Стихи

Андреевский марш               
«В сороковых годах первого века святой апостол Андрей Первозванный проплыл по Днепру до места, на котором стоит нынешний Киев, и предрек месту сему великую христианскую славу…» (из старинного учебника по русской истории)
«По синему раю, по белому раю,
По темно-зеленому на голубом –
Галера, вторая… По скользкому раю
С туманной покрышкой и илистым дном.
То блики, то лики в строптивом багрянце,
То свист перелетный, то тихая блажь.
Задиры, ослушники и самозванцы
Для этого рая – расхожий типаж.
У этого рая и мертвая хватка,
И легкие ноги, и волчий оскал,
И нос на ветру, и такая повадка,
Что только б пылищу в глаза и пускал.
Заманивал в омут, затягивал в чащу,
Сворачивал мысли туманным комком.
Он весь –шелестящий-поющий–звенящий,
Но чуть зазевался – летишь кувырком.

Хоть глыбы тумана завьючили плечи,
Свалялись на ржавых каракулях косм,
Но кормчий глазаст и расчетлив, как кречет,
И предупредительно гасит раскос.
А рай по привычке распластывал сети.
Причалили. Вышли на сланцевый кряж.
И тут добровольный таможенник – ветер
Пристал и слегка перебрал такелаж.
Нигде не пронюхав ни в чем контрабанды
К сермяжным гостям потерял интерес
И, вспенив кустов златорунные банты,
Отправился шарить в линяющий лес.
За ним потянулось туманное млеко
И клок, зазевавшись, провис на столбе,
Как крестообразный двойник человека,
Видать, заправлявшего в куцей гурьбе.
И произросли сокровенные смыслы
Сквозным резонансом на двадцать веков.
И до Гостомысла и от Гостомысла
Закон для последующих двойников:
Лишь свято бы выжить, да вымучить свято
Кромешную смерть с сердобольем вразрез;
И вечно на мушке зрачка Егеата
Российского нрава Андреевский крест.
… По гулкому раю, по чуткому раю,
Еще не хлебавшему кнутоликбез,
По раю деррржись-ррразнесу-ррразгуляю!
Без Духа и Буквы. Без подвига. Без…

«Умом Россию не понять…»


Итак, меня приговорили
К земле, приткнутой на авось.
Где небо крепит парень-гвоздь,
А поточнее, парень-гроздь,
Поскольку в иле, а не в мыле.
Где не лоснятся времена
И восприемники кумирни
От колоколенок до дна
Не реагируют на «смирно!»
Где «недо» - просто ничего,
А «пере» ни в какие двери
Не пропихнете, оттого,
Что подвизается на вере,
На честном слове, на соплях,
На волоске, - на чем хотите –
Абракадабре, динамите,
Но, впрочем, не на костылях.
Где омут праведен и чист,
Ручей глубок, а море мелко,
Где каждый дудочник – солист.
Что ж, принимай меня, земелька…

Михайловское. Михайлов день.
 
А в день Михаила назначен торжественный снег
 И прямо над куполом, вон, раздувается нимб.
Там – крыша, под коей и кот, и обед и ночлег,
И огненный вкус дармового свидания с Ним.
А в ночь Михаила, в его чистокровную ночь –
Без примесей зла и намеков на черные дыры –
Раскается сын и придет отпетлявшая дочь
И шестеро крыл обнадежат прощенных и сирых.

- Рождению воинов радуйся, Архистратиже! -
С архангельским звоном, с малиновой вестью заря
Разгонит по небу свои огнезрачные лыжи
И вкатит на купол под снежный салют ноября.

Катарсис

Ну, наконец-то, отхожу
От суеты и опасений.
Так золотому платежу
Сновать по прихоти осенней
И выкупом за зеленя, за мимолетное живое,
Уткнуться, хляби оттеняя
Янтарным отсветом покоя,
В неполированную зыбь
Смурной лягушечьей купели…
И отмахнуться от слезы,
Как от брожения без цели,
Сойти ко дну и, урезонясь,
Почуять месиво корней…
Вот и объяла меня совесть
Библейски – до души моей.
               Озерная Купань
***

Мельников Кряж
Мельница. Мелется жизни мука.
Что-то намелется наверняка,
Что-то настелется на облака,
Что-то развеется от сквозняка.
Мельница-мельница, рядом река,
То ли Замбезия, то ли Ока.
Мелется, мелется пылью мука.
Пылью – рука.
               Пылью – строка.
                Пылью – века.
***
Скит на болоте
Здесь дуб караулит гостей на распутье.
Кусты подстелили доверчиво прутья
На вязкую тропку до дивной избушки,
Где время в консерве часов без кукушки,
Где хор комариный до звездного часа
Выводит стихиры девятого гласа,
Где сосны и липы на взлете пасхальном,
А шелест молитвы сомкнулся с дыханьем.
                Вяжищи