III. Краденый меч. Глава 4. Безумная ночь

                ОТРИЦАНИЕ ИМЕНИ.
               
                Часть 3.
                КРАДЕНЫЙ МЕЧ.
               
                Глава 4.
                БЕЗУМНАЯ НОЧЬ.

   - Я понимаю, что ты хочешь сказать, Марика, - госпожа Кис шарила в корзине то ли в поисках пирожков, то ли в поисках воды. Ничего не нашла и взяла пожевать яблоко. – Теперь стало известно, что людей горных племён ловит особая команда храма. Сам Наиглавнейший Ерпь готовит пленников к тому, чтобы они летали по ночам и пугали жителей до смерти.
   - Они же маленькие!
   - Какая-то волшебная дрянь делает их в глазах людей огромными. Страх нагнетается искусственно. При помощи машинки, которую привязывают к этим несчастным. Она же убивает со временем и их.
   - Кошмар!
   - На самом деле стараются брать в плен не онно. Людей из унну, другого племени. Унну больше смахивают на Косзу, как его рисуют повсюду. Их мало. Если мы не прекратим это, унну не останется вовсе. Переключатся на онно и другие племена. Унну теперь и сами очень осторожны. И, если кого-то захватывает особый отряд и становится об этом известно, соплеменники могут и отбить товарища по дороге. Жрецы применяют свои уловки, унну – свои. Они вынуждены были стать воинами, чтобы уметь защищаться и выручать своих. Говорят, у них сейчас как никогда сильный и умный вождь.
   - Откуда вы знаете, госпожа Кис?
   - Мой любимый рассказывал мне. К нему обратились девушка – унну, сестра вождя, и её друг. Им нужен был единомышленник. Было решено, что большие люди должны знать о том, кем на самом деле их пугают. Предполагалось, что тогда народ станет смелей и попытается свергнуть власть Косзы. А унну оставят в покое.
   - Только предполагалось?
   - Мы потерпели неудачу. В Текре были казнены те, кто говорил об этом.
   - Но слухи не остановить! – воскликнула опытная Лала.
  - Да. Особенно, если они не распространяются из столицы, а приходят с окраин страны. 
   Элайн хитро улыбнулась.
   - Вы молодец! – захлопали в ладоши девочки. – Бедные маленькие человечки!
   За поворотом дороги показались огни городка. Когда экипаж въезжал в ворота, заморосил дождь. И тут с Элайн Кис произошла перемена. Она съёжилась на скамье, закуталась в плащ и замолчала. До самой гостиницы, где она ежегодно останавливалась, госпожа Кис не произнесла ни слова. В холл её ввела под руку Анеля. Элайн юркнула в дом, словно мышонок в норку. Девочки, прежде чем войти следом, как бы невзначай заглянули за экипаж. Рики Аги там не было. Пров начал отвязывать чемоданы.
   Госпожа Кис очень боялась дождя. Она затаилась в своей комнате и сидела там тихо-тихо, пока он не прекратился, не перестал барабанить в окна, пока в жёлтом свете фонарей не перестала летать мельчайшая водяная пыль. Анеля сама уладила все формальности, объяснив, что её госпожа приболела в дороге.
   - Вот странная, - сказала Марика Лале, убедившись для начала, что окно и дверь хорошо затворены. – Боится она не дождя, наверное, а ЧН. И ведь знает же, кто его изображает.
   Лала зашептала:
   - Если с ней когда-нибудь в дождь случилось что-нибудь нехорошее, то может, именно дождя боится, а вовсе не Его Самого. К тому же, такие машинки опасны. Страх может убить.
   - Это похоже на «Чёрный мститель»?
   - Конечно. Мне Аарн потом рассказывал, как это действует. На сердце действует. На голову. На всё остальное – тоже. Это тебе не хухры-мухры.
   На радость девочкам дождь быстро кончился. Госпожа Кис зашла за ними весёлая и позвала поужинать в своей комнате. Девочки, помня о голодном Рики на улице, демонстрировали нереальный аппетит, просили «ещё чего-нибудь», и всё лишнее незаметно припрятывали с целью чуть позже покормить своего друга.
   - У вас животы заболят, - смеялась госпожа Кис. Она, вообще, была теперь оживлена и весела. Наверное, потому, что возвращалась домой. По всему было видно, что она старается отвлечь девочек от предположительно грустных мыслей. Марику – от страха неизвестности, Лалу – от воспоминаний о потере родителей и родного дома. На самом деле, девочки очень зауважали госпожу Кис после этого поступка: принятия на смешную какую-то работу незнакомой девочки, попавшей в беду. Марике вовсе не была нужна никакая компаньонка, тем не менее, Элайн поняла, что вдвоём с подругой ей будет веселее и спокойней. А что касается Лалы… Тут госпожа Кис вообще молодец. Она становилась человеком прямо на глазах, и Марика в который раз похвалила себя за уничтожение синих злых бус. Только вот стали её грызть сомнения насчёт заговора. По мнению Марики, теперь Элайн ни для чего такого вовсе не годилась. И, если бусы оказывали влияние на её жениха, то он теперь тоже, неверное, не годился. Как они собираются действовать? Зачем она им? Марика терялась в догадках. Госпожа Кис обещала всё рассказать дома.
   Время шло, девочки нервничали. Их тревожило, что Рики где-то на дворе один, совсем голодный и замёрзший.
   - Мы бы спать пошли, госпожа Кис, - подняла руку Лала.
   - Устали очень, - подхватила Марика.
   Элайн кивнула:
   - Я тоже. Ступайте отдыхать. Удобства здесь на улице, так что оденьтесь.
   Это даже хорошо, что на улице. Марика и Лала влетели в свою комнату, не зажигая света сдёрнули с крючков куртки и унеслись вниз по лестнице. Они бродили по двору и Лала тихонько звала:
   - Рики, Рики, ты где? Ау! Кис-кис-кис!
   - Ряв! - откликнулся сторожевой пёс. И вдруг заскулил, поджал хвост и уполз в будку. И только ворчал оттуда.
   На краю двора, в тени, шевельнулся силуэт. Другой пёс, огромный и лохматый. Он постоял, посмотрел, ухмыляясь, на девчонок, потянул носом, развернулся и ушёл. Тогда хозяин двора вылез из конуры, поднял морду и залился не то лаем, не то воем.
   - Чего это он так? – обернулась Лала. Второго пса она не видела.
   - На другую собаку лает, вон там она, - объяснила Марика.
   - Я слышала такой лай на севере. Можно подумать, что где-то рядом бродит хищный кто-то.
   - Точно. Я ведь тоже слышала. Тоже на севере. Вдруг волк?
   Девочки замерли у сарая, прижавшись друг к другу.
   - Пойдём внутрь, а?
   - Пойдём.
   - А Рики?
   - Спрятался, наверное, где-нибудь.
   - Может, в другой гостинице поселился?
   Пёс снова, скуля, полез в будку. Юным путешественницам такое его поведение, ох, как не понравилось. Держась за руки, они побежали ко входу в гостиницу.
   - А если это Косза бродил по двору?
   - Тогда он придёт сюда, и мы его увидим.
   - Нет, пусть лучше не приходит.
   Закрывшись в комнате на замок, Лала заметалась в темноте из угла в угол:
   - Где этот Рики, этот поросёнок? – восклицала она громким шёпотом. – Я не переживу, если с ним что-то случилось! Его братья не переживут. Миче вообще с ума сойдёт!
   - А помнишь, говорили, что Миче уже вообще? – ехидно напомнила Марика.
   - Кто так говорит, тот… тот… Тот сам дурак, вот что! Всё. Я буду спать. Если утром Рики не обнаружится, я останусь и буду его искать. Ненавижу Текр. Ненавижу Навину! Не зажигай лампу. Спать ложись.
   И Лала, мудро не раздеваясь до конца – мало ли что, плюхнулась в постель. Марика, менее осторожная и опытная в путешествиях, неосмотрительно сбросила почти всю одежду и плюхнулась тоже на кучу из одеяла и покрывала на кровати.
   - Наглость! Отдохнуть не дают, – внезапно сказала куча и приняла вертикальное положение. В свете фонаря, бившем в окно, это выглядело жутковато.
   - А-а-а! – завизжала Марика и отпрянула к подоконнику. Лала тоже завизжала, вскочила и спряталась за Марику. В коридоре захлопали двери, раздались голоса и шаги. Куча сделала попытку уползти под кровать. Лала подбежала, вытряхнула из тряпок запутавшегося спросонья Рики, набросила на кровать одеяло и покрывало так, чтобы они свисали до пола и скрывали её драгоценного мальчика. И успела отскочить обратно перед тем, как распахнулась дверь и в комнату вбежала госпожа Кис, её слуги и кое-кто из постояльцев гостиницы. И все дружно уставились на Марику, стоявшую у окна едва ли не в чём мать родила.
   - Брысь, - приказала госпожа Кис таким тоном, что ночные гости мгновенно испарились. Вот тут-то испугалась даже Лала. У Элайн был такой вид, какой бывает у разгневанных матерей. Обычно в этот момент у них в руках как по волшебству возникает отцовский ремень.
   - Мы не виноваты, - вякнула дочь авантюристов.
   Глаза Элайн шарили по комнате. В поисках ремня, не иначе.
   - Что это значит, Марика? – прошипела она сквозь зубы. – Ты стоишь голая и вопишь.
   - Мы заперли дверь, - вспомнила Лала. – Мы заперли, а вы вломились.
   - Сломала замок. Разнесла его в клочья. Я думала, на вас напал Он Сам.
   - Он Сам померещился нам там.
   Лала ткнула пальцем в окно, где, кроме здоровенной тёмной собаки посреди двора, ничего не мерещилось. Пса, наверное, тоже переполошили крики.
   - Спать! – велела госпожа Кис и, задёрнув шторы удалилась. Весь её вид выражал безмерное возмущение.
   - Лампу включи, - запинаясь попросила Лалу Марика.
   - Оденься сперва, - донеслось из-под кровати.
   Великая Эя! Там же прячется мальчишка! От стыда она чуть в обморок не свалилась, но сообразила, что это бесполезная трата времени и быстренько натянула одежду. Лала встала на четвереньки и полезла посмотреть, как там Рики.
   - Бедненький! Ты не ушибся? Не испугался?
   - Я богатенький. Только, как ты знаешь, тут деньги с Винэи не в ходу. Если на монете нет Косзиной морды, никто уже не кормит несчастного ребёнка.
   - Мы кормим, - радостно сообщили девочки и метнулись к карманам, набитым съестным.
   Рики вылез. Вид у него был усталый, а одежда в пыли и репейниках. «И этаким чумичкой он залез ко мне в кровать!» - неодобрительно подумала Марика. Но вслух сказала:
   - Садись, покушай. Очень вкусная здесь еда.
   Она не смела ругаться, потому что приготовилась выслушать новые и очень справедливые упрёки за своё поведение в Някке. Но обошлось. Наоборот, наевшийся Рики стал благодушен и сказал ей:
   - Спасибо тебе, балда ужасная.
   - За что? - опешила Марика.
   - Ну как же? Предупредила, что на жизнь моего Миче покуситься хотят. И ведь покушались же.
   - Да ты что? Правда, что ли?
   - Правда. Но всё обошлось. Мы не лопухи какие-нибудь. Мы защитили нашего Миче самой сильной в мире защитой. Заранее защитили. Спасибо тебе.   
   Марика залопотала нечто невразумительное.
   - Каковы наши планы? - спросил младший Аги.
   - Ой, да какие там планы, - отмахнулась Лала. – Кажется, мы их обсудили уже. В Перпендикулярном овраге.
   - В Поперечном ущелье, - засмеялись приятели.
   - Как-то мне жутко от этого названия, - признался Рики. – Как-то тоскливо. Хочется назад. К Миче.
   - Так ступай.
   - Не могу. Раз уж я сделал такую ошибку, что сам за вами присматривать взялся, значит, должен довести дело до конца. Вдруг эта грымза захочет принести вас в жертву? Если не захочет, то я прямо сразу и вернусь к Миче в Текр.
   - Не хочу быть жертвой, - надулась Лала.
   - Да это он дразнится, - махнула рукой Марика. – Госпожа Кис не грымза. Она хорошая. Она не станет нас в жертву приносить.
   - Она тебя похитила, и я всё о её планах знать должен. Тем более, заговор у неё на уме. Мне надо будет отчитаться перед Миче. Иначе зачем я катался на ваших чемоданах? Похоже, что и Лалу Кис-Кис похитила.
   - Нет, она наняла её на работу.
   - И не узнала? Не верится. Вот мой Миче…
   - Рики, ты переутомился, как я погляжу, - хихикнула Лала. – Гляди, что это, узнаёшь?
   Она вытянула из-под кофты за цепочку длинную золотую подвеску в форме колоска.
   - Это Отрицание Имени, - как послушный ученик доложил мальчик. – Это твоё собственное Отрицание Имени. Тебе дал его дедушка Паг. Оно принадлежало ещё твоей пра-пра-пра-пра-прабабушке Еонне, сестре короля Еона Охти. Я всё правильно изложил?
  - Вполне. Что из этого следует? Следует, что госпожа Кис не узнает меня до тех пор, пока я не отключу Отрицание Имени. Будет считать просто какой-то Лалой Паг, а про ту Лалу, что в Някке, и не вспомнит даже.   
   - Это конечно. Но ведь Миче говорит, что пользоваться Отрицанием Имени недостойно.
   - Зато полезно. И все потомки Охти обязаны уметь. Петрик меня учит. Я его воспитанница, а не Миче.
   Марика не удержалась:
   - У него вообще через каждое слово Миче да Миче. Есть маменькин сыночек, а как сказать про братикова братца?
   - А вот и нечего тут говорить! - взвился Рики.
   - А вот хочу – и буду.
   - Эй, эй, вы просто устали. Не надо ссориться, - примирительно замахала руками Лала. И попала рукой в лампу. Дёрнулась от жара, повалила столик с каменной столешницей, на хлипкой закорючке вместо нормальной ножки. Упав с замечательным грохотом, он зашиб Лале ногу. Лала взвыла не своим голосом, схватилась за щиколотку и села мимо стула. Стул упал и заехал спинкой Лале в живот. Девочка взвыла вторично. Марика бросилась было на выручку, но запнулась за всю эту мебель и грохнулась.
   - А-а-а! – дико заверещала она, подняв голову. Её взгляд упал на неплотно зашторенное окно. Вот где ужас-то! В щёлке маячил огромный чёрный зверь. Он встал на задние лапы, и видна была морда и верхняя половина туловища. В свете фонаря, падавшем сзади, вздыбленная шерсть казалась золотой.  Как тут не испугаться?
   Рики, понимая, что сейчас будет, юркнул под кровать как раз вовремя. Дверь стукнулась о стену и влетела госпожа Кис в криво наброшенном халате. Сзади радостно таращили глаза прочие постояльцы. Вот им развлечение – хоть в цирк не ходи. Элайн шарахнула створкой перед носами особо любопытных.
   - Это не я, это она, - хором сказали девчонки и показали друг на друга.
   - Вы подрались, - не вопросительно, а утверждающе произнесла госпожа Кис.
   - Да, мы подрались, - вдвоём сознались они, радуясь, что нашлась причина разгрома. Марика сняла с головы обёрточную бумагу. Лала разжала пальцы и охнула: синяк наливался со страшной скоростью, щиколотка опухла и жутко болела, из ссадины сочилась кровь. Госпожа Кис, может, и хотела отругать возмутительниц спокойствия, но увидев такую травму, сказала только, что принесёт аптечку.
   - Видела, какой волкодав! Пускает хозяин без привязи! – только и успела в её отсутствие возмутиться Марика. Лала, которой с самого начала было не до волкодавов, ответила, что пёсику скучно, наверное, и ему всего лишь захотелось поглядеть, что это за звуки раздаются у них в комнате. Рики, который вообще не заметил никаких собак, высунул голову из-под кровати и сказал:
   - Какие такие пёсики? Забыли? Это второй этаж.
   Девочки, недоумевая, уставились друг на друга.
   Тут вернулась госпожа Кис с торбочкой, набитой пузырьками и бинтами. Она присела на пол рядом с Лалой и быстро и умело обработала ссадины и наложила повязку.
   - Не сразу пройдёт, - покачала она головой. - Несколько дней болеть будет. Потерпишь?
   - Потерплю, - шмыгнула носом Лала. Ей было очень больно. Она залезла под одеяло и свернулась калачиком.
   В процессе лечения Марика сунулась посмотреть, велик ли синяк. Случайно она коснулась госпожи Кис, и обе девочки видели ясно, как лицо женщины исказила страдальческая гримаса, и она слегка отстранилась.
   - Марика, - сказала Элайн, - наведи порядок, собери бумагу. Вы что, не поделили бутерброды? Лала, не хочешь ли лечь в моей комнате?
   - Нет, - изумилась та. – Зачем?
   - Ну смотри. Марика, пошустрей.
   Она понаблюдала, как девчонка поднимает стол и стул и выбрасывает обёртки. И ушла, с надеждой пожелав спокойной ночи. Марика плюхнулась на пол, и сунула голову под кровать. 
   - Слыхали? Видали? – затараторила она. – Похоже, тётя Элайн меня боится.
   - И ты ещё удивляешься? – высунулся Рики. – Ещё немного, и я бы сам тебя забоялся.
   За это Марика щёлкнула его по носу.
   - Вы заметили, как она изменилась? – и девочка рассказала про злые синие бусы и про то, как они влияли на госпожу Кис. И как она, Марика, их истребила.
   - Поступок, - сказал Рики, отряхиваясь от пыли. – Это твой поступок в начале пути. Очень смелый. Помнишь, я говорил тебе, когда ты покупала амулет.
   - Нет, - пропищала бедная Лала. – Поступок – это то, что она Миче спасла.
   - И это тоже, конечно. И ещё, я думаю, что когда перед тобой извинилась.
   - Вот, сразу три поступка.
   - Говорите про меня так, как будто меня здесь и нет вовсе, - проворчала Марика, вглядываясь в пустой двор. – Давайте спать. Сил уже нет. Но я о чём? Тётя Элайн опять доброй и хорошей стала, но думает, что я злая и плохая, дерусь с Лалой. Того и гляди меня разлюбит. Я не хочу.
   - Ой, девчонки! – по-взрослому покачал головой Рики. – Не разлюбит она тебя. Так, побоится немного, и успокоится.
   С этими словами он уполз под кровать, подложил под голову рюкзак. Потом подумал и положил куда-то рядом очки: мало ли что, вдруг придётся удирать, а при этом нужно всё хорошо видеть. И быстро заснул, потому что было тепло, пыль он уже всю собрал, а укрыться можно было покрывалом. Лала тоже заснула так быстро, что Марика удивилась: у неё же болит нога.
   Сама она стояла посреди комнаты, внезапно оставшись как бы в одиночестве. Она стояла, прижимая к груди кулачок, словно бы это в нём маленьким огоньком трепетала радость. Поступок! Надо же: вот настоящий поступок. Даже три настоящих, хороших, взрослых поступка. И её похвалили. Может быть, очень скоро в Марикиной жизни как-нибудь всё наладится? Она дала себе волю помечтать немного о том, как всё может наладиться.
   И вдруг само собой сердце ёкнуло и ушло в пятки: по коридору прошелестели шаги и замерли возле их двери. Караул! Там, за дверью, госпожа Кис, а Рики во сне высунул из-под кровати руку и ногу. Марика дёрнулась было затолкать поглубже, да так и замерла с согнутой спиной. Она услышала тихий голос – и он был мужским. Значит, людей в коридоре, за дверью, было, самое меньшее, двое. Не всё было слышно, конечно.
   - Тс! – сказал голос и что-то пробормотал. А потом Марика услышала: - Это она, когда… - опять неразборчиво. И снова: - Абсолютно точно.
   И мужчины очень тихо удалились. В ту сторону, откуда пришли.
   Ничего особенного. Один рассказывал другому что-то такое о какой-то там женщине. Но отчего Марику охватил такой ужас? Отчего она замерла в полусогнутом состоянии не в силах пошевелиться, а по спине бегают мурашки?
   Когда страх отпустил, и Марика обрела способность рассуждать, она попыталась убедить себя, что ничего особенного не случилось: мало ли кто пройдёт по коридору, постоит да и пойдёт себе обратно. Хуже, если госпожа Кис и вправду заглянет проведать девочек, а из-под кровати торчат Рикины конечности. И всё же Марика поспешно придвинула к двери давешний столик, поставила на него таз с водой для умывания, на таз положила доску, неведомо зачем прислоненную к стене за тумбочкой, на доску поставила ночной горшок, а рядом – лампу. Всё потому, что запереться было невозможно, ведь госпожа Кис сломала замок. Кстати, как ей удалось за какую-то секунду так его разворотить?
   - Ну вот, - оглядев свою работу, удовлетворённо сказала Марика. Теперь, если госпожа Кис захочет зайти, поднимется шум, дверь не откроется сразу, Элайн позовёт девочек и задержится в коридоре. А Рики проснётся и успеет засунуть руки-ноги поглубже под кровать. О том, что может захотеть зайти кто-нибудь другой, лучше было не думать. И так Марика от переживаний не сразу смогла заснуть.
   Среди ночи проснулся Рики. Он спал беспокойно. Что-то ему всё время мерещилось сквозь сон. Будто бы кто-то подкрадывается… замышляет… разыскивает… разнюхивает… «Этак и умом тронуться недолго, как некоторые диктаторы или просто злые тётки», - подумал сонный Рики и задремал опять. Но что-то мешало ему… Какая-то мысль… Будто он чего-то не сделал. Не исполнил свой долг… Точно! У Лалы болит ножка, а он дрыхнуть изволит. Что же это за товарищ такой, что оставил подругу мучиться от боли? Поди, не спит, бедняжка. Ещё бы! Разве можно спать, если на тебя свалилась каменная столешница, и вся нога опухла?
   Он полез из-под кровати и на четвереньках подобрался к Лале. Откинул одеяло и взял Лалину ногу в свои руки. Спросонья Рики плохо соображал. Это, наверное, вообще было продолжением сна, потому что глаза у него не открывались, и он всё клевал носом, проваливался куда-то и делал над собой усилие, чтобы выкарабкаться из дрёмы и не отключиться прямо на месте. Но упорно действовал так, как Инара Кереичиките, когда учила его лечить сильные ушибы. Рики дико клонило в сон, но он, почувствовав, что выполнил свой долг, решил рассмотреть щиколотку Лалы и убедиться, что опухоль спала, а синяк уменьшился. Рики пошарил под кроватью и не нашёл очков.   
   - Эй, Лала, - позвал он. – Ну что, меньше болит?
   Девочка не ответила.
   - Ты спишь, что ли? 
   Да уж. Очки искать всё равно придётся. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что они не валяются посреди комнаты и Марика не наступит на них своей ножищей. Или чтобы не увидела госпожа Кис, если заглянет.
   Сильно испуганная таинственным разговором за дверью, Марика спала плохо и чутко. Всё просыпалась, прислушивалась и всматривалась в углы, дверь и шторы. И вот проснулась – и смутно увидела половину Рики, торчащую из-под кровати.
   - Что ты делаешь? – зевнув, спросила девчонка.
   - Очки ищу.
   - Может, они на тебе?
   - Я что, по-твоему, сплю в очках?
   - Не знаю. Вот зачем они тебе ночью? Читать собрался?
   - Нужны.
   - Сон плохо видно? Давай лампу зажжём.
   - Лампы тоже нет.
   - Есть. Она на доске.
   Рики выпрямился и покрутил пальцем у виска.
   - А доска, - сказала Марика, - на тазике. Тазик на столе.
   - Стола тоже нет.
   - Есть. Он у двери. Только попробуй сказать, что двери нет. Вон она.
   - Но зачем ты это всё нагородила? А! Понимаю: сигнализация.
   Эти мальчики! Марика решила, что проще самой зажечь лампу и пошлёпала босыми ногами к двери. Но ночью дела делаются не так хорошо, как днём. Зажжённая спичка у Марики упала прямо в горшок, который, как вы помните, тоже стоял на доске.
   - Ой, мои очки! – обрадовался Рики. - Зачем ты положила их в ночную вазу? Мешали они тебе, что ли?
   - Ничего я не клала. Бери и радуйся, что горшок того… Пустой ещё пока.
   Чистоплюй Рики взял горшок за ручку, размышляя, что, наверное, очки теперь лучше выбросить, тем более, что в рюкзаке он имел запасные.
   И тут отворилась дверь.
   Стол поехал на Марику, скрежеща по полу. Лампа свалилась с доски и – звяк! – разбилась. В тазике поднялась волна и плеснула на пол. В образовавшейся щели, в освещённом коридоре дети увидели мужской силуэт. Рука мужчины держалась за ручку двери со скособоченным замком и торчащими щепками.
   - Бей его! – взвизгнула Марика, помнившая тихие шаги и мужской голос. И Рики машинально ударил. Сказалась привычка, выработавшаяся в мальчишеских драках. Если товарищ призывает: «Бей!», - значит, скорей, всего, знает, что надо делать, не так ли?
   Рики шандарахнул ночного пришельца горшком, очки улетели в коридор. Незнакомец схватился за щёку. Марика схватила доску и бросилась вперёд. Она уже увидела госпожу Кис и почувствовала себя уверенно и в безопасности. Рики тоже увидел женщину и, отступив в темноту, юркнул под кровать. Лала сидела на постели, ничего не понимая.
   Марика почувствовала, что непонятная сила толкает её в грудь, и преодолеть её нет возможности. Она  припечатала девочку к стене в коридоре, и доску вместе с нею. Человек, которого Рики огрел горшком, оказался волшебником.
   - В чём дело? – спросила подлетевшая к ним Элайн.
   Человек поправил белый балахон, трепыхнулись кисточки.
   - Это я должен спросить: в чём дело? Это твоя девочка, госпожа? Почему она кидается на меня с доской? Она нанесла мне увечье!
   Волшебник отнял от щеки пальцы, и Марика увидела багровый след от удара. Ай да Рики!
   - Почему он врывается в мою комнату ночью? – пошла в атаку хулиганка из Серёдки. – Он нанёс мне оскорбление! Замок сломан. Я специально поставила стол, чтобы никто не вломился, а тут он!
   - Госпожа, - тихо обратился к Элайн злоумышленник. - Я как раз интересовался, КАК сломан замок. В этой комнате применили магию. Незарегистрированное волшебство. Я, как служитель Великого, обязан  расследовать это дело. Есть закон, говорящий о том, что никто, кроме избранных, не имеет права использовать магию.
   - Я знаю, - устало проговорила Элайн. – Давайте пройдём в комнату.
   Между тем, в комнатушку набилась уйма любопытных. Смущённая Лала пряталась под одеялом – одни глаза торчали. Сообразительный Рики, понимая, что второго шанса не будет, выхватил из-под кровати рюкзак, смешался с толпой постояльцев и выскользнул в коридор одним из первых. Ему ни в коем случае нельзя оставаться на виду. Он подобрал очки и поспешил прочь, искать чёрную лестницу. Может, удастся переночевать на чердаке? Никакого покоя ребёнку!
   Что за день, что за ночь! Что за дядька в балахоне? Говорит с госпожой Кис, как большой начальник. Что-то толкует про магию…
   Магия!
   Светлая Эя! Рики применил магию, он лечил Лале ножку, забыв со сна, что волшебство использовать нельзя.
    С другой стороны, то, чему учила его Инара, и не магия вовсе, а так, что-то непонятное, чему названия она и сама не знает, но мало ли…
    Вспомнились рассказы тех, с кем они с Лалой и Васяткой болтали с целью разведать обстановку в Текре. Здесь всё не так, как дома, в Някке. Здесь его девочек могут убить. Убить на полном серьёзе. За то, что он, Рики, лечил Лале ножку. В отчаянии мой бедный мальчик повалился на ступени и попробовал зарыдать. Но сообразил, что так может пропустить что-нибудь важное, погоню, например, и оставил желание предаться этому непродуктивному занятию. Сидел и слушал, что происходит.

Продолжение:  http://www.proza.ru/2014/08/20/1514

Иллюстрация: картинка из инета.