Сатурн почти не виден

Сознание разрывалось между явью и наркотическим бредом, тело ухало в бездонную пропасть, голоса звучали словно с верху колодца, многократно усиленные эхом, а он чувствовал себя на самом дне в ледяной воде и видел лишь точку света высоко над головой, и снова опустилась удушающая мгла и мозг отключился, руки перестали дрыгаться, а кто-то сильный крепко ухватил и прижал ноги к каталке, заставив перестать сучить пятками. Темень начала рассеиваться только спустя несколько часов, а может, и дней, он уже совершенно сбился со счету, ясно одно, его жизнь перевернулась вверх тормашками, что не поддавалось рациональному объяснению, и, твою дивизию, как разгребать эту кашу, он не имел ни малейшего понятия. По глазам бил ослепительный солнечный свет, в теле кололо, он не мог понять, почему так трудно двинуть любым членом, его как будто переплавили в металлического робота, речь превращалась в невообразимую геркулесовую кашу, а движения губ не соответствовали произносимым словам. Сестра принесла кружку воды, он приподнялся с койки ей навстречу, и снова обычное движение превратилось в резкий рывок, из-за чего кружка чуть не полетела из ее рук, а когда он очень осторожно принял ее в свои ладони, половина воды пролилась на грудь.
Что со мной? – с трудом спросил он, возвращая ей кружку. – Я хочу знать… Да не уходите вы, черт побери….
Вам нужен покой, поменьше разговаривайте, - она поспешила к двери, - в свое время все узнаете…
- Какое время? Главврач где, позовите его!.. – но дверь за ней захлопнулась.
Он упал на подушку. На лбу выступила испарина. Его словно что-то сжигало изнутри. Кожа на всем теле была почему-то какого-то болезненного бледно-розового цвета, и ему было неприятно смотреть на нее. На некоторых местах рук она была почти кроваво-красной.
- Че за херня… Твою мать… БЛЯТЬ!
Тело пронзила такая жгучая боль, что его швырнуло с одного конца койки на другой, в глазах потемнело, к глотке подступила тошнотворная масса, и его вырвало на пол. Обессиленный, он свесился с кровати, почти касаясь пола головой. Лицо налилось кровью, он задыхался. Краем уха услышал, как стремительно распахнулась дверь палаты, и перед ним оказалось трое медсестер, среди которых и та самая, что пару минут назад поила водой. Водрузили обратно на койку, промочили лицо и лоб ледяным полотенцем, очистили рот, привели в порядок пол.
Он забылся, его вырвал из этого умиротворенного состояния приход кого-то важного. Он открыл глаза. Мутные очертания человека в халате нависли над ним.
Как чувствуешь себя, Артем? – человек присел на стул, быстро подставленный сестрой. – Не волнуйся, скоро полегчает. Через два дня будешь ходить как огурчик. А пока зови, если что. Я все время к твоим услугам.
Он поднялся и, кивнув медсестре, ушел. Артем хотел крикнуть вслед "спасибо”, но не хватило сил. Скоро он снова заснул.
Док не обманул. Спустя два дня он уже чувствовал себя значительно лучше. Угловатость в движениях исчезла, покалывание прекратилось, боль во всем теле затупилась и почти не мучила, но кожа оставалась бледно-розового цвета. Он был полон решимости добиться аудиенции у главного врача или местного отделения милиции, чтобы рассказать все, что знал, и во всем разобраться. Ему не пришлось об этом просить, уже наутро третьего дня за ним после завтрака зашли двое молчаливых санитаров, он мгновенно поднялся и без лишних слов пошел с ними.
Мильтоны с тобой балакать будут. Но ты не дрейфь, хирург твой с главным тоже там. Держись, скоро свалишь отсюда.
Они довели его до какой-то двери, из которой тотчас вышел его хирург. Он тепло поприветствовал Артема, справился о самочувствии и, взяв под руку, ввел в кабинет.
Главврач восседал за массивным дубовым столом, его проницательные и в то же время человечные глаза словно пронизали его насквозь. Он ничего не сказал, только махнул на двух следователей – один присел на краешке стола с блокнотом в руках, другой, по ходу главный, смекнул Артем, мерил шагами кабинет, заложив руки за спину и слегка склонив голову.
Он остановился, как только ввели Артема. Протянул ему руку и после пригласил присесть на диванчик, сам усевшись на стул напротив. На долю секунды воцарилась тишина.
Сынок, ты должен рассказать все, что знаешь, – произнес следователь.
Артем Востриков уже давно разрывался от желания сделать это.

Глава 2
По поверхности пруда шла легкая рябь, ветерок щекотал тополиные кроны, где голосисто заливались соловьи, радуясь солнцу и синему небу, по которому неспешно проплывали редкие рваные облака, напоминающие куски ваты на голубой эмали.
- Интересно, в чью башку пришла охрененная мысль устроить встречу именно здесь?
- В мою.
- Очень рад. Ты в курсе, что это самое дерьмовое место, которое можно было придумать?
- Хочешь сказать, тебе не нравится этот прудик с флегматично плавающими в нем уточками?
- Они лишь прикрытие, скрывающее черные дела, которые здесь творятся.
- Черт, уже наложил в штаны, неужто на дне подводная цивилизация?
- Подводная-не подводная, но что-то неладное. Местные много лет толкуют о всяких огнях под водой и каких-то летающих шнягах, которые любят здесь круги наворачивать.
- Извини, друг, я не вижу ни одной.
- Так они ж ночью появляются, болван. Хоть весь день-деньской тут просиди, ни черта не увидишь. А ночью я сюда даже за целый лимон не сунусь.
- Не менжуй, ночью мы будем далеко в другом месте. Я даже знаю, в каком.
- Хотел бы я услышать.
- Там будут кафельные стены и холодный воздух, а молчаливые люди будут сновать туда сюда.
- Извини, братишка, но в подземном переходе я ночевать не собираюсь.
- Ты так ничего и не понял, кретин. Однако это не суть важно.
- Нет, важно, черт возьми! Какого черта ты говоришь загадками? Хватит ходить вокруг да около! Мне надоело, что никто ни черта не объясняет мне, и потому я даже шага сегодня не сделаю, пока не вытрясу из тебя душу, на фига я притащился на встречу и почему она происходит именно в этом месте? Отвечай.
- Э-ге-гей, парень… Не гони волну. И если я еще раз услышу от тебя этот визг с претензией на капитанство, то, без обид, останешься без передних зубов.
- Угрозами не возьмешь, понял меня?
- Тебе уже недолго понтоваться, мой пафосный друг.
- Что ты мелешь, мать твою?
- Мелят муку на мельнице, а я тебе ясно по-русски сказал – будешь орать, как пендюк нерезаный, молочные зубы из жопы вылетят.
- Считаю, что разговор закончен. Рад был видеть. Всего самого доброго. - Он почти закончен, и мне надоел этот дешевый блеф. Успокойся, черт возьми, и возьми себя в руки. Неужто хотя бы перед переселением наверх нельзя преисполниться благодати и достигнуть нирваны, использовав шанс, который выпадает единственный раз в твоей жизни?
Какая нахрен нирвана, придурок? Говори, если хочешь что-то сказать, и не трать мое время, любитель масонского дерьма, твою мать.
Слушай меня внимательно. Тех детишек видишь? Они играют себе в мячик, играют и не думают о последствиях, однако бьюсь об заклад, что вон тот рыжий косой недотепа обязательно промажет и мяч прямой наводкой полетит в нашу сторону в ближайшие полминуты, поэтому будь готов отразить удар. Советую поставить локтевой блок, вот так, видал?
- Ты это хотел сказать?
- Не отвлекайся, иначе схлопочешь по морде.
- Йокорный бабай, если ты, чертов ур… Аааа, бляха-муха! Дети, это что за твою мать!
- Сказал ведь, смотри в оба.
- Извините, я не хотел.
- Ладно уж, держи.
Раздражительный мужик в смокинге и темных очках протянул им мяч обратно, и рыжий опасливо взял его. "Пойдем” – потянул его за рукав приятель, и он поспешно ретировался. Они торопливо вернулись на полянку. "Пошли поиграем к дороге, где на скамейках не сидят всякие идиоты в смокингах в полдень под тридцатиградусную жару.” – "Как думаешь, кто они такие?” – "Скорее всего, какие-то пендюки из ООН” – "И че они забыли в Липецке?” – "Мне класть на это с большим пробором, бля, видал, какая тачила, да такую и на десять миль у нас не увидишь!” – заорал он, тыкая пальцем в проезжавшую по узкой улочке фиолетовую Тойоту Камри, за рулем которой восседал какой-то очкастый кадр явно из приезжих. Он довольно улыбнулся. "Интересно, у скольких еще таких же деревенщин также вывалятся языки?” Пацаны в полном ауте провожали машину взглядом, которая на фоне припаркованного у ювелирного магазина невзрачного серенького фургончика смотрелась совсем как игрушка. "Ээх, прям как шоколадная”, - завистливо протянул его водила, парень в белой майке и с татуированной рукой, куривший с открытым окошком. "Ничего, после сегодняшнего дела такие тачки станут для нас чем-то таким же естественным, как фарфоровый толчок в твоем тубзике” –"И я наконец свалю из этой дыры” – с ненавистью подхватил парень в белой майке, глядя на покосившуюся хрущевку, стоявшую в пятидесяти метрах отсюда на отшибе на пустыре, - "невозможно всю жизнь прозябать, обитая в этом дерьме. Гляди, я не догоняю, че, люди себе балкон нормальный сделать не могут, нет, будут жить даже с таким, ну откуда тут взяться человеческому достоинству,” – продолжал он, глядя, как на один из покоцанных балконов вышел паренек, чтоб забрать оттуда пару жестяных банок для молока. – "С такими людьми в нашей России только и будут в головах ветер, а в жопах дым” – заявил он, наблюдая за парнем на балконе. "Мам, сколько литров купить?” – крикнул тот, проходя в прихожую и доставая ботинки. "Пару литров, Темка, возьми. Пока хватит”. Он переобулся в адидасовские кроссовки производства середины девяностых, захватил с собой жестянки и направился к двери. "Скоро вернусь”.

Глава 3
Артем сбежал вниз по лестнице, как обычно чуть не налетев на ведро уборщицы, которое она имела дурную привычку оставлять на площадке, если отлучалась, и чуть не распластавшись на полу, но увернулся и, чертыхаясь, побежал дальше. На первом этаже из квартиры №3 раздавались голосистые басы двух закадычных корешей, любивших крепко засадить на выходных, а слева из противоположной квартиры неслись суетливые междометия дворников-таджиков, и Артем в какой раз удивился, как можно разговаривать на таком языке. Сойдя с последней ступеньки, он подскочил к двери и распахнул ее. В темный подъезд ворвался теплый ветер освобожденной планеты, и он вдохнул пьянящий аромат летнего жара, смешанного с выхлопами, и очутился на улице. Людей почти не было, редкие машины не оглашали тихий квартал ревом моторов, и на деревьях щебетали соловьи, какие-то поцы стучали в мяч на площадке наподалеку от дороги да два кекса при полном параде и галстуках сидели на одной из скамеек у пруда. Артем взял курс на лавку молочных продуктов, где добрая продавщица всегда отдавала ему свою продукцию со скидкой, потому что души в пареньке не чаяла. Он всегда рад был завернуть к ней, так как она могла даже пирожками собственного производства угостить, а были они восхитительными, в сто крат лучше, чем материнские. Предвкушая приятную встречу, Артем ускорил шаг, приближаясь к палатке, и почувствовал, что губы сами собой раздвигаются в улыбке. Гремя жестянками, парень, оглянувшись по сторонам, начал переходить улицу, пропустив волгу цвета "Балтика”, и уже почти вскочил на тротуар противоположной стороны, как вдруг звенящую тишину разорвал громовой выстрел пистолета, а за ним душераздирающий детский визг таких децибел, что у него чуть банки из рук не выпали, и тут грянул второй, краем глаза он увидел, как взметнулось красное облачко на месте головы одного из тех двух, что сидели на скамье, и ему хватило секунды, чтоб понять что произошло, безголовый труп повалился на бок, "О черт, господи!..”, о молоке было забыто, Артем помчался по направлению к той скамейке, моля Бога, что может быть можно еще что-нибудь сделать, однако уже издалека увидел как бессмысленна эта надежда, два трупа распластались на скамье, у одного снесло полбашки, второй с дыркой в виске, вместе с Артемом к месту трагедии бросился местный автолюбитель, до сего момента копавшийся под капотом своей машины, и первый из них увидел, как двое испуганных ребят, бегущих со всех ног от того проклятого пруда, выскочили на проезжую часть, но было поздно, по улице разнесся оглушительный визг тормозов, выражающий всю тщетность попыток водителя, и фиолетовая Тойота Камри на полной скорости сбила одиннадцатилетнего мальчугана с мячом, что сопровождалось воплями его приятеля, успевшего вовремя отскочить, водила запоздало начал останавливать тачку, жигуль ехавший за ним, быстро сбавил скорость и уже на ходу из него стал вылезать водитель работяга в рубашке и простых рабочих штанах, готовый разорвать на куски того урода, что сбил парнишку, но не заметил огромную Газель позади, которая была слишком велика, чтобы остановиться сразу, судьба его была предрешена, газель на полном ходу впендюрилась бампером в Жигули, и наш работяга оказался прихлопнут дверью и зажат между вмявшимся вперед сиденьем и панельной доской, у него не было шансов, и из раны на его голове уже начала течь кровь, Артему казалось, что он попал в сущий ад на земле, он продолжал бежать по инерции как сумасшедший, однако толпа непонятно откуда взявшихся зевак заслонила его от скамьи с погибшими парнями в смокингах и он машинально помчался к месту аварии плечом к плечу с автолюбителем, толпа людей с близлежащей остановки заполонила собой улицу во всю ширину, перекрыв движение, но никто из водителей и не собирался никуда ехать, коли здесь такая оказия вышла, из толпы раздавались истерические крики и всхлипы женщин, какой-то мужик требовал линчевать очкастого мудака из Тойотоы Камри, который был быстро нейтрализован и прижат к асфальту, Артем со своим случайным напарником влетели в толпу на полном ходу, рассекая ее словно волны, и то что открылось его глазам, было хуже чем он мог предполагать, "О боже”, - только и смог вымолвить он, глядя на покалеченного парнишку, раскинувшегося на земле, он уже знал, что эта картинка еще полгода будет являться ему по ночам, а пацан стоять перед глазами, куда бы он ни пошел, "Скорую! Вызывай скорую, черт возьми!” – заорал ему в самое ухо автолюбитель дядя Толя, Артем пришел в себя и без лишних вопросов начал выбираться из обезумевшей толпы, кровь стучала в висках, он споткнулся обо что-то и опустив взгляд вниз, увидел, что ему под ноги подкатилась одна из его жестянок, которые он растерял по дороге, совсем охеревший Артем поднял взгляд к небу, в башке пронеслось, как господь допустил такое в этот восхитительный день, и обнаружил, что он свободен, выкарабкавшись из толпы, и побежал на соседнюю улицу за угол, где находился единственный на весь квартал таксофон. Артем мчался, не чуя под собой ног, не замечая все увеличивавшийся поток людей, бежавших к месту трагедии, навстречу ему, лихо завернув за угол, он уже видел телефон автомат невдалеке, но какая-то херня справа заставила его сначала замедлить шаг, а потом резко крутануть башку в сторону, после чего он остановился совсем. Два человека в легких майках, шортах и сандалиях спешно загружали в пикап серого цвета какие-то сундуки и чемоданы, которые уж больно сильно смахивали на те, что он видел в витринах ювелирного магазина, из которого они высрались только что, затем взгляд Артема скользнул наверх и он увидел, что половина стекол в лавчонке разбиты, а гирлянда, которая всегда гордо красовалась над входом, теперь безвольно болталась на покосившейся двери, кузов пикапа громко захлопнулся, и два негодяя, на ходу убирая в карманы травматическая пушки, заняли места в своей тачке, готовые дать газу, а в его душе встал трудный вопрос – что же, спасать парнишку или не дать подонкам уйти, рванувшая с места тачка развеяла все сомнения, больше не раздумывая, он со всех ног бросился за ней.
Назад, не уйдешь, сука! Останови тачку, падла! Я сказал, тормози, пидор штопаный, иначе я за себя не отв!... Оох, чтоб тебя!... – он почувствовал, как в живот впилось что-то острое и горячее, колени сами собой подогнулись, и он упал на шершавый асфальт. Словно в замедленной съемке, он посмотрел вниз, на живот, где из под руки начала меделнно растекаться кровь, сознание помутилось, и он чуть не шлепнулся лицом вниз, но вовремя успел подставить руку и смотря, как водила фургона с пушкой в правой руке, злобно ухмыляясь, снова повернулся к баранке и свернул направо на первом же перекрестке.
Это что ж такое происходит, граждане?.. А?.. – Артем, превозмогая адскую боль, напрягая все мускулы, поднялся в полный рост, затуманенным взором окинул пространство и, покачиваясь, заковылял обратно, к парку с прудом. Он пер по асфальту, согнувшись в три погибели от мучительных страданий, и с каждым шагом все отчетливее слышал все тот же истерический гул толпы на улице, и пока он шел, к нему медленно начало приходить осознание того, что он так и не позвонил по таксофону.
Вот бляха-муха… Мне надо спасти того пацана, а я… Эх… - он начал на 180 градусов разворачивать оглобли обратно в сторону телефона, окинув мутным взглядом этот проклятый пруд, столько горя принесший их городу, и даже не заметил сразу, как с легким брызгом из воды вылетело какое-то инородное тело, неподвижно зависнув на высоте 5 метров от поверхности воды. "Че за…” – он попытался сфокусировать взгляд на дискообразной шняге сероватого цвета с мигающими разноцветными огоньками по всему периметру, которая начала медленно кружить над водой. Думая, что под воздействием событий у него поехала крыша, Артем еще на пару шагов приблизился в сторону пруда, и вдруг эта штуковина, словно бы заметив каким-то неведомым зрением движение сбоку от себя, повернулась к Артему чем-то наподобие кабины. "Это еще че за херня-то, я не понял”…- простодушно пробормотал Артем, и тут словно кто-то помимо его воли вложил ему в голову фразу:
"Спокойной ночи”.
В следующую секунду прямо из той кабины в его сторону выстрелил упругий луч ядовитого зеленого света, на миг перед глазами вспыхнули и заходили кругами яркие желто-оранжевые шары, а затем что-то с нечеловеческой силой ударило в грудь, его подняло в воздух, а затем он полетел наземь, шлепнувшись об асфальт с таким треском, что и целой кости не должно было остаться, но он был уже на пути к чистилищу, чтобы почувствовать эту боль, душу словно полностью выпотрошили, а затем наступила беспросветная мгла.