Глава 3

Снова утро. «Праздники можно сказать закончились». Подумал Костя, увидев сегодняшнее число. Злобно покосившись на свой будильник, который разбудил его против воли, Костя встал с кровати, оделся, умылся и сделал кофе. Делая все эти обычные процедуры, ему стало немного грустно. Последнее время в его жизни не было особого разнообразия, и даже такие простые  действия воспринимались как гнетущее постоянство, каждый раз напоминая, что ничего еще не изменилось. Костя сел за свой рабочий стол, поставив кофе возле себя. «Все что ни делает человек, все эти формальности не заслуживает почестей, они совершенно бессмысленные, как впрочем, и сама жизнь».

Он обратил свое внимания на талон, который сообщал ему, что завтра ему нужно явиться на биржу труда, на которой он уже стоит почти полгода. «Завтра опять придётся лицемерить». Не то, что он не хотел найти работу, просто он не мог избавиться от мысли, что уже сейчас это не имеет большой значимости. Зачем ему что-то делать? Костя был убежден, что все уже потеряно, и нет того, ради чего стоило бы спешить. Он сделал глоток кофе. «Интересно, когда мне уже придут деньги с биржи как социальная помощь безработным? Они бы мне сейчас понадобились. Нужно купить краску для принтера. Я закончил свою первую книгу, нужно ее распечатать, вдруг ею кто-то заинтересуется».

Константин решил сделать пару записей в свой новый дневник. Невероятно, но он снова пишет. Он почему-то снова излагает мысли посредством их сублимации в условные знаки и опять берётся за писание очередного дневника. Нет, он не будет столь педантичным, какими были два предыдущих. Оказывается все то, к чему прилагаешь много усилий, в конце концов, не выдерживает пристального контроля и начинает рушиться. Первый дневник горел «и, пылая с легким дымом, исчезал», второй был так же уязвим, хоть и пламя огня его не достигло. Этот очередной дневник он будет писать, как получиться, и когда получиться, не придавая ему какой-либо формы и особого внимания. Форма - это граница, за которую не может пробраться свободное воображение. Он пару раз думал записывать свой дневник в электронном варианте, на компьютере. Но подобного рода изложения мыслей весьма сухо, нет того живого спазма руки в порывах неконтролируемого вдохновения.

И так…, что же произошло в последнее время? Насколько его понимание реальности приблизилось к истине со времен прежних юношеских записей? - Ни насколько, все, что было написано год, два, три назад, все осталось беспрекословной истинной. Если бы он писал это все, сейчас, изменил бы только интонацию – убрал бы излишнее сомнение и нерешительность в своих выводах. Мир даже намного хуже и пошлей, чем он тогда его описывал.

«Я так же должен признать, что этот мир находиться и во мне, и я тоже часть этой беспросветной порочности, даже если я это иногда отрицаю». Продолжал записывать свои мысли Константин. «Последнее время я закончил писать свою книгу…, вот она - моя жизнь, плоть и кровь, лежит как символ законченности нигилистической мысли, как символ моего тайного торжества и возвышенности над миром средних людей. В такие моменты я радуюсь и страдаю. Радуюсь, ибо передо мной то, в чем я вышел за свои собственные границы, и страдаю, что больше не могу очутиться по ту сторону. Последнее время мои великие страдания превратились в «повседневные неприятности». Факт не существования идеализма в мире, больше не удивляет и не разочаровывает, не возмущает, а принимается как должное и нормальное. Повседневное заботы и желания средних людей заполняют все свободное время и рассуждения»

За целый день Константин не делал ничего интересного. Посмотрел фильм. Почитал Бернарда Рассела. Несколько раз сходил в магазин по просьбе своей мамы, и собственно это все. День был как всегда безликий и безнадежный. Может только несколько раз к Константину приходило затмения. Он улыбался, но улыбка физически не могла долго задерживаться на его лице, и резко исчезала. Несколько раз он делал важный вид, зная, что это только лживый вид и эта лож была ему противна каждой клетке его существа, точно так же как и его улыбка.

Но день еще не закончился. Минутная стрелка медленно движется вверх, говоря, что уже почти ровно сем и Кости пора совершить его ежедневный обряд. Как всегда пройтись вдоль дороги освещенной ночными фонарями. В который раз рассуждать в лучшем случае о морали Канта, или не морали Ницше, в худшем – о четности и бессмысленности бытия. Но идет он с надеждой, что может быть, именно эта прогулка что-то изменит. Хотя сам Константин никогда не признавал надежду как таковую, считал ее всегда бесполезной, а может быть даже вредной. Он часто цитировал Ницше, который говорил: «Надежда есть наихудшее зло, потому что она продлевает мучения человеческие. Чем трагичнее удел человека, тем более непреклонной и вызывающей становится надежда»

Раздался телефонный звонок.

- Привет Костян. Вылезаешь сегодня? – раздался в телефонной трубке, голос старого сокурсника Кости, Никиты Пирожкова.

- Да, можно, - решил Костя.

- Где встречаемся?

- Та давай, как всегда ты мне на встречу, а я тебе. Возле парка где-то встретимся. Я уже выхожу.

- Ладно, давай. – Никита положил трубку.

По дороге Костя купил сигареты, на что ушли почти все, на данный момент его финансовые средства. «И это человек, который учился на экономичном факультете? Это же нерациональное распределение финансовых средств. Не зря наверно меня бросила Лиза, именно в эти временна» мысленно осуждал себя Костя.

- Ну и что думаешь делать? – Спросил Никита, присаживаясь за столик в кафе, в котором парни решили выпить кофе.

- Та пока ничего, не думаю. Дописал наконец-то первую свою книгу. – Честно отвечал Костя.

- Парень, надо делать бизнес. Я тут кое-что придумал. В нашем городе в таком бизнесе нет конкурентов. Хочешь послушать? – Никита уже давно уяснил для себя, что в жизни главное деньги и чем больше, тем лучше.

- Ну, давай излагай, – без особого интереса промолвил Костя. Он знал, что какой бы эта идея не была, толку с нее не будет. Идей было уже много и большинство достаточно бредовых.

- Открываем «Суши бар», но типа такой, что работает круглосуточно. Суши можно заказывать домой. Открываем еще филиалы типа маленьких контейнеров, на подобие тех, в которых продают гамбургеры, хот-доги и прочее. То «Фаст-фуды», а у нас будут «Фаст-суши», – улыбнулся с фанатичным энтузиазмом Никита. - Я уже даже нашел подобные бизнес планы. Короче надо, чтобы ты посмотрел, а то без тебя как-то сложно в этом всем разобраться.

Костя, не разделяя амбиций Никиты, решив, что не хочет особо с ним спорить, ответил:

- Ладно…, потом над этим подумаю, – сейчас голову Кости не покидает его новая книга по философии. Хотя где-то там он и понимал, что это точно так же бессмысленно, как и разговор о Никитином «Суши баре».

- Как там Генри? – Спросил Никита.

– Та ничего, на работе, – ответил Костя. Генри работал подсобником на оптовом предприятии. После праздников, он вошёл в обычный график работы, неделя через неделю.

- А как там Элизабет, до сих пор не общаетесь? – Задал совсем не нужный вопрос Никита.

- Если честно, я не очень хочу говорить об этом, да и по домам пора, – закончил разговор Константин.