Серафимка

- Ванюша, бабушка не разрешила уходить со двора! Узнает - заругает, расскажет папе, тебе попадет, - Серафимка в длинном зимнем пальто, тяжелых сапожках еле поспевала за старшим братом, который ослушавшись взрослых, убегал к ребятам за вал замерзшей речки кататься с горки, потащив за собой младшую сестру, за которой должен был приглядывать.
- Мы быстро, они не узнают. Смотри, Серафимка, не проболтайся! - он погрозил на ходу ей пальчиком.
В этот момент они пробегали мимо дома бабки Аглаи, старой местной ведьмы, которой стращали детей все родители деревни, когда они не слушались. Дом ее был на самом отшибе, почти у реки сразу за поворотом на коровий пляж. Говорили, что она ест маленьких детей, которые зазевались поздно вечером и ночью на улице и еще не дома, сажая их на лопату в своей избушке и отправляя прямо в горящую печку.
Ванька, который был старше сестры на два года, косясь на дом бабы Аглаи, побежал еще быстрее, так, что маленькая Серафимка совсем отстала от него и на каток прибежала, когда Ванюша успел уже спуститься с горки со своими дружками. Снег на пятачке, откуда все спускались был смешан с черной землей, Солнце быстро уходило за горизонт, так и не успев подняться выше деревьев и уже быстро нагоняло сумрак, в котором уже с трудом выделялись очертания других детей. Брата она уже не видела, а только слышала. .
- Айда, Серафимка, садись, скатимся вместе, - крикнул ее дружок Степка и показал, куда надо садиться на его санках.
Серафимка села и Степка, разгоняя ногами свои санки, маневрируя то вправо, то влево, притормаживая противоположной ногой занес свои санки так далеко, аж на середину речки, завернув так, что Серафимка выпала из саней и покатилась за поворот реки, успев зацепиться за торчавшие коряги из берега, рядом с полыньей, из которой бабы брали воду для хозяйства. Серафимка слышала крики и смех детей, пыталась сама докричаться до них, но никто ее не слышал оттуда из-за поворота в темноте и, наверное, не сразу бросятся за ней в такой веселой суматохе, и, когда она почувствовала, как ледяная вода прошла сквозь одежду и коснулась ее горячего еще тельца, она успела шепнуть куда-то в сторону, где был брат: "Видишь, Ванюша, я же говорила, будут ругать тебя, что не послушался бабушку!".

Серафимка проснулась от приятного покачивания и теплого дыхания над ее лицом. Скрипнула калитка, ее занесли в незнакомый дом, где горела печка, пахло сушеными грибами, и положили на кровать. Кто-то зажег керосинку и Серафимка смогла увидеть, как над ней наклонилась та самая ведьма, бабка Аглая. Она быстро раздела ее и укутула в теплое одеяло. Сердце Серафимки замерло, когда она увидела, как Аглая наливает в огромный чан воды и ставит его на огонь.
В углу комнаты сидел черный кот с белой манишкой на груди, белыми длинными усами и мыл свою шерстку с таким остервенением, что казалось от шерсти скоро ничего не останется. Ведьма стала заваривать в котелке травы, висящие под потолком в углу комнаты. В воздухе по всей избе разнесся терпкий аромат летнего леса. Бабка опустила локоть в воду в чане, вылила туда травяного настоя, запарила в нем березовый веник и налила настоя в кружку и взяв Серафимку на руки опустила осторожно ее в чан с горячей водой. Серафимку обдало приятным теплым и ей сразу захотелось спать от распаренной бани, но страх, что ее сейчас зажарят в печи не давал сомкнуть глаз. Ведьма окунала веник в кипяток и била им  спину и грудь девочки, одновременно проговаривая какие-то слова, которые Серафимка не могла понять. Затем вынув ее из чана и обернув в простынь, уложила на постель, дав попить теплый травяной настой...
Утром Серафима проснулась от аромата горячего хлеба, который Аглая как раз вынимала из печи. Та, увидев, что она проснулась, улыбнулась ей.
От этого запаха Серафимка почувствовала себя бодрой и захотела есть. Аглая одела ее в чистую одежу, которая была как раз ей впору и дала ей кружку горячего молока и ломоть такого же горячего хлеба.
- Ты не будешь меня есть? - спросила она у старухи, копошащейся у печки.
- Есть? Да, что ты, Бог с тобой! Я спасла тебя, а ты "есть"!
Колдунья в красном платке на голове вдруг засуетилась, завертелась по избе, топнула в сердцах на кота, который стрелой вылетел из избы и начала причитать с жалобами и проклятьями. Потом угомонившись, вышла из избы.
Вскоре вернулась она с папой и мамой Серафимки, которые, увидев ее живой и невридимой, плакали от счастья, не веря своим глазам, потому что не чаяли уже увидеть ее. Они одели ее, завернули в одеяло и унесли домой, поблагодарив хозяйку дома за ее спасение.
- Мама, папа, а Аглая не ест детей, она добрая, - говорила Серафимка по дороге домой.
У ворот дома уже с нетерпением ее встречали бабушка, вся в слезах, и Ванька, который кричал, завидев ее издалека, "Серафимка нашлась, Серафимка!" и прятал еще долго, когда вспоминали этот случай, виноватые глаза от сестры.
- Фимочка, где же ты была, папа, мама тебя искали всю ночь на реке, - прижимаясь к золотистым и пушистым волосам сестры, шептал, всхлипывая Ванюшка, засыпая на печке с сестрой.