Чистая правда!

Как-то летом, очень жарко,
Я иду, и вдруг – припарка!
Запах, братцы, просто жутко,
Смесь гнилья с больничной уткой!

А на первом этаже
Вижу девок в неглиже.
И, на мраморных столах,
От людей ушедших прах!

Нараспашку окна зала,
Там студентов набежало,
По-всему, сдают зачёт.
Время, сессия течёт.

Есть, конечно, и ребята,
Их средь девок маловато,
Так, один, там, к десяти.
Чисто, господи прости!

Видно жарко стало в морге,
А они – не Рихард Зорге,
Что в Японии дичал,
Но, по рации стучал!

Так что окна пораскрыли,
Всё что можно заголили,
Морг стал театр не понарошке,
И на праздник лезут мошки!

То был двор Второго меда,
Там народ валил с обеда.
Педагоги и химозы,
А вокруг не запах розы.

Эти мрачные останки
Ну, никак не шли к сметанке,
И свининке, да во щах.
Каждый взгляд - на тех мощах.

Не люблю я мрачных сценок,
Глав библейских в духе Енох,
Каждый пусть конец опишет,
Как он видит или слышит!

А народ не возмущался,
Матерился, иль смеялся.
Солнце ж, чисто по Бодлеру,
Слало мух туда не в меру!

Разложить, как должно, тело.
В пух и прах оно хотело.
Это – вряд ли, формалин.
Был, почти, неодолим!