Рассвет

ЕВГЕНИЙ САВИНКОВ - http://www.proza.ru/avtor/likantia  -  ПЕРВОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ «ЛАУРЕАТ 25 ЮБИЛЕЙНЫЙ» МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

 Снова низкий грязный свод коллектора.
По колено воды, истёртый пористый кирпич под пальцами, покрытый скользкой плёнкой.
Серый свет, просачивающийся сквозь швы кладки. Воздух настолько тяжёлый, что через него сложно просто идти,
не говоря уже о том, чтобы дышать им.
Паника.
Плеск воды. Густеющей от моего страха.
Двигаться. Выбраться отсюда, пока ещё хватает воздуха.
Пока он ватной рукой не сжался вокруг лица и
не остановил часики дыхания.

Проснуться.

Вывалиться в синюю темноту, ощущая, как время осоловевшей птицей носится туда-сюда,
огибая заточенные контуры разорванных снов.
Испугаться своего тяжёлого со свистом дыхания. Толстого невидимого шарфа, затягивающегося вокруг груди.
Баллончик нашёлся между спинкой кровати и матрасом, когда ледяная волна окатывала с головы до ног.
Выдох.
Шипение.
Вдох.
Ничего.
Какое-то мимолётное облегчение, а потом грудь сдавило с новой силой.
Клочки шарфа просочились внутрь и начали забивать мокрым бронхи.
Надо встать.
Ухватится руками за воздух и подняться с простыни.
За шарф кто-то потянул, помогая. Снова перекрывая горло спазмом.
Шажок, ещё. Шатаясь, опираясь о стены выйти в гостиную и удивиться зажжённому бра и
высокой фигуре, сидящей на диване в приглушённом жёлтом свете.
- Привет,- Смерть поддел рукой шарф, тянущийся к нему, криво улыбаясь.
«Как глупо».
- Попасться на ерунде,- кивнул Смерть,- я заранее извиняюсь, ничего личного. Просто работа.
Шарф начал затягиваться ещё туже. Перед моими глазами поплыли круги.
- Астма, мой друг,- голос Жнеца донёсся через бездну световых лет,- конечно тривиально, не спорю.

Нет.

Неловкое движение моей руки сбросило телефонную трубку с базы на недосягаемый теперь пол.
- Ну что опять? – недовольство заиграло расстроенной виолончелью в голосе моего визитёра,- давай только без истерик.
Со столика подмигнул матовой чернотой сотовый, размываясь нечётким пятном.
0.3.
"Вы набрали несуществующий номер".
- Слушай, ты ведёшь себя по-свински,- Смерть снова потянул за шарф, подтягивая меня к себе,
как заарканенную лошадь, - я вообще советую тебе лечь и расслабиться. Асфиксия и так штука неприятная,
а ты вздумал сопротивляться. Чем раньше потеряешь сознание, тем лучше для тебя же.
- А пошёл ты.
Я хочу жить.
Я хочу жить – вцепившись в эту мысль, я попытался успокоиться. Сильное волнение только усиливает приступы.
Как же вызвать эту проклятую скорую с сотового?

0.3.0.3

"Сеть недоступна".
- Ну ты и хамло,- что-то похожее на восхищение показалось в голосе Смерти.
- Пошёл ты. Тебя вообще здесь нет.

0.3.0.3.0.3

"Здравствуйте. Вы обратились на городскую станцию скорой помощи. Ваш звонок будет записан".
Гудок. Ещё один. Как булыжники с горы, а я привязан к месту пыльной шерстью шарфа в руках Жнеца и не могу сдвинуться.
Смерть покачал головой, а из трубки неожиданно донеслось
- Скорая, двадцать третья.
- Авроры. Двезти…  Два два два. Шестьде-сят. Астма. Приступ. Я один дома.
Смерть крутит пальцами, и безудержный кашель затыкает мне рот. Диспетчер что-то говорит в трубку,
а я не могу ответить ни слова.
- Разбежался, - темнота поднимается мне навстречу, гася свет. За кашлем приходит ещё один спазм.
- Думаешь, что всё так просто? Я, что, водопроводчик?!
Тонкая рука поднимается к белому лицу, и Смерть начинает снимать свою маску, продолжающую говорить
- Перестань метаться. Успокойся. По старой памяти постараюсь тебя не сильно мучить.
Из-под маски – белесый гной света. Я его уже видел – этот свет сочился через швы старого коллекторы.
А ещё им освещён Коридор.
Тонкий писк в ушах, и пальцы начинают холодеть и тонуть в судорогах.
Я роняю телефон, а потом отворачиваюсь, выдергивая из мотка несколько сантиметров шарфа.
За моей спиной – приоткрытая балконная дверь. Что мне остаётся? Только вцепиться в ручку и стоять, вытянувшись.
Смотреть на пустую улицу и на светлеющее небо.
- Агонизируем? – голос Смерти раздался прямо над ухом.
Дробя в песок всю решимость, вышибая из глаз горячие искры,- думаешь, они вот так возьмут и приедут?
Знаешь, сколько вашего брата познакомилось со мной  только из-за их нерасторопности?
Шарф тянет назад. Прочь от двери, из которой льётся прохладный воздух. Петля на шее слабеет.
- Сколько вот так простоишь?
Вечность. Целых десять вечностей.

Надежда стоит того, чтобы её подождали. А потом, разрывая сумерки, она подкатит к вашему дому,
например, машиной с красным крестом.
Спазмы. Спазмы. Я уже реву в голос, и ползу в прихожую, уронив оторванную ручку от балконной двери,
стукаясь о стены. А за мной шелестом, сквозняком по полу – шаги.

Господи. Если там, наверху кто-то есть...

Домофон загрохотал сиреной, а дверной замок стал энигмой.

Помогите. Я не хочу умирать.

Знаете, как выглядят ангелы? Конечно, они высокие, стройные и сияющие. Ну, ладно, большинство.
А некоторые – огненно-рыжие, с отчаянно косящими глазами, в поношенной душегрейке с крестом,
из-под которой виднеются застиранные зелёные одежды.
Свои дары такие ангелы скорым шагом вносят в дом в квадратном чемоданчике, готовые подхватить
падающее на них стокилограммовое тело.
- Люба, посади его.
Я больше не могу.
Остаётся только пытаться вдохнуть.
Воздух плещется у самых губ, как вода у рта Тантала, но никак не получается сделать такой простой вдох.
- У него полис хоть есть?
Второй ангел держит меня за плечи скрюченными артритом пальцами, заглядывая в мои мутнеющие глаза.
- Совсем дура? Коли!
На предплечье тугой резиной жгут.
- Работай кулаком!
Опускаю глаза. Когда-то моя рука, а теперь чужая белым поленом в ручке Рыжего Ангела.
Всё вокруг останавливается. Растворяется.
Для меня есть теперь только слабый хрип и вдох весом в тонну.
Игла рвёт кожу, впивается и протыкает вену насквозь. Никакой боли.
Просто смотрю на расплывающийся синяк на сгибе руки.

Жестокий смех Смерти внутри меня.
Снаружи.
Всё вокруг начинает крутиться лопастями падающего вертолёта, тугой тошнотой.
Я больше ничего не вижу, только серые тени.
- Вот же сука криворукая, - доносится откуда-то сверху,- парень, не надо. Потерпи. Терпи, я сказала, скотина!
Я проваливаюсь вниз, через грязный потолок, в мёртвый свет, скрытый под улыбающейся белой маской.

Я не хочу.

Это не справедливо.

Справедливость надо заслужить.
Выбиваю столб пыли о пол Коридора.
И тут же меня подхватывают чьи-то руки.
А потом кто-то отвешивает мне пощёчину.
Дыши.
Бабушка?
Дыши, я тебе сказала.
Ты же умерла.
Снова удар.
Я тоже?
Ага, сейчас.
Снова удар, в грудь.
Дыши, я прошу тебя.
Почему-то приходит запах леса.
Треск рвущейся ткани, меня подбрасывает вверх, и тут же вниз. Тупая боль в затылке.

Рыжая держит у моего лица пластиковый раструб. Кажется, она плачет.

Я снова дышу.

Моя прихожая снизу выглядит совсем по- другому. Рыжая что-то кричит Пожилой.
До меня доносится только неясный шум. Пожилая копается в чемодане, а потом поднимает голову
и смотрит на меня в упор.
Светло-светло-серыми глазами Смерти.
- Сегодня не мой день,- тонкие губы кривятся в холодной усмешке,- я подожду.
Хватаюсь за пластик на своём лице и закрываю глаза.
Я дышу. Я дышу.
Пожилая подходит и склоняется надо мной. У неё карие глаза. Совершенно обыкновенные, тёплые. Человеческие.

Под руки врачи выводят меня из подъезда к ожидающей скорой.
Небо над нашими головами расползается прорехами, в которые сочится розовый свет.
Я дышу.
Рассвет рвёт на части сшитые Ночью швы из тёмных нитей.
Рядом с машиной маячит высокая фигура в чёрном. Страх выливает в меня ведро ледяной воды.
Ноги становятся ватными, и я чуть не падаю.
Тихий смешок. Еле слышный. Шёпот.
- Не говори  никому, что не боишься меня.
Фигура приближается и оказывается водителем.
Мне помогают забраться в машину и увозят.

Я боюсь умирать.