Про Воронеж, бывших Пушкиных и фальшивые ассигнаци

Дети воронежского Губернатора А.М. Пушкина – Михаил и Сергей - очень нуждались в деньгах. Жизнь, которую они принуждены были вести - платье от парижских портных, обеды в ресторациях, три бала ежегодно и прочая, и прочая, и прочая – требовали немалых расходов. А великим богатством Господь их не наградил.

Впрочем, братья Пушкины были людьми жовиальными и смышлёными. Они полистали книжки, послушали умных людей и решили: всем хороша Отчизна, но вот денег в ней для полного счастия не хватает.

Поехали братья в имение. Крепостные живо изладили печатный станок; Фома, управляющий имением, достал бумагу и краску и, казалось, оставалось только сушить свежие ассигнации да радоваться. Ан нет. Самого главного – штемпеля - у них не было. И никто из крепостных вырезать его не смог, поскольку не обучены-с.

Делать нечего, отправился Сергей Алексеевич в Венецию. Сначала ему изготовили штемпель для ассигнации в 25 рублей. На ней изящным шрифтом было выведено: «Объявителю сей государственной ассигнации платит московский банк двадцать пять рублей ходячею монетою. 1769 года. Санктпетербургъ». А уже потом вырезали штемпель для сторублёвой.

Налюбовавшись, брат Пушкин один штемпель отправил с венецианским торговым кораблём кружным путём - через Тавриду и далее по Дону, а другой укутал потеплее и повёз с собой. На границе Империи его и взяли с этой страшной уликой.

Приговор суда гласил: «Сергея Пушкина, который для делания штемпеля ездил в чужие края и с оным при обратном пути в границу пойман, следовательно более других заботился о произведении сего вреднаго государственному кредиту дела, лишить чинов и дворянства и взвести на эшафот, где над ним преломить шпагу, и поставить на лбу букву В, заключить его вечно, как вреднаго обществу человека, в какую ни есть крепость. Михаила Пушкина, как сообщника сего дела, лишить чинов и дворянства и сослать в ссылку в дальния сибирския места. Имение же всех сих отдать ближним по их законам наследникам».

Сергей отбывал ссылку в Пустозёрске, затем на Соловках. Михаил же препровождён был в Тобольск. К нему вскорости приехала его жена, Наталия Абрамовна, урождённая княжна Волконская. Сие обстоятельство наделало много шуму в свете и сделалось предметом разговоров. Через полвека, после событий на Сенатской площади, этот факт был вытащен на свет как пример беспримерной супружеской верности и кое-кто из жён т.н. «декабристов» даже последовал ему.

Но никто не знал, что Наталия Абрамовна поехала в Тобольск не с пустыми руками. В своём багаже она везла толстый фолиант в кожаном переплёте с медными застёжками. Книга принадлежала перу некоего феррарца и, судя по названию, обещала дивные подробности путешествия в Элизиум.

В книге же, в вырезанном посреди страниц кармане, покоился штемпель для печатания ассигнаций на 25 рублей ходячею монетою.