Анархокакофония

                Правители государств – единственные,
                кто имеет право лгать.
                Платон.
 
   Лень охватила мой организм. Что самое интересное, у меня полно дел, но ни одним из них я не спешу заняться. Возможно, это влияние погоды.

   Есть ещё одна странность.
 
   Ужасно хочется есть. В последнее время ощущаю беспрерывное чувство голода. Целыми днями я пытаюсь заглушить его. Холодильник пустеет на глазах. Пополнить запасы провизии в ближайшее время не удастся – деньги на исходе. Я пробовал отказаться от еды, но в этом случае живот болит так, что жить не хочется. Наверное, какой-нибудь новый вирус. Уже дошло до того, что просыпаюсь среди ночи, чтобы чего-нибудь съесть. Что будет дальше? Даже не хочется об этом думать.

   Нужно срочно раздобыть денег. Самый честный способ – заработать, но найти работу временную или постоянную довольно сложно. Есть ещё один выход – одолжить немного наличных, но возникает другая проблема – долг платежом красен. Самый верный способ – ограбить кого-нибудь, но есть неплохой шанс загреметь на нары или в лучшем случае на несколько лет лишится гражданских прав, что означает – прощай остатки свободы.


   Деньги. Ничто, когда они есть и Всё, когда их нет. Когда они есть - мы стремимся от них избавиться, когда их нет – мы стремимся ими завладеть.


   До социального пособия ещё две с половиной недели. Нужно во что бы то ни стало продержаться. Буду ходить по гостям, в расчёте на халявный обед. Может быть навещу маму – она уж не пожалеет тарелку супа.

   Всё разрешилось само собой. Мне позвонил школьный приятель. Он получил лицензию на добычу электрооборудования содержащего драгметаллы.

   Когда-то на городские свалки оборудование свозили грузовиками. Теперь свалки государство взяло под свой контроль. Для страны, у которой ресурсы полезных ископаемых истощились, создавать золотой запас, добывая благородные металлы таким образом, оказалось выгоднее, чем покупать по мировым ценам. Можно сэкономить немалые деньги на труде простых граждан.
 
   Труд каторжный и дешёвый – попробуй в куче гниющего хлама отыскать какой-нибудь хитрый приборчик, при условии, что при закрытии свалки всё перемешали бульдозерами. Но это гораздо лучше, чем извлекать из хранилищ законсервированный много лет назад плутоний, имея при себе в качестве средств защиты лишь респиратор и свинцовый фартук.
               
   Немногие избранные, ставшие у руля, безжалостно эксплуатируют тех, кому повезло меньше. Не очень приятно чувствовать себя оттраханным, но другого шанса трудоустроиться может и не быть. Не каждый человек может получить легальную работу на свалке, поэтому отказываться было бы глупо, тем более, что найти другую работу с заработком, превышающим пособие для меня проблематично.
 
   Вот вам и демократия. Одно сплошное дерьмо. Иллюзия. Фарс. Можно всё, что не запрещено Конституцией и Законом, но в реальности если твои действия не соответствуют линии правящей элиты, то ты изгой. Конечно, повторять события 1937 года никто не будет, времена не те, но жить тебе спокойно не дадут. Перекроят под себя, а нет, так загонят на самое дно. И многопартийность, и свобода слова, и право на самовыражение – всё фикция.


   Государственная система – это тюрьма даже для людей власти. И нет большего зла, чем горстка людей, решающая судьбы народов. Но нельзя забывать, что народ – это лошадь, запряжённая в телегу, а власть - кучер ей управляющий, а любая лошадь может взбрыкнуть.   


   На закопчённой стене полуразвалившегося склада огромными синими буквами написано: «Бог покинул нас». Чуть в стороне ещё одна надпись: «Бог вышел курнуть», а под ней кто-то совсем недавно приписал: «Бог укурен. Бог – это я».

   Пять лет назад на каждой стене города можно было прочесть: «Революция идёт!», «Да здравствует новый рассвет!», «Бог за нас!». Революция так и не пришла. Её задушили решительно и безжалостно.

   Травля. Исчезновение лидеров оппозиционного движения. Уличные потасовки. Слезоточивый газ и резиновые пули. Перекошенные от ярости лица полицейских и бойцов спецподразделений. Бесконечные аресты. Ложные обвинения. Сфабрикованные дела.

   В то время из университетов отчисляли целыми учебными группами. За одно лишь подозрение в принадлежности к оппозиции без разъяснения причин увольняли с работы. Революция умерла ещё до рождения. Кто-то из её зачинателей уехал из страны, кто-то ушёл в тень. Оппозиция перестала существовать. Люди власти сделали несколько умелых манёвров и прочно закрепили своё влияние. Стало «можно» – выходи на улицу и дери глотку. Всё что тебе сделают – официально: наложат штраф по административной статье; неофициально: надают резиновой дубинкой по заднице или кулаком по рёбрам – правоохранительный патруль своё дело знает отлично.

 
   Каждый человек сам вправе решать, как поступить и никто не должен ему указывать. Правоохранительные органы отчасти выполняют функцию цепных псов государственной системы, которые призваны рвать в клочья каждого, кто пытается выйти за рамки ограничений и стать свободным. Человеку можно указать что делать, можно запретить высказывать собственное мнение, можно держать его в страхе или вовсе лишить жизни, но нельзя запретить мыслить.   


   То смутное время задело и меня. Я был сам за себя. Единственное чего мне хотелось – это природной свободы, которую при наличии любой власти я получить не мог. Кто не с нами, тот против нас – государство вспомнило древнюю мудрость, и я стал изгоем. Мне дали год испытательного срока. Это был самый паршивый год в моей жизни. Три дня в месяц я работал «на благо общества» - работа не самая приятная и не самая чистая. Мне было запрещено покидать город. Чуть ли не за каждый свой шаг я должен был отчитываться в «Инспекции по исполнению наказаний».

   О, как я ненавижу приземистое обшарпанное здание инспекции. Ненавижу его узкие коридоры. Ненавижу служебные кабинеты. Ненавижу тяжёлые металлические входные двери, низенькое крыльцо и массивные кованые решётки на окнах. Но сильнее всего я ненавижу людей, работающих там, этих козлов-баранов. «Бараны», наивны и тупы, их можно разжалобить, развести как маленьких детей. «Козлы» же, равнодушны, дотошны и упрямы, они всё делают в соответствии с инструкциями, не уклоняясь в сторону ни на шаг – от них не дождёшься поблажек.

   Мне казалось, что ещё чуть-чуть и мою крышу придётся ставить на место.


   Органы государственного контроля – палачи и рабы системы в одном лице. Истинная ценность – Свобода. Она может быть подлинной лишь при отсутствии власти. Всякая власть боится Свободы, потому что свободный человек принадлежит только себе.
    

  Нет худа без добра. Меня избавили от почётной обязанности - службы в вооружённых силах. Вместо этого я прошёл двухмесячный курс по гражданской обороне и доврачебной медицинской помощи, по окончании которого мне сделали соответствующую отметку в идентификационной электронной карте.


   Державин утверждал, что истинное назначение человека есть защищать своё отечество. Бесспорно, любить и защищать Родину – это священный долг каждого человека, но никто не обязан любить и защищать Государство.
 

   Меня можно назвать анархистом (хотя навешивать ярлыки ни к чему), и совсем не потому, что я увлекался трудами Бакуниным и Кропоткиным, Штирнера и Прудона, а моим любимым историческим персонажем до сих пор является Нестор Иванович. Я не хочу жить в мире, навязанном кем-либо. Не хочу подчиняться законам и правилам, не хочу жить чьими-то интересами. Моя совесть и моя мораль – вот единственные законы.


   Государственная власть создаёт законы удобные ей. Однако, интересы и мнения людей власти ничто по сравнению с интересами тех, кто им эту власть доверил. Порой амбиции и шкурные пристрастия мешают трезво смотреть на вещи, что особенно вредно для человека «ставшего у руля». Кропоткин писал, что Власть портит даже самых лучших людей.
   Если отталкиваться от теории «общественного договора» по Локку, то государственная власть была создана для беспристрастного решения споров и защиты прав и интересов личности. Власть забыла о своих прямых обязанностях – она пристрастна  и защищает лишь собственные интересы. Пора расторгнуть договор.    
 

  После  неудавшейся революции стали появляться надписи типа «Бог покинул нас» или «Завтра не будет». Но Бог покинул не всех. Карьеристы, люди-хамелеоны, которые могут подстроиться под любой политический строй поймали волну. Они выбрались наверх, поближе к солнцу. Они стали элитой. Теперь они легалы, обладающие полнотой прав гражданина. Для них открыты все дороги. Именно им отдаётся предпочтение при трудоустройстве и зачислении в университеты. Именно для них все удобства и льготы. И именно эти люди в первую очередь поддержат правительство, дабы не лишиться благ. Именно они будут пытаться приблизиться к «штурвалу страны», чтобы получить ещё больше привилегий.
    

   Стремление человека к Лидерству – естественная природная потребность. Стремление человека к Власти – потребность искусственная, рожденная в социуме.


   Мой приятель оказался человеком, который привыкает ко всему. Он из самой скверной ситуации умеет извлечь выгоду. Складывается такое впечатление, что ему всё равно, что происходит вокруг, и кроме денег других интересов у него нет. На свалке он развернулся неплохо. За месяц расширилась зона добычи, и число работников увеличилось почти в два раза.

   Я не остался внакладе. Из простого копателя меня перевели на склад. Здесь платят побольше и работа не такая тяжёлая. Но всё равно эта жизнь не по мне. Иногда перед сном я подумываю о том, чтобы купить на чёрном рынке видавшую виды ОСВ-96 и расстрелять правительство. Выместить боль и обиду простого человека. Однако, это не выход – на смену погибшим придут новые и где гарантия, что они не будут ещё хуже, чем их предшественники?

   С другой стороны, какое мне дело. Я неизлечимо болен и скоро умру.


   Мы живём в другом мире, где жизнь вечна и радостна. Мы свободны как ветер и подчиняемся лишь законам мироздания, а в этот мир приходим отбывать наказание за проступки и совершенствовать дух. Государства – это множество тюрем и колоний с различными степенями свободы. Все, от руководителей до простых обывателей – заключённые, выполняющие определённые функции. Освобождение из заключения приходит вместе со смертью.
   2005           Витебск.