Шляпник

- «Будь, как дома, путник…», - напевал себе под нос Семен, разворачивая уже изрядно потертую карту. – Вот здесь он ее нашел, - он указал сломанным ногтем указательного пальца на широкую полоску давно безымянного проспекта.
- Это ж километрах в двух от станции, с чего он стал ее там искать? – начальник станции недоверчиво почесал бороду и сипло затянулся самокруткой, крепко сжав ее в зубах.
- Да кто ж его поймёт. Ещё Витя говорил, что с ним связываться… - он осёкся.
- Еще и Витька… - начстанции гулко стукнул по столу кулаком, в смятении зашагав по задымленной сомнениями комнате. – А ведь нашла она его где-то… - Все присутствующие снова озадаченно вспомнили о часах сталкера, которые он никогда не снимал. А нашла их его дочка, за каким-то Макаром вылезшая на поверхность.
- Может, они просто с руки у него слетели, ремешок там порвался? – это неуверенно подал голос третий участник совещания, последний, кто видел ее здесь до побега. Собственно, буквально пятнадцать минут назад он и выслушал все, что о нем думает Семен, и едва не прочувствовал это на собственной шкуре, да только начальник станции был сильно против самоуправства.
- Не порвался, - сухо ответил тот. – Все целое: ремешок, крепления, механизмы… - в этот момент в дверях показалось лицо деда Кузьмича. – Ну, что с ней?
- Хворает девчонка… - он с опаской просочился внутрь – по каким-то причинам любое начальство наводило на него трепет прилежного подчиненного. – Шибко хворает, - старик был здесь и педагогом, и педиатром. И хотя врачи на станции имелись, но все они после беглого осмотра юной пациентки сходились в диагнозе. Различия были лишь в сроке, который они отводили ей на дальнейшее существование – от нескольких часов до пары суток. И только Кузьмич решился на бессмысленную трату драгоценных запасов из своих закромов для обреченной.
- Приходила в сознание? – все так же сухо спросил начальник станции. Кузьмич слегка оторопел, но собрался и ответил:
- Никак нет, товарищ начальник. Только бредит.
- Не слышно, как ее угораздило так?
- Не слышно. Лопочет что-то про страну чудес, про гусеницу, да Шляпника, но то я виноват – пошел на поводу у ей, часто сказку эту читал, вот и получил… - в глазах его уже стояли слезы – он слышать ничего не хотел и принимал всю вину на себя. «Бьюсь об заклад, если б мы пацана расстреливать начали, он бы поперек пуль полез», - сказал Семену сегодня один из сплетников на станции перед тем, как получить прикладом в зубы.
- Хорошо Кузьмич, как только в себя придет, - «Если придет…», будто повисло на клубах табачного дыма. – Дай мне знать. Чего надо? – начальник станции заметил, что старик хотел сказать еще что-то.
- Там… к вам… Молодчики с заставы, пущать?
- А то они тебя спросят, пущать их или не пущать, - решил немного развеять обстановку Семен.  Паренек же тихо спрятался в углу и ждал лишь, чтобы про него все забыли. Так и случилось.
- Пущай! – махнул рукой начстанции, впервые за последние дни слегка улыбнувшись.
В проеме двери, больше напоминающей переборку на подводной лодке, возник выряженный в камуфляж боец:
- Там это… Человек к вам…
- Вы что, сговорились что ли? – прикрикнул на него начальник станции. – Он сам, что ли не может зайти?
- Ну, зайти-то может, - снова начал мяться постовой. – Да вот только пришел он сверху…
- Витька?.. – не сказали даже, а выдохнули они с Семеном.
- Да если бы, - махнул рукой боец. – В маске какой-то, шляпе нелепой, противогаз у него странный. Шут какой-то.
- Что ему нужно? – строже спросил Семен.
- С вами хочет поговорить, товарищ начальник.
- Что ж, - тот вернулся за свой стол и начал сворачивать карту. – Веди!
Странный гость был одет в черный замасленный балахон, который был порван настолько, что создавалось ощущение, что и висел он на одном добром слове. Противогаза на нем уже не было, но зато на лице незнакомца красовалась странного вида повязка, больше похожая на респиратор. Приведшие его солдаты попытались было снять ее, но он только отмахнулся от них – начальник станции взглядом отпустил их.
- Стойте! – слегка хрипловатый голос гостя басил в респиратор и казалось, словно стены в комнате стали озвучивать его мысли. Те участки лица, что оставались видны, казалось, были поражены каким-то грибком – в некоторых местах кожа была облезлой, да и вообще имела ненормальный бледный оттенок. – Я бы попросил вас принять необходимые меры предосторожности…
- То есть? – не дождался конкретики начальник станции, выдавая свое волнение почесыванием бороды, в которой уже виднелась жилка седины.
- Вот стул, - незнакомец сделал два неуловимых и совершенно бесшумных шага по направлению к столу – даже плащ его, отиравшийся о блестящие сапоги, не издал ни единого звука. – Я настоятельно рекомендую вам приказать этим бравым ребятам приковать меня к нему – если вы, конечно, позволите мне сесть, - хоть нос и рот гостя были закрыты респиратором, Семен мог бы поклясться, что тот улыбается.
- Разумеется, садитесь, - начстанции указал ладонью на пресловутый стул. Семен же слегка присел на боковину стола, готовый к фокусам, которые мог выкинуть этот страшила. – Да вот только я не вижу поводов для беспокойства – здесь четверо взрослых мужчин, проверенных боями как с мутантами, так и с отборными головорезами метро.
- Но вы еще не сталкивались со мной, ведь так? – продолжал склабиться в темную незнакомец. – Тем более, что вас здесь не четверо, а пятеро, - он указал на парня, что все еще ожидал решения своей судьбы. Все инстинктивно обернулись на него, но, прежде, чем кто-либо додумался выгнать того взашей, гость продолжил: - И это очень даже к месту. Дело в том, что я обладаю сведениями, имеющими исключительную важность, поэтому, к сожалению, в присутствии двух вооруженных господ за моей спиной я их сообщить вам не смогу, - он внимательно огляделся. Только теперь Семен увидел, что один бегающий глаз говорящего был зеленого цвета, а другой – почти пламенно-красного. – Именно поэтому я прошу запереть дверь изнутри – благо, как я успел заметить, она достаточно прочна и звуконепроницаема – а как гарантию вашей безопасности прошу приковать меня к стулу.
- Что ж, хорошо, мы поступим именно так, - задумчиво протянул старший. – Но вы наверняка хотите что-то получить за эту информацию, я прав?
- Я преклоняюсь перед вашей проницательностью, господин начальник станции! – «Откуда он знает?» - промелькнуло в глазах начстанции, когда он бросил быстрый взгляд на Семена. «Может, патрульные обмолвились при нем?», - так же, взглядом, успокоил его тот. – Разумеется, мне необходима достойная плата за труды. Вот только носить она будет несколько… необычный для этих мест характер, - он уставился прямо на начальника станции.
- Что вам нужно? - громче произнес тот.
- Я хочу, чтобы вы меня выслушали. И, - он прервал улыбки присутствующих. – раз уж так получилось, я хочу, чтобы этот молодой человек присутствовал при нашем разговоре.
- Секретные сведения, ага, - заметил Семен, и оба бойца за спиной незнакомца, не спуская пальцев со спусковых крючков, весело загоготали. Впрочем, гость тоже одобрительно покачал головой:
- Если вам так будет угодно, то это всего лишь моя прихоть – а с секретностью вы будете иметь дело сами. Вот моя цена – не правда ли, приемлемая цена для моих условий?
- Идиотизм какой-то, - после минутных раздумий и тяжелого, буквально осязаемого молчания бросил старший. – Принесите веревку и наручники, - кивнул он бойцам.
- Как вас зовут?
- Не время, командир, еще не время… - загадочно произнес гость.
Когда с обезвреживанием незнакомца было покончено, тот бросил, как бы в недоумении, вслед выходящим патрульным:
- Странно – вы могли бы заодно принести и гостинец…
- Какой гостинец? Не было никакого гостинца! – перебивая себя и уставив кристально честные глаза на окружающих, они развели руками и попытались поскорее убраться, но, после того, как старик прикрикнул на них, сознались, что были-де две какие-то канистры, но они их, не моргнув честнейшим глазом, отнесли прямиком на склад. Под грозным взором Семена булькающие емкости буквально материализовались возле стола начальника станции. Когда двух незадачливых бойцов простыл и след, незнакомец попросил молодого парня, на равных с остальными в этой комнате выпрямившего спину, как можно крепче закрыть дверь.
- И, если вас не затруднит, снимите маску с моего лица, молодой человек, - Семен и начстанции почти синхронно кивнули на вопросительный взгляд юнца. Тот с кучей лишних движений и характерной суетой задвинул-таки немного поржавевший засов. Слегка напустив на себя спокойствия, он подошел к гостю сбоку. Нехорошее предчувствие сковало его.
- Ну же, - нетерпеливо поторопил его Семен.
- Я… не могу… - паренька начало мутить от безобразного вида кожи незнакомца. Тот снова мимолетно заулыбался:
- Если бы мы знали, к каким последствиям может привести наш выбор, ах! – он наклонил голову на другой бок, обнажив свою шею с неприятно пульсирующими венами и шелушащейся кожей. Парень еле успел найти жестяное ведро. Пока он справлялся со стрессом благодаря этому нехитрому приспособлению, не выдержавший фарса ситуации чужак, буквально сорвал чертову повязку, наклонившись к прикованной руке – практически все невольно замерли, слегка отшатнувшись назад, ведь вместе со жгутами респиратора местами отлетела кожа, из-под которой сразу же начал сочиться зеленовато-желтый гной прямо по бледно-розовому мясу. Это, а так же невыносимый запах изо рта пришельца сверху поспособствовали большим объемам извергаемых юнцом непотребностей.
- Что за черт? – гневно произнес вскочивший старик. Он попытался было открыть дверь, протиснувшись между Семеном и столом, но не смог отпереть засов – силы были не те.
- Если вы откроете дверь, то, боюсь, метро ждет еще одна, последняя катастрофа. Увы, но таковы условия сделки, - на удивление, зубы его были образцом для лучших стоматологов прошлого.
- Мы здесь задохнемся, вентиляции же нет! – продолжал выходить из себя старший.
- Успокойся, чем быстрее мы допросим этого проходимца, тем быстрее выйдем отсюда, - Семен пропустил начальника станции мимо себя и оттащил, наконец, от ведра парня, усадив его в угол. – Говорите, да поживее! – скомандовал он незнакомцу. Тот, картинно оглянувшись, начал:
- Возможно, то, что я сейчас буду рассказывать, покажется вам чушью, но вы, как я уже говорил, приняли мои условия. Исходя из этого, настоятельно прошу вас, господа, не перебивать и слушать очень внимательно…
***
Итак, это было давно. Если проводить аналогии, то нынешнее положение дел мне больше всего напоминает средневековье – рыцари в латах сражаются с драконами, в то время как обычные смертные вынуждены пресмыкаться в грязи перед блестящим двором мелкого князька, не забывая оплачивать все его военные неудачи.
В те времена, когда варвары еще не сожгли Рим, но души его граждан уже остыли от многовекового пламени завоеваний, жил ремесленник, ничем не отличавшийся от остальных. Единственная его особенность заключалась в том, что сердце его, в отличие от сограждан, еще не насытилось пламенем, но пламенем иного рода…
Ей было столько же лет, сколько ему, она жила в том же городе, что и он, дышала тем же воздухом, что и он, но он видел ее чаще, чем она видела его. Он мечтал о ней, он видел ее во сне, он придумал ее…
Но она была счастлива, а он – нет. Эта огромная пропасть, в которую можно сложить все глупости и несуразицы судьбы каждого, кто топтал эту землю, и все равно пропасти этой не будет видно дна.
Он хирел – она цвела. И тогда он стал искать то, что сможет вырастить его в цветущей оранжерее жизни выше прихотливого цветка. Он стал большим ученым – его ненавидели почтенные старцы, по воле его слетавшие с престолов научных светил, его боготворила молодежь, не достигшая к его возрасту и тени той славы. И он почти забыл он ней, пока…
Когда крылатые колесницы обрушивали на землю гнев богов, он увидел ее у входа в убежище – там стояли военные, пытавшиеся закрыть ворота от напирающего стада овец, прущего за выживанием. Они стояли по разные стороны цепи воинов, яростно отбивающихся прикладами от будущих мертвецов. И тогда он решил спасти ее. Да только не судьба – только лишь он крикнул ее имя и схватил ее за руку, как раздался залп… Передняя шеренга стада обвалилась навзничь, и наш герой упал, сжимая руку своей несостоявшейся судьбы. И пока смрадное облако боевых газов не накрыло их, он все еще дышал с ней одним воздухом…
***
- А знаете, какая в этой сказке мораль? – незнакомец умудрился даже в связанном виде вольготно откинуться на спинке стула. – Сколько бы ни рос плющ, с розой у него мало общего. И если один рожден спасать красотой этот мир, то другой – уничтожать его своим безобразием…
- Что ж, - несколько озадаченно выдохнул начстанции, снова почесав бороду. Семен же слегка толкнул ногой заснувшего паренька.
- Как я понимаю, - начал подбирать слова сталкер. – вот этот ваш «ремесленник», - здесь он не удержался от улыбки, – это непосредственно вы, - он указал ладонью на незнакомца, и тот учтиво признал, что не сомневался в его – Семена – наблюдательности. – Тогда я понимаю всю глубину ваших переживаний, но проблема состоит в том, что среди нас психиатров – или кто там занимался раньше мозгоправством? – нет. Ну, вот я, например, с медициной сталкивался, только когда школу прогуливал – отец мне прописывал целебного ремня – царствие ему небесное! Может, у тебя по-другому? – он полуобернулся к пареньку, старательно замотавшему после этого головой. – Разумеется, ты же даже не в курсе, кто такой психоаналитик. Вот команданте наш – тоже ни разу не Че Гевара, - он с улыбкой посмотрел на старика, который решительно растерялся и не понимал, что теперь делать с этим странным гостем. – Уж извините, помочь мы вам больше ничем не можем. Поэтому перейду к сути и отбросим все эти страдальческие прелюдии – что за архиважная информация у вас припрятана в закромах мозга? – Семен издевался уже в открытую, благо прикованный к стулу человек не мешал ему возражениями.
- Я понимаю вашу жизнерадостность, господин сталкер, но озвученная мною история имеет непосредственное влияние на последующие события, - он говорил загадками. – Они еще не утряслись в сухом списке истории, составляемом Всевышним впрок, но уже наверняка будут иметь трагический оттенок, - он на минуту замолчал. Было слышно дыхание каждого из хозяев метро – сиплое сопение начальника станции, густое – Семена, и нервное – юнца. И только от незнакомца не исходило и звука – только тлетворный запах из его рта забивал ноздри присутствующим. – Ваш покорный слуга долгое время хотел умереть от ярких вспышек достижений человечества. Но когда один за другим с карты мира исчезали целые народы, а он оставался почти невредим, вдруг пришла мысль – а почему вам, жалким трусам можно решать, кому выжить, а мне – нет? – тут он необычайно хищно обнажил белые клыки в зверской улыбке. Его ярость волной нахлынула на всех остальных, он почти беззвучно ненавидел все живое, что было и оставалось на этой планете, и эта ненависть чувствовалась каждым волоском из бороды начстанции, проникала в самые потаенные уголки сознания сталкера и не давала пощады надежде выбраться отсюда до ужина у незадачливого ночного патрульного.
- Справедливо, - первым пришел в себя Семен. «Старик потихоньку сдает», - отметил он про себя. – И каким же это образом ты решил решить нашу судьбу?
- О, это мой шедевр, - он закатил глаза так, что были видны лишь одни белки. Слегка покачивая головой в такт словам, он растянул свою теперь уже блаженствующую улыбку еще шире. – Воздух, оголяющий самые древние человеческие  пороки, индульгенция для мертвых, не заставших окончательного падения человеческой расы, бог, карающий любого, кто готов вкусить его плоти…
- А можно поконкретнее? – Семен лишь вспоминал виды шизофрении, о которых когда-либо слышал, чтобы попробовать угадать диагноз самостоятельно без подсказок местных эскулапов.
- Разумеется, - гость словно вернулся из своей Нирваны и продолжил достаточно здраво: - Новый штамм вируса, который достаточно легко передается воздушно-капельным путем и вызывает необратимые повреждения мозга – человек становится агрессивным в достижении своих, только одному известных целей. Каждая заветная мечта, сколь бы тщательно она не маскировалась под тоннами невыносимого быта, заставит своего носителя действовать всеми доступными и недоступными способами. И при всем при этом летальный исход обеспечен уже через четыре дня после попадания вируса в организм. Массовый психоз, истеричный хаос…
- И он в канистрах? – мрачно спросил старик, который, видимо, поверил этому чудаку.
- Нет, конечно, - слегка усмехнулся тот. – Почтенный начальник станции, там находится совершенно иная субстанция, о которой я упомяну чуть позже…
- Но вы здесь, - снова перебил его старший. – Следовательно, если этот вирус действительно распространится по метро, то накроет и вас. А если вы не умрете через четыре дня, кому-то в голову придет, что у вас иммунитет, и тогда в его голове может поселиться заветная идея – препарировать вас, чтобы выжить самому, пусть даже не имея никаких познаний в области медицины, и тогда…
- Никифор, успокойся, не надо воспринимать всерьез этого оборванца, - старик не заметил сам, как вскочил со стула и опустился на него обратно, только когда Семен положил ему на плечо руку.
- А вот вы, господин сталкер, вполне могли бы воспринять меня в серьезном свете – по крайней мере, кроме вас меня больше никто из присутствующих не слышал… - протянул незнакомец.
- В смысле?
- Вы разочаровали меня, господин сталкер. Конечно, я не тот, кому следует обращать просьбы о смысле жизни или иной изотерической ереси. Но вы могли подойти к этому делу более креативно, - но тот молчал. – Что ж, я отвечу… Если вы и возносили свои молитвы за спасение Господу – про свою персону, открывшую ворота я даже не заикаюсь – то зря. Девчонка, которая сейчас где-то на этой станции корчится в предсмертных муках сумела уйти от прожорливого Чеширского Кота и выжить одна в новом мире, тогда как целый консилиум бездарей умыли руки, уповая на то, что хоронить ее легче остальных – могилка меньшей площади нужна, - настоящая горечь, которую трудно было бы представить внутри этого клоуна обожгла совесть присутствующих. И только Семен почти взбеленился, вовремя, правда, сдержав себя:
- Что ты с ней сделал, ублюдок?!
- Меня больше интересует, что с ней сделали вы, раз она сбежала в выжженное радиацией царство над вами, - словно отплевался гость. – Хотя… видимо, я сделал что-то похожее, раз она сбежала и от меня, - он погрузился в задумчивость.
- То есть, вы пришли за ней? – подал голос пришедший в себя старик.
- Нет. Видите ли, я уже успел на себе почувствовать, что вы по-прежнему не ведаете, что творите. Ваш продавшийся с потрохами мордоворот, которого я поймал с поличным стал квинтэссенцией всего того, что я в вас ненавижу и ради чего всё это и было затеяно… Впрочем, я решил дать вам, морлокам из подземелий, крохотный шанс.
- Спасибо, ваше благородь! – картинно положил руку на сердце и поклонился Семен. Кажется, про развесившего уши и забывшего уже про сон юнца все забыли… - Как бы мы жили-то без ваших забот!
- А никак, - на полном серьезе ответил тот.
- И в чем же шанс? Нет, мне просто интересно, - немного истерично хихикая, не дал начстанции себя прервать Семен.
- Он в гостинцах, - незнакомец кивнул головой в их сторону. Семен схватил одну из канистр, стоящих у стола, и отвинтил крышку, совсем позабыв надеть перчатки. Это представление ему уже надоело. Однако, когда по комнате распространился запах чистейшего спирта, он как-то инстинктивно подобрел. – Стопроцентный, - улыбнулся гость. – Конечно, это уже другая сказка, но…
- То есть, ты предлагаешь всей станции нализаться до чертиков и продезинфицировать внутренние органы от твоей заразы? – не сдержался старик.
- Нет, что вы! Хотя – исключительно для затравки и храбрости я решил дать вам послабление. Откройте вторую! – почти скомандовал тот. Во второй оказалась склизкая пахучая жидкость. «Бензин», - одновременно подумали сталкер и начальник станции. – Итак, по вашим лицам, я вижу, что пришло время раскрыть карты. Как, я думаю, вы заметили, стало немного душно – сейчас мы с вами, словно в запертом отсеке подлодки. Та чушь, которую вы услышали, была придумана мной лишь для того, чтобы вы успокоились и полной грудью вдохнули этот вирус, носителем которого я являюсь, - он хитро посмотрел на присутствующих. Те, в свою очередь, снова прочувствовали едва отбитый спиртом запах изо рта безумца. Семену он снова показался знакомым, но он отогнал эту мысль от себя. – И теперь любой, вышедшей за пределы этой комнаты, вызовет цепную реакцию по сценарию, которую я уже озвучивал.
- Нет, это не может быть правдой, - до этого сидевший тише воды парень вдруг вскочил и побежал к двери.
- Стоять! – он не слушался уже приказов Семена. Тогда тот буквально в последний момент оттолкнул юнца и поставил запор двери в прежнее положение. Тогда вдруг заплакавший парень в ярости ринулся на самого сталкера, пытаясь попасть ему кулаками в лицо, но тот играючи вывернул ему руку и пинком под зад отправил в прежний угол. Парень не остыл и снова, не смотря на приказы уже начальника станции, ринулся на Семена, но уже прихватив со стола заточенный карандаш, которым со скуки рисовал начстанции во время рассказа гостя. Отточенным движением, не заметным постороннему глазу, на нерве, на инстинкте, закаленным в боях здесь, в метро, и там, откуда спустился этот ненормальный, он воткнул этот карандаш прямо в шею юнцу, и тут же багровые струи оросили лица Семена и незнакомца.
-У нас минус один игрок, как жаль! – забился в истерике прикованный к столу безумец, на которого попала свежая горячая кровь, которой он был рад, как ребёнок.
- Что ты делаешь? Открывай дверь, нужно его к медикам!.. – Семен больше не слышал, что кричал ему старик, но пытался сам кричать про то, что выбора нет, а этот безумец и вправду мог устроить такую ловушку. Тот лишь заливисто хохотал, слизывая со своей отвратительной кожи молодую кровь вперемешку с сочившимся гноем.
- Ты пойдешь под трибунал! – неистово орал на Семёна старик, вдруг ставший еще старше. Начстанции снова почувствовал дыхание смерти за своей спиной и панически боялся обернуться. Он уже слышал скрежет замороженных могилой суставов, убийственный холод обескровленной ладони, которая уже готова была пасть на его плечо и развернуть его насильно. Семен же ничего не думал – он лишь осознал, что если отсюда выйдет хоть один живой человек, то тогда этот ублюдок выиграет. Почему-то он решил, что этого допустить нельзя. Старик уже полез в шкафчик стола за пистолетом, но сталкер был уже рядом – он ногой ударил по дверце шкафчика, сломав, кажется, пару костей в кисти начальника станции. Тот повалился на пол и не успел кинуться к нацелившемуся на него Семену – сталкер уже вытащил старенький рифленый подарочный пистолетик, который утопал в его руке, словно игрушечный. Незнакомец же вдруг потерял всю свою веселость и ту миллисекунду, когда Семен переводил пистолет на него, он вдруг осознал, что далеко не все теперь пойдет по его плану. Пистолетик был не настолько мощным, чтобы опрокинуть навзничь человека, привязанного к стулу, но достаточным, чтобы пробить черепную коробку.
Семен уже ни о чем не думал – нельзя было давать себе повода для сомнений, иначе все это оказалось бы напрасным. Он понял, зачем нужен бензин – первые из уже стучащих в запертую дверь, кто прорвался бы сюда, все равно вдохнули бы убойную дозу вируса. Поэтому нужно было спалить все к чертям… Он облил всех бензином, в том числе самого себя, нащупал в кармане спички, и только потом решил проверить боезапас – патронов больше не было. Он обыскал стол, буквально перевернул его вверх дном, обыскал оба шкафа, стоявшие вдоль стен, и даже карманы самого старика, который уже не напоминал прежнего человека, держащего в узде всю станцию. Теперь он был распластан во взрывной смеси крови и бензина. А патронов не было. «Что ж, - подумал сталкер. – Это не беда…».
Он отодвинул в сторону стол и встал прямо напротив двери. Если хорошо прицелиться, то боли не будет. Его пропитанная уже бензином одежда отдавала неприятным холодом при каждом движении. Он зажег спичку и бросил ее на пол…
Теперь он мог освободить свой разум. Когда горящая щепка былого величия человечества уже прикоснулась своим пламенем к полу, когда оно невыразимо красивыми и правильными кругами побежало по этому самому полу, по стенам, по удивленному и безжизненному лицу старика, по скорченным в ненависти губам нелепо раскинувшего руки паренька, по все еще расстроенному и, в отличие от остальных, вдруг живому лицу незнакомца, по штанинам бегущего к двери сталкера… Именно тогда у Семена в голове пролетело то, как он открывает дверь, как его вытаскивают из объятого пламенем помещения, которое уже стало склепом, как врачи колдуют над его ожогами, как, наконец, радуется его возвращению Люба, уже похоронившая к тому времени всех, кого любила – и Витьку, и Алису. В конце концов, у каждого должна быть Люба, ради которой хотелось бы выжить… А еще он представил, как его будут судить, причем неизвестно еще кто. Все эти мелкие хозяйственники и тщеславные вояки, что подчинялись авторитету старика, выползут наружу и дай Боже, чтобы не дошло до резни.
 И, когда пламя уже подбиралась к его рукам, он проносился мимо безумца, факелом вспыхнувшего за долю секунды. На удивление, он еще был жив, хотя и издавал предсмертные хрипы. «Хорошо, что спирту дерябнул», - так же молниеносно пролетело в голове у Семена, и тут он снова вспомнил этот запах изо рта незнакомца – это был… чеснок. И тогда, поняв, что все еще можно спастись, сталкер прибавил прыти, разогнался, и с идиотской улыбкой приложился головой о металлический засов двери. Череп его проломился он невыносимого удара. Однако сталкер не отключился, но, по мере того, как приходила боль, его покидало и сознание. В задымленной комнате бушевало пламя, приближая тем самым свою собственную кончину. Семен уже не мог почувствовать, как огонь на последнем издыхании пытался высосать снаружи кислород, проникающий через почти микроскопические щели в проеме двери и стенах, но именно после этого смерть его была предрешена. И только привязанный к стулу Шляпник гортанным бульканьем пытался сохранить маску и смеяться…