Глава III Завтрак
Из приоткрытой двери в спальню катала глянул на беззаботноспящую. Людмила лежала на животе в измятых простынях, из-под накидки проглядывали загорелые спинка и ножки. Покрывало приподнималось на мерных вдохах.
Герман на цыпочках вышел в прихожую, аккуратно надел туфли. Осторожно открыл дверь, подавив мелькнувший скрип замедленностью движений. Солнцезащитные очки угнездились на переносице.
На улице начинался денёк. Бриз дарил прохладу. Шулер отдал ключ в будку срочного изготовления, ноги понесли к мини-маркету у дома. На доске «Их разыскивает милиция» красовались два фоторобота. Карикатурный Штерн с усами, с бородой.
Катала огляделся. В магазинчик забежала хозяйка за подсолнечным маслом для утренних гренок, следом – усталый мужик, мучимый похмельем. Дождавшись безлюдности, Герман резко сорвал рисунки, мгновенно смял. Фотоработы полетели в близстоящую урну.
В магазине шулер затарился на месяц вперед. Долго крутился перед красками для волос. Радикально белый цвет погрузился в корзину. Два пакета потянули на шестьсот рублей с копейками. «Думал, на две штуки, а тут меньше тысячи. Этот городок мне определённо нравится! Однако, кто-то накатал заяву. Затаюсь на пару недель. Может, решат, что свалил… С известной степенью маскировки и осторожности продержусь ещё месяцок, а потом… Потом конец сезона. Денег выше крыши. С другой стороны, здесь их можно тратить долго, а в Сочах спущу за неделю. Но там играть безопасней, правда, большая конкуренция. Да и по голове могут настучать, как поездные гонщики… Что меня здесь держит? Люська? Она замужем… ну выпили вчера, вспомнили молодость… Это хорошо, что я её нашел. Даже если выйдут на бабку, концов не сыщут. Кстати, надо предупредить старушку, мол, нагостился, уезжаю. Навсегда… А у Люськи можно кантоваться сколь-угодно долго, не выдаст. Соседи сдают квартиры на лето, так что докучать, интересоваться некому. Все мы в этом мире временно».
Забрав дубликат ключа, катала поднялся в квартиру, прислушался в прихожей – тишина. Просочился на кухню, забросил продукты в холодильник. Разгорелся газ, на сковородку упал кусок масла, растеклись яйца. Через несколько минут голубой огонёк шикнул и убрался восвояси, румяную яичницу принакрыла кастрюльная крышка. Кулинар заглянул в спальню – подруга посапывала во сне.
Герман прошмыгнул в ванну с купленной краской, поизучал инструкцию, но спешка победила основательность. По большому счету краска просто вылилась на волосы.
В дверь постучали.
- Гера, душ принимаешь?
Шулер дёрнулся от неожиданности, ударился локтем о стену:
- Да, я сейчас.
На кухне раздался удивлённо-радостный возглас – женщина обнаружила завтрак. Зашипел чайник, хлопнула дверца холодильника.
Катала, вытирая волосы полотенцем, прошёл на кухню. Людмила, стоя, жевала бутерброд, прихлёбывая чаем. Увидев постояльца, она прыснула набитым ртом. Бутерброд с кружкой поспешно встали на стол. Хозяйка подавилась смехом.
- Ты чего? – губы чуть тронула улыбка.
- В зеркало смотрелся? Или поседел за ночь?
- С тобой поседеешь…
Люда быстро пресекла воспоминания о проведенной ночи, но сохранила кокетство. Сбегала в зал, вернулась с круглым зеркальцем из макияжного набора.
Герман разглядывал отражение – Белый Бим Черный висок. Первый опыт первым блином.
- Пошли перекрашиваться, блондинчик! – хохотнула хозяйка.
Под чуткими пальчиками опытной женщины жесткие волосы разделились на пряди. Кисточка завозила по корням, двигалась быстрыми и равномерными движениями. Обработав корни, краска распределилась во всей кроткости волос. Людмила оставила подопечного на полчаса: прикончила надкусанный бутерброд с остывшим чаем, подпилила коготки. Вернувшись, заставила дружка наклониться над ванной, намочила волосы и смыла краску теплой водой. На сей раз вышло прилично.
За разогретой яичницей хозяйка поглядывала на жильца, вспоминая крашеное шоу, подхихикивала.
- Зачем решил перекраситься?
- Говорят, блондины больше нравятся женщинам.
- Голубоглазые блондины, - Люда поперхнулась смехом. - Кареглазый, глазки перекрашивать будешь?
Шулер попытался вывести разговор из затянувшегося конфуза:
- А что это за домики, напротив твоих окон?
- Живут всякие депутаты, чиновники…
- Скромненько.
- У нас такие чиновники, что трудятся за «спасибо».
- Долго так не протянешь. Воруют, наверное?
- Если бы воровали, давно б посадили. Ты не веришь, что можно делать что-то просто так, а не ради денег?
- Не верю. Всё в этом мире из-за или ради денег.
Людмила моментально взгрустнула, задумалась. Локон упал на щёку, в глазах появились кристаллики надвигающейся мокроты.
- Ладно, мне пора. Скоро муж вернётся, надо срочно домой. Забудь, что было. Пьяная женщина… сам знаешь.
Хозяйка поднялась, двинулась на сборы. Катала преградил путь, попытался обнять. Люда убрала мужские руки, помедлила:
- А я тебя любила… просто так, - и прошла в спальню.
На Германа накатили виноватость, растерянность, стыд. Некстати вспомнился французский фокусник. Шулер присел обратно на стул, погрузился в думы.
Людмила зашебуршала в прихожей. Катала подошёл, заглянул в грустные глаза вчерашней любовницы, протянул руку. На ладони железился ключ.
- Ты уходишь?! – испугалась она. – Я не обижаюсь, ты не подумай…
- Бери, если надумаешь иногда навещать. Я сделал себе дубликат.
- Ах ты! - хозяйка мягко обозначила атаку на приятельскую грудь. – За тобой нужен глаз да глаз. Вдруг надумаешь квартиру обчистить. Смотри мне!
Она схватила ключ и, словно школьная озорница, выбежала за дверь. Герман постоял в коридоре, прислушался. Стук каблучков, спускающихся по разбуженной лестнице. Шулер вернулся в зал, из окна пронаблюдал, как давняя любовь поймала такси.
Теперь метнуться к бабке – забрать вещи. Как чешутся руки!
Катала извлёк колоду из кармана брюк. Помешал, сделал несколько вольтов. Бросил на стол, карты мягко расползлись. Посеревший пластырь слез с безымянного пальца, обнажилась тату, будто подмигивая. Герман почесал размякшую кожу. На кухне в навесном шкафу, среди сваленных в кучу лекарств, нашелся кружок лейкопластыря. Липкая материя заботливо спрятала черви.
Людмила ехала в такси на заднем сидении. Ветерок прорывался сквозь полуоткрытое окошко, на душе щебетали пташки. Она смотрела в окно сквозь пролетающие улицы, деревья, жизнь. Хитрая улыбка играла в уголках губ, довольность лоснила разум.
Сколько раз она представляла эту встречу, сколько проклятий припасла, сколько слёз затаила. А встретились, и снова накатило счастье. Со Стасом история повторилась. Погуляли пару недель по кабакам, музеям и… замуж. Предложи тогда Герман, тоже бы нырнула в омут без разбега.
Изменила, а вина и совесть разошлись без взаимной давки. С Сорокиным наклеили ярлыки «муж» и «жена», и будто сто лет вместе. А с Германом? Он, как перекати-поле – сегодня здесь, завтра растаял в тумане. Гнездо не свить, раз хронические нелады с законом. У Стаса впереди исключительно радужные перспективы, но именно к Герману тянет сердце. Хотя он зачастую молчит, как истукан, но приятно просто в присутствии. Сорокин же, как огонь, сам горит и окружающих сжигает.
Людмила уставилась в татуированное предплечье таксиста.
До вчерашнего сильно обижалась на мужа, а сегодня, будто простила. Скорее он должен прощать, но на душу наступило «всё равно». И ничего страшного, если заподозрит, догадается, поймёт. Разведутся. Со многими бывает.
Опять забыла спросить фамилию! Герман и Герман. Имя редкое. Любую фамилию приставь, всё едино.
- Ошибки молодости, - заметив пристальное внимание, таксист выпятил выдающуюся челюсть. Нервно задёргал рукой, стараясь спрятать, от вонзившегося взгляда.
Люда отвернулась к окну, вздёрнув носик. Нацарапал и нацарапал, кому какое дело?
Вспомнился муж. Опять с претензиями, ворчанием, вечным недовольством. Гулёна смахнула чёлку, словно отгоняя саднящие мысли, смирилась с будущим.
Машина остановилось у коттеджа. Быстрый расчет, и пассажирка выпорхнула из авто.
Дверь оказалась открытой. Неужели забыла? Тюха! Но валяющиеся в прихожей носки прояснили ситуацию. Людмила машинально подобрала, свернула в клубок, на цыпочках прошла в ванну.
- Где ты шляешься?! – разразился укором зал.
Женщина выпрямилась, бросила носки в корзину для грязного белья. Выход преградил Сорокин:
- Опять с подругой всю ночь гужевали?! Меня это уже достало!
Супруга потупила взор, просочилась между мужем и косяком, задела бедром мужской таз. Мужнины руки попытались обхватить, притянуть. Людмила мягко отстранила, прошла на кухню. Коротко вздохнула, пряча усталое раздражение.
- Где болталась?! – обделённый порцией ожидаемой ласки решил насесть с обвинениями.
Жена промолчала. Пятнадцать минут назад окрылённая птица рвалась в полет, но сейчас ощутила золотое кольцо, прикованное цепью к камню супружества. И вся свобода – в пролете, вокруг привязи.
- Что молчишь? Я с тобой разговариваю.
Невольная «птица» очнулась, подняла крышку чайника, убедилась в достаточности воды. Нажала серую кнопку, выступили беззвучные слёзы. Стас растерянно смотрел на жену, теряясь в догадках, вновь попытался приласкать.
- Не трогай меня, пожалуйста, - пролепетала вторая половина, пряча глаза.
- Муж возвращается из командировки, а ты не трогай?! Это уже ни в какие ворота! Я только с поезда, лечу домой, а ты… Решено! Я лично переговорю с Гольц, и ноги её больше не будет в моем доме!
- Я сама выбираю друзей…
- Что?! Да ты сама ничего сделать не можешь! Я тебя кормлю, пою, обуваю, одеваю…
- Накормил… - шептала Людмила.
- Живёшь под моей крышей, поэтому будешь делать то, что я тебе скажу!
- Сама справлюсь. У меня тоже есть деньги…
- У тебя?! Деньги? Да ты даже бабкину квартиру сдать не можешь! Какие, к чёрту, у тебя деньги?! Всё я. Понятно?!
- Нет…
- Что?! Не слышу!
- Нет…
- Ты попутала, что ли? Я твой муж, ты – моя жена. И что я сказал, должна исполнять по стойке «смирно»!
- Не собираюсь…
- Что?! Не слышу!
Люда закусила губу.
- Ещё раз спрашиваю – где шлялась?!
- Где надо, там и шлялась.
- Может ты еще и любовника завела?!
- Может и завела, - Людмила глянула беспомощным щенком.
Звонкая пощечина пронзила щёку, помутнело в глазах, опустела душа.
- Тогда катись к чёртовой бабушке! Мне такая жена не нужна. Она будет ночами шататься неизвестно где, неизвестно с кем, а я и слова не скажи?! Ни копейки больше не получишь!
Сорокин выскочил в коридор, спешно обулся, приложил к уху мобильник:
- Вадик, забери меня… Да! На работу! – и выбежал за калитку.
Люда присела на стул, сгорбилась, затаённые рыдания прорвали плотину отчуждения.
Продолжение - http://www.proza.ru/2014/08/21/641
Свидетельство о публикации №214082000600
Очень много всяких замечательных деталей, которые психологически точно передают состояние героев. Андрей, спасибо! Вы всегда такой разный писатель в своих произведениях, всегда интересный и современный.
С Крещением как новым сотворением мира! И удач, благ, счастья, вдохновения!
С уважением - Ирина.
Ирина Голыгина 20.01.2015 11:45 Заявить о нарушении
И Вас с праздником!
С теплом,
Андрей Кадацкий 20.01.2015 11:52 Заявить о нарушении