Жених

1975 год. Москва. Лето. Бабье лето. Середина сентября. Солнечно, тепло, дует лёгкий ветерок. Абсолютно чистое небо. Каждый год в средней полосе России случается два-три таких дня, когда ни одно, даже самое малое облачко, не решается появиться на горизонте, чтобы не портить эту созданную природой идиллическую картину.
И настроение у студента пятого курса Московского института инженеров транспорта Юрки Букина было под стать погоде. После окончания занятий он шагал в направлении улицы Новослободской, чтобы сесть там на троллейбус третьего маршрута и через двадцать пять минут оказаться в Марьиной роще в родном общежитии, где вот уже пятый год делил с такими же, как и он сам, все радости и горести студенческой жизни. По лицу его блуждала улыбка, появление которой он и сам объяснить бы не сумел. Просто, улыбалось ему и всё.
Впрочем, причина могла быть в том, что тепло и солнечно, что осталось ему совсем немного, что над ним не висят, как было в его жизни не раз, дамокловым мечом «хвосты» с зимней сессии, и что теперь практически наверняка он станет инженером и воплотит в реальность мечту всех своих предков, самым образованным из которых был его отец, имеющий за своими не очень широкими плечами семь классов деревенской школы. Выйдя к остановке, Юрка потоптался минуты три-четыре и, так как троллейбуса не было, решил зайти в пельменную, находящуюся рядом. Одной из проблем, буквально терроризировавшей его слабую душу на протяжении всех лет учёбы, являлась проблема питания. Будучи человеком безвольным и ленивым, готовить что-нибудь в общежитии Юрик не хотел и утолял голод, который в его годы был страшной силой, в различных рабочих столовых и забегаловках, где кормили дёшево и невкусно.
Пересчитав мелочь, обнаруженную в кармане, Букин взял двойную порцию пельменей с уксусом, стакан сметаны и кофе с молоком. Любое блюдо, которое потреблялось Юркой, должно было отвечать, как минимум одному из двух требований: либо быть недорогим, либо - сытным. Удачей считалось сочетание того и другого. Но так случалось далеко не всегда. Например, пельмени и сметана были продуктами дорогими, но сытными и потреблялись в надежде, что в этом случае можно будет сэкономить на ужине.
Чтобы не пропустить свой троллейбус, Букин быстро расправился с пельменями, сметаной и кофе и, довольный, вышел на улицу.
После обеда настроение поднялось до такой отметки, что улыбка уже не покидала Юркиного лица, и он с любопытством начал разглядывать проходящих мимо девушек. Этому занятию Букин отдавался часто и с удовольствием и не только потому, что ему нравились девушки, но в последнее время и с некоторым меркантильным интересом. Ловеласом он не был в силу застенчивости характера и не очень презентабельной внешности, но, перейдя на пятый курс и окончательно поверив в возможность получения диплома инженера, стал тайно лелеять мысль о том, что, женившись на москвичке, он разом решит проблему с распределением после окончания института. В противном случае получить приличную работу в большом городе шансов у него практически не было, так как особым рвением в учёбе он не отличался, а груз полученных в прошлом «неудов» мог спокойно опустить его до уровня служащего заштатной конторы в каком-нибудь районном городке, коих великое множество на бескрайних просторах СССР.
И сейчас, выхватывая взглядом из толпы женские лица, он думал: «А почему бы вам, барышня, не связать со мной свою жизнь. Ведь по сути-то я неплохой, ну, есть определённые недостатки, так у кого их нет? Или вот вы, девушка, будьте моей женой, и мы поплывём с вами в вашей уютной двух, а лучше трёхкомнатной лодочке навстречу счастливой старости в окружении детей, внуков и правнуков. Дети, внуки и правнуки будут плыть, конечно, в своих лодочках. Или вот вы, мадам.… Впрочем, вы лучше не утруждайтесь. Уж больно зверское у вас выражение лица».
Находясь во власти этих крамольных мыслей, Юрик сел в троллейбус и тяжело вздохнул. Как только он начинал планировать свою будущую жизнь, настроение неизбежно портилось.
«Где она, эта любовь с первого взгляда? Ну, хорошо, допустим, я готов стать стороной, способной влюбиться с первого взгляда или хотя бы добросовестно создать видимость влюблённого. А где вторая сторона? Где та, что нуждается в моей любви? Где эти невинные и непорочные создания, исстрадавшиеся в ожидании принца? Хорошо, пускай я не принц. Но с биографией у меня всё в порядке. Биография самая что ни на есть рабоче-крестьянская. Такая, что ни одному принцу и не снилась. Так почему же до сих пор я не стал чьей-то надеждой и опорой? Разве их мало, несчастных девушек, которым никак не удаётся устроить свою личную жизнь? Вот он, я, упаковывайте, перевязывайте ленточкой и берите, пользуйтесь. Единственное моё условие – жилплощадь в Москве. Но разве это много, если взамен вы получаете верного, надёжного друга? Ну, почти верного и почти надёжного. Нюансы могут быть. Кто без греха, пусть первым бросит в меня камень».
Тут Юра почувствовал на себе чей-то взгляд. Он быстро повернулся чуть в сторону и увидел симпатичную девушку, которая, улыбаясь, неотрывно смотрела на него.
Смутившись, Букин опустил глаза и подумал:
«Вот оно, свершилось. Так на меня никогда не смотрели представительницы прекрасного пола. Я её явно заинтересовал. Только бы не спугнуть».
Юрка сделал вид, что смотрит в окно, а сам изо всех сил косил глазами в сторону сидящей напротив девушки.
Нет, так не годится. Шея начинала болеть, глаза рисковали никогда не вернуться в нормальное положение, а кроме кусочка кофточки и тонкой, красивой руки Букин ничего не видел.
«Откуда такая робость? Я же не делаю ей предложения. Могу я посмотреть в её сторону? Безусловно. Троллейбус общий».
Так вполне резонно рассуждал двадцатилетний юноша, но предательский холодок уже поселился в груди, и непонятное волнение мешало совершить ему такое простое движение. И всё-таки он решился. Делая вид, что его что-то заинтересовало за окном, Юрка скользнул взглядом по пассажирам и словно споткнулся: прямо на него, в упор смотрели два огромных девичьих глаза, и весёлые чёртики прыгали в них.
Букин моментально вспотел.
«Но так же не бывает. Я не Марчелло Мастроянни и не Адриано Челентано, в меня нельзя влюбиться сразу и навсегда. А вдруг? Да ну, ерунда какая-то».
Но сомнений не оставалось. Девушка явно давала понять, что он ей понравился и она готова на продолжение знакомства. Осмелев, Юрик раз за разом, будто невзначай, бросал на девушку жаркие, как ему казалось, взгляды, и раз за разом получал не менее выразительный ответ, причём предмет его внимания, уже не стесняясь, хихикал.
«Нет, я буду последним идиотом, если упущу такой шанс, - мысль лихорадочно билась в голове, - Интересно, какая у неё семья? Большая ли квартира? Райончик так себе, но жить можно. А вдруг ещё и машина есть. В Москве у многих сейчас машины».
Юрик блаженно прикрыл глаза, ощущая, как сладко заныло под ложечкой. А когда открыл, увидел, что на месте прелестного создания сидит толстый дядька и разворачивает газету. Внутри всё похолодело, Юрка закрутил головой и заметил, что его пассия протискивается к выходу. Отпускать её нельзя было ни в коем случае, да и что она могла подумать о мужчинах вообще, если они не понимают даже таких откровенных призывов.
Выскочив из троллейбуса, Букин, не торопясь, пошёл вслед за незнакомкой. Мучительно пытаясь найти тему для разговора, он, тем не менее, внимательно изучал фигуру своей избранницы.
«Ну, что же, вполне прилично. Правда, ножки могли быть чуть стройнее, да и килограммчиков десять сбросить не мешало бы. Впрочем, вы наглец, Юрий. Вы рассуждаете так, будто она уже предложила вам свою руку и сердце, и всё зависит только от вас. Сейчас она скроется в первом же подъезде, и унесёт свои килограммы, а с ними и ваши надежды на счастливую семейную жизнь в районе Бутырского хутора».
- Девушка, девушка, - закричал Букин, ускоряя шаги, - Скажите, пожалуйста, как мне найти Огородный проезд?
Придумать что-нибудь более оригинальное, чтобы завязать разговор, Юрик не сумел и потому назвал улицу, на которой стояло его общежитие.
- Вам надо было проехать ещё две остановки, - снова мило улыбаясь, ответила девушка, - Вероятно, вам нужно общежитие МИИТа?
- Да…. А как вы догадались?
- Скажу вам больше, вы даже живёте там. Я права?
- Да…Но..
- Да не мучайтесь вы. Это мой район, я здесь родилась и знаю, что в это время все троллейбусы забиты студентами, возвращающимися с занятий. И потом вас выдаёт ваша труба, - Она кивнула на тубус, футляр для чертежей, пристёгнутый к портфелю.
Поняв, что позорно расшифрован, Юрка всё же решил не отказываться от дальнейшего знакомства и, чтобы произвести впечатление, спросил:
- Скажите, а вы любите Чайковского?
- Очень. В понедельник я не могу заснуть, пока не послушаю Чайковского. Во вторник – у меня Гайдн, а в выходные хорошо идёт Бах.
Букин чувствовал, что она начинает издеваться над ним, настроение резко ухудшилось, он тихо плёлся рядом с девушкой, глядя себе под ноги.
«Зачем тогда было строить глазки, если такая умная?» - подумал он.
- А хотите, я угадаю, что любите вы? – вдруг спросила спутница.
«Может, ещё не всё потеряно?», - с надеждой вскинул глаза Юрка.
- Хочу. Но это вряд ли вам удастся. У меня очень разносторонние интересы, - пытаясь показаться загадочным, - сказал он.
- Ну, обо всём я судить не берусь, но одна ваша слабость прямо бросается в глаза, - и снова заливистый смех.
«Ну, что ржать-то, я не понимаю, - начал злиться Букин, - Неужели я произвожу такое жалкое впечатление?».
- Вы, молодой человек, не обижайтесь, просто вы доставили мне сегодня несколько приятных минут.
-Чем же это?
- Потом поймёте.
- Так вы будете угадывать, что я люблю?
- Да, да. Вы безумно любите…. Сметану.
- Сметану я, конечно, ем, но сказать, что я её безумно люблю, нельзя. Вы не угадали.
- Очень жаль. Я так надеялась.
«Глупая какая-то девка попалась. А, может, это и к лучшему. Глупые для жизни удобней: вопросов задавать не будет, на её фоне и я умнее буду казаться», – подумал Юрик и спросил:
- А вас как зовут?
- Да не нужно вам это. Я замужем, у меня ребёнок. До свидания, - девушка снова засмеялась и побежала к ближайшему дому.
«Ничего не понимаю. Почему так несправедливо устроен мир? Глупая, пустая, никчёмная особа живёт в Москве, смеётся, как ненормальная, а хороший, образованный, но несчастливый и неудачливый человек вынужден будет жить в каком-нибудь посёлке Дебилино за тысячу вёрст от цивилизации. Я ей, как тонкий, культурный человек про Чайковского, а она – сметана да сметана. При чём здесь сметана? Стоп. Боже мой, боже мой, я же ел пельмени со сметаной».
Страшная догадка поразила Букина, как удар молнии. Он потихоньку, всё ещё надеясь, что ошибся, посмотрел на свою грудь. Так оно и есть. Длинная, практически от подбородка до самого пояса белая полоса сметаны отчётливо выделялась на тёмном фоне его рубашки. Всё встало на свои места. Теперь понятен интерес к нему девушки, её заливистый смех. И никакая она не дура. Дураком в этой ситуации выглядел именно он.
Кое-как почистив рубашку, Юрик высказал сам себе всё, что он думает по этому поводу, и, поникнув головой, побрёл в сторону общежития, чтобы назавтра уже со смехом вспоминать этот эпизод из своей только начинающейся жизни и опять вглядываться в лица встречных девушек в надежде снова услышать: «А я знаю, что вы любите!»