Два зеркала. глава 17

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

ХИЩНИКИ И ЖЕРТВЫ

Аня снова подошла к краю стены и стала внимательно осматривать местность, окруженные стеной. Теперь ей показалось, что распаханные угодья не такие уж и однородные и вся площадь поля покрыта невысокими холмиками земли, расположенными довольно часто и беспорядочно. Тут же она заметила и еще одну особенность, которую пропустила в самом начале: оказалось, что вся стена, вернее та ее часть, которая открылась Ане с самого начала, с внутренней стороны покрыта крупными бледно-розовыми каплями, которые постоянно возникали из щелей между стенообразующими блоками, и тут же стекали вниз. Но стекали не просто на землю, а в длинный, вытянутый вдоль стены желоб, словно канал окружающий по периметру основание. Желов уже до середины был наполнен бледно-розовой жидкостью, и уровень ее буквально на глазах поднимался, поскольку стена обильно слезоточила розовыми каплями, потоком сливающимися вниз на ограниченной, но достаточно широкой площади. Осененная догадкой, Аня перебежала к наружной стороне стены и убедилась в том, что «площадь слезотечения» в точности совпадает с той площадью, на которую с внешней стороны стены падали красные «верноподданические» лучи.
- Выходит, - подумала она, - эти лучи, каким-то образом проходя через толщу стены, превращаются в жидкость и уже с внутренней стороны стекают прямо в желоб. Следует предположить, что жидкость так же полна патриотических чувств, и кто-то ее тщательно собирает. Интересно, зачем? Чтобы выращивать «патриотическое зерно» или другие растения? Не понятно. Впрочем на изнанке любой абсурд возможен. И еще один важный вопрос: обитают ли здесь человеческие души, проходящие процедуру возмездия? Или это какое-то другое место, если можно так выразиться, место для персонала вроде буферной зоны, ведь там только голодные духи проживали? В этом было его главное отличие от самих магм. Может быть здесь тоже проживают только местные аборигены, а грешные души, обреченные на нисходящий путь возмездия, это место минуют? И все-таки, стоит ли внутрь амфитеатра спускаться? Могут ли там быть нужные мне ворота или нет?
Аня прислушалась к своей интуиции, но не услышала внятного ни «да» ни «нет», и подумала, что если ее точно от этого места не отводит, то надо все же спуститься, посмотреть этот амфитеатр и поле вблизи, кто его знает, может там и какие-то ворота окажутся, отсюда все равно мелких деталей не видно.
Тут Аня обратила внимание на то, что в желобе вроде бы перестал подниматься уровень розовой жидкости, а «стена плача» стоит совсем сухонькая. Оказалось, что и пещеры в скале напротив зияют черными шестигранными дырами и никаких лучей больше не испускают, что окончательно подтвердило Анину догадку о прямой связи лучей и жидкости.
Одновременно начали происходить перемены и с распаханным полем, поскольку над некоторыми холмиками стали возникать какие-то облачка, замутнения, постепенно меняющие размеры и форму, причем однородные вначале облачка превращались в какие-то пестрые, разноцветные стайки, правда разглядеть, что это было такое, с высоты стены не представлялось возможным. Эти артефакты то появлялись, то исчезали в самых разных местах, обычно захватывая своей площадью несколько холмиков, и у Ани возникло отчетливое ощущение, правда пока не подтвержденное органами чувств, что в зоне этих облачков происходит напряженная борьба не на жизнь а на смерть. Разумеется, загадка требовала разрешения, и Аня, забыв про поиски ворот, спрыгнула со стены и спикировала вниз к ближайшему «очагу напряженности» (их оказалось не так мало, раскинуты были они по всей площади распаханного поля, и на всех происходило примерно одно и то же). Потребовалось несколько секунд стремительного полета, прежде чем Аня резко затормозила, не испытав никаких перегрузок, поскольку астральное тело не подчинялась законам гравитации, и плавно приземлилась на вспаханное поле. Почва под ногами действительно напоминала рыхлый чернозем, и Аня подумала, что вся эта земля несомненно была откуда-то привезена и тщательно вспахана, поскольку в обозримом пространстве не было ничего кроме скал и равнины так же представляющей собой сплошной камень. Более тщательно приглядевшись к почве, Аня обнаружила там немало полусгнивших листиков, веточек и соломы, что немало ее удивило, поскольку вокруг было не видно ни деревца, ни кустика, ни травинки
- Такое впечатление, - подумала Аня, - что все это с поверхности Земли завезено, а эти листики и травинки – все такие настоящие, ничего подобного я ни на изнанке, ни в ближнем астрале не видела!
У нее вновь появились мысли о одной земле, о родине, которую она на неопределенное время вынуждена была покинуть, сердце ее начала щемить ностальгия по России, но на этот раз не было даже оттенка коммунистической партийности и появилось желание лечь на спину на это свежевспаханное поле и глядеть в синее небо, и следить за быстро бегущими облаками, напоминавшими причудливых животных. Впрочем небо над ней было вовсе не синее, а свинцово-серое, затянутое равномерной пеленой, и свинцовость эта не была следствием приближающегося дождя – напротив разливалось ощущение многолетней сухости, это висело в воздухе, об этом шептали скалы. А влажный чернозем – он тут казался совершенно инородным и еще больше склонял к мысли о том, что его привезли сюда из совершенно другой местности, причем совсем недавно, так что он даже не успел как следует высохнуть. Кстати, эта свинцовость несла ощущение угнетающей тяжести, словно там, над этой пеленой искусственного неба, навис массив тысячекилометровых плит, которые в любой момент могли обрушиться на голову, похоронив под собой все рукотворное и нерукотворное. Не стоило ложиться на землю и по другой причине, казалось бы совершенно не уместной для изнанки. Дело в том, что те самые холмики, которые она разглядела с высоты амфитеатра, оказались ничем иным, как самыми обычными лесными муравейниками. Они были обильно усыпаны пожелтевшей хвоей и хвоя эта показалась Ане здесь еще более неуместной, чем чернозем, испещренный листиками, палочками и соломинками. И из этих муравейников из всех щелей лезли здоровенные черные муравьи, словно внутри случился пожар и они спешили спасти свои жизни (хотя в характере настоящих муравьев скорее всего сработал бы инстинкт принесения индивидуальной жизни в жертву ради спасения муравейника, пусть для этого потребовалось бы броситься в огонь тысячам особей, здесь же все выглядело наоборот,
 и муравьи в панике бежали из родного дома).
Аня наклонилась и постаралась внимательно рассмотреть этих местных коллективных насекомых. Размером они были значительно крупнее средних земных муравьев, чуть ли не с палец, а что касается анатомического строения, то существенным их отличием от настоящих был ротовой аппарат, а точнее его полное отсутствие: ни устрашающих клещей-хилецер, ни ротового отверстия, то есть местные муравьи были явно лишены возможности как сражаться, так и питаться обычным образом. Были и еще одна особенность: каждый муравей был окружен зеленовато-голубой аурой, что создавало впечатление чего-то зловещего и потустороннего. Отдельно стоит подчеркнуть их поведение: в нем не было даже намека на коллективизм, и создавалось впечатление, что они напротив стараются разбежаться в разные стороны, чтобы быть от своих ближних как можно дальше. На Аню они особого внимания не обращали, но время от времени, наталкиваясь на ее ноги, тут же меняли направление и бежали в противоположную сторону, объятые непонятной паникой. Впрочем повод для паники был весьма основательный, правда весьма противоестественный для обычных муравьев, к тому же было непонятно, происходит ли нечто подобное внутри муравейника. Дело в том, что муравьи были не единственными представителями здешней фауны, то тут то там из земли вылезали другие насекомые так же вполне ассоциирующиеся с земными, правда, как и муравьи, имеющие определенные не характерные для данных видов особенности. Вот из широкой норки вылезла крупная желто-зеленая бабочка, которая, если бы не размеры и еще кое-какая особенность вполне могла бы сойти за невинную хрупкую капустницу, но эта капустница оказалась не столь безобидна как ее земной аналог: вместо хоботка ее голову венчали огромные зловещие хилецеры, которыми эта квази-капустница не преминула воспользоваться: расправила крылья, взлетела над землей, словно сокол спикировала вниз и вцепилась в одного из муравьев, в отличие от нее , лишенного всяких средств защиты. Битва выла недолгой – не прошло и нескольких секунд, как несчастный муравей был перекушен в нескольких местах и сожран без остатка. Аня огляделась кругом – нечто подобное происходило повсеместно. Беззащитные против муравьев на земле дождевые черви, здесь, как и бабочка капустница, оказались вооружены хилецерами, и были неестественно проворны. Прирожденные вегетарианцы – гусеницы всевозможных видов и размеров и даже совсем мелкие букашки, названий которых Аня не знала и которые также являлись беспомощной пищей для муравьев – все они здесь оказались прекрасно вооружены именно тем оружием, которое отсутствовало у них на земле и, напротив, присутствовало у муравьев, и повсюду, куда бы Аня не бросила взгляд происходило тотальное избиение и пожирание мечущихся в панике муравьев. В общем –настоящая изнанка, где все – шиворот навыворот.
- Может это и не муравьи вовсе, - подумала Аня, - конечно, похожи, и муравейники как на земле, но поведение хищников и жертв здесь прямо противоположно. Вот уж никогда не думала, что на изнанке вообще насекомые водятся… впрочем…
Тут в Аниной голове родилась догадка-версия этой, вроде бы совершенно невозможной на просторах Инферно картины.
- Ну конечно, это же не сами насекомые, а их души! Это что-то вроде инфернального шеола для насекомых и здесь так же срабатывает принцип кармы: тот, кто на земле нападал и пожирал, теперь сам стал беспомощной жертвой, к тому же с прямо противоположными стереотипами. Хищники-коллективисты муравьи со сложной социально-поведенческой иерархией, шарахаются друг от друга как черт от ладана и совершенно беспомощны перед робкими и безобидными на земле бабочками и земляными червями. Видимо такую моральную компенсацию получают на том свете жертвы, а хищники – напротив, получают по заслугам за то, что они творили с жучками, червячками и бабочками на земле. Получается, что это вроде как одновременно и рай и ад для насекомых. Правда здесь почему-то далеко не все насекомые представлены – только вариант муравьи и их жертвы в обратном соотношении. И еще непонятно случайно я сюда попала или нет, и какое отношение этот муравьиный ад может иметь к моей загадочной миссии. С моей точки зрения – никакое. Если же я попала сюда случайно, то, наверное глупо искать здесь какие-то ворота, на которых Варфуша оставил дальнейшие инструкции.
Тут Аню от ее размышлений отвлекло появление новых обитателей (или гостей) загадочного амфитеатра.