Зеленый блеф

Беспощадное калифорнийское солнце обжигало глаза. На небе было ни облачка, бесконечная ослепительная синева уходила за горизонт. Асфальт плавился, и он даже через ботинки чувствовал накалившийся битум. Расстегивая ворот рубашки, Ллойд Гаррисон шел в сторону старого города, чтобы найти таксофон. Футуристическая автострада опоясывала холм и уходила в туннель. Машины неслись с бешеной скоростью.
Пыльный, окутанный солнечной дымкой, Лос-Анджелес был переполнен суетой и движением. Латиносы и негры, рэперы в цветастых рубашках и красных штанах, члены уличных группировок, сосредоточенные копы, патрулирующие улицы. Путь занял 15 минут. Выйдя, Гаррисон оказался перед клубом. Там грохотала музыка, лучи софитов заливали сцену и помещение. Фигуры людей ритмически двигались под психоделическую музыку. Ллойд направился к бару. Усевшись на табурет, заказал виски с содовой и стал наблюдать за происходящим. Посетители были абсолютно безмятежны, здесь царила атмосфера эйфории и счастья, словно это был отдельный мир, разделенный с остальным невидимой стеной. «Вот бы здесь теракт устроить, – подумал Гаррисон. – Разлетающиеся кишки, мозги, остатки человеческой плоти на барной стойке! Красота! Жаль, никто этого не сделал». Ему наскучило сидеть. Опрокинув стопку, он направился к выходу.
Небоскребы даунтауна отражали ослепительные лучи солнца, приятный ветерок трепал по волосам. Через 10 минут Гаррисон оказался в глухом квартале. Ему потребовалось разменять сумму, но вокруг не было ни души. Ллойд заметил маленький магазинчик и направился туда.
У прилавка стоял кореец.
- Разменяйте 500 долларов, -  сказал Гаррисон.
- Денег не менять, только покупать.
- Что?
- Я говорю: денег не разменивать, только покупать! Нельзя разменять! – раздраженно ответил продавец.
Гаррисон осмотрел магазин и, обнаружив холодильник с напитками, подошел к нему. Открыл дверцу, взял “Спрайт”, прижал холодную банку к щеке и закрыл глаза от приятной прохлады. Простоял пять секунд, водя банкой по лицу, пока не заметил, что кореец непонимающе смотрит на него. Ллойд прекратил свое занятие и возвратился к прилавку. Поставил банку на стол азиату и закурил.
- 50 долларов! – объявил тот.
- Сколько? – поперхнулся Гаррисон.
- 50, 50 долларов, - нетерпеливо ответил продавец и почесал живот с неприятным выражением лица.
- Я помню все цены с 1965 года, - сказал Гаррисон. - Банка Спрайта не может столько стоить.
- Твоя брать, или уходить! – злобно заявил кореец и тыкнул пальцем в сторону улицы. – Давай, пошел!
- Ты знаешь, сколько денег моя страна дала твоей?
- Сколько? – язвительно спросил азиат.
- 3500000 долларов! – ответил Гаррисон. – А теперь ты приезжаешь ко мне, не можешь выучить мой язык и обдираешь клиентов как последний ворюга.
- Вон! – заорал продавец. – Иначе я полицию вызвать!
- А я останусь! – со злорадной ухмылкой сказал  Гаррисон. – Ты мне не указ!
- Ах ты! – прокричал кореец, нагнулся за прилавок и схватил бейсбольную биту. После этого сделал шаг к Гаррисону, явно намереваясь прогнать его за порог, и замахнулся. Ллойд, видя, какой оборот принимает дело, схватил продавца за биту и не дал себя ударить. Началась свалка, в результате которой Гаррисон повалил корейца на пол и вырвал биту из его рук.
- Черт побери! – воскликнул он. – Хотел  прикончить меня из-за несчастного Спрайта?!
- Нет!.. - испуганно пробормотал кореец, беспомощно глядя на него. - Твоя все брать, уходить, только не трогать меня! Пожалуйста!
Гаррисон бросил на корейца испытывающий взгляд.
- Думаешь, я решил обокрасть твою дешевую лавчонку? Низкого же ты мнения обо мне! – сказал он.
- Пощадить меня! Я умолять! – прокричал узбек.
- Я защищаю свои права потребителя! – проорал Гаррисон. – Понял, наглый и подлый воришка?! Я – тирания злых людей в долине тьмы и божий суд направил меня восстановить справедливость! – и Ллойд обернулся в сторону прилавков. Подошел к одному из них и начал всматриваться в ценники.
- Обычные пончики за 70 долларов! Ты умом двинулся в стране Утренней Свежести? Она всю жизнь была 30-ти долларовой, козел! – и смачным взмахом биты Гаррисон обрушил прилавок на пол.
- Нет, не надо! – вяло попытался протестовать кореец. Гаррисон прошел к следующему прилавку.
- Мне не нравится вся эта полка! – заорал он. – Я снесу ее к черту! – прилавок с грохотом повалился на землю.
- Нет, пожалуйста! – кричал продавец, но Ллойд не слушал его.
- Дешевый жулик! Ты у меня попляшешь, каналья! – Гаррисон распалялся все сильней. Уже полмагазина представляло из себя зрелище, как будто здесь произошло побоище отморозков.
- Сколько за сэндвичи?! – Ллойд, словно скипетром, указал битой на пачку бигмаков.
- Десять, десять долларов! – жалобно проскулил продавец, снижая цену. На самом деле, они стоили тридцать.
- Молодец, соображаешь! – помахал ему битой Гаррисон. – Однако все это катится к дьяволу! – колоссальный удар оставил от прилавка одни обломки.
Кореец, валяясь на полу, в ужасе закрыл голову руками.
Разгромив всю лавку, Гаррисон вернулся к стойке, взял свою банку и, подкинув ее, спросил:
- Сколько за Спрайт?
- 5 долларов! – несчастным тоном запричитал лавочник. – Бери, пожалуйста!
Ллойд ухмыльнулся, заплатил, сам с собой рассчитался, взяв деньги из кассы продавца, и сказал:
- Мне было очень приятно посетить ваш магазин.
После этого Гаррисон с гордо поднятой головой покинул лавчонку, оставив деморализованного хозяина в состоянии полной паники.
Его беспокоил дырявый ботинок. Он чувствовал, что там завалялся какой-то камешек. Он зашел на пустырь, сел на булыжник и снял ботинок. Пытаясь выкорчевать оттуда камешек, почувствовал, как над ним нависли две зловещие тени.
- Ты чего тут делаешь? – осведомился наглый голос.
- Да, давай, проваливай отсюда, че приперся! – перед ним стояли два тощих молодых мексиканских братка.
- Это наша территория, недоносок! Видишь метку? – один из них, с волосами, собранными в пучок, указал на какой-то зеленый иероглиф, начертанный баллончиком на булыжнике.
- Если бы я владел древнеегипетским языком, то я бы смекнул, что это ваша земля, а так нет – извиняйте, парни! – сказал Гаррисон.
- Хватит болтать, ты че такой смелый? – толкнул его один из отморозков. – Что мы с ним сделаем? – спросил он у другого.
- Дай-ка подумать. – ответил тот.
- Ребята, - вмешался Гаррисон, - давайте разрешим нашу дилемму простым способом – я покину эту территорию, мы расстанемся навсегда, и никто из нас не причинит зла друг другу. Я понимаю, право частной собственности священно, и больше не хочу вас задерживать. Разрешите пройти, - и Ллойд хотел было проскочить между ними, но они сомкнули строй, как глухая бетонная стена.
- Обчистим его, - выдал реплику гангстер. – Показывай, что в карманах! – приказал он Гаррисону.
- Послушайте, - ответил Ллойд, - я к вам по-хорошему, со всей душой, а вы нет-нет, но взяли и вывели меня из себя! Решили обокрасть меня, ну так получайте, сволочи! – неуловимо быстрым движением Гаррисон выдернул из-под булыжника биту, унесенную из магазина, и обрушил ее со всей силы на череп наглеца. Схватившись за голову, тот откатился на несколько метров, а второй с перепугу бросился стремглав с этого места.
- Эй, куда же вы?! – заорал им вслед Гаррисон. – А как же содержимое моих карманов,  вы что, забыли про них?! Идиоты, я никому не мешал, не трогал, но надо было прийти и взбесить меня! Придурки! – крикнул Ллойд и швырнул биту вслед убегавшим отморозкам.
Город погружался в ночь. Огни небоскребов мерцали как лучи прожекторов на сцене Мэдисон-сквер-гарден. Офисный планктон сновал туда-сюда в отутюженных костюмах от Армани, переговариваясь по мобильникам, неся под мышкой бизнес-ланч из макдональдса и останавливая машины рукой, чтобы доехать до офиса.
Гаррисон нашел таксофон и начал звонить. Он подождал несколько гудков. В Нью-Йорке уже глубокая ночь, его редактор спит сладким сном, Ллойд это понимал, но ему было плевать.
- Да, кому вздумалось звонить в такой поздний час?! – проорал в трубку редактор заспанным; охрипшим голосом.
 - Привет, Фрэнк, это Ллойд, короче, я наверстаю свою статью за недельку.
- Послушай меня, Гаррисон, если ты не вышлешь ее в ближайшие пять дней, я расторгну с тобой контракт, мне надоели эти фортеля, я терплю тебя уже несколько лет, с меня хватит!..
Вдруг таксофон и близлежавшие окрестности изрешетило пулями так, что вокруг поднялся крик и гвалт. Гаррисон выронил трубку в ошеломлении, прошла секунда, и ему хватило ее, чтобы понять, что он под прицелом, он стремительно пригнулся, и новая автоматная очередь прошила воздушное пространство там, где только что находилась его голова.
- Черт, что за дьявольщина?! – закричал Ллойд, выбил ногой дверь таксофона и помчался со спринтерской скоростью куда глаза глядят прочь от этого места. Он пытался бежать зигзагами, чтобы в него не попали пули, но тут вдруг услышал какой-то колоссальный грохот в полквартале от себя, сопровождаемый оглушительным металлическим лязгом и новой порцией визгов и криков. Остановившись и обернувшись, Гаррисон смекнул, что на следующем перекрестке произошла катастрофа – автомобиль врезался в трамвай, перевернулся несколько раз и остался лежать на крыше. Движимый любопытством, Ллойд трусцой побежал туда. Вокруг аварии начала образовываться толпа обывателей, слышались охи и ахи, тетушки средних лет качали головами, держась за щеки. Растолкав толпу, Гаррисон пробрался на самый эпицентр трагедии, и его взору предстала отталкивающая картина: из-под помявшейся крыши торчала окровавленная человеческая голова, и, прищурив глаза, Ллойд узнал в ней одного из двух своих недавних мексиканских знакомых; рядом торчала нога. Судя по всему, в машине находилось пять человек, все были мертвы; ручейки крови паутинообразно расходились во все стороны от покореженного автомобиля.
- Я вызываю копов! – сказал плотный мужик в кепке и джинсовке, набирая 911.
- Правильно! – поддержал его Гаррисон, опустился на колени и пробрался под машину. Его взору представились пять покалеченных трупов, беспорядочно свернувшихся в салоне машины. Они все были в крови.
- О Господи, - сказал Ллойд.
Он хотел найти оружие у этой банды и забрать его так, чтобы никто не заметил. Гаррисон искал глазами автомат и наконец увидел его. Он понял, что авария случилась, когда они пытались его застрелить в таксофоне, но не справились с управлением и потерпели катастрофу. Он потянулся за рукояткой оружия, торчавшего из-под сиденья, схватил его и дернул на себя. Автомат поддался и оказался в его руках. Ллойд спрятал его за пазуху рубашки, выполз из-под машины и бодрым шагом двинулся прочь от этого места.
Он оказался в этом небольшом проулке, который вскоре вывел его к освещенной пиццерии. Там находилось много народу, к  вечеру аншлаг начался, Гаррисон подошел к стойке, и его заказ стала принимать молодая девушка.
- Здравствуйте! Дайте мне три бигмака, большую колу, пакет с чикен-макнаггетсами и соус.
- Извините; сэр, но мы не подаем ужин после 23-ех часов. – сказала она. – Таковы правила, ничего не поделаешь.
- Я ваш клиент, черт побери, извольте обслужить меня как следует, я как потребитель всегда прав, вы хотите сказать, что не знаете  этот принцип?- вспылил Гаррисон, и на него обернулась часть посетителей макдональдса.
- Мне очень жаль, сэр, - повторила девушка, - но вы можете заказать ночной бизнес ланч, - предложила она.
- Мне не нужен бизнес-ланч, я хочу получить ужин, – сказал Гаррисон. – Позовите своего менеджера! – потребовал он.
Девушка обернулась и крикнула: «Рик!»
На ее зов почти сразу появился прилизанный молодой человек лет 25 с профессионально отработанной улыбкой.
- Рик, я требую ужин, меня не устраивают ваши дурацкие правила, сейчас всего лишь 5 минут двенадцатого, неужели вы настолько педантичны, что откажетесь подать мне мою законную еду? – спросил его Гаррисон.
- Мне очень жаль, сэр, мы не должны отступать от заведенного в нашем учреждении порядка, - по-прежнему улыбаясь, ответил менеджер.
- Да? В таком случае, Рик, мне тоже очень жаль, - спокойно произнес Гаррисон и вынул из-за пазухи автомат. В ту же секунду во всем макдональдсе поднялся ужасный крик, люди позакрывали рты руками, Рик выронил папку, которую держал в руках, а девушка на кассе в изумлении открыла рот и полными страха глазами уставилась на дуло оружия.
Гаррисон обернулся и попросил всех успокоиться. Один шустрый дед почти было уже выскочил из макдональдса, но Ллойд остановил его: «Эй, дедуля, куда это ты? Садись и доедай свой ужин, там много полезных ингредиентов и витаминов».
Ллойд пошел вдоль столиков и начал спрашивать у людей: «Ну как вам еда? Вкусно?» Какая-то тетушка в ответ на его реплики подавилась прямо в поднос. Гаррисон усмехнулся; обернулся к Рику и саркастично заявил: «Это критика вашей продукции; Рик». Обойдя полный круг, Ллойд вернулся к кассе и спросил, положив автомат на стол: «Я могу поужинать?» Прилипший от ужаса к полу менеджер едва заметно кивнул; он весь дрожал.
- Вот и славно! – воскликнул Гаррисон. – Я хочу, чтобы Рик обслужил меня!
Сотрудники пиццерии стали подавать своему менеджеру еду, аккуратно вкладывая в его застывшие руки. Когда все было готово, они подтолкнули его к стойке, где уже ждал Гаррисон, Рик медленно подошел и вручил ему пищу, словно это был подарок богов.
Ллойд довольно ухмыльнулся, прямо здесь же, за стойкой, развернул свою пачку, но не успел он взять гамбургер в руки, как тут же раздраженно уронил его и  сказал:
- Посмотрите на свои биллборды! Ведь там нет такой дешевой плагиатчины, которую мне подсовываете вы. Какие вкусные зернышки, свежий хлеб, сочное мясо, и что я получаю в действительности? Какую-то недопеченную котлету в плохо прожаренной булке, знаете, я сейчас сблюю, вы вообще не выполняете как следует свою работу, я буду жаловаться. Рик, ты плохой менеджер.
У Рика дрожала нижняя челюсть.
- Ну давай уж, сколько я вам там должен? – спросил Ллойд.
- Д-д-двадцать пять долларов, - заикаясь, пробормотал менеджер.
Гаррисон смачно выдул колу из своего стакана через трубочку.
- Так-так, - достал он бумажник. – Ну вот, держи.
Ллойд доел остатки своего ужина. Посетители макдональдса в страхе смотрели на него. Стояла гробовая тишина. Наконец он бросил последний куриный обглоданный окорок на картонку и направился к выходу.
Не успел свернуть, как на его пути возникло непредвиденное препятствие – вся улица была перегорожена ремонтными работами. Пройти было никак нельзя.
- В чем дело? – спросил Гаррисон у ремонтного рабочего.
- Че, слепой, не видишь, перегорожено все! – грубо ответил тот.
- Но мне надо пройти! – воскликнул Ллойд и достал автомат из-за пазухи.
- Проклятье! Здесь псих! – заорал, вскакивая, рабочий. – Ребята, разбегайтесь!
Ллойд расположил базуку на плече и стал метиться в строительный кран. Рабочие помчались отсюда во все стороны. Гаррисон прищурил левый глаз и нажал на спуск, вылетела ракета и взорвалась. Огромное пламя поднялось над улицей, стали происходить автомобильные аварии, потому что водители отвлекались на это. Гаррисон удовлетворенно щелкнул пальцами и снял базуку. Он чувствовал, что устает, и ему необходимо было снять напряжение. Вскоре его привлекли звуки фанфар и труб. В саду происходила свадьба. Он перелез через ограду. Народу толпилось огромное количество, от  мала до велика, расфуфыренные буржуи, в жизни палец о палец не ударившие, держали в руках бокалы и вели чинные светские беседы. Два дедка резались в гольф. Они-то и заприметили чужака.
- Эй, ты кто такой? Пошел вон отсюда! – указал ему клюшкой дед.
- Я Эсташ Доже, человек в железной маске, – ответил Гаррисон.
Он пробрался в эпицентр толпы и нашел подружек невесты. В это время они как раз ловили ее букет, он их опередил, подпрыгнул, схватил и далеко выбросил. Все изумленно уставились на него.
- Ну что, довольны?! – возопил он и скрылся с из глаз в буфете.
Оркестр наяривал марш Мендельсона. Гаррисон вскочил на сцену, оттолкнул конферансье и начал орать в микрофон нечленораздельные междометия. Потом обернулся к музыкантам и стал делать вид, что дирижирует.
- Давайте, ребята, поднажмем, очень вяло. Здесь сексту возьми покруче, а ты убери эту терцию, она не звучит. Играем! Ла-ла-ла-лалала! Прекрасно! – крикнул Гаррисон и бросился на барабанную установку. Она развалилась под его весом, палочки полетели из –под ног барабанщика. Гаррисон cпустился со сцены, подошел к одному из столиков, там сидела пожилая и молодая пары, взялся за скатерть и резко дернул на себя. Все вазы и продукты по-прежнему остались стоять на столе.
- Видели, как я умею?! – прокричал он, и они наградили его восхищенной порцией аплодисментов и криками «Браво!», а потом Ллойд подсел к детишкам, нацепил на голову воздушный шарик в виде змея и сказал:
- Никакой любви нет, не верьте в эти сказки! Все, что вам рассказывают про нее, полная чушь. Это все туфта и вранье. Друзья, я призываю вас стать циниками и аморалами, как я. Многие люди мечтали бы о такой жизни, как у меня. Поверьте. Абсолютная свобода. Я независим и самодостаточен, как вольный ветер. Я орел и высоко парю в своих небесах, – он поднял бокал и выпил его залпом.
Потом он подошел к столику, за которым сидела одна чета средних лет и две супружеские пары стариков. Он сказал такие слова:
- Мне надоело видеть, что вы все время ржете. Вам смешно абсолютно все. Вы еще даже в зал не вошли, а рожи свои уже ржать приготовили. Вы мне отвратительны. Я вас ненавижу, вы все чертовы либералы, выступаете против рабочего люда. Козлы и отщепенцы, моральные уроды, вот вы кто. Эх, сил моих больше нет, все, с меня хватит, я вас терпеть не могу, шмотье поганое. – И, горько схватившись за голову, Гаррисон покинул зал.
Ответом ему были пересуды и перешептывания. А Ллойд решил перейти к десерту – то есть непосредственно к самой невесте. Она стояла в окружении подружек. Ллойд ловко ввинтился в эту толпу, растолкал девушек и протянул невесте руку. Она была в замешательстве, Гаррисон воспользовался этим, прижал и засосал своим ртом ее губы со всей силы. Она стала вырываться и бить его, пока к ней на помощь не подоспело несколько дюжих молодцев. Они оттащили его от нее и наградили мощными кулачными ударами.
- Ах ты каналья, извращенец проклятый, сейчас ты  у нас попляшешь!
- Нет, не надо, прошу! – прошептал Ллойд, но они не слушали его. Они вынесли его головой вперед в сад и бросили в клумбу. Не успел он подняться, как они обступили его и начали избивать ногами. Потом каждый по очереди упал на него, просадив хук от Халка Хогана, и Гаррисон почувствовал себя совсем плохо. Он харкал кровью, приподнявшись на локте, парень заехал ему ногой по лицу, Гаррисон упал навзничь, сильные руки схватил его, понесли по направлению к выходу из парка. Вокруг слышалось улюлюканье.
- Выкиньте это дерьмо отсюда! Мы не хотим здесь видеть всяких уродов!
- Да! Вышвырните проходимца к чертовой матери.
В следующие мгновения Ллойд уже летел, как птица, по воздуху, потом он шмякнулся на гравийную дорожку и несколько раз перевернулся. Он лежал и смотрел на облака. Из носа текла кровь, ребра ныли. Он поднялся, показал им средний палец и пошел прочь.
Он хотел спать и ковылял, пока не наткнулся на ступеньки местного музея пыток. Присев на них, Гаррисон не заметил, как задремал и повалился на бок, как последний бомж. Ему привиделась лесная опушка, залитая утренним светом, ее окружали сосновые вышки, а в центре стоял бородатый Кипелов; он стал танцевать брейк-данс, из леса выбежали зайчики всех цветов радуги и начали бегать вокруг него; это продолжалось один, два, три часа, Ллойд больше не мог на это смотреть, он хотел убить мужика, но базуки нет, он не знает что делать, вырвал сук у березы и решил долбануть его по голове, но не вышло, сон прервался, потому что Ллойда разбудил патрульный коп.
-Эй, ты! Вставай и катись отсюда!
Лучи утреннего солнца ударили Гаррисону в глаза, он медленно нехотя встал, взял пиджак, стал спускаться со ступенек и озаботился поисками ресторана. Он плутал в помятом грязном пиджаке и наконец нашел забегаловку под названием «У дядюшки Боба».
Он зашел, развалился на сиденье и крикнул, щелкнув пальцами:
- Гарсон!
На его зов тут же откликнулся мужик с завитыми усиками и в бабочке.
- Чего изволите-с?
- Два бифштекса с кровью, блинчики, шоколадный коктейль, восемь наполеонов, шесть штруделей с яблоками, горшок с цветами на стол, булочки с корицей, покрытые шоколадной стружкой, пепельницу, мокачино, пирожки с мясом и ветчиной, сыром и грибами; повидлом и апельсиновым джемом, семь глазурных сырков.
- Сэр есть сэр! – отчеканил официант и кинулся исполнять распоряжения.
Гаррисон откинулся на спинку кресла и закурил. Вскоре стали подавать яства. Он принялся за трапезу. В какой-то момент над столиком нависла чья-то тень. Гаррисон поднял глаза и увидел костлявого субъекта, который топтался и не решался присесть.
- Вы когда-нибудь сталкивались с таким явлением, что  в вашей жизни все одинаково: работа, семья, дом, ни один день ни отличается от другого, и вы постоянно входите в в одну и ту же реку? – спросил он.
Гаррисон показал на свой стакан шоколадного коктейля:
- Посмотри, парень: этот стакан наполовину полон. Бьюсь об заклад, ты из тех, что сказали бы, что он наполовину пуст. Не будь пессимистом. Чего стоишь, угощайся.
Парень присел.
- Меня зовут Дик.
- Очень приятно. Ллойд.
-Она выставила меня.
- Кто?
- Молча она взяла и выставила, - пробормотал Дик.
- Да кто?
- Развела как лоха…  Выгнала на улицу.
Дик постоянно повторял про то, что его кто-то выставил, Гаррисону надоело это слушать; он подозвал официанта и заказал для них обоих виски с содовой. Когда его принесли, Ллойд поднял стакан и сказал:
-  Помолимся и выпьем за мир!
Они чокнулись, осушили стаканы до дна и шмякнули об стол со всей дури, а потом обнялись и затянули американский гимн. Вскоре публика стал им подпевать, а Ллойд заказывал все новые порции пива. Окончательно захмелев, он поднялся и сказал:
- Господь велик, но я должен идти.
Пьяный Дик пошел за Гаррисоном, они вывалились на автомобильную стоянку, и их стошнило на капот белого мерседеса.
- Прости, расфуфыренный обладатель этой тачилы, - заявил Дик.
Вытирая ошметки блевоты со рта, Гаррисон дернул за дверцу.
Она оказалась не заперта.
Парни заняли машину. Дик раскрыл бардачок, и на него вывалился кольт 9 калибра. Они уставились друг на друга.
- Я знаю, о чем ты думаешь, - сказал Дик.
- Тогда не будем медлить, - вымолвил Ллойд.
Он втопил педаль газа и выкатил мерс со стоянки. Попетляв по улицам восточного Лос-Анджелеса, он остановился около неприметного здания с покосившейся вывеской, на которой значилось «Лос-анджелесское отделение банка Гринготтс».
Гаррисон схватил кольт и сказал:
- Жди здесь.
Он подошел к двери, дернул за колокольчик, пару минут подождал, и дверь распахнулась, дунув запахом офисного хлорирования. На пороге стояла тетка лет 35 с недовольным вороньим лицом.
- У нас перерыв, - хабалисто заявила она.
-  Сегодня останетесь без обеда, - ткнул ей в нос пистолетом Ллойд.
Втолкнул ее обратно и, держа на мушке, направился к кассам. Кассиры, до этого момента пересчитывающие деньги, в три погибели склонившись над столом, как один вскочили и вздернули руки. Гаррисон как завороженный молча целился в них пистолетом.
- Что-нибудь скажете, или будет стоять? – язвительно спросила женщина.
- Ок! У вас пять секунд, чтобы догадаться, зачем я здесь! – помахав кольтом, произнес Ллойд.
- Вам нужны наши деньги! - торжественно провозгласил кассир.
- Бинго! Пошевеливайся. Сотку тебе, а остальное в мешок, - ответил Ллойд, и кассир принялся расторопно исполнять указание. Гаррисон огляделся по сторонам и увидел камеру видеонаблюдения. Подойдя к ней, произнес маленький спич:
- Привет! Меня зовут Ллойд Гаррисон, и сейчас я граблю ваш вшивый банк. Захотел отправиться повидать мир, а заплатить за путешествие не в силах. Поэтому решил наведаться именно сюда!..
- Камера звук не записывает, но слова я передам, - перебила женщина. В этот момент выбежал кассир с мешком денег и стал просовывать его под стеклом Гаррисону. Ллойд немедля подскочил, схватил пакет и был таков.
Сев в автомобиль, он торжественно изрек Дику:
- Мы отправимся в кругосветное путешествие!
- Да у тебя целый миллион! – роясь в мешке, сказал Дик.
Заведя мотор, Гаррисон помчался в сторону лос-анджелесского аэропорта. Оказавшись на месте, парни дернули к кассам и увидели, что через час вылетает самолет на Луксор, Египет. Не долго думая, они купили билеты и набили в пиццерии желудок куриными крылышками и чизкейками.
Подали трап. Взойдя на самолет, они очутились в стерильном салоне. Расположившись в мягком синем кресле, Гаррисон спросил стюардессу:
- Сколько нам лететь?
- Пятнадцать часов.
- Пятнадцать часов?! Что тут делать пятнадцать часов?! – возопил Ллойд.
Она пожала плечами. Дик увлеченно читал журнал, а Гаррисон поудобнее расположился в кресле и заснул. Он потерял счет времени, казалось, что спал целую вечность. Его истому прервал Дик:
- Лежебока, мы прилетели! Вставай!
Гаррисон продрал глаза и увидел в иллюминатор, что самолет стоит на обжигающем битуме луксорского аэропорта. Оторвав пятую точку от кресла, он произнес:
- Эх, шутка доблести привычка, - и направился к выходу. Приятели ступили на землю египетской республики.
- Нам нужно увидеть пирамиды, - заявил Ллойд. Он озаботился поисками таксиста и вскоре нашел бомбилу, готового довезти их до Гизы за 225 тысяч долларов.
Во время поездки парни успели увидеть все средиземноморские красоты, курорты и города Египта. И наконец добрались до цели, и перед ними раскинулось одно из чудес света.
Попивая джин, они уже битый час сидели и глазели на пирамиды.
- А ты знаешь, что единственная собака, которую убила молния, жила в Египте? – спросил Дик.
- Жаль, что мы раньше не встретились, - ответил Ллойд. 
– У древних египтян было красивое представление о смерти. Боги, встречая их перед вратами рая, задавали два вопроса и в зависимости от ответа решали, впускать в рай или нет.
- Валяй, - сказал Гаррисон. – Какие вопросы?
- Ты нашел радость в жизни?
- Да.
- А твоя жизнь принесла радость другим?
- Ну и вопросы. Откуда я знаю, что об этом думают другие люди? Надо у них спросить. – Гаррисон поднялся и пошел прочь.
Они прогулялись по каирскому базару, дали несколько пятаков оборванной детворе, а потом сели на самолет и отправились в Индию, чтобы узреть Тадж-Махал.
Когда они прогуливались вокруг усыпальницы, Дик вдруг сказал:
- Я тут думал о своих похоронах, и никак не мог решить – гроб или кремация? Возьмем гроб. Я знаю, что это неважно, но у меня клаустрофобия. А вдруг я очнусь под землей и никто не услышит?
Гаррисон усмехнулся.
- Или кремация, - продолжал Дик. – А куда прах девать? Похоронить, разбросать, поставить на полку? Отправить богам на плоту по реке? А вдруг я почувствую пламя?
- А может, тебе себя заморозить?
- Нет. Лучше кремация, и пусть положат в каком-нибудь красивом месте.
- На том и порешим, - заявил Ллойд.
А затем их ждал Китай. Ребята арендовали мотоцикл и проехались со скоростью вольного ветра по Великой Китайской  стене.
- Жми на полную, пупсик! – кричал Ллойд Дику.
Еще чуть южнее по карте – и вот они уже разбивают лагерь у подножия Эвереста. Свирепствовала метель, и Дик, тщетно пытавшийся разглядеть вершину горы, вздохнул и произнес:
- Жаль, из-за непогоды ничего не видно.
- Зато впереди нас ждет Гонконг! – промолвил Гаррисон, и как в воду глядел – через два дня парни уже снимали роскошный номер в одном из элитных отелей этого города.
Гаррисон спустился в бар выпить стаканчик перед ужином и заявил бармену:
- Я был у подножия божественной матери снегов!
- Матери-богини мира, вообще-то, - поправила его не пойми откуда взявшаяся девушка, присевшая рядом. – В традиционном тибетском переводе. Пино-нуар, пожалуйста.
- Мы пытались подняться, но сейчас мертвый сезон, - сказал Гаррисон.
- Меня зовут Анжелика.
- А меня – Ллойд.
- Я пыталась взойти на нее. Забралась на 7800, но потом пришлось вернуться.
- Как там?
- Холодно. Обычно днем небо скорее черное, чем голубое, - там мало кислорода, чтобы отражать свет. Но ночью… Столько звезд я нигде не видела. Они такие недосягаемые и такие яркие, как будто дырочки в небесном полу.
- Я читал статью человека, побывавшего на Эвересте. И стоя там, на крыше мира, он почувствовал вокруг неимоверную тишину, как будто все звуки куда-то исчезли. И он услышал голос самой горы. Он говорит, что это было как глас божий.
- Я никогда раньше так не делала. Я знаю, это прозвучит как клише, но у меня есть номер наверху, - откровенно сказала Анжелика.
Пока Гаррисон предавался осмеянию христианских ценностей, Дик принимал в номере ванну и смотрел интеллектуальное ток-шоу «Грасное графство». Довольный Ллойд, надевая наручные часы, появился за полночь и заявил:
- Летим в Замбию охотиться на львов.
Дик очень не хотел, чтобы Ллойд убивал этих благородных зверей, и Гаррисон вскоре сам отказался от этой идеи, сделав неудачный выстрел и вывихнув ключицу. Переночевав в роскошном шатре, где они вкусили мартини и выкурили трубки, наутро парни приехали в Лусаку и сели на ближайший рейс до Лос-Анджелеса.
Они подлетали к Америке в туманной дымке, сквозь которую ничего не было видно.
- Америка, - задумчиво вымолвил Дик, глядя в иллюминатор.
Не успели они сойти с трапа, как поднялся ураган невообразимого дерьма.
- Внимание! – раздался из колонок в зале ожидания голос аэоропортовского служащего. – Преступники Ллойд Гаррисон и Ричард Крэнк, сошедшие с рейса №1401, должны быть подвергнуты задержанию. Просим всех покинуть зал во имя вашей безопасности!
Гаррисон схватил за плечо Дика и потянул в сторону.
- Проклятые черти! – вскричал он. – Беги за мной, не оглядывайся.
Ллойд помчался к лестницам черного хода, Дик пулей за ним. Распахнув двери на лестницы, предназначенные только для сотрудников, они со скоростью урагана Катрина, перескакивая через четыре ступеньки, понеслись вниз. Благо, преодолеть нужно было всего три этажа. Они слышали дикую суету, поднявшуюся в аэропорту, но все их сознание занимала мысль о том, чтобы как можно скорее убраться отсюда. Проворно выбежав на улицу, он бросился к стоянке, где оставил перед вылетом их машину. Не мешкая, Ллойд бухнулся в салон и нажал на газ, когда Дик даже не успел толком сесть, и тот захлопывал дверь уже на ходу. Взяв курс на выход из аэропорта, Гаррисон помчался на полицейский кордон, преградивший ему путь. Копы, видя, что он не собирается останавливаться, начали разбегаться в стороны, несколько раз успев проорать в мегафон, чтобы он прекратил трагифарс. В итоге их баррикада из двух автомобилей и железных застав разлетелась к чертям, и путь Ллойда был свободен. Через несколько секунд он вылетел на шоссе и помчал машину в Восточный Лос-Анджелес, чтобы покинуть черту города и скрыться в холмах, окружающих лос-анджелесскую агломерацию.
В зеркало заднего вида Гаррисон узрел, что на расстоянии пятисот метров за ними гонится полицейская эскадрилья, и втопил педаль акселератора до предела. Летя по улицам и закоулкам, он неумолимо приближался к окраине города. В сердце Дика, который бился в панике, затеплилась надежда, и он закричал Ллойду:
 - Давай, старик! Поднажми!
Гаррисон, нарушая правила, не останавливаясь на светофорах, вылетая на встречку, несясь шашечным методом, оголтело промчался по шоссе и свернул на боковую улицу, которая прямым курсом повела их в холмы. Вой сирен полиции, не поспевавшей за наглым гаером, затихал вдали, и парни разразились счастливым хохотом, сопровождавшимся брызгами пены изо рта.
- Мы оторвались! Оторвались! – восторженно кричал Дик, в порыве чувств ударяя по бардачку. Счастливая эйфория ослепила их разум, заволокла глаза огнем хрупкой надежды и разлилась по телу приятной истомой. Дик так беззаботно смеялся, что Гаррисон одобрительно покосился на своего скованного друга, как вдруг тот выпучил глаза и заорал:
- ЛЛОЙД!!! ОСТОРОЖНО!!!
В двух метрах впереди Гаррисон увидел сгорбленного, одинокого старика, который переходил дорогу по наземному переходу. Старец остановился и поднял на Ллойда глаза, в которых сосредоточилась вся мудрость мира. Он стоял как вкопанный, не пытаясь бежать и не реагируя на происходящее. Гаррисон впал в казуальную прострацию и потерял счет времени, застряв в безысходной нирване, как вдруг Дик навалился на руль и крутанул баранку влево на 180 градусов. Неумолимо, словно в замедленном сне, машина за секунду до столкновения изменила вектор движения, дед остался по правому борту, продолжая как истукан стоять посередине улицы, а парни выскочили на встречную полосу и закрутили автомобиль, изо всех сил стремясь избежать столкновения с джипом, мчащимся навстречу, выкрутив руль вправо, и их машину наклонило на левый борт, джип промчался в сантиметре от них, но впереди уже замаячил легковой автомобиль, не ожидавший, что перед ним окажется летящая ему в лоб тачка. Гаррисон из последних сил дернул баранку влево, их автомобиль закрутило, сцепление с асфальтом прекратило удерживать его на земле, и они, избежав аварии с легковушкой, перевернулись и жестоко, на огромной скорости, покатились в кювет, продолжая совершать дущераздирающие кульбиты. Машина вылетела в придорожный овраг, несколько раз перекувыркнулась в воздухе, смачно врезалась в одиноко стоящий тополь и с гулким скрежетом сползла вниз на землю.
На улице наступила тишина, которая, словно вакуум, заглушила все мыслимые и немыслимые звуки. Звенящая нирвана продолжалась секунду, а затем все  взорвалось – поднялся гвалт и ор прохожих. Люди начали подбегать к краю оврага, чтобы поглазеть на разбившуюся машину. Сердобольные бабульки зажимали рты руками, мужик в майке и шортах, совершавший пробежку, стал набирать 03 по мобильному, остальные тупо пялились.
Дик от удара об дерево вылетел на капот, пробив головой лобовое стекло. Его выброшенное из салона тело не подавало признаков жизни.
- Диииик!.... Диииииик!... – раздался мучительный стон. Ллойд, истекая кровью, с трудом пытался выпрямиться на сидении, придавленный рулем и панельной доской. Его грудная клетка была сдавлена, половина ребер сломана. Он харкал кровью и задыхался. Его правая нога застряла на педали, и он чувствовал, что серьезно вывихнул ее. Лицо горело, на лбу и щеках кровоточили ссадины, нос был безнадежно сломан. От удара об руль Гаррисон на секунду потерял сознание.
А сейчас он слышал, как неумолимо приближается вой полицейских сирен. Всеми фибрами он ощущал вибрацию земли под колесами взбесившихся полицейских машин.
Гаррисон собрал свою волю в кулак и, преодолевая боль, начал вытаскивать туловище из тисков сдавленного автомобиля.
- Ааааааа, дьявол! – возопил он, выдернув наконец ногу из-под педали. Вытолкнув дверь, он наполовину вывалился на землю и стал помогать себе выбираться, вцепившись руками в сук. Несчастные ребра на каждое движение реагировали острейшей болью, застилавшей глаза. Ллойд стиснул зубы и душераздирающим рывком, спровоцировавшим чрезвычайно неприятные ощущения, которые едва не перевалили за его болевой порог, вывалился из машины.
- Твою мать!.. – просипел он и привалился к боку автомобиля. Машины полиции уже наводнили улицу. Вытирая кровь и пот со лба, Ллойд сидел около машины, пытаясь собраться с силами и наладить дыхание. Спустя несколько мгновений он потянулся к распахнутой двери и вытащил из салона валявшийся кольт. Проверил обойму, зажмурил глаза.
А потом встал, развернулся и открыл огонь по верхушке оврага, на которой припарковались полицейские. Ответом стали встречные пули, градом посыпавшиеся спустя секунду, и Ллойд едва успел прыгнуть за капот, спасаясь от них. Прополз вверх пару метров, и на него уставились мертвые глаза Дика, чья голова безвольно свисала с капота. Ручейки крови паутинообразно расходились от его трупа и капали на землю. Сердце Ллойда сжалось до предела, а потом словно начало сокращаться, готовое разорваться на тысячу мельчайших кусков. Колоссальным усилием воли он оторвал взгляд от мертвого товарища и сказал себе, что должен двигаться дальше.
Он выглянул из-за угла капота и увидел на кромке оврага несколько полицейских, метившихся в сторону машины. Их фигуры выдавали абсолютную сосредоточенность и собранность. Гаррисон смекнул, что может скрыться от них, прыгнув в ближайшие кусты и затем методом перебежек передвигаясь к противоположной стороне оврага.
В следующую секунду он резко нырнул в колючий кустарник, и увидевшие это движение полицейские разразились стрельбой. Гаррисон резво выпутался из кустов и пополз/побежал, прихрамывая, в низину оврага. Тотчас же полицейские, понявшие его маневр, начали спускаться вниз, бросившись в погоню.
Ллойд изредка оглядывался назад и выпускал пару пуль, после чего получал ответные выстрелы сзади. Вскоре он достиг противоположного склона и, как дикий раненый зверь, со стонами и ругательствами стал взбираться вверх. Его руки цеплялись за куски проволоки, ветки деревьев, торчащие из земли корни и выступы. В голове было пусто, лишь преследовало ощущение, будто в мозгу постоянно звенит «бом-бом-бом-бом», словно китайский болванчик раскачивал метроном в его черепной коробке. Выбравшись на свет божий, Гаррисон увидел перед собой бетонный пустырь, большую часть которого занимал трехатажный недострой. Вокруг были разбросаны строительные каски и железные ограды. Этот объект давно был заброшен.
Припадая на одну ногу, Гаррисон преодолел разделяющее его до здания расстояние и оказался в каменных катакомбах. Он быстро сориентировался в интерьере и решил отправиться наверх по сомнительной, не заслуживающей доверия лестнице. Она стала осыпаться под его тяжелыми шагами. Не обращая на это внимания, Ллойд оказался на втором этаже. Здесь он стал искать место, где можно надежно спрятаться и переждать облаву полицейских. Не успел осмотреться, как в отверстие в стене, которое должно было служить окном, полетели пули, отскакивая от бетонной стены внутри. Гаррисон бросился на пол, коря себя за оплошность – ведь он был отлично виден снаружи. Дьявол, они вычислили его! Передвигаясь ползком по полу, Гаррисон клял оперативность лос-анджелесских копов. Проклятые ищейки!
Спустя считанные минуты здание начали окружать несколько десятков полицейских, появившихся из оврага. Они взяли дом в осаду по всему периметру и, казалось, готовы были начать штурм. Гаррисон к тому моменту ползком пролез на третий этаж. Он нашел хорошее обзорное место около одного из окон и уселся возле подоконника, прислонившись к стене.
- ЛЛОЙД ГАРРИСОН! МЫ ТРЕБУЕМ, ЧТОБЫ ВЫ СПОКОЙНО ПОКИНУЛИ ЗДАНИЕ! ДАВАЙТЕ РАЗРЕШИМ НАШИ ПРОБЛЕМЫ, НЕ ПРИБЕГАЯ К ЕЩЕ БОЛЬШЕЙ КРОВИ! – раздался усиленный мегафоном голос полицейского капитана.
Ллойд усмехнулся и крикнул в окно:
- Катитесь к черту, придурки! Добро пожаловать на ремейк «Апокалипсиса сегодня!» - и открыл по лос-анджелесским законникам беспорядочную стрельбу. Вскоре его комнатенку изрешетили полицейские пули, и на Ллойда посыпалась белесая штукатурка.
- Я ПОВТОРЯЮ СВОЕ ТРЕБОВАНИЕ! ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ГОВОРЮ, ЧТОБЫ ВЫ СПУСТИЛИСЬ ВНИЗ БЕЗ ОРУЖИЯ И С ПОДНЯТЫМИ РУКАМИ! ЕСЛИ ВЫ НЕ СДЕЛАЕТЕ ЭТОГО В БЛИЖАЙШИЕ ТРИ МИНУТЫ, МЫ НАЧНЕМ ШТУРМ! – грозным басом заявил капитан.
- Давно пора! Медленно работаете, ребята! – был ему ответом дерзкий, потерявший стыд голос Гаррисона. Через пару секунд на копов снова обрушился град пуль, выпущенных Гаррисоном с третьего этажа. Полицейские опрометью отпрыгнули со своих позиций, попрятавшись кто куда, а потом, когда он прекратился, сгрудились вокруг капитана.
- Начинаем штурм! – заявил он. – В здании два входа, разделитесь на две группы и через минуту врываемся.
Гаррисон видел, что затевают служители порядка, и на его лице начала играть странная, безумная улыбка. Он сидел, уставившись в одну точку на стене, и в его голове начали мелькать картинки альпийских лугов с пасущимися на них коровами и ковбоями, подставлявшими огромные ведра под их вымя, чтобы выдоить молоко. Нирвана сладкой патокой захватила его сознание, став глазом жизненного урагана, в который он попал, а потом прекратилась так же резко, как и началась, ибо другая сторона бури не замедлила себя ждать.
С грохотом от топота десятков ног в здание с двух сторон ворвались служители правосудия. Их оперативное передвижение, четкие и негромкие команды Гаррисон прекрасно слышал из своего укрытия. Их слаженные действия, которые он ощущал всеми фибрами души, ясно дали понять, что через минуту эти взбесившиеся церберы найдут его и заполонят маленькую комнатенку. С олимпийским спокойствием Ллойд вынул обойму своего кольта, чтобы проверить, сколько свинцовых друзей еще осталось в полости его металлического защитника, и даже не удивился, когда увидел, что там завалялись две жалкие пули. Он грустно усмехнулся, вкатил обойму обратно и вздохнул, фатально смиряясь и подводя окончательное решение под чертой своей жизни. Гаррисон воздел глаза к небу, и оно ослепило его сверкающей глазурью, которую пересекали караваны перелетных птиц, теряющихся в пестрых лучах солнца. Полицейские уже елозили на втором этаже, раздражая его низменной животной суетой. Он смотрел ввысь, туда, где вольный ветер перегонял свои воздушные потоки вперемешку с городским смогом, пытаясь впитать всеми порами тела необузданный дух летней свободы, и слезы стали затуманивать его взор, наворачивая девятый вал в обоих глазах. Его сознание окутал туман, эйфория полностью подчинила мозг, Гаррисон решительно отбросил этот обворожительный мусор из головы, произнес:
- О блять, это синее небо!.. – поднес пистолет к виску и нажал на курок.
Заиграли валторны с фаготами, весь мир оказался у его ног, распластавшись своими континентами, и толпа католических прихожан зааплодировала ему, выстроившись в два ряда у деревенской дороги, а потом они исчезли, и наступило безраздельное сияние.