август... о любви?

          Раннее утро. Август. Санаторий. Несколько мужчин и женщин из числа отдыхающих прогуливались перед завтраком по территории.
          Солнце уже осветило макушки сосен и пташки щебетали на все лады, тут и там слышался перестук дятлов. В пробившихся к земле солнечных лучах грелась кошка, она щурилась и, подбирая под себя лапки, устраивалась под одной из сосен. Наконец белая пушистая мордочка с чёрными кляксами на ушках замерла, разместившись удобно и уткнувшись носом чуть ли не в сухие сосновые иголки, устилающие землю своеобразным ковром вокруг дерева.
          Высоко на сосне, что была в метрах двух от той, под которой задремала кошка, где-то поближе к небу в самой шапке из сосновых веток слышался монотонный стук дятла, а чуть ниже среди широко раскинувшихся веток беззаботно резвились два других. Когда же эти двое вылетели из верхушечной шапки сосны, то стало казаться, что один всё же норовил начать долбить ствол сосны, а другой не давал этого делать, - садился буквально рядом, и тогда первый отлетал на ветку, а второй – за ним. Тот снова целился сесть на ствол, а другой зависал над ним, трепеща крылышками, и опять пташки перелетали друг за другом на какую-нибудь ветку и считанные секунды сидели на ней рядом со стволом. При этом они громко переговаривались на своём звонком птичьем языке. Пёстрое оперение то играло в лучах утреннего солнышка, то приглушалось тенью, отбрасываемой ветвями сосен с длинными зелёными иглами. Баловники опускались всё ниже, как бы считая, сколько веток у этой высокой сосны. 
          Было трудно определить, резвились ли это молодые дятлы, подросшие и окрепшие за первые месяцы лета, или это была любовная игра взрослой пары. Они не замечали ничего вокруг себя. 
          Одна из женщин остановилась и, наблюдая за ними, улыбалась и старалась не потерять их из виду. 
          Вдруг в какой-то момент расшалившиеся птицы потеряли контроль над своим полётом и с весёлым щебетанием, сцепившись в клубочек, кубарем свалились под сосну.
          И тут откуда ни возьмись над ними в воздухе зависло тело кошки с открытой пастью и с выпущенными когтями в раскинутых в разные стороны лапах. А рухнув на них, но, не попав на катающийся по земле живой клубочек, ярая охотница, прыгая туда-сюда, старалась прижать передними лапами ничего не соображающих птах к земле.
          Не в силах справиться с эмоциями, женщина, увидевшая эту трагедию, закричала: «А-а-а!… Пошла прочь!…» 
          И это возымело действо, - кошка отпрянула от своих жертв на мгновение, и один дятел сумел-таки расправить крылья, и взлетел на ближайшую ветку сосны. Но кошка, увидев, что прямой опасности нет, тут же в прыжке двумя лапами подмяла под себя второго и сомкнула свои челюсти в его красивом оперении.
          Отдыхающие, потревоженные криком, были вынуждены прервать свой мирный утренний моцион, и под их любопытствующими взглядами кошка с птичкой в зубах, издавая угрожающие звуки, пробежала по выложенной плиткой аллее к своему котёнку, спавшему на газоне под густыми ветками облепихи около главного корпуса со столовой. Она возложила перед ним бездыханную птичку, и, любовно мурлыча, рассказывала ему, ещё совсем заспанному, закормленному людьми и совершенно равнодушному, о своей удачной утренней охоте.