Глава 1. Что произошло в зале

Гектор Мефодьевич…Мефодьевич, извините! Я не знаю, где находится музей скульптур Мерхольца. Я… Вы…
- А, так вы и найдете его никогда. Лучше уходите отсюда. Не нагоняйте на себя неприятности.
Что за чушь – подумал я. И, озираясь, поспешил вниз по лестнице. Я должен найти музей. Это моя обязанность. Я выполню ее. В конце концов, я не могу уйти просто так. Я же привык все делать до конца.
Буду полагаться на собственное чутье. Встречу знакомые лица.
Они тоже как и я должны быть там.
Пойду за ними.
Все закончится тем, что я буду сидеть среди греческого Софокла и, успокоившись, буду слушать.
Иду по коридору. Множество лиц. Они меня немного выводят из состояния полной уверенности в происходящем.
Спросить кого-то еще? Нет, не думаю, что так нужно. По наитию, по интуиции, все таки найду.
А время, между тем, бежит. Бежит непрерывно, не останавливаясь. У времени не существует неопределенности. Оно никогда не остановится.
Мне же пришлось остановиться. В мыслях почему то не то, что мне необходимо. В общем, мысли у меня в этот момент самые разные. И о собственной скудной жизни и о том, куда я иду, и обо всех этих людях, что ни о чем не думают.
Начинаю движение, стремлюсь к цели. В общем, остального я не помню, потому не буду выдумывать другого.
Вот, вошел в тот самый зал. На вид, он был очень большой. На потолке, который, казалось, очень далеко от меня, если смотреть вверх, висела огромная люстра.
Но, что удивило меня больше всего, шокировало? По краям и по всему периметру зала сидели, плотно расположившись на длинных скамьях, какие-то страннные уродливые существа. Недочеловеки какие-то.
Когда я вошел., взгляды всех сидевших, устремились на меня. Я услышал чью то тихую невнятную речь. Скорее, говорили про меня. Затем, кто то предложил мне сесть на свободное место. Я решил выбрать то место, где сидел более менее человеческий индивид. Какая-то особа с презрением заметила «А, он, бишь, хочет сесть вот сюда! – указала она на более вакантное место.
- Я хочу сесть вот с этим носатым – указал я на более уродливого.
- Итак, начну – заговорила особа - Мы все здесь для того, чтобы исполнить одну важную вещь. Вот на этом месте, - указывает на то место, где сидел я – кто то должен умереть.
Тут, меня пронизал холод. Я был в полном оцепенении. У меня отнялись ноги и руки. Я не мог даже пошевелить губами и что либо возразить.
В ушах звон, смех. В глазах – страх, ужас. Просыпаюсь от сна.

***

Еще темно. Не могу двинуться. Глаза сами закрываются. Пытаюсь этому сопротивляться. Не могу. Слышна музыка. Разговор двух людей и смех. Но я знаю, что дома никого нет. Только один я.
Черт. Надо срочно выбираться из этого состояния, иначе засосет. Они могут со мной делать, что захотят.
Резко открываю глаза. Шум исчезает. Становится тихо. Ясно смотрю в потолок. Переворачиваюсь на другой бок. Задумываю вставать, чтобы снова не погрузиться в состояние сна.
Итак, воображение у меня скажем не такое как у всех. Я большое значение придаю всяческим субъективным процессам в моей творческой голове. Это становится вконец манией, зависимостью. Но, что делать. Скорее, я пытаюсь найти что то такое захватывающее в этой скучной предсказуемой действительности. По крайней мере, я так думаю.
Мне не необходимо как многим другим людям каждодневное общение, обязательства, развлечения, социальное положение. Все что мне нужно - знать, зачем я живу. Для чего я существую. И я скажу, не каждый пытается найти смысл своей жизни, не каждый над этим задумывается. Замечаю, что многие живут как надобно для поддержания своей обыкновенности. И все это даже отдаленно не несет какой либо оригинальностью. А были же очень давно, такие которые жили не так как все. Они мыслили по другому. Их заботой было постоянное рассуждение и обдумывание того, чего они совершают. Не эти ли люди вышли как изобретатели, личности, которые приобрели значимость на долгие времена.

***
Пока я обдумывал то, что сегодня мне приснилось, прошло достаточно времени для того, чтобы уже начало светать и мне пришлось переключиться на другие мысли, касающиеся каждодневной моей работы. Моего, так скажем непосильного труда. Мне нужно было пойти на почту, где я работал, разнести по всем адресам, улицам, переулкам и домам письма и различного рода посылки. Я устроился на работу, в то время как многие, одного со мной возраста молодые люди занимались учебным трудом. Я бы тоже не прочь пойти учиться, но у меня много других дел, а так, пришлось бы все свое время тратить на чтение ненужных книг, повторение лекции и поготовку к экзаменам и зачетам. На почте я оказался лишь потому, что работа так называемым почтальоном занимает только первую половину всего дня. Да и, в конце концов, можно ходить на свежем воздухе и о чем нибудь думать, когда остальные учатся или работают до самого вечера в грязных, душных и вонючих помещениях.

Иду без шапки, в легком брезентовом пальто, зато я к спеху надел теплый свитер. Несмотря на то, что уже весна, утром в городе холодно, а бегать мне приходится в несколько кварталов. Работа такая.
- Где лежат письма на адрес такой-то и такой-то?
- А, Ника пришел… Посмотри в 3-ем отделе.
Взяв почтовые письма и некоторые увесистые бандероли, я вышел на свежий воздух. В предвкушений того, что мне скоро выдадут отпуск и я поеду к бабушке, необходимо ей помочь да и вообще нравится мне там. Что-то там такое, что напоминает один из моих многочисленных снов. Некоторые я уже и не помню, но атмосфера их определенна остается в моем подсознаний.
О, эти незабываемые сны. Только там ты можешь вопреки чему бы то ни было, отдаться в пучину своих эмоций. Получаешь удивительную возможность предрекать дальнейшие события, обладаешь нечеловеческими способностями.
Путешествуешь по невероятно красивым и внущающим ужас одновременно местам. После того, как проснулся ото сна испытываешь легкое волнение, не знаю как еще назвать это чуство. Потом, больше половины дня ходишь под впечатлением. А жизнь кажется примитивом, когда не находишь что-то подобное в ней.
Такие мысли мне приходятся, когда я иду на рутинную работу, зная, что еще добрую четверть дня мне придется включить логику всеобщественного состояния.
Я не пытаюсь, выражаться высокоэлитарной речью, все это только мои мысли. А спроси меня рассказать все это вслух? Ну, думаю, по крайней мере, двумя, тремя типичиными словечками я закончу разговор. И здрасте, не сказав прощайте. Потом, буду задаваться риторическим вопросом, что помешало мне выразить свою речь? Что и почему?
Боюсь только, поймут неправильно.
Дойдя до нужного места и на время отключив бегущие мысли, я постучал в совдеповскую дверь, звонка не было. Почтовый ящик взломан, а ложить туда не этично по причине содержания в нем пары мятых фантиков и обгорелых окурков.
Когда дверь открылась, оттуда стремглав выбежала собака дворовой породы, двинувшись мимо меня на улицу.
- Есть кто дома? – спрашиваю, заглянув в открытую дверь.
– А как бы по вашему дверь, сама открылась бы? - услышал я отдаленный голос.
Не став отвечать я бросил на близлежащую полку письмо и удалился. Не хотелось терять время на пустые разъяснения.
Таким образом, обойдя все назначенные пункты, я, к моему удивлению, нисколечки не устав, вернулся домой.
Прошло, оказывается значительное время, между тем, как мне показалось, что ничего занимательного за эти дни не произошло. Как будто, всего лишь вчера и сегодня, а что было между, мне не помнилось.
Вот так и настало то время, когда я получил возможность приобщиться к разнообразию, осуществляемой благодаря перемене мест. Как я говорил, мне надо было уехать к бабушке. Замечательная попытка к осуществлению задуманного.

Глава 2. Начало.
Наконец, сегодня я должен был уехать из этого шумного и грязного города в деревню к бабушке. Вернее, это не совсем деревня, а пригород, что-то вроде места, где разводят кур, коров и выращивают овощи и фрукты. При этом оно очень тихое, даже таинственное. Когда я был маленьким, я очень любил ездить туда. Поэтому тяга к этому месту осталась до сих пор.
Начав собирать вещи, мне вдруг представилось как я буду бежать по лесной тропинке, что находится рядом с деревней, а теплый и свежий ветер будет следовать за мной. Это ли не счастье?
Для поездки я решил взять только самое мне нужное. Например, мне точно пригодится фотоаппарат. Буду делать снимки любимых моих мест. Я их называю моими, потому что у них особая атмосфера, в которой мне приятно там бывать, ни о чем не размышляя. Эти места малопосещаемы людьми, может они не столь привлекательны для человеческого прибывания там, но для меня, наоборот. И это хорошо, потому что мне не очень бы хотелось, если бы все начали туда ходить. Тогда, я б не смог посещать эти места как и прежде. Но сейчас я в нетерпении, как всегда находишься в таком состоянии, когда чего - то ожидаешь.

***
На улице было холодно и сыро. Погода пасмурная. Я оделся тепло и поэтому это мне не мешало. Настроение у меня было отличное. К тому же такая погода все же лучше, чем если бы припекало солнце, а на детской площадке шумела детвора. Вы наверное подумаете, что я зануда, ворчун и в чем то обиженный на общество человек. Может и быть и так, но я списываю это все на присущую мне меланхолию.
Прибыв на вокзал, я сразу же решил купить стакан газированной воды в стоящем рядом павильоне. Притом, мне с полчаса пришлось ждать пока какая то молодая женщина купит очередную забаву для своего ребенка, плачущего и умолявшего купить ему именно то, ради чего он все это устроил.
Взглянув на электронное табло я понял, что скоро придет мой поезд.
- Извините пожалуйста, не подскажете сколько сейчас времени – услышал  я шаблонную фразу, исходящую от присевшего рядом господина, вид которого напоминал какого-то малоизвестного актера.
- Посмотрите на табло. Там же есть время
- Где? А вот оно, я что то раньше его не заметил – при этом господин издал нервный смешок
А я в это время, вытащил из кармана “Приглашение на казнь” Владимира Набокова. Перечитываю ее второй раз, хотя сперва книга показалась мне полнейшим абсурдом. Теперь же начинаю понимать, что есть сон и что явь. Кроме того, смысл книги заложен в самих основах мучения человеческой души перед неопределенностью. Такое понимание замысла книги приходит, когда ты сам стоишь перед возможными вариантами продолжения бытия, только не имеешь право предугадать последующую действительность.
Тем временем, еще раз глянув на табло, мне стало ясно, что прошло не больше пяти минут, между тем как мне показалось, что прошло столько времени, чтобы можно было совершить “прогулку до близлежащего ларька и купить булку хлеба, постояв в очереди”.
Но время относительно, проглотив приличных десять страниц, я понял, что все собираются к поезду. Пожтому, я не задумываясь, кинулся к намеченной цели, то есть к моему законному месту в поезде.
Вы знаете, я не очень положительно отношусь к тому, чтобы сквозь толкающиеся тела пробираться к проходу. Однако, пришлось, несмотря на столь пренеприятный момент, совершить сей «подвиг».
Бывает, задумываюсь, почему для совершенно обычных дел, иногда необходимо попасть в неудобное положение такому чистому, добропорядочному, вместе с тем, чрезвычайно мнительному человеку как нахожусь я сам. И оставляю всегда риторическим мною заданный вопрос.
Вот уже в поезде, еду. И продолжаю думать. Теперь же думаю, о том, что я думаю. Что лицо мое безэмоциально, но не знаю какое оно сейчас. Вот начну улыбаться, а между тем  ничего такого смешного в моем сознаний не произошло.
***
- Извините, - слышу я знакомый голос. – Не подскажите ли, 45 ли 47 номер.- оказался тот хихикающий человек, что спрашивал время, не узнал видать.
- 45 – сказал я, сделав вид, что тоже не узнал человека.
- Правда? Я ведь на цифры забывчив, что поделаешь. – продолжил разговор человек, доставая старый номер “Смены” и очки с переклеенными дужками.
Видать, интеллигент, только из бывших, сейчас такие не водятся – подумал я. - Жаль, только и вовсе.
Вдруг, ни с того ни с сего, появляется какая то женщина с чемоданищем и пытается протолкнуть, втиснуть в узкий проход.
- Куда, - говорю – суете багаж, али не видно, что я тут обитаю?
- А вы, молодой человек, постыдились бы хамить женщине, тем более, что незнакомой
- Да что тут с вами говорить, если человека задавить готовы грузом своим, еще о приличии намекаете. Тьфу. – нашелся ответить я
Был слышен отчаянный гудок поезда…

***
После недавнего инцидента, моя задумчивость перешла в короткий сон. Только немного очнувшись, я наконец понял, что куда-то исчез знакомый интеллигент. Лежала только шляпа и журнал “Смена”. А рядом сидела та самая женщина и пила чай из подстаканника времен царя Гороха и закусывала все это шпротами и огурцами, передававшими смущающий вечерний аромат.
- А где сосед то? – спрашиваю.
- Какой, такой сосед, вы о чем собственно? – говорит женщина
- Тот, чьи вещи сейчас лежат на том месте, где вы сидите.
- Мои это вещи, и не выдумывайте то, чего нет  и быть не может. – не без возмущения сказала женщина
- Что за шутки происходят в поезде – подумал я  и заснул вконец.
Проснулся я уже под утро. По крайней мере, мне так показалось. Я был раздражителен. Это чуство всегда у меня появляется именно в это время. Когда не знаешь где находишься, только потом понимаешь, что не в том месте, где хотелось бы.
И вообще, мне не представляется возможным положительно относиться к тому, что приходится в тесном душном плацкарте продолжать недолгий, казалось бы путь.
Только, когда прошло немного времени и я выпил стакан холодной воды, мое удивление возобновилось с новой силой. Дело в том, что никакой женщины и тем более никакого незнакомца не находилось рядом со мной. Чуть позади, уже на других местах, мне был слышен похожий голос другой женщины. Правда, я сначала и подумал, что эта та самая женщина, но когда вслышался о чем, собственно велся разговор, мои сомнения развеялись. Впрочем, в этом нет ничего и парадоксального.
Заметил я, что осталось проехать всего больше десятка километров. И, после чего, я могу надолго забыть нелепые случаи.
И вот я уже у бабушки, хотя еще буквально миг назад, мне так показалось, я думал о том, что скоро приеду и многое забуду.
А сейчас пока ничто меня не беспокоит, наверное так действует на меня волшебная обстановка вокруг. Был здесь так давно, что представилась отличная возможность предаться ностальгическому настрою.
Поэтому моим окончательным решением было немного походить по знакомым и милым мне местам. Более того, приехал я в это место с давно задуманной целью. Этой целью было изобразить на листке дорогие мне места. Я бы мог смотреть постоянно на них и вспоминать как мне было хорошо.
Но пока я на пути к тайному моему безлюдному “железнодрожью”. Так я называю это удивительное место, железная дорога и таинственный лес и лишь изредка слышен долгий гудок, предвещающий о приближающемся составе.
Здесь настолько непередаваемая атмосфера, что для понимания ее необходимо быть здесь, на моем месте. Возникает, при этом, ощущение грусти и величия одновременно. Невозможно было бы и подумать, чтобы кто-нибудь испытал то же самое чувство, находясь здесь.
Еле слышно стрекотание кузнечиков, звон мошкары и заливистое щебетание лесных птиц. Все это идет в унисон с железными и скользящими рельсами и моим стуком каблуков над засыревшими от только прошедшего дождя шпалами.
Прогуляв, таким образом, до самого полудня, я вернулся домой к бабушке, немного постояв перед этим у крыльца, полностью обвитым плющом и хмелем.
На пороге уже стояла бабушка и спросила, почему я ушел не позавтракав.
- Хотя бы яблоко взял, – говорит – а то, кисти, бумаги, ими голод не обманешь.
Я молча согласился и сказал, что как раз готов к принятию пищи. Мне правда не мешало бы чего нибудь съесть, поскольку, давно известно, что сильное чувство голода перебивает все остальное.
После того, как у меня появилось свободное время, я начал разглядывать сделанные мною снимки тех, мест, что я сегодня посетил. Взяв отточенный карандаш я легкими и незаметными движениями стал наносить наброски будущей картины.
Редкое чутье художника у меня от природы, что позволило мне буквально по наитию находить нужные черты и пропорции. При том, что образ будущей картины мне представляется даже тогда, когда на листе бумаги нет пока еще ни единого мазка.
Закончив наносить наброски и приведя  в порядок, то что образовалось на небольшом столе, я задумчиво погладел в залитое солнцем окно. Там, за ним, был слышен гул заводящейся машины и фоновый крик гуляющих детей. Мне сразу вспомнилось и мое детство, когда я мог вполне беззаботно, предвкушая разного рода приключения, обследовать близлежащие дворы и улицы в поиске чего-то невозможного, но вызывающее восторг и удивление.
Сейчас, конечно я не могу представить себя в такой роли, хотя бы мне и казалось, будучи ребенком, что я, позврослев, смогу стать путешественником или изобретателем. Наверное, поэтому этим и объясняется детская, да и юношеская склонность к некоему преувеличению и маскималистскому восприятию событий в том числе.
Все же по мере взросления я на себе заметил, как постепенно и незаметно исчезли заветные мечты, предвкушение какого-либо желанного события, любопытство, стремление сделать что-то великое и уникальное.
И сейчас, все мои попытки вернуть такое состояние порыва к свершению пока что остается тщетным.
Именно, поэтому я возвращаюсь на места моего детства, чтобы ощутить то же самое, что было тогда, в моем счастливом и беззаботном детстве. И это единственные для меня возможно места, которые еще сохраняют ту вечную атмосферу непокорности любым изменениям извне, исходящее от человеческой мысли и руки.
***
Апатия, приходившая обычно во время не приносящей никакого результата моей задумчивости неожиданно прервалась голосом бабушки.
- Ника, ты посиди пока дома, а я к соседке схожу на чай – сказала бабушка, заглянув в комнату.
- Ага, - согласился я.
Дверь торжественно захлопнулась и над моей головой только было слышно жужжание то ли комара, то ли мухи. От нечего делать, я включил радиоприемник, попав на случайную радиостанцию и услышал какой-то старый новый хит. Пощелкав еще немного, я попал на более менее пригодное для моего восприятия. Играла незатейливая нью-эйдж музыка, такая обычно имела популярность в забвенных 70-х годах. Склонив ко сну, музыка прервалась фоновым разговором диктора и какого-то приглашенного гостя. Я, между тем, уже находился в состояний полусна. В таком состояний, когда разговор по радио лаконично перемешивался с мыслыми в моем собственном сознаний и все это обретало бредовую, но казалось логическую и будто бы аргументированную форму. Таким образом, и мое сознание принимало деятельное участие в разговоре двух беседующих.
Вспышка, темнота, зеленые очертания знакомой комнаты. Непонятный шум, и опять состояние сна. Вот так бы я охарактеризовал то ощущение, которое меня посещает периодически, когда я неожиданно, находясь во сне, пытаюсь проснуться.
С целью узнать, что из себя представляет это состояние, я заглянул в психиатрический справочник. И, вуаля, истратив изрядную долю времени, я наконец нашел то, что мне нужно. На деле оказалось, что обычное такое состояние, которому подвергаются чуть ли не каждый второй человек во всем мире. И носит оно вполне обычное название, привычное в психиатрической науке. Сонный паралич, и казалось бы, чего здесь удивительного, когда все так очевидно и научно объяснимо. Поэтому мои сомнения по поводу исключительности моего такого состояния развеялись в пух и прах, не имея под собой ничего сверхъестественного.
- Тук, тук, - услышал я не только стучание в дверь, но и чей-то странный голос, говорившем “Тук, тук”.
Кто бы это еще мог быть, - возникла мысль у меня. После чего, я на цыпочках пошел посмотреть в глазок, кто это такой, стучит ни с того ни с сего в дверь. Мой один глаз увидел только неизвестного гражданина в шляпе и с коробкой. Мое любопытство взяло вверх и я спросил, что ему нужно.
- Милый человек, не хотите ли вы обменять одну из вещей на этот ценный предмет.
 - А что там такое, - продолжаю спрашивать через дверь.
- А вот возьмете когда, тогда и увидите. Это сюрприз. – говорит.
Аферист какой-то банально подумал я. Но открыл дверь.
- И что я должен вам дать, чтобы получить эту коробку?
- Я же отчетливо сказал. Любую из вещиц, имеющихся в вашем доме и в вашей голове.
- Чего? – не понял я услышанную мысль.
Неизвестный вдруг начал угрожающе смеяться. Будто я сказал полнейшую нелепость. Это привело меня в состояние опасности и ужаса, все потемнело, я стал куда-то проваливаться.
Резко дергнув ногой, я открыл глаза и сразу не понял где нахожусь. Только немного погодя до меня дошло, что это был сон. Легкое волнение перешло в состояние удовлетворения от того, что это не было действительностью и  не ничто не угрожает. Правда надо было здорово постараться, чтобы не заснуть снова, как это обычно бывает при затягивающем сне. Поэтому я перевернулся на бок и пытался держать глаза открытыми. И таким образом, окончательно проснувшись, я уже мог встать на ноги и заняться делами повседневности, такими уютными они мне казались в этот момент.
При этом, всегда, когда мне снятся подобные сны, я в течении дня вспоминаю  про них и они мне не кажутся такими опасными.
***
Так тянулись дни июля. Я пытаясь замедлить их ход, придумывал разнообразные дела, казавшимися для меня полезными и значимыми. Не хотелось растрачивать такое замечательное время на ничегонеделанье и скуку.
Посмотрев на книжный шкаф, где пылились различные книги, я протянул руку к "Мартину Идену" Лондона. Почему то в этот момент мне захотелось взять именно ее, несмотря на то, что уже раза два она была мной прочитана. И не раз я обращался к цитатам, выписанным мной в блокнот из этой книги. По-моему, эта книга заслуживает права быть гениальной.
За чтением я не успею и заметить как наступит утро или вечер, какая разница.