***

  В один из первых дней августа, покончив со своими делами, я бродил по городу в надежде найти укрытие от этой ужасно нестерпимой жары. Напрасно я прокладывал маршрут на несколько улиц вперёд, обходя дома с теневой стороны; напрасно ходил по Английской набережной, пытаясь уловить хоть малейшее дуновение ветра, и набережной Адмиралтейской, где, казалось, можно было спрятаться под кронами деревьев. Пройдя по Невскому проспекту, вконец измученный, я оказался на площади у Казанского собора.

  На полукруглой дорожке, вдоль ограды сада, располагалось небольшое кафе с тремя-четырьмя пустующими столиками и навесом над нами. Недолго думая, я приземлился на стульчик у крайнего столика, мимолётом рассчитав траекторию солнца и количество часов, которые оказываются в моём распоряжении. Всё выходило как нельзя лучше.

  Мимо лениво проходили туристы и жители города. Кто-то фотографировался на фоне собора, кто-то — рядом с памятником Барклаю-де-Толли. Постепенно людей у кафе становилось всё больше, и за соседними столиками уже не осталось ни одного свободного места. Люди, собираясь группами, понемногу разговаривали и казалось, ждали чего-то. Мимо проходила женщина со своей дочерью; поправив пустующий стул у моего столика, она усадила на него девочку, осмотрелась вокруг, дала ей на ушко несколько наставлений, и ушла, повесив ей на шею большой зеркальный фотоаппарат.

  Девочка выглядела на редкость разумно. Чистые, ясные глаза спокойно наблюдали мир незамутнённым взглядом ребёнка. Прямые волосы соломенного цвета по-взрослому спадали на плечи. Эта девочка производила впечатление интеллигентной молодой дамы, воспитанной в лучших традициях прошлого; выражение лица её было крайне серьёзным, как будто она обдумывала вопросы управления королевством. Неожиданный контраст реального возраста с впечатлением, ею производимым, создавал образ юной принцессы. Медленно поедала она своё эскимо, но ни у кого это не получилось бы столь забавно, как у неё, дивной обладательницы громадного фотоаппарата.

  Вскоре выяснилось, что люди, окружавшие нас — туристы. Женщина громогласным командующим голосом доводила до них сведения о порядке посещения музеев. Было предложено несколько вариантов. Оказалось, сейчас им выгоднее пойти в Эрмитаж. Но для начала она расскажет правила. Фотосъёмка запрещена. Если кто-то планирует фотографировать, для начала придётся выкупить разрешение. Разрешение стоит двести рублей. Вариантов всего два: или фотографировать, или нет, чтобы потом не оказалось, что кто-то фотографирует тайком «из под колонн». Поэтому она просит заранее всех желающих фотографировать обратиться к ней, и она договорится…

  Продолжая есть мороженое, девочка по-прежнему окидывала предметы взглядом, далеким от происходящего. Туристы, предварительно посчитанные руководительницей, встали из-за столиков и постепенно удалились. Стало тише, светлее, спокойнее.

  Вернулась мать девочки. Передвинув один из стульев, она села рядом с ней.

  И как только она села, девочка порывисто повернулась к ней и заговорила.

  — Мама, а ты знаешь, в Эрмитаже, чтобы фотографировать, нужно выкупить разрешение…