Беседы с другом. Рассказ

24 октября 2011 г. 
   От чего зависит настроение человека? У разных людей – и причины разные. Я это прекрасно понимаю, но сегодня не думаю об этом. Именно в этот день, 41 год назад, я женился. Моя семейная жизнь прекратилась через 6 лет, но... ведь, у меня «особое» настроение...    В разное время, я по - разному оценивал эти 6 лет. С обидой, со злостью, с грустью, с восхищением... И у меня не поворачивается язык назвать мой брак неудачным. В нем, как в ускоренном просмотре, в памяти, любовь сменяла ненависть; ласку сменяла ругань; безумный секс сменяли драки. У нас родился сын!     Где он сейчас? Когда его видел в последний раз? 15 лет назад? Мне очень хочется его увидеть, посидеть за пивом, узнать... какой он? Его мать давно погибла... 
   От чего зависят поступки человека? Много причин заставляет людей поступать так или иначе... Иногда достаточно и одной: настроения! Да! У меня оно называется «особым». 
   Я смотрю на мужчину. Он двигается чуть замедленно, как бы – осторожно. Прислушивается к самому себе. Достал сумку, подошел к книжной полке (книг у него совсем немного), выбрал одну и положил ее в сумку. С одеждой у него заминки нет: одевается он просто... толстая рубашка, толстый свитер, джинсы... вдевает ремень и пристёгивает к нему кобуру с пистолетом...        Я его поступки одобряю, сам поступил бы также! И...присоединяюсь к нему. Ведь это и есть я. Не надо удивляться, я часто использую этот способ, который называю «посмотри на себя со стороны».    Готово! Нехитрые сборы закончены. Все розетки освобождены, свет выключен. Надеваю куртку с капюшоном и выхожу... 
   Мне нравится путешествовать!  Именно это я и собираюсь сделать. Уже в трамвае заметил, что стал « невидимкой»... Это – мое обычное состояние в поездках! Прекрасно! Это – то, что надо! Я делаю все то же, что делает обычный человек: покупаю билеты, двигаюсь и разговариваю с людьми, но... они меня не видят! Вернее, видят, но ...не замечают, я не оставляю в их памяти никакого воспоминания. Замечательно, ведь это позволяет мне совершенно свободно наблюдать за людьми!     Вот и автостанция. Она – рядом с железнодорожным вокзалом, величественным зданием постройки, неизвестно какого года. Скорее всего: «сталинской эпохи»: в то время советским людям нужно было, во что бы то ни стало, возвеличивать, если не себя, то, хотя бы, здания. Впрочем, так было всегда. Людям нравится быть великими. Если не быть, то уж называть себя великими - точно.    Я никуда не тороплюсь. Места в автобусе пронумерованы, никто мое не займет. Пропускаю всех вперед, помогаю молодой маме с младенцем.     Поразительно, сколько людей всегда куда-то едут! У всех – свои причины! У меня – «особое» настроение и «особая» причина... Я еду к другу!!!        Устроившись на своем месте, я смотрю в окно... В который же раз я покидаю тебя, мой город? В сотый? В тысячный?...В двадцатитысячный?    Автобус трогается и сразу же проезжает мимо дома, в котором когда-то жил еще один наш товарищ. Мгновенно, в памяти, видится день его отъезда... Мы – трое друзей, грузим в фургон вещи. Пьем вино. Почти закончив погрузку, переглядываемся и, улучив момент,
сбегаем в привокзальный ресторан. Мы работаем на одном заводе. В одной бригаде. Мы еще не понимаем, что расстаемся... Крепко пьяны! Клянемся друг другу! Обнимаемся.     Его жена знает, где нас искать и вот, она уже в дверях... Они усаживаются в фургон и уезжают.        Автобус поворачивает и везет меня мимо завода. Мимо мартеновского цеха, где мы тогда работали и, вскоре, покидает город. Я продолжаю смотреть в окно. Меня совсем не интересует природа, Я смотрю в никуда... В прошлое, наверное. Мы едем мимо места, которое по-прежнему называют мойкой, хотя ее нет уже давно. Здесь, когда-то, работала сестра моей мамы и я, мальчиком, проводил у нее много времени, помогал мыть машины.    Железнодорожный переезд... налево от него, видна городская больница. Строительству этой больницы отдано четыре года моей жизни. Стоит красавица!    И вот, автобус проезжает небольшой городок. Я жил здесь, кое-что строил... Вот она! Водонапорная башня. В очередной раз удивляюсь: как она не завалилась до сих пор? Стоишь? Ну и ладненько, стой себе.     Все, смотреть в окно больше нет смысла. Возвращаясь, снова буду испытывать чувство, близкое к любви... Всегда какая – то непонятная нежность к моему городу охватывает меня, при возвращении... неважно, сколько я буду отсутствовать. 
   Автобус быстро и бесшумно мчит по прекрасной дороге. Сколько же лет нам приходилось мучиться, чтобы, наконец, почувствовать себя нормальными людьми! В салоне автобуса уже давно нет стоячих пассажиров, есть даже свободные места. Водители дорожат своей работой и не подсаживают «левых»... Перед посадкой никто никого не давит, не толкает... удобные кресла, кондиционер...     Внешнее поведение людей переменилось заметно и это сразу же бросается в глаза. Никто никому не хамит, пассажиры спокойно и без суеты занимают свои места... Но, внутреннее отчуждение никуда не исчезло! Оказавшись рядом с совершенно незнакомым человеком, с которым придется провести бок о бок почти четыре часа, люди не проявляют никакого желания пообщаться. Кто-то достает из сумок плееры и цепляет наушники... закрываются газетами, заполненными сканвордами... спят или делают вид, что спят... занимаются своими телефонами и проводят время в играх.    Начав свою жизнь путешественника с девяти лет и проведя в поездках немалую часть жизни, я много раз убеждался в том, что судьба или... случай сводят тебя с очень интересными людьми. Они рядом! Они есть! Нужно быть внимательным, уметь подать им знак, что ты их видишь и понимаешь! Уметь слушать и быть достаточно эрудированым, чтобы не терять нить интереса с человеком любой специальности. Это нелегко, но, если ты знаешь некоторые правила таких случайных разговоров и не лезешь к собеседнику со своими болячками; умеешь задавать вопросы и проявляешь участие, то человек, оказавшийся рядом с тобой по прихоти случая, может доставить тебе истинное наслаждение! Я не могу вспомнить ни имя, ни года, ни места, но... прекрасно помню замечательных людей, повстречавшихся мне и оказавших на мое любопытсво огромное влияние! Это – совершенно оригинальные и умные люди! Они мало рассказывают о себе, а, каким-то непостижимым образом, заставляют тебя рассказывать о себе! Они не дают советов! Поняв, что перед ними, стремящийся к чему-то серьезному, человек, они легко дают свои адреса и предлагают свою помощь! Я благодарен им...    Сиденье рядом со мной – свободно. Сегодня это весьма кстати. Мне хочется заглянуть в будущее... будет ли рад мне мой друг? В последнее время, по нашим (не очень частым) телефонным разговорам, меня не покидает ощущение, что в его жизни происходит что-то необычное. Нечто похожее испытываю и я. Непонятное напряжение, предчуствие близких событий; необъяснимое волнение заставляет прислушиваться к собственному дыханию; очень внимательный и осторожный просмотр событий, происходящих со мной и вне меня, гонит к узнаванию некоего таинственного знака...
   - Знаки существуют, - сказал мне мой друг в далекой и глухой тайге, где мы с ним работали, - называй это любым словом: судьбой, роком, предзнаменованием, богом, ангелами, чертом, дьяволом – разницы, скорее всего, нет. Ты можешь его пропустить сегодня, но завтра или через некоторое время, внезапно... без всякой связи вдруг понимаешь: это он! Если ты умен и внимателен, ты сделаешь выводы. Отнесешься к знаку пренебрежительно – наказание не заставит себя ждать! –    Я хорошо помню, что спросил его тогда, кто же это нас наказывает? Неужто Бог? Неужто, ему есть дело до меня, лично? Чем же я мог заслужить такое внимание к моей скромной особе?    - Я этого не знаю... – только и сказал он мне тогда. С тех пор прошло много лет. Мы, оба, подошли к серьезному возрасту. Друг мой очень сильно изменился! И вот, я еду к нему за ответами. Очень может быть, что у него и нет никаких ответов, но зато у меня есть вопросы!   
   Автобус остановился в городке, примерно на середине пути к столице, которая, в свою очередь, будет серединой пути вообще.    - Стоянка 10 минут, - объявил водитель и пассажиры стали подниматься с мест. Я много лет не курил, но совсем недавно сильно заскучал по сигаретам и стал изредка покуривать. Мне очень нравилось медленно и глубоко затягиваться и, чуть подержав дым в себе, так же медленно его выпускать. Голова немного кружилась и от этого я чувствовал себя просто замечательно.    На этой автостанции я бывал много раз и прекрасно знал, что и где находится. Поэтому, не теряя времени, сразу же направился в буфет. Взял бокал пива и устроился у окна. Стояла редкая для этого времени погода. Светило солнце и совсем не было ветра. Я не собирался допивать бокал до конца: времени мало, а я, после первых двух глотков, уже представлял себе с каким удовольствием сейчас покурю...    И тут я вдруг стал... видимым. Почувствовав это, поднял глаза. За соседний столик устроилась компания из трех молодых людей. На вид: лет 19 – 20. Слегка навеселе...    Я очень редко смотрю людям прямо в глаза. Очень редко! И только самым близким друзьям. Поэтому, обвел компанию взглядом на уровне их груди или, если быть точнее, то я смотрел сквозь них. Палец мой кругами поглаживал кромку бокала...    - Можно? – подошедший парень, поднял мой палец с бокала. Он залпом выпил мое пиво, поставил бокал на столик и вернул мой палец на кромку пустого бокала.    - Конечно можно, это пиво уже почти твое. – Парень уже сидел за моим столиком. Мне не надо было этого делать (я прекрасно знал это), но, все-таки, не удержался и посмотрел парню в глаза. Они у него сразу же сузились и улыбка медленно стала сползать с лица. Я поднялся...    - Эй, дед, поставь нам три пива! – он попытался схватить меня за рукав куртки.  Все еще можно было остановить, но...    - Нет денег на пиво – купи три леденца, похоже, вам нужно что-то пососать, а то, что я могу предложить, вам вряд ли понравится, - я освободил рукав и пошел к выходу.    В зале ожидания находилось довольно много народа. Они быстро меня догнали. Выпивший мое пиво парень, обнял меня за шею, крепко сдавил. Второй – тащил за рукав. Третий шел рядом. Ребята поволокли меня к выходу; я безвольно обмяк и не сопротивлялся...    - Куда мы его?    - За угол, здесь нельзя. – Времена ведь сильно изменились. Открытую драку им совсем не хотелось устраивать, мне же было некогда и к тому же... я мечтал о сигарете. Пока ребята меня тащили, я освободил пистолет из кобуры и снял с предохранителя...    Сделав резкое движение, я освободился от захвата и, не дав им снова схватить себя, выстрелил двоим в лицо. Третий попятился, с ужасом глядя на валявшихся по асфальту и диким голосом орущих, друзей. 
   - Нет, не надо! – он выставил руки перед собой, повернулся и побежал. Часть людей прильнула к окнам автостанции, часть выскочила на улицу. Из моего автобуса стали выскакивать пассажиры. Они видели, как меня тащили и что произошло. Раздались аплодисменты, многие подняли вверх большой палец. Я достал сигарету и закурил.    Симпатичная женщина – полицейский вопросительно переводила взгляд с моего лица на пистолет, который оставался у меня в руке. Я протянул пистолет ей.    - Мужчина ни в чем не виноват, - раздались голоса вокруг, - эти ребята хотели его избить и выпили его пиво!    - Газовый?, - задала вопрос полицейская.    - Газовый, - ответил я, - он зарегистрирован, хотя это и необязательно. – Женщина записала номер и вернула мне пистолет. Теперь ее внимание было обращено на двух парней, которые стояли на коленях, обхватив головы руками и продолжающих скулить.    - Скажите, мы можем ехать? – это спросил водитель.    - Вы будете писать заявление? – спросила меня полицейский. Я отрицательно покачал головой: - Они не успели сделать мне ничего плохого. А пиво я и сам не собирался допивать до конца. Надеюсь, ребята сделают выводы. -    Она кивнула и мы отправились в путь. 
   Ведь мы с другом тоже были молодыми ребятами. И нам было по 17 лет, когда-то. Были в городской группировке, дрались и пили вино... и в нашей «команде» были ребята, которые, на спор, били первого встречного мужика по зубам (собью с ног или не собью)... Ни я ни мой друг в этом никогда не участвовали, нам казалось это неправильным. Сейчас и нам и тем, кто это делал, уже за 60...Из тех ребят выросли не преступники или садисты, а обычные, нормальные мужчины. С семьями, с детьми, с внуками... Мы часто встречаемся и вот что удивительно: для этого им не нужен был никакой «знак», все случилось само собой.    Возможно, сегодняшним парням случившееся с ними, тоже пройдёт бесследно. Кто знает! Но мне хотелось бы, чтобы ими понялась одна простая истина: каким бы ты не был сильным, всегда найдётся кто-то, кто сильнее тебя! 
   Пересадка. Другой автобус, такой же комфортабельный, везет меня к цели моего путешествия. Я снова задумался... 
   ... близко, очень близко, со своим другом я сошелся, когда нам было по 11 лет. Внезапно, совершенно неожиданно для всех, он вдруг решил стать клоуном и поступить в цирковое училище. А ведь мы оба, в то время, занимались плаванием. Оба показывали отличные результаты и считались очень перспективными пловцами. Оба играли в футбол. Друг мой был хорошим вратарем, я – игроком.     Заниматься спортом он не прекратил, но на обычные детские развлечения у него времени совершенно не осталось. Ребята нашего двора собирались у него в комнате и занимались кто чем. Читали вслух книги, дрались подушками, смотрели его достижения в цирковом искусстве...    Однажды вечером, пока соседские ребята отправились в набег за яблоками, я спросил его, почему, вдруг, цирк?     - Ведь мы с тобой – отличные пловцы. Мы уже вторые в республике! – убеждал я его, - Еще год-два и станем мастерами спорта, чемпионами!    - Я не знаю, зачем мне это надо, - отвечал он, - я просто иду за тем, что чувствую! Удастся мне поступить, не удастся – неважно! Но... поеду! –    В 15 лет он уехал в Москву. Поступал, сдавал экзамены и... в цирковое училище не поступил. Домой не вернулся, остался в Москве. Поступил в техникум, занялся
акробатикой, осваивал пластику в ансамбле народного танца. Познакомился с замечательным клоуном Енгибаряном, по вечерам бегал в цирк на Цветном, возле которого он жил. Хотел устроиться работать униформистом (и Енгибарян бы ему помог), но не выдержал перегрузок... еще и влюбился неудачно... через год этой безумной гонки, он был дома... 
   Мой автобус – экспресс. Остановок он не делает. За окном, города сменяют городки, а их, в свою очередь, совсем небольшие городишки. Во всех мы с моим другом бывали по многу раз. В каждом, мало- мальски, населенном пункте, у нас были знакомые, почти что – друзья.     Интересно: помнят ли они нас? Ведь у многих мы неоднократно ночевали. Многим, в то трудное время, помогали заработать деньги и продержаться... 
   ... контрабандисты... Какое слово! Произнеся, про себя его, у меня невольно перехватило дыхание. Сердце учащенно забилось, как будто мы снова отчаянно рискуем, как будто ночами пробираемся с ящиками груза через границу. Да что там ночами! На рассвете, среди белого дня и вечерами; в безлунные ночи, в полном мраке и при полной, сияющей луне; бредя по колено в снегу и под проливными дождями; вплавь через реки и речушки; переправляли груз по натянутым веревкам...    Мы знали российско-латвийскую границу назубок! Каждый кустик! Людей, живших по обе стороны границы. Мы щедро расплачивались с ними, это играло свою роль, но... мне кажется, что помогали нам не только поэтому. Сама жизнь в приграничной полосе сера и однообразна, а тут еще все вокруг разваливается у вас на глазах... работы нет, магазины закрываются один за другим, никому до вас нет никакого дела... и вот – отчаянные и неунывающие ребята, которые вежливы, умны и, главное – свои в доску: умеют пить водку и мало пьянеть; знают море анекдотов и ваши жалобы на жизнь всегда выслушают! Всегда привезут то, что вам, край, как необходимо и негде достать.    Иногда нас ловили, не без этого... Но те, кто нас ловил, были такими же людьми и испытывали те же трудности. Они несли службу, которая не приносила им никакого удовлетворения! Они ловили нас... и что? Их не увешивали за это орденами, не доплачивали за проявленное усердие (а, чтобы поймать нас, усердие требовалось и еще какое), а вокруг них люди, беспринципные и наглые, наживали миллионы.    Миллионов они, конечно, заработать на нас не могли, но они, в основном, были людьми русскими! В Западном мире всем заправляет доллар, а у нас в стране – водка! И еще неизвестно, что из этих двух валют прочнее.    Пограничники нас ловили, солдаты разгружали нашу машину, а через час, мы вместе сидели за столом и пили водку. И я и мой друг владели несколькими языками; с русскими ребятами мы были такими же русскими; с латышами – были латышами; легко общались на украинском и белорусском языках; объездив почти весь Союз, среди солдат мы всегда находили понимание: всем было приятно узнать, что и в его родном городе бывали эти ребята, что он им нравится... Через пару часов, всё грузили обратно в машину и расставались мы друзьями.    В особо опасных случаях, мой друг, перед поездкой, удалялся и уединялся... Иногда он возвращался через несколько минут, иногда – через полчаса или час. Говорил, куда и как ехать, где нас ждет засада или дорога перерыта.    В это было трудно поверить, но я... верил ему! Однажды я настоял на своем варианте пересечения границы, хотя он утверждал, что нас там ждут. Пересекать нам предстояло через Курган Дружбы и выбрали дорогу через Белоруссию...    Мы приближались.    - Теперь, выключи фары, - скомандовал он, - и перед тем поворотом – остановись. –
Ночь была светлая. Есхать без света было нетрудно и, приблизившись к повороту, мы остановились и пошли пешком. Из-за голых, осенних кустов показался огонек. Осторожно высунувшись, мы увидели костер, возле которого сидели солдаты. Неподалеку стоял вагончик на колесах. Засада. Даже не засада, а новый пост.    - Как ты узнал об этом? – я был ошарашен, хотя, как уже говорил, всегда верил его предсказаниям.    - Если я скажу, - ответил друг, - что умею летать, тебе это много объяснит? –    - Это невозможно! Человек не может этого уметь! –    - В буквальном смысле – нет, - рассмеялся он, - Ты что? Никогда не летал во сне? Не видел под собой землю? –    Бывало! В глубоком детстве. Я вспомнил свои ощущения от этих снов: всегда, в своих снах, полету нужен был разбег. Все происходило, как в замедленной съемке. Тяжелые, как будто свинцом налитые ноги... несколько шагов и вдруг... плавно поднимался я в воздух. Восторг и страх, вот что я хорошо помню. Всегда мне казалось, что вот-вот я рухну на землю и разобьюсь. Ни разу не упал, а всегда просыпался и лежал в темноте, прислушиваясь к своему телу. И засыпал. 
   Мостик, отделяющий латвийскую сторону от российской обледенел и было очень рискованно переезжать по нему. Он был такой ширины, что обе пары колес машины наполовину свисали. Нужна была твердая рука водителя и точность указаний регулировщика!    Речушка тоже была покрыта ледком, но нам это казалось не таким опасным. И мы, осторожно, въехали в воду. Лед ломался под колесами и машина приближалась к противоположному берегу. Но въехать на землю нам не удалось... Обломки верхнего льда мешали. Сдав назад, мы попробовали еще раз, еще, и еще и еще... Запахло опасностью!    Мы занимались этим делом не в первый раз: возили с собой все, что было необходимо в разных ситуациях!    Времени на раздумья не было... оба выскочили в ледяную воду и принялись крушить лед! Небольшой ломик, молоток, ноги – все было пущено в дело. Разбив лед, я с лопатой побежал на берег, расковырял землю и набрал песка. Посыпав берег, мы сделали еще одну попытку. Друг сел за руль и разогнал машину. Я бежал по воде сзади и что есть сил толкал. Ведь иногда даже маленького, дополнительного усилия достаточно. Так оно и получилось: почти выскочили! Уже въехав передними колесами на берег, мы все-таки не сумели выбраться... Почувствовав, что наступил решающий момент, мой друг тоже вылез из машины и, держа одну ногу на газе, второй ногой и плечом помог мне.    Выбрались! Через несколько минут, мы уже сидели в теплом домике на латвийской стороне. Переодевшись и выпив по стакану водки, расплатились с ребятами и покинули границу.    Ощущение того, что ты, в очередной раз, ушел от опасности и удаляешься от нее все дальше и дальше, сравнимо разве что, со страстным сексом с красивой женщиной, которую ты долго хотел и добивался! В салоне машины гремела музыка, а мы орали песни и молотили кулаками по рулю и бардачку! 
   Ну почему со мной всегда так? Я открыл глаза. Салон автобуса освещался мягким светом, пассажиры мирно дремали в своих креслах. Слышался только шелест колес по асфальту.    Я дышал так тяжело, как будто толкал машину прямо здесь, прямо сейчас. Иногда, даже просто гуляя по городу или сидя в парке на скамейке, мне вспоминались какие-то разговоры. Споры с кем-то, происшедшие в далеком прошлом. Один и тот же спор, десятый, сотый раз... и каждый раз внутри меня бухал молот, горло пересыхало... я совершенно забывал где я...    Постепенно я успокоился. 
Автобус мой остановился в каком-то городке и несколько пассажиров вышли. Я присмотрелся: о, мне совсем немного осталось ехать... По телефону мой друг сказал, что наймет автомобиль и встретит меня. Боже, как я скучаю по нему! И я снова заволновался... 
   Мы встретились и просто крепко пожали друг другу руки. Он ласково смотрел на меня, а через секунду – обнял! Этот, необычный для него жест, я оценил! Мне стало необыкновенно хорошо! 
   Это «хорошо» продолжалось и у него дома. Во-первых, натоплена печка и очень тепло. Во-вторых, его семья: жена, красивая женщина, немного моложе нас; я знал ее с самого начала их жизни вместе, восхищался ее терпением; дочь, 12-ти лет, очень милая, веселая и эрудированная девочка и, что мне импонировало более всего – вежливая, никогда без прямого к ней обращения, не вступающая в разговор взрослых. По ее жадному и восхищенному взгляду, было понятно, что она все происходщее впитывает, словно губка. В-третьих, необычность самого жилья: не было ни комнат ни отдельной кухни. Друг жил в строительном вагончике, который замечательно переобуродовал для жилья.    Мы открыли пиво. Я привез его с собой... 
   - Как хорошо! – сделав несколько глотков, воскликнул он, - Восхитительный напиток! Особенно, когда нечасто удается его попить. Сегодня – исключительный случай. Прекрасное, темное пиво плюс редкий и очень дорогой гость! Доставь нам удовольствие, расскажи, какие такие события привели тебя к нам? Надеемся, ничего плохого? –    Я рассмеялся: - Именно отсутствие событий и стало этому причиной! Я заскучал! Даже наша любимая скамейка перестала доставлять мне радость. Что-то, неуловимое и, пока мною непонятое, происходит с людьми. Да и город наш... Вроде, хорошеет... обустраивается...     - Мои девочки, - он поставил бокал и принялся водить указательным пальцем по кромке, - совсем недавно провели  в городе две недели и все видели своими глазами. Что же касается меня, то города, ни наш ни остальные города мира, построенные людьми, мне совершенно неинтересны. Это – всего лишь постройки! А вот люди...    Впрочем, - с неожиданной горечью, произнес мой друг, - люди тоже малоинтересны! Если, не сказать круче...    - Черт! – я посмотрел на него очень внимательно, - А что же тогда интересно? Тебе?    - То, что интересно мне, - он остановил бег своего пальца по кромке и поднял бокал. Посмотрел сквозь стекло, - неинтересно им! – улыбнулся дочери, - Одной – в силу возраста, другой – в силу характера. Но у нас есть много общих друзей, правда? Вот о них и расскажи! Кое-что мы знаем из общения по интернету, но от тебя будет интересней! – 
   Я его понял. Принялся рассказывать о наших ребятах, давно уже взрослых мужиках, то, что знал. С некоторыми я встречался лично, о других узнавал из рассказов. Многие ушли из жизни по той или иной причине. Некоторые пьют водку и в этом находят радость жизни. Кое-кто счастлив тем, что нянчит внуков. Общее у всех: ностальгия по молодости и жалобы на здоровье.    Вскоре, ушла спать дочь, а за ней и его жена. Мы остались за столом вдвоем.    - Мне показалось, - осторожно произнес я, - что здесь, у тебя, происходит нечто...- я замялся.    Друг мой в ответ, засмеялся тихим, беззвучным смехом. Он поднял бокал, предлагая мне с ним чокнуться. Я с удовольствием это сделал. Он научил всех нас, чокаясь, смотреть
обязательно прямо в глаза! Как он говорил: смотри на того с кем пьешь, а не на то, сколько налито. 
   - Оставим это, «нечто», на потом. Сегодня насладимся пивом и встречей. На улице не так уж и холодно, давай оденемся и выйдем покурить. Там, у меня есть специальные, мягкие кресла для этого дела. «Майями» называется. Пойдем? – Мы оделись и тихонько вышли. Два автомобильных кресла, поставленных под далеко выступающей крышей дома, столик между ними, пепельница. Мы уселись... 
- Как ты думаешь, - спросил я, глядя на ясное, звездами усыпанное небо, - вот это: небо, звезды, космос – это и есть ВЕЧНОСТЬ? – - Эка, куда тебя занесло! – усмехнулся мой друг, - Зачем тебе это знать? Зачем мне это знать? Что изменится, если сейчас, сюда, явится некто, кто даст два варианта ответа на этот вопрос?! Предположим, он скажет: да, это – вечность. Или: нет, вечного нет ничего. – Некто... – задумчиво произнес я, - Этот НЕКТО должен, как минимум, предъявить копыта и рога, или – белоснежные крылья, чтобы мне его слова показались убедительными. Некто, из соседней деревни, вряд ли заставит меня ему поверить. - Мудрые люди могут встретиться человеку в самом неожиданном месте! Вопрос в другом: готов ли ты принять мудрость?! Нужна ли она тебе, тебе лично? - Я отхлебнул пива и прикурил новую сигаретку. С наслаждением затянулся и выпустил струйку дыма туда, в небо... В свете лампочек, спрятанных под навесом крыши, дым выглядел белой полоской, уходящей в ночь. Красиво!  Меня давно, очень давно перестало интересовать мнение окружающих обо мне; желание выглядеть «красиво» осталось в далекой молодости. Я совершенно не боялся показаться смешным моему другу!  - Мне лично? – переспросил я, - Знаешь, в разные периоды моей жизни, мне было важно знать разные вещи. Иногда мне казалось, что я сам приходил к правильным ответам, иногда мне казалось, что я встретил человека, открывшего мне ту или иную истину; чаще всего я доверял книгам... Вот как надо, думал я читая... Вот каким надо быть, восхищался я героями некоторых книг... Вот что действительно важно! И, всякий раз, переходя в следующую возрастную категорию, степень важности и мое понимание жизни менялось. С некоторых пор, меня стали сильно интересовать Ветхий Завет и Евангелия. Там и только там, в Вечной Книге, я найду ответы, решил я. Что ты думаешь о Библии? - Я, как и ты, в разное время читал эту книгу по-разному, - немного подумав, ответил друг, - пытался найти скрытое. Найти мудрость. И мне, иногда, казалось, что вот... уже... Но, - он снова усмехнулся, - Библия – всего лишь, рассказ. Или – пересказ, если тебе так больше нравится. Что-то, похожее на историю о Великой Отечественной... Сначала ее рассказывал один человек, потом появился Хрущев, Брежнев, Жуков... И стали появляться рассказы о совсем  другой Войне. Представь себе человека, который пишет под диктовку (или Бога), который задумал рассказать историю о Земле и о человеках. Он не писал ежедневные новости, а вспоминал!  Человеческое существо ли, Бог ли – суть от этого не меняется. Люди – копия богов- создателей! Со всеми их достоинствами и недостатками. Отличает нас от богов только одно: продолжительность жизни. Итак, «состарившийся» Бог рассказывает историю. – 
- В точности, как ветеран Великой Отечественной рассказывает историю войны, собравшимся вокруг него, молодым людям. Он уверенно называет дату начала войны, но не помнит, во что был одет. Знает, что победили, но не называет число погибших. Называет имя и фамилию командира, пересказывает его команды, слова; точно указывает сколько он подбил танков в том бою,
но не может назвать имя своего внука. Немножко лукавит. Чуточку преувеличивает. Иногда – врет (или, если не нравится это слово), то «присочиняет»... Кое о чем умалчивает. Иногда – признает кое-какие ошибки, не сильно акцентируясь на них. Словом, воссоздает картину своего героического прошлого. Так, или примерно так, писался и Ветхий Завет. Рассказчик очень четко помнит, что он делал в тот, или другой, день. Замечательно рассказывает, как создавал мужчину и женщину. Правда, умалчивает от кого, а говорит о какой-то таинственной глине. О ребре Адама. Называет имена первых людей, дословно пересказывает разговоры с ними, но ни слова не говорит о том, каким получился Авель. Очень туманно объясняет, за что его убили и совсем ничего о том, что стало с бедным Авелем после убийства. Что делали Адам с Евой? Плакали? Смеялись? Похоронили его или... бросили на съедение? Вскользь упомянув, сколько лет прожил Адам, по рождении Сифа и что родил Адам множество сыновей и дочерей от Евы, не называет ни одного имени и быстренько переходит к более приятной теме. О «сынах» Божьих, об издревле славных людях, об исполинах... и тут же впадает в ярость и обвиняет их в разврате! Уже сожалеет о сотворенном! Грозится, ругается и... тут же находит праведника по имени Ной. В принципе – просто обычного алкоголика.  Пересказывать его «воспоминания» нет смысла. Уже, после 6 первых глав, ясно, что «гениальная» идея создания человека разумного, способного плодиться самостоятельно, привела «землян» к полной катастрофе...–   
В голосе моего друга, мне послышалась апатия или, если точнее сказать, тоскливое безразличие. Так разговаривают с ... дураками. Мне сделалось обидно. - На месте Создателя, - после некоторого молчания, сказал я, - после рождения Сифа, третьего сына Евы, я бы уничтожил Адама и Еву, как Он уничтожил Авеля! – - Люди – образ и подобие Бога. Поступают также. Ошибки понимают с возрастом, да и то... далеко не все люди. Пойдем-ка спать, дружок, хотя... в последнее время, я боюсь своих снов. – - Я тоже, - эхом отозвался я, - Тревожно мне как-то...- 
Заснул я мгновенно. Снова приснился сон. Как заезженная пластинка, этот сон повторялся с одного и того же места и заканчивался также. И проснулся я как обычно: сердце мое учащенно билось и дыхания мне не хватало. Мой друг уже сидел за компьютером и писал... 
Он жестом указал на термос, а затем на табуретку, рядом с собой. Я налил себе кофе и пристроился сбоку от него. Друг протянул мне вторые наушники и показал большой палец. В наушниках звучала необычайно красивая музыка... Божественная музыка! Я с наслаждением слушал, пил крепкий кофе и читал то, что появлялось на экране монитора.  Пальцы его порхали по клавиатуре... иногда он замирал, вглядываясь в написанное и отстукивал в такт музыке по краю стола... просто сидел неподвижно и гонял текст вверх- вниз, перечитывая. Потом, утвердительно кивнув сам себе, продолжал печатать. Я читал и слушал музыку. Мне было необыкновенно приятно сидеть рядом с моим лучшим другом здесь, вдали от людей. Он писал о Евангелиях... было понятно, что им все давно и крепко обдумано, а сейчас переносилось на «бумагу»... «его сожгут на костре!», думал я, ухмыляясь. Даже наши современные, миролюбивые пастыри душ человеческих, с удовольствием посадили бы его на кол, что уж говорить об Инквизиции! Он нажал на «паузу», мы сняли наушники и ушли к печке курить.
- Зачем ты это пишешь? – шепотом спросил я, - Ведь это все равно никто печатать не будет! Если только, кто-нибудь, не выпустит журнал «Слово Сатаны» или «Голос Дьявола». - Тссс. Разбудим, - Вернулись к столу. Он продолжал писать, я – читал и мысленно спорил с ним, готовил вопросы. Стало светать... прозвенел будильник... за нашей спиной зажегся свет. Мы сняли наушники и пошли растапливать печку. Девочка собиралась в школу, мама готовила ей завтрак. Я наблюдал за ними, за их движениями, за шутливой перебранкой и ...завидовал! И мне было хорошо! Мы выпили по чашке кофе. Мой друг принялся готовить завтрак. Я был удивлен. - В последнее время, мои вкусы изменились, - в ответ на мой взгляд, объяснил он с улыбкой, - по-другому сыплю перец, мне стала нравиться соленая пища. И, хотя мой завтрак прост, я ей не доверяю... – -Ой-ой, - совсем не обидившись, рассмеялась его жена, - такая сложность: яичницу пожарить. – - Яичница на завтрак, это не только легкоусвояемая пища. Это – задел настроения на весь день! Тут важно не ошибиться! А, неугадав с солью и перцем, я виню только самого себя. А ты мне доверяешь? –  Это уже вопрос ко мне. В ответ, я шутливо поднял обе руки вверх. - Что собираетесь делать? – спросила жена, - Каким видите свой день? - Покажу гостю наши владения. Это займет часа два. Если не устанем и ты приготовишь нам бутерброды, то, возможно, отправимся на рыбалку. – 
Утро выдалось морозное. Трава покрыта инеем и шуршит под ногами. - Мы пройдём по визире, отделяющей мою землю от соседской и выйдем к реке. Потом, пойдем вдоль реки. За ней – Белоруссия. Если нам встретятся пограничники, ничего не говори, я сам им все объясню, - говорил он, а мы вошли в лес. Аккуратно вычищенная тропа вела нас через сосновый бор.  - От появления снега и до полного его исчезновения, я иду этим маршрутом каждое утро, - рассказывал друг, - В любой мороз и при любом снеге. – - Для здоровья полезно, - отреагировал я и, кажется, совершенно невпопад. - Я не имею никакого понятия, что для здоровья полезно, а что – вредно! – неожиданно серьезно ответил он, - Сажусь писать ночью, в зависимости от того, во сколько проснусь и пишу до полного рассвета. Завтракаю, одеваюсь и иду. Это называется : «обход». Иногда, обдумываю сегодня написанное, вспоминаю что-то упущенное. Но чаще всего, я думаю над тем, о чем буду писать завтра.  Мне некуда спешить. Мысли не мешают разглядывать следы животных на снегу. Отмечаю все свежие и, на следующий день, могу точно определить, кто сегодня «посещал» мои владения. По выходным, со мной в обход идет дочка. А за нами увязываются наши кошечки. Бредут сзади по снегу, жалобно мяукают – просят, чтобы мы вернулись, но стойко держатся до конца! Правда, случается, что домой мы их приносим на руках. Обмерзают. –   
Мы вышли к реке. Осень в этом году сухая и воды мало.  - Тот берег – белорусский. Мы пойдем вдоль реки, по пограничной тропе, до моста, где кончается их маршрут. Дальше, по обеим сторонам реки – Латвия. До самого дома. –  Вдоль берега была выкошена дорожка, примерно, в метр шириной. Мы дошли до столба, с гербом и номером. - Летом пограничники, едут вдоль реки на квадроциклах, зимой – на снегоходах, иногда – на лыжах. Часто, пешком и с собакой. - А к вам в дом заходят? – поинтересовался я.
- Случается. Воды попить. Выкурить сигаретку и поболтать. Предупредить о возможных нарушителях, такое тоже случается. У нас – прекрасные отношения! А вот и мост. –  Мост был самодельный. Неширокий, но достаточно, чтобы проехать по нему на их технике. - Трижды переделывали его, - сказал хозяин, - Ледоходом сносило. Теперь, вроде, сделали удачно: стоит. Здесь кончается граница, дальше они не ходят. А мы пойдем. Покажу тебе своих «врагов». –  Было нетрудно догадаться о каких «врагах» идет речь: вдоль берегов лежало множество поваленных деревьев – бобры! - Что творят, мерзавцы! – воскликнул хозяин, - И ведь, выбирают самые лучшие деревья! А попробуй я их спилить, неприятностей от лесничества не оберешься! - А что делаешь? Ставишь капканы? - Вызываю лесника, показываю. Он качает головой и... все. Вот и пилю это все на дрова. Они тоже нужны, кто спорит, но, - он обвел лес рукой, - посмотри, у меня достаточно леса. Ольха – лучшие дрова, а приходится пилить березу и сосну.  - А продать нельзя? – - Можно. Продать все можно! Только, если я к березам, которые свалил бобер, довалю еще... до 25-ти кубометров. Иначе, кто ж поедет ко мне, к черту на кулички, за двумя березами? – Мы шли по берегу, а мой друг показывал мне места, где водится рыба. Где он ловил, какую, сколько, как... Сейчас рыбу не видно: вода крепко упала и она ушла в глубины. Вот и дом. Пришли. Мне понравилось! Красивая река... 
- Так, что скажешь, - спросил он, когда мы попили кофе и отдохнули, - пойдем? На озеро, 6 км туда и 6 обратно.  - Обязательно! – с энтузиазмом, отозвался я, - Когда я в последний раз с удочкой-то стоял? – 
Перейдя по пограничному мосту реку, мы свернули вправо и стали удаляться от границы. Слабо различимая дорога вела нас вверх, на косогор. Возле одичавших яблонь он остановился.  - Здесь, как я предполагаю, находился дом моего прадеда, по бабушкиной линии, -  Я огляделся. Пусто. Кое-где, по пустырю, рос молодой лес. Никаких признаков того, что здесь когда-то жили люди. Об этом я и сказал моему другу. - По рассказам местных старожилов, - пояснил он, - здесь, в этих местах, стояла довольно большая деревня. Семья моего прадеда считалась зажиточной. Держали большое хозяйство и работников. Одним из таких работников, был мой дед. Как он оказался в этих краях? Откуда появился – неизвестно. Ни моя мама ни ее сестры этого тоже не знали. Он и моя бабушка полюбили друг друга и поженились! Каким образом они получили землю, ту, где сейчас живу я, почему она получила название «Божий огород», мне так и не удалось выяснить. Даже в архивах католической церкви, сведений об этом не нашли. Мама моя замуж не выходила. Вот, так и получилось, что и я и мои дети носим фамилию деда, человека ниоткуда! – - А земля эта, сейчас, кому принадлежит? – поинтересовался я, - Есть на нее еще наследники? Ты на нее заявлялся? – - Семья прадеда была большой и наследники должны быть. Все они после войны уехали в Польшу и до сих пор живут там. Здесь не объявлялись и земля принадлежит государству. Как видишь, используется только для нужд пограничников. Мне она не нужна, а как будет дальше? Кто знает...- Скоро мы вышли на настоящую, грунтовую дорогу. - Отсюда до озера 5 километров. Час пути. –
 - Знаешь, - сразу же начал я, - с большим интересом, сегодня читал твои мысли об Евангелиях. Не знаю, что и думать... слишком уж неожиданно это. – Он снова усмехнулся. - Неожиданно? – переспросил мой друг, - Так случается. И для меня неожиданно, что для тебя это неожиданно. Что же неожиданного ты узнал?  - Хмм, - я слегка замялся, - мне показалось, что ты совсем не уважаешь Иисуса Христа. Мне даже показалось, что ты не считаешь его Богом. Это так? - Прежде, чем я тебе отвечу, скажи, что думаешь ты. Ведь, наверняка, ты читал и перечитывал Евангелия. Так ведь? – Я задумался. По правде говоря, вопрос друга поставил меня в полный тупик! Как-то, само собой, мне всегда казалось, что уж у меня-то мнение есть! Правда, слегка смущало то, что в разное время жизни, под разное настроение, это мое мнение менялось. А сейчас я вдруг понял, что у меня его вообще нет! Искоса взглянул на друга: он шел молча, задумчиво покусывая стебелек какой-то травинки... И я коротко и быстро «побежал» по своей жизни. 
Сначала я был верующим. Просто – верующим в бога. Не рассуждая и не думая об этом. Потом, став пионером (а затем и комсомольцем, коммунистом), превратился в атеиста. Как и большинство советских людей, верил только в светлое будущее и безусловную победу коммунизма. Иногда заходил в костёлы, церкви... Для чего? Сейчас уже и не помню... Но я отлично помню тот, первый раз, когда мой друг «научил» меня общаться с Иисусом Христом... был потрясен! Чуть позднее, меня позвали к заболевшей тете.  Войдя к ней в комнату, я окаменел!!! Передо мной стояла Смерть! Именно такая, какой ее описывают: в балахоне и с черепом, вместо лица! Мы увезли тетю в больницу, устроили в палату и, пожелав ей скорейшего выздоровления, ушли. Но я знал, что сегодня она умрет и вернулся. Не понимая зачем, сказал ей об этом... совершенно неожиданно, тетя обняла меня и поблагодарила. Через несколько часов, она умерла. На ее похоронах я, сквозь слёзы, фотографировал собравшихся. Хорошо помню, что слёзы мои были легкими и приятными... ...фотоаппарат был «Зенит». Я, группами, снимал провожавших тетю в последний путь. И в объективе снова увидел Смерть. Она спокойно стояла среди людей. Это была сестра тети – моя мама! «Я знаю, кто умрет следующим!», застучало у меня в голове. Я рассказывал об этом моему другу.  – Я тоже видел ее, - сказал он тогда. 
Дорога петляла через лес. Кое-где вырубленного, а кое-где... ожидающего своей очереди. Ни слова не говоря, мой друг предложил присесть и покурить. Мы так и сделали. Он выглядел невозмутимым, но я знал, что это не так... Вспомнил его рассказ... 
- Что такое предвидение? – спрашивал он меня, не ожидая ответа. – Что такое предчуствие? Что такое Судьба? – и, после паузы, сказал: - Едва я взглянул на девушку, как сразу понял, что это – моя жена! Мы стали встречаться. Гуляли, целовались, я ее провожал. И вот, однажды в выходной день, мы договорились идти в парк. Я ожидал ее у дома. Она вышла. С коляской и маленькой девочкой... Была напряжена и ожидала, как я отреагирую. Внутренне, конечно, я вздрогнул. Вздрогнул от, молнией пронесшейся, мысли : «Этого следовало ожидать! Я повторяю путь отца. Здесь ничего
нельзя изменить, но я постараюсь изменить концовку! Как мне кажется, я сумел это сделать». 
Мы пошли дальше. Вскоре, вышли на гору. Лес кончился, перед нами открылся замечательный вид: холмы, низины, поля... вдали виднелось озеро. На религии не удавалось сосредоточиться. Впрочем, я об этом и не думал... Приготовил ответ и продолжал вспоминать о его предчуствиях... 
Они поженились, девочку он удочерил, она получила и его имя и его фамилию. Она – взрослая женщина и у нее взрослая дочь. Ей известно, что мой друг не ее родной отец и ее дочери это известно, но обе зовут его папой и никак иначе. А девушка, которая должна была стать его женой, разумеется и стала ею. Они вместе уже более 35-ти лет. Она родила ему трех (совершенно разных, но одинаково замечательных) детей!  Я поймал себя на мысли, что добрался до самого главного!   
Первым их общим ребенком, стала девочка. С другом сразу же стали присходить совершенно непонятные вещи. Внешне, все было обыденно. Он помогал жене; пеленал девочку; кормил ее и ходил с ней гулять. Но дальше... Он ни за что не мог взять ребенка, вернувшись после прогулки, если она спала! Он бежал за женой и уговаривал ее забрать девочку. Он катал ребенка, но не мог заставить себя заглянуть в коляску, если она спала! На вопросы жены, на ее подшучивания, отмалчивался... и все же... - Я не могу, - однажды сказал он жене. – Не могу заставить себя. Мне кажется, что она не дышит, что она умерла! - Сплюнь, сумасшедший! - Да я готов весь город заплевать! Весь мир, но, пожалуйста, сходи, забери дочь... Их дочери было около 4-х лет, когда они с женой увлеклись ремонтом мотоцикла на причале его двоюродного брата. Девочка бегала вокруг и играла в мяч. Шумела, смеялась, в общем, все было как обычно в таких случаях бывает. Внезапно он насторожился. Вокруг стояла мертвая тишина. Они кинулись туда, кинулись сюда – дочери нигде не было! Время на дворе было весеннее, лед сошел уже почти везде. Девочку он нашел в канаве! Видимо, пытаясь достать мячик, она поскользнулась и упала в воду вниз головой. Над поверхностью воды, видны были только ступни... сколько она пробыла так, неизвестно... Мой друг был человеком опытным и, в критические моменты, абсолютно не поддавался панике. Он сделал искусственное дыхание по всем правилам, слил воду, положив девочку животом на свое колено и она очнулась.  Они жили недалеко. Вскоре, мама уже купала дочь в горячей ванне. Она даже не простудилась! И все-таки... 
- Ты о чем так задумался, дружок? – я был настолько погружен в свои грустные воспоминания, что не останови он меня, упал бы в озеро. Мы стояли на небольшом мостке, дальше была только вода. - Если бы ты не остановил меня, - засмеялся я, - то увидел бы забавное...  - Да? - друг мой тоже смеялся, - Перешел бы озеро по воде? Я бы встревожился. Начал бы погружаться, я бы расстроился... и в том и в другом случае, забавы мало. Пойдем, накопаем червей и приступим. –
Я огляделся. Неподалеку, на холме, стояла хата. Обычная, для этих краев. Рядом – хлев, к нему мы и направились. Набрать червей не составило труда и вскоре два поплавка покачивались на небольшой волне. 
... его дочери едва исполнилось 19, когда ее сбил автомобиль. Не насмерть... в далеком от его дома, городе. Я приехал туда почти одновременно с ним, мы были вместе почти три месяца, пока девочка лежала в больнице. Сначала, в коме, а потом, в так называемом, ступоре. Как горько было смотреть на нее, всегда такую жизнерадостную и смешливую, в таком состоянии! Я видел, как он метался.  Ходил в костёл, садился в сторонке и глядел, как он по часу стоял на коленях, сложив руки, перед картиной, изображающей Иисуса Христа. Бегал по врачам.  Мы ездили к экстрасенсам, колдунам, цыганам. По очереди читали девочке ее любимого Пушкина, ставили кассеты с ее любимой музыкой. Через три месяца, она умерла... 
А мы стоим и ловим какую-то рыбу. Жизнь продолжается... так это называют? Нужна нам эта рыба? 
-Не верю я, - зло говорю вслух, - ни в какого Иисуса Христа! К чертям собачьим все эти Евангелия! Благая весть... коммунизм на небесах с очередным генеральным секретарем! - Так, вот почему ты всю дорогу молчал! – у моего друга даже слёзы выступили от смеха, - С такой верой, по воде бы не пошел. Давай, присядем, все равно не клюет. – Расстелили плащи на траве и устроились поудобнее. Закурили. Друг начал разговор первым. - Я впервые читал Евангелия, когда мне было лет 12-13. Первое впечатление – восторг! От мудрости Христа, от Заповедей... потом, надолго, жизнь увела меня в сторону от религии, хотя, изредка, то там то сям, в костелы заходил. Затем, вспышка нового интереса. Мне захотелось поближе прикоснуться к его жизни, я перечитывал его речи и стал обнаруживать некоторые... хмм... странности. Стал собирать и читать все, что мог достать. Эрнест Реннан... наука... псевдонаука... Кумранские записки... тайные Евангелия.  Снова – разочаровался... – он задумался и замолчал. - Как и мне, как и мне, - эхом отозвался я, - знаешь, одно время я поверил в себя так, что мне стало казаться, будто стал понятен тайный смысл Евангелий! Я убедил сам себя в том, что знаю даже день предстоящего Апокалипсиса! Стал звонить в редакции газет, радио... смешно теперь.  - Согласен – смешно, - совершенно серьезно ответил друг, - Но, потом, я понял к чему весь этот вздор... – - И? К чему? - Это, кажущаяся белиберда призвана к одному: внести сумятицу в мозги человека, занять его ерундой, отвлечь и привести к раздору! Что и происходит почти 2000 лет. Понятно и неинтересно! Но... есть одна история, которая не дает мне покоя!  - И, что же это за история? – признаться, я был крепко заинтригован. - Это, - он посмотрел мне в глаза, определяя, стоит ли сотрясать воздух? – история о дружбе и друзьях! –  В моем мозгу замелькали имена. Мария, Магдалина, Петр, Иоанн, Никодим, Лазарь... но он назвал имя, которое услышать я никак не ожидал!
- Я имею в виду единственного и настоящего друга Иисуса! Человека, которого Христос бессовестно «подставил»... Иуда Искариот, вот кого обливают грязью больше полутора тысячи лет. Ложь, бессовестная ложь! – горько и горячо воскликнул друг. - Как так? – я был ошарашен, - Поясни!   
- Ни один из четырех евангелистов ни слова не говорит о том, кто такой Иуда, откуда он родом, как попал в число 12-ти Апостолов. Появляется он только на Тайной Вечере... Совершенно неожиданно выясняется, что Иуда является хранителем кассы всей компании. А это – уже что-то! Несмотря на умение Христа, показывать фокусы и кормить пятью рыбами тысячи людей, без денег и ему не обойтись. Судя по его знакомым, среди них есть люди весьма состоятельные. У многих из них, Иисус «оживил» кого-то; у кого дочь у кого  тещу. Кого-то вылечил... Сумма кассы не называется, но легко можно предположить, что она была немалой. И хранитель этой кассы – Иуда Искариот. Невозможно представить себе, чтобы занятый своим делом Иисус, ежевечерне проверял кассу или требовал от Иуды отчета. Ясно, что он Иуде полностью доверял! Так что,  личные деньги тому были не нужны.- - Интересно, а почему именно 30 сребренников? Большие это деньги или малые? Все дружно сходятся во мнении, что это мизерная сумма, мол, вот за какие копейки подлый Иуда предал Христа! – - Да, и мало кто обращает внимание на то, за эти вот «копейки» была куплена земля у горшечника! Который, в силу своей профессии, не мог быть человеком бедным. Сумма эта взята из Ветхого Завета и должна была подтвердить правильность пророчеств.  Так вот, сценарий «распятия, смерти и воскресения» был Иисусом продуман с точностью до «мулиметра», как говаривал юморист. Лично я думаю, что Иуда и Иисус дружили с самого детства! Христос его, единственного, прямо называет: ДРУГ. Иуда был полностью посвящен в замысел Иисуса! Почти полностью... Он знал куда надо идти, когда и что говорить, что делать и как. Сколько просить за «предательство»... Иуда безоговорочно верил своему другу!  А Иисус умолчал только об одном.  Когда Христа арестовали, огорчение Иуды было так велико, что он не выдержал! Он был сыном своего времени и прекрасно знал, чем заканчивается арест и распятие. И... не захотел дальше жить! – - О чем же умолчал Иисус? – - У Иисуса не хватило духу признаться своему единственному НАСТОЯЩЕМУ другу, что он элементарно «сматывается». У Иуды могли возникнуть вопросы! А как же мать? Как же братья и сестры, как Мария и, наконец, что же станет с ним, с Иудой? Как он будет здесь жить... один? Скорее всего, Иисус говорил, что никакого ареста не будет. Что он, Иисус, сотворит нечто сногсшибательное и окончательно возвысится. И, что никогда не оставит друга...- 
Наловив немного мелкой рыбки, для кошечек, мы отправились домой. Снова вошли в лес. - Как же давно я здесь живу! – воскликнул он, - По этой дороге, я хожу с самого начала нашей жизни здесь. Поначалу все было очень похоже на тайгу. Не забыл нашу тайгу и избушку? За эти годы, весь лес, здесь, вырубили! То, что ты видишь сейчас, уже новый, молодой лес!   - Сколько же вы здесь живете?  - Больше 17-ти лет... смотри, сосен, берез и елей больше нет, все поменялось: растет ольха. Очень похоже на жизнь, верно? – 
На следующий день, природа и осень преподнесли нам приятный сюрприз! День выдался необыкновенно теплым и солнечным. После завтрака, мы с другом устроились на креслах «майями». Пили кофе и наблюдали за младшей дочерью, которая играла во дворе с собакой. Она убегала от собаки, потом гналась за ним. Утомилась и стала бросать палку. Собака мчалась за палкой, приносила ее обратно, но не отдавала. - Сократ, - смеялась девочка, - ну, отдай палку. Дай, Сократ, дай палку! – Собака вертелась рядом, косила хитрым глазом, подпускала к себе, но... палку не отдавала. Было видно, что и девочка и собака получают большое удовольствие от игры. - Она очень похожа на... сестру, - осторожно произнес я, - Но... не полностью. - Удивляться нечему, - он ответил совершенно спокойно, - от одних отца-матери ведь. Но ты прав: не полностью. Эта девочка, каким-то образом, ухитрилась быть похожей одновременно и на мать и на отца. - Завидую я тебе! – Он весело и от души рассмеялся. - Знаешь, - наконец, сказал друг, - именно в это мгновение, я подумал то же самое и теми же словами. И почему же мы, люди, так беспросветно и безнадежно глупы? Что имеем, то не ценим, а, потеряв – плачем! А, вдобавок, еще и завидуем! Постоянно примеряем  чужую жизнь к себе. Чья-то жена нам кажется добрее, умнее и красивей; работа – легче и лучше оплачивается; многодетный завидует бездетным, а бездетный – имеющему детей. Как часто папа или мама в сердцах говорят своему ребенку: «Оболтус! Посмотри на Ваню... Маню, Наташу, Витю... вот у кого тебе надо учиться!». Как глупо! – - Ты прав, - я постарался исправить ошибку, - сказав, завидую, я употребил неправильное слово. Оно – просто, короче. А хотел я сказать, что мне делается хорошо, когда я смотрю на твоих детей. – - Кто знает, - он говорил очень медленно и смотрел в сторону кладбища, - возможно, если бы не ее смерть, я был бы полностью счастлив. А, возможно, и нет. Счастье настолько туманное и неопределенное понятие, что я не берусь об этом рассуждать. Меня столько раз жизнь бросала от состояния полного счастья до полного отчаяния, что я стал задумываться о смысле жизни. Не жизни вообще, с этим я, хотя и очень поздно, но разобрался! А о жизни моей, только моей... –  Я напряженно слушал друга. Переводил взгляд то на него, то на кладбище и прислушивался к его интонациям. И думал о своей жизни... - Вот ты, - наконец, услышал я его вопрос, - ты думал об этом? В твоей жизни есть смысл, может... был, но сплыл или ты вообще об этом не думал? – 
Нельзя сказать, что я никогда не задумывался об этом. Ты не думаешь о смысле, когда счастлив. Или тебе... просто хорошо. А когда тебе очень-очень плохо, ты не можешь об этом думать. Есть такое состояние, в котором как раз и не получается думать ни о чем другом, кроме смысла жизни. Я рос без отца. Пытался себе его представить. Как изменилась бы моя жизнь, если бы я жил с отцом, думал я. Но я жил во дворе, где у моих соседей - ребят отцы менялись, как картинки в калейдоскопе. Нет уж, уже в другое время, думал я, мне хватает мамы.  Судьба, все-таки свела меня с отцом. Странная это была встреча. Отец не признал меня своим сыном вслух, но привез меня к себе домой и мы провели полночи в разговорах. Вот мое впечатление о нем: батька мой – крутой мужик! Впоследствии, я часто ловил себя на мысли, что и я бываю с людьми слишком крут. Когда родился сын, я клялся себе, что теперь мой смысл жизни в том, чтобы не оставить и его без отца. Шесть лет... потом – развод... где теперь мой сын? Судьба меня забрасывала в разные компании. Везде и всегда я был лидером. Моя крутость в суждениях, крутость в поведении и поступках меняла составы компаний и друзей, но, сколько людей считают меня своим
другом по 30 и по 40 лет! Не в этом ли был смысл моей жизни? Вряд ли... Чью жизнь я изменил? Кто последовал моим советам? Я сам приехал за советом. За ответами. Предчуствие говорило мне, что я нахожусь там, где надо и тогда, когда надо... Ответ я должен получить здесь! От самого близкого мне человека и друга! 
Вслух же я сказал:  - У меня нет ответа! В разное время мне по-разному казалось. Ты думаешь, люди задают себе такой вопрос? Абсолютное большинство живущих и живших, как мне кажется, были и есть уверены в том, что знают цель своей жизни. 98 процентов людей умирают в этом заблуждении; 1 процент понимает свою ошибку лишь на смертном одре; 1 процент, мне очень хочется в это верить, действительно знают, зачем живут.  - И тебе хочется, - усмехнулся мой друг, - быть в этом, последнем проценте? - - Да, хочется! – горячо воскликнул я. - Почему ты думаешь, что я смогу тебе помочь? –  - Мне приснился странный сон, - я скосил глаза на него, стараясь угадать настроение, -  Этот сон меня встревожил! Рассказать?  - Разве ты придаешь значение снам? Ведь многие толкуют об этом многое. Впрочем, интересно, каким образом сон тебя встревожил. Рассказывай! – 
И я рассказал. Но, прежде, сделал краткое вступление: - Давным-давно, я читал о таком сне. Знаю его толкование. Не понимаю только одного: почему мне? – Когда я закончил рассказывать свой сон, мой друг долго сидел неподвижно. Потом, сделав мне жест оставаться на месте, поднялся и ушел в дом. Вернулся, неся две кружки кофе и сигареты. Мы закурили и молчали, пока от них не остались одни фильтры. И только потом, он заговорил. 
- И я знаю, что означает твой сон. Я верю в совпадения! Они – случаются, их просто надо уметь видеть. Интересно вот что... ... со дня смерти нашей дочери, я видел всего один сон. Неделю назад исполнилось восемь лет с того дня, как она попала в аварию. И именно в эту ночь мне приснился точно такой же сон. Точно такой же! Первый сон за восемь лет. Мне тоже известно кому он снился и что обозначает. Я не пытался угадать, кто же будет этот «товарищ верный и сильный», просто... ждал. – И, сразу же, резко изменил тему и продолжил: - Кому это было нужно и зачем, мне неизвестно. Но, именно смерть дочери заставила меня задуматься о смысле моей жизни. Поиски смысла привели к пониманию цели. С того момента, как я определился с целью, начались поиски ответов на вопросы. Вернее, на всего один. Среди моря словесного мусора, чертов стихоплет Шекспир, вложил его в уста принца Датского. Быть или не быть? Этот вопрос можно перефразировать сколько и как угодно, но смысл его от этого не изменяется.... – 
Я напряженно слушал, понимая, что наступил тот самый момент, когда решается, если и не всё, то – нечто важное. То, о чем друг говорил, было ужасно. Он употреблял крепкие выражения, голос звучал сильно; хотя и негромко, но убежденно. Несколько раз мне хотелось оспорить то или иное утверждение, но я сдерживался и слушал дальше. И во мне начало созревать решение. 
- То, о чем я тебе рассказываю, знает только сын, - заканчивая, сказал он, - и я не знаю, почему и зачем это тебе говорю. Скорее всего, виноват наш одинаковый сон. - Такое не может быть простым совпадением! – с жаром откликнулся я, после его рассказа, - Я приехал к тебе за ответом и, уверен, что получил его! Мою прожитую жизнь кто-то может назвать интересной, кто-то – неинтересной, кто-то может позавидовать, а кто-то – повертеть пальцем у виска. Плевать, это не важно!  То, что называется «жизнью», мной уже прожито и изменению не подлежит! Правильно я жил или неправильно, обсуждать ни с кем не собираюсь! Но... УМЕРЕТЬ мне хочется достойно! Через одну секунду, после остановки сердца, мне будет все безразлично, но в эту последнюю секунду, я хочу успеть произнести три слова... ... ТЕПЕРЬ Я СЧАСТЛИВ... – - Согласен, - отозвался мой друг, - Это – хорошие слова! – 
Через несколько дней, уладив в городе все свои дела, я переселился к нему. Мои «шатания» и «колебания» закончились. Объединив наши жизни, мы посвятили отпущенные дни женщинам. Дочери и ее матери. До дня «М» их оставалось немного. Или... «С»? Мы надеялись, что это будет единый, для нас обоих, день и верили, что успеем произнести три заветных слова, составляющих смысл жизни человека. 
Да будет так! Аминь... 
20 ноября 2011 г.