Улица прошлого

                Моей маме посвящается

 Мальчик и девочка прикасались языками к огненному от мороза железу. Вишнёвые сгустки падали на бледнеющий снег, делая его неподражаемо красивым. Так клянутся в любви и верности на вечные времена. Мальчишка с большими ушами и большими глазами, и похожая на маленькую фею девочка с личиком от наливного яблочка, которое хотелось гладить и целовать.
 Железо напрасно переживало за их клятвенные боли, потому что мальчик и маленькая фея играли в стихи. Они придумывали первые слова, а потом слова с рифмой к первым. Кто, истратив неумолимое время, не находил рифму, тот проигрывал.
-У меня в подвале есть чёрная калоша, - говорил мальчик.
-К нам принёс её большой дядюшка Татоша, - придумывала девочка и смеялась. Мальчику нравилась смотреть, как она смеётся. От смеха глаза маленькой феи превращались в весёлые огоньки солнечных зайчиков. Она не любила проигрывать, а когда проигрывала надувала щёчки и обвиняла мальчика во всём и во всём. С надутыми щёчками и холодно-тёмными глазами она нравилась ещё больше. Мальчик старался и специально проигрывал, получая за это солнечные зайчики. Воробьи, наслушавшись рифмы и опьяненные стихами, смелели и искали совсем рядышком забытые крошки.
 Мальчик любил девочку, а девочка любила мальчика. Их маленькие сердца находились близко друг от друга, как рифмы, которые существуют всегда и показываются только избранным. Мальчик и девочка не знали, что они живут в прошлом, проходящим безжалостно и быстро, во дворах с выгребными ямами и жилыми подвалами, в старинных домах на улице с великим названием – Пушкинская.
 Старый Иван открывал тяжёлые в своей необходимости ворота, которые понимали, что людям нельзя жить без ворот. Машина с большой банкой и чешуйчатым шлангом, похожим на хвост огненного змея, подъезжала к просящей об очищение яме. От непонятного ранения большой палец правой руки старого Ивана остался неподвижно смотрящим вверх. Все, что ни делал старый Иван, большой палец обращал в правильное и значительное. Старый Иван-солдат крепко держал невидимое знамя дворового полка, устремлённого в небо долгом большого пальца перед Родиной и ямой. Бабушка мальчика смотрела на старого Ивана из окна, и говорила так, как умеет говорить только один единственный народ. Народ, убивающий царей и умирающий от революции, одновременно спрашивал и утверждал: "Иван – хозяин двора?!".
 Уезжала машина с накормленным змеем, уходил старый Иван, отходила от окна бабушка. Двор оставался без хозяина. Дети бежали смотреть и слушать шуструю старушку бабу Дусю, которая с двуручной пилой направлялась к деревянным козлам. Баба Дуся пилила дрова, материлась и весело пукала. Пила отвечала ей, со свистом выбрасывая кудрявые стружки под ноги смеющимся детям. Самый старший из детей Сашка, который называл бабу Дусю Дуськой, показывал фокусы. Сашка засовывал пятикопеечную монету в карман брюк, потом незаметно наступал на неё, когда монета выпадала из его дырявого кармана. Все отвлекались на звуки неутомимой бабы Дуси, и монета вновь оказывалась в ловких руках Сашки.
 Мальчик и Сашка дружили. Они любили обо всём рассказывать и играть в шахматы. Когда Сашка проигрывал, он обвинял младшего друга в хитрости, говорил, что эта партия не считается, потому что он, то есть,  Сашка не успел проснуться, а мальчишка с большими ушами заставил его играть. Они бросали шахматы и начинали играть в 'чушки' - железные пробки от стеклянных бутылок, служившие дворовой валютой. В этой игре Сашке не было равных. Свинцовая бита ударяла по краю чушки, и она становилась законной Сашкиной собственностью. Когда мальчик проигрывал все чушки, он обижался и уходил жаловаться маме. Мама мальчика жаловались Сашкиной маме. Сашкина мама беседовала с Сашкой, и Сашка отдавал мальчику всю выигранную валюту. В результате такой незаконной операции мальчик назывался "Мишок-дурачок, насрал в кулачок". Сашка говорил без злобы и мальчик не обижался. Они мирились и играли в машинки. Грузовики на верёвочках перевозили камни с грязным песком, буксуя и переворачиваясь на дворовых дорогах. Мальчик и Сашка превращались в водителей грузовиков, страдающих от пыток дорожной несправедливости. Но люди ждут, а значит, необыкновенно ценный груз будет доставлен во время и в нужное место. Об играх забывали, когда возвращался домой дядя Гена.
 В узком и сыром подвале, из окон которого можно было видеть только колёса и ноги, дядя Гена пел. "Гори, гори, моя звезда, гори звезда приветная! Ты у меня одна заветная, других не будет никогда …". Подвал вздрагивал от мягко раскатистого голоса  с громовыми страданиями, которые пытались вырваться из подземелья в огромные залы, в бурю оваций с цветами и слезами. Дядя Гена пел, когда пил. Когда не на что было пить, он стучался в дверь дома мальчика, который жил с мамой, бабушкой и мамой бабушки. Мама мальчика подходила к двери, а бабушка приказывала и доказывала: "Мила, отойди от двери, ты же молодая женщина".
 Мальчик жил с мамой и бабушками без папы. Папу не любили. Папу не любили так сильно, что мальчик тоже не любил своего папу.
-Мишка, что ты будешь делать, когда придёт отец? - спрашивали мальчика.
-А я его ногой!
Всем было весело, и мальчика гладили по голове с большими ушами. Мальчик радовался и гладил своего кота в бело-пушистых кружевах. Кот был умный и воспитанный, и ел исключительно лапой. А мальчика учили правильно пользоваться ножом и вилкой. Мальчик гладил кота по голове, думая о том, какие хорошие бывают коты и плохие папы.
Но папа все равно приходил. Папа играл с мальчиком в шахматы и поддавался. Мальчик выигрывал, и от этого ещё больше не любил своего папу. Даже когда папа подарил велосипед, мальчик не думал о любви, а летал между машинами и людьми, обгоняя ветер. Мама с бабушкой отобрали велосипед, спрятали его в подвал, решив, что их мальчик и ветер не должны быть вместе. Мальчик остался с мамой, бабушкой и котом, без папы и велосипеда. Старшего друга Сашку и маленькую фею отобрать не могли. Сашка так и остался другом на всю жизнь.
Соседский мальчишка, Серёжка с земляными ногтями, издевался над мальчиком.
-Счас, мы приведём твою Ирку, оплюём и обоссым.
Мальчик плакал, хотел дать Серёжке в морду, но не мог. Бывают такие мальчики, которые никого не могут бить по лицу. В другом прошлом мальчик стал заниматься боксом, чтобы отомстить всем грязным Серёжкам. Со временем он понял, что лучше не мстить, а прощать.
Ушло прошлое. Ушёл двор с тяжёлыми воротами. Ушли старый Иван, баба Дуся и бабушки мальчика. Мальчик и маленькая фея больше не виделись. Сашке надоело быть кандидатом в своей любимой геофизике,  он уехал совсем, чтобы заново полюбить жену и деревню. Мальчик, который стал большим и лысым, жил в новом доме сначала с первой  непохожей на маленькую фею и с первой маленькой девочкой. Потом со второй непохожей на маленькую фею, со второй маленькой девочкой и с первым маленьким мальчиком. Свою первую непохожую на маленькую фею и первую маленькую девочку мальчик оставил жить без себя. Потом он заболел какой-то непонятной болезнью с понятным названием. Вторая непохожая на маленькую фею ушла. Но, вот что интересно: первая не ушла. Сейчас мальчик живёт один. Старший друг Сашка ушёл из жизни. Младшему другу не хватает старшего друга.
Для новых домов построили  подъезды со стенами, на которых новые мальчики и новые девочки, забывая собственные имена, расписываются весёлыми словами бабы Дуси. Осталась улица с великим названием, которую невозможно зачеркнуть или исковеркать как стены.