Лирический пейзаж в поэзии Вадима Кузьмина

            
                Содержание

   Глава 1. Особенности художественного мира в ранней поэзии В. Кузьмина («Черного Лукича»)

   Глава 2. Поиски собственного «я». Художественные особенности пейзажа в поэзии В. Кузьмина 1990-х годов

   Глава 3. Неоромантический мир в поэзии В. Кузьмина 2000-х годов

   Заключение






                Глава 1. Особенности художественного мира
                в ранней поэзии В. Кузьмина («Черного Лукича»)


 
   В среде  рок-поэзии творчество Вадима Петровича Кузьмина (родился в 1964 году) относится к одной из четырех школ русского рока, так называемой «сибирской», зародившейся в середине 80-х годов прошлого века, лидером которой был Игорь «Егор» Летов. Несмотря на неординарность и очевидные художественные достоинства, творчество Вадима Кузьмина до сих пор не попало в обойму крупных филологических исследований. Даже в сборниках тверских литературоведов «Русская рок-поэзия: текст и контекст» (Тверь: Тверской государственный университет), где дается всесторонний анализ разнообразных течений поэзии русского рока,  творчество «Черного Лукича» исследовано не было. В связи с этим данное исследование представляет определенный интерес и новизну.

   Вадим Кузьмин («Черный Лукич») прошел сложный путь музыкального и поэтического развития от эстетики панк-культуры до неоромантизма. Таким образом, несомненный научный интерес представляют собой попытки рассмотреть своеобразие художественного мира рок-поэта, проследить, как изменялось его художественное мировоззрение.
 
   В творчестве Вадима Кузьмина четко просматриваются три периода. Первый период охватывает раннее творчество поэта до начала 1990-х годов. Для этого этапа характерно обращение к социальной тематике, обилие индустриальных пейзажей. Это связано с влиянием, которое оказывал на сибирскую школу русского рока в целом такой видный ее представитель, как Егор Летов. Будучи поклонником поэтов-футуристов (В. Маяковского, А. Введенского и т.д.), он смог создать особый, неповторимый стиль в панк-эстетике, которому были присущи такие черты, как экспрессия, протест, широкое использование в художественных целях табуированной лексики.

   Второй период приходится на 1990-е гг.

   Третий период охватывает 2000-е годы.  В это время Вадим Кузьмин переезжает из Новосибирска в Санкт-Петербург и затем в Воронеж.

   В данной главе мы рассмотрим особенности раннего периода творчества Вадима Кузьмина. Пейзаж – это та составляющая, которая дает возможность сделать определенные выводы об особенностях мировоззрения автора. Символические доминанты в пейзажных характеристиках песен данного периода – природные явления (дождь, ветер, туман), объекты флоры (деревья, трава, листья). При этом одно и то же природное явление может выступать как амбивалентный символ. Так, дождь – источник высшего знания, проводник в мир инобытия, идеального, куда стремится поэт:

   У окна дождь расскажет мне тайком,
   Как я жил вчера, как я буду жить потом…

   Я найду путь, который я искал.
   Дождь возьмет меня туда, где луна висит меж скал. («Дождь», 1986,       http://www.lukich.info/texts/dojd).

   В конечном итоге автор стремится отождествить с дождем своего лирического героя:

   Я вернусь теплым ласковым дождем.
   Я развею грусть, чтоб навек уйти потом (там же).

   Но оказывается, что платой за доступ к высшему знанию часто является приближение к собственной смерти:

   Осень ранами-дождями нас готовит к легкой смерти («Осень», 1986, http://www.lukich.info/texts/osen).

   Дождь вызывает ожидаемые ассоциации со слезами, мотивом оплакивания:

   Мокрый дождь, негромкий шорох – на траве чужие слезы («Осень», 1986, http://www.lukich.info/texts/osen).
 
   Наиболее значимым произведением Вадима Кузьмина этого периода творчества можно назвать песню-манифест «Мы идем в тишине», которая стала отражением настроения эпохи 1980-х. По словам автора, эта песня больше соответствует творческому мироощущению Егора Летова. Наверное, поэтому Летов исполнял эту песню «Черного Лукича» почти на каждом своем концерте.

   Конец 80-х был ознаменован крушением надежд на социальные перемены в стране в эпоху перестройки, осознанием краха социалистической системы. Поэтому в песне «Мы идем в тишине» так много образов разрушения, распада, внезапно наступившей пустоты. Ожидание весны, тепла, расцвета внезапно сменяется осознанием тщетности иллюзий. Весна, еще не успев наступить, внезапно сменяется зимой. Трава гибнет под ударами мороза, тишина свидетельствует об отсутствии характерных весенних звуков природы – пения птиц, жужжания насекомых. Мир представляет собой постапокалиптическую картину.
 
   Мы идем в тишине по убитой весне,
   По упавшим домам, по седым головам,
   По зеленой земле, почерневшей траве,
   По упавшим телам, по великим делам…
   (1987, http://www.lukich.info/texts/my_idyom_v_tishine).

   Несмотря на состояние мира, местоимение «мы», употребленное совместно с глаголом движения «идем», свидетельствует о том, что жизнь попрежнему противостоит смерти («упавшим телам», «почерневшей траве», «убитой весне»), а, значит, есть надежда на изменение к лучшему.

   Поэт верит в то, что весна обязательно наступит. В песне «Теплый асфальт» (http://www.lukich.info/texts/tyoplyi_asfalt), написанной в том же году, образы ветра, солнца, деревьев символизируют обновление мира. В данном случае урбанистический мотив асфальта уже не вступает в противоречие с привычными для творчества Вадима Кузьмина образами гармонии человека и природы (ветер, деревья, солнце). Асфальт становится как бы продолжением земли, естественно питающей и поддерживающей человека:

   Теплый асфальт отогреет промерзшие за ночь ноги…
   Ветер в лицо, он приносит с собой запах деревьев (1987).

   В данной песне встречается примечательное сравнение ряда высаженных у      дороги каштанов с шеренгой:

   Я иду по серой ковровой дорожке, лишь каштанов шеренги.

   Слово «шеренга», привычное для военного лексикона, указывает на то, что для автора каштаны – воины, содействующие человеку в движении по его пути, на котором даже безликий асфальт становится разворачивающейся перед ним ковровой дорожкой.

   В этой же песне впервые встречается в дальнейшем очень частотный для автора образ солнца («и солнце, как в детстве»). Уже в этом кратком упоминании указывается на связь солнца с непосредственным, детским мировосприятием, для которого свойственно принятие мира во всей его полноте и противоречивости, без деления его на антиномические понятия:

   Радость и горе – всего понемножку…

   Если человек способен воспринять мир таким образом, помощь на пути приходит к нему как нечто естественное:

   Два глотка из колодца, что нашел у дороги,
   Две затяжки из окурка, что нашел у дороги.

   Здесь мы также наблюдаем противопоставление полярных образов (чистая вода из колодца – брошенный на землю окурок), которые в данном контексте, однако, гармонично сочетаются, взаимно дополняя образ дороги, на которой человек встречается как с чистым и добрым, так и с тем, что оказывает на него негативное влияние. Выбор остается за самим человеком.

   В песне «Осень» образы растительного мира также выступают как символ увядания природы, крушения надежд.

   Листья падают, как пальцы, из усталых рук деревьев (1986).
В песне «Еду на Север» (http://www.lukich.info/texts/edu_na_sever) эта тенденция находит продолжение и развитие. Исчезают не только листья, но и сами деревья.

   Я в октябре не увижу  деревьев,
   Ты в октябре не увидишь меня (1988).

   Образ ветра также является очень частотным в творчестве поэта. В отличие от ранее рассмотренных образов, он несет только положительные коннотации. Ветер как бы помогает лирическому герою, он его друг, спутник.

   Мой недуг пройдет в пути.
   Суховей засушит раны
   («Мой недуг», 1986, http://www.lukich.info/texts/moi_nedug).

   Теплый асфальт, ветер в лицо.
   Он приносит с собой запах деревьев
   («Теплый асфальт», 1987, http://www.lukich.info/texts/tyoplyi_asfalt).

   Еду на Север – ветер мне  спину,
   Еду на Запад – ветер мне в грудь
   («Еду на Север», 1988, http://www.lukich.info/texts/edu_na_sever).

   Образы животного мира встречаются только в одной песне – «Позабуду поговорки» (1987, http://www.lukich.info/texts/pozabudu_pogovorki):

   Там медведи с бубенцами ждут на празднике весны.
 
   Этот образ несет также двойной смысл: с одной стороны, медведь приносит с собой развлечения, радость празднующим, с другой – он выступает в качестве узника.
 
   Таким образом, можно сказать, что в песнях Вадима Кузьмина этого периода образы, связанные с природной средой, немногочисленны, но устойчиво повторяются, причем многие из них обладают амбивалентным смысловым наполнением.



;
                Глава 2. В поиске собственного «я».
                Художественные особенности пейзажа
                в поэзии Вадима Кузьмина 1990-х годов



   Данный период начинается с 1994 г. С 1988 по 1994 гг. Вадимом Кузьминым было не написано ни одной песни. В это время он был гитаристом новосибирской группы «Мужской танец». Творчество 1990-х годов существенно отличается от предшествующего творчества «Черного Лукича».

   Одной из первых песен, написанных В. Кузьминым после многолетнего перерыва, стала песня «Остров сокровищ» (1994, http://www.lukich.info/texts/ostrov_sokroviw). Она открывает целый ряд лирических произведений, в которых появляется характерный для неоромантизма морской пейзаж, образы странствий, поисков сокровищ, приключений. В этих произведениях хорошо прослеживаются аллюзии к творчеству Р. Л. Стивенсона.
Море – особая среда, противостоящая привычному для человека сухопутному ландшафту:

   Здесь не встретишь елок и травы помятой,
   Здесь ветра да штормы, а вокруг канаты.

   Лирический герой, испытывая естественное стремление к привычному укладу жизни, жаждет возвращения на берег и жизни в довольстве и сытости («я сойду на берег, сытый и довольный») и именно в таком контексте поначалу воспринимает поиск сокровищ как обретение материального блага («значит, стану я богатым»), а море рассматривает лишь как путь, способный привести его к этому богатству, на остров сокровищ.
 
   Однако, возвратившись на сушу, герой осознает, что смысл для него заключается в самом пути, в самом путешествии, в преодолении трудностей и встрече с опасностью:

   Через год заплачу и, вернувшись в гавань,
   Я простым матросом попрошусь на море плавать.

   В том же 1994-м году была написана песня «Капитанская заря» (http://www.lukich.info/texts/kapitanskaya_zorya). Здесь образ моря как внутреннего поиска, путешествия в глубины собственного сознания обретает еще более глубокое наполнение. Человек встречается с морем, отождествляемым с собственной душой, когда обращается к себе, отрешившись от звуков и красок внешнего мира, и начинает слышать голос своего «я»:

   Выключи свет, закрой глаза,
   Тихо молчи, обо всем забудь.
   Слышишь, шумит море-душа,
   Слышишь, как вскрикнула чайка-грусть.

   Человек, обретший в этом медитативном пространстве гармонию с собственной душой, превращается в данном символическом ряду из «матроса» песни «Остров сокровищ», вынужденного подчиняться чужим приказам, в «капитана» собственной жизни:

   Наступает день. Это утро для тебя.
   Корабельный крен. Капитанская заря.

   Именно поэтому в связи с образом моря возникает образ птиц. Птица – существо природного мира, традиционно вызывающее ассоциации со свободой от ограничений, полетом. Однако в данном контексте стремление на юг скорее можно связать с биологической обусловленностью. Гармония с собственной душой оказывается хрупкой и непостоянной, и лирический герой, подобно птицам, подчиняющимся природным законам, вынужден вернуться к миру ограничений:

   Дверь не открыть не позволит рука,
   Свет не включить не позволит свет.

   Однако побывавший в глубинах собственной души лирический герой, неизбежно утрачивая при возвращении в мир обыденности часть медитативного опыта, тем не менее, не может остаться прежним:

   Что-то осталось, чего-то нет.

   Поэтому для него переход на новый уровень осознания символизируется утром, зарей, вынесенной в название песни «Капитанская заря»:

   Наступает день. Это утро для тебя.

   В 1995 году была написана песня «Доплыви» (http://www.lukich.info/texts/doplyvi), в которой море проявляется по отношению к лирическому герою в разрушительном, смертельном аспекте. Море – территория военных действий, смерти:

   Будет темная ночь после долгих боев.
   Броненосец сгорит и под воду уйдет.
   Поплывут по морям, по бескрайним волнам
   Бескозырки к далеким родным берегам.

   Лирический герой снова становится матросом, стремящимся выжить в пространстве морской стихии. В борьбе против смерти ему помогает воспоминание о «крае, где много берез», очевидно, речь идет о России.  Герой уверен, что это воспоминание сможет помочь ему совершить невозможное – переплыть океан, бросить вызов смерти и вернуться домой:

   Кто сказал, что нельзя переплыть океан?
   Это грустная шутка, это хитрый обман.
   Я сумею доплыть под сиянием звезд.
   Я хочу увидать край, где много берез.

   Но, кроме противопоставления моря и суши, возникает и образ еще одного, небесного мира: свет звезд помогает герою отыскать путь в темной ночи, полной грусти и одиночества.
 
   Все чаще и чаще в творчестве Вадима Кузьмина в этот период встречаются образы животного мира. Они связаны, как правило, с внутренним состоянием лирического героя.
 
   Как табачный дым, словно стая птиц,
   Как листок письма, выпал из окна.
   От стены к стене выше всех домов
   Я взлетаю ввысь к стае облаков («Деревянное облако», 1995,   http://www.lukich.info/texts/derevyannoe_oblako).

   Образ стаи птиц символизирует внутреннее освобождение лирического героя, образ полета противостоит урбанистическому образу стен, домов. В этой же песне птицы выступают помощниками лирического героя:

   Быстрые стрижи, верные пажи.
   Образ птиц встречается также в песне «Там вдалеке» (1999, http://www.lukich.info/texts/tam_vdaleke).

   Теплый кусок зари
   Бросили в яму, чтобы склевали птицы.

   В данном контексте мы опять находим противопоставление земного и небесного (ямы и зари), а птицы являются связующим звеном между этими мирами.
Птицы также вдохновляют героя на движение, освобождение:

   А по небушку вдали пролетели журавли.
   Это значит, по весне собираться мне
(«В незнакомое лицо», 1997, http://www.lukich.info/texts/v_neznakomoe_lico).

   Отдельно стоит рассмотреть песню Вадима Кузьмина «Светлячок» (http://www.lukich.info/texts/svetlyachok). Песня насыщена образами, которые моделируют мир насекомых глазами человека.   

   Можно бегать по хозяйскому столу
   Иль сверчать всю жизнь за теплой печкой,
   Можно просто мерить воду на пруду
   Или в мае падать с ветки на крылечко (1995).

   Сами названия насекомых в данном случае не указаны, но можно догадаться, что имеются в виду таракан, сверчок, водомер и майский жук. При этом поведение и жизнь насекомых отождествляется с различными социальными моделями поведения людей. Один «бегает» в поисках материальных благ, другой пригрелся на теплом месте, и этого ему достаточно для того, чтобы всю жизнь «сверчать». Третий занимается бессмысленным делом, а четвертый отдается воле случая.
Но образы насекомых в этой песне показывают не только различия  жизни насекомых и людей, но и различия в судьбе:

   Похождения лесного муравья
   Иль удача мухи-цокотухи…
   Кто тростиночку найдет, кто три рубля,
   Кто-то смерть под каблуком старухи.

   У всех разные цели и разные способы их достижения, но надо всеми стоит судьба, которая может наградить, а может покарать.

   Лирический герой песни также представлен образом из мира насекомых:

   А невидимый при свете,
   Непонятный в темноте,
   Светлячок тихонько светит
   В непроглядной тишине.

   Светлячок «невидим» и «непонятен», но при этом он делает очень важное дело: он излучает свет. Пусть его свет мал и почти не заметен, но все равно это борьба против «непроглядной тишины». В отличие от образов, которым он противопоставлен, он знает, что делает, и делает это не для себя, а для других, чтобы мир стал светлее.

   В образе светлячка можно узнать самого поэта, музыканта, который несет в мир свои стихи и песни, пытаясь сделать его лучше.

   Также отдельно нужно рассмотреть и несколько наиболее значимых песен В. Кузьмина этого периода. Прежде всего, это песня «Навсегда» (1998, http://www.lukich.info/texts/navsegda). Этой песней музыкант заканчивает почти каждое свое выступление. Образ солнца, который все чаще встречается в творчестве поэта в этот период, в ней находит наиболее яркое выражение. Солнце – это не просто светило, небесное тело, это символ вечности, защиты человека от зла, верности:

   Солнце в небе – это навсегда!
   Мы с тобою – это навсегда!
   Ты не бойся, это навсегда!

   Очень интересен образ, который раскрывает внутренний мир лирического героя («как ежик на листке, полечу над лесом, утону в реке»). Ежик – безобидное, доброе существо, но в фантастическом мире оно приобретает дополнительные черты – способность к полету, что роднит его с птицами. В данном фрагменте можно усмотреть отсылку к известному мультфильму Юрия Норштейна «Ежик в тумане» по сказке Сергея Козлова, где Ежик бродит по темному, туманному лесу («как косточке в руке, мне тепло и страшно в этой темноте») с дубовым листом в руке, а затем попадает в реку, из которой спасает его Лошадь. Образ ежика является частотным для сибирской рок-поэзии и встречается в произведениях Егора Летова и Яны Дягилевой.

   Лирический герой пытается постичь себя, разобраться в судьбе. Снова возникает образ дождя как состояние его внутреннего мира:

   Непонятная судьба, непонятный дождик,
   Непонятный я.
   Позабытая мечта постучит в окошко,
   Позовет меня.

   Мечта зовет лирического героя в мир вечных ценностей, мир, который останется навсегда. 

   В 1995 году появилась песня «Завял цветок» (http://www.lukich.info/texts/zavyal_cvetok), которая стала одной из самых любимых песен поклонников Вадима Кузьмина. В припеве этой песни мы снова видим противопоставление природного и урбанистического начал:

   Завял цветок, упал на поле лепесток,
   Рассыпался на сотню радужных мгновений.
   Бежит толпа, да поломала ворота.
   Неудачная мечта – одно мученье.

   В природном мире даже увядание, смерть цветка является творческим актом и способствует появлению в мире новой красоты. Образ толпы противопоставляется образу цветка и символизирует бессмысленность и безрезультатность хаотичных действий и суеты. Даже мечты в этом урбанистическом, отделенном от природы мире приносят только мучение.

   Лирический герой стремится уйти от распада, духовной смерти, возвращаясь в мир природы и творчества:

   Фунта два хворобы да пучочек травы,
   Да за дальним леском – четвертинка луны.
   Ну-ка, вдаль побежать, ну-ка, песни попеть.
   Погоди помирать…

   Эти строки напоминают языческое заклинание, что еще более подчеркивается употреблением устаревшего слова «хвороба», характерного для «рецептов» народных заговоров.

   Однако в строках следующего куплета мы встречаем отсылки к совершенно другой, христианской образной системе:

   Все не век горевать, все не век чащу пить.
   Будет время встречать, будет время любить,
   А пока подождать, а пока потерпеть.
   Погоди помирать…

   Но суть обоих куплетов – это сопротивление смерти.
В песне «Вересковый мед» В. Кузьмин снова обращается к теме сопротивления лирического героя смерти:

   Очень трудно не сорваться,
   За веревочку держаться,
   Глядя в пустоту декабря.
   И в тисках морозной стужи
   Стану сам себе не нужен,
   Но останусь жить для тебя.
(http://www.lukich.info/texts/vereskovyi_myod)

   Смерть сопровождается такими ассоциациями, как пустота, холод («морозная стужа»). Холоду, пустоте вновь противостоит солнце:

   Солнце пройдет,
   Горе пройдет.
   Долюшка-доля,
   Вересковый мед.

   В первом случае глагол «пройдет» не означает, что солнце перестанет светить: солнце пройдет, совершит свой путь по небосводу и поможет герою преодолеть горе. Горе пройдет – означает, что горе исчезнет.
Образ верескового меда восходит к известному стихотворению английского поэта Р. Л. Стивенсона «Вересковый мед». Он символизирует героизм, верность, способность к самопожертвованию, тайну, которую хранит лирический герой и которая помогает ему на его пути.

   В этой песне встречается также интересный образ, синтезирующий черты представителей разных сред обитания:

   Патентованные лица,
   Птицы-рыбы, рыбы-птицы.

   В данном случае речь идет о синтезе водного начала, обычно ассоциирующегося в мифологических сюжетах с хтоническими, демоническими существами, населяющими Землю в период первобытного хаоса, и небесного, божественного начала, олицетворяющего высшую истину, порядок и гармонию. По Вадиму Кузьмину, человек предстает как смешение этих двух начал.

   В песне «Тайна белого пятна» снова встречается мотив сопротивления смерти. Однако на этот раз солнце опосредованно помогает герою победить смерть. Он преодолевает ее, потому что должен, в свою очередь, помочь солнцу двигаться по небосводу:

   Помирал без лишних слов,
   Хоронили без цветов,
   Как всегда.
   Ну, а завтра снова в путь:
   Надо солнце подтолкнуть,
   Как всегда.
(http://www.lukich.info/texts/taina_belogo_pyatna)

   Напрашивается параллель с песней В. Высоцкого «Мы вращаем землю»:

   Но на Запад, на Запад ползет батальон,
   Чтобы солнце взошло на Востоке .

   Образы растительного мира довольно частотны для этого периода творчества Вадима Кузьмина. В песне «Там, вдалеке» (1999) поэт сравнивает сердце с сухим листком, упавшим под ноги прохожим:

   Сердце сухим листком
   Тихо закружит в ноги прохожим людям.
(http://www.lukich.info/texts/tam_vdaleke)

   В этой же песне внутреннее состояние лирического героя выражено образом ягоды, мерзнущей под снегом:

   Стылый чужой очаг.
   Мерзнет под снегом ягода-незабудка.

   В песне «Тесть» (1994, http://www.lukich.info/texts/test) образ весеннего луга разворачивается в таинственный и волшебный мир:

   Ковер разнотравий и разных растений,
   Где мыши, как львы, а ромашки, как пальмы.

   В песне «Бабье лето» (1994, http://www.lukich.info/texts/babe_leto) образ осеннего леса несет положительные коннотации: он помогает, согревает. Лирический герой просит его о помощи:

   Бабье лето, бабье лето, желтой листвы костерок,
   Дай мне в бою ненамокшего кремня, плавный ружейный курок.

   Здесь воздух наполнен, и даже пространство,
   Двусмысленным запахом леса.

   Запах леса смешивается в сознании героя с искусственными запахами, которыми сопровождаются военные действия:

   Ты помнишь, товарищ, окопы копали,
   Лекарственный запах, горелую копоть…

   Образы ветра и дождя также являются достаточно распространенными в творчестве Вадима Кузьмина. Часто они сочетаются с образами, взятыми из растительного мира, как, например, в песне «В одинокие дома» (1995, http://www.lukich.info/texts/v_odinokie_doma):

   В одинокие дома – беспокойный ветер.
   Полетела голова, закружились ветки.
   Над полями серый костер дождя.
   Побежденные травы неугасимого дня.

Такое же сочетание встречается и в песне «Про дождинки» (1995, http://www.lukich.info/texts/pro_dojdinki):

   В каждой песне про дождинки
   Прорисованы цветы…

   Таким образом, этот период творчества В. Кузьмина гораздо более насыщен пейзажными образами, образами растительного и животного мира, природных явлений. Можно отметить, что именно в этот период формируется неповторимый стиль поэта, исчезают влияния панк-культуры, хорошо заметные в 1980-х.


;
                Глава 3. Неоромантический мир
                в поэзии Вадима Кузьмина 2000-х годов


   В этот период творчества «Черного Лукича» тенденции, которые мы проследили в творчестве 1990-х годов, продолжают развиваться.

   Все чаще и чаще в песнях этого времени возникает образ солнца. В песне «Солнышко» (2000) солнце является отражением внутреннего мира лирического героя:

   Солнышко в глазах,
   Забудь обиды.
   Расскажи мне, как я жил
   И что я видел,
   Но запомнить не успел,
   Но запомнить не успел.
(http://www.lukich.info/texts/solnyshko).

   Солнышко в данном случае символизирует состояние душевной гармонии. Это взгляд в себя, обращение к теплым воспоминаниям из своего прошлого. В этой же песне образ дождя вызывает в сознании образ сказочного мира, предстающего восприятию лирического героя:

   Будет дождь.
   Ты в воде так невесома.
   Будет день,
   Непонятный и знакомый.
   Стайки рыб
   Расплескаются в ладонях.
   Ты уснешь,
   И никто нас не догонит.
 
   Образ водной стихии сменяется образом воздушной среды:

   Улетишь,
   Словно девочка на шаре.
   Потеряйся,
   Чтоб вовек не отыскать.
   Твоя тень зазвенит
   В речных осколках,
   А коленки все в грязи,
   А ладошки все в иголках.

   Но лирический герой покидает не только водную стихию, но и земной мир, следы которого остаются на коленках и ладошках. О том, что герой побывал внизу, напоминает только его тень, «звенящая в речных осколках».
Хотя сам Вадим Кузьмин отказывается от влияния на него лирики покойной Яны Дягилевой, в его песнях можно увидеть немало параллелей и аллюзий с ее творчеством («коленки», «ладошки» и т.д.). Очевидно, здесь речь следует вести не о прямых заимствованиях, а об общей почве – конкретно, сибирской земле, которая воспитала поэтов.

   В песне «Здравствуй, солнце» (2000) солнце снова помогает герою преодолеть «темную печаль»:

   Здравствуй, солнце на заре!
   Темная печаль, прощай.
   Плачут птицы в сентябре,
   Но встречают песней май.
(http://www.lukich.info/texts/zdravstvui_solnce).

   Образ птиц вновь символизирует освобождение, гармонию с сезонными циклами природы.
 
   В песне «Солнечные часы» (2003) солнце сопровождает лирического героя даже во сне. Оно создает чудесный мир, наполненный радостью и добротой:

   Солнце в сомкнутых ресницах.
   Осень – глупая сестрица,
   Залетает ветер под рубашку…
   В этот день возможно чудо,
   И, хотя его не будет,
   Листик скроет спящую букашку.
(http://www.lukich.info/texts/solnechnye_chasy).

   В мире природы каждую минуту происходит маленькое чудо, незаметное для невнимательных глаз большинства людей.

   В этом мире может произойти даже невозможное: в солнечных часах может сломаться тень:

   В солнечных часах сломалась тень.
   Я проспал, и целый день стал набекрень.

   Очень интересен образ безымянной, брошенной кошки. Как рассказывает сам автор, этот образ возник, когда он нашел на даче увлекательную приключенческую книгу без обложки: нельзя было установить ни автора, ни названия. Так и у брошенной кошки нет имени, так как его знали только выгнавшие ее хозяева:

   Кем-то брошенная кошка,
   Словно книжка без обложки,
   Из окна печалится на лужи.
   День за ночью – так и надо.
   Если ты со мною рядом,
   Значит, я еще кому-то нужен.

   Можно сделать вывод, что кошка смотрит из окна, потому что она нашла новых хозяев и, как и лирический герой, еще кому-то нужна.

   Образ кошки возникает и в песне «Зеленая кошка» из альбома «Полярная звезда» 2010 года. Кошка здесь выступает символом чего-то невозможного, чудесного, удивительного:

   А у зеленой кошки
   Босы ножки.
(http://www.lukich.info/album/zvezda).

   В творчестве В. Кузьмина конца 2000-х образ солнца заменяется образом звезды, но несет те же коннотативные функции:

   Здесь и сейчас, здесь и всегда,
   В теплых полях за перевалом,
   Только одна светит звезда,
   Светит давно и не устала («Здесь и сейчас, альбом «Полярная звезда», 2010, http://www.lukich.info/album/zvezda).

Звезда, как и солнце, выступает хранителем чудесного мира, «теплых полей за перевалом».

   В песне «Полярная звезда» (из одноименного альбома) звезда, освещающая дорогу путешественникам, символизирует лучшие человеческие качества – надежность, верность, преданность дружбе:

   Снова в небе светит нам Полярная звезда.
   Этот путь не близок и нехожен.
   Но, пока на свете есть надежные друзья,
   Этот мир еще не безнадежен.
(http://www.lukich.info/album/zvezda).

   Именно эти качества дают надежду на то, что мир движется к лучшему. 
Образы морских путешествий снова встречаются в этот период творчества в песне «Капитан да моряк» (из альбома «Полярная звезда» 2010 года). Если в предыдущий период образы капитана и матроса были противопоставлены, то в этом произведении они одинаково чувствуют морской мир, находятся в гармонии с ним.
 
   Обдавало волной,
   И в лицо ветер дул.
   Мы питались порой
   Мясом мелких акул.

   В этот период по-прежнему частотными остаются образы ветра, растительного мира. В песне «Мария» 2003 года ветер является связующим звеном между лирическим героем и его Родиной:

   Северный ветер согреет
   Дымом с родной стороны.
(http://www.lukich.info/album/zvezda).

   В песне «Ветер» (2000) образ ветра характеризует внутреннее состояние лирического героя, а образы растительного мира, шишки и иголки, дополняют это состояние движения, переходящее в покой, гармонию:

   Ветер – парень легкий,
   Век его короткий.
   Быстро затихает
   В шишках и иголках.
   Я хочу быть легким,
   Чтобы век короткий,
   Поскорей затихнуть
   В шишках и иголках.
(http://www.lukich.info/album/zvezda).

   Состояние покоя никак не ассоциируется со смертью. Оно приносит отдых, умиротворение.

   Можно отметить, что в этот период творчества Вадима Кузьмина образы растительного, животного мира, природных явлений остаются столь же частотными, как и в предыдущий период. Центральным образом творчества 2000-х становится образ солнца (звезды). В отличие от творчества 1990-х, в этот период не только не встречаются влияния панк-культуры, характерные для раннего творчества поэта, но и исчезает противопоставление светлого, яркого художественного мира, раскрывающегося в творчестве В. Кузьмина, образам смерти и разрушения. В этот период лирический мир поэта получает законченное оформление и становится самодостаточным.



 
                Заключение



   Вадим Кузьмин («Черный Лукич») является одним из наиболее ярких и интересных представителей сибирской школы рок-поэзии, наиболее известными персоналиями которой считаются Егор Летов и Яна Дягилева. В качестве отличительной особенности лирического мира поэзии В. Кузьмина можно выделить широкое использование элементов пейзажа, образов, заимствованных из растительного и животного мира, сезонных и атмосферных явлений природы.
В ранний период творчества (1980-е годы) образы природы сравнительно немногочисленны. Природный пейзаж зачастую противопоставлен пейзажу урбанистическому. Этому периоду присуще обилие социальной тематики, характерной для сибирской рок-поэзии того времени и нашедшей широкое отражение в творчестве Егора Летова и Яны Дягилевой.
 
   Второй период творчества В. Кузьмина (1990-е годы) значительно более насыщен образами природы. Наиболее частотны образы деревьев, трав, дождя, ветра, солнца, нередко встречаются и образы, взятые из животного мира (птицы, насекомые и т. д.). В лирическом мире, отраженном в поэзии этого периода, яркие, запоминающиеся, красочные образы природного мира попрежнему противопоставлены образам разрушения, смерти, но последних становится значительно меньше.

   Третий период (2000-е годы) является логическим продолжением второго периода. Наряду со столь же многочисленными, как и в предыдущем периоде, образами естественной природной среды, особенно часто употребляется образ Солнца. В этот период исчезает противопоставление природного и социального мира. Лирический герой оказывается органически вписанным в окружающие его природные условия, которым присуща гармония.

   Лирический мир, созданный В. Кузьминым, наполнен светом, теплом, добром. Как признается сам автор, смысл его творчества – сделать мир добрее. Автор достигает своей цели: его поэзия помогает слушателям и читателям приобщиться к миру общечеловеческих, вечных ценностей, выйти во вневременное измерение, наполненное радостью жизни, красотой, гармонией с окружающим пространством и самим собой.