10 ступеней

«Сидя ночью, он рисовал что-то мелом,
пальцы его были избиты в кровь,
вокруг не было никого.
Тишина, мрак и неуютное помещение.
Лунный свет пробивался из запыленного окна,
Руки дрожали. В голове – голоса.
Они спорили о том, что нарисовать, последним, кусочком мела,
На последнем кусочке его сознания»
Артур Грей

Предисловие
«Обрисовка»
        На улице смеркалось, когда он вышел покурить. Как всегда выходя из дома, он надел серую куртку и тапки, взяв с собой свои любимые сигареты. Все было серо и тривиально как его куртка, каждый день в одно и то же время - курить, те же мысли, та же одежда, тот же он. Ему 19, возможно кому-то этот возраст покажется малым, но для него эти 19 лет были не самые лучшие. Он был самым обыкновенным парнем: короткая стрижка, симпатичное лицо, худощавое телосложение, ямочки на щеках.
     Мысли… порой они доводили его до абсурдного состояния и превращали в существо с грязной серой массой внутри головы, а иногда благодаря им он взлетал как птица до небес. Сейчас, выкуривая уже вторую сигарету, он думал о том, что уготовит ему судьба на следующий день. Он вспоминал события прошедших дней, недель, месяцев. Вспоминал свои поступки и мысли.
 Вспомнил даже её… девушку, которую любил. Прошло 3 года со дня их последней встречи, а он до сих пор не мог забыть её глаза и изгиб талии, шеи, плеч.
Иногда он не мог понять, что с ним происходит, эта девушка, Аня, как будто заворожила его чем-то. Часто он вспоминал момент их встречи и знакомства. Это было 3 с половиной года назад, когда им было по 16 с половиной лет, он приехал тогда к своей подруге Наташе, что бы увидится с ней, так как она редко приезжала - училась в другом городе.   Подходя к подъезду, он замети Наташу и махнул ей рукой, выдыхая остатки сигаретного дыма из легких и одновременно даря ей поцелуй, он заметил её… Аню: невысокая девочка с огромными карими глазами и с родинками на щеке, она сразу пленила его своим взглядом и улыбкой.
Оторвав его от воспоминаний, зазвучал лай собаки: черной, как смола - немецкой овчарки «Альмы» которая жила у него уже 4 года. Практически одновременно раздался стук в дверь калитки. Встав и обтряхнувши свой зад, он пошел к калитке, упрямо и угрюмо понимал, что нужно открыть, но грань между реальностью и воспоминаниями не давала покоя.
За калиткой стоял сосед:
-Добрый вечер, Артем, отец дома?
Это был полноватый мужчина 52 лет, который работал слесарем на соседнем заводе.
-И вам доброго вечера, - бросил Артем, - нет, отец на работе еще.
-Передай ему, что бы зашел ко мне, когда придет, сегодня или же завтра, если запозднится. У меня разговор к нему есть.- Мужчина оглядел двор дома, и томно выдохнул.
-Нет проблем.
Быстро захлопнув калитку и даже не попрощавшись, Артем затушил сигарету и потянулся за другой. Он много курил, и прекрасно понимал это, особенно когда отхаркивал противную красноватую слизь из своих легких. Мысли не давали покоя…
Томный взгляд уставился на собаку, которая что-то раскапывала на середине огорода. Одна картина в голове резко заменяла другую, и так происходило все время, пока он курил. Иногда даже он не различал где в этих картинах его воспоминания, а где реальность, и от этого всего Артем часто имел красные глаза и уставший вид. Пытаясь разобраться в себе и побороть то, что в нем развивалось, он думал все больше и больше, читал, проходил разнообразные тесты, ходил по психологам. Ответы всегда были одинаковыми: «Обратитесь к вашему лечащему психиатру». Порой это убивало, и он снова выходил на крыльцо с сигаретой. Стараясь контролировать фееричную бурю эмоций, которые в нем происходили, он слушал музыку, в основном рок, классику и немного разбавлял хип-хопом и драм басом.
«Обрисовка. Док»
      Раздался звук поворачивающегося замка. Ночь. Кто мог прийти так поздно? Еще оборот. Герман встал и протер лицо руками. Рядом лежала жена, в соседней комнате спала их дочь. Он был счастлив. Казалось бы, ничто не омрачит эту прекрасную ночь. Герман взял с полки сигарету и вышел на улицу. Проигнорировав звук дверного замка. Два оборота барабана зажигалки и вот он уже выдыхает дым в небо, в небо, которое сегодня было необычайно чистым. «Как попа младенца» пронеслось в голове у Дока.
     Герман работал врачом в клинике для душевно больных. Разрисованные стены, крики и ночные стоны из палат, во время дежурства - были нормой для него. Ему нравилась мысль, что он помогает людям. Среди них были разные люди и разные личности, с разными расстройствами. У многих была шизофрения, пожалуй, это был и самый распространённый диагноз. Особенно ему нравилось общаться с девочкой десяти лет, которую насиловал отчим, и она придумала себе свой мир, мир без боли и страдания, в которой её заперла она «вторая», вторая личность которая жила в этой девочке была беззаботным ребенком, а девочка которая пережила то, чего не пожелаешь и заклятому врагу оставалась всегда внутри, где-то за пределами разума и выходила только тогда, когда девочке было больно. Её мать посадили за то, что она убила этого самого отчима, когда узнала о том, что он делает. Гурману никак не удавалась поговорить с настоящим ребенком, Миранда, так называла себя вторая личность Маши, не давала ей выйти наружу, так как боялась, что ей снова сделают «бо-бо». Док очень хотел помочь этой девочке, но в глубине души он понимал, что это невозможно, так как боли было сильно много для её десяти лет.
      Хотя были и те, кому он не был рад. Отделение для особо буйных, никогда не приносило ему счастья. Больные были всегда побиты, так как санитары издевались над ними как могли. Был у него один пациент, около месяца назад, все повторял про человека, который ходит за ним и называл его «Грей», все время повторял, что Грей всего лишь наблюдатель, что он смотрит и запоминает, и что Грей знает все. У больного наблюдались постоянные всплески гнева, из-за которых санитары часто и сильно его избивали. На лице у бедолаги было кровавое месиво, на локтях уже даже не росла кожа, были просто белые кости. Еще он иногда плакал и рассказывал невероятные истории, которые просто не имели места. Он представлял, что его родители мертвы, хотя мать с отцом каждую неделю звонили и интересовались, не стало ли лучше их сыну. Он постоянно плакал и говорил что-то невнятное, ногтями выцарапывал на стене какие-то символы, и что бы он ни портил себе хотя бы руки, санитары часто надевали на него смирительную рубашку, перед этим хорошо его побив.
     Сигарета докурена. Можно возвращаться к любимой жене. Затушив бычок, Док пошел в дом. Он услышал, что дверь, которая относиться к «черному» входу приоткрывается. Этот звук его немного насторожил, но так как Док был сонным, он не придал ему значения и пошел на кухню, что бы выпить немного рома. Открыв шкафчик, он достал бутылку и налил немного в стакан. Выпивая он почувствовал, как мелкая дрожь проходит по телу и как ром согревает глотку. Опустошив два стакана, он отправился в комнату. Подойдя к окну, Док снова посмотрел в окно. Ночь была бесподобна.
     Вдруг скрипнули половицы. Док решил все-таки посмотреть, что твориться возле «черного входа». Взяв в руки какую-то палку, которая стояла в углу, он отправился через кухню к той самой двери.
    Удар. Резкая боль и снова удар. Он упал. Ударившись при этом головой об шкаф стоящий напротив него. Дальше все как в тумане. Он слышал звуки льющейся «воды» из чего-то железного, похожего на канистру. Смех и чей-то голос. Боль, которая сковала его тело, не давая опомниться и встать и посмотреть что происходит, пронзала все тело. Было страшно, Герман боялся больше не того, что происходит, а боялся своей беспомощности, он не мог защитить, себя и свою семью и это приводило его в ужас. Снова голос. Снова боль и звуки.
Он потерял сознание снова.
Глава 1
«1 стена»
    Зазвонил будильник. Снова на учебу. Снова лица, которые уже осточертели до глубины души. Все его одногрупники казались ему странными, они не видели мир как он, не мыслили как он, и они его не понимали. Но от этого было никуда не деться, поэтому он встал, утренний туалет, еда, наушники в уши, и вот он уже на остановке. 
    Он любил наблюдать за людьми, даже через-чур. Иногда дело доходило до абсурда, и он мог около получаса разглядывать человека, вгоняя его в краску своим пристальным вниманием, а иногда даже выходил, с ним и шел, до самого дома изучая походку и реакцию этого человека. Артем не любил людей, не кого-то отдельно, а как стадо, его убивало понятие стадного инстинкта, почему если ты пойдешь вперед, то все как тупые бараны попрутся за тобой? Почему во время экстренной ситуации все спасают свою шкуру, не обращая внимания на других, давя и превращая лица под ногами в вязкую красную смесь из лицевых костей, глаз, крови? Этот вопрос не давал ему покоя.
     Так и в этот раз, когда он зашел в свой троллейбус и выбрал себе «подопытного» и стал изучать. Одновременно с изучением человека, он услышал внутренний голос. Не сразу поняв, что он говорит. С осознанием того, что пытался объяснить ему голос приходил ужас, именно ужас, а не страх. Голос приветствовал Артема и говорил о том, что он немного у него поживет, представился Максимом. Стало жутко… все поплыло, и в голове звучал только голос, Артем не слышал ни музыки, ни звука транспорта, а только голос, этот ужасный голос.  Когда он закрыл глаза, он почувствовал удар, обо что-то холодное и услышал хруст, казалось бы, хруст кости неприятный звук, а для него, человека который вот-вот потеряет сознание, этот хруст оказался лучшим звуком на земле, так как это был первый звук, который он услышал, после голоса Максима.
    Очнулся он от того, что кто-то бил его по щекам, раз, и еще раз, и еще, и еще. Удары приводили его в чувства и притупляли боль, от сломанного носа. Взявшись за нос, Артем попытался встать. Кто-то из толпы зевак, которые собрались посмотреть, на упавшего в обморок парня спросил все ли нормально. Но помочь встать никто даже и не попытался Какая-то из бабок бросила реплику: «Наглотаются своих таблеток в подъездах, а потом падают и пугают нормальных людей!» Он встал, не обращая внимания на всех этих идиотов. Осознание того, что происходит, пришло не сразу. Прошло около минуты до того как он начал снова отчетливо слышать и различать голоса людей. Практически сразу после этого, пришла мысль о том, что следует заехать в травмпункт и поставит нос на свое место.
     Выйдя и троллейбуса, он направился в нужном направлении, все еще не понимая, что за голос был у него в голове, и почему он потерял сознание. Все вокруг раздражало, в груди жгло от гнева. Артем не понимал из-за чего от зол, но гнев был, и от него болела грудь.
    В травмпункте с горем пополам ему вправили нос, крича от жуткой боли, он снова услышал этот голос, который говорил, что бы Артем ни орал как баба, а стерпел и был мужчиной. С одной стороны он был прав, а с другой не кричать было не возможно, врач который дежурил в это время был пьян и с расстёгнутой ширинкой, видимо он трахал кого-то из мед. персонала. Откровенно говоря, Артему было насрать на него, главное, что бы поскорее закончилась это херня с носом. Выйдя из травмпункта, боль все еще преследовала его, но самое интересное это голос… «Кто он? Откуда взялся в моей голове?» Вопросы и предположения не давали покоя. Закуренная сигарета притупила боль, но возникли образы в голове, образ Ани, одногрупников, отца и матери, много образов, он видел их среди прохожих, среди этой противной серой массы.
    Дойдя до колледжа, Артем знал, что сейчас начнутся расспросы, и им было принято  решение: либо не отвечать, либо сказать какой-либо бред, только бы отцепились.
   Когда он зашел, в аудиторию все было, так как он и думал: начались противные и на тот момент не приятные  вопросы «А что с тобой? А что случилось? Тебя побили?». Бесило, вся эта лже-заботливость на их лицах, весь этот фальшь, сопли.  Пары шли, как и должно, опросы, тесты, новые темы. Его одногрупницы, некоторые, а вернее две, уже были беременны, насколько он знал: одна - по любви, вторая - залетела по пьяни.  Та, которая залетела, по пьяни - звали Оля, противная особа была, Артем недоумевал, как с ней вообще можно было спать, ни жопы, ни груди, необычно длинный нос и что-то на подобии бородавки на переносице. И когда он случайно зацепил ее, вставая из-за парты, та естественно посчитала своим долгом сделать ему замечание: 
- Смотри куда прешь, придурок!!!
-Извини, -коротко бросив в её сторону, он хотел было одет наушники, но…
-Извиняться будешь перед страшилой, которую отымеешь, да и то если даст, сраный девственник!- ехидная ухмылка появилась на лице Оли, которую Артем не мог оставить просто так.
-Оль, я хоть горжусь тем, что не трахаюсь с кем попало, а чем гордишься ты, тем, что ты шлюха, которая в свои восемнадцать будет иметь ребенка зачатого с помощью пьяного ****ства?
    Ухмылка с лица Оли ушла мигом. Максим (голос в голове) стоя аплодировал Артему. Он слышал хлопки в ладоши, которые гулом раздавались в его голове, таким же звуком как, вода, которая стекает в коллектор.
Артем не позволял себе таких высказываний в сторону женского пола, но сегодня, сегодня просто не правильный день. Не надо было его сегодня трогать. Он осмотрел офигевших одногрупников, взял пакет с тетрадями и вышел из аудитории. Спускаясь по лестнице и одновременно доставая сигарету, появилось вновь жжение в груди, и дикий гнев. Откуда? Когда он курил на перемене, им было принято решение не идти на последнюю пару, т.к. пара не имела никакого отношения к саморазвитию и развитию себя в своей профессии. Сев в свой троллейбус и включив музыку, он отправился домой.
       По дороге так же было много мыслей, Артем начал замечать, что кроме образов в толпе, его так же беспокоят микро галлюцинации. Он видел того, чего быть не может или не должно: людей, которые были мертвы, трупы и моменты убийства, вопли предсмертного ужаса. Так продолжалось минут пять, закружилась голова, Артем молился о том, что бы снова не упасть в обморок. Когда отпустило, он заметил что троллейбус, который был пуст, когда он садился – наполнился людьми, все толпились и прижимались друг к другу, как килька в томате. Из массы особо выделялся мужчина: побритая голова, длинное, подобранное не по размеру пальто, небольшая бородка, татуировка на шее с непонятным символом, и ногти… у него был неестественно большие ногти, даже огромные, и этот мужчина в этой давке вел себя как-то слишком спокойно, как будто эта давка была для него образом жизни, создавалось ощущение, что он давится везде и всем.
      Закрыв глаза, Артем погрузился в сон, мгновенно, последнее, что он услышал, были слова какой-то девушки с необыкновенно приятным голосом: «Спи, мы тебя разбудим». Артем был в наушниках.
     «Дом, милый дом», пронеслось у Артема в голове. Он слышал Максима все чаще и чаще, пока он ехал, Максим так же подмечал некоторые особенности мимики мужчины с ногтями. Артем знал, что Максим не обычное подсознание, которое существует в каждом из нас, знал, что ОН, это отдельная личность, которая существует в нем, в его голове.  Так же не давала мысль о том, что за девушка пообещала его разбудить в троллейбусе, и откуда был этот голос? Он не мог понять, ведь в наушниках играла очень громкая музыка. Спросив у самого себя же «Кто она?», он получил ответ, от Максима который довольно таки напугал Артема. «Это моя сестра – Яна, будешь знаком». Еще одна личность? Еще один человек в его голове?  Откуда? Как? Вопросов было много, и пока он пытался найти на них ответы он уже был в комнате и лежал на своей кровати.
     Когда пришли родители и начали задавать вопросы по поводу носа, он сказал, что подрался, и ему его сломали. По крайней мере, его отцу эти слова показались более приятными, чем, если бы он сказал правду о том, что потерял сознание в общественном транспорте. Тогда бы отец снова начал говорить, что его сын ублюдок и ничтожество, а Артем не любил когда отец об этом напоминал
     Потом было все как всегда: компьютер, сигарета, просмотр картин написанных  людьми с отклонениями. Артему нравились такие картины, в них было что-то завораживающее, неописуемое. И судя по всему, Максим был тоже в восторге от этих картин, его высказывания иногда даже поражали Артема, своей полнотой мысли и словами которые он использовал, метафорами и эпитетами, значение некоторых слов он даже и не знал.  Второй голос «ЯНА» молчал, Артем искренне надеялся, что Яна больше не заговорит никогда, никогда. Наивный.
     Когда Артем ложился,  Максим попросил включить на ночь, что-либо из классической музыки, обосновав это тем, что засыпает он только под неё из-за некой травмы перенесенной в детстве, и так как день не удался, и он не знал, что будет, если отказать Максу, была поставлена «Лунная соната».  Он лег спать, пожелав и себе и «новым знакомым» - «Спокойной ночи», но что услышал четкий и дружный ответ «Спокойной». Дрожь пробежала по телу Артема, и он погрузился в глубокий сон.
    Так упала первая стена в его голове.

Глава 2
«Врач»
     Проснувшись в холодном поту, он посмотрел на часы, было 03.03. Его мучали кошмары связанные пламенем, которое при пожаре унесло его дом, жену, детей. Каждую ночь он просыпался в одно и то же время от кошмаров. Он встал с кровати и решил умыться. Ноги были ватными, жутко болела голова. Доктор Герман Леницкий знал - что бы прийти в себя ему нужны вода и ром. Кое-как поднявшись с кровати, он дошел до ванны, закатывая рукав на ночной рубашке, в районе вены пронзила руку необычайная боль.  Осмотрев свою руку, на предмет повреждений, док вспомнил, из-за чего она болит. Он взял дезинфицирующее средство и протер рану на венах, которая никак не заживала, а порой казалось, что увеличивается с каждым разом все больше и больше и что из неё вот-вот прыснет в лицо гной.
     Год назад он начал колоться джанком, док видел в этом расслабление и только под кайфом, он мог забыть о той ужасной ночи, которая приходила к нему не только во снах, а даже когда он погружался в свои мысли. За тот год доктор Герман превратился из крепкого телосложения мужчины, в кусок драчливого говна, который только и мог, что расковыривая себе вену всаживать еще порцию джанка. Мучения с этим как он называл «наркотическим недугом во имя добра» были ужасными: когда его «отпускало» приходила дикая и неестественная боль, а если еще не было под рукой дозы, то его «ломало» под крик жены и дочери, под хруст огня в его доме. Когда была засажена следующая доза, крики и боль утихали, а Герман погружался в мир благих мыслей и расслабления. Через некоторое время один из его знакомых, пообщался с коллегами доктора из больницы, и теми было единогласно принято решение вытащить доктора из джанковой ямы, чего бы им это не стоило. Многие начали искать врачей, некоторые пытались прибегнуть к процедурам которые запрещены в психиатрических лечебницах, но все же используются: электрошок и лоботомию (данная операция заключается в разрезании тканей, соединяющих лобные доли мозга с его остальной частью, что приводит к потери всяких эмоций, данные операции практиковались на душевно больных людях, для которых не было иного выхода) к счастью ни тем, ни другим не удалось «полечить» доктора, а врачи-наркологи, которые приходили, только разводили руками, и даже не пытались упрятать Германа, в какую не будь клинику. Были и те, кто считал, что с доком надо общаться и поддерживать его моральный облик на высоком уровне, дать почувствовать ему, то, что он нужен обществу, что люди в нем нуждаются, однако доктор был ведомый в таких делах и видел весь фальшь и лож на лицах этих людей. Но как не странно постепенно это все помогло, доктор стал снова доктором, правда уже не красивым и привлекательным мужчиной, а человеком, который еле ходил и разговаривал сквозь джанковый хрип, и при разговоре часто во рту собиралась непонятная слизь зелено-красного цвета. Джанк выпил из дока практически все соки. Благодаря коллегам по работе, месяц назад он принял свою последнюю дозу. Укол был в вену. Вернее в то, что от неё оставалось.
     Он попил воды, умылся, пошел на кухню. Кухня была обставлена в стиле «готика», впрочем, как и весь дом, это единственный стиль который не напрягал доктора. Он открыл бар и налил себе свой любимый «ночной» ром. Сделав пару глотков, он закрыл глаза и услышал крики жены и детей, увидел ту ночь, когда он был пьяный в зале, а дом загорелся. Увидел убегающего подростка из окна дома. Воспоминания и чувства нахлынули огромной волной и захлестнули его, он упал, ударившись головой об тумбочку стоявшую недалеко.  Очнувшись, он не сразу понял, где находиться. Жутко болела голова и рука. Перебинтовав руку и выпив еще пару глотков рома, он принял таблетку и отправился в кровать. Когда он лег, то долго не могу уснуть. Завтра должно было состояться слушание по делу о поджоге, поджигателем оказался парень двадцати двух лет, сынишка владельца сети автозаправок, обыкновенный мажор с таким же мажорным именем Глеб Артов.
    Доктор не верил судьям и знал, что они его отпустят, ссылаясь на недостаток улик, ну и что, что его отпечатки были на канистре, найденной возле дома, ну и что, что на одежде были следы бензина, и что, что протекторы шин совпадали с шинами его машины.
   Глаза закрылись сами по себе. Подействовала таблетка. Снов не было. Лишь черная пустота, пустота его души была его сном на сегодня.
    Встав на две минуты раньше будильника, он прошел в ванну, вспомнив вчерашний кошмар, доктор залез в душ. Вода обтекала его тело, он стоял и просто смотрел на черно-белую плитку ванны. Не было ни мыслей, ни желания что-либо делать. Было только одно - желание убить этого подонка.  Вдруг среди этой пустоты и звучания воды он услышал голос, такой нежный и приятный… голос жены. «Гера, отомсти, отомсти за меня и Алису…», резко обернувшись от испуга, он осмотрел ванну, но в ней никого не было. Потом он услышал последний крик своей дочери «Папа....», крик который утонул в треске бревен и языках огня. Герман закрыл глаза и собрался с мыслями. Это помогло ненадолго, крики и треск вновь вернулись в его сознание, а бороться с ними он не мог.
    Дальше было все как в тумане. Не престающий слышать крики, док решил выпить перед предстоящим заседанием. Выпивая третью рюмку рома, он подумал, о том, как было бы великолепно, если бы этот парнишка Глеб, сгорел вместо его семьи, его бы отец явно купил себе нового сына, замусорил бы его под своего, одарив огромной кучей денег и заставив трахать уличных сук, этот «новый сын» идеально бы походил на того, который мог бы сгореть в пламени смерти, как семья Германа.

Отряхнув голову и выйдя на улицу, док сел в машину, и решил закурить. Сигареты лежали в бардачке, но когда он открыл его, желание пропало, «Вот так и существуем» подумал Доктор Герман и закрыл бардачок. Повернув ключ зажигания старого пассата, он завел машину и отправился в центральный городской суд для того, что бы услышать, что история с поджогом выдумка и фальсификация.  Когда он ехал мысли не давали ему покоя, их было тысячи, он не знал как себя вести на суде, как не расплакаться когда будет говорить прокурор, и как не убить эту сволочь во время заседания, а убить он хотел его, пожалуй, сильнее всего.

Глава 3
«Жесткое успокоительное»
Проснувшись рано утром, Артемом, было решено сегодня, просто не ехать на учебу. Болели нос и голова. Убедившись, что родителей нет, он включил ноутбук и начал искать музыку, которую он бы хотел услышать на данный момент. Выбор пал на старую замусоленную песню группы КтоТам с названием «Нас нет».
    «Прости, но я пробью ему отверткой щеку…» эти слова из песни пронеслись в голове Артема с молниеносной скоростью. Слова которые включили некоторые эмоции, которые Артем ненавидел в себе. Одна из таких была тоска. Он ненавидел тосковать по кому-то, ненавидел саму суть этого чувства и всячески хотел от него избавиться. Но, чувство пришло с музыкой, и после первого куплета с припевом песня была переключена на другую, которая была более релаксирующая. Прошли уже около двух часов с момента, как Артем проснулся, а голосов Яны и Максима слышно не было. Артем не знал, что нужно делать: расстроиться или обрадоваться. Все вокруг казалось приторным и неясным. За вчерашний день он привык к Максиму, и даже на секунду задумался «А может его позвать?». Мысли снова не давали покоя Артему, он поднялся из-за стола для того что бы пойти покурить, но внезапно ноги подкосились и он упал без сознания.
    Очнулся от того, что его звал тихий мягкий голос, знакомый, но Артем не мог вспомнить, где он его слышал. Голос просил подняться и попить кофе. Он вспомнил про Яну, девочку из головы. Артем не хотел злить «девочку из головы» и поэтому пошел варить кофе.
    Когда он попил кофе, им было решено принять душ. Зайдя в него и включив горячую воду, он вспомнил, что сегодня назначено слушание на знакомого Артема, его звали Глеб Артов, он поджег дом, в котором находились жена с мужем и их ребенок. Он недоумевал, КАК??? Как можно было додуматься такое сотворить. Мысли мешались в голове. Он думал про Глеба, про тех людей, которые погибли в доме, про то, чем может быть знаменателен сегодняшний день. В итоге после того как он принял утренний туалет, Артем тупо лег на кровать и как человек прошедший через лоботомию, просто безжизненно смотрел на потолок. Не было ни мыслей, ни чувств. Было хорошо.
     Сегодня Артем собирался сходить к своей лучшей подруге, которую знал уже давно. Её звали Мэри, но Артем звал её J.N. Никто из них не помнил почему «Джэй Энн», было всего лишь пару версий. Но то что, случилось, и справить уже нельзя было, J.N. вошло в привычку и у Мэри, и у Артема. Мать у неё была не самым лучшим человеком, по его мнению, но J.N. её любила и принимала такой, какая она есть. Отец умер, это было прискорбно сильно, на тот момент Артем не знал, как её поддержать и чувствовал себя умственно отсталым тюленем, который сидел и хлопал ластами со странными звуками, выскакивающими из его рта. Но все проходит и прошла боль, во всяком случае, J.N. так говорила, хотя они оба знали, что это все только на словах.
   Артем любил проводить с ней вечера, иногда они часами курили и просто молчали, просто тупо улыбаясь друг другу. Иногда смеялись до слез и до истерики. А бывало, что просто сидели и пили пиво, она лежала у него на плечах, а он наслаждался запахом её волос, что, кстати говоря, очень нравилось Артему в девушках. Было время, когда Тема был влюблен в J.N., причем довольно сильно. Потом как- то все поутихло и стало на свои места. Все шло своим чередом и казалось абсолютно мягким и спокойным, когда Мэри была рядом. Она могла его поддержать, поругать, и он считал её своим «жестким успокоительным».
     Так и в этот раз, подходя к дому Мэри, он на секунду заглянул в окно и, поднявшись по лестнице, позвонил в дверь. Единственное, что отличало этот поход ото всех остальных, так это то, что пока Артем шел, он не прекращал слушать споры Яны и Максима о том как одет и переносчик.
      J.N. открыла быстро, прошло буквально пару секунд, она стояла как всегда: майка, немного мятая и домашние штаны. Когда Артем зашел он все, так же как и всегда поцеловал её в губы, (кстати, прошу заметить, губы Мэри отличались от многих губ, которые доводилось целовать Артему, он считал, что в них есть нечто, мягкое и доброе) дружеским поцелуем и направился сразу на кухню.
     На столе его ждала кошка. Салли. J.N. назвала свою кошку в честь сильного психотропного вещества «Сальвия» или как её еще называли «Шалфей предсказатель». Хотя это было всего лишь имя, кошка действительно была необычной. Её поведение иногда давало знать о том, что она названа в честь наркотика. Салли любила ходить задом, это была её любимая походка, играть со своей миской, не есть из неё, а играть с ней. И было нечто загадочное в этой морде. Нечто неописуемое. Морда этой кошки отличалась от других, у Салли были неестественно большие уши. Еще Салли угадывала настроение окружающих и подстраивалась под него. Так и в этот раз.
     Артем присел за стол и в этот момент к нему на руки прыгнула кошка, лизнула штанину и начала мурлыкать, поудобнее устраиваясь на ноге. Она чувствовала, что с Артемом что-то не так. Это чувствовала и хозяйка Салли.
«Артем. Что с тобой? И что с твоим носом?» на лице Мэри появилось озадаченное выражение лица. Артем решил закурить и, не произнося ни слова, потянулся за сигаретой. Прошло несколько секунд, прежде чем Артем начал рассказ.
     Он рассказал весь вчерашний день. О том, как услышал первый раз Максима, Яну. Как потерял сознание в транспорте. Как унизил одногрупницу, за что ему стыдно, хотя он признавал, что она это заслужила. Артем рассказывал все в своем стиле, бурно жестикулируя, с резко меняющейся мимикой и постоянно куря. Иногда Артем переходил на повышенные тона. Рассказ обо всем этом был закончен фразой: «Они убивают меня! Голова, я не чувствую себя в ней! Повсюду ТАМ они. Яна и Максим» Имена он произнес с легкой ноткой иронии, что всегда нравилось J.N. 
     После всего этого он снова закурил, так как, предыдущих 4 сигареты он не почувствовал из-за эмоций которые в нем бурлили. Артем согнулся и взял в руки голову. И под конец с фразой «Почему именно я?» он затянулся сигаретой так сильно, что по краям его зрачков выступили черно-бордовые капилляры. Артем был весь красный, руки были синие, а полный образ психа создавали эти самые глаза. Он не чувствовал сейчас ничего. Он хотел, что бы J.N. сказала ему, что делать с этим всем. Сказала и помогла ему, так как она делала всегда. В такие моменты он чувствовал себя тем самым тюленем. Да, да, который хлопает ластами и издает непонятные звуки. Артему это дико не нравилось. Но иногда он не мог ничего сделать сам и J.N. была единственным, кто мог ему помочь.
   Мэри сделала затяжку, практически такую же сильную, как и Артем. И со словами, с утвердительной интонацией: «А теперь ты послушаешь меня.» она начала психотерапию из которой Артем понял, что Максима и Яну нужно использовать для себя, а не отвергать их, «…ведь и тебе и мне интересно, что произойдет дальше…», что ему следует успокоиться и не вести себя как последняя портовая ****ь. Что все это со временем пройдет. Мэри напомнила, о том, что она когда-то тоже слышала голоса и её цветные сны (яркие цветные сны снятся людям, которые склонны к шизофрении) тоже сводили её с ума. Так же она напомнила, что в этих снах она видела себя в другой реальности, она видела и чувствовала себя, но не могла с этим ничего сделать. Внимательно выслушав её Артем попил воды и снова сел на стул… «почему я? Что со мной? Как сделать все «хорошо»?» мысли не давали покоя.
     «Артем, а теперь давай, что бы отвлечься, выкурим немного моей заначки?» и с ехидной ухмылкой Мэри достала пакетик с кармана своих штанов. Сделав несколько затяжек, Артем заметил, что ему становиться легче и мысли просто пропадают. Видений тоже нет. Все красиво и все плывет. На лице у него появилась идиотская улыбка. Все проблемы отошли на задний план. Но тут как гром среди ясного неба он услышал голос Максима, который буквально кричал в голове: «Что ты делаешь мудак??? Ты совсем рехнулся? Для чего ты это куришь? Это всего лишь иллюзия, иллюзия того, что тебе хорошо, брось это!» Резкая боль в голове. Боль, которая пронзила до ногтей и кончиков волос. Он упал. Не чувствуя ног и рук он поднял голову с красными от боли глазами которые лезли из орбит он посмотрел на Мэри. Её испуганное лицо и растерянность еще больше напугали Артема. Она принялась его бить по щекам и облила водой. Боль. Она была везде. Он чувствовал её всем телом. Она окутывала его, как мать, которая окутывает младенца в пелену.
     «Ну что, сученок, будешь еще траву курить?» прозвучал грозный голос в голове. «Нееет!» сквозь боль и слезы из покрасневших глаз выдавил Артем. На его лице выступали сосуды и вены. Была боль, но она ослабевала. «Хорошо. На этот раз я тебе поверю». Все прекратилось. Артем встал. Без слов с неким туманом в голове он оделся и, не говоря ни слова, вышел из квартиры Мэри.
    Мысли. Он шел и курил, а в голове их было тысячи. Плюс он слышал не только себя, но и Максима с Яной, неразборчиво они о чем-то спорили. Артем понимал, что еще несколько минут назад Максим манипулировал им и его телом. На какое то время Артема поглотил страх. Основные мысли были о всякой ерунде. Среди них можно было выделить несколько постоянных, но которые не имели никакого отношения к произошедшей ситуации. Он не знал что делать. Он запутался в себе и запутался в людях. Это была некая паутина двуличности внутри. Нет, совсем не та маска лицемерия, которую носили практически все. Это было двоемыслие. Осознание одной вещи, но одновременное её отрицание. Странное чувство было тогда на душе у Артема. И, наверное, ни что бы в мире не смогло его перебить. Оно было как запах перегара после хорошего праздника, вроде и есть, а вроде и нет. Маскировать что-то в себе и прятать чувства в потаенных углах, уже было бессмысленно, о них знали теперь еще двое…Максим и Яна. Все было не таким как раньше, после осознания того, что твоим телом управляешь не только ты, весь мир переворачивается с ног на голову. Все меняется. И хочется оторвать себе голову и выкинуть её вместе с душой на чужой огород! НО ЭТОГО НЕЛЬЗЯ БЛЯТЬ СДЕЛАТЬ! «Все, что есть в тебе, остается в тебе!». Вот основная мысль. С этим можно либо бороться, либо отступится от себя самого. Но тогда неизвестно, что ты потеряешь…чувства или себя.
    Раздался телефонный звонок. Это была Мэри. Артем не хотел подымать, поэтому щелкнув на беззвучный он отправился домой. После звонка пришло смс: «Я не знаю, что это было, но ты должен мне все рассказать и мы вместе, что не будь, придумаем. Жду звонка. J.N...» 
    Ночь. Звезды освещали его путь, и он шел куда- то вперед. Если бы сейчас его начали избивать - он бы не защищался, или где-то неподалеку взорвалась бомба - он бы просто не обратил на это внимание. Ему было бы все равно. Все равно уже, что будет с ним, все равно, что будет дальше. Ощущение некого похуизма придавало и сил и угнетало одновременно. Все было серым. Звезды. Фонари. Машины. Люди. Особенно он сам. Сам Артем считал себя простым серым человеком, который ничем не выделяется из остальной массы. Хотя он и хотел быть не таким как все, до него дошло, что борьба с системой уже тоже системна. И ничего нельзя изменить.
Глава 4
«Преступление и наказание»
    Док ехал на суд. Пользуясь GPS навигатором, он нашел здание, в котором должно было, проводится слушание по его делу. Не было никакого желания идти туда и смотреть на эти лица, которые просто пестрили лже-сочувствием. Он психиатр и отличный психолог. Он видел их насквозь. Он все знал. Выйдя из машины - закурил. Очередная порция дыма оставила смоляной след в легких и была выведена через нос, после чего забрана ветром в небытие. Так же случалось со всеми нами: приходим в чью-то жизнь, оставляем след, как правило, не самый лучший, и уходим, как правило, в небытие.
    Не было ни дня, когда Док не проклинал себя, за то, что случилось с его семьей. Он винил в этом только себя. Ни тот парень, который поджег дом, ни то что его ударили по голове, не меняло его вины в нем самом. Он винил только себя. Именно он не сразу подошел к двери, именно он, не смог спасти свою семью. Все сгорели, он горел до сих пор. Вина сжигала его изнутри.
   Поднявшись по лестнице, ведущей в зал суда, он подумал: для чего он туда идет? Что он хочет услышать от судьи? То, что этот парень виновен? То, что он, убил его жену и дочь? Для чего? Он и так это знает. Они все это знают. Так же он и все вокруг знали, что папаша подкупил судью и парень выйдет сухим из воды. Нет. Он шел туда для себя. Он шел туда, что бы заглянуть ему в глаза. Он хотел узнать: для чего? Для чего он это сделал? Почему именно с ним? Почему именно его, он решил лишить смысла существования.
    Никто не могу поверить, когда Док зашел в зал, что он тут. Все наивно полагали, что Герман, останется дома, пить ром, и горевать об утрате. Но нет. Он тут. Он смотрит ему в глаза. Боль, крики, лица людей, в глазах этого парня все сливается воедино. В одно страшное месиво, из огня, лиц, ухмылки парня, и боли Германа, которая так и жгла его изнутри.
   Он сел. Осмотрев весь зал, и поприветствовав прокурора, который ему все обещал посадить это парня за решетку, он закурил. В зале было запрещено курение, но ему никто не сказал и слова. Так все знали, что Герман неуравновешен и все что держит грань внутри него между нормальностью и безумием, это маленькая смертельная палочка, которая горит с одного конца, укорачивая его жизнь. Дым проделывал тот же путь, что и несколько минут назад на улице. Боль не утихала. Герману хотелось выпить.
    Началось заседание. После долгих распрей прокурора и адвоката судья удалился для принятия решения. «Казнить нельзя помиловать» Герман все думал, где станет запятая? Хотя его подсознание знало о том, где именно она появится. Но он до последнего это отрицал. Все! Все улики были против этого подонка! Вышел судья. Сердце забилось неестественно быстро. В горле пересохло. Красные глаза… он не мог заплакать, так как слез уже не было.
- …Артова Глеба Александровича  суд приговорил: к пяти годам лишения свободы, условно. И освободить из-под стражи немедленно, в зале суда!
      Приговор был озвучен. Но он был озвучен скорее как приговор Доку, нежели Глебу. Парень вышел «сухим». С довольной ухмылкой Глеб потирал руки, которые замлели от наручников. Зал в был в шоке. Что произошло? Почему приговор такой мягкий? А как же справедливый суд? А как же все то, что показывают в новостях? За эти делом следило много прессы, неужели судья не побоялся и рискнул своей репутацией и вынес такой приговор? Жизнь окончательно потеряла смысл. Была одна мысль, мысль о самоубийстве. Выйдя из зала, ему все сочувствовали, кто-то бил рукой по плечу, кто то сочувственно кивал головой, кто то просто проходил мимо. Доку было все равно. Он видел только кафель, который лежал под его ногами. Это было единственным, во что он мог сейчас поверить. Походя к машине, да, он снова закурил. Была выкурена пачка сигарет за это время. Садясь в машину, у него была одна мысль… «Убить! Убить Глеба Артова! Сделать это так же, как он сделал с ним и его семьей - СЖЕЧЬ!»
       Двигатель завелся. Машина скрылась за горизонтом. А в воздухе все еще весели мысли Дока… «Убить! Убить Глеба Артова!» Они имели неприятно гнилостный запах, если вы конечно можете учуять мысли человека?
Глава 5
«Разрушенное основание»

На этом пока окончил, важно знать ваше мнение, пожелания, критику, похвалу.