Глава пятая

Утро – очень раннее мартовское утро – оно ещё с ночными сумерками; оно холодно; оно зябко, – в общем, не уютное утро. Но необходимо просыпаться, – ведь дела подавляющего большинства наших сограждан не терпят отлагательств – кого-то ждёт задымленный завод; кого-то ждёт затхлая фабрика; кого-то холодный рынок, а кого-то тёплый и уютный офис. Одним словом начинается новый рабочий день недели, великой и некогда могучей страны.
А как обычно люди встречают утро очередного трудового дня?
Есть несколько вариантов. Вот некоторые из них…
Одни как ошалевшие, – заслышав душераздирающий, истошный рёв будильника, – выпрыгивают из-под одеяла и сломя голову бегут в соответствующие места жилища приводить себя в порядок. Другие же, – опять-таки услыхав вопли безжалостного хронофора, – щемотно открыв глаза, кисло осознают, что утро уже наступило, – а потом ещё несколько минут лежат в кровати, нежась под одеялом, в понимании нагрянувшей необходимо покидать нагретое за ночь ложе, – и только затем, не спеша выползают из этого самого ложа, и, – ёжась от пробегающего по их телам утреннего холодка, – так же как и первые, несутся в известные места своего крова выполнить утренний моцион.
Утренний же подъём Дмитрия Страхова был немножко иным, – наверное, это было нечто среднее между первым и вторым вариантом встречи рассвета.
Кабинетный трудник заводил имеющиеся будильники на двух мобильных телефонах с разницей в пятнадцать минут. Первый будильник мобилки громким звонком оповещал парня о том, что утро уже наступило, и давал ему возможность постепенно и не торопясь собраться душою и телом, – то есть смириться с приходом нового дня и необходимостью покидать теплёшенькую постель. А вот второй будильник музыкальным ором говорил хозяину, что осознавать наступивший рассвет и нежиться в постели следует в срочном порядке заканчивать, и настоятельно требовал нестись в ванную, чтобы исполнить все утренние процедуры и окончательно проснуться от сладких объятий ночного Морфея.
Итак, в очередное утро, услыхав сквозь сон звук второго будильника, Дима, словно удав – нехотя и вяло – с кислым сонным лицом вылез из-под одеяла и медленным темпом направился в ванную комнату. Спустя же пятнадцать-двадцать минут после её посещения, адвокат с бодрым, но слегка заспанным видом и с мокрой от утреннего душа головой, ладно стоял у кухонного окна, куря сигарету в ожидании закипания воды в чайнике и разогревания бутербродов в микроволновке. Когда же всё те события, которых поджидал опоясанный полотенцем молодой человек, свершились – он залил растворимый кофе кипятком, и после первого его глотка принялся поглощать лёгкую утреннюю снедь.
- Так… ладно… чё делать будем? – наслаждаясь утренней свежестью, раздумывал адвокат. – Куда сейчас? – и тут же ответил: – В офис конечно же – там сегодня ко мне Юрка Ковалёв придёт; будет о результате дела расспрашивать, и плакаться про то какая его супруга Наташа стерва, и как надо у неё побольше имущества выхватить. Ну да Бог с ним с Юркой – выхватим, выхватим мы ему имущества, – дожевав бутерброд и сделав ещё один глоток кофе, Дима вставил между губ очередную сигарету. – Главное дело сегодня не в Ковалёве, и не в его идиотке – бывшей супруге. Главное сегодня – это Аристарх Сергеевич. В общем надо в офис спешить… – с этой мыслью Дима направился в зальную комнату, выбрать из личного гардероба приличного одеяния на грядущий рабочий день.
- Так-с…? – хозяин открыл плательный шкаф. – Сегодня нужно одеться строго, но красиво. Всё-таки впечатление на этого Аристарха произвести необходимо… – и как бы продолжая мысль, взгляд парня упал на недавно им приобретённый строгий чёрный костюм, бывший далёко не из дешёвых, – а кроме того, костюм так нравился Диме, что тот отнёс его к портному и окончательно подогнал пиджак с брюками под спортивную фигуру свою. К избранному платью Диме также приглянулась чёрная рубашка, и блестяще-чёрный галстук с белым рисунком на нём.
Достав все симпатичные сегодняшнему настроению вещи, Дмитрий Аркадьевич принялся спешно одеваться. И уже буквально через десять минут, – уложив расческою тёмные волосы, а после обувшись в чёрного цвета лакированные ботинки на каблуках с заостренными носами, и облачившись в излюбленный выходной кожаный плащ; взяв в руки обязательный атрибут всякой интеллигентской профессии – папку для деловых бумаг, – Дима покидал пределы крова.
- Да-а-а… – мелькнуло у него в голове, глядя на собственное отражение в зеркале, – типичный гот, – сыронизировал адвокат над своим нынешним имиджем.
Улица встретила Дмитрия Аркадьевича холодным и по-утреннему свежим ветерком, который придавал бодрость и тонуса всякому труженику нехотя спешившему на рабочее место. Хмурости же и пасмурности утренних просторов города Дима не замечал – мысленно он уже находился в рабочем кабинете, – да  кроме того, автомобильный шум, транспортные сигналы, почти бегущие прохожие – в общем, вся утренняя уличная суета всегда делает своё дело, – наверное, положительное, – настраивают сознание человека на рабочий и бодрый лад. Во всяком случае, на молодого адвоката атмосфера утренней оживлённой улицы действовала именно так:   
- К метро, – утвердительно заключил он, вдохнув холодного уличного воздуха.
 Дорога к месту работы промчалась быстро. Примерно в восемь часов утра молодой слуга закона с успехом добрался к офис-центру и, открыв дверь личного рабочего кабинета, переступил его порог.
Трудовые апартаменты адвоката Дмитрия Аркадьевича Страхова – это была комната средних размеров, с не очень хорошим ремонтом. К так называемому «евро-интерьеру» его приближала лишь белая пластиковая рама огромного и единственного кабинетного окна. На полу лежал тёмный, стилизованный под паркет, уже слега истоптанный многочисленными посетителями линолеум; стены же были оклеены светлыми, но поблекшими обоями. Немного поодаль от центра этой комнаты, ближе к окну стоял письменный стол, на котором умещались ноутбук, принтер и сканер, а также настольный светильник. Кроме того, в кабинете расположились книжный и плательный шкаф. Стоит отметить – полки книжного шкафа были показательно заставлены множеством книг юридического содержания. Дополняли сию мебельную обстановку и несколько почти новеньких стульев. Но самое главное: у Димы был сейф, который находился в левом углу кабинета – у окна, – и хотя сам адвоката к названному кабинетному атрибуту серьёзно не относился, поскольку ключ от замка сейфа постоянно присутствовал в его замочной скважине, – но тем не менее, этот элегантный железный ящик придавал адвокатскому месту работы весомый эффект солидности. Таким вот и было рабочее место начинающего и наверное перспективного адвоката Дмитрия Аркадьевича Страхова. Кстати, соответствующая золотистая табличка, с указанием фамилии и рода деятельности – на входной двери тоже имелась.
Итак, Дмитрий Аркадьевич появился в родном кабинете.
Но, – не успев опомниться от дороги, проделанной из дому до офисного центра; не успев освоиться и на самом рабочем месте; не успев ещё даже снять с себя верхней одежды, – Диму почти ошеломила своим резким открыванием двери и таким же резким входом в комнату, энергичная уборщица из штатного персонала хозяйственной администрации офис-центра. Техничкой этой являлась женщина шестидесяти лет, которая быстрым тембром престарелого, полу пискливого голоса, даже не поздоровавшись, спросила:
  - Так Дмитрий Аркадич, убираться у вас сегодня – или пока чисто? – на её лице была нарисована льстивая подхалимская улыбка, сопровождаемая хитреньким взглядом. – Рада вас видеть Дмитрий Аркадьевич; доброе утро вам, – продолжила она приветствием, немного погодя после заданного вопроса.
Однако, с налёту адресованный владельцу кабинета вопрос, как и само резкое, явно бестактное появление уборщицы повлияли на Диму весьма раздражительно. Он с грозным видом уставился на вошедшую женщину, и повышенным тоном, – игнорируя запоздалые её приветствия, – ответил:
- Уважаема Кира Николаевна, я плачу за эту комнату ещё и с условием, что её будут убирать и мыть её полы – и не раз в неделю, а то и месяц, а каждое утро каждого рабочего дня. А поэтому Кира Николаевна, пока я кофе пить буду, вы уж постарайтесь полы протереть и пыль со стола хотя бы стереть.
- Ой, какой же вы привередливый Дмитрий Аркадьевич! Вы в своём кабинете вчера почти не появлялись – насорить не успели. Всё у вас тут чистенько. Это вы, наверное, нарочно над женщиной издеваетесь, – с прежней ехидной улыбкой обвинительно возражала прибериха.
- Мойте пол Кира Николаевна – это обязанность ваша; мойте… – не терпел Дима возражений. – И никто над вашей старостью не издевается Кира Николаевна. Не нравиться? Тогда уйдите на заслуженный отдых; внуков идите нянчить.
Пожилая же уборщица, – выслушав хамоватые замечания молодого человека и окатив его пристальным, почти презрительным взглядом лукавых карих глаз, – показательно прошагала к центру кабинета, где расположив ведро и окунув в него швабру, принялась как-то уж возмущённо драить истоптанный линолеум. Она ничего не ответила хозяину кабинета на его язвительные реплики, а лишь с укоризной покивала головою. Видимо слова острого на язык молодца вызвали у Киры Николаевны известное недовольство; а быть может, даже ударили по больному, услыхав из моложавых уст слова «старость» и «заслуженный отдых» в приписке к её персоне. В общем, утренняя уборка закипела.
А Страхов тем временем неспешно сняв с себя верхнюю одежду, подошёл к письменному столу и по привычке включил, стоявший на подоконнике электрический чайник, – после чего, присев в рабочее кресло принялся что-то искать в одном из выдвижных ящиков стола, закурив перед тем сигарету. Но уборщица видно не собиралась капитулировать, да и молчаливое мытьё полов тоже, наверное, было не в её нраве…
Услыхав обонянием запах табачного дыма, Кира Николаевна вновь недовольным голосом обратилась к субъекту его источающему:
- Зачем же в кабинете курить? Запах сигарет стоит тут, а люди к вам приходят и нюхают эту вонь. И не поймёт человек куда пришёл – то ли в кабинет адвоката, то ли в конюшню...?
- Слушайте Кира Николаевна, вы там, чем занимаетесь? – следовал равнодушный, но едкий ответ курильщика. – Пол моете? Вот и мойте, а меня не трогайте. Сына своего поучите или внуков, а меня не нужно. Конечно, я просто уверен, – с издёвкой рассуждал Дима, – ваш сын в своём кабинете, наверное, не курит. Вы Кира Николаевна наверняка вырастили достойного человека и гражданина нашего государства…
- Да! Не курит! Не курит мой сын в кабинете! – громко заявила уборщица, а затем тихо, почти себе под нос, добавила: – Он вообще не курит, – с этими словами женщина слегка вздохнула. Диме даже показалось, что как-то уж больно она вздохнула:
- Да старушка, – подумалось ему, – ведать с сыном у тебя не всё в порядке, раз ты так вздыхаешь, – в сердце адвоката вдруг скользнула тонкая нотка жалости к престарелой женщине, которая в эти минуты бойко орудовала своею шваброю, отчасти презрительно выполняя адвокатские указания насчёт чистоты кабинета.
Наконец утренняя уборка апартаментов была закончена и строптивая уборщица с недовольным видом стала покидать общество Димы, но уже на выходе парень окликнул её, и с улыбкой протянул небольшую плитку шоколада, которая была припасена для питья, – выражаясь старым языком, – кофея.
- Ой! – пискнула техничка. – Да ладно вам Дмитрий Аркадьевич, – наиграла она смущение от подарка. – К чему такие жертвы? – легко съязвила женщина. Но быстрым, при этом даже застенчивым движением, забрав из рук Димы презент, и с ещё более ехидной, чем при встрече улыбкой, поблагодарила его: – Большое спасибо дорогой наш Дмитрий Аркадьевич… вы всегда так любезны ко мне… 
- Вот интересно… – уже в след уходящей уборщице подумалось дарителю, – она специально ехидничает? Или это естественная манера её общения с людьми?