Глава шестая

Расставшись с уборщицей, Дима вернулся к рабочему столу, мельком взглянув на часы:
- Ага, уже двадцать минут девятого. Так, ну если Аристарх этот Сергеевич не соврал, то позвонит он через сорок минут, а может быть и раньше – значит ждать остаётся не много, – радостно и одновременно заинтригованно подытожил Дмитрий Аркадьевич. В голове адвоката при мыслях о пресловутом Аристархе Сергеевиче, мгновенно воспроизводились слова последнего, сказанные при вечернем телефонном разговоре, которыми Чевский упомянул о тех деньгах, что причитаются Диме в качестве вознаграждения за возможно оказанную юридическую помощь. – Аристарх, Аристарх, Аристарх… – оригинально тебя родители назвали… имя не распространённое… Просто так, таким именем детей не называют, – рассуждал правовед. – Да, загадочный ты человек Аристарх Сергеевич – заинтриговал ты меня своей персоной; а в особенности гонораром обещанным … – однако размышления об энигматичной личности вечернего собеседника вдруг внезапно прервались распахнувшейся дверью адвокатского кабинета, в оголившемся дверном проёме которого появилась незнакомая человеческая фигура, утвердительно переступившая кабинетный порог.
- Люблю утренних клиентов, – только и порхнула адвокатская мысль.
Вошедшим был мужчина лет пятидесяти; среднего роста и при этом достаточно полным; наверное, даже толстым. Губы мужчины были мясисты, а нос имел форму, – как принято говорить, – картошки. И что, прежде всего, бросалось в глаза, так это необыкновенно розовые щёки незнакомца, от вида которых могло даже сложиться впечатление, что мужчина этот либо простоял достаточное время на крутом морозе, либо пробежал пятикилометровый кросс.
На голове же гостя была надета изрядно поношенная меховая шапка-ушанка, а верхняя одежда незнакомца походила на военный бушлат чёрного цвета с широким воротником из искусственного меха. На ногах же вошедшего красовались, – что так же весьма удивительно, – армейские зашнурованные ботинки с высоким голенищем, в которые на скинхедский манер, были заправлены его брюки.
Но главное, что выделяло сего мужа – так это длинная, почти закрывавшая его грудь, совершенно неухоженная и растопыренная во все стороны борода; которую справедливо можно было назвать львиной – из-за её густоты.
Дима, увидев представшего пред ним посетителя, весьма оживился, и мысленно с внутренним смехом, – отразившимся широкой улыбкою на губах адвоката, – оценивая возникший перед его глазами столь оригинальный типаж, спросил сам у себя:
- А это ещё что за чудо?
Мужчина же фактически от самого входа громким басом крикнул в адрес хозяина кабинета:
- Добрый день господин адвокат! Можно ли к вам войти?!
- Можно! Конечно же, можно! Прошу, проходите! – приветливо отвечал Страхов, словно копируя басистые возгласы бородатого гостя.
Однако гость к юмору, наверное, не привык. И приняв ещё более серьёзное выражение лица, сурово произнёс в ответ – на адвокатское прошение:
- Вот это хорошо… очень хорошо… – после чего немедленно прошагав к столу адвоката, утвердительно громко, и отчасти повелительно добавил: Ну, я присяду, и мы будем говорить…
- Конечно, конечно. Пожалуйста – присаживайтесь, располагайтесь. А о чём же говорить будем? У вас что-то стряслось?
- Ой… да есть тут… проблема у меня. Очень серьёзная она… проблема эта… – как-то уж медленно и прерывисто басил посетитель, поудобнее усаживаясь на стуле. – И ты господин адвокат должен помочь мне её решить. А я отблагодарю – хорошо отблагодарю, – полнейшая страдальческая серьёзность читалась на лице бородача, а последние слова и вовсе, наверное, в знак особой важности, сопровождались утвердительным киванием головы, которая так и оставалась в посунувшейся набекрень шапке-ушанке.
- Кстати, я – Дмитрий Аркадьевич Страхов. Как вы сами только, что заметили – я адвокат, – глядя на мужчину с бородой, сдерживая смех, представился Дима. – А вы кто?
- Ну а я… – посетитель слегка кашлянул в кулак, а затем важно продолжил: – Я православный священнослужитель – Божией милостью протоиерей отец Павел. Вот так-то господин адвокат! – гордо и деловито подытожил он.
- Ага, вот как? Отец Павел? Значит вот так просто вас и называть можно? Просто отцом Павлом? – уточнял господин адвокат. – Без отчества к вам обращаться?
- Да. Совершенно верно, – слегка «окая», басил священник. – Или просто батюшкой можно меня нарекать – как тебе господин адвокат удобнее, так и величай.
- Ну, хорошо батюшка. И какие же у вас проблемы отец Павел? В чём необходима вам юридическая помощь? Что стряслось? А?
- Ой, раб Божий, проблем у меня много… ой как много, – говоря это, священник раскрыл глаза до невероятных размеров и начал раскачивать головой в разные стороны, всё также делая лёгкие ударения на последние буквы «о» в словах, и всё также громко бася: – Представить ты себе не можешь, господин адвокат, как мне лукавый покою не даёт! – продолжал он. – Ни мне; ни храму моему; ни верующим моим; ни пастве моей молиться Богу не даёт! Вот оно – явно последние времена настали. Боюсь, скоро Антихрист явится; боюсь скоро… – страдальчески вздохнул священнослужитель.
- А почему скоро он явиться, а? – заинтересовали Диму слова святого отца сказанные о пресловуто страшном Антихристе.
- Хммм…. Сказано это во Святом Писании… – начал величаво разъяснять батюшка, – сказано что…
- Нет, нет… вот этого не нужно, – запротестовал юрист, понимая, что пояснения могут затянуться, – не стоит продолжать. Я об Антихристе так спросил – нечаянно. Не отвечайте на этот вопрос. Давайте лучше отец Павел по конкретнее суть ваших проблем изложите…, и будем решать, как вам помочь…
- Нет! Ты уж меня милый человек послушай! Уж коль спросил, то будь любезен выслушать, что я тебе поведаю… – настаивал священник, – ведь спасительно это для твоей души будет. Послушай меня и узнай, что в мире творится – потому как правды от мирских людей ты не узнаешь…
- Да не нужно мне о том, что в мире, – вновь перебил его адвокат, – я это и по телевизору посмотрю и узнаю. Вы мне лучше поконкретнее отец Павел о ваших проблемах расскажите.
- Да что ж ты по телевизору посмотришь-то? А, милый человек? Кругом стяжательство, нажива, разврат, а любовь в сердцах человеческих иссякает! А страх Божий так и подавно ушёл! – восклицал протоиерей. – Всё они в свои руки взяли, всё захватили; и хотят весь мир себе подчинить, – в знак исключительной значимости этих слов, отец Павел ударил кулаком по столу. – А потом Антихриста на престол возвести хотят! – вдруг святой отец на секунду замолк, но затем вновь величественно добавил: Всё это – они проклятые сделать хотят – богоненавистники! Богоборцы проклятые!
- Слушайте отец Павел, я вам честно скажу: я против этих, – как вы говорите «проклятых», – иск подавать в ваших интересах точно не буду. Потому что в суд на них – на богоборцев и богоненавистников, – и это я вам говорю как профессиональный юрист, – вы подать точно не сможете; и другие тоже не смогут, – без подковырок, но с юмором отвечал правовед. – Так что, пожалуй, я вам помочь не смогу – если конечно вы исключительно с такой проблемой пришли…
- Ну и ладно… не сможешь, так не сможешь… – более тихим голосом согласился священник, сдавшись пред адвокатом. – Но я к тебе раб Божий не затем пришёл. Проблема у меня в храме моём; и совершенно другая она. Скажу: завелась у меня проблема давненько. Зовут её Фотинией – супостату эту проклятую. Ну Светкой значит по мирскому, – деловито уточнил протоиерей. – У самого Господа Бога воровала! У самого Господа Бога! – повторился он, повышая голос. – Вот можешь ты себе такое представить?! А?! Димитрий Аркадьевич?! Можешь ли ты представить, чтобы окаянная у самого Господа Бога воровала? – обиженным взглядом и с кислой гримасой поглядел на правозащитника сидящий пред ним церковник.
- Нет – не могу я этого представить батюшка, – ответил Страхов, – это ведь подлость страшная, – нарочито сочувствовал ему Дмитрий Аркадьевич. – Но давайте-ка, пожалуйста, поконкретнее. Из своего времени я смогу уделить вам ещё минут пятнадцать максимум; и не более. Уж простите, но вы у меня не один – так что давайте конкретнее…
- Есть у меня в храме титарка… – по-видимому, к конкретике перешёл протоиерей.
- А это что ещё такое? Тоже прихожанка? – удивлённо уточнил адвокат, услышав из уст отца Павла незнакомое для себя слово.
- Да нет Димитрий Аркадич. Я смотрю ты человек совсем от Церкви далёкий. Титарка – это не имярек. Это что-то вроде магазина – мы там свечками, просфорками, ну и иконками да крестиками приторговываем, – делово растолковал батюшка. – Взял я год назад из наших прихожан туда Светку – трудницей её взял. Взял, чтобы во блага храма торговлю осуществляла по-честному, и не воровала. Потому, как первая трудница воровала. А вот Светка её в этом уличила. Так я ту трудницу с занимаемой должности снял, и вообще из храма изгнал, а Светку поставил. Ну в общем торговала Светка целый год…
- А сколько Светке этой лет? – Диму всё более веселила манера отца Павла повествовать.
- Лет ей уже немало – лет, наверное, за шестьдесят. Она при Советской власти торговым работником была – заведовала магазином. Вот я её и взял как опытного в этом деле человека, ну и как честного – но это я всего лишь думал так, что честная она, – подметил проситель. – В общем, торговала Светка год. Я ёе не проверял, а вот потом проверил – сделал так сказать ревизию, – голос отца Павла начинал становиться суровее. – И калькуляцию сделал. И вот… и вот… – с возмущением забасил священник. – Разорила! Ограбила! Обворовала меня Светка! Убытку от неё на целых двадцать тысяч рублей! В общем так, давай милый на неё в суд подавать – взыскивать будем и материальный убыток мой, да и моральный вред взыскивать будем. А-то, знаешь ли: я значит вот – в керзачах хожу, – при этих словах слуга Божий указал рукой на свою обувь, – а она меня, без малого, на сорок тысяч накрыла – и не меня самого, а самого Христа Бога нашего накрыла. Понимаешь ты или нет?
- Ну хорошо. Допустим, накрыла. А материалы есть, которые это подтверждают? В суде, отец Павел, потребуют представить доказательства, – рука Димы потянулась к пачке сигарет.
- Да, а как же – есть доказательства, всё у меня есть, – но вдруг батюшка с укоризной взглянул на адвоката: – Ты дорогой при священнике курить-то постеснялся бы, а то знаешь ли табакурство это грех, да и для здоровья телесного очень вредное дело.
- Извините батюшка, – смутился адвокат, возвращая вынутую сигарету обратно в пачку.
- Так вот тебе дорогой и доказательства… У меня ж жена бухгалтер, вот она бумаги и составила – на вот почитай, – священник протянул Диме школьную тоненькую тетрадку розового цвета с загнутыми краями страниц. – Матушка моя всё до копеечки высчитала, всё установила – как эта шельма деньги Божьи прикарманила.
Дмитрий Аркадьевич пренебрежительно взял поданную тетрадь, быстро пролистал её, окидывая беглым взглядом каждый лист, а затем, положив сей аудиторский шедевр на стол, ответил:
- Хорошо. Постараемся написать иск. Я конечно ещё изучу вашу тетрадку – что там в ней есть да прикину, что к чему? Но сразу говорю: сначала платите за написание иска. Если же хотите, чтобы я участвовал в деле и представлял ваши интересы в суде, то заключим договор. Кстати, если я участвую в гражданском процессе – то есть представляю ваши интересы в суде; присутствую в судебном заседании; работаю в нём, и соответственно, доказываю обоснованность и законность ваших требований, – что довольно не просто, – делово заметил адвокат, – то вы также должны оплатить мне и за участие в каждом судебном заседании. Ну и кроме того, по результатам рассмотрения вашего гражданского дела, вы выплачиваете мне, – Дима на секунду задумался, – десять процентов от суммы – взысканной в вашу пользу с ответчицы.
- Подожди, подожди, – грозно посмотрел отец Павел на адвоката. – Ты палку то не гни господин хороший. Я ведь к тебе с Господом пришёл, и, можно сказать от имени его. Благое дело во имя Христа сделать прошу. Я ведь за тебя молиться буду; вся паства молиться будет; бесплатно тебя на службах поминать буду. А ты? Чего палку-то гнешь? Не уж то Христа не боишься? Последнее у человека за ради наживы забрать готов! Нет, – возмущённо продолжал отец Павел, – так не пойдет! Дорого это! Дорого! Что ж ты с Бога деньги-то дерёшь? Не стыдно ли тебе? Одумайся… 
- Я вам назвал условия оплаты моих услуг, и торговаться с вами мне не интересно – потому либо соглашайтесь, либо ищите другого адвоката, который наверняка поставит ещё более жесткие требования по поводу размера гонорара за выполнение работы в вашей гражданской тяжбе, – равнодушно отвечал Дмитрий Аркадьевич. – Давайте определяйтесь побыстрее – у меня нет уже времени. Либо да, либо нет… – поглядывал он на часы монитора.
- У тебя не времени нет, у тебя страху пред Господом Богом нет! И даже любви и сострадания к человеку у тебя нет! Такие цены гнёшь! Нет, – отвержено махнул рукой в сторону адвоката протоирей, – пойду я от тебя. Значит сами, – без вас крохоборов ненасытных, – правду искать будем! – гневно произносил гость, резко поднявшись со стула и быстрыми шагом направившись к выходу из кабинета. И уже открыв дверь, отец Павел вновь обернулся назад, и презренно глядя на адвоката, выпалил в его адрес: Креста на тебе нет, окаянный! Страху Божьего ты не знаешь! Ничего господин хороший… страшен гнев Господень на непокорных! Ох и страшен! – священник было уже начал окончательно покидать кабинет, но вновь, словно подытоживая своё мнение, добавил: – Запомни Димитрий Аркадич: Бог поруган, не бывает!
- Может быть… очень даже может, что действительно не бывает Бог поруган, – с ехидной улыбкой ответил Дима. – Всё может быть. Понимаете – абсолютно всё может быть. – издевательски говорил адвокат в след уходящего – так и не сбывшегося клиента.
- Эх ты…! Богохульный ты оказывается человек! – уже переступая порог, напоследок произнёс отец Павел, с шумом захлопнув за собою входную дверь рабочих апартаментов рвача-юриста. А Страхов же всё продолжал высказывать вслух взаимное недовольство:
- Ты смотри нашёлся проповедник – борец за правое дело. Обидели тебя? Судиться вздумал? Кричишь тут мне об окаянстве моём? Любви и сострадания во мне нет? А где ж твоё всепрощение, а, святоша? Чё ж Светку свою не простишь? Чё ж ты деньги эти из неё выбить решил? На себя вначале посмотри пастырь хренов, а потом других будешь уличать в грехах, – адвокат с возмущением закурил сигарету: - Блин, – опомнился он, – а который час? Ага, без пяти девять. Ну, давай же… звони, звони ко мне Аристарх Сергеевич. Вот же этот поп… забил мне мозги Светкой своей… совсем я про Аристарха этого пресловутого забыл. Ну, поп… ну поп, – Дима возбуждённо курил, не отрывая глаз от своего мобильного телефона и одновременно поглядывая на часы монитора ноутбука. – Так, уже без трех минут, – говорил он в себе, – ну звони же Аристарх… звони же… я жду звонка твоего, – словно торопил он Чевского. Но вновь дверь кабинета открылась и в него без всякого предупреждения вошла Кира Николаевна. С каким-то укором она взглянула на сидящего за столом молодого человека и своим обычным тоном, с ехидцей, обратилась к нему:
- За шоколадку конечно спасибо, но с людьми вас мама вести уважительно точно не научила. Вон как мужчина с бородой от вас вылетел. Вы ведёте себя как плебей, – и пытаясь вызвать у Дмитрия Аркадьевича стыд за его поведения с бородатым мужчиной добавила: – а ещё адвокатом называетесь! Не стыдно?
На сей раз, увидев уборщицу и выслушав её монолог, адвокат пришёл почти в ярость:
- Вы? Вы сколько меня доставать будете? Отстанете вы, наконец, от меня или нет? Ещё раз вы зайдёте в мой кабинет без стука, я буду… – но разъярённой речи адвоката в адрес Киры Николаевны не суждено было быть сказанной до конца – а все от раздавшегося звонка мобильного телефона. Сразу заметив высветившейся номер, с которого вчерашним вечером звонил Аристарх Сергеевич Чевский, у Димы будто камень с плеч упал. Даже не обращая внимания на продолжавшиеся реплики, которые гневно адресовала ему стоявшая в кабинете уборщица, Страхов немедля схватил трубку мобильника и с невиданным облегчением на душе, ответил привычным:
- Слушаю…!
- Доброе утро дорогой мой Дмитрий Аркадьевич. Вас беспокоит Аристарх Сергеевич – тот самый вчерашний возмутитель вашего вечернего отдыха. Узнали? Рад слышать вас дорогой мой адвокат, – приветствовал в трубку телефона долгожданный господин, присущем для себя мягким, но в тоже время очень бодрым голосом.
- Доброе, доброе Аристарх Сергеевич утро! Вы очень пунктуальный человек… на моих часах ровно девять…
- Бесстыжий! – удаляясь, выпалила уборщица; понимая, что внимание хозяина кабинета отстранилось от её персоны.
- Благодарю вас дорогой Дмитрий Аркадьевич за оценку моих качеств, – отвечал Чевский. – В мои годы по-другому нельзя – только и остаётся, что быть пунктуальным. Да и вообще, мы ведь с вами солидные люди…
- И какие же интересно твои годы, а? – вновь подумалось Диме.
- Дмитрий Аркадьевич, так как на счёт нашей встрече?
- С огромным удовольствием Аристарх Сергеевич. Когда и где мы встретимся?
- Ценю вашу решительность Дмитрий Аркадьевич. Как у вас со временем? Вы свободны?
- Да. Сегодня я полностью свободен. Говорите где и когда? Не смею вам отказывать.
- Вот и чудесно молодой человек. Сколько вам необходимо времени, чтобы добраться до развлекательного центра «Арагви»?
- Если на метро, то наверно час, плюс пешком от метро – всего примерно час двадцать, ну или максимум полтора часа.
- К чёрту ваше метро, – категорически возразил Аристарх Сергеевич. – Немедленно хватайте такси и мчитесь в «Арагви». О деньгах не переживайте – я расплачусь. И никаких мне возражений. Я жду вас Дмитрий Аркадьевич.
- Да, да… конечно… выезжаю, Аристарх Сергеевич… – но тут Дима понял, что Чевский уже отключил телефонную трубку, не дожидаясь ответа собеседника. – Что за манера не дослушивать? Или он думает, что я уже обязан беспрекословно подчиняться ему? – очевидно самолюбие адвоката было изрядно задето.