Гл. 11. Самый страшный поступок в её жизни

Гл.11. Самый страшный поступок в её жизни…

А ещё вспомнила Мария Ивановна самое страшное своё деяние в нынешней жизни.
Было это за семь лет до рождения Гришеньки…
В двадцать лет у неё была беременность. И она хотела рожать ребёнка.
Но муж требовал отложить столь важное дело, считая, что слишком рано для них брать на себя такую ответственность, - становиться родителями.
И у Машеньки не хватило твёрдости и решимости отстоять тогда своё право на материнство. Она принесла это своё право в жертву своей любви к мужу. Не посмела обрекать его на высокую ответственность отцовства, для которой он тогда не созрел.
Она ведь по наивности своей думала, что муж созреет через год-другой и тогда всё будет нормально. Можно будет рожать ребёнка и не одного, а двоих и даже троих. Муж говорил, что любит детей и хочет, чтобы у них было их трое: два мальчика и одна девочка.
Не знала тогда наивная Машенька, что не созреет её муж для высокой миссии отцовства ни через год-другой, ни через три, ни через пять, ни через семь лет.
Хотя, возможно, родись у них здоровый ребенок, и жили бы они нормальной, полноценной семьёй.
Но всё это уже было из области наивных и нереальных предположений.
А вот реальность была жестокой.
В реальности они отдали на страшную и мучительную казнь жаждущего прийти в земной мир малыша.
То, что аборт был мучительным страданием и для неё самой (и физическим, и духовным) Маша тогда в расчёт как бы не принимала. Считала, что страдает из-за своей слабохарактерности, любви к мужу и природной своей доброты.
Когда через семь лет родился безнадёжно больной Гришенька, Маша интуитивно поняла, что именно его она отдала семь лет назад на абортную казнь.
Она была в этом твёрдо уверена.
Более того, Маша считала, что тогда Гришенька пришёл бы в мир здоровым и полноценным.
Но винила она в том давнем абортном преступлении не своего эгоистичного и трусливого мужа, а себя.
И всю дальнейшую свою жизнь она несла в своём сердце постоянно кровоточащую и незаживающую рану: горькое раскаяние и печаль из-за того несчастного аборта.
И всю дальнейшую жизнь она просила прощения у Гришеньки за то, что обрекла его на жестокую абортную казнь. И удивлялась, что он опять захотел прийти в этот мир именно через неё.
Просила со слезами прощения у Гришеньки. А он радостно бормотал что-то в ответ на своём непонятном окружающим, но таинственно понятном её материнскому сердцу языке.
И она понимала, что он не держит на неё обиды в своём удивительно свободном от зла и эгоизма чистом, добром и любящем сердце.
Она понимала, что он её прощает.
Но сама Маша, Машенька, Мария, Мария Ивановна самой себе этого жестокого преступления так никогда и не простила…
Она говорила мужу о своих догадках, что это Гришу она тогда обрекла на убийство.
Но муж лишь крутил возмущённо пальцем у своего виска, говоря, что она конченая дурочка и полная идиотка. Ведь не может такого быть, чтобы одна и та же душа два раза хотела и могла воплотиться на земле.
Спорить с ним на эту тему было неприятно и бессмысленно…

Продолжение следует.