Серебряные Саламандры. ч 1

                "Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна
                И не вижу ни одной знакомой звезды
                Я ходил по всем дорогам и туда и сюда
                Оглянулся и не смог разглядеть следы"
 
ЧАСТЬ 1.

Иджи сидел на краю широкой двуспальной кровати, крепко сжимая голову, словно пытаясь выдавить из неё воспоминания последних дней.

— Ничего не помню! Ну не бывает, чтобы вообще ничего, — укорял он сам себя. — Где я? Кто я? Что происходит?

Вопросы тихо появлялись и так же тихо исчезали. Голова отказывалась работать.

Он осмотрелся. Просторная комната, в которой двуспальная кровать совсем не мешала ощущению простора. Красиво, чисто, тепло. Обстановка скорее изысканная. Он обратил внимание на тяжёлую деревянную мебель ручной работы, родом из прошлых веков. Массивный прочный комод в углу, около четырёх метров в ширину, большой овальный стол с двумя стульями по краям, выполненные в одном стиле. Сейчас такую мебель почти не встретишь. На столе стояла круглая ваза с богатым цветным узором в китайском стиле и два элегантных серебряных подсвечника по краям. Всё это сохраняло почти идеальную симметрию. Иджи отметил, что свечи ещё не зажигались, словно тоже были частью декорации.

Белые стены украшали небольшие картины в красивых резных рамках, выстроенные очень аккуратно в два ряда, и пара больших гобеленов неопределённой тематики.

Ни следов других людей, ни алкоголя, ни наркотиков или какого-то разгрома, который мог бы указывать на бурную вечеринку.

К сожалению, окружающая обстановка не помогала пролить свет ни на место его нахождения, ни на последние исчезнувшие из памяти дни, ни на причину этого состояния.

— Нет! — возмущённо воскликнул Иджи. — Так не бывает.

Он решительно поднялся с кровати. Одежда лежала рядом на тумбе: чёрные брюки и рубашка с длинным рукавом. Карманы пусты. Ни нашивок, ни надписей, ни руководств. Опять никаких зацепок.

Он торопливо оделся и принялся мерить шагами свою комнату. Заглянул в каждый уголок, пощупал каждую тумбочку, осмотрел ванную комнату, раздвинул тяжёлые занавеси и выглянул наружу. Небольшая зелёная лужайка, вдали перелесок. Обычное утро в загородном стиле. Он пожал плечами, укоризненно покачал головой. Воспоминания не желали возвращаться.

Портреты на картинах и сюжеты на гобеленах тоже не внесли ясности и не напомнили ему ровным счётом ничего. Ни одно лицо не было ему знакомо. Нигде ни одной надписи. Он решил выбраться наружу, но невероятно массивная дверь оказалась основательно закрыта. То есть настолько, что даже совсем неслабые удары рукой, ногой, всем телом не сдвинули её с места. От досады он даже швырнул изо всех сил один из стульев в окно. Но когда стекло только гулко приняло удар, не разбившись, Иджи впал в тихую панику.

— Замуровали, демоны!

— Спокойно, спокойно, — успокаивал он сам себя. — Пока всё не так плохо. И обстановка хороша, и…

Его взгляд остановился на столе.

— И еда, — протянул он удивлённо.

Он замер. Десять минут назад стол был пуст. Теперь на нём стояла тарелка с овсяной кашей, хлеб, масло, фрукты, стакан чая в красивом серебряном подстаканнике и столовые приборы. Он осторожно огляделся, прислушался. В комнате по-прежнему никого не было. Пространство не издавало никаких звуков, что тоже казалось странным. Даже в пустой комнате есть множество звуков, которые не замечаешь. Ни шума ветра снаружи, ни внутренних стуков — скрипов, которых должно быть достаточно в просторном доме. Тут даже шаги казались приглушёнными.

Иджи тихо подошёл к столу, опустился на стул. Есть в такой ситуации казалось ему опасно, хотя бурлящий живот активно напоминал о хорошем голоде, может быть, даже не одного дня. Он долго смотрел на еду, принюхивался, прежде чем притронуться к пище. Только притронуться.

Если бы его хотели убить, то уже сделали бы это, — размышлял он. Тут что-то другое. Набрав четверть ложки овсяной каши, он лизнул. Самая обычная каша, даже вкусная. Хлеб ароматный, совсем недавно испечённый. Масло как масло — мягкое, жёлтое, жирное. Чай... Он сделал маленький глоток. Чай шикарный, чёрный, терпкий и необычайно ароматный. Он даже прикрыл глаза от удовольствия. Из фруктов были зелёные яблоки и груши. Никакой экзотики. Похоже, самый обычный завтрак. Он шумно вздохнул и выдохнул, намазывая масло на хлеб. Еда была превосходной.

Когда же он последний раз ел? И где? Иджи снова попытался вспомнить что-нибудь ещё. Похоже, имя — это единственное, что крепко держалось в памяти. Да и имя какое-то странное, незнакомое. Он встал, принялся расхаживать взад-вперёд. Травмы вроде нет — он ощупал голову и всё тело. Следов от уколов тоже. Тогда что же? Секретные технологии воздействия? Сон? Другая реальность? Другая тень? Стоп! Тень. Почему-то именно последнее слово зазвенело как струна, резонируя с его внутренним миром. Тень... Он несколько раз произнес это слово. Но тень чего? Почему именно тень? Он знал, что тень — это область, заслонённая от источника света и потому являющаяся относительно тёмной. Что за источник света? Иджи ощущал, что очень близок к истине, но никак не мог её понять.

Он встал, размял руки и ноги, прошёлся по комнате, снова присмотрелся к портретам на стене. Молодые люди от двадцати до тридцати лет. Может, чуть больше. Всего девять парней и четыре девушки — красивые, своеобразные, но не похожие друг на друга. Что-то было в этих портретах. Наверное, это была спрятанная сила. Он почувствовал правильность направления поиска и усилил натиск.

На самом большом, на вид очень старом гобелене, с потрескавшейся кое-где краской, изображён белый грациозный единорог, повергающий мифическое животное. То ли гидру, то ли осьминога на фоне заходящего за гору оранжевого солнца. Иджи всматривался в детали гобелена, но всё равно ничего не приходило на ум, проливающего свет на его нынешнее положение.

Внезапно, боковым зрением он заметил, как поднялся в воздух поднос на столе. Иджи мгновенно повернулся. Худенькая черноволосая девушка в белом фартуке уносила посуду.

— Ээээ!! — окликнул Иджи, повышая голос.

Девушка даже не повернулась. Быстрым, но ровным шагом она шла к дубовым дверям, которые несколько минут назад он безуспешно пытался выбить. Иджи бросился за ней вслед, ускоряя шаг, а затем, перейдя на бег, но девушка оказалась проворнее. Она словно привидение, просочилась сквозь двери вместе с подносом. Иджи со всей скорости налетел на закрытые крепкие двери, больно ударившись лбом, упал на дубовый паркетный пол.

Голова болела, как и положено после хорошего сотрясения. Потерев ушибленное место, он заметил на ладони кровь.

— Ну вот, ещё и лоб расшиб! — с досадой сказал он себе.

Он прошёл в ванную комнату осмотреть рану в зеркале. Да, рана была знатная — почти на пол лба, из которой всё ещё сочилась кровь. Такую нужно зашивать. Он потер зудящий лоб, стараясь не занести инфекцию.

Интересно, в этом доме есть аптечка и лекарства? — подумал он, снова оглядывая комнату. Единственный шкаф тоже был пуст. В нём пахло сыростью и стариной. Уже закрывая его, Иджи бросил взгляд на зеркало на дверце.

Рана на лбу затянулась! Из неё не капала кровь, даже края раны, которые ещё минуту назад зияли, словно открытая бездна, теперь сошлись, оставив лишь узенькую красную полоску.

Ничего себе! Да что это? Иджи бросился к зеркалу в ванную, но отражение не изменилось. Он потер лоб, попытался раздвинуть края раны, но кожа, судя по всему, была цела и прочна. Он потер тоненькую полоску, которую посчитал шрамом, но и она разошлась и разгладилась, словно никогда и не было.

Ничего не понимая, он медленно, на ватных ногах отошёл назад, плюхнувшись на кровать, где проснулся. Кровать была застелена!

– Нет, так не бывает. Так не может быть, – повторял он, пытаясь убедить себя, что всё происходящее – лишь плод его воображения. Но воспоминания, даже самые недавние, словно ускользали от него, исчезали, как песок сквозь пальцы.

Он не мог не заметить, как аккуратно накрывают на стол, как застилают кровать. Может, уборка уже была сделана, а он не обратил внимания. Но другие детали, наоборот, запечатлелись в его памяти, как яркие пятна на сером фоне. Портреты на стенах, убегающая девушка – прислуга, затянувшаяся рана на лбу. Эти образы можно было бы принять за галлюцинации, но что-то в его душе подсказывало, что это происходило на самом деле.

Иджи знал, что обладает определёнными знаниями в области медицины, что понимает законы регенерации. И его способность к восстановлению тканей была необычной. Раны заживали на нём быстрее, чем у других, словно его тело обладало сверхчеловеческими способностями. Но если это так, то кто же он? Кто эта девушка? Почему она могла проникать сквозь двери?

Привидение? Тогда почему и как привидение застелило постель, накрыло стол и убрало посуду? Он напрягал память, пытаясь найти хоть какие-то закономерности происходящего, но всё казалось нелепым и бессмысленным.

В его разуме всплыла другая мысль – о тенях. Не как о физическом явлении, а как о неких мирах, отражениях первозданного мира. Эти миры развиваются по своим законам и существуют в бесконечном разнообразии. Может быть, эта девушка – существо из такой тени, обладающее свойствами, меняющими плотность её тела?

Иджи удивился, откуда у него появилась такая бредовая мысль, но почему-то он считал её правильной, хотя и бездоказательной. Как бы то ни было, все эти догадки не проливали ни капли света на его положение.

Он решил действовать. В следующий раз он обязательно ущипнёт её, чтобы понять, реальна ли она.

Сев на стул недалеко от входной двери, за большой цветочной тумбой, он попытался скрыться от посторонних глаз. Судя по ограниченности его передвижений, он находился в заключении, хотя и не в тюрьме. Обстановка вокруг была непривычной и незнакомой, но роскошной. Однако, несмотря на это, к нему относились с почтением. Это наводило на него определённые мысли, но не раскрывало причин его заточения и странных, но гостеприимных хозяев.

В какой-то момент он почувствовал движение, предвосхитил его. И вот, сквозь дверь, без единого звука, проскользнула знакомая черноволосая девушка. Она несла поднос с небольшим стеклянным кувшином и чашками. Девушка двигалась грациозно и совершенно бесшумно. Подражая её движениям, Иджи следовал за ней.

Она казалась полностью материальной. Никакого намёка на привидение не было ни в её походке, ни в действиях. Лет двадцати. Шла она тихо, почти скользила, но всё равно можно было услышать приглушённый звук её туфель и шелест одежды. Тёмное опрятное платье, перехваченное поясом, подчёркивало её тонкую красивую фигуру и талию. Черные густые волосы скручены в узел и схвачены серебряной заколкой в виде саламандры.

Саламандра! – как огонь пронеслось у него в голове. Ну конечно!

– Серебряная саламандра! – почти выкрикнул Иджи, обращаясь к девушке, стоящей спиной к нему.