О настоящих тиграх

– Ну, что? По-моему, это тот самый город! – авторитетно заявил Бумажка, для пущей убедительности поднявшись на задние лапы и сложив передние на груди.
Будь он настоящим тигром, то выглядел бы в этот момент величественно и даже устрашающе. Но он был бумажной фигуркой-оригами… Я знал, что в глубине души Бумажка очень горюет от того, что он не такой, как все другие тигры – и даже полосок у него нет. Я старательно убеждал его в том, что он куда лучше, чем настоящие, и что я без его компании и шуток давно бы сгинул; он так же старательно делал вид, что верит, но в глубине души грустил, хоть и не показывал этого.
Я снял заплечный мешок и, чуть помедлив, развязал его.
Внутри были вещи моего старшего брата, без вести пропавшего… открытка и меч. Я обошёл немало земель в надежде или разыскать его, если он был жив, или хотя бы доставить нарисованную им открытку по назначению. И вот, наконец, пришёл сюда.
Город на скалах переливался самыми разнообразными оттенками и казался игрушечным – как будто бы невидимый ребёнок сложил его из цветных камушков, найденных на берегу моря. Я даже не стал сравнивать с изображённым на открытке… Это был хороший и добрый город, я был в этом уверен. И я решил, что надо снова попытаться – даже если брат рисовал что-то другое, то, если открытку примут, пусть остаётся здесь. Ведь она, верно, тоже устала от скитаний.
– Отнеси ты, – попросил я Бумажку, немного помявшись.
Тот в данный момент стоял на голове, разглядывая город из положения "вверх тормашками".
– Перевёрнутый, он выглядит точно так же. Думаю, от живущих здесь можно не ожидать подвоха, – вынес он свой вердикт, сделав сальто в воздухе и приземляясь на бумажный хвост. И тут только спохватился, вспомнив про мою просьбу: – А сам?!
Я посмотрел на него жалостливо.
Меня уже столько раз выставляли за порог с этой моей открыткой, что я не чувствовал в себе сил вынести повторение произошедшего…
Кроме того, мне казалось, что и Бумажка почувствует себя более уверенно, выполняя Ответственное Поручение. Ведь хотя я говорил чистейшую правду, утверждая, что его шутки, буквальным образом, спасают мою жизнь, он всё равно считал, что это не слишком-то высокое предназначение – смешить людей. Тем более для тигра.
– Ладно, давай, – смилостивился Бумажка, взяв пакет с открыткой в зубы.
И поскакал вверх по белой винтовой лестнице, петляющей по скалам.
Я остался внизу ждать ответа и бродить по берегу моря. Заляпан я был изрядно… ещё и по этой причине не хотел подниматься в такой чистый и нарядный город. Закатав штаны до колен, я принялся смывать грязь с ног – и хотя все мои ранки и ссадины тут же защипало, это было даже хорошо; ведь иначе можно было бы не поверить в действительность столь красивого пейзажа.
Наконец, на белой лестнице, сверкавшей под солнцем, как перламутровая раковина, вновь почудилось какое-то движение – Бумажка вприпрыжку возвращался. И в зубах у него был пакет.
– Что, опять ничего не получилось? – спросил я, похолодев.
– Хр-пр-пр, – издалека ответил он, несясь вперёд на всех четырёх лапах.
– Что тебе сказали-то? – допытывался я, не желая терять надежду.
Бумажка ткнулся мордой в белый песок, осторожно положив на него пакет, и посмотрел на меня очень снисходительно.
– Ты что, совсем глупый? – спросил он. – Как можно разговаривать с БУМАЖНЫМ ТИГРОМ?
– Хр-пр-пр, – ответил теперь уже я, поперхнувшись. – Ну, в общем-то да, действительно…
И тут только заметил, что пакет, который он принёс – не тот, который я отдавал ему, а другой. Внутри оказалась открытка – другая открытка, а ещё куча вкусностей. Понять чувства, которые я испытал, мог бы, наверное, лишь человек, который много лет питался одними маковыми росинками, и внезапно был приглашён на целый пир, устроенный для него благодетелем. И дело даже не в угощениях – в действительности, уже одного только доброго намерения достаточно для того, чтобы утолить самые лютые голод и жажду…
– Ну вот. Я же тебе говорил, – важно заметил Бумажка.
Я отвернулся, чтобы он не видел, как я плачу.
Потом мы сидели на песке – он, закинув одну заднюю лапу на другую и весело помахивая хвостом, я – погружённый в несколько обеспокоенные раздумья. В наших странствиях по разным землям чего только мы с Бумажкой не повидали, и каких только существ не повстречали – в том числе, далеко не самых безобидных. Часть из них гналась за мной по пятам. Бегать я умел быстро, но если задержаться в каком-то месте – что, если привлеку их в него?..
Я снова снял свой мешок и достал из него меч брата – тяжёлую поклажу, которую я также носил с собой много лет, мечтая отдать кому-нибудь: ему самому, если бы он вернулся живым, или тому, кто показался бы мне подходящим для этой роли... Но таковых не нашлось. 
Меньше всего мне хотелось пользоваться этим мечом – во-первых, потому что он был не мой, а, во-вторых, потому что я никогда не любил драться, хотя бы даже и защищая себя. Но ведь защищать себя – это одно, а защищать других – совсем другое…
– В этом городе, наверное, много детей? – спросил я, вновь поглядев на скалы, где ласковое солнце касалось своими лучами-ладошками цветных крыш, башенок и шпилей.
– Полным-полно! – подтвердил довольный Бумажка. Мне подумалось, что он, наконец-то, ощутил себя нужным и важным – там, где доверчиво и восхищённо распахнутые глаза ребёнка доказали ему, что не так уж важно быть "настоящим" тигром… Ведь вряд ли настоящий вызвал бы у малыша больший восторг. – Сходи и посмотри сам!
– Да нет, я лучше отсюда, издалека… – пробормотал я. – Буду иногда глядеть наверх, и сил у меня прибавится… Мне этого достаточно. Тем более что теперь мне придётся удвоить бдительность и осторожность. Буду обходить границы и следить, чтобы к детишкам не приближались зловредные сны.
– Да, кстати, – обиженно просопел Бумажка. – Ты, что, не заметил никаких перемен во мне?
Я пригляделся…
Он принялся скакать вокруг меня, чтобы я мог рассмотреть его приобретение во всех возможных ракурсах. Полоски! У него теперь были полоски – видно, кто-то из детей обладал кистями с красками и, наконец, пририсовал Бумажке то, чего ему так недоставало!
И теперь он также мог делать то, что полагается делать настоящему тигру – охранять территорию, где живут маленькие тигрята.