Серебряные Саламандры. ч-8

Глава 8. «Тени и свет»
Его жизнь, безумно долгая по человеческим меркам, но абсолютно нормальная для тех, в чьих венах течет кровь Оберона, была полна воспоминаний. Десятилетия складывались в столетия, а столетия сливались в невообразимые цифры. Но все это было почти ничто по сравнению с жизнью его старших родственников. Он был еще очень молод. И все же, многое из пережитого хотелось бы забыть навсегда, но оно снова и снова напоминало о себе. Многое стоило бы помнить вечно, но оно ушло из памяти навсегда. Этот момент почему-то именно сейчас всплыл в его памяти.

Сколько раз лишь по чистой случайности Иджи избегал смерти. Бесконечная смена теней — миров с невероятными физическими свойствами и жителями — каждый раз преподносила самые невероятные, далеко не всегда приятные сюрпризы. Где-то нравилось больше, где-то меньше, где-то было просто интересно. Из некоторых мест хотелось бежать сразу, но были и такие, где душа задерживалась надолго. Никогда не знаешь, что ждет тебя за следующим поворотом этой бесконечно интересной и опасной дороги.

Это было очень давно. В каждую эпоху, в разных тенях он пускался в самые тяжелые и невероятные приключения, не боясь ничего. Собственно, так поступали все его близкие родственники — иначе жизнь была бы скучна и бесполезна. Хотя сейчас он ничего не помнил о своих родственниках. Все растворилось, затерялось по какому-то странному стечению обстоятельств, и Иджи блуждал, как в потемках в уголках своей памяти. Сейчас он не помнил ничего, что было прежде. Вспомнился лишь этот момент жизни. Без предыстории, без продолжения.

Однажды он покинул родные края, отправившись в очередное путешествие по мирам, как говорится — куда глаза глядят. И судьба забросила его в одну из теней, называемой ее жителями землей в бескрайние просторы плодородной страны Испании. Он только-только оказался на утоптанной проселочной дороге, виляющей между зелеными холмами предгорья. Легкой иноходью, едва покачиваясь, шел его конь, а Иджи рассматривал потрясающей красоты окружающую природу.

— Стой! — окликнул громкий низкий голос. Пять вооруженных всадников быстро окружили его.

— Кто такой, куда направляешься?

Кожаные куртки с панцирем из пластин на груди, короткие просторные, зауженные у колен штаны, похожие на латы, длинные мечи, за спинами арбалеты. Командир одет в более свободную и короткополую приталенную куртку из парчи с жестким воротником и атласными вставками, украшенную драгоценными камнями.

— Я Иджи из Амбера, — спокойно ответил он и добавил, — путешествую.

Предводитель критически осмотрел одежду путешественника, сильно отличающуюся от моды Испании, задержал взгляд на прикрепленном к поясу мече.

— Амбер — он словно взвешивал это странное слово, — никогда не слышал. Впрочем, ты не похож на француза или мавра, поэтому не вижу препятствий. Но ты путешествуешь налегке, а это очень неосмотрительно с твоей стороны, — он неодобрительно покачал головой, и, потеряв всякий интерес к скромному путнику, сделал знак остальным солдатам двигаться в сторону дороги, пришпорил коня. Всадники двинулись за ним.

Иджи заметил вышедшего из перелеска чуть поодаль белого скакуна, несущего странного седока. Далеко не военная осанка, темный плащ закрывал большую часть тела, но плавные грациозные движения выдавали женскую фигуру. Поверх плаща виднелись черные длинные волосы. Пожалуй, это все, что можно было рассмотреть с такого расстояния. Лишь на мгновение Иджи поймал ее взгляд. Веяло от него грустью, безысходностью, какой-то обреченностью.

Ему тогда подумалось о неразделенной любви, но всадники с девушкой быстро скрылись за поворотом, и мысли снова потекли своим чередом.

Часа через два он услышал впереди звук, который ни с чем нельзя перепутать — лязг бьющихся друг о друга мечей, перемежающийся вскриками. Иджи пришпорил коня и быстро оказался в центре событий.

Из пятерых всадников осталось только трое, которые, спевшись, с трудом отбивались от двух дюжин наседавших со всех сторон солдат с кривыми мечами.

— Ведьма! Смерть ведьме! — кричали из окружившей толпы.

Белый конь, оттесняемый толпой, вертелся на месте, беспрестанно ржал, пытаясь увернуться от тянущихся к нему со всех сторон рук. Женская фигура прильнула к шее коня, видимо, пытаясь не упасть. То и дело кто-то из толпы выкрикивал: смерть ведьме!

Иджи ворвался в толпу как вихрь, раздавая удары то слева, то справа. Окружившие белого коня люди падали один за другим, пока не обратились в бегство, и он переключился на помощь всадникам, которые всё более вяло отбивались от превосходящих их в пять или шесть раз сил противника. Он рубил мечом наотмашь, колол, толкал ногами, давил лошадью. Неожиданная помощь дала прилив сил раненым всадникам, и они яростно перешли в наступление. Оказавшиеся в неожиданных тисках, нападавшие запаниковали и дрогнули. Исход битвы был предрешен. Тот самый случай, когда численный перевес не имеет значения. Поле боя — небольшая поляна, где остановились на отдых всадники с женщиной, оказалась заполнена трупами. Раненых не добивали, и они со стонами и проклятиями разбредались или расползались в разные стороны по лесу.

Трое оставшихся всадников выглядели изрядно потрепанными и буквально падали с ног. Тяжело дыша, они сели, прислонившись спинами к стволам высоких елей. Рана на животе у одного из них выглядела очень плохо. Двое других выглядели не многим лучше этого бедолаги, которому жить оставалось недолго. Женщина спрыгнула с коня, подошла к раненым. Она обвела глазами своих спутников. На бледном лице отражался ужас и растерянность.

— Нужно быстро уходить отсюда, — сказал Иджи, спешиваясь. — Они вернутся сюда.

С трудом поднялся человек в дорогой украшенной драгоценными камнями короткой куртке, испачканной кровью.

— Спасибо, что помогли. Я Андре Магерро, двоюродный брат сеньориты Оленсы, — он галантно повернул руку в ее сторону ладонью вверх.

— Иджи из Амбера, — Иджи учтиво склонил голову, не отрывая взгляд от красивой девушки. Чуть худоватое лицо с выступающими скулами и алыми чувственными губами, зеленые глаза, выглядывающие из-под веера длинных ресниц, саблевидные дуги острых бровей. Одежда из бархата и парчи, расшитая серебряными и золотыми нитями, подогнанная по изгибам тела, удивительно подчеркивала красивую тонкую талию и высокую грудь.

Оленса рассматривала неожиданного попутчика, взвешивая, насколько ему можно доверять, наконец, бросила быстрый взгляд на Андре, словно ища поддержки. Затем решительно подняла голову, сверкнули завораживающим блеском зеленые глаза, заискрились в солнечном свете жемчужины на золотых нитях, вплетенные в волосы.

— Вы хорошо сражаетесь мечом, — заметила Оленса.

— Ваши спутники тоже храбро дрались, — заметил Иджи. — Не отступили, хотя силы намного превосходили вас.

— Если бы не вы, мы бы, скорее всего, сейчас не разговаривали.

Иджи пожал плечами.

— Как бы то ни было, нам нужно быстрее отсюда убираться.

— Тоно вряд ли сможет ехать, — заметил Андре, указывая на тяжелораненого солдата. Впалые глаза Тоно на бледном от потери крови лице то и дело закатывались, дыхание становилось прерывистым. Боливер — второй солдат, пытался сдерживать с помощью тряпок кровотечение из раны на животе.

— Мы никого тут не оставим! — решительно заявила Оленса. — Они сражались за меня, и я не оставлю их в такую минуту.

Андре нехотя согласился. Втроем они перенесли двух погибших всадников, соорудив из камней керн, как часто хоронили солдат на поле битвы. Андре с Боливером погрузили Тоно на лошадь, и поредевший отряд двинулся в путь.


Справа и чуть впереди девушки ехал Андре Магерро, его темный плащ развевался на ветру, а взгляд был сосредоточен и насторожен. Слева, словно тень, двигался Иджи — его скакун, казалось, сливался с окружающим лесом, а сам он был поглощен своими мыслями. Замыкали отряд лошадь с раненым Тоно, едва державшимся в седле, и присматривавшим за ним Боливером. К сожалению, быстро двигаться не получалось.

— Мы держим путь в город Бесалу, — сказала Оленса, её голос был тихим, но уверенным. — Это крепость, в которой можно укрыться. Он принадлежит моему дяде, графу Серхио.

— А что за люди на вас напали? — поинтересовался Иджи, его интонация была мягкой, но в глазах читалась тревога.

Оленса вздохнула, её лицо омрачилось воспоминаниями.

— У нас сейчас трудные времена инквизиции. Быть красивой девушкой — это почти то же самое, что быть ведьмой. Достаточно одного доноса, чтобы тебя схватили, бросили в застенки и пытали, обвинив в ереси. А затем костёр, публичное сжигание.

Она помотала головой, словно отгоняя неприятные мысли, и продолжила:

— Никто не думал, что такое может случиться в графской семье, но кто-то донёс инквизиторам. Завтра утром за мной должны были прийти. Хорошо, что у отца остались друзья, и нас предупредили о надвигающейся беде. Я даже не успела собраться, как следует, — она обвела критическим взглядом свою изысканную, но неподходящую для дороги одежду.

Иджи понимающе кивнул.

— Но если вы успели уйти, то кто на вас напал?

— Думаю, что это люди Бернабе Велеса, — вмешался Андре. — Между нашими графствами уже давно идёт неприкрытая вражда. Скорее всего, они и были доносчиками.

— Тогда, боюсь, у вас будут проблемы и в том месте, куда вы направляетесь, — заметил Иджи.

Оленса потупила голову.

— Думаю, вы правы, но боюсь, мне больше некуда идти.

— Мы не можем долгое время скитаться в горах, — вмешался Андре, — у нас нет достаточного провианта, да и ночи в это время холодные.

Воцарившуюся короткую тишину прервал крик Боливера:

— Тоно мёртв!

Иджи вздохнул. Этого все ожидали.

Отряду пришлось сделать вынужденный привал для погребения под камнями Тоно, а тем временем солнце опустилось к самым верхушкам дальних гор, и тьма быстро завоёвывала пространство за противоположными склонами.

Андре отправился в город на разведку, Боливер занимался костром и приготовлением пищи.

Сеньорита Оленса сидела на земле возле костра, обхватив колени руками и опустив голову. Виделось в ней столько отчаяния и горя, но вместе с тем, она сохраняла достоинство, готовность бороться до конца, перемешанные с безумной красотой и женственностью. С одной стороны, это казалось неестественным, но с другой — невероятно притягивало и восхищало. Королевская кровь — так ему показалось в тот момент.

Иджи сидел рядом, не мешая ходу её мыслей, и наслаждался теплом огня и безумным полётом разлетающихся искр. Эти искры, словно мостик, связывали многие его походы по мирам, но сейчас он был поглощён совсем другим.

— Ты необычный человек, — она бросила косой взгляд, не поднимая головы, заметив его интерес.

— Почему ты так решила?

— Потому что чувствую людей. Даже если не рассматривать твоё умение биться на мечах, — девушка подняла голову, — ты не такой, как все.

— А по моему, самый обычный.

Она едва заметно улыбнулась той завораживающей улыбкой, от созерцания которой внутри всё теплеет и переворачивается с ног на голову. И нельзя было не улыбнуться в ответ.

Иджи встречал множество женщин на своём пути. И каждая была уникальна, бесподобна, совершенна как предел мечтаний поэта. За таких женщин мужчины сходят с ума, бросаются в омут, начинают войны, не понимая, что вынудило их поступить вопреки своим устоям. От этой девушки исходило нечто гораздо большее. Даже в этот тяжёлый момент, когда жизни угрожала опасность, она излучала столько женственности, сколько не уместилось бы и в тысячи других женщин.

— Почему ты решил нам помочь? — Оленса посмотрела прямо в глаза.

— Таков я, — Иджи пожал плечами. — Сначала ввязываюсь, а затем разбираюсь.

Подернулись уголки её губ, сощурились глаза.

— Можно взглянуть на вашу ладонь?

Из флегматичной медлительной девушки она вдруг преобразилась в хитрую резвую лань.

Иджи, несколько удивившись такому внезапному преображению, протянул раскрытую ладошку, чуть подавшись вперёд.

— Она помотала головой — другую.

Ему показалось, что даже в голосе появились новые интонации — игривости, уверенности, словно после долгих скитаний по чужим землям, она попала на свою территорию и теперь желала властвовать.

Девушка долго рассматривала хитросплетения линий с заинтересованным выражением лица, а он наслаждался теплом её рук. Наконец, она бросила взгляд из-под длинных ресниц.

— Очень странно.

Он усмехнулся.

— Что странного ты увидела?

Она медленно подняла голову, не отрывая взгляда от его глаз и не выпуская из своих ладоней его руку. Сердце забилось быстрее, кровь прильнула к сердцу, разлилась горячим шоколадом по телу. Казалось, даже пространство сжалось, сближая их. Костёр, искры, покинутый дом, холодный вечер, недавняя битва, ушедший за хворостом Боливер, всё ещё висящая в воздухе опасность на мгновение перестали существовать, уступая место чувствам.

Он был зачарован отражением пляшущих в её зелёных глазах острых живых языков пламени и не мог оторвать взгляда. Губы их соприкоснулись, опрокинув мир в безвременье...

Топот приближающихся копыт заставил вернуться к реальности и разомкнуть объятия.

Лицо Андре не отражало хороших известий.

— Город заполнен людьми инквизиции! — выпалил он, спрыгнув с коня и отдышавшись. — Они переворачивают все дома, ищут вас. Надеюсь, мне удалось пройти не замеченным, но думаю, нужно уходить как можно быстрее и чем дальше — тем лучше. Как только они поймут, что вас в городе нет, начнут прочёсывать округу.

Как ни странно, но Иджи обрадовался этому известию. Обрадовался потому, что оно давало возможность продолжить своё путешествие рядом с этой необычной девушкой.

Оленса с тревогой слушала Андре, изредка бросая взгляд на Иджи, боясь заметить в нём колебание, но видела то, что хотела увидеть. Сильного человека, рыцаря сердца, готового идти с ней до конца.

Подошёл с охапкой сухих веток Боливер. Иджи заметил его игривый взгляд — вероятно, он видел его с Оленсой.

Остаток ночи прошёл без происшествий и рано утром, ещё до восхода солнца, отряд двинулся в горы, прочь от родного города Бесалу, где вместе с появлением инквизиции растаяли последние надежды. Весь день они двигались как тени в лесу, стараясь не выезжать на дорогу, всё выше поднимаясь в горы, и к поздней ночи въехали в небольшой городок Рупит. Поселок с разбросанными по горному склону каменными и деревянными домами спал, лишь изредка лаяли кое-где собаки. Небольшая единственная таверна рядом с большой площадью уже была полупуста, когда усталые голодные путники вошли внутрь. Тусклый свет лампад с трудом рассеивал мрак в углах, а сильно подвыпившие редкие посетители уже были в том состоянии, когда им ничего не интересно. Большая пышногрудая хозяйка встретила их натянутой усталой улыбкой, больше похожей на издевку, но рассмотрев богатые одежды Андре и сеньоры Оленсы, заулыбалась по-другому.

— Чего изволите?

— Поесть и отдохнуть, — резко сказал Андре, вытаскивая золотую монету.

Через полчаса хозяйка принесла похлёбку, жареное мясо и вино.

Они заказали две комнаты — одну для Оленсы, другую для Андре, который любезно предложил Иджи переночевать с ним. Боливер же отправился в комнату для слуг.


После долгого переезда Андре быстро уснул, а Иджи не мог сомкнуть глаз. Сейчас он бы сказал, что это инстинкт вывел его из комнаты в холодный каменный коридор таверны, но тогда он думал иначе. Ему хотелось быть ближе к ней. Не тревожить сон, а охранять его.

Коридор был узким, с низким потолком, от которого свисали паутины. Сквозь щели в ставнях пробивался тусклый лунный свет, отбрасывая на стены причудливые тени. Тишина была гнетущей, нарушаемая лишь скрипом старых досок под ногами и отдалённым воем ветра.

Он подошёл к двери её комнаты, не решаясь постучать. Но прежде чем он успел что-либо предпринять, дверь отворилась, и Оленса вышла навстречу. Её глаза были полны слёз, лицо бледно, губы дрожали. Она бросилась в его объятия, словно спасаясь от кошмара.

Их губы слились в поцелуе — долгом, отчаянном, полном боли и надежды. Они обнимали друг друга всё крепче, как будто желая раствориться без остатка, забыть обо всём, что происходило вокруг.

Иджи осторожно провёл её обратно в комнату. Там, среди полумрака и тишины, они нашли утешение друг в друге, делясь теплом и нежностью. Каждое прикосновение, каждый взгляд были наполнены любовью и страхом перед неизвестным будущим.

Ночь прошла в объятиях и шепоте, в которых они пытались найти силы для предстоящих испытаний. Их любовь стала тихим бунтом против надвигающейся тьмы, обещанием быть рядом, несмотря ни на что.



Утро началось неожиданно — криками и улюлюканьем. Иджи рывком подскочил к крошечному оконцу и замер: городская площадь стремительно заполнялась вооружёнными всадниками. Их чёрные мантии с алыми крестами не оставляли сомнений — Инквизиция.

— Инквизиция! — выдохнул он, и сердце болезненно сжалось.

Он бросился в коридор, но было уже поздно: трое солдат тащили за ноги бесчувственное тело Андре из комнаты.

Мысли закрутились вихрем: как их нашли? Следили? Хозяйка таверны проговорилась? Боливер?

Не раздумывая, Иджи выхватил меч и метнулся вперёд. Его движения были быстры и точны, как у хищника. Один солдат пал с рассечённым горлом, второй — с пробитым животом. Третий успел лишь вскрикнуть, прежде чем сталь пронзила его сердце.

Подбежав к двери, ведущей на улицу, Иджи едва успел отпрянуть: в дерево вонзились несколько стрел. Он захлопнул массивную дверь и, используя оружие поверженных солдат, заблокировал её насколько возможно. Это не остановит преследователей надолго, но даст немного времени.

Вернувшись в комнату Оленсы, он увидел её уже одетой. Её лицо было бледным, но в глазах горела решимость. Она взглянула на тело брата в коридоре, сжала губы, но не проронила ни слезинки. Подойдя к Иджи, она обняла его за шею и прильнула губами к его губам. Возможно, это их последний поцелуй.

— Эй, голубки! — раздался знакомый голос.

Оба обернулись. В конце коридора приподнялся выцветший коврик, и в щели показалась голова хозяйки таверны.

— Сюда! Быстрее!

Они скользнули в потайной ход и через десять минут стояли за пределами городка в лесу, снимая с себя паутину и отряхиваясь от пыли.

Иджи почти никогда не проходил сквозь тени с людьми, чтобы не вредить их психике. Но сейчас он не колебался ни секунды. Поблагодарив Лючензу — хозяйку таверны, Иджи с Оленсой направились в горы.

Они быстро шли по просёлочной дороге, вьющейся среди горных склонов. Проходить сквозь тени — очень увлекательное зрелище. Оленса заметила, как странно вдруг стали выглядеть деревья — будто она смотрела на них в отражение в воде, на которой ветер поднял лёгкую рябь. Затем стволы на глазах поменяли несколько раз свой цвет, как у радуги, и растворились, оставив в воздухе ненадолго белесую дымку. Горы стали колыхаться, как огромные океанские волны. Они тоже меняли цвета: с темно-бурого на голубой, изумрудный, затем приобрели бирюзовый цвет, и, наконец, затихло волнение на невидимом море, и некогда высокие горы выровнялись в бескрайние степные пригорки с ярко-зелёной травой. Оленса заворожённо наблюдала за всеми невероятными изменениями, а Иджи шагал, словно ничего не замечая.

Наконец, они оказались на широком поле с яркими белыми и жёлтыми ромашками перед большим белокаменным городом. Последнее, что увидел Иджи — это возникшие ниоткуда силуэты воинов-Саламандр, заклятых врагов Амбера.