Когда необходимо сдерживаться

21 августа я слушал во время завтрака радиостанцию «Вести FM», её утреннюю программу «Полный контакт с Владимиром Соловьевым и Анной Шафран». И был в той передаче такой эпизод. Соловьев прочитал текст Улицкой, написанный писательницей по случаю вручения ей в Австрии какой-то премии. Не буду говорить о том, почему я не читал ни одного произведения Улицкой и почему я вообще не читаю, за очень редкими исключениями, современных российский авторов, ибо это разговор совершенно отдельный, очень большой и серьезный. Скажу только, что текст Улицкой, прочитанный радиожурналистом, мне понравился, я был солидарен с писательницей.
Затем Соловьев перешел к комментариям текста, в котором, в частности, Сергей Михалков был назван Улицкой придворным поэтом. И тут Владимир Рудольфович ляпнул такое: «А разве тот же Пушкин не был придворным поэтом?!» И в доказательство он взял на себя труд прочитать полностью «Клеветникам России»…
Я перенес уже один инсульт, казалось бы, должен был научиться за эти годы владеть собой, но так и не научился. Я сидел и тихо матерился… А Соловьев не унимался. Кто-то из позвонивших радиослушателей вежливо возразил ему: да разве мог придворный поэт сказать царю, что, если бы в декабре 1825 года он был в Петербурге, он непременно присоединился бы к декабристам. Тут Соловьев ляпнул похлеще: «Такое не исключено, ведь Пушкин в 1825-ом был так молод и глуп…» И я вновь матерился, но на сей раз громко. А Соловьева тем временем сменили новости.
Во время новостей я сидел и думал, вернее, пытался думать. Говорю «пытался», потому что все еще не мог совладать с эмоциями, мысли были какими-то обрывочными…
«Да разве поэт, ставший нашей национальной гордостью №1, мог быть при этом придворным поэтом?!Разве время, история, память народная позволили бы в таком случае находиться Пушкину на том пьедестале, на котором он находится до сих пор?!»
«Да не мог Пушкин лизать царственную задницу! Он ничьи задницы лизать не мог, если не считать поцелуев поэта в очаровательные попки его любовниц! Он не мог лизать задницу даже матушке России, если однажды сказал (или записал) следующее: «И дернул меня черт родиться в России с моим умом и талантом!»
И еще я вспомнил некоторые даты из жизни «глупого» в ту пору Пушкина. Это две такие даты из летописи создания романа «Евгений Онегин»: 2 октября 1824 года вчерне окончена третья глава «Евгения Онегина», а 16 февраля 1825 года в Петербурге выходит из печати первая глава «Евгения Онегина»…
И заключительной была, кажется, такая мысль: «Придворных поэтов не убивают в 38, им дают дожить до михалковских 96 лет…»
А когда новости закончились и возобновился «Полный контакт», я вслух сказал обращенную к Соловьеву фразу, в которой не было ни одного матерного слова, ни одного. Но фразу эту мои читатели не прочитают. Бывают слова, которые мы можем произнести только наедине с самим собой или в узком кругу очень близких людей. Интеллигентный человек, к тому же живущий в многонациональной стране, должен уметь в некоторые моменты сдерживаться.
22 августа 2014 года

P.S.
К пушкинской теме я вернулся даже ночью. В ночь с 22-го на 23-е канал «Культура» показывал «Большой джаз». Наслаждаясь блестящей игрой американских и российских джазменов, я в какой-то момент подумал с восторгом: «А Пушкин джаз полюбил бы! Для этого у него было все: свободолюбие, дар импровизации, темперамент, широта души. Но главное – свободолюбие. Кем или чем надо быть, чтобы назвать придворным поэтом одного из самых свободных людей, когда-либо живших в несвободной России!.."
23 августа 2014 года