Из Астрахани-1970

Вечером в пятницу нас привезли из калмыцких степей в Астрахань на августовские отгулы, а утром мы узнали, что город закрыт на выезд. Эпидемия холеры, есть жертвы…

Говорили, что сюда уже переброшены войска из Прибалтики, которыми созданы семь колец вокруг Астрахани для предотвращения несанкционированного выезда.
Поначалу больших изменений в городе мы не заметили. Но потом по улицам стали курсировать бортовые автомобили с санитарами в кузове, нагоняя на население животный ужас. Санитары были плотно закутаны в белые халаты или комбинезоны, обуты в черные резиновые сапоги, на лицах - зеленоватые маски.

Тем не менее - отгулы есть отгулы - да и в экспедиционном дворе сидеть, тоска - мы начали путешествовать по городу и наблюдать обстановку. Было ясно, что дальнейшая практика на ближайший месяц накрылась, поэтому захотелось как-то отсюда все же выбраться, чтобы эта костлявая старуха холера и нас не закосила.

По местному радио рассказывали про профилактику заболевания, называя его абстрактно некой «желудочно-кишечной инфекцией». Оказывается, вызывает заболевание особый вибрион Эль-Тор. Кто-то сказал, что он голубоватый под микроскопом, в шутку - "голубоглазый". И вибрион очень не любит кислую среду, поэтому - у кого повышенная кислотность – практически, застрахованы. А у меня, как раз - повышенная, так что и от нее есть польза, а не только гастрит...

Железнодорожный вокзал работал только на прием поездов, пассажиры высаживались, а дальше ехать нельзя… Прощай - желанные путешествия по дельте Волги с созерцанием розовых каспийских лотосов… Многие, наверное, планировали из Астрахани также сплавать в другие прибрежные города Каспия.

Из-за обилия прибывающих туристов гостиниц в городе не хватало, говорили, что и школы все переполнены приезжими. На речном вокзале – та же история. По набережной Волги вырастали палаточные улицы цвета хаки.

…

Вспомнилось, как всего месяц назад я прибыл сюда на теплоходе ранним утром. Где-то близко от нас играли «Прощание славянки» и «...провожают пароходы совсем не так как поезда».

На территории порта рядом с ошвартовавшимися судами находился бетонный бассейн с перекинутым поперек мостиком для кормления рыбы. В бассейне в зеленоватой воде лениво перемещались невероятные по величине сазаны, толстые как поросята. Прибывшие люди восхищенно созерцали этот сытый рыбий пансион. Вдруг откуда-то возник шустрый паренек с леской на руке и с какой-то примитивной наживкой на крючке - по-видимому, от остатков собственного завтрака. Быстро забросил в бассейн. Ленивый сазан нехотя попробовал наживку, паренек ловко подсек и, согнувшись под тяжестью прижатой к груди жирной рыбины, быстро сбежал. Милиция не успела среагировать, а народ у нас такое прощает... А, может быть, это была договорная акция и аттракцион для приезжих -  к общему удовольствию?

Свое комбинированное путешествие по суше и по воде по пути на практику я задумал тогда еще в Воронеже. А почему бы не разнообразить дорогу?! Все равно прямого поезда до Астрахани не было. Взял билет на поезд до Саратова, там удалось купить билет в двухместную каюту на нижней палубе, и я поплыл по Волге!

Теплоход был занят большей частью беспечными туристами. Только на средней открытой палубе под навесом на деревянных скамейках скромно ютились местные, подъезжающие на короткие расстояния. Среди них было много смуглых нерусских лиц, которые вызывали у меня сначала глубокий внутренний генетический страх. Наверное, это были астраханские татары – прямые потомки далеких татаро-монгольских оккупантов Руси...

Теплоход плыл мимо бежевых берегов – обрывистого правого и отлогого левого. Выполняя свое туристическое назначение, он периодически приставал к берегу у диких пляжей.
Пляжи были вдали от населенных пунктов и очень хорошие, команда знала толк… В меру глубина и довольно чистая вода. Из-за этих пляжей и небольших сельских стоянок теплоход почти не продвигался по маршруту днем. Зато ровно в одиннадцать часов вечера, это совпадало обычно с отправлением из очередного крупного пункта остановки, он включал двигатели на полную мощь и «молотил» непрерывно часов до шести утра.

Во время этого плавания произошло одно значимое общесоюзное событие – подорожал в два раза коньяк… Мы в своей среде и до этого подорожания его мало пили - из-за относительной дороговизны его для нашего «среднего класса», поэтому спрос на него в канун подорожания на теплоходе почти не вырос (хотя о предстоящем подорожании все знали). И этим вечером я отметил предстоящее событие двумя рюмками в буфете теплохода на нижней палубе, помянув, таким образом, уходящую в прошлое роскошь.

Вечерами на верхней палубе теплохода крутили кино, затем устраивались танцы, которые плавно перетекали в индивидуальные «шуры-муры» отдельных парочек на скамеечках под бесконечным звездным небом.

В общем, там было здорово…

…   

Мы съездили на почтамт, там тоже толпились приезжие, они пытались как-то сообщить родным о сложившейся ситуации. Естественно, телеграммы с открытым текстом про болезнь не принимали.

По радио, во время очередной профилактической передачи рассказали, что перед едой нужно принимать по 50 грамм двухпроцентного раствора соляной кислоты, чтобы предотвратить заболевание. А можно – столько же водки. Народ, по-видимому, предпочел второе средство, в том числе - и от неопределенности бытия: на улицах стали появляться сильно пьяные люди, многие «выпадали в осадок» прямо на дороге. Один глубоко «напрофилактившийся» отдыхал прямо поперек трамвайных рельсов… 

По нашим наблюдениям, санитарно-эпидемическая остановка в городе ухудшалась. Как-то мы зашли в столовую пообедать, на раздаче была очередь. Потом вышел администратор и сказал, что обслуживать больше не будут – без объяснения причины… Но на заднем дворе столовой была замечена вышеописанная машина с санитарами, нас стали выдворять из зала и прошел слух, что на кухне заболел работник.

По вечерам мы играли в «сочинку» в общежитии Прикаспийской геофизической экспедиции, где нас размещали на отгулах, втроем. «Пулю» вместе со мной писали наш руководитель практики, кандидат технических наук Тикшаев Вячеслав Васильевич из Саратовского ВНИИ геологии и геофизики  и мой старший товарищ по учебе, преддипломник Коля.

Коля был сыном заслуженного художника СССР из Липецка. Мы попали с ним в общий круг в первый раз и знакомились постепенно. Он сильно отличался от привычных мне моих товарищей-авантюристов «атлетов», которые разбрелись по различным регионам нашей необъятной родины - кто на практику, как я подальше от альма-матер, кто так и не вернулся из «академа» и о его местонахождении можно было только предполагать…

Коля был спокоен, меланхоличен. В связи с лысеющей головой, надевал на улицу белую дачную панаму, почти пионерскую, надвигая ее на самые глаза, «чтобы не выдать холода очей». Умел тонко шутить с продавщицами, отчего они краснели и долго смотрели ему вслед. Мне с ним было очень комфортно, потому что это был по-настоящему интеллигентный человек - не ругался, был рассудителен и деликатен. Он переписывался со своей девушкой на греческом, но нисколько не афишировал это. Мне казалось, что в эту девушку он не был влюблен или влюблен рассудочно, без страсти, как там у этих творческих интеллигентов… А в преф играл страстно и часто проигрывал, но понемногу.

Тикшаев сильно грустил – оказывается, он рассчитывал на отгулах съездить домой в Саратов. Нам поведал, что у него - красавица-жена, дочь первого секретаря Саратовского обкома партии и у нее много поклонников... Но я за него ничуть не сомневался, он был в моих глазах настоящий супермен – высокий, загорелый, мускулистый, с особым светом в глазах, настоящий ученый, очень похож внешне на артистов из фильмов «Еще раз про любовь» или «Иду на грозу». И еще он - чемпион Саратова по прыжкам в воду! Но, впрочем, может быть, в его неведомом мне кругу приятелей другие приоритеты...

Выпили несколько раз «антивибрионного напитка номер два» за несыгранные мизера. Разоткровенничались еще больше. Тикшаев сказал, что завтра нужно бы съездить на товарную станцию, посмотреть, как там обстановка – может быть, есть возможность уехать на товарняке, они же должны ходить... На том и порешили, укладываясь спать.

Наутро, позавтракав с оставшимся профилактическим напитком, поехали на «Астрахань-2».
Товарных поездов там стояло много, начали обходить по-очереди. У третьего товарняка нас задержали люди в штатском и насильно привели в станционную милицию. Хорошо, что у нас были с собой паспорта, а то бы пришлось посидеть в «обезьяннике» до выяснения личности. Там уже находились довольно приличные люди…

Составили протокол и на первый раз предупредили. Посоветовали больше не появляться на станции и отпустили. Рассказали, что здесь уже много побывало людей, а один человек даже пытался бежать на мотоцикле по степной грунтовке и его тоже задержали. Тикшаев при этом не проронил ни слова в свое и наше оправдание, было видно, что он очень осуждает этот свой план и обдумывает что-то еще.

В общежитии он сразу же ушел в свою комнату и долго оттуда не появлялся. Вышел к нам только на  вечернюю «пулю» и после первого же несыгранного мизера изложил свой новый план.

Оказывается, мы не заметили, как он выходил из своей комнаты погулять… И во время прогулки проходил мимо техникума, где пообщался с абитуриентами, чтобы уточнить свой новый план. Большинство из них были местные, жители ближайших к Астрахани населенных пунктов. Ему они рассказали, что когда им нужно домой, они доезжают до конечной на автобусе и дальше идут пешком, за городом автобусы не ходят. По дороге есть посты, но их можно обойти. Таким образом, как подытожил Тикшаев - местное население по области перемещается, нужно только внешне выглядеть как они, чтобы не привлекать к себе внимание. Еще он добавил, что в нашей Прикаспийской экспедиции есть сейсмопартия в соседнем Казахстане вблизи Шортанбая и мы могли бы за этих сейсмиков сойти. Тем более - если обзавестись соответствующими командировочными удостоверениями.

Следующий день ушел на подготовку. Вячеслав Васильевич побывал у экспедиционного начальства и «справил» нам и себе весьма убедительные командировочные удостоверения.
Сказал, что воспользоваться ними можно будет только в Казахстане, чтобы не изловили на финише, или, в крайнем случае - вблизи него, можно сказать, что мы пробираемся на базу в Астрахань, а в Астраханской области нужно будет сойти за местное население.

Для этого были куплены три сетки-авоськи, для каждого «аборигена», в каждую из них – по бутылке водки (в качестве атрибутики «местного населения», а также - «антивибрионного» средства), по две бутылки минеральной воды и по несколько баночек консервов «Осетровые молоки» (общепризнанного местного очень калорийного и вкусного продукта), еще по буханке хлеба, а также пачки сигарет и папирос (для пущей убедительности). Купили в аптеке маленький пузырек с марганцовкой – «один кристалл обеззараживает кружку воды». Одежду себе выбрали неброскую, простую, как у сельских жителей. Все это приготовили, изучили карту в выбранном направлении и пораньше легли спать. И, конечно, был выбран городской автобусный маршрут, достигающий восточной окраины Астрахани.

Рано-рано утром стартовали. Вышли на конечной. Перед нами расстилалась равнина почти без естественных укрытий… Вследствие чего пошли поодиночке на расстоянии видимости, договорились не терять из виду друг друга, чтобы в случае поимки одного остальные двое смогли вовремя спрятаться.

Оказалось, что маскироваться все же можно - попадались попутные овражки и балочки, редкие деревья и кустики.

Часа через два набрели на глубокую воронку и собрались в ней втроем, обсудить первые впечатления. А когда выглянули из воронки, то так и опешили: по пройденному нами пути, но не по нашим потаенным тропам, а прямо по главной грунтовой дороге (так называемому «грейдеру») шли три беззаботных существа в ярких-ярких платьях и весело щебетали на всю степь… Они шли прямо на первый охранный пост, который мы уже заприметили впереди. Скоро солдаты начнут их ловить и нас могут увидеть…

Мы начали махать им руками, надеясь привлечь их внимание без особого шума. Скоро они нас заметили, свернули с грейдера, подошли ближе и удивленно на нас уставились. Тут заговорил Тикшаев, хорошо поставленным голосом и вполне доброжелательным тоном он объяснил им всю опасность их положения и нашего тоже. Девушки прониклись, мы пригласили их в нашу воронку, где хорошенько обсудили ситуацию и познакомились. Они были местные, из дальнего района, почти попутного нам.

Договорились теперь идти парами, чтобы держать под контролем наших наивных спутниц.
Особой роскоши общения с ними так и не получилось, приходилось молчать и скрываться, потому что проходили как раз мимо постов.

Пост располагался рядом с мостом, ведущим через первый, достигнутый нами рукав дельты Волги, и таким образом мост полностью контролировался блок-постом. Пришлось уходить вправо, там была прибрежная растительность, за которой можно было надежно спрятаться.
Дальше пришлось вступить в воду, мы снова все соединились и пошли через русло гуськом, впереди - самый высокий из нас, Тикшаев. Русло под нашими ногами углублялось, у девушек всплыли платья на поверхность воды, одну протоку мы преодолели, но за нею оказалась другая, более глубокая. Стало ясно, что вброд ее не перейти… Уже вечерело.

И тут у наших спутниц не выдержали нервы, и они начали голосить. Все, мы пропали… С противоположного берега раздался возглас, затем звуки гребли. Из-за камышей показалась лодка с мужиком на веслах. Он подплыл к нам близко и признаков постового охранника в нем не отмечалось. Под хмельком и в хорошем расположении духа - молодой человек, только сильно небритый.

Принял нас в лодку и скоро мы оказались на том берегу. Представился, как недавно демобилизованный и заверил, что бояться нам нечего – не сдаст. Предложил ночлег, две комнаты в доме. Тикшаев понял ситуацию и заплатил ему сколько надо.
Разместились мы неплохо, девушки - в соседней комнате. И тут Тикшаева начали одолевать сомнения…

Он предположил что перевозчик может сотрудничать с охраной, а мы все тут как тут готовенькие… Предложил, что кому-нибудь нужно познакомиться поближе с перевозчиком и остаток вечера сопровождать его пока тот не заснет. Бросили в «морского», не повезло мне…

Перевозчик очень обрадовался неожиданному приятелю и стал водить меня по своим многочисленным родственникам, представлял как закадычного друга и везде нас угощали крепким и вонючим самогоном, а закуска была слабая, постная и еще варенье…
В общем, пока перевозчик окончательно не вырубился, пришлось принять мне немало этого страшного зелья. Только под утро я смог вернуться к своим, они крепко спали, я прилег и словно упал в колодец… Но почти тут же раздались неприятные шопотливые голоса, меня начали трясти и разбудили. Состояние было ужасное, я попытался привести себя в чувства обильным умыванием. А Тикшаев и Коля были как огурчики, готовы к новым странствиям. В один голос они говорили, что нужно уйти пораньше, то есть прямо сейчас, пока не проснулся перевозчик и не сдал нас охране  за какую-нибудь бутылку спиртного на похмелье. Мои вялые возражения не были приняты.

Как ни странно, проснулись и девушки и тоже заторопились домой.

Мы выступили. Впереди шел Тикшаев, за ним девушки, их сопровождал Коля, а замыкал шествие я. В тот период все усилия моей воли были направлены на то, чтобы идти вслед за Колей. Я отключил почти все другие системы организма для экономии и сосредоточился только на этом, потому что нужно было делать только это - главное и необходимое.
Перемещаться за Колей… Переставлять ноги…

Через некоторое время пути наши с девушками разошлись. Я был отчасти рад, что они не будут больше иметь возможности созерцать мои адовы мучения.

Мы пошли одни. Смутно помню, что встретился нам какой-то всадник - пастух, наверное, и от него нужно было потом прятаться. Благо по пути оказалась тенистая протока, перекрытая кронами деревьев с берегов, с теплой водой и твердым дном, некоторое благодатное время она была нам по пути и скрывала нас от встретившегося вдруг всадника, а окружающий протоку древесный коридор позволял нам скрытно видеть окружающее пространство и контролировать ситуацию.

Встречу с протокой я отметил обильным купанием в ней под прикрытием ее древесного полога, всецельным погружением в ее теплые, но все же освежающие воды. Потом я смог отчасти присоединится к обеденной уже трапезе – утреннюю я вынужден был совершенно проигнорировать. Восхитительно было ощутить себя вновь нарождающимся разумным существом, чувствовать окружающий мир, всю его прелесть!

Между прочим, мне поведали, что мой весьма желтушный вид и очевидное немощное состояние все время пугали всю процессию, обратили внимание также встретившегося нам всадника и даже было предположение, что я уже заболел холерой - со всеми вытекающими для меня и чуть не случившимися негативными последствиями в этой почти военно-полевой обстановке.

Затем разошлись наши пути и с благодатной протокой, Тикшаев периодически сверял наш путь с фрагментом карты Астраханской области, который он догадался взять, и с положением солнца. Дальше нам предстояло идти опять по выжженной солнцем равнине, пепельно-серого цвета - одна былинка блеклой полыни на квадратный метр. Благо наступал вечер, солнце снижалось над горизонтом за нашей спиной и уже не так немилосердно палило. Мы продолжали маскироваться на местности, опасаясь, что встретившийся нам всадник может нас выдать. Однако все складывалось благополучно.

Спускалась ночь, предстоял ночлег под звездным пологом.

Вместе с зашедшим солнцем ушло жара, а затем и вечернее тепло. Стало прохладно и даже холодно. Мы стали располагаться на ночлег. Тикшаев опять проявил опыт и смекалку – когда стало уже совсем невмоготу холодно, он начал находить при лунном свете и собирать сухие тощие блинчики навоза, складывать их в кучку, а затем поджог снизу, очень потаенно. Как ни странно, огонь быстро распространился внутри кизяков и обильно напитал их своим жаром. Мы стали протягивать к этому, совершенно беспламенному костерку, руки и греть их. Тикшаев сказал, что нужно насобирать побольше лепешек кизяка и соорудить общую большую «печку» на ночь. Так мы и сделали. Затем, опять же по наущению Тикшаева, сели на еще теплую землю в кружок втроем спинами к костерку,  начали дремать и поспали. Было очень уютно и совершенно безопасно – спинами мы грелись и одновременно заслоняли свет, исходящий из тлеющей поленницы кизяков, так что нас в степи было совершенно не видно. Выпили одну бутылку водки для пущего сугрева и для профилактики, закусили осетровыми молоками с хлебом, запили тепловатой минералкой. Лепота!..

С восходом солнца немного позавтракали и продолжили путь. Предстоял последний и самый трудный этап – переправа через Бузан, пограничный с Казахстаном рукав дельты Волги, самый широкий и глубокий, судоходный.

Путь к нему занял часа четыре. Перед нами раскинулась широкая река, и наши худшие опасения сразу оправдались: по ней периодически курсировали взад-вперед быстроходные военные катера. Благо рядом с берегом оказалась подходящая воронка, в которой нам можно было быть полностью невидимыми с реки. В этом «штабе» мы опять обсудили текущее положение и наши перспективные планы. Тикшаев сразу обратил наше внимание, что часть противоположного берега, как раз перед нашим наблюдательным пунктом, отличается тем, что покрыта ярко-зеленой растительностью, в том числе – древесной. Он предположил, что прямо перед нами – остров, а не берег. Логика в его доводах была и мы решили сделать разведку, чтобы не форсировать реку дважды. Опять бросили жребий, и опять он был мой…

Но на этот раз он меня не особо огорчил, потому что, проживая в детстве почти на донских берегах, я неплохо научился плавать по большой равнинной реке, любил плавать, знал все тонкости речной лоции.

Сразу после прохода очередного военного катера спустился к берегу, оценил скорость течения, выбрал поправку за снос и траекторию заплыва и пошел! Благополучно и быстро доплыл, прошел через кусты. За ними оказалась никакая ни река, а пыльная дорога желанной казахской земли с телеграфными столбами, и даже виднелось крайние домики населенного пункта - Шортамбай!

С этой радостной вестью, пропустив проходящий по реке очередной катер, я прибыл к своим спутникам в штабную воронку. Они были весьма обрадованы моей благой вестью.
Тикшаев времени не терял - как истый ученый, он провел статистические наблюдения за движением катеров и определил довольно уверенно интервал между отдельными их рейсами.
И еще он сказал, что «служба-службой, а обед по расписанию» - то есть в обеденное время, наверняка, будет перерыв в движении катеров, которым и нужно воспользоваться для форсирования реки.

Проблема была в Коле – он почти не умел плавать… Поэтому, ожидая обеденного перерыва, мы сделали несколько скрытных рейдов к реке и собрали на ее берегах все что может плавать. Оказалось негусто, край не лесной… Наилучшим вкладом в плавсредство был довольно жиденький сноп камыша. На базе него соорудили небольшой плотик для улучшения плавучести Коли.

Связали свои вещи в два узла - для меня и Тикшаева, пощадив Колю - их желательно держать во время заплыва над водой, чтобы на том берегу можно было быстро преобразиться в сухопутного местного жителя.

В очередное время катер не проплыл – значит в армии обед, пора!

В воде Тикшаев, как мощный буксир, тащил обхватившего руками плотик Колю, изображавшего всесущие попытки плавания, я еле поспевал за ними.

И когда мы доплыли до стрежня реки, из-за поворота показался военный катер… К счастью, мы уже научились мобилизовываться в минуты опасности и быстро преодолели наиболее глубокий участок реки, далее бежали по дну, ближе к берегу – на четвереньках. С катера нас заметили, он остановился, но, на наше счастье, этот берег был очень пологий, большая мель, и пристать они не решились, а лодки у них не было! А может быть просто решили, что это люди с казахской стороны…

Затем пришлось долго пробираться по кустам в противоположную от поселка сторону, чтобы спутать карты возможным преследователям. Нашли укромную полянку, развесили на просушку вещи, которые в критический момент все-таки не удалось удержать над водой.
Но наши командировочные удостоверения не пострадали.

Дождались вечера, разгладили, как могли, высохшую одежду и пошли в сторону поселка. Вид у нас был все-таки довольно помятый, но командировочные удостоверения уже вполне могли подтвердить нашу здешнюю казахстанскую принадлежность.

В Шортанбае нашли какое-то подобие гостиницы, сказали, что мы из полевой геофизической партии и у нас время отгулов, но в холерную Астрахань не хочется и решили съездить куда-нибудь в другую сторону. При этом как бы невзначай показали командировочные удостоверения.

Гостиница была переполнена, поэтому нас с Колей поселили в коридоре, а Тикшаева отправили в двухместный номер. Он вышел оттуда ненадолго, сказал нам шопотом, что его сожитель – армейский полковник, очень настороженно отнесся к его появлению, и поэтому он сейчас пойдет угощать его оставшейся у нас последней бутылкой водки. Не обессудьте мол…

Мы с Колей поужинали просто оставшейся баночкой «Осетровых молок» и завалились спать, полностью доверившись Тикшаеву на день грядущий.

Часов в шесть утра он разбудил нас, рассказал, что его сожитель-полковник вчера выпил почти всю бутылку, поэтому ночь спал богатырским сном и сейчас продолжает. От него он узнал, что в семь утра отсюда вылетает АН-2 до Гурьева, а больше лететь и некуда. Аэродром недалеко, за полчаса дойдем.

На самолет мы чуть не опоздали, он уже вырулил на взлет и чуть было не взлетел без нас. Но заметив людей, изо всех сил бегущих по грунтовому полю, притормозил, через открывшуюся дверь принял нас на борт и дал газу.

На борту взлетевшего АН-2 мы ощутили себя наконец-то в полной безопасности. Мы все-таки убежали от холеры! Угрызений совести мы не испытывали, потому что сделали все, чтобы не распространить инфекцию – этим процессом управлял я, будущий химик по военной специальности.

А в Гурьеве оказалось, что лететь-то нам некуда… На Воронеж рейсов нет, Саратов закрыт в связи с холерой, Волгоград и Ростов-на-Дону – тоже. Но более оптимистичный Тикшаев увидел рейс на Куйбышев (Самару) через Уральск, сказал, что он точно знает, что из Куйбышева есть рейсы на Воронеж или поездом, а он сойдет при посадке в Уральске, там у него мама живет.

Так и сделали. Сердечно распрощались с Вячеславом Васильевичем в Уральске на взлетном поле, долго махали ему вслед и он отвечал тем же…

Прилетели в Куйбышев, поселились в двухместном номере аэропортовской гостиницы, на последние деньги поужинали и завалились спать, оставив все проблемы назавтра.

Утром натощак остро осознали свою полную текущую неплатежеспособность и в перспективе тоже. Денег нет даже на телеграмму с просьбой выслать денег, да и где их ждать - из гостиницы нас выселят в обед… Хоть иди, попрошайничай…

И тут из гостиничного окна я увидел вблизи аэропортовской площади гордо развевающийся  на мачте флаг студенческого строительного отряда! Быстренько сходили туда, спросили командира, он сидел в вагончике и был занят, но принял. Представились, изложили легенду: мол, работали на практике в Прикаспийской геофизической экспедиции на территории Казахстана, в отгулы в Астрахань сейчас нельзя, холера. Решили съездить в Воронеж в родную альма-матер посоветоваться, а деньги кончились, потому что из-за холеры приходится добираться дальним путем через Куйбышев. Можем оставить в залог паспорт под небольшую сумму денег для проезда на поезде. Паспорт он не взял, дал нам почтовые реквизиты и сказал кассиру выдать нам сколько нужно денег под честное слово. «Вернете почтовым переводом - счастливого пути!»

В поезде до Воронежа мы, в-основном, отсыпались. Правда, Коля все-таки не удержался и расписал «пулю» с какими-то пассажирами из соседнего вагона, и опять неудачно – они оказались картежными мошенниками, играли «на одну лапу», но добыча им досталась небольшая, денег у нас почти не оставалось.

В Воронеже мы сразу ринулись в университет, получать летнюю стипендию, это нам удалось, нам шли навстречу. Затем посетили родную кафедру. На подходе к ней встретили Таркова Андрея Петровича, преподавателя по сейсмике. Узнав, что мы из Астрахани, он инстинктивно отпрянул от нас, потом перевел это в шутку. Больше на кафедре никого не было, август – пора отпусков у наших преподавателей.

Дальше все по плану. Отправили телеграфным переводом наш долг командиру ССО в Куйбышеве. В аптеке купили хлорки, еще в качестве «антисептического» - водки и к ней изысканной закуски, деньги были. И только после этого пришли к Коле на квартиру. Оказывается, родители снимали ему шикарную двухкомнатную квартиру рядом с вокзалом в «сталинском» доме.

Здесь мы, почти не заходя в комнаты, поочереди осуществили в ванной полную дезинфекцию своих тел с наружной стороны, хорошенько искупавшись в хлорном растворе. Постирали с хлоркой свою одежду, развесили на балконе сушиться. Затем в ожидание сохнущей одежды провели дезинфекцию с внутренней стороны тела - выпили водки и хорошенько закусили. Отутюжили еще влажную одежду и окончательно ее высушили.

После чего пошли на вокзал, покупать билеты домой к родным и близким, Коля - в Липецк, а я - в сторону Курска. Удалось взять на полуночные поезда и у нас осталось еще около двух часов свободного времени.

И тут, находясь на вокзале в совершенно приподнятом настроении, Коля вдруг начал проявлять неведомую мне прежде высокохудожественную богемную фривольность в отношении всех близко оказывающихся к нему женщин, видимо - типовую в кругу детей заслуженных деятелей искусств в подобном состоянии. В нашем «атлетском» кругу такое не позволялось, да мы так и не умели.

В нашем кругу детей рабочих и крестьян-колхозников, прапорщиков и средних офицеров, а также нетворческой интеллигенции такое было совсем не принято и даже неизвестно.

А потом он и вовсе начал приглашать отдельных из них и даже цыганок в свою шикарную квартиру. Тогда под предлогом необходимости подготовки интерьера к приему столь желанных гостей я постарался увести его из этого порочного места.

На квартире допили оставшийся «антисептик» и прилегли отдохнуть. А когда проснулись – было уже под утро и наши поезда давно ушли…

Благо в билетных кассах оказались очень отзывчивые и сердобольные работники, «бедным студентам» перекомпостировали билеты на ближайшие поезда. Тогда я твердо решил ждать отправление своего поезда на вокзале, и мы сердечно распрощались с Колей.