Фламандский омлет

Это был фламандский омлет. 

Как ни странно, разговор о таком  немудреном блюде непременно заводит на минное поле межобщинных  разночтений и разногласий.

Некогда до  одной  свежеиспеченной южной  республики добралась юная бельгийская журналистка, и слала в редакцию отчеты, полные изумления. Здесь, сообщала она читателям, носят костюмы (а не набедренные повязки из сушеной коры, как рисовало воображение отважной путешественницы), ездят на мерседесах и тойотах (а не ишаках и верблюдах).  Они, туземцы, даже знают о наших маленьких милых недоразумениях!

Маленькие милые недоразумения между валлонами и фламанцами заключаются в том, что первые считают вторых необразованными деревенщинами, сидящими у себя  на шее, вторые же считают первых напыщенными идиотами,  и тако же  сидящими у себя на шее.  Неудивительно, что слухи б этой пламенной любви докатились даже до степей  далекой южной  республики.

 

 Где еще заказать омлет по-фламандски, как не в  Миддлкерке? Этом городке на побережье Северного моря,  с величественным зданием казино на набережной, куда ближе к вечеру неторопливо стекаются обитатели нескольких окрестных улочек – вышедшие на покой брюссельские адвокаты,  атверпенские дельцы, намюрские профессора и льежские врачи. Мы приехали однажды в Миддлкерке подышать соленым воздухом с моря, и, чего уж греха таить, набраться свежих гастрономических впечатлений в местных ресторанчиках: здесь дорого, чуть-чуть чопорно („месье, ваша сигара будет тревожить наших постоянных клиентов“),  но снисходительность ваша к некоторым местным особенностям будет вознаграждена. Таких рыбных супов, как в Миддлкерке, не дают больше нигде.

Но это вечером. А утром, сидя на открытой террасе в компании закутанных в пледы горожан, обсуждающих перипетии вчерашнего бриджа и покера, нужно брать что-нибудь попроще.  Например, омлет.

Официант, приблизившийся к нашему столику, напоминал собой персонажа скандинавского эпоса. Гигант с бритым черепом, с развевающимися на ветру пышными усами, закатанные рукава белой рубашки открывали взору предплечья необыкновенной ширины, монументальная шея отвергала идею бабочки – вместо нее, полускрытая пышной растительностью, поблескивала золотая цепь (на дубе том…)

- Bonjour! – неосторожно приветствовали мы его.

Гигант нахмурился.

- Omelette ; la flamande, - продолжали мы упорствовать, ибо свежий морской ветер пробудил аппетит, а дружный стук вилок завсегдатаев казино звучал, как призывный набат.

Эпический персонаж посмотрел сквозь нас с братом так, как будто мы были сотканы из воздуха фламандских равнин, и на эпическом лице его проявилось выражение безмерной усталости.  Могучая длань застыла над блокнотиком для заказов.

Кругом кипела жизнь, жители славного города Миддлкерке поглощали пышные разноцветные омлетные лепешки, вливали в себя литры утреннего пива, наискосок, на парапете казино, хлопали на ветру флаги, мимо бодро катили велосипедисты всех возрастов – от пяти до девяноста пяти, чайки планировали над зеркальным песком отмели, в котором отражалось низкое, затянутое тучами, небо, и высматривали добычу… и только мы одни были голодны и неприкаяны среди бурления курортной жизни.

И я обратился к бритоголовому гиганту с покаянной речью.

- Месье ! -  сказал я ему. – Мы не валлоны. Мы вообще из одной свежеиспеченной южной республики, о существовании которой вы, скорее всего, даже не подозреваете. Так уж получилось, что нас научили говорить по-французски. Но мы исправимся! Дайте только срок. Мы будем заказывать омлет на фламандском языке. Уже сейчас мы знаем несколько фраз, например « дамен-херрен, ху ю морген », что означает « дамы и господа, доброе утро ».  Мы с великим почтением относимся к Фландрии и фламандцам, чувствуя с ними некое ментальное родство (говоря это, я невольно покосился на золотую цепь). То есть мы не безнадежны. Нам бы только позавтракать…

Пока я произносил этот спич, с эпическим фламандцем  случилась разительная перемена. Чело его разгладилось.  К середине речи он смотрел на нас с некоторой даже симпатией, как будто из воздуха фламандских низин вдруг материализовались два симпатичных, в сущности, иностранца, незначительные  культурные различия c коими  не должны приводить к холодному отчуждению.  В какой-то момент он заметил и цепи, украшавшие по моде середины  девяностых шеи материализовавшихся иностранцев. Принятое нами обязательство в обозримом будущем сделать заказ по-фламандски чуть не заставило его прослезиться.

Наконец он разомкнул уста и на превосходном французском, который бы сделал честь любому брюссельскому адвокату (что ни говори, а во французской речи валлонов все-таки присутствует какой-то малоуловимый акцент) спросил:

- Хотите с ветчиной или с нашими замечательными фламандскими креветками?

 

(из книги "Где ты был, дурак?")