Самоубийца

Запах ужина приятно щекотал ноздри еще за дверями квартиры. Вадим повел носом, как довольный кот, и повернул ключ в замочной скважине. Зачем только повернул, было первой мыслью, стоило переступить порог дома. Сладкий, приторный до омерзения голос ведущей очередной программы для желающих похудеть разом убил всю радость от близкого ужина. Если бы кто-нибудь только знал, как ненавидел Вадим эти программы, на которые в последнее время подсела ненаглядная женушка. И если бы хоть какую-то пользу приносили, так нет же, разглагольствования одни. Благоверная как была коровой в фартуке («женщиной в теле», - тут же поправил себя Вадим), так и осталась. А, ладно. Зато готовит вкусно.

Наслаждаться шедеврами жениной кухни он предпочитал в одиночестве за плотно закрытой дверью. Как бы ни ценил Лерины таланты, ее болтовня раздражала. Да что болтовня – одно ее появление.

На этот раз поужинать спокойно не удалось. Судя по всему, у проклятой программы наступила рекламная пауза, и Лера решила, наконец, проверить, как там супруг.

- Ты почему не здороваешься?

Нормальная фраза для приветствия усталого мужа, да?

- Не хотел мешать вашему с телевизором уединению.

- Ну-ну, - хмыкнула Валерия, вставая возле полной раковины грязной посуды. Зажурчала вода.

Он ел, она мыла тарелки. Оба молчали. Уже много лет им не о чем было говорить. Неловкую тишину нарушил противный голос ведущей, и Лера сорвалась с места, как гончая, взявшая след.

- Остальное домоешь, - только и бросила она.

«Ну-ну, иди к своему телевизору, - подумал Вадим зло. – Небось оторвать жопу от дивана и выполнить хоть одну из рекомендаций своей любимой программы у тебя силы воли не хватает».

С горем пополам домыв посуду, прошел в комнату, закрыл дверь и включил компьютер. Знакомый дизайн давно надоевшей домашней страницы. Вконтакте, родимый, единственная отрада в беспросветной жизни, хотя тоже, признаться, надоевшая. Сегодня было не особенно много сообщений. Вадим прочитал не блещущую интеллектуальностью переписку, без особого интереса проглядел новостную ленту. Мелькнуло желание пойти спать, все равно ничего сильно занятного не предвидится, но в спальне была жена и тупая программа, которая все никак не хотела заканчиваться…

«Пора что-то менять», - подумал Вадим, но без воодушевления. Признаться, он каждый день так думал и каждый день махал рукой, ничего не предпринимая. Случай не подвернулся, утешал он себя, вот подвернется, тогда конечно…

Однако на следующий день вечная отговорка со случаем не сработала. По дороге к офису родной компании МТС на Вадима наткнулся неприметной наружности паренек, тут же сунул ему в руки то ли флаер, то ли визитку и поспешил дальше по улице, раздавая такие же визитки прохожим.

Обычно Вадим выбрасывал подобные вещи сразу же после получения, но на этот раз его заинтересовала надпись – золотыми буквами на черном фоне: «Устали от серых будней? Хотите изменить свою жизнь? Обращайтесь – и мы предоставим возможности». Указанный на карточке адрес был Вадиму знаком. Улица эта располагалась неподалеку от его дома, и, кажется, там строили высотное здание какой-то дико важной компании, но Вадим редко бывал в тех краях и мало интересовался новостройками.

Сегодня он работал в первую смену, до трех часов, поэтому решил поехать сразу же после работы. Все равно дома его мало чего интересного ждет.

Здание оказалось еще более высоким, чем Вадим думал поначалу. Голубовато-стального цвета, в несколько десятков этажей (по меньшей мере, три), со стеклопакетами на окнах, оно производило впечатление мощи и уверенности, гордо возвышаясь над пятиэтажками района.

Амбал в костюме, типичный шкаф из боевиков, проверил паспорт Вадима, особенно долго сравнивая фотографию с живым оригиналом, затем сунул документ ему в руки и спросил грубовато:

- Куда?

Вадим молча показал визитку.

- Тридцать четвертый этаж, кабинет номер девятьсот семнадцать.

Вадим поблагодарил и побрел к трем лифтам, чьи сверкающие двери отливали сталью. Вокруг кипело жизнью огромное здание, туда-сюда сновали люди, но, стоило войти в лифт, как двери мягко отрезали шум этажей. Кабина неслышно тронулась и остановилась через минуту. На панели вверху зажглись цифры: 34.

«Быстро», - оценил Вадим преимущества новейшей техники, вышел из лифта, озирая длинный коридор.

Кабинет номер девятьсот семнадцать отыскать не составило труда. Вадим еще немного мялся перед дверью, раздумывая, нужно ли ему это. Пришел к выводу, что нужно, и толкнул дверь.

И ослеп.

На ней был скромный деловой костюм синего цвета, без всяких декольте до пупка, но Вадим ощутил потребность принять холодный душ. Длинные черные волосы, вьющиеся крупными кольцами, спадали на грудь и плечи, едва не касаясь пола. Чуть смугловатая кожа казалась золотистой, тонкие, вразлет, брови и черные глаза, опушенные густыми ресницами, оттеняли красоту лица. Чернь и золото. Необыкновенно красивое сочетание.

- Здравствуйте, - улыбнулась женщина, доброжелательно кивая Вадиму, приглашая войти.

- Эээ… здрасьте, - неловко пробормотал он, переступая порог.

- Присаживайтесь. – Женщина указала на кресло рядом с ее столом. – Что вас сюда привело?

Вадим, все еще стесняясь необычайной красоты, в присутствии которой он сам себе казался неуклюжим и отвратительно грубым, присел на краешек кресла и положил на столешницу визитку.

- Значит, жизнь изменить хотите? – На него заинтересованно взглянули черные глаза.

Он кивнул, не зная, на что смотреть. Грудь закрыта, лицо, конечно, прекрасно, но неловко вот так вот пялиться… Перевел взгляд на губы, полные, чувственные, если и подкрашенные помадой, то настолько незаметно, что Вадим поразился умению делать макияж. Хотя, скорее всего, женщина была великолепна без грана косметики и знала это.

- Хорошо, мы всегда рады клиентам, - обворожительно улыбнулась она. – Вот договор, прочтите, если будут вопросы, задавайте – отвечу… эм…

- Вадим. Вадим Витальевич.

- Очень приятно. Мое имя Наама.

- Необычное.

- От древнееврейского «наслаждение». – Женщина протянула ему договор, чуть перегнувшись через стол, отчего мягкая ткань обтянула полную грудь с чуть проступающими сосками. Вадим отметил, что имя это его собеседнице чрезвычайно подходит. Даже смотреть на нее было наслаждением. – Вы читайте, читайте, чтобы не говорить потом, что мы не предупреждали. – Наама заметила, куда он смотрит и тактично намекнула, что неплохо бы и делом заняться.

- Да-да, - пробормотал смущенный Вадим, опуская глаза на документ.

Как выяснилось, не зря. Чем больше он читал, тем больше его пробивало на истерический хохот.

«Я (имя клиента) обязуюсь после смерти отдать душу во власть Преисподней и вечного пламени в обмен на миллион долларов, которые получил перед подписанием договора… Мы, князь Асмодей и дьяволы четвертого чина (каратели), обязуемся, в свою очередь, ни прямо, ни косвенно не ускорять смерти (имя клиента) и выдать полагающиеся по сделке средства в полном объеме…»

- Что за бред?! – вскричал Вадим, поднимая на женщину возмущенно-недоуменный взгляд. – Это что, розыгрыш?

- Отнюдь, - покачала головой Наама. – Мы не стали бы вас разыгрывать. Получив деньги, а с ними и возможность изменить свою жизнь сейчас, вы отдадите душу Аду после смерти и будете вечно гореть в Преисподней.

- Да что за… - Вадим уже хотел встать, думая, что связался с сектантами, когда Наама улыбнулась, заставив его притихнуть.

- Шутка, Вадим Витальевич. На самом деле все обстоит несколько иначе. Вы слышали об опросе ЮНЕСКО, проводящемся в четырнадцати странах мира с преимущественно христианским вероисповеданием?

- Нуу… - неуверенно протянули Вадим, садясь обратно. – Как-то не доводилось, а что?

- На фоне всеобщего безверия технократического мира проводится опрос с целью узнать, насколько человек погряз в любви к материальному и неприятии того, что невозможно объяснить с научной точки зрения, - бодро и малопонятно проговорила она.

- Эмм… ну…

- Поэтому тем, кто соглашается, предлагают подписать такой вот контракт – не бесплатно, разумеется. Ну, помните, по телевизору реклама два месяца шла? – Она выжидающе уставилась на Вадима, отчего тому оставалось только сглотнуть и пожать плечами:

- Припоминаю, кажется…

Он и в самом деле вспомнил какую-то рекламу, связанную с ЮНЕСКО, и что-то там про деньги говорили, но точно сказать не мог.

В это время Наама набрала номер на аккуратном белом телефоне на столе и произнесла медоточивым голосом:

- Кейс в девятьсот семнадцатую, пожалуйста.

Буквально через пару минут дверь распахнулась и немногословный амбал, похожий на того, что встречал Вадима у входа, внес в кабинет объемный черный кейс. Поставил на стол перед женщиной, слегка кивнул ей и удалился, не сказав ни слова.

- Откройте, - ободряюще улыбнулась Наама.

Вадим потянул молнию, откинул мягкий верх. И обалдел.

На него смотрели доллары. Самые настоящие американские доллары, которые он видел только в фильмах про гангстеров (по крайней мере, такое их количество). Открыл и снова захлопнул рот. Слов не было.

- Пересчитайте, - посоветовала Наама.

- Да нет, я вам верю, - глухим голосом отозвался Вадим. – Но такое… мне… я же…

- Подпишите. – Женщина ненавязчиво подтолкнула к нему контракт.

А ладно, была не была! За такие деньжищи ничего не жалко. Вадим обшарил взглядом стол, но ручки не обнаружил.

- А чем подписывать?

- Кровью. Вашей кровью. – Женщина достала из ящика стола запечатанный пакетик с золотой иглой и протянула ему.

- Снова шутите?

- И снова нет. Как говорил незабвенный Ницше: «Из всего написанного люблю я только то, что пишется своей кровью. Пиши кровью – и ты узнаешь, что кровь есть дух». Подпись можно подделать, ручку с такими же чернилами – купить в ближайшем ларьке, и лишь в крови содержится то, что отличает вас от тысяч других.

Она аккуратно распечатала пакетик, вытянула иглу и уколола Вадимов указательный палец. На коже выступила алая капля, и Наама протянула клиенту перьевую ручку, похожую на те, что были в ходу лет эдак пятьдесят назад.

Все еще не веря, что это происходит с ним, Вадим окунул перо в кровь и поставил подпись.

- Вот и отлично. – Женщина ловко выдернула у него из рук контракт. – Деньги ваши, договор наш.

- А разве мне не положена копия договора? – Вадим вытер выступившую кровь о свитер.

- Ну, возьмите, - пожала плечами Наама, протягивая ему второй экземпляр. – И деньги не забудьте. – Снова обворожительная улыбка.

… Домой Вадим возвращался не то чтобы окрыленный, скорее, пораженный, не осознавший еще свалившегося на него богатства, не видящий открывшихся перед ним возможностей. Жене он решил пока не говорить. Глупая курица тут же потребует себе дорогих тренажеров, на которых хорошо если раз в жизни позанимается, навороченных платьев, в которые никогда не влезет, роскошных шуб, которые будет надевать только ради того, чтобы «девочки завидовали». Тьфу, гадость, неожиданно зло подумал он. Вот если бы Наама просила платьев, он бы ей не отказал… он бы хоть все бутики города ей купил плюс все ювелирные магазины. Но что такой шикарной женщине до какого-то второсортного клерка среднего возраста…

- Чего долго так? – неприветливо буркнула жена, встречая его в прихожей.

- Да у Пашки машина сломалась, я вместо него работал, пока он не подъехал.

- Хоть бы доплату попросил за два лишних часа, - поджала губы Лера.

- Обещали дать, - безразлично бросил Вадим, проходя в гостиную.

Плюхнулся, не раздеваясь, на диван, вытащил из сумки контракт и еще раз пробежал его глазами. Не, ну как завернули-то. Ни прямо, ни косвенно не ускорять смерти… Надо же. Шутники нашлись.

Включил компьютер, набрал в поисковике «опросы ЮНЕСКО», просмотрел первый десяток статей. Никакого упоминания о религиозной тематике, продаже души и, тем более, о вознаграждении. Черт те что…

Ну, вот здесь же их печать стоит, успокаивал себя Вадим. Серьезная организация, стали бы они обманывать да деньгами швыряться. Скорее всего, информация в закрытом доступе или гугл опять мутотень выдает…

Но миллион долларов? Каждому, кто распишется? Да они обанкротятся через несколько дней, раздавая такие деньги первому встречному. К тому же, если я правильно понимаю, рекламу показывали по телеку, значит, клюнуть должны были сотни, если не тысячи. И каждому – миллион?

А может, им кровь нужна для каких-то научных исследований? Нет, бред. Даже донорам столько не платят. Да и потом: если нужна кровь, зачем вся это мудозвонь с контрактом, подписями…

Чем больше Вадим думал, тем меньше ему нравилось происходящее. Какая-то левая организация предлагает совершенно фантастические деньги за простую подпись. Ну, не совсем простую, но пара капель крови за плату не считается. Черт их знает, может, и впрямь адская контора?..

Он набрал в поисковой строке «Наама», открыл статью в мифологической энциклопедии. Да, негусто. «Наама (от древнеевр. «наамах» - «милая, приятная») – дьяволица, жена Асмодея, одна из четырех помощниц (жен) Сатаны, дочь Ламеха, сестра Тувал-Каина, считается изобретательницей прядения и покровительницей музыкантов. Изображается обычно как прекрасная женщина до пояса. Ниже пояса – как пылающий факел».

«Да уж, та, что мне встретилась, точно была дьяволицей, - усмехнулся про себя Вадим. – Факела вместо ног у нее, правда, не было, хотя кто их разберет, я же не видел».

Он решил пойти в тот же самый офис завтра, чтобы выяснить, наконец, в чем действительно суть договора, и, возможно, расторгнуть его к чертям, если будет слишком уж подозрительно. Сегодня у них все равно рабочее время закончилось. Эх, жаль, телефона не дали. И на визитке только адрес. Надо будет спросить, когда придет…

- Ужинать иди, - позвала жена из-за двери.

- Сейчас, - отозвался Вадим, для пущей убедительности придав голосу раздраженности, будто его оторвали от дела. Его ведь и вправду оторвали – от раздумий.

Спрятав кейс за компьютерный стол, он поспешил на зов жены: мало ли.

Остаток дня прошел в социальной сети за комментированием фотографий малознакомых девушек. К часу ночи глаза начали немилосердно слипаться, и Вадим выключил компьютер. Жена уже спала, и он осторожно прилег рядом, перетянув на себя край одеяла. Супруга недовольно завозилась, но скоро затихла. А через десять минут и он провалился в сон.

… Луна бросала зловещий свет в окно комнаты, серебря бархатистую кожу обнаженного женского тела, отражаясь от браслетов на тонких руках, от тяжелого ожерелья, покрывающего плечи и грудь, от серег, в которых вставлены были драгоценные камни – Вадим не разглядел, какие. Наама улыбнулась ему, присела на край постели. Тихонько звякнули украшения.

- Ты… пришла ко мне, - едва смог выдавить Вадим.

- Как видишь. – Ее улыбка могла растопить лед.

- Жена… проснется. – И сам поморщился от досады.

- Это всего лишь сон. Для нее ты просто спишь.

Слишком реально для сна, подумал Вадим, когда теплая ладонь погладила его по руке. Он жадно оглядел обнаженное тело, совершенное в каждом изгибе, в каждой округлости, и прошептал хрипло, с трудом выталкивая слова из пересохшего горла:

- Не бывает таких красивых женщин.

- Верно, не бывает. Я дьяволица. – Она легонько дотронулась до его колена. Тело обожгла горячая волна, плоть взбунтовалась, требуя большего.

Вадим протянул руки к чудесному видению, и Наама, усмехнувшись, склонилась над ним. Черные волосы упали по обе стороны от его лица, чуть выступающие соски скользнули по его груди, мягкие бедра прижались к его бедрам, горячее дыхание обожгло шею. Женщина провела кончиками пальцев по его щеке, чуть приоткрыла губы, наклонилась близко, так близко, что их дыхание смешалось…

Он проснулся резко и внезапно, тело сотрясала дрожь, под ягодицами ощущалось что-то липкое и теплое.

«Тьфу ты, обкончался, как мальчишка», - подумал Вадим с отвращением, стараясь не вспоминать недавний сон. Чувствовал: если вспомнит – не уснет.

… На работе он появился хмурый и невыспавшийся, был раздражен, нахамил клиенту, который негодовал по поводу того, что переоплата оформляется так долго, и едва не рассорился с администратором, который сделал ему выговор. В общем, день с самого утра не задался. Да еще и проклятый ливень, зарядивший с ночи, изрядно портил и без того никакое настроение.

В знакомый офис он поехал почти сразу после работы: кейс с таким огромным количеством денег жег руки, и Вадиму хотелось поскорее либо избавиться от него, либо спрятать в безопасное место, а не держать у всех на виду. Охрана на входе пропустила его без проверки, видимо, узнала в лицо. Поднявшись на нужный этаж, постоял немного перед дверью, стараясь выкинуть из головы мечты прошлой ночи, и осторожно повернул ручку.

Наама пела. Господи, как она пела… Вадим застыл на пороге, не смея сделать и шага, чтобы не потревожить гармонию льющихся звуков, и так и стоял с открытым ртом. Ему неизвестен был язык, но, казалось, он и так понимал смысл песни, как понял бы любой. Она рассказывала историю падения. Падения с тех вершин, с каких невозможно сорваться невредимым. Историю страданий и трудностей, героизма и верности, отваги и достоинства. Историю зла, которое победило другое зло и от этого стало называться добром.

Песня прервалась внезапно, Вадим даже вздрогнул от резко наступившей тишины, а потом услышал:

- Здравствуйте, Вадим Витальевич.

Наама поднялась приветствовать его, и он отметил отстраненно, что ноги у нее совершенно обычные, красивые, никакого факела нет и в помине.

Он хотел поздороваться и приступить сразу к делу, достав кейс из сумки, но вместо приветствия вылетело:

- Скажите, Наама, вы замужем?

Женщина немного удивленно, но все так же благожелательно посмотрела на него.

- Да, - кивнула, наконец.

- А где обручальное кольцо? – Господи, что он несет.

- Вот оно. – Протянула изящную ручку с тонким серебряным ободком.

- Вчера не было.

- Я относила его в чистку драгоценных металлов.

Вадиму стало грустно. Просто ни от чего. Пора было приступать к делу, но вместо извинений вырвалось:

- А дети у вас есть?

- Есть, - усмехнулась Наама.

- Много?

Она замялась на пару секунд.

- Скажем так, больше, чем в среднестатистической семье.

- Неужели десять? – Убогая попытка пошутить, ох, убогая…

- Больше десяти, - без грана юмора отозвалась женщина.

- Больше? Ого… да вам орден матери-героини дать нужно. Мы-то с женой и одного еле вырастили, хорошо, сейчас в университет сплавили, так намучились, а у вас больше десятка…

- Дети – это радость, а не мучения, Вадим Витальевич, - мягко отозвалась Наама. – Это продолжение нас самих, нашего дела, это наша опора и поддержка, а не груз, который скорее хочется сбросить. И я не вижу смысла награждать за то, что в природе каждой женщины. Впрочем, - она снова улыбнулась, - что мы все обо мне да обо мне. Скажите лучше, что вас сюда привело снова?

- Я хочу… - Произнести это оказалось странно тяжело. В горе встал ком, и Вадим сглотнул, отводя взгляд. Собравшись с силами, выпалил на одном дыхании: - Я хочу разорвать контракт.

- Вот как? – Тонкая черная бровь удивленно взлетела. – Вы чем-то недовольны? Мы вас обсчитали?

- Не в том дело, просто… просто подозрительно все это, вы уж меня простите. Давайте я вам деньги верну, а вы мне – контракт. Все-таки безопасность дороже сказочного богатства, непонятно от кого полученного.

Наама несколько секунд изучала его лицо, потом произнесла:

- Держатель контракта не я.

- А кто?

- Мой муж. Я его сейчас позову. – Она сняла телефонную трубку, что-то проворковала в нее и повернулась к Вадиму: - Подождите немного, хорошо?

Рядом с ней он готов был ждать, сколько угодно, и собирался уже это сказать, как дверь распахнулась (быстро они здесь работают), едва не влетев в стену, и на пороге появился человек в насквозь промокшем плаще. Типом внешности он напоминал Нааму – черноволосый и черноглазый, но вот лицо не имело и доли той мягкости, что светилась в ее чертах. Глаза его метали молнии, тонкие губы были упрямо поджаты, и Вадим невольно попятился. Пришедший явно был не в настроении. Скорее всего, он только успел войти с улицы в кабинет, как его оторвал телефонный звонок, даже не дав переодеться. Длинные черные волосы его, скрытые под капюшоном, намокли на концах, и вообще весь его вид явно говорил, что не вовремя, ой, как не вовремя позвали…

- Вадим Витальевич, - Наама указала на сжавшегося клиента, - желает расторгнуть с тобой контракт. Говорит, что это выглядит подозрительно, а ему приятнее безопасность, пусть и с малым достатком. Так ведь?

- Так, - подтвердил Вадим, очень не уверенный, что хочет иметь дело с разозленным мужчиной в плаще. Когда их глаза встретились, он еще больше в этом убедился.

- А наш клиент, - опасно вкрадчивым голосом начал мужчина, - никогда не слышал о таком понятии, как «думать заранее»? Прежде чем поставить подпись кровью под контрактом, по которому ваша душа отходит к Преисподней, о чем вы думали? Ни один договор не может быть разорван на следующий день, а у некоторых вообще нет срока.

- Но ваша жена… она сказала, что я могу в любой момент…

- Когда?

- Ну, или это в договоре было написано… что его можно расторгнуть…

- Перечитайте еще раз и не тревожьте меня больше. Вы нам – контракт, мы вам – деньги. Сделка состоялась и расторжению не подлежит.

Как-то слишком далеко игра зашла, подумал Вадим. Этот сумасшедший ни словом об опросе не обмолвился, словно действительно адский договор подписан. Черт, черт, черт… Да что же делать-то теперь…

- Не сердись. – Наама подошла к мужу, положила руку ему на плечо. – Дай ему еще один шанс. Люди ведь разные бывают, этот просто не подумал, что же его теперь – в геенну? И деньги он нам возвращает. – Она говорила негромко, напевно, легонько касаясь губами его уха, и Вадим пожалел, что не к нему она обращается с такой речью. – Пусть уходит и делает что хочет. У нас будет еще очень много людей, а этот мне нравится.

- Ладно, хватит! – Мужчина отстранил ее. – Дай мне договор. И ты давай свою копию, - обернулся он к Вадиму. Тот поспешно принялся рыться в сумке. Вытащил смятые листы и протянул держателю контракта. «Асмодей, что ли?» - мелькнула шальная мысль.

Вадим так и не понял, откуда вырвалось пламя, но предпочел думать, будто у мужчины была с собой какая-то особенно незаметная импортная зажигалка. Уголок документа занялся огнем, и все трое зачарованно смотрели, как пламя пожирает бумагу. Затем Наама протянула свою копию договора, подписанную кровью, и мужчина едва заметно поморщился от досады. На миг Вадиму показалось, что он откажется уничтожить и эти листы, но огонь вспыхнул снова, и незадачливый клиент с каким-то странным облегчением увидел, что его контракт горит.

Закончив, мужчина стряхнул пепел в мусорное ведро и произнес раздельно, глядя Вадиму в лицо:

- Это был первый и единственный раз.

- Хорошо, - тут же поспешил заверить Вадим, мысленно обещая себе, что следующего и не будет.

- До свидания, - улыбнулась Наама.

- И вам. – Кейс с долларами, так и не тронутыми, был оставлен на столе, а нежданный гость, раскланиваясь, пятился к двери…

… - Где опять шлялся? – Лера, как всегда, была чудесно гостеприимна. – Только не говори, что твой Пашка снова опоздал! И почему мне простыню пришлось застирывать? Что это ты делал ночью, а?

Вадиму не хотелось отвечать. Он был опустошен и чувствовал себя гадко. Скинул обувь и, не раздеваясь, прошел в гостиную. Но отвязаться от жены это не помогло.

- Почему не отвечаешь? Ты завел любовницу? Кто эта шлюха? Как ее имя? Да смотри в глаза, в конце концов, когда с тобой жена разговаривает!

- На *** иди, дура! – закричал, не выдержав, Вадим. – Достала уже!

После был скандал. Да и не могло обойтись по-другому, если она – стерва, а он вымотан душевно и физически. Когда Лера хлопнула дверью так, что едва не вылетело вставленное в раму стекло, Вадим решил, что не может дольше находиться с ней в одной квартире, и, наспех одевшись, вышел из дома.

Он бродил по улицам до темноты. Ноги так и тянули его в сторону высотного здания, но рабочий день у них закончился в пять вечера, а лишний раз мозолить глаза охране Вадиму не хотелось. Поэтому он брел по тротуару, тупо глядя под ноги, не замечая проходящих мимо людей, не слыша сигналов автомобилей.

Когда совсем стемнело и пришло время возвращаться домой (не ночевать же на вокзале, право слово), Вадим обошел его три раза, прежде чем войти. Наконец, поднялся на лифте на свой этаж, по возможности бесшумно открыл дверь, проскользнул в гостиную и, скинув куртку, лег на диван. Лера уже, должно быть, дрыхла в спальне, и ему не хотелось туда идти. Одна только мысль о том, что придется лечь в постель с этой женщиной, вызывала дикое отторжение.

Утро было мрачным, как и настроение. Синоптики обещали солнце во второй половине дня, но до этого нужно было пережить первую. Сегодня у него был выходной, и Вадим позволил себе поваляться подольше, лишь бы не встречаться с женой, которая в это время обычно завтракает.

Не встречаться не получилось. Когда Вадим решил, наконец-то, зайти на кухню, то увидел там Леру в халате и бигудях. Она поедала диетический йогурт, щедро сдабривая его шоколадной пастой. Она была отвратительна. Теперь Вадим мог признаться самому себе честно: она была отвратительна, мерзка. Вспомнилась Наама. Уж она-то никогда не появится перед мужем в таком неприглядном виде, отчего-то он был уверен. Да и вряд ли вообще когда-либо выглядит вот так…

«Пойду к ним сегодня, - решил Вадим. – Все равно делать нечего. Скажу, что был неправ, что струсил, что прошу прощения и готов что угодно подписать, только бы мне дали возможность жить отдельно от этой коровы. Только бы еще раз Нааму увидеть…»

Он ушел, не попрощавшись. Лера, судя по всему, решила с ним не разговаривать, да и он не горел желанием общаться.

… Вот и знакомое здание цвета голубой стали. Вадим несколько раз глубоко вздохнул, натянул приветливую улыбку и потянул на себя тяжелую металлическую дверь.

- Паспорт, - безэмоциональным голосом велел давешний охранник.

«Не узнал, наверное. Ну, конечно, после сна на диване, встрепанный и небритый, я сам себя не всегда узнаю», - невесело подумал Вадим, протягивая документ.

- Вам куда?

- Тридцать четвертый этаж, девятьсот семнадцатый кабинет.

- Вы ошиблись зданием, - так же сухо сообщил охранник. – У нас тридцать три этажа.

- То есть? – Вадим недоверчиво глянул на амбала. – В округе больше нет высотных зданий, ваше – единственное в районе.

- Вы ошиблись зданием, - терпеливо повторили ему.

Да быть того не может… Вадим метнулся к лифту, знакомому лифту со сверкающими дверями. Вызвал, вошел. Тридцать три кнопки, по одиннадцать в ряду. Бред какой-то…

Выйдя из высотки, вскинул голову, считая этажи сверху вниз. Тридцать три. Пять раз пересчитал – их все равно было тридцать три.

Дьявольщина… Что же ему, приснилось все это?

Внутри будто что-то оборвалось, опустилось. Вадим вздохнул, чувствуя странную сосущую пустоту в сердце, и, медленно развернувшись, побрел домой. Самому себе он казался раздавленным.

… Собирался уже вставить ключ в замочную скважину, как поморщился от резкого, визгливо-веселого голоса жены, должно быть, разговаривающей по телефону с Аллочкой – лучшей подругой и по совместительству тупой клушей, как ее про себя окрестил Вадим.

- Нет, ну ты представляешь! Я просыпаюсь, его нет, на простыне засохшее пятно угадай чего… Вот и я удивилась. А еще он с работы стал часа на два позже возвращаться, вот и сегодня куда-то ушел, а ведь у него выходной… Ой, не говори. Все мужики такие, если подумать. Заботишься о нем, готовишь, убираешь, а он цыпу грудастую себе найдет – и прощай семья… Отомстить? Конечно, я этого так не оставлю. К Толику пойду, ага. Он на меня уже давно глаз положил… - Раздалось мерзкое хихиканье.

Вадим прислонился лбом к двери, так и не донеся ключ до скважины. Заходить в квартиру расхотелось окончательно. Он снова спустился по лестнице и присел на лавочке во дворе…

Тучи рассеялись, из-за облаков показалось солнце, но Вадим не видел его. Перед глазами стояла женщина, стройная, темноволосая, с приветливой улыбкой на красивом лице. И почему он не взял деньги… Зажил бы сейчас как человек, развелся с глупой клушей, купил бы отдельную квартиру, устроился на работу в престижную компанию, благо, резюме неплохое. Женился бы по любви, на женщине, напоминающей Нааму, воспитал бы хороших, умных детей, а не единственного лоботряса, которого едва удалось пристроить в университет… А теперь… теперь шанс упущен. Столько ему за всю жизнь не заработать, особенно если учесть, что половина зарплаты уходит на жену и лекарства для тещи. И пусть хоть в Ад потом – все лучше, чем такая вот беспросветность…

… Решение пришло быстро и неожиданно, как всегда приходят гениальные мысли. Вадим поднялся, вошел в подъезд, подъехал на лифте, открыл ключом дверь. Жена все еще болтала по телефону, и, услышав, что он пришел, только и крикнула: «Ноги вытри!» Ему было все равно.

Пройдя в гостиную, Вадим распахнул широкое окно, поморщившись от звуков улицы. Не давая себе передумать, встал на подоконник и, не оглядываясь на постылую квартиру, шагнул вниз.

Ветер засвистел в ушах, мир несколько раз перевернулся перед глазами, плиты тротуара приблизились, бросились в лицо…

… Она стояла перед ним обнаженная, в языках пламени, на тонких руках едва слышно звенели браслеты, в ушах покачивались сверкающие кровавыми рубинами серьги. Асмодей – рядом, алый плащ с золотой фибулой тяжелыми складками спускался с его плеч, надо лбом горел венец из пламени. Они выглядели куда естественнее здесь, на растрескавшейся от жара земле, окруженные огнем, чем там, в мире, который он недавно оставил, в уютном современном офисе…

- Взять, - коротко велел Асмодей.

Тут же с двух сторон к Вадиму подлетели черти, вцепились в руки, готовясь тащить, куда скажет хозяин.

- Сбросьте в огненное озеро.

- Нет, постойте! – закричал Вадим, цепляясь за выщербленную горячими ветрами землю. – Что я сделал! Я же все вам вернул!

- Я давал тебе шанс, человек. - Голос демона звучал как… ну, пожалуй, иерихонская труба была подходящим сравнением. – Я сжег твой контракт, ты сам видел, я позволил тебе жить как прежде, избежать Ада. Но ты, слабовольный самоубийца, не смог принять подарка, тут же бросившись из окна, когда понял, что второй возможности изменить жизнь тебе не дадут. У меня есть гордость, человек, и, если мне отказывают в первый раз, я не унижаю себя повторным предложением.

- Наама! Наама, скажи ему! – в слезах выкрикнул Вадим, уже чувствуя кожей жар озера, грозящего ему вечными мучениями. – Скажи, что я ни в чем не виноват!

- Боюсь, на этот раз мой супруг прав, - покачала головой дьяволица, и улыбка ее впервые показалась несчастному грешнику жуткой. – Но ты мне нравился, и я, так уж и быть, поцелую тебя напоследок. – Она склонилась над ним и легонько дотронулась губами до покрытого испариной лба. – Прощай.

Черти деловито подхватили его под руки и потащили к пылающему вдали озеру. Когда Вадим оглянулся, чтобы в последний раз увидеть Нааму, ни дьяволицы, ни Асмодея уже не было.