Истории Легко и Просто

История Первая


Классная Книга Легко и Просто


Посвящается моему ближайшему другу, тому чье живое и жизнеутверждающее присутствие в образе кота Барона было исполнено Изначальной Мудрости и Пробуждающей Любви.
Безусловной и Несправедливой Милости, как безусловно и несправедливо всё Истинное.


Алан Лига Легко и Просто


Вступление

Неясные очертания двух силуэтов маячили в темноте кабинета.
Один из них, более плотный и осязаемый, время от времени вздрагивал и всхлипывал.
Второй словно лениво мерцал и слегка струился сам из себя.

Первый что-то невнятно бормотал, другой безучастно пребывал рядом.

- Хорошо, я согласен, - наконец, хоть и нервно, но все же ясно прозвучал голос первого.
- Неужели? - прозвучал ироничный смешок в ответ…


Ах, как было всё прекрасно

Самый простой способ накликать перемены в жизненной истории – это осознать, насколько ты счастлив, и мечтательно заметить, что большего и не надо:
- Отныне никаких перемен. Все и так замечательно.

Основательно помотавшись и намаявшись ранее, я наконец-то обрел нечто по-настоящему бесценное – Себя.
А вслед за этим, уладилось и все остальное.

Я перебрался, куда и мечтал, подальше от городской суеты, поближе к природе.
Лес, река, удивительно чистые воздух и вода.
Нашелся и домик, готовый приютить меня.
И все за какие-то символические суммы.
Чудеса, да и только …


Какого хрена

Это был всего лишь еще один день бесконечной сумасшедшей гонки. Одуряющая беспрестанная рутина и раздражающие дрязги и хлопоты.
Постыдная мелочность на фоне сплошного напряжения.
Еще один безликий, серый день, который почему-то остро запомнился.

Хотя дела прут в гору, что альпинисты.
Тут как в горах приходится быть начеку. Не до расслаблений.
Стоит зазеваться, все рухнет в одночасье.
Моя фирма – тот еще механизм!

Странного парня я поначалу и не заметил. Он как-то внезапно нарисовался и мрачно, даже не сказал, приказал: - Оставьте в покое мой дом!!!

Еще одна ерунда, пройденный этап.
Ненавижу заезженные пластинки.
Проехали!
Я нетерпеливо отмахнулся: - Разбирайтесь с моим адвокатом!

Дело не стоило выеденного яйца – мои люди купили землю под очередной проект. Там был чей-то дом, неоформленный, купленный под расписку вроде. Короче, типа того.

Мой адвокат заверил, что хлопот не будет. Наши бумаги оформлены как надо.
Что ж кому-то не повезло.

- Значит, не договоримся, - как-то устало усмехнулся он. – Но это мой дом. Не стоит отнимать чей-то дом. Это не хорошо.

«Что за придурок?!!».

- Слышишь, - я вспылил. – Вали к адвокату, он тебе отстегнет за твою развалюху, что там тебе полагается! А мне не до тебя.

- Ваш адвокат ничего не решает. Это вы отнимаете мой дом. Не стоит этого делать,- он был похож на упрямого ребенка, готового умереть за своего плюшевого медведя.

Я вызвал охранников, пусть выкинут его.
Какого хрена…


Умирать, не привыкать

Я сидел на крыльце, прислонившись головой к косяку двери.
Пустота была снаружи, пустота была внутри.

Что ж, я так и не научился обустраиваться в этом мире.
Оформлять свое существование.
Моя бесформенность настолько реальна, насколько реальна сама Реальность.
Я не мог себя заставить пойти жаловаться: в газету, в суд, соседям.
Не мог представить себе эту перспективу, то есть представить-то как раз мог, и очень даже ярко, просто невыносимо тошно становилось от такого представления.

Все что я мог – это сидеть на крыльце, отрешенно прислонившись головой к косяку двери.
Пустота снаружи, пустота внутри.

А потом я обнял дом и заплакал.
И безучастно наблюдал прощание со стороны.
И наблюдателем был я, и плачущим.
И знанием того, что плачет этот парень не по вновь обретенному дому, а по себе, обретшему дом.
И прощается не с ним, а с собой. Потому как обрел он дом, и никуда скитаться не пойдет, чтобы это ни означало.
Потому как счастливый конец истории чаще всего означает возможность умереть, будучи счастливым.

Умирать, не привыкать…


Лучше бы я умер

- Я дома, - оповестил я, заходя в уютный полумрак коридора и ожидая, что Илонка бросится мне на шею.
Мы встречались уже больше полугода. Своеобразный рекорд взаимоотношений.
А, если учесть, что моя новая пассия практически поселилась, большую часть времени проводя у меня, то рекорд обещал стать в будущем недосягаемой величиной.

Странно, никакого ответа.
Я вошел в кабинет, закинуть деловые бумаги и буквально остолбенел.
Я еще ничего не успел увидеть, только лишь ощутить.
Ощутить некое присутствие.

Дурацкие тренировки не прошли даром – мгновение, и в моей руке оказался кольт из тайника на книжной полке. Я взвел его, снимая с предохранителя в то же самое мгновение.
А в следующее мгновение мой мир рухнул, обещая смерть.
Я все еще остро ненавидел ее в тот самый момент, когда понял, что это только начало, прелюдия, вступление.

Уж лучше бы я умер…


Глупым вопросам – глупые ответы

Я пребывал в кресле, наблюдая, как корчится на полу этот очередной хозяин мира.
Равнодушно, без эмоций наблюдал.
Так, наверное, смотрят подобные сцены в кино, осознавая происходящее, но где-то в самой глубине понимая, что все понарошку.

Тем более что я не был инициатором сцены. Она происходила не по моей прихоти, а скорее именно потому, что я ничего не делал.
Я вздохнул и включился в происходящее.
Корчи прекратились.

Пистолет валялся у моих ног, я ногой небрежно отпихнул его в угол.
Удивление от вида оружия и побудило меня позабыть про щит, который приходилось теперь  спешно восстанавливать.

- Ты?!! - страдальчески выдохнул припадочный.

Глупым вопросам – глупые ответы.
Я промолчал…


Не я твой враг, ты - враг себе

Все, что я мог делать – это таращиться на него выпученными глазами.
Боль утихла, хотя тело и ум помнили ее, отчего было как-то особенно неуютно.

До меня только сейчас дошло, что опасность, кою я почуял, войдя в кабинет, исходила не от этого чудака.
Она исходила от меня.
Острое осознание этого факта было запоздалым. Пойми я это вовремя, то, не раздумывая, застрелился.

- Что происходит?!! – скривился я, безуспешно пытаясь унять дрожь в голосе.
- Он еще спрашивает!!! - искренне возмутился сидящий в кресле. – Не знаю, что я намеревался делать, появляясь здесь, но уж точно не нянчиться с тобой. Ничего себе импровизация!!!

- Я тебя не приглашал!
- Неужели? Ты грубо вмешался в мою историю. В мою последнюю историю!!!

- Кем же надо быть, чтобы ТАК мстить за паршивый сарай?!! Что это за пытки!!!
- Вопрос не в том, чем что-то представляется тебе. Это просто не твое.
И потом это ни месть, ни пытка. Не придуривайся, ты уже все понял. Иначе не думал бы о самоубийстве.
Не я твой враг, ты – враг себе.


Да, разве это жизнь

- Ладно, давай так, ты проговори все, что понял. Как бы безумно это ни звучало, просто говори, а я дополню и проясню остальное.
Когда все ясно, тогда все ясно.

Он долго грязно ругался, словно плевался словами. Мне понравилось.

- Может мне пора, как считаешь?!! - я приподнялся в кресле.

- Не уходи. Это какая-то хрень, но она вроде бы из меня прет,- он ошалело пошарил взглядом по ковру, и помрачнел.
- Не отвлекайся на суицидную тематику – пистолет я убрал. Кстати, зачем он тебе, ты ж деляга, торгаш?

- Сам ты…
- Ладно, не суть. Продолжай.

Он помолчал, прислушиваясь внутри себя, и неуверенно продолжил:
- ****ец какой-то, выходит, что ты остановил эту хрень?!! Слушай, забирай свой дом, я тебе бабла дам, сколько смогу, сделаю все, вылечи меня!!!
- Тоже мне нашел доктора Айболита! Не блажи.
Насчет возврата моего имущества: Мой дом – это мой дом. Вернешь, как миленький. А, насчет остального…
Похоже, умерли наши отдельные истории, а начнется ли совместная, тебе решать.

- ???
- Понимаешь, я пришел получить ответ, за такие вещи отвечать требуется. Это тебе не детские спортплощадки под строительство гипермаркетов отнимать, не парки под элитные коттеджи разорять, не…

Впрочем, ладно…
Я пришел, а твои помощники врассыпную.
Вот ты и остался один на один – с собой. Со всеми своим капиталами.
Насобирал ты, по твоему же меткому выражению, хрени, выше горла.
Хрени, с жизнью несовместимой, какой факт на себе и прочувствовал.

- Но я-то ведь жил!!!
- Да, разве это жизнь?!!

 
Щит

Меня, словно колоколом по башке стукнуло. Сижу, пришибленный, перезвон слушаю.
Когда-то я это уже слышал.
Когда-то на перепутье.
Когда-то…

- Помощники мои, - слышу свой голос, - кто они?
- Попросту говоря, обслуга той хрени. И повод твой. Знаешь, любые объяснения звучат безумно, а я, похоже, подустал.
Давай так: ты возвращаешь мой дом, все бумаги сделаешь сам.
И заплатишь мне. Символически, не волнуйся. Дашь, сколько нутро твое подскажет. Без крайностей.
Мне необходим предлог-символ, чтобы заняться твоими делами.
Я буду держать для тебя щит, а время от времени по чуть-чуть опускать его, чтобы ты мог понемногу справляться со своим добром.
Пока ни разберешься полностью.
Кстати, здорово повеселимся, обещаю. Уж я-то точно, - ржет, что конь. – Да, я тебя поддержу, при условии, что ты беспрекословно будешь делать все, что скажу, без лишних вопросов.

- Что такое щит? - спросил я.

И в следующее мгновение мой мир рухнул, ничего не оставляя на своем месте, кроме дикой, непереносимой боли…


…

Неясные очертания двух силуэтов маячили в темноте кабинета.
Один из них, более плотный и осязаемый, время от времени вздрагивал и всхлипывал.
Второй словно лениво мерцал и слегка струился сам из себя.

Первый что-то невнятно бормотал, другой безучастно пребывал рядом.

- Хорошо, я согласен, - наконец, хоть и нервно, но все же ясно прозвучал голос первого.
- Неужели? - прозвучал ироничный смешок в ответ.



Первое опускание щита


- Вот бумаги, вот деньги, - я протянул кожаную папку и внушительный сверток. – Я могу узнать конкретно, что покупаю?
- Не покупаешь, платишь по счетам, - усмехнулся он и добавил. - Теперь я смогу тебе посодействовать в твоем прохождении через твой же ужас. Без особых потерь. Как я уже говорил несколько сеансов переносимой боли,  и ты свободен.

- Там этой боли, не на одно десятилетие!
- Не волнуйся, это не затянется надолго, - успокоил он меня. – Сократим до минимума число сеансов. Интенсивность ощущений, конечно, усилится. Но ты – парень крепкий, выдержишь.

- Я никуда не тороплюсь, - с готовностью заверил его я.
- Тогда поехали.

- Стой, - завопил я. – Давай в другой раз!
- Неужели?

Маслянистая чернота проглотила меня одним глотком, рывком намотала мои жилы на невидимые барабаны, вонзила мириады игл под кожу, раздавила, расплющила, растерзала.
И выплюнула, будто подавилась.

Я и чувствовал себя ее плевком.
Смрадным плевком в привычный мир.



Дела пойдут веселее, если весело делать дела


- Дела пойдут веселее, если веселее делать дела, - подмигнул он мне.
- Неужели?!!

- Отлично, поздравляю – ты умело пользуешься оберегом!

Я беспомощно ворочался на траве, не в силах подняться.

- Это совсем невесело, когда больно! – заорал вдруг я.

Гнев выплеснулся, заполняя все вокруг. Я словно ощущал его буквально.
Он затопил собой все пространство, бурлил и булькал.
Я чувствовал вкус его злобного шипения.

В тот момент я был уверен, что так ярко осознаю происходящее, благодаря этому чудаковатому напарнику.

- Ты, по сути, Пространство, а только потом Происходящее в этом Пространстве, (или Происходящее из этого Пространства, если так тебе удобнее понимать), - говорил мне этот странный парень.

Я посмотрел на него и удивленно округлил глаза: «Что за ахинею он несет?!!».
И вдруг понял ЧТО означали его слова.

Он безмятежно улыбался, играя с происходящим.
Я обмер: все, что сейчас происходило – происходило в нем. И этот вечер, и мой гнев, и даже я.
Все проистекало из него – он был тем пресловутым Пространством.

Я устало закрыл глаза и моментально уснул прямо на земле, почему-то умиротворенный и счастливый.

Когда проснулся, он все еще был рядом.

- Я не веселюсь, потому что тебе больно, Марк, я просто веселюсь.
Когда тебе больно, я помогаю тебе пройти через твою боль.
Как, по-твоему, проходя через твою боль, проживаю ли я ее вместе с тобой?
Как, по-твоему, заслоняя тебя собой от боли, ощущаю ли ее я?!!

И, тем не менее, я снова говорю тебе: «Дела пойдут веселее, если весело делать дела».



Стоит только оглянуться в себе


Крючья. На манер рыбацких, только огромные, как китобойные гарпуны. От них растяжками в темноту уходят тускло поблескивающие и слегка провисающие цепи.
Крючья со всех сторон. Как же их много!
И они во мне.

Достаточно неловкого движения, чтобы их острые зубцы глубже вонзались в тело, а цепь, натянувшись, рывком подтягивала к себе. Чтобы в дело тут же вступала еще одна – противоположно натянутая, нетерпеливо возвращая меня на прежнее место.

И тогда разливы боли плещутся во мне, когда в действие приходят все металлические звенья, все растяжки. Они рвут меня, неистово отвоевывая друг у друга. Череда рывков терзает плоть и отнимает силы.
Остается только замереть и, молясь крючьям-богам, уповать на затишье.

И раскачиваясь на этих жутких струнах, я ощущаю беспомощность и злобу.
И, если рядом оказывается такой же несчастный, я с ненавистью толкаю его и облегченно перевожу дух.
Кому-то хуже, чем мне. Кому-то больнее, кто-то теперь боится и меня.

Но, (о, ужас!!!) наши цепи, лязгая одна о другую, укорачиваются, переплетаясь, и наши тела трещат, разрываемые остриями крюков.
Теперь его оплошность, жест, чрезмерный вдох раскачивают мой мирок, причиняя адскую боль. Я отвечаю тем же, и мы корчимся в диком вопле, и эхом душераздирающих криков вторят нам несчастные поодаль. Мы нарушили и их шаткое равновесие.

Мы затихаем в мольбе, а инерция еще долго глумится переливами боли.
Все получили урок: виси на привязях и не дергайся!

…

В этот раз что-то необычное происходит в темноте.
Говорят двое. Мужской и женский голоса. Их речь отдается цепным перезвоном. Она звучит убаюкивающе, и я дремлю под ее аккомпанемент.

- Крюки вросли, по себе знаю. Сам висел. Сам выдрался.
- Странные у тебя развлечения, милый!

- Не спорю.
- Как будешь снимать? Начни выдирать, вырвет огромный кусок. Пока все выдернешь, от него лоскуты останутся.

- Ничего, на пару лоскуты в два раза шире. Ты будешь извлекать, я ему сопереживать. Поехали.
- Ты с ума сошел! Я не буду в этом участвовать! Мало тебя на куски рвали?!!

- Если ты мне не поможешь, я истеку кровью. Его кровью. Нам обоим хана. Приступай!
- Сказала, не буду!

- Как знаешь. Держись, парень, будет немного больно.

Боль: острая, рваная боль в груди. Я слышу грохот упавшего гарпуна и жалобный лязг отскочившей цепи.
Дикая боль в левом плече и снова грохот и звон. Я бьюсь в конвульсиях непереносимой боли, тону в собственном крике, но все же слышу тихий выдох-стон:

- А-а-ах…
- Алан!!! – отчаянье в девичьем вскрике. – Ну, что ты делаешь?!! Дай я!!!

Правое плечо раздирает жестокой болью, за ним живот, шею, поочередно ноги, локти, ступни.
Я тону в оре и крови. Сплошная воющая рваная рана.

- Убейте меня, убейте, - визжу я. – Прикончите!!!
- Заткнись, - пощечиной звучит девичий голос, и я от неожиданности замолкаю.

- Его, сначала его. Мне тогда легче будет, - слышу голос Алана и чувствую, как что-то успокаивающее льется в сквозные дыры на моем теле. Что-то умиротворяющее и ласковое.
- Ну, если этот засранец не выживет, я сама его воскрешу, чтобы убить еще раз!!!

- Выживет. Я же выжил и мне никто не устраивал энергоштопку и не лил бальзам в раны. Выживет!

…

- Сон, какой страшный сон, - бормочу я. – Мне снилось…
- Отдыхай, Марк, после поговорим, - его шелестящий шепот слишком тих, слишком устал, слишком изможден. – Всё после…

…

- Кто ты?
- Я просто странный парень, которого ты грубо вынудил вмешаться.
Похоже, ты задавил в себе слишком много силы и она вырвалась. Чудная ситуация: сила – твоя, но если ее тебе вернуть, она тебя не просто убьет, порвет в клочья.
Точнее сказать: она просто отказывается соединять те клочья, которыми ты и являешься. Так или иначе, теперь эта сила со мной. Мне она ни к чему, она только твоя и для тебя. Не для причуд и желаний, для тебя. Ты сам наделил меня ею, чтобы я посодействовал твоему возвращению.

- Куда? – недоуменно уставился я на Алана.
- Давай, как договорились, хочешь что-то узнать – отвечай на свои вопросы сам, и слушай. А то какая-то дикая ситуация. Я говорю, ты пучишь глаза, как на придурка!
Твоя игра, вот и играй. Что совсем уж непонятно, расскажу. А клоуном быть не подряжался.
И мой тебе совет: не пытайся создавать мир, в котором ты – бог. У тебя на это не осталось ни сил, ни времени.

- Создавать мир, в котором я – бог?!!
- Конечно, многие именно так и поступают или стараются поступать.
 Замкнутость и контроль. Популярность этого действа в иллюзии могущества и безопасности – отличный корм для эго. Даже разочарования и боль при разрушении подобных замкнутых систем, не останавливают надолго любителей играть в богов. Скорее побуждают создавать нечто, более защищенное и неприступное, а значит громоздкое и нежизнеспособное.
Кое-кому этот фокус удается лучше, но это опять же вопрос времени.

- Можно задать вопрос?
- Ты его уже задал, - усмехнулся Алан.

- Я тоже играю в эту игру?
- Точнее будет спросить: она в тебя играет? Да, играет.

- А, в тебя игра играет?
- Конечно, мои игры играют в меня, а я играю в них. Это обоюдный процесс: играя, я наполняю Жизнью (Собой) игру, а она наполняет собой играющего.

- В чем же разница?
- Что, по-настоящему, напрягает тебя, когда ты играешь в собственную бизнес-империю?

- Она в любой момент может рухнуть.
- Ерунда. Любая игра имеет начало, имеет конец. Точнее будет сказать, игра имеет начало, а игру имеет конец, - развеселился он. – Можешь себе позволить такое же отношение к своему увлечению, Марк Твен?

Тут я понял: - Для меня это слишком серьезно, я не могу остановиться. То есть могу, конечно, теоретически рассуждая, но не остановлюсь.
- Да, все дело в том, кто ведет игру. Я бросаю, всякий раз, когда наиграюсь, не обращая внимания, окончена игра или нет. И не беспокоюсь по ее поводу, что там с ней будет дальше… или ближе.

- Это сродни смерти.
- Это и есть смерть. Смерть игрока и игры. Она ничем не хуже начала-рождения. Только тот, кто готов умирать для прошлого – жив.

- А кто не готов – мертв?
- Он играет роль мертвеца.

- Играет?
- Это очень просто. Тягостное ощущение указывает на то, что игра умерла. А мертвая игра – уже не игра – кабала, обязанность, принуждение.
Признать смерть игры, означает признать смерть игрока.
В общем, все умерли.
Конец представления. А, значит, возможность для нового.

Но, если ты не признаёшь смерти – это ничего не меняет. Смерть – свершившийся факт.
Мертвые играют в мертвое.

- И в чем тогда смысл игры?
- Не смысл, прелесть. Прелесть игры в радости. Пока игра радостна – она жива. Если же нет - нет смысла подолгу оплакивать умершее, начни новое. Новое всегда в изобилии. Стоит только оглянуться в себе.



Все дело в том, что это дело


- Марк Артемович, вас срочно, - заглянула мой секретарь Лидочка.

Она сделала красноречивый жест, на нашем языке который означал: вопрос жизни и смерти.
Я извинился и вышел в приемную.

- Привет, Марки, - прозвучал насмешливый голос в мобильном. – Бегом ко мне!
- Алан, - злобно зашипел я. – Давай потом. У меня важная встреча с инвесторами!

- Нет, Марконьеро, у тебя встреча со мной.
- У меня важные переговоры! – заорал я.

- Конечно, конечно. Не обращай на меня внимания. Нет, так нет, сказали дети, мы скачаем в интернете, - легко уступил он и вкрадчиво добавил. – Твоим коллегам, полагаю, понравится твой бенефис. Все эти выпученные глаза, скрежет зубовный, пена у рта, непроизвольные мочевыделения и приступы экскрементарного недержания…

…

- Нам надо поговорить, - ворвался я, требовательно повышая голос. Его звенящим сталью ноткам, скорее всего, суждено разбиться об очередное: - Надо до упада.
- Говорить не о чем. Еще ничего не случилось, - слышу ленивое в ответ.

- Потом будет поздно, - рычу я.
- Твоя правда, Марковелли. - охотно соглашается Алан. – Поздно уделять внимание очевидным, уже свершившимся вещам. На то они и очевидные.

- Когда же надо уделять внимание происходящему?!! – удивленно округляю глаза. – Я не могу забить на свой бизнес, я должен…
- Как мило! – щурится он. – Заметь когда появляется пресловутая задолженность, кстати, не только твоя: она начинается с отрицания собственного могущества.
Сначала: «Я не могу». И только потом: «Я должен».

- Но я действительно должен!!!
- Об этом чуть позже, - вдруг вкрадчиво пообещал он, отчего бесчисленные полчища мурашек, словно орды Чингисхана, прокатились лавиной по моей похолодевшей спине. – Ты умудрился задать чудесный вопрос, Маркиз де Сад, и никуда не денешься от ответа.
Никогда. Вот когда.

- Что никогда? – недовольно поморщился я.
- Ты спросил: «Когда же надо уделять внимание происходящему?!!» - передразнивая мою удивленную реплику, - продолжил Алан. – Ответ прост: «Никогда». Точнее говоря: «В Никогда». Уж там, все, что хочешь, делай.

- А где это?
- Нигде.

Я уже был в курсе – так можно говорить бесконечно. Его не подловишь.

- Как туда попасть, в это «Никогда», «Нигде»? – покорно спрашиваю я.
- Хороший вопрос, Марк Фрадкин, - радуется он. – Он означает, что ты не знаешь. А значит, не выпендривайся!
Уделять внимание происходящему – все равно, что цепляться за проходящий мимо полустанка скорый поезд, только потому, что он проходит мимо.

- А, что делать? А знаю: отправиться на станцию, купить билет и занять свое место.
- Гораздо разумнее, - соглашается он. – Не расшибать нос, а прогнуться в спине. Не вторгаться, а влиться, согласно правилам.

- Ну, не строить же собственные станции, поезда и дороги?!!
- Гениально. Другими словами: организовывать. Быть инициатором. Неплохой вариант начать, организовав начало. Играть в придуманную тобой, а не другими игру.

- Что-то не так?
- Ты не знаешь, почему англичане, придумав футбол, к примеру, или тот же теннис, не хватают звезд с небес в этих видах спорта? И я не знаю.

Мы молчим какое-то время. Потом он усмехается:
- Все дело в том, что это дело. А не любовь …

…

- Ладно, теперь с твоими долгами разберемся. Покажи мне кредитора.

- Кого?
- Того, кому или чему ты должен. Ты утверждаешь, что у тебя долги. Покажи кредитора. Покажи сейчас.

- Как сейчас?!! Мне надо…
- … что-то сделать, – в тон мне вторит он.

- Да, позвонить или съездить…
- … взять меня с собой, - вкрадчиво продолжает он. – В общем, произвести некие действия по материализации кредитора, существующего только в рамках твоего утверждения. Тогда не означает ли, сей факт, что оно не истинно?

- Но, что будет, если не отдавать долги?
- Я не знаю.

- А я знаю! – твердо заявил я.
- Ну, наконец-то, - обрадовался он. – А, где твое знание сейчас?

- Во мне.
- Не означает ли, что твое знание и есть твой способ воздействовать на мир? Магия по умолчанию, так сказать.

- Чего ты добиваешься? – я сдаюсь, ошарашенный его напором.
- Чтобы ты увидел, что кроме твоих бредней, никаких бредней нет. Чтоб ты перестал их плодить. Чтоб ты перестал поддерживать привычный тебе мир своим привычным образом мировоззрения. Я уже говорил, у тебя на это не осталось ни сил, ни времени.

- Я ни хрена не понимаю, - разозлился я.
- А это легко поправить, - утешил он. - Эни-бени-раба, как там дальше, Марик? …
Жаба **** краба…?

…

И опять, словно выключили свет, зато на этот раз добавили звук.
Что-то завыло во мне, задребезжало, и вой перерос в дикий визг.
Меня словно хлыстом по мозгам хлестануло острой тягучей болью и вырубило восприятие.

Я не потерял сознание, просто перестал делать это через голову. Внутри ее все буквально замерзло, как от инъекции новокаина.

Я ощущал телом всю дрожь окружающего меня пространства, ее гудящее нарастание, плавно переходящее в вой. Мне не пришлось ломать голову, что будет дальше. Ломать ее попросту не представлялось возможным из-за отсутствия таковой.  Да и без головы все было ясно.
Вой плавно перешел в знакомый сумасшедший визг, и тело хлестануло все тем же хлыстом. Я ожидал, что удар отключит ощущения, но они словно многократно обострились. Затем свист рассекаемого невидимым хлыстом воздуха врезался в меня, деля пополам.
Еще щелчок и еще. Меня измельчало на все более мелкие кусочки.

А затем их пропускала сквозь себя некая мясорубка, дробя мое несчастье в кровавый фарш, разрозненные червячки которого жили каждый своей, отдельной картинкой, и в тоже время общей жизнью этого комка. Она производила множество меня, кричащих от боли и несправедливости. Каждая частичка, отделяясь от общего, дико извивалась в судорогах одной ей понятной кроваво-липкой истории крахов и разочарований.
И их отдельные, и  их общая истории были безумно нелепы и не имели никакого ни смысла, ни значения.
И когда я это уяснил, некая сила осторожно извлекла меня и приподняла.

И прежде, чем меня выдернули, я увидел месиво, коим считал себя…

…

Я живой.
Целый и невредимый.
Дышу жадно и вкусно.
Отдышавшись, спешу сменить тему: - О поездах мы говорили.

- Понимаешь, все, как-то дружно берутся не с того конца. Поезда хороши, если всё, что тебе требуется – это поезда. Тогда все в порядке, - устало произнес Алан. – Когда же ты не любишь то, что делаешь, а значит, используешь что-то, как средство, ты низводишь не только это что-то до статуса сопутствующего барахла, но и, как ни странно себя, ты отдаляешься от счастья.

Начинай с Себя. Со Счастья.
Если что-то не удается легко и просто, оно не в тему.
Если ты несчастлив, делая что-то, результат на вкус такой же будет.
А, если счастлив … то ты счастлив при любом раскладе.
Вот, на что обращай внимание.

- В этом мире так дела не делаются, - упрямо заметил я.
- Все дело в том, что это дело. А не любовь … - звучит в ответ.

 «Неужели дежа вю?!!» - мелькает мысль. Но слышу:
- Сначала Счастье
Потом все остальное, - тихо произносит Алан, жмурясь от удовольствия, словно кот.
Будь счастлив
Все остальное – пустяки…

И, чтобы я не растаял от умиления, добавляет: - Может, тебя оставить наедине с этим миром и его делами?!!



Твоя действительность


- Твоя привычная деловая схема – бездарный подход к существованию. Агрессия по отношению к Детскому Мировосприятию.

- Неужели?
- Детская мудрость – единственная мудрость, болван.

- Тоже мне мудрость малолетняя! Сопливая вдобавок, - презрительно усмехается он. – Мудрость также не копится с годами. Истина вне возраста. Даже такой болван, как я, это знает.
- Речь о Детях, не по возрасту, по Сути. Если ты думаешь, что я тот, кто умиляется при виде младенцев и пускает слюни, то ошибаешься.
Речь о тех, кто жив.
Есть «дети» по возрасту, дети снаружи, но «старики» уже внутри.
Речь о Детях, не по возрасту, по Сути.

Дети – воздух любого измерения. Они приходят в песочницы мира поиграть. Песок оживает в их присутствии. И, конечно, взрослые умники думают, что все дело в песке и, отняв его у Детей, можно отнять их нестерпимую Радость и наивный Восторг.  А значит контролировать.
Мир – песочница, торгуя песком – торгуешь смыслом мира. Теперь хочешь поиграть в мир, сделай для меня что-то, станцуй под мою дудку и получишь жменьку мира.
Как сам понимаешь, при такой порции, особо не разыграешься. Вот и собирают по крупицам люди мир, копят крошки мусора и живут этим.

Кто-то надрывается, кто-то управляет надрывом.
Песок струится сквозь пальцы.
Безрадостно все это, а, значит, не интересно Детям.
Слишком уж печально, пыльно, и примитивно.

- Ах, бедные несчастные детки! Плохие дядечки не дают им в песочек поиграть! Оказывается все неудачники – дети. И им мешают удачливые – взрослые!
- Не обольщайся, я не настолько наивен. И обделенные и обделяющие – взрослые, и многие бедолаги, получи они такую возможность, заграбастают бизнес дядечек, добавив во вкус песка вкус крови. Раб мечтает не о свободе, а о своих рабах.
Этот мир так убог, только потому, что неинтересен Детям. Они играют в Запредельное, а мир ветшает, сидя жопой на груде песка, вместо того, чтобы сиять глубиной Необъятного. Вместо того чтобы отражать Жизнь, он отражает тусклые тени теней.

- Если это очередная игра, какая разница, какая она, - умничает Марк.
- Вспомни свое первое детское разочарование. Эту внезапную беспомощность, горечь, безнадежное отчаяние, тоску.
И утрату чего-то такого, что не выразить словами.
Вспомни все до мелочей.

…

И я вспомнил …

…

- Твой мир питается всем этим, разочарования – основа его существования. Он не просто поедает это дерьмо, он требует все больше и больше, - уже мягче говорит Алан. – А говорю: твой мир, потому что это не гипотетическая фигня о некоем общем. Это твой личный мир. Твоя ответственность.
Вся фишка для тебя не в Детях, не в игре, как таковой, а в той роли, какую ты даже не играешь, а считаешь собой. И в возможности это ясно увидеть и что-то предпринять.
Или оставить все, как есть, если твоё – удел отнимать детство у тех, кто готов с ним расстаться, отбирать возможности для игры.

Ты наотнимал песка, да толку-то, играть уже разучился. Тыковку время от времени чешешь: на хрена тебе эта куча мусора?!!
Именно твой мир порождает тех, чудовищ, которых ты бежишь.
Как видишь, никакой философии – только действительность.
Твоя действительность.

А теперь уходи.
У тебя есть неоспоримое достоинство. Когда ты уходишь, любое самое гиблое место становится раем обетованным.
Твое отсутствие – настоящее благословение.

Уходи!



Рассудок


- Так я, чего доброго, потеряю рассудок, - заныл Марк на мое предложение разгрузиться.
- Куда ж добрее, - усмехнулся я. – Твой рассудок – это ограничение. Его потеря – истинное благо. Рассудок – дерьмо, которое охотно и тонет, и топит.

- Да ну?!!
- Ну да. Заметь, когда он «появляется»: только, когда ему что-то угрожает. Когда у тебя появляется возможность вырасти он тут, как тут. Все время ты отлично обходишься без него.
По-моему, глупо заботиться о чем-либо таком, что нахально вваливается  в твой дом и отравляет твое существование, всякий раз, когда ему, видите ли, не по себе.
Он всего-навсего страж твоего ограничения, Марк, он – собственный страж.
Все, чем он занят – собственным благополучием.

- Могу я не согласиться?!! - с вызовом спросил он.
- Конечно. Кто я такой чтобы кому-то что-то разрешать или запрещать?!!
Только ты ведь понимаешь: это не вопрос приоритетов, не философский и не бытовой.
Игнорируй что угодно или кого угодно, даже себя, пока удается. Но ведь уже не удается. Для тебя выбора не существует. Это слишком близко, слишком ощутимо, слишком по-настоящему. Это уже не касается кого-то или чего-то постороннего.
Это касается тебя.
Не раздумывай – действуй! Пробуй на практике.

Мы молчим какое-то время. Он упрямо, я равнодушно.

- Это похоже на спор утопающего со спасателем, он возможен только, как гипотетика. Спасателю не до реверансов, и если утопающий тянет его на дно, он оглушает паникера, чтобы легче было вытащить из воды.
Если я поддамся на твое нытье и стану действовать с ним в соответствии, я не смогу тебя выхватить.

- Ты оглушишь меня, чтобы вытащить? – смеется он.
- Возможно, - мягко улыбаюсь и, добавив нежности в голос, продолжаю: - Только я не спасатель. Помни об этом.

…

- Поехали, Марко Поло, - сказал Алан. - Может все, что тебя интересует – то самое дно!

И мы оказались посреди реки. Мы спокойно стояли какое-то мгновение на ее гладкой поверхности, пока до меня доходила невероятность этого события. Когда это произошло, я стал погружаться.

Алан ухватил меня за шиворот и, удерживая на вытянутой руке, деловито просвещал.

- Вот тебе конкретный пример. Чтобы утонуть здесь, требуется очень постараться. Необходимо намертво вцепиться в рассудочность. Я хочу, чтобы ты знал, ЧТО тебя может утопить – твой рассудок.

Он отпустил меня, и я ушел в воду, как в прорубь.

Он сидел рядом и, макая меня, настойчиво приговаривал: - Ну же, Марк, ну же! Отпусти хватку, отцепись от рассудка.
Ну же!!! Комон, бэби!

Я вывалил на него весь запас матов.

Алан восхищенно охнул, посмеялся, а потом махнул рукой на прощание.

- Ну, не буду тебе мешать.

И, уходя, напоследок обернулся: - Рассудок, Марк, тебя топит рассудок. Он – гири на твоих ногах, в твоем сердце и твоей голове.

И исчез, не дослушав моих оскорблений.

…

А потом я тонул.
Захлебывался темной водой, погружался в нее, снова выныривал, чтобы побарахтавшись и обессилев, снова погрузиться. Мое умение плавать, тут не котировалось.

Я уже практически утонул, когда кто-то выдернул меня из темноты, проволок, как мешок, по траве и, перевернув на спину, изощренно точно и жестоко ударил в живот.
Я тут же согнулся пополам, хрипло выплевывая вместе с водой свои внутренности.
Ошалело огляделся вокруг.

Я оказался на поляне, среди изумрудных цветов и красноватой мелкой травы.
Неподалеку на пригорке восседала девушка такой непередаваемой красоты, что мне почудилось, будто меня еще раз ударили в живот.
Она была так прекрасна, что мои руки сами потянулись к ней.

- Руки оборву, раньше, чем ты что-то успеешь понять, - произнесла прекрасная незнакомка безучастным, будничным тоном, которым сообщают саморазумеющиеся вещи. Дескать, огонь жаркий, вода мокрая, тело мягкое, а ты всего лишь человек, а значит, и горишь, и тонешь, и расчленяешься.

- Вы меня спасли, … леди, - нашелся я. – Я благодарен вам…
- Тебе повезло, что ты не наглотался воды, - равнодушно пожала плечами леди. – Пришлось бы тебя бросить. Делать искусственное дыхание я бы точно не стала.

- Кому тут требуется искусственное дыхание? - с энтузиазмом отозвался насмешливый голос. – Пропустите, пропустите!

Я с изумлением уставился на некое существо, склоняющееся надо мной.
Мое изумление тут же перешло в визжащий ужас.
Я увидел раскрывшиеся узкие, словно резиновые губы, за которыми зияла чернотой пасть, обрамленная острыми мелкими зубами. Едкая густая слюна перемешалась с чем-то темно алым, что я моментально узнал своим нутром, пока ум визжал, а тело зависло в небывалом прыжке.

- Что тут, еще одно буйное помешательство? - раздался хрипловатый бас за спиной. – Сейчас упакуем.

Я обернулся и моему взору предстал громадный грозный субъект в медицинском халате. В его руках, темных и мощных, комок смирительной рубашки выглядел детским мячиком, так нелепо заляпанным…

Мое тело совершило еще более небывалый прыжок. Я отчетливо, каким-то неведомым для меня образом, знал, чья это кровь.
Моя!!!

Эти двое были рядом. Я видел их так ясно и отчетливо, так непререкаемо, и всё же не в силах был описать, как они выглядели.

- И не вздумай!
- Что? – я недоуменно посмотрел на незнакомку.

- Не вздумай их описывать, - повторила красавица. – Твое страшное описание сделает их для тебя еще страшнее.
- Нас описывать, - весело возмутился зубастый. – Ты еще обосри нас, придурок!

Он уставился на меня, внимательно рассматривая мои черты.

- Это не он, - резюмировал, наконец. – Бросить его в воду и делу конец.
- Он, - отрезал санитар.

- Какой же ты..., - разочарованно протянул первый. – Не мог подыграть. Ты все испортил. Этот хмырь наложил бы в штанишки!
- А это легко устроить, - спокойно констатировал второй. – Ничего не изменилось.

- Господа, давайте успокоимся, - начал миролюбиво я, необходимо было увести разговор с опасной темы. – Похоже, вы уже знаете меня, но я не знаю вас. Кто вы?
- Я твой господин, - откликнулся острозубый и высокомерно добавил. – Можешь называть меня: «Мой повелитель». Я – сторонник демократичности.
- И я твой господин, - мрачно отозвался грозный и могучий. – И меня можешь называть: «Мой повелитель». Я – тоже сторонник демократичности.

- Я рад тебе сообщить, что, отныне и на веки вечные, ты – наш безропотный слуга, - снова взял слово первый. – И, отныне и на веки вечные, в твои обязанности входит исполнение наших самых ужасных желаний, самых извращенных прихотей и самых низменных представлений об удовольствии.

Второй не стал утруждать себя повторением, просто одобрительно похлопал первого по плечу. Дескать, молодец, так ясно и красиво все изложил, ничего при этом не упустив.

Я обалдел и уставился на эту пару.
Обалдел еще больше и кинул умоляющий взгляд на леди. В том момент она представлялась мне единственной надеждой, единственным островком разумности в мире открывшегося мне безумия.

- Ты сам назвал их господами, - напомнила леди и зевнула.
- Ну и что из этого? Это ничего не значит, - пролепетал я. Холодная струйка пота катилась по позвоночнику.

- В этом месте твои слова воплощаются буквально.
– И… что… теперь… будет?

- Сказанного не вернешь, - незнакомка развела руками.
- Это все так здорово, - вдруг обрадовалась она и  многообещающе улыбнулась: - Тебе не будет скучно!

Вот тебе и поддержка!

- Бред, - в отчаяньи заорал я. – Это какой-то дикий бред!!!
- Конечно же, бред, - легко согласилась моя собеседница. – Твой бред.

- А я думал, поверит, - огорченно вздохнул мой первый несостоявшийся господин. – Забавно было бы понаблюдать в роли слуги того, кто привык помыкать другими и считать себя хозяином положения.

- Если в этом мире мои слова воплощаются буквально, что мешает мне сказать всем вам нечто такое, что вас не обрадует?!!
- Ты и так не радуешь нас своим присутствием, - тихо сказала леди. – Твой бред – это твой бред. С чего это ты вдруг решил, что мы подвластны твоим бредням?!!
 
- Прости, милый, - повернулась она к зубастому. – Ты, наверное, хотел развлечься, а я не подыграла. Представляю, как раздулся бы от важности он, ощутив власть над происходящим и как весело было бы его в этом разубедить. Но он такой тоскливый!
- Ничего, солнышко, - ласково успокоил ее тот. – Игры подождут. Я проголодался. Так хочется жаркОго или рагу. Предлагаю нарезать мелкими кубиками, - предложил он, обращаясь к напарнику.

- Нарубить большими кусками. Так мясо сочнее, - не согласился медработник.
- Кубиками вкуснее, - заупрямился первый.

- К чему ссоры?!! Давай спросим его, - предложил второй, - как он хочет, чтобы его приготовили. Как скажет, так и сделаем.
- Идет, - согласился первый.

- Рада, что вы поладили, мальчики, - оживилась леди. – Гонзик, - прекрасная девушка потрепала по затылку острозубого и махнула на прощание гиганту. – Горн.
Ну, что ж мне пора. Приятного аппетита вам, малыши!

- Я равнодушна к человеческому мясу, - доверительно сообщила она мне напоследок.

Перед тем, как исчезнуть.

Пока я с открытым ртом приходил в себя, эти двое времени зря не теряли. Поблизости уже уютно потрескивал костерок, возле которого уж как-то слишком привычно и слаженно орудовала эта парочка.
Первый, вертлявый, заведовал этим самым костром и гремел кухонной утварью. Второй, могучий, самозабвенно точил по очереди: то неправдоподобных размеров топор, то и без того устрашающе острые разделочные ножи.

- Я вас не боюсь, - сдавленным от ужаса голосом выдавил я.

- Вот и правильно! Вот и хорошо! - Горн одобрительно взглянул на меня. – Вкус страха – довольно мерзкий.
- Какая удача!!! Вкус мужества – то, что надо, - совсем по-дружески подмигнул мне Гонзик. – А я уж собирался веселить тебя смешными историями.

- А, вот ты где, Маркутто. Привет Гонзик, привет Горн! Как оно – ничего, ребята?!!

Мне опять пришлось вздрогнуть, а потом я облегченно вздохнул.

- Ты не очень-то спешил, - заявил обиженно и обвиняюще Алану.
- А к чему спешить, я никуда не опаздываю.

- Они хотели нарезать меня мелкими кубиками!!!
- Какая наглая ложь! - возмутился санитар, сжимая в руке огромный топор и топая ногами от возмущения. – Какая чудовищно наглая ложь!!! Я предлагал нарубить большими кусками!

- Ваше ограниченное представление о хороших вкусах меня удручает. Как жаль, что этому миру недостает гармонии, - огорчился заведующий костром и печально посмотрел на напарника, а затем на меня. – Мелкие кубики – та самая его утрата. Согласиться, чтобы тебя нарубили на большие куски – это так странно и нелепо, что хочется плакать. Не понимаю, как ты мог на это согласиться, приятель…
Он твой, Горн. Чего уж там. Руби его. Крупно.

Тот, кого звали Горном, мягко взял меня за плечо свободной от топора рукой:
- Хороший выбор, приятель. Уважаю. А Гонзика не слушай, это он с досады, - и дружески посоветовал. – Не огорчайся. От этого в теле появляется неприятная горечь. Мы же не хотим все испортить, не так ли?!!

Голова пошла кругом: - Алан…, - заговорил я.

Но он нетерпеливо перебил: - У тебя помутился рассудок?!! Теперь ты ищешь пристанище этой мути во мне?!! Сочувствую.
Говорю еще раз: тебе придется с ним распрощаться. Именно он – причина твоей малости, запутанности и смуты. Все это время, видите ли, он мутился! Когда заходит речь о рассудке, он либо мутится, либо теряется.

- Но как без него?!!
- А, ты попробуй и узнаешь!

- Хорошо, я попробую.
- Ладно, ребята, пикник отменяется. Удачи Вам!!!

Я мельком взглянул на тех, кого Алан назвал ребятами, и замер изумленный – они выглядели… привлекательно.

Не было острых зубов, слюны вперемешку с кровью на узких безжизненных губах. Дурацкого санитарного халата и ужасающей звериной мощи, исходящей от его хозяина.
Они действительно были ребятами, странными, но при этом живыми и милыми.

- Алан, а может Марк хочет остаться? Мы еще не доиграли, - Гонзик по-детски беззащитно улыбнулся. – Мы уже успели подружиться!
- Оставайся, Марк, - оживился Горн.

На его топоре сверкнул солнечный зайчик.

И это было последнее, что я смог вынести, потому что вырвавшийся из груди безумный вопль, разбудил и выбросил меня на землю привычного мне мира.

…

- Зачем все это?
- Мне необходимо было, чтобы ты увидел, что ты – Реальность. Ты – не представления о Ней, вечно ноющие о несоответствии и вечно боящиеся Ее. Ты – Реальность.
Пойми, это не выбор. Это факт.
Быть не Собой означает быть мертвым. Быть мертвыми вещами, мертвыми формами, которыми ты не можешь быть.
Этот разрыв между Тобой Реальным и тобой придуманным и вводит тебя в бред.
Этот разрыв между Тобой Реальным и тобой придуманным всего лишь в один шаг.
Сделай его.

- Как его сделать?
- Исходи из Реальности – из Себя.
Тебе ведь не было страшно, в обычном понимании, Марк. Просто то, что происходило, не укладывалось в рамки твоих представлений. Ты знал, что этого не может быть, а это было. И было с тобой.
Рассудок беспокоил тебя. Единственно,  о чем ты беспокоился – о потере беспокойства.

- Как мне избавиться от них, от представлений?
- Зачем от них избавляться. Они попросту правила одной из множества игр. Исходи из Реального.

- Из Себя?
- Да. Пусть для тебя приоритетом станет не то,  ЧТО происходит, а ОТКУДА.

- Из Меня?
- Да.



Игры Магов


- Ты расскажешь мне об этих …, - Марк замялся, а потом нашелся с определением, – … существах?
- Это хорошо, что ты не оскорбил их словом «люди».

- Оскорбил?!! Но человек – это…
- ****ец творения?!! Это точно, - я невесело улыбнулся. – Пребывать в миру, быть человеком – неестественно, Маркс.
Да иначе и не могло бы быть.
Человек – промежуточное звено в эволюции, это возможность трансформироваться, не конечный пункт, а трамплин.
Человек – уже не звучит гордо. Это звучит пошло, как пошла попытка быть неизменным, однообразным, статичным.
И это та еще пытка.
Потому что из возможности, человек переродился в обязанность.
Болезненную, ограниченную, непременную обязанность.

- Ты думаешь?
- Мне незачем думать, я знаю, - усмехнулся я. – Или не знаю.

- Значит, человек – это пока нереализованная возможность, - с задумчивой грустью спросил Марк. – Что-то вроде, неочищенного от шелухи плода.
- Да. А пирожок – это не покакавшая булочка, - согласился я.

- Скажи, а кто эта … леди?
- Не твое дело. Эта та самая тайна, которая тебя не касается. Когда я говорю: не касается – это означает, что ты можешь облегченно расслабиться по этому поводу. У тебя своих дел полно. А праздное любопытство – опасная штука.

- Как и эта дама?
- Дама куда опасней, Мрак!

- Марк, - терпеливо поправил он.
- Я и говорю: Мрак.

- Ладно. А те двое?
- Что тебе интересно узнать о твоих новых приятелях?

- Кто они?
- Сейчас мои друзья. А раньше…
Понимаешь, у Магов чересчур развито чувство юмора.
Порой Они вместо того, чтобы растворять (отправлять в Изначалие) всяких фантомов, атакующих Их, приручают и используют.
Реже создают сами.

- Зачем они Магам?
- Использование фантомов позволяет Магам не уподобляться человекам.
Вот, к примеру, встречается на пути хомо сапиенс мудаковатый и устраивает некую пакость.
Что делает человек в подобной ситуации?

- Отвечает.
- Да. Пытается отреагировать еще круче, не понимая, что уподобляется мудаковатости и ее же увеличивает.
Ни о какой Магии тогда речи быть не может.
Маг же, как Дитя, смеясь, проходит мимо, а вот его помощники нет.
Они тут как тут.
И иметь дело приходится с ними.
А это куда как экстремальнее!
Улавливаешь?

- А как их приручают?
- Как и всё в Истинной Магии, это происходит само. Все дело в Любви.
Ударная Сила просто влюбляется в того, кого ей надлежит атаковать.
Маги, по сути, Дети. Дети Изначальные, не по возрасту. Дети, по Сути.
Встретив такое радостное, такое сияющее существо, невозможно устоять, невозможно не влюбиться. Если ты – жив, если ты окончательно не забыл Себя, это неизбежно.

Знаешь в чем сила атакующей Мага Силы?
Она в искренности. Это проявление искренне во всем: в необходимости, в ударности, в открытости, в безоглядности. Ему неведомо коварство двойственности, потуги выжить, по той простой причине, что оно искренне. Если оно враждебно – то до упора, никаких компромиссов, никаких поблажек. Ни врагу,  ни себе.

Фантом в момент атаки, вдруг замирает в восхищении. Он влюбляется со всей присущей ему искренностью и безоглядностью.
То, что в этот момент он открывает в себе – Любовь – величайшее, что он мог бы познать.
Теперь он рядом с этим Ребенком. Теперь он сделает все, что ему прикажут.
Но ему никто ничего не приказывает. Дети никому ничего не приказывают.
Так фантом, становится помощником. Он рядом и сделает все, чтобы защитить того, кого любит.

Убереги себя от участи огорчить Ребенка, Дитя по Сути, Марк.
Он не станет отвечать.
Твою агрессию тебе вернут Его помощники. Их искренней и безоглядной жестокости могли бы позавидовать отъявленные тираны и самые могущественные черные колдуны.

- Но ты назвал их друзьями, а не помощниками.
- Теперь они – мои друзья. Помощники, как оказалось, находясь бок о бок с Магом, наполняются Его легкостью и простотой. Они трансформируются, превращаясь в Детей. Они по-прежнему готовы сделать для Мага все. Но Он сам, как и раньше, не станет, их просить ни о чем злобном или кровавом. Он предлагает им дружбу, как Дитя Детям.
Теперь Они друзья.

- И чем они занимаются теперь?
- Как чем?!! Развлекаются.

- Ничего себе развлечения!!! Я чуть ли не обосрался!
- Ничего с тобой страшного не случилось бы. Проснулся бы, в крайнем случае, обосранным. Может ты упустил хорошую возможность поразвлечься?

- Спасибо, обойдусь, - замахал руками Марк, а затем ехидно усмехнулся. – Значит, я могу не бояться твоих помощников?
- Гонзика и Горна? Можешь не бояться, - я ободряюще улыбнулся. – Они ведь самые веселые из тех многих пришедших ко мне, и пока единственные, кто трансформировался в Детей.



Как это мило – утонуть в своих соплях


Я внутренне сжимаюсь от предстоящего. Сейчас начнется!!! Прямо сейчас… Вот-вот…

Я жду, но никакой боли нет.

- Я прошел всю боль, - ликую. – Я исчерпал ее. Ай, да я! Ай, да молодец!!!

Я готов пуститься в пляс и пускаюсь, да только что-то не танцуют ноги. Зажато тело.
Что за хрень?!! Я победил! А где победный танец?!!

Внутри тоскливо.

О нет, только не она! Только не она, пожалуйста!!! – шепчу я. – Все, что угодно, только не она. Не она, не она, не она, не она…
Пожалуйста, лучше пусть будет боль! Море, океан боли, только не она!!!

Меня сотрясает истерика при приближении нестерпимой тоски, неизбывной скорби, утраты чего-то первоочередного и основополагающего.
Я корчусь от ее прикосновений: поверхностно-мягких и тупо-тянущих стержнями нутро.

Когда-то в детстве, далеком и растоптанном, она приходила ко мне. Так же касалась и проникала, и я бессильно содрогался и, беспомощно теряясь в ней, вожделел о толстокожести и защитных панцирях.
Беспомощность, остро ощущаемая мною, серая унылость бытия и побудили меня рано повзрослеть, небрежно оставив на помойке мира свое детство.

Тоска.
Нет от нее спасения, ее не победить, не задавить, от нее не убежать.
Она вся здесь, вся без остатка. Вся.
А значит, мне ****ец!!!

- Крик несуществующей души?!! Испорчен кем-то воздух. Вот это внутренний порыв! Какой богатый у кого-то мир!!! - Алан скривился и усиленно машет рукой перед своим лицом, словно отгоняя от себя вонь. – Маркуша, это ты так расстарался?!!

- Алан, - я с удивлением таращусь. – Мне сейчас ****ец приснится!!!
- Как я не догадался, что ты утонешь в собственных соплях?!! Хоть капли разума твоей тебе хватило: не ныть, а здраво рассуждать! Тебе ****ец действительно ПРИСНИТСЯ! Пусть снится. Давай же, не стесняйся, умирай.

- Тебе легко сказать, ведь ты не умираешь!
- Болван, я только этим от мгновения к мгновению и занят! Сгорев, как факел, не рыдаю. Новый зажигаю. Ты тлеешь камышом, вот потому в болоте.
А ну, быстрее умирай!
Где эта хрень, которая тебя топила?!! Что мягко трогала снаружи и тупо щупала внутри?!! Где та помойка, на которой детство ты пристроил?!!

- Не знаю, - я огляделся, ничего вокруг. Лишь только он и только я.
- Хвала несуществующим богам, наш Марк НЕ ЗНАЕТ!!! А значит, всё в опять же несуществующем порядке. Несуществующее всё в несуществующих своих местах.
Насчет помойки не грузись,  не оставлял свое ты детство. Ты стариком приперся в мир.
Когда ты ржать над Марком уже будешь? Потешный персонаж!
Ну, ладно, мне пора.

И он исчез, я посидел немного, приходя в себя, да так и не пришел.

- Эй, - позвал несмело. – А ну-ка, сука выходи! – и, разъяряясь все сильнее, орал блаженным матом. – Тоска, ты ****ская, вылазь, я здесь! Я умирать готов!!! Жри меня, мразь!!! Вот я!!! Вот!!!

Тоска исчезла, испарилась. Разыскивал ее я в уголках себя и, матерясь, не находил.
Тогда я обессилено смеялся. И твердо навсегда решил, что сразу умираю, только станет тошно.
Наверно, Алан прав, так только жить и можно.

…

- Жизнь – сука, - изрекаю я.
- Так. Значит, будем с Жизнью базар вести серьезный, за  хобот ее брать, за щупальцы и бивни? Или что там у нее: хвосты, рога, копыта, шпоры, плавники...?!!
Я – не я, и хрень та – не моя! Ах, какие все плохие, ах, какой хороший я!!! – передразнил он меня.

- Запомни накрепко, Марк, пока тяги тебе не хватает осознать: Ты и есть Жизнь!
ТЫ И ЕСТЬ ЖИЗНЬ!!! – ясно и отчетливо произнес Алан. – Ты не посторонний. С посторонними себе, я дЕла не имею.



Невозможное невозможно


… По моему телу, все еще выгнутому дугой, пробегали и пробегали судороги. Я шумно дышал, упираясь лицом в стену.

Похожее я пережил в детстве, когда наступил на мокрый оголенный провод переноски. Именно это пост-ощущение: тупая неповоротливо ворочающаяся в жилах тяжесть после яркого разряда острейшей ослепительной и оглушающей боли.

Детское воспоминание меркло на фоне нынешних переживаний.
Не знаю, что было хуже, но противней воспринималось мною не путешествие в страну электричества, а именно пришедшее ему на смену послевкусие.
Запоздалая реакция.

Я был мокрый от обильного пота, с лицом перемазанным смесью стенной побелки, соплей и слёз, в луже собственного производства блевотины.
Хоть не обделался и то ладно!

- Ненавижу побелку на стенах, - выдавил я и забулькал идиотским, вперемешку с горловой мокротой, смехом.
- Предпочитаешь грызть обои или краску?!! – спросил Алан. – А может, гипсокартон?

Я смачно сплюнул на пол мешающие сгустки.

- Прости, - попросил я. – Сейчас акклимаюсь и все уберу.

…

- Ну, как ты, Марконьеро? – спросил минут пять спустя Алан.
- Чувствую себя раздавленным червяком. Жалким и слабым.

- Но, ведь, чувствуешь, - усмехнулся он. – У тебя хватает силы быть. Так что не старайся меня убедить в своей немощи. Помни, это Твоя сила, возвращай ее.
Если тебя это утешит, скажу: на твоем месте многие бы давно сковырнулись. Впали бы в бессознательность и потянули весь этот капитал-груз с собой в новые жизненные истории. Как любят говорить эзотерики: в новые жизни.
Будто Жизнь – это нечто отличное от тебя, нечто побочное, а не ты!

- Я так и не попросил прощения за то, что вмешался, отнял твой дом, - надо же, оказывается беспомощность, оттачивает манеры. – Прости, - устало попросил я.
- Легко, - откликнулся Алан. – Кстати, ты знаешь, что простить – сокращение от предложения упростить? В запутанных, сложных-ложных ситуациях мудрые предлагали мудрым: «Упрости» и мудрые отвечали: «Упрощаю».
Упрости и расти.

- Теперь знаю. После твоего разъяснения прощение-упрощение будет даваться искренне и легко, - отозвался я и добавил. - При наличии хоть капли мудрости.
Но я прошу не только упростить, я прощу простить.
- Не парься, ты просто подвернулся мне под горячую руку, - отмахнулся он. – Мне давно хотелось дать пинка миру, а тут ты.
Если бы я был достаточно наивен, чтобы предположить, что кто-то, кроме меня, устраивает мои приключения, я бы вознес хвалебные молитвы и принес причитающиеся жертвы благосклонному божку. Тебя в их числе.

К Алану вернулась его грубоватая насмешливость, и я расслабился.
Заботливость этого парня меня настораживала, пугала. Была похожа на уход за смертельным больным, нежелание беспокоить того, с кем пора прощаться.

- Выходит, мир опередил тебя, и я – его увесистый пинок в твой зад, - засмеялся я, крайне довольный возможностью поквитаться за насмешки. Да и еще на пару с миром.
- Выходит, - подтвердил он. – Обожаю, когда меня раззадоривают!

Он так счастливо и восторженно рассмеялся, потирая руки, что я понял: конец света не за горами. Как и мой собственный.

Алан подмигнул мне.

- А ты не такой уж и страшный, - заметил я.
- Да, - легко согласился он. - И этому полагается страшить тебя еще больше.

…

Я немного полежал еще, и Алан, видя, что меня не попускает, выволок мою тушку на двор. Где принялся обливать холоднючей, как оказалось пару минут спустя, водой.
Поначалу до меня не только не доходила ее температура, но и ощущение воды, как таковой.

…

- Что же тогда будет дальше? - с замиранием спросил я, вернувшийся, мокрый и замерзший. – Если сейчас ТАКОЕ прет!!!
- Как-то будет, Март, - успокоил меня он. – Или не будет.

- Так вот ты, как относишься к нашей общей проблеме?!!
- А я к ней не отношусь. Мне и мои-то – ни к чему, а уж чужие – тем более!

- Но ты же что-то думаешь по этому поводу?!!
- Нужны мне поводы–поводья! Еще чего!!!
Пойми: как бы ты ни относился к чему-то: плохо ли, хорошо – ты вовлечен своим отношением. Ты относишь себя в эту тему.

- Что же делать с проблемой? Она ведь существует!
- Она существует, как проблема, пока ты воспринимаешь ее таковой. Отнесись к ней, как к возможности или развлечению. И проблемы, как ни бывало.

- Неужели, если я притворюсь, что проблемы нет, она исчезнет?!!
- Ты сделаешь то, что сделаешь. Если ты притворишься, то ты… притворишься.
Если факт воспринять, как нечто приятное – ты воспринимаешь факт, как нечто приятное.

Это всего лишь причуды восприятия.
Вообще-то все, что происходит, можно отнести к причудам восприятия.
Все – никакое, Марк. Дело в том, КАК воспринимать.
Все дело в мировосприятии.

- Но есть же что-то Извечное, не зависящее от наших восприятий?!! Как ты считаешь?
- Я не считаю, я знаю. Или не знаю. Бесценным живут, Марк, не пересчитывают, слюнявя пальцы.

- Ничего плохого в счете нет!
- Но и хорошего тоже. Очередная договоренность.

- Как же жить без счета, - удивился я. – Это же не по правилам!
- Зато вживую. Вот посмотри на Гонзика, он не знаком с математикой, а что вытворяет!!! Из пары яиц глазунью на десяток прожор варганит.

- Но это невозможно!!!
- Невозможно невозможное, Марк. На твое «не могу» требуется гораздо больше силы, чем на твое «могу». Потому что Возможное – твоя Природа.
А невозможно именно невозможное. Оно потому так и зовется.



Сначала Счастье, потом все остальное


- Я уж было стал привыкать к тому, что мир прекрасен. А тут ты, - ворчливо встречает меня Алан.
- Солнышко встало – пора умирать, - отреагировал я киношной фразой*.
*Фраза из кинофильма «Охота на пиранью»

- Ладно, умник, поехали! Готов?

- Я никогда к этому не буду готов! Как можно привыкнуть к страданиям?!!
- Ты задаешь идиотские вопросы. Зачем привыкать к страданию, когда страдание, всего лишь, отказ принять боль?!!

- Ни хрена себе, принять боль, шуточки у тебя!!!
- Да все, в этом мире состоит из боли, хреновод ты хренов. Боль и ничего, кроме боли.
Немного боли – удовольствие. Чуть больше – мука. По максимуму – пытка.
Это как звук из радиоприемника. Чем громче, тем нестерпимей. Но природа звука та же, отличие только в его интенсивности.

- Ничего кроме боли?!! – недоверчиво покосился я.
- Он еще сомневается, - хохотнул Алан. – Кто б говорил!

- Если я правильно понял: мир – пристанище боли.
- Мир и есть боль, а ни какое не пристанище. Мир – это фрагмент, представление, обрывок Целого, стремящийся вернуться в Изначальное. По сути, это то же страдание - отказ воспринимать Сущее целиком.

- А как вернуться в Изначальное? – спросил я.
- Исходи из блаженства и покоя. Это изначальная природа всего живого.
Пусть все проистекает из Тебя. Блаженства и Покоя.
Не из сумбурного ума.

А из Тебя. Блаженства и Покоя.

- Это так похоже на твое: «Будь счастлив, все остальное – пустяки…». Красиво звучит. А как это «будь счастлив»? Как???
- Каком кверху, Марш, - хмыкнул он. – Ты начинаешь не с начала.
Сначала Счастье
Потом все остальное …

Любое событие самобытно, самоценно и самодостаточно.
А означает сие, что нет никаких причин полагать, что у него есть иные причины, кроме его самопричинности.
Требуется быть изрядным ослом, чтобы принимать на веру что бы то ни было, а особенно закон причины и следствия.

Если ты счастлив, больше ничего не требуется.
Твое Счастье – ключ ко всему.

Счастливым можно всё.
Вопрос не в том, что есть или пить, делать или не делать, вопрос в каком состоянии (сознания) ты пребываешь.
В каком состоянии ты пребываешь, и определяет всё.

Я часто слышу: - Я съел то-то и то-то, и теперь плохо себя чувствую.

Кто-то почему-то съел нечто или выпил, или сделал.
Причина в том, что он пребывал в том состоянии, которое притянуло продукты или действия того же уровня.
Он УЖЕ пребывал в этом состоянии и просто усилил его.
Вот и всё.

Это бег по кругу, нескончаемый бег по кругу.
Диеты-запреты, правильно-неправильно, полезно-вредно, свято-грешно…

Всё, что необходимо – это пребывать в состоянии Счастья, в состоянии Любви.
Я не встречал счастливых и влюблённых, озабоченных правильностью питания или поведения.
Это нонсенс, каламбур, нелепость.

В этом состоянии ты не сможешь съесть или сделать ничего такого, что сможет тебе повредить.

Если ты думаешь: «О, я сейчас съем что-то или выпью, или сделаю и стану счастливым – это уже означает, что ты не очень-то счастлив, и хочешь это «мне не очень-то хорошо» изменить».

Таким способом что-либо изменить нереально.
Пойми: те мысли и идеи, которыми ты станешь руководствоваться, рождены состоянием, в котором ты уже пребываешь, и следование им ещё более усилит его.

Как обычно, случится небольшой всплеск эйфории и снова усугубление того же состояния.
Бег по кругу…

- Как ощутить себя счастливым? – задаю справедливый вопрос.

И слышу:
- Один из способов: не обращать внимания на антураж, окружение, декор.
Заманивания, обещания, соблазны. Полезности, выгоды, репутации. Одним словом «рыгалии».
Стартуй прямиком в Счастье.

Сначала Счастье, потом всё остальное.
Что бы ты ни делал, вспоминай это. Что бы ты ни делал, исходи только из равновесного состояния Счастья.
И ничего не делай, пока не войдешь в Него.

И уже тогда, Счастливый, вспоминаешь продолжение:
Я Счастлив, Всё остальное – пустяки.

Вот теперь, всё остальное – пустяки.
Теперь любое действие или бездействие -  всё будет способствовать твоему Счастью.
Счастью близких, Счастью дальних, Счастью планеты, Счастью Вселенной.
Всем.

Теперь ты – благословение.
Так это работает, так это живёт.

- Есть важные вещи, помимо счастья, - тупо брякнул я.
- Отговорки, - устало отмахнулся Алан. - Никакое, даже самое распрекрасное дело, в любом, даже самом распрекрасном из миров, не стоит того, чтобы его делать, если при этом ты не наслаждаешься собой и происходящим. Запомни это, Марк Аврелий.

- Еще чего, - забузил я. – Нужны мне чужие премудрости. Свои девать некуда!

Алан одобрительно хмыкнул и пояснил:
- Я не предлагал тебе собирать чужие представления, а открыть глаза и увидеть все самому.

- Открыл, посмотрел, увидел. Что дальше?!!

Он помолчал, потом решительно выдал:
- Ладно, страдалец, мне порядком надоело болтать.
Спрашиванием, ты чаще всего пытаешься заглушить уже существующий, но неудобный ответ. Ответ уже готов, ты не готов его принять. Проще наглядно продемонстрировать.
Так сказать практика в полевых условиях. Поехали…

…

Я упорно, от сеанса к сеансу, верю в то, что со временем привыкну к боли.
И моя вера, безотчетная и фанатичная, в очередной раз трусливой сукой покидает меня при появлении неумолимых гулких шагов Госпожи Боль.
Отдаваясь во власть жестокой Хозяйки, я лишен возможности отвлекаться на что-то еще, кроме ее прихотей.
Позволить себе, роскошь верований и подобных глупейших умственных спекуляций, можно только основательно переведя дух и зализав раны.

- Вытаскивай нас, - окончательно обессилев от боли, взвыл я. – Ну же, что ты медлишь?!!
- Похоже, мы влипли, - доверительно сообщил он мне.

Его спокойствие меня не обнадеживало, я уже привык к тому, что он скалится всегда, даже в ситуациях, казалось бы, малоприятных, а то и похуже.
А тут он, как-то уж облегченно, успокоился. Дескать, ну вот и все, финиш, отмучились.
Но мы-то не отмучались, скорее наоборот, все эти прелести только по-настоящему начинались.

- Вот тебе и практика в полевых условиях, - устало пошутил Алан и обнадежил: - Напоследок.
- И мне, - добавил он спустя вечность и прикрыл глаза.

Захлестнувшая меня паника, ослепила и оглушила все мое существо, тело уже дернулось ей навстречу, готовое растратить остатки сил на безумный, оголтелый рывок, желание отчаянно выть, кататься, ломая пальцы и раздирая ногтями кожу в кровавые лоскуты.

- Не дергайся, это, как в закрытом душном помещении, где в воздухе кислорода чуть. Начнешь истерить – быстро задохнешься.

До меня вдруг дошло, что молчит он, а его фразы звучат в моей голове, пустой и гулкой.
Я прислушался к ее тишине, и она мне понравилась. И я умиротворенно смежил веки.
Снаружи бушевала адская боль, а в той тишине, было спокойно и уютно. Я расслабился.

Спустя еще одну вечность я услышал: - Когда-то совсем недавно, а может очень давно…

- Алан, прекрати, - возмущенно дернулся я, и боль взорвала голову изнутри.
- Тш-ш-ш, тихо, тихо, тихо … - эхо вторило, вторило, вторило, ему ли, или уже себе, унося жуткие взрывы за пределы моего многострадального черепа. – Попробуй исходить из этой тишины, в которой слова рождаются и умирают. Будь ею.

- Я не смогу, - услышал я собственный мысленный посыл и равнодушно отметил, какой же он чужой: тот, кем я считаю себя.
- Да ты уже можешь. Только это и можешь, - пронеслось в моей голове. – Все остальное слишком болезненно, не так ли?

- Слушай не слова, а то, что между ними. Я буду говорить, а ты слушай … Слушай тишину … Когда-то совсем недавно, а может очень давно …
Я слышал все, что он говорил, но вникал не в слова, а в ту благословенную тишину, в которой они звучали. Из которой проявлялись и в которой таяли.
Я был … этой тишиной … этой пустотой … и ничем другим …

Блаженство и покой – вот все, что могло исходить из меня.
Они были нераздельны, являлись целым, той несравненной радостью бытия, бескрайний простор которой открывался благодарно и доверчиво.
И радость, нескончаемым потоком, несла отдохновение и умиротворение, тому, кто так нуждался в этом – мне.

И этот же поток легко и мягко вынес меня на берег моего привычного неуютного мира, как сдувает красивую, но неуместную пушинку с модного платья красавица.

Мой мир неодобрительно и настороженно косился на меня, неотвратимо подступая со всех сторон. Он был смешной или я смешливый.

- Блаженство и покой, - сказал я, и засмеялся. – Блаженство и покой.

И мир отступил.



Причем тут мой стул?!!


Приближение чего-то необъяснимо пугающего я ощутил резко и болезненно. Что-то неотвратимо надвигалось, методично захватывая отдаленные участки моего пространства.
Нарастающее напряжение, готовое вылиться во всепоглощающую панику.

- Абонент временно не доступен. Перезвоните, пожалуйста, позже, - равнодушно ответил мобильный.

Мои шаги уже грохотали по лестницам, гулко звучали в гараже, в моих ушах; и рев заводимого мотора не мог их заглушить. Машина летела, разрезая светом ночь, а я слушал несмолкающий топот бегущего меня.
Бегущего, что есть сил, от равнодушно разворачивающейся за моей спиной такой несвоевременной личной катастрофы…

…

Я стучал, как полоумный, сбивая костяшки пальцев и не чувствуя никакой боли.
Наверно, что-то кричал сумасшедшее, да и выглядел соответственно.
Я все еще тарабанил, когда он вышел.

- Кого принесло?!! - недовольно гаркнул он и посветил фонариком мне в лицо.

Я зажмурился от яркого света.
Уверен, он сделал это нарочно. Я вдруг облегченно улыбнулся.

- Тебе хоть кто-нибудь говорил, Маркетинг, что по ночам можно спать? - проворчал, зевая он. – Говори, что надо и проваливай!
- Я звонил… - звенящим фальцетом начал, было, я.

- Ладно, заходи, Маркуччо, - легко сдался Алан. – Такое шоу грех пропустить.
- Извини, я думал, ты не спишь…

- Колдовские зелья варю, нечисть к присяге привожу, да честной народ ворожбой злою со свету сживаю, - в тон мне продолжил он, все еще зевая. – Этими благородными делами можно и днем заниматься. Только больно надо! Люд и сам в этом преуспевает, куда нечисти за ним поспеть.
- А мне какое дело до людского дела? - нараспев говорил он. – Мое дело – сторона.
Сторона-сторонушка, так целей головушка …
Речь людская, что шепот больной, не вслушивайся, обойдет стороной …
Речь людская, что хворый чумной, не вслушивайся, пусть идет стороной …

Он, не переставая, нес весь этот бред, словно песню пел, не особо утруждая себя пением. При этом умудрялся зевать сладко и заразительно.
Я пошел за ним в дом.

- Ты иди по свету легкой походкою, призовут к ответу – легкость станет находкою …
В дом входя, не косись, поклон отвесь, войти спросись …

Хотел было сказать что-нибудь ехидное в ответ, да только сам зевнул так глубоко и долго, что позабылось ехидство.
Глаза слипались. И уже на пороге сна, успел я удивиться и восхититься легкой невесомости случившегося, когда проваливался в покой небытия.

…

- Похоже на то, что ты – мой друг, - я до хруста потянулся всем телом. Здорово же, как следует, выспаться!
- Что угодно может быть похоже на что угодно, - проворчал Алан и еще ворчливей добавил: – Человеческая дружба – непозволительно большая роскошь, требующая слишком многого.
А я терпеть не могу даже мелкие требования, не говоря уже о чьих-то претензиях на чью-то принадлежность.
Считай, что я – полезный попутчик, вдобавок очень странный и совсем ненормальный.

- Почему странный и ненормальный?
- Потому что требуется быть очень странным и совсем ненормальным, чтобы нянчиться с кем бы то ни было, а тем более с тобой!

- А, что за хрень за мной вчера гонялась? – я сделал вид, что убегаю, оглядываясь. – Ты, пожалуйста, без предупреждения не устраивай мне сеансы болетерапии.  Ладно? – попросил я. – Предупреждай, когда включаешь свой электрический стул.
- Это твой стул, не мой, - заявил он.  – Нечего мне свое дерьмо припихивать!
Хотя в этот раз я ничего не включал – не выключал. Это не твои завалы.
Похоже, кто-то атакует тебя снаружи, Марконя. Где-то ты своим стулом здорово напачкал, - пояснил Алан и успокоил. – Не ссы – прорвемся-разберемся.
А пока отправлю-ка я тебя к своим друзьям. С ними тебе ничего не грозит.

- К каким друзьям? – залепетал я, нутром уже предчувствуя ответ.

Он явно наслаждался моим растерянным видом, потом смилостивился:
- Неужели, ты думал, что я настолько жесток, что отправлю тебя к Гонзику и Горну?!!

И когда я облегченно рассмеялся, он добавил: - Ты не ошибся.



Пески и Воды


- Вот, одень это, - Гонзик заботливо поправил нечто глупо выглядящее и дурно пахнущее на моей шее.
- Что это за хрень?!! – брезгливо поморщился я.

- Ничего принюхаешься, - подбодрил меня он.
- Это амулет веков, амулет Санхара, - пояснил Горн. – Оберегает практически от всего.

- Кроме вони! - хмыкнул я.
- Без него мы за тебя не отвечаем, - твердо заявил Горн, а Гонзик согласно покивал головой.

Их серьезность подействовала на меня, и я заткнулся.

Это был самый странный и нелепый поход, даже если учесть, что как по мне, так любые пешие переходы странны и нелепы.

Мы очень долго брели по пескам, но так никуда не пришли, судя по той же окружающей нас картине. Что, однако, не помешало Горну радостно сообщить:

- Привал. Добрались.
- Добрались? А куда это мы пришли?

- Ну, ты даешь, парень, - искренне удивился он. – Тебе, ведь, не прийти куда-то требовалось, а уйти. Уйти от нависшей опасности, чтобы твой ум успокоился по этому поводу. А так как ум и есть беспокойство по любому поводу, мы и подсунули ему другой, более подходящий.
- Вот мы и озаботили его этим путешествием. Нам-то ни к чему подобные перемещения, мы появляемся мгновенно, там, где хотим, - самодовольно добавил Гонзик.

- А как вы это делаете? – оживился я.
- А мы и не делаем, - охотно отозвался Гонзик. – Нас не существует в привычном тебе понимании существования – существования в конкретном месте, конкретной форме, конкретном времени.
А раз нас нет в конкретном месте, конкретной форме, конкретном времени, значит, мы везде, во всем, всегда. Одномоментно.

- Ух, ты!!! – восхищенно воскликнул я. – А можете научить меня?
- Тебя?!! – с сомнением покосился на меня Горн. – Ни за что! От тебя так жутко воняет, приятель!
Побудь пока тут, а мы отойдем – отдышимся.

Они тут же, не сговариваясь, исчезли, а я устало опустился на песок и прикрыл глаза. Но наслаждаться покоем долго не пришлось, я ощутил какое-то движение поблизости и посмотрел сквозь ресницы.
Рядом, в паре метров от нашего лагеря бродили три зверюги – двухвостые, трехрогие подобия тигров – бесшумно и настороженно. Они кружили вокруг, словно не в силах подойти ближе.

- Амулет, – весело догадался я. – Амулет их не подпускает.

А потом также неожиданно, как и исчезли, появились мои приятели. Горн схватил сразу двух хищников в охапку, прижал, к себе, будто родных и тут же отпустил. Их обмякшие тела шмякнулись на песок.
Я взял себе на заметку, ни под каким видом, не соглашаться даже на дружеские объятия с Горном.

Гонзик тем временем дождался, когда оставшийся зверь ринется на него, схватил за рога, и театральным жестом подбросил выше головы.
Пока его добыча опускалась, он умудрился расстелить невесть откуда взявшуюся скатерть на невесть откуда возникший огромный стол, разложить кухонный набор и вонзить острый длинный ноготь под горло упавшему охотничьему трофею.

- Люблю вкус удивления, - многозначительно заметил трюкач. Похоже, это замечание одинаково относилось и к зверю, и к нам.

Тем же ногтем он разделал тушу, снял шкуру и передал Горну.

- Пижон, - неодобрительно хмыкнул Горн. – Вкус хищника ни с чем несравним. А вкус удивленного хищника – такое только для пижонов, вроде тебя.

Он выделал шкуру и подал мне: - Одень.
Пока я раздумывал, он справился еще с двумя, одну подал Гонзику, вторую накинул на свои огромные монолитные плечи.
Я покорно завернулся в шкуру и присел.

Опять уютно горел огонь, возле которого привычно и слаженно орудовала эта парочка. Гонзик заведовал костром и громыхал кухонной утварью. Горн точил свои грозные топоры и ножи.
Все происходящее было так нелепо чудовищно и чудовищно нелепо, и так не соответствовало моему рассудку, что я махнул на него рукой.

Я утешил себя тем, что в этот раз готовить ужин собираются не из меня.

- Как предпочитаешь, есть своего адакта, - спросил Горн. – Нарезать, нарубить?
- Спрашиваешь! Конечно мелкими кубиками, - встрял Гонзик. – Не твоими же рублеными кусками.
- Настрогать тонкими ломтиками, - примирительно предложил я.

Горн согласно кивнул, нарезал мелкими кубиками мясо удивленного адакта для Гонзика, второго настрогал ломтиками для меня, нарубил чудовищно огромными кусками для себя третьего и небрежным движением отправил всё в общий котел.

А потом мы ели. Приготовленное Гонзиком блюдо было несравненным, а мой аппетит – воистину звериным.
А после мы скинули одежды и погрузились в темные ароматные воды, внезапно оказавшейся под боком дивной реки. Я лежал в ее глубине, спокойный и безмятежный.
Я подумал, что купание затягивается и вынырнул на поверхность.

Гонзик насмешливо ткнул меня в бок: - Что, не спится? Нам-то все равно, а тебе необходимо поспать, а лучшего места и не придумать. Спи.

Я не стал спорить и погрузился в воду с головой, замирая от восхищения и умиротворенности. В следующее мгновение я уже спал сном младенца.

…

Когда я вынырнул из ароматной темноты, снаружи было светло и тихо.
Я сделал несколько шагов по направлению к погасшему костру и, обернувшись, не обнаружил никакой реки и никакого удивления по этому поводу.
Подстелил свое новое манто и уселся.

Я уже потянулся было к амулету, когда услышал голос Горна:
- Не вздумай одевать ее. Забрось-ка эту вонючую фигню подальше. После аромата вод Ткады, зловоние этой штуки особенно невыносимо. Шутка несколько затянулась.

- Так это была шутка?!! – озадаченно протянул я.
- Да, одна из тех дурнопахнущих острот твоего разлюбезного приятеля Гонзика, - подтвердил Горн.

Я повернулся к разлюбезному приятелю, вопрошающе уставившись на него.

- А ты хотел, умереть от скуки, пребывая в нашей компании?!! Так не пойдет, дружище, - непререкаемым тоном отчеканил тот. - И потом мы играли в твои игры: бродили, охотились, ели – всё, чтобы тебе легче давалась невероятность нового приключения. Ничего, что тебе пришлось сыграть в наши!

- А, если учесть, что оно сопровождалось жуткой вонью, - добавил Горн, – развлекался в основном ты – старый фетишист и извращенец.
- Не такой уж я и старый, - озорно заметил Гонзик.

- Чем займемся? – спросил я, стараясь их разнять.
- Как чем?!! – изумился Горн. - А чем занимаются люди?

- Брожениями и мытарствами, - подсказал Гонзик. – Причитаниями и подлостями.
- Вот и мы будем бродить и мытарить, причитать и подличать, - резюмировал Горн.

- А я буду проповедовать, - вдруг решительно заявил Гонзик. – Во мне погиб великий проповедник!
- Раньше это было его любимое блюдо, - тоном заговорщика шепнул мне Горн.

- Днем я буду нести свет заблудшим душам, кормить истиной искателей, утешать скорбящих и благословлять всех подряд без разбора, - продолжал увлеченно завывать Гонзик. - А ночами буду грабить одиноких прохожих, надо же мне будет отдыхать от всей этой святости!
- Ты мог бы принести амулет веков людям и заставить их поклоняться этой одуряющей хрени, - охотно согласился Горн. – При этом бы, я уверен, возвращался, куда чаще прежних адептов, чтобы проверить сохранность фетиша и всучить новый.

Я обреченно вздохнул. Эту парочку не переговоришь - не переслушаешь.

- Что это ты загрустил? – участливо склонился надо мной Гонзик.
- А меня девушка бросила, - неожиданно для себя тоскливо протянул я.

Эти клоуны переглянулись и загоготали.
Отсмеявшись, недоуменно уставились на меня.

- Так ты до сих пор в неведении, - охнул Гонзик. – Это же из-за твоей пассии ты здесь. Тебе крупно повезло, парень, что ты вмешался в последнюю историю Алана Лиги Легко и Просто. Иначе тебя высосали бы досуха.

Я ошарашено вытаращился на него.

- Твоя девушка – жало ишидов. Одной жуткой секты, - подтвердил Горн. – Ты слишком далеко ушел от себя, но при этом еще жив. В таком состоянии ты – пища для мертвых кланов. Это случилось бы неизбежно. Тебя бы сожрали.
Не твое тело, конечно же, оно для этого слишком загажено. А остатки твоей Силы, Энергии, остатки Тебя.
- Вопрос только в том, кто до тебя доберется первым, - подключился Гонзик. - Первыми добрались ишиды. Хотя они способны растолкать и более расторопных.

У меня голова пошла кругом: - Какие ишиды, какие кланы… Меня бросила девушка…

Я, не стесняясь, размазывал слезы по лицу и тихонько подвывал.
Ничего не могу с собой поделать в такие моменты.

Те, кому я представлялся бездушным терминатором, здорово удивились бы, узнав, что время от времени, оставшись наедине со своей обреченной безнадежностью, я, обхватив руками колени и отрешенно покачиваясь, чуть слышно вою по нескольку часов кряду.

- Это уже не забавно, - нахмурился Горн. – Парню совсем худо!
- Окунем его в Ткаду, - предложил неунывающий  Гонзик. – Там ему сразу полегчает.

Меня, не спрашивая, погрузили, на появившееся подобие строительной тачки и повезли, время от времени роняя.
Я неудобно лежал и норовил перевернуться, отчего конструкция всякий раз опрокидывалась, и я неуклюже падал. Меня снова, как куль, втискивали в тачку и шоу продолжалось.

Следует заметить, что когда тобою так неумело жонглируют, тебе не до горестей. И маты вспоминаются знакомые и новые рождаются красиво.
Сплошные вспоминания и роды!

Когда я вдоволь нападался-наматюкался и, как следует, вывалялся, Гонзик мертвой хваткой вцепился в мои кисти, а Горн смял мои лодыжки своими тисками. Они извлекли меня из транспортного средства и поволокли мордой по песку.
Я возмущался, и мой рот до отказа забивало сыпучей зеленоватой массой. Я сплевывал, опять возмущался, и процесс грозил закольцеваться.

И, конечно, никто не удосужился бережно поместить мое тело в воду. Бесцеремонно раскачав, они зашвырнули меня за реку, отчего вместо мягкого всплеска волн, меня принял в объятия очередной бархан.

Они бросились вплавь, а я быстро пополз в надежде, что успею добраться до Ткады раньше, чем они до меня.
Я уже был близок к успеху, в каких-то пяти метрах от воды, когда мои опекуны опередили меня.

Они благоразумно не стали прилагать сверхусилий и подкинули совсем легонько. Это предусмотрительность принесла свои плоды: я не долетел всего лишь полметра.
Песок в очередной раз гостеприимно улыбнулся мне.

То, что осталось от меня с небывалым упорством поползло, преодолевая неуступчивые сантиметры зеленоватой пустыни.

Я не дополз бы. И дело было не в расстояниях. Я вдруг увидел, что никогда не был тем, кто полз, этим извивающимся червячком.

Я не был и Пустыней, по пескам которой безутешно и обреченно полз некто безутешный и обреченный.
Никакого меня попросту не было и это было величайшим благословением.

Некому было вползать в Реку, а потому Ткада великодушно разлилась навстречу, признавая несуществующего меня.

…

Когда я проснулся, то обнаружил, что Река не снаружи, а внутри меня.
Это было непередаваемое ощущение.

- Мы можем отправляться, - мягко произнес Горн. – Ты нас здорово обрадовал тем, что живой.
- Ты реально живой, - засмеялся Гонзик. – Рад за тебя. Тот труп, который ты таскал за собой и считал собой, благополучно растворился.

- Давайте без загадок, - тихонько попросил я. – Это утро слишком прекрасно. Пусть все будет легко и просто.
- Как скажешь, - они одобрительно переглянулись.

Мы завернулись в шкуры адактов и двинулись в путь.
Видок, похоже, у меня был тот еще! Упирающиеся чуть ли не в небо рога и волочащиеся по песку хвосты!

- Тебя бросила девушка, - напомнил Гонзик. – Мы могли бы тебя поддержать. Что вы – люди – делаете в таких случаях?
- Если ты хотел поддержать его, зачем напоминать о неприятном, олух?!! – возмутился Горн.

- Как же я смогу его поддержать, если он уже все позабыл, - Гонзик покрутил пальцем у виска. – Где твоя логика?!! Не мешай мне успокаивать беднягу и лить бальзам на его ноющие раны!
- Ты же их и бередишь, осел! - сердился Горн. – Думаешь, ему легко проходить через унижения еще раз?!! Чувствовать дрожь в теле, слабость в коленях.

- Подступающая к горлу тошнота, потные ладони и все такое! – покивал головою Гонзик.
- Горечь разочарования и мысли о самоубийстве, - подсказал Горн.

- Ты, наверно, совсем ею не дорожил, она была страшная и в постели жутко неуклюжая? – заботливо кружил вокруг меня этот непоседливый Гонзик. – Ты был рад, когда она ушла.
- Да, нет. Похоже, я ею очень дорожил, она была красивая и в постели что надо!

- У тебя наверно внутри кошки скребут и все такое?
- Да, нет, у меня внутри плещется Ткада, - с радостным изумлением осознал я.

Горн при этом восхищенно присвистнул, но Гонзик будто и, не слыша, гнул свою линию утешения: - Даже не знаю, как тебе помочь, приятель. Скорбь веков – штука мерзкая…
- Как и твой амулет веков, - рассмеялся я. Горн охотно составил мне компанию.

- Как же тебе помочь? Как поддержать тебя в лихую годину, дружище?!! – уныло бубнил Гонзик. – Да, девушку потерять, это печально. Похоже плохи твои дела. Совсем плохи.
- А, хрен с ней, - отмахнулся я. – Не знаю, кто как, а я в таких случаях находил другую.

- Отличная идея, - оживился неугомонный Гонзик. – Почему бы нам ни отправиться к Жрицам Страсти.
- Проституткам?

- Обижаешь, Марк, - Гонзик нисколько не обиделся. – Жриц Страсти Ордена Охольи ты не сможешь забыть, пока не забудешь свою память, да и то их тепло будет согревать тебя. Величайшие искатели истины легко находили то, что безуспешно искали веками, после встречи со Жрицами.
После этой встречи любой мир, равно как и его утехи, навсегда терял для них привлекательность.
- Неземное наслаждение, кое дарят эти девы, могло бы стать единственным объектом вожделения одариваемых и безраздельной власти дарящих, если бы не еще один дар, вручаемый счастливцам – Свобода от Страсти, - вступил с пояснениями Горн. – Орден Страсти и Свободы Охольи был бы очередным элитным борделем, если бы не мудрость ее Жриц.

- Они понимали, как никто другой, притягательность страсти и влекомые ею, открыли, что высушивает ее силу – привязанность к объекту страсти, сопутствующая этому серость уныния и тоски, - увлеченно продолжал Гонзик. – И тогда их единственным условием стало – осознание входящего, что он получит здесь страсть и свободу от нее.
- Так монета обрела две стороны, река – два берега, птица – два крыла.
Жрицы получили страсть и волю.
Им незачем были крайности – быть чем-то одним: стороной ли, берегом или крылом.
Они готовы были жить звонкой монетой, привольной рекой или свободной птицей.
Но даже это стало без надобности.
Они ощутили себя вне всяких образов, пусть даже завершенных и совершенных.
Они пришли к цельности – девственной зрелости.
И это прекрасно.

- Так вы уже там были? – заинтересованно спросил я. – Значит, вам вход туда заказан, вас не пустят?
- Ох, Марк, какой же ты смешной, - расхохотался густым басом Горн.
 
Гонзик вторил ему заливистым смехом: – Мы же Дети! Девчонки пищат в восторге от нас, а мы пищим в восторге от них, какие мы классные и какие классные они, - Гонзик подпрыгивал на месте и пищал, демонстрируя пресловутый восторг. – Если, когда-то ты осознаешь себя, как Дитя, ты поймешь, что мы имеем в виду. По-твоему, почему мы вместе, я и Горн?!! – спросил Гонзик.

- Вы – друзья, - предположил я.
- Это так, - согласился он. – Но главное, мы просто балдеем от присутствия друг дружки. Конечно, мы бранимся, препираемся и все такое. Но мы без ума от себя и друг от друга.
А быть без ума и значит быть счастливым.

- Я первый, - вдруг закричал Гонзик и исчез.
- Пойдем, тебе понравится, - обнял меня за плечи Горн и увлек в ворота старинного замка, словно нарисовавшегося по прихоти гениального художника.



Страсть и Свобода


Гонзик не преувеличивал, когда говорил об обоюдном восторге.
Восхищенных визгов было предостаточно, равно как и объятий, шуток и смеха.

Я стоял в стороне, пережидая эту бурю радостной встречи.
Честно говоря, происходящее даже умиляло меня. Было приятно осознавать, что мои приятели так милы хозяйкам замка – чудесным девушкам и девочкам, при виде которых почему-то хотелось улечься у их ног домашним псом, благодарным и преданным.

- А это что за воин Безумной Орды?!! Ты не заблудился часом Сын Адакта?!!
Я поглядел на приятелей. Шкура адакта только на мне.
Эти прохвосты опять меня подставили.

Я упрямо тряхнул головой (мне нравился мой наряд) и открыл, было, рот, но меня бросился выручать Гонзик.

- Парень не местный, отстал от поезда, дом сгорел или утонул, деньги нужны на операцию по пересадке рогов, - жалобно запричитал он. – Помогите кто, чем может. А он вам спасибо скажет, споет и станцует.

Все дружно заржали. Тоже мне Великие Жрицы!

Отсмеявшись, они подошли ближе и с детской непосредственностью принялись меня изучать. И даже, как мне показалось, принюхивались.
Я нахмурился.

- Пахнет Благословенными Водами Ткады, - удивленно-восхищенный шепот пронесся по залу. – Пахнет Благословенными Водами Ткады! Пахнет Великой Рекой Жизни!
- А-а, парень умудрился понравиться Реке, - отмахнулся Гонзик.

- Пусть сам отвечает, - повелительно распорядилась одна из Жриц, девочка-подросток.

Она не улыбалась, пронзительный взгляд ее огромных фиолетовых глаз легко проникал в самую глубину меня и странным образом затягивал в свою бездонность.
Я утонул в этом взгляде и обнаружил себя на полу у ее ног. Мой лоб касался одной из ее легких плетеных сандалий, в которые она была обута. Когда и где я успел потерять свою элитную шубу, ума не приложу.

Она присела и погладила меня по макушке, взъерошив волосы:
- Ты можешь подняться и выразить свою симпатию, не прибегая к услугам каменных плит пола, Великий Воин Безумной Орды.

Торжественный тон ее речи тут же настроил мое мировосприятие на соответствующий лад, когда она вдруг захихикала и впечатление рассеялось.

Я поднялся, горя праведным гневом. Не выношу, когда надо мной смеются прекрасные девочки-подростки, пусть даже и Великие Жрицы. Но встретившись с фиолетовым сиянием, я успокоился и кивком головы сдержанно поклонился.

- Чем мы, Жрицы Страсти и Свободы Охольи, можем отблагодарить Великого Воина Безумной Орды за удовольствие принимать у себя Того, Кто обласкан милостью Самой Реки Жизни – Благословенной Ткады? – царственно спросила девочка-жрица и опять все испортила, прыснув в кулак.

Но меня уже было не остановить, я знал чего хотел – избавиться от того непреодолимого влечения к ней, с каким ни справиться, будучи заурядным пленником страсти.

- Мне хотелось быть удостоенным чести дара Свободы от Страсти.
- А может Свободной Страсти? - уточнила эта малолетняя кривляка.

- Нет, - твердо сказал я, справляясь с очередным порывом прижаться лбом к ее сандалиям. – Именно Страстной Свободы, Свободы от Страсти.
- Получить Свободу, минуя Страсть, не удастся. Ты удостоишься и того, и другого, согласившись, что это твой первый и последний визит. Ты доволен ответом?

- Нет, - неожиданно для себя тряхнул головой я. – Я предпочел бы иное, хотя входил в Ваш Храм с мечтою Свободы от Страсти. Но сейчас, находясь во власти Вашей Красоты, все, о чем я мечтаю – лишиться всех даров за призрачную возможность быть у Ваших ног.
- Это невозможно, даже для любимца Благословенной Ткады, - теперь качать головой была ее очередь. – К сожалению, - добавила она и, окатив, как из ведра фиолетом, повелительно продолжила: - Ступай за мной, Великий Воин Безумной Орды!

Это было очень вовремя, мне не пришлось бухаться на пол, чтобы облобызать ее царственные сандальки.

…

- Прости мне мой смех, столь неуместный при знакомстве. Я не хотела тебя ни огорчить, ни оскорбить, Великий…

- Марк, - вежливо перебил я. – Меня проще называть Марк.
- Хорошо, Марк. Меня зови Хинея. Прости мне мой смех. Эти противные смешливые мальчишки Гонзик и Горн, так действуют на нас. Они, как будто, щекочут нас изнутри. С ними всё всегда вверх дном. И мы выглядим сопливыми девчонками, а не великими жрицами, - она опять захихикала. – Просто какие-то обормоты, право слово. Я когда-нибудь непременно отшлепаю их, как следует! Будут знать, как озорничать!

В ее голосе сквозили тепло и нежность. Как же отшлепает она их, скорее примется озорничать, заодно с ними!

- Сдается мне, подобная перспектива не только их не остановит, а даже обрадует, - заметил я. - Быть отшлепанными – то еще приключение! Как раз в их духе.
- Только это меня и удерживает.

- Располагайся и отдыхай, Марк. Сейчас все приготовления будут завершены, и мы сможем приступить. Ты можешь выбрать: с кем желаешь познать Страсть. И знай: никаких ограничений, кроме условия единственного посещения. Но это не ограничение, а скорее дар.
- Мне незачем выбирать и готовиться, - растерянно сказал я. – Как оказалось, я пришел к тебе, Хинея.

- Я также к твоим услугам Ве… Марк, - мне показалось или она покраснела. – Но к чему ограничиваться только мной. Все Жрицы Храма к твоим услугам.
- Я пришел только к тебе, - прошептал я, готовясь заключить ее в свои объятия, но вместо этого плюхнулся на пол и… привет, знакомые сандальки!

Она засмеялась, а я крепче прижался щекой к плетеным узорам обуви.

Хинея присела и опять погладила мою ничего не соображающую голову.
Я поднял лицо и, мягко покачиваясь, поплыл бумажным корабликом в фиолетовых волнах внимательно глядящих на меня бездонных глубин.

А потом она меня поцеловала …

…

В полумраке небольшой залы в свете пляшущих огоньков неких таинственных живых светильников две сплетенные тени касались одна одной, казались одной: дышали одним, жили одним, были одним.
Целым и неделимым.
Иногда они замирали, и под сводами купола звенела своей изначальностью тишина.
До тех пор, пока кто-то ни делал неосторожного движения, будящего страсть.
Тогда гремела песнь, и буйствовал танец разбуженной стихии, чтобы, взорвавшись мириадами восторженных частиц, вновь потонуть в бездонной пустоте тишины, вновь раствориться в безмолвной тишине пустоты …

…

- Я покажу то, что тебя обрадует, - загадочно потянула она меня вниз по винтовой лесенке. – Никто не удостаивался этой тайны. Но ты – другое дело.
 Хинея протянула мне руку, и я охотно прислонил свою ладошку к ее.

Мы остановились, она подула на ладонь, и светлячок-фонарик в ее руке засиял теплым голубоватым светом. Мы оказались в маленьком уютном скалистом гроте.

- Ткада, - удивленно узнал я. – Ткада!!!

Я погладил рукой ее живую поверхность. А потом, зачерпнув, обрызгал Хинею.

- Ах ты, поросенок, - закричала она и напрыгнув, опрокинула меня в воду.

Мы плескались беззаботно и радостно.

…

Я вдохнул прохладу ее дыхания, пьянея, и прошептал:
- Я уже говорил, что пришел к тебе …

- Теперь ты разубедился в этом?
- Теперь я говорю: я пришел к тебе и за тобой!

- Это невозможно, - вздохнула она.



Долгое прощание


- Тебе не обязательно быть все время со мной, - промолвила Хинея, еще теснее прижимаясь ко мне. Ее тело говорило прямо противоположное сказанному. - Тебе лучше спустится вниз …
- Никуда я не пойду, - сварливо заявил я. – Где еще я найду такую ненормальную?!!

Она засмеялась, и дрожь ее тела отозвалась в моем.

- Со Жрицами так не разговаривают. Ну-ка становись на колени и вымаливай прощение!
- Это так у вас называется? Ладно, не вопрос!

Хинея охнула от неожиданности и откинулась на спину, ее пальцы вплелись в мои волосы.
От этого ласкового жеста я задохнулся восторгом и выдохнул в нее всю свою нежность.

Тело девушки сотрясалось дикими спазмами, но распахнутые губы были безмолвны.
А потом она охнула снова и выгнулась от нестерпимого наслаждения. Ее руки крепче прижали мое лицо. И блаженство, найдя выход, выплеснулось из нее.
Я засмеялся счастливо и облегченно.

А потом умытый и довольный, уютно устроил свою голову на ее животике, а ее пальчики бродили в моих волосах, отчего всё во мне затихало и успокаивалось.
Убаюканный этим я задремал …

…

- Это ты ненормальный, - тихо сказала она. – Тоже мне Великий Воин Безумной Орды! Ты просто бабник, дамский угодник, сластолюбец и сердцеед. Это так ты влюбляешь в себя несчастных девушек?!!
- С воинами Безумной Орды так не разговаривают, - с напускной надменностью произнес я. – Ну-ка на колени и проси пощады!

- Ты еще об этом пожалеешь, Марк, - сказала она. – Посмотрим, КТО будет просить пощады!!!

На губах Хинеи блуждала такая довольная усмешка, что от ее угрозы на моей коже выступили обильные капельки пота и превратились в льдинки, а внутри всё заныло в страшном предвкушении.

- Ох, как же ты об этом пожалеешь …

…  Никогда еще я не ощущал себя таким беспомощно счастливым …

…

- А потом, когда-нибудь я все-таки уведу тебя. Уведу тебя благословенными водами Ткады. Когда-то это произойдет. Непременно.

Она прижалась ко мне и мечтательно сказала: - Да, так, наверное, и будет.

И на миг мне показалось, что я счастлив, пока Хинея не вскочила на ноги.

- Тебе пора, Марк, - ее голос дрожал, но губы были  решительно сжаты.
- Никуда я не пойду, и не надейся!

- Тебе придется уйти, - погрустнев, сказала она. - Раньше или позже, но это случится.
Вот два пути: один ведет к моим сестрам, второй на выход из Храма.
По сути, это один путь. Первый чуть длиннее, второй короче. Но, так или иначе, это выход. А покинув Храм, ты получишь обещанный подарок: Свободу от Страсти.
Одарив тебя свободой, мы получим свободу и сами. Так было всегда.
- Есть еще один выход. Ты забыла о Ткаде, Хинея, - напомнил я. – Я уйду Ею. И Ей решать, что будет дальше.

- Этим путем никто не приходил и не уходил, - сказала Жрица. – Ни разу. Может, это попросту невозможно.
- А мы сейчас это проверим, - упрямо сказал я. – Если мне пора, я уйду так, как пожелаю. Мне сейчас уйти?

- Конечно, ты можешь остаться, пока в тебе горит страсть. Ее следует утолить, как голод. Пока есть голод, будь здесь. Насытившись, ты можешь уйти.
А, уйдя, ты забудешь свою страсть ко мне.

Я заглянул в ее фиолетовые глаза. И готов был снова утонуть в них, но она не позволила.

- Любовь это не страсть. Любовь – это …

Она прикрыла мне рот ладонью.

- Не стоит использовать слова, когда хочешь выразить Любовь. Как бы то ни было, будет то, что будет. Моя задача, как Жрицы Страсти утолить твою страсть. Что я могу сделать для тебя, Марк, как Жрица Страсти?
- Если бы ты хотела что-то сделать, как Хинея, то уже бы сделала. Но от Жрицы Страсти мне ничего не нужно.

Я рывком поднялся и сказал: - Все что мне необходимо, это моя шуба. Где она?

- Пока страсть твоя не утолена, ты можешь остаться, - произнесла ровным тоном Хинея. – Со мной ли …  или с кем-то еще из Жриц.
- Где моя шуба? - как ребенок упрямо твердил я. Забота о своем гардеробе была той соломинкой, за которую я цеплялся, чтобы не разреветься самым  банальным образом. – Я хочу мою шубу!!!

Она вышла.

Мое лицо пылало.
И в тот момент я не раздумывал, что делаю. Боль от предстоящей разлуки словно отключила способность взвешенно рассуждать. Я действовал, не раздумывая, спонтанно, исходя из себя.
Что ж Алан мог быть довольным мною.
Но Я не был доволен собой и всем этим неумолимым раскладом.

Я взял под мышку свою рогато-хвостатую шубу и пошел прочь, стараясь, не смотреть на Хинею.
Я покину храм благословенными водами Ткады.

Хинея неслышно сопровождала меня.
Спускаясь по винтовой лесенке, я ощущал ее присутствие всем телом.
Мне хотелось уйти, не прощаясь. Хлопнуть несуществующей дверью.
Но, войдя в воды Ткады, я обернулся.

Хинея в отчаяньи потерянно стояла рядом. В глазах печаль и слезы, руки прижаты ко рту, сдерживают готовый вырваться всхлип.

- Я сделаю все, чтобы прийти сюда снова. Может, в другом обличии, другой жизни или как-то еще, но я приду к тебе и за тобой, Хинея.
Я люблю тебя, моя девочка, с первого взгляда, даже с первого своего вдоха. Я любил тебя всегда и потому пришел в один из самых страшных миров, только чтобы быть ближе к тебе. Я благодарен всему, произошедшему со мной, только потому, что оно привело меня к тебе.

Я шагнул к Хинее и заглянул в ее глаза.
Они светились непривычным доселе светом. Мягко фиолетовым с золотистыми переливами.
Мы коснулись лбами и стояли так не одну вечность.
А потом я почувствовал мягкую ладошку на своей щеке.
Прощальный жест.

Ткада ласково приняла меня и вынесла за пределы Обители Жриц.
Поддавшись некоему порыву, я целовал и целовал Ткаду, умоляя, чтобы она однажды провела меня в этот Храм и также вывела оттуда с моей возлюбленной.

Темные ароматные воды Благословенной Ткады были особенно блаженны, и я воспринял это, как благожелательный ответ.
Я поцеловал Реку еще раз, как целовал Хинею.

Слезы облегчения хлынули из глаз. Будто кто-то щелкнул выключателем, и я почувствовал ровную спокойную уверенность.
Пресловутый второй дар. Никаких страстей, никаких эмоций, ничего не было.

Лишь в глубине меня притаилось нежное тепло Хинеи. Оно не было страстью и ему не требовалось никакой свободы.

Я приласкал вниманием это уютное тепло, а потом, завернувшись в шкуру адакта, побрел без всякой цели и направления зелеными песками малознакомого мне мира, в открывающуюся моему затуманенному слезами взору безгоризонтную бесконечность.

…

Может, я был достаточно мудр, чтобы понять, что куда-то прийти, целенаправленно идя к этому, невозможно. И знал: то, что возникает на твоем пути – возникает только потому, что ему следует возникнуть на твоем пути.
Может, мне было все равно куда идти.
Может, по причине отсутствия причины, но, так или иначе, я оказался у нашего костра.

Гонзик и Горн были уже там.
На этот раз на вертеле вращалась неправдоподобно огромная туша.

Я приветливо махнул им рукой, но приближаться не стал.
Снял пальто и повесил его на возникшем из ниоткуда дереве. Огромном подобии кактуса со смешными веточками-колосками.

Потом вернулся в Ткаду. Мне было необходимо безотлагательно, как следует, выспаться.
Все остальное могло подождать.

…

А в это время Хинея кусала губы, чтобы не разрыдаться, когда уходил Марк.
Потом на нее снизошло спокойное умиротворение, и она поняла, что Марк за пределами храма, свободный от нее и она свободна от него.

Но где-то в самой глубине ее, мягким теплом присутствовал Марк.

Память действительно нелепая штука, потому как Любовь не нуждается ни в чем, и тем более в какой-то памяти.
Любовь жива и свежа каждое мгновение.
Она и есть Живое Мгновение, Беспрестанная Свежесть, Жизнь по Сути.



Возвращение


- Кто такие ишиды? – спросил я у Горна.
- Просто еще одни упыри, только организованные причудливо, на манер некоего таинства и избранности.

- А жало ишидов – тот, через кого упыри лакомятся вкуснятиной, вроде меня?
- Да.

- Их стоит бояться? – полушутливо-полусерьезно поинтересовался я.
- Бояться вообще никого и ничего не стоит. Хотя, похоже, это основное занятие людей.

- Похоже, - согласился я и вступился за род людской. – Они не виноваты, просто так устроены.
- Они так устроены, чтобы перерасти свои страхи, а не цепляться за них, - ворчливо заметил мой собеседник.

- Вам хорошо быть отважными. Когда ты не убиваем, становится просто: ничего не бояться!
- Мы сначала отважные, Марк, а потом не убиваемые, - ответил Горн. – Мы всегда были бесстрашными, потому что это единственный способ быть живым.
Рожденные боятся смерти. Живые вне страхов и смертей, потому что каждое мгновение они легко умирают, как прошлое, никогда не становясь будущим. Они настоящие, потому как живут настоящим и им же и являются.
Бессмертие, Марк, прилагается к Живому, как дополнение,  как некий бонус, но не есть основное.

На это мне нечего было ответить, и я промолчал.

- Тебе пора, Марк, - с некой неприсущей ему печалью сказал Горн. – Хочу предупредить тебя, хотя и знаю, что скорей всего это бесполезно.
Возвращение в твой мир может оказаться невыносимым. Навряд ли это сработает, но все же постарайся представить себе самое неприятное, что только в состоянии вообразить.
Когда будешь готов, сообщи мне.

Я не стал, по привычке, надоедливо уточнять детали и переспрашивать одно и то же на разные лады, пытаясь оттянуть нежелательное событие. Эта въевшаяся в кровь реакция воспринималась мною, как нечто мелкое и угловато постыдное на фоне, открывавшегося необъятного пространства Меня, чтобы хоть как-то заинтересовать.
Я представил одну из самых неприятных историй, в которой мне пришлось поучаствовать и из которой удалось выскочить каким-то чудом.

Горькая усмешка тронула мои губы, когда пришла мысль, что всячески избегая этих воспоминаний, я словно приберегал их как раз для такого случая.
Потом я кивнул Горну.

…

Первое, что я понял в следующую секунду: мою страшную историю можно легко причислить к тем сказкам, которые читают на ночь малышам.

То, куда я вернулся, встретило меня таким сокрушительным ударом, что мне показалось, будто я рухнул с небоскреба на бетон, такой монолитно прочной и непререкаемо твердой была действительность привычного мне мира.

Из меня вышибло дух, и каждая клеточка тела заплакала ноющей болью.

Беззвучно хватая ртом воздух, и безуспешно пытаясь протолкнуть его в легкие, я хлюпал носом,  из которого уже сочилась алая густая влага.

- Рождаться в этот мир, и правда, не сахар, - успел подумать я, и меня вырвало спазмой пустого желудка. Еда прекрасного измерения моих друзей, очевидно, таковой здесь не считалась.

Теперь, наконец, я сумел вдохнуть и тут же пожалел об этом.
То, что вошло в мои легкие никак не могло быть воздухом. Ворвавшаяся туда хрустящая субстанция вызвала ступор дыхательных функций и отключила естественные мозговые импульсы, напрямую подключив мозг к какому-то чудовищному источнику информационного напряжения.

В то, что осталось от меня, будто бы втиснули непомерный груз чего-то тягучего, инертного и весомого, как ртуть.

Кожу обожгло раскаленной волной, а мышцы налились свинцовой тяжестью.
Лицо окутало стальной паутиной, и оно словно окаменело.
Внутренности скрутило в бублик, да так и оставило.

Я застонал от пика боли.
Самое страшное позади. Теперь пойдет на убыль.
Так и случилось.

Дальнейшие ощущения были не столь впечатляющие, по сравнению с тем, что уже произошло.
Это было похоже на появление мелких стервятников, после пира хищников. Им достаются объедки.
Возможно, боль была та же, просто после оглушающего старта рецепторы основательно притупились и не воспринимали так ярко происходящее.
Ее острые вспышки становились реже и реже.

- С возвращением, Марк! – приветствовал меня Алан. – Как тебе родные пенаты?!!

Я грязно выругался.

На что он засмеялся и обнадеживающе заверил: - Жить будешь!



В миру и вне


А потом я хандрил. И минуты казались мне вечностями.

Уехать сил не было, вот и остался у Алана в деревне.
Тот, признаться, оставил меня в покое, не подтрунивал, не обзывал Марксом (как только вычислил, что меня так дразнили в детстве, Штирлиц хренов), не предлагал пройти очередную порцию боли.
Он терпеливо сносил мои капризы.

А я ныл и ныл, пока спустя несколько вечностей не случилось следующее.

- Как же хреново! Хреново, хреново…, - в очередной раз затянул я жалобную песнь. – И подумать только, а совсем еще недавно во мне текла Благословенная Ткада, - печально вздохнул я. – Алан, ты был прав, насчет этого мира. Как же ты был прав!!!

- Ух, ты!!! – оживился Маг. – А вот об этом поподробней!
- Дружище Алан, неужели и ты не чужд тщеславия?!! - я нашел в себе силы лениво удивиться. – Впрочем, как пожелаешь: ты великий и мудрый Алан …

- Не такой уж я и Алан, - усмехнулся он. – Запомни это славословие, блеснешь им чуть позже. А сейчас расскажи-ка о Ткаде, текущей внутри тебя, а лучше помолчи – я послушаю.

Я заткнулся, позволяя ему что-то там услышать.

- Это здорово, Марк!!! Это по-настоящему здорово!!! – обрадовался он. – Какие мы молодцы!!!

Я не стал спорить.

- Это небывалая удача!!! – счастливо смеялся Алан. – Прислушайся к Ткаде, текущей внутри. Просто слушай.

Я послушался, и прислушался, и просто слушал, и открыл, было, рот, чтобы выразить очередной упс, да так и остался на перепутье ленивых устремлений.
Хорош я наверно был тогда для стороннего наблюдателя! С распахнутыми глазами и ртом!

Но мне было не до этого. Еле уловимо я слышал и даже ощущал Реку. И даже был Ею, темными ароматными водами Благословенной для меня Ткады.
Но стоило отвлечься, меня выносило в привычную трескотню привычного мира.

- Не концентрируйся, расслабься, - тихо и проникновенно произнес шепот. – Ничто не сможет тебя отвлечь, потому что любой звук, просто всплеск Реки, любая мысль – песчинка Ее берегов, любая эмоция – рябь на Ее поверхности.
Твоей Реки.

Я зачарованно слушал говорившего и Ткада была всем и была мною. Я расслабился, и Она утолила благословенной влагой жажду иссушенного организма, омыла и переполнила блаженством мое тело, выплеснувшись через глаза росою облегчения …

…

- О, великий учитель, - кланяясь, завыл я при появлении Алана. – Я преклоняю свои колени к храму твоей мудрости и касаюсь твоих лотосных стоп. О, великий гуру…
- Каждой твари – по паре. На каждую дуру, свой собственный гуру, - ехидно парировал он. – Время бросаться камнями, время удивляться: на хрена?!!

- Фу, как грубо! А я уже представлял себя учеником великого Мастера.
- Прораба, - хохотнул он. – Я пошел на повышение.



Перекресток


- Экий ты мрачный. Смейся жертва, плачь палач! – рассмеялся я унылому виду Марка. – Что опять не так?!!

-  Всякая хрень из прошлого лезет и лезет. Что только ни делал, всю ночь дергался. Раньше не до этого было. Крутился, пробивал. Некогда было. Придавил и порядок. А, сейчас… Что делать, ума не приложу?
- И не прикладывай, - отвечаю в тон ему. – Фигня все это! Некогда нам с этим подолгу возиться. Сейчас расскажу.

- Опять лекция, - заныл Марк.
- К чему мелочиться, - смеюсь. - Сейчас щит уберу совсем, тебе эта ночь раем неземным покажется!

- Обожаю лекции, - оживился он.
- Скажи-ка мне сначала, умник, кто или что заставляет тебя считать, что твои так называемые воспоминания, вообще, воспоминания, и ко всему прочему твои?!!
Не торопись с ответом.

- Я не тороплюсь, - уверяет он меня.
- Не торопись-пись-пись, приободрись-дрысь-дрысь.

Мы смеемся, и замолкаем.

- Никто и ничто. Я сам. Каким-то образом, - после продолжительной паузы отвечает Марк. – Твоя лекция поможет мне отправиться к Гонзику и Горну?
- Еще бы!

- Так-так, я весь внимание!!!
- Мы находимся, там где находим себя.
Найди себя там, где хочешь найти.

«Что ты из себя представляешь?».
Представь то, чем хочешь предстать.
«Кем являешься?». Яви себя тем, кем хочешь являть.

Память предлагает тебе образы прошлого и будущего, но только предлагает.
Узнаёшь и принимаешь их ты.
По привычке, по принуждению или интересу.

Память – всего лишь возможность.
Попробуй без нее …

Жить Здесь и Сейчас – это и есть обхождение без пресловутой памяти.
Когда ты в настоящем, прошлое и будущее – всего лишь твоя прихоть.
Ты можешь воспользоваться любыми «воспоминаниями» и «желаниями».
Чтобы, наигравшись, похерить.
Или обходиться без онных.

- Как похерить свое прошлое? – встряет Марк.
- Никак! – ядовито усмехаюсь я. – Как ты растанешься со своим?!! Что бы это ни было, оно твое. Прошлое ли, будущее, хорошее ли, плохое, нужное ли, ненужное. ОНО ТВОЁ! Если это ТВОЁ, как оно отскочит от тебя?!! Никак.

- Что же делать тогда?
- Да ничего не делать! Любое твое действие – по сути, сотрудничество, участие. Бегство ли, отторжение или вникание в процесс.
Любое воздействие – это воздействие.

Не узнавай ту хрень, как прошлое.
Ведь, это ты узнаёшь нечто, как прошлое. Ты соглашаешься с этим, как с прошлым, началом твоей истории, твоего сценария. И пока ты соглашаешься с чем-то, как с тем, что тебе известно, дружеским или враждебным, без разницы, пока ты это каким-то образом узнаёшь – до тех пор ЭТО твое.
Когда же ты не узнаёшь, то ничего и нету.

- Не узнаю?!!
- Не знаешь и не узнаёшь.

Что заставляет тебя соглашаться с тем, что предлагает тебе память (считай ум)?!!
Что заставляет?!!
Привычка спать, когда тебя сношают.
Проснувшись от всевозможных знаний, себе свободу открываешь.
От рабства и от всяческих свобод.

Я молчу, давая Марку отдышаться.
И снова говорю.

- Пробуждение ото сна способно ясно показать, как некие образы появляются в твоем пространстве и пытаются убедить тебя в том, что они – твое прошлое, что они существовали ранее, а значит, являются точкой отсчета, предлагая продолжать с этой отметки. И, если ты привычно соглашаешься, твоя история обусловлена с самого начала.
Потому что начало начинается не с Тебя.

Когда ты наблюдаешь прошлое, как досужий телевизор, бубнящий за соседскою стеной – ты не воспринимаешь по-серьезному его брюзжанье. И всё происходящее серьезностью не загрязняешь. И к прошлому его не вяжешь.
А прошлое всё вьется рядом, о себе напоминает.
И вдруг, ты видишь, что это шевеление чего-то – все эти, так называемые мысли – всего лишь разновидность боли головной, которую ты, вовлекаясь, подпитываешь самим собой.
Всего лишь ощущенье боли в голове. Всего лишь головные боли.

Марк молчит, отзываясь внутренним откликом.
 
- Ты постоянно пребываешь в собственном чайнике, а потом удивляешься, что он закипает! – пошутил я, чтобы не дать даже шанса пресловутой серьезности. – Когда ты не в нем, это так очевидно, так явно.

Ты осознаёшь, что вовлекаясь в боль, руководствуясь болью и исходя из нее – ты вовлекаешься в болезненное мировосприятие, руководствуешься им и опять же исходишь из него. Все больше и больше порождая больные и болезнетворные образы.

Понимание этого помогает тебе проснуться от кошмаров. Теперь все становится  на свои места. Ты будешь посещать голову крайне редко и неохотно, только при крайней необходимости, и радостно покидать ее.
Ты начнешь исходить не из ума, а из нутра, из твоей сущности.
Ты станешь Живым.
Попробуй …

Тот момент, когда ты пробуждаешься (выныриваешь из одного мира(сна) в другой) – ключевой.
Перекресток.

Появляющиеся образы скользят мимо, растворяются, когда ты видишь их призрачную, нереальную сущность, когда при появлении образа, задаешь простой вопрос:
- А был ли он мгновение назад?

И видишь, что не был, а появился только что.

А когда память предоставляет «убедительные» доказательства, ты видишь, что это всего лишь новые (только что появившиеся) мысли.
Всего лишь новые образы, наполняющие ту же мысль, ту же форму.
Иллюзия. Наваждения. Морок.

Снова и снова задавая вопрос воспоминаниям и грезам, так называемым прошлым и будущим: - А было ли это мгновение назад? Реально ли это? – ты вдруг обнаруживаешь, что никакие это не новые и даже не мысли, а одна и та же субстанция, зыбкая и нереальная.
И тогда ты задаешь вопрос: - Что это? Без слов, названий, объяснений, ЧТО это?
По Сути.

Попробуй поступать так всякий раз и ты лишишься памяти.

Оставшись без памяти, ты стартуешь из любой удобной точки, с любой стартовой площадки.
Нулевой отметки.
НЕ ЗНАЮ.
 
- Гонзик однажды сказал, что его и Горна не существует в привычном мне понимании существования – существования в конкретном месте, конкретной форме, конкретном времени, - задумчиво произнес Марк. – А раз их нет в конкретном месте, конкретной форме, конкретном времени, значит, они везде, во всем, всегда. Одномоментно.
- Это так. Опустошив запас знакомых тебе образов вопросами о их реальности и их исконной природе, пребывая в Изначалии Себя, пустом и тихом, ты готов к возвращению.
В тебя хлынет то, что я зову ТВОЁ и вынесет тебя, куда следует, не сомневайся.

Оставшись без памяти, ты стартуешь из любой удобной точки, с любой стартовой площадки. Нулевой отметки. НЕ ЗНАЮ.
Теперь ты будешь не помнить, а знать. И знание твое будет исходить не из пыльных архивов, а из живого Сейчас.

Ум напоминает тебе о долге.
Ты смеешься. Тебя не провести.
Просто по какой-то причине тебе хочется одарить некоего некой суммой.
Не знаю, да и какая разница.

Когда ты обходишься без памяти, ты вдруг с удивлением обнаруживаешь, что с тобой присутствует некое знание об окружающем и окружающих.
И ты волен пользоваться им или забить на него.

И это уже не точка отсчета, линейка бытия, где всё просчитано.
Это точка отправления.
Отправления в Неведомое, кое ты и есть.

Попробуй …



Ай, да я …


- Говоришь, точка отправления, многомудрый Алан. Сейчас проверим, - я удобно устроился на гамаке в саду и принялся херить память.

Множил ее на ноль, множил. Мне даже понравилось.

А потом вспомнил Ткаду, приятелей, замок Жриц Страсти. Хинею.
Приятно было нежиться в этих воспоминаниях.
Но это такая же память!!!

Эх, как мне не хотелось расставаться с этим прекрасным фрагментом моей жизненной истории!

МОЕЙ истории?!!

Я решительно взглянул на то, что было очередным образом, пусть даже близким и родным, и спросил: - А был ли он всегда?
Поняв, что нет, а значит, не есть реальное, задал вопрос: - Тогда, что это, без слов, названий, объяснений, что это, по сути?

Я вглядывался в ответ, в его глубину, и даже бездонность.
Я наслаждался пустотой и тишиной ответа. Его отсутствием.
Я был пустым и тихим. И это было непередаваемо прекрасно.

А потом во мне, пустом и тихом, тихонько возник неуловимый образ.
И знание, что это МОЁ робко обрисовывало образ, придавало ему очертания и формы.
А потом я узнал ЭТО и в тот же момент плюхнулся на зеленоватый песок. Ткада была рядом, руку протяни.

- Ты все ближе и ближе приземляешься. В следующий раз попадешь в Реку, - насмешливо прозвучал голос Горна и я оказался в его мощных объятиях. – Ну, ты даешь!!! Попасть сюда – высший пилотаж!!!
- Это я его поднатаскал, - равнодушно протянул Гонзик. – Надо же кому-то секреты мастерства передавать.

- Марк, дружище, - он неожиданно сгреб меня в охапку, основательно потряс и также неожиданно бросил. – Где ты пропадал? Без тебя тут было так весело!

Я поднялся с песка, отряхиваясь от его зеленоватых чешуек.

- Не окунешься?  - удивился Горн.
- Сначала кое-что уточню, - заявил я. – Где моя адактовая шуба?

Гонзик полез в карман и вытащил мое одеяние.

- Научи, - потребовал я.
- Складываешь и кладешь в карман. Вытаскиваешь и разворачиваешь, - Гонзик повторил трюк.

Я взял непомерную для кармана шубу и презрительно улыбнулся шепоту рассудка.
Свернул и положил в карман. Достал и развернул. Подал Гонзику.

- Теперь можно и искупаться, - согласился я.

Темные воды Ткады сомкнулись надо мной. Я не стал терять времени и устроил всем оформленным во мне образам допрос с пристрастием, на предмет их реальности и составляющей их природы.

Когда они благополучно растворились в пустоте и тишине моего отсутствия и молчания, я перестал существовать. И целую вечность было так, пока из самой ее глубины ни образовалось некое шевеление, которое постепенно, но неуклонно стало приобретать контуры и очертания, проявляясь все отчетливее и отчетливее. Затем оформилось в нечто необъяснимо родное и близкое.
Я радостно узнал рожденное, и темные воды Ткады вынесли меня в полумрак грота Храма Страсти и Свободы.



Снова, означает Сначала


Я поднялся по винтовой лесенке и попал в знакомую залу.
Хинеи в ней не было и я, пройдя двери и миновав коридор, двинулся наугад, безуспешно пытаясь привыкнуть к темени.

Меня осенило, и я повторил жест Хинеи: приподнял ладошку кверху, а когда почувствовал легкое прикосновение, подул.
Светлячок-фонарик тут же вспыхнул голубоватым огоньком.

- Кто ты? – раздался голос за спиной.

Я узнал его безусловно, так говорит только Она и только Ее голос так отзывается во мне.

Любой порыв с моей стороны вдруг показался неуместным. Некая часть меня, всезнающая и всемогущая, удержала готовый сорваться радостный возглас.
Я медленно обернулся и получил фиолетовый ожог ее изучающего взгляда. Потом, когда я достаточно подрумянился, два солнца на ее лице сменились бездонными колодцами, и на меня дохнуло изумительной прохладой.

- Ты пришел темными водами Благословенной Ткады, - восхищенный шепот Жрицы пробежал по моей коже нежной волной. – И свет Весты доверился твоей ладони!

Я, наконец, получил возможность разглядывать Хинею целиком, и с удивлением узнавать в этом неземном существе ту девочку, которую полюбил.

Те же необыкновенные глаза. И внутри она была та же, я ясно видел именно ту девочку-подростка.
Но внешне передо мной представала зрелая девушка небывалой всесметающей на своем пути красоты.
Она была переполнена юностью, но не той, что исчезает при столкновении с обыденной действительностью, а той, которая исходит из вечности.

Я бесстрастно взирал на это чудо.

- Ты можешь назвать свое имя, нежданный, но желанный гость. И выразить словами цель своего визита. Мне непонятно, чем можно быть полезной любимцу Благословенной Ткады, страстному и свободному от страсти.
- Мое имя Марк. Я здесь по зову сердца.

- Так это все меняет, Марк, пришедший по зову сердца темными водами Великой Реки Жизни, - обрадовалась Хинея. – Когда-то в одной из прежних жизненных историй ты был Великим Воином Безумной Орды и это почему-то смущает меня. Но ты и тогда был обласкан Ткадой, и кто я такая, чтобы понимать неисповедимость путей Ее Милости!

Она что-то гортанно крикнула, и стало светло.
Я благодарно посмотрел на светлячка и легонько подул на него, он выключил свой огонек, но покидать ладонь не стал, приподнял ее линии и удобно устроился под ними, словно пристегнулся ремнями безопасности. Мне даже показалось, что он зевнул и уснул.
Привидится же такое!

Тем временем зала заполнилась чудесными девушками, они с любопытством посматривали на меня, но бросаться на шею не спешили.
В очаровании не мне тягаться с Гонзиком и Горном.
Что ж буду надеяться, что обаяние – дело наживное.

Я счел за необходимость поклониться этим дамам. Если я и исцелился от неодолимой тяги припадать к их ногам, это не означало, что следовало быть хамом.

- Мое имя Марк, - учтиво сказал я. – Остальное вы уже и так знаете, милые леди. Присущая Великим Жрицам мудрость и проницательность – одно из бесчисленных неоспоримых достоинств.

Они также почтительно поклонились.
Похоже, я мог быть достойным собеседником.
Но меньше всего мне хотелось точить лясы. Я хотел остаться наедине с Хинеей.

- Я был бы признателен Великим Жрицам за краткую возможность побыть частью этого прекрасного мира, прежде чем мне придется уйти туда, где я необходим Благословенной  Ткаде.
- Это честь для нас, любимец Реки Жизни, - хором произнесли эти чудесные существа.

Они мне были жутко симпатичны и, похоже, отвечали взаимностью.
Это не была пошлая заинтересованность самца и самок. Что-то неуловимо детское в их отношении проглядывало сквозь царственные манеры и торжественность момента.

Я взглянул на Хинею, от нее исходили волны той же симпатии.
И я понял секрет фокуса Гонзика и Горна. Никакого секрета не существовало, и фокус состоял в том, как  ты смотришь, каким образом видишь все вокруг.

- Мне хочется быть поближе к Ткаде, - попросил я, прекрасно понимая чья комната ближе всего к подземному гроту.
- Это легко устроить, - просто сказала она. – Я проведу тебя. И зови меня Тейша.

…

- Ты не Хинея?!! – я сумел заговорить лишь, когда мы подходили к ее комнате.

Меня словно пыльным мешком по лицу хлестнули. Не больно, а как-то унизительно и нелепо.
Слезы брызнули из глаз. Как я мог ошибиться?!!

- Конечно же, нет, - выстрелом в сердце рассмеялась она. Также радостно умиляется ребенок котенку. – Как же я могу быть именем?!! Я это я, как ни обзывай!

Я устало присел прямо на пороге. Не сел, а рухнул.

- Ты можешь звать меня Хинея, - мягко положила руку на мое плечо девушка. – Мне меньше всего хотелось огорчить любимца Ткады.

И тут я расплакался от огорчения, как тот же ребенок. Я столько пережил и выстрадал, чтобы прийти сюда, не к той, к кому рвался изо всех сил.
Напряжение этих диких вечных дней прорвалось сквозь черствую корку, и хлынуло слезами обиды.
Она участливо присела рядом и притянула мою голову к своему плечу. Тонкая ткань ее одежды сразу же промокла.
Да, здоров же я, слезы лить!

Пару ведер спустя, я огорченно всхлипнул и затих. Мне было уютно.
Похоже, я был готов внимать, поэтому она заговорила.

- Твой путь был труден и жесток, возлюбленный Ткады, и то, что тебе предстоит впереди, будет еще тем испытанием! Пусть твой краткий привал ничем не будет омрачен, а запомнится отдохновением, и станет поддержкой в грядущих событиях.
Хинея – так звали ту, коей посчастливилось быть целым с любимцем Благословенной Ткады, Великим Воином Безумной Орды. Мы помним и об этой милости и о той из нас, кто содействовала ее приходу.

- Где она? - мой вопрос прозвучал хрипло.
- Она ушла к Изначалию.

- Умерла?!!
- Можно и так сказать, в каком-то смысле это так. Хотя, по сути, и неверно, - ответила Тейша. – Каждая из нас, одарив Страстью ищущих, уходит к Изначалию, чтобы вернуться обновленной и свободной. Иначе, как бы мы могли наделять Свободой от Страсти других, не будучи свободными сами?!! Хинея ушла, пришла Тейша.

- Это ты, - облегченно улыбнулся я. В гроб она меня загонит своими розыгрышами. – Это ты!!! Я не ошибся.

…

- Того воина тоже нет. Вместо него вернулся я, но что-то от него передалось мне. Нечто от Изначалия, неутрачиваемое и извечное. Оно и привело меня сюда, - я понял, что говорю и стал слушать. – Скажи мне, Тейша, Мудрая и Красивая, ведь что-то передалось и тебе от Хинеи, нечто неутрачиваемое и извечное?
Чтобы они могли встретиться и узнать друг друга.

Она взяла мою руку, погладила светлячка, а заодно и мою ладонь, поцеловала его и он восторженно засиял.
Я сделал тоже с ее светлячком, на что тот откликнулся не менее восторженным светом.
Мы потянулись навстречу, и я вдохнул ее прохладу, ее тепло, ее тело, я вдохнул ее целиком, а она вдохнула меня.
И нас не стало …

…

Ненавижу повторять, как попугай, за другими, но сказанное мне однажды Аланом, само сорвалось с языка.

Может, потому что упрямство Тейши-Хинеи было удручающе непреодолимым и невыносимым.
Может, потому что отвергнутое нами, нечто бесценное, имеет свойство возвращаться к нам самым неожиданным образом.
Может, без всяких причин.

Может, по всем причинам сразу или постепенно без всяких причин.

- Одно не самое глупое существо как-то сказало мне, что никакое, даже самое распрекрасное дело, в любом, даже самом распрекрасном из миров, не стоит того, чтобы его делать, если при этом ты не наслаждаешься собой и происходящим, - выпалил я гневно.
- Неужели, ты знаком с Тем, Кто Смеется в Боли?!! – с глубоко затаенной недоверчивой надеждой осторожно спросила она, словно боясь спугнуть свалившееся на нее счастье.

Ей так не хотелось разочароваться. Ее глаза светились восторгом и тревогой за этот желанный, но возможно преждевременный восторг.

- Ты встречал на своих путях Того, Кто дышит Собой?!! Кто поет песни Любви?!!

Я скромно кивнул.

Хинея закричала так пронзительно и звонко, что у меня заложило уши, и повисла на шее.
Потом, справившись с внутренней бурей, потащила за собой. Стопудово, на показ своим сестрицам, и к бабке не ходи. Тоже мне, нашла диковинку!
По пути она продолжала выражать буйство чувств самым оглушительным образом. Так, что когда мы оказались в парадной зале, собрались все.

- Скажи всем, скажи ЧТО он тебе говорил, - умоляюще попросила Хинея. – Скажи, скажи… Скажи… скажи!!!

Я пожал плечами и послушно отчеканил: - Никакое, даже самое распрекрасное дело, в любом, даже самом распрекрасном из миров, не стоит того, чтобы его делать, если при этом ты не наслаждаешься собой и происходящим.

Все дружно завизжали и набросились на меня.
И я  почувствовал себя знаменитостью.

Я вспомнил, как потеплел взгляд Алана, когда я спросил его о Жрицах Охольи и что он мне ответил. Я честно им об этом поведал:
- Для меня великая честь знать о тех, кто сумел пройти все круги ада, и вышел к свету из тьмы. О тех, кто сумел найти в себе силы способствовать другим, при этом оставшись Детьми. Для меня невыразимое наслаждение знать об их симпатии и расположении ко мне. И гордиться тем, что у меня такие сестрички.

Они затихли, только поблескивали прекрасными повлажневшими глазами.

- Поблагодари его от нас, Марк, - спустя не одну вечность дрогнувшим голосом отозвалась Тейша. – Скажи, что ты доставил нам небывалую радость этой вестью. И скажи, что мы его любим.
- А теперь, будь милостив, поведай еще… что-нибудь… о чем он говорил… или еще что, на свое усмотрение, - попросила она.

Я недоуменно почесал в затылке.

Они так умоляюще смотрели на меня, что я не выдержал и вывалил первое, что мне пришло на ум: стихотворение о Детях, которое случайно обнаружил в записях на столе Алана.

Я уже начал декламировать, когда мне пришла мысль, что то, что я затеял, нелепо. Но отступать было поздно, и я вложил в действо весь свой дар чтеца.

Детвора Шальная

Расшалились в раю Детки
Съели яблочки, конфетки.
Растревожили богов
В общем, наломали дров.

Ах, противные вы Дети
Вы за шалости в ответе.
Рассердился главный бог
Выгнал Деток за порог.

Поселю вас на планете
Где нет радости на свете.
Там уж Вам не отдохнуть
Буду Вас давить и гнуть.

Не играть Вам в игры эти
Больше ни за что на свете.
Буду Вас наказывать
Буду Вам приказывать.

Ладно, улыбнулись Дети
Раз в ответе, так в ответе.
Мы скачаем в Интернете
И размножим ссылки эти.

Не для денег, просто так.

Хорошо, что мы в ответе
Быть веселью на планете
Главным качеством теперь.
И закрылась рая дверь.

Кто тут умный, кто дурак?

Перестал быть раем рай
Без Детей – дурдом, сарай.
Все серьёзны и печальны
Ищут истин смысл сакральный.

А несчастье не пассивно
Зависть старцев агрессивна.
Закипела злоба гневно
Вылилась на Землю нервно.

И всех тех, кто Детством жили
И глушили, и душили
Жгли кострами, гнали, били
Изживали, как могли.
Под запором стерегли.

Вот итоги этой были
Радость Дети сберегли.

Расцветает Земля наша
Чистится и умывается.
Все прелестней. Краше. Краше.
Смеется, улыбается.

Детки, Детвора шальная
Нет управ на Нас, оков
Веселитесь, пусть больная
Растворится скорбь веков.

Землю Счастьем окружите
Жизненностью обворожите.
Земля встанет. Отряхнется.
Детворе Игра найдется.

Остальным пора прощаться
В путь-дорогу отправляться.
Есть для палачей планеты
Где плачут и седеют Дети.

Правда, это ненадолго
Нам понравилась Игра
Всё, что гнило, тяжко, мёртво
Гнать метлою со двора.

Жертвы, палачи и судьи
Время вам ответ держать
Или быстро без оглядки улепётывать–бежать.

Раз, два, три, четыре, пять
Начинаем Мы Играть …
Безудержна Детвора
Раз для Радости Игра

Когда я закончил, они смеялись так весело и беззаботно, так искренне хлопали в ладоши, что я готов был пересказывать все, что прочитал или когда-то услышал от Алана и о нем.

Но Тейша мягко, но решительно обратилась к сестрам:
- Путь нашего гостя был труден и жесток. Возлюбленному Ткады предстоит немало испытаний впереди. Позволим краткому привалу быть наполненным покоем и отдохновением, чтоб стать будущей поддержкой в грядущих событиях.

Великие Жрицы Страсти и Свободы понимающе склонили головы и хором пожелали:
- Удачи Тебе, Путешествующий Водами Благословенной Ткады! Удачи Тебе, Возлюбленный Благословенной Реки!

И бросились меня обнимать.

…

- Это так забавно, - засмеялась Тейша. – В присутствии Алана сказанное становится действительностью. Многие хитрецы поймали себя на свою же удочку, пытаясь его обмануть. Когда они жаловались, какие они жалкие, слабые и несчастные, то обнаруживали, что так оно и есть. Обманывая, вдруг воплощали посулы, а угрожая, обращали на себя свои же угрозы.

…

- Тейша не сможет пойти с тобой, любимый, - тихо сказала она, прижимаясь ко мне. – Прости ее и, пожалуйста, люби.

Я обреченно вздохнул.

- Она очень хочет пойти. Очень-очень, очень-очень хочет пойти, но не сможет. Ты наполнил ее историю блаженной силой и завершенностью. О таком она и мечтать, не смела … Тейша так боялась остаться тенью Хинеи, что не понимала, зачем она. Ты дал исчерпывающий ответ, любимый, - она пошевелилась и спрятала свое лицо на моей груди. Мокрое от слез. – Ты так щедр, но Тейша украла у тебя Дар Влажных Глаз. Будь таким же великодушным, как и щедрым, прости ее, пожалуйста.
И люби, люби милый …

…

В гроте было тихо и спокойно.
Мы, вроде бы как прощались.

Мне не хотелось огорчать эту девочку своей угрюмостью. Я улыбнулся, обнял ее и проникновенно сказал на прощание:

- Я приходил к тебе, милая Тейша, потому что не мог не прийти. Без тебя мир, моя девочка, безжизненно тускл и удручающе тосклив. Я благодарен тебе за то, что ты позволила мне, грубому варвару, прикоснуться к твоему блаженному свету.

Она засияла, словно фонарик-светлячок, на который нежно подули.

-  Тейша не сможет пойти с тобой, любимый. Ей будет легко покидать Вайху, когда ты уйдешь. Ты настолько щедр, что даришь ей самое радостное и блаженное возвращение к Истокам, - умиротворенно произнесла она. – Но может, та, что явится из Изначалия, вместо Тейши, будет сильнее.
Может, она будет достойной того тебя, который придет в Вайху за ней …



На манеже одни и те же


Ткада мягко доставила меня по назначению.

- Субейку, - суетливо зашепелявил Гонзик, набрасывая мне на плечи шкуру адакта. – Цего балин есё зелает? … Мы тут устлоили такую завалуску!!!
- Экий ты, шепелявый, - хохотнул я. – Где зубы-то растерял?

- А пусть не плистают, - зло усмехнулся он.
- Сцепились с кентами твоими, - пояснил Горн. – Вот и получили по зубам.

- С какими кентами? - я округлил глаза.
- С какими? С твоими. С исыдами.

- Сысыдами?!! Переведи, - попросил я Горна.
- С ишидами. Пока ты прохлаждался, мы, знаешь ли, кровью землю поливали, - охотно разъяснил тот. – И зубами посыпали, - добавил он, покосившись на напарника. – Ну, какой из тебя герой, клоун?!! Даже из легендарной битвы цирк умудрился устроить. Летописцы со смеху оборжутся. Придется написать, что тебя убили.

- Ты сто, - запричитал Гонзик. – Я ланеный гелой! Меня поцитать надо и плевосносить!
- Сам себя чеши! – отмахнулся от него Горн. – И какой еще такой плевок тебе носить? - строго уточнил он. – Ты что несешь, контуженный?!!

- Так вы сражались с ишидами? – я нетерпеливо заерзал. – Расскажите.
- Слазались сысыдами, - с готовностью закивал Гонзик. – Голн сказал, стобы я высэл им навстлецю, пока он в бутет в засаде. Стобы они устали меня убивать, и тогда он выскоцит. А сам уснул, улод!

- Не выдумывай, я не уснул, а задремал, - возмутился Горн. – От ваших топтаний в сон клонило.

- Ну, и что дальше? - нетерпеливо поторопил я.
- Сто-сто?!! Я высел и говолю: «Стоять-бояться улоды. Кто тут на моево длугана Малка батоны клосыт? Кто нюх потелял, белега попутал. Сецас я вас буду немнозко пелцить».

- Что? – недоуменно нахмурился я.
- Сто-сто?!! Пелцить… Пелцить.

- Перчить, - пояснил Горн. – Он их решил немножко попЕрчить.
- С тобой попелцис, как зе!!! - возмущенно закричал Гонзик. – Я зду, сто он сецас плидёт. Зду-зду. Зду-зду. А меня метелят, поцем зля!

- И, что они с тобой сделали?
- Убили, навелное. Када эти плидулки лазбили об меня луки и ноги, и излядно устали, я гелоицески заклицял: «Голн, Голн». И Голн их полвал.

- Как порвал?
- Как тляпки. В клоцья. Полвал, как Тузик глелку, как Бобик субу. Как зопу на блитанский флаг. Они так устали, сто еле пеледвигались. Я и сам бы их полвал. Только было неудобно. Я зе лезал, ланенный во все цасти тела.

- Куда залезал?
- Лежал, - подсказал Горн. – Я сначала решил: хана парню.

- Ты нацял меня закапывать!!! - гневно закричал Гонзик. – Зивова!!!
- Это было лучшее решение, приятель, - заверил его Горн. – Появились летописцы, надо было спасать положение. Ты, что хотел, чтобы над нами потешались потомки?!!

- Ты закидал меня тлупами!!! – не унимался Гонзик. – По лицу текла их кловь и вонюции зыдкости. Мне было зутко и стласно. 
- Не капризничай, когда я тебя вытащил, ты мирно храпел.

- Я стонал, а не хлапел!

- Как же ты без зубов? – участливо осведомился я.
- Ничего, скоро новые вырастут, - беззаботно отмахнулся Гонзик. – О, уже выросли! Какое безобразие, что ты не участвовал в этом безобразии.

- Так с ишидами, все покончено? - спросил я.
- С пехотой – да, - согласился Горн. – А со старейшинами клана Алан разберется. Мы просто немножко прибрались, чтобы под ногами мелкота не путалась.

- Он порвет их, как и ты?
- Ему незачем это. У него особый дар.

- И в чём состоит его дар?
- В присутствии. В его присутствии все становится собой.

- В его присутствии колдуны и их колдовство нейтрализуются?
- Их попросту не существует.

- Я понял: они для него обычные?!!
- Точнее говоря, их для него нет. В его присутствии, проявления проявлений тают в Изначальном. Проявления же Изначального проступают отчетливей.

- Ещё один дар – Отсутствие. То, что называется: Маг ушел, - радостно подключился к теме Гонзик, обнажая в улыбке полный рот зубов.

Сплошные зубы без малейшего просвета. Куда той акуле!
Видимо, я содрогнулся, потому что он довольно рассмеялся.

- Что, перестарался? Убрать пару клычков, как считаешь?

- Пожалуй, - согласился я и вернулся к разговору. – Что значит: Маг ушел?
- Классная штука!!! Словами не описать, - зажмурился Гонзик. - Это похоже … на то, как если бы, в комнату ворвался ребёнок, счастливый и жизнерадостный, и вдруг обнаружил, лежащий в гробу труп.

- И …
- Представь, реакцию ребёнка.
Он резко останавливается, на его лице написано: «О-о, куда я попал, где мои тапки?!!». Он неслышно говорит: «Угу», и на цыпочках, затаив дыхание, тихо уходит.
Здесь делать нечего.
И вот он на воле. Он пулей летит в новую игру …

Я открыл, было, рот, чтобы воскликнуть, что понял. И промолчал.
И это был лучший ответ.

- Девчонки из храма называли Алана – Тем, Кто Смеется в Боли, - задумчиво протянул я. – Тем, Кто дышит Собой и Тем, Кто поет песни Любви.
- Ты – удивительное существо, Марк! - серьезно сказал Горн и хлопнул по плечу. – Попасть еще раз в Храм! Вот это а!!! С тобой одно удовольствие быть рядом!

- Чья школа?!! – самодовольно осклабился Гонзик. – Мой лучший ученик!
- Ты тут, с какого бока, балабол? - ткнул его локтем Горн.

- Славу учителям приносят их ученики, - торжественно заявил этот педагог-просветитель. – Сейчас мой звездный час. И я благодарен тебе за этот триумф, мой мальчик! Я жил не зря. Теперь я могу спокойно умереть.
- Могу помочь, - охотно подскочил Горн. – Как желаете оставить этот мир: быстро или медленно, легко или помучаться капельку?

- Как же я вас люблю, ребята!!! – счастливо выдохнул я.



Возвращение: дубль два


- Что приуныл? - спросил Горн.
- Настраиваюсь на возвращение. Мордой в бетон и все такое. В прошлый раз моя самая мерзкая история не сработала. Показалась материнской лаской.

- Отчего же не сработала. Очень даже сработала. Теперь для тебя прошлые неурядицы, что семечки для деревенского дурня.
- Точно, - согласился я. – Может, ты, Горн, расскажешь что-то жуткое, чтобы легче было окунаться в дерьмо моего мира?

- Я расскажу, - вкрадчиво пообещал Гонзик. – История Файху – то, что требуется.

- Страшная? – усомнился я.
- Ежиками обделаешься, - пообещал он.

- У меня есть кое-что получше плохих историй, - мягко возразил Горн. – Хорошая новость.
- Горн, кому нужны твои хорошие новости, - зашикал на него Гонзик и окликнул меня. – Слушай, Марк. Однажды …

- Ты ведь пришел сюда сам, - напомнил мне Горн.
- Да. По Ткаде.

- Так же и возвращайся.
- И, что никакой жути?

- Точно, - подтвердил Горн.

- И решил Файху… - Гонзик укоризненно покашлял и насупился. – Я для кого стараюсь?!!
- Прости, дружище, - извинился я. – Но мне пора. Давай, в следующий раз.

Я прикрыл глаза, чтобы устроить поголовный допрос всему, что подвернется под горячую руку.
Два вопроса ко всему: о его реальности и сокровенной природе.

Я уже отключался от происходящего, когда до меня донеслись фразы:

- Послушай, хоть ты. И решил тогда Файху …
- Да заткнись ты!!!



Самопричинность


- Мне насрать на все, что попадется на пути, - сказал я себе и еще кому-то неощутимому, кто все время путается под моими ногами. – Меня не остановить!
- Ух, ты! И кто тебя так обнадежил?!!

- Как дела? – приветливо отсалютовал я.
- Делаются, - усмехнулся Алан. – Дела делаются, я им не мешаю.

- Правду говорят, что сказанное тебе, каким-то образом воплощается?
- Это, то же самое, что посмотреться в зеркало. Отразишься ты там или нет?!! Вот ты всякую хрень показываешь зеркалу и удивляешься, что хрень проявляется для тебя.

- Вот значит, как все обстоит! Теперь дела пойдут на лад!!! – я радостно потер ладони. - У меня все прекрасно и замечательно, я счастливый человек…
- Послушай, - прервал меня Алан. – Вопрос не в том, чтобы ты кривлялся передо мной, а в том, чтобы ты ощущал то, о чем говоришь. Пока же ты просто кривляка, шут гороховый. Оставь это. Почаще вспоминай о моей зеркальной способности и будь уверен, что мгновения твоего счастья, твоей радости укореняются в тебе напрочь. Это хороший для тебя стимул быть радостным и счастливым.

Это необязательно проговаривать.
Будь со Счастьем, будь Счастьем.
Будь с Собою, будь Собою.
Вот, что действительно стоит сделать.

- Хорошо, - довольный происходящим, легко соглашаюсь. – По-любому, теперь, я готов ко всему. Отодвинься, дружище, дай дорогу!!! Я сам со всем разберусь.
- Не знаю, седина тебе к лицу? – вкрадчиво осведомился он.

- Пусть седеют другие, пусть трепещут и в панике разбегаются кто куда, - вдохновенно бушую я.

Не знаю, что на меня так подействовало. Может благополучное безболезненное прибытие, может мое твердое решение, во что бы ни стало, увести Хинею, может радость, переполнявшая меня. Может все сразу. И по очереди, и без.

- Ах ты, поросенок! Тебе есть куда смыться, - Алан по-детски запищал и тут же насупился. – Будь осторожен, если выход один, его могу и прикрыть. Попроси своих приятелей потаскать тебя по мирам.
- Ладно, раз ты так считаешь, - меня согрела его реакция.

Похоже выражали свой восторг Хинея-Тейша и ее сестрички. Это так замечательно!

- И помни о Ткаде, Она в тебе, а значит, повсюду. Она тебя вытащит отовсюду, куда ты умудришься вляпаться.

Слово «вытащит» отозвалось в мозгу колокольчиками.
Я достал из кармана шубу, развернул и принарядился.

Трехрогая корона гордо упиралась в небосвод, а два длинных толстых хвоста-каната величественно покоились на траве.
Я подбоченился.

- А ты затейник, - одобрительно прищелкнул языком Алан. – С чего бы такой пафос?
- На всё есть своя причина, - изрекает новоиспеченный пророк Марк, то бишь я.

- Да, все происходящее самопричинно, у него СВОЯ и только СВОЯ причина. Собственная.
- Я хотел сказать, что происходящее обусловлено некой причиной.

- Неужели?!! – равнодушно роняет он, затем усмехается иронично. – Впрочем, давай в это сыграем. Так даже забавно! Начинай. Демонстрируй на конкретном примере.

- Взять, хотя бы тебя, - ехидно начинаю я.
- Не подходит, ты не можешь знать обо мне. А, значит, будешь интерпретировать, попросту говоря, нести всякую чушь о своих представлениях. Пересказывать, что там  тебе примерещилось. Одним словом, бредить.

- Почему это бредить?
- По кочану! Ты ничего не знаешь о себе. Вот тебе причина.

- Хорошо, вот демонстрация. Я брежу, по причине незнания себя!
- Чушь! Это поверхность вещей, потому-то ты так гладко и скользишь по ней от одного отражения к другому. Зри в корень.

Мое молчаливое недоумение, чем не вопрос?!!

- Это – то же самое, что на вопрос: «Что такое лед?», ответить: «Замерзшая вода». Напрашивается законный вопрос: «А, что такое вода?».

- Так можно ни с чем не согласиться! – возмутился я.
- Очень мне надо соглашаться со всякими бреднями. И их любителями.
Задай вопрос: почему ты не знаешь о себе?

- Почему не знаю? Предполагается, что я знал, а потом решил не знать? Так, что ли?
- Да. А почему ты решил не знать? Не потому ли, что знание чему-то мешало?!! Если что-то есть и не мешает – избавляться от него вроде бы ни к чему.

- И ведь не поспоришь!
- Иди глубже, спорщик.

- Задать вопрос: «Чему мешало мое знание себя?»? Может желанию забыться.
- То есть желанию забыть себя. Точно. Желанию поиграть во что-то другое. А так как ты и есть единственно возможная Реальность, то играть, забыв Себя, ты можешь только во что-то нереальное, несуществующее, бредовое.
Ты начал с бреда и к нему же вернулся, что бы ты там себе ни набредил по пути.

- Ладно, тебе необходима причина, - упорствовал я. – Вот тебе первопричина – бог. Остальное исходит от него.
- Тогда твой бог – не первопричина. Свободный не порождает рабов. Дерево исходит листьями, цветами и плодами. Живое излучает Живое. Твой бог, как некогда засохшее дерево. Все, что исходит из него – умирание – строительный мусор для новых мертвых конструкций.

- Но дерево питается перегнившим!
- Живое живо Собой, а поглощает мертвое, потому что это Живой Двусторонний Поток. В мир движет Живое, из мира  в Изначальное – мертвое. Иначе мир захлебнулся бы собственными трупами.
Будь твой бог самопричиной, ни о какой его божественности или верховности не могло быть и речи. Уникальное знает лишь себя и видит вокруг лишь себя – уникальное. А значит все ровно, близко и знакомо. Не ниже, не выше, всё параллельно.

- Но в мире, как раз всё наоборот!!!
- Всё, как ты говоришь, наоборот, только потому, что вы исходите из чего-то, как из причины и воспринимаете происходящее, как следствие. Вы упускаете Живое, когда тянете свои нити от некой причины – всего лишь проявления, а не Сути. И отдаляетесь не только от Сути, но даже от Ее проявления.
Проявления проявлений, кои вы плодите, приходится подпитывать вашими же (ограниченными мирскими законами) убогими силами, а значит, влачить человеческий удел: слабеть, стареть и умирать, обессилев.
Исходить из «первопричины» – того же бога – означает, отдаляться все дальше и дальше от естества, а значит ветшать.
Ваши боги заслоняют от вас тех Вас, кем вы и есть по Сути.

- Так бог – не первопричина?
- Дурацкий вопрос!!! Какое тебе дело до того, что не твое дело?!! Разберись со своим. Перестань галлюцинировать. Прекрати говорить о том, чего не знаешь. Повторять чужие глупости. Делай свои, - строго, даже сурово выговаривал он мне. – Имей дело только с Реальным.
Практикуя иллюзорное, наполняя его – силой (Собой), ты создаешь ту самую «всякую хрень», что так тебе досаждает.

- Будь проще, Марк. Не спеши умничать, делать выводы, вешать ярлыки.
Вещи лучше не называть. Но, если уж приспичит, то лучше просто и по существу.
Сложное название запутывает все с самого начала.
Оно зачаровывает ум, как некая мантра, он засыпает и порождает новые сложности и кошмары.
Поэтому говори просто и по существу.

Он замолчал.

- По существу, - я попробовал на вкус это слово. – Теперь я знаю: как это. Мы говорили с тобой о Перекрестке. По существу. С этого все и началось. Расскажи мне подробнее о нем.
- Реальное. Если тебе необходим Перекресток, то это он и есть.
На Перекрестке ты проживаешь все возможности и не проживаешь ни одной. Это единственное нечто, где ты по-настоящему есть, и где тебя по-настоящему нет.
И никакой двойственности. Всё одномоментно.

Это Изначалие, если хочешь, и Окончательность. Или Безначалие и Бесконечность.
Это и есть Реальность.
Осознать себя Этим и есть пресловутая Реализация.
Осознать себя Реальностью.
Все остальное – Ее проявления.

Он помолчал, хмурясь, и произнес мягко:

- Минули годы, канули века. И вечность растворилась не одна … Марк, до меня дошло, как до жирафа, - он извиняюще улыбнулся. – Прости. Ты соприкасался с Собой. Ты знаешь о Себе.

Я взглянул на него и оторопел. Этот парень сидел рядом и, тихонько раскачиваясь, беззвучно смеялся. Смеялся облегченно и расслабленно.
Таким счастливым я его прежде не видел.



И на покрашенных заборах напишут наши имена


- Какой-то ты местами потухший. Потухший-протухший! – покосился на меня Гонзик. – Может, тебе что-нибудь приготовить?
- Хорошая идея! – уныло пробурчал я. – Пусть это будет пицца.

- Значит, будет Марку пицца, чтобы мог он подкрепиться! – завозился Чудо-Повар. – Чтобы больше он не дулся и скорей переобулся.

Я покосился на свою обувь и меня скрутил ржач.
На моих ногах вместо моих фирмовых туфель были коньки.
Вдобавок женские.

Вот, кадр, этот Гонзик! И как исхитрился?!!

…

 - Зачем он это делает? – вопрошал я. – Как только он ни называл меня: и Марко Поло и Марк Фрадкин. И Марик, и Маркони,  и Марконя и даже Маркуся.
- Он однажды назвал меня Гонзильеро, - поддержал меня Гонзик. – Тебе просто следует с ним поговорить и расставить все точки и запятые, - предложил он. – Прийти и поставить вопрос ребром.
- Конечно, конечно, - рассмеялся Горн. – Именно так и следует поступить, если заскучал!

- Вы же не обзываете меня! – обиженно пыхтел я.
- Потому что мы – твои лучшие друзья, - с готовностью откликнулся Гонзик. – Настоящие друзья. Мы любим тебя, Марк. И нам больно, когда больно тебе. Цени это, парень!
- Да, нет же, - отмахнулся от него Горн. – Просто Алан хочет оторвать тебя от твоего имени.

- Тогда я пойду и оторву его от его имени, - завелся я. – Мне нравится мое имя!
- В этом все и дело. Имя-то твое, но ты им не являешься, - пытался вразумить меня гигант.

- Я же не смеюсь над его, более чем странным именем!
- Сраным именем? Ну, ты, парень, даешь!!! – восхищенно покачал головой Гонзик. – Сам черт тебе не брат!!! Ты покруче метов будешь!!! Куда круче!!!
 
- А это еще, кто такие? – обратился я к Горну.

Гонзик выпал из разговора и впал в экзальтацию. Он славил мое имя, потрясая кулаками небесам.

- Марк, Марк, Марк, Марк, – скандировал этот шизик. – Он идёт, идёт, ИДЁТ... Бесстрашный и Беспощадный. Великий и Ужасный. Да содрогнутся тверди земные, да сокрушатся мягкости небесные ...

- Меты? Да придурки одни религиозные, - хмыкнул Горн.
- А тебе известны такие слова, как лояльность, толерантность, терпимость ко взглядам других, - язвительно осведомился я. – Свободное вероисповедание?

Горна передернуло.

- Они скармливают себя живьем хризам, таким мерзким зубастым тварям, большеголовым червеобразным тварям. Делают глубокие надрезы по всему телу и ложатся в кубло.
- Славься, славься имя Марка, - донеслось до наших ушей. – Славься, славься на века!!!

- Может, это их практика, - предположил я. У меня дурацкая манера защищать чьи-то убеждения, когда кто-то принимается умничать по их поводу. – Осознание бренности тела…
- И собственной глупости, - в тон мне закончил фразу Горн. – Во всех мирах в избытке подобных фанатиков, Марк. Они отравляют своим безумием воздух и радость существования. Они плодят несчастье и вываливают всю эту дрянь в мир. Дескать, посмотрите, как мы страдаем… Да уймись ты!!! – последний выкрик относился к Гонзику.

- Снисходительное отношение к чужим глупостям не в чести у тебя, так, Горн, - спросил я здоровяка. – Может, проще оставить людей в покое и предоставить им возможность поступать, как им вздумается?!!
- Твое дело – дело твое. Это так, - хрипло согласился Горн и его глаза засияли мрачным огнем. – Пока на съедение мерзким тварям ни отправляют детей.
Главы клана Мет проживают очень долгую жизнь, не приближаясь к хризам на расстояние вытянутой руки. Они засирают уродливой философией мозги и кровь всем, кому не лень, чтобы получать болезненные удовольствие и силу от тошнотворных зрелищ своих жутких ритуалов. Они получают от этого извращенный кайф…

- Получали, - мягко поправил друга Гонзик и многозначительно засмеялся.
- Получали, - шумно выдохнул Горн, и оттенок пламени посветлел в его глазах, а на губах зазмеилась довольная жестокая ухмылка.

- Славься, славься имя Марка, - опять запел Гонзик. – Славься, славься на века … Тьфу ты, вот прицепилось! Кстати, вам привет от Кати, что там с твоим именем, все утряслось?
- Какое там, - отмахнулся я. – Меня ТАК это бесит! ТАК огорчает! И … делает слабым.

- Он просто топчет твою прекрасную душу, - подзуживал Гонзик. – Жаль, что ты ничего не можешь сделать. Не пойдешь же ты к нему и не выскажешь все это. Поэтому терпи и молчи. Это конечно унизительно, но тебе не привыкать.
- А вот и скажу, - храбрился я. – Я же не называю его Аналом!

- А ты назови, - посоветовал Гонзик.

Я решительно вошел в Ткаду.

- ****ец Марку! - посочувствовал Горн.
- ****ец, не то слово! - согласился Гонзик. – А с другой стороны, чем плохо? Новые впечатления – то, что ему требуется.

Они переглянулись и запели:
«Славься, славься имя Марка!!! Славься, славься на века …»

…

- Надо поговорить, - с порога бухнул я.
- Догадываюсь, - заверил меня он. – Выяснение отношений и все такое.

- Мне надоела эта ***ня!!! – заорал я, распаляясь. – Я думаю…
- А ты не думай! Выключи свою голову, Марс! У тебя засраны мозги! Когда ты ими ворочаешь – дерьмо летит в разные стороны, - скривился Алан. – Еще чего, меня заляпаешь своим внутренним миром!

Наверно, мне было необходимо нечто подобное, чтобы выплеснуть гнев привычным образом.
Плевать, что будет потом! Но сейчас я его достану!!!

В свой удар я вложил всю ярость, без остатка.
После таких редко выживают.

Алан сделал еле заметный шаг в сторону и когда мой кулак просвистел мимо, лениво толкнул меня по направлению к дому.
Его легкое, почти ласковое прикосновение рассмешило меня. Я уже перебирал в уме подходящие приемы для последующего исполнения, пока ни встретился со стеной.

Я врезался со всего размаху в нее, и мне показалось, что это дом приложил меня по полной программе, а не я налетел на него.
Мои сомнения развеялись, как дым, когда, приподнявшись, я получил еще один удар от жилища.

Мне, весьма кстати, пришло на ум, что я пытался ранее отобрать его у Алана. Под снос.
И полнейшая уверенность, что я выхвачу за это сполна, заполнила меня.
Я торопливо отползал, когда он буквально обрушился на меня.

В моем мире выключили не только свет, но и звук. И меня самого выключили.
В мире, в котором тебя избивают дома и не такое может быть!

…

- А ты горяч! Ты знаешь, что твой удар мог быка убить!
- Тебя убьешь, как же!!! - я еле ворочаю всеми частями тела, в том числе и языком.

- С чего вдруг такой порыв?!! – усмехается Маг.
- Мне надоело твое бросовое отношение ко мне. Ты ведешь себя чересчур грубо, - теперь я очень тщательно подбирал слова.

Я вовремя вспомнил, что так безопасней. Получалось глупо без привычных оскорблений и нецензурных слов. И, тем не менее, я хотел постоять за себя.

- Это грубо!
- Зато честно, - отрезал он. – Остерегайся подхалимов. Чаще всего кусает за зад тот, кто ее лижет!

- Да, только тот, кто открыто ее кусает, вряд ли ее полижет!
- Твоя задница в руках того, кто ее лижет, - непререкаемо выдал он.

- Я не дам себя в обиду, - не менее твердо сказал я. – Я могу постоять за себя!!!
- За себя или за свое имя?

- Какая разница?!! Я же не называю тебя Аналом,  не переиначиваю Алан Лига на Анал Гали, - возмутился я.
- Ты не в том, положении, чтобы что-то переиначивать, - мягко напомнил он мне. – И все же ты можешь попробовать.

- Тем более, что это не мое имя, это имя прохода в Изначальное, - равнодушно пояснил он. – Тебе показался этот проход анальным? Тебе надоела парадная сторона, и захотелось на задворки?!! Не вопрос.

Во мне уже вовсю ныло предчувствие. Оно завывало на все лады и громко лязгало зубами.

- Ладно, я погорячился…
- С этим тебе не повезло, - усмехнулся Алан. – Или повезло, в зависимости от твоих предпочтений. Мне быстро надоедает болтать и тянет к демонстрациям, вместо тягомотных объяснений.

…

То, что произошло, было ТАК мерзко, тяжело и затхло, что я ошалел.
Сквозь меня некий мутный поток нес всякий непотреб, вонючий и гадкий.

Что-то остро колючее прошло через меня, изранив. Я закричал, и похожая штука, но, куда более крупная, чем предыдущая, тоже попыталась протиснуться сквозь меня и застряла. Она разрывала меня изнутри, вознамерившись продолжать свое движение, которое я тормозил своими габаритами.

- Алан, - в отчаяньи закричал я. – Алан … Меня сейчас порвет эта хрень!!!
- Порвет, - согласился его голос где-то рядом. – Если не расслабишься и не позволишь себе расшириться.

Я оставил попытки сжаться и острая шипастая глыба, раздвинув мои стенки, выплюнулась и понеслась дальше.
А потом некая сила выдернула меня из того мутного потока.

…

- Что это было? – перевел я дух, прислушиваясь к острой боли внутри.

- Знаешь, как происходит проветривание помещений, Маркус?
- Свежий воздух входит, несвежий выходит.

- Точно. Так выглядит и процесс жизнедеятельности. Проход со смешным именем: Алан Лига Легко и Просто – очередной канал поглощения мертвого и наполнения мира Живым.
До этого ты варился в общем котле. Когда пришел ко мне – получил возможность, находиться в свежей струе. Теперь побывал в выходящей.
Одна из функций этого прохода вывод накопленного мусора, для его последующего растворения в Изначальном. Еще одна – в подаче свежести.
- Наверно, я погорячился, Алан, - признал я. – Но ты издевался над моим именем. Ты все время ранил меня этим!

- Человек – вообще существо ранимое. И его единственная рана в его голове, - сразил меня наповал он. – Твоя единственная рана в твоей голове. Так называемое ТВОЕ ИМЯ.
Это то, что накрепко связывает тебя с мертвым прошлым таких же ранимых тупиц, как и ты. Привязывает ко всему накопленному (этими ранеными в голову) грузу представлений, ожиданий и утрат. Ко всей этой неподъемности, непотребности и скорби.

То, что попросту связывает и привязывает тебя.
То, из-за чего ты готов умирать и убивать.
То, что ты привык считать собой.

И, что тобой не является.

…

- Через тебя уходит вся эта хрень?
- Да.

- Как ТАК можно жить?!!
- Привыкаешь. И потом с иной стороны дуют свежие ветра и текут свежие воды. Это примиряет.

- Я готов обходиться без имени или взять другое.
- В этом нет необходимости. Достаточно знать, что это всего лишь слово, а не ты.

- Я хотел спросить…
- О Хинее?

- Да.
- Всему свое место и время. Что ты можешь ей предложить? Не взять, а предложить?

- Мои руки пусты …
- Это лучше чем, когда они полны всякой дряни … Разберись со своими хвостами. Уладь то, что следует уладить. Тогда все остальное уладится само …



Для Тех, Кто В Теме


Я зеваю, киваю говорящему по мобильнику Алану, мол, привет, а сам смотрю в окно: темно.
Накидываю куртку, выхожу за дверь, вяло матерю прелести удобств во дворе, всё еще слыша мягкий успокаивающий голос: - Тише, тише. Ничего страшного не происходит. Все налаживается. Любое исцеление протекает через обострение …

Когда возвращаюсь, Алан выходит.
Очень мне надо подслушивать!!!
Я не из тех, кто лезет в чужие дела!!!

Монитор компьютера призывно мерцает. Что тут у нас, таинственный Алан?!!
Ага, переписочка.

«... - Привет! Как проходит перезагрузка?
 - Как обычно идет перезагрузка.
 Колбасит и плющит.
 Расширяешься до, казалось бы, невозможного.
 А, иначе никак. Такое (!!!) прёт по "внутренним магистралям", не пропустишь, закупорит и порвет в клочья.

 Ощущение, что рожаешь ежа или скалистые глыбы.
 С той лишь разницей, что их не в мир выбрасываешь, а, пропуская по энергоканалам организма, отправляешь к Изначальному, на ноль множишь.
 Нечего всему этому мусору в мире делать. Без него всякого хватает ...

 Вот так, загрузил тебя описаниями процесса.
 Надо было ответить: - Всё хорошо ... Тем более, что процесс привычный ...

 Мне тут подумалось, как-то на досуге, между схватками:
 - Вот будет забавно, если вдруг кто-то решит подписаться именем Алан Лига Легко и Просто.
 Представляю, как несладко придется бедолаге. Вот так сюрприз ждет смельчака!!!

- Классное описание процесса! Особенно мне понравилось про ежа и глыбы. Меня периодически тоже кроет, только я ещё не умею управлять этим, где-то и Миру достаётся в лице окружающих.
 Пока стараюсь приспособиться как-то и переждать без особых разрушений для себя и других. Хорошо помогает музыка и работа в саду. Или занятие интересное, которое поглощает все мысли и эмоции.
 Сегодня собирала на работе вентилятор – вот, где медитативное занятие! Из мыслей только: «интересно, эта штука куда крепится, а эта как откручивается?»
 И реальный кайф, когда всё получилось: «какая я молодец!». В общем, я и не знала, что обычный вентилятор может так поднять настроение и самооценку.
- А техника процесса проста: пропускаешь через себя всё, что идет, не сортируя, не отбрасывая и не привязываясь. Без попыток управления.
 Ты привыкаешь быть Необъятным для всего происходящего.
 Что бы ни произошло, это происходит в Тебе.

 Сознание расширяется безудержно. Здорово очищается Жизненное Пространство, заодно прочищаются энергоканалы организма. По ним потом всё летит со свистом.
 И тогда всё Легко и Просто.
 До очередных ёжиков или глыб.

 Тогда расширяешься снова.
 Процесс роста.
 Канал поглощения мертвого и наполнения мира Живым.
 Наверно, когда-то закончится мёртвое в мире. И по магистралям будет течь Жизнь, Коей мы являемся.
 Она осознает и поглотит магистрали. И ...

 P.S. Твои способы классные. Пока ум занят интересным, чистка-перезагрузка идет сама собой, это Изначальный Поток.
 По сути, никаких перезагрузок нет. Живое Живёт.
 Просто нас научили отворачиваться от Живого, концентрироваться на уже умершем-статичном и всячески цепляться за него.

 Не может объять Необъятное ум.
 Чтобы ориентироваться в Необъятном, нужно ему ярлыками всё обвешать, как елку украшениями.
 Не видит он елку живую без игрушек и гирлянд. Видит он елку, как украшения. Не видит он Жизнь, видит лишь свои представления о Ней.

 Так появляется мертвое.
 Потому как Жизнь обновлением живёт. Она далеко укатила, пока Её описывали.
 Описание Жизни, что сброшенная кожа змеи, даёт очертания, но упускает Живую Суть ...

 Какие Мы молодцы!!!
 Вот так, благодаря тебе, тема нарисовалась.
 Если позволишь, я использую твоё описание у себя на сайте, оно гармонично вписалось.

 Напоследок, стишок в тему Перезагрузок, да и вообще в тему:

 Перетекли болотные страдания.
 В прозрачность вод Очарования.
 И муть болота – не беда
 Вода везде, во всем Вода.

 Спасибо, солнышки, за Радость Встреч!!!
 Вам, как Воде по Жизни течь!!!
 Не знать препятствий, обтекать их, как Вода
 Без этих всех: «за что»,  «зачем», «откуда» и «куда».

 Удачи Вам, Счастья и Любви!!!

- Мёртвое просто определение для описания слова «живое» и наоборот.
 Два этапа одного процесса, как два поршня у парохода.
 Пока существует и то и другое, есть движение, и развитие, и рост.
 Надо просто расслабиться и позволить, чтобы всё шло своим чередом, участвовать, не мешая процессу, не баламутить.
 Наверное, на каком-то этапе отпадёт необходимость в двойственности и разделении понятий, но возможности моего мозга на данном этапе развития не позволяют представить, что будет потом, и как это будет выглядеть.

 Стишок про Воду волшебный!!! И музыка тоже! Слушаю и растворяюсь, становлюсь Водой...
 Описание, конечно, можешь использовать.
 Во-первых, приятно, что это может кому-то быть интересно.
 Во-вторых, я не могу назвать себя автором, скорее со-автором, ведь всё, что рождается в голове и сердце – результат взаимодействия.
КАКИЕ МЫ МОЛОДЦЫ!!!
 До встречи! Всего доброго!
 - Спасибо за разрешение.

Мертвое – никакое не описание, оно – мертвое. Это отказ быть Живым, отказ Быть.
По сути, ЕСТЬ ТОЛЬКО ЖИВОЕ, ЕСТЬ ТОЛЬКО ЖИЗНЬ.
Мертвое означает для мертвеца, что он не в Теме, просто мусор под ногами, нелепая декорация.
Печальный факт: для того, кто мертв.
 
... "Потом" будет Реальность, неохватная ничем, тем более умом.

 Двойственности в природе не существует.
 Это игры ума, некоего загончика, куда помещают диких лошадей и дрессируют обходиться пятачком, обнёсенным забором. Приучая к рамкам, определениям, противоречиям.

 Природа вещей двойственна для ума.
 Отсутствие двойственности означает Мировосприятие напрямую, минуя посредства, в том числе и ума.

 Ум – ничтожно маленькое пятнышко в Просторах Реальности. Он существует, как одна из возможностей, капля бескрайнего Океана Бытия. Он по-прежнему будет "потом", как штрих декораций, мелкий инструмент, едва различимый только благодаря, всё еще сохранившейся, как сгоревший фитилёк, памяти ...

… Не могу удержаться от констатации простого факта, что ни в голове, ни тем более в сердце ничего не рождается.

Любая мысль – не что иное, как частичка общего информационного поля, статичного и мертвого.
Озарения – это узнавания Себя Собой.
А то, что составляет Сущность Сердца, по Своей Извечной Природе не подвержено рождениям и смертям.

 …  Насчет стишка: помнишь, как кот, в мультике про домовёнка Кузю, сказал: "Других не держим".
 Рад был пообщаться.
 Надеюсь, не загрузил умничаньями ...

 До встречи!!!
 Время удивляться и радоваться Жизни!!!

 Алан Лига Легко и Просто».

- Все будет хорошо, - возвращается Алан. – Удачи!!!

Я поспешно ныряю в кровать, не хватало еще попасться!

Алан задумчиво рассматривает телефон: - За что мне это?!! Вместо бани …
Алан Лига Легко и Просто, к чему тебе чужая хрень?!! Эти вечнозеленые сопли?!! Все тупо умерли и я, как клоун на похоронах!!!

Он вздыхает, садится перед монитором и клавиши оживают под его пальцами.
Что он там написал, я не знаю, а интересно, потому что Алан хохочет так заразительно, что и я не выдерживаю.
Тихонечко заглядываю через его плечо и взрываюсь-раскрываюсь.

«Печальные дела – с печальными общаться. Когда я это делаю, то я не веселюсь. Пока я занят этим – мне не до веселья. Оно – конечно, не плохое это дело, а просто невеселая уныль.
А я веселие люблю. Я – развеселый парень. Я – само Веселье …

За спиной которого печальность притаилась, заглядывает через плечо, читает то, что я печатаю-пишу …

Идите в жопу, все печали!!! И та, что за спиною, тоже.
Идите в жопу!!! И не в мою».



Всего лишь очередной сеанс


Холод, дикий холод.
Меня бьет крупный озноб снаружи, а внутри бушует морозное ледяное пламя.

Никогда не думал, что холод может быть таким нестерпимо горячим, жарким, сжигающим.
Говорят: «леденящий холод». Чушь! Меня не заледенило, не заморозило
Если бы!!!

Арктическое течение, словно мощная струя жидкого азота вливается вовнутрь, методично и неумолимо.
Я не в силах остановить его, помешать ему.

Боль непривычная, остро обжигающая, бродит внутри.
Такая живучая и подвижная, всепроникающая в мертвом и застывшем, неповоротливом мне.

Я плачу и слезы превращаются в ледяные камешки, со стуком катятся куда-то в пустоту. Я кричу, и мой крик замерзает коркой наста на поверхности тела.

Стынут потихоньку мысли и эмоции.
Их острые края ранят меня изнутри. Изморось покрывает кожу, проникает все глубже и глубже, захватывая внутреннее пространство.
Ледяные кромки царапают внутренности, но проступающая кровь тут же замерзает.

Глубже, глубже…

Лед и ничего кроме льда.

Мои мысли, эмоции, желания, слова и убеждения – лед.
Мое прошлое и будущее – лед.

Настоящего здесь нет.
Нет ничего, кроме льда.
Глыбы замерзшего, без надежды на оттаивание всего, что наполняло меня прежде.
Всевозможного дерьма.
Всего, что я считал собою.
 
Эта наблюдение было последним, чему оставалось заледенеть…

…

Я лежу, ощущая жар хорошо протопленного дома. Чувствую себя куском мяса, вынутым из морозилки.

- Холодно, - хрипло говорю, радуясь, что могу говорить.
- Да, - хрипло отзывается Алан. Он на ногах, подбрасывает новую порцию дров в печку. – Ты бы поспал. Отогреешься, станет крутить, и ломать немного. Будет не до сна.
 
- С тобой не соскучишься, - он зябко передергивает плечами. – Ох, и хрени ты насобирал!!! Ты что, жил на спор?!!
- Похоже, что и не жил вовсе. Был на подхвате у кого-то, кем считал собой.

- Иногда, возможно случайно, по ошибке ты говоришь дельные вещи и выглядишь мудрым существом. Хотя болван редкостный!
- Спасибо, - саркастически фыркнул я. – И все же могу изредка?

- Можешь, - буркнул Алан.

Мне показалось или в его тоне все же прозвучало одобрение?!!

…

Весело потрескивают дрова в печи.
И чудится мне не огонь, а Алан пляшет буйством жара. И сыплет искрами вокруг.
Искры сыплются во все стороны веселым озорным фейерверком, бенгальскими огнями.

Одна из искр падает вовнутрь, потом еще одна и еще.
Они гаснут в ледяном холоде полярного меня, но им на смену приходят новые.

Лужицей потек край ледника, зашипел злобно на искры, но те всё также весело сгорали, умирая, и возвращались новыми и новыми.

И оголилось нечто темное и пахнуло гнилью и разложением. Вошло, неумолимо тесня ледяное царство, да и вспыхнуло бойким пламенем.

…

Огонь ...
Он полыхает повсюду. Снаружи, внутри.

Ледяные глыбы шипят, тают, высвобождая завалы. Те вспыхивают и жарко горят.
Языки пламени жадно лижут всю эту дрянь и уходят в небо густым смрадным дымом, иссиня черными клубами копоти и хлопьями сажи.

Я смеюсь, несмотря на дикую боль. Я – не только сгорающая хрень, я – еще и огонь, ненасытно пожирающий ее.
Я – жадно пожирающий самого себя.

С ужасом понимаю, что сейчас все сгорит. Не будет ни дерьма, ни огня. И даже едкий горький дым прекратит свое существование. И кем мне прикажете тогда быть?!!
Быть пеплом, что разносит ветер?
Быть ветром, а вдруг утихнет он?!!

Я смеюсь. А с чего бы это, кто-то будет мне что-то приказывать?!! Я могу и не быть!!!

Быть Тем (где происходит ветер, огонь горит, херню сжигая, дым коромыслом в небо прёт,  где небо, где земля, где …), где есть всё.
Быть Тем и Чем, где происходит всё.
Быть Необъятным Позволеньем.

И быть и нЕбыть.
Всё одно …



Я оживаю?


- Обедать, - удивился я. – Так, сейчас не время обеда!
- Мне по барабану, в какие стороны тычут эти идиотские остроконечные палочки или какие незамысловатые комбинации огоньков мигают в твоих смешных кругляшкАх и квадратиках, коим так истово поклоняется люд. Пусть подобная чепуха скользит мимо.
Я хочу поиграть в игру: я ем. А то ты смотри, не время обеда!

- Куда посмотреть? – я принялся заглядывать Горну, куда только мог заглянуть.
- Шутишь?

- Регулярно. Это бодрит и омолаживает тело. И потом это весело, ты не находишь?!!
- Не терял – не нахожу, - ответил Горн. – С тобой, наконец-то приятно иметь дело!!!

- А раньше было неприятно?
- Очень, - кивнул Гонзик.

- Но с тех пор заметно попустило, - успокоил меня Горн. – Сначала в твоем присутствии у нас в ушах играли похоронные марши и поседевшие волки выли.
- А в моих ушах еще и хризы плакали, - охотно подключился к теме Гонзик. – А перед глазами стояли харны и поспешно раздавали свое имущество!

- И как вы справлялись?
- Справлялись как-то. Выбивали тебя из колеи. Из, привычной тебе, колеи.

- И не велись на твою хрень, - добавил Гонзик. – Не ведись, да не ведОмым будешь. И невЕдомым, кстати тоже.
- Какой я молодец!!! – искренне восхитился он. – Пойду, расскажу Алану, он любит такие штуки … Я метнусь кабанчиком, туда и обратно …
Какой же я все-таки молодец!!!

- Мы не велись, - согласился Горн с исчезнувшим, словно вихрь другом. – Игнорировали привычный поведенческий людской шаблон.
Ты стартуешь с предложенной площадки – продолжаешь сказанное кем-то. Ведешься, поддерживая предложенную, а чаще навязанную тебе тему.
Говори так, будто начинаешь разговор сначала, а ведь так оно и есть. Со своей темы.
Или передергивай. Высмеивая.

- Как Гонзик?
- Он в этом непревзойденный мастер.

- Кто тут треплет мое имя всуе?!! - появился сияющий самодовольством мастер.

Он переполнялся гордостью и торжеством, готовый лопнуть и разлететься миллиардами счастливых осколков и несчетными мириадами радостноактивной пыли.
Невидимой тучей летать повсюду, заражая собой, счастливым, миры и пространства.

- И что было во мне ужасного? – осведомился я.
- Во-первых, твоя прическа, - начал разгибать пальцы Гонзик, считая. Он моментально освоил математику, стоило мне упрекнуть его в безграмотности, и теперь, когда считает-перечисляет, не загибает пальцы, а как раз наоборот, словно отпускает перечисленное, а не зажимает в кулаке. – Твое непочтение к мудрейшему мне, коего высоко почитает сам Алан Лига Легко и Просто, внимательно и благодарно внемлющий моим мудростям, - речь явно грозила затянуться. Я обреченно вздохнул, зевнул и закатил глаза. – Потом твоя манера вздыхать, зевать и закатывать глаза …

- Неживой ты был, Марк, а сейчас ожил, - спокойно ответил Горн.
- Представляю, каково Алану со мной! - ужаснулся я. – Мы же вместе проходим через всю хрень, которую я насобирал.

- Вы, люди очень огорчаете его своими попытками удержаться за страдания. Это все, что вы так цените, - печально усмехнулся Горн. – Люди – прошлое, причем не самое веселое.
Люди – тени, люди – воспоминания, люди – ожидания… Фантомы…

Надо же, фантомы оживают, люди мертвеют!!!
Им, что дурням, всё на блюде преподносят. Бери, будь счастлив!
Но им не до счастья, им так нравится, когда их укладывают в гробики замысловатых схем.
«Некий хрен с бугра, хрен знает когда, напророчил хрень, что нам будет хреново. Сбылось пророчество великого хрена. Ура!!! Так нам и надо!!! Ура!!!».
- Быть тобой, наверно, очень больно, - вдруг тихо сказал Гонзик. – Если так больно вокруг тебя.

Я потупился.
Молчал. Не было ни обиды, ни огорчения, какая-то пустота уютно устроилась во мне.
Я был рад ей. Хоть, ей я подходил.

- Прости, - попросил он. – Ты – мой дружбан, в любом случае!
- И мой, - присоединился Горн. – А хрень твоя скоро рассеется.



Упыри.
Мы - не они. Они - не мы


Мне не спалось.

- Горн, - обратился я.
- Что? - он отвлекся от своего топора и внимательно посмотрел на меня.

Время от времени Горн его точит, и это – то еще зрелище!
Навряд ли, он ему требуется в его битвах. Скорее всего, Горну вполне хватает своих могучих рук.
Но по его же словам, заточка боевого оружия успокаивает и укрепляет боевой дух. Видимо, дух оружия, потому как по словам того же Горна, самый лучший дух воина – это его отсутствие. Когда чего-то нет, оно не может быть слабым, пасть или утратиться.

- Не спится?

- Гонзик показал мне этих хризов, - вяло пожаловался я. – Гад!
- Они безопасны, пока не почуют крови, - успокоил Горн. – Как и все упыри.

- Бр!!! - меня передернуло от отвращения.
- Неужели, бр?!! - передразнил меня воин. – Какое забавное отвращение к братьям по разуму! Какая неуместная брезгливость!

- Братьям по разуму? - непонимающе протянул я.
- Именно. Если на вопрос: являешься ли ты упырем и вампиром – твой ответ: «нет», то для тебя тема закрыта. Ты – просто брехло обыкновенное, - сказал Горн, разворачивая топор другой стороной. – Так ты вампир, Марк, или брехло обыкновенное?

- Ни то, ни другое, - пробурчал я. – Как тебе такое в голову пришло?!!
- Ладно, проехали. Не хочешь отвечать, не надо. Будь анонимным упырем. Считай себя белым и пушистым.

- Но я не упырь, - заверил я. Слишком горячо, слишком заинтересованно, надо полагать.
- Неужели. Если ты искренен с собой, то сможешь увидеть: «Да, это так. Тут я выхватил энергии - насосался досыта, а здесь меня ободрали, как липку. А тогда-то я загрузил своими проблемами друга, а потом меня морально размазал вышестоящий. А как-то я вел себя, как псих невменяемый, а вот этот козел регулярно доводит меня до исступления …». И так далее, и так далее …

Я призадумался. Крепко призадумался.
А потом кивнул, соглашаясь.

- Твоя правда, Горн.
- Не моя, а твоя, - Горн поспешно и испуганно стряхнул с плеч мою правду. – Чур, меня, чур!!!

Получилось смешно.

- Любое маломальское недовольство, жалоба, вытирание своих соплей о других – агрессия, Марк, - пояснил Горн. – Выведение из равновесия и озабочивание кого бы то ни было – агрессия. Набычиваться и фонить, чтобы получить желаемое – агрессия.
Тема агрессии проста и понятна:  все действия, направленные на захват энергии – агрессия. Попросту говоря, когда у кого-то из-за тебя убывает и когда у тебя прибывает, за счет кого-то – это она самая.
- Да не позавидуешь моим жертвам, - усмехнулся я. – Когда я выхожу на охоту, мир содрогается!

- Ужас, просто жах, - подтвердил Горн. – Хотя это охота на себя. Прежде всего, это агрессия по отношению к себе.
И это не мораль, не философия, не проповедь.

Не существует твоей или не твоей энергии. Твоя или чужая – это фрагменты, эпизоды, отрывки Цельного.
Тебя.
Ты и есть Суть Энергия, Безграничная, Всеохватывающая, Полная Собой.
Все действия, направленные на захват энергии – агрессия.
Прежде всего, это агрессия по отношению к Себе.

Рвать куски из себя, чтобы накормить себя же – безумие космической иронии. На это способен только человек.
И споры и дискуссии тут бесполезны.
Ты либо осознаёшь Себя, либо нет.

- И что можно сделать с вампирскими инстинктами?
- Ничего. Ничего не делать. Перестать играть в эту игру.
Перестать, поочередно, быть вампиром и донором, палачом и жертвой, и означает быть Живым. Получить доступ к энергии.
Как ни странно, для того чтобы иметь доступ к неограниченному источнику энергии, требуется перестать подпитываться извне. Снаружи энергия фантомная, отраженная в зеркалах мира, она не насыщает. Так называемая внешняя энергия питает эго, тот файл-образ, коим ты привык считать себя.
Отражение может подпитать только отражение.

Перестать ассенизаторить, вампирить и фонить – означает, сделать первый шаг к неограниченному источнику энергии. Проще говоря, следует перестать «сливать помои в других», «сосать чужую энергию» и «излучать тяжесть в мир».

- Отказаться от энергии окружающих, чтобы получить доступ к энергии общей?
- Да. И пусть тебя не пугает таинственность месторасположения Общей энергии. Она ближе, чем ты можешь представить. Она и есть ты.

- Если я правильно понял, можно сделать резкий переход, удалившись от людей?
- Да. И удалившись от представлений о них, всех этих диалогов с отсутствующими собеседниками, всех поисков правды.
В пустоте и тишине Себя.
Немного ломки и порядок.

Но тебе незачем играть в аскетизм. Перестань приходить к людям, чтобы взять. Справляйся со своим голодом сам и только тогда приходи.
Может оказаться, что и приходить к ним незачем, что всё, в чем ты нуждался – это не в них самих, а в тех жалких крохах, что можно было вырвать из их слабых рук.
Ты будешь полон Жизнью – Собой.
Тогда твой приход – благословение нейтральности или одаривания.

Я помолчал, усваивая услышанное, а потом меня посетила мстительно сладкая идея. А что, если вопрос адресовать Горну? Что он ответит?

- Спасибо, Горн, за разъяснения, - поблагодарил я, предвкушая свой следующий ход. – А ты, вампир?

Его смех застыл в моих жилах: - Еще какой!!! Кстати, я здорово проголодался …

Его перекошенное жаждой крови лицо мигом оказалось рядом с моим. Он жадно потянулся к моей шее. Вид его острых вампирских клыков моментально лишил меня чувств.
Но вместо того, чтобы бухнуться в обморок, я завизжал, как девчонка, и бросился удирать со всех ног.



Быть может, есть дела повеселей
Чем пачкаться в золе, вдыхая гарь былого?!!


- Мне придется отъехать, - мой голос дрожал, выдавая плачевное состояние.
- Не придется, - успокоил меня Алан. – Ты в моем полном распоряжении, помнишь? Мы с тобой теперь, как Шерочка и Машерочка. Неразлучны.

- Я потерял отца…
- И собираешься его искать? – невинно интересуется он. – Хочешь, я тебя усыновлю?!!
У меня такое ощущение, что ты – плод моей давней детсадовской греховной страсти, мой незаконнорожденный сын, пришедший, чтобы отомстить. Та самая изощренная небесная или подземная кара.
Те самые расплата и возмездие. Неумолимые и беспощадные своей беспощадной неумолимостью и неумолимой беспощадностью!
Мой тяжкий крест и жалкий жребий!
Доля, удел, участь, планида, судьба, фатум, карма, рок… рок-н-ролл!

- Всё это рок-н-ролл, - запел Алан, для него вопрос, похоже, был закрыт. - Ага-ага! Все это рок-н-ролл. Ага…

- У меня отец умер, - пояснил я, ощущая утрату каждой клеточкой своего тела. Не то чтобы мы были близки, скорее наоборот, непримиримо враждовали, но его смерть выбила меня из равновесия. – Похороны послезавтра.
- Забей! Я точно знаю, что твой папочка – упырь редкостный! Раз легче дышится по его уходу.

- Последняя воля покойного священна!
- Еще одна уловка мертвых напакостить. Напоследок, - непримиримо отозвался Алан. – Эти покойники и при своей, так называемой жизни довольно обременительны и беспокойны, чтобы обращать внимание на их последние потуги нагадить.

- Почему сразу нагадить? – вяло сопротивляюсь я. Алан прав, бесспорно. Это как раз в стиле моего папаши.
- Это вопрос питания, - ответил Алан. – Гадят, чтобы вывести из равновесия. Пока ты захлебываешься соплями, тебя едят.
Забудь, - советует он. – Быть может, есть дела повеселей, чем пачкаться в золе, вдыхая гарь былого?!! Давай лучше сеансик устроим, а?

- Я все же съезжу, - настаиваю я.
- Марк, это дурная затея! Там будет полно подобий твоего папочки. Тебя там сожрут заживо!

- Ты преувеличиваешь!
- Ладно, если тебя это не останавливает, прикинь, каково мне приходится, пока ты развлекаешься! Мне действительно больно, Марк! И эта боль ТВОЯ!

- Я хочу съездить ради памяти!
- Насри на эту память! Ты – это ты, и память тут ни при чем, не в теме!

- Я – это я, благодаря памяти, - упрямо ответил я. – Если я забуду, кто я –  я перестану существовать!!!
- Я, я, я! Сплошные «я». Как забор вокруг тебя, где каждой штакетиной – каждое твое знание, каждое твое «я». Как кладбищенская оградка, удерживающая тебя в могилке. Достаточно слегка подсадить, чтобы ты заглянул за ограду и соблазнился своей необъятностью, но слишком велика вероятность, что ты вернешься в свой уютный гробик. Поэтому переброшу-ка я тебя через ограждение!

Его жест предвкушения: - Ух! - был исполнен жестокого упоения. Я поздно спохватился и умоляюще посмотрел на Алана. Мой рот жалобно приоткрылся…

- А вот бояться не стоит, страх может помешать полету. Еще чего доброго, повиснешь на заборе! На его кольях.

И пока я истошно вопил: - Нет!!! - он легко оторвал мою голову.

…

Не брызнула кровь, не рухнуло тело. Все было по-прежнему и при этом не было вовсе.
Когда я проверил, голова оказалась на месте, но ее точно не было по ощущениям.
На ощупь была, по ощущениям нет.

- Что помнишь? – ехидно осведомился Алан. – О себе.
- Ничего, - ошеломленно пролепетал я. – О себе ничегошеньки.

И тут я понял про голову: отсутствовало ее содержимое.
Не было мыслей и … памяти.

- Кто же тогда существует?!! Задай этот вопрос себе.

Но мне было не до вопросов, Я НИЧЕГО НЕ ПОМНИЛ!!!
Судорожно напрягался, призывая память, воскрешая прошлое. Безрезультатно.

- Забавно, - хищно улыбался Алан. – Вот тебе одно из условий существования прошлого – НАПРЯЖЕНИЕ. Одно из условий, но не главное.
- Заметил, ты не помнишь, но всё еще существуешь?!! – ликующе выдал он.

- Сейчас соберусь с мыслями, - начал было оправдываться я. – И вспомню.
- Соберешь себя с мыслями и вспомнишь. Без мыслей нет памяти. Эти самые мысли, - усмехнулся Алан, – и будут воспоминаниями.

- Верни мне мою память! – потребовал я.
- Охотно, - мерзко ухмыльнулся он. – Что тебе рассказать? Хочешь, о себе расскажу?

- О тебе я почему-то знаю. Не помню, но знаю. Но я не помню о себе. Кто я?
- Ты тот, кому несказанно повезло!!! Нам всем здорово повезло!!! По-крупному, по-настоящему!!!

- Кто я?
- Ты великий и ужасный … - дурачится он.

- Кто я?!! – прерываю готовую прозвучать хохму в свой адрес.
- Ты только прочувствуй всю легкость и простоту бытия без информационной зависимости, - уговаривал Алан.

- Верни мою память!
- Не спеши, Марк, это решение всех твоих проблем! Как же я не догадался раньше?!! Но теперь всё позади. Для тебя позади.
КОГДА ТЫ НЕ ДЕРЖИШЬСЯ ЗА ПРОШЛОЕ, ЕГО ДЛЯ ТЕБЯ НЕТ! Я на раз совсем разберусь!

- Верни, - настаивал я. – Верни мне мою память!

Он как-то обреченно взглянул на меня: - Забирай! – и ушел.

Я охнул, как от удара, голова резко потяжелела, и тошнотворно пошла кругом. В нее словно ворвалась удручающая душная осведомленность, прижала своей непомерной массой к земле. Из глаз брызнули обидные горькие слезы, тело зашаталось и напряглось.
Я размазал соленую влагу по лицу.

Теперь я точно знал, кто я!
Придурок!!!

…

И, конечно, я поехал на похороны. Словно в наказание себе, словно в отместку за упущенную возможность.

Вся родня была в сборе. В центре сбора восседала сестра отца, властная волевая женщина. Она никогда мне не нравилась и порой вызывала непередаваемый ужас.
Я поздоровался, не время выяснять отношения.

Тетка, причитая, бросилась, обняла и у меня вдруг подозрительно закружилась голова. Когда я открыл глаза, незнакомая унылая местность была явно не нашего мира. Я пригляделся, и меня чуть не вырвало.
Мерзость неописуемая!!! Вонь и затхлость во всем.
Что за гнусь?!!

Меня передернуло, и я вопрошающе взглянул на родственницу и тут же все понял.
Когда-то, будучи несмышленым малышом, я так же, как сейчас, отчетливо видел ее истинный облик, и тогда родители долго и упорно уговаривали меня, что чудится мне, что тетка – хорошая и любит меня. И уговорили.

Я обессилено уселся в зловонную лужу и обхватил голову руками. Пусть все закончится, как можно быстрее!
Я знал, ЧТО будет дальше. Алан говорил об этом и в одном из детских снов я видел концовку этой встречи.
Меня сожрут заживо. Целая толпа мерзких уродов и тетка в их числе. И, конечно, папа. Куда ж без него?!!
Сожрут заживо.

- Так дело не пойдет, - услышал я насмешливый голос Алана. – Он мой!
- Теперь он наш. Здесь ты нам не указ! – самодовольно звучал ответом визгливый теткин скрежет.

- Чужое дело – дело не мое! Для вас, не ваше – Марк – чужое дело.
- Он сам пришел, - скрипит карга.

- Пусть сам уйдет.
- Не будет здесь по-твоему! Не будет!!! – злорадно торжествует тетка. – Вали отсюда, пока цел!!!

- Что ж, и уйду.

И хохот общий, всей родни:

- И уходи… И уходи… Великий Алан Лига… Ха-ха-ха-ха… Легко и Просто… И уходи… И уходи… легко и просто уходи…

…

- Ну, вот и всё. Ну, что нахоронился?!! – издевка очевидна.

Я обнаружил себя в доме Алана и банально разрыдался.

- Да ладно, не голоси так, - мягко успокаивает он меня. – Все закончилось.

- Я упустил ТАКУЮ ВОЗМОЖНОСТЬ, - по-детски всхлипывал я и тер кулаками глаза. – Упустил… ТАКУЮ… ВОЗМОЖНОСТЬ!!!
- Не парься, значит, она не твоя, - мягко сказал Алан.

- Спасибо, что выдернул из той херни!
- Гонзика и Горна благодари. Они тебя умыкнули, пока я лясы точил с твоей милой семейкой.

- Привет, Марк!!! – перед лицом уже махали руками мои похитители.
- Привет, ребята, - улыбнулся им я. – Спасибо вам!!!

- Что? – они недоуменно переглядывались. - Что бог спасет нам?!!

Я не мог врубиться, что не так.
Алан пояснил: - «Спасибо» – сокращение «Спаси бог». Законный вопрос: «Что спасти?».

- Парень просто бредит! Клиническое обосрение после потери родственников. Посттравматический шок. Но в целом, обделался легким испугом, - поставил диагноз Гонзик. – Клизму в мозг, и будет в порядке!
- Тяжелобольной, – уточнил Горн.

- Ничего, будет легкоздоровый! – пообещал Алан.

…

- Вы за мной следили?
- Не следили – страховали. Так на всякий случай. Благо, что ты хоть и придурок, но не скрываешь этого!

- Ты знал, что будет так?
- Догадывался. Так у всех бывает. У тебя все явно. А у других все – то же, только исподволь, втихую. Не так наглядно, но результаты те же.
Скорбь, как трубопровод. Через нее немало крови откачалось. Немало кровососов силой напиталось.
Не зря зовут похоронами – простое избавление от мертвецов.

- Что это, за место, было?
- Преддверия Отстоя – измерения, куда Жизнь заглядывает крайне редко. Ведь, где-то надо быть и самым мерзким мертвым. Их, из миров, не выдержит, пожалуй, ни один. Ну, только наш, земной, присутствие их как-то терпит …
Ладно, поболтали, давай приступим к делу. Такой суровый дядька – я, когда в делах!

- Ты оторвешь мне голову еще раз?
- Проехали! Она готова к этому, а, значит, все напрасно, голова попытку эту срубит. А вот подмыть ее дерьмо, неплохо будет!

- Обещанная клизма в мозг?
- Она самая голубушка! Она самая!

…

- Теперь ты знаешь про память главное: МНОЖЬ ПАМЯТЬ НА НОЛЬ. Остальное потом, раз не готов.
Если тебе так дорога твоя память, помни: твоей памяти не существует, есть информационное поле человеческой формы проявления и, соглашаясь на впариваемую тебе инфузорию, как память, ты остаешься человеком – ограниченным, убогим и жалким.
Помни, что ты сам соглашаешься на незавидную участь, принимая нечто, как исходную величину, стартовую площадку.

- Помнить, что я ограниченный, убогий и жалкий?
- Не придуряйся, ты все понял! Помни, Памятник Надгробный, что ближе примостилось к тебе и есть тем, что будет тебя есть.

Алан качает головой.

- Одно меня радует: как бы ни закончилась эта история, она закончится. Ты – просто чума, Марк! Если бы я знал, сколько в тебя вбухано дерьма, ни за что не взялся бы за дело!

- Так все хреново?
- В тебя сливали помои все, кому не лень! Родня особенно расстаралась. Для тебя уже не секрет, что твоя семья – один из Мертвых Кланов? Для меня тоже.

- На фига, им тогда меня жрать, если я один из них?
- Похоже, они почуяли, что ты чужак им, мелковат фасоном, не вышел рылом, бездарь и тупица. Что ж, я их могу понять!

- Кто б сомневался!
- Вот и устроили они из тебя выгребную яму. И давай туда ссать, и давай туда срать. Плевать, блевать, сморкаться…

- Достаточно, до меня уже дошло! Очень яркая картинка!!! Только, если я так загажен, не стали бы они жрать свое же дерьмо плюс мое в придачу на сдачу. Значит ли это, что я здорово очистился?

Мы молчим долго и упорно.
Алан из вредности.
Я же из ослиного упрямства дожидаюсь ответа.

Когда я уже отчаялся, прозвучало неохотное: - Да.
А затем ворчливое: - А теперь убирайся, ты мне надоел!

- Передумал меня усыновлять? - нахально осведомился я.
- Гонзик тебя усыновит!



Сеансы, сеансы и еще раз сеансы, батенька


Боль.
Бесчисленные ручейки боли, нескончаемые полноводные реки, безмерные моря в безбрежном океане по имени Боль.

Сеансы идут один за другим. По нескольку на день.
Все переплелось в тугой комок, который мы методично разматываем.

Эта боль меня рвет, раздирает, режет, кромсает, жжет, жарит, топит, мнет, раскатывает, давит, душит, растлевает, насилует и почти убивает.
Я устал удивляться объему накопленной к себе ненависти.
Это надо же ТАК себя не любить!!!

Я потерял счет проклятиями и мольбам, клятвам и зарокам.
Все чего я хотел – вернуться в свое прежнее состояние, без чудес, без Алана и, конечно же, без боли – было несбыточным.
И, чем яснее становилась моя осознанность о невозможности исполнения желания, тем упорнее оно меня преследовало.
В перерывах и паузах полного господства мучений и пыток.

То, что было до этого, кажется мне милым семейным праздником с рекламы, эдаким пикничком на лоне природы.
Где все улыбаются, излучая нарочитую идиллию.

Чудо телевизионного производства.
Очаровательные детишки, любящий заботливый папенька, шикарная мама, вызывающая самые грязные степени похоти, но при этом вся такая лучистая и семейная, трепетно относящаяся к своим домочадцам.
Непременно лохматый огромный пес.

Сплошное очарование!

Алан уведомил меня заранее:
- Настраивайся на жесткий ритм. Мне надоело с тобой возиться. Впредь, времени на глупости я тебе не оставлю, - строго отчеканил он приговор, и тут же, картавя на ленинский манер, добавил тоном большевистского вождя. – Сеансы, сеансы и еще раз сеансы, батенька!

Потом поулыбался чему-то и на мой вопросительный взгляд, озвучил пришедшее к нему в голову:
- Ленин и Бревно. Печальная история неудавшихся симпатий.

- Ну, помчалИся, Марк, чего тянуть! Как говорится: «Горбатого могила исправит».
- Ка-ка-я могила?!! – лепечу я.

- Да любая! Не парься, ты давно мертв, осталось все это признать. И с мертвецами, коими себя считаешь, мило распрощаться, с благословеньем отпустить.
Как говорил отец народов, великий Сталин, Ленина дружбан: «Нет человека – нет проблемы».
И это так.
Но только он буквально все воспринимал. Косил, что сорную траву, ряды людские.
Траву же, сколько ни коси, она растет.

Да, человек – это болезнь. Быть человеком, означает, быть больным.

- И будешь ты меня лечить?
- Еще чего. Болезнь неизлечима. Моя задача проще: чтобы умер ты, как человек. Ограниченьем собственным быть перестал. Собою снова стал.
Поехали!!!

И понеслось …

…

Мы практически не говорим.
Обратиться к нему, наверняка означает, напомнить об очередном сеансе.
Никаких задушевных бесед тебе, ни передышек, ни отлучек.

Я научился спать при первой же возможности и где угодно.
Мой сон, отключение от мира боли, может прерваться в любой момент, поэтому я тороплюсь, я сплю каждое мгновение, как драгоценность.
Я проживаю его без остатка.

Я реже слышу тихий плеск Реки Жизни.
Ткада снова и снова возвращает меня, исцеляет мои раны, сливает воедино раздерганные куски. Алан постоянно советует полностью отдаться Моей Покровительнице, но боли столько, что внимание неумолимо сползает и обращается на переживания.

Я выдыхаюсь… мне не выдержать… я уже выдохся… мне конец.

И я удираю, как школяр из опостылевшей мне школы.



Заботливые руки Гонзика


- Вы когда-нибудь скучаете, оторвы?!! - вместо приветствия спросил я.

- А это весело? - тут же загорелся Гонзик. – Этим можно наслаждаться?
- Да вы, батенька, законченный гедонист, - засмеялся я.

- Кто-кто?!! – он уже закатывал рукава, готовясь ввязаться в драку.
- Остынь, - успокоил его Горн. – Это не то, что ты подумал, - он взглядом предложил мне оценить его великодушие и добавил. – Это еще хуже!

- Гедонист – это любитель удовольствий, - поспешно оправдывался я. – Просто любитель удовольствий!
- Вот видишь, я был прав, - произнес он тоном утомленного своей непогрешимостью мудреца.  – Это еще хуже!

Гонзик сделал решительный шаг в мою сторону. Я обреченно вздохнул и приготовился продать свою жизнь подороже.
Хорошая драка – это по мне. Как я об этом успел забыть?!! С их чудесами и не то позабудешь!!!

Это была короткая и жаркая схватка. Я успел провести отработанную серию ударов (все они ушли в воздух, не задев Гонзика), а потом задремал на песке, получив ответный выпад.
Вставать не то что, не хотелось, я даже не представлял, что это возможно. Подобные глупые мысли меня не тревожили.

А потом я почувствовал тяжелые горячие руки на спине, что-то хрустнуло и вернуло меня в действительность.
Гонзик был рядом и скалился.

- Какого хера, тетушка Нахера!!! - набычился я. – Делать больше нечего?!!
- Это приглашение к обучению, приятель, - пояснил он. – Твоему обучению боевым искусствам. Раз тебе по вкусу шляние без нас, будь добр обучаться!

- Когда-то ты можешь попасть в переделку, - подтвердил Горн. – И именно тогда, когда  нас может не оказаться рядом.
- Я хочу, чтобы ты меня обучал, Горн, - упрямо заявил я. – А не этот баламут.

Гонзик подмигнул мне.

- Как скажешь, малыш, так и будет, - и насмешливо добавил. – В какой-нибудь другой раз. Сейчас твой папочка – дядя Гонзик.
- Лучше, если это сделает Гонзик. Мне придется вас покинуть. Кой-какие дела требуют моего участия, - пояснил Горн. – Но даже, если бы я остался, Гонзик все равно лучшая кандидатура на роль тренера. Все дело в моей мощи. У меня не было необходимости овладевать всеми этими приемами. Я и изучал-то их, исходя из спортивного интереса. А Гонзик научит извлекать мастерство из того, что у тебя имеется в наличии.

- Ты попал в надежные руки, кися, заботливые и нежные, - Гонзик покрутил своими конечностями перед моим лицом и мне поплохело.

Надо же быть таким идиотом, чтобы смыться от Алана и попасть в руки Гонзика!!!

…

Первое, чему мне пришлось обучиться, это общению ученика и сенсея.
Гонзик с особой тщательностью выдрессировал меня в этом вопросе: всем этим почтительным поклонам и сладостным замираниям в ожидании приказа, вычурным обращениям типа: « О, величайший из величайших», «Отец Войны», и даже «Мой вдох и выдох».

Я быстро ловил все на лету. Мне с лихвой хватило двух моих маленьких бунтов, чтобы уяснить, что проще не препятствовать обучению. Эти нелепые и жалкие попытки были подавлены с пугающей скоростью, беспощадностью и изощренностью последствий.

Первый раз Гонзик отключил все двигательные функции моего организма и забросил его в гнездо ленточных плоскозадов – средних размеров червей, с мерзкими холодными прикосновениями и теплыми одуряющими фекалиями.

Он охотно пояснил мне, что при повышении температуры гнезда эти гомнозады (как впоследствии окрестил их я) начинают усиленно выделять кал, который все это время приберегают, чтобы применить в строительстве инкубатора для последующего потомства. Дескать, потепление – это сигнал к размножению.
Он закончил лекцию описанием способа размножения, а когда я ничего не понял, пообещал, что сам все увижу и удалился.

На деле все оказалось проще. Эти червяки, отогревшись моим благодатным теплом, избавлялись от своих долгих запоров и начинали тупо обсирать меня, а справившись, тут же принимались соскребать гомно и уносить в более прохладное место.
Им на смену приходили новые и новые, и я почувствовал себя туалетом.
Не современным комфортным сооружением, а общественной уборной, отхожим местом, которое не отчистить - не проветрить, проще взорвать, к ****и фени.

Мне было холодно и мерзко от их лягушачьи прохладных тел, и жарко и мерзко от их дерьма.
Я  не мог не то, что пошевелиться, а и скривиться от вони. Даже лицевые мускулы молчали, и мне оставалось лежать безучастно, дожидаясь Гонзика, как спасителя.

Когда я перестал интересовать червяков, как грелка и туалет, они переклассифицировали меня в роддом.

Роды проходили в три этапа. Выбирался самый толстый гомнозад.  А все остальные сплетались в тугой клубок и радостно давили выбранного толстяка, катаясь по нему.

На втором этапе все дружно расплетались и принимались собирать то, что выдавилось из несчастного и складывать в инкубатор (огромный ком знакомого мне гомна, полого внутри). Как я понял, некая разновидность яиц или икры созревает внутри гомнозадов, а запор в их задницах предотвращает преждевременность родов.

Третий этап заморозил мои мозги.
Вместо того, чтобы, как это положено в цивилизованном мире, отмечать подвиг роженицы цветами и поздравлениями, ее растерзали на мелкие кусочки и опять же поместили внутрь инкубатора. Надо полагать, в качестве жратвы будущему поколению.

Это продолжалось и продолжалось, а я даже не мог закрыть глаза.

Я понял, почему каждый раз выбирался самый сильный.
Оставшиеся доходяги, из последних сил, вползли на порог, сплелись в клубочек и умерли, загородив собой проход.
Сохранность будущего потомства была обеспечена.

Я полежал еще некоторое время, уставясь остановившимся взглядом в замершую картину чужого мне мира, частью которого меня угораздило побывать, а потом пришел Гонзик.

Я витиевато бесконечно благодарил его, когда он извлек мумию, в которую меня превратили эти нерасторопные гомнозады, и включил моторные функции моего тела.
Гонзик казался мне совершеннейшим из существ, и я искренне повторял и повторял: « О, величайший из величайших», «О, мой вдох и выдох».

…

Второй мой бунт, а точнее его горькие плоды, я предпочитаю вспоминать пореже.

Я довольно упрямый и чересчур умный.
И то и другое сыграло со мной злую шутку.
Ум нашептал мне, что плоскозады и всякая дрянь, вроде их, фигня по сравнению с мировой революцией, и я повелся, как последний лох.

О, небо, как же я попал!!!

Второй  экскурс естествопознавания обитателей дикой природы этого мира не только не уложился в моей голове, он оторвал ее напрочь.

Начало революции было даже симпатичным.
В ответ на очередное требование Гонзика, я так смачно выругался и замысловато послал его, что тот замер в восхищении и, обретя дар речи, даже поздравил с замечательными оборотами.

- У меня для тебя есть отличное развлечение, оно разнообразит твой досуг, - обрадовано потирая руки, сообщил он мне и запоздалое понимание о том, что Гонзик нетерпеливо ждал этого события, не обрадовало меня, не развеселило.
- Что самое страшное в жизни? – отсмеявшись, спросил Гонзик и сам же ответил. – Самое страшное в жизни и есть самое страшное.

И потащил меня в чащу, нисколько не заботясь о моих представлениях по поводу досуга и развлечений.
Он оставил меня лежать возле огромной ямы, а сам заглянул в нее.
Оставшись довольным от увиденного, сделал приглашающий жест.

- Добро пожаловать в гости к эхилату, - и многообещающе протянул, томно прикрыв глаза. – Этого ты не забудешь никогда!

Он даже не стал меня обездвиживать, просто столкнул в яму, понаслаждался моим недоумением и исчез, бросив на прощание идиотское: - Ну, не буду вам мешать.

Эхилатом оказалась огромная прозрачно-студенистая масса, эдакий холодец-молодец.
Я понял это, когда сие существо навалилось на меня, прижав к краю ямы.

А потом (о, ужас!!!) оно начало меня поглощать. Обволакивало и проталкивало внутрь себя.

Я закричал, рванулся. Это желе задрожало, но не прекратило меня глотать.
Методично, неторопливо пропускало оно меня по одному ему известному каналу, заменяющему этой твари пищевод.

Погрузив меня вовнутрь целиком, оно замерло, и начало меня … сосать!!!
Стенки пищевода втягивали и отпускали кожу, смаковали взасос мое тело.
Быть съеденным заживо или засосанным до смерти – я не знал, что мне предстояло.
Хвала тому же небу, я хоть не задыхался!
Я благоразумно закрыл глаза.

Заливное не просто вылизывало мою кожу, а буквально высасывало из ее пор все, что имело неосторожность там скопиться.

«Марк в собственном соку» – наверно так назывался деликатес в меню.

Я плакал в отчаяньи и жутко потел, добавляя разнообразия и обогащая вкусовой диапазон блюда. И, к собственному стыду, следует признать, что в пресловутом собственном соку присутствовали еще два ингредиента.

Меня так сильно сжимало стенками пищевода, что я несколько раз обмочился и даже пару раз обделался.
Конечно же, давление, а не банальный страх, послужило причиной этого безобразия. Во всяком случае, мне куда приятней придерживаться именно этой версии, вместо того, чтобы позорно краснеть всякий раз при воспоминании о недержании, вследствие испуга.

В любом случае мои экскременты, не только не обескуражили, но и пришлись по вкусу этому существу. Давление в области гениталий усилилось, и не при дамах будет сказано, дало свои всходы.
Гениталии взбунтовались и разрешились обильной эякуляцией.

Существо захлебнулось от восторга и сосредоточилось на минете. Я еще раз выстрелил. Оно увлеченно пошло на новый круг и я понял, что оральный секс может и надоедать.
К моему счастью, пудинг был достаточно разумным, чтобы ему быстро надоели безуспешные попытки, и он сдался. Он насиловал меня ровно до тех пор, пока ни убедился, что новой порции спермы так скоро не предвидится.

Желеобразное могло быть довольно своей жизнью.
Этот обсос полакомился на славу!

А потом я почувствовал свежее дуновение на правой щеке, виске, ухе. Потом одновременно на лбу, носу, губах и подбородке. И наконец, второй щеке, левом ухе и шее. Прохладненько стало всему черепу.

Я слегка приоткрыл глаза и тут же радостно распахнул, когда понял, что снаружи. Не весь, к слову, а только голова. Но ничего, я приободрился: роды продолжаются!
Еще немного и показались плечи.

«Головкой идет», - в этой самой головке крутилась глупейшая фраза, словно пьяная акушерка. – «Мальчик крупненькый».

Всё также методично и неторопливо обсос исторг меня из своего чрева. Его огромная туша замерла. Я смог рассмотреть в ее некогда прозрачном студне грязные пятна, сгустки и остатки моей одежды.

Оглядел себя – гол, как сокол. Орел, одним словом!

Я облокотился на противоположный край ямы и еще раз посмотрел на студень.
Пятна равномерно распределялись по его телу. Существо переваривало высосанное, окрашиваясь в бурое соцветие.

Я со смехом вспомнил свою училку математики и ее язвительную реплику: - Откуда ты это взял? Высосал из пальца?!!

Сюда бы ее. Посмотрела бы, ЧТО можно насосать с отдельно взятого пальца!!!

Я взглянул на свои: идеальной чистоты, идеальный маникюр.
Внимательно осмотрел тело. Похоже, волосы вместе с загаром корова языком слизала. Точнее обсос.
Я истерично похихикивал, пока меня ни посетило тривиальное предположение.
Холодец мог быстро проголодаться и приняться за меня снова.
И тогда я завыл. Сначала потихоньку, потом в полный голос.

Не знаю, услышал ли Гонзик мой вой, знал ли, сколько требуется времени на обед обсосу или просто пришел меня проведать, но появился он вовремя.

- Что самое страшное в жизни? – спросил Гонзик, прищурившись.
- Самое страшное в жизни и есть самое страшное, - ответил я.

…

Возможно, этот обсос высосал из меня остатки ума с его глупостями, возможно, мне просто надоело, но больше поднимать мятежи я не собирался.
Хорошего понемножку, особенно такого!!!

…

Обучение закончилось быстро и неожиданно.

Гонзик привычно приказал мне заткнуться, что означало замолчать внутри.
О том, что можно говорить, я забыл как-то очень быстро, после того, как сенсею надоели мои славословия.
Теперь он всегда приказывал мне заткнуться за секунду, до того, как мои внутренние голоса вознамеривались развязать свои варежки.
Ни о какой речи, не могло быть и речи!
Я не из тех, кому по нутру плоскозады и эхилаты. Даже, если и по нутру последним.

Гонзик приказал мне заткнуться, потом быстро обнял меня.
Что-то яркое перекинулось из него в меня, обожгло изнутри, взорвалось и утихло.
Я прислушался к ощущениям, и они мне понравились своим отсутствием.

Я прикрыл глаза, с упоением вдохнул это отсутствие и услышал торжественное:
- Добро пожаловать в семью!!!

А когда открыл их, Гонзик улыбался, как улыбается Гонзик, бесшабашный шалопут.

- В семью оболтусов и рас****яев, - смеясь, добавил он.



Привычные игрушки
Непривычный я


- Где тебя носит?!!

- Я сразу вернулся, как только Горн сказал, что у тебя что-то срочное.
- Не у меня, а у тебя. Тебе желательно поиграть в привычные игрушки, - сказал Алан. – Или, если надоели, хотя бы аккуратно сложить.

…

И я вернулся к привычным игрушкам. Какими же убогими они мне показались!!!

…

Проснулся я рано.
Постоял под душем. Равнодушно посмотрел  в зеркало. Заботиться о бритье и прическе после обсосотерапии не приходилось. Равно, как и о коррекции бровей. Весьма качественная депиляция.
Гонзик заверил меня, что через пару недель волос попрет, задолбаюсь стричь и брить.
Что ж, пара недель отдыха от волос – звучит неплохо. Все ж лучше, чем прощание навсегда!
 
В офисе фирмы было тихо, но не долго.

В кабинет ворвался мой  якобы заместитель, по имени Михаил, симбиоз наглости и тупости.

- Ты вернулся, - он хлопнул меня по спине и уселся на столе. – Что за кич? - он хлопал уже по моему голому черепу. – Решил оставить парикмахеров без работы? Где брови подевал, чудик?!!

Я словно взирал на происходящее со стороны.
На этого развязного тупого козла, которого взял на работу по требовательной просьбе его отца, влиятельного чинуши из госадминистрации.
На себя, безропотно сносящего его более, чем тягостное присутствие.
На стол, за которым я и на котором он сидел.
На смешные настольные часики с петушками и курочками, собачкой и котиком, и девочкой в цветастом передничке.

Он пощелкал пальцами перед моим лицом: - Эй. Пора, красавица, проснись… Алло…

Я взял его за пальцы, именно те, коими он щелкал, и засунул их ему в нос. Из ноздрей брызнула кровь. Я не знаю, как мне удалось это проделать и мне ли удалось.
А потом другой рукой я взял за шиворот, выволок из кабинета и дал ему такого пинка, сплошное загляденье!

Фирму можно было спокойно закрывать.

- Здравствуйте, Марк Артемович, - Лидочка, мой секретарь уже в приемной, на своем рабочем месте. Невозмутимо наслаждается шоу. – С возвращением вас!

Приветствие звучит многозначительно. И вежливая субординация, и тактичная констатация возвращения мною моей силы.

- Встречи я отложила, текучку отправила замам. Только тут …, - она замялась, подбирая слова. – Нехороший звонок был из налоговой, и еще вас хотели видеть … они сказали от Игоря Валерьевича …
- Бандюки, - брякнул я.

- Очень настаивали … и даже угрожали …
- Позвони им и скажи, что я их жду. Уже жду. Надоест, уйду.

Странно, но приятно.
Легко и просто было разрешать неразрешимые вопросы, когда ответы на них не волновали.

- Они уже выехали, - Лидочка поежилась. – Можно я отлучусь?
- Набери налоговую, Лида, того, кто у них за главного, - сказал я. – И отдохни сегодня. Вижу, замучили тебя тут.

- Может что-то еще? - оживилась она.

Я покачал головой.

- Начальник налоговой службы…, - начал голос в телефонной трубке.
- Послушай, начальник, - задушевно прервал его я. – Ты меня не зли вымогательствами, урод! Я твоей конторе исправно налоги плачу. А о том, что сверх положенного положено, ты с прокурором потолкуй, козел! - и положил трубку.

Прощай, фирма! Осталось выбрать, каким цветом пламени она сгорит.
Кажется, традиция требует синий цвет. Так, что и тут все решено.

Это не было похоже на аккуратное складывание игрушек.
Может на игру. Какую-то новую бесшабашную игру.

Да, с такими темпами, недолго музыке играть!

Я задремал в кресле и привиделся мне Гонзик, собственной персоной. Он показывал мне свои заботливые руки и говорил: - Теперь, я – твой папочка …

Кто-то больно щелкнул меня по носу.
Я еще открывал глаза, когда мои ноги спружинили, а руки, смыкаясь, ударили шутника, безошибочно и жестоко.
Так, что взору моему предстало лежащее на ковре тело, окруженное открывшими рты двумя амбалами.

- Поднимите его, в кресло киньте, - сурово приказал я. – Ручки держите так, чтобы я не расстраивался.

Так они и послушались. Как же!!!
Одни шаловливые ручки потянулись ко мне. Вторая пара резвых граблей вглубь пиджака.

Любитель огнестрельного оружия проверил мордой мягкость ковра, а его напарник слегка заскучал, съезжая своей – по искусно отделанной мозайкой стене.
То искусство, что передал мне мой наставник, было совершенством.

- Что заскучал, Игорек? – обратился я к шутливому посетителю.

Представляю его реакцию. Авторитета Гошу Тертого Игорьком обзывать!!! Лихой я парень, однако!

- Давненько в бубен получать не приходилось?!!
- Ты падла, - с трудом ворочая челюстью, заговорил тот. – Чё берега попутал, сука…?!!

- Не гони на берега, Игорек, не твоя тема, - усмехнулся я. – Твоя – то, что между ними.
Знаешь, что самое страшное в жизни? – спросил я, прищурившись. – Самое страшное в жизни и есть самое страшное …

…

- Может, не следовало к тебе приезжать? - спросил я. – Я тут авторитета одного отшил.
- Ну и что? – удивился Алан. – Отшил, не пришил же.

Я засмеялся каламбуру.

- Это произошло, - равнодушно констатировал я. – ****ец подкрался незаметно, хоть виден был издалека! Я о своей фирме.
- Ну и что?!! Сие не имеет никакой силы.

- Что?
- Свершившийся факт, не более того. Родившееся и умершее. Ерунда, одним словом. Если только ты не заставишь происходить это снова и снова. Тащить прошлое в настоящее, мертвое в живое. От подобной глупости часто такой бедлам!

- А в чем отличие мертвого от живого? Как их различать?
- У мертвого есть начало, а значит, есть конец. Оно тут как тут, стоит тебе потеряться в любом образе. Еще мертвое приходится кормить собой.
Живое вне кулинарии. Оно оживляет, Его легко и просто распознать …
Только с чего ты вдруг решил, что фирма накрылась? Или сам так хочешь?

- Да, нет. Просто сделал то, о чем давно мечтал.

- Устроил пару безобразий?
- Чуть больше.

- Понравилось?
- Очень, - оживился я. – Хотя на пользу фирме это не пойдет.

- Ерунда, - твердо сказал Алан. – Марк, ты сейчас в таком положении, когда поступать против себя у тебя не получится, даже не пытайся.
Будь собой, это классно. Все остальное – остальное. Приложится.

Заиграла ламбада – рингтон мобильного. Лидочка звонит.
«Началось», - подумалось мне.

- Марк Артемович, звонили из налоговой, сам начальник. Просил передать, чтобы вы не волновались, он лично проверил наши документы. Всё в полном порядке.

Я рассмеялся.

- Я же дал вам отгул, Лидочка.
- А я дождалась, когда … посетители … уползут, - она нервно хихикнула. – И вернулась. Не хотелось с ними встречаться.

- Спасибо, и до свидания.
- До свидания, Марк Артемович.

- Чудеса, да и только!
- Скорее, два чуда!!!

Я недоверчиво покосился.

- Гонзик и Горн?
- А кто ж еще? Они и бонзу, папу зама твоего, посетили.

- Вот, кадры!!! А Гошу Тертого?
- Ты ж сам его меж берегов пристроил, запамятовал? Торопился твой Гоша, снес ограждение на мосту и нырнул в реку.
Там глубоко, машину не достать. Похоже, меж берегов его тема.

Я замолчал. Видно, навсегда.

- У тебя нет выбора. А осознание его отсутствия и есть возможность быть Живым.
Свое не выбирается, Оно радостно узнается, - ободряюще улыбнулся Алан. – Слова твои, Марк, вес золота имеют, а поступки отзываются в вечности.

- Не мелочись, а, - попросил он.



Великий Я и просто Алан Лига
Мы говорим, внимает Вечность


То самое распутье.
Соблазнительно предложение заокеанских партнеров, слов нет. Но лень какая-то одолевает при одной только мысли обо всей этой заварухе.

Я помаялся, пока меня ни осенило. У меня же есть персональный мудрец!
Правда, кто еще у кого есть, вопрос на засыпку.
Но переложить ношу на плечи ближнего – блаженство высшего порядка.

Я бодро набрал номер мобильного, намереваясь, сказать шутливое, типа: - О, величайший из величайших!!! О, ярчайший свет Мудрости во мраке мира!!! О, сияющая Истина на фоне меркнущих светил!!!

Школа славословия имени героя всех времен и народов Гонзика та еще! Бездарей там не держат, позор седин не выпускают.
Подозреваю, что их Гонзик потихоньку где-то закапывает, чтобы сберечь репутацию.

- Тут мне тему одну предложили, - блею нерешительно в трубку.
- Советский цирк творить умеет чудеса, - запел насмешливый голос. – Опять цирковые этюды, - огорченно вздохнул Алан. – В очередной раз пытаешься вскочить на проходящий мимо поезд? Не надоело?!!

- Но у меня это здорово получается, я чаще вскакиваю, чем нет. У меня талант.
- Жить чужим?!! Не выдумывай. Ты же неспроста позвонил! Было б это ТВОЁ, стал бы ты спрашивать, как же!!! Сколько тебе раз повторять?!! Марк, ты сейчас в таком положении, когда поступать против себя у тебя не получится, даже не пытайся.
Не расстраивайся, будет и на твоей улице твоя тема …

…

- Как дела? – приветливо спросил я, входя в дом.
- Никак, - ответил Алан. – Нет у меня никаких дел, сплошь развлечения, умник!

- Да, мой фюрер! – я постарался изобразить крайнюю степень преданности и обожания.
- Вот тебе бесплатный урок живой лингвистики. Умо-заключение. И Раз-влечение.
Пояснения требуются?

- Никак нет! - я по-военному щелкаю каблуками и перехожу на обычный тон. – А что новенького?
- Взял себе Subaru Impreza.

- Ух, ты!!! А можно взглянуть!
- Да мне не жалко, смотри, - он махнул в сторону компьютерного монитора.

Там точно Subaru WRX Impreza.
Я узнаю эту игру: Need For Speed Underground 2. Когда-то сам гонял в нее. Правда, недолго.
Работа, сука!!!

- Это же не по-настоящему! – смеюсь.
- Неужели? А как твой бюзенесс?

- В порядке!
- Покажи!

…

У меня вопрос, но как тут спросишь!
Алан за рулем. Стартует в гонке. Ладно, подожду ее конца.

«Плесни азота, уходи в отрыв!», - уже почти ему кричу. Но затыкаюсь и молчу.
Идет в хвосте противника он, в воздушном мешке, набирает скорости и очки для нитро.
 
«Притормози, там поворот!».

Но Алан набирает скорость и поворачивается, опираясь на соседнюю машину. Вот это трюк и повернул с разгона и конкурента отпихнул в обочину!

- С дороги чайник!!! – кричит лихач возникшей навстречу негоночной машине и, обойдя ее, в отрыв уходит. – Вот это я точило прикупил! Зверь!!!

Мелькает все вокруг, а прет без остановок.
И круто тормозит, чтобы войти в вираж на неповоротном повороте. И вписывается, вот блин!

- Подкинь под хвост азота!
- Не спеши, я круг пройду, а на втором уже попру. За рекорды на кругах, очков еще подкинут, и я на следующем по полной оторвусь! – на одном дыхании выпалил он, одарив меня свойским взглядом.

Он принял меня за своего. Ух ты, я даже почувствовал себя в Теме! Заодно с Аланом.
Ух, ты!!!

Теперь он матерится так грязно и энергично, что у меня аж дух захватывает!

Он практически выцарапал поворот на узком перешейке в два прямые угла. То, что проходится на черепашьей скорости, умудрился взять на полном лету!
Боком ударяется в ограждение, и я слышу крик:

- Выворачивай, ****ное корыто!!! Давай, выруливай!!!

И вот он на прямом участке. Дикость!
Я бы не хотел, чтобы у меня был такой водитель!

Он тормозит только в крайних случаях и то для очередного восхитительного заноса и нового разгона.
На поворотах он использует всё: проезжающие автомобили, края дороги, ограждения.  Казалось бы, преграду обращает он в трамплин. Там, где невозможно вписаться, не тормозя, он словно облокачивается на подвернувшуюся поддержку и вылетает на полном ходу.
Берет серию зигзагов слету и по прямой, к черте.
Нитро плещет, мотор ревет.

Финиш.
Он финиширует первым, в гордом одиночестве и с чудовищным отрывом.

- У меня вопрос!
- Еще один заездик, Марк, и можешь поиграть!

Он уезжает, а я в раздумье: «Играть. Чем не ответ?!!».

…

- А, если я дел наворочу - дров нарубаю? Сгоряча, - бурчу в ответ на фразу Алана:  «Не раздумывай, действуй. Когда твое – ТВОЕ, все мысли – мусор. Когда же не твое – пошли и не твое, и мысли на хрен!».
- Вороти-рубай, - Алан скалится добродушно. – Только не сгоряча.
С эмоциями можно справляться так же, как и с мыслями: разглядываешь эмоцию, спрашиваешь, было ли ЭТО всегда. Осознаешь, что нет, что-то было до ЭТОГО.
Тогда задаешь вопрос: «Что ЭТО, без названий, объяснений и слов, а по сути?». Ощущаешь природу происходящего.

За пределами слов и обозначений Реальное проступает отчетливо, все иллюзорное, в том числе мысли и эмоции тают, как снег под лучами солнышка.

И  мысль, и эмоция, как ты сам понимаешь, всего лишь разновидности боли.
Отличие эмоции от мысли состоит в том, что первое – это некое движение, толкающее тебя, а второе – застывшая картинка, требующая твоего толчка.
Мысли – это разновидность головной боли. Эмоции – телесной.
И то, и другое легко растворяется.
В Тебе.

Чаще всего эмоции просто прячутся за мыслями и незаметно оказываются рядом, захватывая врасплох внезапностью появления.
Достаточно согласиться с тем, что мысль – это факт или интерпретация, тем самым отделить ее от эмоции.
Понимание, что мысль, в данном случае, попросту ширма, оставляет эмоцию беззащитной. Теперь она может бесноваться и угасать. А ты наслаждаться ее танцем.

- Разве эмоция не вызывается определенными мыслями или действиями?
- Не вызывается. Любое проявление самобытно, самоценно и самодостаточно.
А означает сие, что нет никаких причин полагать, что у него есть иные причины, кроме его самопричинности. Понимание этого факта освобождает.
Всё – само по себе, если не бредить, что все повязано и перепутано.

- Требуется быть изрядным ослом, чтобы принимать на веру что бы то ни было, а особенно закон причины и следствия, - вспомнил я.
- Да. Теперь по отдельности с любыми проявлениями легко иметь дело.

- Наверное.
- Так и есть. Уже решил, как поступишь с бизнесом?

- Лидочке передам. Ей, похоже, нравится, да и в мое отсутствие она лихо управилась. Предложу быть управляющей, пусть и дальше управляется.
- Хорошая идея!

- И я хочу побыстрее разобраться с той хренью.
- Как скажешь.

…

- … Ведь в жизненных вопросах, ты не думаешь, не спрашиваешь, ТЫ ЗНАЕШЬ. Когда угроза нависает, ведь ты ее не уточняешь: «Ты что, рамсы попутал?!!» или «Я тебя ударю!!!».
Ты знаешь точно, что попутал и бьешь его. Вот так играешь! И очень часто побеждаешь.
Но этот весь сценарий, от того что ЗНАЕШЬ.

Я предлагаю, попросту не знать.

- Не знать?
- Не знать, - мне подтверждает твердо Алан. – Не знать. Все, что ты знаешь – бег по кругу. Я предлагаю попросту не знать.
Когда ты знаешь – будто всё в порядке. Непонимание едва мелькнет и сразу твой мир понятный летит в тартарары. И ты совместно с этим миром. Не очень-то удобно для тебя.

Не знать.
Тогда все, что идет – идет сюрпризом. И Жизнь – не приходящим призом, а абсолютным чемпионством.
Есть только Неизвестность, Непознаваемость и это – Ты.

Да, Я НЕ ЗНАЮ.

Когда я говорю: «Не знаю», сие не означает: «расскажите-научите».
«Не знаю» означает, что объяснения мне ни к чему, не интересны.

Мое «не знаю» – знание и есть ...

…

- Этот мир не нуждается ни в твоей скорби, ни в твоей усталости, ни в твоих разочарованиях. У него этой хрени – захлебнешься!

И, если тянет свои руки к тебе мир, то не затем, чтобы задушить, у него и так хватает мертвечины.

А тянется он к свету твоей радости, теплу твоей нежности и негасимому огню Любви.

Полюби этот мир, Марк. Грязный, неуютный, пугающий мир.
Подари ему свой свет, свое тепло и свой огонь.
Полюби. И запищит он младенцем от восторга.

Живые для мира – глотком свежего воздуха.



Чаще всего то, что кажется – просто кажется


Я просматривал электронную почту однообразную и обильную. Чувствовал себя, как в архиве, в коем все так пыльно и затхло. Не очень-то весело.
Тогда я ради смеха ввел в поисковике: Алан Лига Легко и Просто.

И понеслось …

…

- Кто такие эфемеры?
- Это одно из названий разновидности фантомов – безнадежных  инерционных циклов. Угасающих, вместе со своим хозяином. Изрядная пакость, хуже которых, только породившие их. Где это ты откопал?

- Встретил в одном из комментариев.
- А, это пылкое творение фанатично настроенного анонима!
"Воспринимать мир и жизнь, как игру НИЛЬЗЯ!" и все такое. Как же, как же.

- Там было сказано: ГИ, ГА – это согнуться, поклониться. И что твоя статья – ложь.
- А еще, что Магии не существует, - насмешливо продолжил я. – В некоторых плоскостях бытия так и есть. Если тебе интересно быть плоским – вперед, на мины!

- Что же тогда истина?
- Наверное, отсутствие любой истины – и есть истина.
Знаешь, Марк, любое самое премудрое откровение, если его вовремя благополучно не похерить, здорово ограничивает возможности и прекращает твой рост. И, конечно же, приводит к фанатизму.
Поэтому я говорю, слушай свое нутро, а не голову. Нутро – оно не обманет. Нутро – это ТВОЁ.

- Я думал: нутро – ругательство.
- Хорошее слово, свежее, не затасканное.

- И ошибаться?
- Конечно. Никому не отдавай своих ошибок, Марк! На поругание, в том числе. Ошибки бесценны.

- Откуда ты знаешь?
- Когда-то совсем недавно, а может давным-давно, - начал я. Марк закатил глаза, но я невозмутимо продолжал: - Я сделал все возможные глупости.

- Так уж и все! - фыркнул он.
- Все - не все, но постарался сделать, это точно, - добавил я. – Так что в промахах я – эксперт. Горькая наука.
Но я уяснил главное: если ты ошибся сто пятьдесят пять раз, а на сто пятьдесят шестой попал в цель – твои ошибки перестают быть таковыми. Они – шаги навстречу Себе.

- Я перечитал весь твой сайт.
- Ну, и как тебе?

- Прикольно. Но как-то несерьезно, по-детски что ли.
- Так и есть.

- Отсутствие любой истины – и есть истина, - повторил он. – И что, обходиться без них?
- И обходись. Если тебе нужны истины, как руководство к действию, будь готов к заблуждениям. К примеру, если принять за истину, что все – это грязь и  упорно копать, грязи для тебя будет больше и больше, а неба – все меньше и меньше.
Для тебя.

- "Воспринимать мир и жизнь, как игру НИЛЬЗЯ!", - передразнил я. - А кто запретил?!! Уж не этот ли, несчастный?!!
Это из оперы: "Ку-ку, - поет кукушка, а я пою ква-ква".
Я говорил об одном, комментирующий о другом. Это как, если б в ответ на анекдот зарыдать!

Вот уж воистину: "Бегите нытиков, от них тоскливо и сопливо".
Я устал от нытиков, Марк!
Нытика исцеляешь от смертельного заболевания, а он вваливается на следующий день, тычет тебе в нос мозоль и уверяет, что у него гангрена.
Ты говоришь, что для его счастья всё уже есть, ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ, а он упрямо твердит, что это ложь.

- Что же тогда правда, а что ложь?
- Что есть правда, что есть ложь? – я расслабился, обожаю, когда от сердца к сердцу. – Сильный вопрос!
По-настоящему сильный сам по себе, и потому что задан изнутри, не из головы, не из суетливого беспокойства.
Я предвкушаю умственный протест, яростный и непримиримый протест, на мой ответ. Будь, пожалуйста, бдителен и отследи реакции, которые у тебя возникнут.

В Реальности нет ничего правдивого или лживого. Реальность, по Сути, просто Возможность.
Безграничная. Бескрайняя. Любая. Всевключающая, всеобъемлющая, всеприятная.

Иначе это был бы очередной обрывок, очередной фрагмент, очередной мир.

В рамках данного мира, как и любого другого, в практическом применении, правда и ложь – явление договоренности, явление допуска и явление отрицания.
Правда и ложь – это то, что согласны принять, как руководство к действию, договорившиеся стороны.
Это категории ума, не более того.

Когда правда и ложь станут безразлично приниматься тобой, как неразделённый информационный поток (считай: ментальный понос), никак не влияющий на ход твоей жизненной истории – тот момент станет поворотным.
Ты оживёшь.
Теперь что бы к тебе ни пришло – всё ЭНЕРГИЯ.

Наслаждайся …



В тему


С недавних пор, обожаю находить и читать написанное Аланом, не только на его сайте «Легко и Просто. Возьми Свое», а всё: стихи и песни, отзывы, комментарии, ободрения, переписку.

Вот и сейчас набредаю (хвала интернету!) на нечто интересное, замираю от восторга, хохочу и опять перечитываю.

Но обо всем по порядку.

Сначала попадается мне рецензия на статью Алана "А может, Вы ко мне? На Солнечную Сторону Вселенной!!!".


  «С удовольствием почитал, Алан!
  Что это у Вас за приглашения странные?
  Вся наша жизнь проходит по кругу: то солнечная сторона, то темень непросветная!
  Желаю новых находок и заморочек!
  С тёплым приветом».

Мне довелось задать массу идиотских вопросов Алану и пережить жестокость осознания собственной глупости, чтобы догадываться о том, что может последовать за подобной репликой.
И все равно я не знаю в точности, ЧТО сейчас будет. Мне посчастливилось ТАК не подставляться.

Я предвкушаю отклик Алана, прикрыв глаза и кривя губы в довольной ухмылке. Долгую упоительную минуту я живу ожиданием чуда.
Сейчас он не просто врежет, рубанет сплеча. На раз!
Все будет красиво, благородно и отточено виртуозно.
Легко и Просто.

Сейчас …

Я открываю глаза и читаю:

 «Спасибо за внимание, дружище.

  Только находки и заморочки – это не ко мне, не по моей части, адресом ошиблись! Я ничего не терял, чтобы разыскивать и с ясностью сознания дружу, мороками не страдаю.

  Всё, о чём говорю – Моё, Изнутри, Сокровенное.
  Не ищу, не рыскаю, не подбираю.
  Унизительное занятие – пробовать быть кем-то, быть не собой.

  Что касается круга, не спорю, ходит по кругу большинство, Вы, похоже, тоже.
  Круг этот зовётся умом, это у него: то свет, то тьма.

  Не все бродят кругами, не льстите себе, есть те, кто знают.

  «Солнечная сторона Вселенной» – образное описание состояния без проблем, без качелей ума, без его «заморочек».

  Насчёт приглашения: лично Вас никуда не зову.
  Это ответ на жалобы тех, у кого есть шанс.
  Заодно, возможность, для готовых ею воспользоваться.

  Удачи Вам!!!»

Посмеялся. Еще раз перечитал, еще раз посмеялся.

И опять к статье Алана «Об Истории Магии» возвращаюсь. Тянет меня к ней, что магнитом!
Одним вдохом вдыхаю ее и попутно отзыв на нее прицепом проглатываю.

«Здравствуйте, Алан!
Мы с вами уже, кажется, хорошо знакомы.
Поделитесь секретом, когда и как это сваливается вам на голову, ведь, умом же такое не пишут?!!
… Ну, раскрывайте свою творческую лабораторию!
P.S. А я вам, мой любимый прудик присылаю. (Ниже фото пруда)».

И ответ в ответ.

- Вы не того спросили.
Спросите у себя.

Конечно же, не типа: «Почему я такой – никакой?».
А «Почему я такой открытый для всего классного, всего прекрасного, и, главное, для Себя?»

Вы сами услышите Свой вопрос.
Задайте его.
Ответ придет.
Его ни с чем не спутать.
Путание в прошлом.

Удачи Вам, дружище!
За пруд огромное спасибо!

И время наполняться Силой.
И Силой Быть.
Об этом говорить.
И выразить. Раздолье для поэтов.
И никаких утаек и секретов.

Этого дядьку я уже встречал во всевозможных откликах на творчество Алана.
Ничего себе такой дядечка, буддийской направленности, любитель «а поговорить».

Далее мне попадается рецензия на одну из песен Алана от того же мужика:

 - Здравствуйте, вот вернулся... и опять прослушал.
  Красивый образ, картинка замечательная и голос – сдержанный и волнующий...
  Надо продолжать, непременно, не останавливаться, я в вас верю!!!

  p.s. пальма в подарок. (Прилагается фотография пальмы).

И ответ Алана:

 - Ха-ха-ха!!!
  Продолжать?!!

  Знаете, ЧЕМ сейчас я развлекаюсь?!!
  РАБОТАЮ!!!
  Физическая, тяжелая, как инерция, работа.
  Могу в любой момент прекратить и не прекращаю.
  Космический юмор!

  Я не чистоплюй, не жалуюсь, просто подобная занятость накладывает свой отпечаток. Грубая деятельность, огрубляет ощущения и формы их выражения.
  Не до песен.

  Спасибо Вам за внимание! И, отдельное, за пальму!
  Удачи!!!

И дальше дядечка тот пишет:

 - Андрей Платонов.

  "он (Платонов) вообще считал, что литературным трудом надо заниматься в свободные от созидательного труда часы.
  Часы. Даже не дни".
 
  Когда делаешь работу – будь в ней тотально, полностью растворись в ней, а уж какая она... вовсе не важно!
  И потом – важно "как...", а не "что..."

  p.s. Освободить Алана Лигу от тяжелой работы!

  (В Нью-Йорке все тяжело работают - сам убедился).

И отклик Алана.

 - Не надо никого освобождать.
  Всё это игры.
  Мои.

  Просто, когда занят строительством, нет ничего более мелодичного, чем мат.

  В Нью-Йорке сплошь малохольные. Что взять с убогих?!!
  А Платонову попутную кувалду в спину!!!

  Удачи Вам!!!

Я хохочу в восторге. Что там дальше?

 - Эк... вас батенька занесло, без этих "малохольных" вряд ли бы мы общались с вами...
  Трудоголиков - тоже нужно уважать, без них даже "до ветру" не комфортно сходить...!

  И Платонова не обижайте, та жизнь заставила его так выражаться, т.к. за "мудрые мысли и всякую другую художественность..." ни тулупа сшить, ни каши сварить!

  Всего хорошего.

Я подхихикивал и пританцовывал, наслаждаясь происходящим. Потирал руки. Даже пел.
Все, чтобы оттянуть момент.
И резко бросился в ответ, как в омут.

 - Простите резкость откровенную, но сам бывает, увлекаюсь побочными работами-заботами, и знаю – это бегство от Себя. Убожество и трусость быть Собою.
  К Платонову претензий не имею.

  Но Моя Жизнь – Моя.
  И тут никто мне не указ.

  И, если процитируют мои слова не в тему, меня, как автора пошлют, я буду только рад.
  Знать посылающий Живет Своим, а не чужое-ношенное примеряет.

  Насчет тулупов-каш ...
  Любое Мироздание живет лишь  потому, что живы в нем Живые.

  Не торгаши и не чины. (Торгаш – любой, кого идея, продавать Себя за деньги, привлекает, манит).
  Им должное отдам – они нужны.

  Но только ими, даже вздох то Мирозданье не протянет.

  Удачи Вам не прятаться за имена-авторитеты, и не цитировать, а Жить Своим!!!

Вот все мои лабораторные секреты.

…

Что это со мной?
Неужели?!!
Меня тянет к Алану.

Тянет!!!

…

- Трудоголиков нужно уважать, - говорю вместо приветствия.
- Пусть они сами себя уважают!!!

Я засмеялся: - Я тут одного кренделя местного подвозил по пути к тебе. И его бабу. Жену - не жену, не суть. Они, как узнали к кому я еду, чуть не усрались! С чего бы это?
- А, ерунда! – отмахнулся Алан.

- Как же, ерунда! Крендель сразу тупо замолчал, а его баба, (как еще назвать потную тумбу весом с центнер и размером с заднее сиденье моего джипа?) стала всякую чушь про тебя нести, и ко всему уверять меня, что ты пьешь свежую кровь.
- Я имел глупость заикнуться кому-то о пользе живоедения. О потреблении  пищи без термической обработки. Одно слово: люди! Они не слышат тебя, они слышат свои страхи. А в этих краях люд – темень беспросветная.
Не бери в голову! Для них Йога и свидетели Иеговы, одно и то же, – смеясь, вспомнил забавный случай Алан и невинно поинтересовался. – А какая, кстати, у тебя группа крови?

…

Мой поисковик открывает мне новые и новые ссылки, отзывы, темы.
Я ненасытен.
Я все перелопачу, все прочитаю, все изучу, чтобы задать точный вопрос.

Я знаю, Алан любит Тему и любит тех, кто в Ней.
Кто всю картинку в мелочах собрал и за последними пришел фрагментами мозайки.

И я читаю ВСЁ.
Любые о Легко и Просто и об Алане  упоминания.
ЛЮБЫЕ …

…

В беседе-переписке двух девиц (судя по их никам) встречаю:

- Зайди в Легко и Просто… Что ты думаешь об этом?
- Да мне бы про интуицию что-нибудь…

«Да, девочка, ты в корень зришь! – мне думается. – Про интуицию тебе насущно будет.
Раз носом ты уткнулась в Тему. И мимо, сонная, скользишь».

…

- Ты меня научишь интуиции?
- Не чуди, Марк! Как можно научить Тебя Тебе же? Все, что я могу – давать пинков тому, кем ты себя считаешь, пока тебе ни надоест держаться за него.
Ты, Изначальный, без придурей ума, и есть То Необъятное, что обзывают словом интуиция.

- Я хочу путешествовать по мирам самостоятельно. Это возможно?
- Легко. Когда ты поймешь, Марк, что принадлежать к одному из бесчисленного множества миров – это лишь одна из бесчисленного множества причуд восприятия, для тебя все станет легко и просто.
Маг – это не дядька с посохом, в дурацком плаще и колпаке, читающий какие-то заклинания и творящий всякую хрень.

Маг – это Дитя, понимающее, что все миры – всего лишь причуды восприятия.

Ты не принадлежишь ни одному из миров, Марк, потому как все миры принадлежат тебе. Они – твои причуды, не наоборот.
Возможно, это единственное, что следует знать Магу.
Тогда и именно тогда, ты и есть – то Пространство, в коем происходят эти миры-причуды. И тогда для тебя не представляет никакой сложности появляться в любом из них, в любой из собственных грез и фантазий.

Куда сложнее и утомительнее пребывать в одном из миров, считать себя его принадлежностью. Вот это по-настоящему трудоемкий процесс, я бы даже сказал, изнуряющий.

Все эти миры – причуды, фантазии, грезы, выдумки, прихоти, капризы, придури – всё это ТВОЯ блажь. ОНА В ТЕБЕ. Не в том смешном парне, по имени Марк, а в Тебе, Тебе Изначальном.
В Том Бесконечном, Безымянном, в Том Настоящем.
Всё в Тебе.

Тогда ты – Маг.
Если же ты – часть мира, часть придури, тогда ты – Марк.

Чувствуешь разницу?

- Чувствую, - кивнул я. – Выходит, я – обыкновенный чепушило.
- Ах, как ты красиво сказал! – радостно воскликнул Алан. – Я тебя даже зауважал со страшной силой!!! Ай, молодэц! Ай, люблю!!!

- Не расстраивайся, - в его тоне сквозит непривычные тепло и мягкость. – Прямо сейчас, ты – часть истории Мага. И мне очень хочется сказать, что самая худшая, чтобы ты не задирал нос, но у Магов не бывает плохого, а тем более худшего.
Ты – тот, кто болтается у Одного из Них под ногами, все выспрашивает и выведывает, получает подзатыльники, плачет, потом утирает сопли и опять крутится рядом, чтобы узнать нечто Бесценное.
О Себе.

Вполне возможно, что однажды ты станешь Магом.
Не обязательно, но вполне возможно.


Я живу этим моментом, вдыхаю его целиком, пьянею им.
ЖИВУ ПО ПОЛНОЙ МИГ. Восхитительный и восторженный.
Потому что он краток. Еле заметная Пауза между фразами Мага.

- И тогда тебе придется расхлебывать свое дерьмо самостоятельно!
- У Магов же не бывает дерьма, - счастливо смеюсь.

- Уверен, ты что-нибудь придумаешь, - едко отвечает Алан.



Это настоящее чудо
Быть Живым


- Это настоящее чудо, - спокойно заметил Горн. – Быть Живым.

- Алан сказал, что вы – бывшие фантомы.
- Мы – бывшие фантомы, а ныне анатомы, - гнусаво запел Гонзик.

Горн засмеялся и хлопнул друга по плечу: - Ты еще помнишь эту песенку?
- Это же гимн былых времен, - тепло отозвался Гонзик и пояснил мне. – Это Алан научил нас этой смешной незамысловатой песенке, он ей слова под нас подправил.

- Ему надоело нас журить всякий раз, как мы расправлялись с бедолагами, посягавшими на его покой и он начал смеяться над нашей звериной яростью. Песня была одной из его шуток. Теперь нам приходилось петь ее снова и снова.
- Прикинь, как мы выглядели! Стоят два самые жестокие кровожадные убийцы, все в крови, держатся за ручки и, переминаясь с ноги на ногу, поют детскими голосами:

Мы бывшие фантомы, а ныне анатомы.
И если б не роддомы, миры б в ****у ушли.
Мы расчленяем трупы, не потому что тупы.
А потому что радость не нашли…*
* Речь о песне Владимира Асмолова «Мы – бывшие спортсмены, а ныне – рэкетмены…»

- А как все было, - с неподдельным интересом спросил я. – Можете рассказать?
- Конечно. Цель указана, привычная команда и я в деле, - начал рассказ Гонзик. – Как обычно, подкрался, огляделся –  хитрость была основной чертой моего повелителя – и внезапно напал, когда Алан спал.

- И что?
- Что-что, - передразнил меня он. – Подошел к нему, посмотрел и замер. Стою столбом, то улыбаюсь, аж щеки лопаются, то плачу – рубаха мокнет! Так всю ночь и простоял, как вкопанный.
Алан проснулся, удивился, ласково сказал: «А, кто это, тут у нас?!! Привет, мой хороший. Ах, ты, такой-такой!!!». Дал мне какой-то пряник и погладил по голове. Я проглотил угощение и пошел за ним.

Гонзик как-то странно улыбался, тепло и немного печально. В его мечтательных глазах блестели слезы.

- Я вообще влетел тараном, - вспомнил Горн. – Алан сидел возле костра и пел что-то. Я на полном ходу врезался в костер, а он принялся меня из него вытаскивать и заботливо тушить.

- А почему ты врезался в костер?
- В последний момент изменил направление, - объяснил Горн. – Не смог убить. Алан отряхнул меня, усадил рядом. Сказал, что не следует так волноваться. А приказ есть приказ и его следует выполнить. Ему, дескать, не хочется, чтобы мне было больно.
Как же!!! Как будто я мог!!! От него исходило ТАКОЕ доверие, он ТАК мне радовался, словно я был его лучшим другом, он был ТАКИМ живым!

- А потом?
- А потом я понял, что никуда от него не уйду.
- Я вообще лип к ногам, как шелудивый пес, - смеясь, заметил Гонзик. – Бросался на всех, кто даже просто косо смотрел на Алана.

- А что колдуны?
- Эти колдуны, которые создают нас, наивно полагают, что мы возникаем из ниоткуда.
Мы исходим из них. Мы – часть их силы. Это – то же самое, что оторвать кусок от своего тела, чтобы швырнуть кому-то в лицо.
Разница лишь в том, что этот кусок имеет зубы, чтобы кусать, ну и все сопутствующее, чтобы обслуживать все необходимые процессы.
По сути, колдун вырывает из себя маленького колдунчика огромной силы.

- И на одного колдунчика у колдуна становится меньше, - понял я.
- Да. Хотя в моем случае, стало меньше и на колдуна. Навряд ли он ожидал такого, призывая меня к себе. Я растерзал его на части и все сожрал без остатка, даже вылизал пролившуюся кровь.
- Я тоже, - смущенно сказал Горн. – Он призвал меня, и я не мог не прийти. Мой прежний хозяин, читал какие-то заклинания надо мною, пытался усовершенствовать, наверное, а я тупо стоял рядом, оттягивая сладостный момент расправы.

- Заклинания не действовали на тебя?
- Они меня забавляли. Любовь, коей одарил меня Алан никакой мерзости не по зубам.
- Мы стали, как заговоренные, что ли, - согласился Гонзик. – Раньше нас могли как-то повредить, как-то ранить. Мы, конечно, быстро восстанавливались, но все же.
Теперь все наши раны – просто игра, развлечения, бутафория. Мы придуриваемся, как дети: «Пацаны, я ранен … Чик-чик, я выздоровел».

- Так дико вспоминать, - щеки Горна зарумянились, выдавая крайнюю степень смущения. – Я принес Алану трофей, голову колдуна.
- А я жменю зубов, - засмеялся Гонзик. – О доказательстве верности новому господину я вспомнил несколько запоздало. Остались только зубы, волосы и ногти. Я взял и то, и другое, и третье.

- А что Алан?
- Огорчился, - хором ответили эти двое.

- Он отчитал меня по полной программе, запретил таскать ему всякую дрянь, типа скальпов, а затем приказал обращаться к нему по имени Алан Лига Легко и Просто или просто Алан и перестать называть его повелителем и господином.
Он сказал, что отныне я его помощник и предложил выбрать себе имя, которое мне понравится, - продолжил Гонзик. – Он сказал, что хочет, чтобы я был счастлив и свободен.

- Мне тоже, - поведал Горн. – А потом он познакомил меня с этим кренделем и все пошло наперекосяк!
- Я – лучшее, что было, есть и будет в твоей истории, приятель!!! - с пафосом произнес Гонзик.

- Вот это-то меня и пугает, - ответил Горн. – Это притом, что напугать меня невозможно.



О секретах счастья и природе боли


- В чем ваш секрет? - спросил я у Горна.
- Какой еще секрет? – недовольно поморщился гигант. Горн терпеть не может, когда его отвлекают от еды.

- Оставь его. Я выдам тебе все секреты, - подмигнул мне Гонзик. – Мамочка научила Горника двум замечательным мудростям: «Когда я ем, я глух и нем» и «Когда я кушаю, я никого не слушаю», - кривляясь, продолжил этот балабол. – Жаль, что образование малыша на этом закончилось!

Тот и ухом не повел. Его перепачканная физиономия излучала блаженство. Именно она и послужила поводом для моего вопроса. Точнее то, что она излучала.

Эти ребята умудрялись быть счастливыми без перерывов и отпусков.
Я с удивлением понял, что их жизненные истории – не сплошь печенюшки-вафельки.
Но мои друзья не только не унывали, а словно черпали из неприятностей силы.

Вот это-то я как раз и хотел выяснить.
Мне как-то быстро надоело быть неврастеником в нашей милой сердцу компании.

Я попросил друзей, по совету Алана, потаскать меня по мирам.
Вот они и, рады стараться, усердствовали, таскали меня по этим самым мирам. Мы бывало, по пять миров за день меняли.

Часто калейдоскоп сменяющихся впечатлений гипнотизировал мой ум.
Тогда я засучивал рукава, и спускался в пыточные подвалы разума, проводить дознание, где ранее такие бесцеремонно наглые образы, превращались в беззащитных овечек и таяли под моим пристальным внимательным взором.

Я чудесным образом развлекался и был время от времени счастлив.
А хотелось постоянства в этом вопросе.

- И все же в чем ваш секрет счастья? - я придержал руку Горна, отправляющую в рот кусок румяной харны – диковинного блюда из рецептуры диковинного измерения Харнии.
- Я убивал и за меньшее, - доверительно шепнул мне Горн.

Я огорченно вздохнул.

- Наслаждайся всем, - также доверительно продолжил обладатель величайшего секрета. – И пока наслаждаешься ответом, позволь мне наслаждаться едой.

Я понаслаждался ответом с минуту. На большее мне его не хватило:
- И болью?

Горн бросил в меня обглоданной костью. Совместил, надо полагать, полезное с приятным. И меня унял и руки освободил.

Потом он замер, мечтательно уставившись в небо.

Я прочистил горло и приступил к продолжению беседы.

- И болью тоже?
- Не утруждайся, - заметил мои потуги Гонзик. – Он спит.

- И болью? - спросил я Гонзика.
- Надо же, я вдруг стал подходящим собеседником, - нахально осклабился тот и тут же ехидно продолжил: - Спроси своего разлюбезного Горничека!

- Так он же молчит.
- А ты пытать пробовал?

- Его попытаешь, как же!
- Вот и я о том же, - засокрушался Гонзик. – А так хочется, так хочется! Как я тебя понимаю.

- Вот это другое дело, - благожелательно забурчал засоня. – Самое главное, вовремя подкрепиться!
- И вовремя проснуться, - предательски заметил Гонзик. – Тут тебя уже пытать собирались.

- Кто?!! – с искренним сожалением об отчаянном  смельчаке удивился Горн.

Он был в чудесном расположении, и чья-то предстоящая мучительная смерть от его рук, надо полагать, представлялась гиганту незапланированным преждевременным  развлечением.

- Кто этот озорник?!!
- Наш общий друг, - скорбно сообщил ему Гонзик. – Какое коварство, какой подлый удар в спину нашей доверчивости, - запричитал он. – Кто подослал его к нам?!! Кто подослал его к нам?!! На дыбу его, в огонь…

- Его подослал Алан Лига Легко и Просто, - невинно подсказал Горн.
- Мне необходимо оставить вас, друзья мои, - засуетился Гонзик. – Я отлучусь ненадолго.

- Он не поверит, - буднично предупредил Горн. – Алан не доверяет стукачам.
- Я только хотел, чтобы мой друг Алан был в курсе происходящего, - сухо заметил Гонзик. – В курсе, какие жуткие интриги плетутся за его спиной!

- Он в курсе, не сомневайся, обормот. Привет, мальчики!

Вот это да!!! Леди, собственной персоной.
Мне кажется или она действительно выглядит несколько иначе,  но при этом неизменно оставаясь собой?!!
Ее не спутаешь ни с кем, Мисс Величие и Неповторимость.

- Поиграешь в покушать, солнышко? - с теплотой в голосе спросил ее обормот. Игра в предателя, похоже, ему быстро наскучила.
- А что у тебя в меню, милый? – она потрепала Гонзика по затылку, от чего он стал медовым.

- Я порекомендовал бы харна, тютуи и филе бювара в соусе кесы, - тоном метрдотеля промолвил тот, учтиво кланяясь. – Особенно хороши улисы в собственном соку.
- А нам что подсунул, подлец, - заволновался Горн. – Мне пришлось довольствоваться обгладыванием костей бювара. – А ну, неси все перечисленное! Я буду, есть заново.

Гонзик одарил его высокомерным взглядом. Так смотрит искусный гурман на неотесанного селянина.

- Звучит заманчиво, - одобрила меню леди. – Ради такого изыска, не грех и проголодаться.
- Сей момент, бесценная, - Гонзик исчез и тут же появился.

Как по волшебству возник крохотный резной столик, скатерть, салфетки и блюда.
Этот чудо-официант отошел на шажок, полюбовался и завершающим штрихом добавил в центр миниатюрный кувшинчик с удивительно трогательным сиреневым цветочком.

- Ах, - растроганно вымолвила бесценная и удостоила плута поцелуем в щеку. – Сплошной восторг, Мастер!!!
- Мерси за комплиман, мадмуазель, - расцвел тот и заговорщески шепнул. – Пока вы будете радовать меня своим аппетитом, несравненная, я приготовлю фирменный десерт ню а ля Гонзик, - и исчез, испарился шельмец.

И тут же появился с огромной, словно таз, миской, гнутой и ржавой.
Я подозреваю, что он и задержался, выбирая во вселенных самую пошарпанную.

Швырнув на землю эту страшилу так, что добрая половина содержимого вывалилась Горну на колени, холодным тоном отчеканил: - Ваш заказ, сэр.

Не глядя в мою сторону, выдавил: - Может, еще кто-то голоден?
Я поспешил заверить, что сыт и даже заискивающе поблагодарил: - Сплошной восторг, Мастер!

Он гордо вскинул голову, словно я нанес ему тяжкое оскорбление и удалился, не удостоив меня ничем сверх этого.

Горн благодушно жевал. Я молчал ошарашено.

- Посторонись, понаехали, не протолкнешься, - возник из ниоткуда наш шустрый приятель с вазочкой в руках. Он нес ее, как драгоценное сокровище. – Миледи, ваш заказ. Позвольте отметить утонченность вашего несравненного вкуса. Это такая редкость в наше грубое время, - он уничижительно оглядел уплетающего руками снедь Горна. – Позвольте, поприсутствовать поодаль, чтобы иметь счастье предупредить любое ваше пожелание, лучезарная.
- Позволяю, - благодушно позволила лучезарная. – Почему бы тебе не присесть рядом, милый.

- Это такая честь, - Гонзик устроился на возникшем из пустоты стуле и превратился в услужливое участие. – Такое счастье!
- Кстати, о счастье, - подал голос я, всеми позабытый-позаброшенный. – Секрет счастья – наслаждаться всем.

Гонзик кинул на меня испепеляющий взгляд.
Хорошо, что моя адактовая шуба предусмотрительно висела на дереве, напоминающем мягкий кактус, вместо шипов у которого были смешные колоски.
Не очень бы хотелось, чтобы она задымилась от этих пламенных взглядов.
Я очень дорожу ею.

Горн мечтательно смотрел в небо. Пустая выварка покоилась рядом.

Я мог начинать наслаждаться своим неведением и чарующими звуками своего канувшего в безразличие окружающих голоса прямо сейчас, не отходя, так сказать, от кассы.

- Это так. Секрет счастья в наслаждении всем, - благосклонно подтвердила леди. – Всем без исключения.

Она нежно погладила нахмурившийся, было, лоб Гонзика: - Ты прелесть, милый!

И тот моментально подобрел.

- Даже болью? – повторил я уже ставший безответным вопрос.
- Так, если мир – боль, чем же тебе еще наслаждаться в мире, - улыбнулась девушка. – Тебе, ведь, это известно, как никому другому. Не так ли, Марк?

- Так…, - я выдержал паузу.
- Зови меня леди Тейлин, - подсказала она. – Милый, как насчет чего-нибудь попить?

Гонзик тут же вынул из-за пазухи булькающий чайничек: – Ваш любимый эликсир, мэм, - констатировал он, наливая  жаркий золотистый напиток в узорную чашечку. – Сердцем согревал. Не побрезгуйте.

- Ты просто чудо, - Тейлин потискала его за щечки. Отпила пряно пахнущую жидкость и повторила. – Просто чудо!
- Да, в перьях, - подтвердил Гонзик. – И с хохолком.

- Вот это другое дело, - благожелательно забурчал, просыпаясь, Горн. – Самое главное, вовремя подкрепиться!

Мы дружно засмеялись.
Так говаривал Карлсон, живущий на крыше. Я представил Горна с пропеллером на спине и добавил интенсивности в свой смех.

- Что там у тебя с болью, Марк. Дела продвинулись? - дружелюбно пробасил он. – Или всё топчешься на месте?
- Топчусь.

- А что так? Наслаждайся. Если ты не наслаждаешься, значит, чего-то не принял, не позволил, не разрешил. Все легко и просто.
- Ух, ты, - восхитилась леди Тейлин и не сочла за труд пояснить. – Это касается всех и всего, мальчики. Я просто счастлива!
Чудесный ужин, чудесный десерт, чудесный разговор, чудесные собеседники!

- Я вообще сплошь чудесный, - заважничал Гонзик. – У меня и справка есть.

- Мне довольно сложно принять боль, - заметил с сомнением я, почувствовав на себе заинтересованный взгляд счастливой красавицы. – Искренне принять.
- Я не поэт, парень, - взгляд леди изучал теперь Горна. Она ловила каждое сказанное нами слово. – А поэтому не зря на три лада сказал об одном же: принять, позволить, разрешить. Одно из слов подойдет, непременно. Примеряй.

- Позволить, - я примерил. - Ближе, но чуть-чуть не то. Позволить боль… да она и так не особо спрашивает! А вот Разрешить…
... Я запрещаю боли быть. И это вызывает страдание. Поэтому такое сопротивление. Не удивительно, мне бы кто-то запретил существовать!!!
Разрешить. Оно! То самое! Подходит!
… Разрешил.
Но как быть с тем, что боль неприятна. Я понимаю, что все – боль. А то, что принято считать болью, всего лишь ее интенсивность, громкость близкая к максимуму.
Но как это мне поможет? У меня нет регулятора громкости, чтобы приглушить ее.
Я в тупике. Боль неприятна, Горн!

- Умница, - не выдержала леди. – Простите, не обращайте внимания, продолжайте, пожалуйста.
- Боль неприятна, - согласился Горн. – Леди Тейлин по достоинству оценила твой вывод. Это не тупик, Марк. Это выход, дверь. Сделай еще один шаг.
Что легко и просто дается любому?

- Что-то приятное?
- Да, - хором ответили все трое.

- Мне следует сделать, что-то такое, чтобы боль стала приятной?
- Да, - хором подтвердило это трио.

Мне начинал нравиться этот припев.

- Как сделать боль приятной? Боль неприятна, значит, вызывает неприятие… - забуксовал я на месте. – Вызывает неприятие…
- Да, - дружно отозвалась троица.

Я уставился на них и тупо повторил: – Вызывает неприятие…

И тут меня осенило.
Это действительно было легко и просто. Это было гениально!!!
Все, как один, скалились в предвкушении.

- Следует принять неприятие, - выдохнул я. – Позволить, разрешить себе неприятие. Приятие неприятия приятно.
- Да, - закричали они и кинулись меня обнимать.

Гонзик благосклонно извлек из ниоткуда еще два стула, усадил нас и принялся угощать всякой вкуснотой. Время от времени, бросая на меня отеческие взгляды, он цокал языком от удовольствия, словно я был одним из особо удавшихся ему фирменных блюд.

- Мне пора, мальчики. Рада была пообщаться. Давненько я так не веселилась, - благосклонно призналась нам леди Тейлин. – Гонзик, ты – чудо, милый! Горн, браво, я в восторге! Марк, я рада, что ты с нами!
Удачи, мальчики!!!

Она исчезла.

- Следует принять неприятие, - повторил я. – Позволить, разрешить себе неприятие. Приятие неприятия приятно.
- Да. Наслаждайся … - сказал Горн и его взгляд мечтательно остановился.

- И все-таки, я был хорош!!! – непререкаемым тоном подвел итог Гонзик.



Моя любовь и нежность
Мой вдох и выдох восхищенный


- Это я, дорогой, - обняла меня Тейлин.

Захватила в плен еще сонного и беззащитного. Есть точное определение: взять тепленьким. Это именно та ситуация.

- Не очень-то я и дорогой, а очень даже доступный, - ворчливо заметил я. – И вдобавок очень догадливый. Неужели, ты могла подумать, что я приму твои объятия за чьи-то еще?!!

- Ах ты, ворчливая соня, - она расцеловала меня. – Какой колючий. Не подступись к нему!
- Ежики только снаружи колючие. Внутри они живые. Мягкие и теплые, - зеваю я.

Обожаю, когда меня обнимает Тейлин. И когда целует, обожаю.

- А твой протеже делает успехи, - удивленно заметила она. – Кто бы мог подумать?!!
- Да, он молодец.

- И ты молодец!
- И я молодец. Какие мы все мо-лод-цы!!!

- Какой ты классный, на всё согласный, - довольно заметила Тей. – Надо тебя почаще обнимать!
- Хорошая идея, - одобрительно покивал я, восторженно осмотрел свою чудесную девушку и восхищенно добавил. – А ты – классная …

- На всё, согласная, - смеясь, подтвердила она.

…

- Давай ты меня изнасилуешь, - предложил я. – Как будто я не хочу, а ты – подлая алчная женщина изнасилуешь меня, сонного и беззащитного.

В ответ она столкнула меня с кровати. Я успел ее схватить, и приземление не показалось мне таким одиноким и грустным. Побарахтавшись вволю на полу, мы забрались опять в постель.
Тейлин погрозила мне пальчиком: - Не смей впредь называть меня женщиной, - потребовала возмущенно и рассмеялась.

- Значит, все остальное в сценарии тебе понравилось?
- Баю-баюшки-баю. Засыпай, а я спою …

…

- Я вся твоя, милый, - заверила меня она. – Вся.

- Ты та, которой не коснуться, не долететь, не дотянуться. Чудесно недоступная мечта.
- А сейчас, - спросила она и бесстыдно раздвинула ноги. – Более доступно?!!

То, что пошло в обыденном исполнении, в царственном – воспринимается величайшей, незаслуженной милостью.

- Как же мне повезло, - фыркнула она. – Любить поэта. Хоть через романтические трели не скоро доберешься до постели!

Лин обожает мои романтические порывы, но не признаётся в том.
Предпочитает меня мучить откровенными пошлостями и грубостью, когда я особенно нежен. Может защитная реакция, может развлечение такое, но ее выходки странным образом делают меня сильнее, а мою любовь к ней крепче.
Когда, доверчиво и нежно открытый любви, получаешь неожиданную резкость в ответ и, смеясь, перешагиваешь через это неподобство, опять же навстречу любви, тебе все по плечу.

И потом сама Повелительница По Крови, равно как и Ее слова и поступки, не могут ни быть, ни выглядеть банальными.
В ее действиях все исполнено природной грации и естественности. А снисхождение Божественно Живой до низменного, наделяет его таким небывалым очарованием, что оное становится верхом утонченности и привлекательности.

Я, конечно, тот еще воин, но в этот раз не спешу сдаваться скоро на милость моей победительницы. Такую желанную, чертовски соблазнительную, многообещающую милость.
Делаю вид, что подыскиваю стихотворные строчки, а сам прозаически тяну время.

Она выжидающе подняла бровь и следит с неподдельным интересом за моими метаниями.
Затем делает неуловимое, еле заметное дополнение в антураж.
Чуть больше блеска в глазах, мягко сползающее с плеч одеяло, чуть больше призыва в улыбке, чуть больше грации в, и без того, грациозно восхитительном теле – все это магнитом тянет меня прямиком к ней, неудержимо и неуклонно.

Я что-то бормочу по пути нескладное и попадаю в ее объятия. Такие ярко живые, что исчезаю, растворяюсь, испаряюсь.
Меня нет, я поглощен, я уничтожен… Меня нет, и никогда не было.

Она шепчет что-то ласковое.

Кому?
Отсутствующему мне?
Себе?

А может, этот шепот просто звучит в нашем отсутствующем присутствии.
Может, это шепот Вечности, шепот Безначалия, шепот Ниоткуда …

…

- Я тебя очень люблю, - проникновенно сказала она. – Это такое счастье …
- Еще бы, - самодовольно брякнул я.

Острые ноготки девушки двинулись по моей спине. Два в одном: ласка и предупреждение одновременно.

- Обожаю твое нахальство, - от чуть хрипловатого, несвойственного ее голосу тона завибрировал мой позвоночник и теплая волна, хлынувшая изнутри, запульсировала во мне неукротимой резвостью диких скакунов.
- Ты уже заполучила меня целиком, любимая, ни к чему меня обвораживать.

- Кое-что я, пожалуй, верну в магазин. Твою вредность, - пообещала она, тут же принялась отщипывать от меня ее куски и отбрасывать в сторону.

Так, что через минуту я был обезврежен. Сплошное очарование, без примесей и горьковатого привкуса.

- Где твои нахальные руки, - строго спросила Тей. – Почему они до сих пор не в деле?
- Вот, эти шалуны, - показал я и скомандовал. – Вперед, ребята!

- Какое хамство, - простонала, задохнувшись, она. – Какое хамство …

…

 - Скажи, что я – твое солнышко, - попросила Тей и пояснила. – Хочется немножко романтики.

- Ты – мое солнышко.
- Не так, любимый, - терпеливо, но настойчиво попросила Тейлин. – Скажи изнутри.
Чтобы я почувствовала, а не была информирована.

Я внимательно посмотрел на нее, в очередной раз был захвачен врасплох ее красотой и в очередной раз влюбился по уши. И, ощущая каждой клеточкой прилив небывалой восхитительной нежности, совершенно искренне тихо сказал:

- Ты – мое солнышко, Лин!
- Я знаю, Алан, - рассмеялась она.

…

- Алан, - позвала Лин.
- Лин, - откликнулся я.

- А- лан.
- Ли-ин.

- Перекличка закончилась?!! – донеслось из спальни. – Ко мне, шагом марш!!! Бегом!!!
- Бить будете, тетя? - жалобно протянул, подходя, я.

- Могу, - ее кулачок мягко ткнулся мне в щеку. – Если тебе захочется.
- С чего бы мне вдруг этого захотелось, – недоуменно покосился я. – С какого-такого перепугу?!!

- А кто знает, какие фантазии бродят в твоей голове?!!
- Я знаю. Никто там не бродит, я проверял, - буркнул в ответ. – Пусто в домике у дяди. Только песни, танцы…, - я смущенно замолчал.

- Кружит Жизнь в ритме пламенном танца. Рифмы нет у поэта-засранца, - смеясь, передразнила Тейлин. – Кстати, о ****ях. Куры-то не топтаны, не покрыты, не спарены. Не порядок!
- На что намекает моя госпожа?

- Твоя рабыня открытым текстом напоминает, что пора бы ее поугнетать, поневолить!
- Это завсегда, пожалуйста! Мы – деспоты – до утех глумливых, народ охочий!

- Лини, я тебе говорил, что ты – моя любовь и нежность? – целуя, спросил я. – Мой вдох и выдох восхищенный!
- Нет, - с невинной интонацией произнесла-попросила она.

- Надо будет не забыть сказать.
- Я напомню, - погрозив кулачком, успокоила она меня. – Не сомневайся!

Я потянулся к ней, прижал к себе. Неловко повернулся и бац, мое плечо стукнулось о спинку кровати.

- Это не я, - тихо заверила меня Лин.
- Знаю.

- А это я, - сказала она и поцеловала.



Видимость–невидимость


- Парень я ничей, дайте мне кирпичей! Не ждали?
- Привет, пропажа, - обрадовался Горн.
- ЗаждалИсь, поди! Всё приглядывались, всё прислушивались, не идет ли друг наш ситцевый, Марк, свет Артемович, - запричитал Гонзик. – На кого ж ты нас покинул, на кого оставил, отец родной, кормилец?!!
По делу или как? – поинтересовался он.

- Поразвлечься, - бодро ответил я. – Хоть в этом деле все просто, без закавык.
- Это просто, проще простого, - согласился Горн. – Но закавыка все же имеется.
- Еще и какая, - поддержал Гонзик. – У, что ты!

- Развлечься, это хорошо. Развлечься это по-детски, - продолжил пояснение Горн. – Но развлекаться за другой счет – свинство.
Да и когда ты приходишь к кому-то, ты влазишь в его вотчину, в его огород. И вольно или невольно начинаешь плясать под его дудку.
Когда приходят к тебе, дудка в твоих руках.

Поэтому-то мы и не лезем ни в чьи огороды, Марк. Но тот, кто приходит к нам, приходит осведомленно. Случайных прохожих не существует. Так устроил Алан. Мы не нуждаемся ни в чем, тем более в досужих любопытцах. Нам вполне хватает нас.
- Вот ты, например, - поддержал беседу Гонзик.

- Что я? – я сразу насторожился.
- Что-что – куриное капшто, - детской несуразицей ответил Гонзик. – Ты не просто постучал и когда разрешили, вошел. Ты внаглую заперся и нагадил по полной программе!

- Да ну, - усомнился я.
- Ты забрал дом у Алана Лиги Легко и Просто. Ты вмешался в его последнюю историю. Неужели ты всерьез полагал, что это сойдет тебе с рук?

- Раньше сходило!
- Раньше ты расплачивался собой, отдавая себя на откуп твоим помощникам. Ты исчерпал себя. Когда пришло время получить по рогам, тебе несказанно повезло – ты пришел по адресу. К тому, кому твои рога до фонаря. Ты, вообще, по ходу, везучий!

- Алан сказал, что помощники разбежались.
- Врассыпную, - заверил меня Гонзик. – Бежали и рассыпались.
- Все, что мы хотели тебе сказать – это то, что тебе твоих игр вполне хватит, - подвел итог Горн. – Впредь не ввязывайся в другие.

- Но у нас совместные развлечения могут быть?
- Можешь на нас рассчитывать.
- Еще как рассчитывать! - согласился Гонзик.

Я собирался воспользоваться их великодушием тут же и незамедлительно, но Горн намекнул, что неплохо бы сначала, как следует подкрепиться, на что Гонзик среагировал моментально, принявшись звенеть посудой.
Этот король поваров и блюд хлопотал над какой-то кулинарной премудростью, а я наблюдал это действо со стороны.

На мое предложение помочь, он важно заметил, что так низко не пал, а я в отместку спёр у него из-под носа кусок чего-то вкусно пахнущего.

Торжествующее выражение сползло с моего лица, кое скривилось до ломоты в зубах – вкус того, что взорвалось в моей ротовой полости, было смесью лимона, острого перца и горчицы. Я с трудом вытолкнул сие на песок и распахнутым ртом умоляюще уставился на Гонзика.
Жалобить я, как оказалось, умею.

Гонзик влил в мое раскаленное жерло какую-то жидкость и приказал не глотать - не выплевывать.
Жар стих, и я счел за благо не выпендриваться.
Спустя некоторое время жидкость рассосалась, и я смог задать давно волновавший меня вопрос.

- Гонзик, - начал я.
- Я за него, - тут же откликнулся тот. – Еще нимкари?

Я не стал уточнять, что называется словом нимкари – вкусно пахнущий взрывпакет или спасительная обезболивающая жидкость. Не до того было.

- Как ты выдергиваешь из пустоты все, что тебе надо? В чем фокус?
- Легко и просто, - ответил фокусник, извлекая из пустоты мои симпатичные настольные часики из офиса и бросая мне. – Никакого фокуса, полнейшая расфокусировка. Я ж тебе объяснял, мы повсюду и нигде.

- И я так могу?
- Быть повсюду и нигде?!! Не смеши меня, - он увидел мое огорчение и обнадежил. – Но ты пребываешь в этом состоянии при переходах. Возвращаешься в Изначалие, а потом проявляешься там, где твое желанное место. Изначалие и есть то самое – быть повсюду и нигде, - он извлек из ниоткуда авторучку и листок плотной бумаги. И то и другое шлепнулось мне на колени.

Я кое-что вспомнил и принялся старательно выводить:

«Милая Лидочка. Позвольте, преподнести Вам на удачу и в честь Вашего первого дня в качестве генерального директора этот скромный или нескромный подарок.

С наилучшими пожеланиями, Марк».

- Ей так нравятся они, - я посмотрел на часики, прощаясь, и протянул Гонзику. – Поставишь ей на стол?

Тот небрежно сунул их в пустоту.

- А ты сентиментален, брат.
- Спасибо, что напомнил, - поблагодарил я.

- Нема делов. Базар тебе нужен?!! – ощерился хитрой усмешечкой плут.
- Ты, как заправский пацан метешь.

- Куда мне до тебя. Видел бы ты себя со стороны. Эти бандюки ели из твоих рук любое дерьмо.

- Что с обедом? - забурчал недовольно Горн. – Леди Тейлин хочет нас видеть.
- Что за надутые губки, что за раздутый носик, - ласково протянул Гонзик. – Что за выпученные глазки?!! Всё готово – все к столу.

- Другое дело, - усаживаясь, пробурчал Горн, но куда более ласково.
- Вот мой хороший, вот мой золотой, - приговаривал Гонзик, нагружая в миску этому бурчуну нечто, восхитительного аромата. – Кушай, наедай щечки.

- Я тоже хороший и тоже золотой, - заверил я, усаживаясь рядом.
- Ты сожрал целый кусок нимкари!!!

- Святые небеса – темные земли, - уважительно покачал головой Горн. – А ты, парень оказывается, отлит из стали!!!

Вот это да! Отвлечь Горна от еды!
Что ж, я такой!!!

- Как же из стали! Скорее, просто отлит, - ворчливо забрюзжал Гонзик. – Журчаньем тихим. Так и по миру пойти недолго. Специй не напасешься!

- Гонзик отбирает нимкари у харнов, - пояснил Горн. – А у них, брат, отнять что-то, сродни подвигу безумной отваги. Летописцы кипятком писают, когда события описывают.
- Подвиг безумной отваги, это когда герой погибает, - гордо пояснил Гонзик.

- Ты же нарочно подсунул мне эту бомбу, - догадался я.
- Ах, так?!! За следующим куском отправишься со мной, - злорадно пообещал он. – Должен же кто-то погибнуть. Мне перед харнами уже неудобно… На, поешь напоследок.

Я махнул на него ложкой и принялся за еду.

…

- Поболтаешься тут без нас, Марк? - спросил Горн.
- Поболтаюсь.
- А пока можешь попрактиковаться в невидимой видимости, - предложил Гонзик.

- Как это?!! - подскочил я.
- Перед тем, как уже отправиться в Изначалие, запомни мысль о своей невидимой видимости. Оставь ее напоследок. Сделай так, чтобы все растворилось, а она осталась. Раствори ее последней.
Она и сработает после выхода из Изначального. Все будет у тебя, как всегда, кроме твоей видимости. Она будет невидимой.

- К чему такие сложности? Невидимая видимость. Может, проще невидимость?
- Невидимость чего?!! Твоя видимость – проявление, к которому привык твой образ. Видимость заложена по умолчанию. А ты не так бесконечно можешь пребывать в Изначальном, тебя выталкивают твои мечты. В них-то ты видим.

- Нам пора, - поторопил Гонзика Горн.
- В общем, дерзай, - напутствовал меня Гонзик.
 
…

- Ты можешь сколько угодно сидеть возле Ткады, Хинея, дожидаясь своего распрекрасного несуществующего любимого, - печально говорила она. – Можешь сколько угодно слушать Ее шепот. Он не придет. 
- Ах ты, обманщица, - ласково пожурила она Реку. – Я отшлепаю тебя и буду вдали от тебя целый час, а может неделю!

Тут же загрустила от мысли о долгой разлуке и, погладив воду, примирительно рассмеялась:
- Ладно уж, рассказывай о нем.

Но Ткада многозначительно молчала. Распрекрасный-то был уже тут как тут, собственной персоной. Хоть и невидимой.

Эта чудачка шаловливо погрозила Реке пальчиком и по-детски мстительно пообещала:
- Ах, так. Тогда я тебе спою. Будешь знать!

И запела. Ее чарующий голос заполнил собой грот. Она еще и поет!
Я засмеялся, и Хинея вскочила на ноги.

- Кто здесь?
- Твой долгожданный приз, - ответил я.

- Но где ты, тебя не видно, - дрожа всем телом, храбро спросила эта девочка, поднимая увесистый обломок горной породы. – Покажись, дорогой.
- Чтобы ты съездила мне каменюкой по физиономии?!! Ну, уж дудки!!!

Она тут же нашлась: - Ты не так все понял, долгожданный рыцарь. Это великий камень Хапа, - высокопарно вещала девица. – Выражение моей признательности дорогому гостю.
- Равно, как и амулет веков, - в тон ей продолжил я. - Амулет Санхара.

Она прыснула.

- Тебе довелось видеть сию редкостную диковинку, - хихикая, спросила девушка.
- Мне довелось таскать эту редкую пакость на шее почти сутки!

Она ойкнула, и ее тело затряслось в приступах беззвучного смеха.

- Ты благословен, пришелец, - Хинея всматривалась туда, откуда исходил мой голос, не выпуская своего оружия. – Теперь любая девушка будет благосклонна к тебе. А тут тебя еще и великий камень Хапа дожидается. Редкая удача!
- Я пришел к тебе, Хинея - сказал я. – Я пришел к тебе, и за тобой.

Звук упавшего камня приободрил меня.

- Повтори, - попросила девушка.

Я повторил, подошел к ней и обнял.
Она инстинктивно дернулась, а потом затихла.
Я вдохнул запах ее волос, аромат тела, фиолетовое сияние ее огромных глаз.

- Ты – не бесплотный дух, - она прижалась плотнее, и звонкие колокольчики наполнили меня веселой перекличкой. – Но почему-то невидимый.
- Я не до конца освоил невидимость видимости, - честно признался я.

- Тоже мне, жених! - фыркнула эта, тоже мне, невеста и, приняв торжественный вид, произнесла. – Я тебя ждала.
- Зачем? Чтобы осчастливить отказом, - не удержался от шутки я.

- Правда, глупо? - улыбнулась она. – Но может, в этом мое предназначение.
- Может быть.

Она ткнула меня в бок, чтоб я меньше умничал.

- А ты красивый? – поинтересовалась Хинея.
- Очень, - заверил я, вспомнив свою временную безволосость.

- Это хорошо, - серьезно кивнула она. – Ты уведешь меня водами благословенной Ткады?
- Да.

Я был ошарашен скоростью, с которой развивались события.
Я-то готовился к длительной осаде, многочисленным штурмам и всевозможным военным ухищрениям.
А тут так все просто: «Проходите, гости дорогие, проходите. Я вас чаем угощу. Я вас чаем угощу, не помилую!».

Хинея вздохнула: - Я очень боюсь идти с тобой. Боюсь так сильно, что слабеют ноги. Но все же не так сильно, как боюсь не пойти. От этого все обрывается внутри.
- Я не буду торопить тебя, - мягко пообещал в ответ. – Я приду, когда мы будем готовы оба.

- Но отпустить тебя - означает потерять, - с ужасом воскликнула она. – Так было всегда.
- Но не в этот раз, - заверил ее я. – Я невидим, а значит, это не считается. 

Я поднял ее на руки и шагнул в Ткаду.

- Присягаюсь Водами Благословенной Ткады, что приду к тебе, как только мы оба будем готовы. Пускай Река Жизни сама решит, когда этому случиться.

Она согласно кивнула и поцеловала меня.

А потом я почувствовал зов Реки и шепнул возлюбленной: - Мне пора.
Она наградила меня улыбкой и отступила.
Меня мягко понесло течением Жизни. И я ушел.

Хинея нежно гладила воду Ткады и пела ей песню.

Я ощущал прикосновение ее пальчиков и вторил словам напевной мелодии:

Ой, люли-люли
Люли-люли.
Ой, полюблю ли
Полюблю ли ...



Охота


- Лини, солнышко, присядь рядом и послушай, пожалуйста, - позвал я. – Только сразу не смейся, хорошо.
- Я вся внимание, - заверила она меня. – Чуткое и сосредоточенное.

- Охота, - громко и с выражением отчеканил я.
- И мне охота, - тут же откликнулась моя любовь. – Это что-то новое! Твои способы оповещения меня приятно удивляют и даже вдохновляют, любимый!

- Не спеши радоваться, -  огорчил я ее и тут же утешил. – Мне всегда охота. Но в данном случае, это название нового стиха.
- А-а-а, - несколько разочарованно протянула Тей. – Что ж пусть будут стихи. Поэзия – это именно то, что мне сейчас нужно.

Я покосился недоверчиво, но, тем не менее, попробовал еще раз.

- Охота …
- Не верю, - тоном Станиславского отрезала она. – Не верю! Уже раз обожглась. Спасибо, больше не хочу.

- Стихотворение называется «Охота».
- А, - понимающе кивнула Лин. – Пресловутая поэзия. Прости, я решила, ты сделал попытку все исправить.

Я насупился. Вообще-то, я редко прибегаю к таким вот методам, может, потому они до сих пор действенны.
Тейлин тут же смягчилась: - Алан, кися, ну не дуйся. Я пошутила.

Ее объятия топят айсберги, куда там мне, мягкому и податливому.

- Что там у тебя за стихи?

Я не стал объявлять название, уверен эта хитрюга не удержится с комментарием на его двусмысленность. Просто начал читать. Стихотворение было коротким, поэтому начал и закончил.

Она помолчала, потом попросила: - Прочти, пожалуйста, еще раз. Я благополучно проспала нечто прекрасное, пытаясь в очередной раз пошутить.
- Ага, - подумал я.

Я посмотрел в ее бездонные глаза, взял в свои ее длинные тонкие руки, она поняла, что стихи предназначены ей и притихла.

- Охота, - объявил я.

Лин быстрым легким рукопожатием поторопила и я продолжил.

Ах, Королева, гнев Ваш Вам к лицу!
Ругайтесь!!!
Гневайтесь!!!

Ату, ребята, нищету!!!

Охота началась!
Спускай собак!
И соколов спускай!

По коням!
Будем гнать, как кабана.
Пока ни выдохнется жалко нищета.
И ни ощерится в последний раз уродства рылом.
Чтобы исчезнуть надоевшим и постылым.

Вот вор, вот приговор.
Короткий разговор.
И Королева выстрелит в упор.

И улыбнется нежно и красиво
И пнет ногою раскрывшуюся пасть.

А Детство рассмеется шаловливо.
Теперь уж некому Его игрушки будет красть …

Она скользнула губами по моему лицу, свернулась калачиком рядом, положив голову на мои колени и предлагая моим рукам обнять ее.
Я погладил ее волосы.
Она прикрыла глаза, будто задремала. Я ощущал ее так близко, так остро, так живо.

- Охота, - сказал я.
- Мне тоже, любимый, но прочти, пожалуйста, еще раз …



В гостях


Я взял в руки амулет Санхара, к слову настоящий, а не его вонючий самозванец, и внимательно изучил.
Сам по себе факт не особо примечательный, если не считать, что покоится сей предмет меж грудей моей прекрасной девушки, коих я небрежно коснулся, потянувшись за ним. Тейлин предпочитает обходиться без оберегов, но сегодня был особый случай и она надела этот талисман.

Я подышал на него, деловито протер, все это проделал в опасной близости от ее аппетитных выпуклостей и поцеловал амулет на длинном шнуре.
- Ты, мой хороший!

- А меня?!! - жалобно попросила она. Видно мои провокационные манипуляции дали свои результаты.
- Ах, ты, моя нецелованная-небалованная кисечка! Ах ты, крохотная, затерянная в тумане одинокая  звездочка!! Ах ты, маленькая пушистая лисичка, потерявшая дорогу к норке!!! Ах ты …

- Так тебя можно поцеловать или нет?!!
- Спрашиваешь, конечно, можно. Я в твоем полном распоряжении. Можешь зацеловать меня до смерти, я не против, - решительно заявил я. – Ах, - я мечтательно вздохнул. – Это будет самая счастливая смерть. Благословенное окончание восхитительнейшей эпопеи.

- Балабол, - она притянула меня к себе и заткнула мне рот самым лучшим в любом из миров способом …

…

- Собирайся благословенный гонец-удалец-молодец, - мягко скомандовал Алан. – Мы отправляемся в Храм Охольи.

- Правда?!! – обрадовался я.
- Разве я когда-то давал тебе повод сомневаться в своих словах, - строго осведомился он и тут же ехидно добавил. – Ты меня подозреваешь в некоем мошенничестве или у тебя такой стиль поливать грязью своих благодетелей? Можешь не отвечать, я и так знаю ...
Мы получили приглашение в гости и были несказанно счастливы до тех пор, пока ни узнали, что ты входишь в наш дорожный багаж.
Видите ли, мои сестрички будут вне себя от восторга, если меня будет сопровождать благословенный гонец-удалец-молодец. Какой-то ****ец!!!
Когда ты успел тихой сапой вползти в мою семью?!! – грозно спросил он.

- Не шуми, солнышко, - леди Тейлин ласково провела ладошкой по лицу Мага. – Привет, Марк!
- Ты подрываешь мой и без того сомнительный авторитет, - укоризненно заметил ей Алан.

- Здравствуйте, леди Тейлин, - склонил я голову. – Позвольте выразить свое безграничное восхищение той блистательной красотой и силой, что столь неумолимо исходит от Вас, обезоруживая и покоряя нас, как простых смертных, так и извечных, позволяя трепетать от незаслуженного счастья и греться в лучах Вашего Живого Сияния.
- Позволяю, - благосклонно разрешила обезоруживающая и всепокоряющая.

Горн одобрительно покивал, а Гонзик гордо задрал нос. Похоже, он мною гордился.

- Можешь не объяснять, я понял, что это за сапа, - Алан усмехнулся. – Будь осторожен, Марк. Теперь у тебя появился повод не беспокоиться за свое будущее. Ты закончишь на каком-нибудь дешевом алтаре в качестве жертвы светлым или темным богам.
- Сейчас же прекрати, - потребовала леди Тейлин. – Что подумает обо мне, Марк?!! Это было давно и всего один раз … Ну ладно, два … Ну, хорошо, семь. Ты доволен?!!

- Все готовы? – осведомился Алан. – Тогда вперед!
- Обожаю, когда ты командуешь! – охотно откликнулась его подруга.

- Леди Тейлин приносила ритуальные жертвы богам? - осторожно спросил я у Горна.

Тот в ответ фыркнул.

- Конечно же, нет! Как ты мог в такое поверить?!! Леди Тейлин и какие-то ритуалы. Чушь полнейшая, - успокоил он меня. – Тебе не о чем волноваться. Когда леди Тейлин что-то было необходимо, она просто брала, даже если для этого ей приходилось вырезать весь пантеон.

Можно подумать он меня успокоил.

…

  - Спасибо Вам за Вашу Силу!!! – говорил Алан, собравшимся.
  Радостно мне за Вас, солнышки, тепло и сладко!!!

  Входит в Вашу Волшебную Историю Нечто Запредельное.
 ТО, что и удивит Вас, и обрадует несказанно.
 И будет Смыслом и Ответом.
 Живым Восторгом Вдохновенным.

  Радостно мне за Вас, солнышки, тепло и сладко!!!

  - Удачи Вам!!!

  - Удача нас да не покинет ..., - откликнулась одна из Жриц, смешливая девчонка с пытливыми и черными, как ночь глазами.
  - Как же Вы покинете себя?!!
 Удача – одно лишь имя, имен Ваших.
 И, когда желаю Вам Удачи, я желаю Вас же Вам!

- Так много боли в мире!!! Через край, - заметила рыжеволосая из Жриц. – Что даже лучшие полны ее дрожаньем. Те, кто планете обещаньем, и те больны. Мир – далеко не рай. Как исхитриться боль ту обойти, без боли обитание найти?
- А Вам без надобности хитрости-секреты.
 У Вас Свет Внутренний.
 Сияньем освещает
Любуйся – залюбуешься!!!

 Удачи, помнить о Своей Природе!
 Сияющей, Играющей, Живой.
 По-Детски честной и не честной.
 Легко и просто, Легкой и Простой

Все восхищенно выдохнули и Алан продолжил:

- Самое бесценное сокровище этого мира – это ты.
Когда ты проявился в нем, рухнуло прошлое, тягостное и ужасное.
Тебе было больно появляться на этой планете, но еще больнее было оставаться в стороне.

Ты плачешь?
И это чудесно!!!
Этой планете необходим дождь.

Ты улыбнулся, Дитя Изначального – знать рассветает.
Ты смеешься, и все живое наполняется твоим смехом.

Всё уже есть и ты об этом знаешь.

ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ.

Легко и Просто. Легче Легкого, Проще Простого


Ах, какая  Тишина. Неизбывная. Изначальная, Бесконечная. Живая …

…

- В чем сила нас, как Детворы? Мы – Дети, что мы можем в мире мертвых-взрослых? – я поворачиваюсь – спрашивает Гонзик. – Ответим силой и уподобимся мы им. Быть взрослым, мертвым неохота. Попустим – вновь навалятся они.

- В чем сила Детства, Детворы?

В готовности все бросить и оставить
Заняться тем, что интересней, веселее.
И нет премудрости светлее и смелее.

Не откликаться мертвому, коварство не плести, и не влачить судьбу, и не таскать кресты.
И в ступе философий воду не толочь.
А Радоваться и, конечно, Мочь …

- Что можно, что нельзя? Мне не хотелось бы вмешаться грубо в чей-то хрупкий мир, - вопрос звучит от девушки в смешных веснушках.
- Солнышки, ВАМ МОЖНО ВСЁ.

Мне так неловко говорить об ЭТОМ, будто я тот, кто разрешения дает, а также рад чинить запреты. Ну, или тот, кто таковым себя подобит.

Могущество – По Сути, Наша Суть. Дыханье Наше, Наша Жизнь, По Сути.
НАМ МОЖНО ВСЁ!

 Удачи, солнышки, Вам, Счастья и Любви!

- Так хочется Влюбиться и Влюбить! Любить и быть Любимой! Как найти нам это?
Одной Свободы Страстной мало нам. Так хочется Влюбиться и Влюбить!!! Любить и быть Любимой!!! Как найти нам это?

У меня перехватило дыхание, а Хинея зарделась, речь ведь о ней, она была примером.
Метнула умоляющий взгляд Алану.

Тот улыбнулся и сказал певуче:

  - Вам секреты так необходимы, вот вам секрет.
 
  Секретный, тайный эликсир готов Вам предложить.
  Влюбитесь Вы в глаза свои, тогда Вас будет мир любить-боготворить.

  Прекрасные проекции Себя Вы видите в других
  Как продолжение Поэта-Поэтессы, каждый Стих.

  Удачи, солнышки! Удачи Вам в себя влюбиться!
  Тогда возможно всё и невозможно ошибиться.
  Познания, что Счастье, Жизнь, Удача – Вам имена!
  И не иначе!!!

- Спой, Хинея, - раздается шепот. – Спой, мы подпоем.

И Хинея запела ту самую песню, что я слышал при нашем расставании. И ей подпевали ее сестры.

Ой, люли-люли
Люли-люли.
Ой, полюблю ли
Полюблю ли?

Без условий
Без сословий
Без расчета

Без намеков
Без упреков
Без отчета.

Без вопросов
Без ответов
Бесконечных

Без допросов
Без советов
Ран сердечных.

Без сомнений
Сожалений
Без страданий

Без волнений
Обвинений
Оправданий.

Ой, люли-люли
Люли-люли.
Ой, полюблю ли
Полюблю ли?

Без обетов
Без учений
Без надзора

Без запретов
Без мучений
Без позора.

Без обид
Без наказаний
Без прощаний

Без молитв
Без указаний
Обещаний.

И без вздора
Без раздора
Ожиданий.

Без хотений
Невезений
Расставаний.


Ой, люли-люли
Люли-люли.
Ой, полюблю ли
Полюблю ли?

Океан приютом словно кораблю
Полюблю ли безусловно? Полюблю ...

…

И руку подняла темноволосая богиня, и взглядом нежным одарила.

- Как Счастьем быть? Смеяться в боли и печали? И страхам мерзким хохотать в лицо?

…  Сначала Счастье, потом все остальное.
Будь Счастлива, все остальное – пустяки.

Планете в радость наше Счастье
А озабоченность не в тему.

Сначала Счастье, потом все остальное.
Будь Счастлива, все остальное – пустяки.

- Сначала Счастье, потом все остальное.
Я Счастлива, все остальное – пустяки.

Планете в радость мое Счастье
А озабоченность не в тему.

Сначала Счастье, потом все остальное.
Я Счастлива, все остальное – пустяки.

Это продолжала Хинея. Слезы блестели в ее восхитительной фиолетовой глубине, а голос звонко чеканил золотые монеты, которые звучно позвякивали, отскакивая от стен и пола, отзывались вечностью под гулкими сводами Храма Страсти и Свободы.

Я обнаружил, что стою, как и все вокруг меня. И говорю со всеми в унисон:

- Сначала Счастье, потом все остальное.
Я Счастлив, все остальное – пустяки.

Планете в радость наше Счастье
А озабоченность не в тему.

Сначала Счастье, потом все остальное.
Я Счастлив, все остальное – пустяки …

…

- Я так его люблю, - сказала Хинея.
- Я знаю, солнышко - ответил я. – Прямо сейчас я разговариваю с этим счастливцем. И он говорит примерно то же. Правда, куда более неуклюже. Ну, что ж, будьте счастливы!!! Твой принц уже совсем скоро будет готов примчаться на белом коне.

- На Ильке?!! – восхищенно вспомнила она. – Моем сияющем Ильке!!!
- С деталями вы уж сами разбирайтесь, - засмеялся я. – Сами договаривайтесь.
Удачи вам с Марком, Счастья и Любви!!! А сейчас пойдем, как следует, повеселимся, мы ведь за этим и собрались.

…

- Хинея, - я потянулся к ней. – Все хорошо?
- Лучше не бывает, Марк, но будет! Это точно.

- Повеселимся? - подскочил к нам Гонзик и заверещал пронзительно и громко. – Повеселимся!!!

… Мы веселились.
Безоглядно и вдохновенно.
Блаженно и восхищенно от самих себя и друг от друга.

Я никогда еще так не танцевал!
Мое тело плясало и пело. Никакого меня не было, да и тела, пожалуй, тоже.
Нечто Запредельное, Вечное, Вечно Танцующее и Веселящееся отплясывало и веселилось.

Всеми нами. Нашими всплесками, нашими движениями, нашими восторгами и смехом.

А когда, казалось бы, все закончилось, внутри меня все также жил Этот Танец.

Он и поныне там живет.
Танцует и оживляет меня.
И иду я по миру, танцуя.

Теперь только так.



Ты - недоступная мечта
Моя доступная чудесная реальность


Я копал, отряхивал корни пырея от земли и кидал их в сторону. Огород основательно зарос, и требовалось его расчистить, подготовить.
Можно прокультивировать целину трактором, достаточно небольшой суммы трактористу, но мне хотелось самому.
Мне нравилось это делать.

Тейлин сидела рядом на приличных размеров охапке вырванной травы и развлекалась тем, что бросала в меня комочки земли.

- Похоже, тебе весело, - с напускной суровостью спросил я.
- Да, - сказала она.

Кусочек земли плюхнулся ей на колени: - Вот тебе!

Она одарила меня долгим изучающим взглядом и швырнула в меня пучком травы и корней. Я ответил ей тем же.

- Ах, вот ты как? Я его люблю, значит, люблю, а он в меня травой!!!

Перевес был на ее стороне, она сидела на куче снарядов, а мне приходилось подбирать жалкие крохи ее выстрелов
Пришлось идти врукопашную. Мы возились в куче, и хохотали, как сумасшедшие.

Потом я продолжил свое увлекательное занятие, а Лин легла на спину и, распахнув глаза, смотрела в синеву. Небо светлело, а солнышко светило все ярче и ярче.

- А у нас гости, милый, - раздался ее нежный голосок, и она дружелюбно окликнула гостя. – Привет, Марк!
- Здравствуйте, леди Тейлин, - почтительно приветствовал тот.

Мне понравились дружелюбные интонации Лин в адрес Марка и нежные в мой. Равно как и почтительность Марка.

- Здорово, - он запросто обратился ко мне.

Никакого трепета и почтительности, никакого замирания и благоговения. Все-таки моя демократичность сближает со мной людей сильнее, чем хотелось бы. Делает меня очень уж доступным.

- Здорова ****а и корова! А у нас говорят, здравствуйте, - ворчливо отозвался я. – Чего приперся?!!

Лин дико хохотнула (она тащится от моих редких грубых шуток), а потом послала мне быстрый укоризненный взгляд.

- Я тоже рад тебе, Алан, - Марк осмотрел мое сельское хозяйство критически и заметил. – Никогда не понимал, как это все может нравиться?!!
- Ты много чего не понимаешь, - подтвердил я. – Ничего, как-то обходились без твоего понимания и впредь обойдемся.

- Что привело тебя сюда, ответствуй, - Тей решила взять нити разговора в свои руки. – Поведай смело, и будь, что будет.

Это прозвучало, как благожелательное предупреждение монарха своему фавориту о переменчивой природе милости любого монаршего расположения.

Марк весь подобрался, приготовившись рапортовать.

Вот вам яркий пример достойного обращения, который демонстрирует моя славная девушка.
И мило, и требовательно. Чарующе и сдержанно. Красиво и сильно.
Чего мне так не хватает.

Все-таки я был прав, когда говорил ей: - Ты та, которой не коснуться, не долететь, не дотянуться. Чудесно недоступная мечта.

Она именно такая для всех. Чудесно недоступная мечта.
И моя чудесно доступная реальность.

Я отвлекся от грез.
Лин, слегка прикусив нижнюю губку, с замиранием смотрела на меня.
Она впитывала всей собою исходящую от меня волну нежности и восхищения. Ее левая рука небрежным и властным взмахом остановила уже неинтересный доклад Марка.

Ты та, которой не коснуться, не долететь, не дотянуться.
Чудесно недоступная мечта.

Ты – недоступная мечта
Моя доступная чудесная реальность.

Она сделала шаг и поцеловала меня, как ни целовала никогда прежде.
Уверен, что Марк отвернулся и прикрыл глаза.
Он конечно парень обезбашенный, но и у него достает чуйки поступать, соответствуясь с инстинктами самосохранения, а не рассудка.

А мы бесконечно целовались и целовались …

…

Марк сидел у дома. Видно счел благоразумным удалиться.
Он жалобно посмотрел на меня, умоляя выслушать, и я рассмеялся.

- Вываливай, что у тебя там, - предложил я.
- Я хочу покончить с хренью, - твердо сказал он. – Надоело болтаться на привязи!

- Я тебя не привязывал, - напомнил я.
- Знаю, я сам привязался. Я не о том. Я о грузе. Об этой привязи.

- Не вопрос, Марк, давай завтра.
- Почему не сейчас?

- Тебе предстоит кое-что.
- Что?

- Ночь наедине с собой. Только ты и ночь, Марк.
- Зачем?

- Сам все узнаешь. Приходи завтра, ладно.
- Хорошо, - он махнул рукой на прощание мне и с легким поклоном произнес: - Всего доброго, леди Тейлин!

- Удачи, Марк, - тепло отозвалась она.

Оказалось, что стояла тихонько у меня за спиной.

- Та еще ночка предстоит парню! - сочувственно произнесла Лин.
- Именно.

- Ты ведь знаешь, ЧТО дальше будет? – тихо спросила она.
- С ним?

- Нет, - она рассмеялась. – С тобой.
- Со мной?

- С тобой, - Лин обняла меня: - И со мной …



Только я и Ночь


Все, что я могу сказать об этом – то, что я об этом говорить не хочу.

Да и ночь у каждого, скорее всего своя.
Своя темнота, своя непроницаемо черная пелена, безнадежная и безжалостная.

Она длилась бесконечно долго и неожиданно закончилась.
Это все, что я скажу.



Седьмые небеса


- Приветствую тебя, мой САМЫЙ ДОРОГОЙ друг! – Алан добродушно распахивает объятия, но я не настолько наивен, чтобы принять иронию за чистую монету.
- Самый дорогой, в том смысле, что я обхожусь тебе дороже всех? – понял я.

- Похоже, мудрость заразительна. Раз начинаешь ты мудреть!

Памятуя уроки моих друзей, не ведусь на предложенное.
Говорю так, будто начинаю разговор сначала.

- Ты бы мог рассказать обо всём людям!
- О твоих успехах на поприще мудрения? Считаешь, что пора возвестить об этом всему миру?!!

Ловко он меня поймал! Но я опять же не ведусь.

- Я о Легко и Просто. О Счастье.
- Пытаться рассказать о Счастье – то же самое, что хвастать отменным здоровьем в палате умирающих больных или бравировать ясностью понимания в дурке!

- Ты бы мог рассказать обо всем людям, которым это необходимо. Которые поймут.
- Я и рассказал. Целый сайт – сплошь рассказы. Заходи-читай.

- Но о нем мало кто знает!
- Те, кому это позарез необходимо, найдут, не сомневайся.

- Ты бы мог раскрутить все это дело. Деньгами я бы поддержал, - не унимался я. – Может, по стране проехал бы с выступлениями.
- Цирковыми, - усмехнулся он.

- Давай выпустим книгу Легко и Просто, - предлагаю я.
- А ты можешь арендовать стадион, на пару часов? – вдруг оживился он. – Я еще ни разу не был на новом стадионе.

- Могу, - кивнул я. – Только стадион, не круто ли будет?!!
- В самый раз, - заверил он. – Круто!!!

- Ты уверен, что соберешь такую уйму народа?
- Кому нужна какая-то уйма, какой-то народ, - досадливо поморщился Алан. – Мы с Гонзиком и Горном в футбол погоняем. Ты можешь нам мячики поподавать.

Я крякнул от неожиданности.

- Так что, пацан сказал – пацан сделал, - спросил он, хлопнув в ладоши. – Сыграем в футбол!!! Але-Але-Але-Але!!! Алан Лига – чемпион!!! – потом добавил. – Да, и кубок симпатичный раздобудь, торжественно вручишь мне его после матча.
Але-Але-Але-Але!!! Алан Лига – чемпион!!! Легко и Просто …

Я уже хотел было ответить ему так, чтоб мало не показалось, мало не пришлось. Достойно ответить.
Но удивленно обмер. Алан впервые за наше, по его же словам надоевшее ему до одури, общение был так легко счастлив и счастливо легок.

Не было во мне ничего, что могло отравить Радость Детскую.
Он наслаждался моим присутствием.
МОИМ присутствием!!!

- Тебе, конечно же, не терпится окунуться в милую тебе пучину боли и страданий. Погрузиться в собственный мрак бытия и скорби, - отвлек он меня от приятных размышлений. – Чтобы воочию и на своей шкуре ощутить зловонную никчемность и презренную мелочность своих потуг, влекущих тебя в бездну непередаваемого ужаса и разочарования.
Что ж не буду томить тебя ожиданиями, - он достал из угла прихожей веник и, махнув им, как волшебной палочкой, произнес: - Чики-туки-пук, чики-туки-пук-пук …

…

Меня тут же обволокло нечто, и бросило в небеса.
Аж дух захватило!
Я смеялся от счастья, от восторга и ласковой стихии, захватившей меня.

Хрустальные колокольчики, не переставая, звенели во мне, и я подхихивал, будто они щекотали меня изнутри.

Меня обдували восхитительной прозрачностью сменяющие друг друга ветра, а солнце такое близкое, такое яркое опаливало некие лохмотья прежнего Марка, и пепел сгоревшего уносился всё теми же порывами.

Потоки вод хлынули, промывая меня насквозь и унося с собой потливость и липкость привычного существования.

Я стал таким невесомым, что взмыл еще выше.
Кричал, смеялся и плакал от счастья.

Я все еще был на седьмом небе и не мог представить иного, когда все закончилось.

…

Я не рухнул вниз, не умер, не погиб.
Просто вернулся в привычное прежнее состояние.

О котором когда-то давно столько раз мечтал. В которое столько раз стремился и о котором упорно молил эти самые небеса в те невыносимо мучительные и мрачно бесконечные эпохи жутких сеансов.

Мои мольбы возымели действие, желания сбылись, а стремления удались.
Отчаянная боль и липкий страх уже принялись жевать то, что я когда-то привык считать собой, какие-то рваные и мерзкие куски.

Последним, что я успел осознать, был непередаваемый ужас от болезненности моего прежнего существования.

Как и говорил Алан, посмеиваясь моим жалобам: - Ты получаешь желаемое, когда исчезает в нем надобность. Подчас, когда это меньше всего тебе требуется.

…

А потом меня не было.
Того, прежнего.
Да и не было никого.
И ничего.
И это было лучшее, что могло бы быть.
Или точнее не быть.

А затем в ЭТОМ проявилось нечто, легкое и простое.

Точнее сказать, оно всегда было в ЭТОМ и его не было.
Оно находило себя в ЭТОМ и теряло, проявляло и растворяло.

Оно не было мной, потому что ничего, кроме ЭТОГО и не могло быть мною. Но вполне могло и немного побыть, стоило ему только понравиться мне, а вернее, полюбиться.
Достаточно было узнать в этом удивительном нечто – себя, чтобы им стать.
И я счастливо и облегченно узнал …

…

Где-то тихо журчала вода.
Ее шелковистая стать ласкала, а легкие ветерки, сменяясь, продували меня насквозь.
Нежное, скорее всего, утреннее солнышко, мягко касалось своими теплыми лучами.
И во все это тихое умиротворяющее великолепие вплеталось неземное чудесное песнопение.
За прикрытыми веками я угадывал очертания неуловимо невесомых силуэтов, то возникающих словно из Изначального Ниоткуда, то уходящих Туда.

Я слышал тонкий шепот и чувствовал свежее дыхание на своем расслабленном лице.
На котором, своей, отдельной и бесконечной жизнью сияла блаженная улыбка.



Эпилог


Я думал, что с моим возвращением чудеса закончатся. Но они только начинались.

Мы поселились на самой окраине мира, в стороне от суеты и шума цивилизации.
Я не мог представить, что мне может понравиться такая личная история.
Но она мне понравилась.

Алан сказал, что я – вольная птица и могу отправляться куда угодно, в любой понравившийся мне эпизод Бесконечного.
И даже (на что он особенно надеется) на хрен!
Но я остался здесь, памятуя однажды услышанное от него, что каждый Живой в этом мире, как глоток свежего воздуха.

Хотя это уже не был привычный мне мир, убогий и серый.
Он переливался волшебными красками и оттенками.
И, конечно же, струился свежестью. Видно мы были еще те глоткИ!

Со мной была Хинея, а с нами благословенная Ткада.
Великая Жрица Страсти и Свободы легко вписалась в быт селянки и, по-моему, была счастлива.

Гонзик и Горн так регулярно наведывались к нам, что у меня возникало впечатление, будто они у нас поселились. Где-нибудь на чердаке или в щели между половицами, судя по тому, как внезапно они появлялись и тут же исчезали, чтобы появиться снова.
Как непоседливые дети, они умудрялись быть и не быть одновременно.

Вот и сейчас эти кадры помогают мне с посадкой каких-то диковинных, очень вкусных ягод, доставленных неугомонным Гонзиком. Он заваливает меня всевозможной экзотикой из существующих где-то параллельно миров.

Сейчас эти помощнички изрядно заляпанные, прячась друг от друга за мои широкие не менее перепачканные очертания, оживленно перекидываются этими же ягодами, хохоча, как безумные.
Потом исчезают, чтобы вернуться с новой добычей.
Мы высаживаем плоды в землю, поливаем и ждем урожая.

Я уже ничему не удивляюсь.
Прямо на глазах засаженный участок земли заполняется растительностью: проклевываются побеги, удлиняются в стволы и ветки, зеленеет листва и расцветают цветы, а в их бутонах созревают и наливаются соком ягодки.

Мы переглядываемся с Хинеей, я с восхищением, она с гордостью.

…

- А где Гонзик с Горном? Только крутились здесь, - спросил я.
- Убежали. Я отшлепала их. Задала им хорошей трепки, - смеясь, ответила Хинея.

Раскрасневшаяся от былой битвы моя любимая смущенно переминалась.
Но за этим смущением угадывалась такая сила, что сомневаться не приходилось – Гонзику и Горну досталось изрядно.

- За что их поколотила, моя великая и прекрасная воительница? – спросил я, привлекая ее к себе.
- Они бросали камни в Ткаду!!! Мою Ткаду, - возмущенно произнесла моя великая и прекрасная. – Видите ли, им нравилось смотреть, как камни плавают!
Когда они бежали, Ткада швыряла им камни вслед … И я тоже …
Как считаешь, милый, они вернутся?

Мне не пришлось отвечать, Гонзик вовсю гремел посудой, а Горн расставлял стулья вокруг стола.

- Мойте руки, мойте ноги.  Для ножек Флет – вкуснейший обед!

- Зачем ноги?
- Сейчас увидишь, - обрадовалась Хинея и пообещала. – Тебе понравится!!!

- Непрошенных гостей заказывали, - прозвучал мелодичный голос.
- Леди Тейлин, - восхитились мы разом.

За это она нас по очереди обняла, Гонзика даже, при этом, ущипнула и весело спросила:
- Дамам предложат присесть или невелики прынцессы, постоят?

Гонзик галантно расшаркался, усадил дам, завалил стол уймой блюд, поднес лоханки с водой, самолично омыл ножки визжащих и брыкающихся прелестниц и занялся, по его словам, основным.

Чтобы не отставать, я вымыл свои конечности и по примеру остальных опустил их в огромный таз, стоящий под столом.

- Простите мне нахальное вторжение, милые моему сердцу хозяева сего удивительного райского обиталища, - извиняющимся тоном благосклонной повелительницы попросила эта чудесная гостья и одарила нас нежным сиянием глаз. – Но пропустить этот изысканный деликатес было выше всяких сил! Множество миров вторят вашему, его неслыханной удаче и великой чести. Они с замиранием следят за каждым движением Великого Мастера.

- Этот мирок задолжает Гонзику не на одно тысячелетие, - довольно заметил Горн.
- Это бесценный подарок нам и нашему дому, - тепло поблагодарила Хинея.

Гонзик благодатно внимал восторженным отзывам и кивал, соглашаясь.

Я вовремя понял, что мой черед славословия.  Мне совсем не хотелось, чтобы меня сочли неотесанным свинтусом.

- Я в восторженном предвкушении, Мастер, - сказал я и тоже удостоился благосклонного кивка.

Казалось, не только мы, но и то место, в котором мы находились, застыло в восхищенном ожидании. Мир был соткан из нетерпеливо, но почтительно гудящих струн.

Флет оказался куда более изысканным деликатесом, чем я мог предполагать.
Гонзик принялся грузить некое варево в посудину, в которой покоились мои и нетерпеливо пританцовывали остальные ноги.

Жар окутал мои ступни. Я на секунду замер и … расплылся в блаженной улыбке. Непередаваемое ощущение!!!
Я понял восторг предвкушения моих друзей и этого мира. То блаженство, что мы излучали в него, было тончайшим из наслаждений.

Я окинул взглядом присутствующих. Посмотрел на восхищенно зажмурившуюся Хинею.  На Горна с его остановившимся мечтательным взглядом. На улыбающуюся до ушей детскую физиономию Гонзика. На величественно внимающую наслаждению леди Тейлин.
И блаженно прикрыл глаза …

…

- Гонзик, ты просто чудо, - наперебой заговорили ошеломленные мы. – Ты просто гений!!!
- Просто гениальный гениал, - соглашался он. – Хвалите меня, хвалите!

Виновника этого сумасшедшего изыска принялись единодушно целовать и тискать.

- Ах вы, романтические киси, - добродушно скалился Гонзик. – Ах вы, пушистые-мышистые кисуарии … Ах, вы, мои распушистые кисеньки!!!

По всему было видно, что ему крайне приятны наши благодарственные поползновения.

- Ну что вы?!! Прекратите … Прекратите, сейчас же, - вяло протестовал он. – Тронут, искренне тронут. Вот растрогали, так растрогали!!!
Вы же знаете, Гонзик великолепиус всегда к вашим услугам, милые моему сердцу друзья!

- Жаль, что Алан не посетил нас, - Хинея грустно вздохнула. – Все было так чудесно.
- Не волнуйся, дорогая, - ласково сказала леди Тейлин. – Ты же знаешь, если я здесь, то и он тоже. Уж очень ему не хотелось смущать твоего избранника.

- Вам лучше, отвыкнуть от ваших взаимоотношений, - обратилась она ко мне. – Я имею ввиду, от их привычного формата. Вам обоим, пожалуй, надоело все это до чертиков.

Я усмехнулся: - Мне будет этого не хватать.
- Вот и Алан то же самое сказал, - подтвердила она. – Сказал: перебьешься! Тебе есть, чем заняться.

- Я не могла прийти без подарка, - величественно и задушевно известила нас леди Тейлин. – Это амулет Санхара. Истинный амулет. И как любая истина, он жив Любовью, - сочла необходимым пояснить великолепная леди и мило добавила. – Кому ж, как не вам всучить его.

Она церемонно преподнесла нам подарок и облегченно перекрестилась. Умела красавица, и напустить торжественного тумана, и тут же разогнать его.

Хинея, вне себя от счастья, растроганно зашмыгала носом.
Я же принюхался, раритет ничем не пах. Это меня тоже тронуло. Шмыгать носом я не стал, а ограничился благодарным взглядом.

- Одень же его, солнышко, - подсказало Хинее это несравненное утонченное Существо. – Обожаю длинные шнуры, тогда украшение располагается в ложбинке меж грудей, от чего они особенно озорно смотрятся, - доверительным шепотом поведала леди Тейлин.

Я порозовел в смущении от девичьих тайн и покосился на, и без всяких там амулетов, озорные холмики моей подруги.
Леди Тейлин была права, ох, как же она была права!!!

- Вот видишь, девочка, - удовлетворенная моей реакцией бесстыдно усмехнулась Повелительница.

- Я покину вас, мои хорошие, - царственно возвестила она. – У меня нет слов, чтобы выразить вам свое удовольствие от общения с вами. Потому примите мою молчаливую сердечную признательность, как величайшее, чем я могла бы одарить достойнейших, - ловко выкрутилась Повелительница По Крови, не утруждая себя банальностями.

Вот это я понимаю божественный дар: сказать, что болтовня надоела, таким образом, чтобы надоеды млели и мурлыкали!

Потом Божественная запросто обняла каждого из нас по очереди.
И, если бы сразу после этого, ей захотелось вдруг утолить жажду парой ведер крови, мы не раздумывая, вскрыли бы себе вены.

Но в том, видно, и состояла тайная сила ее безраздельного могущества: она была счастлива, и ей ничего не требовалось от нас, кроме того, чтобы мы были счастливы.

…

- Кто она? – спросил я и поспешно добавил. – Не говори, если это тайна. Обойдусь.
- Это тайна, - подтвердила Хинея. – Но, как любая тайна, она мечтает раскрываться Детям.

- А я – Дети? - передразнил ее я.
- Еще какие!!!

- Тогда расскажи, пожалуйста, скорее. Леди Тейлин – кто она? Повелительница одного из миров?
- Она – Повелительница, по умолчанию. Леди Тейлин может стать владычицей всего, что только пожелает. Любой мир охотно упадет к ее царственным ногам и сочтет за счастье благоговейно льнуть к стопам Владычицы.
Но ей наскучили миры с их трепетом.
Войны и победы.
Торжество непобедимого победителя и вялая покорность побежденных.

- Что же случилось?
- Любовь, - просто ответила моя чудесная девочка. – Ее полюбили. Жестокую и коварную, беспощадную и лютую. Властную и нетерпимую.

- Она была достаточно мудра, чтобы осознавать свою темноту и пугающую сущность, - помолчав, добавила Хинея. – И достаточно сильна, чтобы принять неизбежность неразделенной любви.
- А потом, что случилось?

- Любовь, - повторила она и ее глаза заблестели.
- Расскажи, - попросил я.

- С самого начала?
- Ага.

- Хорошо, - легко согласилась она. – В Безначалии, Молчаливом и Пустом, из которого проистекает вечный Изначальный Поток и куда Он возвращается Окончательностью, зажглась свечою Детская Мечта. И в мир восторженно спустилась.

Хинея помолчала, затем продекламировала:

- … зажглась свечою Детская Мечта. И в мир восторженно спустилась …

Она пришлась по вкусу Детям, играющим песками мира.
И не пришлась по вкусу Мертвым силам.
Уж слишком счастлив мир тот становился.
Не гнулся, не винился, не стелился.

И Детям навязали бой кровавый
И гибли все: и правый, и неправый.
И захлебнулись кровью измеренья
Эмблемами коварства и презренья.

Мечта пришла, как Воин-Сила.
Туда, где Детство не в чести.
И кровью мертвой оросила
Миров пустынные пески …

Она опять замолчала, очарованная открывшимися ее воображению или памяти картинами.
Словно все проносилось перед ней: звон клинков, дикие крики, и жадно впитывающие кровь ненасытные пески равнодушных миров.
В ее глазах бушевало пламя такой ослепительной ярости, что я ни на миг не усомнился, что моя прелестная девочка в какой-то из своих ипостасей была одной из тех Детей, а в другой – той, кто под знаменами Воина-Силы беспощадно рубил детоненавистников, пьянея от удовлетворения мести.

В какой-то момент я ясно увидел девочку-подростка с двумя мечами наперевес, во главе небольшого отряда ворвавшуюся в ставшие нестройными боевые порядки неприятеля. Ее отточенные движения были сродни порханию бабочки, с эффектом газонокосилки.
В разные стороны от нее отскакивали ошметки бывалых воинов.

Они едва успевали приблизиться, как тут же умирали, расслаиваясь и покрывая аккуратной нарезкой ее путь.
Ее неудержимость была так очевидна, что шансов у защищающихся не оставалось. Навстречу девочке срочно выдвинулся резерв – отборная гвардия, цвет вражеской армии.
Гвардейцы атаковали жестоко и слаженно. Их мощный выпад со свистом рассек воздух на части, не оставляя ни сантиметра свободного пространства.
Девочка завертелась вихрем между ударами, несколько мечей скользнули по вертлявой юле. Но и только.

Ее шлем, досужей нелепицей, отлетел в сторону, и волосы взметнулись белым пламенем.
Рубака повернулась, и фиолетовый блеск брызнул, заливая непримиримой ненавистью все вокруг. Тугая струя чужой крови плеснула ей в лицо. Она тряхнула головой и засмеялась. Ей ответила смехом такая же ненормальная, бившаяся рядом.

Вращение мечей фиолетовоокой фурии ускорилось, и пехота противника дрогнула и кинулась прочь по полю.

Конница тут же ринулась преследовать и добивать бежавших.
Девочке подвели белоснежного в цвет ее волос коня, она легко вскочила в седло и ускакала нести смерть остаткам вражеского войска …

… А потом она, вся перемазанная засохшей кровью своих врагов, улыбаясь, плакала.
Радостно и облегченно …

Вмешиваться в этот момент, я не собирался. Еще чего!!!
Дурных нема. Дурные в поле.

Огонь унялся до своего спокойного фиолетового состояния и Хинея продолжила.

- Перед своей последней битвой бродил по полю Воин-Сила.
И встретилась ему искра лазури, детеныш Хоис.
И воин руку протянул. А тот призыв не принял молчаливый.
Кружил он рядом, беззаботный и игривый.
Тянулся к ласке, как к приятной доле, чтоб отлететь, наткнувшись на преграду дикой боли.

И воин посмотрел в себя и видел жажду крови, ту мстительную слабость.
И силу грубую, в защиту жажде крови. И то, что преисполнен этой боли.

И страсть горячая и ненависть ему виднелась.
И сердце ласкою зарделось.

Так мил Мечте детеныш был, что меч достал тот воин вмиг, и темное отсек одним ударом.
И Хоис сел ему на рану и заживил ее, и стала рана рваной.
Сочилась кровью по чуть-чуть.
И двинулся тот воин в путь.

Вернуть ее, просила Сила, но он отверг, не принял  Силу.
Та обернулась дамой милой, лицом и статью удалась красивой.
И кровь от красоты той в жилах стыла.
Но воину любить мешала эта сила.

И он ушел, и без Любви осталась Сила
И содрогнулись небеса, и опустели земли мира.

С тех пор бродил он, с Хоисом в груди, без прежней Силы.
А Сила та – отдельной жила.

Отверженная сталью Сила, была упреком светлому ему.
А он был люб и ненавистен ее коварному уму.

Он парнем был, она девицей.
Он нищим, а она императрицей. Владычицей миров всесильной, а он – былинкою бессильной.
Она пускала реки крови, а он к Себе искал дороги …

Минули годы, канули века. И вечность растворилась не одна.
Он принял Силу, как свою, Она его Любовь, как Силу.
Теперь Они опять Одно. И нет их ни для смерти, ни для мира.
Они для мира – в Жизнь окно. И Свежесть Воздуха любого мира …

- Красивая история!
- Принять и полюбить Себя всего, и светлого, и темного. Одарить Любовью часть Себя, от которой содрогаешься, - говорила она шепотом, будто по большому секрету. – Вернуть утраченную Цельность. Это ли не Истинная Сила?!!

- Ты – моя светлая половина, - заверил я ее и не удержался от ехидства. – Мне повезло, а тебе пришлось довольствоваться тем, что досталось.
- Я твое – всё. Запомни это, хорошенько, - она состроила жуткую гримаску, пугая меня открывшейся перспективой. Потом мечтательно вздохнула. – И ты моё – всё. И никаких половинок. Никаких обрывков и кусков! Ни-ка-ких!!!

- Никаких, - согласился я.

Мы, обнявшись, смотрели в звездное небо.
Наши светлячки на ладошках горели мерцающим голубоватым светом.

Их мерцание вдруг стало частым и ярким, даже пульсирующим, а потом взорвалось россыпью ярких голубых искр.
После этого сияние наших фонариков снова стало ровным и успокаивающим.

- Хоисы, - ошеломленно и радостно выдохнула Хинея. – Милый, это маленькие светлячки-фонарики Весты, их детки!!!

Голубые искорки весело носились вокруг нас, счастливые и свободные.
Впечатляющее зрелище!!!

А потом малыши облепили нас с головы до ног, на манер гирлянд, и мы стали похожи на новогодние елки.

- Ух, ты!!! - это все, что я смог сказать.
- Знаешь, ЧТО означает рождение этих чудесных малышей, любимый?!! – восторженно прошептала Хинея. – Это значит, что прямо сейчас в этот мир пришли Дети и каждого из них нетерпеливо дожидается их собственное чудо.



Алан Лига Легко и Просто



История Вторая



Шихона – место, которого нет. Не было и не будет


Неоткуда, да и некуда возвращаться, когда возвращаться некому.

Всё – лишь отблески, искорки, игры, истории, пусть и увлекательные, но не Суть.
Всё – лишь проявления Того, Что не существует. О Чем невозможно сказать, подумать, вообразить.
Можно лишь Дышать, Смеяться и Жить ...

Удачи Нам, Счастья и Любви!!!


Алан Лига Легко и Просто



Пробуждение


Мы были рядом.
Млели, уютно устроившись, я с ним в постели, Гонзик и Горн возле, а  всевозможные помощники, еще недавно или уже давно бывшие яростью его врагов, поодаль.

С тех пор, как Алан не удосуживается отвечать на атаки колдунов, их разнообразных убийственных способов скопилось рядом с ним изрядно.
Они приходят, как смертоносные лезвия, крючья и яды, и остаются влюбленными чудовищами, кои постепенно, но неуклонно эволюционируют в смешные радостные существа.
Гонзик и Горн тому ярким примером.

Рядом с Аланом все оживает.
Он даже не предполагает, как хорошо рядом с ним. Он любит нас безоглядно, наивно игнорируя тот непреложный факт, что мы лишь отражаем его же собственную красоту и пламя.

- Он просыпается, - слышу шепот Гонзика и метаю ему угрожающий взгляд, мол, заткнись, баламут. Но тому, хоть бы хны, лыбится вовсю.

Тут Алан открыл глаза, улыбнулся и зевнул.

- Солнышко просыпайся, солнышко вставай, - запело наше трио. – Солнышко просыпайся, солнышко вставай.
- Солнышко, вставай, - мягко покачала я его. – Солнышко, вста-ва-ай …

Алан сладко потянулся, также сладко по-детски зевая.

- Солнышко проснулось, солнышку привет. Мило улыбнулось, и пришел рассвет, - пропели мы. – Солнышко, привет. Привет, рассвет, привет!!!

…

Они были так прекрасны, а я так беззащитен перед их красотой и обаянием, что мне пришлось немножко похамить.

- Люблю мелких подхалимов, - пробурчал я, улыбаясь нараспашку.
- Везет же мелким дуракам, - толкнул Гонзика Горн. – А крупных подхалимов любишь, Алан?

- А красивых? - присоединилась Тейлин.

…

- Люблю всех, - великодушно отозвался он. – Ах вы, мои хорошие. Вы такие славные, такие милые, - Алан, распахнул нам свои объятия. – Ах вы, такие кисечки!!!

Мы переглянулись и кинулись наутек. Кто куда.
Алан в своем восхищении нами просто неудержим. Попасться ему в такой момент – все равно, что коту угодить в руки верезжащего от умиления младенца.
Затискает.

Вспышки восхищения нами у Алана, словно вспышки на солнце.
Вас когда-нибудь обнимало солнце?!!
Это явление, как взрыв, разнесет тысячами кусочков твое привычное, не соберешь.
Останется теплом и светом в тебе преображенном, будто ты рожден, как солнце.
Сама не знаю. Однажды Гонзик говорил.
Он – поэтичный парень.

Я выглядываю из своего укрытия, медленно и осторожно.

- Гонзик влип, - Горн уже рядом, высматривает крайне опасливо.

Гонзик действительно влип. Мы облегченно переводим дух. Но покидать убежище не спешим. Там действо в самом разгаре.
Игра младенца и кота.
Игра котом младенца.

- Ах ты, маленькая кисечка, славный пушистый котик. Ты такой-такой, - доносится до нас издалека. – Подманю тебя я мискою. А потом тебя потискаю!

Гонзик – то трепещется в руках Алана, как рыбка в рыбацких сетях, то никнет мягкой плюшевой игрушкой в детских руках.

- Ах ты, плюшевый поросеночек! Ты же маленький плюш!!! Ты же маленький щеночек и большой бобер. Целый бобрила! БОБРИЛА!!!

- Переждем, - предлагаю я. – Или пойдешь, проверишь?

Во взгляде распахнутых блюдцами глаз Горна буря эмоций: изумление, оторопь, смущение, сердитость.
Верх недоумения: дескать, как мне такое в голову могло прийти?!!

- Это же мои любимые котята, мои любимые коты!
Не смейте обращаться к ним на «ты», на «ты».
Из темноты.
А обращайтесь к ним на «вы» из темрявы*.
* Темрява (укр.) – темнота

Мы прыснули от смеха. Когда стараешься не выдать своего присутствия, особенно смешно.

- Я пощипаю тебя за пузико и за лапки. Чтоб не пристал к тебе никто гадкий. Поплюю за ушки, чтоб не кусали мушки. Потискаю-пощекочу и удачу нашепчу, - нараспев приговаривал Гонзику Алан. – И удачу нашепчу.  И удачу, и удачу, и удачу нашепчу, потому что так хочу. И поэтому лечу. И, конечно, хохочу.

До нас долетел беззаботный заразительно звенящий смех.
Мы охотно присоединились. Это всегда приятно, особенно не в эпицентре событий, не будучи главным объектом торжества.

Алан в этот момент восхищенно рассматривает объект и изрекает сладко: - Ты не Гонзик, ты же Гонз – шеф шефов, бонза бонз! Ты же Гонзильеро нашей эпохи!
Ах ты, мой дорогой!!!

Яркий блеск уступает умиротворяющему свечению.
От Алана во все стороны исходят некие отчетливо осязаемые волны и сияния.
Ровные и спокойные.
Даже на почтительном расстоянии я чувствую их блаженную природу.

Мы решаемся подойти.

- Ах, вы, такие кисечки!!! Ах вы, пушистые поросята!!! – что ж и на нашей улице праздник. – Мои любимые котята, мои любимые коты, они совсем, как поросята и я с котятами на «ты».
На «ты» из темноты, на «ты» из светлоты.

Проявления теплых чувств, доставшиеся нам, упоительно прекрасны и достаточно умеренны для нашей психики.
Алан отпускает нас, и мы обращаем взоры на того, чьей нерасторопности мы, потихоньку про себя, поем оды и гимны славы.
 
Тот растрёпа, что перед нами возникает, наполняет нас благодарностью к величайше мудрой предусмотрительности и изрядной скорости передвижения, коими мы в изобилии одарены природой.
Перед нами предстает жуткий кадр.
Зрелище не является знакомым нам Гонзиком, и даже пресловутым Гонзом, это точно и несомненно Гонзильеро. Таким всклоченным и помятым, может быть пассажир именно с таким имечком.

Вид у Гонзика был еще тот!
Он шатался от усталости и в его глазах, затуманенных и посоловевших, было столько полученной нежности и восторга, что с лихвой  хватило бы на кучу миров и вселенных.
Его блаженная улыбка топила арктические льды и поднимала из могил мертвецов.
Он представлял собой переполненный любовью сосуд, так из него она сочилась и переливалась через край.

Обрушившееся на него счастье подкосило его ноги, и он растянулся на кровати, точно попав лицом во вмятину на подушке, оставленную головой Алана.

Я посмотрела на Гонзика и на многочисленную орду фантомов-помощников, расположенную на приличествующем расстоянии. Они все, как один, не отрываясь, глядели на спящего.

- Теперь возле Гонзика будут крутиться все эти ребята, - говорю Горну. – Последнее, что мне надо было так это, чтобы они возле меня шарились, пусть даже и из лучших побуждений.
- Еще один повод порадоваться, - поддержал меня Горн. – Мы сможем наконец-то хорошенько отдохнуть от нашего друга!

К Алану или ко мне помощники приближаться не решаются, Горн предпочитает обходиться без лишней компании, а Гонзик как раз тот вариант, что требуется.

К нему они прилипнут на раз. Будут, как говорится, есть из его рук, в рот заглядывать, носиться с ним, как с писаной торбой. Гонзик обожает внимание.
Они будут рядом, будут впитывать сияние нового светила и греться в его лучах.

Что ж и это славно. Не хватало мне того, чтобы поблизости от меня крутилась вся эта банда. Я сама себе банда!

Гонзику скорее всего очень скоро надоест почитание вновь обретенных поданных и он организует очередной безумный поход в очередное «царство тьмы».
Найдет неоспоримый повод для войны (еще тот интриган!), покроет себя славой и будет раздуваться от гордости, пересказывая приключения и, конечно же, жутко привирая.

Истины ради, следует признать: Гонзик такой же выдающийся полководец, как и враль. И будь он во времена Воина-Силы тем самым Гонзиком, коего мы имеем удовольствие считать своим другом, непременно стал бы одним из ближайших военачальников Легенды той эпохи.

…

- А ведь его имя действительно Гонз, - с удивлением заметил я. – Гонз – именно так он мне и представился, когда я предложил ему выбрать себе имя.
Но он все время веселил меня. Я помню, постоянно смеялся в его присутствии. Вот я и звал его ласково: Гонзик. У меня язык не поворачивался назвать его Гонзом, за исключением тех редких случаев, когда приходилось устраивать выволочку, по поводу его яростной непримиримости с тем, что кто-то может меня не любить.
Гонз – стало означать, что что-то не так, а Гонзик – что всё в полном порядке. В полном, великолепном порядке.
С той поры он – Гонзик.

- Может, пойдем, - предложила Тейлин. – А то такое впечатление, будто мы на его похоронах, произносим надгробные речи.
- Не с нашим счастьем, - усмехнулся Горн. – Спи спокойно, дорогой товарищ!

Мы оставили дорогого товарища, уступив место почетному караулу.



Великий поход к твердыням зла


Как я и предполагала, великий поход к твердыням зла грянул совсем скоро.

Гонзик нижайше выпросил величайшей милости моего присутствия на мероприятии отправки войск в район боевых действий.
Этот плут умолял меня, украсить собой сей скромный праздник и благословить преданных моей несравненной персоне вояк на великие битвы в мою же, дескать, честь и славу.

Он мог не утруждать себя, а просто сказать: - Солнышко, приходи – поорём.
Но это же Гонзик!

Горну досталось приглашение гораздо лаконичней и конкретней: - Ноги чтоб твоей там не было!
Алан увлеченно играл в одиночество, но обещал выглянуть в окно, когда процессия двинет улицами столицы Хасидии.

И вот я и Горн входим во дворец Хасида.

…

Что ж это было Шоу, с большой буквы «Ш»! Кто б сомневался!!!

Гонзик великолепиус (как он любит себя величать) восседал на гигантском, сплошь бриллиантовом троне, в короне такого ослепительного блеска, что казалось, солнце сошло с небес, чтобы добавить немножко света в ее сияние.
Правой рукой он сжимал рукоять великолепнейшего короля-клинка из Хиты, а левой плавно водил в такт своей цветистой величавой речи.

Его подданные заполняли собой огромную залу и своими нарядами лишь слегка уступали сияющему господину.
Их монарх-самозванец был в роскошной черной мантии, шитой вечной ниткой серебристой рубахе, шикарнейших узких штанах (мягких, как дыхание ребенка и прочных, как шкура дракона), резных сапожках из кожи бювара и на его шее красовался амулет Силы Древнейших Мудрецов.

По мнению Гонзика, сила его царского дара в демократичности и аскетизме.

Подозреваю, что не одна королевская династия, а скорее всего добрая сотня-другая, озабочена сейчас поиском новых атрибутов власти, взамен отнятых.
И это еще поход не начался!
Представляю, что ожидает миры!!!
Святые небеса, темные земли!!!

Итак, мы вошли.
Гонзик гортанно отдал команду, и его приспешники с четким гулким звуком повернулись лицом к проходу.
Горна слегка придержали, чтобы я оказалась впереди. Мой путь тут же стали устилать лепестками хайватской розы две девушки из свиты.
В этом не было ничего странного, фантомы встречаются и женского рода, и даже гораздо чаще, чем мужского. Общеизвестный факт: ведьм, куда больше, чем колдунов.

Гонзик снял корону, бухнулся на колени и, заламывая руки и вознося хвалу небесам, пополз мне навстречу. Впереди его также шли две красавицы и посыпали пол колючками Таху. Что и говорить разительные отличия.
Правда, в штанах, которые на этом прохвосте, можно ползать по колючей проволоке, не опасаясь за сохранность вышеозначенных колен.

Когда я продолжила движение по проходу, воины пали ниц. Это произошло так слаженно и четко, что я ощутила легкое головокружение от дежа вю.
Так, и именно так, в былые времена моего одиночества мне присягали на верность не только мои соратники, но и побежденные противники покоренных мною измерений.

Мне вдруг захотелось тряхнуть, что называется стариной. Но я вовремя вспомнила, как хрупки эти миры, что бы там себе ни воображали их чванливые обитатели.
Им вполне хватит Гонзика с его шарашкой.

Дежа вю также принесло такую мутную тоску пребывания вдали от любимого, что я чуть не испортила все, уйдя. Так мне захотелось к Алану.

Я приняла из рук Гонзика корону и небрежно уронила ее на его голову.
Я – та, кто, вне корон и коронует поданных.
В этом что-то было!

Я даже произнесла короткое напутствие и в знак особого расположения вручила ему своего верного оруженосца. То бишь, Горна.
Уверена, он сгорает от желания отправиться с Гонзиком, но никогда не признается в этом.
Гонзик благодарно принял в телохранители дружбана, обнял его и попросил считать себя братом.

А затем я стояла на балконе, принимая парад.

Стоило мне махнуть платком, как тут же загудели фанфары, грянул барабанный бой.
Провожающие заголосили, прощаясь с уходящей армией.

Алан отвлекся от своего чудесного занятия и выглянул, как обещал.
На нижайшую просьбу предводителя рати о благословении похода он досадливо отмахнулся, мол, не до вас, что было истолковано, как благожелательные приказ и напутствие.

Ощетинившиеся мечами всадники вслед за Гонзиком и Горном покидали Хасу. Голосящие девчонки закончили со звуковым оформлением и, взметнувшись вихрями, растворились в воздухе, присоединяясь к воинству.
Скорее всего, это тот самый резерв, способный в бою качнуть чашу весов в свою пользу. Хотя Гонзик такой жулик, ему не до каких-то чаш и весов!

Единственное, в чем можно быть уверенным с ним – так это в том, что смеху будет в изобилии, даже избытке.



Солнечный зайчик


- Ребята уехали, - сообщила мне, входя Тейлин.
- Скромненько и по-тихому? Крадучись и не привлекая к себе внимания?

- Нет, - засмеялась она. – Как балаган, очень шумный и крайне напыщенный, - моя девушка мечтательно смотрела вдаль.
- Может, следовало отправиться с ними. Я же вижу, что тебе хочется.

- Был момент, когда мне показалось, что хочется. Потом я вспомнила о тебе.
- И что? Это не означает, что ты что-то кому-то должна.

- Я очень боюсь тебя потерять, - еле слышно сказала Лин. – Или, что ты потеряешь меня.
- Можешь тогда стать моей задницей. Просто моей волосатой задницей, - жестко рубанул я. – Ее-то я точно не планирую терять.
Ты, правда, можешь считать себя, если тебе так приятней, аккуратной, симпатичной, пушистой попкой.
Я буду за тобой нежно ухаживать, вытирать тебя мягкими бумажками, а ты будешь баловать меня своей внутренней мудростью.

- Я не настолько боюсь тебя потерять, Алан! - в голосе моей девочки звенела сталь хитонских клинков, а в глазах бушевало неукротимое пламя ярости, собственной выделки.
- Ты меня опять убьешь? - спокойно спросил я. – Мы вроде бы это неоднократно проходили.

- Я не убью тебя, Алан, - голос смягчился и на месте буйного пламени плясал ровный спокойный огонек. – Я тебя поцелую. Как же тебе легко удалось выбить из меня все эти сопли!
- Такой ты мне больше нравишься!

- Какой такой?
- Счастливой. Будь, пожалуйста, счастливой! Быть счастливым означает быть Живым.
И это огромное счастье для всех. Живые не рвут куски у других.

- Ты говоришь о людях?
- Да. Им раскрываешься навстречу, а они приходят, чтобы вырвать из тебя что-нибудь и сожрать, взамен оставив нечто болезненное и непотребное. Потом уходят, насладившись твоей болью.
И, если б это им помогало, но нет, они снова и снова идут за новыми кусками. И вновь, и вновь несут ту дрянь, что сами нести не в силах. Освободившись от нее, они торопятся заполниться новым дерьмом.

- Ты бы еще раздал им себя по кусочкам!!! Твои люди просто никакие, потому и спешат наполниться всякой фигней, чтобы не ощущать пугающую их пустоту. Они никакие!!!
- А мы, - усмехнулся я. – Иные?

- Да, - жарко сказала она. – Мы иные. Мы не как они, - ее передернуло от одной только мысли, что она может быть одной из них. – Мы Живые и Счастливые!

Потом немного подумала, вдруг стала какой-то уставшей и нехотя произнесла:
- Мы Живые и Счастливые. Мы наполняемся твоей Жизнью и твоим  Счастьем, мы наполняемся Тобой. Может, всем нам просто повезло?!!

В ее глазах блеснули злые и бессильные слезы. Она обреченно махнула рукой и пошла прочь.

- Лин, - окликнул ее я. – Лини!

Она обернулась.
Дикая боль в теле. Слезы и отчаянье в глазах.

- Что?
- Я всего лишь солнечный зайчик на твоем прекрасном носике. На любом из носов. На всех носах.
Мертвые досадливо морщатся, Живые радуются и смеются. Вот и вся разница.

Лин так облегчено и счастливо выдохнула, что улыбнулись небеса, а я вслед за ними.
Ее тело расслабилось, а лицо засветилось, словно вспыхнуло изнутри, оно по-прежнему было мокрым от слез, но теперь эта влага была иного качества.
Счастливого.

Она уткнулась мне в плечо, прижималась и плакала.
Плакала долго, проливая на мою рубашку накопившиеся страхи, сомнения и тревоги.
Потом Тейлин подняла лицо, и я обнял ее крепко-крепко и поцеловал вкусно-вкусно.

- Обожаю тебя! – улыбнулась моя чудесная.
- Всегда? – съехидничал я.

- Всегда, - твердо ответила она. – А почему ты спрашиваешь?
- Что ж ты всегда убегаешь, когда меня переполняет любовь к вам и мне есть чем поделиться? – рассмеялся я.

- В следующий раз я непременно останусь, любимый, - тихо пообещала она и, получив в ответ мой недоверчивый взгляд, добавила. – Или не слишком быстро побегу.



Непримиримая


- Напомни мне, когда мы были единым и неразделенным, чем мы были увлечены? – мрачно взирает на меня Тейлин.

В такие моменты Мое Детское верещит во Мне от упоения близости смерти.
Оно доверчиво отдается этой Вероятности, как излюбленной забаве.

Я молчу, давая моей возлюбленной возможность беспрепятственно блистать яростным взглядом, а себе наслаждаться неукротимостью Повелительницы По Крови.
Ее неистовой красотой, трепетом раздутых ноздрей, вздымающейся грудью и волнами силы, пробегающими по ее совершенному телу.

Сейчас всё, кроме безмолвия, будет звучать жалким диссонансом.
Попыткой, жалобой, донесением.

Детское в такое не играет. Ему куда радостнее от яркости красок и ощущения края бытия.

Мерцание взгляда Тейл освещает ненавистью всё вокруг.
Как знакома мне эта жажда мести, неутоленная отмщением боль!

Именно она и явилась причиной раскола Моей Сути надвое, на якобы меня и якобы Тейлин.

Но в этот раз бежать от Своей Силы я не намерен.
Но и потакать Ей не собираюсь.

- Мы это уже проходили, Лин. Не стоит возвращаться к прежнему.
- Дети по Сути, Алан. Мы выступали против всего, что было агрессивно им. Я как-то благополучно забыла об этом по твоему уходу.

Она прикрывает глаза, и я слышу ее шепот:

- Благодаря тебе я это вспомнила. Время возвращать долги!
- Ах, как это мудро! – ехидно замечаю я. – Вместо того чтобы веселиться и радоваться, отдать всё внимание хрени!

Но Тейлин не слышит меня, она шепчет, холодно улыбаясь:
-  Время возвращать долги! Время возвращать долги …

 …

- Любимая, я тут интересуюсь твоими прелестями!
- Только давай по быстренькому перепихнемся, Алан. Мне не терпится разорить один из миров, в котором нет места Детям по Сути.

- А без этого никак, солнышко?
- Ты настрого воспретил мне это делать с «твоим» мирком. И выразил неудовольствие насчет идеи завоеваний.
Запретов более чем достаточно, тебе так не кажется?

- Я никому ничего не запрещаю, милая!
- Конечно, этого и не требуется. Я просто поняла, что оное тебя огорчит.

- А твои зверства в других местах меня не огорчают?!! – съехидничал я.
- У тебя есть отличая компенсация, в виде моих уступок в остальном, - заметила Тейлин.

- Согласись же, что это только предлог, - пытаюсь образумить подругу. – Тебе нравится потворствовать своей жестокости!
- Правда, здорово?!! Применение таланта в тему, что может быть лучше?!! Так, как насчет перепихнуться?

- Я пас!
- Не повезло ребяткам из взрослого измерения, - в сладком предвкушении улыбается моя непримиримая вояка. – Сегодня Повелительница По Крови нецелОванная-небалОванная.
Ох, как же не повезло ребяткам!!!



Умница и красавица


Я кое-как доплелся, и устало плюхнулся в постель, не раздеваясь. Только кроссовки успел скинуть.

- Что это за тень отца Гамлета?!! – удивилась Тейлин. – Опять держал на плечах небосвод?
- Хуже, - пробурчал я в подушку. – Ходил оплатить счета.

- Кто это предъявляет ТАКИЕ счета?!!
- Да, нет, - рассмеялся я. – Счета за коммунальные услуги. Электричество, вода.

- А что за коммунальные услуги теперь расплачиваются кровью?!! Ты же белый, что мел!
- Берут деньгами, как всегда. Просто встретил пару человек. Да, и по телефону по пути поговорил. Ничего особенного. Просто люди.

- Тебе же хреново!!!
- Сейчас попустит. А тем бедолагам здорово полегчало!

- Ты все равно их любишь, - изумилась она. – Они тебя заживо поедают, а ты все равно их любишь!!! Притом, что ты мог бы с ними сделать все, что только пожелал.
- Развесить их кишки на мостах, заборах, фонарях?!!

- И не только!!!
- Это не вопрос выбора, - покачал головой я. – Я нахожу в них прекрасное снова и снова, иначе это станет совсем невыносимо. Если выискивать в них дерьмо, его станет чересчур много и оно затопит этот мир. Если ударить в ответ на удар, если ответить тем же – миру хана.

- Я – твоя часть, которая не любит людей, - напомнила она. – И не только потому, что они - люди. Мне предстоит тебе признаться.
- Ты нашла мою заначку филюстров, - охнул обреченно я. – Я же хотел их перепрятать!

- Да, нет же, - она отрицательно качнула головой. – Кстати, о филюстрах!
- Не будем отвлекаться по пустякам!

- Нет, нет, как раз отвлечемся!!!
- Я просто, чувствую, что у тебя какая-то страшная тайна, конечно же, не о филюстрах, но все же.

- Мы еще вернемся к этой теме и потолкуем о них, - пообещала она и продолжила. – Я – твоя часть, которая не любит людей, - повторила Тей. – И не только потому, что они – люди …
- Какая же ты  часть, - возмутился я. – Что это за разговоры про обрывки и ошметки?!!

- Ладно, я – целая. И я … Ах, ты, жопа!!! Значит, я, и только я, отвечаю за свои любОви-нелюбОви?
- Да.

-  Но я о людях. Ты все время возился с ними, утирал сопли, устраивал им их чудеса, а я дико ревновала тебя.
- Ты заботилась обо мне. Ты видела, что мою кровь пьют ведрами и хотела меня уберечь.

- И это тоже, - согласилась Тейлин. – Но еще и ревновала. Ты доволен?
- Чем мне полагается быть довольным? Тем, что этот мир переполнен психами, и ты время от времени вливаешься в их стройные ряды?!!

Лин шлепнула меня по плечу: - Ты!!! Поросенок!!! Ты считаешь меня психом?!!
- Я не ставлю диагнозов, но вижу, что дело пошло на поправку. Только псих станет ревновать к психам.

- Экак, ты меня урезонил, - оторопевшая Тейл присела рядом. – Я ревновала тебя к людям!!! Вот я …
- Умница и красавица, - вставил я. – На радость нам, назло врагам и всем соседям.

- Да, - согласилась она. – И всем соседям!

Пришло мое время шлепать ее.

Шлепать Лин оказалось приятно. Во-первых, Лин приятная со всех сторон девушка, во-вторых, она так забавно удивилась. В-третьих, я попал в ее руки.

Что она со мной только ни вытворяла!!!



Написать строку


- Что пишешь, - спросила она. – Стих?
- Стихает, - засмеялся я. – Хочешь послушать?

- А у меня есть выбор?!! – отреагировала Тейлин. – Ладно, читай.
- Так дело не пойдет, - поддержал шутливый настрой я. – А где трепет нетерпеливый, жажда прекрасного, предвкушение и томление? Где?!!

- Ты, ведь, уже знаешь мой ответ, не так ли, - ехидно улыбается она. – Мой любимый рифмоплет. Читай уже!!!

- Написать строку не трудно, - начал я.
- Мне почему-то трудно, - заметила Лин. Не может без комментариев.

Я не стал спорить:
 - Чары-бары-растабары.
  Вот, теперь легко.

- Читай уже!!! Жги!!! Зажигай огонёчки-огоньки-огонёчечки!

И я зажег:

Написать строку

Написать строку не трудно.
Как же написать ее
Чтоб читать было не нудно
Чтобы мир сказал: - Мое.

Про меня вот эти строки.
Лично мне они – девиз.
А вот эти – земли соки.
Тут любовь, а не каприз.

Что творец, а не пропащий
Истину б любой нашел.
Чтобы кто-то уходящий
Хлопнув дверью, не ушел.

Чтобы рабское клеймила
И за горизонт звала
В строчке той, сияла Сила
И Любовь, чтоб в ней жила.

Чтоб легонько укачала
Все невзгоды отняла.
А о том, чём промолчала
Только ты бы поняла.

О, она поняла!!! Можно не сомневаться.

Лин слегка прикусила нижнюю губку.
И это был траурный марш моему романтическому порыву. Сейчас последует нечто настолько пошлое и откровенно разнузданное, что только держись!
Полетят от моего романтика пух и перья.

Она оттянула резинку моих трусов и осмотрела их содержимое.
Меня кинуло в дрожь от этой чудовищной бесцеремонности и обстоятельной заинтересованности.
Ее бровь поднялась, одобрительно изогнувшись.

- Как? – деловито спросила она. – Как мы это сделаем? Давай без соплей, грубо и сзади!!!
- Каком кверху, - огрызнулся убитый романтик.

- Вот именно, - подтвердила Тейлин.
- И без меня.

Тогда ее бровь изменила изгиб на удивленный, а страстный огонь в глазах сменил окрас на мстительный. Пальцы разжались, и резинка звучно хлопнула меня по животу.

- Можно и без тебя, - приглушенным голосом ответила моя девушка.

Она уселась в кресло напротив, раздвинула длинные восхитительные ноги и принялась себя ласкать.
Взгляд ее прекрасных кошачьи-зеленых глаз, не отрываясь, следил за моими реакциями.
Он, то слегка затуманивался, то снова прояснялся.
Рот был приоткрыт и до меня доносились прерывистые медленные вдохи и выдохи, пьянящие и будоражащие, словно впрыскиваемый прямо в кровь стимулятор.
От всего этого веяло такой неприкрытой откровенностью и исконной дикостью, что я застекленел.

Бежать было поздно.
Но есть замечательный способ избежать соблазна сдаться на милость Повелительницы. Только не надо сопротивляться.

- Я в твоей полной власти. Просто очарован тобой. Твоей притягательностью, - тихо говорю я. – Ты просто вьешь из меня веревки!!!
- Не понимаю о чем речь, - неровно дышит притягательная веревочных дел мастерица. – Все, как ты хотел.

Не понимает она. Как же!!!

- Я просто не в силах противостоять твоему обаянию, - кратко и ясно проговариваю то, что наблюдается в моих ощущениях. – Меня тянет к тебе, словно мощным магнитом.
- Так притягивайся же, - лениво предлагает она.

Меня буквально тащит к ней ее магнетизм.

- Сдаюсь, - говорю. – Ты победила …
Можешь праздновать очередную победу, я весь твой, - четко фиксирую происходящее в себе и твердо произношу. – Я уже иду, сейчас сделаю первый шаг. И будь, что будет. Возможно, ты меня оттолкнешь …

- Я не оттолкну тебя, Алан, - шепчут ее губы, такие волнующие и манящие.

- … возможно, нет. Но это не имеет никакого значения … Никакого значения … Я твой … Твой.

Я по-прежнему стою на месте, могу наслаждаться Тейлин и ее усладами поодаль.
Сработало!!!

Итак.
Не сопротивляться. Любить соблазн и быть готовым в любой момент пойти ему навстречу, поддаться.
Ясно и искренне проговаривать события и ощущения. Наслаждаться собой и происходящим.
Так и запишем. В картинках изобразим. Из мрамора высечем. Кино снимем.

Мы по-настоящему сильны, и все соблазны мира, Легко и Просто, ручейки в Потоке Нас.

Лин тем временем взрывается бурным завершением и затихает.
Я подхожу к любимой и целую ее лицо.

- Ах, Алан, - шепчет она. – Обожаю тебя. Ты меня прощаешь? Прощаешь, и любить не прекращаешь?
- Прощаю, и любить не прекращаю, - подтверждаю охотно.

- Ты сделала меня сильнее, - благодарю я. – Я люблю тебя. Как тебя не любить?!! Это невозможно!!!
- Глупости, - она отвечает на мои прикосновения губ такими же легкими поцелуями. – Ты не нуждаешься ни в какой силе. И любишь меня, не потому что я – лучшая (хотя кто спорит?!!), просто любить – твоя природа.
Любовь не нуждается в силе, Она и есть Сила, по Сути.
Но любит Силу, потому как любить – природа Любви …



Так лохануться!!!


- Что там насчет филюстров. Ты решил приберечь их для себя? - подбоченившись, требовательно спрашивает Тейлин. – Тебя что пытать или сразу прибить?!!

Моя девушка вспомнила наш недавний разговор и потрудилась разбудить с утра пораньше.
Так мило с ее стороны!!!

- Филюстров всего с десяток, - отвечаю сонно. – И они в спячке. Ты их тоже хочешь убить, преждевременно разбудив. Или тебе хватит меня?!!
- Кися, прости!!! Я не могла дождаться, когда ты проснешься. Это же ФИЛЮСТРЫ!!!
Мой вопрос снимается, как глупый и бестактный.
Что ты будешь с ними делать?

- Вручу их тому, кто сможет о них позаботиться.
- Гонзику?

- Да. А сейчас уходи. Я создам прошлое, в котором этого утреннего кошмара не было. В противном случае, тебе придется выполнить свою угрозу насчет убийства. То место, откуда ты меня нагло выдернула, мне нравится. Если мне не удастся туда вернуться, я приду сюда очень раздосадованный.
- Не волнуйся, спи. Я буду готова к этому, - пообещала Тейл.

…

Алан снова уснул.
Надо же было ТАК лохануться!!!

Я посмотрела на свое спящее солнышко и поправила одеяло.
Я не чувствовала вины, Алан при первых же симптомах этой заразы, не церемонясь, принимает самые решительные меры.

Было немного грустно. Он так любит меня, несмотря на все мои выходки. Носится со мной, будто я великая и неземная. А я - сука обыкновенная!
А сегодня, пожалуй, превзошла саму себя.

Алан заворочался и недовольно насупился.

- На тебя никаких прошлых не напасешься! Я что тебе голливудский сценарист сюжеты прописывать?!!
- Я ничего не делала, - заявляю нахально.

- А кто здесь виной фонит, дышать не чем?!!

Я знаю, ЧТО дальше будет, потому визжу, как ненормальная.
Предстоит выколачивание. Алан называет это мероприятие «выбить дурь», «поколотить».
А не убегаю я и не защищаюсь, потому что это классно.

Алан тем временем основательно мутузит меня.
Его воздействие четко на грани болевого ощущения, на рубеже «приятно - больно».
Его шлепки-колотушки – увесистые, но безболезненные, словно выбивают из тела всякий хлам, ментальный и эмоциональный фон. Тяжесть и неуклюжесть.

Тело становится легким и певучим.
Живым.

Алан мутузит меня, я при этом тяну тягучее: - а-а-а-а-а.
От хлопков ладошками по телу звук вибрирует, смеша меня. Я хохочу и опять принимаюсь гудеть.
Опять хохочу.

Поколотил меня Алан основательно. Укрыл одеялом и поцеловал в нос. Я наморщилась.
Знает же, что меня это смущает!
Он целует меня снова и снова. Он выцеловывает его миллиметр за миллиметром.
Воспользовался беззащитностью девушки!

Я беззащитна и доступна. Я – открытая книга.
Но Алан не листает страницы, не теребит переплет, не заглядывает в ее конец. Он аккуратно и уважительно откладывает любимую книгу.

Я слышу свой шепот: - Алан, любимый, я не сука. Просто …
Каково, по-твоему, Силе ощущать свое бессилие, пусть даже перед Любовью?!!
- Бессилие Силы перед Любовью и есть главная сила Силы. Это означает, что Она жива. Только Живое Живо Любовью, - доносится до меня, и я сладко засыпаю.



Нас не станет


Что станет, если нас не станет?
Вот тут веселье и настанет!!!
Нас нет, и кто тогда устанет
Запутается и отстанет?

… И крошек мира я не подбираю.
Я расслабляюсь, растворяюсь, умираю.
Я исчезаю и на этом месте вновь
Сияет Пустотой Любовь …

Что станет, если нас не станет?
Вот тут веселье и настанет!!!


Алан пребывал в Себе. Никакой поверхности, сплошь бездонная глубина.

Я тихонько присела рядом. Помолчала, а потом одним расслабленным движением ушла его вдохом в бездну Необъятного …



Ярче


Маленькая буря ворвалась в мой спокойный уютный мирок, который я заботливо соорудил вокруг себя, словно обложился подушками и одеялами, чтобы блаженствовать в уединении, ласковом и отдохновенном.

- Срочное донесение, - буря запнулась и тут же нашлась. – Алану Лиге Легко и Просто.

Чумазая, всклоченная девочка с блестящими от скрытого восторга глазами и разбитыми босыми ступнями. С конвертом в руках.

Я церемонно принял пакет, жестом приглашая присесть поблизости.
Она рухнула в ближайшее кресло и поджала под себя ноги.
Я отвел взгляд, не желая ее смущать.

Вскрыл письмо, закопченное и подпаленное по краям. Что бы там ни было, я уже знал причину появления здесь гонца. Она и так была наглядно видна, без всяких пояснений.
Чудо трансформации фантома в Дитя.

- Ты голодна? – спросил я, не спеша разворачивать листок из конверта.
- Неа. Правда, могу поесть, для разнообразия, - запросто ответила она. – Читайте же, Командор сказал: сверхсрочное!

- Как звать тебя, гонец, - спросил я.
- Ярче, - заявила девочка. Она облизнула губы, будто слизывая угощение, так вкусно было ей ее имя, и повторила. – Ярче.

- Где обувь потеряла, Ярче?
- Сгорела обувь, когда по огню бежала.

- Конверт тогда подрумянился?
- Нет, - серьезно ответила она. – Я на груди его держала. Мне его Командор таким и вручил.

Похоже, этот командор-жучила, сам и подпалил донесение, чтобы поразить мое буйное воображение жарким характером боев.

На странице был детский рисунок. Бравый дядька ростом в длину листа и куча трупов у ног – всяких чудовищ и страшил.
«Гонзик – великий полководец», - гласила подпись.

Кто б сомневался!!!

- Леди Тейлин, - позвал я. – Будь добра подойди к нам.
- Ой, какая девочка! - изумленно обрадовалась она.

Ярче моментально распростерлась на каменных плитах пола.
Тей легко приподняла ее и поставила на ноги.

- Тебе не зачем приветствовать меня таким грязным способом.
- Ярче останется с нами, - сказал я.

- Но, сир, - она склонилась в поклоне. – Как там без меня? Я нужна на войне!!!
- Самое интересное там уже закончилось, - ответил я, смущенный производством меня в королевский сан. – Остались мелочи. Армия возвращается.

- Конечно, Ярче останется, - поддержала Тей. – С тех пор, как этот обормот Гонзик увел за собой всех, мы остались с Аланом одни. Ты нам просто необходима.
- Хорошо, леди Тейлин, - согласилась девочка и зевнула.

- Позвольте откланяться, - она засыпала на ходу, но все же нашла силы попрощаться с нами.

И тут же уснула, подхваченная Тейлин.

Та счастливо улыбалась: - Спит, маленькая!

Метнула мне полный любви и нежности взгляд, и унесла свое сокровище.

…

Тейлин теперь было чем заняться.
Она всю себя посвятила Ярче.
Отмыла ее, принарядила. Да так, что я ее не сразу и узнал.

- Ух, ты!!! Ярче, ты ли это, детка?!!
- Знай наших!!! - Лин прижала девочку к себе.

Та и сама не особо рвалась покидать покровительницу.

- Вам нравится? - застенчиво спросила Ярче.
- Очень ярко, - сказал я и добавил. – Ярче только Ярче.

Она довольно захихикала. Благодарно блеснув мне глазами, спряталась за Тейлин.

…

Ярче ворвалась маленькой бурей, совсем как в первый раз.
К слову, симпатичной бурей, не чумазой замазурой, как раньше, а совсем даже наоборот.

Увидев меня, жутко смутилась и замерла.

- Я искала леди Тейлин, - словно извиняясь за беспокойство, сказала она.
- Леди Тейлин сейчас подойдет, - заверил ее я и предложил. – Можешь составить мне компанию, если тебе будет приятно побыть со мной.

- Будет, - согласно кивнула Ярче и чинно села в кресло.

Не забралась с ногами, не развалилась.
Школа Лин, не иначе.

Ее и учить, скорей всего, не приходится. Девочка сама на лету все ловит.
Что ж отличный пример. В ближайшее время мы получим истинную леди.
Надеюсь, Тей не станет прививать ей свои, мягко говоря, причудливые формы общения со мной.

- Можно узнать, почему ты выбрала себе такое чудесное имя, девочка? - спросил я.
- Да, - по-детски просто ответила она. – Можно.

И замолчала.
Я понаслаждался ее молчанием и прямолинейным ответом, потом спросил иначе:

- Почему ты выбрала себе имя: Ярче?
- Я услышала его от вас, Алан, - пояснила она.

- От меня?!!
- Да. Вы стояли и смотрели на заходящее солнышко, а леди Тейлин прискакала с его стороны, - она зажмурилась, как от удовольствия и продолжила. – Вы посмотрели на нее, как на чудо, и так и назвали …

Я вспомнил тот вечер.
Денечек тот еще выдался, точно по меткому названию песни «Битлз» – вечер трудного дня.
И ласковое заходящее солнце, на которое я, не отрываясь, смотрел, было единственной наградой за мою стойкость.

Второй наградой стала Тейлин, прискакавшая со стороны запада. Она словно выехала из светила.
В солнечных лучах она была ослепительно прекрасной, я заслонился рукой, а Лин рассмеялась и довольно спросила: - Я, как солнце, Алан?

- … Ярче, - мы произнесли это слово одновременно с девочкой.

- Вы помните! - обрадовалась она. – Вот тогда я и решила, пусть это будет моим именем.
- Еще бы он не помнил, - Тейлин улыбалась, разглядывая меня. Она тоже переживала переживаемое мною. – Такое не забывается!
Если когда-нибудь, Ярче, кто-нибудь на тебя ТАК посмотрит, считай, что твоя жизненная история удалась.

Ярче уже прижималась к Тей, доверчиво покоясь в ее объятиях.

- А до тех пор? – простодушно спросило дитя.
- А до тех пор, не залазь на забор, - отшутилась Лин, тормоша Ярче.

Та, довольная, смеялась переливами звонких колокольчиков.

- Пойдете с нами? - отсмеявшись, внимательно посмотрела-спросила-пригласила Ярче. – Мы идем в сад, слушать соловьев!

- Если леди Тейлин …
- Присоединится к просьбе, - утвердительно кивнула Лин.

В ее глазах скакали золотистыми чертиками солнечные зайчики заходящего светила.



Возвращение


Победоносная Армия возвращалась.
По мне бы, она могла незаметно войти в город, а не вползать чинно и величаво, на манер улитки.

Отвертеться от церемонии приема победителей мне не удалось.
Тейлин пустила в ход один из своих коварных приемов, и я сдался.

Ей легко удаются подобные фокусы. После которых я не только мечтаю исполнить царскую прихоть, а и готов умереть, если мне вдруг откажут в чести исполнять ее.
Все, что потребовалось в этот раз – всего-навсего прижаться ко мне, заглянуть в глаза и сказать чуть хрипловато-страстно: - Алан, пуся, пойдем со мной на парад.

И вот я на параде. Леди Тейлин рядом.
Не прижимается, конечно, но держит мою руку в своей. Умеет заинтересовать, что тут скажешь!

Великий Командор Гонзик восседает в седле великолепного жеребца.
Конь пританцовывает под ним, громко хрипит.
Это ведь и его победа.

Ярче встречает армию, чтобы лично вручить Великому и Ужасному победный маршальский жезл и символический ключ от столицы.
Это придумала для Ярче Тейлин, чтобы та смогла присоединиться к победителям, а не кисла отстраненная под самый занавес от военной кампании.

Ярче приблизилась к Гонзику и звонким голосом возвестила милость Повелительницы:

- В знак признания выдающихся заслуг и в честь победы Великого Войска над силами Тьмы примите Командор признательность Той, в честь Коей и совершен сей Легендарный Поход. Примите восхищение Повелительницы По Крови мужеством и отвагой верных воинов, их несравненным воинским искусством.

И, соскочив с черного, как смоль подарка Тейлин, под одобрительный рокот армии, встав на одно колено, протянула символы Предводителю.
Гонзик принял дары и, подняв над головой, торжествующе потряс ими.
В ответ раздался восторженный рев ратников.
 
Ярче лихо вскочила в седло и присоединилась, заняв место рядом с Командором.
Она была не только соратницей триумфаторов, но и посланницей самой леди Тейлин. Такую не оттереть в сторону.
Но главное, она была Дитя по Сути.

Дети по Сути. Всё крутится вокруг них.

Горн приветствовал ее взмахом руки.
Процессия снова двинулась улицами Хасы.

Я думал, что у жителей скоро закончатся цветы, так обильно они посыпали победителей.

Пока победители любовались собой, купаясь во всеобщем внимании и греясь в лучах славы, двигаясь при этом толстой ленивой гусеницей, я развлекался тем, что шептал на ушко возлюбленной всякие похабные штуки и грязные непристойности.
Похоже, Тейлин это тоже развлекало.

Я крайне редко и неохотно сквернословлю, не так много создаю себе для этого поводов.  Но сейчас обстановка располагает. В торжественные моменты, когда смеяться, вроде как, не принято, особенно остро и смешливо воспринимаются пошлые шутки и скабрезности.

Я был в ударе.
Лин едва сдерживалась, чтобы откровенно не зарыготать. Ее улыбка озаряла небеса, столицу, жителей, воинов. Даже мелким пылинкам на мостовой доставалось света в изобилии.
Стыдливый румянец той, кто не знает стыда, блистательно затмевал сияние всех пяти светил этого чудесного измерения.

Все были очарованы, обезоружены, навечно покорены сияющей обворожительностью Повелительницы По Крови.

Просто никто не знал, что произошло, когда мы покинули балкон, перед тем, как отправиться в главную залу дворца.
Лин в изнеможении повалилась на ковер и взорвалась истеричным визжащим смехом.
Она каталась по полу, разряжаясь все новыми и новыми всплесками неудержимого веселья.
Потом обессилено затихла.

- Ты просто гадкий, противный мальчишка, - устало промолвила она. Ее взгляд был исполнен нежности. – После церемонии ты перескажешь мне все. Слово в слово.
А сейчас помоги мне подняться, я чувствую себя уличной девкой, оприходованной только что вернувшимся из плавания экипажем матросни.

Когда Тейлин входила в приемную, где собрались по случаю торжества подданные, она была исполнена присущих ей величия и царственности.
Склонить пред нею колена, было незаслуженной честью и усладой.

Все, как по незримой команде сердец, пали ниц.



Филюстры


- Гонзик, у меня для тебя есть тайна.
- Жуткая и кровавая? - с воодушевлением отозвался тот. – Леденящая несуществующую душу и ужасающая до одури пугливый трепетный ум, чье существование еще более иллюзорно и условно, чем существование пресловутой несуществующей души?

- Еще хуже, - пообещал я.
- Я весь в нетерпении, Алан!

Вместо ответа я распахнул дверь и жестом пригласил войти.

- Это же филюстры, - умилился Гонзик. – Ах вы, мои маленькие незаконнорожденные детки, прекрасная память о бурно проведенной юности! Вы же мои чудесные ангелочки!

- Возьмешь их под свою опеку?
- Спрашиваешь!!! Это мой звездный час, да и ваш, малыши-карандаши!!! Папочка Гонзик с вами, детки!

Гонзик протянул к ним руки и филюстры охотно побежали навстречу. Эти маленькие шустрые комочки радужно золотистого цвета действительно вызывают прилив теплых чувств.
Похоже, малыши поладили с новым папочкой, и процедура усыновления-удочерения прошла успешно.



Без прелюдий


- Ладно, давайте без прелюдий, - предложил я. – Сразу к делу.
- Да, - согласился Гонзик. – Куда лучше без них. К чему эти люди?!!

- Прелюдия – это вступление. Нечто, предшествующее основному действу, - пояснил я.
- А, - понимающе протянул Гонзик. – А я думал, это то, что делается при людях.

- А я, что это те, кто находятся при людях, - признался Горн. – Вирусы, микробы, вши, глисты, всевозможные не очень полезные попутчики. Паразиты, одним словом.
- Паразиты паразитов, - охотно включился в тему Гонзик. – В этом что-то есть! Умиротворяющее.

- Давайте, не будем отвлекаться, - Тейлин уж очень хотелось высказаться, но она сочла за лучшее избежать соблазна вставить шпильку.

И, конечно же, не удержалась от реплики. Чтобы Тей да удержалась от сарказма в адрес человечества!!!
Скорее уж харны (считающие, что отдавая что-то постороннему, отдаешь свою силу) займутся благотворительностью.

- Милый, - ласково обратилась она к Гонзику. – Будь, пожалуйста, немножко добрее к этим созданиям. Они – те немногие, кто в меру своих скромных сил, делают наш мир прекрасней.

И, жестоко усмехнувшись, добавила изумленному баламуту:
- Они не виноваты в том, что у них маленькие ротики, и они не в состоянии проглотить человека целиком.

Тут же эта троица дико заржала.

Я подождал, когда веселье станет затихать и заговорил.

- Видел сон один хреновый, - начал я и они замолчали. – Некто решил, что будет забавно устроить маленький апокалипсис. Театральная постановка та еще:
Закат. Всадники тьмы. Пожары. Мечущиеся тени. Стоны и проклятья. И реки крови. Конец света, одним словом.

- Ура, - обрадовалась Тейлин. – Давайте отправимся куда-нибудь отдохнуть, а когда вернемся, разберемся с этим хреном. Ни тебе людей, ни тебе хрена с его хренью. И все будет чудесно.
- Да, - поддержал ее Гонзик. – Пусть он вылечит эту болезнь, по имени человек. А потом ворвемся мы – Воины Справедливого Возмездия …

- Человек – это действительно диагноз, - тихо, но при этом очень твердо ответил я. – Но это совсем не означает, что какой-то болезни с другим названием позволительно лечить заболевание по имени «человек».
Это совсем не означает, что какая-то падла может считать себя достаточно авторитетной и сильной, чтобы кого-то лечить или вмешиваться.
И пока человек занят исключительно своими делами и не лезет в чужие – у него отличные шансы играть в свои, пусть и безумные игры.
Пока он ни начнет изображать из себя бога, воображая, что он выше кого-то и считать себя достаточно авторитетным и сильным, чтобы кого-то лечить или вмешиваться в игры других.

- Не стоит горячиться, - мягко попросила Тей. – Мы просто шутили. Неужели, ты считаешь, что мы позволим кому-то то, что не делаем сами.
Этому новоявленному богу, ох, как несладко придется!
- Падлу на пику, - заверещал Гонзик и стал похож на блатного авторитета – истерично распальцованного блатняка. – Порвать на лоскуты!!!
- Порвать, - кратко согласился Горн.

- В общем, план простой: быстро собираемся-отправляемся в измерение хрена, и пока он будет меня убивать, вы разделаетесь с его войском.

- Надеюсь, любимый, это не подвиг безумной отваги? – ехидно осведомилась Тейлин. – Ты не собираешься нас покинуть?!!
- Еще чего, - возмутился я. – Так легко вы от меня не отделаетесь!

- Тогда зачем позволять себя убивать?
- Просто мне необходим вкус его силы. Достаточно ему раз ударить – и всё станет на свои места, - объяснил я. – Мне необходимо знать, ЧТО просится к Изначалию. ЧТО так яростно хочет вернуться домой.

- Это не прогулка с пикником, малыши, - добавил я. – Те воины, похоже, вызваны из-за Черты. Эти тегги – умершие воины, призванные к Силе Угасания. Кто-то смог не  только призвать их, но и вдохнуть в них жажду чужой крови. Придется попотеть.

- Обожаю потеть, - радостно встрепенулся Гонзик. – Хорошенько пропотеть – это по мне!
- Еще бы, враги падают замертво от твоей вони, - встрял Горн. – А те несчастные, коим не повезло умереть сразу, так и остаются перекореженными крутнями.

- А я вообще не потею, не царское это дело, - заметила Тейлин. – Не знаю, чем я могу быть вам полезной в этой битве, мальчики?!!
- Ты возглавишь войсковую операцию. Отряд девочек из Ордена в твоем личном резерве. Гонзик и Горн возьмут под свое начало равные половины помощников.
Надеюсь, ваши бесчинства под видом благого похода можно считать за воинскую подготовку?

- Ребята в отличной форме, - заверил меня Горн.
- Рад это слышать.

- Пусть у Горна воинов будет больше, - предложил Гонзик. – Я волнуюсь за малыша. А так мне будет спокойнее в бою.
- Что?!! – раздался возмущенный рев Горна.

- Каждый возьмет половину, - прервал я назревающую перепалку. – Тей, возьми Ярче к себе. Отдай под ее начало всех помощниц.
- Хорошо, - кивнула она.

Когда мы остались вдвоем, Лин обняла меня и, смущаясь, спросила.

- С тобой точно все будет в порядке, любимый?
- Да, мой хороший, - я нежно поцеловал ее губы. – Я же буду в Шихоне.

- В Шихоне?!!
- Да. В месте, которого нет. Не было и не будет.

- Тебе не будет больно?
- Немножко.



И грянула битва


Темное воинство было таким, каким я и ожидал его увидеть.
Словно из кинопостановки.
Почему эти новоявленные темные боги именно так представляют себе свои армии?!!

Однообразие их подхода просто удручает.
То, как они рисуют себе своих приспешников –  тупо и примитивно: каменные лица, узкие скулы или сжатые тяжелые челюсти, горящие мрачными угольками проваленные глазницы.
И все, все сплошь здоровенные бугаи, как будто размер имеет значение. Они же просто отличные мишени даже для начинающих стрелков!
И всё это буйство непременно пылает ненавистью, злобой и жаждой крови.

Иногда это однообразие утомляет.

Почему-то принято считать, что воинов должно быть очень много.
Оглядывая их бесчисленные ряды, я всегда недоумеваю: они, что просто хотят вытоптать всю территорию.
К чему тогда все это вооружение, которым так щедро увешаны эти страшилы?!!

Ладно, ребята с ними разберутся.

Мой выход.
Не хватало еще, чтобы какой-то чепушило упражнялся в колдовстве на моих малышах.

…

Предводитель воинства Тьмы, как и следовало ожидать, возвышался гораздо дальше.
Похоже, любитель руководить издалека.

Я приблизился, не отвлекаясь на охрану.
Они вполне мирно могли раствориться за ненадобностью.

- Концерт окончен, - оповестил я гегемона. – Пора домой …

…

Я оглядела место предстоящей битвы. Привычно отметила спешку застигнутых врасплох противников, неровности их построений, и стройные ряды всегда готовой выступить гвардии.
Наше внезапное появление было весьма кстати.

- Гонзик, - позвала я и указала рукой в направлении левого фланга.

Там царила особенная неразбериха.
Гонзик пулей вскочил на коня и вихрем унесся в указанном направлении, а вслед за ним и его башибузуки.

- Горн, - позвала я. – Прикроешь Гонзика. Сейчас его будут контратаковать. Будь готов по команде выступить.

В то же мгновение бригада Горна была в седле.

- Хинея, - я указала в сторону гвардейцев. – Эти твои. Тебе задача – зайти им в тыл справа. Птицей лети, но будь там раньше, чем они двинутся на Горна.

Эскадрон Жриц Ордена уже пылил, делая изрядный крюк и совершая рейд в тыл врага.

Я повернулась.
Ярче стояла рядом.

- Тебе, девочка, ждать моей команды вон за теми холмами. Я свистну, и ты врежешь им в спину. Они начнут срочно перестраиваться, у них не будет другого выхода.

- А я услышу?
- Мой свист?!! О, да!!!

Все так и было.
Гонзик врубился, сминая на своем пути боевые порядки теггов.
Надо отдать им должное, они умирали, но не бежали.

- Горн, вперед!

Этот парень рванулся по команде и как раз успел в тыл, смыкающих в кольцо отряд Гонзика, цепей неприятеля.
Его натиск был всесметающ.

Отряды друзей соединились и слева у теггов остались лишь трупы.

Гвардия с гиканьем устремилась налево, но Хинея с девочками, на полном скаку ворвавшись сзади в ряды вражеской конницы, сорвала этот маневр.
Контратака захлебнулась. 

Пока гвардию активно рубили с двух сторон, Гонзик с Горном с одной и Жрицы с другой,  общая армия срочно перестраивалась.

Я улыбнулась и легонько свистнула.
На пути звуковой волны с бьющихся посрывало шлемы.

Мой резерв во главе Ярче лавиной пронесся по полю, разрезая гигантский массив на маленькие очаги сопротивления.

Силы уравнялись.
Теперь и самый малосведущий вояка, и даже гений тактики и стратегии войны признает, что силы равны, резервы исчерпаны и сражающихся ожидают изнурительные, кровопролитные бои с переменным успехом и многочисленными потерями с обеих сторон.

Они-то не знают, КТО на нашей скамейке запасных дожидается своего часа.
О, я – еще тот резерв!!!

…

Когда раздался второй свист, казалось, содрогнулись небеса.

Если вам доведется повидать леди Тейлин в бою, вы можете смело завершать свои мирские истории, подобного в мирах вам не суждено будет увидеть.

Ее, стремительно летящую и несущую на своем пути ужас и опустошение, знают все поколения воинов: убитых и возвращенных из могил в канун грядущих кровопролитий или не рожденных, впервые рожденных или рожденных наново из чрева для новых битв.

Ее знают безоговорочно те, чье предназначение – сеять смерть.
Будучи воином, вы не сможете этого избежать, потому что ваша жизнь – война.
А Тейлин – Война, по сути, а значит она – ваша жизнь, воины, и, конечно же, ваша смерть.

Ее дикий хохот врезал по ушам, а неуемное сияние ослепило глаза. Ее жуткий полет не оставлял за собой ни одного живого противника.

В ее присутствии все неприятельское словно расползалось по швам мощными всплесками фонтанов крови и яркими фейерверками расплавленного оружия.

Темное воинство не выдержало и обратилось в бегство.
Еще немного и все было закончено …

 …

- Концерт окончен, - оповестил я гегемона. – Пора домой.

- Что?!! – повернулся он ко мне, огляделся в поисках исчезнувшей охраны и быстро оценил ситуацию.
- Я – Великий Тегг, властитель теггов.  Я должен привести один из миров к его концу, - величаво забасил этот придурок. – А кто ты, бросивший мне вызов?

- Что за дешевый сценарий?!! - ответил я. – Завали хлебало и делай, что должен, должник хренов. Еще не хватало трепаться со всяким козлом!

Его удар был страшен и сокрушающ.
Будь я воином или колдуном, от меня осталось бы гомно на память.
А так ничего, только умер.
Делов-то!!!

Тот, кто возник на месте прежнего меня, презрительно скривил губы и плюнул в лицо устроителю конца света, и пока тот ошалело утирался и таращился, ударил головой в это же лицо.

Тот, кто возник на месте прежнего меня, мне нравился. Жаль и ему жить недолго.
Тегг просто разорвал его пополам.

Следующий клон был, видимо, клоуном.

- Дяденька, не бейте, - запричитал он. – Я вам пригожусь!

Парень рвал чахлую поросль этого мира и швырял в Тегга.
Может, он именно так представлял себе пресловутое пригождение.

Дымок от сгоревшего в диком пламени парня попал в нос очередному пришельцу.
Того это не потешило, не развеселило.
Не говоря ни слова, он принялся избивать Темного.

Он делал это жестоко и методично, пока тот ни опомнился. Потом замертво упал и разложился на слизь, тут же впитавшуюся в красноватое подобие грунта.

Появившаяся девочка прыгнула и ногтями распорола-располосовала физиономию врага. Она вцепилась коготками в тело, а острыми зубками в горло Теггу и, переломанная, рухнула наземь.
Колдун топтал и топтал ее уже мертвое тельце.

Больше он не подпускал к себе ни одного из возникающих меня.
Они угасали, таяли, расползались, исчезали, пузырились, разрывались, растекались, сгорали, взрывались, сменяя друг друга.

Я основательно приуменьшил, говоря Тейлин, что мне будет немножко больно.
Тому мне, пребывающему в Шихоне, все было по барабану.
Несуществующему мне по несуществующему барабану.
Но каждому из тех, кем я себя являл, приходилось рождаться и умирать.
Хорошая практика для осознания бренности проявлений и жестокая наглядная энциклопедия о разновидностях боли.

Всё встало на свои места после первого же удара, но я продолжал развлекаться, утомляя беснующегося бога снова и снова очередным собой.
Боль рождений и смертей стала привычно ощутимой, и я хотел, чтобы Тегг выдохся и рухнул или даже побежал. Очень хотелось из-за той затоптанной девочки.
Да и ребят хотелось подождать, они имели полное право присутствовать при окончании, поэтому и оттягивал финальный аккорд.

Они появились и с ужасом наблюдали ряд появляющихся и исчезающих воплощений.

Я возник сзади Тейлин, Гонзика, Горна, Хинеи и Ярче.
Приложил палец к губам, призывая остальное войско не выдавать пока мое присутствие.

- Как вам шоу, солнышки? - спросил я.

Солнышки вздрогнули и обернулись.

Я улыбнулся им и сказал:
- Мы славно развлеклись. Время отправляться домой …

…

- Время отправляться домой.
- Время умирать, - Тегг, тяжело дыша, обессилено стоял на одном колене и протягивал дрожащую руку.

Из нее вылетела красноватая огненная спираль и упала рядом, с шипением покрутилась и погасла.

- Время отправляться домой, - настойчиво повторил Алан.

И улыбнулся нам:
- Пора, солнышки, - он повернулся и пошел. – Игра окончена.

Мы двинулись следом.
Я краем глаза увидела, как съёжилась картинка, еще только что бывшая фрагментом нашей истории, так сгорает, заворачиваясь и исчезая, негатив.

И все это измерение, вместе с горами, чахлой растительностью, трупами темного войска, всем, что тут произошло и с Теггом в придачу, разверзлось и словно поглотило само себя.

Маг ушел …



Пир на весь мир


- Нам и вам, напополам, замешаю тесто. Будет очень вкусно нам, вкусно и полезно, - приговаривал-напевал Гонзик. – Будет очень вкусно, да-да-да.
Вкусно и полезно. Да-да-да…
Вкусно и полезно. Да-да-да. Сразу в рот полезло. Да-да-да.

- Гонзик, есть поесть? – заглядывая через плечо повара во все эти кастрюли и сковородки, спросил Горн.
- Есть поесть, нет, - отозвался тот. – Пить попить, подойдет?!!

- Сделай же, что-нибудь!!!
- Это собачки делают что-нибудь. Я делаю реальные вещи, - Гонзик ударил половником по тянущейся к сковороде руке друга. – А ну, вон с кухни, салага!

Вот уже час, как гений кухонного искусства томит нас волнующими запахами.
Догадываюсь, что нарочно.
Обычно Гонзик готовит стремительно и неудержимо. Но сегодня явно набивает цену предстоящему банкету и дожидается, когда мы изойдем слюной и завоем голодным воем.

Мы все уже перездоровались-переобнимались, успели наговориться.
Главный говорун нашей компании Марк ринулся было к Алану, но тот решительно пресек его порыв, сказав: - Позже, Марк. Чуть позже, хорошо? 
 
- Обед готов. Моем ручки от пылючки. Всем приветистый привет, всем буфетистый буфет!

Мы тут, как тут. Нас просить дважды не надо.
Все уже за столом.
Алан. Горн. Хинея с Марком. Девочки-Жрицы в полном составе. Ярче. И, конечно же, я.

Все мы, за исключением Марка, можем обходиться без еды, но охотно играем в покушать, когда Великий Кухарь Гонзик берется за дело.
Тем более, что нас ожидает сегодня нечто, более чем особенное. Алан не выдержал моих чар и сдал мне сюрприз с потрохами.
Он еще долго продержался, мой любимый!

Все мы, за исключением того же Марка, в курсе в честь чего устроен банкет. По общему согласию мы не упоминаем перипетий прошедшей битвы.
Марк связывает прошлое отсутствие любимой с поездкой в храм.
Не хватало еще, чтобы он волновался за Хинею.
На его долю досталось предостаточно переживаний, пусть отдыхает, набирается сил.

А вот и Великий Мастер Гонзик.
Столы тут же заполняются разнообразной едой, и мы жадно набрасываемся на кулинарные изыски.

Гонзик одаривает нас долгим теплым взглядом и изрекает:
- Ах вы, мои голодные ребятишки! Кушайте, не стесняйтесь, - он кружит вокруг стола, заботливо подкладывает в наши тарелки яства, ласково гладит наши волосы. – Ах, вы, мои голодные цыпочки! Кушайте, радуйте сердце папочки Гонзика.

- Милый, присаживайся, - я предлагаю место рядом с собой. – Составь нам компанию. У нас очень вкусно.
- Как же, как же, - охотно усаживается тот. – Ну-ка, ну-ка, чем тут нас кормят?!!

Какое-то время мы, молча, жуем, не в силах оторваться или хоть на секунду отвлечься.

…

А потом мы ели филюстров. Или они нас.
Скорее всего, это был обоюдный процесс.

Потому что эти удивительные существа, живущие рядом с людьми, обожают вкус человеческих внутренностей.
Они ни какие-нибудь монстры, а настоящие чудесные существа.

Вы их глотаете, и по пути они вас слегка покусывают и пощипывают. Откусывая и отщипывая то, без чего, кстати,  лучше обходиться: всяческие заторы, наслоения, опухоли, все мертвое, больное и недееспособное.

Это покусывание-пощипывание сопровождается такой жуткой щекоткой, таким приходом, что вы просто изнываете от восторга.
Плюс ко всему, филюстры выделяют некий естественный фермент, усваиваясь, который провоцирует мощное выделение эндорфинов – живых частичек счастья.
Его всплеск настолько ярок и основателен, что последующее ежедневное выделение усиленного количества эндорфинов навсегда делает из вас законченного весельчака и оптимиста.
 
Мы глотали филюстров и начинали дико смеяться.

Древние шаманы Хокки, знающие страсть маленьких существ к путешествиям внутри тела, исцеляют с их помощью неизлечимых, казалось бы, больных.
Шаманы взяли под свое крыло всех чудесных существ и встретить филюстра в живой природе, а не в питомнике Хокки, все равно, что повстречать единорога на Красной площади.

Наверняка Алан создал такое прошлое, в котором шаманы лопухнулись.
Никаких других идей на этот счет у меня нет. Эти древние провидцы и знахари легче расстанутся все, как один, со своими бессмертными жизненными историями, чем с крохотным филюстром.

Малышей было всего одиннадцать, но тому, кто создал прошлое с их присутствием, ничего не стоит создать былое, где филюстры активно размножаются.

…

Гонзик предупредительно пояснил, что перед глотанием, он подготавливает филюстров, помещая их в некую смесь, называемую кесей. На вид это так похоже на то, что дети зовут кеся-меся. Эдакая тягучая сладкая и ароматная густая жидкость.
Волшебные создания, барахтаются в кесе и поедают ее, пропускают через себя и становятся чистыми, сладкими и ароматными.
Благоухающими и приятными для глотания.

Сам процесс глотания сопровождается гоготом. Все по очереди открывают широко рты, и Гонзик, заботливая птица-мамаша, скармливает нам волшебные комочки.
Кладет в распахнутые полости и вливает разбавленную кесю-месю. Это помогает филюстрам легко проскочить.

Мы хохочем, глядя на жалобную физиономию Марка. Он соглашается только после умоляющего взгляда Хинеи.

Затем мы ржем, рыгочем, орем, хохочем, смеемся, вопим, пищим, гогочем.
Непередаваемое ощущение.
Ни с чем несравнимое утонченное наслаждение.

Кстати, когда вы чувствуете, что наслаждение уже ищет свой выход, вам желательно уединиться, чтобы филюстрики смогли выйти из вас.

Они выходят заметно растолстевшими, но не вызывают никаких неудобств при их отторжении. Главное, подставить под выход специальный боксик, чтобы не потерять малыша.
Попав в специально оборудованный бокс, чудесное существо погружается в долговременную, порой до трех месяцев, спячку.

Боксики уже стоят наготове.

Первым уединяется Гонзик. Потом Марк. Потом чуть ли не все сразу.
В итоге двух малышей мы упускаем.

Гонзик, причитая и хохоча, рвет на себе волосы. Очень смешно смотрится со стороны его счастливое горе.
Но вдруг оказывается, что пропавшие шарики уже мирно дремлют в своих колыбельках.
Не иначе, не обошлось без Алана.

Мы с упоением кричим, пищим, визжим, верещим, всхлипываем в изнеможении.

Что и говорить, праздник удался!!!



Проснуться в Легко и Просто


- Здравствуйте, - вошел Алан.
- Здрасте, - отозвался нестройный хор голосов.

- Когда я говорю: «здравствуйте» - это не выхолощенное приветствие, уважаемые.
Это руководство к действию. Если хотите приказ, распоряжение.
Так что ЗДРАВСТВУЙТЕ, БУДЬТЕ ЗДОРОВЫ!
И это не обсуждается.

- Сурово, - отозвался парень с первого ряда.
- А нечего мне попадаться!

Все засмеялись.

Я во все глаза смотрела на Алана, будто впервые видела.
Он был такой спокойный и тихий, и при всем такой сильный и чудесный, что мне захотелось подойти и обнять его. И пошли все эти люди куда подальше!!!
Не знаю, на хрена ему все это надо?!!

- Мое имя вам известно: Алан Лига Легко и Просто. Я не лектор, поэтому предлагаю начать с вопросов. Представляйтесь, пожалуйста, и спрашивайте.
Тема нашей беседы: «Безграничность возможностей».

- Человеческих? – тут же спросила симпатичная девушка и, покраснев, назвалась. – Наташа.
- Тех, кто перешагнул человеческую форму, вышел за ее пределы, - ответил Алан. – Человеческая форма проявления – то еще ограничение, Наташа.

Не пугайтесь, пребывание в человеческой форме проявления куда затруднительнее, чем выход за ее пределы.
Достаточно осознать себя не формой и полный порядок.

- Чем же вам не угодила человеческая форма существования, - спросил, не представляясь, какой-то мутный тип с последнего ряда. – Вы же сам относитесь к ней? Или нет?!!

Алан усмехнулся.

- Человеческая форма проявления – единственно сонная, сновидящая и снотворящая.
Снотворение – неотъемлемая черта, характеристика для человеческой формы проявления.

Проснуться, и означает перестать быть этим ограничением – человеком.
Окончательно проснуться, потому как вы и так просыпаетесь. Из одного сна в другой.

Ни один сон не в силах насовсем удержать вас, потому и следует череда снов. Прежде чем лопнуть, как мыльный пузырь, сон сменяется новым.
Вы снотворите и снотворите, опять и опять, непрерывно.
Вы под воздействием сна.

Вы являете себя сном, являетесь сном, не зная Реальности.
И, будучи сном, не в силах перенести смерть сна, смерть иллюзии,  снотворите самих себя.
САМОСТЬ и есть природа сна.

Когда понимаешь сонную природу действительности, она становится игрой. Теперь вы просыпаетесь туда, куда хотите.

Я не пытаюсь кого-то принизить или покуражиться: дескать, какие все – лохи сонные.
В снотворении нет ничего постыдного.

Только тот, кто выходил за пределы сна, знает как это оглушающе больно.
Потому так соблазнительно, вновь соскользнуть в сон.
Тот, кто это испытывал полной мерой, не станет упрекать тех, кто этого избегает.
Боль – вот то, чего хочется избежать.

Как ни парадоксально, но Познать Свою Блаженную Природу легко и просто, познав природу боли.
Избегая ее, вы избегаете Себя – Блаженство, скрытое болью.

Это совсем не значит, что следует мучить свое тело.
Боли хватает в изобилии и без зверств.

Мир пронизан энергиями, казалось бы, различных предназначений и свойств.
Но природа энергии однородна, всё дело в ее интенсивности.
Это как громкость звучания, сила прикосновения,

Допустимое звучание, допустимая сила прикосновения – удовольствие.
Всё, что интенсивней, нестерпимей – боль.
Удовольствие и боль – суть одно.

Тот, кто умирал и возвращался назад в мир – знает о том, как это больно: возвращаться.
Насколько нестерпимо болезненный этот мир.

В чем действительно преуспел социум – это во всевозможных ухищрениях, отвлекающих от боли и притупляющих боль.
Отвыкнув от боли, человек оказался в рамках, выход за которые чудовищно болезненен для него.

Пребывать в миру, быть человеком – неестественно.
Да иначе и не могло быть.
Человек – промежуточное звено в эволюции, это возможность трансформироваться.
Не конечный пункт, а трамплин.

Человек – уже не звучит гордо.
Это звучит пошло, как пошла попытка быть неизменным, однообразным, статичным.

И это та еще пытка.
Потому что из возможности, человек переродился в обязанность.
Болезненную, ограниченную, непременную обязанность.

Я расскажу о Пространстве Реальности, о Легко и Просто.
И Как Проснуться Сюда.

Дальше Всё – Легко и Просто

…

- Вспомните, как вы просыпаетесь утром.
То пограничное состояние между сном и так называемой явью.
Сном и сном.

Теперь, когда придет утро, вы вспомните и пронаблюдаете свое пробуждение.

Память представляет вам образы, как отправную точку.
Пусть скользят мимо, не цепляйтесь за них.

Будьте тем Пространством, где движутся образы, кои лишь рябь на вашей поверхности.
Вы и образы, и глубина под ними. И рябь на воде и сама вода.
Любой шум, слово, возглас, мысль или эмоция – всплески в Тишине Вас.

И вот, когда вы Легко и Просто ощущаете Себя всем этим, вы за гранью понятий и слов.
Вы … это Вы.

- Полина Сергеевна, - объявила полненькая брюнетка. – Алан, вы предлагаете не цепляться за образы, но мы привыкли исходить из обстоятельств.
- Исходите из Себя и только из Себя.
Декорации – не Суть.
Они могут быть любыми.
И любимыми.
Потому как, когда вы ни за что не цепляетесь и ничего не отталкиваете, тогда всё – любое, всё – любо, всё – любимое.

Декорации – не Суть.
Суть – Вы

Всё в Вас
Всё из Вас
Всё для Вас
Всё – Вы

Проснуться – означает, перестать снотворить.

Исходить из обстоятельств – бег по кругу. Бесконечный круг бесконечных обстоятельств.

Всё, что вас в данный момент окружает – ненастоящее, потому что не НАСТОЯЩЕЕ, не СЕЙЧАС.
Всё, что вас в данный момент окружает – прошлое, вы снотворили его в прошлом и вот оно проявилось.

Всё, что вас в данный момент окружает – несуществующее, потому как всё Сущее – всегда ЗДЕСЬ.
А вы снотворили снотворённое где-то вдали, в мыслях, в грезах и оно проявляется не ЗДЕСЬ. Всё, что вас окружает – иллюзорно, как иллюзорен туман, греза, сон.

Вот и пребываете вы среди несуществующего. Вы – сама Жизнь прикованы к ограниченному образу, ведь ваш фокус-внимание, как жало воткнут в иллюзию, обращен на снотворённое, на иллюзию.
А любая иллюзия не утоляет жажду и голод, а лишь усиливает.

Это разрыв между вами и Настоящим удерживает вас во сне. Вы снова и снова вынуждены сталкиваться с последствиями предыдущих действий – снотворений.
Это раскол Вас на части, на фрагменты, разрозненные и уязвимые.
И мимолетные, как все сны.

Отследить смену снов легко и просто.
Достаточно, вспомнив, переключить внимание со снотворенного, на снотворца – на Себя.

Проснуться – означает, перестать снотворить.
Пребывать в Настоящем.
В Себе.

Принять происходящее – означает принять прошлое, согласиться с ним.
И наслаждаться его уходом, инерцией, затуханием.

Проснуться – означает, перестать снотворить.
И позволить прежним снам состояться, прожиться, раствориться в Вас. Не вмешиваясь и не пытаясь что-то исправить или изменить.

Снотворить – также означает прилагать всевозможные усилия.
Позволить происходящему происходить – означает проснуться.

Отличительной чертой снотворения является жёсткая увязка с прошлым, четкая последовательность, линейность происходящего.
События должны быть четко выстроены в ряд.
Иначе вы мгновенно становитесь бдительными, вы просыпаетесь.
Незнакомое место, неожиданное событие, любое несоответствие общей линии предсказуемых и привычных сценариев – пробуждает вас, стряхивает дремоту.

Вот тут и не уснуть бы, не погрузиться в очередное снотворение!!!

Как?
Вспомнить:
Декорации не Суть.
Суть – Вы

Проснуться – не означает от всего убежать и спрятаться. Это всего лишь один из снов – прятки от сновидений прежних.
Живите, играйте.
Играйте, но играйте в Своё, а не навязанное.
Будьте актёром, играйте Свою Роль.
Соответствующие декорации появятся незамедлительно.

Если же вместо игры вы приметесь за переустройство декораций, изменение их расстановки и усовершенствование – вы из гениального актера автоматически переквалифицируетесь в грузчика.
Теперь не удивляйтесь тому, что пока кто-то блистает, вы на подхвате, подсобный рабочий и вами командуют и помыкают все, кому не лень.

Всех обучили рассуждать логически. Но здравый рассудок на деле оказывается прописанным сценарием, сомнительным творением  разношерстной компании жалких и неумелых писак.

Рассудок послушанием гордится. Не признает наития.
При этом удивляется-дивится.
Обыденности бытия.

Нас обучили тонкостям ограничений.
Разучиваться приходиться самим.

Играя под диктовку ума, вы засыпаете.
Теперь с вами может произойти только то, что может вместить поверхность линейки – четко регламентированные делениями шажки. Из одной точки в другую. Пока ни кончится та линейка.
И тогда вы соскакиваете на другую, потом еще и еще.

Ум линеен, про многомерность и спонтанность уже не вспоминается. Соответствие жесткому сценарию – черта ведомых.
Руководствуясь мыслями, идеями и желаниями, навеянными снотворенными вами же снами, вы крепко вязнете в человеческой форме проявления – единственно сонной, сновидящей и снотворящей.
Вязнете в ограничениях и безрадостном существовании.

- Где же выход? – спросила Наташа.
- Там, где и вход.

Любая мысль, идея, желание – нейтральны.
До тех пор пока нейтральны к ним вы.
И радостны и живы, когда радостны и живы вы.

Тут следует понимать природу принятия и отказа, знания и незнания.

«Да», сказанное всему, не означает участия, а означает согласие, разрешение, позволение. Принятие всех возможностей, как равноценных.
«Нет» - влипание в ситуацию.
«Да» - чему-то одному, по сути, отказ всем остальным вариантам. И, соответственно, сопутствующую проблемность.

«Не знаю» – доверие и открытость.
«Знаю» – основа снотворения.

Почему «знание» – основа снотворения?
Это сценарий, ограничение, рамки.
Любое человеческое знание о возможностях – информация о том, ЧТО возможно. Остальное, по умолчанию, нет. Это знание так называемых «законов жизни».

Это знание и есть иллюзия.
Пребывание в нем и есть снотворение.

Незнание возможного и есть незнание невозможного.
Вы свободны от всех ограничений.
Вы свободны от всех свобод.

Вот вам еще один выход – Тотальность и Безоглядность.
Тотальность – ключ к пробуждению.
Когда Вы целиком, без остатка, отданы чему-то, оно расползается по швам, не в силах вместить Вас.

Никакая доктрина, философия, религия, идея, НИКАКОЙ СОН не в силах вместить Необъятность – Вас – когда вы целиком, безоглядно входите и тотально присутствуете.

Жить без оглядки еще означает – оставить дурацкую привычку отслеживать в зеркалах мира отражения происходящего.
Означает перестать дышать в его рваном ритме.
А жить Своим, полно и вольно.
Означает, перестать сверяться с реакцией мира на Твое Живое Дыхание.

…

Все слушали, открыв рот.
Я поймала себя на том же и потихоньку его прикрыла.

- Но те же древние говорили: «я мыслю – значит, существую», – возник тип.
- Люди вообще говорят много глупостей, - усмехнулся Алан. – Все не переслушаешь.

Все дружно посмеялись.

- Еще они говорили: «Пока живу – надеюсь», другими словами «бреду в бреду».
Надежда – очень мощное снотворное. Оно – обещание вам о том, что всё наладится. Не стоит просыпаться, еще поспи. Наспи еще себе проблем!!! - смеется Алан. – Но сон воспринимать врагом себе не стоит, ТЫ СПИ ЕГО.  Бесстрашно спи.
Когда он превращается в кошмар – ты пробудишься.
Когда невмоготу от снов тебе, то ты проснешься непременно.
Ты спи его, не он тебя. ТЫ его спи.

Играй его. Играя ярко сны свои, себя сном видь.
Когда растает дымка сна-тебя в восторге шалом той игры – Себя Реального увидишь.
И будет это молчаливо, блаженно и необъяснимо.
Как объяснить Блаженного Бескрайнего Тебя?!!

- Значит, ваш ответ: это необъяснимо, - хмыкнул мерклый анонимный тип. – Хорош ответ!!!

Алан прикрыл глаза и озарился блаженной глубинной улыбкой. Мы в восхищении восприняли ответ.

- Что требуется для всего, что вы говорили? – не унимался аноним.
- Перестать, что-то требовать. Прежде всего, от себя. Потом это распространится и на окружающих.
Попробовать ориентироваться не на заманчивость результата, а на приятность процесса.
Снова и снова спрашивать себя: «А по нутру ли мне то, что я делаю?».
И если нет, не делать.

Пребывать, где пребываете.
Если вы заняты неким действом, а при этом витаете в мыслях где-то далеко, вы расщеплены.

Я понимаю соблазн пережить неприятное действие краешком, находясь в момент исполнения обязанности в приятных грезах.
Только эта уловка очень дорого обходится. Всех регулярно принуждают этим «надо» не только в качестве дисциплины, а еще и для того, чтобы все всё чаще и чаще бегали от тотальности проживания.
Не прожив некую повинность, а пропетляв рядом, вы снова и снова возвращаетесь к этой хрени.

Что бы ни пришло к вам – ЖИВИТЕ его. По полной, без остатка.
ЖИВИТЕ!!!

Проживи вы хоть раз ТОТАЛЬНО некую чушь, вы больше никогда, я подчеркиваю, НИКОГДА,  не согласитесь на подобное.
Вы умрете для всех «надо», «должен»,  «нужно».
Отныне никаких долгов.

Отныне только Вы – Счастье, Радость, Любовь.
А раз всё – Вы, то принимаете всё, без разбору.

- Речь о смирении?
- Смирение ни при чем. Просто не мешать происходящему, происходить. Вы уже создали, снотворили все происходящее. Внимание не на корректировку или переделывание сна (по сути, опять же снотворение), а на спящего. Вы не боретесь, а обзываете кошмар классным сном, понимая, сейчас он закончится.
Сон закончится, а вы наготове: раз и проснулись.

- Слишком просто, - заявляет оппонент Алана.
- Не вопрос. Перенесите фокус внимания с одного аспекта событийного допущения на другой аспект событийного допущения, с поправкой на благоприятное развитие ситуации в целом, при сохранении исходных параметров, - на одном дыхании произнес мой чудесный парень.

Зал зашумел восхищенно, ничего не понимая.

Алан озорно оглядел присутствующих:

- Простите мне эту хохму.
Еще раз и по-русски: ничего не исправляя и не меняя, я обозвал минус плюсом.
Если что-то идет наперекосяк – не пытаться исправить его, а радостно принять, как удачное попадание в цель.

- Это немного нечестно, - засмеялся блондин с третьего ряда и представился: - Артур.
- Немного нечестно?!! Вы что, Артур?!! - возмутился Алан. – Эта несправедливость полная, без дураков. Любовь ничего не знает о справедливости, иначе не была бы безусловной, а значит и истинной.
Расскажу притчу в тему, - предложил он.

Юный воин искал достойного мастера стрельбы из лука.
В те времена не было интернета и компьютерных игр, а потому молодые люди вместо того, чтобы чатиться в соцсетях или резаться в игрушки по сетке, предавались странным занятиям, вроде войны.

Алан так серьезно сказал все это, что зал грохнул смехом.

- Парень безрезультатно бродил из селения в селение, пока ни забрел в отдаленное глухое место.
Он встрепенулся, увидев сотни пораженных стрелами мишеней.

- Где этот славный стрелок, - склоняясь в почтении, нетерпеливо спросил он старцев. – Где я могу найти этого мастера величайшей меткости?

Те в ответ стали хохотать.

- Твой мастер всего лишь придурок. Он выпускает стрелу, а потом рисует вокруг нее круг.
Этот дурачок всякий раз радуется, как сумасшедший, словно сам попал в цель. Поет и танцует. Веселится, ненормальный, празднуя победу!

- Где я могу его найти? – тихо спросил воин.
- Может, ты не понял, этот дурачок – никудышный стрелок!

- К черту стрельбу! - воскликнул юноша. – Где этот Великий Мастер Жизни, Мастер Безусловного Счастья?
Я хочу постичь искусство счастья от каждого своего шага!!! Каким бы он ни был. Искусство превращения  любого своего шага в чудо.
Я хочу праздновать тогда, когда этого захочу!!!
Всегда …

Все молчали. Потом поднялся легкий ропот пробуждения.

- Карина, - подняла руку моложавая женщина с серьезным, несколько печальным лицом. – У меня вопрос. Мне вроде бы легко дается то, о чем вы говорите, но стоит только чему-то мелькнуть рядом: грустная песня, плохая новость, чья-то жалоба и это выбивает меня из колеи.
- С вами очень легко, Карина, - заметил Алан, и та покраснела от удовольствия. – Вы очень точно выражаетесь. Именно, колея, некий приятный сон. Он прерывается, заканчивается и вступает в действие другой, менее приятный. Другая колея.
Вопрос не в том, какой сон смотреть, а в том, как проснуться.
Пусть ужас уходит, пропустите его через себя, не задерживайте. Он не скользит мимо и его не проигнорировать. Вы уже впустили его и держите, не выпуская.

Все эти грустности баламутят у вас дно позабытое.
Муть уйдёт, вы только не мешайте. Не прячьтесь, не бегайте, не сражайтесь.
Не мешайте, пусть уходит.
Сколько же можно полировать груз?!! Пора избавляться.

- Спасибо, - поблагодарила женщина и погрузилась в задумчивость. Потом улыбнулась и просияла.

Я вдруг остолбенела.
Не знаю, видели ли собравшиеся здесь люди или как-то ощущали то, что открывалось мне: от Алана исходили некие волны, ровный радужный свет, который все впитывали в себя.
Временами излучение вспыхивало мощным импульсом, проникая во всё и всех, и снова возвращалось к спокойному ровному сиянию.
Я видела и ощущала это настолько ясно и отчетливо, что недоуменно озиралась по сторонам. Неужели, не замечают, не чувствуют?!!

Марк, не отрываясь, смотрел на Алана.
Он был, словно распахнут настежь.
Был глубинной воронкой, куда водоворотом, заворачиваясь и танцуя, вливалась энергия.
И впитывал, впитывал, впитывал.

«Мама дорогая, папа дорогой!!!» – подумалось мне. –  «Вот это да!!!»

- А как отвязаться от особенно назойливых мыслей? – спросила девушка по имени Таня.
- Попросите представиться назойливого говоруна, - предложил Алан. – Отключитесь от происходящего, просто молчите, дожидаясь ответа.
Вы будете удивлены тем, что его не последует.
Лучший способ урезонить надоеду, потребовать представиться.

- Так, выходит, если бы не было сна, то невозможно было бы осознать Реальность? - пробудился от спячки мудак с галерки.
- Представьтесь, пожалуйста, - предложила Таня, и зал откликнулся веселым гомоном.

Хрен с галерки недовольно зыркнул на нее и повторил свой вопрос.

- Если бы не было сна, то невозможно было бы осознать Реальность?
- Какой-то странный подход к существованию, - отозвался Алан. – Факт присутствует, а сие означает, что иначе и быть не могло. Это какая-то дурацкая тяга – еслИбить!
Крайне не практично задавать непрактичные вопросы.
С домыслами не ко мне!

- Сергей. У меня склонность к мечтательности. Я и машину не вожу по причине крайней степени рассосредоточенности. Я вот воюю с собой, воюю, а все без толку!
- А вы мировую с собой подпишите, - предложил Алан. – К чему воевать?!! Вам же нравится ваша мечтательность?

- Нравится, - просто ответил Сергей. – Значит, отпустить тормоза?
- Не мешайте происходящему происходить. В вашей мечтательности таится огромная сила позволения. Доверьтесь ей, она выведет вас, неоднократно удивит и порадует.

- Владимир. Алан, можете рассказать, как вы пришли к тому, о чем говорите?
- Как докатился до жизни такой?!! – усмехнулся в ответ мой милый. – Рассказывать неохота, придется пересказывать заново прожитое, а настоящее чересчур классное, чтобы от него отвлекаться.

- Просто интересно отследить истоки.
- Память – не исток. Это заменитель Жизненности.
И потом прошлое можно создать любое, по своему усмотрению.

Когда осознаёшь, что я и есть Жизнь, всё на своих местах.
Тогда уже не разминуться с Собой, не промахнуться, не ошибиться.
Всё проистекает из меня, происходит во мне, а значит, я нигде и повсюду.
Никаких ограничений
Невозможное невозможно

Снова взял слово зануда:
- Как у вас все гладко и сладко!

Я заерзала на стуле. Мне терпимость Алана не понятна. У меня этот мутнорылый уже все сапожки вылизал бы!
Но еще перед встречей мой любимый взял с меня слово, что я не вмешаюсь, что бы ни случилось. Я и не вмешиваюсь.

- Вы можете то, о чем говорите? Невозможное, – продолжал мутнорылый. – Если да, продемонстрируйте!!!

У меня дух перехватило от одной только мысли: сейчас Алан не удержится от эффектного трюка и… прощай спокойствие. В покое его не оставят, это точно.

Алан же даже бровью не повел.

- Хороший вопрос. Самое главное, что отвечать на него не надо.
Какая вам разница, что могу я?!! Для вас куда актуальнее, что доступно вам.

Я говорю: ВЫ МОЖЕТЕ.
Если это отзывается внутри вас, большего не требуется.
Если нет, то нет.

Меньше всего мне нужно кому-то что-то доказывать, привлекать излишнее внимание и создавать ажиотаж.

Я просто балабол для тех, кто не в теме.
И всего лишь еще один такой же свой. Для тех, кто в ней.

Никаких гуру, никаких учеников.
Никаких потрясений и аномалий.

Вы решаете для себя. Точнее: узнаёте или не узнаёте.

- Но наука так не работает, она стоит на опытах и демонстрациях их результатов!
- Общепринятая метода соприкосновения с миром: «Расчленяй и познавай».
Таким образом, можно познавать только трупы и мёртвое.

Едва лишь вы коснётесь своим умом Живого, Оно для вас умирает, перестаёт быть живым.
Вы видите только его ярлык, название, образ, нарисованный умом.
Мыслеобраз.
Искаженные блики.
Живое живо, но уже не для вас.

Вы мертвые для этого Живого.

- Какие же методы вы предлагаете?
- Не методы. Любовь. Любовное Мировосприятие.
Мир отзывается на вашу благожелательность и раскрывается с неизвестных благожелательных сторон.
Новая эра – новый подход к Сущему.

- О какой новой эре вы говорите?!! Об эре любви?!! Не верю. Оглянитесь вокруг! Давайте выйдем на улицу и спросим мнения других на этот счет!
- Новая эра наступила, - мягко повторил Алан. – Не верите?!! У вас другое мнение на этот счёт?!!
И это хорошо.
Верю – не верю. Мню – не мню …
Всё это ни к чему.

Если вы ощущаете – вы в теме, если нет – ничего страшного.
Вы столько раз проходили мимо, пройдёте ещё раз.

- Ребята, давайте по существу, - предложил Алан. – Кто задался целью вывести меня на чистую воду, могут вернуться с победой домой. Или туда, что вы считаете своим домом.
Для вас я – болтун.
Теперь я хочу услышать тех, кому в тему сказанное мною.

- Но вы не ответили мне…, - не унимался придурок.

Марк нетерпеливо махнул рукой: - Отвали, приятель, я не для того здесь, чтобы смотреть, как ты пускаешь свои слюни и вытираешь о других сопли!!!

В его решительном движении и непререкаемом тоне звучала такая сила, что надоедала сразу сник.
Теперь я понимаю, как Марку удалось создать свою бизнес-империю.
Парень, что надо!!!
Посмотреть бы его в бою.

Сама предложу Алану, при первой же возможности.

- Он здесь из-за Марка, - вдруг догадалась я. – Из-за него и таких же, как Марк.

- Алан, скажите, пожалуйста, - тем временем, представившись аудитории, заговорил этот симпатичный бизнес-император. – Выходит тогда, что всё человеческое существование – это сон, а миры – различные его разновидности?
- Да.

- Означает ли, что всё это – причуды восприятия, не более того?
- Да. Когда ты понимаешь, что всё, буквально всё – это причуды твоего восприятия, тебе ничто не мешает устроить новую причуду, похожую или отличную.
Тебе ничто не мешает стартовать из себя, не из причуд.
Не тянуть за собой эту причуду опять и опять (по существу: зациклено создавать одну и ту же наново), а всякий раз, если по нутру причудливые  игры, стартовать в них, но не из них же, а уже из Изначального Себя.
Это то, что Мистики называют «умирать для прошлого». Это никакая не философия, Марк, это голая бесстыжая практика.
Реальность.

- Если всё – причуды нашего восприятия, то кто этот воспринимающий?
- Причуды нашего восприятия возникают тогда, когда происходит некое деление целого на части, на воспринимающего и воспринимаемое.
Узнавание чего-то, как себя, и последующее познавание всего остального посредством этого узнанного.
Я понятно изъясняюсь?

- Пока да.
- То есть некая часть Всего начинает восприниматься, как я, а все остальное – остальным. В этот самый момент и возникают всевозможные причуды. То, что не есть Реальность, а некая интерпретация.

- Бред, - подсказал Марк.
- В некотором роде, - согласился Алан. – При серьезном отношении к причудам – да, бред.
При понимании же того, что всё – это лишь причуды восприятия, они становятся смешной рассказкой, игрой, забавой, развлечением, потехой.

Если практиковать причуды восприятия, как истинное, они становятся действительностью.
Не Реальностью, нет. Действительностью. Тем, что впоследствии будет действовать на тебя.

Поэтому при серьезном отношении все мировоззрения, доктрины, догмы, веры, религии, философии и мнения сродни шизофрении.
Это как, если бы ты решил, что правая сторона твоего тела – это ты, а левая – так, погулять вышла.
Правую сторону всячески ублажать, а левую игнорировать или даже гнобить.
Правую умащивать благовониями, а левую – кнутовать.
Исходить из правой части, а левую – воспринимать, как окружающий мир.

Это и есть маниакальная зацикленность, разделенность на части, раскол.

Парадоксально, что ты – не правая и не левая части тела, ни даже все тело целиком.
Когда исчезает воспринимаемое, как нечто чуждое и отдельное – исчезает и воспринимающий.

Казалось бы, когда состоится воссоединение частей, появляется Целое. Но парадокс в том, что ничего не появляется. Все исчезает в Себе.
Потому как появись нечто, оно воспринималось бы кем-то и ни о каком Целом опять не могло бы идти речи.

Реально, Марк, не то, что происходит (происходящее скорее можно назвать словом действительность), а ГДЕ.
Реально ТО, ГДЕ все происходит.

- В Нигде?!!
- Вот именно. Это не вопрос понимания и даже не ответ. И это не форма существования, проявления или способ.
Это Ничто за пределами слов и понимания, вопросов и ответов.
Необъяснимая Живая Жизнь.

Воспринимающий же – это условная единица. Это то, что ты выбрал-узнал, как некую точку отсчета.

- Но я ведь воспринимаю все происходящее?!!
- Еще бы! Отделив себя от происходящего, ты, действительно, все это воспринимаешь, не как себя, а как происходящее поодаль.
При восприятии всегда наблюдается некая периферия, отдаленность объектов.
Себя ты не воспринимаешь, ты им являешь себя, являешься. Это слишком близко для восприятия. Ты даже не ощущаешь себя, это является тобой.
Я ясно выражаюсь?

- Вполне.
- Когда ты воспримешь воспринимаемое, как себя, а себя, как воспринимаемое, произойдет выход за грани.
Все исчезает, потому что привычное восприятие – это восприятие границ.

Когда все исчезает, тогда и появляется та самая безграничность возможностей.
Тебя нет и ты повсюду.

Невозможное невозможно.
Наслаждайся …



Спасибо вам за то, что были
Еще спасибей, что ушли


- Пожалуй, на этом мы могли бы попрощаться, - подвел итог Алан, когда нахлынувшая, было, лавина вопросов иссякла. – Удачи нам всем, Счастья и Любви!!!

Все дружно зашумели, задвигались.
Кто-то, попрощавшись, ушел сразу. Те же, кто-то остался, окружили Алана. Посыпались любезности, благодарности, шутки.
Те, кто остался, были явно в своей тарелке, они говорили на близком друг другу языке и получали удовольствие от общей близости. Они были, что называется, в Теме, компанией близких по духу.

- Я смотрю, у вас нет ничего на продажу, - заметил рассредоточенный Сергей. Склонность к мечтательности не мешала ему быть наблюдательным. – Обычно, после промывки мозгов аудитории, все впаривают ей нечто непременно необходимое и жизненно важное.
- У меня ничего нет на продажу, - подтвердил Алан. – Меня вполне устраивает тихая радость по поводу чистых мозгов у собеседников.

- Тут вы меня поймали, - улыбнулся собеседник. – Да, приятно, когда они чистые, и когда их промывают, а не норовят насрать в них.
Всего доброго!
- Удачи!!!

- Может, мы встретимся еще раз, - предложила Карина. – Я уверена вам есть, что нам рассказать. Когда мы усвоим сегодняшнее и будем готовы к новому.
- Конечно, - легко согласился Алан. – Хотя я бы предпочел, чтобы у вас всё отныне было чудесно, и вы не нуждались ни в ком и ни в чем. Но если это необходимо, мы можем договориться о предстоящей встрече через сайт Легко и Просто.

- Может быть, удобнее по телефону, - предложила она.
- Удобнее, - опять соглашается он. – Но сайт специально создан под подобные проекты. А что касается телефона, его предназначение – сугубо личные неделовые контакты. И плюс диктофон, который всегда под рукой.

- Ладно, будем поддерживать связь через сайт и по электронке. Всего доброго!
- Удачи!!!
 
- Виолета, - представилась девушка в вызывающе ярком, туго облегающем ее аппетитные формы джемпере и узких, подчеркивающих стройность ножек джинсах.

Я отметила все это про себя и представила реакцию Алана, когда предстану перед ним в таком же виде.

- А вы смогли бы изготовить амулет, нечто защищающее от неприятностей? Некий оберег?
- Легко, - согласился Алан. – Но будет гораздо эффективнее, если это сделаете вы.

- А как это сделать? – заинтересованно подалась вперед всем своим эффектным телом Виолета. В эффективности этого приема, я нисколько не сомневалась. – Расскажите, пожалуйста! Или это тайна?
- Еще какая! - подтвердил мой парень. Он был легок и дерзок, но ни капли не кокетничал. Я почувствовала прилив нежности к нему. – Тайна тайн!!! Сейчас расскажу.

- Секрет работы амулета довольно прост. Это принцип аккумулятора. Принцип накопления энергии в избытке и ее отдачи при общей нехватке.

Сначала решите для себя, что в скором времени в вашу жизненную историю войдет нечто, что станет вашим оберегом. Позвольте этому произойти.
Это может быть не только драгоценность на цепочке, браслет, серьги или перстень, но и милая сердцу безделушка, которую легко держать в нагрудном кармане.

Пусть радостное узнавание амулета при приобретении, станет первой капелькой силы, которая вольется в него.
Испытывая радостные переживания, вспоминайте о своем талисмане. Касайтесь его рукой, щекой или лбом, целуйте или гладьте, прижимайте к сердцу или дуйте на него, все что угодно, что подскажет вам ваша интуиция – Вы.
Лишь снова и снова обращайте свое внимание на оберег. Это позволит энергии вливаться в него. Он будет заряжаться счастливой силой, и становиться всё мощнее и мощнее.
При вашем малейшем энергосбое, амулет будет подключаться, как аварийное питание, аккумулятор. Будет поддерживать вас.

Талисман будет всегда с вами, поэтому постарайтесь поменьше влипать в ситуации негативного и неприятного свойства.
Не бегайте от них, просто не устраивайте их сами, чтобы не разряжать попусту ваш резервный источник питания.

Амулет станет частью вашей силы, частью вашего образа, частью вашей истории и будет автоматически включаться, когда это необходимо.
Вы можете подпитываться энергией и в ручном режиме, достаточно вспомнить о нем и прикоснуться.
Я понятно объяснил?

- Да, спасибо, - благодарно сверкнула глазами эта красотка.

Она была вплотную к Алану. Уверена, он остро ощущал ее грудь. Я почувствовала это через него, как будто Виолета прижималась ко мне.

Я тут же почему-то вспомнила Ярче, тихую и милую в повседневности, и яростно неудержимую в кровавом бою.
Вспомнила себя: ту, еще не так давно летящую неумолимой смертью над бесчисленными легионами великих воинов и ту себя, прижимающуюся к Алану, сладко замирающему и вздрагивающему от моих прикосновений.
«Ни в дочери и ни в подруги ты не годишься, Виолетка. Ничего тебе здесь не светит, солнышко, можешь тереться, сколько влезет!!!», - радостно вздохнула я.

- И я согласна с Кариной, может, нам действительно, следует встретиться еще раз? – не унималась неуёмная девица.
- Встретимся, - не спорит Алан.

- Вы писали, что сами выбрали себе имя, - Виолета не собиралась уступать никому ни пяди жизненного пространства.

Барышня, по-видимому,  привыкла быть в центре внимания. Алан был сейчас этим центром, вот она и держится его.

- Почему все-таки Алан Лига Легко и Просто?
- А почему вы так красивы, - вопросом на вопрос ответил легкий и простой хитрец. Я бы тут же растаяла, не удивительно, что и Виолета потекла-размякла. – Это приятный факт, а не тема для обоснований, оправдываний или объяснений.
Это существует и это прекрасно.
Поясняя, вы тут же теряете нечто неуловимо, необъяснимо тонкое. Упускаете суть, вместо того чтобы наслаждаться чудом.

Я бы нисколько не удивилась, если вдруг эта эгоцентричная штучка стала бы разоблачаться, извлекая себя из тесных вещей. Но тут ураганом ворвалась решительная особа в строгом деловом брючном костюме, элегантном и дорогущем.
Я привычно взяла на заметку ее прикид, представляя себя в нем. Алан непременно оценит мой вкус по достоинству!

- А вы могли бы ответить еще на один вопрос? – спросила деловая колбаса по имени Марина.
- Задавайте.

- Скажите, если я отвергла некую свою часть, смогу ли я вернуть ее? То самое воспринимаемое воспринимающим.
Что я могу сделать, ведь, одного желания меня, как воспринимающего, явно недостаточно?
Ведь, где-то в глубине присутствует осознание: при подобном раскладе воспринимающий исчезнет.
Навряд ли ему это понравится.
И потом сила моего неприятия отвергнутого – искренняя, и этим могущественная.
Вот еще один сдерживающий фактор.
- Прекрасно понимаю вас, Марина, - поддержал Алан. – Мы уже говорили об этом сегодня.
Все, что необходимо – сменить точку мировосприятия.
Воспринять воспринимаемое, как себя, а себя, как воспринимаемое.
Попросту говоря, взглянуть глазами отверженной части на того, кто ее отверг.
Запутал вас?

- Нет, я начинаю понимать, - улыбнулась она. – Продолжайте, будьте добры.
- Вы на мгновение меняетесь местами, субъект и объект. Вы смотрите на прежнего себя глазами постороннего. Происходит очень мощное отторжение. Отторжение этой чуждости.
Вы не сможете, будучи чем-то, быть этому чуждым. Вы можете быть равнодушным, но не чуждым. Это слишком близко, чтобы сопротивляться.
Потому как вы уже являете себя этим, этим являетесь.
Теперь, когда вы – воспринимаемое, вы тут же устремляетесь к воспринимающему. Потому как меняются полюса силы.

Воспринимаемое преследовало вас ранее не в силу своей злокозненности или злонамеренности. Вы его отвергли, но оно все еще находится в орбите вашего влияния.
Стремится к цельности и отталкивается вашим сопротивлением. Как спутник планеты не может отойти от нее из-за силы притяжения и приблизиться из-за равновесной силы отталкивания.
Только в данном случае спутник рвется вам навстречу, безуспешно пытаясь преодолеть ваше сопротивление.

Когда вы меняетесь местами, то устремляетесь друг к другу с удвоенной скоростью. Ваша сила соединяется с силой отвергнутой части. Сопротивляться некому.
Вы встречаетесь.

- А я не потеряю себя в воспринимаемом?
- У вас это не получится, даже если вы этого сильно захотите.
 Потеря себя в чем-то – это отождествление.
Когда же вы меняетесь местами, субъект и объект, чтобы взглянуть глазами отверженной части на того, кто ее отверг – исчезают все приобретения и потери.
Представьте, что произойдет со спутником, исчезни сила отталкивания. Он тут же вольется в планету.

- Будет взрыв?
- Еще какой!!! В слиянии частей воедино, вы потеряете и себя (воспринимающего), и чуждое ранее воспринимаемое.
В это мгновение Реальности вы – ВСЕСИЛИЕ.

Снова и снова узнавайте отвергнутое вами, становитесь им и сливайтесь воедино.
Снова и снова проживая упоение от слияния частей, и собирая по крупицам отторгнутое, вы становитесь ближе к своей Изначальной Природе – Бескрайности Необъятного Простора, который вы и есть, по сути.
Сопротивление сойдет на нет, и неожиданно произойдет то, что называют Реализацией и Возвращением Домой.
Тогда невозможное невозможно.

- Когда ты воспримешь воспринимаемое, как себя, а себя, как воспринимаемое, произойдет выход за грани, - прочитала законспектированное высказывание Алана Марина. – Все исчезает, потому что привычное восприятие – это восприятие границ. Когда все исчезает, тогда и появляется та самая безграничность возможностей.
Тебя нет и ты повсюду.
Невозможное невозможно.
Наслаждайся …

- Наслаждайтесь, - засмеялся Алан.

- Можно вас обнять? - спросила Марина.
- Похоже, мне не отвертеться.

- Не отвертеться, - она обняла Алана, как дочка обнимает любимого отца, самозабвенно и доверчиво.

- Спасибо вам, Алан, - сказала Марина. – Выпроваживайте нас скорее, а то мы будем бесконечно висеть на вашей шее и отнюдь не амулетами, - она лукаво улыбнулась. – Скажите же нам, как вы умеете.
Пора бы нам уже услышать ваше чудесное высказывание: «Спасибо вам за то, что были! Еще спасибей, что ушли!!!».



Я с тобой


Моя девушка меняет внешности чаще, чем модница свои наряды. Она может выглядеть как угодно, и в каких угодно количествах.

Не удивительна и бурная реакция в ответ на мой промах, когда однажды, шутя, я назвал ее женщиной.
У нее это слово означает оскорбительную для разносторонней и многогранной натуры серость однообразия и примитивное следование однажды выбранному идеалу.
Что, однако, не мешает Тейлин слишком уж заинтересованно отслеживать всевозможные женские образы и примерять их, словно платья.
При этом продолжать уничижительно отзываться о никчемности людей в целом, и женщин, в частности.

Стоит признать ее правоту, хотя бы применительно ко мне.
Действительно, ни к чему женщины, когда с тобой та, которая может быть любой и несколькими одновременно.
Что она и проделывает с завидной регулярностью, чем дико смущает меня.
Признаться, этим даром возлюбленной я практически не пользуюсь.

Тот, кому несказанно повезло купаться в разнообразии женских обликов, будучи притом верным, на поверку оказался законченным романтиком.
Я не ханжа и не девственник-скромняга, но некая наивная и доверчивая часть меня, снова и снова, просит любимую быть собой.
Быть той, кого я люблю.

Лин упорно настаивает на том, что образы, по сути, форма. Главное, содержание, а не оболочка.
Но оболочки этой хитрюги настолько выверено притягательны, что коварство очевидно.

Первое время Тейлин вообще развлекалась тем, что постоянно представала передо мной в разных образах, пытаясь меня провести.
И даже то, что я неизменно узнаю ее в прелестных переменчивых обликах и разоблачаю ее жульничества, не останавливает Лин. Она обожает розыгрыши.

Сейчас Тей была Виолетой.
Те же плотно облегающие джемпер и джинсы. Но формы, куда соблазнительнее, просто сногсшибательные.

- Ах, Алан, - жарко дышит мне в ухо эта язва, так крепко прижимаясь ко мне, что у меня перехватывает дыхание, и кружится голова. – Срочно расскажите мне, почему я такая красивая, как это прекрасно и тонко. И насладитесь моим приятным чудом.
Я повисну амулетом на вашей шее, а вы зарядите меня по полной программе!

Я брыкаюсь, понимая, что мне не отшутиться.

Справедливости ради, следует отметить, что свою способность перевоплощаться Тей использует не только для увеселений. Она очень тонко чувствует мои симпатии и заинтересованности.
Лин неустанно твердит мне, что приводящие меня в восторг людские  качества – отблески всё того же меня на их поверхности, их тщательно отполированной и глянцево-отражающей поверхности.
И восхищающая меня глубина в них – отражение моей собственной бездонности на их плоской выхолощенной сущности. Дескать, я вижу в них себя и восхищаюсь собой же. И в себя же влюбляюсь.

Тем не менее, стоит мне только восхититься чьим-то прелестным видом, она тут же в этом образе и радует им мое романтическое воображение.
Но и дразнит меня, конечно, время от времени. Как же без этого!!!

Теперь она немного печальная Карина. Жмется ко мне так, что у меня потеют ладони и пересыхает в горле.

- Со мной очень легко, Алан!

И вот она уже Марина в деловом костюме, все также жарко обнимает:
- Ах, Алан, срочно расскажите мне, как прекрасно вы меня понимаете!!!

- Я все равно люблю тебя, Тей, кем бы ты там ни притворялась, - заверяю ее.
- Правда? Это так замечательно, - радуется эта притвора и жмется ко мне еще крепче. – Я с тобой. Я – твой герой!

Сейчас звучит противный голос не пожелавшего назваться зануды, и я в ужасе отшатываюсь – Лин в его образе.
Не так-то просто вырваться! Я кое-как выдираюсь из объятий мужика, и мчусь прямиком к двери.

- Будь со мной, ты – мой герой, - тянет ко мне руки этот тип. – Я плохо вел себя. Накажи меня, Алан!!!

- Это было жестоко, - бурчу я и выхожу во двор.
- Это было весело, видел бы ты свое лицо!!! Шарахнулся, как от чумы, - кричит вдогонку веселый голос Тейлин из недр мужского тела. – Ты же знаешь, что это я. Люби меня, Алан!!!

У нас в гостях Хинея с Марком. Сидят на лавочке, взявшись за руки.
Вот это, я понимаю, отношения!!!
И никаких дурацких шуточек.

Улыбаюсь радостно, усаживаюсь рядом.
Кто бы мог подумать, что буду рад компании этого парня.

Еще недавно я воспринимал Марка, как удар молотка по пальцам, когда заслонял этого обормота от его же боли.
До сих пор те воспоминания отзываются во мне не только теплотой благополучного окончания истории, но и жуткими дежа вю.

Пора создать себе новое прошлое.
Радостное и веселое.

Пусть сценарий будет легче и проще.
Марк, Великий Просветленный Мастер, вошел в мою жизненную историю Светлым Праздником.
Он осчастливил всех нас: Хинею, Тейлин, меня. Всех, кто попал под горячую руку.
Именно Марк помирил нас с Тейлин.
И было нам счастье!

Да, именно так.

Я тут же почувствовал благодарность к Марку, Вселенной и, конечно, Себе, любимому.
Кстати о любимых, где моя ненаглядная?!!

Она уже была тут. И была собой.

- Алан, пуся, прости, - Лин на присядках, обхватывает мои ноги, заглядывает в глаза. – Я не знаю меры.

Ей незачем извиняться, ни к чему какая-то мера, я люблю ее.
Такую невозможно не любить.
Она кладет голову ко мне на колени, и я зарываюсь лицом в ее волосы.

- Мы – никудышные хозяева, - говорит моя любимая гостям.
- У вас хорошо, - отзывается Хинея. – Так бы и не уходила никуда!

- Непременно побывайте у нас в гостях, - приглашает Марк.
- Обожаю бывать в гостях, - одобрительно отзываюсь я. – И вы заглядывайте без стеснения. Воспринимайте нашу бесцеремонность, как отношения между близкими и родными, без пиетета. Мы – свои, а какие между своими церемонии?!!

- Спасибо за твое выступление, - поблагодарил Марк. – Было здорово!
- Ты получил ответы на свои вопросы? - спросил я.

- Да, более чем достаточно для моих потребностей, - Марк усмехнулся. – Ты же знаешь, мне только дай волю, вопросы не закончатся!
- Не знаю, - искренне ответил я. – По-моему, нам здорово повезло, что мы встретились!

Марк и Хинея быстро переглянулись и расцвели.

- А как считает моя госпожа и повелительница?
- Как-как и кучка, - передразнила меня и та, и другая в одном лице. Долгое раскаяние – не ее стиль. – По-твоему, я – безграмотная?!!
Ну, слушай, я считаю так: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь …

- Достаточно, - попытался остановить я Тейл. – Я уже все понял!
- Нет, теперь будь добр, дослушать до конца, - непримиримо возразила она. – Восемь, девять, десять, одиннадцать …

Я залепил ей рот поцелуем.
Мы действительно не умеем принимать гостей.

Когда наш поцелуй подходит к паузе на вдох, открываю глаза и вижу целующихся Марка и Хинею.
Вот это по-нашему!!!



Пробуждение


Мы были рядом. Млели, уютно устроившись, я рядом с ним в постели, Гонзик, Горн и Ярче возле, а помощники поодаль.

Алан открыл глаза, улыбнулся и зевнул.

- Что такое? – спросил он и тут же запел, передразнивая себя: - Что такое, что такое?!! Это я проснулся и пою!!! Что такое, что такое?!! Это я проснулся … и пою!!!

Потом зевнул и допел: - Пою: ай лавь ю, пою: ай лавь ю!!!

Посмотрел на нас внимательно, и доверительно поведал, уютнее заворачиваясь в одеяло:
- А я лягу и укроюсь и немножко полежу, а я лягу и укроюсь и немножко полежу …

Он посопел совсем по-детски и до нас донеслось затихающее:
- Жу-жу-жу, жу-жу-жу,  я немножко полежу, а я лягу и укроюсь и немножко полежу …

Я не удержалась и поцеловала его. Алан заворочался, шумно выдохнул и опять изучающе уставился на Гонзика и Горна.

- Вы на себя не похожи, какие-то дикие рожи, - потом строго потребовал. – А ну, признавайтесь, кто из вас моя горячо любимая возлюбленная?!!

Те ошалело переглянулись, и, не сговариваясь, торопливо указали на меня.

- Я здесь, любимый, - саркастически заметила я.
- Как же мне повезло, - искренне обрадовался Алан. – Вот уж повезло, так повезло!!!

- Дуракам везет, - подсказала я.
- Еще как!!! – подтвердил он. – Вот уж денечек задался, так задался!!!

И тут же запел:
- Денечек предобрейший, добрейшенький денек!!! Денечек предобрейший, добрейшенький денек!!!

Алан так заразительно радовался, что мы дружно засмеялись. А я обняла его.
Он был удивительно мягким, теплым, живым.

- Какая ты приятная! – довольно заметил он.
- На ощупь? – уточнила я.

- Во всех отношениях.

Он блаженно потянулся. Так, словно входил в окружающее его пространство и впускал его в себя.
Потому зевнул и улыбнулся, удовлетворенный.

- ПрохолОда – насолОда*, прохлада – награда, - передразнил температурный режим дома мой милый. – Дубарь!!!
*Прохолода (укр.) – прохлада
Насолода (укр.) – удовольствие, наслаждение, услада

- Друзья мои, спешу заверить вас в своем восхищении. При ближайшем рассмотрении оказывается, что у вас не рожи, а довольно симпатичные рожицы и мордашки, - довольно продолжил Алан. – А у этой милой девочки еще и чудесные косички.
- Их леди Тейлин мне заплела, - смущаясь, сказала Ярче.

- Вы чудесные девочки и чудесные мальчики, - Алан умиротворенно блаженствовал, оглядывая нас. – Спасибо вам, за то, что вы такие хорошие!

Горн расплылся в улыбке до ушей, Ярче засопела в порыве нахлынувших чувств. Я, чтобы скрыть свои, уткнулась Алану в плечо.

Гонзик всплеснул руками в притворном конфузе.

- Алан, прекрати сейчас же, ты меня смущаешь!!!
- Никого я не мущаю, дружище, - сказал тот. – Я и не знаю, как это делается.

- Для меня величайшая честь быть твоим обожаемым другом, - растроганно прижал руки к груди Гонзик.

Алан посмотрел на нас, словно видел впервые. Восхищенный возглас вырвался из него предупредительным выстрелом:
- Ах вы, распушистые поросятки!!! Ах, вы такие, пушистые-распушистые шалунишки!!!

Мы переглянулись и кинулись наутек. Кто куда …

…

- Леди Тейлин попалась, - сообщил Гонзик подползающему Горну, выглядывая из-за шкафа.
- Не так громко, приятель, - шепотом попросил Горн. – Мы в зоне досягаемости.

- Что это за котята?!! – восторженно звучал голос Алана. – Ах, ты, такая-такая, я тебя знаю!!!

- Нам повезло, что мы убежали? - тихо спросила Ярче, зачарованно глядя на эту пару.
- И да, и нет, - ответил Горн. – Скорее нет, чем да.

- В моем случае можно считать, что повезло, - сказал Гонзик. – Два раза подряд попасть в этот источник любви и восхищения – чересчур. Но со временем этого здорово не хватает.

Горн согласно кивнул.

- Да что это за пусики такие, а?!! Что это за балабусики такие?!! – леди Тейлин легкой струйкой податливо текла в руках Алана. – Ах ты, такая кисечка! Кись люблю!!!

- А как это? – заворожено наблюдая происходящее, поинтересовалась Ярче. – Быть в источнике любви и восхищения?
- Вдруг бац! Сплошная яркота и нет тебя. Сплошное Счастье и Блаженство.

- В точку, - Горн одобрительно покивал головой. – Именно так.

- У меня есть знакомые пусики, и они, конечно балабусики. Балабусики!!! – послышалась детская напевочка. – Я одену им модные трусики, а потом всем по-хамски сниму.
А потом всем по-хамски сниму, потому что му-му-му. Потому что полюбляю и, конечно же, люблю.
Пусики-Балабусики!!! Пусики-Балабусики!!!

- Ах вы, такие пузырьки!!! Пузыречки-пузырьки-пузыречечки!!!

Повелительница По Крови блаженно безмолвствовала. Ее властные черты неузнаваемо смягчились до детской беззащитности и доверчивости. Упоительная волна нежности качала малышку Лини, как младенца.
И колыбельные были под стать. Детски незамысловатые и глубинные.

Эти напевочки не убаюкивали, а пробуждали.
Звали:
- Пойдем с нами, Лини, пойдем с нами, деточка. Нам по Радуге идти, мимо тучек-облачков. По Реке пешочком, мимо волн и морячков.
В Небе птички, в Речке рыбки. Смех, веселье и улыбки.

Звали к чему-то запредельному, чему-то необъяснимому …

- Это так … прекрасно, - Ярче светилась дюжиной солнышек. – Это … так … прекрасно!!! Даже на расстоянии это так … прекрасно!!!
- ЭТО вне расстояний, Ярче, - улыбнулся Горн. – Если ты Живой.

- Правда, здорово быть Живой, Ярче?!! - подмигнул ей Гонзик.
- Здорово, - согласилась Девочка-Дитя. – Это так … прекрасно!!!

…

Теплая волна нежности, исходящая из Алана затопила, переполнила всю меня.
И выплеснулось прежнее, неудержимо отскочило, будто лишнее.

Во мне словно взорвался глухо ворчащий, прежде дремлющий, вулкан.
Во мне будто взорвались все дремлющие вулканы. Все горы разнесло в щепки, коими заполнило все мои ямы, провалы и ущелья.

Я закричала в непередаваемом экстазе предвкушения: все готово было стать ровным, открытым и ясным. Легким и простым.
И стало на какой-то миг, но тут же исчезло.

Никакого внутри не было.
Не было никакого снаружи.

- Шихона, - зашептала я, мягко соскальзывая в бездонность Необъятного. – Шихона – место, которого нет, - звучал шепот прежней меня, растворившейся на пороге Небывалого. – Никогда не было и не будет …



Алан Лига Легко и Просто



История Третья



Без Названия Легко и Просто


Фишка не в том, чтоб что-то в мир продвинуть, а просто Тем Пространством быть, в котором всё продвигается само, само всё происходит и радует тебя, и веселит.

Удачи нам всем, Счастья и Любви!!!


Алан Лига Легко и Просто



На хер!!!


… Мобильный сигналит вовсю.
 «Битлз» проникновенно выводят свое легендарное «Yesterday»-«Вчера».
Можно не париться, ее название говорит само за себя. Эта песня означает, что звонок из прошлого.
Той бесполезной части прошлого, которую я до сих пор оставил прежней, не удосужившись создать нечто повеселей.

Мобильник смолкает.
Затихает, чтобы зазвучать очередной проникновенностью. Не иначе, как на бис.
Воистину, хочешь возненавидеть мелодию, сделай из нее рингтон!

- Алан, - жалобно тянет Лин. – Я сейчас завою. Ты хоть на танец пригласи!
- Хорошая идея!!!

И вот мы танцуем.

- Как же славно!!! Я тоже хорош, раньше не додумался.

Тейлин рядом-рядом, близко-близко, молчит и скользит в такт мелодии и биению моего сердца. Я ощущаю ее всем собой. Как себя, только упоительно противоположного полюса, восхитительно недоступного моего горизонта, слияние с которым сносит все писаные и неписаные законы и постулаты, утверждая саму Любовь.

Мы не жмемся друг к другу, не тремся, не выделываем коленца.
Едва касаясь, просто танцуем и это действо исполнено такого очарования, что время исчезает, испаряется, вместе с нами.
И не мы, а нами танцует Вечность.
Потому как, что еще делать вечно юной Вечности, кроме как танцевать …

…

Мы на диванчике, том самом шепчущем уют-диванчике, который приводит в восторг всех, кому хоть раз посчастливилось на нем посидеть.
Тей, притихшая и счастливая, гладит мои волосы. Я ощущаю ее волнующие коленки кожей головы. В ней только блаженная тишина восторга.
Я чуть ли не мурлычу от удовольствия.

- Кто же нам подарил эту возможность потанцевать, - спрашивает она. – Ты бы хоть глянул. Неужели, не интересно?!!
- Никто нам ничего не дарил, - бурчу в ответ. – Мы сами – те еще подарки!!!

Потом уступаю наполовину: - Если интересно, сама посмотри. И, любимая, поскорее возвращайся к сему благородному занятию!

- Оглаживанию и обхаживанию? - усмехается любимая.
- Ничего смешного, очень достойное занятие!!!

- Ну, конечно!!! ... Опа, - она удивленно и настороженно смотрит на экран телефона.

Затем поворачивает его ко мне.
На светящемся дисплее имя звонившего. Точнее, звонившей.

…

Я уже привык к этим американским горкам, так называемым взлетам и падениям.
Когда слышу очередные рулады славословия в свой адрес, тихонько посмеиваюсь. Мне ли не знать, как скоротечны людские идеализации.

Не в силах принять себя, пребывают люди в непрерывном поиске кумиров, носятся с ними, чтобы, разочаровавшись, с наслаждением втоптать в грязь.

И все же, когда ты нараспашку, доверчиво раскрытый и доступный, получаешь очередной удар, что-то обрывается внутри.
Когда не ожидаешь.
Удар от того, кого стараешься выдернуть из боли.

Как тогда, например, казалось, в недавнем забытом прошлом – унылом и пошлом:

- Что ты возомнил о себе?!! Ты – обычный человек. Вот и веди себя, как все!

Обычный человек. Как будто человек может быть другим!
Вы можете быть или необычным, или человеком. Человек и есть обычное.

Обычный не выхватит вас из вашей боли. Обычный, означает для вас, что выбрали вы привычное вам обычное.
А, значит, тонуть вам – не перетонуть в печалях, боли и соплях.
Вести себя на привязи туда, куда ведут себя пресловутые все.

Человеческий путь слишком примитивен и предсказуем, чтобы воодушевиться общим примером. От колыбели до могилы ковыляет человечество, влача жалкую долю и стеная на превратности судьбы, да несправедливость участи.
А когда кому-то выпадает шанс вынырнуть, пытается утопить он протянувшего ему руку поддержки.
Так невыносимо счастье ближнего, что ближе по натуре страдальцу ударить из последних сил счастливца, чем присоединиться к его радости.

«Будь, как все».
Чёрта с два, люди. Хрен вам на блюде!!!

Но говорить об очевидном – банальная нелепица. Да и занимает меня не боль от несправедливого удара, не его жестокое, выверено убивающее жало, не защитные реакции и ответные меры.
Я слышу безмолвный шепот Вечности и узнавание себя в Ней – вне человеческих разборок и дерганий эго.

- Спасибо, - искренне говорю я. – До меня вдруг дошло нечто простое и само собой разумеющееся. Ускользавшее от меня понимание. Теперь мы с ним вместе.
Мне не понятно, зачем я, будучи Счастливым, звоню, встречаюсь, общаюсь с вами всеми, разделяю и испытываю вашу боль?
Вместо того чтобы быть со Счастьем, жить Счастьем, быть Счастьем!!!

Прощаюсь и выключаю мобильный.

- Больно? - жестокое сострадание Лини, как скальпель умелого хирурга. – Чего ты ожидал от них?!! Они всего лишь люди.

Жало выдернуто. Инородное извлечено.
Жаль, анестезиолога нет в операционной. Резали по живому.

Тейлин смотрит участливо, с обреченным сочувствием ветеринара, понимающего, что любимцу семьи уже ничего не поможет.
Хорошо хоть напоминать: «А я тебе говорила!» – ниже ее царственного стиля.

- Как обстоят дела?
- Обстоятельно, - бормочу я. – Деловито.

- С чего ты взял, что они простят тебе твое счастье?!!
- Ты же знаешь, я не стал бы впустую нарываться, - устало объяснил я. – Я увидел Живое в ней.

- Себя, - уточнила моя девушка, плюс ко всему, целитель моих ран. – Увидел себя и кинулся на свет прожекторов!
- Каких прожекторов? – удивленно таращусь я.

- Танковых, - отвечает она. – А ты не знал, что слезы женщин – утренняя роса?!!
- Знал. Есть такая пословица.

- Ты не знаешь ее целиком, - уверяет меня специалистка женской сути. – Слезы женщин – утренняя роса на броне танков, готовой к бою гвардейской дивизии.
Женщины, - презрительно фыркает Тей. – Чудовища под личиной слабости и беззащитности.
Грезят о любимом и его светлом, неземном чувстве, а когда заполучают и то и другое, делают возлюбленного слабым и садят на цепь. И сами же ненавидят избранника за его слабость.
Поедом едят, при этом требуют, чтобы их любили, лишь только они пожелают. Будто забитое, перепуганное подобие существа способно любить!
- Ты немного преувеличиваешь, - неуверенно говорю я.

- Да?!! И что же? Длину цепи?!!

…

Но это всё было когда-то …

А сейчас Лин смотрит на меня выжидающе. В руке мобильный, в глазах тревога.
Она примет любое мое решение. Будет выхаживать, если понадобится, после того как меня в очередной раз разорвут в клочья.
Поддержит всячески и никогда не скажет банальное: «А я тебе говорила!».

- На хер, - говорю я. – Я не ****ь. Не хер меня ****ь!!!

Лин улыбается. Обожает мои редкие грубые высказывания. И обожает меня.

- На хер, - со смаком говорит она и нежно целует. – Пошли все эти кровососы на хер!!!



Пусики-Балабусики


Некая хрень вошла, привлекла мой взор, по-хозяйски развернулась во всю свою ширь, захватывая внимание целиком и полностью.
Она настойчиво требовала жить ею, быть ею, исходить из нее. А не то…!!!
Пугающие очертания явно намекали на нечто малоприятное ослушнику.

Как будто сама хрень была медом!!!
Она нетерпеливо дернулась: не отвлекайся! Хрень хотела жрать.
Однако!!!

- Покажи себя, - строго сказал я и огляделся.

Не было никого рядом, нагло и деспотично вторгающегося в Мою Пространственность, грубо культивируя  во мне свои, якобы, главенство, первоочередность и приоритет.
Никого не было.

Я засмеялся. То, что мелькает, то возникая, то пропадая – не есть истинное.
То, что не есть истинное – не есть Реальность.
А иллюзии, фантомы и наваждения вполне могут обойтись без меня. Особенно те, что притворяются реальными. Те, которые во мне видят свою жратву.

Наваждение, притворяющееся истиной, сродни человеку.
Фантом, открыто являющий свою иллюзорную природу, куда более реален своей искренностью, чем человек, кичащийся своей несуществующей реальностью.

Я играю только с Искренним, с Тем, что без притворства и обмана.
Играю в Реальное, только с Реальным.

Все остальное по боку.

…

Образы сменяли один другой.

- Мимо, мимо, мимо, - говорил им я. Они были этим мимо и скользили мимо.

И тут мелькнуло робкое и милое.

- Беру, - радостно узнал я. – Ну-ка, иди ко мне, прелесть!

Я погладил между ушками, и оно охотно замурлыкало.

- Хочешь Жизни, чудо? – спросил я. – Хочешь быть Живым?

Чудо доверчиво потерлось о мои ноги.

- Так тому и быть, - засмеялся я. – Ах ты, пусик-балабусик!!!



Рядом


- Я говорил Вам, что честь мне знаться с Вами?
Говорил.
А, что люблю Вас?
Тоже ...
Вы мне всё ближе, всё дороже.
И так чудесно далеки ...


- Перестань ко мне приставать, Алан!
- Я не пристаю, Лин, я отвоевываю себе территорию. Ты постоянно сдвигаешь меня к краю постели.

- Отвоевывает он, как же!!! Шаришь у меня, где ни попадя. Что ты у меня там отвоевываешь? Шкафчик для ключей или пенал для ручек и карандашей? Или стойку для зонтов?
- Я ухожу!

- Не отворачивайся от меня. Ну, где твои карандаши, зонты, ключи и ручки?!!
И не брыкайся. Будешь знать, как приставать!!!
- Да я не приставал к тебе!

- Будешь знать, как не приставать!!!

…

- Быть твоей девушкой – сущее наслаждение!!! – мурлычет мне на ушко Тейлин.
- Это легко исправить, - успокоил ее я. – Давай поженимся.

- Мы уже женаты, - обвиняюще напоминает Лин. – В одной из параллельных действительностей, если ты помнишь!
- Если быть точным, то не в одной, - парирую я укол шпаги ее сарказма.

- В двух, - соглашается она. – В одной я была хентайкой, в другой дочкой земного олигарха.
- Тогда тебя ничем не испугаешь! Два замужества!!! Тебе хоть понравилось?

- Очень!
- Если хочешь, можем пожениться.

- Мы уже женаты! Дважды!

- Если все так чудесно, могу я рассчитывать на …
- Минет? О чем речь?!!

- Здорово!!! Вообще-то, я просил о массаже.
- Не вопрос, значит, будет массаж, плавно перетекающий в минет.
Пользуйся моей добротой и уступчивостью, и, главное, помни: не привыкай ко мне покладистой, это может быстро закончиться!

Так сытый людоед добродушно сообщает понравившемуся ему путнику, что со временем, возможно, он проголодается.

- Будь ты моей женой, я бы этого не потерпел!!! – с пафосом заявляю я.
- Мы уже женаты! Дважды!!!

…

- Ты почему не спишь, кися? – Лин, сонная и прекрасная, взъерошила мои волосы.

- Ты спи, а я буду наслаждаться твоим сном.
- Ты придешь в него? - обрадовалась она.

- Еще чего, стану я вторгаться в твою приватность! За кого ты меня принимаешь?!! – возмутился я. – Может, у тебя какие-нибудь секреты от меня. Любовник или любовники.
- Что за чушь, - очередь Тейлин возмущаться. Она презрительно фыркает: - Любовники?!! Никакой романтической фигни! Я просто раздаю свое тело на главной площади столицы, всем желающим.

- И много столиц осталось?
- Не очень. Скоро придется окучивать пригороды и села.

- Хотелось бы на это посмотреть, - мечтательно протянул я. – Пока не поздно.
- Это можно устроить, - заверила она меня.

- Как же я люблю тебя, солнышко!!!
- Посмотрим, что ты запоешь, когда меня отымеют толпы черни, - ее передернуло от отвращения. – Можно, мне быть только твоей?

- Конечно, - великодушно согласился я. – Кто я такой, чтобы критиковать твои извращенные вкусы и странные привязанности?!!

…

- Лини, - позвал я.

- Что, солнышко?
- Ничего. Просто я хотел услышать твой голос.

- Не приставай ко мне, Алан.
- Да, я и не собираюсь.

- Еще как собираешься!!! Уж я-то тебя знаю!

…

- Алан, ну почему ты такой хороший?!! – радостно возмущается Тейлин.
- Я такой! – охотно отзываюсь я. – Ты же понимаешь, солнышко, что это причуды твоего восприятия. Всё ты. Тебе хорошо, я при этом просто присутствую.

- Так значит, это все я, а ты погулять вышел?
- Еще как вышел, еще как погулять!

Я нетерпеливо и нежно беру ее лицо в свои ладони, самозабвенно целую.

- Прости, - говорю хрипло. – Я набросился на тебя, типа отойди в сторонку, меня интересует только поцелуй.
- Это так прекрасно, - сверкает от счастья глазами Тей. – Когда мы целуемся, то действительно отходим в сторонку. Есть поцелуй и никого больше.

- Это все ты, я и целоваться-то не умел до тебя!
- Теперь умеешь, - успокаивает она меня. – Еще как умеешь!!!

- Мастер-класс? – предлагаю я. – Курсы повышения квалификации, шлифовка мастерства?
- Охотно, - улыбается мастерица недосягаемой квалификации.

И награждает меня таким уроком, что все миры теряют свои твердые мертвые основы, мягко покачиваясь живыми всплесками волн.

…

- А если бы я была такой?

Сейчас Тейл предстает передо мной в облике худощавой средних лет женщины, этакой серенькой  мышки.
Плоскогрудой, с унылым лицом в очках и густыми бровями поверх оных.

- Ты бы на меня даже не взглянул!
- Уверен, ты бы нашла способ соблазнить меня. Скрытые таланты и все такое.

- Мне пришлось бы для начала оглушить тебя, чтобы продемонстрировать все, о чем ты говоришь!
- Чем не способ знакомиться?!!

…


- Алан.
- Да, солнышко?

- Я хотела услышать твой голос, любимый.



Танки в городе


Тейлин не в юморе.
Не знаю, где там она шарилась во сне и что нашарила, но настроение у нее: «дай порвать».

- Ты бы мог соизволить прийти на свидание, - слышу грозные раскаты надвигающейся бури. – Как будешь умирать?

Эту бы грозу, да ночью!

- Позволь напомнить тебе, солнышко, я не в теме ни рылом, ни ухом.
- А вот, я тебе сейчас и по рылу, и по уху, чтоб в теме были!!!

- Я, пожалуй, отойду ненадолго.

Я ретируюсь плавно и грациозно, что лебедь сизокрылый. Стараясь не делать резких движений –  реакция у моей девушки, что надо. Точнее, не надо.

- Ко мне!!!

Я прижал руки к груди, словно песик лапки, часто и шумно задышал, высунув язык.
Сходство с собакой позабавило ее.

- Ко мне, - куда мягче и приятнее звучит ее голос. – Я тебя на атомы разберу.
- Ясно, значит, вводишь танки в город, - понял я.

- Что? - Лин заинтересована.
- Во второй половине прошлого века ввести бронетехнику в столицу означало подавление всяческих демократических проявлений. С тех пор у меня такое выражение: «ввести танки в город». Оно замечательно перекликается с твоим описанием женского сути.

- Танки давно в городе, - успокаивает меня Тей. – Давно.
- Согласен, танки – еще то гомно. Гомно в городе.

За это я получил подушкой. Два раза.
Это еще не репрессии, прелюдия к ним.

Лин наскакивает на меня и принимается шлёпать, покусывать и душить в своих объятиях.
Оказывается, быть разобранным на атомы – приятная штука.
Видя, что я не только не сопротивляюсь, но и млею, прекращает измывательства.

- Ты смотри, понравилось! – удивляется Тейлин.
- Если это всё …

- Не так быстро, дружок, - останавливает она меня. – А сцены ревности! А словесная порка: упреки, оскорбления и угрозы! Решил по легкому соскочить? Не выйдет!!!
- Не выйдет, так войдет, - устраиваюсь поудобнее. – Начинай, пори …, - я не удерживаюсь от шпильки, – … чушь.

Тей безнадежно махнула рукой и отвернулась. Лежит, дуется.
Вдруг замечаю, тело вздрагивает, плечи ходуном ходят.
Вот блин, Лин!!!

В момент я перед ней, мягко отвожу ее руки от лица: - Лин, прости! Я не знаю за что, но все равно прости. Солнышко …

Она не плачет …, а беззвучно хохочет.

- Ты не просто не пришел на свидание, ты убегал от меня, когда я тебя обнаружила, - Тейлин скрутилась в приступе смеха. – Твою мать! Не поймать, не догнать!!!

- Скорее всего, это был не я, - предполагаю.
- Да уж точно не ты. А я не удосужилась принарядиться какой-нибудь красоткой. Так и ввалилась в образе Тиссы.

Тут уже заржал и я.

Образ Тиссы во множестве миров – образ палача-изувера, пыточно-заплечных дел мастерицы Темных Ракулов.
Этот образ отваживает от Тейлин всех, кроме посвященных.
Уж мы-то узнаём ее в любом облике.

Представляю реакцию похожего на меня парня. Сама Тисса назначает свидание, а потом преследует!

- Ты решил, что я плачу, - нежно гладит меня по щеке Тей. – Ты – моя кися!!!
Я ведь не женщина, любимый, - она ласково касается губами моего лица, и я блаженно зажмуриваюсь. – Знаешь, чего требует женщина от мужчины?
- Понять ее и простить, - откликаюсь я.

- Еще чего!!! – смеется Лин. – Понять ее и попросить прощения.



Неприятное знакомство


- Кровавая Тисса?!! – раздалось препротивнейшее шипение сзади. – То, что надо!
 
Я резко обернулась.
Это был не Алан, очень похож внешне, но, конечно же, не он.
Как я могла принять этого клоуна за возлюбленного?!!

А повелась я, потому что ускользал этот тип от меня, раззадоривая и не давая себя рассмотреть.
Впрочем, какая разница.
Такие шутки меня не веселят.
Я отыскала этого козла не из-за его обаяния. Мне была нужна информация.

- Тебе подходит облик Тиссы, - продолжал уже вычеркнутый из списков приглашенных на праздник жизни.

Не знаю, как его имя, но в книге мертвых оно только что написалось безошибочно. 

- Только ты приукрасила Несущую Боль и Смерть. Бедняжка под конец карьеры была никчемной дряхлой старушкой, когда глава клана Темных Ракулов Монгомак придушил ее наградной лентой Доблести. Двойная награда за верное служение.
Ничего, я подправлю, внесу нужные изменения, - пообещал он и мерзко закаркал, изображая смех.
- Сначала ты обо всем расскажешь, - спокойно сказала я. Мне надоела его свистящая болтовня. – Перед тем, как отправишься в мир теней.

- Ты поднимешь руку на того, кто выглядит, как твой драгоценный Алан? – удивилась эта подделка и тут же скривилась от нестерпимой боли.
- Можешь не сомневаться. Я не люблю карикатуры.

- Ладно, ладно, - примирительно захрипел тот. – Тебе не зачем себя утруждать, я и сам охотно расскажу все. Должен же я насладиться своим триумфом!
Ведь, главное, наслаждаться всем, не так ли? Так учит твой дорогой Алан?!!
- Не за чужой счет, - ответила я. – И мой дорогой Алан никого не учит, тем более всяких придурков.
Говори!

- Охотно, леди Тисса, - каркающий смех неприятно резанул слух. – Можешь отныне так себя называть. А остальных и просить не придется. Ты теперь для всех Несущая Боль и Смерть, правда, изрядно поизносившаяся.
Какая сладкая месть!!! Я, Бениякл, отверженный всеми, получил от Темных Ракулов слепок Тиссы, заклинание застывания образа и высочайшее благословение.
Все, что мне оставалось – дождаться, когда ты в ее виде замаячишь поблизости и закрепить навсегда этот облик в тебе, добавив ряд деталей.

Я посмеялась, колдуны перед смертью охотно прибегают к проклятиям и угрозам, коих мы опасаемся и сторонимся. Это их последняя попытка отомстить.

Тот, кто извечно боится, остро чувствует страхи других.
Тот, кто непрестанно пребывает в смятении и ужасе, а потому творит непотребное, ничем кроме смятения, ужаса и непотребства поделиться не может. Даже в конце своего пути.
Главное – не испугаться, иначе импульс, подпитанный страхом, может сработать.

- Говори коротко и по существу, - приказала я. – Мне осточертело твое нытье.
- А я все сказал. Монгомак согласился на мое предложение. Я уродую Тиссой твой вид, а он забирает меня к себе и посвящает в избранные клана. Я получу обещанную награду и буду его приближенным. Монгомак высоко ценит мои таланты и изобретательность.

- Не сомневаюсь.

Я сжала информацию, словно скомкала бумажный шарик и примерила к Бенияклу. Концентрированный инфосгусток четко лег, заполнив полость матрицы.
Что ж колдуны для разнообразия иногда говорят правду.

- Время прощаться, Бениякл.
- О нет, говорить: «до свидания», - гадко осклабился тот. – Вернуть меня из мира теней Темнейшеству Ракулов – раз плюнуть. Уверен, мы еще встретимся, когда тебя вышвырнет, как старую тряпку, твой обожаемый Алан. Или из сострадания оставит, чтобы всякий раз вздрагивать от отвращения.
Ни того ни другого ты ни ему, ни мне не простишь. А, значит, придешь, чтобы отомстить.

И насмешливо добавил: - Леди Тисса.

Перед тем, как сгореть в пламени все тем же бумажным шариком.



Тоска и ужас


Пошевелив носком сапожка золу и пепел, оставшуюся от шипяще-свистяще-каркающего говоруна, я отправилась домой.

Не знаю, почему-то мое настроение было особенно непривычно и удручающе тоскливым. Или привычным, если соотносить к тем временам, когда мы с Аланам были в разлуке.
Неприятный осадок от встречи с Бенияклом словно вязал в сгустки слюну, отдавался горечью, саднил в горле.

Я закрылась в своих покоях. Не хотелось распространять ту психологическую заразу, коей меня наградил колдун.
Приняла ванну, и настроение вроде бы как выровнялось.
До тех пор пока ни подошла к зеркалу.

Я смотрела на свое, в полный рост, отражение, и ужасалась.
Нет, не облику старушки Тиссы. Тому факту, что я застряла в этом образе – образине, увязла окончательно и бесповоротно.
До меня вдруг дошло, что угроза колдуна была не пустой.

В очередной раз, безуспешно попытавшись сменить личину, я устало сдалась, обреченно смирилась.
Пристально оглядела еще раз отражение, и смертная тоска заполнила меня.

Дряблое, дряхлое тело.
Синюшная кожа, словно лохмотья, свисает и покачивается, потревоженная малейшим движением. Некогда пышный бюст Тиссы висит-сползает длинными высохшими тряпочками.
Шея, живот, бедра словно пожеваны и выплюнуты.
Мелкая красноватая сетка артерий вплетается в узор вздувшихся синевато-черных вен.
Волосы жирной редкой паклей облепили проглядывающий сквозь них белесый череп.
Редкие усы и пучки волос на лице дополняются двумя жирными бородавками.
Всклоченные густые брови длинными завитками торчат в разные стороны. Как и острые,  будто у летучей мыши уши.
Крючковатый переломанный нос, как и перекошенный судорогой рот изливается-течет-изобилует мутной слизью.

Но особенно меня поразило не это. И даже ни раздутые ноги-тумбы, ни беззубость и ни крошащиеся черные ногти. Ни обвисший киселем зад, ни пигментные пятна на том, что когда-то было кожей, ни гнилостно-сладковатый запах тела.
Мутный взгляд, цвета носовой слизи, потухший и мертвый.

Я бессильно сползала по стене, равнодушно и одновременно брезгливо ощущая это тело.

Все кончено.
Если бы я смогла, то заплакала.

Вместо слез потекли-запузырились-закапали с подбородка сопли-слюни.

Это меня доконало…



Да-да-да, Счастье навсегда


Алан подхватил меня, закружил, целуя лицо.
В его прикосновениях сквозила такая нежность, что я опешила.
Он поставил меня на пол и заглянул-нырнул-утонул в мои глаза.

- Вот ты где? Почему не позвала поплескаться в ванне? Она у нас вместительная!

Тут же зашумел напором поток из разогревающей горловины, наполняя ванну.

- Да-да-да, волшебная вода. Е-е!!! - запел Алан. – Да-да-да, волшебная вода. Е-е!!!

Потом повернулся ко мне и радостно продолжил: - Да-да-да, Счастье навсегда. Е-е!!!
Да-да-да, Счастье навсегда. Е-е!!!

- У тебя здорово выходит изображать из себя статую, любимая!

Он так неожиданно и страстно шагнул ко мне, что я вздрогнула. Его поцелуй потряс меня. Он был жадный, нетерпеливый, жаркий.

- Что это? – неуверенно пролепетала я.
- Прости, солнышко, мою юношескую пылкость, - отшутился он и, восхищенно поблескивая глазами, добавил. – Похоже, я заждался тебя!

Я оттаяла.

После последующего, еще более трепетного поцелуя, я замерла-потекла в объятьях Алана, а открыв глаза, увидела их отражение в зеркале. Широко распахнутые в удивлении, они светились блаженством  и поблескивали слезами.
МОИ ГЛАЗА.

Я легонько высвободилась и подошла к отражающей поверхности  тонкой вертикальной плиты – отполированного хрустального сланца.
Мое отражение было точной копией той, кого так любил Алан. И той, кем я реже всего бываю, меняя облики.

Была собой, удивительно тонкой, на редкость пропорционально сложенной, шикарной и царственной.
Это так ясно и отчетливо воспринималось после душного и душащего облика Тиссы.

Я отметила выдающуюся высокую упругую грудь, плоский животик, осиную талию, аппетитную выпуклость попки, венчающей восхитительной длины и красоты ноги.
Великолепные коленки, тонкие щиколотки, маленькие аккуратные ступни, чудесные плечи, словно прозрачные прелестные руки, лебединую шею на которой гордо покоилась обворожительная головка.

Лицо неописуемо прекрасное и волевое. Но эти очаровательные ямочки на щеках так умиляют, а широко распахнутые в удивлении изумрудные глаза так упоительно прекрасны, так неземны, что восхищенно слабеешь, заглядывая в них.
А соблазнительные губы, раскрывшиеся в блаженной улыбке, приоткрывают восхитительной белизны зубы.
Носик отточено совершенен, а серьги Хайа, с которыми я не расстаюсь, подчеркивают очертания чудесных ушек.
Серьги Силы в Любви – единственная моя «одежда» и их присутствие словно пьянит меня от себя.

Отражение просто волшебно.
И при этом ни единой морщинки, пятнышка, изъяна.

Я ощутила упругость, гибкость, грациозность, соблазнительность и силу, исходящие от отблеска этого удивительного существа на поверхности идеально отшлифованного хрусталя.
При виде этого дивного отражения у вас не просто захватит пресловутый дух, его напрочь отшибет. Вас посетит единственное устремление: склонить голову перед Непостижимой Красотой и Силой, не веря в счастье, быть хоть как-то полезным Ей.

Таковой была отраженная копия.
Каков же оригинал!!!

- Восхищена собой? – обнимает меня сзади Алан. – Представь, каково мне приходится рядом с тобой!!! А каково без тебя!!!

- У меня к тебе срочный разговор, - хрипло говорю я.
- О чем речь, - тут же отзывается лаской плут. – Ты права, это не требует отлагательства!

И берет меня нежно и требовательно.

Это так ярко, ощутимо и живо, а значит, первостепенно, что не приемлет никаких отсрочек.
Все остальное – остальное.

Подождет ...



Совет в верхах


- Что ж, видно Бениякл, устроил себе похожую на мое изображение личину и втихаря гадил, - подводит итог моему рассказу Алан. – А когда получил возможность отличиться перед Темными Ракулами, воспользовался ею.

- И все бы сработало, - меня передернуло от липких воспоминаний. – Если бы не ты. А так я отделалась легким испугом. Потеряла способность перевоплощаться.
- Ты преувеличиваешь, - успокоил меня любимый. – Тем более, что твоя потеря временная. Достаточно отыскать Тиссу в мире теней.  А пока порадуешь меня собой.

Он погладил мою коленку, и я шлепнула его по руке. И ласково посмотрела, прося прощение. Этот наглец погладил другую и получил новый шлепок.

- Бениякл сказал, что Монгомак задушил Тиссу? – спросил Гонзик.
- Да, под видом награждения. Торжественно повесил ленту Темной Доблести и банально удавил. Тот еще гад!!!

- Монгомак решил, что для клана куда полезнее слава пусть мертвого, но пугающего ужаса, чем нелепое присутствие состарившейся версии, - понял Горн. – Это в его стиле.
-  Темные Ракулы, - презрительно фыркнул Гонзик. – Подлейшие из самых подлых. Но они меркнут на фоне своего предводителя Монгомака. Сволочь редкая!!!

- Вы мне поясните подробнее, чтобы от меня могла быть хоть какая-то польза, - попросил Марк.

Он тут с согласия Алана, но по моей требовательной просьбе. Для него это своего рода посвящение.

- Конечно, - кивнул Алан. – Слушай внимательно, потом спросишь, что не понял.

- Ракулы … Что с ними сделаем? – нетерпеливо заерзал Гонзик. – Кровавый фарш, кровавую баню или падающую с неба нарезку?
- К чему мудрить, - предложил Горн. – Порубим в капусту, а что не рубится, развесим на стенах всех столиц Темного Измерения.

- Снять кожу живьем, и скипидаром плеснуть под зад, - застенчиво заулыбалась, поддержала тему изобретательная Ярче. – Пусть побегают напоследок!

Устами младенца истина глаголет.
Что ж, истина в этот раз особенно жестока в невинных устах младенца.
Я буквально ощутила, как содрогнулись тверди злые и зашатались устои привычных мирских укладов.

Хинея успокаивающе взяла  руку всполошившегося Марка и прижала к своей груди. Тот отвлекся от ужасов и замер, как охотничий пес перед рывком.

«Изверги» внимательно посмотрели на жертву своего розыгрыша и захохотали. Когда только успели спеться?
Дети, одно слово.

- Я предлагаю помочь Тиссе, - озвучила я давно крутившуюся во мне идею. – Не просто вернуть мне мою способность перевоплощаться, а именно выручить Несущую Боль и Ужас.

- Перед этим неплохо было бы заглянуть к Шаманам Хокки. Грубо потребовать отдать всех филюстров, - безучастно отреагировал Горн. – Мы бы красиво умерли, быстро и безболезненно. При всей своей воинственности хоккийцы не любят мучить.
- Мы могли бы отправиться с благой вестью к харнам, - поддержал Гонзик. – С вестью о благотворительном мировосприятии.
Умереть во имя великой идеи, что может быть смешнее!

 - Мне не понравилось, как обошлись с ней прежние хозяева и работодатели, - сурово отозвалась я. – По мне, мерзко создавать кровожадных чудовищ, но еще более отвратительно – подло убивать. Платить коварством за их не рассуждающую преданность.

Все замолчали, уверена: те, кто был исполнителем чудовищной воли, поймет меня.
Гонзик, Горн и Ярче прошли путь от фантома – слепого орудия безумия колдуна до Ребенка по Сути, счастливого и свободного.
И они, и все помощники Алана, идущие эволюционной стезей: фантом – помощник – Дитя, будут со мной безоговорочно солидарны.

Хинея отреагировала просто:
- Когда выступаем?

- Спешить не будем, - сказал Алан, ободряюще улыбаясь ей. – Уверен, нас уже ждут. Открыто Ракулов не взять. Посему войсковые операции отменяются. Они не воины, мародеры. Колдовство, интриги, предательство – их конек.
Но леди Тейлин предлагает тему: чего они точно не ожидают –  так это нашего появления в мире теней. Выручить Тиссу – такое даже им покажется бредом.

Он посмотрел на присутствующих и наморщил нос: - Фу, какие вы серьезные!

И принялся кидать в нас кусочками харны – лакомством из меню жутких жадин, всерьез верящих, что утерянное или отданное отнимает силу племени.
Остается снять несуществующую шляпу перед Гонзиком, заполучившим секретный рецепт.

Только в следующий раз. А сейчас …

Харна – сочное подобие плюшки с начинкой, напоминающей джем. Бесподобное лакомство с тонкой, тающей во рту хрустящей корочкой и незаменимое средство ближнего боя.
Великолепно сбалансированный метательный снаряд, брызжущий сладкими липкими внутренностями при попадании в цель.

Заморская сдоба идеально подходила для подобных шалостей. Пока мы опомнились и принялись отстреливаться, в джемоподобной начинке оказался военный совет в полном составе, кроме Ярче.

Та быстро смекнула, что по чём, и присоединилась к Алану.
С детской непринужденностью и невероятной точностью она забросала опешивших соратников, опустошив блюдо.
После такого подкрепления мы оказались заляпанными с ног до головы. Нас было больше, но это не особо помогло.

Мы вынуждены были швырять в ответ то, что осталось на столе. Это было весело, но  пачкающей способностью остальные яства не отличались. И когда тарелки опустели, Алан и Ярче выглядели особенно изысканно и элегантно на фоне нас – редких грязнуль.

Я осмотрела свой испорченный наряд, долго сверлила твердым взором Алана, чтобы ему стало стыдно (как же!!!) и, не отводя взгляда, сказала громко и отчетливо:
- Марк, тебе лучше закрыть глаза.

Легким движением сняла-разорвала платье, через весь зал кинула его Алану в руки.
И отправилась в ванную.

Будучи уже в коридоре, услышала вопрос Марка:
- Мне можно открыть глаза?

…

Я потянулась долго и сладко под струями воды, а потом озорно посмотрела на Алана и спросила-отметила:
- Опять влюбился!

- Да, - надо же, мой парень действительно теряет от меня голову.
- Весьма некстати, - жестоко объявляю приговор я. Пусть знает, как забрасывать свою любовь сладкими булками. – Я занята!

- Тогда тебе повезло, милочка. Я пришел тебя освободить. Я – твой героический освободитель.
- Ну что ж, тогда освобождай, - лукаво щурюсь я. – Мой герой.

- Прости, я тебя отвлекаю, - этот поросенок, получив мое позволение, делает вид, что уходит.
- Ты меня развлекаешь.

- Так я – твое развлечение? – делает шаг в мои объятия Алан.
- Самое лучшее, - подтверждаю я, задохнувшись от его нежности. – Самое лучшее!!!



Магия Легко и Просто

 
Никаких философий, солнышко.
 "Голый нудизм".
 Практика без приукрас, во всей своей наготе и прелести.

Жизненная.
Жизнеутверждающая.
Жизнью являющаяся.

Попробуйте этот вкус.
Вкус Жизни.

Вам понравится.
Вам полюбится.
Вами вспомнится.

Как Сокровенное, Изначальное, Детское.
Ваше …


- Алан, с тобой можно поговорить? - Марк встает из кресла прихожей-перекрестка всех путей-маршрутов нашего дома-дворца.

Прихожая – идеальное место для того, чтобы спокойно дождаться кого-то, вместо того, чтобы носиться по замку с выпученными глазами и свесившимся языком, безуспешно преследуя неуловимую добычу. Со временем охотничий трофей не преминет пересечь ее холл.

- Поздравляю, ты умело выбираешь перекрестки даже в повседневности, - говорю я. – И не только перекрестки.
- Спасибо, - говорит Хинея сзади. Не иначе, как засада. – Под этим «и не только» подразумевалась я. Так?

Она целует меня в щеку, Марка в губы.

- Пойду, не буду вам мешать.

Совершенство, а не девушка.

- Ты не мешаешь! - хором отзываемся мы.

Она, довольная, машет нам рукой и покидает нас.

- Мне нужен твой совет, - Марк времени зря не теряет.
- Ты выбрал не того советчика. Я не особо преуспел в том, что люди считают человеческими ценностями.

- Это всего лишь означает, что ты не преуспел в глупости.
- Да, - согласился я. – Я – никудышный раб.
Хотя, кто я, чтобы судить о мирах, рабах, работорговцах?!!
Гость в миру, Хозяин Дома …

- У меня вопросы, - Марк смущенно мнется.
- Откуда сей мандраж? - спрашиваю, откидываясь в кресле, мягком и жестком одновременно. Отличное сочетание. – Раньше за тобой сего не замечалось.

Марк занимает кресло напротив.

- А дурак был, - поясняет он.
- Мне одинаково претит, как хамство, так и заискивание. Прошу, Марк, настройся на общую волну. Ты уже здесь, потому будь здесь. Тебя принимают, потому что любят и хотят принять.

- Спасибо, - благодарит он.
- Себя благодари, - я меняю тему. – Что за вопросы у тебя?

- Магия Легко и Просто, - кратко сказал Марк.
- Ты проштудировал сайт, - понял я. – Небось, наизусть все выучил?

- Не все, - отвечает он и с жаром добавляет. – У меня кое-что получается!!!

Марк восхищен и взволнован.

- Я проникаю руками в свое тело, словно оно … - он не нашел слов и погрузил по локоть руку себе в грудь.
- Впечатляет, - похвалил я. – Но с другими телами, вещами и предметами не выходит?

- Да, - он мотнул головой и насупился.
- А очень хочется?

- Очень, - опять мотает головой.
- Есть тамтамы, есть туттуты, Марк. Есть батамы, есть батуты.

- Что? – он в изумлении хлопает глазами, умственные барьеры отключены, готов внимать.
- Истинная Магия – это чудеса, которые проистекают из Тебя. Как дыхание.
Магия – это дыхание Истины, дыхание Реального.
Легко и просто. Легче легкого, проще простого.
Все остальное – не Магия, не Суть, а колдовство, фрагменты, обрывки Сути.

Истинная Магия – это не то, что ты делаешь, чтобы что-то получить, а то, что ты не делаешь, чтобы происходило происходящее.
Истинная Магия происходит тогда, когда ты ничего не делаешь, чтобы это происходило.

Истинная Магия – это то, что происходит, когда ты ничего не делаешь для того, чтобы это происходило.
Ты не прилагаешь никаких усилий.
Все проистекает само по себе, течет из тебя, как дыхание.

- А если не течет?
- Значит, где-то протекает, но все равно по-прежнему течет.

- Что следует сделать, чтобы чудеса проистекали из Меня? Без утечек.
- Воспринимать все проистекающее из Тебя, как чудо.

По, сути, чудо таковым является только для ума, привычного-знакомого-обычного.
Не зря чудо в старину звали: диво, диковина, диковинка, невидаль.

Когда все чудесно, исчезает обыденность-ограничения. Когда нет обычного – нет ничего чудесного, нет различий – нет ума. Все доступно.

Чудо, которое ты являешь, проникая в тело – отблеск главного чуда – Тебя. Любое чудо – отблеск Тебя.
Истинной Магии не интересно «что», ей в тему «ГДЕ»!
ГДЕ ЖИТЬ, ГДЕ ПРОИСХОДИТЬ, ГДЕ ТЕЧЬ.
ЕЙ ИНТЕРЕСНО И ПОНЯТНО «ГДЕ»!!!

- Во Мне? 
- Да, Марк, в Тебе!
Ты – единственно  возможная для Тебя Реальность. Она неизменно присутствующая, бесспорная для тебя.
Все остальное – остальное.

Сейчас я покину тебя, и ты сможешь спросить: - Где Алан сейчас? Я здесь, а где он? И есть ли он – Реальное, или все же причуда моего восприятия?
Мой обходной маневр, моя попытка прояснить для меня то, что ТАК необходимо прояснить мне.
Мой изощренный способ для понимания, который наиболее благоприятен для меня.

И, если он путается под ногами, то возникая, то исчезая, то откуда и куда?
И, если я – единственно возможная Реальность, не из меня ли возникает и не во мне ли исчезает этот смешной персонаж?!!

Все исходит из Тебя. Настройся  на это единственно Реальное Мировосприятие, Марк.
Не на мои слова, не на меня. На Себя.

И не грузись размышлениями.
Легче, проще!
Действуй по-детски, не подготовлено, между прочим.

Потуси с Гонзиком, Горном, Ярче.
И когда уляжется пыль, приходи, без стеснений.



Ярче


- Алан, - Ярче смущенно мнется рядом.
- Что, кисенька? – ей Алан объятьем теплым отвечает.

- А Гонзик мне сказал, что я – внебрачное дитя слона и бегемота. И убедить его я не могу в обратном. И мне все это неприятно …
- А что у киси круглое в руках?

- Так это пряник мятный. Хочешь?
- Дай им ему по голове.

…

- Алан, солнышко, можно мне пирожное? Оно у тебя в кармане. Его с утра я положила.

Я подаю комок ей липкий.
И, одарив меня улыбкой, облизывает Ярче тот комок и в Гонзика его кидает. И очень быстро убегает.
А Лин, печальная, вздыхает: - Такая девочка была! Чудовище взрастил ты, Алан.

- Пускай играет. И соответствует Себе, не нашим ожиданьям и удобствам. Не нашим представленьям, не притворствам. Пусть соответствует Себе.

…

- Стоять, - я налету ловлю комету, чье имя Ярче. – Постой, разбойница!
- Мы лучшие на свете Дети, - сказало мне бандитское дитя.

Нос шмыгает, одежда в клочья.

- Кто б сомневался, - строго говорю ей. – Сморкайся, непоседа. Что за игра такая, в сопли?!! Ты посмотри, какая ты растрепа и грязнуля!
Ну, почему и Горн, и Гонзик – чистые, а ты – вся сплошь в пыли?
- Зато я их побила-победила, - гордо отзывается она. – Они отстойные чистюли!

- Где твои манеры? Ведешь себя, как сорванец! – увещеваю без надежды, причесывая всклоченные лохмы. – Так от тебя начнут шарахаться все вскоре!
- Я пошарахаюсь им всем!!!

- Марш мыться!

Я Алана зову.

- Чему ты, милый мой, ребенка учишь?!! Наводит Ярче вокруг себя изжоги. Ты разбудил вулкан!
- Ну, разбудил. Само собой все разрулится. Пусть пошумит, пусть выйдет копоть. У девочки все искренне выходит. А Искренность сама все выходы находит.

- Она несносная со всеми!
- Со мною милая. С тобою?

- Со мною тоже, но с другими – другое дело. Поговори с ней!

- Поговори со мною, Алан, о чем-нибудь поговори. До самой … там-тадам-та-дадам … мне снова Детство подари, - донесся из ванной смешливый голос Ярче.

…

- Тук-тук-тук, это Алан, к вам можно, - стучусь я.
- Входите, не заперто, - Ярче в ванне, полной пены и резиновых игрушек. Все они по очереди попискивают в ее руках.

- Тебе попало за меня? – осведомляется она.
- Не очень.

- Так, что мне перестать быть сильной? – хмурится вопросом Ярче.
- К чему быть однобокой?!! Будь сильной. И мягкой, нежной будь. Красивой. Будь разносторонней. Всякой.

- Я впервые чувствую себя не притворой. И это так классно, что притворяться я не буду, не хочу!!!
- Хороши бы мы были, если толкнули тебя на это неподобство. Вопрос в другом.

- В чем?
- Тебе нравится леди Тейлин? – спросил я.

- Очень. Я ее люблю.
- Ты бы хотела научиться ее искусству быть великолепной?

Ярче задумчиво погружается в воду и спустя некоторое время выныривает.

- Да, - изрекает она. – Но только, если это не будет означать, что я не смогу гонять с пацанами и гонять пацанов.
- Ты можешь играть в великолепие, а когда надоест, играть в игру: «я гоняю пацанов, пациков, пацанчиков».

Она смеется и кивает одобрительно:
- Ладно.

- Так, я пойду? Пока ты не превратилась в русалочку.
- Я скоро приду, Алан, - хихикает она. – До того, как станет появляться чешуя.

- Очень надеюсь, милая, - я целую ее лоб. – Потому что чешуйчатая Ярче, по мне так, перебор.

…

- Милая, Ярче очень хочет, чтобы ты превратила ее в леди в перерывах между ее буйствами.
- Хорошая новость, - отзывается Тейлин.

- И она любит тебя. Сказала мне, что ты ей очень нравишься, и она тебя любит.
- Еще одна хорошая новость, - соглашается Лин. – А ты любишь меня?

- Я пробовал не любить тебя. У меня ничего не получилось.



По-тихому


- Куда-то собрался, мой герой? - подозрительно оглядывает меня Тей.

Как догадалась?!!
Киваю головой, беру пример с Марка, у него здорово выходит.

- Решил смыться по-тихому!

Снова кивок.

- Ах ты, хитрец-молодец, - смеется Лин. – Надо поплотнее заняться тобой!
- Да уж, как можно плотнее, - прижимаюсь к ней.

Она заглядывает в глаза.

- Прости, я не посоветовалась с тобой насчет Тиссы. Бухнула при всех. Просто …
- Ты побывала в ее шкуре и поняла, как несладко бывшему палачу Темных.

- Да, спасибо за понимание.
- Спасибом ты не отделаешься!

- А поцелуем?

Мы замолкаем, занятые чудесным делом.

- Я с тобой. И это не обсуждается!
- А подкуп, - сурово спрашиваю-напоминаю.

Это крайне нечестно открывать глаза и смотреть на любимую, когда целуешься, но я блаженно бессилен перед искушением лицезреть счастливо отрешенную в поцелуе Тейлин.

…

Мы бредем ночными улицами.
Ночь, как отдохновение, скользит вместе с нами, нашим другом и союзником, бросая вызов шаблонному, обусловленному людскими ограниченными восприятиями ящичку-мирку.
В который и мы, и ночь заглянули, потому что можем заглядывать, куда угодно.
Даже в тесные душные коробки, пропитавшиеся испарениями мертвых обитателей. Их болезненностью и скорбью.
Нестерпимой обыденностью и невыносимой жаждой к страданиям. 

Секрет не в том, чтобы победить все неприятное и непереносимое, а в том, чтоб сдаться, умереть.
Чтоб обнулить свой образ.

Когда есть нестерпимое, но нет того, кто о нем знает, нет нестерпимости вообще.

…

Когда-то случилось со мной то, что случается неизбежно и не оставляет никакой надежды на продолжение глупости.
Это всегда происходит внезапно, и тот, с кем случается, как правило, не бывает готов.

Это настолько реально, насколько реальна сама Реальность.
Потому что Смерть – всегда окончание чего-то уже мертвого.
По сути, Она и есть окончательное осознание, что ты мертв, как нечто, чем упорно себя считал.

И, когда ты легко и просто соглашаешься с этим фактом, принимаешь, как благо, окончание прежней круговерти – ты осознаёшь, что Жив.

Нет никакого тебя, и это и есть Жизнь
Непередаваемая
Экстатичная
Блаженная

А потом наступает возвращение. Не понятно кого, непонятно куда.
И это настолько неописуемо жестоко и больно, насколько нестерпимо нестерпимое и невыносимо невыносимое.

Сплошная боль и ничего другого.
Сомнений тут не остается: мир – это боль, сплошная боль.
Но парадокс весь в том:
Когда всё – боль, то нет твоей, отдельной боли, а значит, боли нет.
Раз нет в наличии больного.

Меня-то нет, кому тогда болеть?!!

Но вот облом!
Болеть, как раз, желающих невообразимо много, когда болезнью – человек.

…

Неприятность у Тейлин случилась в мирах, далеких от земного.
Что делаем мы  здесь?

Мы в поиске истока ситуации.
Нелепо корни на верхушке дерева искать. Они там, в глубине и темноте земли.

Корни происшедшего здесь, в одной из человеческих голов.
Когда-то кто-то выплеснул агрессией свое отчаянье наружу, а вместе с ним и часть своей тревожной силы.
Теперь подпитывает всю ту причудливую хрень, что громко называется Кланом Ракулов.
И, судя по тому, что он так пышно процветает, возвышаясь над кланами, подобными ему, дела подпитчика "Наружи" аховые.
На издохе кормилец хрени, и силы у него, лишь только чтобы не загнуться, но это не допустит Монгомак.

И в голове людского агрессивца вся связь его с Ракульем.
Но я не собираюсь отрезать ее.
Мне ни к чему отнятие чьего-то мертвого истока силы.
Моя задача – сердце оживить.
Живое сердце ничего про хрень не знает.

Мы входим в дом заброшенный, идем сквозь стены, находим метафизического мертвеца.
Но оживлять мне некого: он мертв по всем канонам.
Метафизическим, людским.

И ко всему, у злобного бедняги не обнаруживается голова.

…

- И что все это значит? – спрашивает Лин, когда мы возвращаемся домой.
- А значит это всё, что Монгомак под чью-то дудку пляшет. Того, в руках чьих исток Ракульей прежней силы.

- И что теперь нам делать?
- Лин, уж, что я накрепко усвоил, так это: ИСХОДИТЬ ВСЕГДА, не из кого-то и чего-то, а ЛИШЬ ИЗ ИЗНАЧАЛЬНОГО СЕБЯ.

- И что исходит из тебя? - насмешничает девушка моя.
- Сплошные поцелуи, дорогая. Всё остальное – тема не моя!



Магия Легко и Просто
Вторая беседа


- Где тот, что был? Где то, что было? И до и после? Чуть раньше, чуть потом?
Реальные вопросы. На них ответом Бессловесная Реальность.

Так в тишине и пустоте Себя, рождается ответ.
Ответственность.
И ты тогда – Причина всех и всякого и Беспричинность.
Одномоментно.
Причина и Отсутствие причин.

Теперь тебе по нраву лишь Реальные, Реальность.
Живые и Живое.

К чему беседа с мертвецом?!!
Реальное Живет и Жизнь Реальна.

А говорить с слугой чужого господина, кто не хозяином себе – глупейшая затея.
О чем поговоришь с ведомым?!! Уж лучше обратиться к ведУщему его (хотя и всеведУщие-всевЕдущие – вЕдомы-ведОмы).
Быть рядом с тем, кто не в ответе за себя – нелепая забава с миной.
Когда она взорвется?
Никогда не знаешь. Не посмеяться с ней и не обнять. Ее предназначенье – убивать.

Кто не в ответе за себя – в чужих руках …

Рука Осознанных блаженна пустотой. Им ни к чему марионетки.
Осознанным сродни ТАКОЕ, что человеческие страхи, поклоненья, истории, желанья, повеленья – собачья чушь для мудрецов!

Скажи мне, Марк Осознающий, тебе потребны нити от людских историй, их почитание и поклоненья? – грозно спрашивает Алан.

- Да, на хрен они мне обосрались, - взбрыкиваю я. – Я их на дух не выношу!!!

Алан наслаждается моей реакцией какое-то время, потом говорит горячо и вдохновенно, вкладывая себя в каждое сказанное слово.

- И это так, Марк. Первый спутник Осознающего – презрение и отвращенье.
Первый и последний, коль не шагнет он через них.
Презренье, отвращенье – агрессия. К агрессии Осознающий божественно нейтрален.

Рождая нечто агрессивное, в невежестве ты пребываешь, что кто-то или что-то не есть ты. Тогда не Сила ты, обрывок Силы.

Порождая нечто агрессивное, якобы для защиты или нападения, на страдания или погибель других, якобы для других, создаем мы собственных пыточников и убийц.
И убивает порождение породителя своего, потому как единственным предназначением порождения было – убийство.

Порождая нечто Радостное и Счастливое для себя ли, для других, укрепляем мы себя в Радости и Счастьи.
И наполняет Жизнь Живого: его Дыханием Живым. И Оживляет Его Жизнью тот и то, кого и что увидел он Живым.
И Жизнь во всем – для видящего всё Живым Живого, так как единственное предназначенье Жизни – Жить.

…

- Не обязательно любить, будь для начала равнодушным, нейтральным к глупости чужой.
Ведь ты не мертвый, ты – Живой.

Не исправляй и не иначь. Не порождай миры и не устраивай концов их света.
Не приходи к другим, пускай придут к тебе.
Тогда придут лишь те, кто в теме.

И этой Темой будет Жизнь
А, значит, Ты
Реальное Реально

Велик соблазн вершить чужие судьбы. Осознанному безразличен сей соблазн.
Того, кто возомнил себя наиглавнейшим, Осознанность бежит. А злоба настигает.

Кто не в ответе за себя – в чужих руках. Чужие руки связаны чужим веленьем. Им есть иной хозяин. А у хозяина еще один хозяин. И каждый думает, что он судьбу иных вершит, что царь и бог, а им презренье говорит. И отвращенье управляет.

Рука Осознанных блаженна пустотой. Им ни к чему марионетки.
Осознанным сродни ТАКОЕ, что человеческие страхи, поклоненья, истории, желанья, повеленья – собачья чушь для мудрецов!

Перешагни презренье-отвращенье и счастлив будь спокойной силой.
Тогда в покое благодушном, ты будешь сам нейтральным, равнодушным.
Вливаться будет в тебя сила, и танцевать с тобой красиво …

Алан молчал, прикрыв глаза.
Я догадался, скорее, ощутил, что он переживает то, о чем говорил.
И эту Силу и Ее Танец.
Магию Легко и Просто.

Мне на плечо легла легкая рука. Я встрепенулся, узнавая ее хозяйку.
Хинея приложила пальчик к губам и увлекла меня за собой.

Я крепко сжимал ее ладошку, торопил идти быстрее, а она забавлялась тем, что не спешила и дула мне в лицо, чтоб я остыл, не горячился.
Я не выдержал и, подхватив на руки любимую, побежал.

По пути нам встретилась леди Тейлин.

- Алан в Шихоне, - предупредила ее Хинея, безуспешно пытаясь ступить на пол.

Леди Тейлин церемонно приняла к сведению информацию. Улыбнулась нам благосклонной улыбкой.

- Доброй вам ночи, мои чудесные гости!

Она величаво, с присущей только ей природной грацией покинула нас.
Не успели мы свернуть в коридор, ведущий к нашей спальне, как услышали быстрый  топот.
Леди Тейлин нетерпеливо, со всех ног мчалась к Алану.

- Я не знаю, что означает пребывание в Шихоне, но когда-нибудь ты, моя прекрасная девочка, будешь также, отбросив все приличия, сломя голову бежать ко мне, - заявил я.
- Не сомневаюсь насчет тебя и Шихоны, - ответила Хинея. – Но тебе не обязательно ждать, я и сейчас готова бежать к тебе, теряя по пути остатки приличия.



Магия Легко и Просто
Беседа третья


  …  Меня так СЛИШКОМ было много.
  Теперь, мой друг, ни одного …


- Легко и Просто, ты – Пространство Чуда, где происходят чудеса.
Ты уяснил, что из Тебя всё и в Тебе? Проистекает, входит и выходит.
- Да.

Я до сих пор, не переставая, удивлялся своему новому восхитительному  мировосприятию, легкому и простому.
Непрестанно новому, непрестанно восхитительному, непрестанно легкому, непрестанно простому.

- И что игра в богов чревата болью? Твоей, чужой, бесперерывной, беспробудной.
- Да.

- И главное, разрывом на куски, на части, Целого Тебя, на многое чужое-чуждое, чревата жажда власти и почета? Утечкой силы и отсутствием покоя.
- Конечно.

- Тут уяснить желательно, что несущественно все остальное. Оно не ниже и не выше. А несущественно.

И в Тишине Себя и Пустоте, Собою наслаждаясь, когда нет важного и лишнего, чужого и отличного, Ты Маг, по Сути, и не Маг совсем.

Когда тебе по барабану происходящее с тобою, тот барабан звучит свободным ритмом. И гулко отзывается в веках, мирах, людских историях сей ритм, сей барабан.

Посмейся, Марк, Собою над собою и посмотри, как весело веселье быть Тобою …

Алан затих, соскальзывая в свою Шихону.

Я уже был в курсе, ЧТО он делал.
Пятая из пяти страничек «Магия Легко и Просто», отчетливо и неумолимо отпечатавшихся в моем мозгу, подробно описывала этот феномен.
Ум замолкает от таких напевочек – угловато прекрасных, рифмованных не созвучием окончаний, а неким Внутренним Созвучием, СоНастроем с Бездонной Глубиной Себя.
Быть Собой – невыразимо прекрасно и блаженно!!!

  Прекрасны Строки.
  Но несравненны Междустрочья.
  Чисты
  Листы
  Вольны.
  Полны

  Все остальное будто клочья
  Без Междустрочий
  Строчки – дым …

…

То, что я сделал, было жестоко, но крайне необходимо.

- Алан, - громко позвал я. – Как мне преодолеть последний барьер? Я понимаю: я и стены, суть одно – происходящее во Мне-Пространстве.
Но понимания мне не хватает, чтоб пройти сквозь стену.

Я получил такой пинок, что вылетел из кресла, заскользил по полу.
Поднялся, корчась от досады, как от боли. И замер, громом пораженный.

Тьфу ты,  подхватил от Алана напевную манеру говорить!
Конечно же, никакого грома не было, куда там какому-то грому!!!

Я стоял, отвесив челюсть, посреди маленькой комнатки, прилегающей к холлу прихожей. В подсобном помещении, где уютно устроились швабры, ведра, метлы, грабли, лопаты и прочий хозяйственный инвентарь. И я, ко всему прочему.
Я стоял оглушенный не громовыми раскатами, это были раскаты Грозных Барабанов.
Свершилось Чудо, я прошел сквозь стену!!!

Я понял, что грохот пресловутых Барабанов Вечности – это стук моего сердца, а сквозь стену я прошел посредством ощутимого пинка Мага.
Гораздо легче и проще стало восприниматься происшествие без излишней мистики.

Практичный вопрос: как выбраться из подсобки? Дверь была заперта снаружи, в световое оконце голова не пролезет.

Я поупражнялся в крике о помощи, пока до меня ни дошло, что я могу выбраться тем же способом, каким вошел.

Алана рядом не было и некому было осуществить силовое воздействие.
Поэтому я попробовал дать себе мысленного подсрачника и ткнулся в стену.

Получилось. В смысле, приветствие стены было похоже на удар ногой, а может даже на легкое лягание копытом.
Меня отбросило в сторону, с грохотом разлетелись ведра, одни из граблей, на которые я оперся, врезали своей ручкой промеж глаз. Не больно, но крайне неловко и беспомощно я чувствовал себя.

Я немного поскандировал полагающиеся в подобных случаях аукалки:
- Эй, кто-нибудь!!! Я здесь!!! Помогите!!! Ау!!!

Приступ решительности захлестнул меня, и я ринулся на абордаж, штурмовал снова и снова неприятельские позиции, но они не уступали ни пяди.

Я обессилено затих на полу, зачарованно глядя на льющийся свет из бойнички.

- А в окошко не пролезет даже кошка.

Я поперхнулся рифмой детской, будто смешинку проглотил.
И захихикал неуместно, и смех меня освободил.

Заразил-таки меня Алан своей шероховато-угловатой поэтичной прозой!

И меня будто граблями во второй раз шарахнуло.
Он же говорил мне:
Посмейся, Марк, Собою над собою и посмотри, как весело веселье быть Тобою!

Да, уж весело, ничего не скажешь!!!

Дебил, поверивший, что сможет пройти сквозь стену, усердно тыкающийся в нее. Бессильный и отчаянный зов на помощь. И, конечно же, грабли, куда без них!!!
Весь сюжет был уморительно смешон.
А главное, смешон был я.

Меня скрутило спазмой смеха, вот умора, вот потеха!!!
На стену я облокотился и в стену ловко провалился …



Спасательная экспедиция


Алана я нашла быстро.
Судя по тому, что он сидел в кресле прихожей и снова пребывал в Шихоне, только что беседовал с моим любимым.
Значит, беседа недавно закончилась.
Где же Марк?

Я ощутила его поблизости, прошлась по холлу и остановилась. Он был там за перегородкой. Настроившись на комнатный проем, вышла во двор.
Вот этот вход, массивная дверь на замке.

Мне послышалось или кто-то звал на помощь.
Наверно почудилось.
Марк неохотно просит.

Во дворе играли Дети.
Ярче, Гонзик и Горн лепили из серебристой глины причудливые силуэты.
 
- Привет, Хинея, иди к нам! - закричали они.

Я подошла.

- Держи, - Ярче плюхнула мне в руки кусок вязкого серебра.
- Марк заперт в кладовой, - сказала я и помяла приятный тягучий комочек.

- У нас не приняты наказания, - не поверил мне Горн.
- А было б классно, - мечтательно подхватывает Гонзик. – Папа Алан отвесит подзатыльник, мама Тейлин приласкает.

- Подзатыльник ты и от меня можешь получить, - уверяет друга Горн.
- А я могу погладить тебя по голове, - заверяет Ярче. – Утюгом.

- Семья! - восторженно изрекает Гонзик.

- Марк в запертой подсобке, - напоминаю я, а сама машинально леплю некое неподобство.
- Это ты по памяти лепила? - они заинтересованно разглядывают внушительных размеров  сей шедевр.

- Сам ты – лепила, - толкаю Гонзика.
- Парня нужно спасать, - соглашается тот. – Где ты еще такой найдешь, сестричка!!!

И они ржут, что кони. Даже Ярче, не смотря на свое смущение.

Я швырнула в них свое творение и принялась по очереди макать в глиняную жижу. Они особо не сопротивлялись.

Когда мы основательно вывозились, я вспомнила: - Марк.
И мы двинулись его выручать.

Дверь казалась неприступной, но Горн ударил ногой в замок и тот вывалился внутренностями наружу.

- Какие у меня друзья, - восхитился Гонзик. – Обожающие меня кудесники!

Дверь поддалась и уперлась в препятствие, заклинилась чем-то изнутри.
Мы посмотрели на Горна.
Его последующий удар разнес дверь в щепки. Никого не было в комнате.

- Это не та дверь, - поняла я. – Вот, эта наша, - я указала на обитый металлом проход. 
- А ну-ка, а ну-ка, - засуетился Гонзик, доставая связку отмычек.

- Ты не мог открыть предыдущую? – мы уставились на него.
- И лишить всех удовольствия погрома!

Он отпер замок.
Тут–то и вывалился из стены хохочущий Марк …

…

- Что с вами? - я недоуменно уставился на перепачканные мордашки моих друзей и новый приступ ржачки накрыл меня.

- Мы спасали тебя, - надулся Гонзик. – Спасаешь вас олухов, спасаешь и никакой благодарности! Ты думаешь, мы не могли пройти через стену?!! Просто хотели тебя спасти, как надо. По-лЮдски …
- Это как-то не честно, - поддержала Ярче. – Мы столько всего сделали для твоего вызволения из темницы, и выходит всё зря?!!

- Как-то не по-дружески все это, - согласился Горн. – Не по-пацански!
- Как-то да, неудобно перед товарищами, - подтвердил Гонзик. – Хинея – вся испереживалась и даже твои особые приметы нам из глины вылепила, чтоб мы тебя опознали! А ты …

Он получает подзатыльник от Хинеи и хохочет, собой довольный.

- Базар вам нужен, - я, все еще смеясь, легко и просто перешагнул условную черту преграды. И закричал. – Я здесь!!! Спасите меня!!! Помогите!!!
- Торопиться не будем, - донесся до меня довольный голос Гонзика. – Пусть преисполнится благодарности!

Я еще минуту развлекал их мольбой о помощи, когда двери распахнулись.

- Я здесь малыш, папочка тебя подхватит, не сомневайся!

Гонзик под аплодисменты вынес меня на руках.
И я оказался в объятиях Хинеи.

- Милый, ты так нас напугал, - шептала она, прижимаясь сильно-сильно. – Никогда больше так не делай!

Я размазал пыль по лицу и проникновенно сказал: - Спасибо, мои дорогие!

И по закону жанра упал в обморок.
Спектакль удался.

Меня понесли.
Гонзик предлагал свое фирменное искусственное дыхание.
Горн срочную эвтаназию. Добить меня, чтобы я не мучился.
Ярче все время непрерывно повторяла, изображая заботливую медсестру: - Держитесь, больной, держитесь, до морга еще чуть-чуть, уже не далеко. Потерпите, там и отдохнете.

Хинея молчала, купая в фиолете своего взгляда.

Я был так Счастлив!!! Из меня лилось Оно, брызгало, обдавая Собой, близких и родных мне существ.
А фиолетовое сияние кружило голову, убаюкивало и умиротворяло.

Я прикрыл глаза и поплыл.
Чарующей ли глубиной глаз Хинеи, тихими ли водами Ткады или бескрайними просторами Шихоны, не знаю.
Я был и Тем, и Там одномоментно. Без Названия. Легко и Просто.
И меня не было



В ночной прохладе сада


Мы целовались с Хинеей, как школьники.
Как школьники и были пойманы с поличным. На лавочке, в саду, в обнимку.

Алан и леди Тейлин нас застукали.

- Обожаю, когда целуются, - объявила свою благосклонность Повелительница. – Целуйтесь, детки, мамочка в восторге!
- Мамочка в восторге, - забурчал Алан. – А мне говоришь, что у тебя губы болят от поцелуев!

- Алан, - мягко заметила леди Тейлин. – Я уверена, что детям, - она кивнула в нашу сторону, - совсем не обязательно знать о наших извращенных игрищах, в которые я вовлечена по твоей милости!

- Если ты – единственно возможная Реальность, Марк, - обращается ко мне Алан. – И все возникает из тебя и в тебе исчезает, ведь может появиться соблазн воздействовать на возникающее. По-хозяйски.
- Тот, кто соблазнится, не будет Мною. Очередным возникновением, а значит, и исчезновением. Не Мной. Не Силой, а обрывком Силы.

Алан довольно кивает.

- Ну, пойдем уже туда, где я могу быть заложницей твоих низменных прихотей, - шепчет его спутница, Неотразимая и Величественная. – Затащи меня куда-нибудь, где грязно. В какие-нибудь кусты, что ли?!!
- Ты радуешь меня, моя дорогая, - откликается довольным эхом Мистик. – Все больше и больше!

- Удачи, солнышки!!!

И они торопливо ушли по дорожке.
Испарились.
Растворились в полумраке.

До нас донеслись лишь отдельные кусочки фраз:
- Алан … быстрее … да рви ты это платье!!! Да … Да …

Мы были сплошь пунцовые и притихшие.

Я потянулся к Хинее, как к спасительному укрытию, но ее руки удержали мои.

- Привет, Гонзик!

Гонзик, не дав нам сказать ни слова, продекламировал:
- Я ворвался, такой весь лихой, и, похоже, пришелся не к месту.
 Тут Двое, Одни под Луной, я на цыпочках тихо исчезну.

И пригнувшись, крадучись, медленно побрел, демонстративно ступая на носочки.

- К чему снятся мыши? - спросил я у Хинеи.
- Мыши?!! Это к дождю. Не иначе, - прояснил сон Гонзик. Он уже удобно устроился между нами и увлеченно вещал:
  - Или к буре, или урагану.
  Или к ясной солнечной погоде.
  С ветром или без.
  К снегу или граду.
  К радости или печали.
  Но уж точно не к землетрясению. Нет.
  Хотя, вполне возможно, что к нему. Но небольшому.
  Может быть большому.
  В общем, да ... А может, и нет ...
  Но к чему-то точно, не иначе ... Ну, а быть может, и ни к чему ...

Мы наконец-то выпихнули его с лавки.

Он засмеялся:
- Удачи Вам, солнышки, мышей поменьше! А праздничных друзей повеселей!

И наконец-то исчез.

Я окунулся в россыпь белоснежных волос Хинеи:
- Солнышко, я ТАК тебя люблю!!!



Баламут Редкостный


- Не зря, не зря, все эти платья, вина, свечи ...
  Не зря пословица гласит: "Всё впереди. Еще не вечер" ...

  Насчет, замков-засовов на сердцах ...
  Не беспокойтесь. У Любви свои отмычки.
  И путаться в началах и концах
  Поверьте, не в Ее привычке.

  Свеча – не солнце, а вино – не кровь.
  Но вот желание любить – уже Любовь.

  Не зря, не зря, все эти платья, вина, свечи ...
  Не зря пословица гласит: "Всё впереди. Еще не вечер" ...


- Алан, я сейчас растаю, - жалобно предупредила я и, слегка прикусив губку, лукаво добавила. – А растаявшая шоколадка пачкается!
- Я оближу потёки, - с готовностью откликнулся он. – ЭТО ТАК СЛАДКО!!!

Мое лицо залил густой румянец. Редкое событие и зрелище, надобно отметить.

- Прекрати, - чуть слышно прошу-требую я, в предвкушении продолжения.

Смущенная девочка, ни дать, не взять.
Фигня, и дам, и взям!

- Ты РАДУГА моя, Отдохновенье …
- Прекрати … - шепчу в истоме. – Прекрати …

- Ты РАДУГА моя
И вмиг закончились вопросы и ответы.
Восторг и Удивленье.
Праздник Света ...
Цвета ...
Лета ...

- Так мягко, нежно. Шелковисто и тепло. Упруго, горячо. Струилось все, текло …

Он касается меня кончиками пальцем, поверхностью ладоней, даже не касается, а скользит на стыке воздуха и тела.
Я изгибаюсь сладко.

- Ах, - я слышу выдох свой.
- Да, дерзости порой награда – нам благосклонность Королев, - теперь его руки нахальны и бесстыжи, а слова так почтительны и возвышенны. Возвышенность и грубость сейчас пульсирует во мне, переплетаясь, растворяясь. – Императрица всех миров. Великая и Первая. Единственно Живая!!!

Вдруг шепот у моих ушей. Словами и губами рядом. Дыханьем хриплым и неровным.

- Да, кстати, тут корону передали.
 Как Вам, насчет того, чтоб в ней покрасоваться?!!

 Мирам заданье дал я: Вам регулярно поставлять короны.
 Пусть помнят, кто Хозяйка им.
 И Вам напоминать почаще о Вашей Красоте, Неповторимости и Силе.

 И будет Вам Легко и Просто
 Удачливо и Сердцу Мило.

 Любовь откроете в Себе, и Жизнью потечет Она, Благословеньем Миру.
 
Его задача Вам короны поставлять.

На голове моей корона и это все, что есть на мне. На открытом обнаженном  величии, доступном и жаждущем отдаться.

- Не делает корона Королеву Королевой
А Королева делает Короной любой одетый головной убор.
На Венценосной Голове пусть будет Знанием Корона:
Вам Власть дана Собою над Мирами и Сила Вы и Есть.

Вы помните об Этом, Королева.
И Это Истина, не лесть ...

Я таю в жарких руках Алана пресловутой шоколадкой, и чувствую его язык и губы.

Это так нечестно прекрасно, что я жалобно кричу.

Он больше не мучит меня, мой любимый. Он мой, без пауз, без остатка.
Он только мой и я его.
Он – я, я – он.

Исчезли грани, разделенья
Застигнуты врасплох нечайным  наслаждением.

Тебе, любимая, Удачи!
Мирам быть у твоих ног, и не иначе!
А то, иначе, не играю.
И очень быстро убегаю ...

…

Я чувствую ее. Мои глаза прикрыты, но мне ясно видится желанный силуэт.

Уютно сидит на коленках посреди кровати, подпирает прелестную головку кулачком, ее глаза блестят в темноте. Смотрит на меня озорно и нежно.

Я чувствую ее. Позу и изгибы восхитительного тела, ее затаенную радость и шаловливость.

- Прекрати меня ощущать! Ты чувствуешь меня так явно, - шелестит ее волнующий голос. – … что у меня внутри поет все. И эти песни меня смущают.

Она  рядом.

- Алан, - шепчет. – Алан.

Она ТАК рядом. Ее голос будит страсть во мне. Ее соски скользят по телу, слегка царапают камешками, дразнят.

- Алан, Алан.

Ее руки обвивают меня тонкими лианами, а волосы щекочут кожу, пьяня ароматом.

- Алан … А-ла-ан.

Она тихонечко опускается на мой живот, в предвкушении моей реакции.

- А-а-ах, - вырывается из меня. - А-а-ах.

Она прыскает смехом, и я ощущаю его вибрирующую затаенность внутри ее. Лин садится, прижимается плотнее к моему животу, я остро ощущаю ее малейшие черты внизу.

Вдруг наклоняется, и ее груди слегка качаются у моего лица, легко касаясь и дразня.

- Алан … А-ла-ан.

Она плавно по-змеиному съезжает по мне.
Меня накрывает наслаждение, во всем теле гудит, перекликается и отдается дрожь и трепет.

И вот она внизу, и накрывает без предупреждения меня.
Так жарко, остро. Я кричу.

Она смеется мне. И снова остро, сладко, жарко ...
Я не кричу – ору … взрываюсь ...
И на осколки разлетаюсь …

- Алан … А-ла-ан … Добро пожаловать на мою территорию, - шепчет Лин. – Здесь я – Хозяйка.
Наслаждайся …

Наверно, я к утру охрипну …



Магия Легко и Просто
Четвертая беседа
Рассказ о Силе


- Христос, воскрес! - ввалился я.
- Опять?!! - в притворном ужасе отшатывается Алан.

- То есть, как опять? – таращусь удивленно.
- Да каждый год он воскресает, пора бы уж привыкнуть!

- Но это же Иисус Христос!!!
- Чудесный парень, я согласен. Прожил свое, как захотел.
И ты живи свое, как хочешь. И, может быть, удачливее будешь ты.
Твою историю не перекрутят и не поставят в образец.
Для назиданья, подражания, дрожания.

- Ладно, раз пришел – присаживайся. Разговор о Силе будет. Ее утечках глупых.
Заметь, здесь слово «глупых» – о тебе.
- Кто б сомневался?!! – я смеюсь.

- Начну с того, что знаешь.
А знаешь ты, что прошлых-будущих не существует.
Есть то, что принимается за память и за грезы предстоящего.

Есть Настоящее, Тебе известно, Кто Оно.
И это Ты, единственно неоспоримая Реальность.

Что это нам даёт и отнимает?
Дает нам всё и глупость человеческую отбирает.

Осознание иллюзорности всяких там прошлых и будущих, действий и последствий, всяких законов, в том числе, причины и следствия, позволяет исходить только из Реального. Из Себя.
Осознание реальности факта одномоментности позволяет в любой (единственный, единый) момент заново стартовать, выбирать новое, не заботясь ни о чём.

Раньше тебе приходилось затрачивать колоссальные объемы энергии, неся на себе так называемое прошлое – свое прошлое, родовое прошлое, коллективное прошлое. Тонны мертвого груза.
По сути, создавать его снова и снова.
Приходилось тратить массу энергии на беспокойства относительно будущего.

Столько усилий, только чтобы исходить из каких-то условий и ограничений, чтобы поддерживать их!
Только потому, что логический инструмент не может обходиться без исходных данных и постоянной увязки их с интерпретацией происходящего.

Там, где всё взаимосвязано – там связан ты.
Фрагменту не под силу изменить картину.

Теперь ты действуешь, минуя ум, не объясняя ничего ему, внимания не обращая на все мысли.
БЕЗУСЛОВНО.

Теперь тебя ничто не связывает и ни с чем не вяжет.
Не потому что связи нет между отдельными фрагментами картины, такое даже предполагать нелепо – каждый фрагмент слит воедино в общую происходящего картину.
А потому что никакой картины с ее фрагментами не существует, нет ничего.
НЕТ НИЧЕГО, ПОКА ТЫ НИ СОЗДАШЬ ЕГО.

Вот потому настойчиво стараются согнать побольше люда в кучу и объяснить им «что по чём, зачем», сформировать мировоззрение, удобное и безопасное всем лидерам и посвященным – общую картину, где роль фрагмента каждому из кучи.

Теперь тебя ничто ни с чем не вяжет.  И ты стартуешь с любой точки, любого удобного предположения, полезной предпосылки, действуя из собственного уникального мировосприятия.

Река в любом месте и времени (если, вообще, уместно говорить о местах и временах) – РЕКА.
Она ничего не знает о местах и временах.
И никаких прошлых и будущих она не знает, равно как и о причинах и следствиях.

ДЕЙСТВУЯ БЕЗ ОГЛЯДКИ, ДЕЙСТВУЯ ИЗ СВОЕГО УНИКАЛЬНОГО МИРОВОСПРИЯТИЯ, а не из условий и обстоятельств, мировоззрений и доктрин, МЫ СВОБОДНЫ В ЛЮБЫХ СВОИХ ПРОЯВЛЕНИЯХ ДЕЙСТВОВАТЬ БЕЗ ОГЛЯДКИ, ДЕЙСТВОВАТЬ, ИСХОДЯ ИЗ СВОЕГО УНИКАЛЬНОГО МИРОВОСПРИЯТИЯ.
МЫ СВОБОДНЫ БЫТЬ СОБОЙ.

Теперь, открыв свою свободу, ты в Изначальном частый гость.
Но ты пока не дома.
Утечек много.

Чересчур.

…

- Хочу поговорить с тобой о Силе. О Тебе.

  Сила.
  Сила, как ни странно, ни в грубой разрушительности.

  Сила мотылька, беззаботно порхающего – несравненна ...
  Сила цветка, пробившегося сквозь асфальт – несравненна ...
 
С чем сравнится эта тотальная готовность в любой миг исчезнуть, отсутствие всяческой предосторожности и осмотрительности?!!
 
Дерзость при хрупкости форм проявления.
 
Эта Сила – Доверие к Своей Сути.
Изначальной ...
Внеформенной ...
Исконной ...

 Нерождаемой …
 Бессмертной …

Алан замолчал. Глаза прикрыты, смотрит в Глубину Себя.
И вот я слышу продолжение.

- Не отдавай же никому Исконной Силы. Себя.

Ни прошлому, ни будущему.
Ни совести, ни душам, ни богам.

…

- Со-Весть Твоя. Не совесть люда.
Созвучие с Собой, а не подпевка чужими голосами. Твой танец в ритме сердца, не под чужую дудку.
Лишь только Весть Твоя Тебе, Тебя ведет и направляет.
А грубый человеческий диктат ума, он только быдлом управляет.

Единственный твой глас – Нутро Твоё.
Все остальное – для лохов кино.

…

- Душа…
«Душа болит, а сердце плачет» … петух поет и кудкудахчет. 

 Как  Поэтично и Красиво!
 Но общего ничуть с Реальным.
 
Никто не плачет.
Есть плач, но нет того, кто плачет.

Спроси себя: «кто плачет?», и найди его.
Ответом Пустота Твоя и Тишина.

Никто не плачет. Есть плач, но нет того, кто плачет.

А есть привычка общества: страдать и, как наследство, передать страдание из поколенья в поколенье.
И это стало характерным для формы человеческого проявленья.

Шагнув неоднократно за черту страданий, ты знаешь, что они – не есть Реальность.
А тяжкий фон и груз наследия людей. И пополненье ими своего наследства.

Страдание – непринятая боль.
Оно накапливается, растет и вырастает в наважденье.
Потом диктует власть свою и требует еще энергии и силы.
Еще, еще, еще, еще …

И это называют трепетно: душа.

Душа …
Она: то наизнанку … Теряется…
Заблудшая. Болит. Томится, ноет, просит, скребут на ней коты.
Душою покривить, ее открыть, излить, вручить, отдать, продать, обидеть. Ею ненавидеть. А значит, что она – не ты.
Она – не ты.

Так душно от нее!!!
Ты свою душу покажи!

Увидь ее!
Увидь!

Ты никогда ее не видел!!!
Она не существует. Лишь марево, фантомы, миражи.

Душа – тот груз, наследие и ноша, что характерно для людей.
То испарение от них, удушливого бегства боли пота, эмоций, мыслей и людских страстей. И страха убегания от боли.

Душа – тот гвоздь, что прибивает любого накрепко к земле.
Она – тупик, пока ты гнешься доле, пока ты голову ни поднял гордо и ни увидел, что ступенькой – глухая непробИвная стена.
Только тогда шагаешь на нее ты, чтобы вернуться счАстливо к Себе.

Душа – фантомное скопленье мыслей, эмоций и привычек – то, что определяет существо, как «человек».  А также прошлое, твое и коллективное.
Отвергнутое, непрожитое, сонное.  Тяжкое и душное.
Мертвое.
Нужда и пребывание в нужде. Готовность убивать и умирать в нужде и за нужду …

…

- Ты, Марк, достаточно разумен, чтоб не вовлечь себя в игру по имени: «я верю». 
Все эти «верю и не верю», все эти «мню - не мню» – херня полнейшая!
Ты либо знаешь, либо нет.

А жар бредовый вер-сомнений сжирает силу, точит корни.
Бог – это созданный тобой барьер между тобою и Тобою.
 
Мы параллельны, Марк, и никаких рабов, богов.

Речь о глубинном страхе, звучащем в каждом из людей.
А есть ли бог?
А есть ли некто, кто выше человека?

Тоска в вопросе, разочарование утраченного Детства.
Будто обманули.

Таков вопрос, а вот Ответ:
ЛЮБЫЕ ФОРМЫ ПРОЯВЛЕНЬЯ - ПАРАЛЛЕЛЬНЫ.

Со склонностью людскою к обобщеньям, вдруг возомнило человечество себя: заглавным составляющим планеты.
А если главный ты, найдутся поглавнее.
В формате солнечной системы, например. Или вселенском понимании. И даже абсолютном.
И ты для них, как муравьи тебе.

Гнетуще! Неуютно!

Мы главные. – Отсюда и начало всем богам, всем поклонениям и страхам.
Мы параллельны. – Тут же им конец.

Мы параллельны, Марк.
Все.

Нет «под» и «над». И нет и «с краю».

Всё в центре.
Всё и Все.
И Каждый в центре Своего.

Мы не для них. Мы сами по себе, как проявленья.
Одномоментно
Вместе
Рядом
Равноценно
Полноценно

Другой не ниже Нас. И Мы не ниже никого другого.
Мы для себя. Они в своих реалах.

Но вот фантомы – тут другое дело.
Как созданы они? И для чего? И с помощью чего? Любви иль страха?
Потока самого или плотины, запирающей потоки?

Если осознанно фантом ты сОздал, для цели некой, и твое в нем руководство – он инструмент в твоих божественных руках.
Конечно, высший пилотаж, жить Изначальным, без создания фантомов.
И все же, созданный тобой в покое, равновесьи – он для тебя.

Но созданный, в отчаяньи и страхе, он неуправляем.
Он начинается со страха – перекрученной любови.
Ты вырываешь из контекста (энергетического поля) обрывок и его боишься.

Фантом не начинается с любви, он начинается со страха. Вот этот страх – зерно фантома. А ты бежишь от страха, прячешь от себя его.
И это делает фантом сильнее. Он растет. И требует всё больше, больше, злее, злее.

А без тебя фантом – ничто, отсутствие всего. Но вот с тобой – сопутствующий мусор, готовый утопить тебя в себе.

Ведь, он, фантом, как создается?
Страхом.
А форма обволакивает его и требует питания для роста. Ведь, если не расти, погибнет форма.

Ты отсекаешь часть себя, считая: "это не мое, не я". И та, тобой отвергнутая часть, становится питанием фантомным. И твой фантом растет.

Он получает имена, и качества характера, и мысли. Он заставляет отвергать, захватывая пространство отверженья. И, отвергая, кормишь ты его.

Теперь смотреть ему в глаза неловко, жалко, странно, жутко. Ты робко прячешь взгляд. А он растет.
И рядом находиться – мука. Подкашиваются ноги, нет опоры, мир как тени.
И опускаешься ты ... на колени.
(Так странно, падать ниц тому, кто без начала и границ перед отвергнутой своей частичкой).

И в кровь въедается отчаянье и страх, передается поколеньем в поколенье.

Нас так учили: « Это бог, а это я.
Бог – это сила. А я – лишь жалкий раб, я – мусор».

Ты – это ты!!! Нет никаких богов. Свою вернул ты Силу.
Вернул Себе Себя. Всего. Без исключений.

И это «не» взорвалось болью и ужасом в ответ на твое «Да» Всему.
Вся эта боль и страх – отвергнутая раньше тобой Сила.

Всё утряслось.
Лишь потрясло немного. Всё стало хорошо.
Настало время перемен.

Скажи еще раз Жизни: «Да», и наслаждайся Жизнью – Собою. Силой …

Не отдавай же никому Исконной Силы. Себя!

Ни, ни.
Ни прошлому, как памяти, ни будущему – грезам.
Ни совести, ни душам, ни богам …

Жить благодарно, Марк, твоя услада Силой.
Теперь, когда всё состоялось, удалось, ты начинаешь жить, как будто всё – наполненность переполненьем.
Теперь, что ни придет – необязательно. Всё – изобилие, всё – роскошь, через край.
Живет Так Благодарность Счастья.

А Благодарность Счастья – Удивленная Любовь, в восторге Красотой Своею …



Есть такая игра


Сегодня у нас земная кухня. Отечественная.
Хотя у Гонзика всё – сплошь неземного вкуса.

- Ха, уха-то неплоха!!! – восклицает чудо-повар. – Всех прошу к столу.

На нем поляна чудных блюд.
Упомянутая уха. Жареная картошка. Овощные салаты. В изобилии рыба, мясо, яйца. Всевозможные свежие соки и компоты.
Все это волшебным образом оформлено в чудесный вид.

Мы жуем молча. И наше блаженное мычание отзывается благодарной музыкой в сердце  Кухонного Божества.

Он сидит не за столом, как все, а на дереве, болтая ногами.
Оттуда ему, дескать, виднее кто, чем дышит.

Время от времени он просит что-нибудь закинуть ему в его гнездо, что мы охотно наперегонки и делаем.

- Съешь еще кусочек, Гонзик. Кисей будь, еще один, - бормочет он некий напевчик. – И томатиком запить. Получилось здорово!!!

- Всем приветистый привет, всем покакистое пока!!! - он соскакивает с ветки и кричит. – Чур, я первый в «бе-бе-бе»!
- Я – вторая – золотая, - забивает очередь Ярче. – Горник – третий.

Горн, молча, жует.
Я смотрю на Хинею.

- Есть такая игра, - просвещает меня фиолетоокая красавица. – Сыграй, тебе понравится.

- А ты?
- Что я – дурочка, тягаться с этими зубастиками?!! Это их территория.

- А я, так значит, дурачок?!! – уточняю. Так, на всякий случай.
- Да, - соглашается она и легко целует. – Мой любимый дурачок!

Если она все с той же обворожительной улыбкой сейчас скажет, что проигравшего живьем разрежут на части, и при этом поцелует, а потом предложит поучаствовать, напоминая, что у меня нет ни единого шанса, я, не колеблясь, буду играть.

- Сначала разогрев, - командует Гонзик. – Катаем-глотаем энергохаханьки.
- Смотри, - показывает мне Ярче. – Держишь ладошки близко-близко друг к дружке, не касаясь ими.

Я послушно повторяю за ней.

- Чувствуешь тепло, энергию выемками?
- Да, - улыбаюсь я.

- Также не касаясь, катай энергошарик-смешинку до плотной ощутимости. Потом глотай, - она вдыхает скатанный энергосгусток, запрокинув голову и тут же начинает подхихикивать.

Мы скатываем свои энергошарики-смешинки, глотаем их и принимаемся хохотать, держась за животы.

- Утро из Открытого Окна, - предлагает Ярче, и мы поем полюбившуюся нам песню Алана.


Умер мир вчерашний, зряшный
Новый день пришел
Не «важный». И отважный.
Мне хорошо.

В Счастье распахнулось
Радостно Окно.
Сердце встрепенулось:
Новое кино.

Утро из Открытого Окна.
Утро
Утро.

Утро из Открытого Окна
Как прекрасно это утро!


Растворяются печали
В свежести утра.
Классно и Прекрасно
Хэй,  Детвора!

Счастье распахнется
Теплые ветра.
Сердце улыбнется:
Новая Игра.

Утро из Открытого Окна.
Утро
Утро.

Утро из Открытого Окна
Как прекрасно это утро …


Потом режемся в «бе-бе-бе».

- Есть такая игра. Ее Алан для нас придумал, - поясняет Горн. – Для развития детского восприятия и алогичности.
- Считаемся, - бойко подхватывает Гонзик. – Вперед-вперед, ребята, товарищи в игре! Штыками и картечью, микроволновой печью и пролетарской речью проложим путь себе. Себе-бе-бе и, конечно же, тебе.

- На ком заканчивается считалочка говорит: «А мне?», - смотрит Ярче на меня.

Этим счастливцем оказался я: - А мне?

- Тебе тоже, но по роже, - выстреливает тут же Гонзик.
- Тебе тоже, но дороже, - не отстает от него Ярче.
- Тебе тоже прыщ на коже, - басит Горн.

Я хлопаю глазами. Потом до меня доходит.

- Тебе тоже, что нам негоже, - говорю торопливо.
- Да ты же – шик-блеск-тра-та-та, Марк! – одобрительно гудит Горн.

- Тебе тоже свинья поможет, - черед Гонзика.
- Тебе тоже денек погожий, - Ярче.
- Тебе тоже, но попозже, - Горн.

- Вместо «тоже» можно ставить слово-рифму, - подсказывает Алан. – Или сохранять «тоже», а менять оборот вокруг него. И всякий раз, когда играешь, что-то новенькое появляется. Тогда ты можешь пропустить один ход. Или твоим соперникам на него требуется новым ответить, иначе проиграли они.
Вы почему, жулики, правила полностью не объясняете?!!

Жулики хитро лыбятся. Они уже переглянулись и им все понятно без слов. Горн пасует, а за ним и Ярче. Уступать пальму первенства сопливому новичку хитрюги явно не собираются.

- Твой черед, Марк!

Видно, признав во мне достойного противника, а может, задумав проучить, решили не растрачивать запас готовых фраз, а вручить весь резерв одному.
Я тоже хорош, кинулся тягаться с зубрами этой игры! Но отступать не собираюсь. Еще потягаемся!!!

- Своей рожей, ты на член похожий, - говорю я Гонзику.

Все дружно рыгочут.

- Это точно, - заливается Горн и Ярче, тыча в Гонзика пальцами.

- Ты тоже, чай не вельможа, - парирует он.

Я расслабился, позволяя Пустоте войти в мою голову. Думая и напрягаясь, проиграю сходу. Доверюсь-ка я Себе.

- Ты тоже патрон негожий.
- Тебе тоже молиться: «о, боже, о боже», - смешно показал бьющего поклоны религиозного фанатика Гонзик.

- Тебе тоже споткнуться об порожек.
- Тебе тоже восемнадцать ножек.

- Тебе тоже к ним миллион дорожек.
- Тебе тоже рваных сапожек.

- Тебе тоже на голову рожек.
- Тебе тоже в нос сережек.

- Тебе тоже, мыть жопу Сереже.

Мы катаемся по полу, даже Гонзик, которому предложено это малопривлекательное занятие.

Потом  с открытыми забралами сходимся с Гонзиком в новом витке противостояния.

- Тебе тоже в подарок мошек.
- Тебе тоже в трусы вошек.

- Тебе тоже в несуществующую душу кошек.
- Тебе тоже быть среди сошек.

- Тебе тоже пустых плошек.
- Тебе тоже гнилых картошек.

Мы дружно хохочем от забавы.
Смех смехом, но консультанты моего визави уже наготове.

- Тебе тоже за шиворот крошек, - подсказывает на ухо Ярче, Гонзик невозмутимо озвучивает.

Сплошное хамство с их стороны, следует заметить! Но мне не до разборок, меня несет на гребне рифмы. Посторонись, кто на пути!!!

- Ты тоже мерзкий скотоложец.
- Ты тоже не моложе.

- Тебе тоже затрещины хорошей.
- Тебе тоже дивчины пригожей.

- Ты тоже, ксероксом размножен.
- Тебе тоже топтаться в прихожей.

- Ты тоже непререкаем, непреложен.
- Тебе тоже седло и вожжи.

Битва, рубка, никто не уступает и только время тихо тает.
И наш напор стихает и стихает.

- У тебя тоже таракан занеможет.
- Тебя тоже победит переможец.


- Ты тоже высрач осьминожий.
- Ты тоже, как сухарь обезвожен.

- У тебя тоже мозг заморожен.
- Ты тоже малость заторможен.

- Ты тоже на границе растаможен.
- Ты тоже плоскозадами исхожен.

- Тебя тоже пусть эхилат погложет, - вспомнил милое знакомство я.
- Ты тоже парень не надежен.

- Ты тоже на ноль помножен.
- С тобою тоже буду я построже.

Пыхтит Детвора от усердия. Им не терпится задвинуть выскочку.
Да и не мудрено, на Небосклоне Игры взошла новая звезда, новое светило.
Марк Рифмоплётный.

Слова с созвучными окончаниями мелькают пестрой вереницей:
заворожен, восторжен, покорежен, огорожен, огорошен, невозможен, скукожен, переброжен, заброшен  …

Мы дольше в ожидании рифмы пребываем. И близок уж финал игры.
Мы на издохе рифм. Все рифмы мы нашли.
Или они нас отыскали.

- Ты тоже, смотрю, встревожен, - устало Гонзик за Ярче повторяет.
- Ты тоже, как конь стреножен.

- Ты тоже слишком осторожен, - а это Горна помощь.
- Ты тоже в сообщество придурков вхожий.

- Ты тоже мне по жизни должен.

Вот теперь я в полном изнеможении. Мне так легко и просто, так радостно и спокойно, что ничего большего не надо.
Что ж проиграл, похоже. И праздновать победу этой роже.

- Ты тоже, толчок отхожий, - Алан выручает меня подсказкой.
- Ты тоже, толчок отхожий, - повторяю.

Никаких возражений со стороны зубров насчет подсказки. Не им возражать после всевозможных нарушений.

Мы сравнялись, кто сделает победный выстрел?!!

Его делаю я: - Ты тоже теплой кучкою наложен.

Всё!!!

Пауза затягивается. Гонзик не в силах ответить, а значит, время новых чемпионов. То бишь меня.

- Ты – добрый волшебник, Алан, - благодарю я.
- Нет никаких добрых и злых. Есть осознающие и ведомые, Марк.

- А ведущие?
- Это ведомые, ведущие других ведомых. Слепцы, ведущие слепцов.

- Не ведись, да не ведОмым будешь, - вспомнил я слова Гонзика. – И невЕдомым.

Алан восхищенно прищелкнул языком, зажмурился блаженно, а потом закричал:
- А позвать ко мне величайшего мудреца всех времен и народов!!!

Гонзик неохотно отвлекся от игры в бе-бе-бе. Он бьется из последних сил, но к нему никак не идет рифма.

- Это еще что за хрен?!! – недовольно нахмурился он и неодобрительно засопел. – Что за мудрило такое?!!
- Тебя зовут, - подсказал я.

Гонзик недоверчиво с опаской расцветал, не зная верить ли ему в свое счастье или списать на розыгрыш.

- Ну, не хочешь, как хочешь, - вздохнул Алан. – Жаждал припасть к Источнику Истины, испить Живительной Влаги, да видать не судьба! Лихая доля, судьба-разлучница!

Гонзик расцвел пышным цветом и кинулся к Магу, сметая по пути стулья.

- Доля – бескрайнее поле! Судьба – попутчица, не разлучница! - посыпал нас мудростями, как из рога изобилия, он. – Фатум посылается матом!
- Силен, чертяка!!! - восхищается Алан. – Классно и прекрасно!!!

- Хэй, Детвора!!! – хором подхватывают Дети и я. – Хэй, Детвора!!!



Наполним Детством зеркала


Оставим мысли на потом
А страхи потеряем в дне вчерашнем
И поиграем со щенком, котом.
В Сегодняшнем, Счастливом и Живом
Бесстрашно Детском Настоящем


Алан пребывал в умилении, мечтательная улыбка блуждала на его губах, а чертенята-искорки выпрыгивали из глаз. Он тихо чему-то посмеивался и был необыкновенно счастлив.
Мой чудесный парень, то согревал ласковым солнышком, то налетал шаловливым ветерком, растрепывая волосы.
Он него исходили то мягкие убаюкивающие потоки глубинного покоя, то озорные, шипящие барашками волны веселья.

Мы тут, как тут. Какой ребенок откажется в волнах поплескаться, погреться в лучах солнца, откликнуться на призыв Живого.

- Алан, - мы теребим его, щекочим. – Алан … Алан, расскажи, что у тебя внутри?

И слышим:

От Ваших улыбок румянятся щечки Вселенной.
Вы Ей улыбайтесь.
Всегда.
Непременно.

Дыхание перехватывает. Так неожиданно, так кратко, так нежно!
Мы улыбаемся. Как не улыбнуться после ТАКОГО!!!

Но, конечно, это не всё.

У Счастья нет начала, нет у Счастья и конца.
Мне Счастье в ухо прокричало: - Я без матери, отца.
Я не тетка посторонняя
Я не лесть, не месть, не честь
Непристойная-достойная.
Я, ведь, детка, ты и есть.

- Продолжай, Алан, продолжай …

- А среди грязи, боли, есть Возможность.
Возможность видеть: ты – не боль, не грязь, а нечто для понятий невозможное. Безбрежное, не сложное, не ложное …
Легко и Просто. Невозможное. Для слов, для мыслей, для ума …

- Классно!!! Еще, Алан, еще!


ТИХОТВОРЕНИЕ
НЕСПЕШНОЕ ТВОРЕНИЕ

Здравствуйте, щеночки
Собачек сыны-дочки
Пушистые комочки
Радушные друзья.

Забавные, игривые
Отважные,  пугливые.
Безудержно счастливые
Когда люблю Вас я.

Здравствуйте, котята
Кошек-котиков ребята.
Вы совсем не поросята
Умываетесь всегда.

Стремительно прыгливые
Плутишки шаловливые.
Немножечко строптивые
Когда что-то нельзя.

Приветствую вас, рыбки
Подводные улыбки
Пестрые, красивые
Юркие и милые.

Пёрышки, и вам привет
Всем подъем, пришел рассвет.
Курочки и петушки
Крылышки и гребешки.

Яркие цветочки
Корешки и почки
И листочки, и кора
Радоваться нам пора.

Так запомнить, детвора
Всем ни шагу со двора!!!

Мы заахали: - Еще, Алан, еще!!!

Его глаза вдруг наполнились слезами.
Мы охнули, как один.

- Что там?
- Проехали, - отмахнулся Алан. – Есть вещи куда повеселей.

- Нет, это расскажи!!! – загалдели мы. – Это!!! Расскажи … расскажи … расскажи …


ЗАМОЛЧИ, НЕ ИГРАЙ, НЕ КРИЧИ. ДЕТСКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ

Недовольство витает в воздухе
Мама-папа сердиты и злы.
Отношенья побудьте на отдыхе
Не завязывайте нервы в узлы.

Все пространство заполнено злобою.
Злость клокочет, кипит и кричит.
Только ветер песнею новою
Зазывает. Дождь тихо стучит.

Мысль-тигр. В клетке разума мечется.
Я и жертва сейчас, и палач.
А внутри всё само собой шепчется
Ты ж ребенок. Ты просто поплачь …

Расслабленье витает в воздухе
Мама-папа сегодня добры.
Душно мне и тоскливо со взрослыми.
Всё у них – то овраг, то бугры.

И минуты легки безмятежные
И уже ни к чему горевать.
Будьте вы хоть святыми, хоть грешными.
Мне уже все равно. Наплевать.

Детство звонкое, было ты – не было?!!
Что сегодня, о том губы дуть.
За возможность спасибо, Вселенная
Мне от «детства» того отдохнуть …

У нас у всех глаза на мокром месте. Ярче тихо всхлипывает.
Гонзик, говорит сквозь слезы: - Гады, козлы …

- Все это не для того, чтобы себя жалеть или кому-то мстить, а помнить-сверяться: не поступаю ли я также, не душу кого-то рядом? Не играю ли в вину и наказание?
- Почему ты меня никогда не душишь, - тут же откликнулась я. – Не наказываешь?

- Я вообще еще ни разу в углу не стоял, - бурчит Гонзик. – И без обеда не оставался!
- Как тебя без еды оставишь?!! Ты же кухней заведуешь, – недоумевает Горн. – Так мы все голодные будем. Ты набедокуришь, а нам отдувайся?!!

Мы смеемся.

Ярче, выглядывая из под моей руки, спрашивает-напоминает:
- А дальше?

- А ближе?!! – в тон ей вторит Алан, прикрывает глаза, слушает внутри себя и продолжает. – А ну-ка, тихо-тихо!

Мы притаились мышками, молчим.

…  Я вижу ад и вижу  рай
Шепчу себе: ты рай не выбирай.

И тут же быстро умираю и прямо в рай, я ад не выбираю.

- А где у Вас прописка?
Я и пропишусь.
Или приму гражданство. Подданство.

Кому на верность присягать?
Кому в лицо сиять доспехов блеском?
И бряцаньем оружья утомлять
И провалиться в клятвах и присягах с треском?

«Для добрых дверь всегда открыта! Добро пожаловать в приют Добра!»
Табличка на дому прибита: «Только для добрых».
Что ж, чем не игра?!!

- А для недобрых, или добрых не совсем?

Могу я на крылечке примоститься?
В окошко позаглядывать.
И рядом покрутиться.
Быть подле рая, рядом находиться?

На расстояньи сантиметров семь?

Мне отвечает грозный страж: - Еще нам не хватало краж! А ну-ка, брысь в свой грешный ад!
- Позвольте, в чем я виноват?
- Не распахну я райских врат, ты от рожденья виноват!

Иду понуро и, скорбя, и вижу ад. Зовет меня:
- Входи, мой дорогой, не мешкай, у нас приют, как раз для грешных.

- А как тут кормят, что дают? Как с девочками обстоят дела?
- Всё есть, ты только заходи.

А я смотрю в котлах тела.
Залез и я. Попарился, помылся. И в путь дорогу навострился.

Как буду грязный, вновь приду
Друзей с собою приведу.
Так жарка банька и приятна
Чего бояться, не понятно?!!

 Я дальше путь себе держу, к Себе дорогу нахожу, вхожу.
 
Ух, ты, перекликается как всё внутри!!! Порой не зная, на поверхности об этом.
Хотя иначе и не может быть.
Быть может …
Может быть …

Все это для ума секретом …

- Алан, еще, еще!!!

- Где ж ты ходила, сердешная?
Хорошо хоть нашлась пропажа.
Какая разница: святая иль грешная!
Корону ей и персонального пажа!

- Это про меня, это про меня, - радостно закричала Ярче. – Корону мне, корону, и персонального пажа!!!
- Ой, - она смутилась двусмысленности последних слов, и сочла за спасение спрятаться за меня.

Алан принялся читать дальше и Гонзик, собиравшийся прокомментировать фразу Ярче, так и остался с открытым ртом.
Кто не успел – тот опоздал!

 - Вся суть надежды в обещаньи
  В откладывании Счастья на потом
  Привычка жить в страданьи, в ожиданьи
  Подачек мира, когда грянет гром.

  Когда надежда умирает
  И замолкает мира шум
  Свою ничтожность понимает
  Доселе беспокойный ум.

  Когда надежда умирает
  А с нею исчезают раны драм
  Вам пустотою двери тихо открывает
  Ваш собственный, невыдуманный Храм …

Мы еле дышим, так завораживающе рисует голос Алана и весь его сияющий вид этот самый Храм.
Но тут он удивленно подается назад, что-то новенькое пришло.
Так и есть, вот оно.


ПЕЧАЛЬНАЯ АКУЛА

Печальная акула проплывала мимо
И принялась меня печально обвинять.
И жаловалась мне и сетовала мило
Что ей не удается съесть меня.

Не удается развернуться. Рядом
Одни акулы. Кровожадный мир.
Давно он стал кромешным адом
Как тут устроишь себе пир.

Я посмеялся. Слишком часто
На мир мы сетуем отчаяньем клыков
Никак не хочет быть кровавым мясом
Добычей и трофеем дураков.

- Ракулы – подлые акулы, - блеснул рифмованным оскорблением Гонзик, и все засмеялись.

Алан расплылся в улыбке:

- Как котики дорогу домой находят?
Они просто уходят, и просто приходят.


ВАШ ЛЮБИМЫЙ, ЛАСКОВЫЙ КОТ

С едою не тронута миска
Такой от ворот поворот.
И рядом протестом записка
«Пишет Вам, Ваш любимый кот

Погладьте мне спинку и лапки
Погладьте вдобавок живот.
И не бросайте в меня больше тапки.
Ваш Любимый Ласковый Кот».

Вот, обормот!

- Ну, про котиков вам наверно надоело …, - тянет Алан.
- Нет, - мы дружно воем. – Давай про котиков!!!


МАША И КИСА

Киса и Маша
Две закадычные подружки.
Для Кисы в радость простокваша
Для Маши сырные ватрушки.

…

- Кис-кис-кис, - позвала Маша.
У меня есть простокваша.
Кушай, Киса, простоквашу
И хвали подружку Машу.

- Мяу-мяу, - сказала Киса.
Я хочу сейчас пописать.
Не нужна мне простокваша.
Мне насыпь песочка, Маша.

…

Ох, не хвалит Маша Кису
С ней играет в директрису.
Киса двойку получила
Книжки соком намочила.
Получает нагоняй
- Ах ты, Киса, ай-ай-ай ...

Киса жмурится лукаво
Знает, это лишь забава.
Поиграет в директрису
И обнимет Маша Кису.

…

Маша моет Кисе лапки.
Говорит ей: - Убери царапки.
Я помою лапочки
Цапочки-царапочки …


Мы всё еще были очарованы Машей и Кисой и не сразу поняли, что Алан замолчал. Открыли глаза, и собирались решительно потребовать продолжения, но Алана и след простыл.

- Что это за котята?!! Я тебя сейчас поймаю!!!

Когда мы его догнали, в его руках пригрелось нечто пугающее.
Отталкивающее вас, как вдох нашатырного спирта.

- Что ты? Притих, - приговаривал ему Алан, оглаживая от головы до кончика длинного хвоста колючую поросль защитного гребня. – Надеюсь, ты не кусака. Не кусака, щипака, царапака.

Эта страшилка открыла глазки, все семь, подозрительно оглядела нас и снова зажмурилась от удовольствия, пальцы Алана щекотали ее незащищенный панцирем участок подбородка и шеи.
Ядовито-оранжевое подобие ящерицы удобно умостилось на его коленях и умилительно приоткрыло пасть.

- Кто это? – спросила Хинея.
- Не знаю, - пожал плечами Алан.

- Это Эхиноцептус Оранжевус, - небрежно обронил Гонзик.

Мы уставились на него.

- Что?!! Я только что его квалифицировал.
- Ты его еще своим именем назови, Гонзикус, - отозвался Горн.

- Точно, - обрадовался новоявленный биолог. – Горникус Эхиноцептус Оранжевус. Так и запишем, - плут вытащил увесистую плиту некоей книги из ниоткуда и, сделав в ней эскиз-набросок существа, вписал определение вида.
- Ты доволен?!! - обратился он к Горну. – Теперь твое имя увековечено. Счастливчик!

- Может, на качелях покачаемся, на каруселях покаруселимся? – спрашивает Гонзик и мы, не сговариваясь, бежим к аттракционам.



Мы в логове врага


Повезло тем, кто живет в самом сердце страны!


Я тихо выматерился и коснулся плеча Горна.

- Кто-то подкрадывается к нам сзади, - я с опаской посмотрел в сторону невидимой, но ясно ощутимой надвигающейся опасности.
- Обожаю, когда ко мне кто-то подкрадывается, - доверительно шепнул он.

Мы, что называется, в логове врага. В святая святых, или, если хотите, грешная грешных Темных Ракулов – в самом сердце их владений.

По мне, так мы в глубокой заднице. По уши в гомне.
Ничего более мерзкого я еще не встречал на своем жизненном пути, а повидать мне довелось немало. А с момента нашей первой встречи с Аланом даже чересчур.

Я не ною, но тут, в натуре, полный отстой!

Горн утешил меня, сказав, что это еще не Отстой и даже не его окраины. Всего лишь его Преддверия. Их серединка.
Ничего себе, утешение!
Оказывается, есть места и погаже!

…

И никакая это не опасность!
К нам в гости Ярче. Они с Хинеей составляют штат второго наблюдательного пункта, поодаль от нас с Горном.
Когда я предложил быть в паре с любимой, Ярче захихикала, а Горн прочел мне короткую нудную лекцию о нежелательности секса в антисанитарных условиях.

- В мгновения опасности особенно обостряется инстинкт сохранения рода. Не потакай своим инстинктам, займи себя наблюдением за обстановкой! – добавил назидательно Гонзик и после умничанья порекомендовал мне брать пример с него.

И вот вместо моей девушки, рядом со мной в дозоре ворчащий гигант. Горну, как и мне, тоже не в масть эти места.
Я за ним не успеваю в оскорблениях Обиталищу Темных Ракулов. Мои – кажутся мне нелепо корявыми на фоне многоэтажных матов Горна.
Забористых и многоярусных, но при этом не громоздких, а легких и простых.

Лишенный возможности заплевывать своей желчью Ракулье, я мрачно давлюсь ею и глотаю свои ядовитые слюни.

Гонзик, как самый хитрый и изворотливый из всех, уполз на разведку, после того, как поблагодарил нас за оказанную честь, предложил во всем следовать его самоотверженному героизму и исчез в темноте местности – по факту, во внутренностях огромного не опорожненного кишечника.

Вот уж мужество высшего порядка!!! И полнейшее отсутствие брезгливости.

- Тихо у вас? - спросила Ярче.
- Не тише, чем у вас, - мрачно отреагировал Горн. – А где наш образцово-показательный герой? Пора бы ему уже появиться!

- Я здесь, дружище Горн, - слышится тихий жалобный голос.

Гонзик действительно рядом. Лежит, разбросав руки.
Мы втаскиваем его в укрытие.

- Что с тобой? – вопрошает Ярче

- У меня рана, - тот лежит, закатив глаза и артистично постанывая.
- Рана, - передразнил Горн. – Рана у барана!

- Пить … пить.
Сестра … сестра, дай скорей ситра!
Нет ситра не надо, дай мне лимонада!

Гонзик не выдерживает и принимается смеяться.
Подозреваю, что он в приподнято-оптимистичном настроении, только чтобы досадить Горну. Тот первый выразил недовольство относительно происходящего.
И Гонзик, конечно же, теперь из кожи вон лезет, чтобы утереть ему нос, изображая крайнюю степень воодушевления.

- Пришел я к вам благословеньем! – отсмеявшись, обдает нас пафосом разведчик.
- Как камни с неба! – Горн уничижительный бросает взгляд на друга. – Ты так быстро вернулся! Отлежался, небось, в соседней канаве!

- Я так внезапно вернулся, чтобы проверить, вдруг вы всякую фигню про меня говорите!
- Что наразведывал? - поддернул его Горн.

- Все выведал. Сейчас расскажу и покажу. Только отряхнусь. Весь глиной перемазался!
- Глиной! Ну, как же, - подло усмехнулся Горн. – Именно глиной и ничем другим.
Небось, страшно было!

- Ты на что это намекаешь?!!
- Я? Намекаю? Дружище, разве я смог бы так поступить с тобой?!!
Я говорю открытым текстом: это действительно очень похоже на глину.

- Докладывай, - торопит Ярче, стремясь разнять сцепившихся в словоблудии друзей. – Докладывай!!!
- К тому, что наложил уже. Еще тепла в штаны добавить нужно, - Горн, как всегда, в ударе.

- Сначала научитесь выбирать выражения, мой милый! И только потом начинайте хамить, - высокопарно изрекает Гонзик. Его восторг поколебать никто не в силах. – А ну, какашечки, подвиньтесь! К нам в гости, гость из замка Темных!!!

Он расчищает место и извлекает из-за пазухи предмет лилово-черный.

- Околь?!! – заохали все восхищенно.

- Снимаю несуществующую шляпу! - торжественно склонился Горн.
- Охотно я тебя прощаю, мой утерянный и вновь обретенный друг!

- Что это? – я с любопытством взираю на объект восхищения друзей.
- Околь – запоминающее око. По-вашему, ретранслятор. Он впитывает в себя всю информацию, которую можно после извлечь.
А этот из зала Монгомака. Выходит, что за ним следят. Не сам же он его установил!
Вы ознакомьтесь с содержимым, а я опять за линию врага.
Я за дворцом слежу, а вы за выходами из дворца.

Потом поулыбался Гонзик и двухголосо сам себя передразнил:
- Перекрыть все выходы!!!
- А входы?
- Входы не надо.

И по-командирски добавив: - Я за дворцом слежу, а вы за выходами и входами дворца, - исчез в темноте.

…

- Почему древний подход к войне? Все эти мечи, топоры, - недоумеваю. – Где техника? Полное отсутствие прогресса!
- Земной мир, потому такой и мертвый, что насквозь техногенен, - мое недоумение ногами топчет Горн. – Все порождения людские: колдуны, фантомы, демоны и бесы, куда мудрее мертвых создателей своих.
Хватает мудрости им неохотно технике идти навстречу.
Излишнее увлеченье ею грозит им: утратой навыков своих. Технический прогресс уж слишком завораживает, отвлекая от природной силы.
А сила – это то, что каждый чтит!

- Понятно. А Алан и леди Тейлин к нам присоединятся?
- Они в мире Теней.

- Там чище? – искренне спрашиваю я. – Может, лучше б мне туда!
- О, нет! Я лучше полежу в гомне Ракулов!!! А мир Теней пусть будет в стороне, – мне Горн с усмешкой отвечает. – И ты лежи в гомне!

- И ТЫ ЛЕЖИ В ГОМНЕ!!! – ему с сарказмом отвечаю.

Горн тихо усмехается в ответ: - И я лежи в гомне. И ты лежи в гомне! Лежи тихонько и нее вякай!!!
- И ты не вякай!!!

- Варежку прикрой!
- Базар вяжи!

- Ходи-броди!
- Броди по холодку!

- Заткнись!
- Хлебало завали!

- Отвянь!
- Сам отвали …



Тисса


Алан печально смотрел на тень некогда мощного непримиримого существа.
Легенда пережила легендарную.
Та, кто олицетворяла собой пытку рождения, муки мирской повседневности и смерть – теперь была даже не тенью, а кучей мусора.

Тиссу не просто убили, спровадив в мир теней.
Даже там ее не оставили в покое (хотя язык не поворачивается назвать обиталище беспокойных духов покоем).
Даже здесь ее отыскали, чтобы отнять остатки силы, из которых изготовили заклинание-слепок, чье предназначение нести боль. Равнодушно переступили через ее клочья, оставив Тиссу во мраке потухшего сознания.

Алан обнял меня, и пока я шутливо брыкалась: - Милый, не время, Родина в опасности! – выдернул из меня слепок-заклинание.

Та легкость, которую я ощутила, была невесомостью, словно я воспарила к небесам.

Алан подошел и обнял груду тряпья. Слезы брызнули из его глаз и жилы вздулись на лбу и висках.
Похоже, это было очень больно.

Это было так больно, что он зашатался.
Я ринулась поддержать его и словно обожглась мощным разрядом. Бессильно плюхнулась рядом, мотая ничего не соображающей головой.

Тело Алана вывернуло судорогой, и я потянулась разделить эту боль, но он кинул на меня яростный взгляд: «Не смей!!!».

Он забрал всю боль без остатка, а вдохнул Любовь. Груда лохмотьев зашевелилась и из нее появилась Тисса. Не узнать легендарную Несущую Боль и Смерть было невозможно.
Она была, в чем мать родила (если предположить, что пришла в мир из материнской утробы, что уж очень сомнительно).

Я привычно оглядела воскресшую и теперь могла воспроизвести ее облик, воплотиться в нее. Я снова МОГЛА перевоплощаться!!!

Тисса была на удивление симпатичной. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не ярость в непримиримом выражении лица и угроза в каждом движении сильного тела.

Что же я наделала!!!

Сейчас эта фурия примется за дело, а Алан, словно в коме от болевого шока.
Я уже была готова атаковать, когда поняла, зачем Тисса склоняется над ним.
Она протянула руку и погладила его по голове.

- Отдай, - попросила новорожденная.
- Не отдам, - прохрипел Алан.

- Не всё. Отдай немного, будет легче.
- Не отдам. Тут боли и без этой хватит!!!

Алан засмеялся, хрипло и натужно.
Смеялся над болью, над собой придавленным ею, над этим мрачным лимбом – обиталищем посмертного беспокойства и страдания.

- Прочь, - завизжала-заистерила Тисса. – Все прочь!!! Или то, что с вами было до этого,  покажется вам раем обетованным!!!

Я огляделась. Вокруг нас толпились потерянные в боли.
 
- Тисса, - позвал Алан. – Оставь их. Они не желают зла. Им хочется Жизни.

Он засмеялся снова, на этот раз его смех был куда естественнее, я воспрянула.

Тисса только сейчас заметила меня и побледнела, обреченная, но еще более решительная.

- Повелительница По Крови, что тебе нужно?
- Не ссорьтесь, девочки, - попросил Алан. – Тисса, это Тейлин хлопотала за тебя. Она – твой ангел, я сбоку-припеку.

Тисса склонила голову в благодарном поклоне.

Алан засмеялся по-детски, озорно и заразительно. Его смех сыпался искрами, и обитатели этого потерянного мира впитывали их, вспыхивая изнутри, и оживали. Их едва воспринимаемые силуэты проступали отчетливей, зримей, явственней.

- Тисса, дорогая, - хохотал Алан. – Прошу тебя оденься. Ты выглядишь великолепно и мне жутко нескромно от того, что я пялюсь на тебя!

Он закрывал руками лицо, но в просветах раздвинутых пальцев озорно блестели его глаза.

Потом Алан поднялся, слегка пошатываясь, и махнул рукой столпившимся:
- Мы сейчас будем уходить, вы можете пойти за нами. Но, когда мы выведем вас, каждый пойдет своей дорогой.
- Меньше всего мне нужна бесчисленная армия, - пояснил он мне.

- Они могли бы поселиться в диких землях Хасидии, - предложила я. – Мы могли бы помочь им с обустройством. Всё лучше для них, чем где-то болтаться.
- Вот и займись этим, - опять засмеялся он и обратился к новым подданным. – Всем слушаться вашу покровительницу.

- Всем отвернуться и закрыть глаза, - скомандовала я и рывком сняла доспехи и платье.

Я показала язык вспыхнувшему восторгом Алану, и приняла понравившийся мне однажды облик американской актрисы.
Мой новый прелестный типаж в роскошном, шикарном наряде, впечатлил моего возлюбленного куда меньше.

Он опустил руки и сказал: - Опять … начались перевоплощения. Прощай, прекрасная Тейлин!

- Так я тебе не надоела? – спросила я, передавая одежду и боевую амуницию Тиссе. – Это тебе, милая. Все новое, одето только сегодня.

Я приобняла насупившегося Алана, и пояснила: - Солнышко, не могу же я ходить голой, только потому, что тебе нравлюсь. Это наше дело и ничье другое.
Все могут повернуться и открыть глаза!

- Что я могу сделать для вас, - глухо спросила Тисса, облачившись в обновки.
- Будь счастлива, - просто сказал Алан.

Тисса отпрянула, словно от жестокого удара. Пришла в себя и наклонила голову в поклоне.

- Как скажешь, господин.
- Зови меня Алан, - велел он.

- Алан, - поклон, поворот в мою сторону. – Госпожа …
- Леди Тейлин, - подсказываю.

- Леди Тейлин, - еще поклон. – Мне надлежит быть счастливой.
- Ты ведь уже знаешь, Тисса, - мягко сказал Алан, обнимая ее. – Чужое несчастье не делает тебя счастливой, а только преумножает несчастье.

- Знаю, - сказала Тисса. – Но, если несущих несчастье станет меньше, будет легче дышать. Я это знаю по себе: прямо сейчас на одного такого несущего несчастье стало меньше, а потом на бесчисленное множество таких же, - она оглядела окруживших нас. – Я не умею оживлять, только убивать. Я умею то, что умею. И пока мое умение при мне,  упырей будет становиться все меньше и меньше!
- Удачи тебе, Тисса, - тихо пожелал Алан. – Удачи тебе, солнышко, Счастья и Любви!!!

Я прижала ее к себе и поцеловала в висок.

Глаза Тиссы вспыхнули, а голос дрогнул, когда она спросила:
- Могу ли я иногда приходить к вам, мои спасители?

Мы переглянулись и кивнули.

А потом покинули мир теней и за нами последовали его ожившие обитатели.
Мы поручили их заботам дожидавшихся нас помощников. И стали прощаться с Тиссой, когда появились Гонзик, Горн, Ярче, Хинея и Марк.

- Мы упустили Монгомака. Мы следили за ним, не приближаясь. Но этот гад дерганный почувствовал нас, что ли?!! - убито произнес Гонзик и тут же ожил. – Мать честная, это же Великая Тисса!!!

Остальные, открыв рты, уставились на нее.

Алан предупредительно поднял руку: - Это мои друзья, Тисса!

Та отвесила им сдержанный поклон.

- Монгомак в Отстое, в Отхожих Местах, - сообщила она нам и пояснила. – Я его чувствую, как своего создателя и убийцу. Не беспокойтесь по его поводу.

Она еще раз сдержанно поклонилась и исчезла.

А мы отправились домой.

…

Монгомак появился так внезапно, что почти застал нас врасплох.
Почти.
Поток пламени резво вылетел из моей ладони и … пронесся сквозь врага.
Черт, голограмма!

- Что съели?!! Думали, меня просто убить, - голограмма Темного уродливо кривлялась, дергаясь и изгаляясь.
- ****ец тебе, - смачно выругалась я. – ****ец полнейший!!!

- Сначала найдите меня, - захохотал Монгомак. – Вы чистюли, вряд ли сунетесь во всю мерзость Отхожих Мест. А я соберусь с силами и однажды…
- Тисса снова в деле, - тихо сказала я и насладилась, чего там таиться, его недоверием, плавно переходящим в дикий ужас. – Снова молодая-озорная и жаждет встречи с тобой и тебе подобными!

- И убило порождение породителя своего, потому как единственным предназначением порождения было – убийство, - сказал Марк.



И после славных битв-сражений, бойцам немножко отдохнуть


- Всем дружно в баню, - командую сурово. – Ни шагу, пока не смоете с себя всю вонь Ракулов! Вот вход. Направо мальчики, а девочки налево.
- А девочки опять налево, девчонки – левые они, – ехидно Гонзик изрекает.

- А Гонзик прямо, мыться в унитазе!!!
- А можно мне налево, ой, направо?!!

- Можно прямо! Там, если помнишь, унитаз!
- Пожалуйста!!!

- Иди уже!
НАПРАВО!!! ГОНЗИК, ТЫ ГЛУХОЙ?!! НАПРАВО!!!
Сожжешь, когда все вымоются, обе бани.
КОГДА ВСЕ ВЫМОЮТСЯ, ПОДОЖЖЕШЬ!!!
НЕ РАНЬШЕ!!!

…

- Что за дела?!! – возмущенно закричал Алан и погрозил костру. – Я тебе дам по жопе!!! Осталось только выяснить, где она у тебя.

- Что случилось, любимый? - обернулась я.
- Я его подкармливаю дровами, а огонь обжигается! - по-детски отозвался он.

- Ну, ничего, - утешила его я.
- Тебе, конечно, ничего – огонь не обжигал твои пальчики!!!

- Давай подую, - предложила я. – Фу-фу-фу. Ну, как?
- Гораздо лучше, - ответил Алан. – Не твои поцелуи, конечно, но лучше, чем безразличие твое.

Получай свои поцелуи, Алан!

- Так ты меня любишь? – спрашивает он.
- Как можно не любить тебя?!! Парня, который заигрывал с самой Тиссой!!!

- У меня была хорошая практика, я ведь заигрываю с тобой!
- Со мной, - фыркаю я. – Я – легкая добыча! Спроси любого.

- Мертвеца?!!

Я хохочу.

- Как можно не любить тебя?!!
- Как можно не любить ТЕБЯ?!! – он рядом, совсем близко.

Его дыхание и его губы. А вот и руки.

- А-а-ах, - выдыхаю я.
- Так уж и ах, - передразнивает он меня.

- Именно так, - шепчу я и сладко выдыхаю снова: - А-а-ах!!!

…

А вот и Гонзик угощает нас.

– Хорошее питание – основа воспитания, - приговаривает, подкладывая в наши тарелки изысканную снедь. – Да, повезло вам с другом! Уж свезло, так свезло!!!
Вы заметили, как всё закипело, когда я пришел?!! Как всё наладилось! Еще бы не заметить! Кормилец в дом вернулся … Бери еще, угощайся, Горн.
- Да уж возьму и угощусь, не растеряюсь!

- Вот и славно! А за десерт в ответе Алан. С него какой-нибудь рассказ!
- И не какой-нибудь, а классный! – поддерживаю Гонзика.
- Смешной-смешной! – вступает Ярче.
- Чтоб про Любовь! - смущенная Хинея добавляет.
- И про войну и про победу нашу, - Горн улыбается.
- Про Магию Легко и Просто, - черед заявки Марка.
 
- А чем история, что уже случилась, вам не угодила?!!
 
- В ней Гонзик не погиб, - смеется Горн.
- Зато в дерьме купался Горн!!! – парирует ехидство друга Гонзик.

- Ну, слушайте тогда!
- Я ведь не погибну, - жалобно вздыхает Гонзик и Алану огромный кус торта, как взятку, предлагает.

- Останешься Живым. Покроешь себя славой!
- То, что надо!!!

- Да, там Слава – то, что надо! Покроет тот мужик тебя во всех местах!!! – хохочет Горн.
- Какой мужик? – лепечет Гонзик. – Какой мужик?!!

- Чье имя Слава, - подсказывает Ярче.
- Алан, не надо никакого мужика!!!

- Станешь известным баламутом повсеместно. Так, подходит?
- Да, я известный баламут!

- Рассказывать? Не передумали? Ну, как хотите. Сами напросились!
Ну, слушайте тогда …

- Вообще-то лень мне, - зевнул Алан.
- У-у-у, - завыли все.

- Не нойте, - засмеялась я. – К Алану Лень-Матушка пришла!
- Устроить проще приключения, чем мне рассказывать о них!

- Ура, приключения!!! – радостно закричали мы.
- Расскажи тогда про Лень-Матушку, - предложила Ярче.

- Ладно.

Вселенная нас любит не за то, что мы делаем, а за то, что мы есть.

А Лень нам ласково об этом намекает.
Удачи Нам Всем, Счастья и Любви!
И Лени-Матушки в Заступницы и Обереги
От глупости серьезной и взросления.

И в тему эту Нам ТИХОТВОРЕНИЕ:


ЛЕНЬ МОЯ ЧУДЕСНАЯ. МАТУШКА-ЗАСТУПНИЦА

Все ругали дружно Лень, только я не слушал.
Улыбался сладко Ей. Помидоры кушал.
И она не спорила. В ночь ли, в утро, в день
Или даже в вечер, ей ругаться лень.

И я рядом находился
Расслаблялся и ленился.
Потихонечку учился.
А потом легко простился.

Я сказал: «Спасибо, Лень».
И с тех пор, она, как тень
Ходит. Не пускает в зряшное
Мелкое, пустяшное.

Только в настоящее
Светлое, блестящее …

… Кто-то прибежит, кричит
Пена, пузыри и слюни.
Обнимает Лень: «Молчи»
Силы берегу, коплю их.

Если кто-то продвигает мне ненужный интерес.
Скажет Лень: «А оно тебе надо, любимый?»
И глядишь, проблемы мимо.
И глядишь, в дерьмо не влез.

Но как только на пороге
Радость, Счастье и Любовь
С Ленью мы летим. В восторге
Обгоняя комаров.

Лень моя, чудесная
Матушка-Заступница
Тень моя прелестная
Благо, не преступница.

Сколько бед развеяла.
Главное смогла:
Детское, бесценное
Спасла, уберегла.

… Говорю и слышу гневное:
- Наводишь тень на божий день.
- Да, вы правы … конечно … наверное …
Простите, мне спорить лень …



Пусики-Балабусики


Нечто неприятное оказалось рядом. Оно по-свойски развернулось и принялось нудить-выводить заунывные песни.
Наваждения я узнаю с ходу, влёт.

Я уже был готов осведомиться у фигни, что она есть по Сути, как произошло Новое, нежданное, интересное.
Неожиданно для себя, я стремительно шагнул навстречу и обнял это грозное и колючее нечто.

- Ах ты, кися-пуся, - сказал я, крепко прижимая, словно некую прелесть.

То, что произошло, было смесью удивления, радости и блаженства.

И вечный миг мы пребывали в ошеломляюще экстатичном Слиянии, а потом оставшаяся вместо нас Легкость, переполнила Собой все Пространство.
Оказалась тем самым Пространством.

Так я познал еще один, новый вкус Себя.
Легкость и Простоту
Извечную Свежесть и Юность Легкости Присутствия
Простоту Глубинного и Непередаваемого Отсутствия

…

- Легко и Просто, я – Пространство Чуда, в котором происходят Чудеса, - ах, как вкусна Реальность на моих устах. Я хохочу и распеваю. – Чудеса чудесные, классные, прелестные! Чудеса чудесные, классные, прелестные!

Ноги сами пускаются в пляс.
И во мне пускаются в пляс Чудеса.

- Ах вы, Пусики-Балабусики!!!

…

Единственное предназначение Жизни – Жить
Радостное, Счастливое, Живое – вот то, что вижу я во всем
Живое несравненное искусство Живому Жить Живым

…

Я исхожу из Любви.
Любое занятие, коему я посвящаю себя – любимое.
Это сродни влюбленности, ты видишь нечто и не в силах устоять.

Мне без надобности всевозможные объяснения.
Всё уже случилось, я влюблен, и моя игра влюблена в меня.
Пока всё так.

Только заканчивается легкость и простота – это означает, что игра состоялась. Под нее рядится нечто непотребное. А с таким я дел не имею, в такое не играю.

Я играю в Реальное, играю в Любовь.
Потому как, во что еще играть Реальности и Любви, как не в Себя, Реальную и Любимую!!!
               


На хер!!!


…  Мобильный сигналит вовсю.
 «Битлз» проникновенно выводят свое легендарное «Yesterday»-«Вчера».

Я смотрю на дисплей и улыбаюсь.

- На хер? – смеется Лин.
- На хер! – смеюсь я.

- Не жалеешь, что не поднял тогда трубку?
- Еще чего!!! Пропустить из-за чьих-то безнадежно вечных соплей все наши приключения!!!

- На хер, сопли!!!
- На хер!!!

Мы танцуем.

- Как же славно!!!

Я тоже хорош, опять не додумался потанцевать с любимой! Хорошо, что звонок напомнил нам, как это прекрасно.

Тейлин рядом-рядом, близко-близко, молчит и скользит в такт мелодии и биению моего сердца. Я ощущаю ее всем собой. Как себя, только упоительно противоположного полюса, восхитительно недоступного моего горизонта, слияние с которым сносит все писаные и неписаные законы и постулаты, утверждая саму Любовь.

Мы не жмемся друг к другу, не тремся, не выделываем коленца.
Едва касаясь, просто танцуем и это действо исполнено такого очарования, что время исчезает, испаряется, вместе с нами.

И не мы, а нами танцует Вечность.
Потому как, что еще делать вечно юной Вечности, кроме как танцевать …



Алан Лига Легко и Просто




История Четвертая



Развеселая компания Легко и Просто


Я не приглашаю тебя в игры свои. Это означало бы отвлечь тебя от твоих.
И от Тебя.

Всё, что происходит, когда я рассказываю о Своем – демонстрация безграничных  возможностей.
Моих, а значит и Твоих ...


Алан Лига Легко и Просто



Вступление


Так необычно наблюдать зеленеющие травой просторы!!!
И эта чудесная зелень из земного обиталища Алана. Она охотно прижилась после того, как словно по мановению волшебной палочки появились многочисленные реки и озера.

Тот самый пырей, что считается сорной травой на Земле и который мой милый огородник методично выводил в своих тамошних сельскохозяйственных угодьях, полюбил Хасидию и полюбился ей.
Их непрекращающийся роман дважды в год плодоносит восхитительными по вкусу и питательности ягодками. И тогда беспрестанно колышущийся ветерками зеленый океан ярко пестрит мягко розовыми проблесками, а его сладкий аромат щекочет ноздри и смешит всех без разбору.

Местные жители, съехавшиеся со всех закоулков галактики в поисках счастья и считающие себя моими подданными, окрестили это чудо: Хас Алатам. В переводе с древнемудрого это означает: Всему Ответ.
Хасидия в переводе с того же языка: Всевозможность (Хас – Всё, Иди – Можно). 
 
И чудо Хас Алатам кажется вдвойне неслыханным, потому как в краях, подобных Хаси на сотни вселенных вокруг, если и существует травяной покров, то он бурого, красноватого оттенка. Слишком уж жарко, каждое из пяти солнц при отсутствии обилия воды.

В этом мире, когда мы его обнаружили, не было никакой растительности, даже кирпичного цвета.
Здесь вообще ничего не осталось живого, да и мертвого, кстати тоже.
Последний Мертвый Клан слинял отсюда пару лет назад, оставив добивать разорванные внутренности мира беспощадным солнечным светилам.

Хасидию Алан подобрал и выходил, как подбирают на холодной и голодной улице умирающего щенка.
По словам моего любимого, практически умерший мир, если вдохнуть в него Жизнь, расцветает невероятно красиво и сильно. Теперь его красота и сила неоспоримы, не обсуждаемы, заложены изначально. Так сказать, по умолчанию.

Теперь он только твой. Не по твоим представлениям о принадлежности, а потому что исходит из тебя, исполнен тобой, живет тобой.
Это куда выгоднее, чем бодаться со строптивым, старчески тлеющим и гниющим измерением.

По мне, так мой парень просто не смог пройти мимо высосанного упырями существа.

- То, что я вижу,  прекрасно! - сказал тогда Алан.
- При соответствующем воображении, ворона соловьем поет, - ехидно согласилась я.

- И за отсутствием кухарки, повар дворника ****, - невозмутимо продолжил он. – Но в этом случае – не этот случай. Здесь реально прекрасно!!!

…

И вот Хасидия, великая держава в бытности, и страна-призрак, когда мы в ней впервые появились, расцвела.
Приятно наблюдать цветение в некогда почти засохшем дереве, веселые языки пламени в угасшем было костре, веселый беззаботный смех Дитя в еще недавно злобном фантоме.
В том, во что ты вдохнул Жизнь.

Наверно, именно это ощущение испытывает мой любимый, когда, зевая, выходит утром на балкон нашего уютного домика-дворца, чтобы полюбоваться открывающимися видами.

Да и есть, чем залюбоваться!
Процветание проглядывает во всем. Роскошь, богатство, изобилие текут полноводной стремительной рекой. В таком потоке приятно искупаться, приятно, когда он под рукой.

Я покидаю балкон нашего домика-дворца и возвращаюсь в спальню.
Огромное во всю стену зеркало манит меня. Подхожу к нему, сбрасываю одежду, рассматриваю чудесную картинку.
Хороша, ничего не скажешь!!!

- Ты ко мне с похабными предложениями? – спрашиваю я Алана, а сама кручусь перед зеркалом. Отражение моего любимого только что появилось в нем рядом с моим.
- Меня привело к тебе дело, - торжественно изрекает он.

- Тело? – радуюсь я. – Значит все-таки похабщина! Я так и знала!!!
- Дело, - упорствует счастливец, не понимающий свалившегося на него счастья. – Де-ло.

- Не утруждай себя прелюдиями, - я поднимаю руки, потягиваясь так, чтобы груди вздернулись еще выше. Хотя, куда еще выше.

Слегка верчу попкой, отчего груди упруго колышутся в такт.
Посмотрим, что ты запоешь, мой милый Алан!!!

Докрутилась, довертелась. Получай, раз захотелось.
Затихла жизнь моя на вдохе, соски твердеют и подкосились ноги.
Он подхватил меня. Несет. Ничто не остановит, не спасет.
Докрутилась, довертелась. Получай, что так хотелось …

…

- Твои чары-бары-растабары сработали.
- Что? – недоуменно смотрит Алан.

- Я стала писать стихи, точнее они стали меня писать. В общем, получай в пользование поэтессу!
- А, - понял он. – Классно!!!

…

- Так какое у тебя ко мне дело? – спрашиваю, вспомнив наш разговор.
- Нет у меня никаких дел, сплошные развлеченья, - отмахивается Алан и целует меня.



Темные улицы «родного» измерения


Я иду темными улицами «родного» измерения, той самой последней навязчивой причуды восприятия, которую надлежит умудриться прожить, ни за что не зацепившись.
Прожить и не вжиться в образ.

В образ, характерный для обитателей этого мира.
Образ слабых, уязвимых и потерянных, пребывающих в безнадежно мертвом и запутанном лабиринте.
Образ тех, кто, находясь в смятении, безостановочно порождает в больном воображении всевозможных монстров и чудовищ, болезненные сценарии и уродливые сюжеты, отравляет планету своим тоскливым и безрадостным присутствием.
Образ тех, кого собрал я здесь, чтобы прожить этот вариант действительности, прожить все свои воплощения, упорно твердящие мне, что я ничтожно мал перед подобной действительностью.

Всё, что надлежит знать, будучи здесь: я ничего не знаю о происходящем, а докучливые картины, мелькающие передо мной – всего лишь отблески на искаженной поверхности миропредставления.
Отблески Меня.

Главное, не позволять этим бликам завладевать восприятием, вызывая то, что тут принято называть вниманием. Главное: не поддаваться этой мании вникания, этой ведомости, этому гипнотическому состоянию, в котором вы следуете звучащим в вас голосам и исходите из обстоятельств.

- У меня самая лучшая работа, - твержу я. – Моя работа – Быть Счастливым.

Твержу и прислушиваюсь к собственному напеву.

- Сплошь Легкость всё, чего касаюсь. На что смотрю, чем восхищаюсь.
Сплошь Легкость всё …
Сплошь Радость всё, чего касаюсь. На что смотрю, чем восхищаюсь.
Сплошь Радость всё …
Сплошь Роскошь всё, чего касаюсь. На что смотрю, чем восхищаюсь.
Сплошь Роскошь всё …

Обиталище тоскливых грез, под названием человеческий мир, не спешит подстраиваться под мои детские восторги, но мне ли не знать простой вещи: враждебная неуступчивость и завораживающая способность антуража направлена на то, чтобы уверить в крайней уязвимости любого пришельца и внушить мысль о собственном безраздельном могуществе.
Окружающие меня декорации насквозь пропитаны бессилием, злостью и жестокостью, но это отнюдь не мешает мне тихонько напевать.
 
- На всякую агрессию включаю равновесие, на всякую агрессию включаю равновесие …

Новый сонастройчик неплох, но ему немножко не хватает озорства. Сумасшедшинки, несуразной для печального мировосприятия «крэзи».
Я хохочу и снова напеваю:

- На всякую агрессию включаю равновесию, на каждую агрессию включаю равновесию.
Включаю всю-привсю
Равновесию.
Всю-привсю, привсю
Равновесию …

Магия напевочек-присказок умиротворяет ум, а их легкая шероховатость, как шорох песка о песок в речном потоке, поддерживает мою бдительность легко и просто.
Это, как раз, в тему.

Что бы ни творилось вокруг, я – умиротворенный, притихший и осознанный Малыш.
Маг, по Сути.

Мир беснуется, кривляется и паясничает. Он, как нестерпимо зудящий гнойный нарыв, готовый выплеснуться своим мерзким содержимым.

Но Малыш восторженно смеется. Пугающие очертания грядущего веселят Его. Ему видится новая история.
И каким бы мутным ни было дно, ему видится Живое среди грязи – То, Что вскоре станет прекрасными цветами, весело танцующими на поверхности Реки Жизни …

…

- Седина в бороду, бес в ребро? – подбоченившись, грозно осведомляется Тейлин, потешно разыгрывая семейную сцену.
- Седина в усы, смех в трусы. Скорее так.

Она смеется моему незамысловатому отшучиванию.

- Что набродил в «родных» пенатах? – Тей слегка морщит носик, ловя знакомый ей аромат.
- Там что-то происходит, - отвечаю, обнимая ее за талию. – Не знаю что.

- Похоже, нас ожидают новые приключения, - откликается на мои прикосновения Лин. – Хороший повод пошалить, пока еще спокойно!
Я собираюсь заняться сексом. Составишь мне компанию?



Мы


- Алан, я с тобой! Возьми меня, - я ловлю его на пороге миров.
- Прямо тут? – дразнит он.

- Алан!!! – негодую я.
- Да ладно, возьму, возьму … Прямо тут.

…

- Так странно! – я прислушиваюсь к ощущениям внутри себя.

Уютно и тихо. Будто и не в земном мире я, суетливом и беспорядочном, а по-прежнему на Хасе.
Словно домик Алана вне несимпатичного мне мирка.

- Странно-иностранно? – подтрунивает Алан.

За это я его ущипнула.

- Не дразнись!
- Обожаю дразнить тебя!

- Ах, так?!! – я включаю режим обольщения на полную катушку.

Мой парень из насмешливого быстренько превращается в неистового, пылкого и неудержимого.
Но я ловко выскальзываю и вот уже на приличном расстоянии, наблюдаю за его недоумением.

- Отведай собственного блюда, дразнилка! - как же сладка моя шутливая месть!
- Раздраконила и бросила, - понимает с полуслова Алан и вздыхает грустно. – А я уже был весь твой.

Я постояла еще несколько секунд и рванула назад к нему.

- Откуда такое сострадание?
- Заткнись! - попросила-потребовала я, срывая с него одежду, пока он срывал мою. – Потом будешь дразниться …

…

- Ты – мой маленький воробушек, - говорит Алан.

Он целует мои веки, потом уголки глаз у висков. Каждое его прикосновение отзывается внутри меня новой, острой и волнующей вспышкой. 

- Мой маленький растрепанный воробушек.
- Ты сам и растрепал своего воробушка, - слышу свой счастливый, по-детски звонкий ломкий голос.

- Сейчас поправим прическу, - он запускает пальцы в мои волосы.

У него такие нежные руки! И это так нечестно отвлекать их на укладку волос. Это, как солнцу предлагать пожарить яичницу.

Его касания так упоительны, а легкие массирующие движения так животворны, что я готова сорваться на ликующий крик.

- Сейчас произведем укладочку, - обещает он.
- Волос или меня?!! – жалобно выдыхаю я.

Но мой милый молчит, ему не до разговоров.
Дело доходит до шеи, до плеч, до рук.
Он целенаправленно массирует мое тело.

От его губ веет свежестью. Он целует мое тело сантиметр за сантиметром …

…

- Ты так кричала! – восхищается Алан. – Обожаю тебя!!!

Я не в силах отвечать. Все, что от меня осталось – во все лицо улыбка.
Широкая блаженная улыбка.

И, как оказалось, взъерошенные волосы, которые ласково приглаживает мой любимый.
 
- Ты – мой маленький воробушек, - смеется Алан. – Мой маленький растрепанный воробушек!

…

- Алан, я тебе кое-что хочу сказать.
- Я трепетно внимаю, славная моя!

- Не перебивай, пожалуйста. Ты – замечательный, чудесный и хороший!
- Ты собралась меня бросить?

- Что?!! Как тебе такое в голову пришло?!!
- Здесь, когда девушка говорит парню, что он замечательный, чудесный и хороший – это вступление к разрыву отношений. Заезженная, банальная, пошлая прелюдия.

- Даже так?!! Почему я не удивлена?!!

Она смотрит на меня тепло и нежно.

- Не смейся, я учусь говорить с тобой, хочу выразить то, что чувствую. Может, поначалу это будет неловко и нелепо, пожалуйста, потерпи чуточку, пока у меня начнет получаться.
- Это неслыханно! Не собираюсь я терпеть. Я буду наслаждаться, как никогда еще этого не делал. Моя любимая плюс ко всему еще и ласковая.
Я на седьмом небе!!!

…

- Я спрошу тебя кое о чем?

Я мягко напоминаю ему:
- Тебе незачем какие-то разрешения. Ты можешь делать все, что угодно!

- С тобой? - заинтересованно спрашивает Алан.
- Со мной! - фыркаю я. – Со мной ты и так всё, что угодно вытворяешь!

Он смотрит на меня оценивающе, будто примеряет взглядом свои фантазии ко мне.
Опять дразнит меня, обормот!

Чувствую себя калейдоскопом, так быстро сменяются картинки всевозможных комбинаций, от самых незатейливых до самых непристойных.

- Если ты закончила, могу я задать свой вопрос?

Я выныриваю из пучины грез. Кто еще кого примерял?!!
Ай, да я!!!

- Потом вопросы, - решительно заявляю я. – Давай уже вытворяй со мной всё, что угодно!
- Ах ты, отважная кисечка!

…

- Ты со мной, волшебная, и это не обсуждается!

Обожаю, когда командует мой парень.

Может, потому что делает он это крайне редко.
Может, потому что приказывает он именно те вещи, которые я сделала бы безо всяких распоряжений.

Может, я просто обожаю, когда командует мой парень.



Я снова деловой


Я опять при делах.
Не смог устоять, уж слишком соблазнительно подвернувшееся предложение.

Да, я оставил свой бизнес на помощницу (и к слову, она шикарно справляется) и был готов наслаждаться безоблачным существованием, но на горизонте нарисовался очень серьезный дядечка с головокружительными перспективами, и все мои лучшие намерения резво отправились пресловутому коту под хвост.

Я опять весь в делах.
И мы с новым партнером кроим мир бизнеса по нашей мерке.

Основательность Виктора и моя дерзость – тот самый убойный симбиоз, перед коим рассыпаются все препятствия и раскрываются все двери.
Вчерашние неприкасаемые бонзы – уже вчерашние, и очень даже прикасаемые, а мы, что ни на есть, сегодняшние и мы – хозяева.

Ни на миг не прекращается наша экспансия.
Перед нашим напором все словно охотно расступаются или преисполняются готовностью к поддержке нашего продвижения.

Мы крепко завязаны на Западе, а это означает, что мы в союзе с теми, кто имеет повсеместное влияние и с кем приходится считаться любой власти.
Мы как-то уж слишком ловко балансируем на стыке интересов с теми, с кем не стоит ни сориться, ни воевать.
Мы на вершине, о которой можно лишь мечтать.

И только светлячок-фонарик на ладошке моей бьется. Пинает ножками, сигналы про опасность подает.
Хинея головой качает, в мои дела не вмешиваясь, не одобряет.
Все время рядом, будто неприятность ждет и от опасности меня оберегает.

Я весь в мирских делах, а всё мистическое в стороне.
И пока я играю, оно ждет момента, когда можно будет требовательно заявить на меня свои права.
Момента, когда я буду беззащитен.

Пора тормознуть и пойти на поклон той части себя, которую я задвинул в пылу деловой активности.

Ладно, кого я обманываю?!! Себя-то не дури, Марк Артемович!

Пора возвращаться домой.
Пора обратиться к друзьям.
Потому что заигрался, потому что вляпался, и уже не я, а мною принимается играть созданная моими же стараниями действительность.
Начинает надиктовывать свои условия.

Время обратиться за содействием.
Тем более и повод есть.



Командировка


- Гонзик, хочешь отправиться в командировку? – спросил Алан.
- Кем мне предстоит командовать, - охотно откликнулся тот. – Кто эти недостойные избранцы милостивой Фортуны? Кому предстоит быть осчастливленным любимым сыном Госпожи Удачи?

- И я хочу, и я хочу, - загалдели Горн и Ярче. – И мы хотим!!!

- А вам, милые мои, до таких высот еще расти, и расти, - напыжился от важности новоявленный сын Счастливой Доли и сделал отметающий жест рукой. – Свободны!
- Ты, Фортунатто самозваный, - я потрепала плута по загривку. – Командировка – это посылание доверенного лица с заданием, в отдаленную от офиса местность.

- Послать его по-русски, не мелочась, откровенно. В отдаленные странствия, неудобными маршрутами и непопулярными экскурсиями, - предложил Горн. – Попросту говоря, на ***!!!
- Жалко, - вступилась за друга Ярче. – У кого я тогда буду выигрывать в бе-бе-бе?

Гонзик сник: - Так это опала, изгнание, ссылка?

- Доверие, милый, огромное доверие, - утешила его я. - ОЧЕНЬ ответственное задание!
- Награды, титулы, почет, - оживляется командированный. – Богатство, почести и слава?

- Еще хуже, - подтверждает Алан. – Тебе предстоит сделать всё, чтобы человек, к которому ты отправишься, бросил курить. Твоя задача …
- Ни слова больше, я все понял. Будет исполнено, не сомневайся. Ох, и веселье предстоит!!!

- И я хочу, и я хочу, - галдят Горн и Ярче. – И мы хотим веселье!!!

Какой-то детский сад!

- Тихо, тихо, - успокаиваю их я. – Алану необходимо, чтобы одна милая девушка смогла бросить вредную привычку, а не ее безвременная мучительная кончина.

- Мы бережно, - пылко заверяет Горн. – Очень нежно.
- Мы осторожненько, - уверяет Ярче. – По чуть-чуть.

И включает свое неотразимое обаяние.

Я сдаюсь, не в силах противостоять этой хитрой мордашке. Пусть Алан расхлебывает.
Алан и не думает сопротивляться. Он легко соглашается.

- Пусть будет по-вашему. Только, если что-то пойдет не так, можете не возвращаться. Тогда я вас не знаю.

Все трое с самым серьезным видом кивают.

- Марш, собираться!!!

- Ты, действительно, выполнишь свою угрозу? – я обвиваю его гибкой лианой, когда от Деток остается только огненный след на дорожке.
- Как же!!! – фыркает мой любимый. – Стоит им сделать печальные глазки, и я кинусь их обнимать и расцеловывать.
Кстати, о поцелуях, - спохватывается Алан. – Мы теперь совсем одни.

Он нежно берет мое лицо в свои руки и целует прикрытые в блаженстве веки.

- Мы готовы!!! – озорники уже здесь, изображают запыханность и энтузиазм.
- Я скоро, солнышко, - прижимает меня к себе Алан. – Сама понимаешь: инструктаж на месте и все такое.

- Я буду собой, буду в постели, на мне будут только мои серьги, - жарко шепчу ему я. Уж я-то знаю, как поторопить любимого.
- Нам пора, - захлопал в ладоши он, подгоняя развеселую гоп-компанию. – Живо-живо! Некогда рассиживаться!

Я быстро обняла по очереди братву. А Алана покрепче и подольше.

- Я жду …



Дурдом заказывали?!!


- Полегче там, на поворотах, а то я вас знаю, - услышал я голос Алана и в саду стало тесно.

Когда Гонзик и Горн где-то появляются, свободного пространства остается чуть. Все заполняется их неуемной энергией. А с ними еще и Ярче.
Ее знаю не так давно, но уже понял, что она того же поля ягода, что и мои кенты.

- Привет, Марк! Привет, Хинея! - Алан быстро жмет мне руку, целует в лоб мою девушку и исчезает, бросив напоследок этой банде: - Марк введет вас в курс дела.

- Что за спешка? - удивленно поднимает бровь Хинея.
- А, Алана леди Тейлин ждет, - хитро поясняет Ярче.

- Тогда все понятно, - Хинея поворачивается ко мне.
- Я всегда, сломя голову, лечу к тебе, - торопливо говорю любимой. – Язык на плечо, с языка пот капает!

- Что за дела, кентуха? - хлопает меня по плечу Гонзик. – Я за главного. Вводи нас в тему.

На прекрасном личике Хинеи мелькает ужас, тут же сменяясь улыбкой.

- Что ж, так и надо твоей подруге! - мстительно замечает моя восхитительная вредина.

- Она не моя подруга, - далеко не первый раз защищаюсь я. – Я же тебе объяснял, что …
- Я узнала предостаточно. Порезвитесь, как следует, малыши! Всего вам хорошего, мои обожаемые друзья! … До свидания, Марк.

Горн долго смотрит на меня.

- Да, Хинее не по вкусу эта затея, - отвечаю на немой вопрос друга, – Как и сама подруга.
- Все понятно. Понятно-внятно, - Ярче изображает сочувствие. – Попал ты, Марк, в переплет! Хорошо, если читать тебя будут. А ну, в туалет отправят на подтирку!

Я задохнулся от такой наглости.

- У моего парня не будет подруг, - заявляет эта милая девочка.

- Ты запретишь ему иметь подруг? – саркастически спрашиваю малолетнюю всезнайку.
- Нет, пусть имеет, - смеется Ярче. – Все равно, больше одного раза не поимеет. Секс с трупами отвратителен, они мерзкие и холодные.

- Может, твоему парню понравится? – подтрунивает Гонзик.
- Еще одно слово и им станешь ты, - не знаю, может ли в устах ребенка что-то звучать более пугающе, но эта фраза в исполнении Ярче – непревзойденная угроза. – Станешь-станешь, как миленький!!!

Гонзик сразу же идет на попятную.

- Ладно, ладно! Твой парень будет просто душка!
- Ка-кая простодушка?!! – похоже, Ярче в шоке.

- Беги, - тихо шепчет Горн. – Беги, дружище. Убегай.

И тот уносится стрелой, и вслед ему летят комья навоза – Ярче вышла из прострации.

Дурдом заказывали?!! С кем я связался?!!
Я устало опускаюсь на теплую землю и счастливо улыбаюсь. Без причин, им вопреки.
Я улыбкой встречаю почти любое событие, так переполнен я ими, улыбками.

Сейчас пойду и улыбнусь Хинее. Я закрываю глаза и представляю ее фиолетовые солнышки очей, улыбку и нежные прикосновения.

Она оказывается рядом, гладит меня по щеке.

- Прости меня, милый, за мои киндебоберы, - просит ее сладкий голосок.
- Прощаю, - говорю я и добавляю. – Она не моя подруга. Дочка партнера по бизнесу.
Штучка та еще, строит всех подряд, командует! Зашла ко мне в кабинет, узнать, где отец. Зашла с сигаретой и отказалась потушить. Я и ляпни: «ты у меня не то, что затушишь, на дух переносить табак не будешь!!!». Мы завелись и я, дурак, поспорил.

- А ее отец?
- Тот, как понял, что я – единственный и неповторимый укротитель его необузданного чада, чуть ли не в ножки мне упал, ручки себе заламывая: «Сделай, Марк Артемович, ее! Утри ей нос!!!»

- Так в чем дело? Сделай ее, Марк Артемович, - обняла меня Хинея. – Утри ей нос.
- Эй, шпана, - по-бандитски свистнув, закричала она. – Все сюда! Если я чем пригожусь, Марк, только свистни, любимый.

- А я так не умею.
- А я научу.

…

- Кто там? – я выхожу на стук в дверь, кутаясь в халат.
- Ярче, - слышу за подвижной перегородкой.

Первое, что приходит на ум, пугает меня до усёру. Очень, очень-очень, надеюсь, что это не выбор меня в качестве избранника.

Смеюсь своим страхам в лицо и открываю.

Ярче застенчиво улыбается.

- Я пришла попросить прощения. Я не смеялась над тобой, просто смеялась. Прости, если огорчила тебя, - она робко заглядывает мне в глаза. – С этими мальчишками приходится держать ухо востро. Подобное  общение у нас в порядке вещей, даже считается признаком близости и свойскости.
- Да, нет, всё ровно. Можешь не стесняться. Я тоже вроде не чужой.

- Так мы – друзья?

Тут у меня ёкает внутри, но я держусь молодцом.
 
- Конечно, друзья!

Она так радостно и умиротворенно вздыхает, что и мне становится легко. Одаривает меня детской улыбкой, машет рукой, дескать «пока», и уходит.

Теперь уже я облегченно выдыхаю.



Операция «Последняя сигарета»


Мы перед нужным домом, готовимся войти.

- Классная собака!!! – вдруг закричала Ярче и обняла огромную псину.

- Лабрадор? Да ну, его! – скривился Гонзик, в досаде, что не успел первым к псу. – Большой он. Прыгает на тебя, слюнявит!
- Лучше на тебя, - предлагает ему Ярче.

Но Гонзик уже на чьем-то велосипеде выделывает кренделя.
Горн в песочнице с какими-то ребятишками, сооружает диковинный замок. Мальки пищат и писаются от восторга.
Ярче сюсюкается с повизгивающим от радости лабрадором.

Чтоб я еще раз затеял с ними дело!!!

- Мы в теме или бродим рядом? – спрашиваю громко и с надрывом.
- Я – да. А остальные – ВСЕ КО МНЕ!!! Всем брать пример с меня и мною восхищаться! За мной, за папочкой, ребятки-малыши! – Гонзик на подъеме, энтузиазмом переполнен, так и брызжет!

- Давайте, план составим,  - предлагаю.
- Планировать – глупость умную клонировать, - презрительно парирует мой выпад предводитель. – Все планы для глупцов!

- Лучше глупым показаться, чем потом им оказаться, - упорствую.
- Будь рядом, Марк, познаешь вкус отваги!

- Ты такой героический стал, аж противно! – фыркнул Горн.
- Я всегда был героическим, - сухо заметил Гонзик. – Просто  ты упорно не хотел замечать, и это не позволяло нашей прекрасной дружбе зацвести пышным цветом!

- Я за план, - поддерживает Ярче, чтоб Гонзика помучить.
- По ходу пьесы разберемся. Вы не забыли, главный – я, вы – подпевка, на подхвате. Каждый сверчок – знай свой шесток! Всем брать пример с меня и мною восхищаться!

- Мой генерал, веди нас, - Горн ехидно усмехнулся. – Надеюсь, там шальные пули, все для тебя!
- «В эту ночь одинокие люди, одинокими быть перестанут, - запел Гонзик. – И на всех языках запоют»* … про меня!

*Песня группы «ВиаГра» «Убей мою подругу»

…

- Ярче, лови ключи, - я подкинул связку на брелке, и девочка ловко поймала ее.

- Теперь ты – ключница, - сказал, смеясь, ей Гонзик.
- Я заместитель Командора по ключевым вопросам, - парировала девочка и добавила. – Довольно неприятно, спешу тебе заметить, милый Гонзик, ключами получить по голове!

- Зачем ключи, пройдем сквозь стены, - поинтересовался Горн.
- Ключи затем: оставим их в замке, чтобы она не убежала.

- Давай, заклиним дверь.
- Пусть думает, что сама ключи в замке забыла, - поддерживает меня Ярче.

- Мы много спорим, Горн, - укоризненно выговаривает другу Гонзик. – Позор моих седин. Сейчас же прекрати паниковать. Бери пример с меня и мною восхищайся!
- Мама гордится сыном, у мамы счастливый сын, - бурчит Горн в ответ.

Мы входим, невидимые.
В кресле перед плоской плазмой монитора развалилась Вероника.
Меж ее пальцев дымит длинная тонкая ментолина. Меня передергивает.

- Не переживай, Марк, - успокаивает меня Ярче. – Это ее последняя сигарета в жизни. При любом раскладе, что бы это для нее ни означало!

- Кто здесь? – вскидывается куряка.

Окурок упал на ковер. Начало обнадеживающее.

Гонзик высыпает из пачки сигареты и крошит их на голову Вероники.
У той ступор. Рот открыт пропастью, глаза навыкате, пальцы судорожно вцепились в ручки кресла. Мы-то невидимы. Или точней будет сказать: у нас невидимая видимость.

Гонзик небрежным жестом сталкивает вазу на пол. За ней отправляются настенные часы, что-то еще.
Грохот, разлетающиеся осколки. Всё по законам жанра.

По комнате летают многочисленные журналы и каталоги – это Ярче подключается.
Горн, не мелочась, опрокидывает шифоньер, потом шкафчик, поднимает кресло с перепуганной Вероникой и с грохотом опускает на место.

Какофония, одним словом. Буйство звука. Плюс разруха.

Гонзик теперь видим.
В обличье, в котором он передо мной предстал сначала. Резиновые губы, зубы-иглы. И кровь, пугающая до всирачки кровь.

- У меня свой подход к клиентам, - смеется он.
- С дороги, Марк, - Горн, как глыба, устрашающ. Лицо, как маска камня, бешенством застыла.
- Посторонись, - тут Ярче. Глаза горят чумным огнем, клыки и когти. Чем не ведьма! 

Я закрываю вмиг уставшие глаза. И слышу возглас жалкий. И визг пугливый, заполошный.

Глаза неторопливо раскрываю.
Не хило Детки порезвились!!! Веронику бьет мандраж, кондратий крепко обнимает.

- Может, хватит, - шепчу я, пораженный. – Пусть ей. Хрен с ним, со спором!

Ярче мотает головой непримиримо:
- Твои различия нелепы. Мужчина – женщина, не форма – суть, а ты. Твое, Живое.
Если отступишься от Своего – ты, значит, уступил и оступился.
Твое, Живое тогда Свое сказало. Держись Его.
Держись Себя.

…

Еще минута. И еще, еще …

И в тишине, возникшей, тихий всхлип.

Она дрожащей рукой хватается за мобильный. Интересно, кому собирается звонить, кого мобилизовывать себе на помощь?

- Папа, - кричит она в трубку. – Папа… нет у меня все хорошо… Можешь, дать номер телефона своего партнера… ну, этого… Марка, как там его? Артемовича…
Да, записываю…

У меня хватает сообразительности переключить свой телефон на виброрежим, на кухню выхожу.
Как раз вовремя. Вот он уже гудит тихонько мой мобильничек. Включаю.

- Марк Артемович, добрый вечер, - радостно кричит она, голос дрожит. Слегка.
- Добрый вечер.

- Я хотела извиниться за сегодняшний инцидент, - лепечет Вероника. – Как-то нехорошо получилось.
- Вы уже бросаете курить? – спрашиваю.

- Я… - нерешительно блеет она и тут же, завизжав, кричит мне в ухо. - Да, Марк Артемович, да, я уже бросила. Вы выиграли пари!
- Рад это слышать. Всего доброго!

Отключаю мобильный.  Перекрещиваю руки над головой – баста, братва.
По моей команде наступает благословенная тишина.

Вероника наслаждается ею какое-то время, а потом решительно направляется в спальню, извлекает из ящика начатый блок сигарет, выходит на балкон и злобно швыряет в лицо миру: на, подавись! Потом опускается в кресло, закрывает лицо руками и плачет.

Мы выходим на лестничную площадку, довольные, что всё позади, когда, повторяя наш путь через стену, появляются многочисленные тени-призраки. Они видят нас и решительно двигаются в нашем направлении.

Я не успеваю отреагировать. Но этого и не требуется. Ярче выдергивает меня за рукав из подъезда в сад нашего домика-дворца.



Свистать всех наверх


- Алан, у нас непредвиденные затруднения, - вваливается к нам Марк.
- С дочкой твоего партнера?

- Нет, она бросила курить. Там хрень нарисовалась, хрен сотрешь!!! Ее помощники или пастухи, не знаю. Прости, втянул вас!
- Ерунда, - беззаботно отвечает мой парень. – Помощников всех на поиски Тиссы!

- Все так серьезно, - спрашиваю я.
- Серьезно, - подтверждает Алан. – Ничего, развеселим!!!

- Зачем тревожить Тиссу. Я на что?
- Там грязи, отмываться не за раз. А к Тиссе грязь не липнет та. Ее предназначенье – убивать.

- А, где бойцы твои, великий полководец?
- Во дворике играют.

- Я позову их, - Алану киваю. – Пойдем, Марк, тебя Хинея ждет.

…

- Вы, поросячьи хвостики, а ну-ка, живо в дом! - скомандовала Тейлин. – У нас разбор полетов. Сейчас посмотрим, что вы налетали!
- И на кого с небес насрали, - шепчет Гонзик своим кентам. И те хихикают в ответ.

- А ну-ка, разговорчики в строю! Марш живо в дом!!!
- Кстати, а положенные нам командировочные зажали?!! - хитро продолжает Гонзик. – Суточные, премиальные и так далее. Нам Марк все рассказал о командировках.

- Вот вам суточные! Вот вам премиальные! Вот вам и так далее!

И каждому шлепок по попе достается. Не увернуться Детворе от Лин.



Бе-бе-бе
Битва Титанов


- Смотри, новый чемпион в бе-бе-бе идет, - восторженно звучит девичий голос.
- Где? – отзывается второй.

Никак не предполагал, что моя прогулка по Хасе будет сопровождаться восторгами местных жительниц!
Сдается мне, что небо благоволит ко мне улыбками своими.

Но вот и кирпичи с небес, как же без них!
На моем пути возникает некий грозный субъект.

- Я бросаю тебе вызов, чемпион и я же назначаю фразу. Слабо со мной сразиться?!!
- Почему с тобой? – возникает другой тип. – Я бросаю вызов!

- Может, открытый турнир? - предлагает барышня в розовом. – В финале сойдутся чемпион и победитель предварительного розыгрыша.

Все оживленно засоглашались.
Незнакомка хитро подмигнула мне и принялась всех организовывать.

Похоже, я вляпался в историю. И вознамерился потихонечку выляпаться, как меня под руку взяла всё та же девица с организаторскими способностями.
Доверительно, по свойски.

- Зови меня Урсула, - разрешила она. – Из присутствующих ты вряд ли с кем-то встретишься в финале. Разве что, с Утом, тем высокомерным дядькой в зеленой саге. Правда, он не держит темп, стоит его раззадорить скоростью, он клюет и быстро выдыхается. Слишком суетиться начинает.
- Это местное литературное дарование по имени Хронг, - указывая на грозного субъекта, продолжает пояснять Урсула. – Силен в рифме, ничего не скажешь, но слабоват в напоре.
Быстро вянет, если употреблять жаргонные словечки и матерные ругательства.

- Я не помню, чтобы давал согласие на участие в турнире, - сумел вставить слово я. Не знаю, быстро ли вянет красотка от матов, но они уже сами вертятся на языке.
- А, понимаю, - заверяет меня та, прижимаясь еще крепче. – Я беру всего десять процентов с прибыли. А прибыль будет колоссальная. Наверняка, подключатся зубры этой игры. Ставки, реклама и все прочее. Мы неприлично разбогатеем. Просто неприлично.
Ты покроешь свое имя немеркнущей славой, в случае победы …
Или несмываемым позором, если откажешься.

Тебе выбирать.

…

- Можешь отказаться, - успокаивает Горн. – Тебе ведь плевать на мнение местняков.

- Мясников? – вытаращиваюсь я.
- Мест-ня-ков, так мы называем местных, - пояснила Ярче. – Хотя какие они местные, они все позже нас появились?!!

- Это не суть, - напоминаю я. – Что мне делать с турниром? – повернулся я к молчаливо ухмыляющемуся Гонзику.
- Э, нет, - он решительно отмел мои поползновения за поддержкой. – Не мешай мне наслаждаться моей маленькой местью.
Победитель получает всё. Вот и получай!

- Неужели, для тебя так важна победа в какой-то игре? – удивился я.
- Я плакал и взывал к богам за справедливостью. Тот, кто никогда не плачет и ничего не знает о богах! Ты не просто отнял у меня победу, ты вырвал мое сердце!!!
Уйду я. У меня в запасе две подушки. Одну проплачу, вторую изорву зубами!!!

- Врет, как сивый мерин, - успокоила меня Ярче. – У него и сердца-то нет, как и подушек. У меня их все время тырит!
- Не понимаю, о чем речь, - невозмутимо ответил Гонзик и тут же возмущенно закричал. – Подлая клевета!!!

- Клевета?!! Да я поймала тебя на горячем! Не успела свистнуть у Алана и леди Тейлин их пуфик – ты тут, как тут. Попался с ним в руках. Нравятся их подушки, сам и тырь!!!
- Как же, за тобой успеешь!!!

- Что мне делать?!! – я обхватил пылающую голову руками.
- Настоящий чемпион пошел бы на турнир и надрал бы всем задницы!!! Но игра лишилась своего чемпиона и ей предстоит умереть, - воскликнул подушечный вор.

- Выиграй, - согласилась Ярче. – Мы введем тебя в курс дела.
- Конечно, - поддержал Горн. – А этот экс может рыдать в сторонке.

- Э, нет, вы без меня не справитесь. Я – главный тренер чемпиона. Вот этими руками придушил бы, тьфу ты …  взрастил его я и сделал чемпионом! Всем за дело!!!

…

- Кто в этом доме подушечный маньяк?!! – кричу на весь дворец я.

Это уже слишком. Подушки в моей спальне, как зайцы в шляпе фокусника исчезают, стоит только отвернуться.

- Раз, два, три, четыре, пять. Иду воришку отыскать, чтоб бока ему намять!

- Вот, где они!!! Осталось разыскать того, кто их спёр.
- Меня нет, меня нет, - шепчет Ярче, зарывшись в моих подушках.

- Ярче, - зову ее. – Выходи!
- Меня нет, меня нет!

- Ярче, может, хватит, - засмеялась я.
- Леди Тейлин, - жалобно протянула та, выглядывая из своего убежища. – Не сердитесь, пожалуйста. Они такие классненькие! Такие чудесненькие ваши подушечки! В них ваше с Аланом сияние. В них так хорошо, как в домике!!!


 
Долги Марка
Отдача Наша


Мобильный голосом Brad Paisley, не переставая, выводит «Find Yourself».
Звонит кто-то новый. Новенький – готовенький.

Я отвлекся от мелодии и прислушался к ощущениям. Что ж стоит поднять трубку и познакомиться с абонентом сети.
По-своему.
Сеть, она и есть сеть.

- Приемная областного психдиспансера, - будничным тоном служащего возвестил я и услышал, как надоедливый клочок паутины отключился.

И …
Опять звонок.

Настойчивость вознаграждается мною: - Алло.

- Здравствуйте, Алан. Это Маргарита Викторовна, хороший друг Марка. Он мне, позарез как, необходим! А я не могу дозвониться к нему.
- Здравствуйте, Маргарита Викторовна, - приветливо ответил я. – Должен вас огорчить, Марк пока недоступен.

«У него чемпионат по бе-бе-бе», - продолжаю мысленно. Вот бы вслух это произнести!

- Алан, простите мне назойливость незнакомца, но мы с Марком, реально, давние друзья!
- Не волнуйтесь так, Маргарита Викторовна, я это понял. Вы, реально, друзья, иначе у вас не было бы моего номера.

- Марк мне сказал, что вам можно доверять. Он сказал, что вы тот, кому можно доверять, даже если потерял доверие к себе.
- А вы потеряли доверие к себе? – интересуюсь невинно, извлекая заначку харны.

Гонзик прячет лакомство, а мы дружно его ищем.
Наше общее развлечение: у него появляется повод побурчать на нас, делая вид, что сердится, а нам интересен, как сам процесс, так и результат успешного поиска.

- Нет, - смеется она. – До этого пока не дошло, но ситуация очень нехорошая и я не знаю к кому обратиться за поддержкой.

Наверно, восхитительный вкус деликатеса сыграл со мной злую шутку, я подобрел донельзя, иначе как объяснить следующее: я с полным ртом и зажмуренными в блаженстве глазами неожиданно отвечаю:
- Обратитесь ко мне … Куда за мной заехать? - я называю место: - Я буду там, через пару часов. Никак не раньше. Может, чуточку позже … Хорошо.

- Потянуло на женщин? – Тейлин насмешливо кривит губы.
- Звучит так, будто меня до этого тянуло на мужчин, - недовольно говорю я.

- Звучит так, будто тебя до этого тянуло на меня, - поправила она. – С чего вдруг такой изврат?!!
- Милая, ты зациклена на сексе! Пора с этим что-то делать!

- Милый, - в тон мне отвечает Тей. – Я зациклена на тебе и на сексе с тобой!
- Раз так, собирайся. У нас пешая прогулка до города. Через два часа нас будет ждать машина. Меня видимого, тебя невидимую.

- Видимую-невидимую?!! – смеется довольная Лин. Она одобряет мое пристрастие к пешеходству. – Идем. А почему через два, пешком до города чуть больше полутора часов?
- Ты же не преминешь затащить меня в какие-нибудь заросли!

- И получаса нам хватит? – деловито осведомляется по пути моя чудесная девушка.
- Ничего, машина подождет, - уверенно заявляю я.

…

И вот мы в холле шикарного офиса, под стать шикарной машине, что доставила нас сюда.
Я не знаю марки автомобиля и не стремлюсь узнать.
Что само по себе было бы странно, просто …

Однажды, в одной из давних прошлых историй, в коей мне нравилось попереживать по малейшему поводу, я дожидался на трассе приезда одного человека.
Наблюдая в долгом и томительном ожидании автомобильный поток, я не заметил, как расстроился по причине, что жизнь катит мимо на роскошных авто, а я – дурак дураком – прозябаю в тоскливом ступоре, встречая ненужного мне чужака в ненужном чужом месте.
Тачки попали под горячую руку. Разозлившись, я сказал, ГДЕ я их видел, и с той поры машины едут не в моей, а в параллельных действительностях.

Возможно, пришел момент обзавестись, как новым прошлым, так и новым автомобилем.

…

Нас подводят к серому, безликому, словно вылизанному дядьке – эдакому на все готовому манекену.
Одевайте-раздевайте, делайте, что хотите, только позвольте быть на витрине, в центре.
Быть центральной куклой.

Прилизанный одарил меня дежурной улыбкой и нехитрые вычисления степени важности посетителя проступили на его лисьем лице плохо скрытым презрением.

Я умоляюще посмотрел на Тейл. Она убивала, куда за меньшие оскорбления.
Моя любимая успокоила меня легким поцелуем, а тем временем офис-менеджер поскользнулся на безукоризненно отполированном полу.

Сконфуженный донельзя, резво подскочил-поднялся.
Похоже, у мужика глюканула счетная машинка, заменяющая ему мозг.
Зазвонивший телефон здорово выручил его.
Программа восстановилась.

- Начальство, - пояснил он зачем-то.
- Понятно. Время ритуалов божеству: преклонять колена, целовать в эрогенные зоны. Сладкие песнопения и трепетные преданные взоры!

Он метнул мне сердитый взгляд и тут же преисполнился медом:
- Да, Маргарита Викторовна. Да, он здесь. Пусть подождет? – видно, на том конце провода прозвучала противоположная команда, потому как он погрустнел, так ему хотелось помурыжить, поставить меня на пресловутое место. – Сейчас провожу! 

Все с той же медовой улыбкой он отключил переговорное устройство.
И снова растянулся на полу.

Лин невинно улыбалась мне.

…

Нас встретила красивая, средних лет женщина, жесткая и волевая.
И жутко уставшая.

Это заметил и Алан.

- Вы противница отдыха, Маргарита Викторовна? – не без ехидства спросил он.
- Нет.

- Просто противница? – нахально усмехается мой чудесный парень.
- Если вы станете на меня работать, вы не сможете со мной ТАК разговаривать! – пытается урезонить его бизнес-вумен.

Наивная!

- Отчего же? – удивляется Алан. – Я что, онемею от счастья?!!

Вот вам бесплатный урок общения Легко и Просто!

- Маргарита Викторовна.

Алан споткнулся на последнем слове. Его лицо слегка скривилось, будто он отведал на вкус нечто неприятное. Провел языком по губам, пробуя еще раз, скривился еще больше и сдул его с губ, словно сплюнул.
И тут же засиял шаловливостью.

- Здорово у вас! – восхитился Легкий и Простой. – БЫЛО…
- Было? – Маргарита удивлена.

- Было, Маргарита, именно было!
Можно мне вас звать по имени? Для вас лучше не вмешивать в вашу историю чужих имен. Они вносят смуту в ясную картину, которую вы рисуете.
Ведь, пока вас звали по имени, без отчеств, все было куда веселей!
- Тоже мне новость, - усмехнулась только что лишенная отчества. – Тогда все было иначе!

- Не хороните себя, желающих сие осуществить предостаточно!
- Мы говорили о том, что БЫЛО здорово, - строго напомнила она. – Я готова услышать, о том, что все испортило!

Алан так ласково, по-детски доверчиво улыбнулся каменной хозяйке фирмы, что та не устояла, слегка подобрела.

- Не готовы, - жестоко рубанул вдруг он. – Но услышать придется, моя чудесная королева Марго!

И не дав ей опомниться, продолжил: - Здорово у вас было, пока в вашу жизненную историю ни вошло романтическое чувство.

Он взял ее руки в свои, сочувственно произнес: - Вас развели, Риточка!

А потом обнял ее и погладил по голове, как ребенка, которому очень больно.

…

- Здравствуйте, вызывали? - влетел в кабинет рослый мачо.

Такие нравятся женщинам.
Мне нет.
Слабые они. Много пены не по теме.

- А вы, наверняка, тот самый легендарный Павел! – шагнул в его сторону Алан. – Ваша руководительница рекомендовала вас, как гениального специалиста. Уделите мне минутку вашего драгоценного времени.

- У нас аврал, Маргарита Викторовна, - повернулся к начальнице легендарный Павел, отступая от напора Алана.

Что я говорила!
Много пены …

Взвинчен паренек.
Ноздри раздуваются,  в глазах сумасшедший, даже наркотический блеск.
Сам предупредительно вежлив с шефиней, а она подчеркнуто, суха с ним, но от них явственно идет душок частых сексуальных контактов.
Теперь понятно все без объяснений.

- У нас аврал! Апокалипсис!
- У вас, Павел, у вас аврал, - мягко поправил его Алан. – У вас апокалипсис.

И выдернул его из мира в междумирье.

…

- У вас есть интересующие нас ответы, Павел,- я отпускаю его руку. - Поделитесь тяжкой ношей информированности. Облегчите свой удел.
- Будете меня пытать? – скалится тот.

Тей ленивым тычком в нос валит его. Кровищи выплеснулось ведер пятнадцать, не иначе!

- Прости, любимый! Он меня достал. Отдадим его Тиссе?
- Тисса в поиске. Отправлю-ка я его к ему подобным. В мирок их тесный, душный, свойский.

- Ты знаешь, однажды, - засмеялся я, – закинул одного засранца к таким же, как он. И, представляешь, он там остался. Ему так понравилось среди родни по духу, что он наотрез отказался возвращаться. Дескать, от того он и был таким злобным, потому как пребывал вдали от родных мест и друзей. И даже благодарил меня, как и вся его родня.
- Этого забрось туда, где он едва выживет!

…

- Клиент созрел, - смеюсь. – Как тебе хризы, Павел? Легко ж ты сдался милым безобидным змейкам! А я уж было начал открывать портал с амитами и серту.
- Он мелковат даже для хризов, - улыбкой Лин мне отвечает и Павлу удивленно задает вопрос. – И на хрена, ты в это дело влез, когда так жидок на расправу?!!

- Вы всё равно, волчары, опоздали! Совет директоров уже решил избавиться от Марка! А там и Маргарите крышка. Вы опоздали, опоздали…, - он жалко хвалится, и обреченно  плачет.

Он сломан, но не нами. Таким и был. Такие ломают себя сами.



Легко и Просто
Встреча вторая


Все время удивляюсь его силе.
Как будто и не сильный он.
Вот взять, к примеру, леди Тейлин: при яркой красоте ее, она сама – сплошная сила.

- Алан, Марк меня взять хочет. Еще не просто так, а так «к примеру».
Примерить он меня решил!
- Погорячился парень, поспешил, - рифмует Алан речь леди Тейлин и вздыхает. – Я предвидел, что все обернется чем-то подобным.

- Мне его убить или ты хочешь получить удовольствие?
- К чему самим участвовать. Его убьет Хинея.

Я начинаю горячо оправдываться и вижу, что они смеются.

- Продемонстрируешь свою несилу-силу, любимый?
- Не премину. Вы ждите. Я, все равно, нагряну, словно гром с небес!

До меня вдруг доходит:
- Так вы читаете мои мысли?

- Что ты? В этом нет никакой надобности, милый.
- Ты так громко думаешь, как в ухо мне кричишь, - Алан в притворном испуге прикрывает ухо, и обращается к своей величественной подруге: - Прекрати называть этого прохвоста милым! Я с вас теперь глаз не спущу.
Надо тобой заняться поплотнее!

- Как можно плотнее, милый, - прижимается к нему леди Тейлин.

Я тихонечко ретируюсь.

…

На фига, я заикался Алану об этих выступлениях на публике?!!
Все мое нытье возвращается ко мне хоть и запоздалым, но неожиданным и ощутимо бьющим бумерангом.
Теперь приходится отдуваться!

- Марк. Дружище, будь добр … или зол, составь мне компанию, - попросил он прямо перед выходом. – У меня встреча с людьми.
Просветительская деятельность – свет в массы и пустые кассы, все как ты и рекомендовал мне.
Масса желающих задать свои вопросы и проигнорировать мои ответы.
Аренда зала стоит приличных денег, зато хоть вход бесплатный.
Сплошное никому не нужное меценатство.
Так что погнали, мой благодетельный друг!
Ты – будешь моей опорой и примером бескорыстного христианского милосердия и высочайшей любви к ближнему.

После таких слов не отмажешься, не увильнешь.

…

В зале битком народу, и от него фонит нещадно.

Хорошо, что мы за кулисами, а не посреди этой чудовищной клоаки. То, чем смердит на нас, к ароматам не отнесешь, на благовония не спишешь.
У меня першит в горле.
Пи-пи-пи, какой я нежный!!!

Хорошо, еще Хинея со мной, глотком свежего воздуха.

- Ты – моя кислородная подушка, - шепчу ей.

Она улыбается в ответ.
Я улыбаюсь ей и благополучно пропускаю вступление.
Спохватываюсь, когда слышу визгливый голос и обнаруживаю ее обладательницу – хмурую тетку неопределенного возраста.
В таких случаях я обычно говорю: «Порядочные люди столько не живут».

- Вот вы говорите, что я – Единственно Возможная для меня Реальность …
- Не правда. Я молчу и слушаю.

Смех катится по залу.

- Но говорили?
- Какая разница, что я там говорил – не говорил?!! Все это прозвучало и затихло.

- Но это так?
- Конечно. Для вас – вы – Единственно Доступная Реальность. Единственная и Бесспорная.

- Но это же не так! Меня окружает множество людей, существ, вещей. Есть силы, высшие и недоступные уму!
- У вас достойная восторга ясность восприятия и изложения!

- Спасибо, - благодарит ясно воспринимающая и излагающая особа.

На ее месте я бы не спешил благодарить.

- Есть вы и то, что окружает.
Предметы, существа и люди. И даже высшие и низшие сословья. Все эти боги – демоны.
Их светлости и их темнейшества.

Вот вам хороший тест-проверка на заразу:
Вы можете послать кого угодно: людей, зверей, предметы и даже всех богов и демонов послать.
Но нечто, вы не в силах отослать и дать ему пинка. И дело здесь не в смелости, отваге.
Как ни старайтесь, вы не можете послать СЕБЯ.

Куда б себя вы ни послали, вы – это вы. Вы здесь.
По-прежнему.
Всегда ...

Вы – начальный и окончательный адрес. Вы вне всех этих: далеко и рядом, вчера и завтра, хочу и ненавижу. Всех этих хорошо и плохо, родись-умри, «к ноге» и «пошел вон».
Вы – это ВЫ.

Они – это всегда они. Потому что проистекают из Вас. Не существуют без Вас.
Они живут вашей жизнью – Вами.
Их можно послать. Потому, как не существенны они.
Вы – СУТЬ.

Попробуйте ощутить что-то вне себя.
Все, что вы ощутите, будет происходить в Вас, будет исходить из Вас, будет проходить через Вас.
Всё В Вас.

Вы – Изначальное и Окончательное. Легко и Просто.

Ваши боги и демоны, ваши высоты и глубины, святости и грехопадения, доброжелательность и злонамеренность – всего лишь вспыхивающие огоньки в бескрайности и необозримости Вашей Пространственной Невыразимой Природы.

- То, что вы проповедуете: чистейшей воды эгоцентризм.
- Несомненно, так бы и было, если бы не один чудесный пунктик.

Эгоцентризм – это мое я, и масса остального вокруг него.
Легко и Просто – это отсутствие всех видов я.
Когда вы и есть всё, то кто в центре?
И в центре чего?

Эго нуждается в подобных ему, для самоутверждения, потому что оно – обрывок Целого, уязвимый и безжизненный. Ему необходима конфронтация, иначе как обрести очертания?

Эгоцентризм не может быть чистейшей воды, он – муть, по сути.
Всё, что касается эго – смутные человеческие представления о своей природе и жалкие спекуляции на эту тему.

Теперь о проповедовании.
Проповедование – это попытка обрести, как можно больше, единомышленников.
Заразить некой идеей, по возможности, наибольшее число людей. Вовлечь в удобное адептам мироописание достаточное количество разрозненных кусочков мозаики для создания собственной картины бытия, с которой невозможно будет не считаться другим подобным картинам.
Это инструмент влияния и управления. Ни больше, ни меньше.

Мне же от вас ничего не нужно и уж тем более без надобности  ваша вера.
Ваши веры означают, что вы по-прежнему крепко спите.
Вера – глупейшее из занятий. Эти вечные качели вер-сомнений – досужая, набившая оскомину игра.

Истина не требует никакой веры.
Она вообще ничего не требует и Ей ничего не требуется.

Ей вполне хватает Себя.


У микрофона другая тетка. А за ней нарисовалась очередь таких же.
Ну, не иначе, тетки атакуют!

- Где вы потерялись? Так долго пропадали где-то. Я уже заждалась новой встречи. Хотела выспросить у вас секреты. Как людям нравиться? Дети разлетелись, подруги умерли. И я одна. Мне не хватает общения.
- Солнышко, я не пропадаю и не теряюсь. И вы не пробуйте – дурацкая игра.

Загляните вовнутрь Себя и скажите:
- Удиви меня!

Ваша нужда в ком-либо отпадёт, потому как ТО, что произойдёт, не оставит места нужде и нытью.
И тогда общение с вами будет бесценным подарком.
Удачи вам, солнышко, Счастья и Любви!!!

Еще одна у микрофона.

- Вы говорили: невозможное невозможно. Но невозможного так много! И я бессильна, что-то сделать. Я обращаюсь к богу, отринув грех гордыни. И он ведет меня.
- Да, не поспоришь с этими богами.
Печальные у них дела.

В подобных случаях рекомендуют отринуть грех гордыни и признать высшее могущество и собственное бессилие.
Не обольщайтесь, унизив в себе Изначалие, и получив желаемое, вы утрачиваете ответственность. Теперь вы ведомы.
То, что вы приобретаете – мелко, то, что отдаёте – бесценно.

- Бессилие – природа наша!
- Бессилие – природа ваша? Что ж так-то?!!

 Впрочем, дело ваше.
 Бессилие, чем не игра.
 Во всяком случае, всё понятно: "Ах, какие все плохие. Я ни при чём и всё они ...".

  Удачи вам!!!
  В такой игре Она, как воздух.

…

Я буквально ощущал нутром, как облепили мухами вопросы Алана. Надоедливо, упорно, не отмахнешься, не прогонишь. Ему же хоть бы хны!
Я знаю, мух он любит.

Ведь, понимает Алан, им не нужны его ответы. Им надо кровь его, и радость отобрать. Так неуютно им, с ним на одной планете. И все, что надо им, его на части разорвать.
Им не нужны его ответы.

…

- Я здесь, потому что моя подруга после первой вашей встречи, избавилась … от очень неприятных болей. Теперь она, на удивление, здорова.
Я чувствую других. Их боль. И помогаю людям. Но иногда не чувствую и не могу помочь. Хочу спросить, как научиться вашему искусству?

- Я ничего не знаю об искусствах, кроме искусства быть Собою, быть Счастливым. Другие мне искусства ни к чему.

Солнышко, то, что вы чувствуете боль, характерно для человеческой формы проявления и необязательно относится к происходящему.

Чувствуйте Себя, чувствование других подтянется.
Скорей всего вы «чувствуете» других, чтобы избежать ощущения Себя, встречи с Собой.
Бежите от Себя, пытаясь спрятаться за спинами других. В данном случае, больных.

Когда вы попробуете оставить людей в покое, признав безоговорочно их право как на счастье, так и несчастье, вы почувствуете необъяснимое облегчение и восторг полёта – вас также оставили в покое.
Теперь вы станете  привлекать тех, кто счастлив. Не тех, кто нуждается, не попрошаек.

Начните экспериментировать с Собой.
Начните быть с Собой – со Счастьем, потом отскочит «с». Вы будете Собою – Счастьем.

Удачи вам, солнышко, Счастья и Любви!!!

- Как делаете вы … ? – не унимается она.
- Простите, я ответил.

Еще один вопрос.

- Вы говорите, что любая неприятность – агрессия в мой адрес. Но неприятностями нас оберегают от больших зол. Удерживают от пагубного шага.
- Знаете, какой вопрос меня все время тянет задать, когда заходят разговоры о том, что некто оберегает нас неприятными происшествиями от большего зла?

Почему так слабо? Почему бы весь мир ни разрушить для разнообразия? Или хотя бы город, какой.
Чтобы удержать нас от неверного шага.

Не кажется вам, милая, что не оберегают, причиняя вред?!!

Скорее это уж похоже, на мелкую расплату.
Месть, за то, что на нашем пути появилось Счастье. Когда устроена пакость, потрачена энергия и всё впустую.
Потому, как невмоготу было "оберегателю" радость наша и открывающиеся возможности.
Беспечальные и удивительные, ему несозвучные.
Может так?!!

…

А вот и дяденькин черед настал.
Ну, с виду все обычные, что ж, так тяжко рядом с ними?!!
Не продохнУть!!!

…

- Воздействие на мир – агрессия, вы говорили. Но всё, что в мире – всё продавлено усилием людским веками.
- Все то, что в мире есть – всего лишь есть. Мир продавить вам не удастся. Может, все же проще посмеяться?!!
И, если есть привычка продавливать все в мир, ее не просто побороть, опять продавливая по привычке, но очень просто проиграть.

Упритесь головой во что-то, подушку подложите, чтоб помягче было. И упираясь, что есть мочи, продавливать старательно пытайтесь.
С усердием давите, жмите, напрягайтесь!

Бодаемся, бодаемся! Мир продавить старательно пытаемся!

И, чем сильнее жмете вы – сильнее вам давление ответом.
Прочувствовав на теле это, привычка жать-давить покажется вам бредом.

 Тогда откроется Любовь, как Счастье, Радость, Жизнь и Сила.
Не для кого-то, для Тебя.

- Все то, что нажито трудом и потом, вы предлагаете отбросить. А это нам наследие потомков. И мы должны им дорожить и помнить… Этим жить…

…

Где Алан собирал всех этих нюхлых? У этого же крыша не течет, дыра сплошная!!! И он ей, словно толстым задом выкладывает крендельки дерьма.
Красивые на вид, принюхаешься – сразу тошно!

…

- Странные вы вещи говорите. Красиво, поэтично говорите чушь.

- Говорю то, что осознаю!
- А что осознаёте, проявляется в миру, и снова вы расскажите об этом.
И снова проявляется ...
И снова ...

Такой вот круг.
Кружок умелых рук.
Движение по кругу.

А, впрочем, это дело не мое.
Мое – сказать: «красивые круги, красивые границы».

- Нужны границы, чтобы их перешагнуть! Границы, как ступеньки, на самый верх наш путь!
- Не ведите нигде границ. Пусть пребудут в покое: и добро, и зло, и светлое, и темное, и высь, и дно.
По сути, всё одно.
К чему муть поднимать в прозрачности воды.

И Жизнь вам улыбнется. Она улыбается лишь Детям. И ничего не знает о философах, аскетах.
Удачи вам вернуться в Детство!

…

- Расскажите нам о чудесах.
 - Единственное известное мне чудо в этом мире – способность избегать Себя.
 
Это так болезненно и тяжко, так неподъемно и страшно, и всё же ...
Чудо – то, что вы пребываете в страдании-серьезности, когда оно так трудоемко и хлопотно.

Человек сумел совершить это чудо и совершает его снова и снова.

Это так болезненно и тяжко, так неподъемно и страшно, и всё же ...
Он продолжает творить сверхъестественное – страдание, и упиваться им.

А, когда вдруг ослабевает контроль и в брешь брони врывается Жизненность, людские истории становятся на миг событием (со-Бытием) и происходят легкие и простые вещи, принятые называть чудесами.
Происходят, случаются сами собой, как дождь, поток, течение ...

Но тут человек берется за управление ...
А потом говорит: - Недолгой та была удача ...

Вам Удачи доверять Себе и знать: всё есть лишь отблеск Вас!!!
Без Вас, сей мир – пустые зеркала.

- И все-таки о чудесах … Возможно, по воде ходить, летать и проходить сквозь стены? Или это выдумки для дураков?

…

Ты сам дурак и выдумка придурка! Я сам не раз сквозь стены проходил. Летать не пробовал и по воде ходить. Но, знаю, надо будет мне, пойду и полечу!!!

…

- То, что вы зовете чудесами – всего лишь нечто за пределами ума, то есть привычных представлений-установок.

Вас подучили тому, что ходить по воде невозможно. Проходить сквозь предметы, летать, жить запредельно, без оглядки.
По сути, запретили.

Не впрямую, нет. Изощреннее.
Научив ограничениям.
Научили верить только тому, что «можно» пощупать.

Вот и щупаете вы.
То, что можете пощупать.
Только разрешенное и не больше.

Это не хорошо и не плохо.
Это факт.

Эзотерика – не нечто запредельное, не Сокровенное.
Это часть Мира, его отвергнутая часть.
Не заблуждайтесь на сей счет. Эзотерика – не Ваше Сокровенное.

Ваше за пределами всего, НЕОПИСУЕМОЕ, БЕЗГРАНИЧНОЕ, НЕВЫРАЗИМОЕ, НЕВЫСКАЗАННОЕ …

…

Они снова и снова пытаются сбить его с радостного настроя. Оплетают своей путиной.
Я отчетливо ее вижу, липкие белесые нити, жадно тянущиеся к Живому.
В глубине темного зала, откуда исходят эти тоненькие струнки, притаились голодные мохнатые пауки.

Бр!!! Каково же Алану?!!
Хотя пауков он любит. Кого он вообще не любит?!!
Может тех, кто себя не любит? Вряд ли.

Он полюбил меня!!!
Меня!!!
А это говорит о многом.

…

- Планета на грани истощения, загрязнения, переполнена страданием. А вы говорите про какое-то счастье, какие-то перемены, о новости энергий... А движется-то все по нарастающей: все больше и больше страдания, и меньше и меньше счастья.

…

Каково ему сейчас?
Алан смеется и ответом легко смахивает паутину.

…

- Солнышко, планета тут ни при чем.
 Уже ни при чем.
 Перемены происходят настолько стремительно, что порой закрываешь глаза, чтобы этот мир исчез хоть на чуть-чуть.

 Все страдания – вопрос инерции. Чтобы покинуть нас, им надо проявиться.
 Все эти страдания очень скоро исчезнут с планеты.
 Вместе с нами, если мы будем за них привычно цепляться или без нас, если их отпустим.

 Наверное, доверие к происходящему, пресловутая таковость, именно то, что облегчит переход.
 
Чем мы можем помочь себе и планете?
 Играть, как Дети.

 У этого мира есть только один шанс выжить – ЖИТЬ ДЕТСТВОМ.
 Радостью и Счастьем.

 Не будет больше ни по-божески, ни по-человечески.

 Будет По-Детски или Никак, а, значит, опять же По-Детски.

 Вся фишка в Детской Радости.
 Будьте Счастливы, все остальное – просто остальное. Оно подтянется.
 Будьте Счастливы!

…

Душно мне здесь, ой, как душно.
От всех вопросов, этой боли, и жажды в боль свою кого-то окунуть.

…

- Растет число самоубийств. Как вы относитесь к самоубийству, суициду?

…

Как будто Алан тот, кто за всех в ответе, словно он толкает в петлю их, вручает лезвия, веревки, пистолеты!!!

…

- Очень скоро мы научимся покидать и посещать иные миры менее кардинальными способами.
Уходить, не оставляя за собой следов в виде тел, оболочек.

Хотя, чем этот способ - не способ?!!
Тем, что наказуем законодательством и осуждаем религиями?!!

Ушедшему без разницы, ему не указ системные запреты покинутой им планеты.
Главное не бежать от чего-то, а идти куда-то.
От чего бежишь – настигает. От чего прячешься – находит.

Необходимо знать направление движения, потому как есть и кольцевые маршруты.

…

Они спрашивают и говорят о чем-то, но видится и слышится иное мне: ворочаются вурдалаки в темноте: «Еда, много еды!».
И Алан среди них совсем один.

…

- Страх смерти. Все умирают. Как его преодолеть?
- А смысл его преодолевать? Он дан вам вашей силой, чтоб вырасти смогли вы, и трансформировать страх в вашу силу.

  Раньше я боялся, что скоро умру.
  Потом был период, когда страшился того, что это никогда не случится.
  Теперь все слилось и исчезло.

  Я говорю это не для того, чтобы похвастать.
  Чтобы показать – я понимаю.
  Но этим больше не живу.

  Уважаю в других.
  И растерял в себе.

  Все длится моя игра в этом мире.
  Сама собой.
  Все не заканчивается …

  А я готов в любой миг соскочить и, минуя любые миры, вернуться домой.
 
Я уже Дома.
 И все еще здесь.
  Так странно и естественно, одномоментно.

  Спасибо и Удачи Вам!!!

- Но я так же, как и все, умру...

…

Ах, мне бы только силы, я бы тебя убил собственноручно!

…

 - А что касается смертей.
  Вы умирали?
  Нет?!!
  Тогда к чему печаль?
 
  А те, кто умирал, вам рассказал, как это происходит?
  Тоже нет?!!

  И почему, как все?
  Ведь, может быть иначе.

- Мне хочется стать, как вы…

…

Перестают различаться лица, сливается все в общий ком. Голодный и орущий жадный ком.

…

- Вы такие классные!
Да, будьте же собой!!!

Не делайте ничего для меня, для нас, для всех, не для себя.
Будьте собой. Это так классно!!!

Чтобы вы ни делали – делайте все для себя, чтобы понравилось ВАМ.

Тогда, все запищат от умиления и восторга. И вы будете радоваться общему восторгу, в созвучии с восторженным удивлением от самих себя.
Наши радости будут не главными для вас. Они будут подпевками, хором, сопутствием Вашему СОЛО – Вашей Радости.

Удачи вам в себя влюбиться!
Тогда в вас влюбится весь мир.

…

Опять вопрос удушьем жарким.
Так мутно мне, навыворот. Уйти бы!!! Тихонько уползти …
И вот ответ прохладой льется. Легче мне. Свежо. Дышу я и мне не надышаться …

  - И всё же, вы такие все – смешные!
  Обзываете себя половинками, тенями.
  Человеками, мужчинами-женщинами, родителями-детьми.
  Кто-то мнит себя царями и богами.
 
  Кто-то гражданами или рабами божьими.
  Больными, старыми, великими, ничтожными ...

  Столько ролей!

  А я хожу среди всего этого лицедейства баламутом, играю насмешливо, а сам всматриваюсь в лица.
  Кто же молчит и улыбается, жмурясь от блаженства знания Себя Изначального ...

  А, когда надоест эта забава, молчу, жмурюсь, как кот, и блаженно улыбаюсь ...

- У меня вопрос о магии…

…

Невыносимо. Их так много. Не вырваться Алану, не ускользнуть.
И мне конец, по ходу. Сейчас потащат по проходу.
Жратвою.

- Давайте прервемся ненадолго, - слышу бодрый голос. – Спасибо!

И вот он за кулисами, где я и Хинея.

- Сматываемся по-тихому. Быстро и радостно. Серьезных и печальных не берем, на месте добиваем!
- Я не печальный. Ты меня специально пригласил, чтоб показать, что ожидает умника, дающего советы миру, людям?

- А ты догадлив, Марк. Ты не устала, милая? - он ободряюще смотрит на Хинею.
- Немного, - соглашается она.

- Твой парень держался молодцом!
- Холодцом, - бубню еле слышно. – Холодцом …

- Главное, жив, - успокаивает он мою девушку. – Без этого в семейной жизни никуда.
- Ты меня бросил в топку, только потому, что я – болван и мудрых слов не понимаю?

- Да, Марк, поэтому, но и не только. Привет, солнышко, - целует Алан леди Тейлин. – Всех засекли?
- Всех, - говорит она. – Ты как, дружок, какой-то бледный ты?!!

Все смотрят на меня. Отмахиваюсь вяло.

Я в изможденной полудреме.
И до меня доносятся их  голоса.

- Тисса всех срисовала? – уточняет что-то Алан.
- И Тисса и я, и Детвора, и помощники. Ты уверен, что нам не следует вмешаться?

- Тисса справится. Не стоит отнимать у девочки любимую работу!

Смешок в ответ:
- Тебе виднее. Поцелуй?
- Конечно!!! Спрашиваешь!!! Хинея, не завидуй!

В ответ шлепок по телу. Общий хохот.

Мне брызгают в лицо водой. Мы дома.
Блаженны Небеса!
Мы дома!!!

…

- Так мне не привиделось, всё так и было? – когда я удивлен, то удивлен. – Я думал, разыгралось воображение. Причуды восприятия.

- Поглубже глянуть, так оно и есть. Всё, так и есть, подобные причуды.
- Хреново мне, - я тихо признаюсь. – Как выжатая тряпка. Задушить кого бы, из тех, кто кровь сосал мою!

Смотрю внимательно и долго вдаль.

- Ты, главное, не ведись, - предупреждает Алан. – Что бы там ни было с тобою, не ведись! Пройдет отрава эта, сама собой пройдет.
- Тебе-то хоть бы хны!

- Я ловко притворяюсь, - отвечает он. – Мир – это боль, и кроме боли ничего.
- Помню.

- Не добавляй еще в него.
- Мне улыбаться, как придурок?

- Хорошая идея, - одобряет Алан. – Не кисни, потом попрет ТАКОЕ, только держись. Им радость твоя невмоготу.

И говорит моими словами: - Им надо кровь твою, и радость отобрать. Так неуютно им, с тобою на одной планете.



Мафия отдыхает


Мы входим в холл моей кампании. Я и Алан.
Низвергнутый король и тот, кому плевать на все короны.

Миг упоенья упоительного мига.
Я кожей чувствую сгустившееся напряжение и замирание внутри, как в детстве на качелях.

Идем мимо охраны, свирепых часовых.
Идем, лишь взглядами скользим. Внимания не обращая. Их, не замечая.

Мы видимы, а остальные нет.

Леди Тейлин с полуулыбкой снисхождения.
Моя Хинея с двумя мечами за спиной.
Горн и Гонзик с ухмылками: «****ец конторе!».
Ярче, светясь восторгом от грядущей свары.
Мрачным смертным приговором плывет над полом Тисса.
И полчища помощников идут со всех сторон, лениво, как затишье перед бурей.

Мы слышим выкрики секьюрити за спиной и гулкие удары лбов о стену.
Издержки производства, ничего не скажешь.

Мы входим в кабинет, устраиваем себя в креслах и смотрим на растерянные лица собравшихся меня свергать.
Может, завязывать мне с бизнесом пора? Такая скука, доложу вам!

…

Не знаю, что и говорить. Молчу, и это их все больше угнетает.

- Как вы вошли? – обретает дар речи мой партнер по бизнесу. – Покиньте кабинет, я вызову сейчас охрану!

Киваю головой. Давай, дерзай!

- Всем кабинет освободить, мне есть о чем потолковать с партнером, - я слышу голос свой и упиваюсь его властным безразличием.

Они сидят упрямо, но недолго. Их выволакивают помощники.
Небрежного кивка Алана вполне достаточно им.
Со стороны забавно смотрятся они: нелепо взмахивают руками, упираются ногами, преодолевая путь к двери.

Но Виктор, в отличие от других, видит их, не удивлен.

- Под самым носом, - изумляюсь я. – А я так и не понял, не догадался!
- Ты получил империю, мой друг, а за нее не рассчитался. Так не пойдет!

- А я тебе не друг.
- Ты был успешен и соскочить решил, когда пора пришла оплачивать счета, дружок, - Виктор закуривает. – Неужто, думаешь, меня прижучить? Сейчас здесь столько теней будет, что вам не то, что перебить их, и не сосчитать!

- Не так уж их и много было, - улыбкой сладкой скалится убийца Тисса. – Я убивала больше и не раз.

Напарник тухнет, тянется под стол и получает два кинжала в плечи.
Вой его плавно перерос в беззвучный всхлип. И Тисса пояснила хладнокровно.

- С тобой не договорили, посиди спокойно. А то останемся наедине.
- Я сделаю все, что скажешь, Марк, - бормочет он. – Не отдавай меня ей.

- Фу, как скучно, - досадливо морщит носик Ярче.
- Мы сделаем вид, что не услышали его, - спешу порадовать ее. – Игра-то наша.

Все улыбаются, а Тисса раскладывает свой заплечный инструмент для пыток.

- Марк, Марк, я всё… слышишь, всё сделаю … всё сделаю …

- Как в офисе, все чисто? – спрашивает Алан леди Тейлин.
- Да, их семеро всего осталось, когда вошли мы, Тисса быстро разобралась. Зачем такой толпой было ломиться?

- Погарцевать, мощь показать и мощью насладиться, - эта парочка, похоже, получала удовольствие, рифмуя все подряд. Хорошая игра. – Теперь бегут с планеты дружно упыри, а тот, кто не успел, надолго затаится.
- Мне шоу по нутру пришлось, - обратился Алан к Виктору. – Вы все почти собрались, и нам осталось рассмотреть вас. Легко и Просто.

- Гениально, - подхватывает Тисса. – Что мне с ним делать?
- Пускай подпишет нужные бумаги, а дальше твой он – бонус и подарок. Он из Ракулов Темных будет. А это ваши личные дела. Чужое дело – дело не мое.

- Я не подпишу, - грозится Виктор. – Раз ей достанусь.
- Подпишешь, - ласково и мягко уверяет его Тисса. – Все подпишешь.

Я отдаю готовые для подписи бумаги.

- Можно я попросить, - кидаю напоследок Тиссе. – Чтоб после чисто было, ни крови, ни мозгов …
- Я вылижу всю кровь и съем всё до последнего кусочка, - цветет широкою улыбкой Тисса. – Всё будет чисто, с чистого листа.

Потом, дав себе насладиться моим ошеломленным видом, утешает:
- Такие милые дела не делаются в спешке и не к месту. Я заберу его туда, где место подходящее и обстановка в цвет.
А за его легенду не волнуйся, для всех он срочно куда-нибудь уедет. Он сам расскажет, где мечталось побывать. И попрощается со всеми, чтоб потом исчезнуть.
Для всех, не для меня …

- С тобой приятно иметь дело, - я слышу голос Алана. – Удачи, солнышко!!!
- Нам всем удачи!!! – отвечает Тисса.

И мы уходим.



Маргарита


- Я не знаю почему, но я счастлива. И дело не в бизнесе. Не в фирме, - Маргарита заглянула Алану в глаза. – Мне полагается биться в истерике, проклинать свою доверчивость, выть от боли, но как-то пусто внутри. Пусто, но при этом хорошо.
- Просто вы – уравновешенная, Маргарита. Равновесие – ваша основа.

- Если бы, - усмехнулась она. – Обычно я не подаю вида, но истеричка знатная!
- Выходит, я врун?!!

- Признайтесь, Алан, вы отняли мою боль, когда обняли тогда?
- Солнышко, равновесие – ваша основа. Отныне и навсегда.
Удачи вам, Счастья и Любви!!!



Наш океан


- Я им действительно был должен? - спрашиваю Алана.

Мы вдвоем, на океанском пляже Хасы. Не помню, чтобы был тут океан среди пустыни. Но тому, кто прошлое создает из настоящего Себя, какой-то океан организовать – веселая потеха.
Наверняка теперь в писаньях древних вы найдете подробнейшее описание его.

Мы не специально уединились, Хинея с леди Тейлин секретничают в стороне, Гонзик, Горн и Ярче плещутся на отмели.
И даже Тисса на утесе вдалеке, подставила лицо ветрам. Наверно, остужает, выветривает память. А ей уж точно есть, что остудить и выветрить, и растерять.

Мне неприятно, что я кому-то должен, поэтому и спрашиваю. А еще похож наш разговор на прежнее наше с Аланом общенье. Похоже, мне нравится бывать с ним.

- Это предлог, чтобы войти в твою историю, не более того, - лениво поясняет Алан.
- А без предлога, просто не войти?

- Понимаешь, Марк, за гранью, там свои законы. Они просты, их два. Один гласит: «Дело мое – мое лишь дело». Второй: «Чужое дело – дело не мое». Практичный бизнес, больше ничего.
Пока они блюдутся строго, спокойна мироздания основа.
Но стоит их кому-нибудь нарушить, с цепей срываются все, как один. И рвут на части выскочку и хама.
Порядок нужен всем.

Поэтому необходим предлог. Малейший повод, чтоб вмешаться.
Есть повод и тебя не тронут, пока предлога сами не найдут.
Но не особо ищут. «Чужое дело – дело не мое».

Но беспредела не потерпят никогда. Это, как вызов всем, объявлена война.
Особенно не любят политических. Тех, кто под знаменами добра и зла своею правдою следят  и сеют смуту.

Все эти разговоры про добрых дяденек и злых, богов и дьяволов – всего лишь вымысел досужий. Им просто нужен плотный ужин.
Лишь чистый бизнес там в чести. Вопрос питания. Энергетический вопрос. Всем им необходим подсос, подкачка силы.
Существование свое никто не ставит под угрозу срыва, по чьей-то прихоти идей переустройства мира.

По мне без надобности все предлоги, но проще было получить его. Тогда мне правило:  «Моя забота», а посторонним «Чужое дело – дело не мое».

Когда же я к тебе пришел, моя позиция железной была. Отнятый дом, жестокий повод, безвопросный. Ясный.
Потом ты заплатил мне за поддержку и это вновь «делом моим» для всех.
Мне не хотелось мир топить в крови, пусть даже кровососов-упырей. Не нравится мне в это вовлекать своих друзей.

Ты никому не должен, Марк, расслабься!

Он усмехается чему-то: - И Маргарите ты теперь не должен.

Я удивленно хлопаю глазами.

- ТЫ НИКОМУ НЕ ДОЛЖЕН.

- Даже тебе?
- А мне за что? Со мной ты расплатился.

- Я не о том …
- А «не о том» к проплате не стремится … Привет, девчонки!!!

Девчонки мокрые, счастливые идут.
Хинея тормошит меня: - Идем купаться, Марк!

А царственная леди Тейлин упоительно визжит у Алана в руках, а он стремительно бежит с ней в океан.

Подхватываю милую свою, целую и кружу.

- Марк, ты меня любишь?
- Еще как!!!

- И в океане? - хитро щурится Хинея.
- Намек понятен и приятен, - я увлекаю свою ненаглядную в соленые воды древнего, как вечность океана.

…

- Мне уже пора, - сказала Тисса.
- Ты с нами не останешься? – спрашивает Алан. – Куда спешить?!!

- Останься, Тисса, оставайся!!! – вмиг зашумела Детвора.
- Вам слишком больно от меня! Я знаю.

- Ни капельки не больно, - Ярче рядом.
- И все же мне пора. Еще увидимся.

- Мы рады тебе, Тисса, - улыбнулась леди Тейлин. – Будь милостива к нам и посети нас поскорее!
- Скорее отдыхай от нас, - смеется Алан. – Скорее отдыхай и снова возвращайся!

- Обнимемся, - Хинея предлагает.

Мы обнимаем Тиссу, с ней прощаясь.
Она нас оглядела напоследок, блеснула взглядом и исчезла.


 
Хорошо


Гонзик выступает величавым павлином. Великий Он и зеркало, фиксирующее его величие.

- Выражу общее мнение, если скажу: этот парень популярен. Этот парень слишком популярен, - заявляет громко он. - Даже неприлично популярен. Просто парень – популярень!!!

- Привет, Гонзик! – Горн и Ярче рядом.
- О, все в сборе. Привет, Куплет! Привет, Девочка-Припевочка. И, ЗДРАВСТВУЙ, Я  – чудесный парень. Звездный Парень – Популярень.

- Ты, популярень, что звездочку проглотил? – отозвалась Ярче. – Зазвездился в полный рост?!!
- Идем играть, - зовет Горн. - Нам нужен лох сопливый.

- Мальчик для битья, - охотно Ярче подтверждает.

Гонзик поворачивается к зеркалу, озорно подмигивает своему отражению: - Вот, слово в слово. Всеобщая любовь. Ну, что я говорил!!!

…

- Привет, чемпион!
- Привет, ребята!

Наша встреча начинается с дружеских похлопываний. Мне это напоминает выбивание пыли из ковров. Каждый последующий хлопок сильнее предыдущего.

- Чего такой кислый, чемпион? – удивляется мой главный тренер.

- Что-то я не в теме, - пожаловался я.
- Ты в Теме, Марк, - заверил меня Гонзик. – Еще в какой!!! Единственной, Неповторимой Теме!!! Просто тебя легко удается выбить из Нее.
Ты пока не укоренился в Ней основательно. Привычно реагируешь. Привычно сползаешь в привычное. Серое, горемычное.

- Я выбираю привычное?
- Это не вопрос выбора, а вопрос узнавания, - поправляет Гонзик. – То, что ближе тебе, к тому ты и подключаешься. Несчастье – это привычка, выработанная годами.

- О, какой я молодец, - оживляется он. – Я к Алану побыстрячку, - и выстреливается пулей, чтобы тут же появиться раздутым от важности индюком.

Похоже, для него жизнь удалась. Он свысока оглядывает нас, молчит многозначительно.
Мол, сами понимают, с кем имеют дело!

- Отвечай всему «хорошо», - посоветовал Горн и прикрыл глаза. – Заглядываешь вовнутрь себя и говоришь умиротворенно: «хорошо».

Блаженство разлилось по его грубому словно высеченному неумелым камнетесом лицу. Мне самому стало блаженно от его «хорошо».

- Твое «хорошо» не означает взять под козырек, дескать, принято к исполнению. Сейчас метнусь и все устрою. И прибегу за новым приказаньем.

- Оно означает констатацию моего согласия с миром? – умничаю я.
- И это тоже. Но попутно. Сопутствующим сквозняком, - уточняет Гонзик. – Главное, не это.

Он делает приглашающий жест Горну: ваш выход, маэстро, никоим образом не посягаю на ваше право первым рассказать.

- Твое «хорошо» - и констатация-фиксация, и ощущение-проживание, и пополнение себя собой, - маэстро, как всегда на высоте. – Ты не вгрызаешься сразу в горло несчастному, сначала ощущаешь радость бытия, а уж потом отрываешь ему голову. Или не отрываешь.
Но что бы ты и сделал, и не сделал, проистекает из Счастливого Тебя.
Тебе понравится и подойдет.
- Нас этому Алан научил, - поддержал Гонзик. – Если нам это помогло, то тебе и подавно подойдет-поможет.

- А в чем вам помогло «хорошо»?
- Мы сразу отрывали голову обидчику, - пояснил Горн. – Сразу. Срабатывал некий рефлекс.

- Ты знаешь, сколько нам пришлось в срочном порядке прятать трупов? Что ты!!! – присвистнул Гонзик. – Мы работали, как крупная похоронная контора!
- Не хотелось огорчать Алана, - пояснил Горн. – Ему и так не сладко приходилось с этими упырями, так плотно они его тогда обступили. А тут еще мы его не особо радовали своими ответными зверствами.

- А почему они его обступили, эти упыри?
- Все до него скучали жутко-сытно. Погрязли в колдовстве, обжорстве, поедая ближних. В умных мыслях.
А Алан вышел на средину всех миров и заявил, что впредь, отныне, ум – обычный мусор, а колдовство – фигня на постном масле, с жестокою отдачей вслед. Вот тут они и навалились.

- Да, он умеет всех развеселить!!! Но поподробней расскажите.
- А ты Хинею попроси, - предложил Гонзик. – Начало не застали мы. По ходу пьесы мы влились. Мы ж первыми фантомами и были, которых к Алану послали колдуны.

- Что, заскучали без сестрички?!!

Я цепенею, Ярче за спиною. Потом вздыхаю облегченно, ведь выход есть.

- Ярче, расскажи свою историю, - прошу я.
- Тебе какую, Марк? - интересуется она. – У меня их много. Есть пошлые, и с огоньком есть, - лукаво щурится. – Тебе какую, милый?

- Про то, как с Аланом вы встретились, - вот вляпался дурак!
- Легко, - опять лукаво щурится она.

- Похоже, ты внушаешь трепет, - я удивленно озираюсь: где же Дети? Гонзика и Горна след простыл.
- Еще какой, - смеется Ярче. – Наверно, с трепетом я перестаралась. Но с ними и не угадаешь, когда остановиться. В этом я не мастерица.

- А в чем ты сильная, в чем мастерство?
- Как в чем? В притворстве. Такою создана я. Милою притворой, девочкой, ребенком-недотрогой. И кровожадною, в придачу. Когда коварство не сработает и хитрость. И  выманить не получается задачу.
- Но ты теперь Дитя, - напоминаю я на всякий случай.
- Еще какое!!! Просто я не притворяюсь. Умею, но не буду, не хочу!!! И получается немного дико.  Все в страхе разбегаются … Шучу.

- Меня тут одной вещи научили. Зовется «хорошо». Разруливает всё на раз.
- Научишь?

- Ладно, слушай, - я пересказываю суть и спрашиваю. – Ясно?
- Хорошо, - ее глаза уже закрыты, а лицо расплывается в довольстве и усладе.

Я следую ее примеру: «Хорошо». По-настоящему!!! Так классно!!!

- Спасибо, Марк, - она легонько меня целует и поясняет. – Мне надоело быть ходячим ужасом, кошмаром. От меня же все шарахаются.

- Не все. Я не шарахаюсь, - смело заявляю.
- Это потому что в тебе заглушен инстинкт самосохранения, - смешливо поясняет мне ребенок.

- Да, ничего он не заглушен. Я остро чувствую исходящую от тебя опасность, - начинаю я и понимаю, что попался. Да, девочка – не промах!
- Вот видишь, чувствуешь! И Гонзик с Горном меня бегут. Нет, не боятся, но и к компании моей не очень-то стремятся. Хинея прямо мне сказала, чтоб я к ней и не приближалась, пока не научусь общаться.
Алан и леди Тейлин меня любят, но путаться под их ногами, когда у них такой роман, я не желаю.
Остался ты, я и тебя пугаю.

- Ну, не сейчас. Не после «хорошо». Давай еще раз?

Она кивает: - На счет «один» ... Один и …

«Хорошо» …

Мы в глубине себя и каждый чувствует всю глубь другого.
Оказывается, что когда мы вместе, ныряльщикам намного легче дается глубина.

«Хорошо», - синхронно вырывается из нас.

Вот миг нечаянного узнаванья. Мы – Дети, узнавшие свое родство.
Смеемся мы и … «хорошо» …

…

- Ты – классный! - смущается Ярче. – Не зря тебя Хинея любит.

И тут же резко меняет тему: - Спасибо, Марк, за «хорошо»!

- Гонзику и Горну говори спасибо, - предлагаю ей выход. – И то, что мне сказала про необузданную искренность свою, им скажи. И Хинее. Они поймут.
Мы все тебя так любим!!!

- Это «хорошо», - смеется Ярче. – Я скажу. Спасибо, Марк.
- Удачи!!! Наверно, я пойду.

- А история моя тебе не интересна?
- Ух, ты, точно. Как я мог забыть?!! Рассказывай.

- Ну, слушай …
Моя любимая рассказка.

Меня создала одна колдунья. Такой маленькой, милой девочкой-притворой. Чтоб я могла выклянчивать, очаровывая всех, кого не лень.
И достаточно сильной и яростной, чтобы могла выбить требуемое, на тот случай, если попадался отъявленный жмот, притворству моему не поддающийся.

И вот однажды она меня в дорогу снарядила с приказом Радость выманить-отнять.
Там, дескать, есть придурок стремный, всё без разбору радостно ему.
А это не порядок, нестерпимо Мертвым. Пусть веселится он в гробу.
И я у Алана тогда и появилась.

- Мне б Радости чуть-чуть, - я тоненько скулю.

А он мне говорит: - Да забирай хоть всю!!!

И Радостью его я так обпилась, что пьяная пол-дня была. Все хохотала и как ****ь себя вела. То нагло спьяну приставала, то жалобно услуги предлагала. То тут же быстро засыпала, чтобы проснуться и начать сначала.

А Алан вдруг меня обнял и посмотрел в глаза так сильно! И что-то от него в меня впорхнуло птицей, и я затихла, наблюдая, как летает эта птица.
Он в лоб меня поцеловал, сказал мне:
- Доброй Ночи, Детка! Поспи немного, а как проснешься, ждет тебя конфетка.
Спи, Доброй Ночи Тебе, Детка!

И я уснула, а проснулась вдруг ожившей птицей. С тех пор люблю я веселиться.
И Алана с тех пор люблю.



Рассказ Хинеи


Стремительным вихрем приносит к нам Ярче. Она разгоряченная, удирает от Гонзика. Играют в салочки.
Я однажды попробовал с ними побегать. Черепаха меж копыт мустангов диких.

Она чмокает в щеку Хинею и спрашивает меня:
- Марк, выделишь для меня пару секунд своего времени? Раз, два … Благодарю!!!

И уносится. Гонзик-то уже рядом.

- Похоже, вы спелись, - довольно резюмирует моя прелесть.
- Есть такое, - улыбаюсь я, наблюдая за тремя пыльными смерчами, носящимися друг за дружкой.

- Спасибо, милый, - меня целует милая моя. – За Ярче, она про все мне рассказала. И вообще, за всё-привсё. Меня распирает от гордости за тебя. Тебя все очень любят!!!
- И даже ты?

- Я во главе твоих фанатов!
- Ты сомневалась, что впишусь я в интерьер? – спрашиваю, отвечая на нежности Хинеи.

- Не то, чтоб сомневалась, была готова уйти с тобой, - просто отвечает она.
- Уйти??? От ЭТОГО всего?!! Со мной?!!

- Уйти. От ЭТОГО всего. С тобой.

…

- Расскажи мне про Алана, - прошу я Хинею. – Все с самого начала. Гонзик и Горн сказали, цитирую: «Алан вышел на средину всех миров и заявил, что впредь, отныне, ум – обычный мусор, а колдовство – фигня на постном масле, с жестокою отдачей вслед». И на него тут же навалились всевозможные упыри. Что это за средина миров?
- Это не с самого начала, - засмеялась Хинея. – Впрочем, ладно. Средина – это вольное название Центрального Перекрестка всех миров. Центральный Перекресток – такое же условное названия Импульса, питающего проявления.

- Это Изначалие? – спрашиваю я.
- Это момент узнавания в Изначалии.

- А, знаю, момент узнавания мира, наподобие узнавания себя, как проявления.
- Да, с той лишь разницей, что это Момент Узнавания Всех Миров. Это высочайший пилотаж осознания – попасть в Средину миров. Но пребывать в Ней и воздействовать на них – это вне любого понимания.
Об этом лучше расспроси Алана.

- Что вы меня все футболите?!!
- Я не футболю тебя, любимый. Просто этот вопрос, кроме Алана, никто тебе не прояснит. Про остальное я охотно расскажу.

Алан вышел на Средину и действительно обнулил всякую хрень.
В том числе и так называемые контракты по обучению, и долговые контракты.

Это когда на тонком плане присутствует договор между сторонами, позволяющий одной грубо вмешиваться в пространство другой, с целью получения неких жизненно важных уроков и пресловутой мудрости, - пояснила моя фиолетоокая красавица. – Или отработки прежних долгов.

- Это так важно? – спросил я.
- Еще бы, - подтвердила она. – С этого момента любое вмешательство расценивается, как банальная агрессия. А агрессия – очень дорогое удовольствие. Настолько, что в приступе злобы проще, спокойнее и куда предпочтительнее перегрызть свое же горло.

- Существование параллельно, - понял я.
- Да. До этого все так запуталось, что легендарная угроза аннигиляции стала будничной ожидаемой развязкой.
- Аннигиляция – это исчезновение в слиянии противоположно составленных субстанций в обоюдной дематерилизации.

- Ты такой умный, - засмеялась Хинея.
- Звучит, как насмешка!

- Так и есть. Говори проще – не запутаешься. Аннигиляция – взаимное исчезновение двух несовместимых субстанций.
Соединение несоединимого.  Полюса в кучу и привет, пишите письма!

- Мелким почерком? – ехидничаю я.
- Да хоть, печатными буквами! В общем, тут и понеслось. Все эти кровопийцы просто взбесились.
Колдовство не в тему. Долги списаны. Контракты засуньте себе в жопу!
Да у них башни поотрывало!!!

Ты представляешь, сколько безумных Ведомых выбросило за борт этой волной!
Реально стало Легко и Просто.
А на Алана безостановочно атаки были.

- А он?
- Не отвечал. Ответить – силу упырям дать. А так они тают в его безразличии, как льдинки в кипятке. Шипят, булькают, пузырятся и ТАЮТ.
А помощников у Алана прибавляется и прибавляются. Удары-фантомы колдунов вдруг решают быть рядом с ним.

Так потихоньку все стало на свои места.
Хотя тогда на Алана смотреть страшно было. Без преувеличений, его рвали в клочья.
Особенно рьяно те старались, кто были рядом, из людей.

Леди Тейлин ему об этом говорила, но все было напрасно.
Он слушать не хотел.

Еще во времена легенды Воина-Мечты, всю боль забрал, когда от нас ушел он. Всю, без остатка. А леди Тейлин оставил всю до капли Силу. И нам той силы перепало.
А он ушел Мечтой, мирами, где особенно безрадостно бывало.

И этот мир последний выбрал он, где в сборе едва ль не все, кто целью задан был: в нем Изначалие унизить. И доказать, что он обычен. Что все обычны.

Когда вдруг стало ясно упырям, что силой грубой не решить вопроса, посредственность они включили.
Обычность и привычность, серость, будни.
И безнадегу, и тоску.

Людьми в сей мир пришли. В родню мостились, якобы друзьями были.

Когда Легко и Просто расцвело, они всё сделали, чтоб к Алану подсунуться поближе. Присутствием, отравленным своим, его поили и кормили. Хвалили и ругали,  и опять хвалили. Пока он Радость нес, его тихонько в спину били.
И был момент, мы испугались – не выдержать, не выдюжить ему.
Его переломало, но Алан выжил.

О, люди, тяжкий крест его!
Он так носился с ними, с этими смертельными больными! Им сопли подтирал, устраивал им их чудеса, раздал им все, что было без остатка.

- И что потом?
- Он стал Счастливым. Снова. И перестал быть дойною коровой. Сказал: «Чужое дело – дело не мое», «Дело Мое – мое лишь дело». И с той поры безмерно Счастлив он, и мы становимся счастливей и счастливей.

- А я?
- Ох, - прикрыла голову руками Хинея в притворном ужасе. – Ты был нам всем хорошей встряской. Тряхнуло Алана, тряхнуло нас.

- Но когда в Храм пришел …
- О, тогда уже полегче было. Я сразу и не поняла,  что весь сыр-бор из-за тебя. Тогда ты уже был любимцем Ткады. Но Алану пришлось с тобой несладко. Тогда он редко улыбался.
Но все прошло. И стало еще лучше. И ты пришел ко мне.

- А ты ко мне!!!
- А я к тебе пришла, любимый.



Средина всех миров


- Расскажи мне про Средину миров. Как туда попасть?
- Не знаю, - просто отвечает Алан.

- Но ты же там бывал!
- Почему бывал, сейчас бываю.

- Так ты не знаешь, как мне объяснить? – догадался я. – Ты можешь рассказать, как это сделал.
- Как раз с этим обстоит все очень ясно. Только навряд ли, тебе это подойдет.

- Это действительно высший пилотаж осознания?
- Возможно. Но не в этом дело. У меня не было выбора. А, как ты уже, по себе, хорошо знаешь, отсутствие выбора – Открытая Книга Возможностей.

Меня здорово загрузило тогда, что баржу утюгами всякой мирской хренью. Мои отводящие каналы не успевали справляться с потоками мути. Начали забиваться. Слишком уж много наплодили люди всевозможных упырей бессилием своим. Именно отсутствие выбора и толкнуло меня на эту авантюру.

Все, конечно же, в один голос уверяют тебя, что великий Алан Лига Легко и Просто грудью прикрыл миры от всякой погани.
Само все получилось и прикрылось. У меня просто не было выбора, Марк.



И это не утопия, а Ты. Реально всемогущая Реальность


 - И после этого любить людей!!! Как их любить?!! Мне это непонятно!!!
- Что дружно вы меня в человеколюбцы записали?!! Еще к кресту прибейте и распните!
О, нет, такие игры – не мои. Мне инквизиторских костров по горло хватит.
Мое такое впечатление – они только меня сжигали! Другие, как дрова, их почему-то на костры не вдохновляли.

- Тогда в чем дело?
- Мы, Марк, приходим в этот мир играть.
Мы – Дети Изначальной Сути в этом мире. В любом из выбранных миров.
По сути, мы и есть Вся Суть. Мы – Изначальные, по сути.

Но в этот мир приходим мы Детьми.
И мир уже готов к подобному приходу. Мы – те, кто подготовили его.
И всё, что к нам идет, всё – заготовки наши. И нет чужого, не родного.
Всё – лишь свое, всё – лишь родное.

Когда всё так воспринимаешь – тогда свободен ты от формы, выбранной собою.
Теперь ты можешь что-то взять, оставить что-то.
Что-то использовать в своей игре, чему-то просто быть, поблизости, а может в отдаленьи.
Позволить просто быть.

Тебе без надобности что-то отрицать, отталкивать и с этим воевать.
Ты здесь посланцем Изначальной Сути, ты здесь Дитя, Дитя Реальности в песочнице, что сам себе и приготовил.
И проблески свои и тонны мути.

Когда живешь ты этим, искренне, реально, полно, славно и тотально – всё так и есть.
ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ.

Но, если ты начнешь играть в игру, где есть чужое - не родное, и воевать, отталкивать – оно пойдет вслед за тобою. Будет преследовать тебя.
Когда есть что-то, что нам неприятно, что давит, душит, следует за нами, преследует, диктует, угнетает – достаточно лишь вспомнить кто мы.
Мы – Дети Изначального, по сути. Мы – Дети Сути.

И, если убегать от хрени, то радостно и с детским визгом. Как дети, в догонялках.
А можно повернуться, вспомнив. Погнаться вслед за тем, что раньше бегало за нами. С таким же детским визгом и весельем. Теперь пускай оно бежит нас.

Как только знаешь ты, что ВСЁ – МОЁ, РОДНОЕ И МНОЮ СОЗДАННОЕ, ДЛЯ МОИХ ЖЕ ИГР – всё так оно и есть.

Так полюби, что создано тобою, оно не виновато, что ты его таким слепил.
Удачи нам всем, Счастья и Любви!!!
И помнить, кто мы есть, по сути. Мы – Суть, ВСЯ Суть, по Сути.
Удачи нам всем, Счастья и Любви!!!

…

- Когда есть хрень какая, то она моя?
- Ты говоришь себе: «Вот хрень пристала, не откинешь. Ох,  ну и редкостно ж дерьмо». Ну, а потом его обнимешь. Ведь не чужое, а твое оно.
«Всё так и я все это сотворил, я за него в ответе».
И станет созданное – ключевым звеном твоей игры, прологом увлекательных историй.
Твоим Вопросом и Твоим Ответом.

И узнавание во всем родного – живая истинность, а не банальность. 
И это не утопия, а Ты. Реально всемогущая Реальность

…

А я зажмурюсь по-кошачьи и буду млеть в тепле и неге.
А мир, пока исчезнет, отдохнет ...


Мне хорошо.
ТАК хорошо, что знаю точно, припрется вскоре кто-нибудь.
Мирским посланцем и засранцем.

А вот и заслан казачок!
Нарисовался Марк. И не один. С какой-то хренью. Полным ранцем.

- Чего тебе?!!

Я прошлое свое создал, в котором он – Великий Просветленный Мастер.
Благословенный Поцелуй Небес мирам.
Контрольный. В лоб.

Что надобно Великим Просветленным Мастерам от скромного того, кому немножко классно и прекрасно?!!
Что за миры, которые не в силах вместить меня, которому немножко хорошо?!!

- Что делать, Алан? Я не знаю. Хрень появляется. Не часто, но бывает. Но как придет – ****ец: тушите весла, свет сушите! Но ты мне, вижу я, не очень рад.
- С чего ты вдруг решил, что буду я тебя встречать цветами?!! Опять мне хрень принес!
Когда тебе дерьма с улыбкой и в красивой упаковке доставят на дом, ты в бубен дашь и с лестницы пинками в зад погонишь!

С чего решил ты, что мне твое дерьмо милее будет?!!
Мне и мое дерьмо не в тему. Высрал.
Чего в нем ковыряться?!!

Ты со своею хренью сам и разбирайся!!!

- Но как?
- Скажи ей: «Покажи себя».

- А если вдруг покажет?
- Спроси: «А где до этого была?».
То, что мелькает-исчезает, нереально. Нелепица, досужая игра.
А, значит, не имеет силы. А Сила – Ты!!! И у Тебя берется ее сила. И ты ее питаешь Своей Силой.
А значит, не питай!

- Опять пришла.
- Спроси: «А раньше это было?»

- Мне говорит, что «было». Было, есть и будет. Навсегда.
- КОГО ВОЛНУЕТ, КТО И ЧТО ТАМ ГОВОРИТ?!! Кого волнуют лживые фантомов заверенья?!! В мозгах твоих сплошные завихренья!
СПРОСИ СЕБЯ!!!
 
Молчит.
Ответом ТИШИНА.

Отлично, помолчу и я.
До одури наговорился.

…

- Что, намолчался? Вижу, легкий и простой теперь ты. Будь рядом, ни на шаг не отходи. Тебя замучаю я мудрыми вещами. Чтоб знал, как с хренью приходить!

…

- Чтобы идеи не беспокоили тебя – ты их не беспокой отказами своими. Скажи им: «Хорошо, осуществляйтесь сами».

Примерил–поносил. Что тесно – разорвется, расползется.
Что не твое – соскочит.
А что твое – твое.
Всё – лишь одежда, Марк. Как гардероб.
Одел, покрасовался, снял.

…

- Воспринимай, как анекдоты, все сказанное твоим умом.
Он зачастую такую дичь несет - пургу метет, хоть стой - хоть падай!
Ты не падай и не стой, а смейся-улыбайся.
Кто так еще развеселит, как этот клоун неумелый?!!

…

- Ты подружился с чудесным «Что это?», теперь же подружись с волшебным «Где?».
Когда к тебе приходит нечто, спроси его: «Ты где?».
Реальность всегда здесь. Иллюзия же где-то там.

И подружись со сказочным «Когда?».
Реальное сейчас. Иллюзия же раньше и потом.

Иллюзия – она всегда «там» и «когда-то», лишь стоит только повнимательнее в нее всмотреться.
Тогда и где-то. А не сейчас, не здесь.

- Зачем мне «Где?», зачем «Когда?» - я спрашиваю Алана. – Мне «Что?» вполне хватало!
- Да не зачем, а просто так, для изобилья. Ведь, я не жмот, а обормот.
Теперь в твоем резерве есть ТАКАЯ СИЛА, которой ты не знал, до сей поры!

Ты был силен, теперь ВСЕСИЛЕН.
Лишь чувствуешь устало «Что?» твое – резерв вводи.
И наслаждайся Своей Силой …

…

- Нет никого на Небесах, кто нам приказывает и запрещает.
Нет никого на Небесах, кто нас наказывает и поощряет.
И, если плюнуть в Небо, Оно тебе твоим плевком вернется.
А Синеве подаришь поцелуй, Она твоим же поцелуем отзовется.

Все муки в разделеньи, друже.
И то, что у тебя внутри, конечно же, проявится снаружи.
И, если плюнуть Вглубь Себя, ответ тебе твоим плевком вернется.
А Глубине Своей подаришь поцелуй, Она твоим же поцелуем отзовется …

…

И узнавание во всем Себя – живая истинность, а не банальность. 
И это не утопия, а Ты. Реально всемогущая Реальность …



Причуды Восприятия


- Покажи себя, - сказал я. – Прямо сейчас, прямо здесь. Реальность – всегда здесь и сейчас.
Реальность  и есть всегда Здесь и Сейчас. Реальность Реальна.

А ты – очередная херня. Причуда восприятия.
Причуда восприятия причудливого воспринимающего меня.
Причуда восприятия одной из бесчисленного множества причуд восприятия.

…

- У меня вопрос.
- Валяй.

- Воспринимающий. Он, ведь, тоже причуда восприятия?
- Молодец!

- Благодарю. Вопрос: чья причуда восприятия?
- Как, чья причуда восприятия?!! Восприятия.

- Чьего восприятия?

Он хитро улыбается, явно переадресовывая мой вопрос мне же.
Я укоризненно вздыхаю своей тупости, и спрашиваю себя.



Марк, просто Марк, а не апостол


А я вам в Вечности кредит оформлю.
А банк взорву.
Платить не надо будет …

Не время – Вечность. А отсутствие времён.
И, если Вечность вам без надобности. Сказка.
Тогда к чему вам к Вечности указка?
(И реквизиты Ее банков, шаблоны заполненья бланков)
И шелест тихий Вечности имён ...


Он стоял на поверхности воды, словно это было самым легким и простым делом.

- Алан, как у тебя это выходит?

Он захохотал, указывая на меня пальцем. И продолжал смеяться до тех пор, пока ни уселся в изнеможении. А усевшись, тихонько подхихикивал.

- Чудной ты, Марк!
- А то не знаю! – в тон ему ответил я.

- Ты не узнал Реку?

Я огляделся, чтобы с убийственной простотой осознать, что я – распоследний болван. Это было то самое место, где я когда-то тонул, увлекаемый на дно своим рассудком.

- До сих пор не могу понять, как тебе не пришло в голову попросить Благословенную Ткаду помочь в хождении по воде?
- Так это Ткада?!! – я изумлен. Я – не болван, а непроходимый тупица!!!

- Как вам это нравится? – вопрошает Алан, обращаясь к Реке Жизни. – Любимец Вод Благословенных, Благословенную Любимицу не узнает!!!
- Ткада!!! - я порывисто кидаюсь в Ее объятия и, уткнувшись поцелуем в отнюдь не жидкую, хоть и упругую поверхность, скольжу, как фигурист по льду.

Алан опять хохочет. Дай посмеяться, хлебом не корми!

Я встаю, сконфуженный, отряхиваюсь непонятно зачем и от чего. Его насмешек и тупости своей?!!

- А по обычной воде я смогу ходить?
- Конечно, нет!!!

- А почему?
- А обычной воды не существует. Обычный – означает человек. Лишь только он и есть «обычный».
Обычай есть такой, когда-то сам им был. Забыл? Вот и отлично!!! Такую хрень желательно забыть!!!

- Так я могу … ?
- Конечно, можешь. Кто б сомневался!

- Время лекций?
- Не дождешься!

- По мне, так самый срок и место!
- Сам напросился, - ухмыльнулся Алан …

…

Я, окунувшись в быт честной компании друзей, вдруг остро ощутил ту боль, какой я Алана когда-то наделил, которую он прожил со мною, когда от боли заслонил.
И ужаснулся. От чего отвлек его я, своей болезнью, под названьем человек!

Я помню ту болезнь свою и нынешнее исцеленье.
И словно внутреннее повеленье, меня восторг переполняет, я пишу.
Пишу о том, чем я переполняюсь.
Возможно, это ни к чему и никому не интересно.
Но это интересно мне.

Мне без нужды и надобности кто-то или что-то.
В достатке мне меня.
Того, что я пишу …

…

- Все, что является привычным знанием, не стоит выеденного яйца.
Людское знание, как бег по кругу.
По замкнутым, бессмысленным кругам.

И выходом из замкнутого круга является Прыжок из Ниоткуда в Никуда.

Легче Легкого, Проще Простого совершить прыжок в Неизвестное из Неизвестного.
В НЕ ЗНАЮ из НЕ ЗНАЮ.

Признав незнание свое, ты выбираешься из круга. Признав незнание того, куда ты прыгнешь, ты попадешь в Себя.
ИЗ НЕ ЗНАЮ В НОВОЕ НЕ ЗНАЮ – ПРЫЖОК СЕБЯ В СЕБЯ.

Это легко и просто. Это легче легкого, проще простого.
Может, именно поэтому люди и не пользуются легким и простым способом бытия.
Он им не доступен.

Человеческая форма проявления является переходной, эволюционной.
Своеобразной ступенькой. Вы наступаете на ступень и идете дальше.
Но, если вы становитесь этой ступенькой, считаете себя ею, то наступать будут на вас, опять и опять. Вы устанете отмахиваться от топчущихся на месте, коим вы себя считаете.
Этот каламбур – действительность возомнивших себя эволюционной вершиной.

Но вернемся к легкости и простоте.
Прыжок в Неизвестное – то самое обнуление, снова и снова. От мгновения к мгновению.

Пусть тебя не вводит в заблуждение человеческий язык.
Мгновение – единственное и единое – Реальность.
Нельзя сказать, что мгновение одно, оно – единое.
Оно – Неизвестность.

Тебе предстоит прыгать из Мгновения в Него же, из Неизвестного в Неизвестное.
ВНОВЬ и ВНОВЬ.
И вот слово «прыгать» – показательно.

Тебе предстоит прыгать снова и снова, снова и вновь, с нова и в новь, пока ты ни осознаешь, что это естественный ход бытия.
Ежесекундный прыжок в Неизвестное.

Возможно, это прозвучит, как очередной каламбур, но так оно и есть:
ЖИЗНЬ – ЕСТЬ ПОСТОЯННОЕ УМИРАНИЕ.

Жизнь Жива только потому, что ежемоментно умирает.

Как это до тебя донести?
Чтобы ты ощутил сердцебиение сказанного.
Чтобы ты сонастроился с Реальным.
С Жизненностью.
Когда ты не тянешь в Сейчас ничего из того, что якобы было секунду назад.

Все эти цепочки, последовательности, связи необходимы именно для линейки бытия – той самой бытовухи, столь характерной для социума.

Линейная поверхность круга, по которой вы бродите раз за разом, не в силах вернуться в Глубину Себя.
Линейность и не позволяет вам сделать шаг от человеческой формы проявления к вашей собственной Исконной Природе, Естественной Природе Бытия и Небытия ОДНОМОМЕНТНО.
Вне всяких моментов, в каждом и всех моментах ОДНОМОМЕНТНО.

Это не вопрос любого понимания традиционного и альтернативного, не вопрос колдовства или науки – это вне любых пониманий. Потому как понимание – еще одна цепочка, еще одна привязь к бытовухе.

Это естественный ход, пульс, дыхание СО БЫТИЯ.
Присутствие и Отсутствие Одномоментно.
Как вдох и выдох.

Дыхание – оно вне тебя, но не помимо.
Ты не участвуешь в нем, как деятель или даже наблюдатель, скорее как наблюдение и сопричастность.

Если я стану продолжать объяснения, то скорей всего запутаю тебя.

По сути, всё Легко и Просто.
Каждое мгновение умирать.
Безболезненно, безбоязненно.
Умирать, умирать, умирать …

Снова и снова, снова и снова, снова и снова умирать.

И, умирая каждое мгновение, ты почувствуешь, не только кем ты являешься, но и кто ты есть, по сути.
Ты являешь себя образами и есть Жизнь.
Являя Собой преходящее, Ты есть То, Что вне умирания.

Жизнь – это То, Что вне всевозможных умираний и рождений.

Да, происходит рождение и умирание, рождение и умирание, рождение и умирание.
Одномоментно. Оно происходит с тобой.
И вот, рождаясь и умирая каждое мгновение, каждый момент, ты осознаёшь Себя – Того, Кто вне всех этих рождений и смертей.
Кто наблюдает рождение и умирание, будучи вне их.

- Могу я наблюдать рождение? – задаю вопрос.
- Конечно. Наблюдая рождение миг от мига, ты начнешь осознавать и умирание. Кому рождаться, если умиранием не освобождено место новорожденному?
Ты можешь наблюдать отдельно беспрерывные рождения или умирания, если пока не можешь осознавать их сменяющуюся череду. Наблюдая что-то одно, ты не сможешь обойти другое.
Родилось новое, где же старое? Оно умерло.
Старое умерло, а вот и новое.
Не важно, что будешь наблюдать – ты потихоньку придешь к осознанности Течения Потока, а не разрозненных отдельных проявлений.

Я предложил тебе осознавать все умирания, ведь это вызов – наблюденье смерти.
Ведь приняв этот вызов, породнишься с тем от чего бегал – со Смертью, и в итоге ты придешь к тому, чтобы увидеть, что на месте умершего родится новый. Всякий раз родится новый.

Ты примешь приливы и отливы, рожденья-умиранья, как свой пульс.
И вдруг ты ощутишь, что никакого рождения и умирания не существует.
Ты в Глубине. Ты – Глубина.

А рождение – появление пузыря на Твоей Поверхности, смерть – он лопается.
И так всякий раз. Возникновение пузыря – его исчезновение.
Возникновение – исчезновение. Возникновение – исчезновение. Возникновение – исчезновение …

Теперь ты вне этого. Вне всех этих мимолетных пузырей.

И ты не обошел это. Не поверил, не выбрал, не придумал.
Ты прочувствовал и прожил.

Это, как вход в дверь.
Пройдя через нее, ты выходишь на Бескрайние Просторы Себя.
Ты не зацикливаешься на двери.
Ты проходишь ее.

Если ты хочешь окунуться в Магию Легко и Просто, тебе стоит научиться умирать, стоит научиться рождаться.

Старые образы, новые образы.
Они будут сменять друг друга. Вновь и вновь.
И у тебя появится шанс, увидеть: ты не являешься этими образами.
Не услышать от меня, не прочитать, не поверить, а именно осознать.

Шанс прочувствовать и прожить.
И тогда любая ситуация станет восприниматься тобою, как рождение и смерть.
Появилось что-то, ты знаешь: оно умрет.
Рождения-появления любых разновидностей: будь-то эмоция, мысль, чувствование, растение, животное, человек – все умрет-исчезнет в умирании-исчезновении.

…

- Люди встречаются, люди расстаются и снова встречаются. Они посещают тебя, они покидают тебя. Все привыкли говорить: «они приходят, они уходят».
Они рождаются и умирают, Марк.
Пока ты в схеме: приход-уход, ты в линейном восприятии.
Ты все еще в социуме.

Но, как только ты перестанешь измышлять происходящее и признаешь себе появление и исчезновение, как рождение и смерть, ты примешь природу рождения и смерти безбоязненно, появится шанс осознать, что все это – пустяки.
Что ты вне этого.

Пока же ты будешь бояться смерти, ты будешь бояться рождения.
К чему весь этот долгий трёп?
Я подталкиваю тебя к мироощущению, новому и все же естественному.

Знать, что всё – есть рождение и смерть, залог отсутствия любой формы страдания, любой формы неприятия боли.
Потому, как приняты все виды боли – боль рождения и боль умирания.

А другой боли попросту не существует. Вся другая болезненность – всего лишь неестественное пребывание в неестественном состоянии, в позиции неприятия свершившегося, напряженность упорного оттягивания неизбежного.
Это разложение не похороненного мертвеца и затянувшаяся беременность.

Это осознание снимает с твоих плеч весь тяжкий груз так называемого прошлого и напряжение так называемого будущего.
Ты встречаешься с кем-то, говоришь, взаимодействуешь – это рождение. Вы расстались – умирание.
Это означает, что умерла ситуация.

Новая встреча с этим же человеком – это его рождение, расставание – новая смерть.

Когда ты станешь воспринимать все именно так, естественно – ты перестанешь вовлекаться во всякие представления-спекуляции о происходящем.

Представь, в предыдущую встречу, этот человек был не выспавшимся, раздраженным и хмурым. Если ты воспринимаешь его появления-исчезновения, как рождение-смерть – новая встреча и человек станут для тебя новостью.
Все новое и свежее.
Если же ты считаешь пришельца: прежним – твое представление заставит относиться к нему предубежденно, как к хмурому, раздраженному, а, значит, неприятному и даже, возможно, опасному.
Это бесполезная и вредная трата собственной энергии – создавать предубежденность.

Предубежденность – то, что заслоняет тебя от Тебя же.
Наслаивать образ своего представления на другого – по сути, агрессия, а, следовательно, неизбежен конфликт, противостояние, будь-то открытое столкновение или завуалированная конфронтация.

Не позволив кому-то умереть, ты умертвил рожденного.
Отсюда и тянется тот неподъемный груз веков.
Тянется, тянется, тянется …

Он не исчезает, потому что никто не умирает. Потому что, даже умирая, люди не принимают умирания.
Даже, если приходит смерть проявления, окончательная и бесспорная, люди не принимают эту смерть.

Проваливаясь в Бессознательное, они тянут за собой всю накопленную боль и все страдания, как некое проявление, фантомное проявление.
То, что психологи называют коллективным подсознательным, религиозники – «душой», а в простонародье зовут одержимостью и мороком.

Я же никак это не называю.
Это просто хрень, рухлядь, мусор, который люди оставляют здесь, чтобы опять вернуться к нему.
Эта куча людского непотреба растет, все больше захватывая Твою Пространственность, Коя и есть Ты, по сути.
Пока ты веришь, что ты человек и пока живешь, как человек, эта куча растет, тесня Твое Естество.
И хочешь ты этого или нет, ты все время на нее натыкаешься на эту кучу.

Все эти перезагрузки, все эти концы света, апокалипсисы необходимы, чтобы хлам исчез.
Иначе, он настолько переполняет Пространство, что остаются лишь узкие лазейки-проходы.
Взгляни, как вы живете, на людские квартиры и дома. Они переполнены всевозможными вещами, оставляющими для жильцов тесные, куцые проходики. Вы спотыкаетесь, ударяетесь о собственные нагромождения.
Там полно места для всего, кроме Тебя.

Так происходит и в пространстве. Вы спотыкаетесь, ударяетесь о свои же кучи и жалуетесь на жестокость мира.
 
Принимая же природу рождения и умирания, ты прыгаешь всякий раз в Новое.

Это прыжок в Неизвестное.
Снова и Вновь.

Ты минуту назад расстался с неким человеком и снова встречаешься.
Новая встреча с человеком – будет его рождением. Расставание с ним – его смертью.

Тот, кто придет через минуту будет иным.
Твоя невинность восприятия, а значит, невиновность – легчайшее из легких состояний.
Теперь ты – благословеньем для всего.

И всякий раз ты будешь воспринимать внове встреченное-новорожденное. Ты будешь приветствовать рождение малыша, будь-то ситуация или другое существо.
Ты станешь праздновать любое появление-рождение и наслаждаться им, уверенный, что вскорости оно умрет, нарадовав тебя собой и, вовремя покинув, не будучи обузой.

И никаких куч. Сплошной Простор Себя!

Ты невинный, как ребенок и ты не тянешь из прошлого и мертвого нити, связи, цепи.
Не вешаешь ярлыки, не проецируешь на человека виртуальные мертвые формы.

Я осознаЮ, что рассказанное мною не назовут умным отношением к Жизни.
То, о чем я говорю и есть Жизнь. Ты и есть Жизнь.

Если у тебя есть некое отношение к Жизни, как к чему-то отличному от тебя, то ты живешь, как живешь. Не принимая ни рождений, ни смертей.
Потому как принято считать, что родились вы единожды, а значит, следует, отложить умирание на как можно более длительный срок.

Когда же ты умираешь и рождаешься снова и снова, тогда КТО ЖЕ, ТОТ, КТО ВНЕ РОЖДЕНИЙ И СМЕРТЕЙ?
Кто этот Некто, существующий и несуществующий, присутствующий и отсутствующий?

Это Ты. Само Течение, Сама Жизнь.
Свежесть Бытия, Непрестанно Обновляющаяся Свежесть.

И все рождения и умирания – незначительные эпизоды в Твоем Необъятном Пространстве.
В Твоем Просторе.
ПРОСТОре.

Когда ты осознаешь это, все будет происходить Легко и Просто.
Проистекать из Тебя.
Магия Легко и Просто – это проистекание Тебя из Тебя

Это Прыжок в Пустоту, Прыжок в Тишину.
Это Прыжок Туда, Где нет никакой информации.

Именно Там Ты – Маг.
Маг с Большой Буквы.
Маг вне всяких букв.
Ты – Маг. И нет тебя, как Мага.

Удачи нам всем, Счастья и Любви!!!
И Прыжков в Неизвестность.

В Неизвестность
В Себя

Удачи нам всем, Счастья и Любви!!!

…

Я усмехнулся и подписался:

Со слов Алана Лиги Легко и Просто записал Марк, просто Марк, а не апостол.
Просто Марк.
Легкий и Простой



Давай побудем парой


- Быть парою со мной, ты шутишь?!! – округлил глаза Гонзик и стал похож на удивленного филина. – Со мной?!!
- С тобой! – настаивает Ярче.

- Я тебя умоляю! – фыркает он.
- Прекрати меня умалять!

- Ты еще поплачешь! Ох, как поплачешь! – грозно предупреждает баламут. – Поплачешь-порыдаешь.
- Заткнись!

Ярче испепеляет Гонзика мрачным пламенем глаз.

- Я жду ответа!
- Жду ответа, как припев куплета! – дурачится, пританцовывая, тот.

- Ты будешь моим партнером?
- Некорректно задан вопрос. Смешным вопросам – смешные ответы. Категорическим – категорические. Ответ: нет.

- Гонзик, я буду тебе очень признательна, если ты посодействуешь моему обучению. Ты будешь настолько любезен, пойти мне навстречу в этом вопросе? Так лучше?!!
- Совсем другое дело! Хороший вопрос заслуживает хорошего ответа! Ответ: нет.

- Гад!
- А ветки до земли, сплетают снова тень, - пропел насмешливо Гонзик. – Не для тебя я рвал в цветы. В кудрявую сирень*.
Подпевай!
*Шуточное добавление «в» в текст песни «Сирень» в исп. группы «Рок - Острова»

- Балабол!
- Тьфу, на тебя!

- Тьфу, НА ТЕБЯ!!!

…

- Так и знай: я от тебя не отстану! – девочка непреклонна.

- Зачем тебе это?
- Ты будешь за мной назойливо ухаживать. Говорить мне, какая я чудесная. Дарить подарки всякие, кстати …

- Да ты все, что захочешь, можешь получить и без меня!
- Мне самой лень их доставать, а тебе это за честь.

- Ты – сумасшедшая!
- Для начала неплохо, хотя комплимент довольно сомнителен.
Скажи лучше: неординарная, неповторимая, не такая, как все.

- Зачем тебе это? – взмолился Гонзик.
- Ну, я изучаю с леди Тейлин высокие манеры и мне необходима практика. А тебя, вроде бы как, не жалко.

- Разговор окончен.
- Мне необходим кавалер для танцев, для диалогов и специалист по красноречию. А, кто кроме тебя так славится непревзойденным благозвучием?!!

- Хорошо, дорогая, - ехидно соглашается Гонзик, намереваясь уйти.
- Ты куда?

- За подарком.
- Я – само очарование! – резюмирует Ярче.

…

- Вот, - Гонзик вкладывает в руки Ярче тяжелый сверток.
- Что это?

- Разверни.
- Фу, какая хрень вонючая!

- Привет из попок дилвоаров!
- Гадость!!! – содержимое пакета летит вдогонку Гонзику и не догоняет. – Гад!!!

Ярче молчит с минутку, потом тихонько изрекает:
- Что ж, лед тронулся. К слову, как и Гонзик. А значит, по «Убеждению» мне светит, по меньшей мере «хорошо».
Хорошо!

…

- Гонзик, будь лапочкой, подскажи, как красиво выразить свое восхищение кем-то.
- Легко. Учись, пока я рядом. Учись и восторгайся мною!
Главное, поменьше применяй избитых и привычных слов. Равно, как и не переборщи с напыщенным и сладким.
Скажи: «Уважаю и горжусь, и нисколько не стыжусь».
Или совсем уж просто: «Гонзик – ты величайший величай».

- По-моему, не очень-то смешно.
- По мне, так даже очень!

- Ну, ладно, ладно, - Гонзик улыбнулся самодовольно. – Не торопи Художника, Он в Вечности, вне всякой спешки.
Хочешь выразить свое восхищение кем-то, так и вырази, не мудри.
Тут даже не существенно, ЧТО ты скажешь, а КАК.
Представь что-то приятное и произнеси: «Позвольте выразить свое восхищение Вами»,
«Позвольте выказать Вам свою признательность». Или «Я очень рад знакомству с Вами».

А можно: «Для меня большая честь быть Вашим другом, несравненный Гонзик».
Кстати, забавно прозвучит: «Мой милый Гонзик, за что мне счастье знаться с Вами? И Вас любить. Об этом говорить. И благодарной быть за это».

- Ух, ты!
- И совсем шикарно будет: «Если у Вселенной есть имена, одно из них твое, Гонзик».

- Классно! - оживилась заскучавшая было Ярче. – Продолжай!
- О себе я могу говорить без перерыва, - заверил ее плут.

- Главное, чтобы красиво!
- И только так!
Произнеси: «А мне сегодня утром солнце улыбнулось через Вас».

- Так здорово!!!
- Что здорово? Произноси.

Ярче нехотя повторила.

- Бу-бу-бу, бу-бу, - передразнил ее Гонзик. – Что за заунывность песен наших?!! Никто не умер. Где кураж?!!

Ярче поймала себя на мысли дать Гонзику хорошую затрещину. И несколько долгих упоительных секунд представляла во всех красках это действо.

- Вот, другое дело! – похвалил тот. – А теперь говори.

Девочка, все также сладко улыбаясь, послушно произнесла фразу.

- А мне сегодня утром солнце улыбнулось через Вас.

В ее голове проносились образы и картины в одном незатейливом, но таком желанном сюжете: хрупкая красивая девочка, пинающая ногами в зад зазнайку и гордеца.

- А ты небезнадежна, надо же, - бесцеремонно вынес вердикт тот, через кого солнце имеет обыкновение улыбаться.
- Скупая похвала от Несравненного, сродни потокам благодати на меня. Позвольте, выразить свою признательность, Маэстро!

…

- Гонзик, кися, ты согласился на предложение Ярче, побыть ее кавалером? – уточняю я.
- Да, Непостижимая. Пусть приобщится к прекрасному! – великодушно заявляет тот.

- Ты – прелесть! Ей как раз необходима практика.
- Можете на меня рассчитывать.

Ярче облегченно вздыхает и насмешливо изрекает:
- Я тебя благодарю, потому что не хрю-хрю, - и, поймав мой укоризненный взгляд, делает легкий поклон Гонзику. – Позвольте Вам выразить свою благодарность, милорд. Для меня огромная честь составить Вам пару на время моего обучения манерам!

На что он величаво и покровительственно замечает:
- Я рад, что ты это понимаешь, детка! - и, получив оплеухой от меня тяжелый взор, торопливо добавляет. – Для меня, леди. Огромная честь для меня!



Мухи


- Слушай, Марк, а как у тебя с деньгами? – спрашивает Гонзик.
- Мне хватает, - отвечаю уклончиво.

- Да ладно, не скрытничай, говори, как есть!
- Да нормально, реально хватает.

- Ура, - радостно возопил Гонзик. – Мы богаты!!!
Но ты, если потребуется финансовая поддержка, не стесняйся – обращайся!
- Ну, конечно?!! – саркастически ухмыляюсь ему и перевожу взгляд на Горна.

- Реально обращайся, - спокойно подтверждает тот. – Хочешь в золоте, хочешь в алмазах. Или даже в дехах. Для братана ничего не жаль.
- А это еще, что за хрень?

- Дехи? Это лунная внутрикратерная роса. В ней легко и просто взращиваются новые клетки, отвечающие за молодость организма.
Достаточно одной капли на нёбо, и слизистая доставляет прямиком в мозг это самое дехи. Теперь ты, если и не бессмертен, то вечно юн.
Конечно же, пока длится твоя вечность.
Так что это не бессмертие, просто юность.
Хотя, кто откажется пробыть всю свою жизненную историю молодым?!! Никаких тебе болезней, никаких старений!

- И сколько стоит это удовольствие?
- Капля дехи? Изрядно! Если в золоте, то порядка ста.

- Килограммов?
- Кубов, Марк. Около ста кубических метров.

…

Алан выглянул в окно.

- Ребята, что вы жаритесь на солнце, заходите в дом! Гонзик, милый, оставь ненадолго открытой дверь, пожалуйста. Мухам тоже хочется прохлады, им на улице жарко.

С громким жужжанием в дом влетели истосковавшиеся по прохладе и устремились к Алану.

- Мушки, подружки, вы же просто душки, - сказал Алан мухам, которые бегали по нему.
- Опять эти простодушки, - покосилась на Гонзика Ярче. – Алан, что такое «простодушки»?

- Вообще-то это два слова, солнышко, просто и душки. «Душки», означает, милые, приятные, очаровывающие, задушевные, близкие, родные.
- Вот, видишь! – встрепенулся Гонзик. – А ты налетела тогда на меня!

- Я не налетела, а спонтанно отреагировала, - подчеркнуто сухо ответила ему Ярче. – Живо и по-детски. Будьте любезны, мой милый, уважайте мое личное пространство и право на самовыражение.

- Тьфу ты! – спонтанно отреагировал милый.
- Тьфу ТЫ!!! – ответила ему Ярче. – Тьфу ТЫ!!! А сейчас, будьте так добры, проводить меня к леди Тейлин. Мне необходимо успеть на занятия по царственности.

- Тоже мне, царица-босячка!
- Подбирайте выражения, когда обращаетесь к леди, - урезонила его Ярче. – Не злоупотребляйте моим расположением к вам. Доселе ваше общество воспринималось мною благосклонно.
Предложите мне руку и потрудитесь сопроводить меня к указанной особе, пока мое благоприятное впечатление о вас, не пострадало от вашей дерзости.

Ярче болевым приемом завладела рукой Гонзика, одарила нас теплой улыбкой, и величаво удалилась, таща его за собой.

Я отмахнулся от мухи.

- Перестань пугать моих мух, Марк!

Я готов был заулыбаться шутке, но Алан не шутил.
Я внимательнее присмотрелся к ним, и мне показалось, что те хитро поблескивают глазами.

- Мухи не очень-то полезные! – заявляю я скорее им, чем Алану.
- Все меряется пользой. Муравьи полезны, а мухи нет. По мне, так мухи заслуживают уважения хотя бы за то, что не приспосабливаются под людские представления.
Включай позволение. Это всё игры эго, будто мухи, отнимают что-то или беспокоят ум. Он и есть единственное беспокойство.

Позволь происходящему происходить. От тебя не убудет, если некое забавное существо пробежит по тебе.
Когда не подпитываешь отвращение, его и нет.
Снимай рубашку.

Я послушно оголил торс. Еще раз внимательно оглядел мух и, надо же, они мне понравились!

Я расслабился. И тут же одна из них на бреющем полете приземлилась (прителилась) на меня. И побежала по рукам. Вторая уселась на спину. Третья облюбовала ухо.

Я прислушался к ощущениям.
Упоительно!
О, чудо, прикосновения мух были легкими и приятными!!!
Живыми!!!

- Наслаждайся, - засмеялся Алан. – А ну, пушистые жужаки сделайте Марку массаж! Снимите напряжение.

Его любимцы словно оживились. Они носились друг за другом, пикировали, бегали по нам. Их лапки ласково щекотали кожу, а поцелуи растекались упоением по телу.

И тут одна из нахальных плутишек побежала по моему лбу. Ум отключился, испарился, растворился.
Наступила блаженная тишина.

…

- Пчелы прекрасны, сами по себе, равно как и мухи. Но уродливо их сравнительное восприятие. Представление о них – сущий бред! Бред бредящих придурков.
«Будь пчелой, а не мухой. Трудолюбие вознаграждается медом, а леность – дерьмом» – всё это придумали те, у кого мозги слиплись от меда и от дерьма.

Все сравнения-разделения в уме. У этих умников в голове и то, и другое. И мед, и дерьмо.
Вперемешку.
Иначе, как различить снаружи что-то, если его нет внутри?!!

- Но мухи любят гомно.
- Чушь!!! Ты посмотри, какие они чистоплотные. Они регулярно чистятся, маленькие проказники!

- Как же ты любишь и пауков, и мух? Одни поедают других. За кого ты? Тут либо мертвы одни, либо голодны и, в конечном счете, мертвы другие.
- Это их игры и меня они не касаются.
Заметь, поглощение ли это одного другим. Выживание одного за счет другого или слияние, воссоединение, экстатический праздник единения.

Не слушай никого, просто проживи то, о чем намереваешься говорить.
И, возможно, тебе не захочется облекать в слова непередаваемую сопричастность Жизни с Жизнью.



Подарок Тиссы


- Леди Тейлин, у меня для Вас подарок, - почтительно сказала Тисса.
- Какие лица!!! Бениякл!!! Мечта моих ночей бессонных!!!

Мечта ночей бессонных возлегает на полу и накрепко упакован тонкой, но достаточно прочной бечевкой.
Цветная подарочная лента, пожалуй, была бы перебором. Когда подарок ценен, оформленье – мишура.

- Шикарнейший подарок, Тисса!!! Себе ты отказала в лакомом куске! Не знаю, как благодарить!!!
- Ваша радость, леди Тейлин, бесценная награда!!! – почтительно склонилась Тисса.

- Что ж радость будет обоюдной, - я подняла подарок, оглядела, потом с размаху съездила его по рылу. – Это мой маленький должок, - я улыбнулась Бенияклу и повернулась к Тиссе. – Теперь он твой. Ведь, он Ракулов Темных будет. А это лакомство твое!

- Я не из Темных, не Ракулов, - слюною поперхнулся Бениякл. – Меня изгнали, как только номер с превращением не вышел!
- Ты был обласкан самим Темнейшеством Ракулов. Сам Монгомак тебя в Ракулы избранные посвящал! – напоминаю сладко Бенияклу.

- Я не Ракул, я – изгнанный несчастный Бениякл…
- О, нет, не утруждай себя. Твое стремление попасть в сей Темный Клан, достойно восхищенья! Наградой будет для тебя компания милейшей Тиссы. Я знаю, вам есть о чем с ней поболтать. Ведь ты был тем, кто у нее отнял в Мире Теней ее остатки тени! Такое озорство достойно славного конца!!!
Он твой, моя милейшая подруга Тисса.

Визжание его достигло апогея, и Тисса ткнула пальцем  в шею, он затих.
И Бениякл и апогей.

- Не знаю, как благодарить, - склонила голову она в поклоне.

А я ее обняла и сказала: - Ступай, тебе не терпится, я знаю. И поскорее возвращайся. Не в смысле, торопись покончить с эти делом, а в смысле, как следует, игрою насладись. И побыстрее возвращайся.
Мы рады все тебе. Удачи тебе, Тисса!!!

- Удачи всем нам!!! Счастья и Любви!!!



Стоп на красный


Не прельщайтесь нимбами.
Вполне возможно, что это просто красиво разукрашенные рога.


- Стоп на красный, - сказал Алан отчетливо и равнодушно, и замерла картинка. – Пауза, антракт, ребятки!
Ну, ладно, можно тормознуть. И тормозной проверить путь.
Не будем слишком торопиться. Еще успеем порезвиться.

История банальная, как мир!
Девица позвонила Марку, мол, ее одолевает всякая там темная фигня.
И доблестно он ринулся ей на помощь.

Она его обняла и, когда он попытался высвободиться, ударила его ножом.
Банально всё до тошноты!

Острое лезвие клинка уже касалось его кожи, когда вдруг появился Алан и остановил кино, включил стоп-кадр.

- Похоже, ее выбрали своим орудием Темнейшие, сумевшие пока исчезнуть с поля зренья Тиссы, - я усмехнулась Марку.

- Зачем тебе все это, Вероника? - устало спрашивает Марк девицу.
- Они сказали – вы убили моего отца.

…

- Не Марк его убил, а я, - вмешалась хладнокровно Тисса. – Он сам себя убил, на верность присягнув Ракулам. Я знаю то, что говорю. Сама однажды присягала.
Это, как выстрелить в себя в упор. Потом дальнейшее – история о разложеньи трупа.

- Алан, что с нею теперь будет? – Марк смотрит на меня.

- Сначала Тисса ей расскажет, что с Ракулами и Темными, случается-бывает. Доступно и понятно объяснит.
- Я объясню, - охотно Тисса мне кивает.

- Потом, через нее разыщет Тисса всех зачинщиков кровавой мути.
- Охотно, - еще один кивок.

- Как кстати поживает Монгомак, Темнейший из Ракулов?

Рука Убийцы гладит Медальон Темнейшего Верховного.
И, криво улыбаясь, Тисса шутит:
- Отлично поживает Лёнчик. Оставил мне на память медальончик.

…

- Она не хочет быть Ракулом, - сказала Тисса.
- Это точно?

- Точнее не бывает!
- Она пусть скажет.

- Не хочу!!! Не хочу!!! - рьяно Вероника отвечает. – Но только сделайте же что-то с ними, чтобы они ко мне не приходили!!!
- За это надо заплатить. Ведь, за поддержку, когда поддержка в тему – платят.

- Да, сколько скажете! Я все отдам, - девица бойкая нас уверяет.
- Да ладно, не так много. Зачем мне твое всё?!! Мне нужен символ. Заплатишь столько, сколько нутро твое подскажет. Символично.

- Копейку?!! - усмехается она.
- Ну, не настолько символично. Ведь надо мной все за чертой смеяться будут, а кто-то выразит сомненье, что это бизнес. Претензию предъявит.
Мне наплевать на них. Но, видимость создав порядка, уняв их кровожадность, беспредел, не очень хочется к ним снова возвращаться. Неразбериха смутная без надобности всем!
А ты шустра! Экак тебя мотает: то всё отдам, то на тебе копейку!!!
Видать, тебе поддержка не нужна.

- Нужна, нужна!!! - в испуге шепчет Вероника. Ее из края в край по жизни носит: то перепугана, то наглая она.
- Вот, кошелек твой – это твое всё?

- Нет, там немного. Мелочь. Баксов двести-триста.
- Мне хватит. Давай его сюда, чем кошелек – не символ.
Забрал не только деньги, кошелек!!! Тут даже самые прожженные  прикусят язычары!!!

- Спасибо вам!
- Его благодари, - указываю я на Марка.

 Она бросается в его объятья: - Спасибо, Марк Артемович, спасибо!!!

Все эти бабы взбалмошные, шарахаются из одной крайности в другую. И эта уже виснет на Марке. Заглядывает в глаза.

- Я ее сейчас прибью! – хмуро щурится Хинея.
- Конечно, прибьешь, солнышко. Кто бы сомневался! – смеется тихо Тейлин. – Только в этом нет никакой надобности. Доверяй Марку. Он парень – что надо!

Марк вырвался и мы уходим.

- Тисса …, - начал я.
- Я буду рядом с ней, - кивает Тисса. – Визиты Темных быстро прекратятся, когда узнают, КТО их поджидает.



Разговор о снисходительности


- Нотация о снисходительности? – покорно спрашиваю я.
- Ох уж, эта снисходительность! Такая, доложу тебе, ХЕРНЯ!!!
Любое снисхожденье означает, что кто-то выше, кто-то ниже. Не параллельно.

А низость мстит величию. Всенепременно. И высоты твоей всенепременно не простят тебе.
Удар и получаешь. Для равновесья. Чтоб уравнять верх с низом.

- Мне не следовало помогать ей?
- Ты же знаешь, что помогают нуждающимся, а содействуют равные равным. Когда ты тот, кто помогает – ты выше, а не в равновесии, а значит, Силы нет, одни обрывки Силы.
Зло останется злом, там, где царство добра, - усмехнулся Алан.

- Ни одно доброе дело не остается безнаказанным? – усмехаюсь и я.
- А КТО вершит все эти добрые дела?!! Ведь, если спящий, то творит кошмары он под флагами добра.
Проснувшийся не разделяет на куски сияние свое. Живой в такие игры не играет!

- Выходит, я и не Живой?!!
- Слегка припудренный Живой, - он крутит пальцем у виска. – Всё с мертвецами, по привычке, пляшешь!
Ты действуешь по принципу дурному: «В торбу мы с тобой залезли. Как теперь вылазить будем?».

- Действую, - покорно соглашаюсь я. – Но, ведь, есть секрет, как выбираться из любого затрудненья?
- Ты хочешь знать, как выйти из любого затрудненья? Уж лучше знать, как не входить!

- Как не входить?
- Как не входить?!! Да просто, не входить. А жить Своим!

Ведь, ты же видишь ясно, что неуютно то, куда тебя зовут! А все равно ведешься.
Когда ведешься ты – тебя разводят. Обман простой: внимание на результат! А путь к нему не обсуждают.
Ты хочешь заработать? Есть работа!
Штаны спусти, согнись, упрись, постой.

И ты стоишь. И поначалу всё красиво.
Всё так прохладненько, свежо!
Потом: «Ой, что мне в жопу вдруг полезло?!!».

… Смеешься! Так обман устроен …

Еще тебя разводят, когда просят, войти в их положенье.
То есть раком.

«Мне так хреново в этом положеньи!!!
Будь добр, и ты войди в него!».

И вот ты входишь. И поначалу всё красиво!
Всё так прохладненько, свежо …

…

Он – точно способ мой, понятный мною! Мой способ прояснить все для меня.

- Что же тогда мне требовалось делать? – спрашиваю.
- Вопрос не в том, ЧТО требуется делать, а в том, КТО все это будет делать. Кто?!!
Да уж, наверное, не ТЫ – Свободный от забот и Изначальный. А некий образ.
А образ уязвим, когда вмешаться пробует во всю картину.

Любое внешнее воздействие на мир – агрессия. И на агрессию – агрессия в ответ.
Тот, кто воздействует, усилие к чему-то прилагает, тот миром управляем, он не управляет. Он силу в боль мирскую вовлекает и болью дивиденды получает. Его на боль мир-боль толкает.

Придется мне тебе напомнить: мир следует Собой наполнить.
Любовью, Счастьем и Удачей. Тогда мир засмеется, не заплачет.
Тогда с ним вместе не заплачешь – засмеешься ты.

- Что ж, не спорю: я сделал ошибку, - признаю я.

Он говорит напевно, и резко, без предупрежденья на прозу бытовую переходит.
Не позволяя мне сползти в привычную сонливость.
Ломает ритм и новый ритм находит, чтоб этот также поломать. На новый ритм его сменять.

- Ну и что, сделал и сделал. Наказания не существуют, кроме как в уме.
Ошибка – это еще один шаг навстречу Себе, когда осознан промах.

Ты попробовал вкус снисхождения. А дальше твое дело – что с этим всем поделать. Смеясь, оставить в стороне или ко вкусу снисхожденья пристраститься.

Тебе ведь не хотелось к ней идти, но чувствовал ты некую повинность. Что, дескать, беззащитная она, а я исполнен Своей Силы. Смогу помочь.
Пойми, когда б ты не пришел к ней, то она б пришла к тебе. И это было б в тему.
Твою Тему.

Не на подхвате ты. Не в ассистентах, не подсобный.
Свободный, легкий и способный.
Вот это Тема, а не та!

- Ну, а сейчас не Тема?
- Еще какая!!! Не Тема, а сплошная ерунда. Но ты не парься. Тебе достаточно обнять неТему, чтоб в Тему обернулася она.

И с этого Доверия стартуй. Что может быть доверчивей объятий?!!
Доверие тотальное – ключ ко всему. Доверчивым стань, Марк. Доверию шагай навстречу.
Во всем.
Всегда.

- А недоверие гнать в шею?
- О, недоверие мое, как я тебе не доверяю!!! Смешной ты, Марк! Доверие – оно, ведь, БЕЗУСЛОВНО. А недоверие, чем хуже для Доверия?
Доверься недоверию, раз недоверие присутствует в Тебе. И недоверие Доверием вдруг станет-обернется.
Смешной ты, Марк! Похоже, я тебя люблю! С кем я еще б так порезвился?!! Погарцевал напыщенно и величаво, изображая Велика Мудреца.

- Присутствует соблазн воткнуться в снисхожденье?
- Соблазн?!! Еще какой!!! Быть тем, кто направляет, управляет, поучает. Еще, какой соблазн!!!

- И как справляешься ты с ним? Как умудряешься не окунаться в снисхожденье?
- Никак я не справляюсь! И радостно, охотно окунаюсь.

- В чем фишка?
- В Детской Радости Моей. Смеюсь над всем я! И не мешаю тому, кто хочет поучать. Смеюсь над ним и потешаюсь. Пускай играет, отчего же не сыграть!
И ты, Марк, если есть соблазн, иди ему навстречу.
Живи его!!! ЖИВИ!!!
И смейся, смейся, смейся, смейся!!!
Над ситуацией, людьми, собой. А над собой особенно посмейся.

Воспринимай, как анекдоты, все сказанное твоим умом.
Он зачастую такую дичь несет - пургу метет, хоть стой - хоть падай!
Ты не падай и не стой, а смейся-улыбайся.
Кто так еще развеселит, как этот клоун неумелый?!!



Как летать?


- Как летать? - спросил я.
- В мире, никак, - ответил Алан. – Мир – это представления людей, а тот, в котором нам доводится присутствовать – не самое лучшее представление. В нем невозможно летать. Но вот, когда ты вне мира, вне миров, делай, что хочешь.

- Так, что мне создать мир, в котором я умею летать?
- А оно тебе надо?!! Будь вне миров, там можно все. Быть вне миров и означает быть вне ограничений.

- Как быть мне вне миров?
- Никак. Не будь в мирах, а будь в Себе и будь Собою ...

…

Он сидел прямо посреди комнаты, и, говоря «посреди», я имею в виду высоту. Ровно посредине.
И беззаботно по-детски болтал ногами.

- Алан, как ты это делаешь?
- Как делаю? – удивленно переспросил он. – Болтаю ногами и все тут. Они сами болтаются.

- Марк, - он укоризненно тычет в меня пальцем. – Пора уже понять, что взрослое высказывание о вреде болтания ногами – чушь, попытка напугать твою шальную радость. 
- Я спрашиваю о том, как тебе удалось взмыть к потолку, - растолковываю ему терпеливо.

Он изумленно огляделся и в панике истошно закричал:
- Как я здесь оказался?!! Помогите! Помогите!!! Мама!!!

Видя, что я не ведусь, снова грозит мне пальцем.

- А ты не очень-то спешил на помощь!

Я сверлю его долгим взглядом, а он ехидно усмехается.
Потом начинает свои пояснения.

- Я никуда не взмывал. Просто сижу. Тебя ведь не удивляет, когда ты сидишь на лавке, к примеру. Так вот, это своеобразная лавочка.
Присаживайся.

Он подает мне руку и втаскивает меня наверх. Я усаживаюсь рядом с ним и тоже принимаюсь качать ногами.
Обалденное, ни с чем несравнимое ощущение!!! Ощущение легкости и простоты.
Ощущение Детства.

Пока мы, молча, наслаждаемся невозможным, все идет замечательно.
Но стоит мне, поудобнее расположившись, подступиться к нему с вопросами, он предупредительно поднимает руку вверх, останавливая мои словоизлияния.
С досадой смотрит на меня, а потом сталкивает, и я лечу кубарем вниз.

На мое недоумение он пожимает плечами.

- Это моя лавочка.

…

- Я хочу научиться летать.
- Научиться или летать? – спрашивает он, жуя тею.

Тот самый вечнозеленый удивительный фрукт, что спеет у вас в руках, стоит лишь немного согреть его своим теплом.
Говорят, если удается заполучить тею из рук Реализованного и съесть, у вас навсегда отпадет потребность в пище. Ничего привычного из еды вы уже не сможете съесть из-за ясного осознавания безвкусности и безжизненности обычной жратвы.

Словно прочитав мои мысли, Алан насмешливо протягивает мне плод, который только что шаловливо согревал своим дыханием.
Я мотаю головой, чувствуя подвох.

- Летать, - напоминаю. – Научишь?
- Знаешь, как птицы учат летать своих птенцов? – с полным ртом ехидно осведомляется он, зажмурившись от удовольствия.

Еще бы мне не знать!
У меня перед балконом стрижи все лето натаскивают в стремительном лётном мастерстве свое потомство. Те восторженно пищат, одолевая резкие повороты на сумасшедшей скорости и осваивая фигуры высшего пилотажа.

Но все начинается с покидания гнезда. Будущих небесных асов банально выталкивают из него.
О неспособных раскрыть крылья никто не вспоминает.  Не до них влюбленным в небо.

- Передумал? – ухмыляется Алан.

Я молчу. Я хочу летать, но не хочу разбиться. А этому безбашенному инструктору дай только волю, тут же вышвырнет в окно!

- Как знаешь, Марк. Тут всё, как всегда: Твое – бери, не думай.
Летать желаешь – так лети и все равно, что будет отражаться в зеркалах! Без разницы, в чем мир тебя возьмется убеждать.

- Я разобьюсь?
- Скорей всего, он это и возьмется утверждать.

- Тогда я обойдусь, пожалуй, без полетов!
- Посмотрим, обойдешься ли.
 


Полет фантазии


Жизнь, как полет.
Пророс, летел, упал.
Без сожалений.
Без волнений

"Листва деревьев. История полетов"


- Что мы здесь делаем?

Мы стояли на верхушке утеса, возвышавшегося над рекой.
Алан все время смеялся, вдыхая ветер. Будто это были не порывы свежести, а веселящий газ.
Я по сравнению с ним был сама угрюмость и потому слегка злился от своей тяжеловесной мрачности.

- Ты же хотел летать, Марк. Время расправить крылья!
- Зачем? Я настолько безнадежен, что ты решил от меня избавиться?!!

- Дыши, Марк, дыши. И, когда опьянеешь от воздуха, раскройся целиком. Пусть ветер продувает тебя насквозь. Будь воздухом. Перестань быть препятствием.
- Я разобьюсь!

- Внизу Река, Марк. Твоя Река. И я рядом.
- Вот это-то, как раз, меня не обнадеживает. Ты – спец по умерщвлению! 

- Мертвечины. Но ты-то Живой, Марк. Ну-ка, оставь прежнее на этом пригорочке! Распрощайся с тяжестью!
- Ничего себе, пригорочек!!!

- Дыши, Марк, дыши. И раскрывайся.

Я понял, что он от меня не отстанет и глубоко вдохнул. Мне тут же напрочь отшибло голову, я натужно захрипел, выдыхая содержимое легких. И сипел до тех пор, пока они ни опустели.

Мой новый вдох пронзил все мое существо насквозь. Я стал сама прохлада и воздушность.
Меня это вдохновило на новый полный выдох и новый глубокий вдох.
Меня переполнила легкость и смешливость.

Точнее я и был ими.
Легкостью и смешливостью.

- Есть замечательное выражение: «Полет фантазии», - донеслось до меня, откуда-то сверху и чуть поодаль. – Перестань быть причудой восприятия, будь своей фантазией. И лети.

Казалось, малейшее дуновение ветерка подхватит меня и унесет.
Да нет же, я и есть тот самый ветерок!

А что есть ветер, как не полет Себя в Себе же …



Развесёлая компания


- Марк, выходи, - визгливо орал Гонзик.
- Выходи-и-и, - трубным басом тянул Горн.
- Выходи, выходи, выходи, - подпевала Ярче. – Выходи!

Я выглянул в окно офиса, чтобы увидеть этот балаган.

Эти чудо-крикуны, сумевшие запросто заглушить своим зовом городской грохот, нетерпеливо пританцовывали.

Хинея махала мне рукой.
Тисса оглядывалась вокруг на предмет безопасности.

Алан и леди Тейлин самозабвенно целовались.

Банда в сборе.
Мои друзья.

Развеселая компания Легко и Просто.



Алан Лига Легко и Просто



История Пятая


А кто бессмертие Бессмертных проверял?!!
Легко и Просто


Привет от Мага Магу! Здесь сталь клинков вмиг превращается  в бумагу.
Корону смело нахлобучь и Веселуху отчебучь!
Здесь на Просторах, Где Легко и Просто, короны, Сила, Радость – круче круч ...
И ты удачлив и могуч …

Удачи Маг!!!


Алан Лига Легко и Просто



Маг Легко и Просто


- Они постоянно ржут, что кони, - продолжала Хинея. – Меня так и разбирает подслушать!
- Так давай подслушаем, - предлагаю я.

- Неудобно, - говорит подруга. – Вдруг попадемся. Получим звиздюлей! Пропесочат нас на предмет неуважения к личному пространству.
- Что мы прощения просить разучились? – хитро улыбаюсь я. – Идем!

… 

- Происходящее вокруг тебя, Марк, сияние твое. Так живет Магия Легко и Просто.
Когда же ты пытаешься воткнуть снаружи, подправить, подлатать и сделать, тут Магии в помине нет.

Порой такие фокусы творит твой ум, в такие наряжается одежды, такой устраивает маскарад, что без Осознанной Способности не обойтись никак.
Вот так, ко мне приходит нечто и начинает песни петь о том, как хорошо бы было девочке помочь одной, пока у той не до конца растерянное Детство. И что-то важное сказать и правильное. Надоумить, раскрыть глаза ей и в секреты посвятить. Чтоб поддержать ее.
И эта хрень, представь, меня поддергивает и пытается поднять с постели, рано поутру! Скорей, скорей, пока не поздно!!!
Беги, спасай, рятуй!!!
И эта хрень порой так завораживает и накрывает, что ты готов поддаться ей!

- И что же делать? - спрашиваю я.
- ДЕЛАТЬ, Марк!!! – он возмущенно хмурит брови. – Вот ДЕЛАТЬ то, как раз и ничего не надо! Всё, что исходит от тебя – ВСЁ ОТ ТЕБЯ ИСХОДИТ.
А бросишься спасать кого-то – вмиг тонущим его и сотворишь, и вряд ли ты ему поможешь. А, если и спасешь, потенциально тонущим, спасенья ждущим ты сделаешь его в своем воображеньи-представленьи.
Агрессия – все это, Марк: бессилие и слабость в ком-то порождать.

- А если тяга доброе творить невыносимо соблазняет? Уж лучше делать, чем не делать?!!
- Тут главное, не сопротивляться и быть готовым идти навстречу.
Сказать: «Конечно, в чем вопрос!!! Бегу и тапочки теряю!!! Уже бегу, все расскажу и надоумлю, и подправлю, и просветлю. А, кстати, где она? Подайте мне сюда девчонку! Я тут ее спасу немедленно …».

«Мне надо с Валею поговорить», - со мною голосом моим ум говорит. Проникновенно и неоспоримо.
«Конечно же, поговорить!!!» – охотно соглашаюсь я. – А где она? Не мешкаем ни мига!!!
…  Ах, нет ее?!! Кому же надлежит мозги вправлять и нимбы над головою клеить?
А, кстати, кто она? Кто такая, эта краля-галя-валя?

«Валя. Дочь Владика», - нетерпеливо объясняет ум.
«Дочь Владика? Какого Владика?!! А Владик – это еще кто? Еще один герой эпохи?!! Его я вижу, тоже рядом нет! И он в числе отсутствующих. Тех, кого мне предлагается создать.
Уж не морочишь ты меня с утра пораньше?!!

А собственно ты КТО? И ГДЕ? И было ли ты раньше? А будешь позже?
Сплошной развод лохов голимый!!!

Я точно помню, перед тем, как я пришел сюда, явился танковый мне цех. И в нем бродил я. Он был явно раньше.
А где мой танковый завод?!! Ау-ау!!!»

И тишиною мне ответ.
Есть только я, а присмотрись: вот тело, где же я? Ау-ау!!!
Меня здесь тоже нет.

Лишь Тишина и Пустота.
А где они?
Их тоже нет.

И вот тогда Живое Живо, Прекрасно, Сильно и Красиво
Когда нет ничего, и Ничего лишь есть

…

- В чем разница, когда играешь с прошлым, где шалость детская, а где попытка все переиначить?
- Ты сам ответил на вопрос свой. Для радости для детской – всё в радость детскую. Но только ты серьезен – бросай дела все. Начинай смеяться!

- Начинаю, - я опять смеюсь.
- Еще разок, - хохочет Алан. – Новый круг нарежем смехом!

- Как ты создаешь новые прошлые? - отсмеявшись, спросил я. – Для этого требуется поверить?
- Для истинных чудес не требуется веры, как и не требуются любые требования для чудес, - вытирая выступившие от дикого хохота слезы, отвечает Алан. – Никакого прошлого и будущего не существует. Сделай шаг от понимания до глубинного осознания Реальности Настоящего.
Когда к тебе приходит нечто и памятью твоей прикидывается-притворяется и хочет, чтоб ты взял ее за образец, за старт своей истории, ты понимаешь, что это всё – очередной сеанс гипноза и облапошивание лопухов.
Оно приходит, а ты его не признаешь. Не притворяешься, не убегаешь, не толкаешь, а попросту не признаешь. И ржешь над этим, словно конь ретивый!

- Воспринимать, как анекдоты, все сказанное моим умом? – опять смеяться начинаю я.
- Вот именно, дружище! Вот послушай, как я сегодня веселился поутру, когда поверку-перекличку для лохов мне тупо проводили.

Алан замолк, закрыл глаза, настроился и выдал:

- Это все было? Неужели?!!

И кто все это подтвердит? Всё те же мысли и воспоминания?!! Всё та же память?!!
А, опять всё те же пузыри!!!

Ах, кто-то есть еще, кто сможет подтвердить?!! Его найти мне требуется и мне слушать предстоит?!!
Что-то следует мне сделать, чтоб это что-то подтвердить!!!
Чтобы это подтвердить – мне предстоит пройти чрез подтвержденье!!!

Достойно это умиленья!

Чудесная метода, ничего не скажешь – напрячься, чтобы напряженным быть!!!
Ах, мысли и воспоминанья – кто, как не вы, меня бы так смешил?!!
Оригинально!!!

А если, приходящее, как память, не подтверждать. Не создавать.
А приходящему его и предоставить. Растает приходящее в себе, не получая моего признанья.

Не означает это то, что прошлого нет, и в помине, когда его не создавать?!!

Реальное присутствует всегда.
Без памяти, я – полная Реальность.
Одномоментно, умирая и рождаясь, игрою этой увлекаясь, присутствую, отсутствуя, ВСЕГДА И НИКОГДА …

- Чудесная метода, ничего не скажешь – напрячься, чтобы напряженным быть!!! Ах, мысли и воспоминанья – кто, как не вы, меня бы так смешил?!! – повторяю я.

Мы опять вовсю гогочем.

- И пребывая в Настоящем, ты можешь сделать прошлое, как некую игру, чтоб поиграть, потом похерить.
Ты, Марк – Дитя и невозможного – нет для тебя, оно – не для тебя.
Вспомни, как малыши играют кирпичами так, будто это чудесная игрушка: автомобиль иль самолет. И Жизнью тот кирпич живет в руках Живого.

Ты можешь так же узнавать в каком-то эпизоде – прекрасное, и им играть.
Вот так творится прошлое, играя. Как игра.
Попробуй, Марк, прямо сейчас.

- Но мне нравится мое прошлое, - сказал я. – И я ничего в нем не хочу менять. Не будь его, я не был бы сейчас и здесь. Не был тем, кто я есть. С теми, кто рядом.
Мне нравится моя жизненная история! Она меня не только устраивает, а и вдохновляет!
- То, что в Тему! Теперь ты можешь всё!!!  И невозможно невозможное.

- Выходит, когда мне ничего не надо, я все могу?
- Конечно, именно сейчас ты можешь все. Именно сейчас в Тебе может происходить все. Ну, что ж, похоже, на одного Мага стало больше, - удовлетворенно улыбнулся Алан. – Чудесная новость.

- Что? – удивленно вытаращился я.
- То!!! – передразнил меня он. – Это состояние, Марк и есть Легко и Просто – Непостижимое Пространство Мага.
Именно в этом полнейшем приятии, одномоментном присутствии и отсутствии, и происходит то, что принято считать чудесами. Именно, когда тебя все устраивает и вдохновляет.

Именно этим живет Непостижимое.
Этим Легко и Просто, этим «все устраивает и вдохновляет», этим присутствием и отсутствием Мага.
В нем ты – Настоящий Маг и Нет Тебя, Как Мага.

Тебя можно поздравить, Марк! Нас всех можно поздравить!
КАКОЙ ты молодец!!! КАКИЕ мы все молодцы!!!

…

- Ты – Маг, Марк, а, значит, не вздумай приходить с вопросами или за советом. Отныне, ты за себя в ответе, впервые, по-настоящему ты отвечаешь за себя.
Ответственность за себя, Марк, удел и достоянье Мага.

Если тебя что-то беспокоит, значит, где-то ты создал это беспокойство. Высмей его или, если тебе интересно, отследи, а потом высмей.

Если что-то непонятно, ищи ответ там, где ты его сотворил непонятным.
Непонятное не означает: объясни меня. Непонятное означает, что где-то ты создал непонятное по неосознанности или глубокому намерению для усиления той же самой осознанности. Где-то ты это создал.
Найди это. И просмей.
Или не ищи, а сразу смейся.

«Непонятно» – означает, что ты просто загадываешь себе загадки.

Отвечай на все сам. Ответственность за себя, Марк, удел и достоянье Мага. Также как и Веселье.

Любой ответ ждет от тебя чего-то, реакции и действия. Посмейся, получив его. Над ним, да и над собою заодно, посмейся. А, если неохота разбираться, просто смейся.
Бессмысленно выспрашивать других о том, как предстоит тебе смеяться. С вопросами не приходи.

Приходи, как друг. Не приходи, как ученик, как неумеха, как растерянный. Не унижай в Себе свое могущество, не унижай в Себе Мага.

Алан крепко обнял меня, а потом ушел, не оборачиваясь и не прощаясь.
Я стоял, растерянно смотря ему вслед.

- Конец истории, - мягко озвучила мое впечатление Хинея. – Прости, дорогой, я подслушала, мне было жутко интересно.
- Тебе несказанно повезло, Марк, - деловито заметила леди Тейлин. – Ты интересен Той, Кто в любой своей ипостаси – Несравненная Охолья, какие бы имена ни приставали к ней.

Она обняла меня, а потом отстранилась и посмотрела в мои печальные глаза: - Выше голову, парень, это всего лишь окончание истории, в которой ты – клоун неумелый и начало новой, где ты – Маг!

После этого леди Тейлин обняла Хинею и пошла, догонять Алана.



Спустя мгновение и всё же в то же …


- Почему мне не хочется нового прошлого? – спросил я Хинею.
- Ты сам знаешь все ответы, - отмахнулась она. – Сам и отвечай, Маг.

- Я, как Маг, хочу получить ответ от тебя, - смотрю на свою любимую. – Мне хочется, чтобы он прозвучал твоим нежным голоском.

Я ожидал, что услышу в ответ, вроде: «хитрюга», но любимая согласно кивнула и ответила. Похоже, Маг может действительно все.

- Твое, так называемое, прошлое, эту чудесную историю писал Маг. Вы – соавторы с Аланом. У Мага не бывает чего-то, что хочется исправить.
- Спасибо, солнышко, - целую я Хинею и вспоминаю леди Тейлин речь. – Охолья – это ты?

- Когда-то была ею, - ответила Хинея.



Филюстры


Не по пути с серьезностью.
И Жизнь все краше, краше.
Прощаемся со взрослостью.
Смеемся и платками машем …


Визг стоит оглушительный.
Визжат все.
И Детвора и Филюстры.

Удивительным фактом оказалось открытие, что долгая спячка радужных комочков – отдых от соприкосновения со взрослыми.
Пребывая же здесь, филюстры спят совсем немного.

Эти улыбчивые и смешные колобочки – сущее ребячество и озорство.
Вот прямо сейчас они играют с Гонзиком, Горном и Ярче и пищат от восторга также пронзительно, как и Детки.

Мы пришли посмотреть, что происходит, и тут же были вовлечены в общую вакханалию.
Непонятно кто кого ловит: мы филюстров или юркие комочки нас.

Марка атакуют трое, скача на голове и ускользая из его рук.
Хинее парочка проказников умудрились забраться под тунику, и она верещит от неожиданной ласковой щекотки.
Светлячки-фонарики на их ладошках сверкают ярким светом. На них, то дуют малыши, то их целуют, то снова дуют. И сочным ясным пламенем звенит сиянье их.

Моя величественная осанистость мгновенно сменяется на позу вопросительного знака. Меня свивает калачиком приступ смеха.
Алан, прикрыв глаза, неподвижно сидит, отдавшись прикосновениям бегающих по нему шалунишек.

- Вот вы где, милые мои!

А это появилась Тисса. Как зачарована, глядит во все глаза, не отрывая взгляда.
Улыбкою цветет. И радостью благоухает.

- Приветик, Тисса!!! – дружно мы кричим.

- А можно мне … - запнулась Тисса. – С филюстрами … немного поиграть?
- Конечно, можно! Ох, и вопросы у тебя!!! – смеется Ярче. – Иди скорее к нам! Скорее, Тисса!!!

И к нашим детским крикам восхищенным прибавился еще один.
Смешной и восхищенный.



Шаманы Хокки


- Хоккийцы, - к нам влетел, как пуля, Гонзик. – Целая шобла в холле! Просятся на прием.
- Вот это номер!

- Я им филюстров не отдам! – решительно настроен Гонзик. – Филюстров я им не отдам!!! Пусть и не мечтают. Если им захочется умереть за них, я им быстро это подустрою!
- Да ладно, погоди ты, - успокаивающе машет Алан. – Не беги поперед паровоза!

- С чего бы это я бегал впереди него?!!

Мы уже в холле, где хоккийцы во главе с Верховным Шаманом Хокки Лангредором Милостивым.
Ух ты, что-то стряслось, это точно!!!

…

- Мы пришли к тебе, Тот, Кто Смеется в Боли, - с поклоном начинает старший. – Ты нам единственной надеждой!

Он хитро взглянул на Гонзика и продолжил:
- Насчет филюстров не волнуйтесь. Мы не за ними. Да и невозможно у Ребенка филюстра отобрать.
Для нас филюстры святы. Мы служим им, оберегаем, готовы умереть за них. Но стоит лишь Ребенку появиться, они уходят все к нему. Для них за Счастье быть хоть миг с Ребенком рядом. И даже, если умереть им предстоит, за этот миг они охотно умираньем платят.
Для нас великой честью, что они благополучно пребывают у Детей по Сути.
Мы не за этим Алан. Один из нас, мой сын, затерян в твоем проклятом мире-измереньи.

- Я этот мир не проклинал, - ехидно усмехнулся Алан. – Ни  измеренья, ни того, кто затерялся.
- Прости, не то имел в виду.

- Прощаю-упрощаю. Но что мешает вам пригласить его к себе? Наверное, он сам того не хочет.
- Он хочет, но не может. И мы не в силах в этот мир придти. Нам в нем не протянуть и мига. Такой жестокий этот мир!!!

- Но он же тянет! Ваш сын, один из вас, он пребывает в этом мире!
- Пребывает, - угрюмо отозвался Старший из Шаманов. – Но он покинул нас в младенчестве еще, скитался по мирам и выработал иммунитет к ним. Теперь же он в беде, нам зов послал. Мой сын – гордец известный и раз о помощи взывает, знать, дело худо!
Мы обращаемся за помощью к тебе. Проси, что хочешь. Что способны дать, всё мы отдадим!

- А как же мне его найти? – спрашивает хоккийцев Алан. – Я не поисковый пес, на нюх не чую хокки.
- Вот амулет его с рожденья. Его оставил он, когда ушел от нас. Но память о хозяине жива в том медальоне. Настройся на него, и ты его найдешь. Ты просьбу выполнишь мою?

- Могу вам обещать, что, как найду, скажу ему: вы ищете его. А там пускай решает сам. Такой расклад подходит вам?
- Такой расклад подходит. Найди его в твоем проклятом измереньи и вызволи …

- Не называй его моим, - в глаза взглянул Шаману Алан. – Я его не создавал. Да, выбрал, как финал, финальною историей своею, но Я ЕГО НЕ СОЗДАВАЛ!!!
Будь добр иль зол, запомнить ЭТО!!!
- Упрости, я не хотел тебя обидеть!

- И даже, если б захотел, то не сумел, не преуспел. Охотно упрощаю! Давайте медальон. И пребывайте гостями в Хасе, ожидая новостей.
- Мы остановимся в гостинице «Хасид», - склонил седую голову Хоккиец.

- Удачи всем нам, Счастья и Любви!!! – ответил дерзкий Маг.

…

- Ты был насмешлив, дерзок, мне не показалось? – я подступаюсь к Алану.
- Да, - мой парень – сама краткость.

А еще говорят, что краткость – сестра таланта. Оказывается, брат. И даже два в одном.

- Что означает «да», мой милый?
- «Да» – означает, солнышко, согласие мое.

- И с чем?
- Со всем, - широкий жест мне безграничности его согласья демонстрирует.

Ладно, зайдем с другого боку:
- Кися сердИтся? - обнимаю его своим фирменным способом. Глазки у киси посоловели, мечтательно блаженны у киси глазки.
- Кися не сердИтся, - отвечает он. – Кися капризничать.

- Поэтому кися дал прикурить Бессмертным Шаманам Хокки?!!

Алан выпрямляется: развернутой тугой пружиной, в его глазах бушует пламя. Каков мой парень, как Огонь!!!

- Лин, они приперлись со своей бедою! Если я настроюсь на их сопливую волну – не то, что выручить кого-то – я смогу, создать Вселенной катастрофу.
Мне следовало быть не только резким и смешливым, а высмеять и оскорбить все их жизненные представления, приведшие Могущественных Бессмертных к их безысходности.
Я проявил верх такта, и при этом, их сопли не хлебал я вместе с ними.
А значит, от меня возможен хоть какой-то прок в этой истории сопливой.
Вот и все. И никаких неуважений.

...

- Что ж, может, следовало бы найти способ донести до Шаманов истинную причину твоего поведения? – предлагаю. – Не стоит сориться с тем, с кем можно не сориться.
- Пошли их на хрен, этих хокки!!! – машет Алан. – Когда к тебе приходят избранные, кичащиеся исключительностью, и приносят личное дерьмо, с которым совладать не в силах – это довольно мерзкая фактура. Потому что, получив необходимое, они опять-таки станут избрАнцами.
И за филюстров они готовы умереть – те, кто никогда не умирает!!!

Ох, не все так ровно, гладко, сладко, как излагает Лангредор!!!

- Тогда зачем ты согласился участвовать в этом деле, любимый? Ты не из тех, кто охотно разгребает чужое дерьмо!
- Этот парень, Лини, сын Вождя, похоже еще с той войны! Уйти от Шаманов мог только искренний и резкий, кому поперек глотки их мировосприятие. А вот такого парня стоит выдернуть из дерьма.



Мы его нашли


- Что ж, мы его нашли, - услышал я веселый голос.

Не знаю, как он оказался в камере у нас. Никто его не запускал. Он как-то странно появился. И не представился, не объявился, а сразу: - Что ж, мы его нашли!

- Ты кто такой, петух залетный? - оскалился камерный старшой, амбал с одной извилиной и мерзким нравом.

Самоназначенный хозяин. Всё ждем мы – не дождемся, когда на место беспредельщика поставят!

- Да слышишь, бивень, отвали! – махнул рукой в ответ пришедший, мол, пасть заткни, урод, и завали хлебало.
- Ты на кого ****о разеваешь?!! - взъярился бивень. – Да я таких, как ты, в жопу ебал, козляра!!!

С ним так не говорят. Точнее говоря, до этого не говорили.

- Сейчас для разнообразия и полноты картины выеби себя, - с усмешкой разрешил веселый голос.

Все замерли предчувствием грядущей сцены, но уж такого точно никто не ожидал!!!

…

Бросился на новичка амбал. Всей силой своей недюжинной, отпору незнающей, кинулся.
В одном устремлении зверском: растерзать.

Но понесло его куда-то в сторону.
И подскочил он к стене, и принялся отвешивать удары в пустоту, с таким напором будто бил только ему заметного противника и получал ответные удары от него же.

Смешно до коликов в боку, увидеть ярость, направляемую в пустоту!

- Забавный парень! С фантомом он воюет, - прояснил происходящее веселый посетитель. – Пусть развлекается пока.
- Но мы его не видим, - отозвались голоса.

Я присмотрелся и увидел двух юношей и девочку.

- Вам и не надо, - ответил им мой странный гость. – Создал фантома для него и из него же. Пусть злость выводит не на ком-то, на себе.
- Круто, - его попутчики глядят заворожено. – Научишь?!!

- Научу. Потом.

Они приблизились ко мне. Я, их присутствие вдохнув, все понял сразу: это Дети.

Живые!
Дети!
Детвора!
Все четверо.
Диковинно увидеть здесь их!

Зачем им быть тут и зачем им я?

- Алан Лига Легко и Просто, - представился мой посетитель. – Охотно отзываюсь я на имя Алан.

- Сам Алан Лига Легко и Просто?!! – я подскочил от неожиданности. – Ух, ты!!! Надо же!!!
- Это твое имя? Да, странное имечко даже для хокки!

- Дантредор. Но лучше Дан. Меня коробит от имени, мне данном, словно на спор.
- Сам Дантредор!!! – восхищенно вскинулся Алан. – Ух, ты!!! Надо же!!!

- Вы меня знаете?!!
- Еще чего!!! – довольно усмехается Легкий и Простой. – Просто так смешнее, веселее!

- Зачем я вам?
- Уж лучше говори мне «ты». Меня, по сути, нет. Я даже не один, а говоря мне «вы», ты утверждаешь, будто меня много.
- Так я зачем тебе?

- За тебя просил отец твой …
- У меня нет отца …

- У бога не может быть отца?!! Где-то я уже слышал это.
- Не в ЭТОМ дело, - смеюсь. – Или не только в ЭТОМ. Я в Хокку не вернусь!

- Я не за этим. Моя задача вытащить тебя, а с остальным ты разбирайся сам. К отцу ли отправляйся или на хер, дело твое!

- Алан, посмотри, что делает придурок этот!!! – девушка негромко восклицает.
- **** матрас, - ответил Алан. – Сейчас начнется что-то веселее. Смотрите, Дети. Его матрас начнет ебать.

- Что в отчий дом не рвешься, Дан?
- Давно мечтает мой папаша миров себе навоевать! Ему порядком надоело: оздоровленьем торговать. И хочет власти он, могущества и трепетания миров. И Милостивый прозвище ему мешает. Ох, как мешает!
А, чтобы выбраться в другие измерения, ему иммунитет потребен мой.

- Пока у них филюстры, они в активе, - вздыхает Алан. – Филюстров будем выручать.
- Филюстров там не так уж много. Уж слишком часто умирают без любви. Вот потому в природе их отслеживают рьяно хокки, чтоб забирать в питомники свои.

- Зачем же зов послал своей родне, когда ты с нею не желаешь знаться?!!
- Я зов не посылал. Я не настолько растерялся!

- Алан, тут цирк такой идет, - смеются Дети. – Его матрас вовсю ****! Сначала бьет, потом ебёт!
- Тактичнее сказать, что не **** – матрас свою потребность в сексе с ним справляет.

- Какое там справляет! Ты посмотри, сначала бьет, потом ****!!!

…

- Они меня в покое не оставят, - угрюмостью вздыхаю. – Им не я, им иммунитет мой нужен. Да и вот этот мир меня в покое не оставит. Похоже, накрепко к нему прилип!
- Прилип – отлепим! Скажи мне вот что: готов ты умереть для мира этого немедля, чтоб появиться с нами в Хаси?

- А вы меня отцу не отдадите?!!
- Так у тебя же нет отца, - мне хитро Алан отвечает. – А даже был бы, это дела не меняет. Когда в ответе за себя, чужие прихоти тебе не в тему.

- Ладно, я согласен, - сказал я и тут же умер.



Совет в Верхах


- Ладно, я согласен, - сказал я.

И тут же умер для Земли. И возник в Хасидии, на Хасе.

У нас совет.
И я молчу в сторонке.
Все в сборе. И недружелюбно косятся туда, где я молчу.

- Хоккийцы   знают, что сын Дождя у нас, - специально оговорилась леди Тейлин.

Она настроена не на мой канал. И явно я не в фаворитах.

- Откуда они знают, что сын Дождя у нас? - нарочно повторяет шутку смешливый Гонзик.
- Они не знают, - Алан отвечает. – Берут на пушку, уличают. Чтоб вынудить его отдать.

- А почему бы не отдать? – наивно спрашивает милая девчонка.
- Отдать пытать? Не лучшее решенье!

- Согласна, - Ярче отвечает.
- Давайте Гонзика им отдадим, - у Гонзика глаза навыкат. Таращится на Горна он. - Мы в Дана превратим его и хокки отдадим. Пускай пытают, его не жалко.

- Они его по-быстрому вернут и денег нам подкинут, не скупясь. Чем не возможность заработать?!! – охотно в теме Ярче.
- Никого мы отдавать не будем! – отрезал Алан. – А им ответим: умер он. Ведь умерший хоккиец – не хоккиец.

- Хорошее решение, - соглашаюсь. – Да только у папаши на сто ходов вперед продумана игра.
- Вот и отлично! Он в расчете, а мы импровизацией сильны. Посмотрим, кто кого!
Не все так ровно, гладко, сладко, как излагает Лангредор! Дан прав, игру он просчитал заранее на многие ходы вперед. Мы сделаем свой ход.

- И будем ждать?
- Кто-то будет ждать, а кто-то веселиться. Веселиться буду я! – смеется Маг.

…

Мы с Аланом наедине. Мой парень, будто ничего и не случилось, безмятежен.
Учитывая разворот событий, диковинно даже для него.

- Что станет, если мы затеем войну с теми, кто для нас нейтрален?!! – с вопросом подступаюсь.
- С каких пор ты стала чего-то опасаться? – вопросом на вопрос мне Алан отвечает.

- Уж слишком ты решительно настроен! Спокоен, а значит, всё уже решил и разрешил.
Готов ты умереть за это. Вот это мне не нравится. Ты чересчур заинтересован. Слишком в теме.
Возможно, стоит поостыть, притормозить. Спокойно разобраться.
- И успокоиться тебе, моя хорошая!

- Да я спокойна, я спокойна. И ты, пожалуйста, спокойней будь. Ведь это Лангредор! Известная лиса!
- Плевать, хоть дед Мороз. Живого я им не отдам!

- Хоккийцы, если с ними воевать – с кем в мире жить?!! Ох, чую, и хлебнем мы горя, - тоскливое предчувствие мое находит выход. – Они ж Бессмертные!
- Знать, есть миры, где не бессмертные Бессмертные. Раз есть миры, где все Бессмертные бессмертны.

- Мне просто тошно. Не стоит связываться с ними, Алан!!!
- Они к нам вяжутся, не мы, а, значит, им хана, неоспоримо! С каких-то пор боишься ты?

- Я не за себя, а за тебя. Ты с самого начала резко в теме. Непримиримо. Безоглядно.
- Я так всегда.

- Конечно. Да. Но в этот раз все очень ярко.
- Все будет хорошо, я узнавал, - он обнимает и целует.

И все мои тревоги тают. И я летаю, улетаю, таю …



Ах, какой же отец – молодец!


- Ты, припудренный чрезмерно!!! Что подложил в мою еду? – Горн скорчился от бурленья в животе. – Растрельник, висельник, утопленник. Ты что подсыпал мне в мою еду?!! И это я перечисляю твою грядущую судьбу, - на Гонзика взирает грозно воин.
- Просто твой желудок грубый деликатесов не воспринимает! – спокойно Гонзик заявляет, готовясь быстро убежать.

- Хоккийцы в холле, - отрапортовал помощник Алану. – Решительно настроены и злы!
- Я бы предпочел решительных  и злых Холлийцев в Хокке, - усмехнулся он, и мы дружно все заулыбались каламбуру.

- Приветствую вас, мои гости, - медово начал встречу Алан. – Как вам гостится в Хасе? Надеюсь …

- Где мой сын? – надменно прерывает нетерпеливый гость.
- Он жив-здоров, но, как ваш сын, он умер. Его я отыскал и просьбу вашу передал. Он напрочь был  захвачен земным миром. И выхватить его я смог лишь через смерть.

- Я жив-здоров, а это все, что так необходимо знать о сыне заботливому, любящему отцу, - тут появился Дан внезапно.

- Пойдем со мной, сынок!
- С тобою не пойду и ты мне не отец! Я умер, значит, не хоккиец. И мне, не вам решать!

- Ты все равно пойдешь со мною!!!
- Позвольте вам немного помешать, - вступился Алан. – Моих гостей никто не смеет принуждать. И уж тем более такие, точно, гости!

- Тебя просили …
- Никто и никого не попросил. Не удосужился. Вы нагло в мой дом вломились, без приглашения. И требовали, не просили. И, тем не менее, обещанье я выполнил свое.
Я встретил Дантредора и весть ему принес, что вы хотите его видеть. Но я Живого не позволю никому обидеть!
Он зов тебе не посылал и мне сказал, что произнес сейчас тебе же. Его решение священно.

- Мое решение священно, ведь я – его отец, к тому же я – Старейший Клана! А он – сопляк, не знающий почтенья!
- Как это мило! Ты думаешь, что я не понял, какою надобностью был тебе твой сын?!! Он был тебе необходим, как иммунитет от боли. Давно мечтал в миры прийти, вход, куда тебе заказан. И бизнес свой расширить, и доходы. Но суть не в этом, ты – не указ ему, пока он не решит иначе.

- У молодежи нету чести! Его мне надо было подыхать оставить в клетках тесных!
- И даже не надейся, Лангредор!!! Я все равно б его услышал.
Когда Живой кричит о Жизни, то слышат Его все Живые. Не медальон помог найти его мне, а то, что он Живой. Живой на грани срыва, на издохе, в миру чужом и чуждом, как и ты.

- Он умер. Теперь он не один из нас. Он не Бессмертный. И у меня отнял ты сына. И ты за это мне ответишь!
- Неужели?!! И как ты собираешься с меня спросить?!!

- Я изыщу возможность!
- Изыщи, - охотно ему кивает Алан. – Прием гостей окончен. Убирайтесь! И больше здесь не появляйтесь. Не кровожаден я, но головы тупые ваши я вмиг развешу на заборах, а может, отчебучу, что повеселей!

- Что мелешь ты?!! Бессмертные мы!
- Так вот кураж откуда! Выходит с вас и не спросить! А кто бессмертие Бессмертных проверял?!! Вот я сейчас проверю. В моем краю отыщется управа на Бессмертных!
А ну, валите все отсюда! Меня достали эти разговоры: сыновний долг и власть отца.
Ты что просрал мозги, контракты и долги – агрессия?!!
А ну-ка проводить их, да так, чтоб не хотелось возвращаться впредь!
Все прочь пошли!!!

- Теперь пошли все вон! – помощники теснят бессмертных.

А Гонзик впереди капеллы всей. Особо ярится и в спины с удовольствием пихает.

…

- Да ты крут!!! - Дан восхищенно заявляет.
- Заткнись! Из-за тебя и разгорелась эта свара, - я в бешенстве. – Неужто было трудно послать свой зов Живым?!!

- Хорошо, заткнусь я, леди Тейлин. Хоть ненадолго, надолго не удается мне заткнуться. Так и подмывает: нарушать запреты.
- Заткнись, не то …

- Я Живой, а значит, здесь неприкосновенный!
- Живой тот, кто Живет, а ты пока лишь слабо тлеешь! И тление твое затухнуть может в любой миг, не кичься. Не зли меня!

- Дан, для тебя все это – шанс Ожить.  Шанс, не свершившийся факт, - Алан меня мягко обнимает. – Жизнь – не свершившийся факт, свершение от мига к мигу.

Я остываю-успокаиваюсь у Алана в руках.

- Если ты дашь мне хоть малейший повод понять, что мертвый ты, после того что натворил и нас втянул в твои разборки …

- Чем не конец?!! – согласен Дан с моей угрозой.
- Тебя я с Тиссой познакомлю. Она охотно дружит с мертвецами. Охотно, весело. Недолго, правда. Ей их надолго не хватает.
А ну-ка, брысь, с моей дороги!

- А кто такая Тисса? – слышу сзади голос Дана.

И Алана ответ: - О, лучше тебе этого не знать!!!

…

- У них теперь предлог отличный: убит бессмертный сын народа Хокки. Предлог отменный – оправдать агрессию любую, - Алан улыбается вовсю, как будто нам подарки всем вручает. – Готовность к бою, всех свистать наверх!!!

- Тут все понятно с самого начала, - я недовольно хмурюсь. – У нас опять война! – в сердцах швыряю я бокал о стену. Он разлетается в осколки.
- Довольно странно от Воительницы Главной, насчет войны, мне недовольство наблюдать, - мне улыбается Хинея. – Я знаю, ты всегда готова в драку добрую ввязаться сходу!

- Не в этот раз, Хинея милая, не в этот раз! Недоброе предчувствие …
- У всех у нас, - моя подруга продолжает. – А значит, посмеемся лишний раз, и все наладится у нас!!! Само собою.

Мы обнимаемся, тревога отступает.

- Это все ты, - обвиняюще ткнул в сторону недоуменно отреагировавшего Горна Гонзик. – Ты и Ярче! И нечего смотреть так на меня! Хотим войны, хотим войны! Вот и воюйте!!! А я на кухне отсижусь.
- Когда тебе такое говорили? – возмущенно начали они.

Но Гонзик не дал им досказать:
- Не говорили, значит, думали, мечтали. То-то смотрю, что-то притихли. Всё из-за вас!
Оставлю без обеда!!!

- А умирают, ведь, не только на войне, - задумчиво глядят на Гонзика ребята. – Не только на войне! Куда как чаще гибнут повара на кухне!
- О кухне, к слову, всех прошу к столу! Присаживайтесь, милые друзья! И об угрозах мне напомните, чтоб знал я, сколько сыпать яду. Я знать хочу, чтоб быстро умерли вы или немного пострадали. Всех-всех прошу к столу!!!

Мы, молча, поедаем великолепие волшебных блюд.

- Кому война – беда, по мне – так мать родна! – вдруг изрекает Гонзик, размахивая половником над головою. – А я – ее любимый сын!



Только мы


- Ух, ты, - сказал я. – Мы хотели побыть вдвоем и замотались.
- Это так сейчас называется? – с вызовом спросила она, а потом ободряюще потрепала меня по щеке. – Не парься, милый, ты же можешь создать такое прошлое, где все было более чем славно!

- Хорошая идея! А ну-ка …
- Ух, ты!!! – изумилась Лин.

- Тебе нравится?
- Вот это да! Вот это да!!!

Я притянул ее к себе.

- Настолько здорово?
- Еще бы!!! И перестань так нахально обнимать меня!

- Здорово?
- Даже чересчур. Я становлюсь податливой и легкодоступной. А ты не применёшь этим воспользоваться.

- Не собираюсь я тобою пользоваться. Как ты могла такое себе вообразить?!!
- Еще как собираешься, уж я-то тебя знаю!!!

…

- Ах, Алан, как ты это делаешь? Я хочу знать! Я хочу вернуть тебе это сполна. Как ты это делаешь?!!
- Вот так, вот так, вот так … Вот так …

- Ах, Алан! – шепчет Лин. – Это так волшебно! Мы одни во всем мире. Одни во всех мирах. Во всем. Все в нас. Мы одни и это так прекрасно!!!
Мы одни.
Только мы … Только мы … Только мы …

…

- Тебе понравилось?
- Леди не отвечают на такие вопросы! – сурово ответила я. Потом, смягчившись, попросила. – Можно я не буду отвечать на этот вопрос?

- Конечно.
- Да, мне очень понравилось!

…

Ее губы находят мои.

Мы находим друг друга посреди сна. Одним нам ведомыми, известными путями.
Мы находим друг друга и открываем заново.
В слиянии наших сияний. В единении дыханий.
В утрате границ и потере ограничений.

В слиянии и единении. В утрате и потере.
Потери себя и обретении Исконного, Вечного, Изначального.

В Безначальном Несуществующем Существующем.
Живом.

…

- Что будем делать, кися?
- Кися-пуся, - поправляет Алан.

- Что будем делать, кися-пуся? – смеюсь я.
- Предвкушать развязку.

- Тебе ни капельки не страшно?
- И сказала кися-пуся, да-да-да, - запел Алан. – Ничего я не боюся! Да-да-да …



Марк


Раньше я сверялся со словами Алана. Теперь сверяюсь лишь с Собою.
И Жизнь Собою и Своим – и есть Единственная Жизнь.

Мне  чудилось существованье Мага: мудрым и непогрешимым.
Вершиной  идеальной праведности и, наверно, скуки.
От правильности бытия.

О, как я заблуждался!!!
Существованье Мага сплошь одни ошибки. Сплошное дезертирство от серьезной мути и устоявшихся канонов.
И смех над тем, какой я есть. Каким когда-то был и вероятно буду.

Быть Магом означает жить Легко и Просто, быть Легким и Простым.
Не ждать наград и не творить реализацию желаний, не бегать от чудес и не бежать за ними.
Легко и Просто Жить.
Быть Чудом. Легким и Простым.
И видеть Чудо в любом из проявлений.
Ну и, конечно же, Любить.
Без ожиданий, вер, апатий и сомнений …

…

Мне чудились уделом Мага мудрость изречений-обучений и посвященье в таинства гурьбы учеников.
На деле, понял я, что никаких уделов для Мага попросту не существует. И Он охотно веселится, а мудрая степенность в нем и склонность к поученью – то первое, что видят люди – всего лишь выдох Мага перед Новым Смехом.

Живые видят в Маге фейерверки Счастья. И наслаждаются восторгом предвкушений в мгновенья пауз ярких вспышек. Ловя миг предвкушенья и взрываясь новой вспышкой Света.

Живые видят только Жизнь в Живых

…

Для меня откровением стало осознание факта, что аромат темных вод Ткады – отсутствие любого запаха у Реки Жизни.
Как оказалось, отсутствие – и есть наилучшее из возможного, ибо оно включает в себя все возможности, не выделяя никакую их них.
И так живет Благоухание.

Я осознал, что Темнота настолько же ярка, как и Сиянье Солнца, а в Ветре шепчутся Дыханье Мотыльков и Шелест Листьев.
Что Звезды – это отблески Сиянья Наших Глаз, а Свет Луны дорожкою в мое окно – Смешные Шалости и Озорство Детей по Сути.

А Смехом Истинного Детства оживают даже люди.

Не все.
Лишь только те, которые способны оживать.

…

Я брожу ночными переулками устало притихшего города.
Прислушиваюсь к воцаряющейся тишине и мирному покою улыбаюсь.
После дождя свежо и тихо.

На моем пути встречается забава.
Мелом на асфальте детской рукой для игры расчерчена площадка в «Классики».
И я, конечно же, не преминул весело пропрыгать все клеточки. 

- Вот лошара! – раздался презрительный голос.

Я медленно повернулся, наблюдая насколько мощнее вспышки гнева переполняющая меня радость.
Ярость все еще отчаянно захлебывалась и пускала пузыри, утопая в моем шикарном настроении, когда я вежливо отвечал троице прохожих с явным недостатком образования и воспитанности, кривящих свои малопривлекательные лица гримасами отвращения.

- Если вы будет настолько любезны, молодые люди, что подождете меня, я смогу показать вам насколько вы заблуждаетесь, - прозвучал мой звонкий и ломающийся голос, чем повеселил меня изрядно.

- Чё? – прищурился одни из молодых людей.
- Я говорю, что ваша спешка может быть истолкована, как позорное трусливое бегство с поля боя. Я бы рекомендовал вам подойти, дабы предоставить мне возможность незамедлительно вручить вам все необходимые рекомендации.

- Ты чё, больной? - подступает второй. – Или охуевший?!!

Я счастливо улыбнулся. Чудесный вечер!

- Ногами в живот. Вас когда-нибудь пинали ногами в живот? – интересуюсь, занимая удобную позицию возле столба.

Прикрытая спина – залог к успешному ведению рукопашной.
Как и ногопашной, кстати.

«Классики» я пачкать отвращеньем не позволю.
В них детворе еще играть …

…

Марк совсем не удивлен, меня увидев на своем пути.

- Понятно. На лицах прохожих отпечатки наших ног, - смеюсь.

И он смеется.

- Я догадался, Алан, кто вызвал дождик, чтоб погрязней мои ботинки были.

И мы расходимся дорогами своими.

Я по дождику уйду домой на Хасу, а он, скорей всего, останется.
Ногами мертвецов пинать.

У каждого свои игрушки и свои забавы.
Негоже никому у Детворы игрушки отнимать …



В предвкушении развязки


- Что сажу – вам не скажу. Вырастит – увидим, - мурлыкал себе под нос Алан, занимаясь посадкой.

- Смотрю, ты – ранняя пташечка! – подошел я.
- Ее первая какашечка, - усмехнулся он в ответ.

- Чем я могу … посодействовать? – я ловко избежал слова «помочь». – В истории с хоккийцами.
- Вопрос не по адресу, - сурово откликнулся Алан. – Спрашивай Себя!

- Я спрашиваю, ответ: «Отойди в сторону». Он мне не нравится.
- Не рефлексируй ни по какому поводу. Доверяй Себе, Марк.
Лучше послушай, ЧТО у меня!

Алан замолчал, прикрыв глаза, и его лицо озарилось радостным сиянием. Я сделал то же самое и взвыл от восторга.

Мы хохотали и от избытка эмоций хлопали друг друга …

…

- Какое счастье, что пришел безумию конец!!!
И можно беззаботно веселиться, не опасаясь глупости, что некто удрученный, запишет некие мои слова, их перекрутит и создаст новейшую обузу.
И назовет ее моими именами.

И станет всем мирской печалью, религия еще одна.
И будут тихо ненавидеть люди мои простые и смешные имена.

Вот так сказал один Осознанный Другому.
Или, быть может, промолчал.

И оба рассмеялись (это точно)!
Они ж, как Дети, право слово! Дай посмеяться, хлебом не корми ...

…

В спальне играла музыка. Пела Катя Лель свой «Поезд в Никуда». Где только нашлась эта древность? Не иначе в моих дисках.

Мое солнышко стояло перед зеркалом, любуясь своим новым видом и … подпевала.

- … И ни зимою, и ни летом не приставай ко мне с минетом, - пропела Тей припев по-своему. – Потому что этот поезд в Никуда …
- Как скажешь, любимая, - не стал я спорить.

- Так, стоять!!! – Лин ловит уходящего меня. – Должна признаться, я погорячилась!

После таких откровений непременно следуют ответные действия. Я не из тех, кто упускает случай, непосредственно, так сказать на ощупь, убедиться в действительности свалившегося на меня счастья.

Она тут же шлепнула по моим рукам. Потом обняла меня и вернула их на место …

…

- … Что от любви душа устала, - звучала песня.

Мы переглянулись и прыснули.
Только несуществующее может устать от Любви. Это, как сказать:
 - Мне надоело дышать, устал. Пожалуй, отдохну.

- Ты чего, Катруся? – искренне посочувствовал Алан. – Перегрелась?!!

- А я уеду, я уеду навсегда, - в это время пела Катя Лель.
- Да едь уже, - напутствовал ее Алан. – Никак не спровадишь!!!

Певицу сменяет все такой же древний «Ласковый май».

- Где ты это все откопала? - смеется Алан и тут же принимается подпевать. – Пусть в твои окна смотрит беспечный работник аптечный …

Вообще-то Алан неплохо поет, когда не придуряется.
Однажды своими песнями он меня довел до такого экстатического состояния, что я принялась раздеваться, невзирая на присутствующих. Помнится, тогда он сгреб меня в охапку и доставил к нам в комнату. Правда, по пути я успела избавить от одежды себя полностью и наполовину Алана.

Я ставлю более современные треки. Может, на них не последует пародий.

- … Я долечу, - самозабвенно выводит певец.

Алан, взглянув на имя исполнителя на мониторе: «Влад Соколовский», выстреливает новой репликой.

- Давай, Владик! Давай, жги! – подзадоривал его Алан.  – Ну, что за парень?!! И ведь долетит же!!!

- Почему бы нам ни вернуться в Хасу? – отвлекаю любимого от его развлечений.
- Сюда хоккийцы не смогут придти. Здесь мы можем веселиться, в предвкушении развязки этой истории.

- А она не за горами, так?
- Именно, солнышко!

- А если они нападут на Хасидию? Не стоило Ее оставлять.
- А появятся в Хасе, мы дадим им по ушам. Я заготовил им пару сюрпризов.

…

- Мы отправляемся на Хасу, - зовет всех Алан. – У нас наметилась развязка.



Гонец Хокки


Алан раскрыл ларец и его лицо посерело.

- Я всего лишь гонец, и притом не хокки, - пугливо озирался по сторонам посыльный Шаманов. – Лангредор сказал, что они убьют еще, и будут убивать, пока Алан Лига Легко и Просто ни придет в назначенное место. Филюстров у них много.  И умирать им предстоит долго и мучительно.
- Пусть уходит, - глухо распорядился Алан. – И никогда не возникает на моем пути. Проводите его.

Он опустился на колени и обнял золотистые тела филюстров. А потом заплакал по-детски навзрыд,  захлебываясь слезами. Он обнимал изуродованные тельца малышей и безутешно выл.

Мы все плакали. Надо признать, хокки знали, куда следует бить Детей. В самое сердце.

А потом Алан засмеялся опять же по-детски, заливисто, заразительно, живо.
Он хохотал и хохотал, а наше недоумение сменялось восторгом.
Рядом с Аланом попискивая и смешно перекатываясь, бегали чудесные создания. Они были живы и веселы.
Теперь мы облегченно и радостно обнимались, смеясь.

- Проверьте всё, к чему прикасался гонец, весь его путь, где стоял, где проходил, на что смотрел, на что дышал. Всё проверьте, - инструктировал помощников мой герой. – Узнайте, кто он, какого рода, какого места обитания. Его принадлежность к Кланам.

- Суки, - тихо сказал Алан, рассматривая хоккийское послание – резную шкатулку, и улыбаясь. – ****ец вам! ****ец полнейший!!!

…

Мы так и сидели, а филюстры дремали на наших коленях.

- Маленькие котики спят и немножко сопят, - тихо напевал им Алан. - Я вас, киси, полюбляю. Да-да-да-да, да, да-да. Я вам песни распеваю. Да-да-да-да, да, да-да.
Раз певаю. Два певаю. Да-да-да-да, да, да-да ...

…

- Засланный, оказался казачок! Из Лонки он. Из клана Лонки. Темный Клан один.
С Ракулами в союзе был когда-то. Лонки с Монгомаком пересекались разными делами. Некрепко, но дружили. Потом тихонько разошлись.
- Так вот, кто моему папаше дует в уши! - воскликнул Дан.

- И ветер дует нам в попутно, - запел Гонзик, делая ударение на «в попутно». – И ветер дует нам в попутно …

Похоже, ему понравился новый оборот речи.



Клинок Доли


- Алан, вперед! Остальные, стоять на месте! – приказал Верховный Шаман. – Можете любоваться бесславным концом своего вожака, если так уж хочется. Но приближаться, не сметь!!!

Алан вышел на средину поляны. Ни мы, ни хоккийцы к нему не приближались. Хокки опасливо сторонились, мы выполняли данное накануне обещание.

- И кто со мной будет сражаться, - насмешливо спросил Алан.
- Никто, - в тон ему ответил Вождь Хокки. – Только ты и Клинок Доли.

Под ноги любимого тяжело упал острый короткий кривой меч.

- Мы его называем Мачете Судьбы. Это твоя судьба. Подними ее!
- Эту кривую железяку? – усмехнулся Алан и взял в руки оружие.
 
- Теперь твоя судьба в твоих руках. Равно как и судьбы всех филюстров. Режь горло!!!
- Даже так, - разочарованно протянул Алан. – Однако!!!

Он внимательно осмотрел клинок.

- Где гарантия, что ты не станешь филюстров мучить?
- А зачем? Это невыгодно. Сам понимаешь, бизнес!

- К счастью моему, не понимаю.
- Можешь себе представить, что теперь будет?

- Могу, но не хочу. И без этого –  хрени, хоть отбавляй!
- Знаешь, что такое многослойный пирог, Алан? – торжествует Лангредор.  – Это такой многовариантный выбор. Ты твердишь, что выбора не существует, как и жизненных уроков. Вот тебе и выбор, и урок!
Мой план – многослойный пирог. Масса выборов.
Не срабатывает заполучить сына-мутанта с его иммунитетом – получается, избавиться от тебя и все равно добраться до него. И, если это не получится – есть еще слои. Их много! Очень много!!!
И лучше бы тебе не выходить на них. Режь горло!!!

- К чему все это? Значит, Дан был прав. Все дело в могуществе, богатстве, славе?
- Мой сын – слюнтяй! Под стать тебе. Мне за тебя отвалят СТОЛЬКО, что прежние доходы покажутся нам жалкими крохАми!!!
И путь к завоеваниям открыт. Пока мне есть, чем заниматься, а как покончу с нашими мирами, открою тайну жизни и в твоих занюханных и проклятых мирах.
А твоим друзьям уж лучше за тобою следом отправляться. Им без тебя неинтересно будет здесь.
Настало время Лангредора! Теперь его весь интерес!!!

- Мой интерес попроще: кто убивал филюстров?
- А ты не догадался?!!

Лангредор протянул руку в сторону своих приспешников и ему в ладонь вложили сонного  филюстра. Он от тепла очнулся и, смешно зевая, доверчиво заулыбался.
В другой руке Шамана блеснуло жало тонкого ножа.

- Мне следует тебя поторопить?  - спросил он, и губы искривились в злой усмешке.
- Не утруждай себя, - хрипло вымолвил мой парень. – Как только ты вернешь на место малыша, я перережу себе глотку.

Филюстра в бокс тут же вернули, а Алан нам прощально улыбнулся и медленно себе кадык разрезал. И рухнул замертво на землю.

Я громко охнула, а хокки облегченно рассмеялись. Они забрали меч, и тело чем-то быстро забросали. И тут же подожгли.

Хинея наверняка поняла, что творилось со мной. Она обняла меня и тихонько, только мне одной, сказала:
- Пожалуйста, не надо! Алан просил доверять ему и ничего не предпринимать в ответ.

- В любом случае, это бесполезно, - также тихо прошептал Гонзик. И как расслышал? – Они Бессмертные. Вот суки!!!
- А кто бессмертие Бессмертных проверял?!! – я решительно вскинула голову. – Сейчас проверим!!!

- Солнышко, ДОВЕРЯЙ Алану, - умоляюще зашептала Хинея и вопросительно взглянула на Марка. – Милый …

Тот слегка улыбался, стараясь не выдать внутреннего веселья. У меня сжались кулаки от ярости, но его взгляд утихомирил меня.
С подобным взглядом я столько раз встречалась, что угадывала его любые оттенки. Полное приятие и готовность быстро расстаться с чем и кем угодно. Не рассуждая. Без прощаний и сожалений. Такой взгляд у Алана.

- Все хорошо, - одними губами беззвучно поведал мне Марк.

Я повернулась. Костер уж догорел, и ветром разносился его пепел. Хокки также не было. Возможно, их унесло всё тем же ветром.
Я, слегка пошатываясь, пошла к пепелищу. И все пошли за мной.

- На похороны свои я не приду. У меня от мертвецов мороз по коже! – еле слышно прозвучал голос Алана.

Я резко обернулась. Рядом шел незнакомый субъект неопределенной наружности.

- Тихо, солнышко, без резкостей и никаких порывов! Печально постоим и все домой.

- Так это ты?!!
- А что, не нравлюсь? Теперь ты знаешь, каково мне: тебя любить в разнообразных проявленьях. Полюбишь парня этого? – смеется и тут же успокаивает меня. – Не бойся, милая, это просто ширма. Личина, чтобы не узнали.

- Я тебя прибью, - ему я тихо обещаю. – А где же сам зачинщик свары?
- Ему присутствовать я запретил.

 

Побоище


Грозное воинство Хокки подступало к Хасидии.
Там, где по иронии Алана все еще был громадный пустырь – клочок неухоженности посреди оазиса благополучия – пылили бесчисленные бессмертные всадники.

На наших губах змеятся жестокие ухмылки. Мы озорно переглядываемся, нас переполняет одно нам понятное знание. Мы посвящены в него, а многотысячные воины грозной конницы нет. Они считают себя неуязвимыми, эти бессмертные зазнайки.
Алана нет, и их никто уже не остановит – считают они.

Наши взгляды встречаются и улыбки ширятся в предвкушении. В предвкушении развязки.
Так на выставке улыбается, чуть кривя губы, чтобы не выдать затаенного ожидания грядущего триумфа от своего нового невероятного шедевра Художник.
Шедевра, что изменит в корне все миропредставления. После которого все будет внове, все иначе.

Да, эти хокки – бессмертные. Бессмертные, зато умные!
Не будь они кичливо и напыщенно умны, могли бы догадаться, ЧТО их ожидает.
Это же просто, как в детской скороговорочке: «Рубль пять, три пятнадцать, а всего четыре двадцать».
И ничего мудрить не надо, всё в одном: финал проистекает из сюжета. И никаких слоеных пирогов!!!
Для развязки достаточно открыть портал в земное измерение, забыть об условно существующих границах Бытия.

Благо у нас есть «специально обученные кадры», как любит выражаться Алан. Их даже два.
Два Мистика, два Мага.
И один из них демонстрирует другому доступные им обоим возможности.
Это не урок, не обучение, а детское «смотри, как я могу, это просто, а ну-ка, теперь ты».

Они и не творят ничего: не хмурят брови, не стучат посохом в землю, не выкрикивают непонятных, да и понятных кстати, заклинаний.
Стоят и меж собою что-то обсуждают. И ржут, что кони, тут Хинея в точку их процесс назвала.

Тем временем, портал открыт и накрывает войско мирским обыденным земным, и тают, словно свечи, бессмертные бойцы.

- Нам пора в Хокку, - напоминает Алан. – Досматривайте видеоклип песни «Сгорая, плачут свечи» и погнали!

…

- Идите, малыши, идите скорее сюда, - протягивает руки Алан.

И мы зовем филюстров в проход между мирами.

Филюстры лавиной хлынули в распахнувшийся портал. Они сбивают нас с ног и бегают по нам, и скачут рядом. Резвятся в упоительном восторге.

- Потом будем играть, потом, - увещеваем малышей. – Сейчас домой, пора домой!!!

Они бегут за Ярче, Гонзиком и Горном, из Хокки убегают и Ярче, Гонзика и Горна настигают. И бегают по ним и скачут, а те от Счастья чуть не плачут.
Да, заигралась Детвора!
Мы с умиленьем смотрим, а потом историю оканчивать решаем.

- Хочешь сделать то, что называют: Маг ушел, - спросил Марка Алан.
- Хочу.

- Тебе действительно не интересно все это место? – обвел рукой весь этом мир мой парень.
- Живое покинуло эти края. А мертвого везде хватает. Да, мне неинтересно, - подтвердил Марк и, смеясь, добавил. – Если честно, если честно, мне совсем неинтересно!!!

Они смеются, мы смеемся.

- Тогда все в полном порядке. Догоняй, как управишься, Маг, - Алан повернулся ко мне, подмигнул и поцеловал в нос. Я наморщилась, но промолчала. С некоторых пор мне это нравится.

Мы: Алан, я и Хинея направляемся в пролом меж измереньями.
И, конечно же, мы с Хинеей, две любопытные тетери, оглянулись, желая полюбоваться этим чудом.

То, что произошло, было по сути тем же, что делал когда-то Алан.
Мир исчез, но не съеживающейся картинкой, не сгорая, заворачиваясь и исчезая, словно негатив. Не разверзся и поглотил сам себя.
Когда Марк равнодушно махнул рукой и повернулся спиной к миру Хокки, тот гулким хлопком рассыпался на мельчайшие частички пыли. Эта пыль взметнулась, поднятая ветрами, и разлетелась во все стороны.
Что ж чудесный финал!

- Прости, Марк, я не удержалась и подсмотрела, - призналась я.
- Я на это рассчитывал, - заверил меня Марк. – Не мог же я упустить случая, произвести впечатление на прекрасных дам.

- Сейчас же прекрати кокетничать с моей девушкой, - сказал Алан. – А то я Хинее пожалуюсь, она быстро наставит тебя на путь истинный! Галантный Маг – это что-то новенькое!

Марк засмеялся и обнял Хинею: - Надеюсь, ты потерпишь, дорогая, и наставишь меня на этот пресловутый путь, когда мы вернемся домой.
- Конечно, милый, не хотелось бы шокировать наших друзей. Пусть по-прежнему считают нас образцово-показательной семьей, в которой все мило, чинно и порядочно.

- Мы уже дома, - услышала я голос Марка и смех Хинеи.

Не знаю, что там у них происходило, мне было не до этого. Поцелуй и объятия, которыми припечатал меня к стене Алан, были сродни исчезновению мира.
Исчезновению всех миров.



Теперь мне все понятно


- Ты куда, воскресший?!!
- Я прям, как Ленин. Живее всех живых! Я быстро, кися, туда и обратно.

- Не пущу, – я висну на Алане. – Не пущу!!!
- Женщина, - говорит он.

Я вспыхиваю, как от пощечины и отступаю. Глаза горят непримиримо, я ощущаю головокружительное, дерзкое состояние. Умеет мой избранник меня в чувство привести.
За что сейчас и получит!

- Не женщина, теперь Живая, - добавляет, меня целуя, сей прохвост.

Ладно, не получит.

- Я с тобою. Можно?
- Конечно, просто мне всегда казалось, что ты недолюбливаешь Дана. А тут такая честь, собираешься отправляться за ним на Землю!

- А что он делает там?
- Как что?!! Его же увлекло в портал земной, как и всех хоккийцев.
В облике Лангредора он вел бессмертных в бой. Всем ****ец настал, а Дана в наше измеренье затянуло, ведь у него иммунитет к мирам.
Но он же умер раньше для земного мира, и приведеньем бродит там, мне предстоит его забрать.
Там без него хватает призраков бесплотных.

- А где же Лангредор? – я ошалело уставилась на Алана.
- У нас в подвале, под присмотром Тиссы. Мы с Даном тайком проникли в Хокку и выкрали его.
Как, по-твоему, мне удалось легко найти в хоккийских лабиринтах питомники филюстров?!! Дан все и показал.

- Почему ты мне всего не рассказал? – насупилась я.
- Потому что я тебя люблю, - просто ответил Алан. – Так ты со мной?

- Еще чего!!! – дернулась я и нахмурилась. – Не такой уж и засранец оказался этот Дан. Не вздумай об этом сказать ему! -  предупреждаю строго.
- Ладно, не скажу, - смеется он,  и собирается отчалить.

- Стой, - останавливаю его я. – Я хочу повидаться с Лангредором.
- Не вопрос.

…

Мы спускаемся по ступеням.

Я иду сзади, всякий раз с наслаждением натыкаюсь на Алана всем телом, когда он внезапно останавливается из-за резкого поворота.
Мне так это нравится, что я не жду его остановок, а самостоятельно прижимаюсь к нему снова и снова.
Стоит пережить смерть того, кого любишь, чтобы так остро радоваться его присутствию.

Теперь хвостиком за ним стану ходить. Будет знать, как умирать!!!

- Привет, Тисса, - знать, мы уже пришли. – Прости за неудобства!
- Привет Алан, - радостно отзывается она. – Все мило и ровно, никаких напрягов!

- Привет, солнышко, - я выглядываю из-за спины Алана.
- Привет, - радуется она и охотно отвечает на мои объятия.

- Как поживает Хоккийский Наполеон?
- Дрожит от страха, - отвечает Тисса. – Я ему обрисовала перспективу. И в ней Бессмертие – способность не из лучших!

- Как же так?!! – удушливо вопрошает Лангредор. – Это же было Мачете Судьбы!!! Клинок Доли!!! И ты сам, САМ перерезал себе горло!!! 
- Странные вы ребята, Мертвые! Все у вас накручено-перекручено. То Великие Пророчества у вас, то Клинки Доли!
Живое вне судеб, пророчеств и прочей херни.

- Мне пора, мои хорошие, - обращается к нам Алан. – Этот упырь твой, Тисса, как и его оставшиеся соотечественники. Прости еще раз, мне пора!

- Ты ведь мне все расскажешь, правда, леди Тейлин? – спрашивает меня Тисса. – Хоккийца я не сподобилась спросить. Ты расскажи, а он дополнит.
- Конечно, расскажу, - киваю.

…

Я замолчала. Вот опять в слезах. Смеюсь, чтобы остыть от собственного пересказа случившейся истории. В ней с самого начала Тисса, мимо кассы. Не в теме.
Не зря простить его просил у Тиссы Алан. Ей, ничего не объясняя, хоккийца предложили постеречь, лишь пояснив, что он – бессмертная скотина и редкой подлости упырь.

И я прощения прошу.

- Прости нас, Тисса, в этой битве участвовали-развлекались Маги. Мы все кино смотрели, - я снова обняла подругу.
- Не страшно! И у меня наградой есть уже упырь. Да и кто-то из хоккийцев, наверно, ускользнул. Посмотрим, где осядут эти хокки.
Придется сильно им меня просить о том, чтоб их сопроводила в земной мир!!!
Ох, очень долго и упорно придется им меня просить!!!

- Еще один вопрос: а кто убил филюстров?
- Он, - киваю в сторону хоккийца. – Лангредор.

- Убил ФИЛЮСТРОВ?!! - глухо переспрашивает Тисса.
- Да. Но Алан всех их оживил.

Тисса смотрит сквозь пленника и тот кричит.
От ужаса. Отчаянья. Пустого взгляда Тиссы.

Еще не слышала я, чтоб кто-то ТАК кричал…



Мы


- Но ты же был уверен, что вернешься? Ты знал?

Он открывает рот, чтобы утешить мое волнение, мой пыл унять.
И закрывает.

Он не знал – я понимаю с полуслова. Он ничего не знал, а горло перерезал, чтобы малыш не пострадал. Чтобы филюстры были живы.

И я заплакала, а он обнял и долго гладил, как маленькую, меня по волосам.

Потом сказал:
- Да, я не знал. Теперь узнал. Когда ушел я в Изначалье, я ничего там не сыскал.
Ни доли, ни клинков, ни судеб. Сплошная Жизнь. А, значит, я.

Ты плачешь, значит существуешь. Ну, улыбнись, Ожить пора!
Вот так, прекрасно, нам чуть-чуть поплакать, чтоб посмеяться над слезами!

Я улыбаюсь, а потом смеюсь.

- Ты плачешь, значит существуешь. Ты засмеялась, значит, ты Жива.

…

- Солнышко,  могу я тебя кое о чем попросить?

Лин охотно поднимается: - Да, мой хороший!

- Тогда пойдем в поле.
- Что мне предстоит делать?

- Просто побудь рядом.
- Можно подумать, что я оставила бы тебя в покое, - смеется Тей. – Я бы и без всяких просьб ринулась за тобой!

- Так мне будет еще приятней, - ответил я. – Вроде бы, как ты по моей просьбе рядом, вся такая послушная.
- Ах ты, жопа! - сказала Тейлин. – Ладно, побуду послушной.

…

Ну, конечно, разогналась я быть послушной!
Как же!!!
Побыла чуть-чуть и хватит.

Тут же принялась командовать.

- Алан, я хочу здесь цветы, - указываю на место посреди его помидорных плантаций.
- Цветы, - насмешливо отзывается мой милый.

- Да, - невозмутимо продолжаю я. – Розы подойдут.
- Хорошо. Пусть подходят, - с готовностью машет мне Алан.

…

Мой огородник занят своими делами, а мне все неймется. Он рядом и в то же время далеко.

- Алан.
- Да, кисенька?

- Ты на меня сердишься?
- Еще как!!! А за что?

- Алан!!!
- Да, кисенька?

…

Ах, так!!!
Сейчас тебе, любимый, кроме меня ни до чего не будет дела!

- Лин…

Ну, что я говорила!!!

…

- Прости, - прошу его.
- За что? За то, что мне хорошо?

- Я без предупреждения нахально вторглась в твое пространство. Набросилась на тебя.
- Ты могла удержаться от этого?

- Я теряю от тебя голову.
- Какой шикарный комплимент!!!

- Это факт!
- Чудесный факт!!!

…

- Ты мною вертишь, как хочешь! – возмущается Алан.
- Кто бы говорил!!! Сам меня пользуешь, как только вздумается!

- Это не так!!! – потрясенно шепчет он. – Я не пользуюсь тобою, Лин.
- Ну, вот. Рухнули мои эротические фантазии, - смеюсь я.

И он смеется облегченно.

…

- Неблагодарный!!! Я стараюсь для него, меняю облики, чтобы он не заскучал, а в ответ что?
- Мне нравишься ты, - мягко говорю я, – и ТВОЙ облик.

Две симпатичные близняшки жмутся ко мне.

- Хорошо, хоть вас двое, - бурчу я.
- Нас трое, - подключается еще одна.

- Пусть так, - легко соглашаюсь.

- Тебя не смущают мои забавы? – удивляются все трое голосом Тей. – Это радует!
- Меня радует твоя радость. Главное, чтобы тебя это не огорчало.

- С чего бы этому меня огорчать?!!
- Просто, вдруг я соблазнюсь, а ты расстроишься: «он предпочитает мне другую или других».

- Ах, Алан, я – не ограничение, - настаивает Тейлин. – Я – Твоя Бескрайняя Неограниченная Возможность. Будь открыт всему.
Куда бы ты ни посмотрел, знай: там буду я и буду ею. Или ими.

- Будь собой!
- При этом, будучи собой…



Дан


- Я пришел попрощаться, - рядом маячит Дан. – Поблагодарить и попрощаться.
- Тебе же интересно было, – болтовня не отвлекает меня от сельскохозяйственных утех.

Помидоры – это отдельное волшебное измерение. С ними приятно иметь дело во всех отношениях. В посадке, уходе и, конечно же, еде.
Для меня это деликатес, сродни небесной амброзии, и вкушаю я его неспешно и обстоятельно. Как целые плоды, так и их морс.
Правда, иногда меня посещает порыв: наполнить особо вместительный таз свежим томатом, упасть в него лицом и пить, пить, пить, пить…

- Что-то изменилось с тех пор?
- Мне тут не особо рады!

- Это так. Но чем не практика на безусловность? Тебе не рады, а ты рад! Тебе печально – ты смеешься!
- Не думаю, что у меня получится и выйдет!

- Это хорошо, что не думаешь, значит, вполне возможно, и получится, и выйдет.

Дан смеется.

- Ты хочешь, чтобы я остался?
- Не очень, если честно. Рядом с тобой напряжно. Но какое тебе дело до того, что дело не твое?!!

- ???
- Понимаешь, Дан, когда встречаю я ребят, да и девчат, вроде тебя, мне крайне неуютно от вашего безразличия к тому, что вы всё еще Живы.
У вас такой редкий по нашим временам шанс По-Настоящему Ожить!!! Во всей общей массе безнадежной мертвечины ЭТО – такая редкость!!!
Мне удивительно подобное плевое отношение к Себе.

Когда я осознал, что мертв и сил ни на что не остается, во мне словно включилось резервное питание. Его едва хватало на существование, но я все до капли тратил на поиски Себя. Для меня не осталось ничего более приоритетного, более родного и главного.

Это яркое осознание того, что выбора и шансов нет, подхлестывало меня и вело самыми причудливыми путями.

Я приставал с вопросами ко всем, кто мне казался хоть чуточку реализованным, я перечитывал горы книг по Мистике и Эзотерике, я приходил в те религии, которые казались мне ответом.
Искал, искал, искал, искал.
Отчаивался и снова искал.
И, конечно же, практиковал, нещадно практиковал все знания.

Меня штормило и колбасило, мне сносило крышу, меня убивало от этих практик.
Я до сих пор остро переживаю тот свой Настрой: Ожить, Вернуться к Жизни, к Себе!!!
Во что бы то ни стало, любой ценой!!!
Я ХОТЕЛ БЫТЬ ЖИВЫМ!!!

Мне не понятно ваше отношение.
Будто встреча с Живым в порядке вещей, само собой разумеющееся, будничное, мелкое дело, а не Возможность.
Вы проходите мимо.
Ты тоже можешь идти.

Дан молчит.

Все вокруг наполнено моим возмущением. Даже помидоры косятся на Дана неодобрительно: «Ты что, парень, лох?!! Такой шанс переговнять решил! Это же понимать нужно!!! Мы, помидоры, и то ЭТО понимаем».

- В любом случае, благодарю за то, что выручил. И за то, что не отдал отцу. За все!
- Начало обнадеживающе, - ворчу я.

- Я остаюсь, - заявляет Дан. – Не хочу упускать Возможность.
- До следующей шлеи под хвост?!! Скор ты на смену интересов!

- Мне предстоит тебя уговаривать, - спрашивает Дан.
- Еще как!!! – подтверждаю я. – Тебе предстоит прямо сейчас согласиться с тем фактом, что обратного хода нет, и тебе не удастся соскочить. С этого момента твой путь прямо к Себе, и что бы тебя там по дороге ни ожидало, тебе не свернуть.

- Я должен поклясться?
- Клясть себя?!! Вы, хокки, всегда и все так поступали? Тогда не удивительно, что допроклинали себя до того, что стали убивать беззащитных филюстров!

- Я не хокки чуть ли не с младенчества…
- Так не веди себя, как мертвый изверг!

- Я согласен, - миролюбиво меняет тему Дан. – Я, Дан, согласен: что, отныне, мой путь в таинственный туман!
- Тогда хватит зевать, - говорю я. – Иди, выспись. Счастье проистекает из Себя, Покоя и Блаженства. Не из зевающей похмуры.



Последний Хоккиец


 Очень страшно, даже жутко.
 У каждого была, хотя б минутка
 Возможность той черты касаться.
 И замирать в экстазе. Опасаться.

 Однажды, преступив черту, и возвратившись снова.
 Вы усмехнетесь: - Было б клево
 Совсем в наш мир не возвращаться.
 И громко рассмеетесь: - Как я мог бояться?!!


- Ты опять увязнешь с Даном, как с Марком! – выговаривает мне моя бесценная.
- С Даном все гораздо проще. Марк был еще тем испытанием!!!

- И там, и там дети Глав Кланов.
- Это же чудесно!

- Правда?!! – моя чудесная девушка – сплошной сарказм. – Класс!!!
- Преемственности гаплык, вся эта хрень с мертвечиной пойдет на убыль.

- Она пойдет, когда Мертвые отправятся к Изначалию.
- И так тоже.

- И еще, я не удивлюсь, если твой Дан сбежит!

Бедный парень!
Похоже, ему скучать не придется!
 
…

- Знакомьтесь.
Волшебный Мешочек, позвольте Вам представить, это Дан, новый ученик-оболтус.
Дан, это Волшебный Мешочек.

Дикая выходка со стороны леди Тейлин. Нелепость полнейшая!
Я глупо усмехаюсь небольшому пакетику из плотной ткани с завязкой-подтяжкой.

- Что лыбишься, не вздумай Его развязывать, - уничижительно сквозь зубы цедит Повелительница и уходит.

…

- Что-то мешочек полупустой, да и ты какой-то помятый. Ты его часом не открывал? – интересуется Алан.

Я равнодушно пожимаю плечами. Дескать, знать ничего не знаю о вашей матерчатой таре и уж тем более ведать - не ведаю о ее содержимом.

- А что там?
- Это мешочек гнева, - поясняет мой наставник. – Когда я ярюсь, гневаюсь и бешусь, я складываю ярость, гнев и бешенство сюда.

- Зачем?
- Как зачем?!! Это драгоценности, почище бриллиантов! Ты что, считаешь, что я – буйный или психический?!! Эти вспышки – ТАКАЯ редкость, что я их коллекционирую.

- Мешок с ****юлями?!! Надо же, - я тру ноющую челюсть. – Предупреждать нужно!



Земные улицы

 
Яркий жаркий день разгоняет нежелательных попутчиков, как хороший охранник.
Я бреду по улицам «родимого» измерения в поисках исходника Клана Лонки.

Ни всматриваюсь, ни прислушиваюсь, ни принюхиваюсь, просто гуляю.

Жарковато. Дождик был бы весьма кстати.
Смотрю в небо и улыбаюсь.

Я улыбаюсь не по какой-то особенной причине.
Мне без надобности какие-то там причины.

Я улыбаюсь, потому что это здорово, потому что улыбаться люблю.
Потому, как быть вне мира, вне любых миров – непередаваемое блаженство.

…

Быть вне коллективных представлений еще крайне необходимо, потому что в них, непременно, на мало-мальски продвинутого умейку приходится огромная толпа упырей.
На одного Живого в этом измерении – уймища мертвых.
Хотя может, это просто Живые такая редкость для серенького обиталища людского.

А мертвенность завистлива и агрессивна. Как и носители заразной хрени.
Как сказал однажды Марк: «Им надо кровь твою, и радость отобрать. Так неуютно им, с тобою на одной планете…».

Мертвецы повсюду.
Они окружают опекою потенциально опасного им, отвлекают его от него же, говорят: «ты – обычный», «будь, как все», «хватит мечтать», «займись делом»…
Они выведывают Сокровенное, чтобы низвести Его до обывательских суждений и научных умничаний.

Они своей тяжестью словно припечатывают к земле.
Они всегда рядом и от их издевательских шепотков опускаются руки, а их похвалы, неуместные и наигранные, звучат звонкой пощечиной.
Они неизменно поблизости и своим тягостным присутствием утомляют, и гасят любой детский порыв.

У них свои планы на тебя и расписания, свои мутные схемы, в коих тебе заранее уготовано место: неприглядная, неуютная, вспомогательная роль.
Они несут тебе свои заботы и хлопоты бесперебойно, чтобы и твоя история была неотличима от общего сценария – озабоченного и хлопотного прозябания. Безрадостного, серого и беспросветного существования.

Они обучают тебя быть несчастным всеми доступными им средствами. Им необходимо привить тебе вкус отчаяния и разочарования. Увлечь в болотце мирской рутины,

Они делают всё, чтобы выхолостить Суть Живого, отвлечь от легкости и простоты бытия.

А это куда опаснее, чем самые подлые удары в спину и предательские заговоры, колдовские заклинания и яростные атаки.

И единственная возможность не включаться в подобные сюжеты – Жить Своим и Быть Собою.
Быть вне мира – это ко всему прочему, быть вне тех, кто душит и отравляет твое существо.

…

Я всем собой ловлю пришедшую прохладу.
Свежо, как перед ливнем.
А вот и первые его накрапывания.
Быть дождю.

Мне можно отправляться на Хаси.
Я окончательно уверился: набирающий обороты Темный Клан не местного, не человеческого происхождения, не чьей-то помраченной головы.

Кто-то достаточно могущественный подминает под себя Упырье, кто-то из снотворцов людских прорвался в свои же снотворенные миры, получил выход к источнику.

Кто-то, кто был убит рукой Живого, но смерть не принял.
Кто предпочел прийти кошмаром.
Кто жаждет: Живому быть известным и этим знанием быть сильней, иначе не махал бы так нахально визитной карточкой своей.

Мне оставался шаг до понимания проблемы, всего один шажок.
Но я не стал, не смог, не захотел.
К чему мне понимание проблемы?!!

Проблема – глупая утечка силы. Недружелюбный на совершающееся взгляд.

А, значит, думать о проблеме и ее решать – кому-то силу поставлять.
А ну их на хер, все проблемы!

Печали, страхи и разочарования людские, как хорошо и весело без вас!

…

Что ж, мне пора, но я не тороплюсь.

Люблю я дождь, все прячутся, торопятся, бегут. Все суетливо удирают.
Почти что все.

Те же, кто неспешно шлепают по лужам – редки, как родственные сути. 
Родные мне.
Родня планете, уставшей от чужих и мертвецов.
Улыбчивые и смешные Дети

Мне можно убираться восвояси, но дождик я не собираюсь пропускать.



О Мертвом и Живом


- Фишка в том, чтобы осознать, что ты – мертв, только так оживаешь.

- Поэтому мы вернулись на Землю? Легче осознать, что я мертв там, где уже умирал?
- Отчасти. Еще и потому, что здесь особо не забалуешься. Местная обстановка придаст определенный темп. На Хасе слишком уж классно. Там даже разложившийся труп будет исполнен сиянием. Там даже ты сойдешь за чуточку живого.
Тебе же в тему, чтоб ты увидел мертвенность свою.

«А еще затем, чтобы убрать меня подальше от леди Тейлин», - думается мне. – «Она еще мне, ой, как долго, не забудет, что я опасности подверг их всех и Алана подставил. История с мешочком гнева – начало мести, явно не конец».

- И откуда ты знаешь о мертвых? – спешу сменить тему.
- Был им, - просто ответил Алан.

- Был?!! Мертвым?!!
- Тоже мне, великая премудрость: быть мертвым! Делов-то: всего бояться и, дрожа на каждом шагу от страха, пугать тех, кто боится.
Действовать по чьей-то указке: бога, священника, родителя, босса, традиций, правил, ума.
По сути, того же страха. Быть мертвым и бежать от этого знания.
В этом мире практически все – сплошь мертворожденные.

- А мессии, а дети? Они ведь приходят в мир чистыми!
- Чушь! Как ты проявишь себя в любой мир, если не узнаешь его в Себе?!! А узнав, получаешь весь причитающийся багаж по умолчанию. Разгребай и вещай-просвещай!
Или захлебывайся и булькай в ритме мира. Не иначе.

Реализованные – это те, кто прошел через всю хрень и исцелился. Иначе, не будет созвучия, искренности, подлинности.
А так называемые дети слишком легко расстаются с Живостью. Они приходят в мир также посредством узнавания-создавания.
Что внутри, то снаружи.
Они жаждут игрушек мира, их блеск слепит пришельцев, и получают они тот же набор.
Их Живость поверхностна. Скорее это насмешка, чем возможность. Вызов потери: «А ну-ка, обрети наново!».

- Это что, парадокс такой? Детство теряют, чтобы обрести снова?
- Скорее, продают по дешевке, покупаясь на соблазны и посулы мира. Быть Живым – слишком невыгодно по человеческим меркам.

- Тогда зачем тебе все это? Ты не похож на того, кому тут интересно.
- Это последняя история перед возвращением Домой. Инерция, которой следует угаснуть самостоятельно, иначе можно накрутить еще один виток проявлений.

- Ты был Мертвым, ты знаешь. В чем отличие Мертвого от Живого?
- Мертвый – тот, кто боится умирать. Живой не знает смерти, потому что умирает каждое прожитое мгновение. Умирает для прошлого. Он не знает и будущего.
Он всегда в Сейчас. Новое – одно из имен Живого.

- А мир живой?
- Сущее Живо, Природа Жива, когда Жив Ты. По Сути, это и есть Жизнь.
Но мир – это ваши представления о Жизни. И так как вы безоговорочно считаете Жизнь отдельной от себя, то мертвы и вы, и миры, порождаемые вашими безжизненными представлениями.

…

- Ты удивишься: НИКТО НЕ СТРАДАЕТ. СУЩЕЕ ПРЕИСПОЛНЕННО РАДОСТИ И БЛАЖЕНСТВА.

Вся несчастливость, как привычка, пребывать в чужом, а не в Себе.
Не в Счастье, не в Сейчасье, а где-то вдалеке, болезненном и мертвом.

Помню, когда родители таскали меня на похороны родственников, я, наблюдая свое равнодушие к траурным лицам, причитаниям – ко всей этой истеричной бесовщине – странным образом ощущал собственную отстраненность от происходящего.
И вполне серьезно прикидывал: может и мне так полагается. Что это я, в самом деле!!!
Я это к тому, что вся, так называемая привычная деятельность сводится к привычной деятельности.
Некоему сценарию.

Мертвое играет в мертвое.

…

- Все заледеневшие, потому что замороженная хрень не воняет. Только стоит начать оттаивать, появляется запах мертвечины. И человек замораживает себя еще больше.
Лед выглядит куда более привлекательно, чем то, что внутри человеков.

Первый шаг навстречу Себе – Жизни – это осознание того, что ты мертв.
Пока ты думаешь, что жив – что бы ты ни думал – ты просто думаешь. Думая, ты не живешь.
Все размышления – переливы боли. Задумался, значит, приболел. Лечись улыбкой, смехом.

- Приходилось тебе ощущать себя трупом, Дани? – спрашивает меня Маг.

Я молчу, пребывая в ступоре от невеселых воспоминаний.
Алан не настаивает на ответе, усмехается и собирается уйти.

- Ты знаешь, я понимаю,  причину зверства моих бывших соплеменников. Они готовы были к этому давно. Так нестерпимо им было рядом находиться с филюстрами, - говорю тихо. – Я знаю, потому что сам в раннем возрасте остро чувствовал, что мертвый на фоне этих радостных существ. Мертвый, а они Живые. Но я не мстил за это им. А попросту ушел.
- Когда кто-то Живой поблизости, невыносимо мертвецу.

- Еще невыносимо, когда такие точно окружают и мертвенность за честь считают, уважают, - говорю. – Присутствием своим мое дыханье душат…

…

Странная песня звучит. Странная, не то слово!!!

- Плюс на минус,  дает минус. Плюс, дает минус на минус. А, чтоб расчеты прекратились, хрень помножим мы ноль!!!

Алан дурачится, копаясь в огороде.

- Почему ни разобраться со всем и всеми сразу? – спрашиваю. – Почему ни помножить на ноль всю хрень?
- Играть в игру, в которой все козлы, а я святой?!! Ну, уж нет, уволь!!!
По мере вхождения в эту игру, козлов будет все больше и больше, всех не перекозлишь! Тут, как в компьютерной игре: за победу на одном уровне дается новый, еще более сложный.

Проще: все делать проще.
Вот смотри, как я обращаюсь с сорняками. Сорняки не в тему культурным растениям?
Еще как, не в тему!!! Но я не воюю с ними, не объявляю священную войну и не посвящаю им весь свой досуг, забыв о главном, из-за которого я в огороде.
Я занят основным, а по пути прощаюсь с сорняками. Я ими и не занят вовсе, а так, попутно убираю. И эти же, заметь, только что мешавшие мне сорняки, мульчей становятся и удобреньем.

- Шикарный стиль!
- А то!!!

- А как же другие?
- Других не существует, Дан. А я не занимаюсь тем, чего не существует.

- Но ты же помогаешь мне!
- Я не помогаю тебе. И, если и оказываю услугу, то только себе. Это, как открыть форточку, когда душно.

Алан улыбается, но я точно знаю: он не шутит и не насмехается. Просто ему радостно.
Постоянно. Без перерывов. Без пауз.
Что бы ни происходило, и кто бы ни был рядом.
Ему радостно.

- Другие не существуют, Дан. Другие – это иллюзия, способ бежать Себя.
В любом случае, твои пресловутые другие, если они, конечно же, существуют не только в твоем воспаленном воображении, могут сами выполоть свои сорняки.

…

- А что плохого в Темных? С чего вдруг клином свет на них сошелся?!! Или сошлась над ними темнота, - смеется Алан. – С чего такой азарт к уничтожению вампиров?!!
- Все Темные живут за счет других, - непримиримо я твержу.

- А люди за свой счет живут? И не у них ли Темные всё это переняли?!!

И моему недоумению спокойно Алан поясняет.
 
- Все эти упыри, все колдуны, чудовища и вурдалаки, суть, порождение самих людей. Их снотворят людские сони, им постоянно силу отдают, и снотворят их снова, снова, снова. Они лишь тени снотворенные во сне. Во сне людского бессознательного бегства боли. И эту боль они вложили в упырей.
И этой болью живы темные созданья, и боль исправно возвращают адресатам, чтоб те еще производили больше боли.
И от нее бессознано бежали. И этим силой Темных наполняли.

- А Светлые?
- Такая же херня!!! Им для их светлости питанья больше надо. Для поддержания «добра».
По сути, там завязан бизнес. Все четко распределено.
И для людскою биомассы все эти разделения: на добрых, злых, на правых и неправых.
Всё, как и прежде: разделяй и ешь.

Неразделенное не вырвать, не отнять.
Энергия, вот, что там в почете. Возможность насосаться, чтобы быть. В Небытие не уходить.

Вот для того все разделения на темных и на светлых.
Про серых все молчат. А те куда сильнее разноцветных!

Так человек, как одержимостью исполнен до святости и поклонения богам – питаньем Светлым служит, а нальется злобой и завистью позеленеет – Темным корм.
В тоскливом, сером, безысходном, привычном – блюдом на столе у Серых он.

Единственно, что может пригодиться: Проснуться и с Собою помириться.
И стать Собой. Тогда вся хрень сама отскочит. Преобразится в Пламени Любви.

Лишь в голове все эти сорняки.



Привет


- Солнышко, привет!
- Ну, наконец-то, я уже начала думать, что забыл нас. Бросил меня с Ярче на руках. Нашел кого помоложе!

Тей забавно изображает сцену ревности.

- Бросил меня с оравой ребятишек!

Я прижал ее к себе.

- Не скучала?
- Ничуть.

- Вот и молодец! – похвалил я мою вредину. – Я ненадолго. Заглянул поцеловать.
- Тогда целуй и убирайся. Ты мне надоел.

И я ее целую.
И она меня целует.

Как в первый и последний раз.

…

- Прости, я слегка увлекся с Даном.
- Алан, ты же знаешь, когда ты счастлив, счастлива и я.

- Я был вдали от тебя и мне неловко…
- Ну, не начинай. Не вредничай, а то я тебя отшлепаю!

- Давно пора!
- Так все хорошо, любимый! Ну, их, эти выяснения!

- Иди ко мне, мое хорошо!



Агрессия твоя – отсутствие к себе любви


- … Не выношу я сорванных цветов.

  Они прекрасны, как последний вдох.
  И выдох вам на руки безучастный.
  И этот миг печальный и прекрасный.
  Как отнятые небеса у облаков.

  Не выношу я сорванных цветов ...

Алан молчит некоторое время и продолжает.

 Цветы.
 Срезанные ...
 Сорванные ...
 Вырванные … из Жизни.

 То из многого, что мы, походя, разрушаем.
 Если мы дарим Им, через Них Любовь – что-то словно уравновешивает нашу жестокость.
 И Цветам не так больно и безысходно.
 В Природе нет выше и ниже, главнее и второстепеннее.

Мы участвуем в разрушении, и удивляемся тому, что оно касается нас.
Ищем крайних и виноватых, придумываем более могущественные образы и поклоняемся им.

Мы не спрашиваем Цветы, хотят ли они уготованной им нами участи, ничего не предлагаем.
Всё делаем, походя, между делом.
И, конечно, удивляемся жестокости мира.
Снова и снова.

Тебе Удачи, Быть СОБОЙ!
Когда не срезанный, не сорванный, ЖИВОЙ.

...

- Агрессия – перекрученная любовь.

- Как трансформировать агрессию в любовь?
- Начни с еды. Поглощенное тобой мстит тебе за акт насилия. Партизанская война и карательные меры – так выглядит традиционное пищеварение.
Пусть это станет не поглощением, не ростом за чей-то счет, не зверством, а единением.

Я начинал с того, что говорил еде, готовой или той, что срывал, не важно:
«Спасибо, солнышко, что согласилось стать частью меня и принять меня, как часть себя.
Я тебя очень люблю.
Пусть наше соединение будет легким, радостным, счастливым приключением, полным восторга и любви».

Так я еду благодарил.
И ты еду благодари.

Не поглощай, а единяйся.

…

- Ты не решай, ты разрешай.
И не мудри.

Любой мудрёж Дитя по Сути встречает смехом: - Какой мне смысл премудрость про несчастье слушать?!!

Он безогляден, только свой. Дитя по Сути.

Блаженством и благословеньем, вот так вот, отгорев наполную, уйти.
Не тлеть угарным дымом, и не влачить судьбу, кресты, мешки, грешки.
Не прозябать печально и уныло, а факелом, наполную, на ВСЁ.
Содействуя планете, быть красивей. Согрев планету своей силой.
Мечту свою исполнить, новую найти. И не прощаясь, отойти …

…

- Научишь позитиву? Мне надоело мрачнота!
- Знаешь в чем разница между позитивным мышлением и отсутствием такого – тем самым Легко и Просто?
Позитивное мышление сродни анекдоту:
«Я не хочу срать, я не хочу срать, я не хочу срать. Я не усрался, я не усрался. Это не я, это не я! О, удобрения подкинули в штаны!!!».

Легко и Просто – легкое и простое.
Когда приходит некая хрень, ты не пытаешься себя обманывать или уговаривать. Ты признаешь неприятное, принимаешь и его, и свое неприятие.
Ты можешь сказать: «Я бы предпочел, конечно, миллион долларов вместо этой хрени, но ладно, как говорится, чем богаты … главное рады!!!».

Теперь ты можешь сделать с этим все, что пожелаешь.
Отныне оно твое, ручное, маленькое чудовище.
Теперь оно за тебя!

…

- Находи себя там, где ты находишься. Находись там, где ты находишь себя.

Не пытайся продвинуть себя туда, куда хочешь себя продвинуть. Не пытай себя. Для начала будь там, где ты уже есть.

Ты приложил массу усилий. Самых невероятных, тяжких, угрюмых усилий, для того чтобы пребывать в этом состоянии. Не стоит бороться со своей же силой. Не отвергай ее опять. Так ты множишь лишь бессилие, разбрасываясь силой.

Все, что следует сделать: изменить полюс, вектор.
Наполни Радостью все это. И пусть твоя же сила вспыхнет Счастьем. Тогда она тебя и поведет туда, куда и не мечтал прийти ты.
Удачи всем нам, Счастья и Любви!!!

…

- Люди привычно роются в своих мусорных баках-головах и стоит только заговорить с ними о Счастье, тут же извлекают какую-нибудь хрень из помойки, тычут тебе ею в нос и жалобно заявляют, что пока это присутствует в их жизни, они не смогут быть счастливы.
Когда им говоришь, что они и есть Жизнь и пора выбираться из мусорника, они отвечают, что я ничего не понимаю.

И это правда, Дан. Я ничего не знаю о болезнях и печалях. Меня для них не существует. Для них я умер. И потому-то я Живой, что нет меня для мертвечины.

Не будь людьми, Дан, это жалко, странно, страшно. И безнадежно и печально. Скорее лучше умирай. Для всей херни, для мертвой.
Легко и просто умирай.

…

- Ты – Великий Мастер, Алан?
- Величайший!!! – смешливо фыркает в ответ он. – Я просто парень, который умеет обращаться с тяпкой.
Все мое искусство состоит в том, чтобы бить тебя ею по спине, пока тебе это ни надоест, и ты ни возьмешься за прополку своих сорняков.

…

- Опять ты?!! – Алан зевает, выйдя на мой стук в дверь. – Неуютно одному?

- А кому нравится одиночество?!! – удивляюсь.
- Даун, - выносит он неутешительный вердикт.

- Мне имя Дан.
- Так не веди себя, как даун. Одиночество – твое Сокровенное.

- Да ну?!!
- Поспорим?

Мы спускаемся по ступенькам и выходим в сад.
Алан направляется ко всё еще тлеющему костру, подбрасывает хворост  и сучья, раздувает огонь.
Языки пламени весело принимаются за дело.

Навряд ли совпадением, тяга Алана к огневым забавам.

- Так и есть, Дани, это не случайность. Надо же мне как-то спасаться от твоего холода.   
- У меня такое впечатление, что ты все время отталкиваешь меня!

Алан вздохнул и покачал головой.

- Я не отталкиваю тебя от себя, Дан. Я толкаю тебя к Тебе.
Меньше всего мне хочется привязать тебя к себе, чтобы ты умилялся: «Ах, какой чудесный парень этот дяденька Алан!».
Я делаю все, чтобы тебе даже в голову не пришла мысль посвятить мне все свое внимание.
Ты – свой собственный Мастер. И никто другой.

…

- Расскажи мне о поисках своих, - прошу я Алана.

Мне просто не хочется от него уходить. Пусть расскажет о чем угодно, хоть в подробностях, какой я болван и мертвый, лишь бы находиться рядом. И Жизнь его собою ощущать.

Алан опять вздохнул.

- Намереваясь нечто отыскать – теряешь и упускаешь это ты со старта. Потерей признаешь, что собираешься искать.
С упрямостью осла преодолеваешь свой собственный, насчет утраты, приговор.
Но плюс неоспоримый в том: живешь иначе ты, а не как прежде. И всем собою устремлен к единственной Своей Мечте. Без всякой веры и без всякои надежды.

Да, это глупо, но куда глупее быть в заблуждении, что умный ты!

И я искал. Искал повсюду. Настойчиво, упорно, жадно. И может быть, поэтому не находил.
Потеря – потерявшего бежит собою. И потеряха потерю обходит стороною.
Иначе он – не потерявший, и тогда потеря – не потеря.
Космический жестокий юмор. Безнадежный.

И все же, когда ты устремлен Реализацией Своею и отдаешь себя Ей без остатка – Ее не миновать.
Ведь у Нее свой, черный юмор, космическому не под стать.

Когда ты безоглядно шаг Ей делаешь навстречу, Она к тебе шагает и не раз.
А руки тянешь из последних жалких сил Ей, за шиворот берет тебя и в Небо поднимает.

Алан молчит, прикрыв глаза. Его лицо исполнено блаженством.
Потом вздыхает долго, сладко он и продолжает.
 
- В одном из путешествий-снов мне повстречался Мистик на дороге.
Ни слова мне не говоря, Он оторвал мне голову и в руки кинул.
И сразу же меня покинул.
Там, впрочем, уже не было привычного меня.

И упоительную вечность мига я обходился без привычного меня. Тогда мне посчастливилось познать Себя.
Присутствие Отсутствия привычного меня.
Отсутствие Присутствия привычного обычного.

Услышать Тишину.

Я умер прежним.
Конечно же, ум вернулся, и подключилась голова. Но это все уже не важно, когда почувствовал ты вкус Себя.
Я уже знал: быть в голове – занятие неуютное, чужое. Болезненная слабость – в ней находиться, пребывать. Я выходил из головы, она тихонько отдыхала.

И всякое с тех пор произошло, пока к Себе пришел я.

Быть может, потому брожу среди теней, зовущихся людьми.
В готовности кого-то повстречать, голодного до Жизни и жаждущего быть  Живым …

- Ты и мне оторвешь голову?
- Твои – затрещины-пинки! Мне предстоит тебя будить, иначе в сновиденьи образа, который Дан зовется, ты мертвенно неуязвим. Тебе увидеть предстоит того, кого считаешь ты собой и ужаснуться.
Когда отторгнешь наваждение свое ты, то не останется того, кому рвать голову придется.
Ты если Жизнью рассмеешься – не будет прежнего тебя …   



Человеческая дружба


- Человеческая дружба – непозволительно большая роскошь, требующая слишком многого.
А я терпеть не могу даже мелкие требования, не говоря уже о чьих-то претензиях на чью-то принадлежность, - так однажды недвусмысленно выразился мой чудесный парень.

И у него были на то все основания.

…

- Не помешали?!! – мы ввалились гурьбою в домик Алана земной.

- Где ты прячешь от нас Дана? – спросила я, ехидно усмехаясь.
- Не прячу, он отдыхает. Ночка та еще была! И всем вам говорю: без глупостей! Парень на краю. Еще чуть-чуть и все произойдет.

- Хорошо. Раз вскоре ты освободишься, потерплю соблазн повеселиться.
- Конечно, хорошо, когда ты миролюбива, - обнимает он меня и ласково целует мои губы. – Привет, братва!

- Привет, - печальность дымом напускает Детвора. – Мы – позаброшенные папой Детки.
- Хорош бузить, - их Алан обнимает. – Прошло всего полдня и ночь, как виделись мы с вами!

…

Веселый гомон Детворы прервал требовательный стук в калитку.

- Ну, вот, кого там принесло?!! - заныла Ярче. – Так было хорошо. Кто там приперся?!!
- Давайте, дам ему просраться, - с готовностью поднялся Горн.

- Не открывай, - когда встал Алан, взмолился Гонзик. – Там твой дружило этот, Владик.

- Тогда другое дело, - обрадовался Алан. – Узнаю, что ему.
- Не открывай ему, пускай уходит, - мой взгляд его остановил. – Прошу, не надо!

- Могу узнать причину вашу? – присел опять мой парень.
- Нам не нравится твой друг, - честно признался Гонзик. – И сам он, и его премилая семейка.

- Я не предлагал вам ни с ним дружить, ни с его семей… семьей.
- Еще чего!!! Не подходили к нему близко и впредь не подойдем, - решительно взглянула Ярче.

- Он обозвал меня гобзиком, причем обозвал во множественном числе! – поведал Гонзик.
- «Натравишь на него своих гобзиков?» – вот как он сказал, - мрачно подтвердил Горн. – Вы говорили о ком-то, кто путается у твоего друга под ногами.

- И я поправил его высказывание и посоветовал быть корректней, потому как вам это может не понравиться, - примирительно напомнил Алан.

- А нам это и не понравилось, будь уверен!!! – заметил Гонзик.
- Гобзики!!! – возмущенно фыркнул Горн и передразнил, растягивая слога. – Го-бзи-ки!!!
Мы теперь го-бзи-ки!!! Чуть ли не гоблины. Только сопливые и никчемные.
Сколько презрения в этом выражении: «го-бзи-ки»!
Как же славно быть твоими «го-бзи-ками», Алан!!! Сущее наслаждение! Верх мечтаний!!!

- Он говорил о нас, как о какой-то пресмыкающейся сопутствующей мерзости, полезной в некоторых отношениях, но все равно противной, - поддержал друга Гонзик.
- А мы такими и были, - тихо произнесла Ярче. – До встречи с Аланом.

Спорщики притихли и виновато потупили взоры. Потом раскаяние нашло выход и они, как по команде открыли рты для извинений.

- Только попробуйте начать виноватить себя, - грозными раскатами загремел голос Алана. – Кто тут виной смердеть собрался?!!
- Гонзик. Горн, - в унисон отозвались оба, указывая для пущей убедительности пальцами.

Алан помолчал, потом признал: - Согласен, некоторые мои поступки не очень радуют вас, ребята. Простите-упростите.

- Мы не о себе, любимых, печемся, нам-то что, - все так же тихо отозвалась Ярче. – Мы за тебя переживаем.
 - Так вот, кто мне в истории печаль наводит, бросает мне под ноги то, что чавкает и липнет к подошве?!! – воскликнул Алан. – А я всё в недоуменьи пребываю: кто, тот пострел?!! Или пострелиха?
Кого обнять покрепче и не отпускать подольше?!!

- Меня!!!
- Меня!!!
- Меня!!! – в восторге скачет Детвора.

- Меня, - тихонько предлагаю я.

Он обнимает всех нас, охапкой, и прижимает крепко, как и обещал.

- Не будете переживать?!!
- Будем!!! Будем!!! Будем!!! – визжат в восторге шалом Детки.

И с ними, что скрывать, визжу и я. Я тоже Детка.

Потом нас Алан отпускает с неохотой.

- Не пережить то, что не в Тему, переживая.

Просто Жить. И именно, осознавая Жизнью и Собою.
И, не как нечто переживающее нечто, а как Единое Существование. В слиянии волшебном и созвучьи.
Единого слиянья и звучанья.

Удачи Нам и Радости Полета!

- Сказать: "Как красиво!!!" – как будто что-то своровать у Необъятного.
Но в том Его и прелесть, что Оно, без вариантов и в любом из вариантов, Необъятно, как ни отнимай - ни добавляй, - проникновенно и отчетливо прошептал Гонзик и повернулся к Ярче и Горну. – Учитесь, босота, как с Несравненными престало говорить! И больше не позорьтесь со мною в разговоре!

Горн и Ярче переглянулись и вздохнули, смешно закатывая глаза.
Гонзик повторил их действие и засмеялся.

- Что касается моих друзей…, - начал Алан.

Теперь уже мы все произвели синхронный вздох и закатывание глазок.

- Что касается моих друзей, - Алан вздохнул и закатил глаза, передразнивая нас. – Это слишком близко. Я слишком близко принял их заботы, их игры. Как свои. И все переплелось, не расплести. Начну разматывать и обрывать, такого намотаю и нарву!!!
- И, что теперь? - спросила я.

- Само все разберется. Все размотается само, само порвется. Я нити не держу, не ворошу, и рвется потихоньку нить за нитью.
Всему свой звездный час – не время – подходящий миг, свое единственно единое мгновенье.
Тот самый миг, то самое мгновенье, созвучное лишь с ним одним.
- Как сказано!!! - заахал Гонзик. – Какой фурор в Моем Пространстве Света!!! Надо бы запомнить, а лучше где-то записать.
Блесну при случае!

- Я могу рассчитывать на вашу лояльность в этом вопросе? - изображая серьезную деловитость, осведомился Алан.

Мы кивнули утвердительно. Все понятно.

- Мы понимаем, милый, - насмешливо отозвалась я, не упуская случая озвучить свой сарказм. – Они не плохие – твои якобы друзья, просто спят. Спят и пукают.
- Пукают?!! Неужели?!! – взметнулся Горн к моему неописуемому удовольствию. – Да от них смердит неимоверно!!! Скорее, умерли они и разлагаются, по ходу.
Не навязчиво, а ненароком, мимоходом.

- Подохли, а сами и не признаются в этом. А может и не знают. Надо им сказать! – Ярче хихикает в кулак.
- Побольше люду льда я порекомендую, - высокопарно Гонзик встрял. – Пусть заморозку включат посильней, пусть будет лед покрепче!
Побольше льда рекомендую!

- Кому-то показалось мало крепких обниманий?!! – устрашающий оскал оформил Алан. – А ну, стоять!!!

Мы запищали в предвкушеньи и были в кучу смяты объятьем нежным сильных рук.

…

Все уже давно от Алана отлипли и отстали. А я никак. Не отлеплюсь.
Так хорошо в его объятьях.
И взглядом-взглядом я Детворе на выход.

Но не ведется малышня.
Гонзик, еле унимая ехидную улыбку. Горн, задумчиво молча.

Выручает Ярче.

Целует нас по очереди и говорит кентам:

- Идемте уже, гобзики!

…

Эта семья была его друзьями.
Я уже устала говорить Алану.

- Они – не друзья тебе, Алан. Когда-то тебе надоест раскрашивать Собою их обычность, и ты ужаснешься кому доверился.

- Тебя расстраивает моя дружба с людьми? – покосился на меня он.
- Меня бесят их упорные попытки доказать тебе твое бессилие, - парирую. – И чем? Своею мертвенностью.
Ты окунулся в хрень их, они свинтили, и ты ее прожил за них.

Ну, ладно, радуйтесь и веселитесь, хитрецы, так нет же, они другой насобирали!
Теперь живи и эту хрень за нас.
Так что ли?

…

Он отмалчивался, ему ли было не знать, что в недалеком будущем непременно произойдет это нечто.

Очередное нытье друга о том, как все плохо, будет встречено Аланом более чем прохладно.

- Мы с тобой дружны уже больше двух лет. Значительную часть из них, считай, прожили бок о бок, - задумчиво скажет мой парень. – И это никак не посодействовало тебе, а отняло у меня сил преизрядно. Знаешь, для меня это сродни оскорблению.

Его друг промолчит.

Точка поставится сама. Спустя пару дней.

С пустого места столько шума! Весь в пене будет друг его, так от усердия станет бить копытами своими, пытаясь доказать свое.

- Ты говоришь сейчас не как с другом, а с неким агрессивным чужаком, - все еще терпеливо заметит Алан. – Мы всего лишь обсуждаем возникшие вопросы по совместной работе, а не воюем.
- Таково обсуждение производственных вопросов, - встрянет в разговор жена друга.

- Это не похоже на дружеское обсуждение. Подобное отношение не очень-то безболезненно, замечу.
- Наращивай защитные панцири, - категорично усмехнется она.

- У меня идея получше, - спокойно ответит Алан и с тех пор досадные компаньоны скроются из виду.

…

- Поэтому человеческая дружба мне не в тему, - скажет тогда Алан. – Казалось бы, что еще проще?!! Вот друг, дружи с ним.
Так нет же!
Тебе предложено дружить не с ним самим, а с его притворством похожим на актера быть или соответствовать чьему-то наущенью.
Дружить с его женой, детьми, друзьями, с его родней дружить, когда он – продолженьем им.

- А чем я отличаюсь от обычных жен? – вдруг усмехнусь уныло.
- Ты необычная! – мне усмехнется он и заблестит глазами.

- И все же, - я расплывусь, довольная, в улыбке.

- Ты мной командуешь? – спросит он.
- Только, когда попросишь, для развлеченья.

- А учишь, как мне жить?
- Ругаюсь иногда, бурчу, когда невмоготу от аппетита зверского людского, их отношения, как к еде, к тебе.

- А управляешь мною?
- Тобой поуправляешь, как же!!!

- А я тобою?
- Нет.

- Мы не живем с тобою под диктовку, твою-мою. Живем Своим.
Они же, как диктанты пишут. Вот оттого так серы и унылы. И писчики, и их диктаторы, и их диктанты.

Кому-то ты навязываешь что-то, когда лишь это что-то было навязано тебе.
Свое не в Тему остальным, для остальных – всё остальное …

…

Это все еще будет, а пока он покачает головой и мне расскажет историю похожую, но чуточку иную.

- Знаешь, однажды, когда я был вдали не только от тебя, но и от себя, произошел аналогичный случай.
Когда я начал заниматься в одном религиозном обществе, то буквально влюбился в новых единомышленников.
Они, в большинстве своем, были подростками, верящими в бога. При этом были болезненными, слабыми и незащищенными.

Их самоотверженность так тронула меня, что, не понимая, что и как творю, я забрал гнущую их хрень себе. В тех кругах ей имя была: карма.
   
Меня приплющило, и чуть не раздавило. Но я держался молодцом, и даже умудрялся жить согласно религиозным требованьям секты.
Быть преданным. Так именовалось быть тем, кто служит богу.

Но речь о тех подростках. Они тут же, облегченные, запели, но не расцвели от Счастья, а мгновенно повзрослели.
И стали теми, кто отнимает Радость, во имя бога, у тех, кого удастся напугать. У всех, готовых с Радостью расстаться, чтобы поближе к богу быть, а от Себя подальше.

Наверно, я им благодарен за тот наглядный для меня пример.

- И как ты справился с той хренью? – спросила я.
- Тогда я не умел с ней обращаться, пришлось ее прожить до капли. Полной мерой. Подобные сюжеты повторялись. Уже не забирать чужие кармы, мне мудрости хватало, но как-то наловчились окружающие подсовывать свое дерьмо.
Так, между делом, не в наглую, конечно, и не все, не всё. Но все же умудрялись.

Ну, а потом чуток спустя, когда мне это надоело я обнулил контракты все, по обучению и по долгам.
Ты помнишь, что в окружении моем тогда стряслось.

- Знаю, – я обняла его. – Ты – мой герой!
- Герой, не совершивший ни одной ошибки, - насмешливо ответил он. – Хотя, когда воспользовался, как подарком, ты каждою своей ошибкой, тогда, конечно, ни одной.

А я воспринял, как подарок каждую свою ошибку.



Тяжело в лечении, легко в гробу


- Вы, хокки, так боялись смерти, что создали себе мир, где вы бессмертные. Дешевый фокус, надо заметить. Достаточно растянуть резиной время и упереться, как можно сильнее, чтобы удерживать его в растянутом состоянии. И плевать, что когда-то оно вырвется из своего Начала и со всего размаху врежет вам по морде. Раз и навсегда.
Хоккийцы!

- Я не хоккиец, - упрямо напоминаю в очередной раз я.
- Ты перестанешь им быть, когда хоть раз умрешь сам. Не по чьему-то велению, а самостоятельно. Умрешь, как хоккиец!

- И речь не о банальном самоубийстве, - поддерживаю тему.
- Ты догадлив. Это не вопрос тела, не вопрос твоего сияния, а того, что его заслоняет. Умереть для всей хрени, что влияет на тебя, управляет тобой, живет тобой.

- Может, пускай она умрет?
- Традиционный подход, грубый и нелепый.
Как справиться с тем, чего не существует без тебя?!! Пока есть ты, оно будет всегда. Ты – его питание. Отключи источник, умрут нахлебники.

Начнем с осознания, что ты – мертв. Ничего придумывать и воображать не требуется. Это факт. Когда ты это уяснишь, ты поймешь, чему надлежит умереть.
По сути, оно уже мертво, но ты привычно подпитываешь мертвое, и именно этой мертвечиной питается мертвечина.
В общем, не запаривайся насчет деталей. Начнем с Начала.

Осознать, что мертвый ты, и означает начало Оживания. Пока ты думаешь, что живой, ты снова думаешь, а значит мертвый. Хоть и не признаешь себя Себе. Я хочу, чтобы ты осознал факт, что ты мертвый. Поехали!

- А если не получится?
- Я буду рядом. Когда рядом с мертвыми  Живой, сомнений им не остается, - это звучит жестоко. – Вместо того, чтобы Ожить, мертвое часто мстит Живому. И этой местью расползается по швам, чтобы исчезнуть в Изначальном.
Посмотрим, Оживать ты станешь или мстить возьмешься!

…

Его глаза блестели крупными слезами. И жалко выглядел он, в презрении кривился, так отвратителен был сам себе.
Ну вот, увидел мертвенность свою. Печаль в глазах его, тоска, отчаянье.

- А ну-ка, улыбнись! Все это позади, когда ты позади все это оставляешь. С возвращеньем, Дан, ты оживаешь, когда осознан ты.

Он улыбается натужно.

- Ну, вот и все в порядке, милый! Ты почти что дома. Все хорошо, - ему я говорю. – Теперь ты мертвый для всей этой хрени.
Остался шаг один. Шажочек. Все это полюбить. Теперь всю хрень ты эту полюби.

- Полюбить?!! – его вдруг дрожью накрывает. – Все это полюбить?!!
- Да, полюбить, - ему спокойно отвечаю. – Любовь на все ответом!!! Ведь, все равно в наличии другого для любви и нет. Так ЧТО любить, если не это?!! А, значит, непременно полюбить!!!

- А как все это полюбить?
- А как щенка, котенка, птичку. Как филюстра!

- Филюстра, - взгляд его светлеет.
- Замызганного, грязненького, забытого другими малыша. Его потом отмоешь и накормишь. Сначала полюби. Ему Твоя Любовь, как воздух!!!

- Филюстра, заплутавшего филюстра, потерянного малыша, - слезы катятся рекою у парня. – Тебя потом отмою я, отчищу, накормлю. Сначала полюбить.
Не бойся, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!!! ЛЮБЛЮ!!! ЛЮБЛЮ!!! ЛЮБЛЮ!!! ЛЮБЛЮ!!!

- ЛЮБЛЮ!!! – Живой в блаженстве затихает.

И затихаю рядом я.



Пути Живых


- Так я и не пришелся ко двору, - Дан усмехнулся. – Не вписался в вашу банду!
- Это ты зря, - заметил я. – Прямо сейчас с тобой легко и просто, и комфортно. С тобой охотно заведет дружбу любой из нашей… банды.
Только…

- Что?
- Тебе ведь слишком хорошо быть одному, Дан. Похоже, ты из тех одиночек, которые никого и близко не подпускают к себе. За редким, редчайшим исключением.

- Прощай общение!!!
- Отчего же, сразу прощай?!! Когда все поймут, что твоя манера общения – дружелюбная лояльность, они охотно примут новые взаимоотношения.

- Значит, я могу…?
- Еще как можешь!!! – засмеялся я. – Уходи и приходи, как захочешь.

- Хорошо, - обрадовался он. – Я тебе очень благодарен Алан!!! За все.
- Благодарность взаимная, Дан, - сказал я. – Соприкасаться с Живым – чудесное приключение!

Мы обнялись и, обойдясь без прощальных и напутственных речей, отправились каждый своими путями.

Что ж, тем мирам, через которые пройдут Живые, неслыханно и несказанно повезет.

Любой мир жив Присутствием Живых.
Ничем другим он жить не может.



Алан Лига Легко и Просто



История Шестая


Никогда не говори: «Никогда».
Никогда, никогда, никогда



Твое только твое. Не в тему остальным.
Для остальных – все остальное …

Алан Лига Легко и Просто



Ну, что мне с тобой делать


Алан лежал пластом. Таким разбитым и растерзанным я его еще ни разу не видела. А повидать мне довелось немало, одни средневековые шалости инквизиции чего стоят! А незабываемая жестокость мертвых сил и ярость колдунов!

Люди. Никто с вами не сравнится в разрушительности и агрессии.
Ни колдуны, ни их фантомы, ни Мертвые Кланы, ни демоны, ни бесы, ни боги.

Они лишь порожденья ваши. Плоды бессилия людского оголтелого ума.

Я даже не спрашиваю Алана, что произошло. Скорее всего, опять «всего лишь» с кем-то поговорил, «всего лишь» соприкоснулся.

- Ты забыл, КТО есть люди?!! – у меня ком в горле и слезы в глазах.
- Люди есть меня, - улыбается этот ненормальный. – Я есть очень вкусно. Карашо!

- Дурачок, - я обнимаю его.

Не хватало, чтобы он видел мой плач.

- Ты можешь мне почаще напоминать, кто есть люди, солнышко?
- Ты будешь сердиться, любимый.

- За кого ты меня принимаешь?!! – возмущается Алан. – Конечно, буду. Не терплю, когда меня поучают, даже моя любимая пчелка – мне не указ!

Теперь я смеюсь: - Хорошо. Я буду напоминать. И можешь сердиться, сколько влезет!

- А, если я бурчу в ответ тебе, то только потому, что ты меня подвигла, вдохновила. Тебе в стихах ответить и рифмой  побурчать ...
- Ну, что мне с тобой делать?!! – я бессильна перед его обаянием.

- Люби меня.

…

- Мне очень жаль, - печально сказала мне Тейлин и заботливо поправила мое одеяло. – Ты опять лежишь, обессиленный, и я никак не смогла это предотвратить.
- Тебе жаль, что я когда-то создал такой мир, в котором ты не можешь влиять на меня? - спросил я, утешая мою внимательную малышку.

- Ты … создал … мир … в котором я не могу … влиять на тебя?!!
- Выходит так. И видишь, что из этого получилось.
Чего еще, кроме серости, ожидать от мира, в котором можно обходиться без тебя!!!

…

- Почему ты не уходишь от людей при первых признаках? Ты же отползаешь, когда они переступают через твои остатки! Ты отступаешь, когда совсем невыносимо!

Алан сконфужен и я, охнув от догадки, обмираю.

- Ты все оставляешь, когда не видишь в людях огня, когда видишь в них лишь упущенные возможности. Ты уступаешь лишь потому, что иначе принесешь им вред.
Если ты увидишь в них безнадегу, им хана!

- Значит, так, любимый! - в моем голосе слезы вперемешку с яростью. – Вот тебе мой оберег: ТЫ БУДЕШЬ С ЛЮДЬМИ, ПОКА ЭТО ИНТЕРЕСНО, ВЕСЕЛО И ЖИВО.

ДЛЯ ТЕБЯ!!!

…

Мой милый дремлет, а я, словно в первый раз, во все глаза смотрю на него и не могу налюбоваться.
Словно при первой встрече после бесконечно долгой разлуки.
Словно в тот самый волшебный миг …



Тот самый волшебный миг


- Мы не можем поймать его, Властительница, - склонился в низком поклоне Главный Исполнитель Монаршей Воли. – Он ускользает от нас.
- И что вы намерены делать, пока еще Имперский Командор Тиболт?

- Уповать на Вашу Мудрость, Госпожа.
- Даже так?!! Хороший ход, замечу!

Я задумчиво смотрю в дворцовое окно.

- Объявите мою волю, Тиболт: Императрица Великая приглашает Алана Лигу Легко и Просто.

- Он не придет!
- Теперь это не ваша забота, Командор! Исполняйте приказ.

- Как объявить о царском снисхождении? Как о высочайшей милости: Императрица Великая дарует счастье личной аудиенции…?
- Дословно. Императрица Великая приглашает Алана Лигу Легко и Просто.
И проследите, чтобы с него волос не упал.

…

- Мы привели смутьяна, Повелительница, - возвестил начальник стражи. – Как вы и приказывали.

- Привет, красавица! – насмешливо, но при этом нежно окликает меня звонкий голос.

Не в правилах Повелительницы По Крови не то, что откликаться, замечать подобное.

Но нет сейчас никаких Правительниц, есть только девчонка – влюбленная, счастливая дурочка, жадно целующая любимого и безнадежно тонущая в его сильных объятиях.

- Какой же я болван, любимая!!! Отказаться от ТЕБЯ!!! – шепчет он.
- Замолчи! – умоляю его. – Ты моя – Радость! Ты – мое Счастье!!!

- Все пошли прочь, - машу охране. – Убирайтесь!

…

Что со мной?
Мои губы сами расползаются в довольной улыбке.
Я буквально ощущаю свое же сияние, небывало яркое и пьянящее меня.

Алан лежит, мирно посапывая. Мое ничем незаслуженное, внезапно свалившееся на меня счастье.

Что со мной?
Просто я Счастлива!

…

- Владычица, позвольте напомнить вам, что смутьян Алан Лига Легко и Просто повинен во многих, если не во всех беспорядках в Империи!
- Позвольте напомнить вам, Командор, кто кому служит!

- Мой долг заботиться о Вашем Великом Королевстве, моя Госпожа. Если не предпринять решительных мер, оно рухнет. Там, где появляется Алан Лига Легко и Просто рассыпаются в прах, казалось бы, извечные системы! Умоляю Вас принять срочные меры! Иначе, Империи конец!
- Да и хрен с ней! – легко согласилась я. – Если что-то может рухнуть только от одного присутствия Алана, я только посмеюсь.

…

- Ты отказалась от владычества, солнышко? – удивляется Алан. – Кем же ты будешь теперь командовать?

Мы у костра, посреди леса, вдали от маломальской цивилизации. Но мои манеры по-прежнему непререкаемо высокомерны.

- О, не волнуйся за меня, желающих подчиняться хоть отбавляй. А пока я попрактикуюсь в подчинении тебя!
- Звучит, как угроза!

- Я не умею долго быть благодарной. Тебе придется отдуваться за все то время, что я безуспешно бегала за тобой! Я честно тебя предупреждаю: отомщу тебе за каждую свою обиду!
- Что ж, поделом мне.
Но ты как-то очень уж странно ухаживала за мной: будь моим или умри! Я порядком наумирался, непримиримая моя.

- Ты просто несносный, наглый тип! Я не знаю, что еще можно с тобой сделать, чтобы ты меня любил!!!
Ну, почему я не могу без тебя?!!
- Может, потому что мы, суть, одно.

- Замолчи, я Повелительница По Крови, а ты – жалкий неудачник и оборванец!!!
- Твоя правда, Тейлин. Но в этот раз, я пришел к тебе и никуда не уйду. Не старайся меня прогнать, у тебя не выйдет!
Слушай, девочка, может тебе нравится бегать за мной и быть отверженной? Умолять меня и все такое? Обратная сторона Царского комплекса. Точно!!!

- Заткнись или я за себя не отвечаю!!!

Я еще что-то кричу, а он уже целует меня.
Луплю его кулачками, отталкиваю, стараюсь вырваться, но его губы и руки так нежны и настойчивы…
А его ласковый шепот убаюкивает мой гнев, испаряет, растворяет…
И я сдаюсь, и целую его безбашенно и ненасытно, будто голодная и обезумевшая от одинокости стерва.

…

- Прости меня, - прошу. – Я сморозила глупость, назвав тебя неудачником и оборванцем.
- Ты попала в точку, - усмехается Алан. – Я не вписываюсь ни в один сюжет.

- Алан, - протестую жарко. – Ты…
- Я – жалкий неудачник и оборванец. Без тебя…



Шептуны


Я сладко зеваю и встречаюсь со взглядом любимой. Похоже, моя девочка переживает заново былое.
Обнимаю ее и легонько целую:
- Здравствуй, моя хорошая!

Ух ты, совсем как тогда!!!

В том самом, казалось бы, далеком и давнем, и одномоментно СЕЙЧАСНОМ.
В том самом НАШЕМ, что живо, потому что никакое не прошлое.
Потому как не проходит, а непрерывно идет.
Потому как Оно с нами, потому как Оно живет нами, а мы живем Им.

…

Она была невероятно прекрасна. Упоение только от одного ее вида было таким острым, что я зажмурился.

- Наивный, - зашелестел голос в голове. – Она просто суккуб, ждущий подходящего момента, чтобы высосать тебя!

Обнимаю свою отрекшуюся от престола восхитительную буку и легонько целую:
- Здравствуй, моя хорошая!

- И до тебя добрались! – я вижу отчаянье в глазах Тейлин. – Тебе тоже про меня всякую скверну в уши вдувают?
- Ага.

- Мерзкое ощущение. Будто отравляют наше счастье.
- Поцелуй меня, солнышко, пусть они проявятся опять, - попросил я.

- Зачем? - ее передернуло от отвращения.
- Как зачем?!! Вообще-то влюбленные иногда целуются, - усмехаюсь и, видя, что шутка ее не успокоила, предлагаю. – Доверься мне. Без доверия нам ловить нечего! Доверься.

Мы касаемся губами и тут, как по команде включаются в дело шептуны.

«Ты станешь жалкой с ним, он отнимет твою гордость».
«Она та, кто жаждет твоей крови».

Тейлин готова отпрянуть, но я крепче прижимаю ее к себе, и сладостнее целую.

«Ты бессильна перед ним».
«Прямо сейчас она вопьется в твое горло».

«Ты – игрушка в его руках. Он поиграет тобой и бросит. Тебе после этого уже не подняться. Тебе хватит сил только на то, чтобы жалобно выть».
«Она отнимет твою свободу. Она заберет твою силу. Она высосет тебя досуха. Она опять убьет тебя».

«Он сделает тебя слабой».
«Она сделает тебя слабой».

- Смотри, - я материализовал шептунов, завязал узелком все эти языки и подвесил на ветке.

- Тсш-тсш-тсш-тсш, - наперебой шепелявили они. – Тсш-тсш-тсш-тсш, тсш-тсш-тсш…

- Совсем другое дело! – обрадовался я. – Похоже на колыбельную.
- Звучит умиротворяюще, - радостно согласилась Лин.

…

- А, если то, что шептуны наговорили, правда? Ты не боишься?
- По любому, я благодарен тебе. За подаренное счастье.

- Ты не понял…
- Все я понял! Что ж, если у счастья такая цена, я готов заплатить.

- Ты сумасшедший!

Он посмотрел в мои глаза радостно и доверчиво.

- Просто я тебя люблю!

…

- Я люблю тебя, Лин.

Шептуны всполошились не на шутку.

- Тсш-тсш, тсш-тсш, тсш-тсш-тсш, тсш-тсш-тсш …

Получилось весьма потешно.

Весь вечер мы забавлялись. Мы только и делали, что беспрестанно целовались и хохотали, наблюдая тщетные уморительные потуги пакостников.
Тейлин наловчилась и уже весьма умело выхватывала появляющиеся скверные разноголосья и связывала их в пучки.

Она была безоглядно по-детски счастлива, и я тогда впервые рассмотрел в гордом великолепном существе смешливую и милую девочку.

…

- Классная штука! Просто Бомба!!! Вот только все языки не перевяжешь!
- А к чему их вязать. Достаточно представить их шепелявое непонятное усердие и посмеяться.

…

- А с тобой интересно, Алан, - изучающе разглядывает меня строптивица. – Ты удивителен и полон сюрпризов.
- Это признание в любви?

- Что-то вроде этого. Я не понимаю, зачем такому, как ты, такая надменная сука, как я?
- Ты чудесная девочка, что бы там о себе ни воображала.

- Как же, чудесная! Уж я-то себя знаю!
- С одной стороны. Время познавать остальные.

Моя возлюбленная смотрит с неподдельным изумлением и радостью, в ее глазах сплошь лучистое счастье.
Она наклоняется, и я восторженно затихаю от ее ласкового света и тепла, шаловливого упоения полетом открытости и доверия.

А в следующее мгновение я стремительно врезаюсь в землю, сорванный с небес пошлой фразой.

- Алан, ну не молчи! Конкретней, жеребец, как мне встать, лечь, сесть? Какие мои новые стороны подставить тебе?!!

…

- Алан! – с ужасом отмечаю результаты своего сокрушительного удара. Что со мной поделаешь. Сука, она и в Африке сука. – Алан!

В этот момент я чувствую его боль, как собственные раны, которых у меня не было, нет, и никогда не будет.

- Я с тобой не дружу! – по-детски реагирует он.
- А сейчас, - я прижимаюсь к любимому.

- Лин, - он замирает. – Лин …

…

- Уже жалеешь, что пришел?
- Как это?

- Ладно, не суть. Почему ты все же пришел? Бесконечно долго избегал меня, а тут сам заявился.
- Ты пригласила, я пришел. Не приказала, не вынудила. Просто позвала.

…

- Лини, - зовет меня Алан.

Знает же, что я таю, когда он так называет меня. Знает же!

- Что? - отвечаю с напускным недовольством.
- Улыбнись, солнышко!

- Алан, ты – баламут редкостный и смутьян!
- Спасибо Лин за добрые слова! Ты улыбайся, пусть солнышко нам светит. А то немножко пасмурно с утра …



Наше Сейчас


Мне уже значительно лучше.
Тем более что моя любимая рядом, купает меня в нежном взгляде и ласково гладит по волосам.

- Кисенька решила напомнить о себе и отвлечь меня от хрени? Ты моя, хорошая! Заботливая и трепетная!

- Ты слишком высокого мнения обо мне, милый!
- К чему ограничивать себя?!! Я не только высокого, но и низкого мнения о тебе, славная моя! И в свете этого тезиса, могу я предложить даме моего сердца грязный, неистовый, разнузданный секс?

…

- А ты явно пошел на поправку! – сладко вздыхает Тей. – Но тебе, пожалуй, желательно отдохнуть. Ты ведь устал?

- Кисечку отжарить по полной программе?
- Что за бестактные вопросы, Алан?!! – возмущается царственная Тейлин, разгневанно шлепая мой ни в чем неповинный зад. – Конечно же, отжарить!!!

…

- Ты меня подзадориваешь всеми этими: «не надо», «прекрати», «перестань»!
- Сейчас же прекрати, - шепчу жарко. – Я не такая!

- Еще какая, такая!!!
- Сейчас же прекрати!!!

- Мне прекратить? – он готов остановиться.
- Ни в коем случае!

…

- Тейл, могу я рассчитывать…?
- Снимай штаны!

- Так и запишем…
- Что ты пишешь?

- Про нас книгу.
- Дай почитать!

Он отрицательно качает головой: - Никак нельзя.

Ну, конечно, нельзя! В обращении моего парня это насмешливое подтрунивание. Некий вызов: у меня есть нечто доступное, но тебе не зубам.

Мы в пылу жаркой борьбы за заветную тетрадку первые несколько секунд. Я честно сражаюсь за право ознакомиться с ее содержимым, пока ни осознаю, что существуют привлекательные вещи, помимо моего любопытства.
Куда более привлекательные вещи!!!
Например, быть крепко прижатой к кровати и ощущать силу и мощь тела возлюбленного, и восхитительную податливость своего.

Алан выпускает меня очень неохотно из своих рук. Отдаляется на безопасное расстояние и оттуда бросает на постель утешительный приз.

- Ты победила!

Я предпочла бы проиграть, лишь бы он не отпускал меня.
И все же интересно, что Алан написал про нас.

Я открываю наугад и принимаюсь за чтение.
Буквы пляшут перед глазами, а строчки наползают друг на друга, как пьяные гусеницы. Какое хамство со стороны милого отступить и оставить меня один на один с моей страстью!

- Алан!!!

- Что?
- Ты как-то странно меня описываешь. Я не такая!

- Не такая?
- Не такая! Я хорошая!

- Давай, я так и запишу.
- Так и запиши! И снимай уже свои штаны!!!



Никогда


Я говорю по голосовой интернет-связи.
Мой собеседник из той эпохи, в которой я пытался осчастливить всех без разбора, игнорируя непреложный факт, что каждый имеет право на личное несчастье.
То мое благое намерение уже благостно умерло и благоприобретённо трансформировалось в благодушное попустительство любой чужой глупости, имеющей благоразумие благоговейно находиться на изрядном отдалении от моего благополучия.
Но вот наследие той эпохи все еще преследует меня.
Несколько упорно цепляющихся за мое внимание отчаянных смельчаков. И смельчачек.

Они снова и снова возвращаются. Их вопросы бесконечны и у меня такое ощущение, что многие из них не слушают моих ответов, а в это время готовят очередной вопрос.

Но я не стремлюсь одним махом завершать что-либо, позволяю самому сойти на нет или вырасти во что-то новое.
Порой мои собеседники своими проблемами провоцируют меня на их решения.
И при этом позволяют увидеть, что людская тяга к проблемности бытия – одна из основных характеристик.

Если отнять у человека его несчастья, он перестанет быть человеком.
Или, скорее всего, насобирает новых.
С запасом.

…

У меня прямо тяга появляться в момент, когда мой парень занят чем-то и досадовать по этому поводу.
Хотя подобное и не удивительно, если учесть тот факт, что я постоянно рядом с ним и время от времени он, конечно же, что-то делает, помимо меня.
Например, нянчится со страдальцами, как сейчас. Отвечает на их нескончаемые вопросы, ободряет их, вдохновляет, исподволь наполняет своей силой.
И, конечно же, делит с ними их боль.

Вот, как сейчас!

- Знаете, как говорят: "Жизнь надо прожить так, чтобы было стыдно рассказать, но приятно вспомнить".
«Вот были времена!».

Наверно, хорошо, когда год от года воспоминания становятся ярче и теплее.
У меня они так ярко проступают, что теплеет только от блаженства, что "времена" закончились.
И мысль перепугано-восторженная бьется вопросом: "КАК?!! Как можно было ТАК жить и при этом выжить?!!"

Быть бы миру совсем уж безжизненным и серым, если бы не мы, не наши наивные и детские шалости.
Этот мир не заслужил ни капли Благословения, Коим одаривали его Живые.
Он тупо хавал, жевал и пережевывал, всё, что только можно было...

Любовь ничего не знает о заслугах, справедливости и боли.
Иначе, все миры рушились бы от одной Детской слезинки.

Что я пытаюсь сказать: Вы наполняли Собой, Жизнью эти годы и потому они прекрасны.
Как и мир, живущий Нами, Нашей Силой.

Наполните сейчас Собою все, чем дышите, живете и удивитесь Своей Радости.

Удачи Вам!!!

…

… - В вашем случае все гораздо проще. Я думаю… - Алан замолчал и с усмешкой погладил себя по голове: - Какой я умный! Все думаю, думаю. Интересно, как я это делаю? Морщу лоб, чешу затылок?!!

Он уморительным образом проделал сказанное и облегченно рассмеялся:
- Ох, и здоров же ты брехать, Алан Лига Легко и Просто. Враль первостатейный!

- Что же мне делать? – напоминает о себе его собеседник.
- Перестать слушать, кого бы то ни было. Задать внутри интересующий вас вопрос, побыть  в тишине Себя и дождаться ответа.
Бессловесного, Живого Ответа.
Игнорируя все умничанья и поучения ума.

- Вы не подскажете мне?
- Мы только что выяснили, что я – брехло и пытался ввести вас в заблуждение. Якобы я думаю. Это ложь. Мне ни к чему печальная серьезность, ее болезненные потуги и мертвых умозаключений роды.

- Вы мне предлагаете догадаться самому?
- Что вы! Это бессмысленно. Вы ошибетесь в любом случае. Даже если угадаете.
Будет присутствовать сомнение.
Это как при выборе. Промах стопроцентный. Выбирая, вы не цельны, а, знать, не в теме.
Узнавание Своего вне догадок и выбора.
Оно не оставляет места ни вере, ни сомнению.

Я предлагаю не догадываться, не выбирать и не искать.
Пусть ответ найдет вас сам.

- А он найдет?
- Вопрос – Ответ.
Две половинки.

Не хочешь получать ответ – не задавай вопрос.
А коль задал, держись, ответ уже в пути.
Тебя настигнет!

Доверьтесь Себе.
Не доверяйте никому кроме себя.

- И эта вся помощь?!! Я рассчитывал на нечто большее!
- Чтобы я прожил за вас ваши проблемы, пока вы подгребаете себе новые?!! Странный подход к существованию – позволять жить за себя.
Впрочем, не огорчайтесь.
Я, конечно же, не оставлю вас без подарка. Отныне вы не сможете поступать против себя.

Удачи вам, Счастья и Любви!!!

…

…  - А вы этому спойте: - Там, там, та-дам. Там, та-дам, та-дам, та-дам! - Алан воспроизводит траурный марш. – Ваше романтическое приключение уже умерло.
Похороните его, поплачьте. И с благодарностью отпустите.
Можете плюнуть на могилу, станцевать на ней, помочиться или облегчиться.

И не сердитесь на бросившего вас.
Порадуйтесь тому, что еще один лишний исчез из вашей истории.
Эти лишние, как штакетины забора, отгораживают вас от бескрайнего простора вашей Радости.
Не пугайтесь возникшей пустоты. Она – пролом. Выбирайтесь в дыру ограды. Выбирайтесь из заточения.

И отдыхайте, набирайтесь сил.
И, хватит, уже печалиться!
Вас уже заждАлось Счастье.
ЗаждАлось, а может заждалОсь …

…

Замешательство и смятение, похоже, одна из сторон человека.
Другая – самодовольство и властность.

Человек попеременно играет то роль всемогущего бога, то жалкого раба. То палача, то жертвы.

Выслушивая жалобы и стенания, оскорбления и насмешки, я все явственней и отчетливей вижу незавидное людское будущее.

- Мне просто страшно, постоянно … - приходит сообщение
- … и поводов хоть отбавляй, - добавляет Алан.

- Да.
- Вы, для начала, перестаньте всё различать и называть.
Все неприятное, пусть будет называться «хрень». Печали, страхи, недовольства, тоска, злость, зависть – просто ХРЕНЬ.

Я расскажу вам, как справляюсь я с пришедшей хренью. Мой способ грубый, но безотказный и простой.

Хрень подошла, а я смеюсь.

- Классно-классно, подошло-подпёрло!
О, небеса, воняет как!!! А высрать надо, не носить в себе же! А, значит, предстоит посрать. Ну, не на людях, ясно – дело, и не в свою кровать, а в стороне, в специально отведённом месте. И пусть то неподобство станет последующим удобрением земли.

- Я поняла.
- Ну, вот и славно! Пора прощаться.

А Вам Покоя и Удачи!
Теперь Вы счастливы.
 И не иначе.

 Я кое-что подколдовал
 Печали внаглую украл.
 А страху Вашему, прижал все когти дверью.
 Так, что счастливой будьте! Я проверю.

…

…  - Прекратить! Сейчас же!
Вы, ведь, не думаете, прекрасное проявление Изначальной Сути, что Источник подгулял.
Вы, блаженный поцелуй небес планете, ведь, не считаете всерьез, что То, откуда Вы – нелепо, или второсортно...

Чем не угодили небеса!
Они ведь изначальны.
Как и мы.

Мы просто все об этом позабыли в пылу игры. Играем увлеченно.
Закончим, вспомним снова.
Не принижайте себя, право слово.
Тогда немного больно мне за Вас.

...

 - У Вас чудесно!
  Словно в песне.

  Позвольте Вам Веселья отгрузить.
  Куда вываливать Веселье.
  Чтоб не грустить, грусть отпустить.

 - О, боюсь, тут несколько самосвалов веселья придётся везти.
  Но за намерение - огромное спасибо!

 - А Вы не бойтесь, пустяки – все раны.
 Заявка принята.
 Куда слать самосвалы, баржи, эшелоны, караваны?

 А, может, и Мечту реализовать?
 Тогда Вам здесь возможность побывать:
 http://legkoiprosto.ucoz.ru/

 Удачи Вам, Прописки у Веселья, а мне Удачи радоваться новоселью!

…

…  - Но я очень хочу!
- Хотеть – сокращенное «хоть это».
Все очень просто и самодостаточно: кто хочет – хочет, получает другой.

Получение заказа сродни запоздалой доставке.
Она осуществляется, когда заказчика уже нет.
Нет того, кто хотел, жаждал, горел. Он благополучно умер.

Вместо него некто очень похожий, но не он.
Это так, словно посылку получает брат-близнец.

Что, по-вашему, ощущает он, прочитав имя получателя?!!
Какие чувства его переполняют?
Каково осознавать осуществление желания того, кого уже нет в живых?

- Вы опоздали, - вежливо скажет он в ответ.

Я хочу, чтобы вы поняли механизм происходящего.
Все проистекает из Вас: все эти желающие, все эти получатели, все эти отправители и сами посылки.
Пока вы не осознаете, что мир не может ничего вам дать того, чего нет в Вас, вы будете бродить этими кругами.
Тот, кто в чем-то нуждается, будет нуждаться.
Тот, кто смеется над любой нуждой, будет смеяться.

Возвращайтесь Домой.
Если вы преуспели в мире, значит, вы расплатились за это самой непомерной ценой.
Собой.
А это значит, что теперь вы мертвы.

Я не предлагаю чураться успеха, я предлагаю осознать, что Успех – это Ты.
Что Счастье – Ты, Любовь – Ты, Жизнь – Ты.

Я говорю: «Ты», чтобы Вы уяснили, что это касается лично Тебя, а не фантомного общего.
Тебя.

Ты – Реальность.
Все остальное – твои блики.

Все остальное – остальное.

…

…  - Как быстро вы соскакиваете с поэзии буддийской на прозу бытовую. Вся ваша фишка в том, чтоб говорить. 
Поговорить красиво.
А до дела вдруг доходит дело, вы в кусты!
Удачи вам за дело браться, а не прятаться за фразы! Распутывать свои узлы, вплетать в разрыв, Себя узоры, не словоблудие плести.

…

…  - Спасибо за теплые слова.

 Крайне редко выбираюсь в Интернет, а в «Избушку» и подавно.
 Реальность настолько упоительна, что даже думать об этом, а тем более говорить – нестерпимая мука.
 Отвлекаться от Счастья сродни мазохизму.
 Потому убегаю, уплываю, улетаю.

 Рад был пообщаться.

 Удачи Вам, Счастья и Любви!!!

…

Некоторых просто раздражает Алана Живое. И понуждает огрызаться.

По мне так, если не твое, тобою встреченное – иди, найди свое. Чужому – равнодушие ответом.
Нашел свое, будь благодарным. Что не подходит – обойди.

Эксперты хреновы!!! «Да, это так, а тут докладчик стратил».
Как будто понимают о чем речь! А сами не вникают в Суть, а узнают знакомые слова и наплетают паутин узоры. И сами в них запутываются раз за разом.

Однажды Алан так ответил:

- Вы говорите мне слова чужие. Не слышите меня, а слышите слова, слова, слова…
Пока не познакомитесь с Собою, вы так и будете всё слышать и говорить слова. А все они – чужое.
Вы их не чувствуете, не живете, вы повторяете слова…
Чужое, чуждое для Жизни, для Себя.

Я понимаю просто. Все то, что сказано – то сказано. Для тех, кто в состоянии услышать.
Услышал – молодец. А нет – так нет.
Никто тебя не собирался развлекать.

И все же, такие выпады мне интересны, тут есть возможность посмеяться. И глубину ответов ощутить. И безобидчивость, и безобидность восприятия, как свежести вдохнуть.

- Начало и середина понравились, так и есть: любой ритуал – не более чем акт настройки,  «костыль для веры». А вот переход на лиричный лад лично мне показался смазанным  и пафосным.
- Ах, какой я не хороший, пафосный, всё смазал, Вас огорчил!
Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, умаялись поди.
В костылях правды нет.

…

- Я что-то уже не хочу быть солнышком. Слишком много солнышек развелось вокруг!
- Дело хозяйское.
Будьте кем хотите. Даже заурядным манипулятором, как сейчас.

Никогда не поздно захотеть быть солнышком и заявить об этом миру.

Удачи Вам, Счастья и Любви!!!
В любом выбранном Вами качестве.

…

… - А что ты замолчал. Обиделся?!!
- Солнышко, похоже, ты слегка забылась или навыдумывала себе невесть что.

В обиды не играю – дурацкая игра.
Рубанули свет, поломка на линии, вот только отремонтировали.

Твое мнение ценю, равно как и искренность.
Переделывать ничего не буду.
Ты слегка невнимательна. О переделывании я уже писал:

Повторяться не хочется.

К тому же, я уже говорил тебе о том, что каждый слышит то, что задавил в себе.
Ранее ты сказала, что мелодия – грустная, а я – что ты переполнена грустью, это и ощущаешь вокруг.

Это, как зеркало...

Похоже, кому-то пора разобраться со своей реализацией, проститься с напряжением.
Впрочем, это уже твоё личное пространство...

Если говорить про огорчения, огорчает твоё отношение, будничное и бытовое:
- Не нравится, убрать, переделать!

Вроде, как всё, о чём ты читала, ушло впустую. Никак не посодействовало тебе. И ты по-прежнему во власти старой схемы неприятия мира.

Всё, что я предлагаю: ещё одна ВОЗМОЖНОСТЬ, не обязанность.

Я говорю, по сути, одно и то же: Берите СВОЁ, что созвучно Вам. И проходите мимо того, что остальное.

Удачи Тебе, солнышко, Счастья и Любви!!!
Тебе Удачи Безусловной и Реализации Беспрекословной!!!

…

…  - Зачем же вы пришли?

- Я пришел сказать вам: вы не указ мне! Вы просто очередной придурок! И я могу вам это доказать.
- Прошу вас не смущайте меня нелепостью своею глупой!
Никто вам не запрещает говорить и делать все, что захотите.

Но вы пришли ко мне, в Мое Пространство и говорите мне, что я – придурок и не указ вам.
И странным образом намерены мне это доказать.

Сейчас придурок – вы.
Какая разница, что думаете вы и говорите про медведя.
Ему насрать на вас, он ничего о вас не знает, пока вы ни окажетесь в его берлоге.

Но если вы вломились к нему грубо, вы можете немного покричать.

На глупого себя…
От страха…
На медведя…

…

Есть, конечно же, и такие, что ловят буквально слово на лету. Им в тему.

… - И говорю я вам это, не потому что я, дескать, умный-разумный, буквально, свет в кромешной темноте, и поучаю вас глупых-темных. А потому что рядом с вами больно.
Напряженно, тоскливо и больно.
Либо вы веселитесь-оживаете, либо я ухожу.

- Я оживаю!
- Тогда говорите, всякий раз, когда станет тяжко:
Сплошь легкость всё, чего касаюсь. На что смотрю, чем восхищаюсь. Сплошь легкость всё …

…

…  - Переделывать себя, улучшать, работать над собой – всё чушь для беспокойных.
Умереть, как прежнее, чтобы родилось Новое – вот то, что безусловно.

- Но страшно умирать!
- Жизнь не приходит и не проходит - не уходит.
Есть рождение – есть смерть, как вход – как выход.
Вы покидаете мир, как детскую площадку. Нет игрока и нет игры былой.
Но Вы-то есть!
И, если есть желание Игры, то будут игры, будут игроки, площадки. Все для Вас – игрушки.
Приходы и уходы будут нелегки, пока серьезностью исполнены они... И драматизмом упоены...

Поэтому умрите для того, чему особенно не рады. Не умерщвляйте неприятность, а умирайте для нее.
Будь-то событие, деяние, влияние, привычка, эмоция, или, быть может, человек.
К Вам неприятное приходит, а вас-то для него и нет.
К Вам озабоченность приходит, Вас не находит и уходит.

Когда Вас для мирских забот-печалей нет, тогда Вы Оживаете Собою.

- Я попробую.
- Попробуйте. А, главное, извольте, быть СЧАСТЛИВОЙ.
 Обратно историю уже не отмотать.

А, если б мог, не стал бы все равно.
Такое Славное случилось-получилось.
Чудесное, Счастливое, Кино.

И Вы в нем в главной роли.
Какой еще Вам надо доли?!!

Извольте, быть СЧАСТЛИВОЙ.
Всё, привет!
И у волшебников есть перерывы и обед.

- СПАСИБО!!! И приятного аппетита!!!
- Удачи Вам!

А мне поесть сегодня, наконец.
Голодный молодец – не молодец.

…

Вы думаете, мой парень стал обедать?
Как же!

Он тут же об этом благополучно позабыл, стоило ему заинтересоваться следующим вопросом и отвечанием на него.

- Мировосприятие – это способ соприкасаться с миром. Другими словами, это те точки соприкосновения, которые вы считаете наиболее предпочтительными для ваших игр в этом мире. Не больше, не меньше.
А потому, как у каждого свои точки соприкосновения – мироописания так сильно отличаются. Это всего лишь способ соприкасаться с действительностью, таким образом, какой наиболее близок вам в ваших потребностях игры.

Собой живет Живое, и ничего не знает о Ваших представлениях, что понапридумывали Вы про Него.

…

… - Я не понимаю, не понимаю, - экзальтированно и артистично играл свою роль какой-то типочек, сводя на нет все попытки его поддержать.
- Хорошо, - легко согласился Алан. – Поговорим, когда вы начнете понимать.

…

…  - Исходя из некоего информационного поля, кое вы именуете памятью, вы выступаете фрагментом инфополя. К чему удивления по поводу вашей малости и уязвимости?!!

- И вы предлагаете исходить из Себя.
- Точно. Именно это я и предлагаю!

- Но, если не будет памяти, кто будет исходить из Себя?
- Великолепный вопрос! КТО будет исходить из Себя?!! Если вы исходите из Себя, КТО исходит из вас?!! Если вы это вы, КТО вы?!!

Так называемая память – это просто инструкция, руководство к действию. Это и направление, и то, что побуждает вас двигаться в данном направлении.
Если вам необходимы инструкции, направления, указания, то кто я такой, чтобы отговаривать вас от этого.
Мне они без надобности.
Живому вообще без надобности чьи-то указки.

…

… - Я не могу.
- Эй, любое «не могу»  – просто хорошо замаскированное «не хочу».
  Солнышко, да выключите Вы этот блюз тоски. Поставьте народную – балдежно-хороводную!

Пусть в вихре дикой пляски, исчезнут пыльные рассказки, пусть растворится серость краски, пинка от Вас получат все отмазки.
Останется Восторгом Пустота.

И Вы наполните Ее Своим Дыханьем.
И станет Мир прекрасен.

Удачи Вам и Танцев Веселей!!!

…

- Никогда не говори «Никогда»! – звучит голос по ту сторону экрана.
- Еще одно суеверие. Еще один замок на дверях к Себе, - реагирую я немного устало.

- А есть еще?
- Полно! Черные коты, к примеру.
Я имел возможность семнадцать лет общаться с черным котом, и это было величайшим благословением!

Число 13 считается несчастливым лишь потому, что не укладывается в логику.
12 – крайнее число любой системы, доктрины, философии, религии.
13 –  выход за границы логики. Распахнутая настежь дверь.
Поэтому вас понуждают ее всячески бояться.

- Получается, с 13 – го года началось что-то новое?
- Я устал об этом говорить. Ты и есть Новое. Ты и есть любой выход и вход. Ты и есть это НИКОГДА и ВСЕГДА.
Если ты по-прежнему боишься Себя, ты – прежний. И Новое не для тебя.

Удачи, Счастья и Любви!!!

…

…  - Мы уже говорили об этом. Подробно и в деталях. И Вы получили необходимые разъяснения.
Вы можете делать с моими ответами, что угодно, по своему усмотрению.  Прошу Вас, не утомляйте меня повторами.
Если Вы не уважаете мои ответы, задавая повторные вопросы, будьте готовы к ответному неуважению к Вашим вопросам.

- Говорят: кто умеет – делает, кто не умеет делать – учит, как делать, - звучит насмешливый голос. – Не кажется ли вам, Алан Лига Легко и Просто, что это о вас сказано?!!
- Точно, - радуюсь я подсказке. – Спасибо за напоминание о бесполезной трате времени.
Так, странного и нудного мне хватит, пойду, как следует, повеселюсь!

Я выключаю компьютер и слышу сзади:
- Прохладненько!

Лин в одной рубашке, босиком, стоит за спиной, не желая помешать моим играм.

- Какой я невнимательный!!! Ты же в льдинку превратилась, – я усаживаю на колени, крепко обнимаю свое сокровище, согревая своим теплом. – Я заморозил мою девочку, мою кисечку!
- Только девочку, - счастливо прижимается ко мне Лин. – Кисечка не заморозилась, еще теплая.

Тейлин в моей рубашке, а это отличный повод изучить ее содержимое, мои руки нахально шарят под мягкой тканью.
Любимая извлекает непрошеных гостей, но вместо того, чтобы отшлепать или хотя бы просто выпроводить, целует и запускает обратно.

- Почему ты так долго была вдалеке, любимая? – дурачусь я. – Закончились ласковые и нежные слова?!! Или … Ах, неужели закончились поцелуи?!!

Обожаю, когда она ТАК улыбается.
Счастливо и беззащитно. Ошеломленно и восторженно.
И ТАК целует …

- Обожаю твои губы!
- Правда?!! И что мне ими сделать?



Инерция событий


- К чему мне это все? Все эти нытики и их проблемы, - Алан задается все тем же вопросом.

- Люди необходимы тебе, как фон, чтобы острее чувствовать свое счастье, - ехидно замечаю я.
- Если мне необходимы люди, как фон, чтобы острее чувствовать свое счастье, не означает ли это, что оно не безусловно, а значит счастьем не является и вовсе?

- Почему они шарахаются из стороны в сторону: то виснут на тебе, то уходят, часто со скандалом, то снова возвращаются? – любопытствую я.
- Они хотят, чтоб жил я ими. Но вот себя они и не выносят и потому другое ищут. И, наполняя собой другое, видят в том другом потом себя. А вот себя они и не выносят.
Шарахаются от себя в другом, бегут себя уже другого.
Потоки встречные. Один исходит от тебя. Но и от них вливаются в тебя потоки.

- Потоки, - кривлюсь от отвращенья я. – Муть вонючая от них напором.
- Так для тебя. Ну, а для них – питание для эго – для образа, который человек собой считает.
Девиз любого человека: «Внимание! Внимание всем на меня!!!».

Меня коробит от нарисованной картины, я вздрагиваю и зябко передергиваю плечами.

- Прости, - он кутает меня в одеяло. – Все это не очень-то приятно, но так называемые другие – это способ взаимодействовать с тем, что мы когда-то отвергли, что мы когда-то не узнали, как себя. Пресловутые другие – это тени того, что мы не признали собой.
- Они могут идти на хер! – безапелляционно заявляю я.

- Как, на хер?!! – неподдельно удивляется мой парень.
- Вприпрыжку! – подсказываю я.

И мы смеемся.

- К чему тебе все это? Все эти нытики и их проблемы, - напоминаю я насмешливо.
- Действительно, к чему? Скорей всего, инерция событий. История уже пошла, и проще доиграть ее до полного финала.
Пусть сходит всё на нет само.

- Избавься, и дело с концом!
- Вопрос не в том, чтобы от чего-то избавиться.

- Тебе все же нравится этот мир?
- Не очень. Просто, он – одна из причуд моего восприятия, которую я создаю снова и снова. Что-то в ней есть такое, что мне необходимо.
Я просыпаюсь из множества сновидений именно в этот сон.
Мною снотворенный и мною проживаемый.

Я могу его похерить в любой момент и херю регулярно.

- И опять создаешь его?
- Да. Его создает мое знание. Пока я знаю, я пребываю в этом знании.

- Где же выход?
- Там, где и вход. Доиграть эту игру, что бы это ни означало.
Наиграться до одури, до тошноты, до того самого пресловутого «невтерпеж».
Когда все выработается само по себе.

- Играть, не вовлекаясь в игру? Осознанно.
- Да. Радостно и счастливо, что бы там ни мелькало на компьютерных мониторах, ни отражалось в кривых зеркалах аттракционов, какие бы блики ни носились на экранах дешевого кинотеатра человеческих представлений, по имени мир.

- И ничего нельзя сделать?
- По ходу можно веселиться.



Погоня


Обожаю подкрасться и подслушать, как развлекается мой любимый.

У людей есть дурацкая пословица: «Дурному не скучно и самОму!».
Это только мертвым скучно с собой, вот и бродят с кладбища на кладбище.
Как же, они же не дурные!!!

Впрочем, что говорить о мертвецах, у них и присказка на эту тему: «О мертвом либо хорошо, либо никак»!
Лучше уж никак!

Послушаю Живого.

…

Алан развлекался пением и смехом по поводу его.
Он пел песню о Гражданской войне прошлого века, задушевную и безотчетно трагическую, как и все, что связано с так называемой душой. Во всяком случае, мотив был точно тот самый. Но вот слова!

- Скакали мы на кОнях, а может быть на пОнях. А может быть на кОнях и просто на конЯх. Скакали мы, скакали, пока ни прискакали. К Алле, Гале, Вале. Потом мы ускакали и прискакали вновь. Это любовь, это любовь, это любовь.

Тут он решил сменить песню, но явно не тематику. Зазвучала «Погоня» из «Неуловимых мстителей». Навряд ли мстителям даже в самых страшных снах виделась и слышалась вернувшаяся к ним ответной местью интерпретация!

- И нет им покоя, - вдохновенно пел он. – Летят и пердят. Погоня, погоня, погоня, погоня у этих ребят. Октябрят. Погоня, погоня, погоня, погоня у этих ребят.
И скачут, и скачут они целый день. И скачут, и скачут – скакать им не лень.
И по новому кругу: - И нет им покоя. Летят и пердят. Погоня, погоня, погоня, погоня у этих ребят. Октябрят. Погоня, погоня, погоня, погоня у этих ребят…

- Я пришла на выручку героям, - сказала я. – А то, что-то ты все гонишь и гонишь!!! Пришла тебя остановить. Пока ты окончательно не заплевал прежние святыни.
Не отдадим святыни на поругание!!!
- Что ж это за святыни, которые можно заплевать и поругать?!! Если что-то истинное, оно вне плевков и надругательств, иначе это очередная подделка, - невозмутимо ответил он и опять запел.

- … За ним погоня, четыре кОня и полицейский без штанов…

Это уже другая погоня из архаической блатной песни «Цыпленок жареный».
Вот, кстати она и звучит.

- Цыпленок жареный, цыпленок пареный. Цыпленок тоже хочет жить. Его поймали, арестовали, велели паспорт показать, - завывает мой любимый. – А паспорта нету, гони монету. Монеты нету, садись в тюрьму. Тюрьма закрыта, гомном забита… За ним погоня, четыре кОня и полицейский без штанов…

И это тот, перед чьей осознанностью почтительно склоняются небеса!!!

Алан посмотрел на меня и пропел:
- А я плыву у човни,* - и сам себя передразнил: - И плыви соби!!!
*Човен(украинский) – лодка. Собi – себе.
Песня Ирины Билык «Я плыву»

- Плыви, далеко не уплывешь! - засмеялась я.
- Ты с конструктивной критикой или так, заглянула, поглумиться над талантом?

- Поглумиться, - смеюсь я.
- Стрелять поэтов – дурной тон. Их просто потихоньку травят, - вздыхает Алан.

Но он не из тех, кто вздыхает дважды.
Он уже поет.

- Я иду такой весь классный, в Дольче Габана. Я богатый и прекрасный, денег полные карманы… И валюты чемоданы…, - это переделка песни Верки Сердючки, но дальше что-то новое. – Денежки кладу в мешки. Денежки кладу в мешки. А мешки все толще. Денежек все больше…
А мешки все толще-толще. Денежек все больше-больше…
А мешки все толще-толще. Денежек все больше-больше… - пускается он в дикий пляс.

- Алан, - отвлекаю я его. – Достаточно, любимый!
- Чего достаточно?

- Денежек, - хитро отвечаю я. – Ты уже накалядовал пару миллиардов.
- Я, может, собираюсь основать свою бизнес-империю, - ворчливо заявляет он. – Не одному же Марку в олигархах ходить!!! 
Музыка на-а-ас связала, ну а пото-ом развязала.

- У тебя чудесное настроение с утра! – радуюсь воскрешению моего парня.
- Когда проснулся ты несчастным – проснулся кто-то, а не ты. Чужак унылый рядится в твои одежды, пока ты спишь, и сон про чужака глядишь.
Пока ты крепко спишь.

Тогда себе ты говоришь:
«Я не проснулся, сплю пока, а этот хмурый дядька с кислой рожей, похожий на меня, а ни фига, не я!».

- «На летящем коне та, что грезилась мне, улетает от меня, улетает*»… На летящем коне та, что грезилась мне, прилетает ко мне, прилетает…, - уже поет он.

- Я ей поприлетаю!!! – смеюсь я. - И ей, и ее коню!!!
* Песня «На летящем коне», исп. В. Казаченко



Обожаю


- Лин, может, двинем в Хасу? – я легонько щекочу губами ее шею воздушными прикосновениями.

Ее тело живет вздрагиваниями и изгибами, глаза прикрыты, а приоткрытый рот изогнут в немом крике.
Я и сам от ее реакции пульсирую крупной дрожью.

- Может, все же в Хасу? – у меня ощущение, что мои губы льнут к ее коже, не по моей, но по ее притягательной воле.
- Давай останемся … Не отвлекайся, любимый …

Ее дыхание,  слегка хриплое и прерывистое, будоражит меня.
Я нахожу силы на ироничный вопрос, но нет сарказма в нем. Вместо иронии в нем одно блаженство.

- Тебе же не нравится Земля?
- Обожаю Землю!!!



Знакомься, Лин, Земля.
А впрочем, вы уже знакомы


- Алан, мне надоела эта скромность бытия! Давай я мир какой-то завоюю. Ну, что за кич простолюдиный! Мне поперек горла эта ерунда!!!

Моя чудесная вредина наверняка уже все решила и таким оригинальным образом ставит меня в известность. Где-то уже не просто завоеван некий мир, а устроен наикомфортнейшим образом.
Жаль у Несравненной такой чокнутый парень.

Я обнимаю любимую, чтобы смягчить весьма сомнительной привлекательности новость.

- Мне пора в историю мою земную. Там жесть полнейшая, но мне пора.
- А я?!! А я? А как же я?!! – у Тейлин нараспашку взгляд.

- Пойдем со мной.
- Фух, что за шутки, противный Алан?!! Конечно же, пойдем! – она смеется весело и облегченно.

- Уверена? – я уточняю.
- С милым рай и в шалаше! Веди меня в шалаш скорее! Немножко пошалим …

…

Мы в моих краях, какие тут сомненья!

- Слышь, мухомор, вали с дороги! - раздался непререкаемый возглас и тупой раскаченный бивень смел меня с пути своим твердокаменным плечом.

Достаточно больно, спешу заметить.
Я прислушался к ощущениям: что болезненней воспринимается мною, телесная боль или уязвленное эго.
Ответ был настолько очевиден, что я громко расхохотался.

Именно мой смех и отвлек Тейлин от ее мстительного намерения и спас качку его унылое прозябание. 
Смех привлек внимание спасенного и он, взъярившись, двинул в мою сторону, пока я не придавая значения надвигающейся угрозе, уговаривал любимую.

- Солнышко, пожалуйста, не торопись убивать!

- Может, его еще в жопу поцеловать! Или отсосать у этого козла! Ты это предлагаешь?!!
- Я предлагаю немного пошалить.

…

Пока я пребывала в ступоре от закидона Алана, он сделал легкий плавный жест рукой, предлагая пищеварительному тракту выродка вывести содержимое.
Вслед за недоумением бугая, сразу же появился ощутимый, весьма характерный запах человеческих фекалий.
Да, что я приукрашиваю, тупо завоняло гомном!

- Ах ты, сука… - начал, было, засранец.

Алан счастливо засмеялся и повторил движение, на этот раз предлагая кишечнику опорожнить себя альтернативным способом.

Бедолага тут же захлебнулся собственным дерьмом.
Он его шумно отплевывал, матерился.

Зубами заскрипел со злости, сжал кулаки, готовясь к драке…
Но тут дерьмо со всех его щелей поперло!

- Похоже, тебя забавляет представленье! – смеюсь я Алану. – А где твоя досада, возмущенье?
- Вступив в дерьмо, ногами ты не топай в возмущеньи – заляпаешься с ног до головы!
Не очищай ботинки – пачкаться не в тему. Легко и просто, куда шел – иди. Гомно само отскочит, пока будешь ты идти.

- Да, Легкая Простая Мудрость! А парню повезло! Бесплатное гомнопусканье. Хороший способ чистки организма… для недругов. Научишь?
- Секретная наука. Таинство веков! Никак нельзя!!!
Шучу. Конечно, научу.



Дар перевоплощения


Хамство с моей стороны заинтересованно разглядывать красоток. Но ничего не могу поделать со своей искренностью.
Я искренен даже в хамстве.

Мимо нас только что проследовала жгучая секси.
И я могу сколько угодно распинаться, утверждая, что привлекает меня в людях сначала их живой свет, а потом все остальное, никто мне не поверит.
Кому редко доводится встречать Живое в безжизненных мирах, остро чувствует Жизнь.

- Симпатичная попка, - подтверждает мое восхищение Тейлин. – У тебя хороший вкус!

И пока я ищу слова оправдания, она, виляя задом и изображая на лице жгучую страсть, лихо пародирует девицу.

- Просто шикарно! – восхищенно радуюсь я. – На какое-то мгновение мне показалось, что ты перевоплотилась в нее.
Здорово!

Лин задумчиво смотрит на меня.

- Тебе понравилось?
- Конечно! Прости, что я засмотрелся на нее.

- Ерунда, - усмехнулась Тей. – Меня это даже развлекло.

И, помолчав, мстительно продолжила.

- Пока ты восхищаешься своим отражением в людях, они могут спать спокойно.

- Своим отражением? Я вижу в них Живое!
- Наивный! Впрочем, ладно. Должны же быть и у тебя милые причуды!
Обещаю, со своей стороны, не особо разрушать твое заблуждение на сей счет.

- Очень мило с твоей стороны!
- Они сами с этим легко справятся!

…

Я нос к носу сталкиваюсь с утренней секси.
Вот так встреча!

- Простите! – я подаю аккуратный кожаный конвертик, заменяющий ей сумочку.

Вот это реакция! Умудриться выбить из рук и тут же поймать!

- Охотно. А вы в форме! – одобрительно замечает она, подбоченившись, таким выразительным образом, что у любого другого тут же лопнула бы ширинка.

Но меня сейчас меньше всего волнуют девичьи прелести.
Странное ощущение …

- Мы с вами не знакомы? - спрашиваю ее.

… перерастает в уверенность.

- Лин, это нечестно! – кричу возмущенно.
- Вы меня с кем-то перепутали, - лепечет та.

- ТЕБЯ?!! ДА Я ТЕБЯ РАЗГЛЯЖУ В ЛЮБОМ НАРЯДЕ!!!

- Алан…
- Я в бешенстве!!!

…

Ух, ты!!!
Самое время перевести дух.

Видно Лин открыла в себе дар перевоплощения.
Так мне и надо. Нечего таращиться на кого ни попадя!

И чего я разгорячился?

- Бешенные на выход! – Тей присаживается рядом и ласково дует мне в лицо, потом целует сами собой закрывшиеся в блаженстве глаза.
- Мы с тобой какие-то шубутные! – хрипло шепчу, а сам уплываю.

- Зато нам не скучно!
- Это точно. Тебе хоть хорошо со мной, Лин? Ты молчишь, как партизан на допросе!!!

- Да, мне хорошо.
- Люблю тебя!

- Ты любишь меня за то, что мне хорошо?!!
- Да, я люблю тебя за это. За то, что тебе классно, хорошо. Не только, но и за это тоже.

- Кстати о допросах!  Мы могли бы в это сыграть. Ты мог бы меня подопрашивать и даже попытать.
- Ты – сумасшедшая!

- Или тебе по вкусу такие? - она снова секси.

Я вскакиваю и, хлопнув дверью, ухожу, а вслед мне летит ее бесшабашный развеселый смех.

…

- Ты нарочно не смотришь на девушек? – разочарованно хмурится Тей, когда наша прогулка подходит к концу.
- Тебе бы полагалось радоваться этому! – удивлен я.

- С чего бы мне веселиться по поводу того, что мой парень… Кстати ты – мой парень? (я охотно киваю, подтверждая, и она продолжает) … мой парень игнорирует или даже подавляет свое естество!
Иначе, как можно пройти мимо красотки?

У Тейлин явно какой-то свой интерес в этом вопросе.
Ну и пусть, мне все равно хочется поделиться с ней своим ошеломляющим открытием.

- Не в игноре и не в подавлении дело. Просто … когда увлекаюсь, сразу же спрашиваю себя, чего хочу от нее. Вот, к примеру, сейчас она подойдет и предложит секс. Интересует меня секс с нею? Нет? Тогда какого хрена я ее разглядываю?!!
- Ух, ты!!! Достойно восхищения! И, тем не менее, я настаиваю, милый, прекращай маяться дурью!

- Ты назвала меня милым?
- Обещай мне, быть искренним и не вестись на мои причуды!

- Ты назвала меня милым?
- Обещай быть искренним!

- Ты назвала меня милым?
- Обещай!

- Ты назвала меня милым?
- Да, я назвала моего парня милым! Что тут такого?!!

- Я люблю тебя!
- Пообещай, пожалуйста, - просит она.

- Ты хочешь искренности во всем?
- Во всем! – твердо заявляет моя прелесть.

- Я тебя люблю! Я просто не представляю, как можно тебя не любить!!!
 


Везение по умолчанию.
И это не обсуждается


- О, мой парень разгуливает голышом!
- Эка невидаль, твой парень собирается в баню. И потом, можно подумать, тебе трудно меня раздеть!

- Совсем нетрудно, - соглашается Лин и добавляет. – Как и тебе меня.
- Везение по умолчанию! И это не обсуждается.

- О чем ты?
- Я о нас. Ты здорово разбавила мой закоренелый аскетизм.

- Ах ты, такой славненький паренёчек! Совратили его. Отвлекли от целибата. Спасли от семяизвержения в мозг.
- Да, это ты меня научила всяким глупостям.

- Ну, наконец-то, дождалась настоящего комплимента. Кстати, а каким именно глупостям я тебя обучила? Покажи!
- Запросто!

…

- Лин.
- Да?

- Я тебя люблю.
- Ну, наконец-то, а то думала: не дождусь!

…

Он рядом. Обнимает мягко и нежно. И я готова на все.
Как он это делает?!!

- Алан, я хочу спать, - упрямо твержу я. Ну почему я, всесильная и всемогущая, так бессильна перед ним?!! – Я хочу спать!
- Странно, ты всегда обходилась без сна. Откуда такая тяга?

- Это ты меня этому научил!
- Это не увязывается ни с одной из версий былого.

- Вот и хорошо, что не увязывается.
- Однако! – он восхищен. – В почтении снимаю несуществующую шляпу!

- Сними лучше трусы!!!
- Охотно!!! – он нахально овладевает мною.

- Ты забыл, кто я?!! – изображаю грозность, а сама льну к нему. – Тебе напомнить?!!
- С тобой я забыл даже, кто я!

- Ах ты, подлиза!!! Подхалим и донжуан! – шепчу я и нетерпеливо добавляю. – Ты слишком долго мнешься на пороге, милый?!! Войдешь?!!
- Конечно. Приглашай!

…

- Я тебя люблю, Лин!

Почему я не могу сказать то же самое ему в ответ?!!
Я открываю рот, чтобы произнести заветные слова, но вместо этого говорю колкость:
- Ты мне напоминаешь об этом? Или себе?

- Я удивляюсь. Снова и снова, - восхищенно шепчет он.

…

- Когда-нибудь ты привыкнешь к моим поцелуям, - мстительно говорю, переводя дух.
- В том смысле, что подсяду на них? Они станут для меня наркотиком, и меня будет ломать без них?!!

Я кусаю губы от переполняющего меня восторга. Вот же обормот!!!

- Я пришел за новой дозой, - продолжает Алан, теснее прижимая меня к себе. – Мой  чудесный наркодилер.



Бывшие фантомы, а ныне …


Деликатное покашливание на пороге спальни означает, что у нас гости.
Мы знаем пришедших.
И не зачем вскидываться и спрашивать: - Кто здесь?

Как однажды вскочила и вскрикнула Тейлин…

…

- Кто здесь?

- Это Гонзик.
- И Горн.

- Это мои помощники, солнышко. Ребята, подойдите, я представлю вас леди Тейлин.

…

- Странная у тебя свита!
- Это не свита, помощники.

- Явно фантомы, но какие-то странные, вроде бы как живые.
- Точно.

- Ты их сам создал?
- Мне их послали могущественные колдуны.

- Как подарок?
- Можно и так сказать.

…

Я в бешенстве.
Какой-то хер болотный Алану втирает какую-то херню. Так нагло, будто ровня он ему и даже выше.
А Алан лыбится и головой кивает.

Я ощущаю ярость без границ, всей собою. Непреодолимую жажду убивать.
Но в этот раз словно мое неистовство подпитывается извне.
Оно вливается в меня не изнутри, а будто сзади.

Что за дела?!!
Я оборачиваюсь, вижу помощничков-фантомов.
Их лютую непримиримость чую и ненависть к нахалу.

- Вы двое, как вас там?
- Горн и Гонзик, леди Тейлин, - поклонился гигант.

- Запомнили урода?
- Еще бы!!! – откликнулись оба.

- Я хочу, чтобы он хлебнул своего же дерьма! – потребовала я непререкаемым тоном.
- Нам Алан строго запретил с людьми иметь дела! – еще один почтительный поклон от Горна.

Вот это да!!! Надо же, неподчинение!

- Никто не говорит вам о делах, - блеснула взглядом я. – Речь о дерьме!
- Хорошая идея, Горн, - оживился второй, Гонзик. – Нам ничего не надо делать. Побыть немного рядом, как заборчик. А это вовсе не дела.

- Ух, ты!!! Отличная идея! – согласился неуступчивый и я расслабилась.

- Вы кто, любезный? – Алан уже наулыбался, назевался.

Вот выдержка у парня!!! Мне б такую.

- Я вас не знаю. И пусть всё так и будет!

…

- Мне показалось или ты решила проучить беднягу?!!
- Я? Нет! Как тебе такое в голову пришло?!!

- Что ж, хорошо. Пусть все само собой и происходит.
- Как скажешь, дорогой. А здесь это в порядке вещей?

- Что именно?
- Немотивированная агрессия.

- За положняк. Да только мотивированная она. Несчастьем собственным и нетерпимостью к чужому счастью.

…

- Мы бывшие фантомы… - старательно выводят, взявшись за руки, Гонзик и Горн.

Я пытаюсь вмешаться, но Алан нетерпеливым жестом останавливает меня и когда песня заканчивается драматической тишиной, мягко выговаривает певцам.

- Послушайте, ребятки. Если хотите, чтобы человек хлебнул того, чем других кормит, не следует его топить. Пусть сам себя он топит. Сам! Не вы.
- Понятно.
- Ясно.

- А вы его транзитом протащили по закоулкам пыльным чуть ли ни всех кошмарных мирозданий! Всю пыль миров беднягою протерли.
- Мы немножко увлеклись, - понуро отвечают Горн и Гонзик. – Совсем немного.

- И умудрились потерять!!!
- Потом нашли…
- Нашли…

- Седого!!! И в сплошном гомне!!!
- Наверно плотненько покушал перед этим.
- Он даже улыбался.

- Как же, улыбался. Небось, от перепуга его лицо свело гримасой.

Я наконец-то обратила на себя внимание.

- Это я им приказала, Алан. Я в ответе. Мне тоже песню петь?!!
- Станцуй стриптиз, - он фыркает в ответ.

- Охотно, - я тоже рассмеялась. – Ребяткам можно уходить?
- Ребяткам можно уходить и набираться сил, чтобы опять меня расстроить. Чтоб превзойти себя и удивить меня очередной жестокостью своею!

- Алан, мы больше так не будем, - уверяет Гонзик, а Горн кивает. – Мы так не будем!
- Они не будут, Алан, - подтверждаю я.

- Конечно же, не будут, таким меня уже не удивишь! Придумают еще похлеще что-нибудь.

…

- Прости, я поддалась порыву.
- Спасибо, хоть сама не стала, доверилась специалистам.

- Они специалисты?
- Еще какие!

- И все равно, прости!
- Да ладно, Лин. Случайностей со мною не бывает. Я сам козла привлек, и повод дал, и в глубине себя он знал, к чему его ведет, его ведомость к отниманью силы.

- Так ты не против?!!
- Я только «за». За то, чтоб люди делали всё сами. А яростность помощников на нет сходила.

…

- Алан! – моя замечательная девушка хмурится и настроена весьма решительно. – Ты мне не сказал, что когда-то эти фантомы атаковали тебя!!!
- Не хотел беспокоить по пустякам.

- Ничего себе пустяки!!! Рядом с тобой живут те, кто намеревался тебя убить!!!
- Ключевое слово «живут». А колдуны мертвы, по умолчанию ведомы. У мертвого нет доступа, хоть что-то диктовать Живому.

- Но есть еще, их много, и они, как сама ярость и непримиримость.
- Недавние они. И их не так уж много. С десяток где-то.

- Пару сотен!
- Горн и Гонзик присматривают за этой бандой. Не волнуйся.

…

- Гонзик, Горн!
- Да, леди Тейлин.

- Ну, рассказывайте, как дело было! - улыбаюсь я в предвкушении.



Во имя чего-то


В этом мире присутствует мел. Хрупкая субстанция идеально белого цвета.

Но даже это вещество уступает по качеству белизны оттенку лица моего парня.
Бледный, как мел – не точное выражение, лицо Алана куда бледнее.
Снежный, молочный, недостижимо белый.
Странные у них на земле развлечения!

- Грим шута тебе идет, - шучу лениво.

Равнодушно наблюдаю, как медленно кренится он, и лишь в последний момент, спохватившись, ловлю уже падающее тело.

- Что за дела?!!

Алан в отключке. Я расстегиваю-рву ворот рубашки, хлещу по щекам, лью воду.
Он, поперхнувшись ею, кашляет.

Я настойчиво ловлю его взгляд, заглядываю в глаза. Там пустота, полнейшая, безоговорочная.

- Что с тобой?!! 

Вытираю ладонями его лицо, тру уши, сама не знаю зачем. Какой-то древний рефлекс.
Кожа потихоньку розовеет, а во взгляде проглядывает некое прояснение.

- Все потом, - шепчет Алан. – Сейчас спать … спать … спать …

…

- Что это было? – Тейлин заботливо поправляет мое одеяло.
- Прости, не хотел тебя пугать. Слегка увлекся общением с людьми. Не рассчитал сил.
Загрузили меня, что баржу утюгами, по самый верх.

- Очень смешно. Не надоело тебе возиться с ними?!!
- Не бухти, пожалуйста, моя хорошая.

- Тебе нравятся истязания?
- Не очень, если честно. Хотя, знаешь, на какое-то мгновение я почувствовал себя словно на дыбе. Помнишь, как тогда в Средневековье? Когда от меня была без ума Святая Инквизиция.

- Не помню, - сухо отвечает Тейлин и уходит, хлопнув дверью.

Забавная перекличка дверями у нас получается.

…

В инквизиторских подземельях, как правило, сыро.
Когда обиталище покидает Жизнь, его подвалы особенно неуютны.

Сырые стены, затхлость и мрак, которые не способны разогнать ни пламя факелов, ни даже жаркий огонь пыточных жаровней.
Откуда-то сверху непременно капает вода.

Мое тело, или то, что от него осталось бессильно свисает с привязей.
Когда-нибудь, в одной из моих жизненных историй, оно будет не восприимчиво к боли. И тогда я смогу любить своих палачей и даже сочувствовать их неблагодарной каторжной работе.

Я развлекаюсь этой фантазией и неспешной перекличкой капель какое-то время. Здорово отвлекает от нестерпимой муки.
Все мое существо плачет, как ребенок.
Легкий плеск капелек и выдумка о нечувствительности – именно то, что помогает отвлечь его от безутешности.

Я могу сколько угодно тешить себя игрой воображения, при этом понимая ее неосуществимость.
Потому, что отказ от принятия боли – это отказ от своей цельности. А наличие толстокожести, всевозможных защитных панцирей и пресловутой невосприимчивости – означает, что вы мертвы.

Когда-то она закончится, эта боль. Она не может быть Вечностью, она не может быть Всем, она лишь часть Сущего.
Незначительная часть.
Бескрайнего Меня.

…

Огромный мускулистый детина в колпаке с прорезями для глаз молится в углу. Его мощный обнаженный торс благоговейно согнут перед распятием.
Видать, испрашивает сил у своего верховного хозяина, чтобы мучить того, кто не в состоянии ответить.
А может, получает прямые инструкции о способах болевого воздействия.
Мастер-класс.

Этот верзила – один из пятерки, истязающих мое тело. Утомил я их преизрядно, могу заметить.

Все эти служители могли бы не утруждать себя колпаками. Я их узнаю опять и опять. У меня такое ощущение, что они тут, как тут, всегда под рукой. Их не надо искать, они рядом, стоит лишь вознамериться немножко попытать паренька, который постоянно не вписывается во взрослые унылые сюжеты.

А я настолько не вписываюсь в сценарии, что стоит мне появиться где-то, они лопаются мыльными пузырями.
Это моя единственная сила – Мечта. То, что осталось от Воина-Силы.
Потому что, совсем недавно, а может давным-давно я отказался от всей своей силы.
Я не  мог совладать с ней.

Я не мог быть сильным и любить одновременно.
И расколол себя надвое.
Любовь отдельно. Сила отдельно.

Теперь любой проходимец в рясе от имени бога может разжечь костры.

Они могут мне обещать, что угодно, я знаю, грядет огонь очищения.
Они опять сожгут меня, так невыносимо им мое присутствие.
Так Радостно и Счастливо Мое Живое, что им невмоготу.

…

Моя Сила.
Она смотрит на меня с любопытством и удивлением.
У Нее прекрасное волевое лицо, бездонной глубины глаза, восхитительное девичье тело.
Ее тихий вкрадчивый голос, как волшебное омовение.

- Я настолько тебе противна?

- О чем ты? – беззвучно шепчу я.
- Ты выбираешь раз за разом этот мир, чтобы быть, как можно дальше от меня. И всякий раз тебе приходится заново открывать, кто ты. И всякий раз твоя история заканчивается костром.
Ты же знаешь, что тебя ждут твои близкие!
Я жду тебя...

Я прикрываю глаза. Она говорит мягко, без привычного высокомерия. В такие редкие моменты я задаю себе все тот же вопрос: «Какого черта, я отказался от Своей Силы?!!».
Сейчас бы эти святоши и им подобные ответили за все, полной мерой!

Ах, как сладостно искушение, сбросить цепи. Отринуть бессилие и насладиться агонией мучителей сполна.
Ах, как это великолепно! Вернуть, пусть и ненадолго, мертвых в их могилы.
Торжествующий крик готов сорваться с моих губ, и тут я смеюсь.

Это мы уже проходили. Реки крови, которые не утоляют жажды, а только разжигают ее  и порождают тех, кого надлежит убивать во имя Справедливости.

Я смеюсь. Какая разница во имя чего мучить и убивать.
Во имя ли справедливости или во имя отца и сына, и святого духа.
Во имя добра или еще какой хрени.

Никакой разницы для того, кому позарез необходима чужая кровь.

Я открываю глаза. Ее прекрасное лицо рядом, близко-близко. Она все поняла без слов.

- Как знаешь! Без твоего согласия я ничем не могу тебе помочь.
- Помогают нуждающимся, а содействуют равные равным.

- Говоришь, равные?!!

Она свысока взирает на меня.
Могущественная, беспощадная, необузданная сила. Неприступная, величественная и равнодушная красота.
На обрывки чужой жалкой истории.

- Обожаю твое снисхождение, красавица! Оно – мой оберег от тебя.

На этот раз она не сердится на меня. В ее бездонных глазах мерцают таинственные огоньки. Она жестоко улыбается и, приблизившись вплотную ко мне, говорит насмешливо:

- Пожалуй, я подпорчу тебе твои мазохистские игры. Знай же, когда тебя в очередной раз сожгут эти фанатики, их ждет огромный сюрприз.

Теперь ты не сможешь наслаждаться своим бессилием. Каждый из твоих палачей пожалеет о содеянном.
Это будет несложно устроить. Они уже мертвы и кажутся живыми лишь потому, что ты их оживляешь присутствием своим.
Отныне любой, кто хоть косо посмотрит на тебя, будет страдать так мучительно, как не страдал еще никто. Они будут существовать своими страхами и зверствами своими.
Я устрою им всем отдельный ад. Их не спасет ни один из придуманных ими богов.

А за тобой буду следовать смертью до тех пор, пока тебе ни надоест это.
Ты станешь бичом этого мира, самым ужасным предвестником человеческих катастроф.
Пусть обходят тебя стороной, если хотят по-прежнему ютиться в своих норках.

Тебе придется вернуться туда, где тебя ждут, и перестать прозябать в этой серости.

Она впивается  в мои губы жадным поцелуем. Потом неистово целует мое лицо.
И неимоверным усилием воли резко отшатывается.

Ее прерывистое дыхание, улыбка, слегка растрепавшиеся волосы делают ее такой желанной и доступной, такой волнующей, что тихий стон вырывается из моей груди.

Все, о чем я хочу ее просить – находиться в момент моего сожжения рядом. Я не знаю, зачем мне это и не хочу знать.
Но мне не приходиться ни о чем просить.
 
- Я буду там, - зловеще обещает она. – Я запомню всех присутствующих. Они заплатят за представление самой непомерной ценой.

Она исчезает также внезапно, как и появилась.

…

Замок щелкает предупредительным сигналом (новый допрос) и в камеру входят трое.
Рослый бугай в маске направляется к своим инструментам, щуплый инквизитор прямиком ко мне, а писчий со своими письменными принадлежностями устраивается за столом.

Я разглядываю их с неподдельным интересом. Вот как, оказывается, выглядят люди – мертвые, не осознающие, что они мертвы.

- Ох, не делали бы вы этого, - слетает с моих уст.

Они переглядываются самодовольно: клиент созрел.

Но мне плевать на их презрение, на их непонимание. Глупое желание защитить их от нависшей опасности овладевает мною.

- Пожалуйста, не надо! Не надо! Остановитесь!

Она рядом, невидимая для человеческих глаз. Улыбается своей самой жестокой улыбкой.

- Продолжай, не останавливайся. Они принимают за трусость твое намерение их спасти.
- Не становись такой, как они! Мучения, пытки – это не твое. Ты – воин. Пожалуйста, откажись от мести. Я вернусь в твои миры, мне все равно, что разрушать собой, только позволь им сделать их дело.

- Конечно, вернешься, когда увидишь, что происходит с теми, кто посягает на твое благополучие. Я не позволю никому обижать Детей по Сути.

Я затих.

Все напрасно.
Люди казнят меня и этим накличут в свои истории невиданные доселе беды.

- Итак, ты сознаёшься в колдовстве и в том, что был на службе дьявола? - подступает ко мне инквизитор.  – Что наводил злые чары и сеял проклятия?

- Идиоты! - устало хриплю я. – Мерзкие, перепуганные, кровожадные идиоты! Вас проклинать даже не надо. Вы и есть проклятие этой планеты.
Мне не в чем сознаваться.
Всё колдовство, все боги и дьяволы – ваши собственные порождения.

Делайте, что задумали и отвечайте за содеянное.



Костры


Я кричу от боли, надрывно и пронзительно.

Пусть сходят с ума пытальщики, пусть лопаются ушные перепонки садистов, пусть звенит в их головах, пусть трясутся их руки, пусть их кидает в дрожь только от одной мысли, что меня предстоит мучить.

Я не разыгрываю из себя героя. Ору заполошно, то по-звериному, то младенческим плачем захлебываюсь.
Проживаю боль, не прячусь и не бегу.

Я снова и снова подхожу к болевому барьеру, за которым блаженное безразличие к мукам. Но опытные мастера знают свое дело.
Им не нужен мой уход из мира боли, и они делают всё, чтобы я пребывал на пике мучения, но не перешагнул заветный рубеж.

Они дают мне передышку, дабы я прочувствовал результаты их силового воздействия. Чтобы заныли раны заживанием и отзывались непередаваемой реакцией на малейшее прикосновение.
Были готовыми для новых изощренных воздействий.

Нет сил на притворство, а те, кто считает иначе, ломаются, как спички.

Я проговариваю свои ощущения вслух. Громко и обстоятельно.
Это раздражает допрашивающих. Мало, кому интересно слушать мои впечатления от их действий.

- Ты мне сейчас сделал очень больно, колпачок! – накричавшись вдоволь, недовольно замечаю потному обладателю колпака. – Будь понежнее с моими гениталиями. Мне еще на свидание с твоей женой. Ты же не хочешь уродливых детей!

- Так ты ничего не добьешься, - сплевываю сгусток крови под ноги остервеневшему палачу. – У тебя последняя попытка реабилитироваться. Ну-ка, еще разок врежь.

Он тяжело дышит рядом, понял, что я его провоцирую. Идет за инструментом.

- Эй! А ну, вернись и дерись, как мужчина!

Она рядом, иногда посмеивается моим незамысловатым шуткам.
Иногда плачет, хотя в этом не уверен.

- Эй, балбес, ты вырвал не тот зуб. И почему клещи такие грязные?
От тебя воняет вином, ты, что пьешь на работе?!!
Эй, инквизитор, почему у вас работники пьяные…

…

Иногда на меня снисходит просветительский стих, и я разглагольствую мудро и тонко, чем заметно смущаю этих милых ребят.

- Кого ты упрекнешь и выступишь с уроком, пусть невзначай, пусть ненароком, упрек вернет тебе сполна. И станет для тебя уроком.

Так изливается вина.
И сердце наполняет ядом. А яд тот испускать, чтоб не травиться, надо.
Так превращаешься ты в жало чудовища, по имени Вина.

- Отвечай, - без особого энтузиазма нудит инквизитор.
- Человек – это не две руки, две ноги, голова и тело. Отвечаю! – кривлюсь я страшной улыбкой. – Это ТО, чем считает он себя.
То состояние, зацикленное и угнетенное, в коем пребывает сознание, не выбравшееся из своего яйца для бескрайности и необъятности полета.

Человек – это скорлупа, тонкая и уязвимая.
Это последняя ступенька или преграда на Твоем Пути к Себе.

Я молчу некоторое время и невесело усмехаюсь:
 - Человек – это паук, запутавшийся в собственной паутине. Но стоит ему признать и принять свою неприглядную сущность он сможет воспарить, подобно тому же пауку, летящему на своей паутине по осени.
А если возможное возможно даже для человеческого проявления, то за его пределами невозможное невозможно.

…

Один из великолепной пятерки великолепит меня неким причудливым приспособлением.
Откричав положенное, я зеваю и совсем уж благодушно декламирую:

- Вопрос не в том, чтоб убедить
И, уж тем более, не в том, чтоб победить.
Вам не простит победы побежденный
И убежденья не прощает убежденный.

А Радость очень просто подарить.
Увидеть восхищенными глазами
Того, с кем собираетесь поговорить.

И за Возможность Видеть Радость и Ее Дарить
Того, с кем собираетесь поговорить
Благодарить. Неспешными, радушными словами.

И Радостью Своею напоить
Всех тех, кто, так или иначе, рядом с вами.

…

Разнообразие методов впечатляет.

У меня посетитель из числа прежних друзей.
Уговаривает меня уступить, признать свои ошибки и просить милосердия.
Ради него и нашей дружбы.

Мы за шикарно накрытым столом, мои раны искусно обезболены, на мне чистое роскошное одеяние.
Особое почтение от меня церковным эскулапам, собравшим меня по кусочкам, таким живучим и нахальным.
Им особая благодарность и восхищение.

Я не ем не только из вредности, я перешагнул тринадцатидневность голодания и для меня голод сейчас радостным праздником.

- Мне не в чем сознаваться, уступать и каяться. И милости просить не очень в тему, - терпеливо повторяю я. – Они из меня хотят устроить колдуна и показательно сжечь.
Я уважаю непритязательность их вкуса, но лучше уж гореть, как есть, а не как кто-то посторонний.
- Я обещание тебе даю, что этого не допущу! Ты лишь сознайся!

- Тебе до этого, какое дело?
- Мы с тобой друзья. И выбора нет у меня. Ты соглашаешься на их предложение или они возьмутся за меня.

- Я рад тебе содействовать, но ты предать себя мне предлагаешь!
- Тебе гореть хоть так, хоть так, - злится друг. – Тебе же ничего не стоит сделать, как они просят. Они все равно тебя вынудят.

- Вслушайся в слово «вынудить». Нудить, нудить и …
- Я все понимаю…

- Когда кто-то говорит: «я все понимаю», он надежно запутан.

- Почему ты не хочешь это сделать, объясни?
- Тебе необходимо объяснение, изволь. Для того, чтобы что-то сделать необходима причина, для неделания причины не требуется.

- Сделай, как я прошу!
- Убирайся!

- Я думал, мы – друзья!
- Я, прежде всего, друг Себе. А ты предлагаешь мне совершить нечто враждебное Себе.
Это не дружба.
Дружба за чей-то счет – не дружба вовсе. Это хитрожопость.

…

И снова, здравствуйте!

После свежего воздуха и солнечного света сырые стены, затхлость и мрак подземелья кажутся совсем уж несносными.

Мне не до шуток.

Я молчу, не только в перерывах между экзекуциями, но и во время их.
И это явный признак перемен.

Нет легкости в происходящем, а знать, нет легкости во мне.
Нет легкости во мне, когда нет легкости во всем, чего касаюсь.

Дружба с людьми – непозволительная роскошь, одно из самых дорогих удовольствий.
Казалось бы, мелочь. Кто-то кого-то продал. Ну, неприятное ощущение, когда тебя разводят. Не первый же раз!

Но скверно мне. Словно подлили мне яда, опоили людской печалью меня.
Я упорно молчу. А упорство имеет свойство заканчиваться.

Я иду наперекор. А это чревато.

Потому особенно усердствуют мои персональные мучители. Чуют близкую развязку, и я ее чую.
И несусь к ней на всех порах. Неминуема катастрофа частного лица и гореть предстоит его обломкам.

Ну, вот и все, я сдаюсь, нет сил сопротивляться. Сдаюсь Себе. Теперь будь, что будет.
Мне все равно, каков конец. Он может не соответствовать моим ожиданиям и стремлениям.
Моим представлениям о конце истории.

Я вдруг понимаю что бы ни случилось, будет по-моему.
Потому что в моем молчании прозвучал главный вопрос: «Где?».
Где все происходит?

И тут я начинаю хохотать ответу. Во Мне все происходит. А это, значит, всё – Моё.
Все происходящее – Моё и никакого нет во мне чужого.

Так нелепо смеяться, когда тебя сосредоточенно пытают и от этого еще смешнее мне.
Вот умора!!!

Они незначительны, эти нелепые и смешные вспышки боли, мерцающие отблески Необъятного Пламени Меня.
А те, кто суетится рядом, просто зола и пепел, лишь сгустки сажи только что бушевавшего Пожара, коим был я.
Они отгорели свое.
Они несущественны, потому что мертвы.

…

Они отступают на несколько шагов. Психов-то принято сторониться!

Отсмеявшись, я проговариваю то, что осознал.

- Фишка в том, чтобы осознать: все происходящее – твоих рук дело.

- Моих рук? – дрогнувшим голосом недоверчиво спрашивает инквизитор.
- Твоих рук. Твоих ног, твоей головы, твоего ума, твоего мировосприятия. Одним словом, Твоё.
Когда ты осознаешь, что не посторонний в своей истории и окружающее тебя, ты сам и наворотил, произойдет чудо.

- Да ну?!! – пучит глаза ошалевший следователь.
- Если все сделал ты сам, дальше совсем легко и просто. Тогда, окажется, что ты живешь, как этого хочется тебе. Ты уже живешь так, как этого хочешь!

Он смотрит настороженно, и я читаю в его глазах страх и панику.
Нет палачей, коль отсутствует жертва.
А, значит, нет у них надо мной ни власти, ни силы.

Они незначительны. Они лишь крохотные крупицы пыли в Необъятном Просторе Меня.
Они несущественны, потому что мертвы.

Они прямо сейчас осознают, что пребывали в иллюзии жизненности, пока были орудиями в руках Жизни. Их оживляла игра Дитя по Сути.
Теперь их откладывают за ненадобностью в сторону, и они становятся, чем всегда и были – мертвым песком этого мира.
Они перестают быть игрушками, которые наполнялись воображением Малыша.

У Малыша новые игры. Время новых фантазий …

…

Я нахожусь уже достаточно долго без внимания святой инквизиции.
Никто не спускается ко мне в подвальчик, чтобы загнать иглы под ногти или прижечь мое тело раскаленным железом, никто не норовит примерить мне испанский сапожок или поиграть клещами с моими половыми органами, никто не ведет со мной душеспасительных или угрожающих бесед.

Каким-то образом мне известно происходящее.
Закончились желающие пытать Алана Лигу Легко и Просто.
Пятеро ребятишек в забавных масках-колпачках, писчие и сам инквизитор как-то странно и скоропостижно скончались, напугав своей безвременной и жуткой кончиной всю округу.
Об их предсмертных криках уже слагались легенды.

Не иначе Тейлин расстаралась. Ей раз плюнуть такое устроить.

В прошлый свой арест и причитающиеся  к нему пытки и костер, я и сам развлекался тем, что переадресовывал мучения мучителям.
Довольно забавно наблюдать, как корчится, будто в огне, поджигатель и падает от своего же удара бьющий.

Но на этот раз я твердо намеревался исчерпать собственную боль.

Так или иначе, прежние изуверы закончились, а новых добровольцев пока не намечалось. Все дружно ждали из инквизиции представителя. Но охотника отправиться в пугающую командировку пока не находилось.

Всё закончится костром.
Идут приготовления.
Но начнут только по приезду распорядителя.
Из местного руководства все дружно «переболели», кто-то счел за благоразумие потихоньку исчезнуть до лучших времен, кто-то заперся в доме.

Слухи ползут нехорошие по округе.
Одни говорят, что пытают праведника, вместо колдуна, и бог прогневался.
Другие, что не по зубам инквизиции ближайший сподвижник дьявола и следует ждать самого Великого Инквизитора.
Третьи вообще ересь какую-то несут про пришествие.

Пока же идут приготовления к сожжению.
Опять костры.
И почему я не могу сейчас тихонько умереть?

- Алан Лига Легко и Просто, - смеюсь. – Может, создашь сюжет повеселей?!!

…

- Алан!

Этот голос я узнаю легко.

- Охолья?!! Ты!!!
- Я. Только зовусь теперь Хинея.

- Ты тут как?
- Леди Тейлин рассказала, что с тобой.

Ох, и лиса, эта леди Тейлин!

- Тебя и вправду сожгут? – спрашивает Хинея.

В ее прекрасных фиолетовых глазах-озерах легкая рябь сострадания, ее нежные руки рядом с моим разбитым лицом, не решаются прикоснуться, чтобы не причинить мне боли.
Я ощущаю кожей близость ее ладошек, и мой голос, будто исходит откуда-то издалека.

- Со стороны это будет выглядеть именно так.

- Может, ну его этот костер! Айда, со мной!
- Мой выход, солнышко. Финальный акт. Я через многое прошел, чтобы его сыграть. Не хочется все повторять еще раз. Уж очень не хочется повторяться!

- Ладно, - по-детски легко соглашается она, словно речь идет о забаве. – Доигрывай свою игру и возвращайся к нам.
- Хорошо, сестренка.

…

Я не видел людей, собравшихся на казнь. Мне не было до них никакого дела.
Мне не было никакого дела до священника, бубнившего свою заунывную молитву, до суетящихся возле дров исполнителей, перепуганного факельщика и собравшихся полюбоваться муками ближнего.
Они не стоили того, чтобы тратить на них окончание моей истории. Все они, как и предстоящий костер были всего лишь игрой света, причудливыми бликами, искаженными отблесками на тусклой поверхности человеческого коллективного мировосприятия.
Нелепым отражением моего пульса. 

Меня интересовали те, кто присутствовал там незримо.

Там была Тейлин. Как всегда великолепная и величественная. И слегка, самую малость грустная.

И там были Дети. Дети по Сути.
Все, с кем мне довелось встречаться.
Они глядели на меня доверчиво и немного печально.

И надо же, я был тем, кто принес Детям печаль, вместо того, чтобы играть с Ними, веселиться и радоваться Нашей Живости.

Ветки и сучья затрещали в огне, а я всё неотрывно смотрел на близких мне существ.

А потом громко и радостно закричал им:
- Я люблю вас!!! Я вас люблю!!! Люблю!!!

И засмеялся от переполнявшего меня счастья.

- Мы тоже любим тебя. Возвращайся к нам, Тот, Кто Смеется в Боли, - тихо произнесла Охолья-Хинея.



Счастье


Тейлин вошла, как ни в чем, ни бывало.

- А я по тебе успел соскучиться, - приветствовал я ее.
- Врешь, - усмехнулась она. – Небось, заново прожил все средневековье!

- Прожил, - согласился я. - Но все равно успел соскучиться.

…

- Ты слегка бурно реагируешь, любимая. Когда-нибудь мы посмеемся над всеми прежними историями.
 Счастье довольно эгоистично, Ему неинтересна пыль былого, особенно безрадостная пыль.
Когда-нибудь ты засмеешься и скажешь: «Ну, и чуднЫе те дела. И мы в делах чуднЫх чуднЫе».
- Ну, конечно! Именно так и скажу! – недоверчиво хмыкает Лин.

- Именно так и скажешь!

…

Она рассмеялась.

- Я тут кое-что вспомнила. Ну, и чуднЫе те дела. И мы в делах чуднЫх чуднЫе!!!

- Теперь мы чУдные, а не чуднЫе. Что я могу сделать для тебя, чудесная моя?
- Будь счастлив!

- О, с этим как раз все в полном порядке. Я и есть Счастье!!!
- Я знаю, любимый. Я знаю. Ты – настоящее Счастье!

- И ты – Счастье, моя хорошая!
- Еще какое!!!   

…

- У тебя обалденная грудь, - говорю Тейлин.
- Левая или правая?

- Сейчас проверю!
- Ты слишком увлеченно их сравниваешь!

…

- Алан, - зовет меня Тейлин.

В то же мгновение я рядом, обнимаю ее и целую.

- Что, моя хорошая? Ты что-то хотела?
- Я уже все получила.

…

- Алан, ты все время смеешься, когда я теряю от тебя голову.
- Я не над тобой смеюсь, прелесть моя, а от Счастья.

- Правда?!! Тогда ладно, смейся.

…

И вот она целует мой нос.
Я морщусь, а Лин смеется.

- А помнишь, как ты! Вот тебе, вот!!! – веселится моя прелесть.
- Вот мне, - смеюсь и я.

Мгновение и мы близко, и вот мы одно.

- Вот тебе, - я внутри ее.

Исчезаю, отдавая себя целиком, все что есть. Я готов пропасть, раствориться в любимой. Сейчас только она и ничего больше.

- Вот тебе …

Она шепчет в такт: - Вот мне, вот мне, вот мне …

Исчезнувшая исчезнувшему ...



Непримиримая


- Напомни мне, когда мы были одним и неделимым, чем мы были увлечены? – мрачно взирает на меня Тейлин.

В такие моменты Мое Детское верещит во Мне от упоения близости смерти.
Оно доверчиво отдается этой Вероятности, как излюбленной забаве.

Я молчу, давая моей возлюбленной возможность беспрепятственно блистать яростным взглядом, а себе наслаждаться неукротимостью Повелительницы По Крови.
Ее неистовой красотой, трепетом раздутых ноздрей, вздымающейся грудью и волнами силы, пробегающими по ее совершенному телу.

Сейчас все, кроме безмолвия, будет звучать жалким диссонансом.
Попыткой, жалобой, донесением.

Детское в такое не играет. Ему куда радостнее от яркости красок и ощущения края бытия.

Мерцание взгляда Тейл освещает ненавистью все вокруг.
Как знакома мне эта жажда мести.
Неутоленная отмщением боль.

Именно она и явилась причиной раскола Моей Сути надвое, на якобы меня и якобы Тейлин.

Но в этот раз бежать от Своей Силы я не намерен.
Но и потакать Ей не собираюсь.

- Мы это уже проходили, Лин. Не стоит возвращаться к прежнему.
- Дети по Сути, Алан. Мы выступали против всего, что было агрессивно им. Я как-то благополучно забыла об этом по твоему уходу.

Она прикрывает глаза, и я слышу ее шепот.

- Благодаря тебе я это вспомнила. Время возвращать долги!
- Ах, как это мудро! – ехидно замечаю я. – Вместо того чтобы веселиться и радоваться, отдать все внимание хрени!

Но Тейлин не слышит меня, она шепчет, холодно улыбаясь:
-  Время возвращать долги! Время возвращать долги…

 …

- Любимая, я тут интересуюсь твоими прелестями …
- Давай по быстренькому перепихнемся, Алан. Мне не терпится разорить один из миров, в котором нет места Детям по Сути.

- А без этого никак, солнышко?
- Ты настрого воспретил мне это делать с «твоим» мирком. И выразил неудовольствие насчет идеи завоеваний.
Запретов более чем достаточно, тебе так не кажется?

- Я никому ничего не запрещаю, милая!
- Конечно, этого и не требуется. Я просто поняла, что оное тебя огорчит.

- А твои зверства в других местах меня не огорчают?!! – съехидничал я.
- У тебя есть отличая компенсация, в виде моих уступок в остальном, - заметила Тейлин.

- Согласись же, что это только предлог, - пытаюсь образумить подругу. – Тебе нравится потворствовать своей жестокости!
- Правда, здорово?!! Применение таланта в тему, что может быть лучше?!!
Так, как насчет перепихнуться?

- Я пас!
- Не повезло ребяткам из взрослого измерения, - в сладком предвкушении улыбается моя непримиримая вояка. – Сегодня Повелительница По Крови нецелОванная-небалОванная.
Ох, как же не повезло ребяткам!!!



Прошлое иногда возвращается


- Алан Лига Легко и Просто, именем Императора вы арестованы!
- Неужели, - я зажмурился от удовольствия. Так давно меня не баловали вниманием императоры!

Два стражника подступали хмуро и неотвратимо.

Обожаю поиграть:
- Слово влево, слово вправо. Вот на вас моя управа. Мне – веселье, а вам – дрожь. В новоселье не тревожь.
Я – глубокие воды, я – жаркий огонь. Я – тот кто, водит, меня не тронь, - пропел я, кружа вприпрыжку вокруг них.

- И что нам теперь делать? – засуетились они.
- Можете пока арестовать друг дружку, - ответил я, усмехаясь.

Те бросились со всех ног выполнять предложенное.

- Браво! – раздался звучный и резкий голос позади. – Не удивительно, что ты ускользал всякий раз.

Я обернулся.
Ух ты, Тиболт, собственной персоной, кто бы мог подумать!

- Браво, - лениво аплодировал бывший Имперский Командор. – Алан Лига Легко и Просто, как всегда на высоте!

- Ты служишь новому хозяину? - насмешливо осведомляюсь я.

- Я и есть хозяин, - надменно отвечает тот. – Правда, от былой империи осталось не так много. Но мне хватает. Ты знаешь, зачем я тут?
- Еще бы! От тебя вонью разит, что называется «цветы вянут, мухи мрут».
Перегруз, Тиболт?!! Не рассчитал вместимость?!! Захлебываешься собственным дерьмом?!!!

Он ринулся, выхватывая меч, но каменный пол вздыбился и сбил его с ног.
Не зря говорится: «Мой дом – моя крепость». А в Хасидии все – мое, все из меня.
Крепче крепкого.

Тиболт барахтался на полу, отбиваясь от разбушевавшихся плит.

- Я тебя все равно достану!!! – орал вышедший из себя император. – Я тебя разорву, уничтожу, сгною!!!
- Так, нудного и страшного, мне хватит, - засмеялся я. – Пойду, как следует, повеселюсь.
Развлекайся!

…

- Тиболт?!! – я по-настоящему удивлена. Мой бывший подчиненный кувыркается в приемной дворца.

- К вашим услугам, - осклабился тот. – И к услугам вашего любовничка!
Как, голубки, все резвитесь, все милуетесь?!! ****ство полным ходом?!!
Ты променяла владычество на жалкого бунтаря!!! Не жалеешь?!!
- Не утруждайся, Тиболт, - тихо молвит Алан, мягко останавливая меня. – Ты не получишь, чего хочешь! Тебе не удастся вызвать мой гнев, и я не убью тебя. Тебе придется самому разбираться со своими страданиями.

- Ну, это мы еще посмотрим! – ощерился Тиболт. – Я буду очень настойчив.
- Мы еще встретимся, Повелительница, - добавил он и исчез.

- Тебе угрожал Тиболт?
- Правда? По-моему, мы мило побеседовали!

- Он говорил тебе об этом!
- Он что-то там кричал. А крик не лучший способ привлечь мое внимание. Контакты с психами не мой конек.

…

- Опять ты? – разглядываю надоедливого визитера. – Не надоело?!!
- Опять я. Привыкай! Я добьюсь своего!

…

- Я сделаю так, что ты ответишь Алан Лига Легко и Просто. Сделаю так, что ты не сможешь игнорировать меня, твоя жизнь станет пыткой. Ты ничем не лучше всех остальных. Не выдержишь и ответишь!
- Ты мне праздник не испортишь! Я, по сути, праздник свой, - усмехнулся Алан. – А насчет того, что я ничем не лучше остальных… Я гораздо хуже всех вас упырей вместе взятых! Гораздо хуже!!!

Мы появились внезапно.
Горн врезал сходу. Жестоко и без вариантов. Громадный Тиболт рухнул, как подкошенный. Гора мускулов беспомощно ворочалась на земле, не в силах подняться.

- Алан, может, и не станет с тобой связываться, придурок, - спокойно произнес Горн. – Но меня-то нет, не существует, а значит, тебе здорово не повезло!
- И меня не существует, - улыбнулся Гонзик и, слегка наклонив голову, цепко ухватил внутренности Тиболта прищуренным взглядом.

Того словно вывернуло наизнанку жестокой болью.

- Мой черед демонстрировать свои способности? – хитро усмехнулась я.

Бывшего Имперского Командора скрутило в дикой конвульсии, и он заполошно завопил.

- Никто не будет связываться с прошлым, - твердо заметил Алан. – К тому же намного легче новое создать. Создать такое, которое всех развлечет и позабавит.

- Ты вычеркнешь мое имя из списков? – шумно дышит на полу прошлое.
- Я сделаю что-нибудь повеселей! Например, допишу к твоему имени какую-нибудь хохму. Забавно будет, когда она станет частью твоей истории.
Веселье и еще раз веселье – вот мой стиль!
Развлекайся!

…

- Существуют некие списки?
- О чем ты, любимая?

Мы в изнеможении от смеха. Никогда не думала, что катаклизм можно обратить в дикий ржач.

- Тиболт спросил тебя, вычеркнешь ли ты его из списков.
- Тиболт? Гномик-потеряшка? Тот самый, который посеял свои разноцветные камешки и зовет их веселой песенкой?

Мы снова ржем.

- Списки, - напоминаю, отсмеявшись. – Что это, Книга Живых?
- Ни одна книга не способна вместить Живого. Это дурацкий оборот речи. Нет никаких списков. Равно, как и Книги Мертвых.
Мир и есть пресловутая Книга Мертвых.
Если хочешь, ты бродишь по ее страницам, когда пребываешь среди людей.

- Тебя напрягает эта тема?
- Немного. Эти Мертвые существуют только потому, что я о них знаю. Я бы предпочел обойтись без подобной осведомленности, но я в курсе и мое знание порождает их для меня снова и снова.

- И от них никак не избавиться?
- Отчего же, очень даже легко избавиться, достаточно наиграться во все это. Тот самый момент, когда мне осточертеет, станет поворотным.
Когда мне надоест.
И когда я, без остатка, увлекусь Собой.
Жизнью.

- Я могу тебе в этом посодействовать?
- Ты и есть мое содействие, любовь моя!

…

- Милый, - я в смущении.
- Да, моя славная, - охотно отзывается он.
 
- Может, устроишь так, чтобы у Тиболта все наладилось?
- Не переживай, он отыскал свои камешки. И счастлив. У него новая песенка. Песенка счастливого гномика, нашедшего свои камешки.

- Я о возвращении Тиболту его истории.
- Нет никакого Тиболта и его истории. Есть счастливый гномик.

- Алан!!!
- Ты же понимаешь, что это его убьет. Его история.

- Алан, он – воин и заслуживает умереть, как воин!
- Меня не интересует ни он, ни его смерть. Мне интересно КТО убьет его и понесет за него его боль.

- Если Тиболт не смирится, я сама убью его.
- Ладно, - легко соглашается Алан. – Чем не развлечение!

…

Как же мне хреново!

Вот уж никогда бы ни подумала, что может быть так хреново.

Тиболт, ставший прежним, поозирался по сторонам с минуту, а потом бросился на Алана.
В его зверином оскале была непоколебимая решимость убивать и быть убитым.

У меня не оставалось времени для раздумий.
Алан все также расслабленно стоял и ничего не делал для своей защиты. Легкая улыбка, с которой он встречал надвигающую опасность, не оставляла никаких сомнений.
Он примет все происходящее, как встречу с Вечностью.

Я сделала нетерпеливый взмах рукой.
Тиболту оставался всего лишь один шаг, полушажок до столкновения, когда его тело взорвалось изнутри.
Кровавый фарш взметнулся к потолку, заливая собою все вокруг.

- Обожаю кровавый душ, - насмешливо и невозмутимо отозвался мой парень.

А в меня словно со всего размаха гнусь врезалась, разлилась отравой внутри.
Я оглушённо мотала головой, натужно хрипела и зябко вздрагивала, морщась от отвращения.
От гадливого ощущения собственной испачканости и использованости.
Непотребности и излишности моего существования.
Я, Повелительница По Крови, чувствовала себя отбросами, отходами, чем-то побочным.
Сопутствующим мусором, как выражается о мертвечине Алан.

Я отправила ему беспомощный жалобный взгляд и содрогнулась, встретившись с его взором.

Алан тогда впервые взглянул на меня, как на человека. Болезненного, унылого и печального.
Досужего распространителя инфекции. Разносчика заразы.
Чумного или тифозного больного.

- Можешь радоваться, если, конечно, в состоянии веселиться, - жестко, даже жестоко отозвался он. – Некий упырь оторвался  по полной, а когда пришло время отвечать за содеянное и хлебать свое дерьмо, сгрузил тебе его, отравил твое существование и благополучно свалил. Теперь он родится снова для новых бесчинств.
Лохов, готовых повестись на его агрессию, хватает.

- Что же теперь делать? -  у меня нет сил сердиться.
- Живи все это. Проживай. Или  найди лоха и скинь ему, - щурится Алан. – Выплесни на меня. Найди повод и устрой скандал.

Я в отчаяньи развела руками.

Мне не было больно, скорее тоскливо, одиноко и даже страшно.
Я понимала, что это наследие Тиболта, но от этого знания не становилось легче. Ничуть.
Серая пелена безнадеги окутала меня и методично душила любое проявление радости.
И когда стало совсем невмоготу, Алан обнял меня и словно выдернул из меня эту серость.

Не говоря ни слова, он ушел и два дня я его не видела.
Он вернулся осунувшийся и усталый. Но радостный и светлый.
Легкий и Простой.

Мы никогда не заговаривали о происшествии. Но с тех пор я не играю ни в жалость, ни в агрессию.
И, если убиваю, то хладнокровно. Без эмоций.
Отсекая прошлое.
Как настоящий воин.

И не тяну мертвое в Свое Настоящее Живое.



Марк


- Хинея сейчас выйдет, - я приветливо улыбаюсь Марку.

Он все еще робеет в моем присутствии. И опять ему на выручку приходит высокий слог, перенятый им у Гонзика.

- Позвольте…, - начинает он вычурное выражение своего восхищения.
- Позволяю, Марк. Присаживайся, поболтаем. Мне с некоторых пор претят царские замашки, поэтому давай по-простому.

Он согласно кивает, поглядывая в сторону дверей, в надежде на скорое спасительное появление подруги.

- Если тебе неприятно мое общество, ты только скажи, - я делаю вид, что собираюсь уйти.
- Нет, нет, - торопится уверить меня в обратном смущенный Марк. – Для меня огромная незаслуженная честь…

- Марк, вяжи базар сопливый, - прерываю я его речь. – Хорош порожняка гонять.

Похоже, его проняло.

- О чем поговорим? – спрашивает он.
- Расскажи о своих успехах, - предлагаю я.

- Успехах?!! Я тут на днях так облажался!
- Расскажи, - прошу.

- Неохота, - честно признается Марк. – Такого пришлось хлебнуть!
- Давай я тебе расскажу, как сама недавно облажалась. Может, тогда тебе легче будет поделиться своим провалом.

Вкратце пересказываю ему историю про Тиболта.
Марк увлеченно слушает, забыв про все на свете.

Потом говорит: - Да, бывает…

- И на старуху проруха? – переспрашиваю, смеясь.
- Скажете тоже, - машет в ответ.

- Теперь-то поделишься своими приключениями после моих откровений?
- Ладно, - соглашается он и предлагает. – Только дождемся Хинею. Я ей хотел рассказать.

- Я уже здесь, любимый, - Хинея целует Марка.

Приятно видеть такое нежное проявление чувств. Когда меня Алан целует, я также безоглядно доверяюсь.

- Ну, хватит, потом полюбезничаете, - раздается нетерпеливый голос Гонзика.
- Рассказывай уже, - торопит Ярче, а Горн поудобнее располагается на мягком диванчике.

- Это еще что такое, - строго спрашиваю я. – А ну, брысь отсюда!

- Давай, Гонзик, вали уже! – подгоняет его Ярче. - Ты нас задерживаешь. Из-за тебя одни неприятности. Иди уже! Очень хочется послушать!
- Почему я? – в притворном ужасе закатил глаза и всплеснул руками Гонзик. – Я могу украсить собой вашу скромную обитель. И облагородить вашу компанию. Изнутри.

Мы вздрагиваем, пытаясь отогнать от себя любые возможные варианты осуществления последнего заявления.

- Вот давай, только без этого! – заявляю решительный протест. – Не надо никого благородить. Тем более, изнутри.
- Как скажете, несравненная. Всё, только чтобы вы улыбались! – охотно кивает плут и, повернувшись к Марку, просит, молитвенно сложив руки. – Позволь мне присутствовать, не отвергай меня, как друга! Мы ж с тобой, жиганы. Еще с той войны! И в огне не горим, и в воде не тонем, и в медных трубах не трубимся!

Марк сдается: ладно, оставайся.

- Ну, слушайте.
- Рассказывай уже! - бесцеремонно подгоняет его Гонзик. – Всем и правда не терпится послушать, как ты там облажался!



Дело мое – мое лишь дело
Чужое дело – не мое


Все происшедшее проносится передо мной, как миг. Как будто вижу все со стороны.

…

- Как не попасться под раздачу, Алан?
- Пусть в деле будет интерес. Твой собственный. Тебе столкнуться доведется со стороною, заинтересованной в слабости клиента. Считай, что ты кого-то от корыта отодвинешь. А в голоде своем тот пожиратель силы страшен. Без стимула совсем уныло будет.
Пусть в деле будет интерес.

- Оплата?
- Непременно. Иначе: «Дело не твое – чужое дело». Порвут, как Бобик тряпку! Навалятся все, как один.
Когда присутствует оплата – один, два, или чуть больше тебе претензии свои предъявят. А с ними легче разобраться, чем со всеми. Намного легче.

Но я про твой, особый интерес. Твоя заинтересованность живая. Когда нет выбора, когда не можешь ты иначе.
Когда же можешь в это не ввязаться, не вяжись…

Еще согласие страдальца, что он в твоих руках. Ты говоришь ему:
«Давай мне соглашение, чтоб справился с твоею силой. Ты мне даешь добро на управленье этой силой.  И силе демонстрируешь своей отвергнутой, что доверяешь мне ты эту силу.
А воевать мне с нею не резон. Какой мне смысл, хоть с кем-то воевать?!! Нелепее забавы не сыскать!
Больны больные живучестью своей болезни. Ты исцеляешь их, а хвори тут как тут. Растут, что те грибы!
- Видать, попался бестолковый мастер. Целитель непутевый, не можешь ты меня лечить! – так причитая, скажешь ты.

Поэтому согласием плати.
Пока же не заплатишь ты согласием, ты будешь прибавлять, и прибавлять ту хрень и станешь исподволь войну вести, а это никому не нужно.

Вся эта хрень восстанет против тех, кто попытается ее убрать, когда согласие свое не подтвердил ты. И станет твоя сила нещадно воевать со мной, как и с тобой. По прихоти твоей.

Такой расклад.
Ты либо в стороне и позволяешь сделать то, что следует мне сделать, либо против.
А если против, нет смысла даже начинать.

Ты либо в стороне, даешь мне развернуться, либо идешь своей проторенной дорогой.
Недолго.
Сам.
И без меня».

- А если даст согласие, заплатит? И я не в силах отказать.
- Ты призываешь его силу. И боль его – теперь твоя.

- Звучит, как приговор суда!
- Потом будь в одиночестве, пока не успокоится в тебе Твое.

- А дальше?
- Ты позволяешь всему быть. Происходящему происходить. И будь, что будет …

Да, Марк, еще желательно, чтоб было тебе все по барабану.
Что станется с тобой и с ним …

…

Я в шорохе полнейшем.
- Он умер.

Мне Алан фыркнул:
- Тоже новость! Кто-то умер? Все время кто-то умирает. Вот если б вечно жил!
А в Занзибаре засуха и наводнение. Одновременные, прикинь!

Также мимоходом объявляет новости диктор: где-то землетрясение, где-то ураган, где-то катастрофа.
Жертвы и разрушения незначительны.

- Стоит ли расстраиваться из-за таких пустяков! – засмеялся Алан.

Но я не рассмеялся.

- Да ладно, не казни себя! На это есть специально подготовленные кадры. Не отнимай у них работы. Задай себе вопрос: - Какого хрена этот крендель умер?!!
- Какого хрена?

- Для тупых подсказка: САМОПРИЧИННО ВСЁ.  И даже тупость.
Все самопричинно.
И если нечто выводит из равновесия тебя, оно тебя из равновесия выводит. Тебя выводит из Тебя.
- Он умер, потому что так хотел!

- Ну, наконец-то, тупость рассосалась!
- Но для чего?!!

- А ты взгляни на то, что от тебя осталось! Вот тебе ответ.
Ложись, поспи. А отдохнешь, поговорим.

…

Я сплю и сон дурацкий вижу, как будто я в тех временах, когда беспомощно барахтался я в своих соплях унылых.

- Я уже вырос, вытер сопли, я высморкался!!! – кричу.

Но я, сопливый тот, Себя не слышу.
Я в ярости, я просто сплю…



Так глупо глупость ощущать


Я еду быстро. Быстрее, чем обычно.
Я тороплюсь, не расплескать бы то, что приготовил Алану. Ух, окачу, как из ведра, с размаха!!!
Серьезный предстоит, тяжелый разговор…

…

- Знаю, куда направлю я твою активность. На тебя же, - застает меня врасплох на пороге Алан. – Снимай штаны!

- Что?!! – я в шоке.
- То!!! Снимай штаны, пиджак снимай. Снимай все. Кольца, цепи. Все снимай. Переодевайся в одеяние походное, оно висит на стуле.

Я почувствовал дрожание пресловутого щита. Да, с этим парнем не поспоришь!

- Давай сюда свою одежду. Принарядись в походное, - он хитро щурится и добавляет. – Балдёжно – хороводное. Бальное – карнавальное.

До меня доходит смысл его глупой остроты, когда я облачаюсь в тряпье.
Слышу собственный зубовный скрежет и грань готовой опуститься защитной болевой перегородки.

- Теперь это твое обмундирование и ты полностью готов к СЕРЬЕЗНОМУ, серьезным разговорам! Начинай!

Я понимаю его черный юмор, просто не смешно тому, кто с голым задом. В штанах огромная дыра.
Я тупо мнусь на месте. Комментарии, как и любые умничанья, излишни.

Он кривится-смеется:
- Вот и ладушки-оладушки! Наслаждайся необычностью ситуации и испарившейся неосознанностью. Теперь ты полностью в происходящем. Не отделен. Тебе не до глупых идей-затей. Не до веселья вОров – серьезных разговоров.
Конечно же, ты быстро привыкнешь, и, возможно, тебе даже понравится твой новый вид, но у меня в запасе полно сюрпризов!
Развлекайся!

Я люто ненавижу его в этот момент, и не сразу до меня доходит, что противный скрип издают мои крепко сжатые зубы.

- Для тебя сейчас первостепенное – твоя неосознанность!

- Что делать с этой неосознанностью, - психуя, спросил я.
- Как что?!! Осознавай. Чем неосознанность хуже других объектов?!! Такая же фигня! Не лучше и не хуже. Осознавай!
Придешь, расскажешь, ЧТО она из себя представляет.

И Мак … наслаждайся!

…

Я ощущал полнейшее бессилие.
Безоговорочное. Категорическое. Безусловное.

Я ничего не могу сделать в ответ. Мои прежние способы воздействия нелепы и тщетны против этого чудаковатого парня.

Остается, стиснув зубы, терпеть унизительность ситуации, несуразность рваного одеяния, нелепость обуви (огромных тяжелых ботинок) и непререкаемую беспомощность.
Жестоким откровением – простой факт, что ранее пугающая меня смерть, отнюдь не самое страшное.
Есть вещи поужасней.
Например, быть в полной власти того, кто заслоняет тебя от этого самого «поужасней».

Куда бы я ни присел, было холодно и жестко. О том, чтобы сжульничать и чем-то прикрыть самое, как оказалось, уязвимое для самолюбия место, я старался не думать.

Я невесело засмеялся: глупейшего положения не придумать.
Так глупо глупость ощущать!!!

…

В доме головокружительно пахло едой.

Мой мучитель вольготно развалился на постели и лениво ел.

Увидев меня, наморщил нос и натужно засмеялся: - Выходит, я один из немногих, кто разглядел твои достоинства. Знаешь, почему другие не видят их? Они заняты своими! - а потом великодушным жестом махнул-пригласил. – Я удобно устроюсь, а ты рапортуй о своих успехах. Хвались! – при этом с восхитительно румяной куриной ножки на меня брызнули капли жира.

Я предпочел проигнорировать подобное пренебрежение.

- Нечем хвалиться.
- Так, чего ты приперся?!! – возмутился он.

- Что это со мной происходит всякая фигня? – уныло спросил я.
- Мой ответ тебе не понравится!

- Я устал, замерз и хочу есть! – без особой надежды поведал я.
- Я знаю. Порадуй меня, поумничай, скажи какую-нибудь премудрость!

Я промолчал. Поумничаешь с голым задом, как же!!!

- Проваливай!

…

Во дворе после тепла дома, показалось особенно неуютно.
Я не мог присесть на лавку, а на присядках нестерпимо выламывало усталые мышцы.
Алан запретил мне пользоваться любой другой одеждой, кроме той, что на мне, и моя задница планомерно превращалась в заморозку.

Меня бесила эта невообразимая жесть, но я упорно отводил взгляд от дома, избегая соблазна все закончить самым пугающим для меня образом.

И тут меня осенило!
Я снял с себя тряпье, несколько раз сложил его, подстелил и с замиранием присел.
Меня накрыло волной блаженства.
Как же хорошо!!!

Пока отогревалась моя пятая точка, остывало все тело.
Но этот контраст отогревания замерзшего и охлаждения теплого какое-то время даже забавлял меня.

Мне было глубоко насрать на все!!!
На то, что я голый, голодный, замерзший, нелепый. На то, что «глубоко срать» придется закоченевшим задом.
И на неосознанность было насрать!

Кстати, где она, проклятущая?!!

Я долго всматривался и не мог ее обнаружить.
Сплошное блаженство и покой были во мне. И ничто в данный момент не в силах были потревожить их.
Даже появившийся Алан, так настойчиво до этого раздражавший мое беспокойство.
Не было беспокойства во мне и нечему было раздражаться.
Лишь блаженство и покой были во мне.

- Чудесно дышится. По-настоящему свежо! – тихо произнес он, имея ли в виду бодрящий холодок вступающей в свои права ночи или прохладу и свежесть, исходящие из меня, не знаю. – Иди в дом.



Сейчас найдем


Я это я. А не дурацкий персонаж из сна. Так классно быть Собою!!!

- Пока ты спал, я кое-что узнал. Страдалец твой из Клана Лонки. Он боль сгрузил тебе и сдернул.
- И на хрена?

- Для чайников и самоваров объясняю.
Я так смешливо называю, всех творческих и детских, живых и дерзких, которые готовы к чуду.  Готовы, но не знают как. Дразню нас, чтоб не зазнавались.

Итак, для чайников и самоваров поясненье:
В присутствии Живых всё оживает и легчает, а мертвых – все мертвеет-тяжелеет.
Быть Жизнью, часто означает, притягивание мертвецов. И легче чем ты, тем больше упырей необходимо, чтоб доказать тебе, что ты не Сила.

И это-то не очень мило.
Зато, представь, как легче дышится другим!

…


- У меня такое ощущение, что я не с кем-то занимаюсь, а освещаю темное мое, которое до этого не осветил своим сознаньем-осознаньем.
- Так и есть.

- Прости, что опять тебя я загрузил проблемами своими.
- Марк, - он улыбается. – Не «Что?», а «Где?» все происходит.

- Во Мне. И что?
- Не что, «Когда?».
Все Настоящее, при близком рассмотреньи, становится отчетливей и ощутимей.
Все остальное тает, как туман, как дым.

Немножко больно, страшно, а потом смешно.
Как будто вдруг закончилось нелепое кино.
И радостен тот выдох облегченья.
Закончилось мученье-увлеченье…

Я молчу, пока он там шаманит.

- Дела все делаются, я им не мешаю.
Они во мне текут, я в них теку.

Всё, как игрушки. В них играю
Пока мне радостно. Бросаю
Когда надоедают, утомляют.

Куда бросаю?
Да, в Себя. В Реку …

- Ура!
Впадаем в Детство дружно.
Печаль серьезную ценить не нужно.
Ура!
Впадаем в Детство разом.
Живем экстазом, не приказом.

- Я понял, ЧТО я упускаю, когда людей в историю свою впускаю! – бормочу умиротворенный я.
- Ну, вот и славно. Все эти «Что?», как правило,  лишь правило, а значит, полная херня. Задай вопрос «Где?» происходит всё.

- Во Мне.
- А раз в Тебе, ИГРАЙ херню!

- Играть?!!
- Ладно, раз среди нас присутствуют тупые, найдутся и мудрилы.
Для равновесия.

Что ж, пошла игра: тупому мудрый изрекает мудрость:
«Все в мире, Марк, конгутнементно».

- Конгутнеметно??? – лепечу я в полном трансе, вдобавок выпучив глаза.
- Ну, вот и славно!

Одно недоразумение сказало
Второе поддержало тему.
Им показалось это мало
И создали они систему…

Давай систему создавать!
Давай потом ее ломать!

- Кому-то вагон печенюшек-вафелек
Кому-то пол, с заблеванным кафелем.
Ни к чему упреки, ни к чему волнения.
Никаких противоречий – сплошные дополнения.

У меня уже мозги кокетливо сдвинуты набекрень.
Лыблюсь, что придурок!

- Смотри, как можно, Марк, Легко и Просто:

Я задаю Себе вопрос: «Где?». Ответ: «Во Мне». Теперь играю, я смеясь.
Раз во Мне начало хрени, значит, Там ей и конец.
«Зачем я создал слабость-хрень?»  –  «Чтобы играться ею. Чтобы в Себя ею играть».

Любая слабость – начало Новой Силы, когда ее принять.
Любая принятая слабость – шаг к Собственной Исконной Силе.
И я Ее зову. Она уже в моих руках.

В них абрикоса спелая. Пока мы говорим, он их все время чистит. Для сушки, на зиму еда.

- Достаточно мне съесть ее, и слабости хана! Что, хрень, не страшно?!! 

Алан дразнит слабость, то быстро поднесет к губам, то отодвинет сладость. С задором детским насмехаясь. И наигравшись, абрикос глотает, зажмурившись в блаженстве той игры.

Себя спросил я: «Где?». «Во мне», - ответил.
«Зачем я создал хрень?» - «Чтобы ее играть».

И делаю я шаг к Исконной Силе. В руках моих осталась пустота.
Зато в желудке гадости сверх меры.
Едва я успеваю убежать.

Чтоб поиграть в игру: «Блевать»…

…

- Теперь Легко и Просто всё?
- Легко, - я с облегчением вздыхаю. – И Просто.

- Гораздо проще, чем искать того придурка. Хотя, чем это не игра?!! Хорошая игра! Найти и дать ему по шее! Не унывай, сейчас найдем!
Хотя возможно посмешнее!
- Уж лучше посмешнее. Разыскивать придурков – жесть, тоска!

- Тогда спроси: «Когда?».
- Когда? – я понимающе жестоко улыбнулся. – В любой момент, в любое время. По Сущности, Всегда и Никогда.

- Устроим Никогда придурку?
- Устроим Никогда. Ты прав, это куда смешнее!!!

…

Все происшедшее проносится передо мной, как миг.
Пожалуй, при рассказе кое о чем я умолчу.

…

- Никогда не говори: «Никогда». Никогда, никогда, никогда … Раствори календари в Никогда. В Никогда, Никогда, Никогда … - напевая, входит Алан. Он оглядывает нас удивленно и заинтересованно. – Что это вы притаились?
- Марк рассказал нам про Никогда, - отвечаю за всех.

- А, забавная история, - улыбается Алан. – Кстати, Марк уже умеет ходить по воде! Хинея, где ты откопала этого чудесного парня?
- Ты сам его привел, - саркастически замечает та, а сама, что называется, цветет и пахнет.

- Правда? Какой я молодец!!! – восклицает он и зовет меня легким кивком. – Можно с тобой пошушукаться, радость моя? Вы не против, нам необходимо обсудить нашу ночную оргию, - поясняет нахально всем.
- Алан, - протестую я скорее для вида. – Прекрати!

- Везет же некоторым! – притворно вздыхает Хинея, и мечтательно повторяет. – Оргия.
- Нам пора, - решительно заявляет Марк и, переглянувшись, они с Хинеей поспешно ретируются.

- Что у нас там на повестке дня, точнее, ночи, - спрашиваю в предвкушении. – Какие планы?
- Никаких. Сплошной экспромт, любимая. И дожидаться ночи мы не будем.

- Однако!
- Только дай минутку мне.

И Алан взмахом приглашает присоединиться Детвору.

- Присматривать всем за Марком. Это еще не конец. Что-то они готовят, не зря его так раскачали. Он слишком уязвим сейчас. Его выманят, чтобы нанести удар.

Детишки кивают в знак согласия.

- Вот гады!!! Дался им Марк! – сжимает кулаки Горн.
- Что они на него беспрерывно наезжают? – удивляется Ярче. – Это явно неспроста!

- Скажу, если будете молчать и никому ни гу-гу, - обещает Алан.
- Серьезно? – радуется Гонзик новой тайне.

- Еще чего!!! – вскидывается мой таинственный. – Весело.
- Мы – одна большая братская могила, - уверяет тот.

- Лучше помолчи, - предлагает Ярче. – Что-то ты не в ладах с выражениями! То серьезный, то могила. У тебя траур? Хомячок умер?
- Мы будем молчать, - оглядев всех, резюмирует Горн.

- Марк готов. Теперь это вопрос времени. Он вот-вот поймет, что он Маг.
- И упыри это чуют? – понимаю я.

- Да. И что-то слишком часто мелькают эти Лонки. Неуловимые пока.
- Давай, я Тиссу позову, - я предлагаю.

- Она поблизости и уже в курсе. Ты не забыла, милая, что оргия у нас?
- Как такое позабудешь?!! Всем пока!

- Доброй ночи, леди Тейлин!!! Доброй ночи, Алан!!! – эти хитруши лукаво улыбаются. – Доброй вам и длинной ночи!!!
- Не так быстро, ребятки! – машет им Алан. – Еще быстрее!!!

- Мы будем обниматься, мы будем целоваться!!! – дурашливо поет и пританцовывает Ярче.

И два ее дружбана-обормота тут же присоединяются к дразнилке.

- А ну, брысь! – подалась я в их сторону.

На этот раз моя команда срабатывает безотказно, и они, хихикая и гримасничая, убегают.



Друзья


Алан умывается шумно и весело.
Радостно, как и все, что он делает.

Пока он плещет в лицо холодной водой и фыркает от удовольствия, Гонзик с Горном воюют за право подать ему полотенце. Вырывают его из рук, борются.

Ярче, ехидно посмеиваясь, протягивает Алану другое. Он благодарно улыбается, а эти двое всё возятся на траве.

Родные чудесные создания.
Друзья.

Я переношусь в то самое начало, того самого, что принято называть дружбой.

…

- Мы здесь, Алан, - Гонзик и Горн, толкая друг дружку, норовят занять место поближе к нему. – Ты нас звал?
- Вы свободны, - улыбается он им. – С этого момента вы вольны делать все, что хотите.

Помощники ошарашено застыли в недоумении.

- И я хочу, чтобы вы знали: я не являюсь тем, кто дарит свободы и отнимает их. Вы свободны, потому что свободны.

- Как свободны? – лепечет Гонзик, а Горн угрюмо молчит. – Мы тебе не нужны, мы что-то сделали не так, мы надоели? Мы … Ты прогоняешь нас?!!
- Для тех, кто на бронепоезде, повторяю: вы свободны.

- На каком бронепоезде?
- Есть такое выражение, - хмуро поясняет Горн.

- Оно в нашу пользу?
- Не думаю. Оно означает, что мы чего-то недопоняли.

- Но мы и, правда, не поняли!
- Вы вольны поступать по собственному нутру, - терпеливо поясняет Алан. – Можете уйти, но, если хотите остаться, оставайтесь.

Эти двое облегченно переводят дух.

- Мы остаемся!!!
- Еще как остаемся!!!

- И еще, - Алан смущенно подбирает слова. – Я хочу предложить вам кое-что.
- И что это? – подозрительно спрашивают они. Сюрпризы их не особо сегодня радуют.

- Я хочу предложить вам дружбу, - тихо сказал Алан. – Быть друзьями.

…

Тот свет, что вспыхнул  в них, был так прекрасен, что я потеряла дар речи.
Я видела перед собой ни помощников, бывших фантомами, ни попутчиков, пусть и милых мне и Алану, но все же ужасных и яростных по отношению к остальным, ни даже верных соратников.

Я видела … Детей. Детей по Сути.

Но это невозможно!!!
Как?!!

Кровожадные и жестокие некогда, а сейчас Детвора.
Прежняя ярость колдунов – всё самое темное и ужасное, что сумели Мертвые извлечь из себя, чтобы швырнуть в лицо Живому – трансформировалось в легкое и простое.
В Детей по Сути.

Я потрясена, растрогана, восхищена, и когда Алан поворачивается ко мне довольный, я, чтобы скрыть волнение и слезы, с напускной сердитостью спрашиваю.

- Почему ты мне не предложил быть друзьями?
- Хорошо, давай будем друзьями. Тебе легче?

- Как-то не очень, - я прислушиваюсь к ощущениям. – Тут что-то не так, не пойму только что.
- Может, потому что здесь, в этом измерении, парень девушке или девушка парню предлагают быть друзьями при расставании.
Сомнительный ничего незначащий приз. Никто не дружит после расставания.

- Алан, я не знала!
- Поздно, ничего не поделаешь. Ты сама настояла.

- А ты не очень-то сопротивлялся и не спешил все объяснить!!! – горячо упрекаю его и тут же спохватываюсь. – Скажи, что это не считается!!! Скажи, что это не считается!!!
- Еще как считается! – усмехается он. – Я предложил тебе дружбу, так как хочу, помимо всего прочего, быть твоим другом.
Плюс ко всему, что между нами, еще и быть твоим другом.



Будь собою


- Мы с тобой отличная команда. Владычица и рас****яй.
- Побудь владыкой ты, я – рас****яйкою побуду.

…

- Алан!!!
- Да, моя хорошая.

Я требовательно смотрю на него, слегка поджав губы.

- Я не обращаю на тебя внимание? Прости, дорогая! – реагирует мой парень.
- А ты еще и не обращаешь на меня внимания?!! – воскликнула я. – Ах ты, поросенок!!!

- Сдаюсь, - признал Алан. – Я не знаю, чего ты хочешь.
- Я тоже не знала, пока шла к тебе. Теперь знаю, я хочу тебя отшлепать!

- Может, все-таки поцеловать, - предлагает хитро.
- Может, сначала и поцеловать, - соглашаюсь я, отвечая на поцелуй.

- Привет, мое сокровище, - шепчет этот обормот. – Друг мой бесценный и неповторимый.

Я предчувствую: сейчас он скажет нечто или сделает, и я готова буду на все.
И спешу ответить шуткой, пока не испарилась, не исчезла в любовном пламени его.

- Привет, дружбанчик! Дружбанчик-кабанчик.

Он смеется и это последнее, что я успеваю различить, так как заглядывает он через глаза мои в меня, и все поддающееся описанию улетучивается, словно и не было его никогда.

В Этом Непередаваемо Восхитительном Никогда …

…

- Я буду для тебя, кем ты захочешь!!! – шепчу ему.
- Будь собою. Все остальное – игры, а не ты.

…

Она очень внимательна к мелочам и деталям нелюбимого ею мира.

- Выходит, у нас с тобою все, как у людей? – задает владычица вопрос свой, разглядывая парочку, сидящую на лавочке в обнимку.
- Человеческие влечения – это не любовь. Это отравление друг другом с последующей абстиненцией (попросту говоря ломкой) при отторжении.
Два встретившихся несчастья, отравленные разновидностью другой.

- Поэтому они и говорят: «я тобою болен», «я без тебя не могу», - поняла она. – А ты мною болен?
- Я тобой здоров, - засмеялся я.

- И я тобой здорова.

…

- Почему практически все хотят быть хорошими?
- Правота здесь – это разновидность допуска к силе, некое разрешение на агрессию.
Справедливость – необходимое условие для нападения. Праведный гнев и все такое – способ извлечения из себя скрытых резервов. Способ, истощающий и без того не ахти какие людские способности.

- Неправота здесь сродни слабости и каждый ищет вариант быть правым, я поняла. Но почему хорошими хотят быть?
Не главное, хороший ты или плохой. Куда важнее: деловой, неделовой.
С деловыми делают дела, неделовых обходят стороной.
А твой моральный облик…
- … дело личной гигиены? - продолжаю я.

- Да, дело личной гигиены, - улыбается она. – Так в чем изюм? В чем фишка слыть хорошим?
- Когда-то я тоже задал этот вопрос. И в шоке был, ответ услышав. Оказывается, быть плохим невыгодно, с плохими можно, что угодно делать. Они ж плохие, ты – хороший.

- И лучше нравиться кому-то, чтоб на тебя не выплеснули раздраженье. Свалив свою агрессию на жертву.
- Да, повод и причина не одно и то же.

- А анально и банально – разные вещи, - кивает она.
- Как сумбур и каламбур, - подтверждаю.

- Понятно. Значит, все переженились, но не знают кто на ком!

Тейлин легко переняла местный сленг.
И теперь регулярно и методично шокирует меня своей изобретательностью на поприще грубой, точной и откровенной похабщины.
Своеобразная месть за пребывание в земном мире.

- Хорош порожняка гонять! – лишь одна из немногих заимствованных фраз жаргона.

Тейл не любит повторений за кем-то, и лишь некоторым выражениям посчастливилось полюбиться ей.
Но все же она предпочитает экспромты.

- И ты врубаешься во всю эту земную муть? Красавчик, ничего не скажешь! – Тейлин посмотрела на меня с некоторым вызовом. – Тебе здесь нравится?
- Лучше не бывает!

- Да ну?
- Ну да. Ты здесь, а значит, это лучшее место.

Она молчит, ошеломленная, и я даю ей возможность прийти в себя.

- И потому что я здесь.
- Ах ты, наглая рожа!!! Ты затащил меня в свое занюханное измерение, и еще издеваешься!!!

Ее кулачки бойко затарабанили по моим плечам.

- Ты ругаешься и дерешься?!! – в притворном ужасе отшатываюсь, закрывая лицо руками. – Это так на тебя не похоже!!!

Она выдала такой многоярусный мат, что мои щеки запылали.
Я поцеловал ее бесстыже ухмыляющиеся волшебные губы, мягкие и вкусные.
И она затихла.

…

Тейлин сверлит дырки взглядом в моей собеседнице, пока я пробую объяснить той сопливую природу нытья.

- Вы знакомы с французским. Помните песню «Malade», в которой дядечка так душевно жалуется на то, что болен.
Это так нелепо воспевать свои страдания! Словно лезть с насморком и кашлем в общество. Чихать и кашлять в лицо каждому встречному. И удивляться, что тебя избегают или дают зуботычину.

…

- Бонжур. Лямур тужур. Обожаю Францию, - насмешливо смотрю на Алана. – Она тебе не даст.
- Что не даст? – непонимающе отвлекается он, посылая мне молчаливый вопрос.

Потом вспыхивает до кончиков ушей, уяснив подоплеку.
Какой же он открытый для всего, незащищенный! Мне бы пощадить его чувства, но меня это только раззадоривает.

- Поспорим? - дразню его, смущенного и растерянного, и слегка касаюсь груди его приятельницы.

Поскольку я не слышна и невидима, она воспринимает ласку, как некое томление. Я обнимаю ее сзади, прикасаюсь лицом к шее, зарываюсь в волосы, дотрагиваюсь до ямки на границе шеи и затылка кончиком языка – все, что по моему уразумению сделал бы Алан.

И тут меня понесло, как любит Алан говорить, по кучугурам.

Мои руки поползли ловкими ящерками по ее телу, а губы ласково пробежали по шее к заветному месту за ухом. Мягкие, плавные и нежные ласки быстро переросли в жадные и требовательные. 
Она прикрывает глаза в истоме, блаженно вздрагивая.

- Надеюсь, вам в тему мои разъяснения? – торопливо говорит Алан, придя в себя от моей выходки, и прощается. – Удачи Вам, Счастья и Любви!!!

Мы идем некоторое время молча. Потом останавливаемся.

- Ну, что закончились забавы? – сердито взирает Алан на меня.
- Ну, что ты, только начались!!! – ржу. – Ты только представь, смешно как будет, проделай я то же самое с собеседником-мужчиной.
Ты станешь самым сексуальным в этом мире. И будут все тебя хотеть. Все, без исключенья.
Чем не забава, чем не развлеченье?!!

Он сопит, мрачнее самой мрачной тучи, и я перестаю его дразнить.
А обнимаю и тихо говорю.

- Ты думаешь, мне будет приятно прикасаться к людям, будить в них страсти и направлять их на тебя? Хорошего ж ты представленья обо мне! Хотя сама я хороша.

Он молчит и я целую его в уголки глаз. Он замирает и улыбается, как ребенок.
Детей не в тему обижать.

- Хочешь, чтобы я извинилась? – удивляюсь себе.

Он мотает головой. Но не в обидах дело.

- Вина – одна из разновидностей агрессии. Нелюбви к себе. И отрицание себя, - вздыхает Алан. – А в призывах к прощенью-упрощенью я не нуждаюсь. Сам все упрощу.

- Что мне сделать, чтобы ты не огорчался?
- Будь собою. Не зажимай, не притворяйся. Будь собою.
Какая есть, такой и будь.
Живою.

Я ТАК тебя люблю …



Что после девичников бывает


А вот и мы нарисовались, две красапеты.
Девичник завершился, мы с возвращением спешим. Я к Алану, Хинея к Марку.
Гулены, тоже мне!!!

- Привет, - мы обнимаем Алана. – Где Марк?
- Сейчас придет. Как погуляли?

- Соскучились, - ответили мы в унисон. Побудем вместе, так и созвучные во всем.
- А вот и Марк! – Хинея на нем виснет.

А я машу рукой: - Привет!
На Алане уже повисла.

- У тебя в туалете пауки заплели отхожее очко, - недовольно замечает Марк.
- Ну, и что? – Алану не до туалетных подробностей, я его целую. – Мне набить им морду?

Марк явно собирался выразить свою сердитость более явным образом, но вместо этого рассмеялся:
- Довольно забавное, должен тебе заметить, ощущение. Ощущение не уходящего уходящего.

Мы загоготали. Из-за шутки. Но не только.
Мало, кто знает секрет Живых: в огромных дозах дехи – лунная внутрикратерная роса – ораловское пойло, пробивающее вас на ржач.
Царское расточительство, не всякому правителю по карману, наполняет вас бесспорным и безоговорочным ощущением, что бытие удалось, когда вы, хохоча, опрокидываете фужер за фужером и даже с радостным визгом пьете прямо из ведра самое дорогостоящее, что можно купить, будучи даже не баснословно, а легендарно богатым.

- Девичник удался, - добродушно констатировал Марк и спросил Алана, обведя рукою ждущее перемен дворовое хозяйство. – Тебе не хочется, ничего изменить и улучшить?
- То, что ты видишь перед собой, всего лишь отблеск мой. Блик Сути отраженный.
Но даже он по вкусу мне. Мне нравится.
Не в силу каких-то обстоятельств и причин. А потому, что нравится мне все то, что нравится.

- Понятно, - усмехнулся Марк. – Аскеза именем твоим.
- И жертвенность, - добавила я Алану, слегка его кусая.

- Не понимаю, о чем речь, - ответил Алан, отвечая на укусы поцелуем.

- Ты всякий раз по полной огребаешь, - немного печально произнесла Хинея. – Ты, действуешь, как тот, кто обнимает змей, чтоб исцелить их.
Укусы ядовитые встречаешь. И не один, а серию ударов пропускаешь, чтобы, расставшись с ядом, змея сдалась и приняла любовь, чтоб ожила. Живою стала.

Иной раз это происходит. Иной раз новый яд накопит, кого ты исцелял от яда.
Но, так или иначе, яд в твоей крови. И ты его живешь и проживаешь.

Он промолчал, а я Хинее благодарно улыбнулась.
И укусила Алана, а он меня поцеловал.

Мы снова засмеялись.

…

Гонзик появился, разгоряченный, аки конь буланый.
Без церемоний поставил на столик беседки два полных до краев ведра.

- Ваш заказ, леди. Лунатики, готовы иссушить хоть все кратеры планеты, за милость лицезреть улыбок Ваших радость, - он картинно вытер якобы выступивший пот. – Вам хватит дехи? Я не считаю, но вместе с этими, уже тринадцать ведер.

Мы покатились со смеху от удивленно вытянутых лиц наших парней. Похоже, нам удалось их подивить.

…

- Хорошая идея, навестить Лунатиков, - неожиданно одобрил идею Алан. – Пусть порадуются вашему веселью и улыбкам. Я не помешаю, как считаете, девчонки?
- Они описаются от восторга, - ответил за нас Гонзик и кинул клич. – Горн, Ярче мы на Луну. Вы с нами?

…

- Что это за Лунатики такие? Лунные жители? – спросил я шепотом у Хинеи. Не хотелось выказывать своего неведения.
- Они выходцы с Луны, которых занесло на Землю. Это те самые лунатики, что ходят во сне, - также шепотом ответила моя прелесть. – Только им доступно собирать молодильную внутрикратерную росу – дехи. Они знают секрет Лунной дороги и иногда позволяют путешествовать ею. Тем, кто им по нраву.

И я вдруг вспомнил все в деталях.
Лунная дорожка на моей подушке и я, восторженный ребенок, доверчиво кладу на край дорожки голову свою и исчезаю, а утром пробуждаюсь счастливый и пустой.

И другой раз. Я прокидываюсь с тупой головной болью, разочарованный и унылый.

- Но, если не по нраву, то смельчака ждет путешествие Туманными Краями. От таких вояжей – одни расстройства. И утром разболится голова, - продолжила любимая моя.

…

- О, леди Тейлин и леди Хинея, нам незаслуженной наградою улыбки Ваши!!! Все, что угодно, только соизвольте! Что в наших силах, мы исполним.
А что не в наших, сочтем за несравненное блаженство, умереть за Ваш каприз.
- Прошу Вас не спешите умирать, - им улыбаюсь ласково. – Кому же жить, как не Живым. Живите. Радостью – быть вашими друзьями.

О, я умею, почитание внушить и в Счастье окунуть, готовых к почитанью.
Я – Повелительница По Крови, это мой удел. Повелевать, чтоб исполнители были счастлИвы.

Они восторгом светятся, готовые на все.
Что ж, в уделе Повелительницы есть и плюсы.

…

- С Вами Мечтатель, Леди?!! Вот нечаянная радость!!! – восхищенно зашумели Лунные. – Вы слишком благоволите и балуете нас!!!
Но если так, мы просим Вас: о, леди Тейлин, не гневайтесь на неблагодарных нас, позвольте нам украсть немножечко внимания от Вас у Алана Легко и Просто!

Я улыбнулась, и они немедля рядом оказались и закричали Алану наперебой.

- Мечтатель, помечтай о нас!!!
О нас: счастливых и красивых. О нас: влюбленных и любимых.
Пусть будем мы счастливыми в твоих Мечтах.

Хотя бы мимолетное мгновенье, Мечтатель, помечтай о нас!!!

…

- Я ТАК тебя люблю, - ему я говорю. – Что сейчас уписаюсь!!! По ножкам побежит горячая струя. Все скажут: Повелительница обоссалась.
А мне плевать!!! Я ТАК тебя люблю!!!
- Я тоже обоссусь, Марк, для тебя, - Марку говорит решительно Хинея.

…

Да, наши девушки – ТЕ еще стихии!

- Так, нам всем пора, - распорядился я. – Извраты практикуем только дома, в своих стенах. Не напоказ.
- Договорились, - леди согласились, переглянулись и заржали. И мы вдогонку им.

И затряслась Луна от смеха. К нам хохотом присоединились все Лунатики.
Над кем, над чем, зачем? Они не знали и не понимали причин веселья.

Живым без надобности все причины.
Живым лишь повод дай поржать.
Достаточно лишь одному захохотать и засмеяться.
Зарыготать, заржать, загоготать и захихикать. Подхватят дружно, наперегонки.

Какая разница над кем, над чем, зачем …
Когда возможность посмеяться …

…

- Я – буйная? – спрашиваю Алана, переводя дух.
- Сколько ведер дехи, леди, вы приняли на вашу восхитительную грудь? – гладит мое пылающее лицо любимый. – Сколько на вас было принято, мои чудесные малышки-шалунишки? – обращается он к моим отнюдь не маленьким холмикам и начинает говорить с ними на понятном им языке.

О, этот язык они очень хорошо знают!
Я изгибаюсь в восторге шалом, прижимая лицо Алана к поющей песнь восторга девичьей груди.

Он отстраняет меня и, не давая разочарованию ни мгновения, целует всю меня.
У него вопросы не только к груди.

Их бесконечно много, его вопросов. И каждый упоителен, без вниманья не оставишь.
На них, на все – ответом я.

…

Я плыву в волнах чудесных, нежных, мягких. Глаза окрою – я в его руках. Прикрою – снова в барашках нежных мягких волн.

- Алан, ты сейчас думаешь обо мне, - нежно проворковала я в его ухо.
- Нет, - ответил он. – Пытаюсь перестать.

Я хохотнула. Дехи веселит меня или мой милый.
А может набежавшая волна.

…

- Во мне сейчас несметные богатства, - говорю смешливо. – Несчетное количество несчетных денег.
- Ты и до этого бесценная была!!!

Еще одна волна приливом.
Какой мой парень нежный!!!

- Моя любимая!!!

Еще одна волна …

…

- Что у вас? Посиделки? – появился в нашей беседке улыбающийся Гонзик.
- Полежалки, милый, - извиняясь, улыбнулась я.

- Тогда у меня побежалки, - усмехнулся Гонзик и убежал в другую, самую дальнюю беседку.

- Тили-тили-тесто, жених и невеста!!! - раздались оттуда насмешливые детские голоса.

…

Как хорошо, что в нашем парке полно беседок.
А вот и подтвержденье моих мыслей.

- Беседок хватит на всех, - поет Алан.

Когда он напевает фразу из песни Виктора Цоя: «Дождя хватит на всех», дождя для всех в избытке.
Следует полагать, исходя из опыта, что и беседок в данный момент изобилие.

В соседней слышится возня.
Туда две птицы, словно бы влетели.
Птицы, как же!

Доносится звук поцелуев.
И хохот заразительный Хинеи.
И голос Марка.

- Сколько ведер дехи, сударыня, вы приняли на вашу восхитительную грудь?



Ну, наконец-то


- Тебя про то, что обоссусь, шокировала шутка?
- Благодарю тебя, что ты Живая!!!

- Тебе спасибо, что не видишь премудрёною меня.

…

- Я хочу тебя завоевать, Алан!
- Ты давно с этим успешно справилась, любимая!

- Алан, я хочу еще!!! Побунтуй хоть немного!!!
- Ладно.

Он молчит некоторое время, собираясь с духом.

- Тейлин, - громко и гневно начинает он. – Мне все уже надоело…

Я целую его напряженные губы, как и умею, даже чуточку лучше. Алан замолкает, жадно отвечая на мой поцелуй.

Когда мы наконец-то отрываемся друг от друга, я, довольная, замечаю: - Быстро же ты сдался! А хочешь…

- Хочу, - сразу отзывается он.

- … подавить мой бунт? - продолжаю я.
- Конечно, хочу. Только все опять закончится моей сдачей в плен.

- Подлиза.
- Не спорю. Что вам подлизать?

- Сейчас же прекрати!!!
- Ну, конечно!!!

…

- Ай!!! – визжу восхищенно и выговариваю милому. – Никакого почтения к возлюбленной!!! Алан, ты после случая, когда я перебрала дехи, нахален до невозможности! Решил, что я – вся такая доступная?!! Да?!! Ай!!!
- Да, именно так, я и решил, - наглец, похоже, гордится приобретенным бесстыдством.

- Ай!!! Ай!!! Ай!!! – верещу я. – Ты – наглая морда, весь стыд потерял?!!
- Весь, - подтверждает он, ничуть не смущаясь.

- Ну, наконец-то!!!

…

Она стоит перед окном, сладко потягиваясь и озорно показывая языки солнечным зайчикам, шаловливо щекочущим ее великолепное тело.
Она Счастлива, моя любимая.

Ощутив собою мой ласковый взгляд, поворачивается. И теперь мое великолепное тело пищит от восторга соприкосновения с сиянием ее счастливых глаз.
Она смеется, наслаждаясь произведенным эффектом. Разводит руки в стороны, предлагая рассмотреть ее.
И показывает мне язык. Тому, кто обезоружен и покорен ее недостижимо прекрасной красотой.
Она распахивает необъятные, как небо, глаза и дарит мне волшебство переливов своего чарующего голоса.

- Мечтатель, помечтай о нас!!!
О нас: счастливых и красивых. О нас: влюбленных и любимых.
Пусть будем мы счастливыми в твоих Мечтах.

Хотя бы мимолетное мгновенье, Мечтатель, помечтай о нас!!!



Вкуснотища


- Ах, какая красотища, значит, будет вкуснотища. Ах, какая красота, значит, будет вкуснота! - это Гонзик, напевая, готовит очередное великолепие.

Мы все кружим рядом. Хищники в предвкушении пира.

- О, лучший из моих друзей! Просто лучший!!! - Горн наивно надеется что-то выманить или стырить у Повара.
- Можно немножко быстрее, медлительная копуша! – подступает к нему Ярче с той же надеждой. – Мы все ждем тебя!
- Ждите по-хорошему!

- Ты – изверг, - вздыхает Горн, получив половником по рукам.
- Точно, - подтверждает Ярче, когда лакомство ускользает у нее прямо изо рта. – Жадина!
- Что за несанкционированная живность на вверенной мне территории?!! А ну, разбежались живо! А то я всех пофинчикрыжу!!! – ярится и буйствует Чудо-Кухарь и изрекает многозначительно. – Не налегай на дело рьяно, не будет в нем тогда изъяна!

- Гонзичек, миленький-любименький, давай покушаем! – жалобно тянет Ярче. – Мы маленькие голодные детки. И очень хочется нам кушать!
- Задолбали папу дети! Вам хочется покушать, мне ваши жалобы послушать!

- Разве ты не хочешь нас покормить?
- Хочу, аж хохочу!

- Ему хоть говори, хоть насери! – сдается Ярче. – На нем, как следует, Природа отдохнула!
- На мне Природа отдохнула, а я на Ней, - уже напевает Гонзик.

- Одно слово: изверг!!! – сердится Горн.
- Деспот!!! - соглашается Ярче.

- Тиран!
- Изувер!
- Ирод!
- Иезуит!
- Кровопийца!
- Мучитель!

- Балуете вы меня, право слово! Вниманием, похвалой, - скалится Гонзик. – Всё готово! Все к столу!

Мы тут, как тут. Нас уговаривать не надо.

- Позвольте прежде, чем попотчевать вас новыми изысканными яствами, любезные мои, прочесть вам увлекательнейшую лекцию об истории тех восхитительных блюд, с коими нам посчастливится сегодня познакомиться!

Горн и Ярче тут же давятся бешенством вперемешку со слюной, и я спешу разрулить ситуацию.

- Расскажешь по ходу, - милостиво соглашаюсь, не в силах дольше поститься в безумном великолепии кулинарных ароматов. – Угощай же нас, милый!!!
- Любой каприз почту за честь! - осклабился милый и принялся нас угощать.

И, конечно же, он устроил так, что Горну и Ярче пришлось дожидаться. Их миски наполнились последними.

Горн был готов лопнуть от досады, пока дождался. Притом, что Гонзик засуетился возле его тарелки, дескать, припылилась, не извольте беспокоиться, сейчас протру.

- Гонзик, - жалостно всхлипнул в изнеможении Горн.
- Сейчас-сейчас, - Гонзик нагрузил до верха невесть откуда взявшуюся громадную миску и поставил ее перед изумленным другом. – Хоп-ля-ля. И вуаля!

Он любуется нашим воодушевленным поглощением его даров, потом исчезает на мгновение, чтобы вернуться с громадным тортом на блюде.

Мы в полнейшем нокауте.
Наши перемазанные мордашки в немом восхищении и изумлении.
 
Королевский шедевр из Кухни Харнов.
Если в этот раз они не лопнут от своей злобной патологической скупости, значит, эти легендарные скряги бессмертны.

- Гонзик … братан …, - растроганно разводит руками Горн.
- Правда, он такой лапочка!!! – ошеломленно улыбается Ярче.

- Бедные Харны, - ехидно замечаю я. – Беззащитные перед отвагой и наглостью Гонзика великолепиуса.
- Не волнуйся, за них, моя хорошая, - успокаивает меня мой всезнающий парень. – Вождям надоел непрекращающийся траур по поводу частых утрат, и они придумали легенду о великом милостивом Отце Харнов, Коего следует всячески задабривать для благополучия их рода.

- Теперь Гонзик еще и бог Харнов?
- Их Отец. Для Харнов это куда, как круче!

- Он научит их смеяться. С таким отцом семейства, как Гонзик не соскучишься! Скорее всего, в ближайшем будущем Харны станут самым ораловским племенем.



Люблю


Как же хорошо сейчас!
Словно мы – река, нашедшее свое море, свой выход в океан.
Но даже будучи Бескрайним Океаном Бытия, я буду одномоментно и Его Истоком.
Не только завершением, но и началом.
Не только Окончательностью, но и Изначалием.

Не только «Этим», но и «Тем».
Потому как Неделимо Сущее, одно из имен, которого Алан Лига Легко и Просто.

…

Его глаза неотрывно и восторженно следят за каждым моим жестом.

- Что? - смотрю я на него.

Я знаю «что».
Его взгляд красноречивее любых слов.
Он любит меня.

…

Я вижу его взгляд и понимаю все без слов.
И делаю то, чего не сделала когда-то. Испугавшись неоткуда взявшейся доверчивой близости. Отвернувшись, чтобы не сдаться, окончательно доверившись тому, кто любит.

То, что следовало сделать, то без чего нет сокровенного, и без чего не будет.

Я шагаю навстречу. Во всех смыслах.
Не рассуждая, безотчетно, безоглядно.
Я доверяю.

…

- Алан, - в тишине нас звучит ее шепот, мелодичный, изумленный, упоительный. – А я тебя люблю!

Я замираю от неожиданного признания, его доверчивости и силы, пойман на вдохе радостным мгновеньем. Я – вдох сплошной, без выдохов стремленья, и длится бесконечное мгновенье мое вдыханье неземного упоенья.

- Я тоже люблю тебя, маленькая! – отвечаю чуть дрогнувшим голосом. – Крепко-крепко, сильно-сильно!!!
- Нежно-нежно?

- Нежно-нежно, моя хорошая!



Алан Лига Легко и Просто



История Седьмая


Новенькое Легко и Просто


Новое
Для нового готового …

Алан Лига Легко и Просто



Земные тикают часы


Большое электронное табло на высотном здании высвечивает цифры земного времени.

- 14-14, когда мое счастье?!! – радостно восклицает Ярче.
- 14-15, когда мое счастье? – спустя несколько секунд отзывается Гонзик.

- Очень смешно! Ничего смешнее не мог придумать?!!
- Они по порядку, по возрастанию. Значит, счет 1:1.

- Ты жулик! Жулик-вареник!!!

Мы в парке, недалеко от офиса Марка. Этот пятачок зелени и лавочек – отличный пункт наблюдения и островок покоя в городской суматохе. Суетливое дергание мегаполиса скользит мимо, не проникая сюда. Воистину, благословенное место!

Алан о чем-то молчит с травой и деревьями. Хинея ушла к Марку.
Горн только что вытребовал у Гонзика пару-тройку экзотических блюд, проглотил их и теперь его мечтательно остановившийся взгляд ласкает кусочек небесной лазури, озорно проглядывающей между нагромождений многоэтажек-высоток.
Я же приглядываю за обстановкой, скорее по привычке, чем по необходимости, так на всякий случай.

Мы здесь безо всяких причин.

- А давайте Марка навестим, - нам Алан предложил.

И вот мы навещаем парк, с которым по соседству офис Марка.

- Давайте здесь побудем, - попросил нас Алан.

- 50-50, когда мое счастье? - слышу возглас Ярче, она добралась до автомобильных номеров. – 64-64!
- 12-34, когда мое счастье? – отвечает Гонзик, у него опять по порядку. Пока не надоест. – 65-18, 47-15, 34-76…

- Так нельзя! – возмущается Ярче.
- А кто запрещает? - хитро щурится Гонзик. – Кто эта запрещала?!! Уж не Ярче ли?!!

- Хитренький ты, Гонзичек!
- Я не хитрый, а мудрый, - высокопарно заявляет Гонзик.

- Хитромудрый, - соглашается Ярче.

…

Мой парень уже лежит на траве, посреди лужайки. Присаживаюсь рядом, кладу его голову себе на колени. Он счастливо улыбается и опять прикрывает глаза.

Я чувствую всем нутром окончание его земной истории.
Странной и страшной, жестокой и неблагодарной, что бы там ни говорил по этому поводу мой милый.
Окончание чувствуется во всем: в мелких бытовых неурядицах, в мелочности и обыденности сопутствующей деятельности и не интересности происходящего.
Все это Алан встречает шумным восторгом и заразительным громким смехом. Он живет всю эту мелочевку, как восхитительную игру играет.

Но это скорее напоминает шалости на мелководье.
Мелко, мелко, мелко, мелко…

Словно жалкие остатки  огромного растраченного капитала, бесполезными медяками позвякивают уходящие минуты.
Скользят песком сквозь пальцы.
Мир  даже не пробует зацепиться за Алана, увлечь, опьянить, вернуть себе. А может, и пытается, но нет ни силы, ни огня у человеческого обиталища грез.
Нет Жизни у мертвых представлений людских.

А Алан уже не так стремится оживлять собою окруженье.
Живому мертвое неинтересно.

Легкий и Простой, к моей неописуемой радости, уже не рвется ни к общению, ни даже к пересечению с людьми.
Все чаще он в Шихоне. В Хаси. Со мною. С нами.

Он честно доигрывает свою последнюю мирскую историю, но не вовлекаясь, позволяя всему обходить его стороной. Радостно приветствуя, но не идя навстречу.

И я остро предчувствую, если кому-то придет в голову покончить с земным Аланом, тот радостно и благодарно рассмеется в ответ на убийство и отправится Домой.

Что будет с миром – всеобщим человеческим представлением о своем обиталище – предположить нетрудно. Рухнет наухнарь!

Может, об этом и говорил Алан с травой и деревьями. Просил подождать еще чуть-чуть, еще немного. Очень скоро исчезнет все, что Жизни поперек Пути Ее и Танца.

- Ты, гопник! – слышу звонкий голос Ярче.
- Гонзик, - поправляет тот.

- Гопник!!!

…

Земные тикают часы.
Мой парень вне всех времен.
Но история его земная – последняя из всех мирских.
Когда ей время прекращаться?

Я знаю дату точную, созвучие во всем числа. Во всех положенных окошках временных.
Но сердце не обманут цифры.
Мне сердце говорит: - Ему пора. Пора прощаться с этой жизнью. Привычных человеческих кругов.

…

А вот и Марк с Хинеей.

- Вам так понравился наш газончик? – смеется Марк.
- Мы тоже тебе рады, - смеюсь в ответ.
- Как мы отсюда уберемся, тебе бодаться с этим миром! – ехидно отвечает ему Алан.

- Ты шутишь?!! Вы на покой, а мне бодайся! Плевать хотел на этот мир, ему сполна я заплатил. С лихвою. И не желаю с ним я знаться. И уж тем более бодаться!
- А со мною? - Хинея прижимается к нему. – Со мной желаешь ты бодаться?

Они целуются.
И мы целуемся.
Все счастливы.

- Чудесно вовремя проснуться, - зевает сладко Горн.
- Говорить надо мало, но веско! О колье, бриллиантах, подвесках, - выдает Гонзик.

- Лучшие друзья девушек – это бриллианты*, - сразу же напевает Ярче.
- Ага, - хохочет Гонзик. – А лучшие друзья дедушек – это канделябры!

- Раз по башке, и готово, - соглашается Ярче. – Но ты с темы не съезжай, гони бриллианты!

*Строчка из песни «Бриллианты» группы «ВиаГра»



Развлечения Магов


На мобильном Алана звучит мелодия подъема. Играет самая чудесная побудка. Он сам ее написал и сыграл. Записал и установил будильником на телефон.

Любая мелодия, вырывающая вас из сна, автоматически становится не самым лучшим попутчиком. Но не эта.
Эта кися словно заранее предупреждает: «я сейчас приду, я сейчас приду». Словно тактичный близкий друг перед приходом в гости, не злоупотребляющий своим привилегированным положением и расположением хозяев.
И ее «а вот и я» также мягко и приятно, как и предупреждение о появлении.
Мелодия легка, проста и так глубинна при всем, что я плыву в ее водах, ласковых и теплых.

Алан выключает «Перезвон колоколов», так называется его незамысловатая музыкалочка.

Я досадливо тяну: - Пусть поиграет, Алан!

Он включает снова, целует меня, и уходит, а я слушаю перезвон и таю в их нежной глубине.

…

Алан снова в одиночестве. И снова хохочет.
Он тащится и прется так вдохновенно, словно в ответ на нечто уморительное.

Порой так и есть.
Когда я подглядываю внутрь его, сама бывает, ржу, что лошадь полковая.

Но чаще там ТАКОЕ!!! Жесть полнейшая!
Угораздило же моего парня под занавес всех его историй воспылать любовью к людям и их мирам!

Как там говорится в древней легенде?

… Минули годы, канули века. И вечность растворилась не одна.
Он принял Силу, как Свою, Она его Любовь, как Силу.
Теперь Они опять Одно. И нет Их ни для смерти, ни для мира.
Они для мира – в Жизнь окно. И Свежесть Воздуха любого мира …

Так-то оно так, и звучит ко всему красиво. Только, по факту, «Свежесть Воздуха любого мира» означает не только напоение пресловутых миров пресловутой жизненной прохладой, но и сопутствующее выведение всевозможных отходов сопровождающих жизнедеятельность людей.
Всевозможного непотребства и разнообразного набора мыслеформ.
От глупейших сгустков примитивных завистей и вражды до огромных мертвых глыб философских и религиозных догм.
От мелких злобных фантомов до жестко сцепленных вероятностных звеньев тщательно прописанных сюжетов и сценариев очередных Армагеддонов и концов света.

Поэтому, любопытствуя, что же так развеселило Алана, я иной раз натыкаюсь на нечто настолько мерзкое, что в пору завыть от тоски и ужаса.

Легенда, конечно же, не врет.
Мы, суть, Одно.

Только я, в отличие от Алана, который являет собой Попытку Оживления миров и их обитателей, представляю иную Возможность.
Ту, что означает Жизнь без мертвечины. И в моем понимании «Свежесть воздуха любого мира» представляется в отсутствии, как таковых, так их обитателей. 

Ну вот, опять смеется!

Моего драгоценного возлюбленного хлебом не корми, дай посмеяться, все равно над чем.
Для него смех – Живое, а потому безусловное.

…

Когда у нас появляются Марк и Хинея, мы все бросаем свои дела и занимаем места в ожидании невероятного развлечения.
Марк наловчился выводить происходящее внутри Алана на огромную белую стену, заменяющую нам экран, и мы можем видеть их совместные забавы.
Эти кадры на пару  развлекаются тем, что сталкивают различные порождения человеческих умов между собой.

Зрелище непередаваемое.
Тут тебе и битвы упырей, и священные войны – противостояния между различными мировоззрениями.
Враждебные столкновения по пути к Изначалию, то есть полнейшему исчезновению, куда более жаркие, чем в привычных условиях.

В прошлый раз мы с неподдельным изумлением следили за кровопролитнейшей схваткой двух религиозных структур.
Эти святоши бились не по-детски, в руках противоборствующих эгрегоров.
К Изначалию потоки вынесли жалкие обрывки энергетических систем и кровавый фарш их рабов.

Процесс поглощения мертвого взбодрил и сделал зрелищным, конечно же, Марк.
Он вообще парень креативный.
Да и надоело ему, надо полагать, что его друг отдувается за всех.

- Наслаждайся, - сказал он Алану, устроив одно из представлений. На что тот счастливо рассмеялся.

Теперь мы все в теме.
Рыщем по мирам, отыскиваем самые жуткие системы, выискиваем самых кровожадных упырей. А я так особенно рьяно.

Я не против, когда достойные противники, отойдя в сторонку, меряются силой, выясняют отношения, рвут друг дружку на стружку.
Это их забавы.
Но меня бесит, когда мордовороты, вроде этих, утверждаются за счет чьей-то миролюбивости и дружелюбия, считая слабаками миролюбивых и дружелюбных.

Пусть резвятся друг с дружкой.
И становятся стружкой.



И так бывает…
Но недолго


И дышится легче, и живется веселей …


Мой парень в Глубине Себя.

Нет его. И ничего, кроме него нет.
Всё есть. И нет всего.

Одномоментно. Изначально.

Сияние, цветение, благоухание всего.
В Удаче, Радости, Восторге, Счастье, Благодарности, Любви.
И мы в сиянии, цветении и благоухании.
В Удаче, Радости, Восторге, Счастье, Благодарности, Любви.

И Всё – Восторг, Любовь, Удача, Благодарность, Счастье, Радость.


Это звучит Безмолвная Песнь Реализации.
Песнь Вернувшегося Домой.
Осознавшего Себя Домом.

Песнь Осознающего.
Песнь Живого.
Песнь Жизни …

…

И как же невыносимо присутствие тех, кто не в Теме!!!
Как же невыносимы их жалобы, требования, их нытье!!!

Ну, отчего же вам не в радость, Наша Радость?!!


У нас в приемной столпилось народу преизрядно.
Приема ждут.

Не зря, именно сейчас, они приперлись.
Невыносимо им.
Необходимо им Живого от Себя отвлечь, в свои страдания вовлечь.

Так нестерпима им Живого Радость!

…

Я в бешенстве, а значит, будет много дров, когда я, в бешенстве, начну рубить дрова!
Так нагло выдернуть меня из Счастья, чтобы сказать, что им всем нужен Алан, а не я.

Гонзик, Горн и Ярче готовы разорвать всех визитеров.
Я их увещеваю, говорю: «Не наша, Алана игра.
Они пришли на зов Живого.
Живому разбираться с пришедшими на зов его».

Вхожу я к Алану и, обессилев, плачу.
У матери младенца отобрать – отвлечь Живого от Живого!

- Что за слезы? – слышу голос. – Кому по жопе захотелось?!!
- Да что-то в глаз попало, - отшучиваюсь вяло.

- А может, в сердце? Иди ко мне. Все эти сопли – просто сопли. Сморкайся-улыбайся!

Он обнимает, и улыбаюсь я.

- Ах!!! - Покоем Дома объятия Живого. И забываю я, зачем пришла.

- Там, где-то рядом много вони. Детишки подорвали туалет? – смеется Алан.
- Нагажено слегка в прихожей, - я шуткой отвечаю.

- К нам посетители?
- К тебе.

- Давай попозже, – просит Алан.
- Попозже – означает, никогда, - я в курсе этой присказки его. – Как знаешь, у нас тогда отличный повод поразмяться будет. Немного пошалить и поиграть. И с наслажденьем убивать!

- Мне следует поговорить с любимой Хасой и попросить ее самой решать, кто ей подходит, а кому валить по холодочку, - вздыхает Алан. – Ладно, кто эти страдальцы?
- Религиозники одни. Тибурами зовутся.

- Звучит угрюмо.
- Так и есть.

…

- Ты бог наш, - раздался возглас дикий, и рухнули Тибуры к Алана ногам. – Тибур великий, милосердный, мы, наконец, нашли тебя!!!

- Нашли?!! – мой парень в раздраженьи. – Я, что вам потеряшка?!!
- Не гневайся на глупых нас!

Тут Алан догадался о причине появления Тибуров.

Так отвлекает чья-то глупость от Себя!
Зовет над нею насмехаться, с нею бороться, пользоваться ею. Посплетничать.
Лечить ее, и говорить ей: «Ты – ерунда!». Перевоспитывать ее.
Бежать ее, бояться предлагает.

В нее вовлечься. И отвлечься от Себя. От Счастья Быть Собою.

И Алан улыбается познанью и благодарно говорит Тибурам:

- Вон, с планеты!!!

…

- Теперь к тебе Тихеры.
- Какие ХЕРЫ?!!

- Тихеры, - повторяю я, смеясь. – Диаспора Тихеров, одна из первых поселенцев Хасы.
- А этим, что потребно от меня? Хотят мне тоже поклоняться?!!

- Нет.
- Чтоб я им поклонился?!!

- У них проблема, Алан!
- У них, не у меня!!! – упрямится любимый, пока его легонько в спину я толкаю.

И обнимаю, и целую после каждого толчка.

…

Тихеры стояли плотною  стеною. И мрачный фон собою излучали. И Алана безмолвно изучали, а он им улыбался и тихонько напевал.

- Всех чудес не перечесть. Мир восторгом светел. Спасибо миру, что вы есть. А мне, что я вас встретил.

Я вся – сплошное изумленье. ТАКОЕ яркое любви явление!!!
Мой парень – праведник, сплошная святость, но тут звучит тихонько пакость.

- Самолет летит, колеса стёрлися. Мы вас не звали, а вы припёрлися!

И детскую напевочку он тихо напевает и фон тяжелый потихонечку стихает.

- Паровоз стучит, колеса стёрлися. Мы вас не звали, а вы припёрлися! Пароход плывет…

Вдруг старший из толпы решительно шагнул вперед и рот открыл для речи величавой.
А Алан вдруг зевнул и ритм категорический зеваньем сбил.
Потом еще раз, и Тихеры дружно зазевали.

- Похоже, вы устали, милые мои друзья, - заукоризничал им мягко Алан. – А в утомлении к ошибочным сужденьям склонны. Быть может, вам немного отдохнуть?

Тихеры всё зевали и зевали, не в силах проронить ни слова.
А мой хитрец отправился к себе в покои.

…

- Гильдия Мутавров хочет видеть тебя.
- Да что они, все взбесились?!! – возмутился Алан. – Какие еще двутавры?

- Не двутавры, - засмеялась я. – Мутавры. Сословие торговцев.
- Послушай, кто из нас Правительница? Ты или… ты?

- Они хотят видеть именно тебя!
- Неужели. Ладно, так им и надо!!!

…

Мутавры времени напрасно не теряли.

- Этот мир стал для нас второй родиной. И мы сделали все для того, чтобы она расцвела…
- Ух, ты! Именно вы?!! Ух, вы!!! – изумленно восхитился Алан.

- По мере своих скромных сил, - сухо добавил благодетельный мутавр-двутавр. – И мы бы хотели…
- Подождите, подождите минуточку, любезный! – Алан прикрыл глаза и пребывал в этом состоянии, один – два – три … тринадцать секунд.

А потом гости резво засобирались-заспешили.

- Нам пора, наш повелитель! Неотложные дела требуют нашего участия!

И вся делегация поспешно удалилась.

- Быстро ты их выпроводил, - восхитилась я. – У тебя прямо талант руководителя!!!
- Это не я, - засмеялся Алан. – Это Хаса.

- Ты все-таки попросил ее, самой решать, кто ей под стать? – поняла я. - Звать тех, кто нравится, и выпроваживать – кто нет!
- Именно так. Теперь мы можем развлекаться. Вовсю. И некому нас отвлекать от нас!

…

- Чуть ли не половина населения Хасидии покинула нас, любимый.
- То-то легче дышать стало! Все в порядке! Скоро прибудут те, кто будут в тему.

- Тут Алан такое дело… Многие дети остались, несмотря на то, что их родители ушли. Те не особо и настаивали, бежали, выпучив глаза. А дети остались.
- Ничего. Хаса позаботится о них. Я попросил ее заботиться о тех, кого она с Собой оставит. Никто не будет ни в чем нуждаться. Нужда закончилась.
Удачи всем нам, Счастья и Любви!!!

- Еще тут есть одни ребята. Они хотят сюда, но не в силах въехать. Хаса не пускает.
- А речь о чем? Раз Хаса не пускает, значит, не пускает!

- Они хотели быть рядом, чтобы стать Ей милыми. Слишком уж прекрасно сиянье Хасы, что манит их издалека!
- Это не мои вопросы, так решила Хаса! Пусть будут рядом, в тех измерениях, которые готовы их принять. И пусть к Ней обращаются с вопросами своими.
Она Живая.
Это Ее игра.

Мы с Ней договорились, чтоб была Она Счастливой.
И, если вдруг однажды меня попросит Хаса Ее покинуть, я уйду.
Если мое отсутствие сделает Ее счастливей, я радостно Ей пожелаю Счастья Полноты!



Мичурин нервно курит в стороне


- Задолбали!!! – этой фразой Алана закончилась эпоха традиционного земледелия и началась новая эра растениеводства.

Моему сельскохозяйственному парню надоело наблюдать бесчинства колорадских пакостников. Осточертело собирать их, давить (применение ядохимикатов – не его стиль) и материться по поводу появления новых и новых прожор.

Это притом, что Алан равнодушен к картошке в любом ее виде приготовления. Посадив ее однажды (в год своего заселения в дом), он по весне с удивлением обнаруживает проклюнувшиеся из прошлогоднего не собранного урожая кустики. И опять ухаживает.
Его радует цветение картофеля. Могу его понять. Меня тоже умиляют махонькие чудесные цветочки.

- Задолбали!!! – огорченно сказал тогда мой Легкий и Простой и принялся шушукаться с обгрызанными кустами.

Что он им насоветовал-наговорил, в точности я не знаю. Но после этого колорадских жуков не стало. Потом все сорняки они поели. Потом не стало муравьев, мышей, и наконец, кротов, до этого весьма вольготно чувствовавших себя в этих краях.
К нам перестали забредать собаки и коты.

Картошка поедала это все?!!

Мои сомнения отпали-отлетели, когда в ночи случилось нечто.

- У нас воры, - сказала я, зевая. – Приперлись что-то стырить. Мне шугануть их?
- Ни в коем случае, родная! За мной!!! Поржем немного! Или много.

- Родная?!! – понравилось мне слово.

Мы успели на представление.
Воры убегали, а их картошины хватали, валили наземь и кусали.

…

Теперь картошка разрослась огромными кустами, и ветками ловя добычу даже на лету, ее мгновенно поедает. Мух и пчел не ест, а всячески встречает-привечает. Ей, видите ли, нравится, когда ее цветочки опыляют!
Но в остальном она, как цербер. То в помидорах тлю сжирает, то гусениц на деревьях выбирает.
Клубни, особенно ретивые, мигрируют в поисках добычи по огороду, бороздя его просторы, рыхля тем самым почву.

…

Был момент, когда в различных битвах за господство, картошки полегло немало. Она зализывала раны.
Все сорняки, кроты, медведки, муравьи, все мыши, крысы, колорадские жуки опять внезапно обнаглели.

Алан засмеялся, куда-то позвонил и нам пригнали картошки тонну. И вывалили в огород.
И с ней поговорил о чем-то Алан. Не удосужившись ее садить, так и оставил.
Она сама тихонько расползалась, позиции для боя выбирая.

И битва грянула. И кончилась победой. 

…

Теперь мне больше нравится Земля.

Не знаю, о наших шалостях секретных догадался Алан?
Мы браконьерствуем тут понемногу. Ярче, Гонзик, Горн и я.
Порою к нам присоединяются Марк с Хинеей. Порою Тисса.

Охота на картошку – верх искусства! Сафари отдыхает.
А мясо у картошки – вкуса неземного. А в исполнении Гонзика – вершина всех вершин!!!

Уже в мирах во всех передается новость, есть блюдо королей – Картофель Дикий!

И с той поры у нас охотничий здесь клуб.



Мы


Бессильна перед соблазном разыграть любимого. Так велико искушение расшевелить моего равновесного!

Он ТАК счастливо обнимает, ТАК упоительно целует, ТАК преисполнен ко мне трепета и нежности, что я просто исчезаю-растворяюсь.

И на месте прежней меня – царственной и всесильной – появляется милая девочка-припевочка, влюбленная по уши дурочка с переулочка.
Влюбленная, счастливая и доверчивая.

Крепко прижимающаяся к возлюбленному, и не с целью завоевать его снова, а потому что не мыслит себя без его объятий.
Самозабвенно целующая его, не для того, чтобы привязать еще крепче, а потому как скукой беспросветной и тоскою неутешной любой день без его поцелуев.

Я немного колеблюсь. Свинство это, решать за его счет свои проблемы восприятия!
Но моя горделивая натура берет верх.
Тем более, я знаю, какой образ встряхнет любимого. Он точно разъярится. И прощай, хоть и ненадолго, его нежность!

Алан открыл мне доступ в прежнее мертвое свое, и я вовсю шарю там, раздавая оплеухи налево и направо. Порой ко мне присоединяется Детвора, и мы резвимся там напропалую.
Алан посоветовал Марку раскрыть настежь дверь в свое прошлое, объяснив, что это здорово обесценит скрытое воздействие былого.

Теперь мы и у Марка в мертвом прошлом орудуем от вольного.
Это похоже на бесчинства в восковом салоне мадам Тюссо.
Куча поросячьих визгов и сведение с несуществующими несуществующих счетов!

Итак, я готова.
Когда мы переводим дух и открываем глаза, я уже в облике его учительницы по языку и литературе. Той самой мерзкой крупной бабы, про которую Алан как-то сказал:
«Была у меня в школе учительница.
Конечно, была она не у меня одного, такого «счастья» одному ребенку просто не вынести.
Так вот она, бывало, говорила:

- Проснешься и надо на работу. А так не хочется идти, так не хочется… Но надо, надо, надо!!! Я встаю и иду.

Мне почему-то было очень больно за нее. Она с таким самозабвенным и иступлённым самопожертвованием говорила это. Так гордилась глухотой и бесчувственностью к крикам своего естества.
Учила нас этому.
Была больна и хотела этого для нас.

Сейчас я полагаю, если б она тогда, хоть раз сказала бы себе «Да», возможно, мир стал бы немного счастливей.
Возможно, это сделало бы чуточку счастливее и мир, и ее, и нас».

А потом, смеясь, добавил: « Я ей так благодарен за ее единственный промах, который позволяет мне смеяться над подобной серьезной жестокой унылостью.
В очередном пропагандистском приступе, который она привычно изливала на нас, ее юбка задралась и моему изумленному взору предстали банальные панталоны-рейтузы-трусы с резинками, трусищи до колен.
Этот симбиоз пафоса и нижнего белья выбил из моих мозгов предостаточно трухи».

И вот я в облике этой тетки, сама содрогаюсь, ощущая его.
Его крупные формы – это грузное раздутое тело, эти седые волосы, эти с прищуром резкие, словно упрекающие глаза, эту крупную бородавку у носа.

Меня передергивает.
А по телу Алана пробегает судорога. Но глаза его все также спокойны.

- Кися меня ТАКУЮ не хочет? – лепечу.

«****ец!!!» – мелькает в голове.

- Кися сердится? – подлизываюсь.
- Кися не сердится, кися просто в бешенстве!

- Ну, ладно, мне пора!
- А ну, стоять! – скомандовал Алан.

Я застываю. Я, как всегда быстра и с реакцией у меня все в порядке. Моя реакция лучшая.
Но только это не спасет.
Можно ринуться от него и прибежать прямиком в стену. Или случится еще, что посмешнее.

Мой любимый запросто устраивает подобные фокусы. Мне однажды довелось увидеть, как от него убегал один крендель (крендель – значит, слишком хитрый, крученный) – это было то еще развлечение!
Поэтому замираю и жду дальнейших приказаний моего повелителя.

- Не можешь мне простить своей любви! – грозно утверждает он и тут же усмехается. – Ничего, это пройдет! С этого момента, любой не твой облик будет означать для меня, что ты хочешь побыть одна.

Он еще раз усмехается и уходит.

Доигралась!!!

…

Мой парень просто супер!
Не из тех, кто сопли прошлого жует.

Как будто и не было утреннего инцидента.
Целует меня так, как никогда не целовал.

- Алан, я хочу тебя попросить, милый …
- Все, что хочешь, любимая!

- Сейчас же прекрати мне потакать, - умоляю я. – Будь со мной построже!
- Как скажешь, солнышко, - я не знаю, что он делает, но я буквально тону в его нежности.

- Алан, ты из меня делаешь романтичную кисю.
- Я ничего не делаю, ты такая и есть.

- Я не такая…
- Такая, такая.

…

- Я сейчас липучая-приставучая, - обнимаю Алана. – Когда надоем, будешь знать!

Улыбается, довольный.

- Люблю тебя, - он рядом, его шепот мурашками по коже.
- Я тоже, - шепчу ему.

- Ты просто повторюха-муха!
- Сам такой! – смеюсь.



Средина Всех Миров


Я разглядываю потолок, лежа на диване, том самом, что все зовут сонным.
Это по-настоящему чудесный портал в другие измерения. Стоит вам только присесть на него, пусть краешком, невзначай, на секундочку, и вот вы уже вовсю зеваете, незаметно для себя устраиваетесь поудобнее, глазки закрываются-закрываются, мысли растекаются-растекаются, и вас больше нет для этого мира.

Но я-то есть.
Я будто прибит гвоздями к этому дурацому представлению о том, как должно быть. Причуда моего мировосприятия нескончаема, как песня, закольцованная функцией «повтор одного трека».
Стоит прозвучать финальным, плавно затихающим аккордам и воцариться долгожданному безмолвию, как тут же заезженное вступление возвещает об очередном витке неоднократно пройденного.
Это поначалу забавляет, но чем дальше, тем заунывней и нуднее воспринимается мною повторение.

Когда знаешь, как может быть славно, любая рутина воспринимается каторгой.
Я перестал появляться в Хасе, не хочу тянуть в чудесное пошлую обыденность.

Даже волшебный уют-диванчик бессилен перед моим ступором.

- Что ж, я в тупике, окончательно застрял, - признаю вслух, и победная улыбка оживляет мои губы. – Обожаю тупики! Ах ты, мой славненький тупичок – моя ступенечка от меня ко Мне.
- Что, любимый? – сонно отвечает мое солнышко. – Ты что-то сказал?

Она вернулась из удивительных сказочных мест, только потому, что я что-то там сказал!
Моя прелесть.
Она потягивается в моих руках, зевает, как ребенок широко и сладко.

- Спи, Лини, спи, моя хорошая.
- А ты?

- У меня есть кое-какое дело, и потом мне необходимо, чтобы ты спала.
- Зачем? - она гладит мое лицо и прижимается ко мне своим коронным способом, и я теряю ощущение границ своего и ее тела.

- Обожаю твою беззащитность, ты уснешь, а я тут, как тут!
- Хорошо, - соглашается она и тут же крепко засыпает.

- Обожаю тебя, - говорю своей спящей красавице.

Надо же, как много всего я обожаю!
Я все еще с нежностью взираю на свое сокровище, а в голове уже зреет в мельчайших деталях неумолимый расклад.

Тому, кто не пользует себя умом, легко и просто увидеть целиком всю картину.

Дело не в причуде восприятия или точнее не только в ней. Дело не в этом мире или не только в нем.
Вот почему так долго мне не удается ничего с этим поделать!
Воспринимающий, как и воспринимаемое им – всего лишь еще одна причуда восприятия!

Дело не в отдельно взятом воспринимаемом отдельно взятым воспринимающим, являющимся опять же воспринимаемым, стоит лишь сменить угол воззрения (стоит лишь перенести фокус-внимание с объекта на субъект, как субъект становится объектом).
Дело не в отдельном, дело во всем.

Хорошо, что мне нет надобности приводить все эти объяснения, которые скорее запутывают, чем проясняют.
К чему разжевывать цельное, ясное и отчетливое.

Вся фишка в самой фишке!
Все причуды восприятия вопрос самого восприятия.

Все миры – всего лишь вопросы, на которые мы отзываемся, тщетно пытаясь, во что бы то ни стало, найти ответы.
Пытаясь. Пытая себя.

И где искать ответы, как не в Средине Всех Миров.
Где Ответом – отсутствие всех ответов.

Уж мне ли не знать!



Лонки


- Он проживает мир за миром, - мне доложил мой верный пес цепной. – Как семечки их щелкает и скорлупой плюет.

Я молчу, пока мой приближенный подчиненный мне рапортует с пеною у рта.

Не стоит суетиться.
Я знал, что так и будет. Может и не так, но как-то… так.
Теперь прожитые миры, что скорлупа, тут Девих прав. А значит, у Мертвых Кланов горят их пятки, а у кого-то и зады.
Их, походя, лишают силы.

Какой я молодец, что не доверил свою силу глупым головам людским и их мирам убогим!
Надо же, я говорю, как Алан: «Какой я молодец!», «Какие молодцы мы!».

- Что делать? – торопит меня помощник мой. – Счет не на столетья, на минуты!!!

Я многое ему прощаю, чего, пожалуй, никому бы не спустил. Но кто решился принести от Хокки кровавое послание и ощутил дыханье смерти под названьем Алан, тот многого достоин.
Теперь я для него единственной надеждой на то, чтоб не уйти в небытие. И нам держаться вместе предстоит.
Тут о предательстве не может быть и речи.

Мой первый из гонцов исчез, будто и не было его.
Порой приходит мне на ум, что он мне снился и к Алана ученику, когда тот был на грани осознанья себя Магом, я никого не посылал.

И не было в природе колдуна на издыханьи Фавла, погрязшего в страдании и мраке, приходящих к колдунам под занавес их.
И то, что присоветовал ему, как отгрузить непотреб готовому содействовать, мне снилось.

Тот и отгрузил, да сам как в омут канул.
Или все это мне приснилось…

- Нам армию бы посильней, - сжимает кулаки до боли Девих Лонки. – А, может, создадим?

Я снисходительно взираю на яростный оскал помощника.

- Плодить убогие фантомы из себя?
С этим почетным делом человечество с успехом справляется без нас. К тому же, его фантомами не взять. Он и не борется фантомами против фантомов.
В его присутствии все оживает. И тот, кто видит силу в том, что Алан о нем знает, тот регулярно о себе напоминает.

И нам в его пространстве знания укорениться предстоит.
Мы первые шаги успешные уже произвели. Участие в истории с филюстрами он не простит нам, а значит, будет помнить.
А помнить – это соглашаться знать.
А знать – с прилежным постоянством создавать.

Быть выдумкой людскою – жалкий жребий.
Быть частью знания Живого – практически бессмертным быть.

А армии появятся у нас, не сомневайся, Девих Лонки, еще придут к нам на поклон все Кланы Мертвые. Им некуда деваться!

Придут, иначе я не – я, не Лонки!



Детвора


- Гонзик, - требовательно зовет Ярче. – Есть разговор.
- Только помни: из бесчисленных миллионов существ, обитающих на бесчисленных миллионах  планет, ты неимоверно удачлива и благословенна – тебе выпал шанс соприкосновения со мной. Цени свое везение! Цени свой шанс!

- Какая самовлюбленность!!!
- Говори по сути – не воруй у меня время. Не отнимай шанс у других.
И, к твоему сведению,  я не самовлюбленный. Я – ценитель прекрасного!

- Гонзик!
- Не кричи!

- Я не кричу, а демонстрирую звуковое воздействие на оппонента, это один из компонентов  ораторского мастерства. Ты будешь слушать?!!
- Я давно тебя слушаю и уже начинаю жалеть об этом!

- Ты мне нужен, Гонзик!
- На стене объявление кто-то повесил: «Требуются герои». Да, мир тесен.

- Алан, мы уходим, - обнимает меня на прощание Ярче. – Но ненадолго и недалеко.

- Чем займешься, озорная? – спрашиваю девочку.
- А двину поподелать всякие штуки в миру. Поди, отдохнул от меня предостаточно, перепуга! Надо его расшевелить.

…

- Странные эти люди! – качает головой Гонзик. – Напридумывают громоздкие сооружения, вроде поездов, опутают небо проводами, а железными рельсами чуть ли не всю планету изрежут, и все только для того, чтобы медленно и неудобно перемещаться в тесных коробках от одного унылого местообитания к другому такому же.
И при этом гордятся собою.
- А мне нравятся поезда, - не преминула поспорить Ярче.

- Да? И чем же?!!
- Тем, что не нравятся тебе!

- Сегодня особенно жарко! – выговаривает Гонзик Ярче, будто ответственной за погоду.

Ему, конечно же, плевать на климатические нюансы, но это же Гонзик!

- А какая температура? – уточняет Ярче.
- Выше ноля, - Гонзик сверлит взглядом подругу. – Что мы тут делаем?

- Я учусь собирать электрическую энергию. Здесь куда интереснее, чем под линией электропередач.
- Отправляйся на электростанцию. Чего мелочиться!

- Там энергии слишком много для меня.
- Это от того, что ты слишком мала!

- Пока много, - ответила девочка на шпильку и ироничный взгляд друга и тут же радостно закричала. – Электропоезд!!! Давай встречать электропоезд! Смотри, останавливается, сейчас раскроются дверки!

- Пш-ш-ш, - насмешливо озвучил Гонзик открывающиеся двери электрички.
- Не подсказывай! – строго одернула его Ярче и, озорно блеснув глазами, повторила: - Пш-ш-ш.

Две половинки тут же, как по команде, разъехались в стороны с идентичным шипением.
Ярче показала Гонзику язык и самодовольно ухмыльнулась. 

- Зачем тебе электричество? – поинтересовался тот.
- А вот зачем! – девочка легонько щелкнула его по носу.

Эффект был ощеломляющим.
Мощный разряд блеснул ослепительной молнией и у Гонзика обуглились брови.

- Прости, не рассчитала, - ойкнула Ярче.
- Здорово! – восхитился необыкновенно чумазый и всклоченный подопытный. – Научи!

- Тут все очень просто, представляешь себя проводом, настраиваешься на подключение …
- Все ясно! Теперь смотри, как это делается, - бодро отреагировал Гонзик и вдруг превратился в мощное сияние.

Очередной прибывающий поезд при этом, не доехав до остановки пару десятков метров, встал, а ожидающие его пассажиры принялись дружно танцевать, как в лихоманке.
Надо полагать в нетерпении.

- Получается? – спросил ослепительно сияющий столб голосом Гонзика. – Учись, пока я жив!
- Для начала, очень даже неплохо, - едва сдерживая смех, взялась объяснять Ярче. – Да только следует не втыкаться, а встраиваться в проводку, представляя себя дополнительным проводом. Ток входит в тебя и беспрепятственно течет по кабелю. Это называется параллельным соединением. А то, что ты вытворяешь, называется обесточиванием.
Прекращай, ты уже зарядился через край. Выше крыши.

Гонзик отсоединился, и все пришло в норму, если не считать того, что он заметно поблескивал и светился. Эдакое новое прикопченное светило.

- Вы, беспризорники! – пробурчал внезапно возникший Горн. – Нашли свое призвание? Заняты попрошайничеством?
- Да, я пою, а Гонзик смущает и жалобит всех своей потерянной сущностью, - соглашается Ярче и принимается петь.

- Не слушай ее, дружище, - доверительным шепотом зашелестел Гонзик в ухо друга. – Она мстит мне за мое великолепие!
- Прекрати пачкать мои уши! – потребовал Горн. – А ты прекращай петь!

Но Ярче было не остановить.

- Разденься. Выйди на улицу голой, - эффектно выводит ее звонкий, сильный голос. – И я подавлю свою ревность, если так нужно для дела.

- Кстати, позволь позаботиться о чистоте твоей речи, что гораздо важнее чистоты частей твоего тела, - предупредительно наклонился к другу Гонзик. – Одно ухо, значит, во множественном числе - ухи.
- Правильно будет, уши, - машинально парировал Горн, изумленно вслушиваясь в текст песни.

- Тогда, одно – ушо, - настаивал Гонзик.
- Не морочь мне голову!

- Пусть они удивятся, пусть делают вид, что не видят тебя. Но им ни за что не забыть. Их мысли заполнит твое тело, разденься. Хэй, разденься!* – закончила Ярче. – Фух!!! – радостно выдохнула она.
*Песня группы «Наутилус Помпилиус»

- Действительно, фух! – покачал головой Горн. – Нам пора! Там нарисовалась тема.
- Ура!!! – закричала Ярче. – Даешь, приключения!!!

- Ух, ты! Нас ждут великие дела! – обрадовался Гонзик и восхищенно пропел. – Разденься. Выйди на улицу голым…
- Сейчас же прекрати!!! Кто тебя этому научил?!! – тоном возмущенной мамаши осекла его хитрюга и тут же довольно рассмеялась.

- Идем уже, певица, - снисходительно молвил Горн и, приняв подобострастный вид, добавил специально для Гонзика. – Пойдемте, Ваше Сиятельство, для Вас есть особая миссия. Несколько заброшенных пыльных подвалов нуждаются в освещении.



Последний навал


- Алан, к чему весь этот героизм? Ты же еле держишься на ногах!!!
- Уже попустило, Лин, не волнуйся. Сразу накрыло, как волной. Сейчас буря к завершению пошла.

- Ты вызвал все миры к ответу!!! Все мыслимые представления людские о том, как может быть. «Эх, навались!». И навалились все, кому не лень!!! Ты, что не мог их потихоньку исчерпать?
- Да надоело потихоньку.

- Я представляю их миропредставленья!!! А впрочем, даже не желаю представлять! 
Ты как?
- Все хорошо. Вас задержал здесь. Детворе тут скучно.

- Потерпят!
- Не хочется их заставлять терпеть.

- Нам лучше всем быть рядом. Мало ли что! Какой там будет эта последняя волна? Куда еще швырнет она?
Мы будем рядом. Точка.

…

- Мы уже увидели, тучи на небосводе, - заметил Алан, покосившись на демонстративно сердитое выражение лица Гонзика. – Пролейся уже дождем слез за нашу бесчувственность к твоим страданиям!
- Я уже всплакнул, - жалостливо произнес Гонзик, вовсю изображая последствия слезопролития.

- Милый, чем мы тебя огорчили? – ерошу волосы сердитцу.
- Ничего себе, подача миру! – с готовностью кинулся изливать обиды Гонзик. – Мало того, что в гости не пригласили, так еще, когда я пришел, вас дома не оказалось!

Мы расхохотались, но шутник был невесел.

- Как ты? – сочувственно спросила я.
- Как ёжик в тумане. Чувствую себя хорошо, но не знаю откуда.

- Алло, - раздается голос Ярче. – С вами говорит его личный секретарь. Что передать?

- Ярче, это мой телефон! – напоминает с нажимом Алан.
- Ой, прости, - просит она, спохватившись, и … ставит на громкую.

- Мне необходимо встретиться с Аланом, - настойчиво голосит трубка.
- Запишитесь на прием.

- У вас есть запись на прием?
- Не у нас. У психиатра.

- Воспитанье, побудь на отдыхе, я отвечу всем просто: козлы!!! – отключив мобильный, жалобно умоляет Ярче. – Не смотри на меня так, лучше поблагодари, - телефон летит в сторону Алана и ему ничего не остается, как его поймать.

Похоже, высветившийся номер и имя абонента не оставляют моему парню никаких вариантов.

- Благодарю, солнышко, - Алан привлекает ее к себе. – Ты лучший секретарь всех времен и народов.
- И до, и после родов, - подтверждает Ярче.

- Что-то не так, кися?
- Раньше у меня была фамилия ХрЕнова, а теперь ХренОва! – невесело отшучивается та.

Я на цыпочках выхожу, пусть Алан сам с Ярче нянчится.

Горн, лежит на диване, уткнулся в книгу. Недобрый знак!

- Просвещаешься? – присаживаюсь рядом.
- Запоминаю умные слова. На улице попрохландело или также жарко?

- Еще жарче.
- Вот, Ё!!!

Я потихоньку испаряюсь, но не успеваю, вопрос застает меня в дверях.

- Леди Тейлин, скажите мне честно: я – нытик?
- Ну, что за чушь, Горн! Какой же ты нытик?!!

- Самый обыкновенный.

Я нахожу Алана на кухне, сидит на подоконнике, свесив ноги в окно. Видать, туго дело.
Сажусь рядом. Он обнимает меня.

- Что-то Детки раскапризничались, - заметила я и попросила. – Погуляй с ними, Алан.

…

- Как прогулка, - интересуюсь я. – Удалась?
- Или так, - отвечает Алан.

- Как они себя вели?

Алан удивленно вскидывает брови.

- Спокойно. На прохожих не бросались.
- А ты? Ты не бросался?

- Прости, это напряжение задолбало! И, похоже, не меня одного. Давай, вы плюнете на все!
- Давай. Закончим всё и плюнем.

До нас доносятся громкие голоса. Спор полным ходом.

- Им просто не повезло, - доказывает Горн. – А если бы Озил тогда принял мяч?!!
- Вовнутрь? - хохотнул Гонзик.

- Так ты же и помешал ему мяч принять!!!
- А ты судье глаза закрыл на явный пенальти!!!

- Что это? – спрашиваю удивленно.
- Они смотрят телевизор. Видно, обсуждают футбол и свое участие в нем.

- Реклама – мама, реклама – мама, - распевает Ярче. – А кто отец?

Ей спорщики не помеха для пения.
Мы входим в зал как раз в разгар рекламы.

«Тефаль. Мы думаем о вас!» - задушевно уверяет женский голос.

- Прикинь, жесть, обо мне думают сковородки!!! – кричит Гонзик. – Шепчутся между собой, что-то замышляют.

- Отбой! Всем отдыхать, - командую я и, заметив многозначительную переглядку Детворы, строго добавляю. – И никаких самоволок. Держимся вместе.
- Ладно, - неохотно соглашаются они.

- Я вас люблю, мои хорошие! – обнимает их Алан, и они наполовину оттаивают.
- Как вас можно не любить, пусики?!! – я присоединяюсь к обнимашкам.

Процесс разморозки желательно довести до конца.



Дельфины


- Алан, - заныли жалобными голосками Деточки. – Мы хотим домой, хотим в Хасу!

- Лучше к говрам, амитам и серту, - причитал, заламывая руки, Гонзик. – Только не здесь.
- Здесь тоскливо и печально, - поддерживает Ярче. – Серо и убого. От этого угрюмо, и как-то пасмурно и слякотно внутри.

Горн хмуро молчит под моим предлагающим высказаться взглядом, потом неохотно выдает:
- Тоскливо здесь, даже для меня чересчур. Уж лучше в Отстое барахтаться в дерьме, чем здесь в прилизанном, поверхностном, коварном.

- Вы же, Дети по Сути, - пробую подбодрить их. – Вам по барабану все декорации.
- Вот нам бы барабаны подтянуть! Где-нибудь подальше отсюда! – мечтательно щурится Гонзик и, спохватившись, сокрушается. – Ах, Харны, мои беззащитные, доверившиеся мне малыши, брошенные мною на произвол равнодушной судьбы!!! Как вы там без своего папочки?!!
 
- Небось, богатеют и оправляются от поборов, - вставила ядовито моя девушка. Ей не хочется оставлять меня одного. – Радуются, что милостивая судьба избавила их от хапуги и халявщика!
- Я не хапуга, я позволяю другим быть щедрыми!

- Вы правы, - соглашаюсь я. – Простите, что втянул вас в неприятное и задержал сверх меры. Отправляйтесь отдыхать.
- Ура!!! – заверещала Детвора. – Прощай, унылый мир людской! Мы отправляемся домой!

- Мы отправляемся домой!
- Мы отправляемся домой!
- Мы отправляемся домой!!!

- Стойте, - тихо прерывает их буйства Тейлин. – Вы, значит, в теплые края, а Алану отдувайся за всех?!! Тоже мне друзья!!!

Они притихли, потрясенные неожиданным открытием.

- Я сам справлюсь, - успокаиваю их. – А вы пока отдохните и повеселитесь, как следует!

Говорю и вижу: никуда они не отправятся, будут рядом.
Делаю очередную попытку.

- Кислые вы мне ничем не посодействуете, поэтому ни к чему жертвы, - и с усмешкой добавляю. – К жертвам палачи бесплатным приложением.

Хорошая попытка, но номер не проходит. Они не сдвинутся с места.

Тей решительным жестом рубит воздух:
- Хватить киснуть, решено: мы остаемся все вместе! А Алану найти способ нас вдохновить. Он лучше всех знает этот мир.

- Твой выход, любимый, - смотрит на меня моя чудесная девочка и в ее глазах, бездонных и прекрасных, полная уверенность в моей изобретательности.

Ее энтузиазм делает свое дело. Меня осеняет воистину блестящей идеей.
Я посылаю клич Марку с Хинеей, Дану и Тиссе. В такое чудо лучше окунуться всем. 

- За мной! - командую я, когда все в сборе.

…

- Кто это?!! – пищим мы от восторга.

Алан с Марком переглядываются. Что ж, их миру есть чем гордиться!

- Их зовут дельфинами, - поясняет Алан и его губы расплываются в счастливой улыбке. – Вам нужны дурацкие пояснения или радостное общение с такими же Живыми, как и вы?!!

- Ах вы, пусики!!!

Детвора уже вовсю обнимается с дельфинами. Общий восторг звенит дикой радостью, отдается эхом под сводами крытого аквапарка.

Тисса зачарованно смотрит на играющих.

- Не присоединишься? – спрашивает Алан.
- А можно? – не веря в свое счастье, спрашивает эта чудачка.

Вместо ответа он сталкивает ее.
Морские обитатели тут, как тут. Один из них подныривает и Тисса с радостным криком мчит на нем через бассейн.

- Тебе тоже нужно разрешение? – хитро спрашиваю я и, обхватив, увлекаю любимого в воду.

…

- Что ты, кися, задумалась? – обнимает Ярче Алан. – Классно тут, правда?
- Да. Просто мне немного стыдно. Прости меня, Алан!

- За что?

В глазах Ярче слезы.

- Эти чудесные создания, они … не просятся домой, не ноют и не жалуются, как мы.
- Они тоже просятся домой, Ярче, - в глазах любимого тоже поблескивает влага. – Им тоже хочется домой. И, если ничего не изменится к лучшему, эта планета не сможет их удержать.

- Но вы можете дружить, - продолжает Алан. – Вы Дети по Сути. Кому же тогда дружить, если не вам.
- Дружить, - улыбается Ярче. – Я буду дружить со всеми дельфинами. Я остаюсь.

- Ты можешь показать им Хасу. Возможно, Она им полюбится.

…

Ранее подобного за ним не замечалось.
Ни в коем разе!

И причиной было отнюдь ни добросовестное отношение к несению службы. Просто охранник Тимофей обожал дельфинов, и смены своего дежурства напролет проводил с ними.

Сейчас же Тимофей сладко спал на своем посту и ему снился чудесный и странный сон.
Будто их водный мир ночью посетили некие веселые сущности и резвились с дельфинами, как лучшие друзья.

Разглядывая трех парней, он откуда-то безошибочно знал, что двое из них – Маги, один из которых как-то снился ему и даже сказал, что, если ему хочется Ожить, то следует держаться ближе к Жизни, после чего Тимофею удалось устроиться сюда на работу.
Третий – Одинокий Странник, повстречать которого на пути – великое благословение.
 
Спутницы Магов были Теми, перед которыми склонялось все без исключения.
А двое мальчишек и девочка были олицетворением озорства.

Немного пугало Тимофея во сне, что среди нахальных гостей была та, что являлась предвестницей окончания людских историй. Всякий раз, когда он видел ее, мурашки по коже бежали сумасшедшим топотом, и ныло, где-то под ложечкой.

И всякий раз, видя ее счастливое лицо, он успокаивался и даже мечтал, что однажды, когда его час пробьет, придет она, такая же светящаяся от восторга и тихо скажет:
- Пора, маленький. Пора домой.

И возьмет за руку его, и отведет туда, где вечный праздник и, конечно же, есть дельфины.

…

В один момент все резко изменилось. Из благодушного и легкого мой настрой вдруг резко сменился на тревожный и тяжелый. А Алана будто подкинуло нечто безжалостное изнутри и швырнуло наземь.
Он закричал, восхищенно приветствуя убийственный навал. Ничто не могло омрачить его счастье.

И пока длилось самое долгое мгновение, когда я преодолевала единственный отделявший нас шаг, в моих ушах рефреном звучала фраза Алана, некогда сказанная им, неизвестно кому, неизвестно зачем:
- И будьте счастливы Вы в играх Ваших. Иначе, на фига, они нужны!

Он расхохотался происходящему внутри, словно шаловливой щекотке и замер бездыханно.

…

Меня целиком накрыло чередой миров и потащило по острым камням дна мирозданий.
Захлестнуло не по-детски, разорвало в клочья, раздергало, располосовало.
Нестерпимо заныли во мне все нити и струны, задребезжали в ожидании надрыва и принялись с противным звонким лязгом лопаться одна за одной.

Обрывки меня тонули в темноте, растерзанные и побежденные. Темнота поглощала их жадными глотками.
И, когда стала ясной окончательность и бесповоротность происшедшего, я расслабленно улыбнулся: «Ну, вот и все».
И Смерть улыбнулась мне.

А потом меня не стало.
Потому что я был Всем и был Ничем.
И целую Упоительную Вечность я Ей и был.
Упоительной Блаженной Вечностью.

А потом я узнал в Себе Нечто Непередаваемо Прекрасное и открылся Ему.
Как оказалось, это были Губы Тейлин, которые оживляли собой сантиметр за сантиметром мое лицо, и ее Глаза, широко распахнутые Той самой Бездной, в Которой и Которой я только что был.
Я снова улыбнулся и Ее взгляд просиял.

Лин погладила меня по лицу и ее прикосновение, мимолетное и яркое, наполнило меня удивительной свежестью и прохладой. Внутри все запело и затанцевало весельем и великолепием.

Я взял ее руки в свои, улыбнулся блеску ее глаз и поцеловал ее ладошки в самую серединку. Она зажмурилась, а потом радостно рассмеялась.
И с ней рассмеялся я.

…

- Все! – радостно оповестил нас Алан. – Все закончилось. Я свободен! Мы свободны!!!
- Ура!!! – закричали мы.

…

Тимофей сладко потянулся, пытаясь оттянуть пробуждение, так не хотелось ему покидать дивную грезу. Но действительность врывалась в него неумолимо и глаза уже открывались сами собой.
Он зевнул и обомлел.

На него в упор смотрели участники его сновидения. Немного насмешливо, но притом добродушно.

- Этого не может быть! – вырвалось у него.
- Конечно, конечно. Ни в коем случае! – засмеялись все.

- Ну, ты идешь? – нетерпеливо, как старого знакомого, спросил, приходивший в его сон Маг, и кого все звали Алан. – Мы хотим показать малышам Хасу и тебе заодно. Может, им и тебе когда-нибудь захочется присоединиться к нам.



Миллион


Я гляжу на очередной миллион со смешанными чувствами. Вот он в гостеприимно распахнутом аккуратном кейсе. Зелененький, хрустящий, наличный.
Многими вожделенный. Для многих являющийся символом того, что называется «жизнь удалась».

Когда ко мне пришел мой первый миллион, я чуть не обосрался от неожиданности.
Лишь спустя годы до меня дошло, что меня банально купили.
Может, не меня буквально, но мою неудержимость точно. Таким образом, устранили меня, как опасность.
А то, что я был опасен для системы, несомненно.

Я безоглядно ворвался в деловой мир, сминая на своем пути нерасторопных конкурентов. Для системы бесстрашная безоглядность – траурный похоронный марш.

Теперь же, поднявшись, я стал осмотрительным.
Словно автоматически включилась некая сдерживающая программа.
Теперь мне было, что терять.

…

Я взираю на очередной миллион со смешанными чувствами.
Чуйство у меня. То самое «Чу».
Чую, что поворотный момент сейчас.

В разговоре с представителем дружеской фирмы я как-то сказал, что нынешние воротилы отличаются от нас прежних тем, что мы были голодны и наелись.
А когда к нам приходит новый голод, охотно и радостно утоляем его.
Но эти – нынешние – просто чума! Они словно больные булимией, жрут безостановочно. И им не в радость жратва, но рвут куски друг у друга и пожирают жадно, ненасытно.

Мне незачем обналичивать свой персональный доход, но сейчас тот случай, когда необходима встреча лицом к лицу с новым проявлением финансового могущества.
Может, я самый ненормальный деляга, но виртуальные цифры на счету не дают мне ощущения соприкосновения с происходящим.

Это самая странная чуйка, посетившая меня.
«Мне достаточно, мне хватит!».

Мне не переварить этот миллион.
И это не обсуждается.

И тогда я спрашиваю его: «Значит ли, что если ты не мой, то через меня пришел к кому-то?». И, еще не закончив свой вопрос, уже знаю ответ.

- Ладно, - весело говорю вслух я, поглаживая внутренность дипломата. – Живи своей жизнью.

И, захлопнув его, ставлю под стол.

…

- Маргарита Викторовна, вас приветствует распорядитель комитета по вручению наград за выдающиеся достижения в сфере экономики и бизнеса. Вы номинированы на соискание премии в категории «Самые красивые и могущественные».
- Привет, Марк, - смеется довольная Маргарита. – Рада тебя слышать!

- А видеть?
- Для тебя всё, что хочешь!

- Тогда сейчас же буду у вас.
- Марк, мне не терпится узнать тему!

- Хочу сбагрить вам свой бизнес. Кому, как не вам доверить мое детище!

…

- Марк к Алану приехал, - Хинея запыхалась для пущего драматического эффекта.
- Бежим!

И мы бежим.
Подслушать.

Как эти двое соберутся, бесплатный цирк для посвященных …

…

Я у Алана с деньгами, мой черед повеселиться!

- Ко мне лимон пришел зеленый. Ко мне, не для меня, - я хитро щурюсь. – Тебе не нужен?
- Скажи ему, он опоздал. Тот парень, что хотел, давно как умер.

Алан даже бровью не повел на мой вопрос. Блажен блаженством новым, мне неизвестным.

- А что так? Это ж миллион! Мечта повальная, практически для всех.
- Неужто я себе не подтяну деньжат, как будет край, как надо?!! – улыбается мне друг. – Но неохота мне истории плодить. Мне хватит этой распоследней. Все тянется она, никак конца ей нет. Мой нудный скучный мир последний.

- Но есть миры пожестче, пострашнее!
- Но нет миров, мне более неинтересных. Его я выбрал не случайно. В нем интересное – лишь я.

- И я, - лукаво ухмыляюсь я.
- Вне мира, Марк, ты. Вне миров любых. Вяжи свои провокационные вопросы!
Лучше послушай, что у меня:

Когда дела идут, и все легко решаешь, все получается, и вроде бы, живешь …
Когда же рухнет все, как будто умираешь. Тогда ты тихо отдыхаешь и нового рожденья тихо ждешь.
И смерть "привычного" тогда, как избавленье.
И выглядит привычное мученьем.
Нелепым увлеченьем, развлеченьем.

И радостно со Смертью ты поешь.
Пока совсем не отдохнешь
Для нового рожденья и влеченья.
Тогда ты снова, вроде бы, живешь …

- Точно в Тему, - соглашаюсь я. – Ну, не томи, выкладывай, что у тебя еще есть!

Алан хитро грозит мне пальцем. Доволен, что слон после купания.
Он предлагает мне жестом расположиться поудобнее. Я выбираю одно из кресел, готовый к самому неожиданному.

- Порой ради красивого словца и оборота, кроим наш мир.
И стонут мира зеркала от гнета.
И отражают боль и ужас эгоизма.
И упоение бессильем, героизмом.

Напишешь о Любви и Счастье, скажут: лажа.
Всё выдумки и бред, чужое, а не наше.
О боли и страданиях – поднимут до небес.
Как это жизненно! И что за бес
Всем этим механизмом управляет?!!

Рождение и Смерть – края одной игрушки.
А Жизнь – Малыш, что ей играет.
Не будьте ни одним из тех краев, а Целым.
И станут горести игры уделом.
А Вы тем самым Малышом.
Мечта – цветным карандашом.

А мир все это отразит красиво.
Исчезнет всё, что так невыносимо …

…

Мы рядом притаились-схоронились и чувствуем любимых, как самих себя, по полной, без преград.

Я и Хинея в полном трансе. Мы сопереживаем двум Магам, пребывающим в Бездонной Глубине Себя.
Всё звенит восторгом внутри нас. Мы переглядываемся, две ошалевшие от Счастья дурочки.

Марк молчит, все его существо светится восхищением.
Могу его понять!

Он раскрыт настежь, нараспашку Вечности.
Себе внимающая Вечность. И знающая лишь Себя.

Но вот на его губах появляется коварная улыбка. Сейчас последует каверзный вопрос. Они частенько друг друга вопросами проверяют. Осознанность друг друга испытывают.
Дескать, «Я не сплю. А ты не спишь?!!».

Вот и сейчас Марк выдает ехидное: - И бес надеждой радости меня смущает…

Алан вскидывается от подобной наглости и, радостно рассмеявшись, выдает:

- Вы подскажите того беса
Что говорит о Счастье с вами
Не ради денег, интереса.

Кто Радостью вас дразнит и смущает
Кто подвигает к Счастью вас.
Кто говорит, что Жизнь – сплошной экстаз.

Вы подскажите того беса
А святость нудную оставьте про запас.
Для нудных, заунывных. Не для нас.

А мне вы подскажите того беса ...

Мы переглядываемся с Хинеей:
- Ну, ни фига себе, как рубят фишку дядьки!!!

- Кто тут присутствует? Присутствует – не отсутствует, - поворачивается в нашу сторону Марк. – Кто тут присутствует? Присутствует и отсутствует.

Мы притихли мышками, может, пронесет.

И тут Алан говорит. Тихо и проникновенно.

- Ты ускользаешь от слов, от всех ответов, Любовь …
- Любовь, - также тихо и проникновенно соглашается Марк.

- Ах вы, распушистые поросятки!!! – не выдержали мы с Хинеей и кинулись обнимать своих любимых.



Рыбки


Мы погрузились в воду возле самого берега, лежим (по меткому выражению Ярче, на мелкоте) только головы торчат.
Терпеливо ждем обещанный Аланом сюрприз.

Гонзик пребывает в стороне ото всех, демонстративно ни с кем не разговаривая. Весь его вид говорит о том, что ему нанесено смертельное оскорбление. Он предложил нам отправиться в лес, полный сказок и чудес, собирать грибы.
Не иначе заготовил там собственный сюрприз.

Какую-нибудь неожиданность, вроде той, что он устроил недавно, когда мы наивно купились на замануху порыбачить.

Тогда у Горна на крючок цеплялись исключительно коряги, а пойманная Ярче огромная рыбина таскала девочку по реке, пока та, навизжавшись, не бросила удочку.
Зато наш затейник за каких-то пять минут наудил целую гору рыбы и принялся ее кулинарить.

Уха, как и еще семь разнообразных блюд были просто восхитительны.
Рыбный день, можно сказать, удался и мы беззаботно релаксировали у костра, не подозревая подвоха.

Налетевший невесть откуда взявшийся ветер принес черные тучи и с неба хлынул даже не ливень, водопад. Его мощные потоки увлекли нас в разбушевавшуюся реку.
И этот шалопай, конечно же, нас спас.

Таких благодарственных слов наверняка ни одному спасателю слышать не доводилось.

И что на этот раз он нам подустроил в лесу, можно только догадываться, и так и не догадаться.
Гонзик – известный мастер на проказы.

- А что это ты так долго молчишь? – подозрительно осведомляется Горн.
- А я вообще очень молчаливый парень, - ледяным тоном отвечает тот. – Истинная Мудрость бессловесна!

- Ну, раз вы дуетесь на меня! – не выдерживает Гонзик. – Пойду я.
- Я мню, и, мня моя страшна, - смеется Алан.

- А скоро начнется обещанное веселье? – уточняет Гонзик. – Ожиданье – не моя стихия. Я в этом, что в балете. Любить, люблю. Издалека.

- А вот уже и началось, - говорит Алан.
- Рыбки, рыбки, - восторженно завопила Ярче, протягивая руки.

- Тише, милая, - попросил Алан. – Легонько поднимайте муляку со дна и без резкостей.
- Они меня пощипывают, - радостным шепотом оповещает Ярче.

Рыбки, и правда, нежно покусывали кожу, поедая что-то из того, что мой парень назвал смешным словом «муляка». В донном иле, который мы тихонько ворошили, было нечто привлекательное для маленьких юрких существ.
Они клевали носиками, снова и снова, и я зажмурилась от переполнявшей меня неги.

- Классно! – восхитился Горн. – Вот здорово!!!

Это еще мягко сказано.
Происходящее просто Волшебисто, опять же по славному выражению чудесной малышки Ярче.
 
- Сейчас буду радостно орать, - заявляет Гонзик. – Зазвучу, аж шуба завернется!
- Только про себя, - предупреждает его порыв Горн.

- Ну, не про тебя же!

…

- Понравилось? – спрашивает нас Алан, когда мы вдоволь намоклись и нанежились.
- У меня нет слов, - говорю, умиротворенная. – Вот это я понимаю, начало дня! Похоже, Жизнь меня любит. Похоже, я себя люблю.

- Пожалуй, следует признать, что и здесь можно приятно проводить досуг, - подтверждает Горн.
- Мы еще не собирали грибы, - встряет со своей идеей Гонзик.

- Наверное, тут можно отыскать массу интересного, - соглашается Ярче. – Всякого разного-разнообразного.
- Может, нам предстоит это выяснить? – улыбается Алан. – Теперь, когда я не привязан к этому миру, мы можем навещать его, как захотим.

- Ну, что по-топ-топ-топали? – предлагает Ярче.
- В лес, - оживляется Гонзик. – По грибы.

…

Марк и Хинея машут нам приветливо.

- Где вы были? Не ночевали дома.

- Мы в лесу ночевали, - важно ответствует Гонзик.
- Через костер прыгали, - светится от счастья Ярче.

- А что вы папоротник нашли? – спрашивает Марк.
- Да мы его и не теряли!

- Мы собираемся в поход. Пойдете с нами?
- Конечно, - переглядываются Марк с Хинеей.

- Вы, кстати, могли к нам присоединиться и в прошлой прогулке.
- Мы хотели, но у нас были дела … мы устали, - смущенно поспешила ответить Хинея. – И решили пораньше лечь в постель.

- Понимаю, - улыбаюсь я. – Алан, нам тоже пора в постель?
- Пора, не то слово! У нас уже есть один прогул. И его предстоит отрабатывать.



Как когда-то


Ярче сидит на моей лавочке.
Я не собственник, просто, когда хочу побыть в одиночестве, чаще всего оказываюсь здесь, на затейливой деревянной конструкции под раскидистым орехом.

Все как-то слишком уж охотно уступили мне этот чудесный уголок нашего сада, словно уговорились соблюдать суверенность моих уединений.

Если Ярче здесь, предстоит разговор тет-а-тет. Время жутких тайн.
Как когда-то …

…

Тогда она была печальной и не выглядела маленькой.

- Что-то ты, детка, в полной прострации, - я обнял смущенную и растерянную Ярче.
- Это точно, - обрадовалась она мне. – В полной просрации!!!

- Расскажешь или пусть это будет нашей маленькой тайной?
- Расскажу … и пусть это будет тайной …

…

Мы молчим, давая прозвучавшему откровению возможность быть осознанным.

- Поэтому ты рубишь всех направо и налево? – пробую перевести разговор в шутливое русло. Только серьезности нам не хватало! – Смешались в кучу кони, люди. Слоны и бегемоты, зебры и верблюды.

Но малышке не до смеха.

- Я не пытаюсь над кем-то посмеяться и, уж тем более, кого-то оскорбить или обидеть. Просто я смущаюсь, - призналась Ярче.
- С чего бы это вдруг?!! А, понимаю: то ты была такая вся сильная-пресильная, вся великолепная и неземная, а тут вмиг какая-то несанкционированная слабость.
Послушай, солнышко, нет таких понятий, как сила и слабость – все это просто причуды восприятия. То, что казалось тебе еще совсем недавно слабостью, может оказаться невероятной силой.

- Я справлюсь. Стисну зубы и буду терпеть, но не подойду к нему!
- А вот это – прости меня, девочка – очень глупо. Тот, кто пробудил в тебе эти ощущения, достоин куда более лучшей участи. Не следует скрывать чувства. Это не значит: вешайся на него, отдавайся и все такое. Это означает, если он тебе нравится – не скрывай этого. Вырази это красиво.

- А как же Хинея? 
- Ты не поняла. Тебе ничто не мешает выразить свои симпатии в дружеском расположении. Трансформируй в дружбу. Не надо ничего скрывать, не следует пытаться загнать поглубже эмоции. Раскрой их и раскройся сама им навстречу.
Живи их.

Позволь этой энергии быть. Когда ты позволишь ей быть, ты сможешь перенаправить ее в удобное для себя русло.
Ты можешь так ее красиво оформить, что тебе это понравится и здорово обрадует.

Я помолчал, давая разворот прозвучавшему и снова заговорил, как можно мягче.

- Я хочу, чтобы ты осознала: все происходящее с тобой – в Тебе, Твое и из Тебя? Чтоб ты не уподобилась тем дурочкам, которые в смятении заламывают руки: «Ах, я его люблю! Пойду за ним на край света! Он со мной ТАКОЕ вытворяет! С ним я счастливая, а без него никак!».
Никто с тобой ничего не вытворяет. Все происходит с тобой. Это ТВОИ ощущения, ТВОИ полеты, ТВОИ экстазы.
Твой партнер попросту отражает твою же собственную красоту, он, словно зеркало, что отражает твой свет и пламя.
Подчас одному гораздо легче и глубже удается проникнуть в Собственное Наслаждение. Никто не мешает.

- Ты предлагаешь мне освоить чудо мастурбации? – смеется Ярче. Что ж, уже легче! Она веселится! – Может, и научишь?!!
- Вообще-то я говорил об ином. И все же, я предлагаю тебе уважительно относиться ко всем процессам. Ко всем каналам-выходам энергии.
Отвращение уже само по себе втыкает тебя в нежелательное. Смысл не в том, что что-то плохо, а то, что ты решила, что это плохо для тебя. А на фига, тебе сдалося плохо?!!
Все, чему ты скажешь «нет» станет преследовать тебя и наполняться силой твоего отвержения.
Сказать «да» – не означает участвовать, а просто с этим не бороться, просто согласиться, как с одной из неисчислимого количества возможностей. Чтобы никоим образом с этим не взаимодействовать.  И не быть рабом. Послушным ли, беглым или восставшим.

- Согласна. Мастурбация – шикарное занятие. И может быть, когда-нибудь…
Ну, а пока у нас чудесная беседа. Продолжим?!!
- Я, девочка, тобой горжусь!

- Я тоже понемножку собой пригоржёвываюсь. Ну, а у вас, с леди Тейлин. Вы явно не похожи на узников друг друга.
- У нас Легко и Просто всё. Мы, суть, Единое. Играющее полюсами.

- Мы говорили о красивом оформлении энергий. Расскажешь как?
- Конечно. Начну с того, что это всё присутствует у всех: у кошечек, собачек, у людей… Энергия одна. А проявленья разные.

- Очень смешно, Алан!
- Я веду к тому, что у тебя не нечто редчайшее и с чем не совладать.
Ни к чему нос задирать, ни к чему тухнуть. Все это в порядке вещей.

- Значит, есть варианты?
- Полно. Ты можешь сказать: «нет» и проиграть в битве этому напору, стать рабом. Можешь от этого бегать или сражаться, то есть быть беглым или мятежным невольником.

- Уже не смешно, Алан. Есть что-то еще?
- Играй с этим.

- Это возможно?
- Конечно, только следует вспомнить Себя. Иначе Кто будет играть?

- Выходит, то, что мне сносит крышу – обычная фигня и характерная для всех в придачу?!! То, что меня пьянит сверх меры, наслаждает и к наслаждению зовет – фигня?!! То, что мне кажется вершиною блаженства – фигня?!!
- Я не сказал: «фигня». Я говорил: доступное для всех.
Показать?

- Покажи!
- У тебя был прямой канал, прямой и чистый. Но к тебе постучали в окошки, и ты бросилась их открывать.
Ты была вне оконных видов, сплошной космос. Бескрайняя, Легкая и Простая.
Сейчас, сплошь заоконные пейзажи.

- И что теперь? На хрена мне эти… пейзажи! В гробу я их видала и из гробов их голоса слыхала!!!
- Не горячись! Я покажу пару окон, из которых восхитительно чудесный вид. Потом договорим. Идет?

- Что делать?
- Ничего. Если позволишь, я обниму тебя, и мы немножко посидим в молчаньи.

- Что это? – Ярче восхищенно замирает  в моих руках.
- Ты. Это Ты, Ярче.

- Я?!!
- Да. Все это Ты и все Твое. Я просто тот, кто провоцирует тебя раскрыться. Надеюсь, ты не втрескаешься по уши в меня, как в Марка!

- ЭТО … ТАК … ПРЕКРАСНО!!!
- Это Ты, Ярче.

- Я?!!
- Ты. Показать твои окошки?

- Потом. Пусть всё потом …
- Как скажешь. Наслаждайся …

…

- У меня не осталось вопросов, - она смотрит по-детски заинтересовано. – Но, похоже, у тебя есть еще что-то для меня.
- Не у меня, а у тебя. У тебя и для тебя.
В принципе, когда ты снова познакомилась с Собою, тебе ни к чему ничто другое. Но для полной ясности могу продемонстрировать твои окошки в мир.

- А я не потеряюсь снова в окнах?
- Не в этот раз.

- Я готова.
- Вот первое окно – основа.

- Спокойно так и … ничего, кроме покоя.
- Да. Теперь мирское третье окно.

- Величественно. Сильно. Горделиво. По-царски.
- Да, так оно и есть. Как, впечатляет?

- После Меня, немножко мелковато. Кстати, ты пропустил окно второе.
- Ты с ним уже знакома. Второе – сексуальное окно.

- И ты боишься показать его?!!
- Смотри.

- Алан, я…
- Стоять!!! Окно четвертое. От сердца к сердцу.

- Ух, ты! Тепло живое. Как ты это делаешь?
- Просто я смотрю на тебя прямо. Не из подвала рассматриваю твои ноги или заглядываю под юбку, а смотрю в твои глаза, от сердца к сердцу.

- А я, выходит, уперлась Марку взглядом в ширинку?
- Конечно, нет. Иначе тебя бы уже поволокло сексуальной энергией. Ты блуждаешь взглядом, не в силах зацепиться хоть за что-то.
Ни за что и не цепляйся, а двигайся потоком. Вырази пробужденную энергию красиво.

- Есть еще окна?
- Полно. Тебе показываю основные. Вот пятое…

- Свобода. Вдохновение. Творчество.
- Вот шестое.

- Всезнание. Про все и обо всем.
- Да, Всезнание. Или Всезнайство, если тут застрять. Стоит тут застрять, фантомов можно наплодить такую уйму, что потеряться запросто на собственном пороге. Всего лишь в шаге от Себя.

- А окно седьмое?
- Это не окно, а крыша. Точней, отсутствие ее.

- Так это ж Я!!!
- Да, Ты.

- Классно, ЭТО Я!!!
- Теперь сама ты можешь смотреть в окна.

- Какие окна?!! Ну, их!!! ЭТО Я!!!

…

- Спасибо, Алан! – восторженно сияет Ярче. – Ты меня просто выручил!!!
- Рад, что в тему!

…

Нескольких шагов более чем достаточно, чтобы прожить наново наше давешнее секретное совещание.

- Привет, - присаживаюсь рядом с Девочкой-Дитя.
- Привет, - она целует меня в щеку и треплет мои волосы.

Мы молчим. Слишком покойно и здорово, легко и просто, чтобы прерывать это пусть и насущными неурядицами.
Да и нет никаких неурядиц, равно как и проблем, сумятицы и неразберихи.

Ярче тут по другой причине. Или без таковой.

- У меня все хорошо, - подтверждает она. – Я, как на крыльях, не хожу – летаю!
- Классно!!!

- Я не знаю, почему здесь. Ты знаешь, - Ярче поднимается. – Вот вроде и все, что следовало сделать. Ну, я пойду, не буду мешать?
- Ты не мешаешь. Я благодарен тебе за приход, ты – предвестница бесценного откровения.

- Рада, что в тему!

…


Я все верчу в уме наш первый с Ярче разговор, ту часть его, где про меня и Тейлин.

- Ты с леди Тейлин. Вы явно не похожи на узников друг друга, - сказало мне Дитя.

А я ответил:
- У нас Легко и Просто всё. Мы, суть, единое. Играющее полюсами.

Что ж, с этим стоит разобраться!



Без секса


- Мы можем, солнышко, поговорить?
- Конечно, мой хороший!

Она берет мои ладошки в свои, и очертания мира становятся зыбкими, каковыми им и надлежит быть в присутствии Любви.
Мне следует поторопиться, если я хочу довести до конца намерение.

- Держаться за руки, если хочешь, и поговорить. Не занимаясь сексом и не собираясь им заняться.
- Кися меня не хочет? – ах, как прекрасна и соблазнительна Лин, когда изображает печаль по поводу ее отставки. И когда вот так прижимается ко мне. – Кисечка сытый-пресытый?

Мой голос становится хриплым, а дыхание прерывистым.

- Кися хочет тебя, а кисечка снова проголодался.

- Тогда в чем дело, милый? К чему подобная … затея?
- Ради спортивного интереса. Мне любопытно, можем мы обходиться без секса какое-то время.

- Без секса, - уныло тянет Лин. – Ладно, минут пять можем. Кстати, они уже идут с того момента, как ты затеял этот странный разговор.

…

- Чего ты добиваешься, любимый?
- Я никого не добиваю.

- В чем фишка? - терпеливо поясняю я.
- А фишка в том, чтоб растворить зависимость.

- Мою?
- Твою. Мою … Тогда игрою отношения-сношенья наши. А не привязанностью, не привязью рабов.
Тогда свободны друг от друга, а значит, отношения легки.

- Да, я к тебе привязана. И пусть. Мне это нравится.
- А я желаю развязать узлы. Переболеть друг другом. Выздороветь.

- А если я тогда уйду?!! Понятно, тебе я надоела!!!
- Спиши на мой эгоизм, но я хочу, чтоб ты была счастлива. Что бы это ни означало для тебя.

- Алан, ты это растениям говоришь, когда их садишь в землю!!!
- Я говорю об этом всем.

- Так что, мы после твоего эксперимента не будем заниматься сексом?
- Как скажешь, милая! – охотно согласился Алан.

- Алан, - закричала я. – Ты меня не понял!
- Успокойся, родная, - он обнял меня. – Доверься. Все будет чудесно! Разве я когда-нибудь тебя обманывал?

- Постоянно. То есть, еще не обманывал.
- Так чего боится мое солнышко?

- Я?!! Боюсь?!! А ну, давай, начинай!



Ура, Детвора


- А Гонзик где? – спросила Ярче Горна.
- Вон он, в гордом одиночестве. Фундырится, наверное!

- Гонзик, ты чего мнешься в стороне? К тебе пришла Фундыря?
- Вы же не зовете к себе! Чураетесь меня, - вскинув гордо голову, ответил Гонзик.

- А то ты сам не знаешь, что мы тебя ждем?!! – пожала плечами девочка.
- Ах, как ужасна ваша проза приглашенья: «Куда ты денешься, сам догадаешься - припрёшься! Примчишь на раз-два-три, галопом прилетишь!».

Послушайте, насколько сладостно звучит:
ГОНЗИК, МИЛЫЙ! НЕПОВТОРИМЫЙ И ЛЮБИМЫЙ!
МЫ РАДЫ БЫТЬ ТЕБЕ ДРУЗЬЯМИ! МЫ СЧАСТЛИВЫ, ЧТО ТЫ НАШ ДРУГ!!!

- Так ты идешь играть?!!
- Иду, - вздыхает Гонзик. – О, век косноязычный и унылый! О, Несравненно Яркий Я!!!

…

- Все хотел спросить у тебя: кто такие эти «гризандемы»?
- Кто?!! – округлила глаза Ярче.

- Спой эту песню, поймешь. Как там … О!!!
Отцвели уж в гомно гризандемы в заду, - пропел сочным баритоном Гонзик.
- Гонзик!!! Отцвели уж давно хризантемы в саду*!

- Уверена? – переспросил тот. – Звучит, как-то так себе. То ли дело: «Отцвели уж в гомно гризандемы в заду…».
Любо-дорого послушать! И никаких соплей и жалоб! И никаких больных сердец в саду!

Зажмурился озорник, будто вкушая нечто прекрасное, и даже причмокнул от избытка чувств.

- Так всё же, кто эти …? – не унимается плут.
- Не знаю, что у тебя там отцветает в заду!!!

- Тоже мне подруга, называется!!!

*«Отцвели уж давно хризантемы в саду» – старинный русский романс, слова В. Шумского, музыка Н. Харито



Пусть будем мы
Пусть нас не будет


Алан обнял меня, и все во мне рванулось ему навстречу.
Я распахнулась до нутра.

И он открылся, словно окна.
Нараспашку.

Все как всегда, но только вместо поцелуя, голос его холодные чеканит фразы.

- Лин, все отпусти. Все то, что будет – проживай, но не ведись.
- Алан, я не смогу!

- Я тоже! – хрипло отзывается любимый. – Когда ты в позволении и согласна, ты в потоке.
Давай, будем готовы в любой момент заняться сексом. В любой последующий момент.
- Отодвигать немного наслажденье?

- Чуть-чуть. Совсем чуть-чуть. Тут главное, не сопротивляться. Любить соблазн и быть готовым в любой момент поддаться и пойти ему навстречу.
Ясно и искренне осознавать события и ощущения. Наслаждаться собой и происходящим.
- Ух ты, так даже интересно!

- Ведь, правда, хорошо?
- Да, хорошо. Так остро, требовательно, через край! Захлестывает с головой! Сейчас не удержусь …
 
- А ничего держать не надо. Ты чувствуешь, какая сила в этом?!!
- Да, неудержимая стихия!

- Пускай бушует, мы ее. В любой момент, в любой момент …
- Меня на самый верх на гребне поднимает! Так высоко!!! Там пустота внизу!!! Там темнота!!!

- Лети и ничего не бойся.
- А ты?

- И я с тобой лечу.
- Сейчас с тобой мы разобьемся!!!

- Ты чувствуешь, как я лечу. И ты лети!
- Мы вместе, рядом?

- Мы – одно.
- Алан, нам сейчас конец!!! … Что это? Это … нежность?!!

Мы тонем в Нежной Глубине.
Две  нежности в Бездонно Нежной Глубине Себя.
И тонут в Ней легко и нежно все наши легкие и нежные слова.

- А это – ты, любимая. Которая во мне нашлась. И это я, в тебе который потерялся …
- Та я, которая в тебя ушла. И ты, во мне который отыскался …



Мы


- Так странно!
- Что именно, родная?

- Ничего не изменилось. Просто всё стало глубже, - Лин внимательно смотрит на меня. – И я перестала бояться потерять тебя.

Я молча целую ее. Пусть говорит моя любимая. Но она тоже хранит молчание.

- Я люблю тебя, Лини. И это чудесно!
- Те самые слова! Чудесно! – радуется она. – Я просто уже не смогу потерять тебя. Любовь ничего не знает о потерях и приобретениях. Я люблю тебя, Алан, и всегда буду любить, что бы ни случилось! Потому что любить тебя – это чудесно!

Я целую ее, она целует меня.
Мы целуемся, потому что как бы ни были прекрасны слова, они не в силах передать восторга нашего Слияния и Исчезновения.

…

- Алан.
- Да, моя хорошая.

- Я веду себя, как влюбленная дурочка!
- Ну и что, а я, как влюбленный дурачок.

- Я тебе такой больше нравлюсь, дурочкой! – шлепаю я его.
- Я попросту влюбляюсь в тебя все больше и больше.

- Но я ничего не делаю для этого!
- Знаю. Так живет Живое. Ты ничего для этого не делаешь, а я влюбляюсь. Здорово, правда?

- Правда, здорово!

…

- Алан, - возмутилась я. – Ты опять перекрутил все простыни!
- И ты меня теперь за это не любишь?

Я рассмеялась и обняла его.

- Еще чего!
- Любишь еще крепче?

- Люблю со страшной силой!!!
- На пару?!! Может, без нее?

- А ты боишься страшной силы?
- Мне смешно бояться, поэтому я сильнее  любой страшной силы. И страшнее.

- Я знаю, любимый, - я усмехаюсь. – Ничто так не страшит, как перспектива расстаться со всеми страхами.

…

- Алан, у меня глаза голубые!!! – изумленно кричит Тейлин и врывается в спальню. – Что ты со мной сделал, признавайся!!!
- И у меня голубые, - отвечаю, смеясь.

- Но у меня были зеленые.
- Да. С тигровой радужкой. А когда злилась, становились серые. Когда была счастлива – изумрудные.

- Ты все это знаешь?
- Конечно, у меня такого же цвета глаза были.

- Ты настолько внимателен, любимый! - Лин растроганно смотрит на меня.
- Теперь они голубые с черными зрачками. Реально черными, - я тону в глубине ее взгляда.

- Так и есть.
- Присмотрись и увидишь тигровую радужку. Твоя сила с тобой.

- Что же случилось?
- Не знаю.

Она понимающе улыбается, потому как мое «Не знаю» – позволение чудесам быть.

…

- Знаешь, почему все так прекрасно, любимый?
- Потому что ты меня любишь? – лукаво улыбается мой хитрец.

…

Тейлин радостно блестит глазами, ее волшебные губы вкусно изгибаются в переливах довольных улыбок.

- Я нашла твою главную эрогенную зону, - засмеялась счастливо она.

И поцеловала меня в мозг. Мягко и нежно.
Это она умеет с некоторых пор. Целовать в мозг.

Тонкая ментальная корка мыслеформ жалобно хрустнула, разрываясь.
Неудержимо и весело ворвалось блаженное безмолвие.

Проступила блаженная тишина.



Зов Дитя по Сути


- А вот и наш Одинокий Странник. Самый одинокий и самый странный.

Леди Тейлин насмешливо приветствует мою скромную особу, но в ее тоне сквозит благожелательность.
Мне кажется, или она взаправду словно светится от счастья.
Будто Повелительница По Крови, сама мягкость и нежность.

И притом рада моему появлению.

- Привет, Дан, - хлопает меня по плечу Горн, а Гонзик машет мне с самой крыши. Лучше не спрашивать, что он там делает.

- Ух, ты, Дан! - слышу и ловлю восхищенный взгляд Ярче. – Привет, пропажа! С возвращением!

Похоже, и я рад оказаться здесь.

…

- Вот так и получил я зов Дитя по Сути и оказался там. Что теперь делать? – спрашиваю, рассказав историю девочки.

- Детвора все устроит, - заверяет Алан. – Поговори с ними, Дан.
- Хорошо, - соглашаюсь.

- Как сам?
- Никак, - отвечаю. – Нет никакого меня.

На что Алан смеется по-детски. Безудержно и счастливо.

- Рад тебе, затворник!

…

- Еще чего, Дан! Детей не в тему обижать, - сказал мне Горн. – Такую хрень не попускаем!
- И как не попускаете?

- По-разному. Но всегда элегантно, - самодовольно отвечает Гонзик. – И неповторимо.
- Однажды, к примеру, вот этот самый элегантный неповторимец оставил двум козлам чемодан с деньгами. Или тем, что показалось им деньгами.

- И что?
- Два трупа поутру. Не поделили.

- А разве это не вмешательство в чужие истории? Ведь на агрессию – агрессия в ответ. Как насчет отдачи? – спрашиваю заинтересованно.
- Во-первых, нас нет. Во-вторых, левых чайников в нашем случае не бывает. Так устроил Алан.
И потом мы ничего не делаем.
Нас Алан научил обращаться с людьми таким образом, что присущие им их энергетические свойства, воздействует на них же.
Они сами все с собой делают. Сами обсираются собственным дерьмом. Мы обступаем их, словно забором, не давая срать привычно в мир.

Мы, как катализаторы, просто ускоряем процессы. Та сила агрессивного свойства не блуждает вокруг, чтобы вернуться к ее хозяину умноженной отдачей, а сразу, отразившись от нас, рикошетом бьет агрессивца.

- Ничего «сверхъестественного». Все мило и естественно! – подтверждает Ярче.
- И очень весело, - добавляет Гонзик. – Все эти: «что происходит?», «за что?» так забавляют!
 
Ярче улыбается лукаво: - По мне так, куда проще, энергию закольцевать. Тогда она вращается по кругу.
Наносит некто свой удар, а он к нему возвратом. Тот бьет сильнее и сильнее получает.
И так, пока себя ни добивает.
Забавные созданья – человеки! Пока есть сила – бьют себя. До полного изнеможенья. До смертного конца.
И даже напоследок дают себе пинка. И забивают, что от них осталось, в самый дальний угол, задворки Бития.

- Бытия?
- И Бытия.

…

- А нам не следует поторопиться? – спрашиваю я не очень-то спешащих на выручку Детей.
- Нам следует, как следует, повеселиться! – ответил Гонзик. – Чтобы Самим Весельем быть. Весельем ты становишься могуч.
Веселью наплевать на все проблемы с небоскребов и самых отдаленных туч.

- Что?!! – мой рот открыт, в него влетает муха.

Я кашляю, ею поперхнувшись. Ее выплевываю.
Ей же хоть бы хны! На плече уже у Ярче, отряхивается методично.
Я рот прикрыл на всякий случай.

- Ответ забавный, - я улыбнулся девочке и мухе.
- Прости, не удержалась, - не удержалась от веселья Ярче и мы все дружно рассмеялись. – И ты от Радости не сдерживай себя.

- Но как же Девочка-Дитя?!!
- Появимся в момент, когда увидел ее ты, - успокоил меня Горн. – Дан, здесь время никому не в тему. Время – лишь линейка Бытия. Мы тут не меряем планету и друг друга.



Чем не повод


- У меня все горит. Все горит, жаром пышет, - напевает Гонзик. – Огнем и жаром кухня дышит. 

Неожиданность полнейшая. Внезапный пир. Без объявления войны, так сказать.

- Что за изумительный запах?!! – принюхивается Ярче. – Что это, что-то новенькое?
- Это ожита, - с пафосом и благоговением ответствует Кудесник. Его указующий перст устремлен в небо.

- Это, конечно же, все объясняет, - насмешливо соглашается Ярче.
- Вам, моя дорогая, достаточно знать, что это еще один шедевр от Несравненного.

- Посмотрим-попробуем, - подзадоривает его озорница.
- Стоит ли умничать мне на эту тему? Или промолчать, самодовольно усмехаясь?

- Похрюкай!
- Хрю-хрю.

- Что за повод для праздника, - спрашиваю, обняв Несравненного.
- Все в сборе, чем не повод!

Сегодня неотрывно за действом наблюдает Ярче. Горну не до вкусняшек.

- Позвольте выразить вам свое восхищение, великолепнейшая Тисса, - воин исполнен восторга.
- Горн, ты, что, меня кадришь? – удивлена великолепнейшая.

- Я просто выражаю восхищенье… и да, наверное, кадрю.
- Ух ты, однако!!! Для меня это огромнейшая честь. И удовольствие, несомненно.

- Время радоваться и приятно удивляться новому, - торжественно произнес Гонзик. – Прошу всех к столу!

…

Мы лопаемся от еды. Так вкусно, что не удержаться от соблазна попробовать еще.

- Добавки подложить, сестренка? – вопрошает Гонзик, пыхтящей от съеденного Ярче. Это ж надо так объесться!
- Помилуй, Гонзик!

- Ты больше не хочешь кушать, - удивился Гонзик.
- Ни больше, ни меньше, - подтвердила Ярче. – Вообще не хочу.

- А ты, дружище, не оголодал? Еще добавки, Горни?
- Ну, раз ты меня так сильно любишь …

- И мне, - с набитым ртом отозвался Дан.
- И мне. И мне. И мне, - отозвались мы.

- И мне, - простонала Ярче. – И плесни еще облегчающего от еды напитка.
- И мне. И мне. И мне, - взмолились мы.

- Ах вы, хитруны. Хитруны-бобруны! – пришел в движение Гонзик. – Сейчас все организуем, не извольте беспокойствами чадить…



Деловое предложение


Мы на закрытой веранде загородного дома.
Ничего примечательного, ничего выдающегося.

Но именно эта скромная и ничем не выделяющаяся обстановка подчеркивает важность встречи.

Мой собеседник далеко не парнишка из среднестатистической массы. Он всегда в центре происходящего, в самой гуще событий. Он тот, кто оказывается там, где начинается нечто сверхприбыльное и грандиозное. Будь-то колоссальное обогащение или смена власти, для последующего обогащения.

Свалив из страны, еще в юности, он не только не затерялся в жестоком закордонье, а и стал доверенным лицом западных воротил.

Он тот, кто в тени.
Тот, кто дергает за ниточки.
Он победитель.
Он из тех, кто всегда наверху. Я усмехаюсь аналогии с не тонущим в воде и при этом невольно восхищаюсь им.

Мы знакомы со школьной скамьи. Мой одноклассничек никогда мне не нравился, но он безошибочно разбирался в людях и происходящем. И при всей своей неприязни, я не преминул кое-чему научиться у него.

И сейчас он предлагает мне нечто невообразимое.
Он предлагает мне быть представителем могущественнейшей бизнес-империи мира.

Беседа неожиданная и немного неуместная, после того, как я окончательно распрощался не только со своим бизнесом, но и деловой активностью в целом.
Не интересно.

Но он настойчив.
Мягко и веско доносит он до меня предстоящие перспективы. В меру энтузиазма, в меру доводов.
Готовых согласиться на подобное, хоть отбавляй!

- Марк, ты не представляешь КАКАЯ это возможность! Ты даже не мог об этом мечтать. Через твои руки потечет практически всё, что может попасть в эту гребанную страну. Помимо громадных комиссионных, это власть. Ничем не ограниченная власть в этом регионе. Достаточно одного твоего слова и мир будет у твоих ног.
- Почему я? – удивляюсь лениво.

- Так ты согласен?!!
- Просто интересуюсь, с чего бы это? Я не с теми, кто у корыта и не с теми, кто против них. Я сам по себе. Свой собственный.

- Мы провели зондаж на предмет твоей кандидатуры. Ты ничейный и это лучшая рекомендация, потому что, прости за резкое выражение, все дружно обосрались. И тебя очень хотят с Запада. Они обеспокоены нынешним положением.
- Они всегда обеспокоены.

- На этот раз по-настоящему. И, Марк, это реальный шанс подняться!

Я улыбаюсь соблазну. Живу его.
Смущает знакомый привкус. Привкус стали на зубах.

Будучи мальчишкой, я с бессильной ненавистью мирился со скобами во рту.
Этот вкус с той поры для меня – символ чужеродного. Согласия на несчастье под предлогом некой пользы, выгоды, награды.

Я ни с чем не перепутаю это ощущение момента, когда тебя покупают.

- Марк, - прерывает мои размышления влиятельный собеседник. – Соглашайся! Это почти что быть богом!

Я усмехаюсь в лицо мира равнодушно и окончательно.

-  Благодарю за предложение, только это не Мое. У меня нет ни сил, ни времени, ни желания на глупости.
А что еще может быть глупее, чем разыгрывать из себя бога!



Зов Дитя по Сути (продолжение)


- Почему я ощущаю эту девочку, как себя, как своего ребенка, как сестренку, как тебя, но равнодушен к другим детям? - Дан пожимает плечами.
- Она Живая, а остальные нет, - дунула на челку Ярче. Забавная у нее привычка, дуть на челку, взметая ее вверх. - Они – не дети. Взрослые в детских телах, играющие во взрослость.

- Ты говоришь: взрослые, - он оглянулся. – Посмотри, дети, как дети. Да, играют.
- Играют? – усмехнулась Ярче. – А во что играют?

- Да, в разные игры играют.
- Разные, говоришь. А игры кто придумал? Кто поставщик? Кто их этим играм научил?

…

Гонзик скачет мелким бесом и уговаривает Горна.

- Для устрашения врагов, зови меня Гонзило, а я тебя Горнило буду звать. Ярчило, ты готова?
- Ты сам-то хоть готов, Гонзило?

- Я готов, а ты готова?
- Я всегда готова!

- Ты прям, как пионер! А ты готов Данило? Данило… Все правильно, Данило.
Но как-то не звучит! Какой-то сельский колорит.
Над нами все смеяться будут. Сельпо, а не бригада «Ух»!
Есть посмешнее варианты?

Но Дан уже вовсю хохочет, а с ним и остальные.

- Это здесь, я чувствую, - заметил Горн, а Дан в согласии кивнул головою.

- Справимся? - с сомнением спросил он.
- Это моя Веселенная, - тоном, не допускающим возражений, возвестил Гонзик. – Здесь никто из Детворы не будет плакать! Только веселиться!

- Не трусь, ребята!!! Мы – беструсая команда!!! – воскликнула отважная девчонка, взметнув кулак. – Вперед, беструсая братва!!!
- Бесстрашная, - поправил Гонзик. – Беструсая, значит, без трусов.

- Понятно, - кивнула Ярче. – Вперед, бесстрашная беструсая братва!!!
- Айда, наведем шороху! – поддержал Горн.

…

Но наводить шороху не пришлось.
В квартире было тихо, затхло и уныло.
Девочку обнаружили спрятавшейся в шкафу.

Отец с матерью в пьяном ступоре дрыхли в потертых креслах.

Ярче улыбнулась: - Привет, малышка, выходи, будем играть.

Девочка недоверчиво посмотрела на сияющую гостью.

- Со мной никто играть не хочет, - посопев, произнесла она.

В ее голосе не было ни грусти, ни печали. Просто факт, с которым ребенок давно смирился.

- Со мной тоже никто не хотел играть, - призналась Ярче. – А играть хотелось, и я играла сама с собой. До тех пор, пока мне стало весело. И тогда, ко мне стали приходить другие. Но я уже не нуждалась в них. И играла только с такими же веселыми и не нуждающимися в других.

- Я тоже играю сама с собой, - обрадовалась девочка. – Но только начинаю радоваться, меня одергивают. Называют неприятными словами.
- Всё уже позади, - пообещала Ярче. – А как твое имя?

- Мне оно не нравится, - скривилась маленькая. – Оно, как будто нарочно меня огорчает.
- А я сама себе имя дала, - поведала Ярче. – Ярче.

- Чего?
- А всего!

- Классно!!!
- Скажи, как тебя называть и будет тебе имя.

- Любое?
- Возьми самое лучшее. А пока решаешь, выходи из шкафа и принимай гостей.

- Я не люблю гостей.
- Мы такие гости, нас не любить не получится. Идем. Нравятся сказки?

- Очень.
- Идем в самую лучшую.

…

Безымянная счастливо сопела на уют-диванчике, родном братце земного плюшевого сонного портала.
Она весело провела время, купаясь в океане, играя с дельфинами и новыми друзьями.
Гонзик накормил ее всякой вкуснотой, и теперь малышка сладко улыбалась во сне, пока в комнате по соседству шло совещание.

…

Девочка вышла на балкон, навстречу утреннему солнцу, зевая и сонно щурясь. Но всю ее сонливость, будто ветром сдуло, когда увидела второе солнце рядом и третье, лениво поднимавшееся из-за леса.
Вот это, да!!!

Кто-то пел во дворе.
Она прошлепала босиком по удивительно теплым плитам пола, ориентируясь на пение.

Я сам себе выбрал
Сокровенное Имя мое
И умер для прошлого
Растерял все потери.

Глаза распахнуты настежь
Излучают успех.
И струится в них смех
Детское Доверие.

Имя мое
Вдохновение.
Имя мое …

Имя мое
Удивление.
Имя мое …

Плещется танцем
Каждой клеточкой тело мое
Радость и Счастье
Врываются в двери.

Глаза распахнуты настежь
Излучают успех.
И струится в них смех
Детское Доверие.

Имя мое
Восхищение.
Имя мое …

Имя мое
Возвращение.
Имя мое …

Имя мое
Откровение
Имя мое …

Имя мое
Исцеление.
Имя мое …


- А я невезучая, - вдруг брякнула она, дослушав песню.
- Чушь собачья, да простят меня собаки! – отреагировал парень с гитарой, которого она видела несколько раз вчера. – Ты и есть Везение. Собой Себя.

Девочка захихикала, а потом посмотрела внимательно.

- Вас, скорей всего, собаки любят.
- Это оттого, что я вкусный.

Она опять засмеялась.

- А вы меня вернете маме и папе или себе оставите? – спросила вполне серьезно.
- А это тебе решать …

- Полина, - подсказала девочка. – Мне имя нравится Полина.
- Это тебе решать, Полина.

- Я бы отсюда и не уходила, но без меня они пропадут, родители мои, - она вздохнула грустно.

Ей так не хотелось сказку покидать! И снова возвращаться к прежнему.

- Родители твои остепенятся, я уверен. А ты сюда, как вздумается, приходи. Умеешь приходить сюда?

- Нет, не умею.
- Я расскажу. Уходишь вглубь себя и исчезаешь, и появляешься туда, где быть тебе всего приятней.

- А я умею уходить в себя. Вот только появляться там, где мне приятно, не умела. Может, потому что я не знала, где приятней?
- Теперь узнала. И, если что, зови. Опять уходишь вглубь себя, и молчишь тихонько. Мы и услышим.

- Спасибо. Буду знать. А вы себе тоже имя взяли, какое захотели?
- Первым делом. Прости, я не представился. Алан Лига Легко и Просто.

- А я про вас слыхала. Один из папиных друзей сказал, что вы – сама смерть и ваше имя лучше не произносить в потемках.
- И ты поверила?

- Когда я слышу от кого-то что-то – смотрю на говорящего, и делаю тогда свой вывод. Когда у папы такой друг, то все, что он там говорит – я знаю: чушь собачья, да простят меня собаки! – с удовольствием повторила фразу Полина. – Тогда подумала: наверное, этот Алан Легкий и Простой – реальный парень, раз всякие придурки его не любят.
- А это называется быть мудрой, не по годам, а изнутри.

- А по годам какая мудрость? Смотрю я на других: чем больше лет им, тем они глупее.
- А развлекаться будем, премудрая моя Полина? Тебя, поди, уж заждалИсь дельфины! Беги на пляж, мы с леди Тейлин подойдем. Будь кисей, захвати пакет с едой.
Это Гонзик расстарался тебе и нам с обедом. И, конечно же, дельфинам.
Беги.

…

Полина улыбнулась и рванула к пляжу со свертком под мышкой.
Дельфины. Мне достаточно было сказать только это слово.

Ее мордашка уже не носила следы прежних переживаний, а светилась Детством.

Дети.
Как легко готовы Вы простить другим жестокость! И радостно готовы, Радостными быть.

…

- Малыши, - начал Алан излагать свой план. – Мне неудобно вам предлагать подобное, но у меня нет других идей. Девочка хочет вернуться домой, к родителям.
Вам надлежит разогнать пьяную шоблу, чтобы ноги их не было в доме.
И провести разъяснительную демонстрацию, чтобы вернуть в здоровое русло родителей.

Как вы это сделаете, ваше дело. Одно условие: папа и мама будут папой и мамой. То есть со всеми рабочими частями тела и психически здоровые.
Простите, что втягиваю вас в подобное, мои милые ребята. Знаю, как вам тяжело и неприятно повергать кого-то в ужас.

Детки сразу нахмурились, чтобы не выдать своего восторга.

- Мы всё понимаем, - вздохнул Гонзик. – Не будем откладывать на потом этот вопрос. Погнали!!!

- Тот случай, когда не просто полезное с приятным соединено, а даже и не разъединялось. Приятно и полезно, в целом, - восхищенно воскликнул он за порогом.

И Детвора взвыла ликованием и унеслась.

- А как же гуманность? – насмешливо спросила я. – И невмешательство?
- Лини, ты видела ее глаза? – вздохнул тихонько Алан, в точности, как и она.



Быть видимой Себе, невидимой чужому


- Тут классно жить!!! - весельем брызнула в меня Полина, вернувшись за угощением дельфинам.

Дельфины обожают Гонзика стряпню. Сегодня у них пир, а мы постимся. Полина всякий раз нас спрашивает: - Можно дать еще еды дельфинам?

Конечно можно. Нет большей радости, чем Радость Детства.
Как, например, сейчас, когда она восторженно звенит:
- Тут классно жить!!!

- Мы тут живем Мечтой, - сказала я Полине. – Уже свершившейся и совершаемой день ото дня Мечтой. Незнанием не Своего, чужого.
А ты о чем-нибудь когда-нибудь мечтала, кися?
- Мечтала стать невидимой для всех. Чтобы оставили меня в покое.

- Ну, это не Мечта. Не Сокровенное. Игра с другими в прятки. Хотя, чем не игра.
Хочешь, расскажу, как быть невидимой другим?
- Хочу!!! – малышка со мною рядом, готова слушать, не пропустив ни слова.

- Быть невидимкою, сродни Счастливой быть.
Чтоб быть Счастливой, ты видима для Счастья – для Себя. Невидима другим, чужим и остальным.
Их для тебя не существует.
Как и тебя для них.

Так и при невидимости, будь видимой Живым. Только Живым. Только Живому.
Так и невидимой ты станешь всем остальным и остальному.
Будь видимой Себе, невидимой чужому.

- Ух ты, - просияла девочка. – Я поняла. Я видима сейчас Себе, всему Живому и невидимка – остальному.
- Точно, - похвалила я ее смышленость. – И для серьезности будь невидимкой. Она всегда чужая, не своя.

Полина убежала вновь к дельфинам, а я почувствовала, как будто в океане я. В тепле волны, среди дельфинов. А оказалось, на меня с любовью смотрит Алан.

- Что? – смущенно прошептала я.

Мое тело сладко запело в его ласковых руках, а в его нежном взгляде я безнадежно утонула, словно в глубине своей родной стихии.

Но даже этого ему для выражения восторга мною показалось мало, и он сказал проникновенно:

- Вот смотрю я на тебя и понимаю, что мудрость не спрятать даже за красотой.



Зов Живого
Когда всё на своих местах


- Ну вот, ты дома, - сказала Ярче. – Как обстановочка тебе?
- Классно, - Полина потрясено рассмеялась. – Так чисто! И мама с папой рады мне! И трезвые, на удивленье! Как вам это удалось?

- А, очень просто, собутыльников всех разогнали без особых церемоний, - смешливо загордился Гонзик. – А маме с папой показали вариант, когда ты вдалеке от них. Им стало грустно.
- Ты их люби, поддерживай, - Горн тихо попросил. – Им твоя поддержка, словно воздух.

- Спасибо вам, - поблагодарила девочка и обняла по очереди их.

- Ну, нам пора, ты обживайся тут, - заторопился Гонзик, пряча слезы. – И нас зови, ведь ты уже умеешь. Мы тут, как тут. По зову сердца.
- Да мы и сами будем навещать, - кивнула Ярче.
- И дарить подарки, - засмеялся Горн. – Ты не стесняйся в просьбах.

- Вы – мои самые любимые подарки, - прошептала девочка. – Лучшие-прилучшие …
- Ну вот, я расплакался от чувств. Довольны?!! – Гонзик пролился влагой, уже нисколько не стесняясь.

- Поплакать – это хорошо, - заверила его Полина.
- Если после посмеяться, - улыбнулся Гонзик, и все заулыбались.

…

В школу шла Полина с двояким ощущением.
С радостным предчувствием предстоящего праздника и упорной памятью о том, что в стенах школы праздник невозможен.

- Я – праздник свой, все остальное – остальное, - шептала девочка себе.

Но все заныло-застонало, когда увидела обидчиков своих.
Руслан и прихвостни его, уже брели навстречу подпитаться силой. Попутно задирали остальных, но все внимание ей готовились отдать.

Полина ушла вглубь себя и замолчала.

- Ну, что ты, чувырло, приперлась в школу?!!
- Смотри, отмылась!
- Вывозим чуханку в луже! Пусть знает свое место, оборванка.
- Сегодня она не оборванка.
- Мы пообрываем!
- Ей тут не место, дочери пьянчужек!

Девочку грубо толкали, но она пребывала внутри себя.
Снаружи ярилось и зверствовало пугающее ее неприятие другими, но внутри было спокойно и тихо, словно в океане, в котором мелькают блестящие тела веселых друзей-дельфинов.

…

За спиной девочки возникло нечто грозовой тучей и разразилось-сверкнуло молниями звонких оплеух и пощечин.
И громом загрохотал смех.

Ладно, вру, смех не загрохотал, а зазвенел, потому что это смеялась Ярче.
Хотя, если она захочет прогрохотать, то справится на ура. Куда тому грому!
    
- Эти малолетние упыри разбежались, - пояснила она Полине. – Путь свободен.

- Благодарю, Ярче, - прижалась к ней малышка. – Почему они видят во мне грязь? Почему презирают?
- Они видят это в себе, но решимости не хватает признать, вот и переносят на тех, кто согласится. Перекладывают в других, кто не в силах за себя постоять. Но ты-то в силах!

- Правда?
- Идем. Расставим все по своим местам.

…

- И что мне делать?
- А что тебе хотелось сделать, но не решалась ты?

- Это очень грубо!
- Забудь про осужденье, говори!

…

- Вот так и сделай, - Ярче подтолкнула ее к двери. – Не дрейфь. А если дрейфишь, признавайся: «Да, я засала».
И говоришь: «Сыкота, сыкота. Перейди на Федота. От Федота на Якова. От Якова на всякого».

- Это же про икоту.
- И про сыкоту тоже.

- Ты будешь со мной рядом?
- Такое шоу я не пропущу, - пообещала Ярче. – Но ты рассчитывай лишь на себя. Есть только ты и твои страхи.
Ну, что ты ссышь, подруга, когда страшно?

- Ссу. И сру мелким горошком, - развеселилась Полина Гонзика любимой фразой, неожиданно ощутив прилив незнакомой ранее ей дерзости и безоглядной удали.

…

Полина зажмурилась, вдохнула, выдохнула.
И шагнула, будто в омут.

В классе сразу стало тихо.

- Руслан, ко мне, - в дрожащем голосе малышки звучала несгибаемость клинков Хитоны. Попробуй только не исполнить повеленье!!!

Тот осторожно подошел, будто усрался, и воровато озираясь. Несмело и пугливо.
Зная, с тем, что сейчас произойдет, ему не справиться.

- Я хочу, чтобы ты запомнил, чтобы все запомнили: Я – ЭТО Я, а не то, что вы себе вообразили.

Получилось здорово.
Кратко и сильно.

Потому что за этим последовала …

Пощечина. Оплеуха. Затрещина. Плюха. Зуботычина.
Хлесткий удар наотмашь ладонью по лицу.
Подача и отдача подлецу.

Можно называть разными словами То, Что последовало или придумать новые.
А можно насладиться Силой, возникшей из слабости былой.

Это был своеобразный щелчок поворота тумблера из положения «Выкл» в положение «Вкл».

Включилось нечто. Запуск состоялся. С этого момента пошла новая жизненная история.
И Полина это знала.
Она села за парту, улыбаясь и светясь от Счастья. От Себя.

Учительница прокашляла ступор и урок возобновился.

Но девочке не до занятий было. Ей восхищенно улыбались ее друзья. Гонзик, Горн, Ярче, Алан, леди Тейлин. И она благодарно улыбалась им.

Учительница окликнула ее.
Выяснение отношений – это хорошо, считала она (самой с обидчиками так разъясниться захотелось, но ведь урока не срываю!), но отвечать на ее вопросы – долг учеников.

Полина встала, широко распахнула глаза и принялась шпарить ответ. Этому ее научила Ярче.
Широко распахивать глаза и подключаться к базе данных, безошибочно считывая ответы, которые хочется услышать вопрошайкам. Произносить то, что от тебя хотят услышать, не особо вникая  в суть.

Когда она закончила, друзей уже не было рядом. Но она знала, ей стоит только захотеть встретиться, как встреча состоится. А еще, она может постоянно быть там, в чудесной Хасе, и одновременно здесь, в неожиданно ставшем гостеприимным мире.

Как этот маленький игрушечный дельфинчик, оставленный ей в подарок.
Симпатичный отзвук Счастья для этого мира и Сокровенное в Необъятном Реальном.



Преддверье новой встречи


На горизонте Алана нарисовалась встреча.
С людьми.

Прислушиваюсь к ощущеньям с удивленьем.
Приятные они!
Неясность предвкушенья.
Мерцающие Счастьем огоньки …

…

Раньше я жутко ревновала Алана к людям. Теперь только посмеиваюсь, глядя на их потуги заполучить его в свое пользование.
Все начинается одинаково и одинаково заканчивается.

Начинается с обожания, они надышаться на него не могут.
Ну, а потом, тот самый суп с котом!
 
Люди считают, что это самое обычное дело – иметь дело с Живым. Они обычны и свою обыкновенность привычно переносят на него.

Обожаю этот момент, остро и жадно переживаю его снова и снова.
Вот оно, то самое бросовое отношение (что так характерно для людей) появляется на горизонте. Вот оно только разворачивается, а Алана уже нет рядом.

Он не рубит сплеча, не делает резких движений, не сжигает мосты.
Легкий шажок в сторону из общего ранее потока.
И этот самый поток уже уносит обычных в их привычное обычное.

…

 Несчетных поцелуев Нам!!!

 Жизнь светится от поцелуев страстных.
 И нет мгновения прекрасней
 Когда нет места мыслям и словам.

 Несчетных поцелуев Нам!!!


- У тебя встреча, милый.
- С тобою? – хитро щурится мой парень. – Новость дня! Шикарнейшая новость!!!

- Я не об этой встрече.
- Давай об этой! Меня уж полчаса, как не целуешь!

- Дались тебе мои поцелуи!
- Вот в том и дело, что не дались!

Целуемся, как ненормальные. Взахлеб, самозабвенно.
Нам поцелуй дыханием.
Не можем мы друг другом надышаться.

И я шепчу, а на губах моих живет его огонь.

- Алан, ты рад, что я – такая классная?
- Я просто счастлив!

- Ты меня любишь? - я так часто напрашиваюсь на его признания, что рискую надоесть повторами.

Заело меня что ли?!! Доиграюсь же!!!

Но мой любимый реагирует совершенно неожиданно, радостно и пылко:
- Точно! Я же тебя люблю!!! Спасибо, что напомнила!

Я открываю рот, он полон ответного сарказма, но, слыша продолжение, блаженно затихаю.

- Это так классно, любить тебя и быть тобой любимым …

И обнимаясь, мы исчезаем, как отдельное.
Миг нашего слияния, миг восторга. Но суть одно: Реальности Мгновения.

Вот потому-то так прекрасны, прекрасные объятья наши и исчезновения …

…

- Тебе желательно отдохнуть, солнышко, - мягко напомнила я. – Поспи.
- Не буду я спать, - ворчливо отозвался Алан.

- Тебе хорошо бы отдохнуть. Ну, пожалуйста!
- Ты вынуждаешь меня прибегнуть к хитрости, - пробурчал он. – Я прикрою глазки, а спать не буду.

- Вот и умничка!

Он терпеливо смотрит на меня, как на недогадливого ребенка.
Дались ему мои поцелуи!

Получай свои поцелуи, Алан!!!

Он затих, а потом зазвучала песенка из-под одеяла: - Я немножко позеваю, но совсем не буду спать … Я немножко позеваю, но совсем не буду спать …

…

- Потягушечки, потягунчики, потягулечки! Ну вот, мы и проснулись!!! – я ласково ерошу волосы Алана.

Он исподволь посмотрел на меня, все ли со мной в порядке, и зарылся в одеяло.

- Ну, как поспал?
- Я вовсе не спал, - раздался голос из недр постели. – Лежал с закрытыми глазами, пока ты думала, что я сплю.

- Вот видишь, ты меня перехитрил.
- Еще как! – его вынырнувшее лицо светилось детским веселым лукавством.

- Что за напевочка у тебя? Я спела ее по инерции, теперь зеваю, засыпаю от твоей колыбельной. Что ты в нее добавил? Люли-люли, сонные пилюли?
- Люли-люли, миру дули. Ты крутишь миру дули и ускользаешь от него.
А что моему солнышку не спится?

- Я привыкла, что ты встаешь рано.
- Я встаю вовремя. Я ничего не делаю рано или поздно. Я все делаю вовремя.

- Как скажешь, любимый.
- У меня сегодня игривое настроение, поэтому утренний секс будет игривый!

…

- Люблю тебя, - шепчу в восторге жарко.
- Так я тебе еще не надоел?!! Мое общение не надоело?!!

- Я всегда тебя хочу. И твоего общения …
Еще, и еще, и еще, - ответила я и, подумав, добавила. – И еще …

…

Мне любопытно: что же будет? Так сладко предвкушение мое!

- Что чувствуешь ты перед встречей, Алан? Что предстоит? Что про нее тебе ИДЕТ?
- Да ничего. Сплошная неизвестность.
Я ничего о ней не знаю и я в нее шагаю. В Не знаю из Не знаю. А значит, из Себя в Себя шагаю.
Шагаю в Необъятного Себя …



Не знаю
Легко и Просто


Очередная встреча Алана с людьми.
Я вспоминаю первую. Вот это была тема! Хоть я тогда хотела одного: обнять его, и пошли все эти люди куда подальше!
По прежнему, не знаю: на какого хрена, ему все это надо?!!

Но те хоть были в Теме.
И взяв свое, живут своим.

А эти, словно кровососы, им только кровь Живого подавай.
Чтоб жить его дыханьем. Его сердцебиеньем.
Чтоб Радостью его питаться, от боли избавляться-оправляться.
Чтоб новой болью наполняться. Теперь ведь есть куда сгружать.

Прилипли, не отстанут.

Гады!!!

…

Встреча эта напоминает мне работу тира.
Стрельбу в мишени, без ожиданья выстрела в ответ.
Патронов жменя есть и их охота выпустить туда, где свет.
И чтобы все достигли цели.
Потом похвастаться лохмотьями мишени.

Щелчок вопроса. Их не счесть – не перечесть.

- Вы отрицаете память?
 - Не выдумывайте. Ничего я не отрицаю.
Память, по сути, не что иное, как разновидности иконок-ярлыков компьютерных игр на мониторе вашего восприятия. Кликая по одной из них, вы по умолчанию соглашаетесь с данной игрой, ее условиями, требованиями и последующей запрограммированной динамикой.
Игра – это круто, пока вы не заигрываетесь, забывая, где выход.

- И где он?
- Где и вход. Не включайте, а если включили и вляпались в сюжет, играйте по полной! Так, чтоб затошнило!
Тогда поняв, ЧТО несет каждое обращение к ярлыкам, вы отвернетесь от них.
А там  всего лишь один шаг, один поворот головы к осознанию, что все содержимое монитора восприятия и есть сплошные ярлыки и папки с ярлыками.
Легкий поворот головы и вы видите монитор – мелкой деталью Всего, крохотным пятнышком, ранее таким могущественным и притягательным, а теперь смешным и нелепым.
Вот теперь вы можете, если захотите, ИГРАТЬ. Ранее играли вами.

- Причем тут память? - включил дурака оппонент Алана.
- Ярлыки – ваше так называемое знание и узнавание – это то, что вы зовете памятью, - терпеливо поясняет Алан. – Обращение к ярлыку означает согласие с неким сценарием, готовность исходить не из Себя, а из неких предписаний и предпосылок. Игнорируйте ярлыки, и памяти, как ни бывало!

- То, что вы предлагаете, по сути, элементарный склероз!
- То, что я вам предлагаю, по сути, исцеление от вашей элементарной глупости. Назовите хоть что-то по-настоящему ценное, чего не следовало бы забыть, оставить в покое и не помнить. Что-то такое, что вам действительно хочется помнить.

- Ну как же! А мои дети!!! Я их люблю!
- Если вы любите детей только потому, что помните о них, как о своих детях и о тех, кого следует любить – можно только посочувствовать и вам, и им, и этому миру, в котором происходят подобные вещи.
Узнавание происходит вне всякой памяти. Если нечто родное возникает на вашем пути, оно тут же узнается, тут же откликается в вас узнаванием. Оно и не возникает без вас, оно вызвано вами, проистекает из вас, происходит в вас.
Это, по сути, не только ваше узнавание родного. Это еще и узнавание вас родным.

Нет ничего такого, чего не следовало бы забыть. То, о чем вы говорите, просто мусор.
Мусор, которым вас загрузили, чтобы вам некогда было поднять голову, чтобы снова можно было вами помыкать, снова погонять вас в том направлении, которое выгодно таким же, как и вы, только более хитрым и изворотливым.

Склероз – это неспособность справиться с объемом накопленной информации.
Безпамятство – это выход за рамки чужих пыльных установок, чужих ограничений и чужих страданий.

Это выход.
Это Доверие к Своей Исконной Природе.
Необъятный Простор, коим вы и являетесь по Сути.

Подняла руку очередная жертва.

- Я в тупике. Толкаюсь из стороны в сторону и натыкаюсь опять же на тупики! Что делать, чтобы выбраться?
- Очень часто тупики – ваше собственное наказание. Вас приучили стоять в углах за так называемую провину, так называемые старшие. Когда что-то в вас вам кажется плохим, вы ставите себя в углы-тупики. И только, когда вырастаете из поведенческих комплексов старшести-младшести и поднимаете голову, вы видите тупик ступенькой.

Та жертва усмехается самодовольно из милого ей тупика.

- Столько всего вокруг, поди, разберись, что главное!
- Ну, с этим-то как раз все ясно: главное – это я. Потому что все остальное приходит и уходит. Я же остаюсь всегда.
Я с главным разобрался.

Вы разберитесь с главным для себя.
Удачи вам с собою разобраться и с вашим главным для себя!!!


И выстрел новый. Стреляет научный бородатый дядька. Серьезностью исходит из себя. К чему вопросы?!! Можно просто плюнуть или булыжником швырнуть!

- На уровне логики это не выдерживает никакой критики!
- Да, с логикой не поспоришь. Безошибочна, утонченна, элегантна. И безжизненна.
Это не вопрос логики, понимания. Любая разновидность понимания – это мания мелкой лошади.
Происходящее необходимо прочувствовать, поймать его кураж. Вы же рубите фишку?

- Рублю, - насмешливо ответил бородач.

Алан внимательно посмотрел на него и покачал головой: - Не рубите.

- По-вашему, человеческое достояние – глупость?
- Я не утруждаюсь давать определения неинтересному. Меня не интересует то, что меня не интересует.

…

А вам собравшимся, когда не интересно, зачем вы собрались?!!

…

Еще один щелчок курка.

- То о чем вы говорите, вопиющее отсутствие всех принципов…
- И Мое Присутствие. И ваше.
Принципиальность ваша, сродни привычке к глухоте и слепоте. Повязке на глазах, в ушах затычкам.
И глухоты со слепотою перекличкам.

Тревожный признак: мой парень напев рифмованный включил. А значит, подобрались близко люди.
Вплотную.

- Вы говорите о Легко и Просто… - выстреливает хмуро тетка.
- Не только Говорю, Живу, Дышу! Я и есть Легко и Просто!
Жизнь ничего не знает про сЛОЖНОЕ.
Потому-то Легка и Проста.

- Когда все время уходит на работу, то не до легкости и простоты!
- Тяжела жизнь подневольных
 И привольна у тех, кто вольны!

Удачи быть Себе Собой!!!

- Но нет других возможностей, кроме этой!!!
- Как бы ни было плохо тебе – все твое.
Твоя аллергия к чуду.
Ты улыбнись и смекни: тебе так удобно. Иначе, ты был бы повсюду.
В любой вероятной возможности.
Лишь намекни …

- Даже, если это возможность, то она преждевременна! – не унимается, пытаясь переспорить неуёмная тетечка. – Если я не готова к ней, то это тогда и не возможность никакая!
- Постучалось Счастье в двери. И опять не вовремя!

- Я разочаровалась в вас, Алан. Не добрый вы и боль других вам, как вы там говорите...? «Не в тему»!
- Ах, какой вопрос! – вдруг восхитился Алан. – Ну, просто МОЙ вопрос! Он для меня ответом! Немного подождите,  его сейчас я запишу!

«ВО МНЕ РАЗОЧАРОВАНО НЕСЧАСТЬЕ И БОЛЬ ЧУЖАЯ МНЕ НЕ В ТЕМУ!!!».

Я ТАК вам благодарен!!!

И снова выстрел, безвопросный. К чему вопросы, когда народу масса собралась и можно с удовольствием вещать. Заблудших просвещать!

- Я вам хотела рассказать о боге…
- Давайте, расскажу я вам о вас!
 
Вы счАстливы?
На этот риторический вопрос вы можете не отвечать.
Теперь, надеюсь, что не станете печальную мне мудрость предлагать.

Глупее действа не сыскать, чем пребывать у несчастливого!
Его стенания и жалобы выслушивать.
Его заразное дыхание вдыхать.

Ропот слышится по залу.
Что ж не уходят те, кто в оскорбленьи ропщут?!!

А мысль-змея вьется рядом, плюётся ядом: «Не пора ли собираться, потихонечку смываться!».
И слышу я насмешку в тоне, вдруг Алан обращается к себе:

- Когда ты ноешь, снова-снова, по поводу нытья иного – ты просто ноешь, Алан Лига.
И не Легко и Просто, когда ты жалоб распускаешь сопли…
И безразлично, какой повод.
Какого цвета поводок…

Мой парень щурится открывшемуся знанью. Живет его по полному.
Всю боль его по полной проживает.
Всю тщету прежних снисхождений.
Кого, к кому?

Миг встречи Алана, Себя с Собою.

И потому молчит так славно, сладко.
Молчит, и я дышу его молчаньем.
Небесной свежестью молчание его.

Очередной вопрос – очередным предлогом – зубами в горло впиться и кровушки живой напиться. Пока им отвечают, замечают, их уговаривают вновь ожить.
Как Алан не устал от них?!!

И понимаю вдруг, устал.
Напевные слова я слышу. Они всем отрывают крышу.
Да, нытики его достали! Заговорил, наполную, мой милый оберегами-стихами:

- На заунывные вопросы отвечайте сами. Хотите, обратитесь за советом к маме.
К пророкам, гуру, мудрецам.
К их детям, внукам, их отцам.

К богам. Аллаху, Иегове, Раме…
К законам, обществу, морали…

А нет, так обратитесь к атеизму. Капитализму, коммунизму. Онанизму.

- А я не знаю, - с улыбкой Алан отвечает, тихонько головой качает. – Я НЕ ЗНАЮ.
А вы для дел своих ищите знатока. Кто знает о печалях ваших, о бедах и страданиях наверняка.
Быть знающим ответы на вопросы ваши – всего лишь означает, быть одним из вас!


Все в шоке, кто собрался мудрости послушать и с аппетитом Алана покушать!
В просрации полнейшей, как любит Ярче говорить.

А баламут, обняв, меня уводит и мне на ухо шепчет, словно песенку выводит:

- Какое дело мне до мертвецов? Да никакого дела!!!
Теперь я ничего не знаю о несчастьях.
Не знаю и не узнаЮ.

Легко и Просто. Я НЕ ЗНАЮ.
Как ползать, я не знаю!

Я летаю! Я пою!

Живых Полет – от Радости Летать. Восторга удивляться-удивлять.
Удачи нам, Живым, и Радости Полета!!!
Любимая, айда летать!

Мой организм мечтает о полетах и ни в какую не желает ползать …



Спасибо Вам за Вашу Радость


Алан идет вприпрыжку, как мальчишка.
Оглядывает всех и озирается по сторонам.
Он, как сияние сплошное. Неудивительно, что всё вокруг сияет.

Две смеющиеся девчонки пробежали мимо.
Целующаяся парочка в тени деревьев.
А вот уже другие влюбленные радуются встрече.

Деревья просто ошеломляют своей зеленью.
Птицы порхают с ветки на ветку, заливаются восхитительным разноголосьем.
Кошка-мамаша, усердно моющая своего котенка, пока его братики и сестрички  резвятся, смешно прыгая и кувыркаясь в траве.
Улыбающийся малыш с очаровательными ямочками на щеках.

Все это встречается на нашем пути.

- Удачи Вам, Солнышки, Счастья и Любви!!! – благодарно шепчет Алан каждому чудесному проявлению. – Спасибо Вам за Вашу Радость!!!

- Нам пора в Хасу, милый, - я уже предчувствую грядущее событие и мне не по нутру его изощренная жестокость. – Нам пора, мой хороший!
- Да, конечно, - он одаривает меня упоительными объятиями и блаженными поцелуями. – Сейчас, моя радость, еще чуть-чуть.

Он безмятежен и доверчив, как младенец, и мое сердце ёкает и внутри все обрывается за секунду до катастрофы.

- Слышь ты, урод!!! Чё лыбишься, придурок?!! Жизнь медом показалась?!!

Я зажмуриваюсь от боли Алана. Вот это удар!!!

Ох, не зря опытные пытальщики применяют этот способ.
Он безотказно убийственен.
После чудовищных пыток, которые выдерживает жертва, ее выпускают.
Ванна, чистая одежда, хороший ужин.
Все, чтобы клиент почувствовал снова прелести свободы.

Потом грубо водворяют в камеры и пытки возобновляются.
Теперь любое маломальское воздействие особенно болезненно, безнадежно и невыносимо.

Суки!!!
Вам нестерпимо чье-то счастье?!!
Я открываю глаза и в них смертный приговор всему.
Краткий, неумолимо неотвратимый, крупными буквами, на всех мыслимых языках.
Окончательный и бесповоротный ****ец.

Но мой парень хохочет в ответ.

- Ну, наконец-то!!! – он окидывает взглядом окрестности и говорит этому чертовому миру. – Спасибо, Солнышко, огромное спасибо!!! Спасибо тебе за то, что ты такой, какой есть! Привязаться к тебе было бы верхом глупости. Удачи тебе, Счастья и Любви!!!

Нежно целует меня и доверительно сообщает:
- Нам действительно пора. Я не буду скучать по здешней атмосфере достаточно долго, чтобы мы могли, как следует, повеселиться!

И увлекает меня, а на окрик козла отвечает с усмешкой: - Удачи! Она тебе, ой, как понадобится!

Тот, кричит в ответ какое-то оскорбление, но Алан счастливо улыбается.

И я улыбаюсь, когда вижу, как плотно обступают козла Гонзик, Горн и Ярче.
Когда замечаю ярость Гонзика, окаменевшее лицо Горна, злые слезы в глазах Ярче. 
И ледяную маску смерти в лике возникшей, словно из ниоткуда, Тиссы.



Мы


- Значит, с несчастьями покончено?
- Несчастья мне не интересны.

- Я помогу тебе в этом. Если тебе вдруг захочется окунуться в них, знай: с некоторых пор я чувствую все, что чувствуешь ты, - как можно мягче стараюсь донести до любимого новость. – И ко всему прочему, ощущаю твою боль.

Он смотрит на меня с состраданием, нежно и немного жалобно.
Потом бережно берет мое лицо в свои руки, заглядывает в глаза и просит: - Прости. 

- Значит, на хрен боль?
- На хрен! Во мне разочаровано несчастье и боль чужая мне не в тему.
А моей боли давно нет. Она  растворилась, испарилась, выработалась.
И повергать любимую в боль, да еще к тому же в чужую – верх свинства!

- Рада слышать!
- Люблю тебя!

- А я тебя!

…

- Алан.
- Да, любимая.

- Я хотела уберечь тебя от боли, напоминая о том, что ощущаю все происходящее с тобой. И не хотела помешать твоим играм, только потому, что испугалась ее. Я готова делить с тобой всё, любимый. Не позволяй моему эгоизму влиять на твои решения.
- Это эгоизм с моей стороны вовлекать тебя в болезненность, только для того, чтобы покрасоваться в одеянии жертвующего собой святоши.
Пока это касалось только меня, я мог играть роль спасителя и благодетеля рода людского до всирачки.
Но я, похоже, уже обосрался на этом поприще по полной программе. Обосрался чужим дерьмом и меня тошнит от всего этого.
Мне не интересно дерьмо, тем более чужое.
Пусть каждый разгребает сам свое.
А я буду счастлив что бы там ни отражалось в зеркалах мира.

Раньше я говорил: «Если в зеркалах творится хрень несусветная, плюнь и разотри. Возможно, от протирания они станут чище».

Сейчас мне надоело Зазеркалье, я возвращаюсь Домой, что бы Это ни означало.

- Ух ты, какая пламенная речь!!!
- Впечатлила?

- Еще бы!!! Позволь вставить свои пять копеек. Ты и есть пресловутый Дом.
Ты – Он и есть, любимый.



Хинея


- Приснись, приснись, рыжий лист… хреновый… - грустно напевает Хинея.
- Кленовому листу во сне присниться? – Алан тут как тут. – Легко! Да, я тебе, любимая сестренка, охапку листьев принесу! По снам твоим по всем рассею-раскидаю.
Удачи по листьям тем бродить, в Покое, Радости, Восторге и Любви!!!

- Похоже, отбродилась, - печально шутит Алана сестренка.
- О, контрабандная  печаль в моих владеньях! – радуется Алан. – Ее я на таможне изымаю. Ее провозы запрещаю… Как, кстати, поживает Марк?

- Поговоришь со мною, Алан?
- А может, лучше с Лин? Догадываюсь, о чем речь пойдет.

- На этот раз не угадаешь. Марк меня не любит. Предложил мне жизнь без секса.
- А ты? - смеюсь.

- Я согласилась, сказала: «я сейчас приду», и сразу к вам, - моя подружка просто в шоке. Могу ее понять!
- Тебе, действительно, ко мне!

- Удачи, солнышки!!! – нам Алан машет и уходит.

…

- Это что-то невероятное!!! – восклицает удивленно и счастливо Хинея. – У меня просто нет слов, чтобы ЭТО выразить!!!
- А ты боялась!

- Без секса, оказалось еще больше его, но КАКОГО!!! Но не это главное, все это дополнение. Мы ощущаем друг друга, как единое, НЕПРЕСТАННО.
- И проживаете все не как он и она, а целиком.

- Да. И НЕЖНОСТЬ, сплошная НЕЖНОСТЬ. Море, океан НЕЖНОСТИ!!!
- Хинея, милая, мне пора. Алан зовет меня.

- Марк включает во мне еще большую нежность, и я бегу к нему, сломя голову.
- Я уже сама сплошная нежность. Алан целует меня внутри, где-то глубоко-глубоко и я … исчезаю.

- Беги, - машет подруга исчезающей мне и исчезает сама.



Лонки


Наука тоже мне!
Любому Мертвому для продолжения его историй необходимо зацепиться в головах других.
Так делают все и повсеместно. Как память, притворяясь прошлым.

Чтоб о тебе хоть кто-то знал. Ведь, забывание подобно смерти. Когда забыт покойник, то для него забытость означает окончательную смерть.

Остаться в строчках Книги Мертвых, где каждою страницей человек.
В страницы жалкие вписаться, принять прибежищем зыбучесть сновидений спящих, согласных твой навеянный мираж, как собственную память принимать.
Где Мертвому еще себе надежное убежище сыскать?!!

Я – тот, кто знает. Не зря, поэтому возглавил клан.

Цепляться за головы людские – опасная и ненадежная затея.
А быть известным Магу, сродни Бессмертию, а не вписанию в бумагу, практически Бессмертным быть.

Вот частью стать Живого, это да!
Его кошмаром неопределенным и неуютным зыбким вспоминаньем, каким-то объяснением и оправданьем.
Ответом на какой-нибудь вопрос.

- Кто в ответе за всю смуту? Ответом: - Мертвые, будь они неладны.
- Кто именно? Ответом будет: - Лонки.

А это самый замечательный ответ.
Для нас.
И для конкретного меня.

Мне именем – названье клана Лонки, и в имени его – вся сила клана Мертвых.
И сила та – моя.



Спешит к нам с сообщеньем Тисса


Я спешу. И как тут не спешить, не торопиться!
Объединились Темные в одну большую силу. Над ними Лонки главным. Вот-вот начнут атаковать.
Да, дело дрянь!
Скорее к Алану. Успеть бы!!!

- Здравствуй, Тисса, - мне Алан радостно объятья открывает.
- Алан, срочно … важно … - срывается мой голос на фальцет. 

- И не обнимешь?!! – по-детски удивляется мне он.

И улыбается так мило, с восторгом детским. Шаловливо.
Ну, как тут не обнимешь!!! Как тут не обнять!!!

Я обнимаю, понимаю: таю, растворяюсь, исчезаю, улетаю …

Кто будет говорить о горестях?
Кому?



Простите, милые мои


- Я предложил собраться всем, чтоб попросить прощенья! – негромко Алан произнес и мы затихли, перестали говорить. – Я всех втянул в истории свои, не спрашивая в радость вам они или в обузу.
Прошу прощенья-упрощенья за все, что было в тех историях печальным, пыльным, мертвым, затхлым. Не в Радость и не в Тему, а в похороны и систему.

Мы зашумели: - Что ты, Алан?!! Все классно!!! Классно и прекрасно!!! Все в Радость, в Тему, не в похороны, не в систему!!!

- Я рад, раз так! Хочу я, чтоб мы знали:
Основа – мы, а не истории о нас.
И, если счастье наше в отсутствии любых историй – я пальцем не пошевелю, чтоб их создать!

Нас Алан взглядом ласковым обводит и снова говорит.

- Ко всеобщей Радости и Счастью, Радостен и Счастлив я!

И вас зову я к Радости и Счастью. К Себе.
Зову вас к Радости и Счастью. Моим и Каждого к Своим.

- Хочу еще, вас пригласить в Блаженство. Блаженство Красоты Незнания иного, Незнания чужого.
В Блаженство приглашаю вас Блаженством быть …



Здесь Маг прошел
   

Тихо в нашем королевстве.

Блаженством льется Тишина.

…

Я иду, словно плыву в Блаженстве. Ощущаю Ее не только кожей, а всем нутром.
Такое впечатление, что движешься в ласковом потоке воды, теплом и прохладном одновременно.
И упоительно поет и замирает все внутри, как в детстве на качелях.

Однажды Алан так сказал, и когда его не поняла, со мною прокатился на качелях.
В Детстве.

…

Встречаю Ярче.
Сидит под деревом, прикрыв глаза в усладе, а чуть поодаль Гонзик на траве лежит в нирване.

Здесь Маг прошел.
Чуть дальше Горн в восторге шалом, улыбка на губах блуждает.

Хинея не успела убежать, бедняжка. Как солнце излучается сияньем.
А рядом Марк весь в упоении экстаза. Тихонько что-то напевает. И смехом песни прерывает. И снова что-то напевает.
И снова Детством смех его.

А дальше Дан в глубоком упоеньи. Горит восторженным костром до неба.
А вот и Тисса. Детская доверчивость мордашки блестит слезами Счастья. И улыбкою блистает. И напряжение ее сникает, исчезает, тает.

Помощников без счета тут и там. Все лыбятся, все в полном восхищеньи.
Приходится мне через них переступать.

Видать, у Алана Любви в избытке.
Сплошное Счастье Легкий и Простой.

Ах, какая Безмятежность!!! Покой, Блаженство, Пустота и Тишина.

- Попалась, милая!
- Попалась. А наслаждение закончилось, мне не осталось?!!

- Люблю, когда ты шутишь, славная моя. Тебе осталось всё!!!
- Так я попалась и попала. Попала в сказку!

- В лучшую из них!
В отсутствие всех сказок.

В Настоящее.
В Реальность.
В Живое …

Живое для Живых …



Лонки


О, миг триумфа, ты прекрасен!!!

Надеялся когда-то кто-то в Клане Лонки, что станет главным он из Кланов Мертвых?!! И станут под его знамена все и присягнут на верность без вопросов.
Конечно же, мечтал, иначе б все не затевал, основывая Орден Темный!

Лишь миг назад мне кланялись все Главы Кланов и умоляли их возглавить.
Такие шансы упускать нельзя!!!

И я согласье дал и их присяги принял.
В Хасидию лазутчиков отправил-отрядил.

Ах, Алан Лига Легко и Просто!
Не справиться тебе, твоим дружкам с такою силой!
А значит, время побеждать!!!

…

Осталось лишь дождаться разведчиков. Их возглавляет Дэвих Лонки, отчаянный, жестокий, хитрый Мертвый.

Так странно, когда-то и у меня имелось имя. Теперь лишь имя Клана Лонки именем моим.
Заведено так исстари.
Вся сила Мертвого Семейства Лонки в его Главе и именем ему вся сила Клана.

Теперь мне именем вся Сила Темных!
А вскоре именем моим мне будет Всё!!!

…

А ведь не так давно я был убит, и был готов пройти через рожденья муки.
А, может, и не был готов, раз в подвернувшееся тело смог внедриться.
И Клан возглавить исхитрился-умудрился.

Ах, если б знал ты, Алан Лига Легко и Просто, кто скрыт за маской твоего врага!

…

А вот и Девих.

Он люто ненавидит Лигу, как все новички.
Хотя напрасно, у ненависти руки коротки. Сильны жестокостью своею, но поспешны, и этим неумелы, коротки.

Я предлагаю жестом: говори.

…

- На Хасу не попали мы, Она не подпускает чужаков. Но видели со стороны достаточно, чтобы понять: они сошли с ума. Поют, танцуют, веселятся. И все, танцуют все! Все! И даже Тисса! И к битве не готовятся нисколько. Пора атаковать. И им хана!!!
- И кто же поведет бойцов?

- Конечно, я!
- Так говоришь, танцуют-веселятся. Про нас не знают ничего… Ну, вот и всё, - печально усмехнулся Верховный Темный. – Вот и всё!

- Так мне атаковать?!!
- Готовься к Изначалью, Дэвих Лонки. Всем нам хана! Он ничего о нас не знает!

- Да, он не знает, время их громить. Настало время победить!
- Он ничего о нас не знает. А, значит, нет нас. НАМ хана!!!

Верховный смотрит в небо долго, потом на землю взор уставил.

- Да уж, да уж, странно пожил! И жил ли, Тиболт, ты?!!
Как во сне все было. Обидно быть мне сном чужим! Нелепой грезой чьей-то. Кошмарной несуразицей бредовой…
А столько раз уж мог не быть! Всё норовил остаться, зацепиться. Любой ценою быть.

Ценою Жизни?!!
Несомненно.

Ну, что ж, пора прощаться.

Кто бы мог подумать! Он обо мне не знает.
Был ли я?



Танец Жизни
Танец Нас


- Ну, вот и всё. Истории концовка.

Удачи всем нам, Счастья и Любви!!! Истории вот этой завершаться.
Нас Новое заждАлось-заждалОсь!!!

Давайте завершим Сию Историю. Прекрасную, Чудесную, Веселую.
Закончим Праздником. Как следует, повеселимся. Чтоб от Истории устать.

Чтоб, отдохнув, начать могли мы Новую, Прекрасную, Чудесную, Веселую.
Веселью нашему под стать …


- Спасибо, Алан! Спасибо, Алан!!! – звучит отовсюду.
- А мне за что спасибо? За то, что отражаю я вашу собственную красоту?!! Спасибо вам!!! Спасибо нам!!!

- Спасибо нам!!! Спасибо нам!!! – звучит со всех сторон.
- Давайте танцевать с Дождем, - нам предлагает Алан. – Танец Дождя. Так хочется Дождя!

- Так, значит, будем ждать Дождя?
- Кто-то будет ждать, а кто-то веселиться. Веселиться буду я!
Кто-то будет ждать, а кто-то веселиться. Веселиться буду я!!!

- И я!
- И я!
- И я!!!
- И я!!!

- Кто-то будет ждать, а кто-то веселиться. Веселиться буду Я!!! Я!!! – теперь это песня.

…

Первые капли испарялись на разгоряченных лицах.
Потом раздался визг восторга.
И Дождь зашелестел восторженно в ответ.

Шлепанье босых ног и плеск потоков неба вливались в общее веселье.

 - Хорошо, что облака делают пи-пи. А не ка-ка, - слышится радостное.

И все радостно подхватывают:

- Хорошо, что облака делают пи-пи. А не ка-ка!!!



Алан Лига Легко и Просто



История Восьмая


Детский Смех Легко и Просто


Чудесное всегда рядом. До Него расстояние – всего лишь два взмаха ресницами …

Чудесное …

Твой голос – Бессловесная Тишина …
Твой взгляд  – Бездонная Пустота …
Твое дыхание – Переливы Детского Смеха …

Алан Лига Легко и Просто



Какое дело нам  до мертвецов?
Да никакого дела!!!


- Два моржа с шоколадными крапочками, - командует девочка, тряхнув косичками.
- А мне с десяток эскимо, - оповещает свою заявку мощного телосложения парень.

- Что бы вы без меня делали? – самодовольно реагирует вёрткий живчик, извлекая из ниоткуда требуемое. – Десять эскимо не многовато, Горн?
- Они же маленькие, эти эскимошки, на один укус! – отвечает тот, принимаясь за лакомство. – Ты – суперский перец, дружище! Правда, Ярче?

- Он – прелесть! – подтверждает она. – Что может быть лучше вкусняшки перед неприятным разговором!
- Не порти впечатление! – замахал на нее Горн.

- Слабаки, - усмехнулся Гонзик. – Вот мне никакие допинги не требуются!

И, поймав недовольные взгляды друзей, напомнил: - Не перебивайте аппетит, мы обедаем сегодня у Харнов.
Всё, всё, всё! Наслаждайтесь.

- Повторить заказ! – с набитыми ртами в один голос велят сладкоежки.

…

- Понаслаждаешься тут, как же! – нахмурилась девочка подходящей к ним девушке, но все же нашла в себе силы обратиться к ней приветливо. – Здравствуй, Вера, моржа хочешь?

Та пренебрежительно дернула плечом.

- Вы?!! Я думала, встречусь с Аланом!
- Ну, просто душа компании! – ехидно ухмыльнулась Ярче, обращаясь к Гонзику. – Вот бы с ней подружиться!

Гонзик заулыбался, но Горн покачал головой: не начинайте.

- Вера, нам необходимо поговорить с тобой…
- Я буду говорить только с Аланом! – непререкаемым тоном отрезала она. – Мы уже договорились с ней до того, - она мотнула головой в сторону Ярче. – Что я – продажная сука.

- Ты ведешь себя, как та, кто выставил себя на распродажу, - тихо сказал Гонзик.
- Не ваше дело, ваше – передать Алану, что я не могу до него докричаться!

- Не удивительно, - хмыкнула Ярче. – Алан ничего не знает о несчастьях. Не знает и не узнаёт.
А такие, как ты, всё плачутся: «то хочу конячку, то хочу собачку, у меня тут плохо, а теперь тут».
Он тебе не выгребная яма, не сортир, не мусорная свалка. И мы впредь не станем подтирать за тобой.

- Я не буду говорить с ней! – решительно предупредила Вера.
- Дешевка, - обреченно махнула рукой Ярче и зашагала прочь. – Коза!

- Что с ней не так? – неохотно спросила Вера Горна.
- С ней-то как раз все хорошо, - нахмурился он. – Что с тобой, девочка?

- Вы не понимаете, не хотите понять!
- Не понимаем, - грустно ответил Гонзик. – И не хотим понимать. Это такая хрень – собственная распродажа!

- Мы здесь для того, чтобы ты уловила суть, - пояснил Горн.
- Пока ее не уловил, кто еще, - вставил Гонзик.

- Хочешь быть мертвой – будь, - продолжил Горн. – Без нас.
- Да пошли вы!
 
- И ты ее уловила.
- Придурки!

- Бесполезно, - тяжело вздохнув, подвел итог Горн. – Пойдем, Гонзик. Где Ярче?

Они нашли ее быстро, среди елей, растущих вдоль аллеи.
Ярче сидела на траве, уткнувшись лицом в коленки, и горько, безутешно плакала.

…

- Ты чего, Ярче? - Гонзик растерянно погладил ее по головке.
- Неужели ей не понятно, что ее взрослость – это хуже смерти? – терла кулачками мокрые глаза расстроенное Дитя. – Неужели ей нисколько не больно расставаться со своим Детством, расчетливо прикидывая как бы подороже продать его ловцам сути. Она так торопится отшвырнуть Себя в сторону, что я просто в ужасе!
Столько презрения и отвращения к Своему Естеству, что меня выворачивает наизнанку!

- Она просто безмозглая овца, - принялся утешать ее Горн.
- Хуже! Она … она … тетка, - нашлась с определением Ярче и опять разрыдалась

- Ты хочешь, чтобы Алан и о тебе не знал? – тихо спросил Горн.

Это подействовало безотказно и сразу.

- Ух, ты, - встрепенулась Ярче, переводя дух. – Какая заразная фигня – жалость. А, ну-ка, встряхнись, подруга!!! Ты – не лошадь, тебе ни к чему узда и подпруга.
- Золотые слова! – подтвердил Гонзик. – И нам не мешало бы встряхнуться! У меня такое ощущение, будто я весь в чужих соплях!

- Тетка! – огорченно и устало прошептала Ярче. – Озабоченное, расчетливое, цепкое нечто. Серое, скучное и нудное.
- Не вдавайся в подробности описаний, - попросил Горн. – Мертвого.

- Да, завязывай! – поддержал его Гонзик. – Ну, их – этих мертвецов. Пыльных, затхлых, заунывных, жадных…
- Гонзик! – вскрикнули Горн и Ярче.

Тот залился веселым смехом: - Так-то лучше!

- Как ты? – спросил участливо Горн.
- Чувствую себя потерявшим нитку Харном, - невесело усмехнулась Ярче.

- Но-но, - предостерегающе нахмурился Гонзик. – Я попрошу вас выбирать выражения, когда собираетесь заговорить о моих подопечных!

И моментально, сменив гнев на милость, галантно предложил даме руку.

- Сударыня.
- Благодарю, Гонзичек! Сударыня сегодня никакая, - устало поблагодарила Ярче, поднимаясь с земли.

- Никакашка? – смешливо уточнил тот.
- Никакашка! – усмехнувшись, подтвердила девочка.

- Ну, не наговаривай на себя, – мягко утешил ее плут. – Ты – какашка! Еще и какая!!!

Ярче оживилась настолько, что хлопнула шутника по спине и засмеялась.

Гонзик посмотрел на понурого Горна.

- Горн, улыбнись! Лови улыбку!
- Сам ее лови, я пробовал ее ловить, она дерется! А улыбнуться, ладно, улыбнусь.

- Что это мы сползаем в эту слякоть? – удивилась девочка. – Когда так здорово быть счастливыми.
- А слишком умные! – хохотнул Гонзик.
- Может, тогда хватит вести себя, будто мы самые умные, тогда и перестанем обмишуриваться, - предложил Горн. – Если Алан ничего не знает о хрени, нам на хрена она?!!

- Вместе?
- Вместе.
- Согласен.

Дети переглянулись и заговорили в унисон.

- Какое дело нам  до мертвецов? Да никакого дела!!!
Теперь мы ничего не знаем о несчастьях.
Не знаем и не узнаём.

Легко и Просто. МЫ НЕ ЗНАЕМ.
Как ползать, Мы не знаем!

Мы летаем! Мы поем!

Живых Полет – от Радости Летать. Восторга удивляться-удивлять.
Удачи нам, Живым, и Радости Полета!!!
Хэй, Детвора, айда летать!

Мы, Детвора, мечтаем о полетах и ни в какую не желаем ползать …


- Будто свет внутри включился, - восхищенно прошептала Ярче.
- Обалдеть! – подтвердил Гонзик, а Горн заулыбался во весь рот.

- Теперь мы будем слышать Зов Живого. А Мертвые пусть зазывают мертвецов.

- А здесь не так и плохо!
- Хорошо!
- Просто замечательно!



Зов-приглашение Дитя по Сути


- Мне зов идет от Малыша по Сути! – отметил Гонзик.
- И мне, - кивает Горн.
- Да это Маша нас зовет!!! – обрадовалась Ярче. – Погнали к ней!

- Ура, а вот и вы!!! – подпрыгнула на месте от восторга девчушка при появлении друзей и бросилась им навстречу.

В ее огромных глазах нараспашку сияло счастье.
Ее любимая кошка перестала дремать и охотно присоединилась к радости своей подружки.

- Привет, Маша!!! Привет, Киса!!! – отозвалась Детвора.

- Ты плакала, Ярче? – обняла подругу Маша.
- Немного. Не бери в расчет.

- Солнышко, я тобой горжусь!!!
И еще, мне очень радостно за вас, ребята! После всех этих плющилок и накрывалок, Радость необычайно хороша!!!
Не так ли?!!

Удачи миру Вами дорожить и преданно, и радостно служить,
Ведь, мир живет лишь Теми, кто способен Жить!!!

- Как скажешь! – согласился Горн.

- Какая ты напевная! – тут же восхитилась Ярче.
- Недавно с Аланом встречалась, - счастливо Маша засмеялась. – От него и напевучилась. От Алана и леди Тейлин.
Сказали мне: свети, и вот светю.

- Будешь? - протянул ей мороженое Гонзик.

Девочка смешно наморщила носик.

- Неа. Я такое не ем, - она извиняюще улыбнулась ему. – Мне лучше обходиться без этого. И в мир, его харчи, уж лучше не вникать.
- Ну, а нам можно всё!

- Знаю, а мне и воздуха вполне хватает. Тогда мой организм парит-летает. А от кормежки чуть ли не рыдает. А ну ее, жратву!

- И родители не против? – удивился Горн.
- У меня мама – модель. У нас всё – сплошь салаты, - Маша подмигнула друзьям. – А спрятать пару листиков куда легче, чем кашу с котлетой или яичницу. Но Сережка умудряется.

- Серега, - обрадовался Гонзик. – Он дома?
- На море, с родителями.

- А в стишке же сказано: «Для Кисы в радость простокваша, для Маши сырные ватрушки», - улыбнулся Горн.
- Ну, не мог же меня Алан выдать. Да и Кисе ватрушечный доппаёк не помешает.

- А у вас и ватрушки бывают? – встрепенулся Гонзик, а с ним и Киса встрепенулась.
- Постоянно. Папа печет. Пошарь по-тихому в буфете.

Гонзик с Кисою вмиг испарились, будто их и не было тут никогда.
Какой-такой Гонзик, какая Киса? Никаких Гонзиков и Кис не знаем.
О чем речь?!!

Появились подельнички с довольными мечтательными мордочками, блюдом плюшек-ватрушек и банкой домашней сметаны.

…

- Машенька, у тебя гости? – милая девушка улыбается присутствующим. – Здравствуйте!
- Здравствуйте, - лепечут обалдевшие гости.

- Если вы не против свежего сока, могу принести, - предлагает она. – Я как раз его делаю.
- Спасибо, замечательная идея, - первой в себя приходит Маша. – Ребята, знакомьтесь: это Алина. Алина, это мои друзья. Гонзик, Горн и Ярче.

- Что это было? – спрашивает Гонзик. – Нас видит... у тебя сестра?
- Мама, - смеется Маша. – Когда мне надоело, что она вздыхает о годах, я посодействовать решила. Спасибо, Горн, за дехи! Его для мамы я просила. Ей в сок его добавила, и вот любуйтесь, теперь она шикарна, молода.

- А мама ко всему, Живая, - заметил Горн. – Раз видит нас, не удивляясь.

- А вот и я! Ну-ка, угощай гостей, Мария, - Алина, понизив голос, попросила. – И, Машенька, помягче с папой. Поговори и успокой его. Потом.
- А что с ним? – разливая сок по чашкам, спросила та.

- Папа весь в досаде, с начальником поспорил на работе. На разгромный счет против какой-то «Барселоны». Сейчас сидит в прострации, смотрит свой футбол.
- Мой папа – большой знаток футбола, уже как год назад, предсказывал закат великой «Барселоны», как и всего испанского футбола. Он утверждал: того, кто уступает глупо по звездности своей, ждет неприятная везения утрата, - спокойно объяснила Детям Маша.

- Твой папа от пониманья не далек, - заметил Гонзик. – Насчет испанцев, «Барселоны», да и, кстати, счета.
4:0 тот самый счет.

- Гол!!! – доносится из зала. – Гол!!!

- Ваших рук дело? – взирает на друзей Маша.
- Скажем так, мы просто приносим удачу, - ответил Гонзик, а Горн развел руки, словно предлагая обнять: «такие мы, уж ничего не попишешь, прошу любить и жаловать. И, конечно же, баловать!».

- Мы собираемся попраздновать, - смеется Ярче. – Ты с нами, Маша?

- А в честь чего?
- Да просто так. Попраздновать и все тут! Настроение попраздновать. И похороны глупости отметить.

- Глупости? Какой?
- Не знаем. Мы ж ее похоронили!

- Алина, а вы с нами? – предлагает галантный Гонзик.
- Поздновато для прогулок, дети.

- Для праздника, так в самый раз!
- Пойдем, Алина, ты мне обещала праздник. Я помню, - обнимает маму Маша. – Потом побудешь мамой. А пока побудь подругой. 

…

- Куда махнем? – Маша готова к развлеченьям.

Гонзик, Горн и Ярче выстреливают разные соблазны.

- Я предлагаю: к лошадям.
- А я к щеночкам.
- Я к дельфинам.

- На Хасе можно побывать, - вдруг голос подает Алина. – Из твоих историй я поняла, что ты не выдумала их, пересказала.
- Можно и на Хасу.

- Потом к щеночкам…
- К лошадям…
- К дельфинам...



Кто всё же мы?!!


- Я так и не смогла уразуметь: КТО мы?
Деленное Ничто на полюса или Игра Любви и Силы?
Мы – проявленья Целого или Оно без всяких проявлений, Играющее с Собою?
Забава Безначалия? И Смех Его – Ответ на свою Шутку?

Мы исчезаем, обнимаясь, но и в объятиях себя находим.
Мы дополняемся друг другом и уникальные, привсем.
Есть ты и я, но «мы» не существует. Притом присутствует отсутствием своим.

КТО эти «мы»?!! Кто порознь мы и кто мы вместе?

- Кто мы все-таки? – тихонько шепчет милая моя. – Кто мы?
Кто ты?
Кто я?
И кто мы вместе?

- Кто всё же мы? – тихонько шепчет милая моя. – Кто мы?



Торговцы

 
- Я вам всем покажу! - сказал он.

И показал…


Притихшая Детвора наслаждалась покоем, молчанием и присутствием друг друга, готовая внезапно взорваться новым каскадом проказ и шалостей.
Всегда приятно перевести дух после прежнего буйства и накануне нового.

- Давайте не будем торопить события, - внезапно предложил Гонзик.

- Какие именно? – уточнила Ярче, не раскрывая глаз.
- Любые события, - ответил прохвост и назидательно добавил. – Спешка – показатель неравновесности торопыги, и притом, неэффективна и чревата ошибками!

Он похихикал в одиночестве и снова затих.

- У нас разборка с торгашами Грахи, - напомнил Горн. – Они предъявляют претензии к местной ребятне. Требуют уплаты каких-то долгов за пользование лесом и рекой. Видите ли, это частная территория!
- Неслыханная наглость, - согласился Гонзик. – Мы же не мешаем им играть в их дурацкие игры!
- Ох, уж эти торговцы, а особенно Видот. Он уж точно торговец с большой буквы, - покривилась Ярче. – Буквы «Т».

- Тупорылый, - лицо Гонзика сонастроилось с гримасой подруги. – Из торговцев Видот мне особо несимпатичен. Он глотает слога, когда говорит. Это притом, что сказанное им – гадостная слякоть!
- Еще бы, - подтвердил Горн. – Кому понравится, когда тебя постоянно называют: сынок!

- Ох, дружище, а ты – счастливец! - покачал головой Гонзик. – Выходит, ты не расслышал его обращенье целиком. Полностью оно звучит, как «сосунок».
- Счастливец – он, - помрачнел гигант. – Был им. Не долго. До сих пор.

- Вот это подходящий настрой, - похвалила Ярче. – Айда, на разборку!

…

Гонзик – весь блеск и перья!

- Ты как на праздник вырядился! - усмехнулась Ярче.
- Так и есть, прикосновение к безусловности бытия – несомненный праздник. А содействие триумфу безусловности – безусловное торжество! - отметил тот. – Будь я предрасположен к поклонениям, моей богиней была бы Несравненная Возвышенная по имени Халява. Или Шара.

- Звучит не очень, - заметил Горн.
- О, этот волшебный вкус халявы! Ни с чем несравнимый. Вкус безусловной любви, - блаженно произнес Гонзик. – Благоухание этой фразы разливается во мне ароматом Непреходящей Истины.

- У людей на это есть выражение: «Бесплатный сыр только в мышеловках!».
- Халява, происходящая со мной в любом из миров, означает: я настолько крепко и нежно люблю себя, что проливаюсь на себя же дождем благополучия и изобилия в любом из происходящих во мне миров.

- Ты так поэтично и животрепещуще описал наше рас****яйство по части оплаты счетов, что у меня мурашки по телу побежали! – потеплел взглядом Горн. – Порой я восхищаюсь тобой безмерно, парень!
- Ты удивительное существо, милый! - смущенно признала Ярче. – Порой тебя хочется потискать, как щеночка!

- Это только потому, что блистать можно лишь перед достойными твоего блеска, - успокоил их Гонзик. – Только перед теми, кем сам беспримерно восхищен.

- Погнали, погнали, - заторопил всех Горн.
- Приступим, благословясь, - подтверждает Ярче.
- Удачи Нам и Радости Помёта!!! – напутствует Гонзик.

…

- Большие города и маленькие села.
Удача навсегда. И я такой веселый.
Я такой веселый, города и села…

Гонзик напевает, хитро улыбаясь приближающейся группе торговцев.

- Вы, что вкрай оборзели, сосунки, - заорал Видот, глотая слова и брызжа слюной. – Знаете, кто за мной стоит?!!
- Мне все равно кто за тобой стоит, кто за тобой лежит! – чуть слышно произнес Горн.

Тот в ответ оскалился презрительно и забулькал насмешливо.

- Только не надо изображать крутость, мои плюшевые малыши! Да, я все знаю, вы теперь хорошие, мягкие и пушистые. Счастливые! А значит, слабые. А моей злобности на всех вас хватит!
- Слюной не брызгай, спекулянтик! Я ведь могу и огорчить.

Видот нахмурился.

- Ведь, вы не полагаете, что позволительно ввязываться в мои дела безнаказанно, сосунки? – на этот раз он говорил отчетливо и членораздельно, подчеркивая не то, что каждое слово, каждую букву. – Надеюсь …

- Я похож на лоха?!! – тихо спросил его Горн.
- Да, - смеясь, ответил тот. – Еще как похож!

- По-твоему, я значит лох. Вот почему ты ТАК себя ведешь со мною!!! Теперь понятно.

Горн ленивым движением сжал горло Главы Торгового Сообщества.

Охрана угрожающе двинулась в его сторону.

- Даже не пытайтесь, - радостно сказала я, становясь видимой. – Я вас всех быстро в пух и перья оформлю!

- Леди Тейлин!!! – зашелестело восхищенное и испуганное узнавание.

- Милый, - обратилась я к Горну. – Отпусти этого козла, пожалуйста. Я хочу кое-что продемонстрировать всем.
- Хорошо, леди Тейлин, - согласился он, отпуская хватку.

Я прищелкнула перстами, но не для магического трюка, а потому что мне нравится сопровождать каждый из них щелчком пальцев.

Картинка послушно замерла.

- Хочу вам кое-что поведать, потом ты, Горн, вернешься к своему занятию. Идет?

И, получив кивок его, я продолжаю:

- Каждый слабый ждет введения силы сильным, чтоб срезонансировать в ответ.
Гораздо проще, да и веселей, серьезность их развеять смехом. Они бессильны перед смехом. Они всего лишь тени.
Печальных и несуществующих теней.

…

- Взгляните, малыши, на их напыщенность и злобу. Они попыткою прикрыть собою зияющую пустоту.
А Пустота – нам вдох и выдох, а им, как нестерпимость и конец всех мутных их историй.

Смех веселей звучит в Пустотах, давайте зазвучим Им мы.

- Ловкачи, которые всё рядом крутятся, всё что-то предлагают, - подтвердила Ярче. – А сами взглядом меряют твои карманы. И думают, как развести.
- Для них единственное слово важно: заплати, - заметил Горн. – Для нас расплата – дурацкая игра. Мы говорим: «Придут другие. И они оплатят… Или нет.
Но, так или иначе, платить – не наше дело. Всем привет!».

- Какой ты противный, противник! – усмехнулся Гонзик, в упор, разглядывая Видота.
- Смех мертвечину раскрывает и развоплощает, обнажает, рассыпает в пыль. Ну же, веселее! – призвала я.

- Зови Детей из Грахи, Горн, - всполохнулся Гонзик. – Ярче, краски доставай, которыми хвалилась!
- Которыми можно дополнить образ, - ликует Ярче. – И он дополнится картинкой?!!

- Ими родными.

И Детвора в забаву новую включилась.
Видоту пририсовали хобот и пушистый хвост. Охране – ордена во всю грудную ширь, косички заплели, переднички надели.
Всем торгашам, помимо макияжа и пририсованных рогов, плакаты в руки дали, заранее их приклеив: «Мать продам за пять копеек, а отца за рубль», «Куплю отцов и матерей. По две копейки – мать, отец – по двадцать. Торг неуместен».

- Все счастливы? – смеюсь я с Детворой.  – Теперь вы все готовы. Горн, что ты хотел растолковать Видоту? Объясняй. По полной. Без оглядки.
Счастливым можно всё!!!

И, щелкнув пальцами, я тут же исчезаю.



Мудрость без любви


Мудрость без любви – всего лишь скорбь. Вот потому-то Скорбом я прошу всех звать меня.
Я – тот, кто наблюдает, как уходит детство от тех, кто притворяется детьми, потом чтоб притвориться взрослыми.

Я посвятил себя уходу от сует, и в темноте и тишине пещеры, надеялся постичь секреты тайные. Я проживал одновременно утрату юности детей из поколенья в поколенье.
Я – тот, кто думал отследить процесс взросления-мертвения и уберечь от пагубы детей. Я изучил в деталях омертвление и не заметил сам, как постарел и помертвел.
Не зря нам в детстве старыми – все те, кто хоть немножечко взрослей.

Я был само отчаянье и скорбь, пока мою пещеру ни посетили гости. Алан со своей братвою.
Теперь я молодею, отслеживая оживание фантомов, процессы превращения фантомов в Детвору.
И оживаю и пою.

Значение и свет своей метаморфозой Горн и Гонзик вдохнули в мертвенность мою.
А Ярче мне, как внучка – отрада разуверившегося деда.

…

- Привет великим мудрецам, - раздался звонкий голос Ярче.
- Ярче, солнышко!!! – обрадовался хозяин пещеры. – Как это мило с твоей стороны навестить старика Скорба!

- Я не одна.
- Привет, Гонзик, привет, Горн! Рад вам, малыши!!!

…

Скорб был рад сменить унылую печаль на шаловливость.

Например, совсем недавно, даже его, казалось бы, загрубевшее (от непрекращающихся обменов детства на соблазны мира) восприятие было поражено жестокостью к собственному естеству. Его до дрожи поразила девушка по имени Вера.

Вот уж, воистину: «Вера горами движет». Ах, если б люди знали продолжение пословицы: « … и давит этими горами всех».

Жестоко наблюдать жестокое стремление жестоким к себе быть!
Но безысходней расставанья с юностью в обмен на мира мишуру, нет ничего!!!
В любом из всех миров.

Скорб не хотел огорчать милых ему друзей подобными печалями и не желал огорчаться сам.
Он не был хранителем утраченного детства, но точно знал, куда отправляется отброшенное за ненадобностью ребячество.

И знал, что обретается взамен – не что иное, как взрослость.
Серость, скука, монотонность.
Важность от сознания: «теперь я – взрослый», пренебрежение к веселой радости своей, как к малолетней.
Готовность травить и одурманивать себя, в попытке бегства от серости и скуки.
И от смутного неопределенного чувства внутри, что ты утратил нечто бесценное, без чего всё дальнейшее – хлопотное, обременительное, безрадостное действо.

…

- Сегодня я смотрел на Хасу, Детвора. Я любовался Ею, Воскресшей из мертвенной агонии, в которую ее повергли колдуны.
- Погнали с нами в Хаси, - Гонзик предлагает.

- Она меня не пустит. Печаль, уныние Ей не по нраву.
- А мы тебя развеселим, другое имя подберем! – хохочет Ярче. –  Давай, Смешун теперь ты будешь!

- Хаса обожает развеселившихся и вновь оживших, - утешает Горн. – А, чтоб наверняка, заскочим к Алану и заново тебя ему представим.
А сейчас, повторяй:

- Какое дело мне  до мертвецов? Да никакого дела!!!
Теперь я ничего не знаю о несчастьях.
Не знаю и не узнаЮ …

Легко и Просто. Я НЕ ЗНАЮ.
Как ползать, я не знаю!

Я летаю! Я пою!

Живых Полет – от Радости Летать. Восторга удивляться-удивлять.
Удачи нам, Живым и Радости Полета!!!
Я говорю себе: айда летать!

Мой организм мечтает о полетах и ни в какую не желает ползать …

…

- Знакомься, Алан! Это наш друг Смешун.

Смешун застенчиво мял полу новой разноцветной шляпы. Был он молод, весел и готов в любой момент расхохотаться.

- Привет, Смешун, - кивнул Алан. – Друзья моих друзей, друзья и мне. Чудесненькое имя у тебя!
- И у тебя чудесное. Легко и Просто.

- Я сам – сплошной Настрой – всё время новый. Так Счастлив, не поверишь, на другое ни минуты нет.

Смешун вывернул штанов карманы наизнанку и произнес:
- И у меня нет ни минуты.

Они переглянулись и расхохотались.

- Мы отправляемся на Хасу, Алан, - сказала Ярче. – Ты с нами?
- Я с вами. Или вы со мной.
Наперегонки? Кто раньше …



Невинность


- Прощаюсь с девственною плевой, мне надоело оставаться девой, - задорно выводит Ярче.

Ее сильный голос будоражит, а насмешливый тон подчеркнуто обостряет откровенную безбашенность текста.

- Мое тело закипело. Эй, налетай, кто смелый, налетай, кто смелый!!! Мне надоело оставаться девой!

Она подмигивает моему изумлению и шоку Тейлин, машет нам рукой и испаряется.
Вот так напевы юной девы! Ничего себе песенки!!!

- Она шутит, - успокаиваю я свою девушку. – Поет не о своих, а о людских делах.
- Что я наделала! – шепчет потрясенная какими-то своими озарениями Лин. – Прости!

Теперь моя очередь ничего не понимать.

- Я сделала все, чтобы поразить твое воображение своей искусностью в обольщении и напрочь забыла о такой простой вещи, как невинность.
- Ты переживаешь из-за того, что не сыграла в невинность?

- Мне кажется, в спешке я лишила тебя чего-то. Не додала. Словно украла.
- Лини, солнышко, - я ободряюще посмотрел в ее прекрасные печальные глаза. – Ты – мое всё. То, чем ты являешься для меня – необъятное, необъяснимое, ничем незаслуженное Счастье. И я – распоследний балбес, раз не сумел донести это до твоего сведения!

Она уже улыбается растроганно. Нежно касается кончиками пальцев моего лица. А ее улыбка настолько трогательна и блаженна, что я беру на заметку почаще говорить любимой о том, что она любимая.

- А как же невинность?
- Давай сыграем в нее. Нам ничего не мешает в это сыграть.

- А как это, невинность? - заинтересованно уточняет она.
- А я покажу, - говорю. – Это удивительное ощущение незнания.

- Не знания него?
- Не знания серого. Тяжелого, мрачного, похотливого, мелкого. Тебе понравится!

- И Лин …
- Да, любимый?

- Без того, что уже было между нами, ты бы не смогла оценить ее, распробовать и насладиться. Так что, всё так.
Наслаждайся!

…

Мы целуемся, застигнутые врасплох нашей нежностью.
У подножия лестницы, ведущей к реке, полно деревьев. Они-то и приютили нас, гостеприимно укрыв своей листвой.

Кто-то усердно шлепает по ступенькам. Весело и энергично.
Шлепанье босых ног сменяется смешком.
 
- О, детка, ты сводишь его с ума, - пропела Ярче.
- Ярче!!! – возмутилась Тейлин.

Та в ответ, заразительно рассмеялась и продолжила: - О, детка, ты сводишь его с ума! От твоих поцелуев кружится его голова.
И ты – безмятежность, нежность, безбрежность.

- Промежность, - не удерживается от сарказма Тей.
- А я иду купаться, плескаться, баловАться. Смеяться, развлекаться, с Рекою обниматься, - напевает Ярче.

- А вы и сами не ходите, и всем построже запретите, - наставительно выговаривает нам она. – Река настолько очаровывает и захватывает, удивляет и веселит, что на другое не остается ни времени, ни желания.
Многое после купания покажется вам пошлым и безвкусным. А оно вам надо!
Пропустите купание мужественно и героически.

Подумаешь, теплая вода. Подумаешь, чудесная трава. Подумаешь, прохлада и свежесть.
Подумаешь, радость и веселье.
Обойдетесь.

Ярче закончила свой экспромт и двинулась к реке.

- Мне захотелось искупаться, - призналась Лин.
- И мне. И, похоже, не только нам.

По лестнице уже скакали вприпрыжку все без исключения.

Что ж, у девочки дар увлекать!
И открывать в других скрытое от них самих.



Храм


Наш Храм пустынен и необитаем.
Иду его ступенями, и мимо все былое пролетает.

Я первой его покинула с любимым.
А вскоре и девчонки Жрицы быстро друг за дружкой все перевлюблялись и разлетелись с милыми своими в новые свои дома.

Пустынен храм, но нет и капли грусти под сводами Обители, свое предназначение выполнил мой Храм.
Теперь ничто ему не может помешать, предназначеньем наполняться новым.

Был раньше Храмом Страсти и Свободы.
Теперь пусть будет Храмом Отдохновенья и Покоя, и в Тишине и Пустоте Его, пускай Покой Свой обретает искатель Истины Живой.

Пусть будет так!
Покой – начало всех начал и окончанье окончаний.

Пусть будет Храм Покоя.
Да будет так!!!

…

Я брожу по Храму и Он отзывается каждым камешком, каждым окном, каждой плитой пола – все оживает сопричастностью моею.

- Благодарю за всё, - я тихо говорю.
- И я тебя благодарю, - ответило мне эхом. – Что ты Счастливою мою хозяйку сделал. И сам Счастливым стал.

Хинея появилась, оглядывается, ища источник звука.

- Хинея, любимая моя, спроси о чем-нибудь, – шепчу любимой, и уже громче предлагаю Храму. – Будь и ты Счастливым!!!!
- Как скажешь, так и будет, - гулко прозвучало из Его недр, будто раздался глас из преисподней.

Я замер на мгновение, затем расслабился и рассмеялся.

- Кому обязаны мы нашим Счастьем? – лукаво спрашивает Хинея.

Вопрос провокационный. Никто, и ничего, и никому не должен.

- Ваш благодетель, лучший из друзей, великолепный …
- Гонзик, - мы предугадываем ответ.

Не иначе, Гонзик развлекается. Но, где он сам?

Оказалось этот обормот веселится, выкрикивая из погреба свои предсказания.
Мы спустились к нему.

- Так, мародерствуем, значит, - подбоченилась Хозяйка. – Что ты тут делаешь?
- Я за вами. И за своей заначкой, - Гонзик поблескивал белизной зубов в полумраке подвала. – Захотелось книжку одну почитать.

Моя девушка, мягким движением взяв его руку с добычей, поднесла к свету, льющемуся из открытого люка. Несколько листочков соприкоснувшись с лучами солнца, заиграли красками.

- Это Хроники, - изумилась Хинея и пояснила мне. – Летопись Былого. Я считала, что Они исчезли.
- Все так считали, - Гонзик смешливо щурился, отправляя за шиворот свой улов.

У него за пазухой, уже и без того, топорщился ворох древних страниц.



Шитакапура
Планета Счастья


Шитакапура – Планета Счастья.
Где обитают Эндорфины.
Живые Сути Счастья.

Я улыбаюсь озорно.

Идею основать планету Счастья подкинул мой Мешочек Гнева.
Ведь, если злость моя – такая редкость для меня, что по крупицам собираю я ее в Мешочек, то Счастья у меня – Сплошное Нескончаемое Бесконечье.

Мои Друзья полны своим сияньем. Как солнышки сияет Детвора. И без меня Счастливы.
А Счастья у меня Сплошное Нескончаемое Бесконечье!

Так почему бы Радость ни вливать в планету за планетой, вместо того чтоб Ей могилы мертвых измерений поливать!

Ах, Эндорфинчики, Счастьицы, Живые Существа Блаженства!!!
Какое Счастье, Вас Собою излучать!!!
Благодарю Вас, что Вы есть, и я ТАК ПОЛНО переполнен Вами!!!



Атрибуты и Аксессуары


- Отличное название для магазина, - восхищенно улыбается Ярче. – Атрибуты и Аксессуары.
- Еще назвала бы Трибуны и Писсуары, - скалится Гонзик. – Агрегаты и Акробаты.

- Не завидуй, - усмехнулась девочка. – Свою лавку так и назовешь.
- Ларек, - поддержал ее Горн и оба засмеялись.

- Смейтесь-смейтесь, - насупился Гонзик. – Смех продлевает жизнь. А я умру раньше вас, наплачетесь на моих похоронах. Ух, нарыдаетесь!
- Посмейся с нами, Гонзичек, - попросила его Ярче. – Не покидай нас. Ты ж нам, как отец родной!

- То-то же, - заулыбался Гонзик. – Пощажу вас на этот раз, так и быть.
Вот, теперь догоняй вас. А ну, смешите меня! Быстро!

- Что намереваешься продавать? – спросил Горн.
- Не знаю, - честно призналась Ярче. – Да и не в торговле дело. Не продавать, а нечто предлагать бесценное за чью-нибудь улыбку.

- Нет на вас никакой надежды, все самому приходится делать, - пробурчал Гонзик, принимаясь себя щекотать.

Щекотать и хохотать.

- Пусть будут всякие фишечки для Счастья. Атрибуты и аксессуары, способствующие раскрытию Счастья, - подсказал он между делом, не переставая себя смешить.
- Точно! – радостно согласилась Ярче. – А наполнять их Счастьем проще простого. Буду их подкладывать к Алану и леди Тейлин.

- Какой ты молодец!!! – похвалила она Гонзика и взялась за усиление его щекотки.

Горн решил, что это хорошая идея и присоединился к ней.
Гонзик истерично заголосил и его гогот пронесся эхом по улице.

…

- Алан, кися, что подскажешь?
- Пусть будет дерево посредине. Любой входящий может сорвать любой листик. И на каждом листочке пусть будут Ободрялочки и Напоминалочки.
 
- Ободрялочки и Напоминалочки? – затаив дыхание, прошептала Ярче.
- Да, всякие ободряющие волшебистые пожелания и сокровенные напоминания.
Милые строчки, в которых живет Радостная Сила.

- Я могу рассчитывать на тебя?
- Непременно.

…

- Я к вам за советом, - обратилась ко мне Ярче.

Не припомню, чтобы я могла когда-нибудь отказать ей в просьбе. Стоит попробовать.

- Не сейчас, милая. Давай чуть позже.
- Ну, леди Тейлиночка, мне очень необходимо! – от ее жалобной очаровательной мордашки я уже готова на все. – Совет по поводу магазинчика.

- Пускай он будет в Междумирье с дверями в разные миры, - очередной раз, легко сдавшись ее обаянию, предложила я. – Так каждый посетитель, приходя, автоматически соскочит с крючка привычных для него воздействий довлеющих над ним систем.
- Классно!!! – обрадовалась она. – Вы – прелесть, леди Тейлиночка!!!

- И, Ярче, прекрати меня так называть, - с напускной строгостью распорядилась я. – Это приказ!
- Как скажете, леди Тейлиночка, - хихикнула Ярче и исчезла за дверью.

Я покачала головой.
Она определенно вьет из меня веревки, эта хитрюга!

…

- Ярче!!!
- Да, Алан.

- Что за склад в моих покоях?
- Алан, пуся, это фишечки для магазина. Пускай наполнятся сияньем вашим.

- Послушай меня, милое дитя. Я буду строг, но справедлив. Тебе открою тайну.
Я от тебя, да и от всех скрывал: сияние свое я у тебя ворую. Ты никому не говори, не выдавай меня.
- Алан, не смеши меня! Я насмеялась вдоволь над твоими шутливыми лохматыми пушкАми. Они залезть мне норовили под одежду и щекотали.

- Они были в коробке.
- Я их уронила. Пока их соберу, еще нахохочусь. Поэтому достаточно смешить меня!

- Ярче, милая, что главное для нас?
- Доверие к Себе, к Своей Природной Сути.

- Вот ты себе и доверяй. И, кстати, Ярче, в тебе Счастья через край. И Своего хватает. Вот Им продукцию и наполняй.
- И изредка приносить к вам?

- Ну, если только изредка. Вдобавок, но не вместо.



Магазинчик


- Ты тут зажжешь всё ярче яркого! Да, девочка, ты – моя гордость и отрада, пришедшая ко мне на склоне угасающего и безрадостного дня.

Ярче улыбается вовсю.
Да и как тут не улыбнешься и не засмеешься, когда Гонзик заливается соловьем?!! Сыплет тонкими комплиментами, и похвалами ублажает ее слух. Он это называет: мотивация перед решительным прорывом.

В пору их великого похода к твердыням зла, он, Великий Командор, перед решающими битвами буквально очаровывал свои войска, лишь мимо проходя и говоря хорошие, воодушевляющие воинов слова.
И в рубке дикой солдаты хохотали его шуткам, прозвучавшим накануне, и наливались безрассудной силой и отвагой, вспоминая его речи об их силе и отваге безрассудной.
И она энергией веселой и неустрашимостью переполнялась, и в рубке хохотала его шуткам.

Да, были времена!!!
А эти, чем хуже?!! Да ничем не хуже!!!
А может, даже лучше, когда так шалопай поет.

- Чтобы стало веселей, ярче красок не жалей, - поет шалопай. – Ярче, красок,  Ярче, красок, Ярче, красок, не жалей!!!

И все дружно принимаются подпевать. Все мы, пришедшие пособить малышке с воплощением ее чудесной идеи.

Ярче вздыхает счастливо, продолжая расставлять инвентарь.    

…

- Кто это тут красками заведует?!! – вошел Алан с диковинным деревом на плече. – Что за дела тут у вас?!!
Что за дела, ла-ла-ла-ла?!! Что за дела?!!

Мы молчим, затаив дыханье от его Радости от встречи с нами.

- Ах вы, такие-такие!!! – говорит нам Алан. – Ах вы, такие кисечки!!!
- Кого потискать и потрепать, как щеночков?!! – откликается Ярче насмешливо, провоцируя Алана на его, уже ставший легендарным всплеск Любви.

- Что?!! – разворачивается во всю свою необъятную ширь Алан. – Что?!!

Мы визжим и разбегаемся кто куда.

…

- Есть какие-нибудь планы? – спросила Ярче Гонзика.
- Конечно, планов очень много! – горячо заверил тот, кто вне любых планов – сплошная импровизация. – Во-первых, следует составить план по составлению дальнейший планов. Во-вторых, ознакомить в срочном порядке с ними всех желающих, а строптивцев мягко переубедить и, опять же, ознакомить немедля.
Как видишь, планов очень много.
Что ты!

- Я хочу пригласить тебя в мой магазинчик.
- Запустить первым, как кота на новоселье, понимаю.

- Так ты согласен?
- Конечно, у меня настрой особый: «Дай порвать». Раскритикую в пух и прах все!

- А, это ладно. Сначала я подумала: тебя тошнит, - лукаво Ярче улыбнулась. – Блевотина уж точно мне не в тему.

…

На входе неприметного чужому взору магазина висела вывеска «Атрибуты и Аксессуары. Всё для Вас, для Счастья».

- А вот и Я! – воскликнул Гонзик. – Настало время удивляться Жизни. И радоваться Радости Ее.
То есть удивляться Мне и радоваться Радости Моей.
- Так и быть, будешь моей Счастливой Фишечкой, - кивнула Ярче.

- Не помешаю?
- Ну, что ты! Проходи.

- Не буду вам мешать, а буду помогать.
А буду, буду, буду, буду
Буду помогать!

Гонзик зажмурился и шагнул в дверной проем.
Приятное и ласковое тепло, которое его окутало, ему понравилось, и он открыл глаза.

- Ух, ты!!! - вырвалось помимо его воли.

Любому описанию магазинчик не поддавался. Любые слова звучали бы банальной пошлостью в попытке обрисовать его.
Изображение всегда тусклее и выглядит, как неумелый шарж.
А живописать, к сожалению, мало кто умеет. А те, кто могут – предпочитают не очерчивать и не изображать Живое.

- Миленько у тебя, миленько, - довольно озирается Гонзик и тоном эксперта заключает. – Требуются сущие мелочи. Кризисный менеджер и пару бойких ребят на подхвате, чтобы выровнять ситуацию. Я все устрою.
- А она не ровная? – удивлена Ярче.

Гонзик изумленно вскинулся: - Может, я что-то пропустил и мне пора домой? Зачем тогда тебе кризисный менеджер, если у тебя все ровно?

Ярче засмеялась: - Значит, все классно, если даже ты удивлен!

- Ты такая смешная в этой шапке! – меняет тему Гонзик.
- Не смешнее тебя!

- Это уж точно, я куда смешнее тебя.
- Нет, я!

- Нет, я!!!
- Нет, я!!!

…

- Когда ты все успела?
- А помнишь, я совсем недавно одну идею предложила? - просияла Ярче.

- Конечно, помню. «А давайте Алана спровоцируем на выброс Счастья и Любви. И никому не убегать, а всем остаться, вот и всё. На всех как раз достаточно придется Любви и Счастья!».
Все смылись, а ты попалась. Забавно получилось и смешно!

На это Ярче показала Гонзику язык.

- Точно. Вот и меня попёрло с той поры.
- По бездорожью, - засмеялся Гонзик. – Сам знаю, не раз я попадался Алану, как кот к младенцу.

- Ты прямо, как Золушка, - заметил он одобрительно. – Или Пчелка Майя.
- С той лишь разницей, что они – сказочные персонажи, а я Живая, - подтвердила девочка. – Как тебе всё?

- Кое-что предстоит еще вытряхнуть и кое-что втряхнуть. А в целом, счастливо, симпатично, уютно и практично, - ответил, дурачась, Гонзик и признал. – Ты меня удивила! Молодец, молодец, не соленый огурец. Малосольный!

- Сорви листочек-ободрялочку, - попросила Ярче. – Посмотрим, что Древо Веселой Мудрости видит в тебе и для тебя.

Гонзик подозрительно осмотрел Великое Древо, сказал что-то вроде: «Ну-ну» и только после короткого колебания оборвал зовущий его зеленый листик.

- Посмотрим, посмотрим! – подзуживала девочка. – Выведем тебя на чистую воду!

Гонзик прочел, опешил на мгновенье и, придя в себя, взвыл от восторга.

- Ну, наконец-то, кто-то меня ценит и понимает!

И Дерево обнял, точно друга и начал целовать.

Ярче с любопытством подняла листочек, но он был пуст. Чего еще ожидать! Он предназначался только для Гонзика.

- Я умру, от любопытства, если ты не скажешь мне, что там было написано! – сдалась она после минутной внутренней борьбы.
- Не умирай, чудесная, скажу. Там было: «Гонзик, ты – герой, каких не будет больше!!!».

- Не хочешь – не говори, твое право, - с легким разочарованием вздохнула Ярче. – Твое право, твое лево …

Гонзик поднял листик, взглянул на него и показал девочке.

- «Гонзик, ты – герой, каких не будет больше!!!», - прочла девочка. – Вот это да! … Ах ты, жулик, ты подменил листочек!!! Сам же его и создал, обормот этакий!

Плут обнял за плечи Ярче и раскрыл ладонь. В ней она узнала изумрудную частичку Дерева Веселой Мудрости и сияющие строчки.
Которые гласили следующее:
«Помни, Живой, из бесчисленных миллионов существ, обитающих на бесчисленных миллионах планет, ты неимоверно удачлив и благословен – тебе выпал шанс соприкосновения со своей сущностью, шанс соприкосновения с Собой.               
Цени свое везение, Дитя по Сути. Цени свой шанс».

Ярче вздохнула, на этот раз восхищенно.

- Хочешь, покажу свой? – она достала из кармашка зелененький комочек и развернула его.

Гонзик пробежал глазами по строчкам и присоединился к восхищению Ярче.

«У Тебя глубинно-голубая сущность проявленья
Небесная, Океанская, Изначальная.
Безбрежность в глазах пушистой крохотульки.
Всесилие в хрупкости проявления» – говорилось там.

Гонзик перечитал еще раз.

- В точку! – согласился он. – Когда намерена открыться?
- Открытие магазинчика сегодня. Я разослала приглашенья всем.

- А где моя зазывалка?
- Тебя решила лично пригласить и попросить я.

- Хм. Что ж, так и быть, раз лично пригласить не побоялась. Лицом к лицу.
Я не приду, но и уходить не буду. Мне тут одна забава приглянулась. Не против?
- Что ты!!! Развлекайся …



Открытие


Открытие прошло в кругу своих. Были все, кого Алан шутливо величает Братвой Живою.

Не обошлось без пирушки. Гонзик расстарался.
Было в изобилии смеха, веселья и озорства.
Всем пришелся по нутру магазинчик, его аттракционы, игрушки и всевозможные развлечения.

Детвора засыпала Ярче предложениями по еще большему увеселению, которые она аккуратнейшим образом записала себе в блокнот.

…

Второе наше посещение магазинчика (уже в общей массе) тоже не лишено было очарования. Ярче к общему открытию успела воплотить в жизнь все блокнотные записи, и мы смогли оценить их разнообразие.

Но обо всем по порядку.

На входе вывеска была:

«Территория охраняется Детством.

А ну, разоружиться!!!
Постные и серьезные морды сдать на входе.

На выходе получите назад.
Быть может не свои, чужие.
Хотя какая разница, ведь, морды все – чужие.
Не наши, не шаловливые, не озорные, не родные.

А наши – улыбающиеся Жизни и веселящиеся с Нею, беспрерывно. С серьезностью и скукой невпопад.
Мордашки, личики, картинки.
Не рыла.

Всем морды сдать!!!».

Задумка гениальная.
Для Детворы войти, проще простого было.
Те улыбаются, не переставая.

А остальным на входе фейс–контроль.

Вход в магазинчик оплачивался улыбкой вашей.
Попыткой улыбнуться. Усмешкою, ухмылкою, гримасой.
Попыткой выдавить улыбку из себя, будто из тюбика зубную пасту.

Потом вы проходили дальше и натыкались на экран с названием «Поберегись!!!», где были вы запечатлены в потуге счастие изобразить.

Возле этого стенда хохот нескончаемый стоял.
Как правило, новый хмурый посетитель, расплатившись за вход своим оскалом зверским, встречался с его точным отражением и принимался истерично гоготать.
В последующие посещения он непременно внимательно разглядывал свои задокументированные корчи и лицевые судороги других.

Уморительное зрелище, ничего не скажешь!!!

…

- О, своеобразный тест-контроль! – похвалил Алан.
- Тонкий подход, - согласилась Хинея. – Магазинчик Детский, для Детей, не по возрасту, по Сути.
- Морды пройдут мимо. Возможно, разозлятся, - соглашаюсь я. – Дети посмеются.
- Детство не терпит серьезности и снисходительности, - подтвердил Марк. – И всегда готово дать мертвому пинка. А то и два.

…

Помимо уже знакомых нам развлекушек, появились новые.

К примеру, Батут.
Здесь неизменно было полно народу.
Поскакать и подурачиться, летая, любителей хватает.

- Ба, да тут батут!!! Тоске капут!!! – это Гонзик уже скачет. – А, а, а!!!

Новостью стало открытие вовсю зазеленевшего ободрялочками Дерева Веселой Мудрости. Пока на нем было всего несколько листочков, мы не решались его тревожить. Но теперь спешим к нему.

Я сорвала мне приглянувшийся листик и прочла:

Ты ускользаешь от слов, от всех ответов, Любовь …
Любовь

Я показала Алану свой листочек и он, поцеловав меня радостно, показал свой:

А я пушинкой легкой невесомой в своих просторах всем ветрам полетом отвечаю.
Я, как ветра, пушинкою играю.
И наслаждаюсь присутствием пушинок и ветров в Себе.
Бескрайности Простора Необъятном …

Марк не поленился залезть на самую верхушку за собственной ободрялочкой.
А Хинея погладила дерево и прижалась к его стволу лицом, как к чему-то очень родному и близкому. Может, поэтому ей не пришлось срывать изумрудное сердечко, оно плавно и нахально опустилось ей в вырез корсажа.

…

Был в «Атрибутах и Аксессуарах» свой собственный бассейн с дельфинами. Целый аквапарк, которым, как оказалось, заведовал Тимофей. Причем, как я поняла, дельфины не живут здесь постоянно, а заплывают поиграть с Детворой, в том числе и из Хасы.

Ничего удивительного, если учесть, что магазинчик расположен в Междумирье. Он, как общий холл с дверями-порталами во все измерения.
Общий только для Живых и Оживающих, способных Ожить.

…

Много еще чего в магазинчике развеселого, всего не перескажешь.
Чтобы рассказать обо всех чудесах, придется написать еще одну книгу.
Приходите, сами увидите.
Лучше вы сами приходите.

…

Лично мне понравился Приют Исполненных Желаний – некая магическая зала, в которой располагались удобные лежаки.
Вы укладывались на один из них и перед тем, как уснуть представляли себе во всех красках вожделенную прихоть.
Любую.

Затем погружались в состояние, сходное со сном, и проживали воплощение устремления будто наяву.
Прелесть была в том, что вы могли в любой момент покинуть грезу. А это, ввиду опасности исполнения опрометчивых желаний, весьма предусмотрительно и удобно.

Лично мне без надобности подобные штуки: всякие грезы и желания. Той, у кого персональный, горячо любимый и не менее горячо любящий Мечтатель.
Но для других – это уникальная возможность прожить нестерпимое свое желание и выскочить из наваждения.
Чтобы к нему уже не возвращаться.

Ярче упорно и таинственно молчала, подогревая тем самым самые небывалые слухи об устроителе Приюта Исполненных Желаний.
Судачили: якобы организовал все это некий великий Грёзер. Чуть ли не сам Хант Грезящий.

Что вполне возможно, учитывая тот факт, что этот самый Хант предложил Алану в свое время за оказанную ему бесценную услугу осуществлять желания других, в ком Алан заинтересован, зная, что Магу не досуг возиться с причудами.
Но Алан уклонился тогда от предложения давнего приятеля. Ему в тему только Сокровенные Мечты, не прихоти людские.

Но тут, исходя из тех же слухов, Фантазеру дали возможность разгуляться. И король грез сумел превзойти себя.

И оттого очередь в залу была, по словам Алана, как в былую пору к мавзолею Ленина.

…

Перед выходом каждый посетитель получал свой счастливый амулет в отделе Счастливых Фишечек.
Пока вы доходили до него, вы настолько осчастливливались, что вас хоть самих впору было выставлять на витрину.

Когда наконец-то посетители блаженно вываливались из дверей, покидая магазинчик, никто из них и не вспоминал об оставленных на входе мордах – унылых и больных, усталых и серьезных, и даже местами злобных выражений лиц.

Тяжелой значимостью, словно бетоном, перед магазином мостовую устилали, ее поверхность упрочняя.
Поверхность важностью живет.

А Детское Легким и Простым.
Просторным, Невесомым и Живым.

Так живет и магазинчик «Атрибуты и Аксессуары». Не поленитесь и его найдите.
Или ему позвольте-разрешите, пускай он вас найдет …



Кельрльхагбра


- Добро пожаловать на самую печальную и неуютную планету! – тоном любящего свою работу гида провозгласил Гонзик.

- Напомни мне, что мы тут забыли?!!
- Напоминаю, Горн. Насыщенность и яркость красок Хасы воспринимается совсем уж бесподобно после посещений самых мрачных мест. Мне нравится влюбляться в Хасу снова, и нравится влюбляться Ей.

- Поосторожней тут, - предупредил Горн. – Все-таки Мертвые Края!
- Нам прямо, - беззаботничал Гонзик.

- Там бабцы какие-то! – тоном заговорщика произнес Горн.
- А, это древние старухи Кельрльхагбры, - успокоил его тот.

- Кель … чего?
- Кельрльхагбра. Так называется сия планета.

- Неприятные старушенции, - недовольно заметил воин. – Заставить бы их самих произнести это слово!!!
- Неприятные? А, это поправимо! – отмахнулся плут и прочитал-пропел. – Удачи, солнышки, светите-грейте! И, между делом, красивейте-молодейте!

- Гонзик, детка, все бы тебе озорничать-насмехаться над бедными бабушками! - укоризненно зашамкала беззубым ртом самая ветхая из старушонок.

Пока она говорила эту полугневную-полудобродушную тираду, с ней приключилась дивная метаморфоза. Фразу заканчивала уже эффектная молодая дама, а спустя пару секунд молчания, на друзей взирала юная красотка. И даже целых три.

- Прекращай свое омолаживание, - певучим голосом попросила омоложенная. – Тебе, надеюсь, не приспичило посюсюкаться с младенцами?

- Здравствуй, Мелани, - рассмеялся Гонзик. – Тебе не угодишь!
- Ты же знаешь, что довольно скоро Керльрхабра вернет всё на свои места, - строго напомнила она, старательно удерживаясь от переполнявшего ее смеха. – И меня зовут Гретхен!

- Всякие придурки, - согласился Гонзик. – А чудесные-расчудесные, классные-прекрасные называют: Мелани.
Лизи, Бэт. Привет, девчонки!

Те даже спорить не стали с крестным-самозванцем.

- Ты зачем здесь? - поинтересовалась Мелани. – Что делать Живому в Мертвых Краях? Ты здесь по делу или из хулиганских побуждений?
- Ты же знаешь, красавица, для меня все дела – хулиганские!

- Мне ли не знать! – подтвердила она. – Ладно, сам расскажешь, если захочешь похвастаться!
- Вот сейчас, ты меня с кем-то путаешь.

- Ну, конечно!
- Собираюсь здесь обосноваться, осесть, пустить корни, сама понимаешь, - дурачится Гонзик. – А то, аки былинка неприкаянная, ношусь без пристанища. Негде головушку буйну прислонить, ногам покоя дать…

- А ну, тебя, - сдалась Мелани. – Несешь несуразицу!
- Ах, так! – прищурился Гонзик. – Ну, ладно! До скорого!

- Возвращаемся домой? – спросил Горн. – Ты был прав, гиблые места! Ну, что айда на Хасу, влюбляться и влюблять?
- Несуразицу несу?!! Еще поглядим, - мечтательно ответствовал Гонзик. – Ой, как мы еще на это поглядим!

- Ты что-то придумал? – Горн радостно потер руки от предвкушения. – Обожаю твои мечтательные настроения!
- Ладно, не подлизывайся, скажу, - приобнял его Гонзик. – Хочу устроить Детворе здесь курсы повышения квалификации. Обмен мастерством и опытом. Показательные выступления.

- Орел! – похвалил друга Горн. – Красавчик, ничего не скажешь!!!
- Мелани спасибо. Раззадорила!

- Да и от Ярче неохота отставать, - в тон ему продолжил Горн.
- Неохота, - согласился Гонзик. – Как видишь, я просто фонтанирую развеселым. Так и брызжет Радость мною. Да и нос себе утереть хотелось, просто жуть как!
Слишком уж чудесная идея, насчет счастливых атрибутов и аксессуаров пришла ко мне.
Недосягаемо чудесная.

- Показалась твоей вершиной? – понял Горн. – А ты себе – отработанным материалом?
- Не скрою, мелькнуло пенсионное настроение, - признался тот.

- Дружище, ты еще не раз удивишь себя, да и нас заодно, - подбодрил Гонзика его кореш. – С тобой точно не соскучишься!

…

- Айда, собирать братву! – предложил Гонзик.
- Давай попробуем сами, - осмотрительно предложил Горн. – Меньше всего хочется огорчать Детвору, на случай, если для этих мест любое воздействие безнадежно.

- Справедливое замечание, - согласился Гонзик. – Попробовать самим.

После его слов, вдруг случился ряд недовольных подземных толчков, кои грубо тряханули друзей, а грунт раскололся ехидной трещиной.
 
- Похоже, почва – существо. Навряд ли живое, скорее разновидность проявления чьей-то злокозненной мыслительности.
- И, кажется, оно явно не в восторге от наших затей, - подтвердил Горн, помогая товарищу устоять на ногах.

- А, ну-ка, я шарахну! – прищурился Гонзик. – Озарением Радостью.

- Однако, - озадаченно протянул он, безуспешно опробовав свое озарение.
- Не получается вообще! – сердито пнул песок Горн. У него тоже не выходило.

- Вообще или вообще-то? – уточнил Гонзик.

Друзья переглянулись и рассмеялись.

- Мы ненадолго, песочек, - ласково погладил оскорбительно ухмыляющуюся черную сыпучесть под ногами Гонзик. – Еще вернемся!



Баловство


- Где моя кися, притихла-притаилась? ("Моя" не в смысле принадлежности и собственности, а в смысле близости сердечной).
Какой подарок миру мы готовим? (Как я примазываюсь к дарованиям легко!).
Если в радость кисе отозваться, отзовись!

Я улыбаюсь во весь рот. Помимо всякой воли.
Как тут не улыбаться, когда ТАКОЕ от любимого услышишь!!!

- Так, кто мы все-таки? – звучит во мне вопрос набатом гулким.
- Мы – встреча двух улыбок в поцелуе, - мне улыбнулся милый мой.

Я засмеялась облегченно.

Мы – встреча двух улыбок в поцелуе.
Улыбки наши встретились одна с другой – целующиеся две улыбки …

…

- Алан, леди Тейлин, - звонкий голос отзывается во всех уголках.
- Гонзик, - узнаем мы звонкий голос. – И Горн, - молчание спутника его мы узнаем.

- Какой сюрприз! – воскликнул Алан и добродушно продолжил. – Не спрашиваю, где вы потерялись, а радуюсь, что здесь нашлись!

- Ну, что вы, малыши-карандаши, малыши-фломастеры?!! – заговорщески понизив голос, спросил он. – Как оно, не знать несчастья?
- Четко! – в один голос ответили те.

Мы счастливо переглянулись.

- Побудете с нами? – потрепала загривки Детей я.
- Мы за советом, - Горн, будто извиняясь, слегка пожал плечами. – Нам не терпится разобраться с одним делом. Досадной неувязкой.

- Делом? – поднял бровь Алан. – Или дельцем?
- Дельцем, - кивнул Гонзик. – Именно, дельцем.

- Рассказывайте, - заинтересованно и нетерпеливо подался вперед Алан.

Рассказ Гонзика сопровождался довольным хихиканьем моего парня, а под конец он, совсем не сдерживаясь, грохнул оглушительным ревом.
Вытерев выступившие слезы, пояснил притихшим малышам:

- Простите мне мою реакцию, но это так смешно слышать от вас недовольство по поводу неуступчивости Мертвых Краев, а уж тем более Кельрльхагбры.
Раньше вы бы даже приблизиться к Ним не смогли, не то, что украшать Их.
А, если и попали, подобные затеи вас всяко не посетили бы.

- Но Гонзик бывал там и раньше! – буркнул Горн.
- А Гонзик – просто нахал. Ему и не такое с рук сходило.
Он столько раз старух Кельрльхабры молодил, а отлучится, вмиг они стареют.
Вот скажи, счастливец, чем отличался от прошлых твоих визитов этот?

- Там было непривычно для этих мест легко, - задумчиво произнес тот. – И напрочь отсутствовала прежняя муть.
- И откуда же взялась эта легкость? - насмешливо удивился Алан. – Не от моих ли милых, ничего не знающих о несчастьях, друзьях?!!

- Но почему ее не хватило на то, чтобы проявить чудесное? – поинтересовался Горн.
- Вы столкнулись с неким ответом и восприняли его, даже не как затруднение, а как злокозненность. Вот, если бы вы, несмотря на неудавшуюся попытку, отнеслись дружелюбно к Кельрльхагбре, глядишь, в следующий раз Она бы отнеслась благожелательнее к вам.

Я восхищен вашим порывом и успехами в его осуществлении.
Вы чудесные, мои хорошие, талантливые и успешные!!!

- Успешные?
- Точно, успешные. И вам все также необходим мой совет?

- Да, - покивали головами друзья.
- Удивите Кельрльхагбру при следующем посещении сердечностью проникновенной.
Для этого наполнитесь Счастливостью пополной.
Повторю вопрос леди Тейлин: вы побудете с нами? У нас есть нечто, что вас обрадует!

- Для нас общение с вами – уже огромная неописуемая радость, - галантно в полупоклоне припал к моей ручке прохвост.

Он прильнул к ней, иронически предлагая сделать то же самое Горну.

Тот посмотрел на руки Алана и спросил-попросил:
- А можно мне не целовать тебе руку, Алан? Ограничиться рукопожатием?

Алан невозмутимо ответствовал:
- Если прикосновение рук – демонстрация твоего холодного отношения ко мне, то конечно.

Горн бухнулся в ножки и принялся самозабвенно выцеловывать обувь Алана так пылко, даже Гонзика проняло.

- Твоя очередь! – шутливо похлопал его по плечу Горн.

Мы зашлись диким смехом, глядя на ошеломленную физиономию Гонзика. Разыграть озорника – редкое удовольствие.

Алан сжалился над ним первым.

- Горн не целовал моих туфлей, расслабься. Лобызал свои руки.
Жаль, что ты не поцеловал землю Кельрльхагбры. Ее бы это точно проняло.
- Он ее погладил, - вспомнил Горн. – И пообещал вернуться.

- Здорово! – обрадовался Алан. – Тут главное, ухаживание.
- А как ухаживать? Цветы дарить - в кино водить?!! – осклабился Гонзик.

- Всего касаться, как Любимой.
Как Чуда.
Как Сокровенности Своей …

…

Я молчала, зачарованная звуками голоса любимого.
Глубинным смыслом его речи, то смешливой, то плавной, то нежной.

- Ты – мое притихшее сокровище, - сказали его глаза моим, а рука ласково пробежала по моим волосам, лицу, шее и мягко сжала плечо.

И я ощутила себя Любимой … Чудесной … и Сокровенной …

…

- А что у вас радостное для нас? – Горн был похож на нетерпеливого ребенка в канун Рождества.
- Да, что? – Ярче пританцовывает рядом.

И странным образом, притих Гонзик.

- Будем вас баловать, - ответила я. – Чтобы для вас все самое лучшее стало таким же непременным приложением.
- Это так, - поддержал меня мой парень. – Вы – радостные, свежие сути. Вы счастливы независимо от того, что происходит, но зачастую происходит всякая хрень. Да, вы легко управляетесь с нею. Но, странным образам, считаете ее обязательной, как и преодоление ее.

Вы давным-давно готовы к беспрекословности исполнения своих пожеланий и устремлений, чудесные Дети по Сути, но не пользуетесь своим неотъемлемым правом из-за того, что знакомы с моими мирами-причудами, где слабостью основа.
С мирами, созданными мною для испытаний Силы МОЕГО в бессилии бессильных представлений.
Бессильных представлений больше нет, как и потребности в бессильи.

Ваша готовность к сопротивлению без надобности больше.
Это наследие битв моих и неурядиц. Они позади для меня, но не для вас, потому как привычны для вас, потому как вас никто никогда не баловал.
И это упущение мы непременно намерены устранить.

…

Детвора ошеломленно молчала.

- Что от нас будет в тему? - почесав носик, спросила нерешительно Ярче.
- Баловаться, - в один голос ответили мы и рассмеялись.



Пирушка


- Все понимаю, - сказал Гонзик. – Как на практике сие осуществить? Любовь не изобразишь! Изображение Любви – постыдная комедия дешевых сценаристов.
- Не забивай голову, пусть там тихонько дуют твои любимые привольные ветра. Приготовь-ка, дружище, поесть, как умеешь только ты готовить.

- Сейчас, побыстрячку сварганю, - охотно откликнулся Чудо-Кухарь.
- Не торопись, я не спешу. Пусть будет вдохновенно, не спеша.

- Земная кухня подойдет?
- Еще бы!

И в тот же миг ожило волшебство.

- Так, на тёрочку морковочку, - приговаривал Гонзик. – Перчика стручок,  свежего лучка пучок.

Его плутовское выражение лица теперь было умиротворенным и лучилось внутренним светом. Все, чего он касался, то замирало, будто от восторга прикосновения, то пускалось в его руках в ликующий пляс. Я зачарованно наблюдал за этим чудом, не в силах оторваться.

- Гонзик, - позвал я.
- Что? – повернулся он.

- То, – смеясь, сказал я. – То!

Он пошевелил губами, словно пробуя на вкус сказанное мною, и просиял улыбкой. По блеску его глаз и решительно обозначившимся мускулам, я понял, что он намерен тут же применить открытие.
Но он нежно оглядел сиротливо взирающее на него, наполовину приготовленное блюдо, какой-то диковинный борщ, и вернулся к готовке.

- Я теперь в любой момент могу? – спросил он и, глядя на мою молчаливую усмешку, сам же и ответил. – Не тупи, Гонзик. Конечно, можешь!

Напевы возобновились:
- Накрошу петрушку Горну на макушку. Чтобы быть пирушке, испеку ватрушки.

Он снова ушел с головой в волшебное действо, а спустя некоторое время попросил:
- Алан, можешь кинуть клич братве. Похоже, у нас намечается пирушка.

- Мы уже все здесь, солнышко!
- Ведь умеете не мешать! - посмотрел на Горна и Ярче Гонзик.

И, оглядев всех присутствующих, радостно рассмеялся.

…

Мы засиделись, так славно было неторопливо общаться нашей развеселой компании.

Уже стемнело, и костер оказался, как нельзя кстати.
Марк и Хинея подули на ладошки друг друга и Светлячки-фонарики тут же откликнулись блаженным сиянием.
Получилось очень романтично.

Я тут же приклеилась к Алану, благодарная за его ответную радость.

- Хочу устранить досадное упущение, - заглянув в мои глаза, произнес он. – Хочу пригласить тебя на танец.
- Здорово! - воскликнула я. – Необходима музыка.

- Я спою, - охотно откликнулась Ярче и рассмеялась нашей заполошной реакции. – Спою в тему танцу, - и тут же принялась петь однажды понравившуюся мне песню*.
*Песня «Little Things» в исп. James Bright

Ее голос, волнующий и сильный, плавная неспешная мелодия песни, мерцание огоньков и вот мы уже танцуем. Поначалу одни, а потом к нам присоединяются и другие.



Свидание с Кельрльхагброй


- Готовишься на свидание? - пошутила я, налюбовавшись на романтично настроенного Гонзика, и тут поняла, что так и есть. Это действительно свидание, причем первое. – Волнуешься?
- Есть немного, - подтвердил он.

- Тогда слушай, жених, - ласково сказала я, привлекая Гонзика и гладя его пылающую голову. – Исходя из твоих рассказов, Кельрльхабра женских проявлений. Ведет себя, как женщина. Толкает, издевается, но не стремится уничтожить.
Я вдоволь наизучалась женских сутей и скажу просто: если чувствует женщина невостребованность твою, ненужность, игнорирование тебя другими, пиши: «пропало» буквами большими.
Если и пойдет с тобой, то только из жалости, а это хуже неволи.

Люби ее.
Не думай сделать женщину счастливой. Все это будет означать, несчАстливость ее.
И деланье несчАстливой счастливой.
(Счастливая – не женщина уже).

Люби ее.
Есть умники твердящие, что женщину осадой можно взять или внезапностью, или обманом, воспользоваться слабостью или ее несчастьем.

Все это так.
Но женщина тебе обмана не простит. Ни слабости своей, ни своего несчастья, ни всех разрушенных надежд.
И своих чувств к тебе.

Отмерит ядовитостью сполна.
Устанешь и, в результате, сдашься.
И сядешь на цепи у ног ее или пинком под зад лететь придется.

Я посмотрела в глаза Гонзика и, увидев, что нисколько не напугала, продолжила.

- Люби ее такой, какая есть, и не пытайся даже мысленно ее переменять.
Уже потом ты можешь видеть те стороны ее, что так милы тебе. Прощать, которые не очень.
Это поможет расцветать ее милым качествам и не выделяться другим, но сразу обними ее саму, а не свою мечту о ней.

Нежно назови ее. И не Кельрльхаброй.
Такое имечко – сплошная жуть – никак не расположено к взаимности.

Люби и не дрожи разбитым сердцем, если разобьют его.
Люби им все равно.
Любовь – Дыхание Всего, не только сердца.


Я поцеловала в лоб притихшего шалопая и, шлепнув его по попе, напутствовала:
- А теперь забудь все мои бредни и иди, очаровывай свою избранницу!

…

- О, Горн, ты уже здесь!
- Гонзик… - начал было тот.

- Чуть позже, - попросил баламут и пояснил. – Не хочется настрой свой расплескать.
- Привет, бабуленции, - машинально поздоровался Гонзик с тремя сестрами и, нараспев прочитав молодилку, опустился на колени и обнял песок Кельрльхабры.

Миг словно застыл в оцепенении.
Застыла ошеломленно местность вся.
Никто и никогда Ее так не одаривал Любовью.
И Песнь Любви вдруг заструилась и резко грубо прервалась.

Почва разверзлась пастью, и выплеснулось желчью подземное нутро.

Гонзик был не то, что бы заплеван, окачен вываркой помоев.
Когда он поднялся, на него удивленно взирали Горн и три маленькие девочки.

- Это, что за малышня? – на автомате спросил Гонзик.
- Я еще до тебя прочитал молодильную напевочку, - пожал плечами Горн. – Было печально и неуютно в присутствии печальных и неуютных старушек.

- Нам пора, Горни, - сурово сказал Гонзик. – Здесь мне делать больше нечего.

…

- Ну, вот и всё, - растерянно промолвил свежевымытый и немного растерянный Гонзик.
- Все будет хорошо, - обняла его я. – Вся прелесть в том, что ты исполненный Любовью, Сама Любовь. Тебе без надобности все. Поспи. Потом все разрешится.
Поспи.

И он уснул, а я тихонечко вздохнула.

…

- Она зовет меня, - открыл Малыш свои глаза. – Она зовет!
- Кто зовет тебя, чудесный?

- Кельха, - светился счастьем Гонзик. – Она зовет меня!!!
- Иди, не медли ни мгновенья!



Расцвет Кельрльхабры


Его улыбка сияла еще одним солнышком и ей внимала вся планета. И улыбалась в ответ, немножко нескладно и смущенно.

- Это мои друзья, Кельх, - представил собравшихся Гонзик. – У них для тебя подарки, если позволишь.

Он кивнул Детворе: позволяет.

- Мой выход, - непререкаемым тоном заявил Горн.

Все замерли. От первого живописного штриха-подарка многое зависело. Тут первый блин комом будет в пользу мрачноты. Лиха игра – начало.
Понравится ли Кельхе первый сюрприз?

Пестрое нагромождение с яркой вывеской: «Аттракционы», с характерной музыкой и блеском огней, было то, что в тему.

- Смотрим-любуемся, - как ни в чем, ни бывало, предложил Горн.
- Карусели! – восторженно выдохнули все.

- Я первый, - закричал Гонзик и ринулся, будто на абордаж.

- Как смешно, Гонзик на красной лошадке! – бежала, не отставая Ярче.
- Никаких красных лошадок, - твердо отрезал тот и расцвел еще одной улыбкой. – Только синие!

…

Маша с мамой открыли корзинку и выпустили ее содержимое, чудесных пушистых клубочков.

- Котята!!! – ахнули все. – Это же котята!!! Давайте играть с котятами!!!

…

Ярче наклонилась и прошептала что-то, и появился ручеек.

- Я нашепчу повсюду малышей-криничек, они сольются в речки. А где река, там расцветает жизнь.

…

Сережка выпустил из клетки стайку развеселых птичек.

- Амадины. Мои любимые. Летите, амадинчики. И будьте счастливы!

- Они ведь приживутся? – мальчик посмотрел на Гонзика.
- Не сомневайся, - заверил тот.

Он высыпал в ладонь каких-то зернышек, подул на них и в сторону метнул.
И рощица зазеленела.

- А это их любимая еда, - подал Сережка жменьку корма.
- Подуй на семена, теперь бросай.

Сережка подул и бросил, и заколосилось поле.

…

- Мы не опоздали? – мы появились. Хинея, Марк, Алан, я.
- Мы с подарками.

- Подарки, Кельха! - радостно сияет взором Гонзик.

- Чтоб было светлее, солнышко в подарок.

Марк и Хинея, расчистили непроходимость серой пелены, и засияло яркое светило, освещая Кельху.

- И дождик, чтоб блестело все, сияло, как улыбка Гонзика.

Мы с Аланом за руки взялись, и шаловливый дождик пустился в пляс, и завизжала восторгом Детвора, приветствуя ласковость капели с неба.

- А это – чудо единения подарков наших, - мы улыбнулись.

Как же хорошо!!!

- Радуга, Радуга, - заверещала наперебой восхищенно Детвора. – Радуга!!!

…

Подаркам не было числа.

Детвора из Грахи подарила речные водоросли, кувшинки и даже лотос. Их тут же опустили в успевшую разрастись до приличных размеров лужицу от родничка.
Кто-то дарил цветочек, кто-то принес шиншилл.
Кто-то рыбок пестрых в аквариуме притащил.

Детский смех звенел, не переставая, рассыпался на отдельные колокольчики, грохотал залпами общих всплесков веселья, шелестел, налетал порывами ветерка и шумел нахлынувшими волнами.

Мелани, Лизи, Бэт уже не старели, а были шаловливыми девчушками. И улыбались происходящему ошеломленно и счастливо.

Алан меня обнял, и выдох восхищенный Красотой и Счастьем с губ его сошел.
От Красоты и Счастья к Красоте и Счастью.

- Такое Счастье для Кельхи принимать подарки от Детей по Сути! – я чувствую восхищенное дыхание планеты. – И так Счастливо за Этим наблюдать!
- Ей основным подарком Детский Смех, - мне улыбнулся Алан, и мы неудержимо засмеялись.

Что ж, еще один подарок!
Легко и Просто Детский Смех
 
…

Чарующий напев звучал, как ласковое объятие любимой.
В нем было упоенье блаженной силой и радостью ее дарить.

- Для тебя, моя хорошая, - закончив петь, тихонько и блаженно рассмеялась Ярче Кельхе и оглядела нас, застывших в очаровании ее звучанья.

- Счастливчики! – растроганно произнесла. – Я собираюсь вас обнять!!!

- Нам несказанно повезло? – спросил ее смешливый Гонзик.
- Ты даже не представляешь как!!!
Мои объятья – верх блаженства!!!
Спроси всех плюшевых моих медведей, они, без исключенья, обожают их …



Карнавал


Горн мечтательно смотрел вдаль. И дело было не в блаженстве от невероятной стряпни Гонзика.
Скорее, в блаженстве от чего-то другого.

Я присела рядом, краешком соприкасаясь с его детской мечтательностью. Ощущение, реально, блаженное.
Я не решалась прервать это чудесное действо, хотя нетерпение от желания узнать причину, так и подмывало меня полюбопытствовать.

Горн перевел свой нежный взгляд на меня.
Считав, словно слизнув взором, мою заинтересованность, произнес одно лишь слово:
- Карнавал.

- Карнавал?!! – ойкнул Гонзик и взвыл восторгом. – Карнавал!!!
Ты – гений, Горни!!! Поэт, художник, романтик, чертов гений!!!
Как это славно, КАРНАВАЛ!!!

…

И замелькало буйство красок
И искрометный танец.
И бесшабашность, и свобода порывов шалых.
Легких и Простых.

Когда Дыханьем Радость, когда Восторгом Танец.
И Крик Счастливый Песней.

Когда все Просто и Легко …



Пирушка за пирушкой


Кельрльхабра.
Мы на ней.

Хотя Ее никто так не зовет.
Гонзик зовет любимую планету: Кельха.
И мы Ее также называем.

Мы отдыхаем у костра.
После шумного и феерического карнавала приятно посидеть у огонька и потрепаться ни о чем.

- Перекусить бы, - замечает Горн.
- Не будем торопиться, мой голодный друг. Нас ждет халявная пирушка, - ответил Гонзик.

- Ну, да! – ехидно усмехнулась Ярче. – Халявная еда?!!
- Тут ты, подруга, не спеши, не горячись, - не поддержал ее настроя воин. – У Гонзика, на все халявное, чутье. Немного подождать и она будет. Халявная пирушка.

- Чем пока займемся? – спросила я. – Может историю, какую кто расскажет?
- Страшную! – с азартом подтвердила Маша.

- По страшным, Гонзик – спец, - заметил Горн со знаньем дела. – Такого понарассказует: все волосы на лоб полезут, и очи дыбом встанут!!!
- Гонзик, дружище, а расскажи обещанную историю о Файху, - вдруг предлагает Марк. – Ее я так и не услышал.

- Как и другие, мои неблагодарные друзья, - ему ответил с пафосом дружище. – Ладно, слушайте…
- Когда берется за рассказы Гонзик, он невыносим! – опять заметил Горн со знаньем дела.

- А, ну-ка, цыц! Не вздумайте вспугнуть мне вдохновенье.
Вдох новый мой. Вдыханье нового мгновенья.
И выдыхание Меня …



История от Гонзика


Нет повести печальнее на свете, чем о кораллах, Кларе, Карле и кларнете…


- Сначала история о Бахе, - непререкаемо провозгласил рассказчик.
- О, классно, ты его знал? – изумилась Маша.

- Еще бы! И его самого, и его кровавого братца. Ну, слушайте, не перебивайте.

Жили-были Бах и Ба-бах.
Бах был предупредительным выстрелом, а Ба-бах – прицельным…

- Да ну, тебя, - зашумели мы. – Смеешься над нами.
- Насмешничать и насмехаться – мой девиз. Ладно, ладно, не горюйте раньше времени, горемыки горькие. Неумытые ребятишки, истосковавшиеся по сказаниям Несравненного Меня…

- А в лоб?!! - осведомляется Ярче.
- История о Файху, - продолжает плут, как ни в чем, ни бывало. – Выведите злобную девочку с первого ряда, чтобы не мешала остальным.

- Гонзик!!!
- Хорошо, не выводите, просто приглядывайте за ней. Как в свое время приглядывал Файху за домашними мурлонами – эдакими шерстяными двухголовыми овце-козами, прирученными его предками.
Был этот деревенский парень олицетворением несдержанности, непочтительности и гордыни, коими изобилует и наш век, благо далеко ходить не надо за примерами.
Не чтил он ни старость, ни главенство, и не потому что осознан был, а из-за завистливой злостности.
Старики казались ему ветхой надоедливостью, а старшие – занудными распоряженцами. Хотелось ему самому всем заправлять и распоряжаться. Не хотелось, чтоб помыкали им.
Когда поучали его, огрызался он и оскорблял советчиков и учителей.

- Чему могу я научиться у сородичей? Быть бедняком? Быть неудачником, влачить, подобно им, унылый их и беспросветный жребий?
Я буду тем, кто правит всеми! Я буду на вершине!!! Буду господином, не рабом.

И свои потаенные жажды выносил он на скот, который пас регулярно, день ото дня.
Был у Файху пес злющий и бешенный, но верный хозяину своему. Души в нем не чаял.
Хотя чему тут удивляться, пес, видать, продвинутый был, хоть и не добрый, знал об отсутствии таковой, как у хозяина, в частности, так и у всех вообще.
Знал, но упорно чуял души у всех остальных и загонял их в пятки, перепуганных им людей.

Был незаменимым помощником пес, потому как понял Файху основу управления стадом, хочешь подчинения – заведи помощника жестокого и непримиримого, такого, чтоб кровь в жилах стыла при виде его у подчиненных, чтоб ненавидели и боялись, и позволь творить ему волю твою. Иначе, со стадом так намаешься, не до власти будет.
Пусть будет пособник твой настолько лют, чтобы не было ему прибежища, опоры и защиты, кроме как твоей милости.

Достаточно было ленивого и еле приметного жеста Файху, чтобы Моберу (так звали его собаку) исполнял все в точности.

Не жалеет Файху, как и себя, пса своего, не бережет, от опасности не отводит. Адакты ли на стадо нападут или разбойники пожалуют за легкою добычей – ответ один – либо побеждай, либо умри, как воин.
Но как дело до трапезы – Моберу и место рядом, и почет, и кусок лучший-сытный из рук благодетеля. И похвала скупая, но регулярная. И расположение.
Не рассуждающее и неизменное расположение.
И ярость в защиту помощника, готовность убивать и быть убитым, но не позволить покуситься на главного исполнителя его воли, его владычества.

Не было дела до мурлонов Файху, а управлял ими он из охоты вершить чужие судьбы. И не было ему насмешкой их ничтожность.
Не выше ему казались люди. Такие же мурлоны, пасутся в стаде, есть вожаки и исполнители тупые, но все, как ни крути, одно – мурлоны.
Какая разница, кого пасти!

…

Однажды мимо проходил вельможный старец древний. Залюбовался, как стаду свой резон диктует паренек. А насмотревшись вдоволь, говорит:
- Я вижу, ты легко диктуешь волю стаду, а пониманием не славятся мурлоны. Владычество в твоей крови!
Что скажешь, если предложу тебе я возглавить царствие одно?

- Никак ты надсмехаешься, старик? – взъярился Файху и пес оскалился и зарычал.
- Не насмехаюсь, идем со мною. Я дам тебе кошель со златом. И если шутка – предложение мое, тебе, как утешенье, деньги будут, - он кинул в руки пастуха тугой мешочек.

- А если ты не шутишь…
- Пусть деньги все равно твои. Да только в царстве этом золота, что грязи.

- Я пса возьму с собой.
- Возьми. А стадо отгони в селение, его хозяевам. Уладь одно, тогда за новое хватайся.

Скривился Файху, как в боли, от указаний старика, не выносил он нравоучений-поучений. Но золото на поясе бок его согрело, мечты о царстве собственном пьянили и манили, и он великодушно промолчал. И выполнил распоряженье старика.

…

Их путь лежал через ущелья, скалы, потом пески, жару, бураны.
Когда они пришли, их взорам явился замок мрачный.
На остриях высокого забора-частокола торчали головы, отрубленные недавно и совсем давно.  На тех стенАх, без всякого стесненья, резвились коршуны, охотно поедая из черепов мозги и языки. Голов так было много, что можно было выбирать лишь вкусное. Они и выбирали, все остальное оставляли гнить.

Под стенами валялись потроха людские, кишки, порубленные на куски тела.
Зловоние стояло жуткое вокруг. Дышалось тяжко, от непередаваемого смрада глаза слезились, а тело содрогалось отвращеньем…

- Фу, какая гадость, - поморщились ребята. – Тошнота какая-то!
- Гонзик, хорош Ваньку валять. Не нагнетай излишне, - попросила я. – Полегче и повеселее!

- Да не фиг делать! Можно и полегче, и повеселей.
О чем я? А о вони! Как будто, миллион мурлонов обосралось.
Вонище жуткое, что и говорить!

Кстати, вы знаете, ребятки, что Ванище – это подросший Ванечка? Основательно подросший.
Небось, не знали! Учи вас уму-разуму! Потом разучивай!

- Гонзик!!!
- Но вернемся к сказанию.
Увидев живописную картину, Файху обрадовался чрезвычайно, вознес хвалу за милость Небу, и даже обнял старика.

- О, как хорошо! – воскликнул он. – Это как раз то, о чем я мечтал долгие годы и, наконец, домечтался!!!

Вытащил острый меч и ну себя рубать на куски!!!

- Гонзик, ну это уже слишком! – заволновались мы. – Ну, не может же этого быть. Но все-таки это как-то чересчур!
- В самый раз! – отмахнулся он и взялся продолжать. – Рубит и, знай, успевает раскладывать куски согласно витринному ассортименту. Голову на кол. Ливер аккуратно под стеночку. Кишочки отдельной стопочкой. Вырезку влево, мясо с косточкой вправо.
Боялся не преуспеть в сей деятельности Файху. Хорошо старичок душевный попался, пособил пареньку. Не дал впросак попасть.

- Гонзик!!! - возмутились мы. – Прекращай!!! Рассказывай по-настоящему.
- Вам не угодишь! – насупился Гонзик. – Хотите взаправду, тогда не мешайте.

- Не будем, - пообещали мы нетерпеливо. – Продолжай. Вонищу пропусти и продолжай.
- Ладно, пропущу. А вы внимайте, не перебивая!

- Внимайте-вынимайте! – заворчал Горн.
- Горн!!!

- Ладно, замолкаю!

- Файху, не раздумывая, нож выхватил и к горлу старика приставил.

- Ты куда привел нас, ирод?!! Отвечай или убью!!!
- Не торопись, - предупредил его попутчик необычный. – Здесь обитает в царстве народец странный. Чтит только необузданную силу. Посмотрим, как ты им станешь управлять!

…

- Орлок, ты?!!  - обрадовался прежний властелин и резво бросился навстречу старику.
- Я вам привел достойную замену, мой король, - с поклоном отвечает старец. – Как и обещал, сдержал я слово.

- А ну-ка, подойди ко мне, преемник! – распорядился повелитель.
- А надо, сам и подойди! – Файху не из тех, кто в карман за словом лезет.

- Подходит, Орлок. Гордый нрав и нетерпимость к чьим-то приказаньям. Теперь могу покинуть замок?
- Да. Оставьте лишь корону и можете идти.

И бывший сюзерен, оставив головной убор, вдруг резво смылся.

- Отпустишь короля? - насмешливо спросил старик у Файху.
- А что, не отпускать? – пастух был удивлен.

- Он для тебя угроза, да и народу опостылел. Уверен ты, что хочешь, взвалить его просчеты-промахи и отвечать за них?!!
- Казнить монарха, чтоб подданных унять-утихомирить? – понял Файху. – Но что тогда им помешает со временем казнить меня?

- Пока король ты – тронуть тебя никто не смеет. Хотя довольно, рассуждать. Стать королем, казнив предателя или к нему на плахе присоединиться, что выбираешь ты?
- Казнить!

- Рука не дрогнет, голову срубить ему? Или ты слаб для будущей короны, и не годишься для водворенья на престол? Способен только, чтоб пасти мурлонов?
- Не дрогнет, - воздух рубанул ребром ладони Файху. – И я достоин.

 …

И казнь монарха состоялась, и руки обагрило кровью, и славил Файху народный хор многоголосый, как избавителя от тирании жуткой и кровавой. И на престол молил взойти и принести всем счастье и достаток.

- Мы – твой народ, который спас ты от десницы тяжкой, возьми нас под свое крыло!

И Файху согласился и водрузил венец господский на голову свою.

…

И, конечно же, в первый день правления новый король принимал подданных своих и выслушивал их жалобы и пожеланья.

Посланцы одного селения призывали его расправиться с соседями своими. Дескать, зачинщики великой смуты их соседи, всё лишь бы заговор плести.
Он обещал им разобраться.

На очереди были те самые смутные соседи. Они торжественно божились и клялись, что верно служат новому владыке, смутьянами являются оговорившие их враги.

- Что мне подскажешь, Орлок? - спросил задумчиво король. – Мне их не примирить. Чью сторону мне взять рекомендуешь?
- Будь щитом для Варлов, от них гораздо больше пользы.

- Так-то оно так. Да вот, другим пример подам. И понесутся кляузы и распри. Оставить все, как есть – им слабость показать.
- И что придумал, мой король?

- Вели стереть в пыль каждое селенье. Пусть неповадно будет своим разборкам потакать. Пусть знают, что лучше без меня договориться.
А с теми, кто не в состоянии поладить меж собой – все ясно, разговор короткий.
Моим ответом будет меч.
- Исполню все без промедленья.

…

- Конца и края нет истории, - возмутился Горн. – Можно покороче?
- Можно и покороче, - легко согласился Гонзик. – В общем, Файху всех поубивал. Или его все, сговорясь, убили. Такой у сказочки конец!

- Гонзик, рассказывай. А ты, Горн, если не нравится, иди, погуляй, милый, - мне не терпелось услышать продолжение.
- Как же уйдешь тут, после всего, что этот сказочник тут наворотил! Мне тоже интересно. Но хочется все побыстрей узнать.

…

И понеслась упавшая звезда по кочкам.
И превратилось царствование в тяжкий труд. Да, не об этом грезил и мечтал пастух мурлонов Файху!

Все словно сговорились быть его врагами.
Устал он кровь чужую проливать. До тошноты устал.

А тут еще его собаку отравили. А он ведь сам испытывал еду, прежде, чем кормить ей друга. Но как-то умудрились, гады.
И стал ему постылым мир.

Задался Файху целью: утопить его в крови.

…

В одном из своих походов он встретил девушку, преследуемую стражей и защитил ее.

Так появилась в его истории Аута.
Забавный персонаж. Я б на ней женился, хоть и не верю в узы брака!

- Отдай девчонку! – возник вдруг Орлок.
- Да, неужели?!! – не согласился Файху.

- Челядь требует ее крови. Тебе придется делать то, что требуется делать. Ты такой же раб их, как и они твои. Не только господин их, но и раб ты.
Челядь служит господину, лишь только соответствует господскому их господин и служит им их господином.
Отдай девчонку!
Настало время жертвовать своим.
Это один из трюков управления – перевести все стрелки на других. И ничего не изменяя в управленьи, править дальше. Попутно подыскивая нового мурлона отпущенья.

- Как это делаешь со всеми королями ты?!! – усмехнулся Файху. – Не лучшая идея. Моя получше будет! Вот, смотри.

И черепушку Орлоку срубил и приказал своим охранникам: - Утихомирить быстро вздорных и обезглавить непокорных.

…

Потом меж девушкой и парнем произошла беседа.

- Кто ты и почему все жаждут твоей смерти?

- Зовусь Аутой. Была когда-то королевой в этом лимбе. Послала на хер всех и дала дёру! С тех пор объявлена охота на меня.
- Но Орлок мертв. Теперь ты в безопасности.

- О, значит, стало еще хуже. Он был тем, кто этим балом заправлял, если поставлять свежатину для людоеда можно приравнять к владенью им.  Еще один раб лампы, исполняющий ее причуды.
Знать, лимб кровавый скоро разозлится не на шутку. И надо когти рвать скорей!
- Рвать когти?!! Не проще и достойней разобраться со всем сразу?!!

- И ты намерен…?
- Выкосить заразу!

- Ох, милый, тебе так много еще предстоит узнать о сущности фантомов. Их порождает твоя жажда убивать.
- А бегство заставляет догонять.

- Что ж тоже верно. Но воевать – не лучший выбор. Я воевала, знаю. Чем больше рубишь их, тем больше возникает.
- Ты говорила, что лимб рухнет. Неужто это и не хорошо.

- Чудесно, когда мы будем вдалеке! Иначе на головы нам он рухнет.
Ах, если б кто-то из друзей наших в этом лимбе умер!

Файху с опаской посмотрел в глаза Ауте. Как не хотелось ему узнать, что сумасшедшая его подруга. Для полного комплекта неприятных происшествий.

- Я не безумна, - ответила Аута. – Как ты считаешь, почему все словно бы стремятся умереть, не понимая сами это? Они уходят так от лимба. Отдав питанием свою кровь. Тогда они не интересны лимбу, хотя в бессилии, пришедшем к ним, становятся уже себе не интересны.
Вот, если бы кто-то из друзей здесь умер, и мы смогли бы его своею кровью напоить и этим оживить, тогда он будет вне проклятий лимба и сможет вывести нас за ворота.
- Мой друг погиб здесь. Моберу. Пес.

- Ты за него и мстил?

На это Файху не ответил.

- Как пса найти?
- Да просто призови.

…

Файху поспешно свистнул, чтоб не передумать. Бредовою ему идея показалась.
Хотя в бреду, какой еще идее быть!

- Моберу, - громко он позвал собаку.

Пес его тут же объявился, печальный и прозрачный, словно тень.

Аута нож достала, плечо себе полосонула. И выступившую кровь дала слизать Моберу.
Файху спохватился, разрезал руку и другу дал попить.

Глаза Моберу прояснились, на лапы встал он лихо. Залаял радостно, крутился рядом и весело повизгивал, лизал лицо то Файху, то Ауте.

- Нам пора, веди Моберу!

…

- Мы всё идем-идем и всё без толку. Как вышли за ворота, всё на том же месте, - устало проворчал запыхавшийся Файху.
- Он следует за нами. Мы бежим, он догоняет.

- А если погонимся за ним, он побежит от нас?
- Навряд ли, мы – его добыча. Согласье дали управлять, теперь он – наш, а мы – его.
Любая власть – дурное наважденье. Любое подчинение – все та же хворь.

- Ты знаешь лекаря?
- Ух, ты! А, ведь, точно, знаю. Мне это он и говорил о наважденьях и о хвори. Тогда я не послушала его…

…

Того, кого призвала в содействие Аута, спокойно выслушал рассказ.

- Придется в замок нам вернуться, - будничным тоном отозвался Алан, как будто в пасти льва удобней. – Вам предстоит познать иллюзию кошмара. Иначе, новые начнете создавать. А пес пускай побудет здесь.
- Да ни за что! – опешил Файху. – Я в замок не вернусь!!!

- Аута? 
- Я согласна.

- Вы спятили! – взревел пастух. – Хотите умереть, я вам мешать не стану!
- Ты прав, мы собираемся там умереть. Не быть убитым наважденьем, а умереть, как собственность его.

Ты с нами или продолжишь бегать?
Меня Аута позвала, тебя я знать не знаю, и ты все, что угодно можешь делать!

Аута посмотрела на пастуха с призывом, и он был вынужден смириться.

- Ладно, с вами я.

Тут Алан оживился поясненьем:
- Когда ты жаждешь подчинить кого-то своей власти, то это означает, что кто-то жаждет власти над тобой.

Файху тех слов не стал и слушать. Еще чего!!!

- Достаточно нотаций, говори по делу, - прервал нетерпеливый парень.
- А я не умничаю, проясняю. Когда в бреду несносном ты бредешь, любой знакомый образ тебя заинтересует и погубит. А вас во весь кошмар вогнала жажда власти. Вот потому о ней и речь.
Любая власть – дурное наважденье. Любое подчинение –  все та же хворь.

Чтобы возглавить что-то, придется разделить себя: на главного и тех, кто в подчиненьи.
Все это говорю я не для красного словца.
Знайте же: всё то, что будет вас дурманить, пугать, насиловать и соблазнять – всё ваши образы.
Они из вас, они не могут ничего, пока вы это ни подтвердите своею силой, своим вниманием, своим согласием вникать.

Права Аута: кого убили здесь, тот миру этому уже не интересен, как хищника былого голова трофеем на стене.
Но тот, кто умер сам для этой хрени – тот вне ее.
И тот Живой.

Всему, что будет рядом, советую сказать:
«Для этого я умер. И для этого. И для того. Я умер для всего. И Жив лишь для Себя».
«Я умираю для всего и оживаю для Себя и Своего».

Я буду рядом. Буду умирать для этой хрени.
Я умираю для привычного-обычного и оживаю для Себя и Своего.

- И что это – Свое и Я? - пастух полюбопытствовал с надрывом.
- Не знаю, - ответил Алан. – А если б знал, то было б это прежним и кошмаром.
И ты не знай.

…

Аута, в смертельной хвори, без движения, гнила, не в силах приподняться, повернуться. Бессилие больного тела мучило ее сильнее, чем боль его медлительного разложенья.
Она тихонько выла, не в силах заскрипеть зубами.

Орлок был рядом и хищно щерился.

- Ты думала, не знаю я, твою причину увлеченья силой и жажду власти? Страх слабости беспомощной кончины мучили тебя. Вот от того ты и искала власть и силу.
Но если хочешь, дай мне власть убить тебя, и все закончится в одно мгновенье.
Умрешь, как воин.
- На стене трофеем?!! Я – не кабанья голова!!!

- Алан, я боюсь быть слабой, - в отчаяньи сорвалась в крик Аута. – Слабость, дряхлость, жалкость – невыносима. Лучше умереть. Я согласна. Пусть меня убьют, пускай убьют скорее!!!
- Не торопись, подруга фронтовая. Еще убьют. А ты сама умри. Чрез слабость, дряхлость, жалкость.
Чем дурней они меча?

Они – отрава, яд. Пусть делают свое, а ты – Свое.
Умри, как слабое, чтоб сильной стать.

Ах, девочка, как это сладко умирать!!!
Так в умираньи слабости, живет Реальным Твоя Сила …

…

И оказался Файху в одиночку. Без надоедливого лекаря вдруг стало неуютно.
Он вздрогнул и закричал в испуге.

- Ты думал, что убил меня? - раздался голос в полумраке. – Теперь я – часть твоих кошмаров.

Вблизи его был Орлок и мерзко ухмылялся.

- Решил уйти. Стать чистеньким, не отмываясь. По локоть руки у тебя в крови! И искупать тебе ее и искупать!

- Какая кровь?!!
- А вот она!

И хлынули потоки алой влаги и захлестнули Файху.

- Я тону, тону, тону, - стонал он и молил спасенья. – Тону в пролитой мною крови. Она, рекою полноводной, влечет и топит слабого меня. Ни на что не годного, кроме как пасти мурлонов.
- Окстись, где эти реки крови, как не в твоем воображеньи, - вдруг возмутился Алан. – Покажи мне тех, кого убил!

- Достаточно пройти по коридору и выглянуть в окно.
- А ты иною дверью выходи, а не привычным коридором. Уйди Собою и в Себя.
Точнее говоря, не уходи откуда-то, а приходи в Себя.
И не в того, кого себе воображаешь, а в Неизвестного тебе, Реального Себя …

…

Они проснулись поутру в ущельи гулком, но не было в ущельи ни замка, ни забора, ни голов, ни трупов.

- Какой кошмарный долгий сон, - переглянулись бывшие правители затерянного лимба. – Как хорошо, что он прошел. Пора домой.

И трое: Моберу, Файху и Аута пустились в путь домой.

…

- Вот вся история, малята! – закончил Гонзик.

- А Алан? О нем забыл благополучно? Что с ним случилось? – спросила Ярче.
- Что с ним случится?!! – насмешливо ответил Гонзик. – Что ему будет?!! Когда он – Всё и Ничего.

- Я знаю, что с ним будет. Алан, поросенок!!! Ты Гонзику историю поведал, а нам не удосужился, - я в оскорбленных чувствах вся.
- А Алан не рассказывал, - ответил, успокаивая меня, Гонзик. – О Файху я бы и не знал, если б не Горн. «Хочу мурлона в пармезане». А лучшие мурлоны все у Файху. Он их растит, как воинов, их учит жить достойно и умирать достойно.
Со вкусом мужества мурлонов столкнешься разве что в лесах. Но диких тварей этих по пальцам сосчитать, но Горну все одно, когда он голоден. «Подай на ужин дикого и мужественного зверя!».
Горн трусоват слегка, вот к вкусу мужества и пристрастился.

- Что?!! – поднялся грозно Горн.
- Ладно, успокойся. Горн смел и мужественен, и рабского на вкус не переносит.

- Другое дело, - Горн сразу подобрел.
- Мне рассказал историю тот самый пес. Моберу.

- Во, заливает! – ухмыльнулась Ярче.
- Не заливает, - удивился Горн.

- Файху не очень-то болтлив.
Да, и кому охота точить лясы с тем, кто мурлона у тебя под носом тырит?!!
Он защищал своих мурлонов.  Мы с ним подрались. Я вырубил его. А пса легонько обездвижил. И тот просил убить его, а не хозяина и мне историю поведал, в обмен на обещание хозяина не обижать.

Я выслушал повествование его. Привел обоих в чувство и движенье, оставил золота, забрал мурлона и, попрощавшись, был таков.

Я разыскал Ауту, и она дополнила рассказ своими впечатлениями.

- И почему они не вместе? – спросила романтично настроенная Маша.
- Я задал тот же ей вопрос, - Гонзик мечтательно молчал.

Его молчание нас так интриговало! Наш Гонзик был влюблен?!! Влюблен и по сей день!!!

- Она сказала, что относилась к нему с теплом, любовью, как родному брату, не жениху.  И спросила: - Он одинок и этим опечален?
- С ним его верный пес, - ответил я. – И Файху не похож на жалкого страдальца. Не бедствует. За его мудростью приходят отовсюду.

Аута промолчала.

И я ей рассказал, какая славная она.
Я, знаете ли, немножко этому обучен. Обучен сам собою.
Благозвучание в моей крови.

Прекрасная Аута оценила мой талант отчетливого и соблазнительного изложенья …

- Пинком под зад! – добавил Горн с усмешкой.

Гонзик нисколько не смутился.

- Пинком под зад!
И, разглядев разочарование в моих глазах, сродни крушению всех миропредставлений, помилосердствовала и разрешила навещать. Не часто, чтоб не надоел ей.

- И это все? – нетерпеливо поинтересовалась мама Маши, Алина.
- Да. Можно добавить, что названного брата прекрасная Аута представила своей подруге. Те тут же втюрились друг в друга. Глаз не отводили. И жили вместе счастливо и долго. Хоть и не поженились…

Гонзик решительно поднялся: - Мне пора. Истории конец.

- А что в истории той говорится о тебе, малыш, и о прекрасной девушке по имени Аута? – я ласково погладила его по голове. – Скажи, мой маленький, как дело было.
- Прекрасная Аута, так и осталась недоступной и восхитительной моей мечтой. Прошу вас, не будем говорить о грустном.

- Ох, ты и враль, дружище, - воскликнул Горн. – «Не будем говорить о грустном»!!!
Как это в твоем стиле: разбавить сказку легкою хандрою о себе любимом, отважном, безутешном и неповторимом, чтоб все заахали: «Как романтично!», и утешали, и восхищались глубиной твоею.
Ни слова о драконах!!!

- Ты так меня и не представишь, своим друзьям? - раздался мелодичный грудной голос с легкой хрипотцою. – Даже мечта мечтает познакомиться с друзьями своего мечтателя.

…

- Как славно быть знакомой с вами, - Аута радостно блестит глазами.
- Нам тоже радостно, знать о подруге друга. Он нами всеми так любим!

- А кое-кто даже завидует, - многозначительно заметил Гонзик.
- Ну, если лишь чуть-чуть, слегка, - милостиво подтверждает Горн.

Когда знакомничанье подошло к концу, непредвиденная гостья обняла Гонзика и заглянула в его глаза.

- А мне ты обо мне не говорил так трепетно, проникновенно!
- Я робок от природы, а перед такою все сметающею красотою безмолвен и пуглив.

- Я за тобой, - смеясь, произнесла ему Аута, передразнивая Горна. – За любимым. Отважным, безутешным и неповторимым.
Мы приглашены на свадьбу Файху и Лауры.

И я прошу всех присоединиться.
Великой честью принимать друзей того, кто бесподобен и удостоен бесподобной вашей дружбой!
- Я, по пути, сварганю знатных кушаний на званый ужин, - присоединился к приглашенью Гонзик.

- Прекрасная концовка прекрасного повествования, - озвучил Алан наш ответ. – Готовность всем номер один. Всех свистать наверх!
Подарки не забудьте!!!



Секрет Горна


- Не иначе Горн частенько бывает у Тиссы, - заметил Гонзик. – Какой-то он постоянно счастливый тихим счастьем.
- Я часто вижусь с Тиссой, - ответила Ярче. – Мы с нею закадычные подруги. Считай, закадыки-закавыки. Но только времени у Тиссы нет совсем. Полно работы. 

- Тогда у Горна завелся секрет, - сделал вывод плут и запел. – Это маленький секрет. Ничего секретней нет.
- Ничего, рассекретим, - пообещала его подруга.

…

Улыбка Горна сияла издалека, и следить за ним не составляло никакого труда. Ничего неподозревающий о ведущейся за ней слежке воин подошел к старой яблоне и открыл проход между мирами, словно обычную дверь.

- Я всегда подозревала, что здесь проход в другое измеренье, - сказала Ярче.
- Ну, конечно, - усмехнулся недоверчиво Гонзик. – Подозрительная ты наша! Можно подумать, ты бы не разнюхала всё! Чтобы такая любопытная тетеря, да прошла мимо какой-то тайны! Да ни в жизнь!!!

- Ты – хам, - заметила Ярче. – И пижон. Не зря тебе Горн не доверяет.
- Можно подумать, тебе доверяет! – видно было, что его задело это высказывание.

- Можно подумать?!! Можно подумать?!! – передразнила Гонзика девочка. – Думай уже!!! Думай! Разрешаю! И заткнись, а то Горн услышит!!!
- Кто еще из нас хам?!!

- Не будь нудным, мы это уже выяснили, - усмехнулась Ярче. – Погнали вслед за Горном!

…

Портал вывел их ко входу приличных размеров оранжереи, состоящей из материала по прозрачности превосходящего земное стекло, а по прочности – земные алмазы.

Гонзик упорно предлагал поискать какой-нибудь потайной лаз, но Ярче нетерпеливо отмахнулась: еще чего, мы к другу пришли, а не в засаду.
Она открыла дверь и вошла, а упертый Гонзик уже где-то отыскивал альтернативную лазейку.

Внутри было тепло и очень спокойно. Разнообразные деревья насыщали воздух какой-то пряной свежестью, а перелетающие яркие птички странно мурчали, а не пели.
Амадины, поняла Ярче. Таких Сережка выпустил на Кельхе.

Она скинула обувь и сделала несколько шагов по мягкой пушистой траве, жмурясь от удовольствия, совсем как кошка Маши Киса.
Все дело в траве Хиты, обожающей льнуть к босым ногам путников и ласкать их своими прикосновениями.
Говорят, что подобная прогулка исцеляет организм от любых недугов и наполняет недюжинной силой. А если лечь в пушистую поросль, то вы уже ни за что не захотите ее покинуть. Она станет для вас колыбелью.
Мало кто знает, что Хитона, будучи синонимом несгибаемости и остроты, и славящаяся мастерами непревзойденных клинков, является родиной необыкновенной травы Хиты и счастливых ее обитателей. Безгранично счастливых в своем доверии к Хите.

Ярче хихикала, бесцельно расхаживая и борясь с соблазном окунуться в траву, прижать эту ласкоту к себе и прижаться к ней. И никуда уже не уходить и никуда не приходить.

Горн был под единственным деревом, напоминающим гигантский кактус, вместо шипов у которого были смешные колоски. Лицо воина не просто светилось, а лучилось солнцем. Всего его облепили существа, похожие на котят. Они смешно урчали-ворчали, блаженно прикрыв глаза.

- Это же хлапики!!! - радостно узнала Ярче.

И, влекомая умилением, шагнула в сторону Горна, наступив на голову Гонзика, вынырнувшую из-под земли.

…

Справка:

Хлапы орнаментальные, в обиходе называемые мыслеедами, аменталами.
Уроженцы ветреного измерения ЭхОсто.
Хлапы орнаментальные по виду мало отличаются от земных кошек майя. Разве что размерами и окрасом. Они вдвое мельче и их цветнотность захватывает все возможные краски радуги и зависит от настроения пушистых хамелеонов.
Я еще ни разу не видел хлапа конкретно зеленым или именно черным, но я наблюдал цветовую гамму, включающую в себя сочетания всех цветов и оттенков.
Хлапики предпочитают орнаментальный окрас, от которого взвыл бы восторгом самый лучший специалист по тату.

В некоторых сообществах обожествлены, почитаются как питомцы богини Беззаботности.
В других – считаются всемирной угрозой цивилизации.

…

- Ты что, захотел стать гостем Хиты?!! – смеясь, выговаривала она перепачканному напарнику по слежке. – Поднимайся скорее, пока она ни уговорила тебя остаться с ней.
- Я знаю некий секрет о Хите, - безуспешно пытаясь остановить мелкий клокочущий смех, поднялся Гонзик. – Теперь мы – равные партнеры.

- Что за секрет? - проявила любопытство Ярче.
- Поползай между ее корней, тогда узнаешь, - буркнул Гонзик и снова мелко захихикал. – Потом, я был любезен и взамен поведал свой секрет. Теперь мы …

- Закадыки?
- Закадыки – это те, кто держат друг друга за кадык, - показал язык ей плут. – А Хита умеет покорять, куда как тоньше и изящней.

Он засмеялся снова, потом округлил глаза.

- Похоже, чудесам только начало, не конец! Хлапики!!! Мои пушистые детишки!!! Не волнуйтесь, папа уже с вами!!!

И чумазое недоразумение рвануло к Горну.

- Смотри, всех хлапиков перепугаешь, обормот! – крикнула Ярче. – Вот, скотобаза, опять опередил меня!!!

…

Она кинулась вдогонку и … выбежала из-за … всё той же яблони. Ткнулась в спину резко затормозившего от изумления Гонзика.

- Вот же, конспиратор хренов, этот Горн!!! – в сердцах воскликнул он.
- Это он тебе не доверяет, - мстительно напомнила ему Ярче.

- Все предосторожности не для вас, - раздался сзади до странности мягкий голос Горна. – На всякий случай. А вы – молодцы, вам далеко удалось дойти!!! Похоже, вас позвало это место, но решение-разрешение предоставило мне.

… 

- И каково твое решенье-разрешенье? – ехидно осведомился Гонзик.
- Горн же сказал: разрешение! – делая страшные глаза ему, торопливо закрыла тему Ярче.

Вот обалдуй, напрашивается на условности, где и без них легко обойтись!

- Это реально: хлапики?
- Да, - кивнул Горн.

- А какие они? – Ярче аж подпрыгивает на месте от нетерпения.
- Эти лапочки покоряют вас. Они садятся вам на плечо. Прижимаются милыми мохнатыми мордочками к вашими щекам и начинают блаженно ворчать. Их ворчание, мягкое и слегка хриплое, очаровывает и умиротворяет. Затем накрывает блаженством.

- И ты скрывал?!! – воскликнули в один голос Гонзик и Ярче.
- Это было проще, чем вы себе представляете. Мне вообще не о чем было говорить. Я только ходил и улыбался.

- Они взаправду поедают все мысли? – спросила Ярче.
- Да. Но если у вас уже нет никаких мыслей, это приводит хлапиков в неописуемый экстаз. Теперь, согласно Легенде, вы – их пристанище, обитель, отдохновение. Вы – их Возвращение Домой.
Если исходить из Древней Легенды, они были заброшены в ветреное измерение ЭхОсто, противником богини Беззаботности – богом суеты Элдаком, чтобы насолить ей и привести в беспокойство тех, кто поедает беспокойство. Лишить их дома, оставив в мире сквозняков.
Становясь безмысленным, вы помогаете им вернуться домой.

- Показывай!!! – решительно потребовали Гонзик и Ярче.

Когда они вошли в просторную оранжерею птичий гомон стих, и воцарилась тишина.
Затем с деревьев мягко, как на парашютах спустился десант из дюжины мелких разноцветных котиков. Они издали некий восторженный крик и кинулись к Горну.
И вот они на нем, бродят по плечам, голове, тычутся носиками ему в лицо, лезут под рубаху. А Горн ловит их по одному, целует и хохочет.

Ярче и Гонзик с открытыми ртами наблюдали эту картину, пока один из пронырливых плутишек ни узрел их. Его взгляд перестал быть озорным и наполнился томностью, призывом.
Детки сразу протянули свои руки. И по ним, как по мостикам мягкой невесомой походкою отправились милые восторженные существа.



Чудеса для всех открыты, но открыты ли все для чудес?!!


- Как ты заполучил этих лапочек? – спросила Ярче, жмурясь от пережитого восторга.
- Алан попросил поухаживать за ними пару дней. Вы были заняты вашими чудесными делами, и он обратился ко мне. А я увлекся. Создал этот купол для малышей.
Я заметил, что они охотнее обитают в безветренных местах, чем на сквозняках.
Намаялись в Эхосто, поди.
Потом больше, уговорил деревья поселиться там, и Хиту упросил.

- Вы обменялись сокровенными секретами? – тихо уточнил Гонзик.
- Да, - ответил Горн. – Потом птички амадины, Сережка подсказал их место обитания. Я появился там и предложил веселье-новоселье. И они согласились.
Хлапикам нравится здесь жить, среди таких же живых и счастливых.

- Может, и филюстрам понравится тут бывать? – предположила Ярче.
- А давайте спросим их? - предложил Горн и, прижав руки к груди, попросил. – Вы уж меня простите, друзья мои, за мой секрет и за то, отдалился от вас.

- Айда, к филюстрам! – подержал идею Гонзик и смущенно улыбнулся. – Прости и меня, Горни, я тоже заигрался с Кельхой и отдалился от тебя.
- И меня простите, - сказала Ярче. – Всё началось с моего магазинчика. Я тоже заигралась.

- Это же классно, что у нас такие классные игры и мы такие классные!!! – счастливо засмеялся Горн и окликнул Величественную. – Леди Тейлин, вам нравятся хлапики?

…

- Алан, а можно я буду постоянно ухаживать за хлапиками? – спросил Горн.
- Конечно, о чем вопрос! Им желателен присмотр и любящая забота.

- Это еще кто за кем присматривает, и кто о ком заботится! – усмехнулся Горн. – А почему бы ни открыть доступ всем желающим к чудесам? – спросил Горн. – Когда настолько это животворно.
- А чудеса никто и не скрывает, как не скрываются и чудеса. Прятки – дурацкая затея, если только не игра.

Чудеса для всех открыты и доступны, но открыты ли, доступны эти все, для настежь распахнувшихся чудес?

Если чудеса – тебе угрозой, то ты играешь в прятки сам с Собой.
Когда решил помыться, то встретишь воду на пути и обнаружишь мыло.

Но, если чистым быть не в масть тебе, какая польза в информации о мыле, о воде?!!



Нея


- Как хорошо, что я вас нашла!!! Мое имя Нея. А вы – Алан!

Я буквально вломилась к Алану нагло и бесцеремонно.
Конечно, это не означало, что я лезла через забор, сносила двери или штурмовала здание.
Просто отворила калитку и вошла.
Но ощущение было именно такое: я вломилась нагло и бесцеремонно.

Он сидел на пороге своего домика и, прикрыв глаза, улыбался.
Утреннему ласковому солнышку, шаловливому ветерку или чему-то внутри себя, не знаю.
Я остро ощутила неуместность исходящих от меня нетерпения и напористости. Они были явно не кстати, невпопад, в диссонанс.
Но уверенность, что я там, где мне следует быть, была железобетонной.

- Все уместно, нет лишнего в мире. Кроме Петрова из соседней квартиры, - увидев меня, заметил он. – Заблудились, дамочка?
- Я к вам, Алан.

- Точно заблудились. Нет тут никакого Алана.
- А Алана Лиги Легко и Просто тоже нет?

- Простите, я забыл, что с безумными не стоит спорить, а надлежит отдавать четкие указания и контролировать неукоснительное исполнение. Вот, блин, им и говорить об их безумии тоже не следует!
Вы ошиблись адресом, моя ясномыслящая и адекватная.
- Вам не удастся от меня избавиться! Это слишком важно для меня! Мне необходима ваша помощь.

- Конечно, конечно. Я знаю, как вам помочь. Слушайте меня внимательно. Вам, милочка, следует перейти на следующую улицу, повернуть налево, потом направо и прямо до упора.
- Чтобы прийти к реке? – насмешливо осведомляюсь я.

- Что вы, ни в коем случае не останавливайтесь! – горячо напутствует меня он. – Переплывайте, и смело далее ступайте. Идите пока ни выбьетесь из сил, а отдохнув, идите дальше без оглядки. Идите и идите.

…

Она расплакалась, как ребенок.
Неутешно и обреченно.

Это уже совсем нечестно, спешу заметить.
Я не покупаюсь на всевозможные человеческие уловки, но Нея неподдельно огорчилась. Она устало опустилась на дорожку, как тот, кого вдруг покинули остатки сил и кому больше незачем жить.

…

Я ревела от огорчения и усталости, разочарования и безнадеги, когда он тепло коснулся моего плеча.

- Ладно, раз ты такая ненормальная, оставайся, - согласился Алан. – Мне как раз необходим секретарь, не боящийся смерти.

- Смерти? – удивляюсь я.
- Именно, хотя это не обязательно, - машет успокаивающе он. – Я еще не знаю, как отреагирует на такую идею моя чудесная девушка. Просто, лучше всего она умеет убивать.

…

- И щипаться, - повернувшись, тихо говорю моей чудесной.

Она, только что не согласилась с моим тезисом.
Наверняка, решила напомнить мне и о других своих достоинствах.

Нея теперь бросается к Тейлин.

- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - умоляет она. – Вы можете быть рядом, если пожелаете.

Тейлин вызывающе подняла бровь: «Что?!!», ей крайне редко доводится получать чьи-то разрешения. Не осталось смельчаков указывать, как-то сами собой закончились.
Но безоглядная искренность Неи подкупает, и Тей говорит неохотно:

- Ты уверена, что готова довериться неизвестному?
- Готова на все, что угодно!

- Ты согласна остаться здесь в глуши, окунуться в полнейшую неизвестность, возможно, подвернуться насилию и издевательствам, пройти через чудовищные обряды, даже стать безумной и потерять человеческий облик?!!
- Да, - тихо, но твердо ответила она. – ЭТО сильнее меня. И, если вы намерены мне отказать, лучше убейте или поспособствуйте моей смерти.

Мы переглянулись.

- Я не являюсь той, кто принимает решения за Алана, - покачала головой Тейлин. – Ему не требуются мои разрешения. Он тебя дурачит. Хотя убивать я действительно умею виртуозно.

- Зачем ты здесь? – я с интересом разглядывал открытое, доверчивое, слегка упрямое выражение лица гостьи.
- Не знаю, - честно призналась она.

Я хмыкнул уважительно и посмотрел ей в глаза. Она ответила мне прямым взглядом и я понял:
- Это не твое имя. Ты его сама себе выбрала.
- Да, - собственная крестная категорично тряхнула челкой. – То, что я знаю о себе, не является мною. Это Не Я. И пока я не знаю Кто Я, это мое имя.

- Как ты нас нашла, девочка? – спросил я, ощутив легкое приятное головокружение от таких слов.
- По вашей песне, - улыбнулась она. – Загуглила. Нашла селение.

- Но тут никто не знает меня под именем Алан Лига Легко и Просто.
- А я бродила и прислушивалась внутри себя, - простодушно ответила Нея. – Так и пришла к вам.

Мы снова переглянулись.

- Так что вы решили? - мне ясно видны колебания ее настроений: затаенное ликование вперемешку с жесточайшей болью отказа.
- Я не решаю, не мешаю. Разрешаю, - ответил своей напевочкой я.

Она вскрикнула от радости и бросилась нас обнимать.



Свежесть выдоха


- Вы очень красивая, леди Тейлин, - восхищенно щебечет Нея. Напряжение спало, и облегченно выплеснулось словесным потоком. – Такая красивая, аж дух захватывает!
- Ты пытаешься мне понравиться? – равнодушно поинтересовалась я.

- Не только. Да, вы непередаваемо красивы и да, я хочу вам понравиться.
- Бесполезная затея. Так номер не пройдет. Пока ты не понравишься себе, ты не будешь нравиться окружающим.
Мне уж точно.

Нея ушла вглубь себя и чуть спустя, будто осветилась изнутри.
- А так? – улыбнулась она.

Я не смогла сдержать улыбку.
- Другое дело, - похвалила я. – Совсем другое дело!

…

Я вслушивался в беседу с каким-то неясным ощущением, потом махнул на него рукой и предложил:

- Давай, я угощу тебя своей фирменной яичницей.
- Не стоит! – покраснела Нея.

- Еще как, стоит! Может, тогда ты сбежишь от меня. И будет всем нам счастье!
- Поешь, - заботливо посоветовала Тейлин. – Что-то подсказывает мне, что следующий прием пищи будет не скоро.

Она тоже во власти тех самых предчувствий.
Теперь все ясно: девочка на пороге Себя.
Девочка в шаге от Реализации, в шаге от Счастья, в шаге от Себя.

…

Я рядом. И, конечно же, не из банальной ревности. Пропустить ТАКОЕ, да, ни за что!!!

Кто-то невидимый обычному восприятию тихонько сопит, устраиваясь рядом.
Гонзик! Радостно морщит нос, умильно улыбаясь. Горн уже тоже здесь, кивает мне.

Я приветственно машу им рукой и получаю поцелуи в обе щеки. Это Ярче и Хинея.

Марку незачем присутствовать самолично, он вполне может настроиться и издалека. И я уверена, уже настроился.

Также незримо для человеческого глаза возникает Тисса. Она, как запоздавший зритель в кинотеатре, смущенно улыбается, идет на цыпочках. Устраивается рядом с Горном.
Потом беззвучно шевелит губами: «Привет».
И мы все киваем ей.

…

- Сначала, пойми, прочувствуй: твой выдох – это не выброс отработанного.
Это выдыхание Твоего Сокровенного в окружающее тебя пространство и напоение Тобою того, что раньше ты не признавала Собой.

Пока ты будешь воспринимать свой выдох, как отбросы, как некий мусор, грязное и непотребное – грязной и непотребной свалкой будет всё, что тебя окружает.

Принимай, как подарок каждый свой вдох Сущего и преподноси, как дар Сущему каждый свой выдох.

И это не только красивые слова о Любви.
Это Красота и Любовь Живущей Красотой и Любовью Реальности

…

Алан замолкает, а Нея уже пробует на вкус сказанное.
И тут же применяет на практике, ей не до отвлеченностей, не до траты времени на теории.
Она здесь по адресу, не по ошибке.

И, надо же, от нее начинает исходить некая упоительная свежесть при каждом ее выдохе.
А каждый ее вдох предвосхищается напоением живительной прохладой всего окружающего нас пространства.
Словно перед ее вдохом, воздух восторженно готовится, нетерпеливо и смешно пританцовывая у ее губ, и радостно вливается в нее в экстазе от слияния.

Мы заворожено наблюдаем сие, а потом дружно принимаемся прочувствованно вдыхать и выдыхать.

В доме становится легко и смешно. Весело и удивительно.
Чудеса, да и только!



Быть Собой


- Тебе нравится футбол, Нея?
- Обожаю футбол!

- Чудесно. Хотя речь не только о нем. Я смотрел интервью одного удивительного тренера. С недавних пор он возглавляет один из топ-клубов Английской Премьер Лиги и главной своей задачей видит игру команды в присущем ей стиле, не по счету, не по сопернику, а Игру в Свой стиль.

Многие, обращаясь к Запредельному, ждут от Него решения проблем. Они пытаются использовать Магию, Реализацию, Реальность для приведения окружающего их мира в порядок по их уразумению.
Они делают каждый шаг с оглядкой на мир, на то самое табло: что там, какой счет, в чью пользу? Они упускают суть и в итоге разочаровываются.
Когда им говоришь: будь безоглядным, они готовы к безоглядности, если она окупится, а это, как сама понимаешь, никакая не безоглядность. 

Этот тренер – тонко чувствующий парень, он тот, кто влюблен в игру, а не в счет на табло.

Будь той, девочка, кто играет, не сверяясь ни с чем, будь безоглядной.
Без ожиданий, без надежд, без упований.
Влюбись в Себя и в Свою Игру.
Никаких наград за это не будет.

Живи, ради Жизни.
Ради Радости Жить.

Будь Собой …

…

И будьте счастливы Вы в играх Ваших. Иначе, на фига, они нужны!


Ничто и никто не может помочь или помешать тебе, быть Собой, быть Счастливой.
Ты уже Счастлива, ты уже Ты.
Достаточно Это только признать.

И будь всегда счастливой в Своих играх. Иначе, на фига, они нужны!

Во всем всегда старайся быть Счастливой.
Ведь, Счастье – не стечение в одно всех твоих помыслов, желаний и мечтаний, Оно вне ожиданий и утрат.

Если ты – воин и удел твой – битва, будь счастлива ты в битвах и кровавых драках. И убивай, и будь убитой, погибай счастливо.
Когда в печали ты, то проживи печаль счастливо, в тоске – тоску живи.
Не прогоняй своей же силы, упрятанной в тоску.

И, если ты несчастлива, то будь счастливою в своем несчастьи.
Ведь, быть Счастливой, значит, быть Собою.

И будь всегда счастливой в Своих играх. Иначе, на фига, они нужны!



Только Да


Конечно, хочется бесплатно. И чтоб еще и доплатили. Но коли так, пусть будет так …


- Да всему.

Сказать «да» чему-то одному, означает отказать всему остальному.
Говори «Да» всему.
Тогда тебе все ни по чем.

Если я назову тебя дурочкой, ты сразу же отреагируешь. Возможно фразой: «сам дурак».
Быть может, и не вслух. Может, напряжешься. Может статься, начнешь в себе копаться.
Факт, в том, что действуешь ты от предложенного. Ведешься.
А это, словно в воду совершить прыжок с гнилой доски.

К тому же Твоя сила тратится на конфронтацию ненужную.

«Да» всему – полное согласие.
Да, дурочка. И да, мудрейшая. И еще смелая. Красивая …

И когда к тебе приходят мысли или кто-то говорит: - Да ты…
Ты отвечаешь: - Да, а еще чудесная. И мудрая. Прекрасная. Лучшая из всех …

«Да» печали. И «да» радости.

И этому да, и этому, и этому …
Никаких ограничений.
Сплошная Безграничность.

Когда всему сказано «да», всё раскрывается для тебя бескрайним простором.

…

- «Да» всему радостно сказать – не прятаться от варианта за другие, каким бы ни был вариант унылым, а радостно его признать. И, проживя его мгновением  шальным, ответить радостное «Да» всем остальным.
Шальным мгновением прожить все варианты остальные.

Когда иссякнут варианты, тогда проступишь Ты.
Блаженство Тишины.
И Тихое Блаженство …

…

- Я поняла.

- Сейчас проверим. Нея, ты – бестолковая овца.
- Да, бестолковая. А еще толковая. И, вдобавок, не овца, а славная овечка.
Мягкая, пушистая, шелковистая.
А еще и человек.
Девочка, к тому же. Мечтающая о славном муже.
Не для себя, а для подруги.
Танцующая буги-вуги … И даже степ …

…

- Гонзик, ты – ничтожество полнейшее, - говорит тихо и хитро Горн, предлагая другу признать его высказывание.

Ему очень хочется услышать признание в ничтожестве хвастуна. Дальнейшее разруливание можно уже не слушать.

- Полнейшее ничтожество!
- Продолжай, Горн обыкновенный, - сухо отчеканил Гонзик. – Продолжай, мой бывший лучший друг.

- Трепло!
- Зануда!

- Выскочка!
- Тихушник! – упражнялись в оскорблениях неугомонные озорники.

- А ну, цыц! – сердито зашипела на них я. – Будете сейчас на улице препираться! А ну, быстро помирились! На мизинчиках …

…

- Какой твой главный ужас, Нея?

Она насуплено молчит, и я молчу спокойно, терпеливо.

- Я всюду, как в чужом краю. Как будто потерялась и брожу в потемках. Уже до одуренья набродилась, и края нет хождениям моим. И силы нет искать, и нет надежды…
- Твой главный страх: потерянной так и остаться, и не найти свой дом?

- Да.
- Тогда запомни. Ты так потерянной и будешь, и дома не найдешь. Будешь искать и потеряешь.

Отчаяньем распахнуты глаза и рот открыт предвестником отчаянного крика.
Но вместо вопля она шумно выдыхает и криво улыбается: «не проведешь!».

- Да, это так, а еще Он сам найдется, Мой Дом. И я найдусь, вся славная такая, супер-пупер, красивая и мудрая, веселая и симпатичная …

- Ты бредишь, Нея!
- Да, брежу. А еще несу несуразицу, вся нелепая такая, и при этом мудрая.
Мудрая, веселая, и летать люблю.
Вся летучая, могучая, ароматами пахучая. Вся Счастливая такая, озорная.
Легкомысленная …

Я обнял ее: - Ты чудесная девочка, Нея!

- Да, а еще волшебная, дивная, сказочная, фантастическая, феерическая …
- А еще мудрая, - похвалил я. – Никаких различий в сказанном. Сама догадалась?

- Да. Похвала или хула – одна фигня, а все различия – такая ж ерунда.
Главное, что я о себе скажу, а не кто-то. Последнее слово за мной, а предпочтительней, слова. Для себя, любимой, мне ничего не жалко.
- А про шутливость и шаловливость высказываний тоже поняла сама?

- У тебя в Возвращалке* прочла и практиковала все время. Сейчас само вышло. Я осознала, что серьезность тяжеловесна и вдавливает в землю. А легкость поднимает в небеса. Поэтому у тебя все Легко и Просто.
- Да, а еще шутливо-шаловливо.
* Имеется ввиду Энергетическая Реабилитация Легко и Просто «Возвращая Себе Свою Силу»

…

Помирившиеся покосились друг на дружку.

- Ах ты, мой шутливый, - ехидно сказал Гонзику Горн.
- А ты, мой шаловливый, - ответил тот с не меньшим ехидством.
 


Возвращая Себе Свою Силу.
Себя


О, недоверие мое, как я тебе не доверяю!

- Всему Да – самое настоящее Доверие. А Доверие – Дыхание Реального.
Сплошная Сила и никаких утечек.

- А если присутствует недоверие? Ведь недоверие – потеря силы.
- Доверяй недоверию. Доверяя недоверию, ты трансформируешь его в Доверие.
Доверие не является противоположностью недоверию.
Доверие безусловно.

Недоверие – обратная сторона веры. Вера и сомнение – две крайности.
Доверие – равновесие.

…

Она так уютно устроилась рядом, так доверчиво и преданно, что у меня потеплело внутри.
И я готов был предаться задушевному разговору, будто с любимой дочуркой, маленькой и несмышленой.
Папа, который будет рядом, и неизменно будет видеть в родном существе малость и несмышленость и станет всячески оберегать их, дабы также теплело внутри его, день ото дня.

Я рванул, что есть силы из груди это намерение и почувствовал боль, яркую, как вспышка.
Меня полосонуло изнутри, словно опасной бритвой по живому и отчаянный крик рванулся было наружу.

- Так не пойдет, моя мудрая, НеТы, а Кто-то Другой! – я умерил решительный порыв и сумел выговорить ей мягко и даже весело. – Я говорил о Доверии, а не о вере в меня и плевках в себя.
- Я – свой собственный Мастер, – согласилась она. – И Я, мой Мастер, говорю себе слушать тебя.

- Само собой. Только теперь ты – мой Мастер.

Я задохнулся от собственного отчаянного поступка.
Все завизжало и заскрипело от одной только мысли, что придется окунуться в бессознательное. И пока безысходный вопль метался в поисках выхода, я твердо повторил:
- Только теперь ты – мой Мастер, и мой шанс Вернуться Домой в твоих руках.

Меня словно оглушила проистекшая из сказанного смена позиций, и непривычная муть стала неотступным фоном и сопровождением всего. Я помотал головой и уставился на Нею.
Ее дыхание перехватило, а в ясно засверкавших глазах вспыхнуло осознание.

И пока в моем уме звенела паническая нота, она глядела, молча на меня.
Терпеливо и даже сочувственно.

Так когда-то и я взирал на людей, теперь сочувствие адресовали мне.
Ум яростно кинулся в битву с неосознанностью, оглашая патриотическим призывом поле брани.
Я не поддался на его уловку. Смотрел на Нею, сияющую светом осознанности и радовался ее радости.

- Тебе больно от неосознанности, как от нестерпимой муки?
- Да, больно, и даже приятно, - ответил я. – Пробуждает. Бодрит и молодит. И веселит, плюс ко всему.

- Я – твой Мастер, сказал ты, и твой шанс Вернуться Домой, - хрипло промолвила она с неким нажимом. – Ответь тогда мне: Кому Надлежит Возвращаться Домой и Где Он, Твой Дом?

…

Моя сущность полыхнула ярчайшим факелом, будто воспламенилось само Пространство.
Я ликующе закричал и засмеялся заливисто и неудержимо.

Я смеялся, не останавливаясь, я был самим Смехом …

…

Как оказалось, не ему я говорила, а Себе. И, когда задавала Вопрос, спрашивала Себя, а не его.
Так оказалось.

Я, Нея, отчетливо и ясно осознавала Это, когда говорила. Но я не успела осмыслить сие и пуститься в рассуждения, потому как прозвучал Мой Вопрос и Я была Своим Ответом.
Единственным Своим Ответом на Сокровенный Мой Вопрос.

Моя сущность полыхнула ярчайшим факелом, будто воспламенилось само Пространство.
Я ликующе закричала и засмеялась заливисто и неудержимо.

Я смеялась, не останавливаясь, я была самим Смехом …



Единое


Я смотрю на них с замиранием, восторженно.
Они созвучны и сонастроены.

Они резонируют, их переливы, сродни радуге-реке, текущей меж ними.
Я прикрываю глаза, ощущая их слияние. Их разделяет несколько метров между креслами, но я остро переживаю их единение, происходящее с ошеломляющим великолепием.

А потом я осознаю, что прямо сейчас открывается Реальность Единого и единение не происходит, а есть Единым Всегда.
Оно Всегда Единое, но сокрыто, пока все внимание направленно на условные границы и очертания.
Оно за всеми гранями, пределами и пониманиями, Восторженно Сияющее Бездонностью Пустотности и Безмолвия.

И не я взираю восхищенно на сияющее слияние Алана и Неи, а Реальность ликует нашему осознанию Единого.
Не отдельная, а Единая с нами Реальность.

Непередаваемая, Необъяснимая, Вечно Юная и Живая.
И По-Детски Дико Хохочущая …

…

Блаженство разлилось вокруг нас и внутри.
Хотя нет никакого внутри-снаружи, нет нас, нет их …

Сияние Блаженства в Слиянии частей, исчезновение их всех в Едином.
НеСуществующем и все-таки Единственно Реальном ...



Вне измерений


- Солнышко, пора баюшки-баю, - прошептала мне в самое ухо Лин.

Моя девушка удивительным образом умеет взволновать меня.
Вот и в этот раз всего-то потребовалось ей, сказать пару слов и взъерошить мои волосы, чтобы я, прикрыв глаза, поплыл в исходящей от нее нежности.

- Ты пришла сообщить мне эту чудесную новость? – мой голос готов в любой момент выдать охватившее меня волнение.
- Отчасти, радость моя. Просто мне нравится с тобою общаться. И еще я намеревалась заполучить тебя в свои объятия.

- Тебе с блеском удалась сия затея, затейливая моя, - с энтузиазмом сообщил я, обнимая свою ненаглядную. – Получите и распишитесь.
- Оставим формальности на потом, - попросила Тейлин. – Я здорово соскучилась.

- «Потом» – замечательное слово для всего, без чего так приятно обходиться!

…

- Меня по-настоящему потрясла Нея, - говорю тихо, может, и не говорю, витаю в безмолвном монологе, уверенная: Алан слышит.
- Да, - отвечает он. – Это было Нечто.

- Тебе опять захочется вернуться к людям? Если да, то я не буду против.
- К людям? Нет. К планете, может быть, когда готов вернуться буду.

- Твой дом земной вне измерений?
- Так и есть.

- Но кому край, как нужно будет, найдет его, не так ли?
- Так.

- Чудесно. Пусть так оно и будет.



Планета Земля


Я улыбаюсь, разглядывая открывающиеся взору виды.
Я вернулся, хотя вполне могу обойтись без здешних пейзажей.

Эта Планета отравлена ее обитателями, опутана кошмарами безумцев, пребывающих в коме болезненных представлений, задергана невротиками, правящими чудовищный бал во время всеобщей ментальной чумы.
Уставшая от бед Планета.

Но я вдохну Ее воздух, прикоснусь губами к Ее губам, обниму Ее, как после долгой разлуки.

Я вернулся не с пустыми руками.
Пустой, да.
Но не с пустыми руками.

Я улыбаюсь в предвкушении предстоящего. И рядом со мной мои друзья.
Также вдыхают воздух и лукаво улыбаются.
В предвкушении предстоящего.

Мы переглядываемся, и в теплоте наших взглядов читается детская безбашенность и нетерпеливая готовность к веселым играм.
Нашим играм.

Нашим Сокровенным Играм.
Играм Детей по Сути.

Мы кусаем губы, удерживая смех, так хочется насладиться прелюдией к главному, оттянуть чудесный момент.

Первой не выдерживает смешливая Ярче.
За ней начинает хихикать Гонзик, а потом заходится смехом Горн.

И тут уже все мы взрываемся хохотом.

Временами наш смех подобен раскатам грома, моментами звенит колокольчиками, иногда заходится пронзительными визгами и снова дробит стеклянность мира маленькими молоточками.
Разбивая сковывающую корку и открывая-обнажая земную суть.

Беспричинный, Самобытный, Самоинициирующий и Самодостаточный Смех.

Детский Смех Легко и Просто
Легче Легкого, Проще Простого



Алан Лига Легко и Просто



История Девятая


Земля Легко и Просто


Вы уже дома, что бы по этому поводу ни думали и ни воображали себе.
Возможно, вы просто выглядываете во все окна и двери в поисках того, где вы уже пребываете …


Алан Лига Легко и Просто



Вступление


Бурчу на всё земное, не оттого что всё здесь плохо. Просто, в краях моих такие Развеселия, куда земным историям до них!
И все же было бы несправедливым не описать земные приключенья, которые были занятными и чудесными, чего хитрить.

В них даже мне, Владычице По Крови было интересно поучаствовать, а знать, они достойны того, чтоб пересказанными быть …



Мы


Я влетела стремглав в дом и бухнула с порога: - Алан, ты просто сексуальный маньяк! Прекрати приставать ко мне! Сейчас же!!! – и принялась спешно раздеваться.

- Я буду кричать, - честно предупредил меня он.
- Конечно, будешь! – пообещала я. – Как же без криков?!! Без них никуда …

…

- Я очень развратная?
- Очень.

- Ты шутишь?
- Шучу.

- На самом деле, это ты – развратный тип, а я – невинная овечка!
- Именно так.

- И ты очень коварный!
- Точно.

- И пользуешься мною, как тебе вздумается?
- Без зазрения совести.

- Выходит, я нужна тебе, как сексуальная машина для твоих утех?!!
- Получается так.

- Тогда ладно.

…

- Как ты преспокойненько лежишь? Тебе ведь неудобно. Я снова перекрутил все простыни и одеяла.
- Мне ТАК удобно! – уверяю я, прикрыв глаза в блаженстве.

- Как никогда?
- Как никогда. И как всегда.

…

- Дубарь! – заметил Алан, откидывая одеяло, и тут же запел. – На Дубарецкую состав отправится. Там очень холодно, там очень радостно. На Дубарецкую состав отправится. Там очень холодно, там очень холодно. Там очень холодно, тебе понравится*…
Так что ли?
- На Хасе всегда тепло, - намекнула я.
*Шутливый перефраз песни Михаила Львовского на музыку Микаэла Таривердиева «На Тихорецкую состав отправится»

Он возится со своей чудо-печью. Растапливает ее, как мальчишка, обожающий играть со спичками.
Тепло начинает мягко разливаться вокруг, и он радостно поет:

- Я Домик полюбляю и в Домике тепло.
Я песенки спеваю и Домику тепло.
И Домику тепло и в Домике тепло.

И даже, даже, даже, даже
Даже веселО!

И даже, даже, даже, даже
Даже веселО!!!

Мотив «В лесу родилась Ёлочка», как нельзя лучше, подходит для его детских восторгов.
Как и его чумазая мордашка.
Уже перемазался сажей!

Он наклоняется ко мне и доверительно добавляет, будто вкладывает в меня некое таинство:
- ВеселО-о!!!

…

- Можно я побуду такой? – верчусь обнаженной перед зеркалом, эдакая девушка-застенчивость.
- Побудь.

- А такой? – теперь я строгая мадам, нагая строгость и серьезность.
- Побудь.

- А такой? - я в облике старушки древней.
- Пожеванной? Побудь.

Я снова я. Присаживаюсь рядом. Внимательно смотрю.
Секунды две. Потом он обнимает.

- Тебе не холодно? Оденься, милая.

Как бы ни так!!!

- Ты когда-нибудь на меня рассердишься, любимый?
- Конечно, прелесть. Непременно рассержусь.

- И что тогда со мной ты сделаешь? – я, затаив дыханье, жду его ответа.
- Да я просто не знаю, что я с тобой сделаю!!!

- А я знаю.
- Ну-ка, расскажи мне, что я с тобой сделаю.

- Ну, слушай …

…

В покоях наших Тишина. Покой царит.

И в Них Восторгов перекличка.

- Ах!!!
- Ах!!!

- Ах, Лин!
- Ах, Алан!

- Солнышко!
- Родимый!

- Любимая!!
- Любимый!!!

- Моя хорошая!!!
- Ты, мой хороший!!!

И общий смех.

- Мы, как в оперетте, - смеется Алан, и его смех внутри меня, меня толкает. И чувствую собой, что он мой смех собою тоже ощущает.

- Ты такой классный! – шепчу блаженно.
- Кто б говорил!!!

И снова смех.
И ахов восхищенных перекличка …



Проникновенность


Алан в загуле. Разгуливает вовсю лесами.
Ему хочется побыть одному, но это не означает, что нам не хочется побыть рядом.
Потому мы не попадаемся ему на глаза, но и не отходим далеко.

Деревья поменяли окрас и почти сбросили листву.
Так и пестрит повсюду желто-золотым-багряным палевом.
Мне безразлична смена декораций в домах, которые не по нутру.
Но оттого, что так остро чувствует Алан перемены, так ярко проживает их – их ярко чувствуем и мы.

Детвора нагребает листья в кучи и радостно барахтается в них. Чуть поотстали наши Детки-конфетки. Я же неотступной тенью за Аланом хожу.

И начинаю понемногу вникать в очарование пейзажа. Не в краски яркие, а в то, как ярко Алан их живет.
Он обнимается с деревьями, целует их и аромат вдыхает. То вдруг уляжется лицом в грибы, к ним прислонится и хохочет.
И я попробовала так, прохладные они и словно потихонечку щекочут. Как тут не похохочешь! Тут непременно будешь хохотать!

Мы зайца встретили, и долго наблюдали, как он ест, когда заметил нас и пулей наутек метнулся, все дружно завизжали. А Гонзик с Ярче даже кинулись за ним.
Потом пугливая косуля повстречалась, и даже ближе с любопытством подошла, но Ярче с Гонзиком примчались. Косуля удрала.
Они за ней рванули. Горн с ними.

На уме одна игра!
Чудесные ребята, наша Детвора!!!

…

Тропинка вывела нас в молчаливый парк. Уютный, тихий. И немножечко печальный, какой-то посторонней парку грустью пришлой.

Прогулка удалась.
Чудесная планета, когда отсутствует толпа!

…

- Парень, угости сигаретой, - попросил сосед по лавке, небритый, тощий и помятый.

Алан покачал нам головой обоим: ему, мол, нет сигареты, а мне: не стоит горячиться.

- Фан от меня идет неслабый, - невесело оскалился сосед. – Не мешает перегар мой? 
- Мне пахнет мятой, - усмехнулся Алан. – Может, от мяты ты помятый?

- Подламывает слегка, - признался собеседник.
- Считай: все неурядицы твои, сумятица твоя и хрень привычная – всё в прошлом, умершем и пошлом, - заверил его мой парень. – Готовься к Радости и Счастью!
Или не готовься. Позволь врасплох себя застать.

Тот ошарашено молчал.

- Тебе никто не говорил, что Жить Твоею Жизнью – Полное Блаженство?

- Ты гонишь?!! – выразил свое недоверие сосед.
- Подгоняю, слегка. Но не вру.
Зачем мне врать?!! Сказал, как есть.
Мне Радостней, когда Всё светится Сияньем Счастья.
Как видишь, я – счастливый эгоист

Это повергло в очередной ступор его нового приятеля, он даже про свои отходняки, бодун, похмелье, ломку позабыл.

- Вот ты говоришь, блаженство. По-простому, кайф, - заинтересованно продолжил тему, придя в себя. – Перепробовал я много чего, да только расплачиваться за него приходится. Не по-детски!
- Непомерной ценой, - понял Алан. – Отдача после кайфа круче самого прихода.

- Точно. Становишься шахой его … ну, рабом, слугой, шестеркой.
Ладно, если б пёрло всякий раз, как поначалу. Так нет же! Все меньше и меньше кроет, приходится добавлять дозу. А там и до передоза не далеко.
- Это оттого, что ломишься ты в Себя через чужие двери, не в свои. В них рубль – вход, два – выход. Вот тебя и ломает. Понятно изъясняюсь?

- Понятно. Покажешь мои двери?
- Покажу. Свои. А там, глядишь, Твои откроются ...

…

- Что делать?
- Помолчим, - ответил я.

- Это я умею хорошо.
- И внутри тоже помолчим.

- А как это?
- Позволишь руку положить тебе на затылок?

Он помялся: - Ладно, клади. Все равно меня будет так ломать скоро, что не до условностей.

Я прикоснулся на выдохе ладонью ямки, где шея переходит в затылок.
Его глаза вдруг потеряли сосредоточенное напряжение и тело расслабилось.

Спустя пару минут я убрал руку, а он все также был тих и молчалив.
Я заглянул вовнутрь себя и увидел его, в ярком свете солнца, сидящего в позе лотоса, прислонившегося спиной к дереву, которое словно было его продолжением, уходя корнями вглубь земли, а ветвями в самое небо.
От этой картины исходили такие покой и блаженство, что я, не переставая, вдыхал их, не в силах остановиться. Мои легкие буквально раздуло от переполненности Счастьем. И как стало совсем невмоготу, я выдохнул восхищенное: Благодарю.

Когда я взглянул на подарившего мне чудесное переживание, слезы искренней признательности брызнули из моих глаз.
Я запомнил его тихое умиротворенное присутствие, как величайшее из благословений, поднялся на ноги и зашагал в темноту, унося с собой тепло его счастливой детской усмешки.

А, не удержавшись, обернулся, чтобы соприкоснуться еще раз с его блаженством. Упоение собственной бездонной глубиной ясно читалось в лице, в прикрытых веках, в непрестанной улыбке и исходящем от него Сиянии Счастья.

Я улыбнулся в ответ его Счастью и исчез в глубине парка. Среди деревьев, зарослей и кустов. Среди пахнущих сыростью прелых листьев, среди слегка пожухлой травы. В черноте влажной земли.
Я исчез, испарился, растворился, умер. Потому что не под силу никому прожить подобную историю и остаться прежним.

Это не в природе происходящего.
Быть вне происходящего и быть происходящим одномоментно.
Готовность безропотно рождаться и умирать при первом удобном случае.

Это нечто за всеми гранями.
И в Природе Живого …

…

Меня поглотила земля и меня не стало.
Была только Она и ничего иного.

А потом Она предложила проглотить себя, как мы это проделывали множество раз.
И я осознал, что кому адресовано предложение и есть я.
Я сделал предлагаемое, скорее, как наигранный финт, чем, как осмысленное действие и был только я. И ничего иного не было.

А потом я увидел нас, как две переплетенные в объятиях стихии, возносящиеся в слиянии и исчезновении к Осознанию Себя Необъятностью Своей Пространственной Природы.
Единой и Неделимой …

…

Я открыл глаза из-за щекотки.
Какой-то потешный жук полз по моему носу, исследуя ноздрю.

Я смешно фыркнул, от чего он отлетел в сторону и деловито удалился за кочкой.
Я беззаботно рассмеялся, приподнимаясь и отряхиваясь от желтого орнамента.
Украшавшие меня листья присоединились к сотоварищам, а я обрел презентабельный вид. Насколько такой вообще возможен после ночевки в лесу.

Я бродил бесцельно по парку, радостно шурша листьями и пребывая отчего-то в полной уверенности, что это обоюдное удовольствие. Легкость и простота уютно выглядывали из меня, как из домика, а счастливая улыбка таинственно блуждала на губах.

- Эх, сейчас бы Тейлин сюда, во всю эту сказочную красоту!!! - мелькнуло пожелание.
- Я здесь, гулёна! – раздался ее насмешливый голос.

- Ты, моя хорошая заечка! – обрадовался я.
- А есть и плохие?

- Лин … У меня нет слов в ответ на это хамство!

Она смеется, любит подтрунивать надо мною. А говорит, мол, я – дразнилка.

…

- Пойдем,  пошуршим листвою, милая. Чудесное веселье невыразимого покоя – ШУРШАНИЕ ЛИСТВОЙ!
- О-о-о!!! Кто-то тут у нас влюблен в опавшие листочки!!! – смеюсь, опять его дразня.

- Влюблен, - он признается тихо.
- А, может, и поцелуешь их, влюбленный?!! – дурачусь я.

А он вдруг опустился на колени, обнял охапку и поцеловал.
Прильнул щекою к груде листьев и замер, будто бы обнял меня.

Я сразу в груде желтой оказалась и с листьями, как с Аланом обнялась.
Раз Алан любит листья, полюблю и я … 

…

- Расскажи, пожалуйста, историю о листьях. Вашу историю.

Он улыбнулся.

- Меня, считай, спасли они и даже больше, своей сути обучили.

Был у меня момент, когда все даже и не надоело, а обрыдло. И я прощаться принялся уже. А как прощаюсь я, ты знаешь.
- Знаю, - тихо отвечаю.

- Самоубийцы совершают кардинальную ошибку, убивая тело. Всего лишь выключают свет свой в этом мире. А сами остаются в мире, но без света.
Без своего сиянья. Загашенной свечой, погашенным торшером.
Дурацкая идея – убить тело. Это, как кастрировать себя, надеясь, что исчезнет сексуальная энергия. Она найдет другие окна и другие двери. А нет, так превратится в загнанного зверя.

По мне, коль надоело все, то Смерть зови. Танцуй с Ней, соблазняй Ее.
И проживай Ее в готовности ко встрече с Нею.
 
И, если влюбишься в Нее, и повезет: Она взаимностью тебе ответит – Счастливчик ты.
Не зря Смерть Мастером зовут, Учителем бесспорным и последним.
Но мало знает кто, Возлюбленной Ее. И уж совсем немногие были любимы Ею.
Смерть выведет тебя в Твое. Тебя Тебе вернет.

И я позвал Ее. Позволил полное раздолье в способах ухода.
Она с завидным постоянством от моих ухаживаний уклонялась, но я настойчив был, и сжалилась Она, и обучение мое внезапно состоялось.
Кто ж думал, что такое!!!

Я встретил каннибала на своем пути. Элементарнейшего людоеда!

…

Я шутку оценил. Не хочешь человеком быть, съедят твое людское. Оближутся, не поперхнутся.
Ты получаешь окончание твоих людских историй, как сытный стол кому-то.

…

Когда почувствовал дыханье Смерти, ушел я в лес. Мне не хотелось обременять кого-то похоронами тела.
И это пожелание мое осуществилось. Да, ничего не скажешь, полный сервис!!!
Все включено.

Был мужичок тот какой-то вдохновенный, умиротворенный и блеском глаз не обделенный.

Я, как увидел – так залюбовался им.
Вот перед кем склонить колена и милости просить о дарованьи просветленья!
Все мысли об уходе вмиг покинули меня. Я был уже готов внимать премудрости сияющего дядьки.

Тогда я находился в поисках учителя и, не найдя, разочаровавшись, обратился к Смерти.
И надо же обрел его, когда готов был умереть.
Я так и высказался реализованному дядьке.

А он, признаться, и не ожидал такого поворота.

- Не знаю, что ты там увидел, - сказал, смеясь. – Все дело в том, что сытый я. А когда я сытый – я умиротворенный, тут ты прав.
Я не учитель, сам ищу такого, чтоб мне ТАКОЕ рассказал, чтобы я умиротворился, без поедания людишек обходился.
Я кушаю их живыми. Они ТАК мучаются и кричат. Меня до слез все это пронимает, когда наемся. А в голоде я страшен.

Ответ ищу, у каждого в надежде вопрошаю.
Прошу: «Спаси меня ты от меня». Но до тебя никто ответ не дал.
Ты знаешь?
- Нет, не знаю, - признался я. – А ты, дружище, часом не разыгрываешь меня?

Он усмехнулся и махнул рукою: айда, за мною.
Я и айдакнул следом. А там…


Меня не вырвало, не закричало, не скрутило, хотя такого я для просмотра на ночь никому не пожелаю.

- На мой вопрос ответа все еще не знаешь? – немного виновато спросил он.
- Нет, не знаю, - головой качаю.

А перед глазами человеческое тело рванное клыками, объеденное наполовину. Одежда стопкой аккуратною у входа. И запах свеженины. Пьянящий и одновременно тошнотворный.

- Не знаешь точно?
- Не знаю, - твержу я искренне, упрямо.

- Тогда ты, как и все – еда. Есть пожеланья напоследок?
- Пройтись по лесу.

- Пройдемся, - он согласился и меня заверил. – Только я быстрее. Тебе не убежать!
 
…

Мы шли, листвой осеннею опавшею шуршали.
И не было мне дела до его проблем. Но был он как-то странно симпатичен, что и не верилось мне в его пристрастье поедания людей.
Еще он был посланцем Смерти и этим тоже мил.

Во мне страх лютовал вовсю. Но страх любой – непринятая сила. Я это знал. Нет, не дословно, а смутным ощущеньем. Но даже этого хватало, чтобы не паниковать.
Мне не хотелось тратить время на дерганье и сопли.
Все это можно приберечь и на конец. Когда меня гурманить будут.

Вот, блин, кому расскажешь, не поверят!!! Да и ни к чему подобные рассказы.

- А что тебя насилует и заставляет людоедство совершать? – спросил я у попутчика с небесным ликом херувима. – Навряд ли, ты действуешь без принужденья.
- Да голоса больные в голове моей больной, - вздохнул тот дядька обреченно. – Все шепчут, говорят что делать. И я бессилен перед ними.  И мне никто не говорит, где взять над ними силу. Может, все же знаешь ты?

- Не знаю, - головой мотаю. 
- Тогда задам другой вопрос. Что чувствуешь ты перед смертью? О чем ты думаешь?

- Надумался-начувствовался уже до тошноты, - ответил я. – Я вслушиваюсь в шорох листьев.
- Как так?!! - он удивился. – Не думать, а слушать шорох листьев!!! Такое невозможно!!! Слушать шорох листьев!!!

- А в чем отличие от мыслей, от ума?!! Такой же милый безобидный шорох листьев!

Воспринимай, как шорох листьев всё то, что слышится тебе. Не различай по одному листочку, не примеряй: на что похоже.
Всё – шорох листьев и даже то, что говорю о шорохе, о листьях – всего лишь милый безобидный шорох листьев …

…

Мы так гуляли и гуляли, и шелест листьев втОрил нам. А, может, мы ему вторИли.

Потом остановились, и ветер прилетел вдогонку нам. И раскачал деревья золотые. И золото упало с них на раз.

На землю, голову и плечи.
На нас …

И слезы Счастья брызнули из глаз …

…

Я, не иначе, потерял счет времени. Попутчика, все представленья, все страхи и сомненья растерял.
Все, что осталось – под ногами листья, их света-звука наслажденье и убаюкивание мною сна …

…

Не знаю, я вошел ли в зиму или она ко мне пришла. Да только вдруг исчезли листья под покровом снега, и я пришел в привычного себя.

И было это так нелепо, постыдно, жалко и смешно, что тут же перестал быть человеком, и мне вдруг стало ВСЁ РАВНО.
Вполне достаточно шуршанья листьев, а где оно: снаружи, в голове, во мне …
Без разницы.
Мне ВСЁ РАВНО.

К чему какие-то границы?
Всё – шорох листьев.
Шелест …

Больше ничего …

…

Она поцеловала меня, как после долгой разлуки и мы зашуршали листвой, наслаждаясь ненавязчивой мелодией шороха.

Возможно, листья, совершившие полет, полны свершением предназначенья и тайною своей полны. А может, беспечальные они в своем свершеньи, и потому так сладостно по ним бродить …



Юность Легко и Просто


Все эти зеркала и отражения, влекущие к себе тебя. И мы, в них искаженно отраженные небрежно …

Мне нравятся лишь зацелованные зеркала.
Блаженные от поцелуев нежных …


У милого новая потеха. Смотрит фильмы старые и как понравится девчонка, говорит  ей.

- Удачи Тебе, Счастья и Любви.
Будь молодою, как сейчас. А хочешь, будь еще моложе.

И молодеют старые актрисы. И снова красотой блистают.
Так Радость Молодости, что они дарили раньше, к ним возвращается и возвращает к Молодости их.

…

- Будь молодой такой всегда. А хочешь, будь еще моложе…, - слышу восхищенный шепот.

Любая женщина мечтает Молодость вернуть, готова все отдать, а он шутливо дарит Счастье с Молодостью встречи. И сам не понимает бесценность своего подарка.

…

- Будь навсегда такой красивой, как Сейчас. А хочешь, будь еще красивей.

Он бросает журнал на столик. На глянцевой обложке эффектная юная красотка.
Мой милый так развлекается, предлагая красоте не увядать.
Бабник!!!

- Алан, - я смеюсь и говорю ему. – Будь молодым таким всегда. А хочешь, будь еще моложе.
- Поосторожней, милая, поосторожней!!! – смеется он. – Дама с младенцем – наверняка, не твой сюжет …



Разве это дурь?!!


- Ради кайфа на все пойду. Я тот, кого называют: «торчок», - невесело усмехнулся он. – И как любой торчок, ненадежен, безнадежен, неадекватен, асоциален. Тут ничего не светит.
- Зажжем, - ответил Алан. – И это хорошо, что ты тянешься к блаженству и не вписываешься в социум. Вот если бы ты был его шестеренкой – дело было бы дрянь.

- Правда? – радостно удивился парень. – Надо же!!!
- «Надо» действительно еще то «Ж»! - улыбнулся Алан. – А у тебя есть товарищи по увлечению или ты художник–одиночка?

- Полно, - хохотнул новый знакомец Алана, живущий по соседству. – А что?
- А чего мелочиться?!! Давай встретимся со всеми, я подгоню такую бомбу, закачаетесь!

- И что мне сказать … товарищам по увлечению?
- Скажи: нарыл кадра с улётной дурью. Первая проба бесплатная.

- Лады!   

…

- Ты взялся за исцеление наркош? – насмешливо интересуюсь. – Ты знаешь, кто их «ведуны»?
- Я знаю их хозяев. Ведут по миру наркоманов самые прожорливые упыри, которые безумны безумной силой наркоманов.
За гранью мира пребывают пастухи всех поголовно алкоголиков и наркоманов, в Отстое прячутся от всех.
И связываться, я знаю, что не стоит с наркоманом. Как с добрым делом, так и злым.
Но эти по соседству наркоманы, а значит, сами напросились. Сами доползли.

Я ультиматум выдвинул ведущим наркоманов, чтоб убирали свое стадо, но те молчат.
Срок вышел.
Нет власти упырей над теми, кто со мною рядом обитает.

Что ж так тому и быть …

…

- Вовнутрь. Не больше пятидесяти граммов, а то порвет на лоскуты, - предупредил их Алан. – Забойная бодяга!!!

Налил и первым выпил сам.

Потерянные сразу потянулись и принялись полтиннички в себя вливать. Потом прихода стали ждать.

И он пришел. Их ТАК попёрло, мама дорогая!!!

Сначала, точно гуси гоготали, потом юлой крутились в танце странном, затем запели ангельскими голосами, потом затихли порознь и в обнимку.
Счастливые, если судить по виду.
Улыбались.

- Что ты им дал? – спросила я.
- Компот из сухофруктов перемешал с настоем диких трав. Это не наркота. Задачей было их вкусовые ощущенья ошарашить, чтобы не сомневались, что им диковинную дурку подогнали.
Потом уже резвился я.
Психоделию сумасбродства и покоя приоткрыл для них.

- Они еще к тебе припрутся? Или своею наркотою обойдутся?
- Могут обойтись и без моего нектара. Но прискачут, примчатся, прилетят!!! Опять за смехом, песенками, танцами, покоем.
Их дурь уже не в тему будет им, если уже попробовали моего фирменного чуда. 
Коктейль из  сумасбродства и покоя …



Омоложение Легко и Просто
Начало


Как умиляются, когда с экрана слышится: «Давай вместе состаримся»!
А никто не догадался предложить любимому-любимой вместе молодеть?!!


Гонзик в дверях. Взъерошенный и растрепанный. С мольбой во взгляде.
Если сейчас он скажет, что мяч лопнул и для игры в футбол ему необходима моя голова, я, не раздумывая, оторву свою.
Подумаешь, голова! Голова – дело наживное, а Радость Детская слишком упоительна, чтобы ее огорчать.

- Да?
- У меня к тебе вопрос, Алан.

- Всего-то?!!

…

- Научишь омолаживать?
- Этому не научить, не научиться. Оно само найдет тебя.

- А нужен этому такой, как я?
- Такой плутяра?!! Воздухом необходим!!! Стань самим вопросом, только вопросом, ничем больше.

- Ответ придет ко мне – вопросу?
- Оно тебя – вопрос – ответом сделает, навыворот перевернет.
Потом ответом обзовет.

Ты сам почувствуешь себя ответом ...

…

- Алан, кися, свари, пожалуйста, горошковый суп, - просит Ярче.

И Алан варит.

- Что тут за пусики кипят? И вдобавочек шипят, - напевает Алан. – А тут вовсю кипУшка! Кипушка-развлекушка!

Главное: разваристый горох. И медленный огонь на печке. Пенку снять, чтоб не прилипла, - напевает Алан. – Холодную водичку потихоньку понемногу доливать, как закипит. Тогда разварится горох быстрее …

- Не прилипай ко дну, - кричит забавно Алан. – Это нечестно! Ата-та тебе за это!!!
Ну и ладно, раз ты такой нечестный, я тебе устрою!

Развеселый повар срочно меняет кастрюльку.
 
- Если приставший пригар перемешать с общим супом, получится бяка, - на полном серьезе поясняет он свой конфуз. – А в свежей посудине доварится, как миленький!
А прилипший каструл зальем водичкой. Так.
Не передумали еще, есть супчик моего приготовления?

Гонзик неотрывно следит за тем, что делает Алан. Секреты считывает, что ли?!!
Какие тут секреты, сплошное разгильдяйство!

А может, ему и учится наш Повар Несравненный. Он потому и Несравнен, что случай не упускает новому открыться. 

- Буду я тебя мешать, легонечко подмешивать, - напевает Алан. – Ты уже почти готовый, супчик. Где мой кориандр-мориандр и перчик – всем примерчик. И, конечно, лавр.
ЛАВР – какое слово!!!
Так, супчик-пупчик, теперь тебя я посолю, сухого укропчика подсыплю, кориандра, перчик черный, лаврушки кину. И отставлю.
Ух, сейчас как я тебя посолю, поперчу, покориандрю! – грозится Алан.
- Звучит двусмысленно! – ему я говорю.

- Кориандр-мориандр, перчик – всем примерчик, супчик-пупчик, - повторяет за Аланом Гонзик.
- Какие вы рассыпчатые! - посмотрел на россыпь, упавших на пол лавровых листиков, мой парень. – Главное – это, чтобы было рассыпчато! И чтобы в пачке оставались еще лавры.

- Будем есть? – спрашивает Ярче.
- Да, накрывай на стол.

- Уже накрыто, - объявляет Гонзик, а Горн сопит готовностью скорей поесть суп из горошка.
- А квашенка уже готова? – напоминает Ярче.

Речь о квашеной капусте. Кто не знает – это просто БОМБА!!! Под стать горошковому супу.

- Так попробуем … м-м-м, как вкусно. Да, готово, - Алан улыбается Детворе. – Налетай!
- И я готова, - подхожу к Алану. – Мы можем отправляться.

Он нахально пробует на вкус мою щеку, шейку, ушко.

- М-м-м, вкусно, - закатывает он глаза. – Да, ты уже готова!

И целует меня в губы так, что мой едкий ответ выветривается из головы. Да и моему язычку не до острых реплик, когда  он в поцелуе.
 
…

- Алан, Алан, - врывается Гонзик.

Не иначе Война Миров разразилась, пока мы с Тейлин кувыркались. Сегодня мы именно «кувыркаемся». Не «спим», не «трахаемся», не «занимаемся сексом», не «жарим друг дружку», а именно кувыркаемся.
Такой каприз у моей любимой.

Приятный и очаровательный каприз!!!

Хорошо, что мы паузе между процессами. Не лучшая идея, оказаться застигнутым врасплох. Не из-за стеснения. Просто мы, скорей всего, и не заметим появления кого-то. Когда увлечены друг другом мы, то увлечены всей глубиною.

За Гонзиком влетают Горн и Ярче.
Война, Крушение Миров и не иначе!

- Скажи им, Алан, что есть машина под названьем «жопик»!!! – выпаливает плут.

Тейлин начинает истерично всхлипывать, готовясь хохотать. Когда любимая, грудь к груди прижата мною, то смех ее меня волною поднимает и опускает, и поднимает новою волною.
Я замираю восторженно, но Гонзику не смею отказать в ответе.

- Есть машина из прошлого столетья, называется «Запорожец».
Его, как только ни называли: и жопик, и жужик, и зАпор, и запОр. Нет, вру, запОра вроде не было, а может, был. Не важно.
- Хочу увидеть ту машинку, - сказала Ярче.
 


Как ты это делаешь, Алан?!!


- Как ты это делаешь, Алан? Как красивишь и омолаживаешь?
- Не знаю, Гонзик. Но вот то, что точно знаю.
Я говорю лишь тем, кто симпатичен мне. Симпатия все делает, не я.
Когда я без симпатий говорю – всё бесполезно и привкус ваты появляется во рту.

Я раз шепнул от самого нутра красивой девочке с экрана и понеслось.

Дословное воспроизведение пожеланья моего – скорей всего тебе не в тему. Оно спонтанное, мое. Ты повторишь, и суть упустишь, спонтанность потеряешь.
Ты вырази свои восторги. Пусть фраза вылетит сама.

Да, сразу всё, как будто бы по маслу будет. Потом затор наступит, но ты веди себя, как будто всё тип-топ и раскачается всё и само прорвет. Да так, что и не остановишь!
Хлынет, заплещет, закипит волною.
И будет Темой. Веселой Шуткой Молодости-Красоты ...

…

- Еще раз расскажи, как у тебя всё было, - просит Гонзик. – Как в первый раз произошло?

Он в кураже и не отстанет.
Да он мне и не в тягость вовсе.
Я обожаю увлеченных Детством, Юностью и Красотою!

И Гонзика люблю. И как Ребенка, и как увлеченного Ребячеством, Юностью, Красотою! И как Счастливого Дитя!
И Гонзика, как Гонзика люблю!!!

- Пожалуйста, еще раз проживи рождение истории и волшебства!!! – напоминает мне он.
- Начну сначала. Пришел я в этот мир подарком незаслуженным и щедрым …

- Алан, кто же спорит?!! Но не настолько уж сначала!!! С того момента, как родилась ФРАЗА.
- А ты об этом.
Сказал ее. Сама сказалась.
Сказал, как прилепил.
Девчонка в фильме звонкая была, живая, вся светилась.
Пока я наслаждался ее светом, мне мерзости ум шептал. Мол, фильму лет уже как тридцать. И что с сиянием тем стало?!!

И так меня нытье достало, что я не выдержал, и вылетела ФРАЗА.
Потом мне леди Тейлин рассказала (не поленилась и узнала), что девочка опять все также молода и хороша собою. Сияет-светится.

Сначала, думал, шутит леди Тейлин, смеется надо мною. А оказались правдою ее слова …



Секрет Молодости прост: СЕБЯ ЛЮБИТЬ И БЫТЬ СОБОЙ ЛЮБИМЫМ


Секрет Омоложенья прост: СЕБЯ ЛЮБИТЬ И БЫТЬ СОБОЙ ЛЮБИМЫМ
Или чтоб кто-то разглядел тебя.
В Себя Влюбленный и Собой Любимый …


- Солнышко, свети и грей! И, между делом, красивей и молодей! – повторил ФРАЗУ Гонзика Алан и расплылся в довольной улыбке.

Облизал губы и попробовал ее на вкус еще раз, произнеся уже мне: - Солнышко, свети и грей! И, между делом, красивей и молодей!

Почмокал губами: - Ух, ты!!! – и обнял Гонзика.

- Какой ты молодец!!! Я ни мгновения в тебе не сомневался, Непревзойденный, Несравненный Плут, Недостижимый Мастер Тонких Изречений и Пониманья Утонченных Чувств!!!

Гонзик прослезился в порыве Счастья.

- Я Вечность ждал момента этого и вот дождался!!! Признания своих заслуг!!!
- Да это Вечность Тебя ждала и наконец-то дождалась!!! – воскликнул Алан. – Солнышко, свети и грей!!! И между делом, красивей и молодей!!! – вопль ликованья. – Солнышко, свети и грей!!! И между делом и игрою, красивей и молодей!!!
И между небом и землею, и между ветром и травою, и между Солнцем и Луною, КРАСИВЕЙ И МОЛОДЕЙ!!!

- КРАСИВЕЙ И МОЛОДЕЙ!!! – кричит Алан в небо и благодарно другу говорит. – За это я тебе станцую, - и принимается плясать.

И вот мы все танцуем.
Когда так классно, отчего б ни станцевать!!!



Фейерверк


Мы вернулись после продолжительного отсутствия на Землю.
Не могу сказать, что кто-то из нас особо скучал по местным достопримечательностям и тем, кто считает себя их хозяевами, но возвращение оказалось на удивление приятным.

Земля приняла нас весьма радушно. Поначалу даже не верилось, что это та самая планета.
Догадываюсь, что не последнее дело в том, кто возвратился.
Мы и наше Счастье пришлись по вкусу Ей.

Мой любимый здесь, как рыба в воде. Все время радостен и весел. Постоянно фонтанирует развлечениями. И мы благодарны Земле за тот восторг, что испытываем день ото дня.

Вот и сегодня у Алана какой-то сюрприз. Это легко понять по чертикам, скачущим в его глазах.

- Алан, - подступаем мы со всех сторон. – Что у тебя?

Но он не спешит расставаться с секретом. Причмокивает губами, целует пальчики:
- М-м-м, м-м-м …

Его глаза полуприкрыты, а тело будто млеет в одном ему известном блаженстве.

Так дело не пойдет!!!
Мы приступаем к активным мерам: крепким объятиям, щекотке.
Но и Алан вступает в, казалось бы, неравную, борьбу с нами, и уже мы готовы выдать все свои тайны! Только нет их у нас. Нет ничего тайного от Алана.

Возня грозит затянуться. Навизжавшись и наборовшись, мы замираем в изнеможении.

…

- Алан, - жалобно протянула я. – Расскажи о своем сюрпризе!
- Фейерверк, - просто сказал Алан. – Здесь его охотно зовут Салютом. Сегодня День Города по соседству. Давайте, сходим на Салют.

- Пусть будет Салют, - согласились мы.

…

- Смотрите, смотрите!!! - закричала Ярче, указывая на первые залпы и расцветшее бликами небо.
- Ох, и красиво ж пацаны писюрят!!! – восхищенный возглас Гонзика был последним различимым смысловым контентом.

Потом заухали минометы, и всеобщие вопли ликования слились с грохотом разрывов, а восторженное сияние глаз отразилось в высотной темноте сверкающими вспышками ...

…

- Это было просто БОМБЕЙСКИ, - кружилась Ярче. – Бах, ба-бах, ба-бах!!!
- А помнишь, когда оно ба-бах, ба-бах, бах, ба-бах? – скакал рядом Гонзик.

- Помню, - кричала, перебивая его девочка. – А помнишь, как оно ба-ба-ба-ба-ба, БА-БАХ!!!
- Да!!! А потом пщ-пщ-пщ!!! И опять БА-БАХ!!! БА-БАХ!!! Пщ-пщ-пщ!!! БА-БАХ!!!

- Гонзичек, скажи что-нибудь красивое и благозвучное, красивый и благозвучный наш! – сумасшедший блеск девичьих глаз был куда ярче, самых ярких фейерверков.

Красивый и благозвучный улыбнулся:
- Тот случай, когда без надобности всякие слова!

- Что скажешь? – обнял меня Алан.
- Класс!!! – я вжалась в него покрепче. – Здорово, что ты нас вытащил на это шоу!

- Как тебе, малыш, огненное празднество? – взяв за руку, спросила я притихшего Горна.
- Давайте устраивать салюты на Хасе, - вместо ответа попросил он. – Ей наверняка понравится.



Сначала Счастье


Тот миллион быстро нашел своего хозяина.
Хозяйку.

- Сначала Счастье потом все остальное, - сказал я милой девушке по имени Рада, сестренке своей помощницы Лидии. – Ты рада?!!
-  Рада, Рада, - оценила шутку она закатыванием глаз.

- Вам легко говорить о счастье, Марк Артемович, вы – богатый, - ехидно заметила она. – Будь у меня лимон зеленью, я бы тоже была счастлива!
А у вас-то лямов точно не один!
- Обещаешь? - спросил я.

- Что? – не поняла она.
- Обещаешь быть счастливой, если у тебя будет миллион зеленью, - пояснил я.

- Обещаю, давайте миллион! В чем фишка?
- Если ты вдруг почувствуешь себя несчастной, печальной или раздраженной, сказка закончится.

Она крепко призадумалась, а потом опять же ехидно усмехнулась, якобы понимая подоплеку.

- Вы же мне и устроите печаль!
- Не стану этого делать, ты сама вдруг почувствуешь, что ошибалась. И вот тогда …

- Что?!! – с вызовом прищурилась Рада. – Что тогда?!!
- Ты придешь и будешь делать то, что скажу. И тогда, возможно, хотя и совсем необязательно, ты узнаешь, что означает быть по-настоящему Счастливой. Безусловно.

Она смотрит на меня с едва заметным насмешливым презрением. Я же не тороплюсь с пояснениями, даю ей возможность вдоволь понадсмехаться.

- И для всезнаек: речь не о сексе и ни о чем другом, понятном искушенным и многоопытным малолеткам.
- Не о сексе?

- Представь себе.
- Идет!

…

- Как девочка? – спросил я у Гонзика спустя пару недель.
- Не поверишь, держится молодцом. Такая счастливая вся!!!

- Да ну?!!
- Был момент, когда ей захотелось включить нытье. Мы ж тут, как тут!
Почуяла она нас, что ли? В момент такая довольная стала. Залучилась, заискрилась, расцвела!

- Отличный способ осчастливливания, - поддержал Горн. – Может, возьмем на вооружение?
- На всех миллионов не напасешься! – пробурчал Гонзик. – Хотя …

- Что?!! – подался вперед Горн.
- Можно пытать несчастных, - Гонзик сложил руки на манер рупора и возвестил. – «Несчастным и больным предлагается проследовать в ближайшую пыточную. Просьба соблюдать очередность и порядок».

Он оживился, представляя в лицах предстоящие события:
- Ты его хвать за шиворот: «Ты несчастный? А ну иди сюда!».
И на экскурсию для ознакомления. А там, в подвалах крики, скрежет зубовный, стоны.
Такого через полчасика спроси: «Как дела?», он тебе: «Отлично, спасибо за заботу, дорогой товарищ!!!».
Сразу перехочется кукситься!
Вот, что следует нести в массы!

- Планета сразу расцветет. Все станут счастливыми, - поддержал Горн.
- Считаешь, больных и несчастных станет меньше?

- Не сомневайся, - уверил меня Горн. – Может, их и не станет меньше, но они точно перестанут выставлять свои страдальки напоказ. Главное, пытать по-хорошему!
- Не сработает, - деловито заметил я тоном знатока. – Но идея занятная.

- Вы, улыбчивое детское гестапо, а кто пытками заведовать будет? – покачала головой моя прекрасная Хинея. – У вас сплошные веселухи на уме, а там такая же несчастность требуется.
- Может, ты, - хитро предложил Гонзик и был смят разбушевавшейся стихией по имени Хинея. – Видишь, как хорошо у тебя получается! - сдавленно прошипел он, завернутый в тугой узел.

Шикарный ход!
Попалась моя девочка на удочку плута. За что он сейчас выхватит сполна.
Не будет же он с Хинеей драться.

…

- Марк Артемович, вы выиграли, я готова сдаться, - Рада посопела мне в ухо посредством мобильной связи. – Что теперь?



Магия Легко и Просто


Я лежал в кровати, наслаждаясь ее уютом и теплом, прислушиваясь к отзвукам наших прежних всплесков, запечатленных в тонких простынях, воздушных подушках и легких, но при этом удивительно мягко согревающих одеялах.

Этому я научился у Ярче.
Она по большому секрету поведала, что тырит подушки Алана и леди Тейлин, по причине их необыкновенной наполненности.

- Зарыться в них лицом – непередаваемое, ни с чем несравнимое блаженство, - жмурясь, словно довольная кошка, проурчала она. – Ты как на облаках, летишь в небе …

И я, конечно же, решил попробовать полет на облаках.
Нет, разумеется, я не стал на путь мелкого уголовничества, похищая под покровом темноты постельные принадлежности Алана.

Попробовал прислушаться к своим.
Мы порой такое вытворяем с Хинеей, что отголоски наших милых буйств долго еще живут во мне приятными переливами. Наверняка кровать также хранит излучаемую нами энергию.

Я слушал, прислушивался, вслушивался, воображал, что ощущаю, а потом сдался.
Устало и разочарованно плюхнулся, нырнув, как в море, в постель, и уснул моментально.

Пробуждение было сродни выныриванию из океанской глубины. И когда я, выскочив, жадно вдохнул воздух, то ошалел от напоённости его и сочной насыщенности.
Мое внутреннее обоняние сразу различило благоухание наших с Хинеей незапамятных безумств, да так, что голова закружилась блаженной каруселью.
Картины пронеслись передо мной отчетливой лентой событий, и я закричал, восторженно ликуя.

Позднее я осознал, что таким же образом можно считывать события, запечатленные и в чужих вещах, но познав вкус упоения Своим, вы ни за какие коврижки не согласитесь заниматься подобной чепухой с дурно-пахнущими предметами человеческого обихода.
А окунувшись в благоухание Живого, ты словно салютом взлетаешь в небо, разлетаешься на тысячи восторженных огней.
Сплошной восторг и никаких событий!!!

В общем, я пребывал в кроватке в томной усладе и неге, когда вошла моя прекрасная Хинея.

- Смотри, на что я наткнулась, - поцеловав меня, рассмеялась она. – Твои практические заметки по Магии Легко и Просто.
- Ты ходила за мятным чаем, - напомнил я ей. – Грозилась, что опоишь меня им, во имя спокойствия Мироздания. Дескать, еще немного и от наших неистовств миры послетают с катушек!

- Я забыла. Увлеклась чтением и забыла, - ее звонкий смех пробежал по моей коже, проник вовнутрь и отозвался восхитительным откликом.
 
Обнаружив шалый блеск в моих глазах, Хинея юркнула в дверной проем, успев каким-то непонятным и обидным чудом выскользнуть из моих рук.

- Я за чаем. Мятным. А ты пока развлекайся, - знакомая толстая тетрадь, которую зовут почему-то общей (черта с два, она только моя!!!) шлепнулась на постель рядом со мной.

- Ты хвалилась, что вырвала из жадных рук Гонзика Хроники и Летописи, - заметил я. – И обещала мне их по прочтению.
- Леди Тейлин, - кратко ответила Хинея.

Можно не продолжать, все понятно без слов. Повелительница По Крови вознамерилась ознакомиться с Ними, а значит, все счастливы.
Потому как прикоснуться к Ее Радости даже краешком – просто … ПЕСТНЯ, как любит говаривать Гонзик.

Не поэтому ли так охотно уступают леди Тейлин, что хотят приобщиться к ее Удаче?
Даже теряя вожделенное, обретают они гораздо большее – сопричастность с Безграничным Могуществом, Бесшабашной Удалью и Легкостью Бытия.
А самым удачливым удается стать свидетелем Ее дивной улыбки, быть удостоенными Ее кивка или мимолетного взгляда.

Чтобы отказать Недостижимой, необходимо быть тем, кто ищет силу в чьем-то огорчении или жаждет быть убитым.
 
Я прикрыл глаза и увидел Непостижимую, пробуя вкус ее Счастья, и умиротворенно вздохнул. В этот миг я готов был уступить ей всё, что только она пожелает, чтобы ощутить новый прилив Ее Блаженства Вседоступности и Безграничности.

Я засмеялся: - А ты – хитрец, Марк! Как же славно, искренне наслаждаться чьей-то Радостью и своей безоговорочной готовностью все отдать для Ее усиления, когда осознаёшь, что отдать Свое ты попросту не в силах, потому как Оно – Твое, и другим не в Тему!
Все, что можно отдать, как, кстати, потерять и упустить, не стоит того, чтобы считать его своим.

- А Хинея? Если бы леди Тейлин вдруг приспичило заполучить ее, что тогда? – спросилось в уме насмешливым голосом.

Я уже порядком  наловчился обходиться, как без ума, так и его разноголосий. Пусть разбираются без меня.

Я принюхался к запаху тетради, и он мне понравился.
Мне не хотелось заново открывать страницы прежнего, не оттого что были они плохи или неприятны, просто здорово было сейчас. А открыть тетрадь, означало, окунуться в былое и прожить его снова.
Но аромат, исходивший от моих конспектов, был очаровательным, как и появление моей прелестной девушки.

Я, чтобы не шокировать ее своей пылкостью, открыл наугад тетрадь и прочел:

« - Чем плохи заклинания, Алан?
- Вслушайся в само слово. В нем ответ.

- Это некое заклинивание? Некоего потока.
- Бинго!!!

- И когда-то этот клин …
- Почему когда-то. Практически сразу. Сейчас ТАКИЕ Потоки, Марк!!!
Угадай: куда полетит выбитый клин?

- Мне и гадать не надо, я знаю!
- Ух, ты!

- Ух, я!»…

«Ух, я» посмотрел на Хинею и мне вспомнилось:

« - Не ведись, - отмахнулся Горн на мой вопрос о ловцах сути.

- А как не вестись? – спросил тогда я.
- Говоришь мысленно после каждой умной фразы: - Чики–туки–пук, чики–туки–пук–пук.

- Что это, волшебное заклинание?
- Просто каламбур, - объяснил Горн.

- Каламбур-баламбур, - подтвердил Гонзик.
- Кстати, мы не пользуемся заклинаниями. Мелко и гадко, - добавил Горн.

- Почему?
- Заклинание – это клин, вбитый в естественный механизм происходящего. С его помощью заклиниваются текущие процессы.
Это, как порча станка, например.
После эдакой диверсии он, если и будет потом работать, то с перебоями и не качественно.

Подобный саботаж не очень-то приветствуется  обоими всеконтролирующими объединениями.
«Хозяевами заводов и фабрик», людскими пастухами – боссами Конгломерата.
И хранителями  пресловутого мертвого порядка – ловцами сути.

Как сам понимаешь, на мелкое вредительство идет только мелкота. А с мелкими пакостниками разговоры говорить не досуг.
Их распинают прилюдно, чтобы другим неповадно было.

Нам не указ ни Конгломерат, ни ловцы сути. Живым по барабану эти крохоборы, в обмене благ на силу обдирающие людей.
Мы не пользуемся заклинаниями, потому что это мелко, гадко и грязно.
И не эффективно …».

- Я говорил тебе, что люблю, - спросил я, растворяясь в глубине фиолетового сияния глаз Хинеи.
- Сегодня еще нет.

- Люблю.
- Чай. Горячий, - предупредила она, ставя поднос меж нами.

Хинея не игнорирует меня, не вредничает, не манипулирует. Любит, когда происходит всё само.

Как неуправляемое и неизбежное.
Как взрыв.
Как крушение.
Как ураган. Тайфун, сметающий все на своем пути.
Как вселенская катастрофа.
Аннигиляция всех представлений и очертаний, всех границ и ограничений …

Я отхлебнул чая и наши взгляды встретились.
Обоюдным рывком поднос с содержимым, жалобно звякнув, полетел в сторону.
Мы общим порывом слились воедино.

И пока разворачивалась феерия слияния, на периферии сознания, в уме прозвучал ответ насмешнику: - Что тогда?!! Грызть провода!!! И кусать розетки!!!
Хинея не вещь, она с тем, с  кем хочет быть. А я – не ее хозяин или раб. Я – тот, кто ее любит.

Но мне, конечно, не было никакого дела до пересудов и перебранок, претендующих на мое внимание разношерстных, противоречивых идей, ищущих малейшую возможность увлечь, дабы обрести силу, утвердиться за мой счет.
Есть, куда более, увлекательные игры.

И мгновенное исчезновение в Реальности всех представлений о Ней – одна из них …



Привет, заводик


- Привет, заводик! Привет, кися! – весело закричала Детвора.

Уныло и непривлекательно выглядящий цех никак не заслуживал такого восторженного обращения. Но это же Дети, им не до заслуг!

- Здесь работает бригада шипунов, - сказала Ярче. – Они шипят бесперерывно. Целый хор шипунов.
- И где они сейчас? – спросил Гонзик. – Где эти лодыри?!! Почему заводик простаивает?!!

- Мы можем пошипеть немножко для заводика, - предложила Ярче.
- Конечно, пошипим, - важно заметил Гонзик. – Раз такое дело, отчего ж ни пошипеть!

- Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Подключайся, Горн. Лови момент, когда мы прерываемся на вдох, и заполняй шипением паузу, - подсказала Ярче.
- Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Горн, не сачкуй!!! – возмутился Гонзик. – Вот же лоботряс!!!

Горн высунул язык и принялся заполнять паузы звуками, сходными с громким художественным пердением. Получалось, что пуканья «шипунки» сменяются откровенным «дрыском».
Озорники покатились со смеху и возобновили потеху.

Из цеха раздалось ленивое шипение. Начиналась новая смена.

- Ну вот, - радостно вздохнула Ярче. – Какие мы молодцы!!!
- Ну, так, - Гонзик даже попрыгал от радости. – Просто молодчики!!!

А Горн расхохотался.



Мы в домике земном


Он улыбался мне весь вечер какой-то милой растерянной улыбкой, будто нерешительный робеющий влюбленный, не в силах к своей любимой подойти.

- Что происходит, родной, скажешь?
- Скажу, - кивнул он. – Я от пуза наигрался в Велика Мудреца. И как бы ни был легок я, тяжеловесна мудрость.

- Твоя мудрость легка, - сказала я. – Ты просто легче стал и невесомей. И кажется тебе тяжелым то, что легче духа для других. Ты – сплошная Легкость, я это точно знаю.

Он зевнул, потер кулачками глаза, как сонный ребенок.

- Я растворюсь в вОздушке ненадолго, побуду вОздушком, ладно?

И тут же растворился, а воздух стал легче легкого и переполнился уютной дремотой. Мой милый уснул.

Я вдохнула глубоко его покой и зевнула сладко и по-детски глубоко.
Хрустальные колокольчики серебристо звенели, когда я летела в необъятном просторе бескрайнего голубого неба ...

…

- Баста, - сказал Алан, опуская топор и прислоняясь к колоде. – Что-то я уже нагулялся в дрова.
Отдохну немножко. Или множко!
- Отдохни, - согласилась я. – Считай, что рубка закончилась. Мы выиграли битву.

Но он не реагировал на мой сарказм. Улыбался всему, сидя на бревне, блаженно переводя дух.

- Пожалуйста, пожалуйста!!! Можно к вам зайти ненадолго? - постучалась запыхавшаяся девчушка. – За мной гонятся!!!

Алан, не говоря ни слова, отпер калитку и впустил беглянку.

- Натаха, - раздался зычный бас за забором. – А ну, выходи, я тебя видел!

Он потряс калитку.

- Выходи!!! Я щас разнесу эту рухлядь!!!

Забор сотрясался от ударов ногами.

Ну, прямо волк, а мы – три поросенка. Да только в этой сказке поросят в избытке, только свистни.
И поросята еще те, куда твоим волкам!

- Что творит, что творит! – восхищенно присвистнул Алан, нисколько не заботя себя тем, что его слышно на улице. – Инстинкт продолжения рода лютует. Смотри, за шиворот его как взял!!!
- Скорей, мозги, - хихикнула в ответ Наталья. Страх ее, как рукой сняло от смеха.

- Я бы порекомендовал вам успокоиться, - так же громко, но спокойно сказал Алан. – Это так банально решать свои позывы за чужой счет! Совершая порчу чужого имущества при попытке проникновения с целью изнасилования.
Уходите!

…

Но тот не уходил.

- Эй, умник, выходи, - орал детина. – Разговор есть!

Меня словно заморозило, когда Алан решил вдруг последовать предложению.
Как в замедленном кино я видела малыша, выходящего за калитку к зовущему его амбалу, а чудилось мне, что входит ребенок в клетку к хищнику жестокому и жаждущему крови.

Вышел Алан, улыбаясь, счастливый весь такой, счастьем переполненный, будто гостя дорогого встречает-привечает, да как врежет по загривку бугаю. Совсем, как недавно дрова рубил топором, рубанул ребром ладони.
А потом пинка тягучего, смачного в зад залепил.

Полетел бугай, заскользил по мокрой траве, да по земле сырой от дождей проливных; до лужи доскользил, в нее с размаха въехал. Плеск, брызги, что за бортом линкора боевого.

Подошел Алан, дрожащему пловцу в глаза заглянул, ничего не говоря.
Что прочел во взгляде горемыка, не знаю, да только размножаться ему точно перехотелось. Дернулся из последних сил несчастливец, поспешно засеменил, торопливо убегая, унося отметину на загривке, да след ботинка на заднице.
И некое послание от нутра к нутру.

…

- Ну, что, Наталья, жизнь спасенного в руках спасителя, идем пить чай.
- Неудобно, - заторопилась та. – Мне пора.

- Удобно, удобно, - не стала ее слушать появившаяся Тейлин. – Возражения не принимаются.

Наталья, увидев Тей, обомлела, и вопрос был решен-разрешен.

…

Иногда на Алана снисходит чайный стих, и тогда он заваривает травяные настои удивительного аромата и вкуса.
К чаю полагаются сушеные фрукты, слегка размоченные перед употреблением.
Упоительная процедура неспешного поглощения, приятная компания – именно то, что по-настоящему умиротворяет и сближает еще ближе.

Гонзик поет гимны чаепитиям Алана и не пропускает ни одного.
Что я говорила! Уже сидит за столом. И не он один.
Вот она, приятная компания.

- Знакомьтесь, Наталья. Присаживайся без стеснения.

…

- Можно мне к вам заходить в гости?
- Заходи запросто. Ты понравилась всем. Надеюсь, и мы тебе.

Наталья кивнула головой.

…

- Доброй ночи, - поцеловал меня Алан. – Усну Счастливым и проснусь Счастливым.
Эх, сейчас как отдохну!!! Снов классных насмотрюсь!!!

Прижался щекой к моей ладони и засопел уютно.
Мой маленький кудесник!

…

Меня ласкают его губы. Легонько, мягко, чтоб не разбудить.
Я отвечаю поцелуем на поцелуи. И, скинув сон с себя, как одеяло, обнимаю и целую жарко своего любимого.

- Прости за хамство целовать тебя, когда ты спишь, - он шепчет между поцелуями своими. – Прости, не удержался.
- Хамство – не целовать меня!!! – отвечаю я. – Вот это хамство!!!

…

Вышел Алан во двор, зевнул. Солнышко увидел, сразу засиял. Солнышком расцвел. Исчез в солнышке, будто и нет его, одно солнышко и есть.
Потом солнышко им расцвело, засияло, перестало быть. Только Алан, сияющий, и есть.

А потом проявились оба и взметнулись в поднебесье, словно танцуя, переплетаясь и исчезая в Том, Чего никогда не существовало, да и не будет существовать.
В том самом Несуществующем Никогда ...
Нигде ...

Что между слов ...
Вне слов, вне мыслей ...
Вне обозначений ...

Легко и Просто
Всё по Сути

…

Я понаслаждалась целое мгновенье чудесным.
И проделала то же, что и Алан …



Начало Нового стучится в двери


Мы возились во дворе с цветами. Хинея, страсть, как обожает их.

А я люблю ее влеченья-увлеченья и пламя глаз ее костра, когда она вовлечена в любимое свое влеченье-увлеченье.
И веселей идет игра.
В потоках шалостей веселья.

Когда шалим, с тобой, любимая.
То ты.
То я …

…

Я прислушался и ощутил, Начало Нового стучится в двери. И двери я уже открыл ...

…

Я ощутила вдруг Порогом Начало Нового.

Марк открыл тетрадь. И, значит, закрутилась кинолента.
И где-то зрители ждут в предвкушеньи разворота тех событий.

А один так и не ждет – уселся на кровати и вовсю читает!

- Гонзик, слазь с постели и положи тетрадь! – я наглецу кричу, сейчас его поколочу.
- За что тебя люблю, Хинея, ты запросто умеешь обаять! – мне отвечает плут. – Вот прямо душка!!! Мур-мур-мур тебе!!!

- Тетрадь на место! – командую, смеясь.
- Тетрадка может пригодиться, негоже ей, где попадя пылиться. Она в архиве у меня пока побудет.
Если понадобится вам она, то без стеснений обращайтесь смело!

- Гонзик!!! – в голос восклицаем мы.
- Я здесь, любезные мои друзья! Чем могу порадовать, только скажите?

Его послушать – он сама предупредительность и деликатность!

- Верни тетрадку!!!
- Сейчас-сейчас, только подумаю над вашим предложеньем ...
Подумал.
Черта с два!!! У меня она сохранней будет.
Чем вас еще порадовать, мои друзья?

- Ладно, - успокаивается Марк и успокаивает поцелуями меня. – Может, так и лучше. Пусть будет у него. Мне не зачем она.

- Как скажешь.
- Как скажу.

- Конспектик – просто прелесть! – причмокнул Гонзик. – С ним можно проводить курс Магии Легко и Просто Детворе. Придешь к нам пару раз для демонстраций?
- Приду, - легко ответил Марк.

- А значит, так и быть. Тебе вести Магические курсы.
- Гонзик, ты припух!!! – ну, почему перед наглостью плута я безоружна!

А он смеется.

- Что скажешь, Марк?
- Хорошая игра. Хорошая идея, - опять легко ответил Марк. – Чем не Игра и чем не Тема?!!

- Я говорил вам, что люблю вас? – спросил нас Гонзик и исчез.

На месте лишь тетрадь осталась.

Вот хитрец!



На ком же ставить опыты, как не на друзьях


- Так приятно, вспомнить молодость!
- Я предлагаю: вспомнить молодость и уже не забывать …


- Я к вам, великолепная и неувядающая Маргарита!
- Алан? – Маргарита смущена. – Такой восторг! Чем могу служить?!!

- Служить?!! Не королевы служат, королевам. Я к вам, чтобы служить вам!
Ну, ладно, не служить, а развлекаться. И вас развлечь, и в Юность за собой увлечь.
Какой я, поэтичный парень! Но к делу. Раздевайтесь!
Да не стесняйтесь, уже во снах внимательно вас разглядел. Шучу, но, честно говоря, хотел, да только не посмел.

Я пуговки помогу вам расстегнуть, снять пиджачок. Дальше сами. А то ведь я стесняюсь. Я – девственный пижон.
Что вы застыли? Раздевайтесь. Одежду на пол.
Моя помощница ее сожжет, а новую сейчас доставит.
Знакомьтесь, Маргарита, это Ярче.
Солнышко, помоги Марго раздеться. И зеркало от потолка до пола прояви.
Я подойду сейчас.

- Все готово, Алан, - Ярче улыбается в предвкушеньи чуда чудного и дива дивного.
- Все готово, я готов. И вы, Марго, готовы. Глаза закройте. Доверьтесь. Я вас обманывал хоть раз? То-то же.
Все подходящего момента ждал и вот дождался!
Закройте глазки … Теперь откройте. Киньте взгляд на отражение свое.
Как вам новая картинка?

- Это я?!!
- Ну, не я же!!! Я в зеркалах не отражаюсь. Шучу. И в лужах тоже. Расслабьтесь, я опять шучу.

- Это … я?!!
- В зеркале? Нет, ваше отраженье.

- Так это я?!!
- Ну, как ваш внешний вид? Он соответствует Вашей Сути. Ваш яркий отблеск безо всякой мути.

- Алан!!!
- Да, Алан. А вас зовут Марго. Мы обойдемся без психиатра, милая моя?

- Обойдемся, - шумно выдыхает юная красотка. – Обойдемся.
- Претензий нет? – деловито разглядывает Маргариту Алан. – Размер груди, талии и бедер, маникюр и педикюр устраивает?

- Алан, вы – чародей!!!
- Ну, одевайтесь. А то не удержусь. А чародеи до халявных удовольствий жадны.
Нет, одеваться не в старье! У Ярче новая одежда. Рекомендую: магазинчик развеселый «Атрибуты и Аксессуары».
Марго, вам в душ, а старую одежду на съедение огню.
Как, кстати, здесь камин!

- Ты – гений, милый!!! Я тобой горжусь, - я обнимаю ошалевшего от буйства Алана.
- Всё для тебя, малышка, чтоб восхищалась и гордилась! И парня своего нисколько не стыдилась.
И, между прочим, Лини, я тебя люблю …

…

- Ярче, солнышко, готова новая одежда?
- Готова, - протянула стопку Ярче. – Смешливая и Счастливая Одежда. Вам будет в ней чудесно, Маргарита!

- Отлично, девочка, помоги одеться даме, будь кисей. А то ей неудобно и мне некогда уже. Пора.
- Некогда тебе? – я всё еще невидима, но ощутима. И жмусь к любимому всё крепче.

- Тебе и мне, любимая. Нам уже пора!!!

Мои волшебные объятья для Алана на первом месте.

- Надолго это чудо? – спросила тихо Маргарита, облачаясь в новую одежду.
- Навсегда. Ваш внешний вид всего лишь отблеск Вашей Сути. А потому незагасим.
Будьте Собой и будет образ ярок.

- Не знаю, как благодарить вас.
- Будьте Счастливы и Рады. Я благодарен вам за наш эксперимент.

- Мне понравилось подопытною быть!
- На ком же ставить опыты, как не на друзьях!!!

Алан и Ярче по очереди обняли омоложенную, и мы отправились домой.
Мы уже исчезали, когда Маргарита взвизгнула несколько раз и рассмеялась.

Ярче улыбнулась нам.

- Я на всякий случай сунула в одежду парочку смешков … Самых нахальных.

…

- Как ты это делаешь, Алан? Как красивишь и омолаживаешь? – спросила я после очередного сеанса красоты и молодости.
- Я вижу Юность в них, Гармонию и Неразгаданную Тайну. Свободу Быть Собой.
Они и расцветают под моим взглядом.
ОНИ сияют.
Я лишь тот, кто их сияние увидел.
ОНИ сияют …

- А раздеваться обязательно?

Он смеется хитро.

- Ах ты, жулик!!! – восклицаю.
- Ну, конечно, не обязательно. Не выдавай мой маленький секрет.
Просто так намного веселее. И с клиентки обнаженной слетает спесь, нет тяги к умничаньям и нет защитной оболочки.
Тогда намного легче все дается. Легче раскрывать того, кто приоткрытый.
Да и готовность к чуду демонстрирует раздеванье. Оно, как будто говорит: «Смотри, я без ничего. Все сбросила. Оставила в сторонке. Осталась только я. Готовая раскрыться Красотой Своею».

Не обязательно мне раздеванье, но на отказ раздеться – мои горячие напутствия в дорогу!

- С мужчинами всё также?
- Наверно, да. Но только мне они не интересны.
Их свет намного легче девушке увидеть.
Но это мысли вслух, наверняка не знаю.

Я с тем, что интересно мне.
Неинтересное я не понимаю.

- А что ты знаешь обо мне?
- Всё то, что мне необходимо!

- А именно?
- Что я тебя люблю.

- А про любовь мою?
- О ней я постоянно узнаю. Чем больше знаю, тем больше хочется еще о ней узнать …



Мы едем-едем-едем …


Мы сели в электричку.
Детвора убежала разбираться с принципом работы двигателей, на что Алан, усмехнувшись, заметил: - Похоже, приехали!
Сам он занял место у окна, а я внутри его уютно умостилась.
Внутри у Алана чудесно!!! Как в Домике.

Мой расчудесный домик пару раз зевнул, засобирался подремать.
Ну и что, подумаешь, мы оказались в центре религиозной дискуссии, Алана таким не напугаешь!

Он в религиях, как рыба в воде, мой любимый. Не зря его в свое время так сильно любила Святая Инквизиция.
А уж оные достойные мужи разбирались в контингенте. Кого попало, своею чуткостью не баловали. Только разбирающихся в тонкостях теологии.

Тех, кого не отвлечешь от Счастья, Детской Радости и Смеха.
Тех, кого не убедишь трактатами, не зачаруешь псалмами, не напугаешь карающей десницей божьей. Не убедишь никак иначе к несчастью своему присоединиться.
То есть дипломированных специалистов, выпускников с отличием.

Тех, кто схавал все религии и высрал. И теперь к ним на шаг не подойдет. Ни к одной их разновидности.
Как бы ни отличались по разнообразию формы и наполнения подобных кучек, как бы затейливо ни были они выложены, как бы ни были свежи.

Именно для таких умников и было устроено собрание лучших из лучших христиан-католиков, в чье предназначение была вписана обязанность: привлекать всеми доступными средствами и всевозможными способами, внимание наигравшихся в богов-рабов.
В том числе и демонстрацией способности к сгоранию человеческого тела.

…

- Перед богом все равны и все ему, как дети. Тут сказано, что был он великим грешником. И к богу повернулся. И стал великим он святым, - экзальтированно воскликнул сидящий у окна напротив.
- Это нечестно, что к богу приходят недостойные и грешные. И бог их принимает,  - заявил сердито собеседник восторженного пассажира и повернулся к Алану за поддержкой. – Согласитесь.

Я встрепенулась. Сейчас начнется!

- По-вашему выходит, что бог – дурак, и даже проходимец грешный, подобно тем, кто к нему приходит? А может, даже и почище?!! – лениво осведомился мой любимый.

Борцу за справедливость вдруг стало неуютно, и он заерзал. Замямлил что-то.
Но Алан заботливо на выручку пришел.

- Поправьте мою тезу, если я не буду точен в трактовке вашей речи, - он предложил. – Вы мне сказать хотели, что очень часто Реализованными становятся те, кто недостоин и даже грешен?
- Да, - охотно согласился тот, обрадованный возможностью не говорить о глупости и проходимстве бога.

- А что иное, грех и недостойность, как не агония? Как не барахтанье того, кто тонет в соблазнах и грехах?
- Как точно вы сказали! - подхватил спасенный и победителем взглянул на оппонента. – Какое понимание у вас!!!

- А, это всё легко и просто, - ответил Алан. – Представьте, вас выбросило за борт или корабль благополучно утонул, не важно. Вы не один, вас много. Собрали доски, круги в кучу, расположились, дух перевели. И к острову приплыли.
Решили обживаться. И никуда не отправляться.
Вас буря напугала.

Но среди вас один нашелся крендель. Вам говорит: - Нам нужно плыть, искать свой берег, а не чужими берегами жить.
А вы ему: - Будь с нами. И не пропадешь.
А он вам: - Что за чушь!!! Не о пропажах речь, а о Своем! О берегах своих, а не подсунутых, как подаянье.

Он плот сбивает, уплывает. Тот плот волною разбивает. Он новый делает, опять плывет.
Его опять на берег прибивает.
Все насмехаются, советуют, ругают.

А он плывет и тонет. Тонет и плывет. И … пропадает ни за грош в тумане.
И ваше общество вердикт выносит: идиот.

А парень океан переплывет, и берег свой найдет.
Вы так и будете ютиться жалко, считая умными себя.
Вам повезет-не повезет, вы не узнаете о финише его заплыва.

Или узнаете, когда на берег крушенцев корабельных новых партию прибьет. Они-то вам расскажут, что парень тот живет. И Счастлив.
И вот тогда вам станет горько. И вы воскликнете сердито: - Но как же так! Тонул, тонул и выплыл, а я ни разу не тонул, и не у дел!!!

- Вы подменили смысл, - недовольно собеседник засопел. – И извратили.
- Простите, был не прав, - к сердцу прижал ладошку Алан. – Так, как вы говорили: «Это нечестно, что к богу приходят недостойные и грешные»?
Значит ли, что он – дурак, и даже проходимец грешный, подобно тем, кто к нему приходит? А может, и почище?!!

…

- А что иное, грех и недостойность, как ни крик о помощи тонущего богу?
- Как сказано красиво!!! - восхитился реабилитированный побежденный, тот, что у окна напротив.

- Кем сказано? Тем, кто говорит вам: перестать молиться и начать плыть?
Тем, кто говорит: у вас не будет силы, пока вы ни вернете ее из идолов своих?
Тем, кто говорит, что ни один из ваших идолов не сунет нос свой в воду, потому что из-за тяжести утонет?

Грех и недостойность – это крик о помощи идущего ко дну, не понимающего, что никаких грехов и недостойностей не существует.
Грехи и недостойности – лишь тень богов на вас,  когда они сияют вашей сутью, так боязливо отданною вами.

…

Наших попутчиков унесло их станциями назначения, как будто стерло мокрой тряпкой мел с доски.
Алан уже не дремлет, а пишет в свою тетрадь какие-то смешные штуки. Я чувствую, как он внутри хохочет.

- Песню сочиняешь? – наклонился доверительным шепотом попутчик – неопределенного вида дядечка, не стесненный уважением чьего-то личного пространства.
- Записываю всех подозрительных личностей в вагоне, - так же доверительно ответил мой парень. – Как, кстати, ваша фамилия?

…

- Привет, Алан!!! Привет, леди Тейлин!!!

Мы получаем объятия и поцелуи в щеку.
Нея!!!

- Привет, Нея!!! Привет, солнышко!!! – радуемся мы.
- Я на следующей остановке встаю, - предупреждает она. – Заскочила обнять вас. У меня семинар по развязыванию эмоциональных привязанностей. Нагло использую для обогащения то, чему ты меня научил, Алан, - смеется девушка. – У меня всё шикарно!!! Уверена, и у вас.

- Рады за тебя, - в один голос говорим мы.
- Гонзик сказал: открываются Курсы Магии Легко и Просто.

- Да, - киваем.
- Классно!!! Ни за что не пропущу!!!

- Кому развязываешь узлы? – спрашиваю у нашей неожиданной и приятной попутчицы.
- Ой, леди Тейлин, всем, кому не лень, развязываю. Не особо разбираясь. Уже на автопилоте, попутно, между делом.
Но, в основном, тем, кто хочет развязаться. Сразу отказываюсь, если вижу безнадёгу, какие бы деньги ни предлагали!
Моя кровь бесценна, чтобы позволять ее сосать.

- Ты по-прежнему Нея? - спохватился Алан.
- Нея, - рассмеялась она. – Только не по-прежнему. Новая Нея.

- Классно!!! – восхитился Алан.
- Так рада, что вы вернулись!!! Пока вы Землю-Матушку не чтили своим присутствием, было серенько.
Я, конечно же, и в сером не затеряюсь, я на сером фоне еще расфуфыренней смотрюсь!
Но как вы вернулись, сразу масть поперла!
Я собиралась к вам заскочить, честно! Но у меня тут ТАКАЯ пляска развеселая наладилась, и я как в пляс пошла, всё никак ни натанцуюсь!
Так здорово всё выходит!
Ошарашила я вас своим напором?

- Меня, честно говоря, да, - улыбнулся Алан. – Но леди Тейлин просто забавляет твоя манера воздействия.

Я кивнула, так и есть.

- Простите меня. У меня просто бесконечность энергии и она хлещет из меня. Это здорово мне помогает с могущественными дамами, - два последних слова Нея произнесла, зажав носик пальчиками и закатив глаза.

Мы хохотнули от ее шутливой выходки.

- Может, позвать Детвору? – спрашиваю. – С нами …
- Гонзик, Горн, Ярче и чудесная большеглазая малышка. Я знаю. Я их уже обняла.

- Они там не разобрали электричку, не повязали машинистов? – смеется Алан.
- Нет, - заверяет нас энергичная барышня. – Они очень увлечены изучением. Я не стала им мешать. Всё равно скоро увидимся.
Ой, моя станция!!!

- Я вас ТАК люблю, мои хорошие!!! – восклицает Нея, целует нас и выскакивает.

Мы видим, как она уже идет по перрону вокзала. Вышагивает, будто танцуя.
Вышколенный водитель принимает из ее рук симпатичную сумку-рюкзачок, раскрывает дверцу  дорогущего элитного авто.
Выехать к поезду на крупной станции – такое могут себе позволить только очень могущественные люди и их водители.

Мы смеемся тому, что слово «могущественные» мы даже мысленно произнесли в нос.
А еще радуемся, что у нашего друга всё хорошо.

…

Детвора вернулась. Гонзик, Горн, Ярче и Лизонька.

- Чу-чух, чу-чух, - подпевают электричке Детки. – Чу-чух, чу-чух …

- Алан, кися, нам необходим свой паровозик в Атрибуквах  и Аксексуарах, - говорит малышка. – И очень срочно. Без паровозика никак!
Как управлять им, мы уже знаем. Только вот нечем управлять, - она разводит ручками.
- Угоним, - предлагает Гонзик.

- Я вам угоню! - я засмеялась. – Вы Маги или …
- Маги, - согласился Алан. – Будет вам развеселый паровозик, малыши!

Мы еще немного поговорили о паровозике и о предстоящих ему маршрутах. Говорили, в основном, Гонзик и Ярче.
Горн участвовал в беседе довольным хмыканьем, а Лизонька сладко улыбалась. Ее счастливая чумазая мордашка излучала блаженство.

Они облазила с Ярче всё моторное отделение паровозика и уяснили что к чему. Ярче, твердо решившая стать машинистом, обещала взять Лизоньку к себе помощником на их будущий паровозик. А, как выяснила малышка, поездом управляет именно помощник, пока машинист отдыхает или пьет чай.
Это как раз ей подходит, мечтала она. Пусть Ярче отдыхает и пьет заварушки Алана, а она поведет подвижной составчик.
Как красиво звучит: подвижной составчик!!!

И она его поведет!!!

…

- Уважаемые пассажиры, - рявкнул, вываливаясь из тамбура в вагон, мужичок в синтетической шубе. – Предлагаю вам прослушать концерт!
- Вот бы прослушать, - загадывает Ярче. – В смысле, пропустить!

Поздно!
Дядька рванул меха баяна и на нас обрушилась истерическая какафония звука.
Я не оговорилась – это была та еще КАКАфония!

- Мужичок с гармошкой, подавись окрошкой, - предложил Гонзик.

Но разве кто послушает ценного совета!!!

…

Вслед за разудалым дядькой с убитой гармошкой, потянулись и все остальные: попрошайки и торговцы.

- Недорогие газеты. Посевные календари, - предлагает свой нехитрый товар очередной продавец.
- Эх, мне бы уборочный календарик! – мечтательно присвистнул Гонзик. – Очень хочется мне знать, когда и, главное, где убирать урожаи!

- Посевные календари. Календари на сегодня … то есть на этот год, - затихают в конце вагона завывания.

- Когда-нибудь электрички станут передвижными рынками, - посмеиваясь, предположил Алан. – Торговцы будут сидеть с товарами, а пассажиры ходить и делать покупки.
- А побирушки? – смеюсь я.

- Они будут зажигать в тамбурах.
- Я тоже буду ходить по нашему будущему поезду, - важно заметил Гонзик.

- Попрошайничать? – уточняет Горн.
- Буду ходить с уборочными календарями. Календарями на сегодня. И даже на сейчас.

…

- Пирожки с капустой, картошкой, горохом, - идет по проходу тетечка с корзинкой. – Котлета в тесте!
- Фу, - сказал Гонзик. – Нюхом чую, там не только котлета в тесте. Там всё в тесте. Непропеченном, резинообразном тесте.
А какой букет настроений, - он зажал нос. – Мама дорогая, хорошо, что нас нет друг у друга!!!
Тут тебе и перебранка с пьяным мужем и ненависть к соседке сверху. И зависть к той, что сбоку. И выволочка кошке за прыжок на стол.
Кушайте – не заляпайтесь!
Фу!!!

…

О, нет, по вагону идут религиозники, Свидетели Кого-то Там!
Про них Алан как-то сказал, что они такие же очевидцы, как свидетельница из советской кинокомедии*:
- Кто свидетель, кто свидетель?!!
- Я свидетель. А что случилось?
*Речь о фильме «Берегись автомобиля!»

- О, лжесвидетели!!! Группа с журналами!!! Мне так симпатична незатейливость их подхода, - радостно говорит мне Алан. – Вот смотри, сейчас подсядут со словами: «Вот вы что-то пишите, а знаете, что написано в библии…?».

- Вот вы что-то пишите, а знаете, что написано в библии? – подсаживается к нам представительница группы с журналами в руках – женщина, пребывающая в возрасте, способствующем предаваться богу, вследствие недоступности прежних утех.
- О, там очень много слов, - со знанием дела заявляет мой плут. – Очень толстая книжка!

- Господь сказал…, - начала словесный разгон лжесвидетельница.
- Мне не интересен тот, кто мучает других, - прервал на самой высокой ноте ее Алан. – Как и те, кто уже (что называется) «пожил». И отжил.
Мне интересна эта девушка, - указал он на молодую симпатичную спутницу тетки. – Можете подойти, солнышко? - попросил он ее. – Мне любопытно, ЧТО ТАКОГО вы обрели в боге, что превосходит все соблазны мира.

Девушка нерешительно присела рядом со своей сестрой по вере, после того, как получила от нее приглашающий взгляд.

- Это благословение – служить господу, - робко поведала она. – Это наполняет меня счастьем.
- Классно, - восхитился Алан. – Мне показалось, вы наполняете счастьем его, а не наоборот.
В любом случае, я обожаю счастье. И рад за вас!

- Вы можете присоединиться к нам, - предложила она.
- Не могу, - честно признался мой расчудесный. – То, к чему я пришел слишком прекрасно и изначально.
И мне не хочется еще раз проходить через испытания-мытарства, которые так щедро сыплются с небес.

- Господь посылает муки грешникам своим во благо! – тут же вступила в бой тяжелая артиллерия старухи.
- Конечно же, своим, - засмеялся Алан. – И только своим. Чужие ведь могут и по шее накостылять!
Да, достойны сожаления те, кто нуждается в богах.
Простите, сожаления – не мой конёк.

- Вы против бога и людей, сынов божьих!!! – выносит вердикт бабуля готовясь заклеймить, как ей представляется, посланца Сатаны.
- Увольте меня из чьих-то врагов.
Быть человеком – быть врагом себе. Человек – это то, чем вы себя считаете. Раз, два, три, я – человек.
Это представление, как и любое другое – мираж, марево, угар.
Вы можете считать себя сыном бога или его рабом, ничего не меняется. Всё те же раз, два, три …

Любые представления нереальны и имеют свойство заканчиваться.
Но вы-то не приемлите концовок, заканчиваться не хотите.
Отсюда бред веков, тяжелый одуряющий болезненный синдром. Истерия попыток бегства от развоплощения иллюзий.

- По-моему, это мое дело, как мне жить и что себе представлять!!! – надменно реагирует пожившая собеседница.
- Согласен, до тех пор, пока вы ни попытаетесь отравить и меня своей премудростью.
Вы же больны, а те, кто болен, несет собой болезнь.
Когда доступно всё, страдать – нелепая затея.
Меня и от нее увольте!

- Вы смеетесь надо мной и моей болью?!! – укоризненно замечает тётечка, призывая всех присоединиться к ней возмущенно: какая бессердечность!!! – Смеетесь надо мной и моей болью?!!
- О, нет, что вы! Не над вами, рядом. И внутри вас.
И не над вашей болью, а над общей. И не надсмехаюсь. Я просмеиваю, просеиваю ее.

Так я отыскиваю Себя в боли. Смехом.
Я, может, и не Смех, но и не боль, уж это точно!

Мне веселее притворяться Смехом, а не болью.
Ведь боль она не ваша, не моя, а общая.

А Смех он Мой и только Мой …

…

Детвора притихла, понимая: мы не зря едем в этой электричке. Здесь встреча Алана и тех, кому с ним встретиться край, как необходимо.

К Алану подошел парень.

- Можно присесть рядом?

Мой парень не против.

- Я слышал разговор ваш, - сказал пришелец. – Я пришел в религию одну, и никак не могу из нее выйти. Очень хочу, но не получается никак. Как и у моей девушки.
Когда вы говорите – у вас всё так легко. Могли бы мы поговорить?

- О, вы вернулись, - по-детски обрадовался Алан девушке из журнальной группы. – Простите, если вас я огорчил.
- Нет, не огорчили, - ответила она. – Мне интересно: что вы приоткрыли для себя, что вам ТАК хорошо и вам совсем от этого не страшно?

- Назначайте встречу, - ответил Алан. – Вот мой номер телефона. Скооперируйтесь, ребята, и позвоните.
Или не звоните.
Вам решать и разрешать ...

- Мы позвоним, - блеснула девушка глазами и поправилась. – Я позвоню.
- И я, - ответил парень.

- А пока, простите, я наговорился. Хотите помолчать со мной, я собираюсь помолчать?

Они кивнули, как по команде, и принялись молчать.

Мы здорово все помолчали.
Так славно, что блаженно улыбались.
Все улыбались, забыв печальные печали и всех богов забыв …

…

- Спасибо, паровозик, спасибо, кися, - погладила вагончик Ярче. – Спасибо, что нас довез!
- Ты, Ярче, пусечка!!! Ты это знаешь?!! – обняла колени девочки малышка, ей выше не достать пока. – Мы так и назовем наш паровозик: Паровозик Кися!

- Мы назовем наш паровозик: Паровозик Кися, - сообщает Лизонька нам. – Это Ярче придумала!
- Ах вы мои, Ярче Кися и Лизонька Кися, - обнял их Алан. – Какая чудесная у вас идея!!!

- Я и сама великолепная, - не стала спорить Ярче.
- А я еще и шикарная в придачу, - сообщила нам Лизонька. – Меня Гонзик так и называет: Шик-блеск-тра-та-та!

- Только Гонзика никто не называет кисей и не обнимает, - запричитал плут.
- Ах ты, мой Гонзик Кися, - обняла я хитреца.

- И Горна никто не обнимает, а ему грустно быть единственным не обнятым.
- И Горн Кися, - обняла я воина, который ни сном, ни духом в теме.

Но он благодарно засопел и смущенно поблагодарил меня.

А потом мы помахали на прощание отбывающему поезду.

- Привет, паровозик!!! Привет, кися!!!



Приглашение


Деловой ужин подходил к завершению. На десерт подали чудесные тортики.
С некоторых пор я обожаю всё сладкое. Это вдвойне приятно, когда оно не полнит фигуру.

- Марго, погнали повеселимся!!! У нас начинаются Курсы Магии Легко и Просто.

Гонзик!!! Невидимый для всех и очевидно натуральный для меня.

- Дай, хоть доем эту прелесть! – настаиваю молчаливо я. – И попрощаюсь с деловым партнером.

Он берет с подноса кусочек и отправляет в рот, а пальцы вытирает о пиджак партнера. Делает округлые глаза и говорит с набитым ртом:

- Эта фигня не принимается веселым организмом. Сейчас продемонстрирую, как это происходит!

Я знаю, чем заканчиваются подобные показы, потому спешу дожевать кусочек пирожного, чтобы не заплевать всех участников банкета взрывом смеха.

Мне следовало поторопиться.
Или прицельно плюнуть. Тогда хоть была бы вероятность промаха.



Все Мага ждут


Детвора с любопытством взирала на Мага, то бишь, на меня.
Я, тоже хорош, пришел прямо из цветника, где мы с Хинеей больше возились с филюстрами, чем занимались самими цветами.
Если вам когда-нибудь доводилось играть с чудесными смешками, вы легко догадаетесь о нашем внешнем виде.

Мы ввалились к ребятне с улыбками во всю ширину лица, перепачканные и счастливые. Моя любимая-то в сторонку отчалила, а я, что называется, под свет софитов. С корабля на дискотеку.
Это всё Гонзик: айда за мной, уже все в сборе, все Мага ждут.

- Ждут - не дождутся? - шутливо переспросила Хинея.
- Дождутся, - организовал суровое выражение на плутовской мордашке Гонзик. –  Помчались!

- ПомчалИся! – ответил я.

Как эту лекцию читать, всеведающий хрен лишь знает?!!

Я повертел магическую тетрадку в руках, и тут мне припомнился мой триумфальный дебют в «бе-бе-бе».

- А я-то ведь писать стихов и не умею, - признался я после игры.
- А ты и не писал стихов, когда играл. А Рифме благодарно открывался, - довольно усмехнулся Алан. – На это и придумана игра. Не чтобы голову ломать, а чтоб дурачиться и веселиться.
Играть ...

Дурачиться и веселиться – такой сюжет по мне!

- Всем привет! – бодро начал я.
- Привет!!! – загалдели ученики.

- Я вот раньше думал о Магах всякую несуразицу, об их избранности и могуществе, пока не встретил Настоящего, и не понял простую вещь.

- Какую? – подались все вперед.
- Маг вне всяких представлений. Человек же – сплошные представления, - я ощутил тяжелую серьезность сказанного и придобавил веселей. – У человеков нет крышки в голове. Как в танке глухо. У некоторых она законопачена, что называется наухнарь. Наглухо, без вариантов.
У Детворы есть крышки.

- Мы будем открывать вот эти крышки? - спросила девочка одна, я удивился: Рада.
- Да, такая будет у нас игра. Открыть крышечку чайничку вашему, чтобы не закипал, - подтвердил я  и все дружно захихикали.

- Чтобы дно не сорвало, - засмеялся Гонзик. – А то муляка хлынет в сапоги!

Все разом грохнули. Бухнули, как залп из пушки.
А я смеялся вместе с ними и понимал, что совершенней о Магии Легко и Просто никто не скажет лучше Алана. И совершеннее никто не промолчит.

А вот и сам он, кстати. Собственной, так сказать, премногоуважаемой персоной.  С премногоуважаемой персоной своей подруги несравненной.
Сидят среди Детишек, такие же Детишки, пришедшие послушать Мага.

…

Я поморгал. Потом присмотрелся: улыбающийся малыш с девочкой улыбчивой, впритирку сидящие, будто сиамские близнецы неразлучные, были …
Я тряхнул головой, не наваждение ли?
Алан и леди Тейлин (даже сейчас мой язык не повернулся назвать девочку иначе), а это были именно они, открыв рты от восхищения, слушали меня.

Я вдруг отчетливо понял, почему никого не хотел обучать – мне претило предстоящее соприкосновение с серьезностью.
Детворе рассказывать – другое дело, да и не дело вовсе.

А говорить с людьми о Сокровенном, из всех, кого я знаю, доступно только Алану.
Но он теперь навряд ли станет с ними говорить.
Ему соприкосновение с серьезностью не в тему.
А в тему ему – Ребенком быть смешливым. И леди Тейлин в тему лишь Ребенком быть.
И слушать Мага восхищенно, будто впервые что-то открывая.

Я посмотрел на тетрадь и решительно отодвинул ее. Конспект Детки и сами могут прочитать.

- Хочу вам показать нечто бесценное. Что между слов ...
Вне слов, вне мыслей ...
Вне обозначений ...

Легко и Просто
Всё по Сути

Я замолчал, и всё и всех накрыла Тишина

…

- Все, что знает Маг – Это Реальность. Я, как сумел, вам показал Ее и дал возможность прикоснуться к Ней, к Себе.
Я прошу вас, если можете, покажите мне Реальность. Сделайте так, чтобы я почувствовал Реальность, исходящую из вас.

Педагог из меня никакой, - констатирую, обводя взглядом притихшую малышню.

Но Алан так не считает, он тянет руку, готовый первый отвечать.

- Реальность – это Жить Своим, Дышать Собою.

Не так, что кто-то где-то пукнул, мяукнул и тебя аукнул; и ты готов и рад стараться на это сразу откликаться.

А Жить Своим и Жить Собою
В Созвучии с Звучанием Своим

Он помолчал, заглядывая вовнутрь себя, и улыбнулся, подтверждая.

- Реальность – это Жить Своим, Дышать Собою

Детвора оживилась после его слов, зашумела, хохотнула. Коктейль смешного и сокровенного сработал, как спусковой крючок. Лес рук взметнулся вверх.

- Маша, - предложил я высказаться девочке.
- Смешно и весело о чем-то говорить. И даже не о чем-то, а обо всем.
Смеяться, когда все ожидают, что заплачешь. И говорить: «люблю» цветочку и жучку. И плакать радостно, когда захочется поплакать.

- Наташа.
- Не обижаться.

- Не знать, что будет дальше …
- Не притворяться человеком …
- Быть Радостным, Счастливым …
- Петь и танцевать …, - посыпались ответы.

- Да. Быть Магом – быть самой Реальностью.
Приходит хрень какая-то и уверяет в своей реальности тебя, а ты и говоришь:
- Красивая картинка! Я ею жить не буду.
Ни ей и никакой другою.

Я лишь живу Своим, дышу Собою

…

Говорю о Сути Мага, и осеняет меня чудесным осознанием.

- Прямо сейчас каждый из вас является Магом, но не признается себе в этом.

Детвора недоверчиво покосилась на меня.

На вас когда-нибудь косилась Детвора?
Вам крупно повезло!!!
А может, и нет.

Оказывается, нечто истинное, предложенное Детям, проходя через их сомнение, оживляется еще больше. Расцветает буйной неудержимой порослью.

Легко и Просто
Моя задача, не грузить всевозможными техниками малышню, низведя их до «подопытных зверушек», а позволить возникнуть, не мешая умничаньями, атмосфере детской игры.
Играть в игру на равных, не свысока, не в стороне.
А с ними.
Пусть будет то самое Легко и Просто

В этом Легко и Просто Детки обменяются способностями друг с другом, как это и присуще Детворе, и меня еще чему-нибудь научат вдобавок непременно.

- Вы просто считаете свои магические таланты чем-то легким и простым, - поясняю воодушевленно. – А это и есть Магия Легко и Просто. Истинная Магия

Вот вы, Маша и Сережа, обходитесь без традиционной пищи. А это самое настоящее чудо, больше которого лишь ваша убежденность в легкости и простоте вашего дара.
Тимофей запросто общается с дельфинами. Причем не зависимо от расстояний.
А Маргарита с деньгами на ты, и мир, как кубики выстраивает по своему хотенью, не расплачиваясь Живостью Своею. Ее песочницы крупнее наших. Она играет в мир По-Детски.
Светланка так красиво матерится, что подрываются устои мирозданий пыльных.
А Нея способна развязывать собою самые запутанные ситуации. В ее присутствии развязываются все узелки.

И это восхищает и зовет меня не вас учить, у вас учиться.
И это только то, что мне известно.
Вы-то знаете гораздо больше о себе. И даже прячете пока секреты. Даже от себя.
Настало время извлекать из темноты секреты.
Пришла пора …

…

- Выходите по одному и рассказывайте о своих подвигах, - сказал Марк и присел вместе с учениками.

Детвора улыбалась, переглядываясь. И ба-бах, включилась в игру.

- Маша, Сережа, расскажите, как вам удается …
- Лучше ты расскажи …
- Нет, ты …, - наперебой кричали Детки.

- Я предлагаю выслушать всех, - предложил я. – Я понимаю нетерпение каждого услышать чьи-то тайны (которые, к слову, только кажутся таковыми) и прошу рассказчиков вкратце поведать нам о своем опыте, чтобы удовлетворить наше любопытство.
Потом мы сможем обстоятельно допросить каждого.

- С пытками? – поинтересовался Гонзик.

Дались ему эти пытки!

- Гонзика – первого, - ответил я. – Согласны?
- Пытать Гонзика, - хитро переспросила Ярче. – Я за!!!

- Кратко рассказать о своих способностях.
- Да, - хором ответили Детки.

- Тогда поехали. А ну-ка, быстро поделитесь Своим искусством, Маги!

…

- Как ты не ешь, Маша? Как ты обходишься без еды, Сережка? – загалдели все. Похоже, это была актуальная тема.
- Рассказывай ты, Маша, - предложил Сережа своей подруге. – А я подхвачу, если что.

Маша откашлялась, слегка смущенная, разгладила и без того идеальной гладкости платье и приступила к рассказу.

- Я не ем обычную еду, потому что она тяжелая. Это не значит, что я совсем не ем. Просто моя пища иная … Я питаюсь Радостью …
- И я, - подтвердил Сережа.

- А как питаться Радостью? – загалдела Детки.

Маша с Сережей переглянулись и пожали плечами. У них это само выходит.
Без объяснений.

- Я просвещу вас в этом вопросе, мои маленькие неучи, - вышел на всеобщее обозрение Гонзик.

Был он в черной хламиде и ученой шапочке с кистями. Подмышкой у него был телескоп и толстенно-огроменная пыльная книга.
Он извлек себе из ниоткуда некое подобие кафедры, водрузил на нее раскрытую посредине книжищу, поправил пенсне на носу, посмотрел на опешившую Детвору в телескоп и неожиданно замогильным голосом заунывно запел.

- Если вам необходимы мудрости-премудрости – вот вам наиглавнейшая из них.
Это искусство восходит своими корнями и погружается ветвями в древнейшую премудрость. Премудрость извечную, но не застывшую, не мертвую, а быстротечную, - Гонзик оглядел всех и завершил свою лекцию. – Не мудрите …

И, хлопнув пыльным фолиантом, ушел.

В воцарившейся тишине прозвучал изумленный голос.

- Что это было?

…

- Можно я? – поднял руку Алан.
- Говори! - вскрикнули все.

- Есть выраженье точное: «он упивается печалью».
И это так и есть. Питье печалей.
И поначалу сладостно оно, потом тошнит безмерно.

Я не для морали это говорю: «какие все плохие», а для того чтоб уяснили: питанием служить нам может не только твердая еда, не только то, что мы привыкли считать пищей. Если печалью упиваться можно – то, Радостью насытить голод легче, проще, веселее.

А там и до осознания Себя Собою всего лишь шаг один.
Раз Радость – я, и Счастье, и Любовь – то гораздо проще питаться напрямую.
Себя кормить Собой ...

- Здорово!!! - выдохнули все.

И снова воцарилась тишина. Все глубиной перекликались с прозвучавшим …

…

- Я обожаю дельфинов. Такое ощущение, что они плещутся у меня внутри, - рассказывал Тимофей. – И мне вообще легко видеть их и говорить с ними …
Я не могу объяснить, но могу показать. Когда мы будем с дельфиками, я вам представлю, как раскрываться и как впускать в себя их …



Звучание напевов о Магии Легко и Просто


Мы под завязку новыми познаньями себя и впечатлениями от первой встречи. Но чувствую собою я, так расставаться нам негоже.
Мы подошли чудесным образом к недосягаемому горизонту. Необходим нам зов, который вдохновит идти нам за него.

Я замолчал внутри и мне ответ пришел.

- Мне захотелось услышать звучание напевов о Магии Легко и Просто, - сказал всем я. – От Алана.

Смотрю, все оживились интересом.

- Давайте все попросим Алана нам рассказать о Магии Легко и Просто, чтоб показать напевность.
Ум замолкает от таких напевочек – немножко угловатых и прекрасных, рифмованных не окончаньями, а неким Внутренним Созвучием и СоНастроем с Бездонной Глубиной Себя.

Быть Собою невыразимо прекрасно и блаженно!!!
Поделись же с нами, Алан, своим искусством петь, не размыкая губ, а размыкая Суть Живого и Оживая Сутью Внутренней Живой
Искусством Жить Восторга Песней Безоглядной
Искусством Жить
Искусством Магом Быть

- Ты только что нам показал сие искусство, Марк! - искреннее Детство хлынуло из Алана на нас. – Любой из нас – Маг Реальный и Бесспорный. И не мне кого-то обучать, как быть Живым, быть Магом!
Но если вы Напевочку о Нас, о Магах, сладились послушать, извольте.
Не удержусь.
Неудержимы Песни Магов

Мы все придвинулись к Алану поближе.

- Маг не исходит из происходящего. Для Него оно не Суть.
Кому дыханьем Радость Бытия и НеБытья, живет лишь Радостью Своею
Лишь Собою

Он не сверяется с мерцающими бликами, отражениями, отблесками на поверхностях чужих восприятий.

Пока его убеждают в невозможности его способностей, он – уже Невозможное, ставшее Возможностью.
И несущественны рядом с Магом те, кто потратили всего себя на доказательство чьей-то слабости, слабые слуги придуманных богов по имени «Надо» и «Нельзя».

Маг все воспринимает, как подарок Себе и от Себя.
И Мага не пугает нелепость кажущаяся страхов.

Он их живет, как песенку поет. И наполняет своим Смехом.
Или запрыгнет на эмоцию, как на волну, и, хохоча, на ней несется. Чтоб прыгнуть на другую и на ней нестись до следующей эмоции-волны.

Или затихнет и наблюдает, как об него, будто о скалы разбиваются шторма, эмоции его хлестают.
Но что скале шторма, когда она крепка, гладка?!! По ней лишь ласковыми всплесками и умываниями волны …

…

Магия открывается тебе тогда, когда Она проистекает из Тебя дыханьем.
Не на показ, не на оценку, не на грядущий результат.

Чудес, как правило, хотят не для себя, а для кого-то.
Чтоб оценили, чтоб зауважали, чтоб состояться среди тех, которых Магия обходит стороною.
Чтобы возвыситься в толпе.

Для этого вполне хватает колдовства, оно охотно подтверждается другими.
А Магию, как подтвердит толпа? Ведь Магия – конец толпы, начало для Тебя.
Толпа уверена: полеты невозможны, а Ты – Полет Мечты.
Ты – Суть по Сути. То Необъятное Пространство, где летит Мечта.
И будучи Пространством для Мечты Полетов, Ты невозможен для толпы.

Быть Магом – значит, быть самим Покоем, когда повсюду все тревожны и быть возможным в невозможном.
Не для толпы, а для Себя …

…

- Ведь, колдовство – это бессилие других перед тобой «могучим».
Бессилие других перед твоим «могуществом», авансом взятым у ненасытных ловцов сути.
Могущество взаймы.
И порожденье немощи других.

Страх собственный, в других переселённый.

…

- Но почему они хотят бояться? - спросила Рада.
- Не знаю. Я помню, в детском саде, я удивлялся ровности своей. И развлекал себя: себя пугая. Прилив адреналина в кровь, восторг движения энергий ощущал.
Игра не хуже остальных.
Вот только б не вошла она в привычку, истоки появленья страхов затенив, а склонность к ужасанию себя оставив.

…

Песни о Магии – услада Мага.
В прикосновении Себя к Себе звучит восторженною нотой Мистик и отзывается в Живом
В Живых

Звучат Напевы Мага
О Магии Легко и Просто …
Как Магом быть …

Как быть Живым
Непередаваемо прекрасно

…

- Представьте на мгновение: нет нуждающихся.
Тебе не холодно, не голодно, не одиноко, не беспокойно.
Ты Счастлив.
А значит, само Изобилие.
И Безграничность.

Что делает здоровый счастливый ребенок?
Он шалит, балуется, играет.

Живи Ребенком и нужде конец, а Развеселию начало

- Цивилизация рухнет! – заметил Сережа.
- А может, ей пора рухнуть, как бы жестоко ни звучало это для жестокой цивилизации и для болезненных миропредставлений!
Может, пора расцвести Планете!

Цветами Детства
Детьми по Сути
Их восторженным Смехом и милыми шалостями

…

Детвора восприняла буквально слова Мага и оживилась восторгами и шалостями.

- Пора и пошалить, - обрадовался я и приобнял девушку любимую свою, скачущую вместе со всеми. – Свою тетрадь я ученическую оставляю. Если интересно, почитайте. Потом верните.

Тетрадкой завладела Маша и принялась читать.
Неугомонная. Занятия ей показалось мало!

- Я за тобой, - кричит Полина.
- Потом я, - это Сережка.
- И я, - это Тимофей.

И Детвора погнала развлекаться.
В «АА» (как смешливо называет магазинчик «Атрибуты и Аксессуары» Гонзик) для игр и развлечений полное раздолье …



Паровозик Кися


Лизонька важно шествует по перрону. В сине-голубой форме, предоставленной ей Гонзиком и танкистском шлеме, подаренном Горном.

Гонзик лично перекроил одну из униформ железнодорожниц. Теперь у малышки целых три сменных спецодежды.
О происхождении снаряжения вагонных стюардесс Гонзик многозначительно помалкивает (очень надеюсь, что он не снял его с одной из них), зато сыплет подробностями о подарке Горна.
Якобы этот трофей достался его другу после того, как того сбил танк. И, переходя на драматический шепот, утверждает, что из экипажа не выжил никто.

- Ту-ту, - дает сигнал Лизонька. Она уже в кабине паровозика.

- Давайте, ребятушечки, ту-тушечки, ту-тушечки!!! – говорит леди Тейлин, и Лизонька дает еще один сигнал.

…

- Поезд Паровозик Кися, следующий маршрутом Атрибуты и Аксессуары – Филюстрье отправляется. Убедительная просьба пассажирам занять свои места, это касается и филюстров, - раздался серьезный голос Ярче, потом поперхнулся смехом, взвизгнул. – Перестаньте меня щекотать, озорники-филюстрики!!!

Я ловлю за рукав уже бегущего Алана.

- Алан, подожди!
- Поезд уже отправляется! - по-детски реагирует он.

Я послал просьбу Ярче. Та тут же отозвалась дикторским тоном в громкоговорителе.

- Поезд на Филюстрье отправляется через минуту и двадцать три секунды. Двадцать четыре, двадцать пять …
- Так, он не отправится совсем! - кричит возмущенно Сережка. – Все позже и позже отправление его!!!

- Алан … Алан … - у меня перехватывает дыханье. Мне надлежит услышать нечто от него.

Он улыбается по-детски открытою и восхищенною улыбкой.

- Ах, Марк, когда-то я мечтал о том, чтоб мне всё прояснили-объяснили. Чтоб книга встретилась или учитель. И не дождавшись, я прояснял и объяснял всё для себя.
И Книги обо Мне из Глубины Моей явились.
И Мастером я собственным явился для Себя …

А ты – тот самый искренний реализованный учитель, которого дождался я.
Ждал для себя, а для других дождался.
Об этом стоило тогда мечтать …

Он обнял меня на одно мгновенье и заскочил в вагон.

- Пятьдесят девять … Поехали.

И поезд покатил, колесным перестуком наполняя залу.
Я радостно вздохнул от Счастья, переполнявшего меня.
И заключен был в теплые объятья.

- Хинея, милая моя …

Она восторженно меня целует.
Ах, сколько Счастья для меня!!!

…

- Эй, пассажиры-массажиры, прошу минуточку внимания для предложения питания. Девочки и мальчики, облизывайте пальчики. Налетай-покупай, и меня нахваливай, - ходит по вагончикам Гонзик. – Вкусные, чудесные, сладкие, прэлестные.
Печеньки-развлеченьки. Плюшки и пампушки.
Бублечки и булочки, славные ватрушечки.

Цена бублика – улыбка, а ватрушки – шутка.
За смешной стишок – сладкий пирожок.
Вкусный торт за анекдот. Кексик тем, кто спляшет и споет.

…

Вокруг шутливого торговца кипит веселье-развеселье.
Смех, шутки, анекдоты, песни и пляски.

…

- Как проникать повсюду? – Маша рядом с нами. – Быть проникаемым и проникновенным?

В вагончике притихли все. Вот это да!!! Вопрос вопросов!!!

- Как проникать повсюду? Быть проникаемым и проникновенным? – вопрос смакует Алан.

Он горд за Машу. Точный вопрос – вернейший показатель того, что девочка тончайше прочувствовала суть.

- Не возникать!!! – сказал сурово Алан и все ребята засмеялись. – Не возникать, а проникаться-проникать.
Быть проникаемым-проникновенным. Не из возни угрюмо-хлопотно являться. Не возникать. Не из возни икать.
Собою изливаться и Себя в Себя вливать.

Увидел Солнышко, вошел в него. И насладился силой Солнца и своим отсутствием-исчезновением. Пусть будет только Солнышко!
Потом ему в себя войти позволил, исчезнуть в глубине твоей. И насладился присутствием тебя единоличным.
Потом вы, будучи собою, Ты и Солнце, взмываете, обнявшись тесно.
Вверх – в Беспредельность Высоты и вниз – в Бездонность Глубины.
Своей и одномоментно Общей.
Единой для всего.

И так во всём, со всем.
С Рекой – нырнул в нее и растворился. Потом Она в тебя влилась. Ты ощущаешь всё Собою. Для этого совсем не обязательно физически нырять или вовнутрь себя ее вливать.
Всё в ощущениях, не в мыслях.
Затем вы снова есть, взмываете в обнимку и погружаетесь в блаженстве единения стихий.

И так с землей, так с воздухом.
Да с чем угодно!

Быть проникаемым и проникновенным …



Земные забавы


Ох, уж мне этот детский разудалый шаг!!!

Смотрю, как ходят остальные. Будто крадутся.
Или гребут куда-то без разбору. Или обессилено ползут и ковыляют.

Мой парень не такой. Идет и детский разудалый каждый шаг впечатывает в лужу.
Штаны заляпаны, заляпаны ботинки.
Притом, что может тенью промелькнуть, никто и не заметит.

Но это же не весело. А весело идти, как будто этот шаг последний и именно ему быть развесельем пенным предстоит.

Чудесный и волшебный мой малыш!!!

…

Когда мой милый приобрел домик в селе на конце географии, он так радовался!!!
Я не хотела отравлять его Радость, поэтому молчала.

Но все-таки не выдержала.

- Ну, что тут хорошего, Алан? Да, река под боком. Да, рядом лес. Да, воздух чистый и вода чудесная. Но грязью грязь. Идут дожди и грязь сплошная. Вот посмотри в окно, какой пейзаж унылый!
- А ты в другое посмотри окно.

- В какое? Тут не было окна.
- Отдерни штору.

Я занавеску, величаво называемую шторой, отодвигаю и обалдеваю.
Там океан!!!

- Я купаться!!! - я Алану кричу. – И ты со мною. Будем купаться голышом, мой темпераментный самэц!
- Но я же предпочитаю вид унылый, - вздыхает он притворно. Тоже мне артист! – У каждого свое окно.

- Ладно, я потом с тобою поунылю у твоего окна. Меня ты отунылишь. А пока, айда со мной!
- Наперегонки?!!

- Кто первый – тот выбирает позу!!! – я воплю.

Я первою была, он выбрал позу. Я эту позу до сих пор хочу!

…

- Алан, открой окошко в океан наш! И, кстати, теперь я знаю, как в океане я тебя хочу!
- Уверена?

- Уверена, как не фиг делать, - я шучу.

И Алана целую в океане.

…

- С этого момента я не стану снисходительно взирать на твои земные забавы, а буду с тобою в каждой из них участвовать, - выдает моя любимая решительно. – Посмотрим, что тогда запоет твой мир!
- Благодарю тебя, моя чудесная и неземная, - мягко ответил я. – Но все, что здесь происходит – инерция прежнего. Так не хочется, чтобы ты пачкала свои чудесные ручки в местной пыли.

- А если я хочу выпачкаться?!! – с вызовом подбоченилась она.
- Тогда мы займемся сексом прямо в этой грязной луже, и я обещаю основательно извозить тебя в ее склизкой жиже.

- Ты не посмеешь! – с затаенной надеждой в дрожащем от возбуждения голосе произнесла она.
- Посмею ли, окунуть в это неподобство?!! Мою белоснежную ухоженную красавицу, идеальной чистоты и свежести?!! В этом восхитительно аккуратном милом платьице?!! В это маленькое илистое болотце?!! И ради чего?!!
Чтобы воплотить какие-то свои низменные похотливые фантазии?!!
Конечно же, нет!!!

Лин завизжала, предчувствуя предстоящее. Это не был визг от банального страха, это был восторг первооткрывателя …

…

- Вот я … красавица!!!
- Позволь заметить, не просто красавица, а умница и красавица!

- Да уж, действительно, - смеется Лин, оглядывая свое пропитавшееся мутной густотой платье и перемазанные волосы, сбившиеся в огромный мокрый коричневый глинистый ком. – Умница и красавица!!!

- Не волнуйся, я отмою тебя, - шепчу нежно в заляпанные грязью ушки своей перемазанной красавицы.
- Отмой, - жалобно просит она. – Отдрай меня по-хорошему!

…

- Прости, это немножечко нечестно, тебя надолго оставлять одну. Хотя, как может быть немножечко нечестно?!! Тут либо честно, либо нет. А значит, попросту нечестно.
- Забудь. Хотя, как забывать, когда ты помнишь, что надлежит тебе забыть?!! Ты либо помнишь, либо нет, - я Алана передразнила и улыбнулась. – И здесь все честно.
Если так уж необходима честность.

…

- Глянь, я ухаживаю за тобой, ухаживаю, а ты все ко мне всё не пристаешь и не пристаешь!!! Поприставай ко мне нахально, как ты умеешь, Алан!
- Значит, ты за мной ухаживаешь, а я к тебе пристаю?!!

- Да, именно так. И мне нравятся твои приставания!

…

- Так хорошо!!! – ликую я.
- Скажи: «хочу еще», - мне предлагает хитро Алан.

- Хочу еще. Еще!!!
- Еще?!!!!!!

…

Тейлин танцует!!! Для меня!!! По моей просьбе!!!

Слова бессильны перед этим танцем!!!

Ей вполне достаточно лишь слегка позволить упруго качнуться груди, чтобы я был очарован безвозвратно.
Совсем не обязательно делать такие широкие взмахи руками и плавно выгибать свое умопомрачительное тело, совершать резкие повороты и снова гибко и плавно двигаться, словно нехотя заполняя собой восторженно расступающееся пространство!
Совсем не обязательно так категорично, живо и беспощадно обозначать свое присутствие!

Я и так ее люблю …

…

Он неотрывно смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
Ни дать - ни взять, восхищенный мальчишка!!!



Привратник


Внимательно смотрите на того, кто дверь вам открывает, а лучше открывайте сами ...


Вот это да!!!
Какой сюрприз сюрпризному!

Живой, которого зовут Привратник.

Привратник на Земле. А это значит, что кто-то не желает свои двери открывать и Землю покидать. Их слишком много и они отравой для планеты.
Привратник для планеты – желанный и бесценный гость. Хотя какой же гость – тот, кто по-хозяйски все двери отворяет?!!
Привратник для Земли – благословением и обещанием грядущих перемен.

Чтоб вы знали Привратник – этот тот, кто открывает двери. И не абы какие, а те, которые необходимы вам. Двери ваши, созвучные внутреннему состоянию и потребностям. Для вас.

Внимательно смотрите на того, кто дверь вам открывает. А лучше сами открывайте, не дожидаясь, что для вас откроют их. У привратника превратное чувство юмора. Для него игрою: «ОЙ, УМОРА!!!».
Он вам таких дверей наоткрывает!

- Ты думал: я развеселье пропущу, - мне усмехнулся он. – Ах, да, ты ведь не думаешь и не вспоминаешь! Как это печально, что ты не думал обо мне, не вспоминал.
Так печально, так печально.

Он на лице печальку поизображал. Недолго. На долгое притворство развеселых не хватает.
Мы обнялись.

- Ты в гости или на ПМЖ? – спрашиваю озорника.
- На ПМС, - отвечает он смешливо. – Месячные у планеты затяжные, бурлят, а не выходят. Потокам двери предстоит открыть.
Как скажешь, я тут в тему?

- Ты – тема сам! Теперь всё будет зашибись! Земле без тебя тут было сиротливо.
- Ну, конечно. Не приди сюда ты, я бы ни за что не согласился! А так повеселимся!!!
Обещаю.

…

- А ты – тот самый Привратник легендарный? Ты двери открываешь?!! – Лизонька спросила, Привратника увидев.
- Да, - с серьезным выражением лица ответил тот и рассмеялся. – У меня такое хобби: приврать. А двери я попутно открываю, между делом.
А откуда знаешь про меня, малышка?

- Мне Гонзик про тебя историй множество пересказал.
- Тот, кто смешит, и без того, смеющихся Живых, достоин Восхищения Живого …

- Красиво сказано! - восхитилась девочка.
- Да, и не мною. Так Алан про Гонзика однажды мне сказал. Но я подписываюсь под каждым его словом. Где этот обалдуй-прохвост?

- Я здесь, - ответил Гонзик.

И появился.
И Привратника обнял.

…

- Я рад быть рядом с вами, - обвел Дверной всех взглядом. – Чем я могу ответить благодарно на удовольствие быть с вами рядом?

Мы рты открыли, чтоб дружно запротестовать и выразить восторг свой от его присутствия, но Гонзик всех опередил.

- Научи искусству двери открывать, - ответил плут.
- Да, запросто, - Привратник согласился. – В обмен на твое искусство поварское.

Плут плута … вы, в общем, в курсе.

- Согласен, - не сдается Гонзик.
- Однако! - удивился Дверной. – И ты готов учеником мытарить? Пройти сквозь унижения?

- Как нож сквозь масло, - кивает обормот.

Превратник хитро улыбнулся.

- А я, ты знаешь, не готов. Я обойдусь без власти над собою.
Мне как раз необходим парнишка на подхвате. Согласен быть на побегушках?
- Согласен.

- А Гонзик на подхвате, а Гонзик на подхвате!!! – нараспев дразнила его Ярче. – На побегушках!!!

Сидит рядом со своим любимым Краем.

Я улыбнулась.
Привратник и БудЯщий, да еще и Дети.
Планете явно повезло!!!

…

- Не передумал?
- Ни в коем разе!!! – уверяет Гонзик.

- И называй меня отныне Выходной. Я выходы указываю заплутавшим. Да, поназываюсь-ка я: Выходной!

…

- А где Привратник?

Мы смотрим на счастливо улыбающегося Гонзика.

- Выходной? Он мне велел отдохнуть и дать во мне искусству улежаться.
А сам орудует. Сказал, что к вечеру вернется.

Плут плюхнулся возле костра.

- Так уже вечер! – напоминает Лизонька, поглаживая волосы плута.
- Расскажи, как дело было, - мы требуем.

Но Гонзик лыбу давит и молчит блаженно.

- Пусть отлежится, - Алан предлагает. – Потом сам нам все расскажет.
- А расскажет? – интересуется Полинка.

- Как миленький расскажет, - обещает Лизонька подружке.
- Да, - Горн отвечает. – Заткнуть не сможем. И, поверьте, очень скоро!

…

Гонзик резко подскочил и засмеялся.

- Вы не поверите, но я давно так уже не веселился. Притом, что (вы, конечно, в курсе) я – Развеселие само!
Это невероятно зрелищно, и … и … и смешно!

Одного упрямца он подталкивал к его двери, но тот не шел. Тогда, когда тот входил в свой офис, Выходной втолкнул в стеклянную вертушку-двери и клиент крутился в ней, пока ни выбился из сил. Тогда себя он обнаружил белой мышкой в клетке, бегущей в барабане.
Вертушка плавно вытолкнула его в холл, и он валялся на полу, ничего не понимая.   

- И после этого его клиент дверь отыскал свою?
- Минут пятнадцать пол повытирал собою, приходя в себя, и, да, поднялся и прямиком к своей двери!
А оттуда вышел такой же точно с виду, но иной. Не такой гомнистый, что ли? Не скажешь, что приятный, но нейтральный. Но ощущение такое будто переродился в дверь вошедший и тут же вышедший!

Но Выходной сказал: иной. Для планеты больше подходящий. А не подходящий ушел туда, куда подходит он.

- А ты нас научишь? – Лизонька спросила.
- Научит, - пообещал нам появившийся Выходной.

…

- А проведи с нами урок. Ведь это тоже Магия Легко и Просто, - предложила Лизонька. – Мы в Школе Магии Легко и Просто Магии Легко и Просто обучаемся.
- Навряд ли вас чему-то учат, - улыбнулся ей Дверной. – Скорей, передают вам что-то и напоминают о забытом вашем.

- Вот ты нам и передай и напомни, будь кисей!
- Во-первых, ни в какие объясненья-выясненья с тем, кого вы выведете не пускаться. Все объясненья-выясненья были уже проведены до вас.
Все эти: «За что?» и «Почему?» - не ваше дело.
Всё просто так. Это не возмездие и наказание, а естественный процесс. Поэтому улыбайтесь облегчению планеты.
Клиента распознать легко.
Вы узнаёте клиента по его вони, вас сама Земля к нему ведет.

Теперь процесс. Он прост.
Вы осознаёте запертого внутри сопротивленца и даёте ему выход. Видите его вышедшим на волю, а он уже сам открывает свои двери.
Сначала овладейте выпусканием запертого в людях. Потом освоим, как открываются все двери.

Вот Алан окунает каждого в его Свое, а я предпочитаю двери. Люблю выталкивать в них всяческих засранцев, встречать нейтральных из дверей.
 
- А когда мы овладеем выведеньем запертых, ты нас научишь шалостям дверным? – спросила Маша.
- Конечно. Вообще-то вполне достаточно увидеть запертого выходящим, выход находящим, но я дурачусь, подталкивая нежелающих к проходам неприятным. Всё для того, чтобы они сами свои двери открывали.
Мне нравится эта игра.

- А это не нарушает свободное выявленье чьей-то воли? – уточнила Маша.
- Да, нарушает, если клиент нейтрален к окружению. Но тот, кто отравляешь собой живое, сам нарушает свободу чьей-то воли.
Земля Живая, и теперь Ей в этом очень трудно помешать.

- Особенно когда у Земли есть Выходной, - поддержала я.
- И Повелительница По Крови, - мне поклонился он.

- И свой Будильничек, - обняла Ярче Края.
- Это точно, - подтвердил Привратник. – БудЯщему респект!

- Взаимно, - улыбнулся Край Дверному.
- Когда Детвора есть у планеты, - заметил Алан. – Когда мы есть у Матушки Земли.
Тогда Она – Счастливая Планета, тогда Она – Земля Легко и Просто



Светланка


- Пойду-ка я поподелаю всяких развеселых штук в миру, - вдруг решила Ярче. – Гонзик, ты со мною?

Плут уже рядом, обволакивает шармом, излучает готовность,

- Ни за что не пропущу, - пылко уверяет он. – Обожаю твое выражение: «поподелать», сестренка! Люблю крендельками попы освежить просранство, кое все считают миром.
- Дурак, - сказала Ярче. – И позер, в придачу!

Гонзик послал девочке свой томный передёрг бровями.

- Крендельками и завитушками.
- Оболтус и балабол!

- Ну, перестань смешить меня. Признайся, я великолепен!
- Дурак и позер! Оболтус и балабол!

- Эх, я какой!!! – воскликнул Гонзик. – Меня гнобить, а я парить!!!
Ну, что, гнобилка несравненных, повеселимся?!!

…

- Так, стоять!!! – ловит Деток на пороге леди Тейлин. – Я знаю, куда направить вашу шаловливость! Бегом к Марго, у нее засада! Бизнес-люди окружили.
- Там основательно повеселитесь! - напутствует Детишек Алан. – Да, и к Светланке заскочите. Это и ее касается. И еще девочке практика необходима в энергичной речи.

Хохочут Детки, понимая с полуслова, что означает эта практика.

…

- Принимай гостей, - ввалилась ко мне честная компания.

Горн вместо приветствия улыбнулся и вручил мне плюшевого бегемотика, я их коллекционирую и заодно обожаю.

- Привет, Светланка, - обняла меня Ярче.
- Привет, СветлА!!! -  небрежно махнул мне Гонзик.

Я засмеялась.

- Лучше Лана, - попросила я.
- Да, не вопрос, Лана! Базар тебе нужен?!! Дай пять, – Гонзик хлопнул мою ладошку своею. – Один раз буду звать тебя: СветлА, второй раз: Лана.

- Вредина! – сказала я.
- Это он специально, - объяснила Ярче. – Любит, когда его шлепают.

Гонзик изумленно уставился на девочку и пропустил мой шлепок по попе.

…

- Да я же тебя озолочу!!! – делает страшные глаза плут.
- Посыплет золою, - подсказывает Горн. – Не особо обольщайся.
Но все же, согласись, что немножко пепла – это куда лучше чем, если тебя забросают слитками золота!

Я надула губки. С некоторых пор у меня озорная привычка изображать на лице гримаску обиженной девочки перед тем, как начать грязно ругаться.
Это здорово шокирует всяких выродков в моей элитной школе. Избалованных и даже зажравшихся мажоров.
Но иногда я балую и Гонзика отборным матом. Он это любит.

- Гонзик раззадоривает тебя пошалить, - пояснила Ярче. – Прибереги свои ругательства для развлечения. На Марго наехали. На ее, а значит и на твой бизнес наточили зубки некие уродцы.

Я засмеялась. Ничего не могу с собой поделать. Обожаю грязно ругаться.
Когда мои родители посетовали Алану на мою одержимость, он посоветовал им собрать побольше сухих дров и сжечь меня во дворе нашего особняка, пока я не заматюкала всё и всех.
Он так красочно и детально описал процесс избавления мира от моей угрозы, что в конце его пламенной речи мама уже прижимала меня к себе, а папа заслонял нас от увлеченно предлагающего свои услуги в этом деле баламута.

После того, как все мы дух перевели, Алан сказал, что, если мне позволить наругаться от пуза, моя речь станет сродни напевности Магов. И при этом у меня всегда в запасе будет крепкое словцо.
Когда моему папе – отставному боевому генералу – пожаловались на мою грубость, он популярно и в деталях объяснил, что и кому в связи с этим сделать.

С тех пор, мы развлекаемся тем, что материмся с Аланом и леди Тейлин. Кто, кого перематерит.
Оказывается, мне еще многому предстоит научиться у леди Тейлин. Да и у Алана, когда на него снисходит бранный стих.

А тот же Гонзик одобрительно отозвался о мелодичности напевной моих матов и заметил, что приличествует за базар свой отвечать. И пообещал меня в искусство боя посвятить.
И посвятил.
Вы знаете, когда за каждое свое словечко крепкое способной стала отвечать крепким ударом, мне каждое словечко слаще стало.
Да и теперь сильней звучит, да и быстрей доходит крепкое мое словечко.

…

- Так мы идем веселиться? – спросил Гонзик.
- Идем, - ответила я.

Посмотрим, что за козлы решили лишить меня карманных денежек!

- Только, ребята, это всех касается: не горячимся, чтобы там ни случилось, - напоминает Ярче.
- Спасибки за совет, - горячо благодарит Гонзик. – Я, конечно, предпочитаю наличные советам. Но хороший совет всегда приятно засунуть … стойте-стойте, что-то я погорячился!!!

- Куда? - смотрим на него мы.
- Нам пора, - торопливо напоминает нам плут. – И не горячимся, чтобы там ни происходило!

…

Спешу прояснить ситуацию.
Послушав рассказ Марго о Магии Денег, я загорелась идеей стать бизнес-ребенком. Вдохновившись примером Маргариты, ясно показывающем, что привлечение капиталов в свою историю можно осуществлять, не торгуя своей Живой Сутью, я обратилась к ней с просьбой обучить меня ее искусству.

Марго подписала со мною партнерское соглашение, выделила мне кредит на сумму, эквивалентную пятидесяти тысячам евро и преподала мне несколько кратких уроков и  практических демонстраций.
Я настолько преуспела в практике, что не только вернула заём, настояв на полагающихся процентах, но и заработала столько же, сколь заняла.

Я вспомнила, как считала первые свои доходы. Сидела и каждую бумажку, шаловливо и счастливо дурачась, перекладывала со словами:
- Тысяча двести хрустящих евриков, тысяча триста хрустящих евриков, тысяча четыреста хрустящих евриков ...

Я только почувствовала вкус успеха, а тут какие-то чепушилы решили мне всё испортить?!!
Да я порву любого, подходи!!!

…

- Кто наехал на мою подругу? – спрашиваю у Ярче. – Что происходит?
- Да там Марго собираются прессовать какие-то бизнес-люди. Мы – ее кавалерия.

- Чтобы тебе понятнее было: мы – танковый корпус в тылу врага, - умничает Гонзик.
- Не умничай! – одергивает его Горн.

Но я улыбаюсь сорванцу, мне действительно понятнее. Из рассказов отца я точно знаю, что это такое.
Можно я скажу своими словами?
Это ****ец для неприятеля.
 
- Бедные бизнес-люди, - говорю с едкой ухмылкой. – Они еще не поняли, что их ожидает.
В игру включились Бизнес-Дети!



Бизнес-Дети


- Привет, Радусь, - вваливаются в офис Бизнес-Дети.
- Что у нас на повестке дня? - деловито осведомляется Бизнес-Гонзик.

Он в шикарнейшем деловом костюме. Весь его вид кричит о его успешности и солидности. А в глазах мелькает нечто такое, что ни с какой важностью не сочетается ни при каких раскладах.
Колючий огонек. Лишь стоит дунуть – сгорит дотла вокруг всё в хохочущем костре пожаров развеселых.

- Совещание, - ответила Рада. – Привет, солнышки!

Детвора обнимается.

- Разбор полетов? – уточняет Гонзик.
- Ползаний! – закатив глаза, отвечает девушка-секретарь. – Без вас никак! Идите скорее, Маргаритке, ох, как не сладко!

- Подсластим, - заверяет ее шкодник. – Солодкэ життя – цэ мое другэ имья, мое другэ призвыще!
* Солодке життя – це моє друге ім'я,  моє друге прізвище (укр.) – Сладкая жизнь – это мое второе имя, моя вторая фамилия
- О, милый мой пушистенький засранчик! – Рада тискает Гонзика за щечки. Она его просто обожает. – Я уверена, у всех в попах слипнется от сладости твоей!!!

…

В зале помимо Маргариты было еще трое.

- Опаньки!!! Какие люди!!! – шепнул Гонзик девочкам. – И без намордников!

И те охотно захихикали.

Горн остался невидим.
А появление двух девочек и мальчишки никого не взволновало.
Лишь толстый неприятный субъект лениво поинтересовался: - Ваш детский сад, Маргарита?

Та в ответ улыбнулась. Была она просто шикарна, раскрасневшаяся, боевая и молодая.

- Это мой деловой партнер Светлана, - представила девочку она. – Мне бы хотелось, чтобы вы выслушали ее перед тем, как принимать ваше поспешное и пагубное … для вас решение.
- Вот только не надо дешевой иронии и замаскированных под добродушие угроз, - кривляясь, попросил хлыщ с претензией на оригинальность. – Мы уже всё обговорили. Другого предложения не будет.
Вы продаете нам свой бизнес, мы забываем про вас.

- О, меня вы не забудете еще очень долго, - тихо пообещала Светланка. – Но для начала вам придется сказать мне, что мои интересы не имеют никакого значения только потому, что так решили несколько несимпатичных дядечек.
 - Девочка… - начал, было, третий, с воинской выправкой.

- Я не закончила, - звякнул сталью голосок малышки. – Скажите мне, прямо сейчас, что мои мечты могут…  не сбыться, - Светланка тщательно подбирала слова. – Из-за вашей жадности.
- Я не собираюсь обсуждать это с ребенком, - поднялся толстяк. – У вас неделя на то, чтобы продать нам свой бизнес.

Гонзик услужливо приоткрыл двери уходящему и подмигнул Светланке и Марго, а Ярче показал язык.

- Позвоните мне, - поднялся дядька со строевой выправкой, а за ним и неприятного вида сопляк.

Он даже послал насмешливую улыбочку хозяйке фирмы.

- А ну, усадили свои жопы в кресла, уроды! – задушевно сказала Светланка. – Или через минуту их ножки будут торчать у каждого из очка.
Ты, дрыщ, а ну, живо на место! И ты, ать-два левой! Быстро, козлы!
Место, щенки сыкливые!!!*
(*Примечание автора. Оригинальные фразы опущены, их смысл смягчен и олитературен, дабы не травмировать психику читателя)

В конференц-зал влетел толстый строптивец и уселся на свое место. Был он оборван и перепуган насмерть.

- Я, пожалуй, останусь, - бойко затараторил он. – Какие  у вас, Маргарита, встречные предложения?
- Минута на исходе, - подала голос Светланка и приподняла кресло дрыща.

Тот инстинктивно прикрыл свой зад. Картинка, которая прыгнула в его ум, была слишком красочной и явственно ощутимой.

- Строевой дядечка пусть идет, - предложил Гонзик. – Такие предпочитают лобовые столкновения. И у меня полно дверей. Как вам буреломка, любезный? - полюбопытствовал он, наклоняясь к толстячку.
- Я бы предпочел поговорить о наших делах! О той помощи, которая, возможно, необходима вам, Маргарита, в вашей бесспорно выдающейся деятельности, - жарко заговорил тот.

- Трус, - презрительно бросил ему подтянутый джентльмен, направляясь к выходу.
- Каждому своя дверь, - напомнил Гонзик.

- Заткнись или я открою свою дверь тобой, - предупредил его выходящий.
- Не обещай того, чего не сможешь исполнить, - ответил ему ласковой предупредительностью баламут.

- Откройте ему мою дверь, - закричал гневно жиртрест. – Пусть и его рвут на части лохматые чудовища!!!
- Не волнуйтесь, - улыбнулся жердяю шутник. – Там вашего бывшего партнера ожидает исполнение его главного страха.

Сухощавый смело шагнул в дверной проем. Его было не запугать. Тому, кому жизнь не дорога, не страшно ее потерять.
Да и разве можно назвать жизнью нескончаемые попытки испортить жизнь другим?!!

…

Ничего не произошло. За дверью была та же молоденькая секретарша Рада. Те же коридоры и ступени. Та же улица.

Вот только …
Он заполошно обшарил карманы. Не было надежности. Не было главного. Удостоверения.
Не было маленькой свидетельства, удостоверяющего его принадлежность к практически неограниченной власти.
Вместо него была измочаленная корочка сантехника ЖЭКа.

- Будут проблемы, - мелькнула мысль, и он сжал челюсти. – И я знаю у кого!
- А, вот ты где шляешься, оболтус! - раздался визгливый голос за спиной, вслед за которым последовал удар.

Он оглянулся: стоит в незнакомом дворе и некая неизвестная неопрятного вида женщина лупит его сумкой.

- Марья Степановна, ну, не бейте вы своего мужа, - вступилась за него сердобольная тетечка, прижимающая к земле своим немалым весом подъездную лавочку. – Я своего тоже била. Вот теперь одна одинешенька!
- Я его прибью, - ярится в ответ Марья Степановна. – Где зарплата и почему ты не на работе? Сантехник хренов, собственный унитаз починить не в состоянии!!!

Все кусочки мозайки соединились в общую картину. Это его страх.
Страх потерять власть, стать обычным рядовым обывателем.
Страх, что тебя будут видеть ничтожным и жалким.

Его рука бродила в поисках готового ответа главному страху. Но откуда у сантехников оружие?
Лишь разводной ключ, жмут пакли и прокладки для смесителей.

…

Седовласый с военной выправкой присел к столу. Был он спокоен и равнодушен. Слегка насмешлив к своей роли. От него веяло некой отстраненностью, словно происходящее досталось по наследству и это наследие предстоит поскорее доиграть. Перед тем, как начать новую, уже свою игру.
Он оглядел своих товарищей: перепуганного хлыща и растрепанного толстячка, и спокойным бесстрастным голосом заявил, что их затея – ошибка и они напрасно теряют время.

И его партнеры вздохнули с облегчением.

…

- Ну вот, я вам не понадобился даже, - появился Горн.
- Шутишь? – обняла его Светланка. – А почему, ты думаешь, мы так гарцевали смело? Уж, не потому ли, что наш надежно был тыл прикрыт?!!

- Я – гарцун великолепный и без тылов прикрытых!!! – хвастливо возмутился Гонзик и отодвинулся на всякий случай.

Но Рада опять плута за щечки пощипала.

- Ах ты, гарцун великолепный!!!
- Без тылов прикрытых, то есть с голым задом? – уточнила Ярче. – Не удивительно, что ты сверкаешь!

- У кого тут попка не прикрыта? – спросила у Гонзика Светланка. И шлепнула его по попе и попу ущипнула.
- Горн, прикрой мой тыл скорей! - взвизгнул Гонзик. – Скорей же, пока мое достоинство не защипали!!!

- Спасибо, солнышки!!! – поблагодарила Маргарита.
- Спасибо, - поблагодарила Рада.



Новая встреча солнышек


- Я на эмоциях летала, как на доске по волнам!!! – издалека, своих завидев, кричит Алина Детворе.
- А я неделю Радостью питаюсь, - кричит Полинка.

И дальше все без всякого разбора:

- А я на Радость страхи раскрутил ... 
- А я на мир внимания не обращаю, увлечена Собой, а он пугает, оскорбляет и тут же соблазняет игрушками меня ...
- А я с солнышком взаимно проникаюсь. С водою, воздухом, землею. Проникновенная и проникаемая вся!
- И я!
- И я!
- И я!

- А я смеюсь который день, - хохочет Тимофей.

…

Наша новая встреча, как и первая, проходит в «Атрибутах и Аксессуарах». Где ж ее, и проводить, как не в Междумирье?!!
По представлению Гонзика, теорию следует изучать в мягких веселых тонах развеселого магазинчика, а практику в суровых условиях Мертвых Краев.
По мне, так он явно перебарщивает с патетикой!

Практику вполне можно осваивать в земных условиях, пока всё еще инертных и неподатливых для любого неагрессивного воздействия.
И нам отработка и планете подспорье ...

…

Дети притихли, когда зашел Маг. Он был холоден и высокомерен, когда чеканил слова.

- Записываем. Тема занятия:
Захват Фокус внимания окружающих.
Постановка их фокус внимания в центр своего энергообраза. Окружение своего энергообраза энергообразами других. Усиление мощи собственного энергообраза за счет других.

Пауза забренчала зловещей струной.

- Всё это только что было проведено мною, а вы, поросята, повелись.

Ребятня, открыв рот, пребывала в ауте и, когда Марк рассмеялся, облегченно перевела дух.

- Что я проделал только что?
- Шокирование окружающих? – бойко отозвалась Алиса.

- В точку! Шокирование окружающих – способ и разновидность выведения окружающих из …
- Из равновесия? – отвечает Хлоя.

- Из равновесия. Точно! Противостояние агрессии – первейшее и надежнейшее средство защиты, чего?
- Нас? – недоверчиво поджала губки Полина. – Не может быть!

- Точно, не может. Противостояние агрессии – надежное средство защиты нашей глупости и образа жертвы.
Фух, кто подскажет, как от серьезности, в которую я поиграл вначале, отвязаться?
- Посмеяться, - хором ответили Детки.

- Смех без причины … - начал фразу Маг.
- Настоящий смех!!! – закончили ее все хором.

И грохнули смехом.

- Напомни мне к следующему занятию запастись гнилыми помидорами, Горни, - попросил друга Гонзик. – Неловко вышло перед учителем. Он ждал от нас реакции на провокацию, а под рукою ничего не оказалось!



Тантра


Лин, когда мы на Земле, особенно игрива и склонна к пошлости. Она энергии людской не противоречит, а дразнит меня ею, как пошлостью и грубостью своею.
Забава – высший пилотаж – играть с убийственной энергией красиво!

Да, Недостижима ты, Непостижима, любимая моя!!!

- Есть разрешение Себе, зовется Тантра. Это Путь к Себе, когда тебе приятно с сексом по пути.
Так вот, ты – королева Тантры!!!
- Тантра? Ничего о ней не знаю. Просто хорошо ебусь и всё.

Не знает она, как же! Конечно же, не знает! Просто хорошо ****ся.
Нет, девочка моя, ты – королева Тантры, и для тебя она, а не ты для Тантры, так как о Тантре ты никакой не знаешь!
Как и я …

…

- Ты знаешь, в чем выход Тантры? К чему ведет Она?
- Далась тебе, любимый, эта Тантра!!! Давай уже еби меня!!!

- Она уводит за пределы секса, любимая моя.
- Тогда еби скорей, пока Она нас не увела!!!



Обожаю


Обожаю наблюдать за моим расчудесным.
Вот, как например, сейчас, когда я удобно устроилась на кровати, а Алан возле компьютера, что-то лихо набирает на клавиатуре.

Я фокусируюсь на мониторе и читаю его ответ на чей-то вопрос:

- Вас учат создавать нечто, держа общий образ перед глазами. Проецируя его в окружающее вас пространство.
Это не самый худший способ творить. Бродить, выискивая повсюду тот вариант, который вам подходит.

Просто, как бы ни была хороша ваша версия необходимого, вы закрыты для Всего. Вы не видите того, что не вписывается в ваш (хорошо, если ваш) сюжет.   
Вы замечаете только известное, потому что вам известен конечный результат ваших действий.

«Посмотрим, что из этого выйдет!» – радостное предвкушения неизведанного открывает Неизведанное вам, позволяет вам быть Неизведанным.
Каждое мгновение внове. Сначала.

Вы открыты и уязвимы. Но только когда вы доступны всему, всё доступно вам.
Когда вы живете, не считаясь с вашей уязвимостью – только тогда вам неведома уязвимость и страх, только тогда вы живете …

- Недолюбила я в тот короткий вечер*, - параллельно жалуется певица красивым сильным голосом.
- Желаю вечеров тебе длиннее! – смеется Алан. – Очень, очень длинных вечеров любви!
*Песня «Недолюбила» в исп. Зары

- Душа застыла и ей согреться нечем, - живописует свои ощущения исполнительница.
- Душа и есть застылость ваша в скорби и несчастьи, - машинально отвечает ей мой любимый и восклицает. – Эй, я, что самый умный в этом переулке?!!
Элементарных вещей не знать!!! Чему только вас в школе учат? А впрочем, я учился, знаю!
Разучивался обучению потом не меньше лет, чем обучался!

- Брр!!! – восклицает Алан. – Какой я умный, аж противно!!!

- Так на сегодня я уже наумничался, - гладит себя по голове он и встает из-за компьютера. – Чем еще заняться?

Он ходит по комнате, якобы в глубочайшем раздумьи.

- Так, что я собираюсь делать? – спрашивает себя Алан. – Что я собираюсь вытворять?!! Чего мне ожидать от себя в ближайшем и дальнейшем?!!
Какой ты мне сюрприз готовишь, Алан Лига Легко и Просто?!! Что ты там уже затеял?! А?!! Признавайся!!!
С тобой еще я разберусь!

А где моя красавица-подруга?!!
Где притихла-притаилась ненаглядная моя?!!
А?!!
И почему меня не соблазняет?!! Собою не облагораживает всего меня?!!

Я хихикаю под одеялом.

- Ага, попалась! - он меня целует, начиная с ног. Что первым ему попалось, то и целует.

Я хохочу, щекотно в стопы поцелуи получать. И легкие укусы в стопы.
Я верещу от Счастья.

- Алан, в губы поцелуй, - прошу. – Алан, в губы …

И он целует в губы.
И я восторженно кричу.

- Не в те, любимый, - я шепчу. – Не в эти, а в губы … на моем лице ... Алан, милый, не в эти губы ...

Он не торопится ошибки исправлять. Еще чего, когда волшебны так ошибки!

- А вот и я, - он шепчет мне исчезнувшей в блаженстве. – Кого еще тут целовать?

Как хорошо, когда так много губ ...

…

Обожаю его, обожаю!!!

…

Мой милый затеял уборку домика.

- Это выкинуть, а это вытереть … А это вкинуть, а это втереть … - напевает.

Ох, и певун!!!
Обожаю его!!!

А уборка может и подождать …

…

- Здравствуй, здравствуй, мой край Серебрянский. Расцветает тобою Земля, - заиграл мобильный.
- И твой образ живой, хулиганский зажигает наши сердца, - подпевает мой любимый свою любимую песню. Свою и любимую.

- Алан, это мобильный звонит, - смеюсь я и обнимаю. – Не пущу!!!

Мой неожиданный захват приводит к тому, что телефон выскальзывает из рук и бухается на пол.

- Как хорошо, что ты упал, - сказал мобильнику Алан. – Я как раз собирался нагнуться. И пошарить под кроватью в поисках пары мешков с деньгами.
Знаешь, - начинает рассказывать мне мой расчудесный. – Я регулярно туда заглядываю, но там пусто. Что за дела!!!
- Телефон, - напоминаю я.

- Я пою, и играет гитара, - благодарно обнимает меня этот чудик и снова подпевает.

Но телефон замолкает.

- Я пою-ю-ю, - выжидает повтора Алан.

Потом включает песню на компьютере.

- Здравствуй, здравствуй, мой край Серебрянский. Расцветает тобою Земля, - обращается он ко мне.

Что ж я не против, чтобы он на мне продемонстрировал Серебрянке, как он ее любит!

…

- Так, что я делаю? – спрашивает себя Алан. – Что я вытворяю?!!

И я взахлеб хохочу, и он хохочет. И наши вздрагивания приводят меня к новому оргазму.

Обожаю его!!!

…

- Объявляю заседание, - говорит мне Алан. – На повестке дня насущный вопрос: кто кого будет соблазнять сегодня?

- Есть предложения? – спрашиваю.
- Так, заседание окончено. Вопрос снимается, как глупый. У меня застояние. Предлагаю срочно начать залежание, - шепчет нахально мне мой любимый.

Что ж это радует, мое развратное влияние дает свои всходы!

- Эх, я сейчас как возьму кого-то за булочки!!!
- Алан, у меня шары!!!

...

- О, Кейко Матсуи, как же я тебя люблю за музыку твою*!!! – кружится Алан.
*Речь о композиции Keiko Matsui «Midnight Stone»

- Я тоже научусь такую музыку писать и так играть, - я делаю обиженное выражение лица. – Тогда ты будешь знать!
- Конечно, буду, милая моя. Ты будешь первой обнаженной пианисткой для меня. И мы приобретем рояль. Ну, согласись, на пианино не особо развернешься.
Ты обучайся, а пока погнали! Я знаю, где рояль один шикарный есть. Давай опробуем рояль и на рояле.

- Дурак, - сказала я. – Конечно же, погнали …

…

- О, Кейко Матсуи, как же я тебя люблю*!!! – восторжит Алан, кружа под музыку великой пианистки.
- Алан, на рояле скользко! – протестую я.

*Имеется в виду композиция Keiko Matsui “Presence Of The Moon»



Не вздумай


Хинея где-то рассекает на своей машине.
Я подарил любимой скоростной корвет с откидным верхом. Теперь она лихачит, покруче гонщиков профессиональных. Скорей бы в баке кончился бензин, и она бы появилась, машину бросив!

А вот и милая моя!!!

- Я торопилась к тебе, милый. Приехала чуть-чуть быстрее, - в ее белых шелковистых волосах застрял бродяга-ветер.

А от самой так и веет безумной скоростью предельной. И Восхищеньем Детским.
Неумным неуемным
И Чудесным
Живым и Дерзким

- Машина приказала долго жить, - я понял.
- Ага, - блестит восторженно глазами. – Хотела приказать, но не успела! Прости, я огорчать тебя не собиралась, не хотела. Мне жаль!!!

Хинея прижимается ко мне, изображает сожаленье.
Моей девочке совсем не жаль. Просто не знает, как новую машину попросить, а может быть, уже прикидывает, как самой заполучить такую точно. Или еще быстрее.

- Разбитая машина – пустяки, раз ты цела и Счастлива. У меня к тебе другое «Фэ» готово.

- Другое «Фэ»? – мне улыбается любимая.
- Сейчас, я только рассержусь, чтобы его выразить тебе!

…

- Ты отдалилась от меня, любимая? – сердито кошусь я на Хинею. – Зарастаешь девственною плевой?
- Скорее паутиной! – засмеялась гонщица. – А ты хочешь меня девочкою, милый?

- О, нет! Я девственниц боюсь! – воскликнул я.
- Боишься?!! Как интересно!!! – обрадовалась любимая моя, бровь кверху вскинув.

- Хинея, милая, не вздумай!!! – умоляю я.



Занятия на природе


Мы на Ткаде.
Детвора безостановочно носится друг за дружкой по ее водной глади, шлепая босыми ногами. Разгоняется и потом скользит всеми частями тела.
И снова играет в догонялки. И снова скользит.
И, конечно же, визжит по чем зря.

Брызги, смех.
Веселье полным ходом.

Хинея машет мне призывно и я, не раздумывая, иду на зов.

- А когда начнется урок? – перехватывает меня Маша, резко притормаживая и обдавая мокрым потоком, вылетевшим в силу инерции из-под ее ножек.
- Урок уже окончен, - заявляю я, продолжая такой соблазнительный путь к любимой. – Это и был урок: хождение по воде. Но все дружно пропустили первые шаги, освоив беготню по воде, - смеюсь. – Все молодцы!!! Так держать!

- Кого держать? – рядом со мной бежит Полинка.
- А вон, Гонзика держи, - заметил подбегающего плута я. – Всем Гонзика держать!!!

- Меня держать?!! Да вам не по плечу меня сдержать!!! – хвастливо раззадорил Деток Гонзик. – Несравненного удерживать?!! Ой, писаюсь от смеха!!!

И десятки рук в него вцепились.
И Гонзик оказался в центре кучи, так много желающих нашлось его держать.
А я пришел к любимой и ее обнял. И любимая меня охотно обняла.
И мы поцеловались.

- А мы еще придем сюда? – спросил Сережа.
- Ребята, это Ткада, Река Жизни. Она повсюду и всегда.
Детвора, придем ли мы когда-то в Повсюду и Всегда?!!

- В Повсюду и Всегда?!! Конечно, да!!! Мы из Него не уходили!!!

Гонзик умудрился вырваться, и за ним метнулась Детвора. А мы с Хинеей быстро испарились.
Пусть Несравненный с Детками повозится.
А нам сверхсрочно предстоит зацеловать друг друга …



Ковер на потолке


- Ковер на потолке? Забавно, -  улыбнулась я.
- Здорово, правда?!! - счастливо засмеялся Алан.

Во всем его виде сквозит неприкрытый ненавязчивый призыв, но я вредничаю вопросом:
- Что?

- Опробуем? – меня обхватывает мягко Алан.
- Алан, прекрати! – брыкаюсь я.

- А кто тут засмущался?
- Я не засмущалась.

- Правда?

Я спускаю с плеч широкие лямки шорт и переступаю через одежду. Алан с утра неотступно ходит за мной, разглядывая сей шедевр: короткие парашюты-штанишки с подтяжками – двумя полосками, едва прикрывающими мои груди.

Мое ли изобретение вдохновило Алана на собственное или вид моих откровенно выставленных на показ прелестей, не знаю. Но я охотно делаю несколько ленивых шагов по стене и удобно устраиваюсь на потолке.
Алан стремительно взлетает, и я оказываюсь прижатой к ковру его крепким целеустремленным телом.

Начало впечатляет …

…

- Ты их сегодня не отпустишь? – смеюсь я, ощущая его руки на своей груди.
- А придется?!! - с притворным ужасом спрашивает Алан.

- И очень скоро, - уверяю я, для пущей важности кивая головою. – Прямо сейчас.
- Неужто? Не отдам!!!

И мы хохочем.

- Я шучу. Можешь держать их сколько хочешь!
- Ах ты, шутливая моя!!!

- Как же хорошо, - вздыхаю я. – Спасибо за ковер!
- Тебе особая благодарность за штанишки!!! Оденешь?

Я надеваю изобретение свое, любимого реакцию предвкушаю.
Так и есть, опять блестит глазами.

- Блеск, а не штанишки!!!

…

Детки вошли и открыли рты от изумления. Шок длился недолго.

- Ковер на потолке!!! - завизжала восторженно Детвора и безотлагательно присоединилась к нам.

Как же хорошо на потолках валяться!!!



Омоложение Легко и Просто


- Молодилка – это высший пилотаж! С этим к Гонзику. Он умудряется в Мертвых Краях омолаживать древних старцев-засранцев и бабуленций-старушенций, - сказал Горн. – Или к Алине.
- Горн, - попросила Маша. – Не надо про маму.

- Почему это не надо?!! Я тому яркий пример, - решительно заявила Алина. – Ярчайший пример, если угодно, Омоложения Легко и Просто.
- Мама, - смутилась Маша. – Это я добавила в твой сок дехи, омолаживающий эликсир.

- Ну, конечно, дехи, - усмехнулась озорно Алина и пояснила. – Когда почувствовала я усталость и то, что люди называют своим старением, я всполошилась не на шутку. Поплакала, посокрушалась, и к Алану бегом. А он мне: «Как в прошлый раз с тобой возиться мне недосуг. Читай Омоложение Легко и Просто».
И я прочла, а там с «Энергетической Реабилитацией Легко и Просто» созвучка.
«Возвращая Свою Силу. Себя».
Вот я себе себя вернула.
И возвращаю, не переставая.

Да так вернула, что поняла, что для чего старалась, молодела – модельный мир – ерунда и мне не нужен.
А я себе нужна.
И слишком хороша, чтоб модной вешалкой служить.

- Горн!!! – воскликнула Маша, требуя немедленных объяснений, и уже вкрадчиво и нежно спросила. – Кися, ты ведь меня не обманул?
- Конечно … обманул, - не дрогнув, ответил воин. – Дехи принимается добровольно, с полным осознанием последствий добровольного решения. Ты хотела посодействовать маме, и я дал тебе такую возможность. Ты была безоговорочно уверена в омоложении Алины и это ей здорово пособило.
Можете записать в «Молодилку» еще один пункт – вИдение молодым любящими вас.

- Так может, тебе вести Омоложение Легко и Просто, Алина? – спросила Маша, переглянувшись с Гонзиком.
- Может, и вести, - ответила легко Алина. – Только есть у меня одно дело к Алану неотложное. И знаю я, что он мне откажет-скажет на пожелание мое.
«Со всеми вопросами к Себе, а не к кому-то. Доверяй Себе, а не кому-то и чему-то …».
А вот и Алан!
Алан, а я готова к слиянию Себя с Собой?

- Откуда знать мне о готовностях твоих? – ехидно осведомился Алан.
- Бу-бу-бу, - передразнила его Алина. – Алан, я готовая, сливай меня!

- Сама сливайся и не помоями в канализацию, а стань Слиянием Себя с Собою!
- Опять сплошные бу-бу-бу, - смеется в тон ему Алина. – Я так ему благодарна! – она прижал к себе Машу. – Мы благодарны, да, дочка?

- Да, - согласилась Маша. – Пойдем, Киса, уговаривать Алана посодействовать Алине. Нам с тобой он не откажет. Он нас с тобою любит.

Киса боднула Машу и, зажмурившись, замурчала внутриутробным кошачьим моторчиком. Она нисколько не сомневалась в успехе предстоящей миссии …

…

- Алинка, считай нашу беседу новой главой «Энергетической Реабилитации Легко и Просто». Нет никаких учителей-учеников. Есть книга, есть читатель. В любой момент ее ты сможешь отложить. В любой момент.
- Понятно.

- Все, что ты сделаешь потом, твоя забота, а не книги.
- Согласна. Алан, а может быть, тебя сжигали, как книгу раз за разом? Очень похоже.

- Прекрасно. А что еще на что похоже?
- Прости, я заболталась …

- Нет, ты права. Мне надоело представляться книгой. Давай-ка, ты сама себе расскажешь, что и как. Расскажешь и послушаешь. И я послушаю с тобою.

Алина открыла рот, но не успела ничего сказать. Алан неожиданно взял ее за плечи и заглянул в глаза так глубоко – ей показалось, он проник до пят.

Он отпустил Алину, и попросил чуть слышно: - Рассказывай …



Хорошо, что у нас всё ТАК


Алан решительно выпрыгивает из кровати. Уж ему ли не знать, что без категорических действий ему меня не покинуть.
Смеется. Встал одной ногой мимо тапочка. Пол-то еще не постелен. Стоит, хохочет холоду в ноге. Обуваться не торопится.

- Что за прохладУшки?!! – ежится и вздрагивает от холода. – Прохладненько.
Немножечко попрыгать, немножечко побегать, - он смешно выполняет сказанное. – Скорее, скорее одеться потеплее!!! Скорее, скорее одеться потеплее!!!

- Ох, ё!!! – восклицает Алан, посмотрев на уличный термометр. – Пятнадцать градусов мороза.
Моя любимая температура!

- Иди ко мне, со мною не замерзнешь, - приглашаю я.

Во мне огонь до неба. Иди, любимый, я не только отогрею, сгорим дотла!

- Ты права, с тобою не замерзнешь!
- Я же говорила! – шепчу. – Ах, Алан!!! А с тобою не останешься сухой!!!

…

- И не ведал, не знал, что той ночью навеки, мое детство прощалось со мной*, - проникновенно приговаривает себя и созвучных подобным приговорам Сергей Трофимов.
- Поспорим?!! - усмехнулся Алан.
 *Песня «Первая любовь» в исп. Сергея Трофимова 

…

- Мама, мама, я хороший теперь*, - нахваливает себя хрипло Виктор Королев.
- Мама, мама он хороший теперь, - поддакивает Алан. – Поскорее перед ним захлопни ты дверь.
И раскрой сыну окно. Тому, кто умеет летать, что дверь, что окно – всё равно …
*Песня «Мама» в исп. Виктора Королева

Я бросаю в него подушку. Он обнимает ее так крепко, что я начинаю жалеть. Надо было кинуться самой на него!

…

- Все равно я тебя вспоминаю*, - страдальчески выводит мужской голос.
- Бедная девушка. Так он ее совсем завспоминает! – шутливо сокрушается Алан.
*Песня «Дым сигарет с ментолом» в исп. группы «Нэнси» 

Я усмехаюсь.
Люди любят страдать и привносить страдания в истории себе подобных. Заунывное вспоминание кого-то – одно из их излюбленных занятий.
Вспоминающий вмешивается в жизненные истории других и хоронит свою. Вместо того чтобы жить, он бредит несуществующим.

Уж мне ли не знать, как агрессивно печальное вспоминание кого-то!
И прежде всего  по отношению к себе!

…

Хорошая певица! Только мой расчудесный уж очень ошарашено вслушивается в ее вокал!!!

- Приятный голос, - говорю Алану. – Уже влюбился в него? Могу говорить также.

Мое подражание вызвало у него улыбку.

- Да, можешь, - согласился он. – Послушай, что этот приятный голос напевывает себе!

- Да, что же это у меня там внутри
И что оно все время ноет и болит.
И куда все время меня это зовет
И поет, и поет, и поет*.
*Песня «Внутри» в исп. Елены Ваенга

- Удачи, тебе, солнышко, петь ТАК, - озорник успевает в повтор припева.
– Да, что же это у меня там внутри
И ликует, и танцует, и поет.
И куда все время меня это зовет
И живет, и живет, и живет

- Вот это я понимаю!!! – кричит баловник восторженно.

Прекрасно его разумею. У меня у самой всё завеселилось, заликовало, запело внутри.
Эх, хорошо быть Живою!!!

И мы, обнявшись, как два пьяных матроса, горланим восхищенно:

- Да, что же это у меня там внутри
И ликует, и танцует, и поет.
И куда все время меня это зовет
И живет, и живет, и живет

…

- Это уже не прохладУшки, это холодУшки!!! – мой расчудесный делает очередную попытку покинуть наше теплое гнездышко. – Что за дела такие холодильные?!!

Он смотрит на градусник уличный в окне.

- Ох, ё!!! – говорит Алан, термометру. – Двадцать градусов мороза.
Моя любимая температура!!!

…

- Когда*, - поет певица.
- Да, да, - повторяет за ней эхо реверберации.
*Песня «Любимый взгляд» в исп. Ирины Круг и Алексея Брянцева 

- Ты далеко …
- Ко, ко, - повторяет эхо местного производства, мой пародист смешливый.

- Я одинока …
- Ка, ка, ка …

- В этой суете …
- Те, те, те …

- Когда ...
- Да, да …

- Ты далеко …
- Ко, ко …

- То всё не так …
- Как, как …

- И сны не те …
- И всё не так тёте …

- Когда, - запевает мужской голос.
- И всё не так дяде, - предвосхищает развязку Алан и внимательно смотрит на меня, сейчас выдаст хохму. – Хорошо, что у нас всё так, - вместо прикола тихо говорит мой парень.

Подходит ко мне, берет мои ладошки в свои, заглядывает в мои глаза нежностью проникновенной и целует так упоительно, что я теряю все представления о происходящем

…

- Раковиной отворись, - он просит нежно и бесстыдно. – Створки распахни свои, яви жемчужину прекрасную свою …
- Какое утонченное нахальство! – я чувствую его слова собою всей.

Я растворяюсь в его взгляде и раковиной расстворяюсь.
Предчувствую: это будет НЕЧТО …

…

Я ласкаю взглядом потолок. Спасибо, что он не обвалился от наших криков.
Ах, - вздыхаю я.
До этого всё вспышками было чудесными. Сейчас сплошной восторг ...

…

- Ты как, моя хорошая?
- Мне хорошо, - шепчу.

- А будет лучше, станешь лучшею? – смеется и говорит проникновенно. – А впрочем, ты и так из лучших наилучшая и без всяких лучше!
И даже больше. Ты – единственна. Моя единая.
- И хорошая, - мило настаиваю я.

- Ты – просто прелесть, - подтверждает мой любимый.



Услышать Сокровенное Свое
Себя


- Что с моей мамой? Сидит, вся светится и улыбается, не переставая, - смеется Маша. – Что ты с ней сделал?
- Я ничего не делал. Твоя матушка, Машунь, себе о Сокровенном рассказала.

- О том, что Сокровенное – она и есть, - понятливо кивнула Маша. – А помнишь, как со мною Сокровенное Моё поговорило?
- Еще бы!!! Я тебе боялся показать родителям твоим, так ты без остановки хохотала!

- Боялся, как же!!! Скорей всего, тебе компания для хохота была необходима!
Я и сейчас внутри себя смеюсь, не переставая. И останавливаться и не собираюсь!
Еще чего?!! Мне весело от Сокровенного внутри. Я о Себе, о Сокровенной, и не забываю.
Мне, Сокровенной, улыбчиво и хорошо.
И Сокровенно …
- И мне, - ей улыбнулся я. – И Сокровенно, и улыбчиво, и хорошо …



Я тебя люблю


Музыкой заполнено все пространство домика. Такое ощущение, что я нырнула в музыкальность.
Но как только я вошла, Алан нажал на паузу. Смотрит на меня вопрошающе.

Я благодарно улыбнулась и покачала головой.

- Просто пришла, - отвечаю уже в его объятьях. – Включи, хорошая песня.
- Ну, что ты, Казаченко,  - обратился мой баловник к исполнителю остановленной им песни. – Пой уже!

…

- Ну, рассказывай, что у тебя чудесного произошло? - спрашивает Алан, обнимая. – Небось, Небо осыпало Тебя лепестками лотоса, а все котята терлись о твои ноги.
Ветер играл твоими волосами и шаловливо заглядывал в пикантные места.
Солнышко светило только для тебя одной, а пенящийся барашками волн океан шептал Тебе на ушко нежные признания.
- Ты что подглядывал? – смеюсь, обнимая любимого. – Всё так и было. Только никто в пикантные места мне не заглядывал. Ветер сказал: «Тебе есть, кому позаглядывать».

Он смотрит в мои глаза своею нежной глубиною взгляда. И я доверчиво к нему тянусь. Один лишь способ есть спугнуть проникновенность. Грубостью и пошлостью моей.

- Алан, трахни меня, как девку блудную!

Он целует меня в уголок рта.

- Не старайся, у тебя уже не получается быть пошлой.
- Это всё ты, - я легонько провела ноготками по его спине. – Что ты со мной сделал? Признавайся!!!

- Показать? – спрашивает он лукаво.

И я снова исхожу блаженством …

…

- Переставай меня влюблять в себя, - я милого прошу.
- Я влюблять  не перестану, не устану, не отстану, - заявляет он, вспомнив шутку Гонзика. – Это так чудесно в тебя влюбляться и влюблять в себя!!!

- Кисенька, - тогда прошу. – Повлюбляй меня еще в себя. И повлюбляйся …

…

- Знаешь, - задумчиво смотрит на счастливую меня Алан. – Мне следует тебе кое в чем признаться. Будь ты обычной девушкой, я не смог бы быть твоим парнем.
Я не привязываюсь, не строю отношений, не зарабатываю, и не защищаю.
Если кто и может находиться рядом со мною, так только такая необыкновенная, как ты.
- Благодарю тебя за то, что я необыкновенная, а не обыкновенная, - целую его я.

…

- Твои сисечки в надежных руках, - заверяет меня этот прохвост.
- Это твои руки на надежным местах, - говорю ему нахально. – Как и ты сам!

- Это да, - легко соглашается Алан. – Я в твоем надежном междуножье! Древнее Междуречье не исчезло бы, будь оно твоим – Всегда Современным Междуножьем!
- Хам!!!

- Я иду тебе навстречу. Я тебя откукарэчу, - пропел мой нахальный парень. – Мои выпуклости несутся навстречу твоим впуклостям, - шепчет он мне жарко.
- Так почему они еще не там? Как-то они подозрительно медленно несутся!!!

- Ах, так?!! – преисполняется решимостью мой расчудесный.
- Не так грубо, любимый! – я прошу. – Еще грубее!!!

…

- Я тебя люблю, любимый.
- А я тебя люблю, чудесная моя.

- За то, что я люблю тебя? – смеюсь ему.
- И за это тоже, - смеется он.

- А если б я тебя ни капельки бы не любила? – спрашиваю я. – Что тогда?
- О-о, - он не смеется, головой качает и его взгляд печален, когда он сказанное мной себе представил. – О-о …

- Прости меня, - прошу и обнимаю. – За глупость, глупую меня, прости! Я так тебя люблю!!! – ему я говорю.

И он сияет и говорит мне: - И я тебя люблю … и ты меня прости.

- За что, любимый? – удивляюсь.
- За то, что я тебя когда-то не любил, прости …

…

- Я люблю тебя!!!
- А я тебя!!!

Звучат восторженно слова.
Звучат …
И не надоедают …



Рада


- Рада, ты не будешь против, если возьму и себе такое имя, - спрашивает меня Ларисочка.
- Имя Рада? – удивляюсь я.

- Оно такое классное!!! – восхищенно жмурится девочка. – Мне хочется всему быть радой. Радостью быть всегда.
- Конечно, мне не жалко, - соглашаюсь.

- А чтобы нас не путали. Давай я буду Радка, а ты Рада?
- Ладно.

- Благодарю, Радусь, ты просто прелесть, - и, чмокнув меня в щечку, моя тезка убежала, рассказывать всем, как себя назвала.

Вот это да!!! Мне было неудобно мое имя, а оно оказывается прикольным, классным.
Я к Алану тихонько подошла и рядышком присела.
Он улыбнулся.

- Уже нашла себе имя, которое радует тебя? – спросил он.
- Да. Я передумала переименовывать себя. И буду Радой я, как и была.
Но только радостною Радой!

…

- О, сразу две Радости навстречу!!! – ликует Алан. – Вот это да!!!

Две девочки смеются, и языки показывают Магу. Обе Рады рады Магу. И Радости его …

…

- Нас утро встречает прохладой!!! – раздается бравур. Это Алан поет. – Нас ветром встречает река. Кудрявая что ж ты не рада?*
- Я Рада, - откликается Рада.

- Кудрявая тоже радА, - поет мой расчудесный.

*Д. Шостакович, Б. Корнилов «Песня о встречном»



Проникновенность-Проникаемость


Впритирку мы в Домике сидим. Детвора собралась на посиделки.
Потрескивает печка. Домик обнимает Детвору Теплом Своим, Собою.
Восторгом упоен восторгом детским.

Весело в Домике у нас.
И Сокровенно.

О Сокровенном речь ведется, и молчим о Сокровенном мы.
И веселимся Сокровенно

О Проникаемости и Проникновенности спрашивает Маша Алана.
Девочка в одиночестве проводит дни. И Магу задает вопрос, когда готова получить ответ. 
Ответ, как прийти к Своему Ответу. Она не предлагает дать за нее ответ.
Она интересуется: КАК ПРИЙТИ К СВОЕМУ ОТВЕТУ.

- Проникновенность пробуждается Твоя вопросом: - И где в этом я?
Разыскиваешь Себя в ком-то или чем-то и отыскиваешь.
Ты можешь отыскать Себя в ком-то или чем-то, лишь проникнув в это.
Не иначе.

Вот тебе Твоя Проникновенность …

А Проникаемость призывается Твоя вопросом: - И где это во мне?
Разыскиваешь в Себе  кого-то или что-то и отыскиваешь.
Ты сможешь отыскать в Себе кого-то или что-то, лишь в Себя впустив.

Проникаемость-Проникновенность, по Сути, Суть Твоя и Естество Твое, по Сути.
Для Сути – Естества – любой вопрос, как неуместность. Вопросы эти мы ограниченьям задаем. И этими вопросами растворяем все ограниченья.

Вопросами:
- Где в этом я?
- И где это во мне?

Видь всё в Себе, во всём Себя видь. Отыскивай и узнавай во всём Себя, и всё в Себе

Когда я проникаем и проникновенен, тогда повсюду я
И где бы я ни появился и не появился
Я повсюду и во всем
И всё во мне

И нет меня

…

Покой – Безграничность, а не пограничность.
Дозволение Себе и дозволение всему.

Теперь вы знаете: если что-то беспокоит вас – вы это беспокоите собою.
Если вам что-то не дает внутри покоя – вы впустили в себя нечто, но не вошли в него Собою.
Если снаружи беспокойство – вы вошли в нечто, но не позволили войти в Себя.



Вне секса Легко и Просто


Я с удивлением прислушиваюсь к себе внутри.
Что-то новое там вместо былого. Да, улётного, да, непередаваемо прекрасного, но теперь былого.
Нет, сексуальная энергия по-прежнему во мне, как и раньше и по-прежнему могучим потоком, но вроде как выросла я.
Я выросла. Вот это да!!!

- Кися хочет секса? - спрашиваю любимого.

Хороша я буду, если стану крутить носиком в ответ на его порывы!

- Не знаю, - отвечает мой расчудесный изнутри себя.

И я вздыхаю облегченно. Вот в чем прелесть наших отношений: мы происходим из Единства Нашего и потому созвучны!!!

- И я не знаю, - отвечаю. – Но хочу узнать …

…

Все перекликается, все работает. Все отзывается и отвечает.

Мы смотрим в глаза друг другу и улыбаемся новому откровению. Нам не интересно заниматься сексом.
Нам не зачем соприкасаться краями, да и погружаться в глубины наши не зачем, не зачем сливаться воедино. Мы и есть Глубина.
Слияние состоялось.
Уже ...

…

То, что раньше воспринималось, как наслаждение, оказалось дрожью тела.
Телу уже не хочется дрожать. Ему очень хорошо. Ему спокойно нашему общему телу. Ему счастливо и радостно. Оно переросло секс.

Оно открыто для новых, более тонких энергий. Оно выросло из секса, как из семени. Проклюнулось прекрасным цветком, укоренилось в сексе, когда семя переродилось в корни.
Корни нашего тела в земле, но рвется оно к небу, солнцу, дождям, ветрам.
Оно укоренилось в сексе, оно впитало в себя его энергию, но назад в зерно цветок не вернется. Это противоречит его природе.

Да и не знает цветок ничего ни о зернах прежних, ни о противоречиях. Цветение, аромат, танец на ветру – вот его жизнь ...

Восторг состоявшегося обещания …

…

Мне спокойно и даже весело. И ничуть не страшно.
Я слишком хорошо знаю, ЧТО необходимо моему любимому: ЧТОБЫ Я БЫЛА РЯДОМ.
Уж это-то я уяснила себе безошибочно, особенно в чудесные времена нашей игры в невинность.
И потом я знаю, что вслед за одним наслаждением, приходит новое, куда более утонченное, более глубокое и более возвышенное. Когда принято и прожито вдоль и поперек прежнее.

Если ты идешь по пути Радости, Радостью являешься, иначе не бывает!

…

Мы всё еще друг в друге выпуклостями-впуклостями, как смешливо любит говорить Алан, не торопимся покидать, но и не движемся.

- Ты расстроен? – я глажу его лицо.
- Шутишь?!! Я сколько занимался практиками, всё мечтал о выходе за пределы Секса, не о подавлении его, а о выходе.
Когда он – часть меня, и не отвергнутая, а прожитая, Живущая моим принятием энергия моя, которая всегда со мною.

- Я с тобою навсегда, - шучу. – Тебя я этим напугала?
- Люблю тебя!!!

- А я тебя!!!

…

- Соприкоснемся серединками своими, - тихонько мне любимый предлагает. – Соприкоснемся серединками своими …



Соприкоснемся серединками своими


Мы лежим обнявшись. Просто лежим.
А еще целуемся. Мы открыли нечто новое для себя.
Нечто непередаваемо прекрасное.

Соприкосновение сутью, серединками своими

…

Наши серединки будто ждали приглашения к танцу. Стоило Алану предложить соприкосновение, как внутри моего живота, где-то в районе солнечного сплетения тут же отозвалось Живое и устремилось навстречу Живому любимого …

…

- Алан, кися, ты собираешься спать? – спрашиваю только для того, чтобы услышать блаженство в его голосе, созвучное моему.
- Собираюсь, Лини, кися, - то, чем напоены его слова отдается внутри меня упоительными перекличками. – Всё собираюсь, собираюсь, и никак не соберусь!

Он целует меня, и я его целую.
Это нами целуются наши серединки …

…

- Давай прижмемся животиками, - предлагает Алан.
- Это ведь не обязательно для серединок? – уточняю для ясности.

- Неа, просто хочется попробовать. А ты боишься, что это вернет нас в секс? Накроет его волною.
- Ну, конечно, я боюсь, - я весело смеюсь. – Да я сразу запрыгну на тебя, и будем скакать друг на дружке праздничней обычного!

Мы прижались животиками. И наши серединки моментально слились воедино.
Откликнулись и другие части тела. Весьма ощутимыми толчками и устремлениями. Но это-то как раз естественно.

Мы ощущали их призывы, но были только серединками своими, исчезнувшими в своем едином, а телу позволяли отзываться играми своими.

Оно блаженно запело, когда мы вновь не вовлеклись в игру гормонов, а зазвучали общим сонастроем …

…

- Он меня толкает, - смеюсь я Алану. – Еще я никогда тебя ТАК ни хотела!!! А ты?
- И я, признаюсь честно, так еще ни жаждал заполучить тебя для своих низменных, да и возвышенных утех!!! Для всех утех!!!

- Если хочешь – входи, - смешливо предлагаю я. – Я вся твоя!
- Если хочешь – вводи, - смеется мой любимый. – Я весь твой! Я твой герой!!!

- Еще какой!!! – я отвечаю. Его словам и поцелуям.

Спасибо сексу, но у нас новая игра. Тем более нас секс к ней и толкает. К новой игре.
Ему приятно вырасти так же, как и нам.

Я распахнулась серединкою своею и шаловливо прикоснулась к серединке Алана. И мы слились в едином поцелуе серединок наших …

…

Обожаю секс!!!
Именно он, будучи чудом, привел нас к новому чуду, еще большему, еще более необъятному ...
Именно он, будучи восторгом, привел нас к новому восторгу, еще большему, еще более необъятному ...
И не оставляет нас, ведет энергией своею в наше небо!!!

Мы вне его легко и просто. Вне прежнего его, но с новым его качеством. Объятьями любовными и благодарными за то, что мы его прожили, каким бы неприглядным ни казался он. За то, что мы его так искренне любили и восхищенно жили им ...

Секс в нас не замолкает и даже набирает обороты. Его энергия на крыльях поднимает нас в экстаз, а не в позиции нас ставит.
На крыльях поднимает.

И мы летим, летим, летим …



Новые горизонты Шихоны


Я всё еще во власти соприкосновений наших серединками своими, а Алан возится, какие-то делишки у него.

- Что такое?!! Почему фонарик не заряжается? Почему зарядка отошла? А-та-та, - погрозил Алан пальцем, подключая утерянное соединение.

- Смотри и удивляйся, милая, - предлагает восхититься он своим умением плыть в воздухе, как пловец в воде.
- Ты нас так часто удивлял, что мы привыкли удивляться. Нам удивление, как воздух, дыханьем свежим, - растроганно отвечаю я.

…

Я вздыхаю.
Нет никакого напряжения, такое ощущение, как будто нет тяжести вообще.
Мне знакомо это ощущенье. Однажды Алан меня просто обнял, и меня Шихона приняла в свои объятия.

Гонзик прав был, говоря, что это словно бы обняться с солнцем.
Все, о чем подумала тогда: если объятья Алана так хороши, то к черту секс!
Но мысль та, как и все другие, полыхнула в пламени Любви, сгорела. Нет секса, мыслей, нет чертей. И некому, и некого, куда-то посылать, когда «куда-то» этого не существует.

Слов не осталось, адресатов, пунктов назначений ...
Ничего ...
Сплошное НИЧЕГО …

…

Соприкосновенье серединками своими – преддверие Шихоны?

Были мы без секса, и были мы невинными. Теперь вне секса мы. Он в нас – цветочком крошечным прекрасным. Цветочком Познанного.
А мы не познаны, непознаваемы. Непознанностью и Непознаваемостью Своей раскрыты Необъятно.

Лишь только вроде бы познал себя, а новые открыты двери. Нет ни зацепок, ни отметин. Все ориентиры, вехи и границы, пределы, рубежи исчезли и растворены. Нет ничего. Все смыто волнами Нутра.

За Новой Глубиной нам открываются еще Глубины. Бездонней и еще Глубинней.
Их не изучишь, не опишешь и не обозначишь, ТАК упоительны Они.  А ими можно только жить и раскрываться глубже и глубинней.
И Глубиною этой быть. И в Глубь Бездонную Свою блаженно уходить. И пить, и пить, и пить Глубины. Они, как воздух нам.
Живая, Жизненная пища для Живого – Его Немыслимая Глубина.

Вот именно теперь, нет никаких запретов, никаких ограничений.
«Да» полное всему. Да сексу, как возможности. И да всему, как всевозможности.

Да мне, открытой ...
Да, Алану, открытому ...
ДА нам, открытым и распахнутым ВСЕМУ …

…

- «Сегодня ты – королева бала…*», а я, ну, конечно же, твой король, - пропел Алан.
*«Сегодня ты – королева бала…» – строчка из песни «Королева бала»  в исп. Михаила Шелег

Меня переполнило нежностью и шаловливым умилением.

- Ах ты, такой – такой!!! Да что это за певун тут такой?!! – я крепко сжала его в своих объятьях. – Что тут за певун такой?!! А?!!

Я трясла Алана, не в силах сдержать бушевавшую во мне бурю восторга, тискала, сильно прижимала к себе, отпускала, чтобы рассмотреть этого шалопая поближе.
Шлепки и похлопывания, пощипывания и покусывания – моему парню перепадало их в изобилии. А еще безостановочные поцелуи накрывали его снова и снова, волна за волной.

- Ах ты, кисечка – пусечка!!! - приговаривала я растроганно, обнимая свое сокровище и покрывая его бесчисленными чмоками детских поцелуев. – Ах ты, такой – такой!!! Ты посмотри на него!!!

И снова трясла, шлепала, тискала, прижимала, отпускала … рассматривала и снова трясла, шлепала, тискала …

- Ах, ты такой, мальчишечка-паренёчек!!! Да, я тебя заобнимаю-зацелую!!!
Такого всего славного тебя! Всего тебя! Ни сантиметрика не пропущу!!!

Да кто ж тут, такой чудесный-расчудесный?!! А?!!
Да я ж его люблю!!!

Люблю!!!

…

Я слышал рокочущий грохот нарастающих в себе волн. Они поднимали, качали меня, швыряли одна другой, с шипением приветствовали и прощались. Океан бушевал ласковой стихией, он заполучил меня в свои руки, и ни что не могло помешать ему наиграться мною, перед тем как сделать своей неотъемлемой частью.

И теперь я не был краем в крае океана. Рыбкой в родной, но всё же отличной от нее стихии. Фрагментом во фрагменте. Одной из разновидностей своей энергии сливающейся с разновидностью другой.

А был я целиком. Всей Необъятностью Своею ...
Необъятным Целым в Необъятном Целом ...
Я был Ничем, в Себе же и плывущим ...

А еще я послушно плыл в своей кипящей восхищенной пучине розовым бумажным корабликом, прощанием с ним и обещанием его отваге и безоглядности.
Вплетался собственным милым детским стишком-напевочкой в неистовый рокот Бескрайнего.

А розовый кораблик я недавно встретил.

Оказывается, утонула лишь бумага. Бумажный, ведь, не долог век.
Теперь кораблик – Перекресток Мирозданий в пересеченьи Измерений Рек …


А вас когда-нибудь обнимал океан?

…

Шихона
Бескрайнее Моё
Бескрайнее Ничто
Бескрайнее Не Знаю

Колыбель моих происхождений-похождений
Обитель возвращений

Домой
К Себе



Алан Лига Легко и Просто



История Десятая



Кельха Легко и Просто


Время радоваться и удивляться.
И снова радоваться.
И снова удивляться.

И снова радоваться ....

Удачи нам, солнышкам, Счастья и Любви!!!


Алан Лига Легко и Просто



Как докричаться


Она оглядывает то место, куда пришла. Безнадежье полное, полнейшее.
И уговаривает себя: так надо. Ты теперь послушница.
Пора искупать свои грехи. Так надо, Верочка!

Отчего говорит она себе слова чужие голосом чужим? Голосом матери, ее словами.

Уговаривает, но не уговаривается на этот раз внутри ее. Не уламывается. Криком кричит, диким воем воет, не соглашается.

- Это утроба твоя ноет, - сказала матушка. – Младенцы не рожденные голосят, тобой убитые. Рождением не состоявшиеся.

Но знает Вера крик этот, слышала его и до беременности и до первого постельного раза слышала. Это крик нутра, еще не омертвевшего окончательно, его попытки докричаться до нее.

- Слышу тебя, слышу, - шепчет устало, прислоняясь к холодной шершавой стене Вера. – Да, что толку?!!

Нет сил на то, чтобы хоть что-то сделать, изменить.
Обреченная безжизненность и ничего больше.
Вера плачет.

Эх, был бы Алан рядом, ему всё нипочем! Но его и раньше не дозваться было. Детвора, когда с ней рассорилась Вера, говорила, что он ничего не знает о несчастьях. Не знает и не узнаёт …

Это мой последний шанс, понимает она. Кривится от своей робости и вялости Вера.
Как докричаться до Алана? Как? Как?!!

Следует замолчать внутри. Молчать внутри, молчать внутри, молчать внутри …

- Вера, - визгливо оглушил ее один из голосов в голове. – Вера, предайся богу. Покайся!
- Ты нагрешила, время искупать грехи, - мягко, но настойчиво увещевал ее второй. – Иди к богу, он всё простит.
- Наплюй на бога, вернись к обычной жизни. К любовнику вернись, он тебя поддержит. Ты ему дорога, - подругой уговаривал ее еще один.
- Тебе же с ним было хорошо, - убеждал четвертый, задушевно. – А того, что залетишь бояться уже не надо. После двух абортов уже не залетишь…

- А-а-а-а-а, - закричала девушка, обхватывая голову. – Как избавиться от этих голосов? Как замолчать внутри?!!

- Вера, прекрати …, - раздался пятый, тенорком любовника.
- Вера, - подступается еще один.

- Я вам не Вера, - жестоко отозвалась она. – Хватит, наверилась уже!!! И нагрешилась и наискуплялась!!!

- Девочка моя, - елейным голосом пропела нота. – Ты – девочка моя.
- И я не девочка! Давно не девочка, - отмахнулась не Вера и не девочка. – А вы чужие голоса, которые я насобирала. А меня нет. Для вас.
Нет меня …

Голоса зазывали к себе Веру, но девушка ими не была.
Была Собою ...
Пустотой и Тишиною …

…

- Убого тут у тебя, - раздался голос насмешливый и озорной. – Зато у бога. Да, за пазухой у бога, как-то … затхло.
- Алан!!! – обрадовалась девушка.

- Ты захотела стать святой? – он взглядом скользнул по ее одежде тусклой. – По-украински, свято – праздник. Будь праздничной, если хочешь быть святой ...

- Грешить или молиться? Вот в чем вопрос, - ехидно Алан произнес. – Да, выбор небольшой у человеческой природы.
Ни то и ни другое, отвечаю. Всё чушь. Всё для мертвецов, - сказал он стенам кельи.

- Когда же они снимут тебя с распятия? – по-свойски спросил Маг у изображения, прибитого к кресту. – Наверно никогда, приятель. Им нужна твоя кровь. Им нужно искупление их мертвенности.

Он погладил фигурку на крестовине, а другой вытер глаза.

- Итак, девочка, я здесь, - бодро обратился он к послушнице. – Чем могу тебе содействовать?

…

- Ты должен мне помочь!!! Спасти!!! – я на крик срываюсь.
- Должен!!! Помочь!!! Спасти!!! Какие-то слова чужие, мне непонятные слова.
Прости, не понимаю я подобные слова. Я их не знаю.

Что с тобою, девочка, ты мне едва видна? Послушная такая вся!
Так Радость задавила ты, ТАК задавила ты Себя, что мне едва видна из-под своих навалов!
Тоскливая и скорбная ты, вся в печали, как в соплях!
Я другою тебя знаю …

Он смотрит на меня немного удивленно. И я вдруг понимаю, что его знание меня Живой, меня же и удержало на краю, откуда возврата нет ни для кого. Мне удержаться помогло.

- Что можешь предложить ты гостю, - бодро осведомился Алан. – Может, улыбнешься?

Он демонстрирует мне свой оскал смешной, и вот впервые за столь бесконечно долгий срок …  я … улыбаюсь.

- Ну вот, дождался радости твоей!!! Печаль чужая – не моя печаль, чужое дело. Да у меня и дел-то никаких, и никаких печалей, сплошная Радость. Радость – вот, что интересно мне!!!
В тебе я вижу махонькую Радость.
И потому видна мне ты.
Как только радоваться перестанешь, исчезнем друг для друга мы: я для тебя и для меня ты.

- Мне плохо, Алан, – говорю ему.
- Какая ты смешная! Плохо ей! А кому легко?!! – он спрашивает и тут же отвечает. – А мне легко!!! Легко и Просто мне …
Ля-ля-ля, ля-ля-ля, как Легко и Просто мне!!!

- Ты смеешься?!! Тебе смешно?!!
- Всегда, - ответил Алан. – Всегда смеюсь. И если на поверхности я просто улыбаюсь, а не смеюсь, то уж внутри безостановочно смеюсь и веселюсь
И улыбаюсь

…

- А ну-ка, повторяй за мной: Ля-ля-ля, ля-ля-ля, как Легко и Просто мне!!!
- Ля-ля-ля, ля-ля-ля, как Легко и Просто мне!!! – напеваю я.

Мне уже намного лучше.

…

- Что происходит? Знаешь? - напоминает неожиданно Маг девушке о происходящем.
- Не знаю, - печально она сказала. – Невмоготу мне, Алан … Детство вдруг ушло.

- Ушло, - охотно подтверждает Алан. – Тут ушло.
Айда туда, куда Оно пришло!
- Айда, -  она, не веря в собственное счастье, улыбнулась. – Айда …



Лия


- Лия, - позвал Алан, и она шагнула за ним.

Девушка огляделась. Зелень вокруг, речка, небольшой водопадик, уютная пещера.

- Мое имя Лия? – спросила. – Теперь это мое имя?
- Я не даю имен, - ответил Алан. – Вырвалось само. Можешь взять себе любое.

- Мне нравится имя Лия.
- Желательно, чтобы очень нравилось, - проворчал Мистик.

- Мне очень нравится, - засмеялась Лия, обнимая его. – Очень-очень!
- Необходимо, чтобы оно было Твоим …

- Оно Мое, Алан, - Лия спрятала лицо на его груди. – Мое …
- Поживи пока здесь, наберись сил, - погладил девушку по волосам он. – До тех пор, пока готовой будешь перебраться в Хасу. Она, знаешь ли, дама счастливая, ничего иного знать не хочет, не желает.

- А где мы?
- Это вотчина Гонзика, - просиял Алан. – Кельха.

- А он не будет против? – быстро спросила Лия.
- Он сам мне и предложил, - успокоил ее Маг.

- Я бы хотела здесь жить, - сказала она, поглаживая траву.
- Ладно, - не стал спорить Мистик. – Живи …

…

- Спасибо за имя, - благодарит девушка. – Мне очень-очень это имя!!! Лия, сокращенно от Лилия. Красиво!!!
- И отчество само отпадет, - добавляет Алан. – Лилия Петровна, - он хмыкнул. – Звучит пошло.

- Я – Михайловна, - засмеялась Лия.
- Правда? «Лилия Михайловна» звучит, - Маг засобирался. – Это без меня!

- Стой, - закричала она. – Я просто Лия!!! Без всяких «Михайловна»!
- Пока ты – Михайловна, - снова прилег в своем углу Алан. – Ладно, я буду тебя так называть. До тех пор, пока ты ни поймешь, как это глупо – кому-то принадлежать!

- Хорошо, - не спорит она.
- Хорошо, - подтверждает он.

- Мне холодно, Алан.
- Обними себя. Лишь человек себя не обнимает, - сказал ей Маг, набрасывая покрывало. – Спи …



Радость – вот, что интересно мне


Я первой ласточкой или вороной первой на Кельхе. Я первая из тех, кто Оживает. Первая по счету, не по Оживанию, увы.
В Оживании я – лузер, аутсайдер.

…

Хаса нас не примет. Ей надоело согревать Собою мертвенность чужую.
Мы на Кельхе. Она великодушно принимает нас – тех, кто расстался с Жизнью-Собою, но преисполнен решимости Ожить.
Она недавно мертвою была. Поэтому нас понимает. Но нашей мертвенности не принимает, нас к Живости толкает.
К Своей и Нашей …
К Нашей и Своей …

…

Мы веселим себя. Кто, как может. Иначе Алана нам не видать.
А он, нам воздухом. Нам, безвоздушным.

Поэтому мы веселим себя. Все страхи, горести свои былые пропускаем и не замечаем, а видим только Радостное, Радость.
Когда-то сможем с ними совладать, ну, а пока нам в тему только Радость.

- Алан, - кричит в восторге Пашка.

Он уже Мага видит. Он, Пашка, самый легкий из всех нас.
Теперь легче пойдет. Паренек хохочет, и мы за ним вливаемся в веселья смех.

- Алан, - захохатывается Наташка. – Прекрати меня смешить, сейчас уписаюсь!!!

Вот и Наташка в теме.
Теперь совсем легко пойдет.

Я самая печальная и скорбная из здесь собравшихся. Сопливая печаль и скорбушка тоскливая – так называет меня Алан.

Когда меня так обзывает, я смеюсь. Он так при этом смотрит на меня, таким поникшим себя изображает: рот приоткрыт, виден язык, лицо в кривой гримаске умирающего, что я не сдерживаюсь всякий раз от смеха.
Вот и сейчас смеюсь, его фиглярство представляя.

Как ярко удается мне всё это представлять!!! Стоп, да я и не представляю вовсе. Вот он, Алан, мне корчит рожи и смешит меня.
Ну, вот и я развеселилась!!!

…

- Алан, Алан, - радуемся мы ему, как своему спасителю.
- Пришел Спаситель и всех нас спас, - с ехидным торжеством вскрикивает Алан и озирается. – Теперь спастись бы от Спасителя всем нам …

И мы хохочем. Так нам и надо! Чтоб неповадно было в Алане спасителя искать.
В ком-то спасителей искать и находить спасителей.
А себе теряться.
Терять себя привычно в ком-то или чем-то …

…

- Радость – это мужество Счастливым быть, а значит, быть Собою, - нам говорит напевно Алан. – Некоторые из вас столкнулись с опустошением и даже глубиной провалов после своего веселья.
- Да, - мы отвечаем. – Да.

- Каждый раз труднее засмеяться. Будто высмеялся ты. Когда еще, то новое веселье соберется?!! - за всех озвучил насущность нашу Пашка.
- Возможно, будет и похлеще, - нам отвечает Алан. – Будет ломать, если не поторопитесь в несчастья окунаться.

- Как наркоманов? – ахаем мы дружно.
- Хуже, - подтверждает Маг. – Вы Радость – Свою Силу – выплескиваете и остаетесь наедине с несчастьями, которые насобирали.

- И что же делать? – спрашиваем мы.
- Всё бросить и себя вернуть несчастьям, - усмехнулся Мистик. – Своему законному владельцу. И всё забыть, как сладкий сон. Как несостоявшееся обещанье Счастья.

Мы зашумели.

- Есть, я уверен, и иное разрешенье, - спокойно поинтересовался Павел.
- Есть, - кивает ему Маг. – Не жевать со мною сопли, которыми вас угощаю, а веселиться. Тем самым провоцируя Свою Силу наполнять вас. И переполнять …

- И смеяться боли? Ее за ощущения обычные принять? – неугомонный Пашка уточняет.
- Да, - приобнял его Маг. – Радость – это не существование без боли. Радость – это мужество Счастливым быть, а значит, быть Собою

Он радостно смеется от живых вопросов Пашки. Он благодарен за его Живость. У Алана в глазах счастливая слеза мелькает.
Он Пашку обнимает, и Пашка будто расцветает, будто рассветает.
Как солнышко сияет.
И радостно кричит, и крик его у нас мурашками по коже и теплыми прикосновеньями внутри.

Мы радостно восторгом взвыли …

…

Тишина …
Мы затихаем, отсмеявшись.
И каждый пребывает наедине с Собой, Своим Покоем …

После веселья так сладостна нам Тишина …

…

Пока каждый из нас стремится к Радости и Детству, Кельха за нас.
Щекочет, веселит. И защищает нас от наших самых жутких страхов. Баюкает нас на ночь и навевает сны, умиротворяющие нас приятностью своею.

Но снова повзрослевших-помертвевших, избравших умничанье и нытье, она не переносит.
Да, уговаривает. Да, успокаивает и к Радости зовет. Да, мягко и терпеливо.
Но не долго.
Тем, кто упирается взрослостью-серьезностью Детскости Своей, ею Свою Детскость душит – тем Кельха говорит тихонько: - Уходи.

Тут никого никто не держит.
Не в тему Радость Детская, вали в свою отраву!!! И нас не отравляй.
К своим несчастьям возвращайся, о нас уже не вспоминай.

Мы недоступны мерзкому воспоминанью для окончательно решивших Свое Детство растоптать …

…

Когда мы веселы – загадочным образом для нас появляется еда.
Пока несчастны мы, ее нет и в помине. А сочная зеленая трава и ягоды, захоти мы их поесть, дают нам сдачи. Я повторять попытку не хочу.

…

Нам ясно дают понять: нечего кормить несчастье и в несчастье окунать еду!

Организм знает: хочешь поесть – развеселись.
Или убирайся восвояси и там жри дерьмо свое от пуза.

Алан вкладывает некий сокровенный смысл в слово: «восвояси».
Он часто говорит-напоминает:

- Тут никого никто не держит. Все могут убираться восвояси.
У каждого оно Свое ...
Никто-ничто меня не держит. Вас не держит.
Вы можете …
И я могу …

И восвояси убираться тоже …

…

- А ну-ка, наперегонки! Все в речку прыгнули с разгона!!!

Мы плещемся, запрыгнув в воду.

- Так и с печалями своими разбирайтесь.
Заметили печаль и тут же говорите: так печалиться мне хватит!
И сразу в Радость, будто в воду, прыг, бултых!!!

…

- Эх, я сейчас!!! –  размахивает руками Алан. – Эх, разгоню печали все!!!

Как он это делает? Так нелепо, мило и смешно, что мы смеемся сразу, про печали позабыв свои.
Он так несуразно обещает всем разгону, что не пугаются все эти «все», а отступают-отползают, в хохоте сдаются.

Чудесный маленький всесилец, как же я тебя люблю!!!

…

Я снова на Земле, в руках любовника, его посулах и уговорах подождать. Не уходить и не рожать.
Сейчас не время. Подожди немного.

И он опять уговорил меня. И мне не вырваться, не ускользнуть. Я – его собственность, игрушка.
Ох, как же тошно мне и больно. Внутри всё кровью истекает, и я как будто обескровленною становлюсь.
А Детское Мое, прижатое желаньями бредовыми и слабостью тихонько стонет, прощается со мною.

- Нет, нет!!! – вскидываюсь я, выскакивая из кошмара. – Нет!!!
- Скажи кошмару: «да», - я слышу голос Пашки. – Так проще. Скажи кошмару: «да» и дальше спи.
Не надо всех тревожить …

…

- Алан, я хочу с тобой поговорить!
- Поговорить? О чем? О твоем испуге?
И о твоем ли? Все те испуги Веры, не твои.

Про Веру не досуг мне говорить. А об испуге, что тут скажешь?

Испуг пугливый. О чем тут говорить?!!
Он тебя боится ровно так же, как ты его. Пока ты дергаешься от него – ты дергаешься.
Оставь его в покое, и он тебя покинет беспокойством. Перестанет беспокойством быть.
И донимать, как беспокойство перестанет.
 
А станет он твоим покоем, когда подаришь ты ему покой.

Давай о Радости Твоей поговорим!
Она мне интересна, Лия …

…

- Лия, - шепчу я, ощущая вкус благоуханья на моих губах. Так вкусно имя новое мое! – Лия … Лилия … Лилечка …

Чудесное имя течет во мне нежно, ласкает, смешит. И вдохновляет к Красоте Цветения …

…

Алан в этот раз с новым подарком.

- Радость – вот, что интересно мне.
Во всем со мною Радость и я во всем с Ней, Радостью Своей

Пришла печаль печальная, тоскливая тоска. Ужасный ужас или боль больная. Обидная обида горькая. А может, отвратительное отвращенье.
Я тут, как тут. Не прячусь, а играю пришлым.

Пугаюсь страху, обидам обижаюсь. Тоскую и печалюсь. Отвращаюсь.
Так ярко, черезмерно, как в последний раз. Как будто больше я не наиграюсь.
И я игре своей смеюсь и радоваюсь!

Пришла какая-то фигня, я говорю ей:
- Так это же отличный повод посмеяться! А ну, иди сюда!!!

Радость – вот, что интересно мне.
Во всем со мною Радость и я во всем с Ней, Радостью Своей



Хорошая идея


- Что вы, жених и невеста? – появился Гонзик. – Я к вам с идеей. Можно вести для Оживающих на Кельхе курс Возвращалки.
А-а!!! Каков я!!!

Я достал с книжной полки еще один конспект.

- «Возвращая Себе Свою Силу. Себя. Энергетическая реабилитация Легко и Просто», - вслух прочла моя девушка и одобрительно кивнула. – Хорошая идея!
- «Хорошая идея! – одобрила Хинея», - насмешливо сказал-пропел Гонзик и тут же был свернут в бублик моей чудесной хулиганкой.

- Хинеечка, я же по доброте, не со зла, - смеется плут, прекрасно зная, что такое обращение только раззадоривает Хинею. – Хинеечушечка, пощади!!! – дурачится хитрюга.
- Какая еще чушечка?!! – взрывается активностью моя чудесная невеста.

Гонзику  капец!!!

…

Ах, Алан!!! Обормот пушистый!!!

Я в восторге пребываю от его восторга.
Мой расчудесный затеял выручалку новую. На Кельхе регулярно. Меня с собою не зовет пока.
Я не сержусь, не обижаюсь. Значит, пока не до меня. Как будет веселее там, он позовет, поделится своею радостью, я знаю.
Пока же там начало разворотом оживает.

Я рада за любимого. Содействие такое – реальное содействие. Каждый сам свое живет и проживает. И Оживает. Или не оживает.
Не так, как раньше …

Он без движений уже час лежит, глазки открыты, в глазках слезы. И тело болью плачет. А он вздыхает чужим несчастьям, их собою проживает, недвижим.

- А что, мой маленький притих? – приобняла я Алана тогда. – Заездили сивку крутые горки?
- Аха, - ответил он. – Тейлин, ну, почему они такие больные и при этом не желают исцеляться?

Я не желаю говорить о людях. Ну, их!!!

- А целоваться, пусик, хочет?
- Аха, - говорит мой хороший, и я целую его чуть пересохшие и треснувшие губы.

Целую так, чтобы забыл он и о людях, и об их проблемах …

Так было раньше. А сейчас …

Алан бед уже не отнимает. Их не проживает за других. Как раньше.
Он ничего о них не знает. Не знает и не узнаёт.

И это лучшее из всего, что может быть и нЕбыть.
У человека отними несчастья, он вновь их, будто блох пес уличный, насобирает.
Пусть проживут и отживут свои несчастья люди. Пусть человечность проживут.

И к Счастью возвратятся. К Своему, к Себе.
Или не вернутся.

Это их забота …



Возвращая Себе Свою Силу. Себя


Мы помним наизусть всё из Возвращалки. Ночью разбуди, сначала мат от нас услышишь стоэтажный, а потом любой абзац легко и просто отчеканим.

С приходом Возвращалки пошел отсев у нас! Она, как катализатор.
В тему кому – пинком поднимет, кому не в тему – пенделем под зад прогонит!
Впендюрит так, что кувыркнешься!

Будешь лететь, пердеть и радоваться.
И, кстати, если будешь радоваться – к нам вернешься.

…

- В тему Возвращать Себе Свою Силу, Себя? - спрашивает Алан.
- Да, - киваем мы.

- А продолжение есть? - спрашиваю я нежданно даже для себя.
- Нет, - качает головою Маг. – Я в продолженья не играю. Есть Новое Начало Возвращенья. Пойдет и подойдет?

- Да, - радуемся мы.

…

Сначала Счастье, потом все остальное.
Будь Счастлив, все остальное – пустяки.

Планете в радость наше Счастье
А озабоченность не в тему.

Сначала Счастье, потом все остальное.
Будь Счастлив, все остальное – пустяки.

Танцуйте Собою!!! Танцуйте!!!

И не говорите, что не умеете или еле передвигаетесь.
Пусть все внутри вас запляшет, заискрится, закружится, захороводится.
Что бы ни происходило на вашей поверхности, внутри вы – всё то же шаловливое Дитя.

Танцуйте внутри Себя, и однажды этот Танец выплеснется наружу неудержимой живою волною.
Танцуйте …

Танцуйте и да танцуемы будете.
Любите Себя и будьте любимы.
Удачи Нам Всем, Счастья и Любви!!!

Сначала Счастье, потом все остальное.
Я Счастлив, все остальное – пустяки.

Планете в радость мое Счастье
А озабоченность не в тему.

Сначала Счастье, потом все остальное.
Я Счастлив, все остальное – пустяки …

…

- Так я не понял: почему не танцуем? – грозным удивлением взирает на нас Маг, и мы подскакиваем. – И не говорите, что не умеете или еле передвигаетесь.

- Пусть все внутри нас запляшет, заискрится, закружится, захороводится, - продолжаем мы.
- Пусть-пусть, - соглашается Алан, приплясывая. – Пусть все запляшет, пусть заискрится, пусть закружится, пусть захороводится внутри меня!!!

- Что бы ни происходило на моей поверхности, внутри я – всё то же шаловливое Дитя, - шепчим мы.
- Танцуйте внутри Себя, и однажды этот Танец выплеснется наружу неудержимой живою волною, - слышим мы напевочку. – Танцуйте …

И мы танцуем. И хохочем от дурачеств Алана и от собственных дурачеств.

Кельхе в радость наше Счастье!
Удачи Нам Всем, Счастья и Любви!!!

…

- Распознавайте поначалу всё. Вопросом к мыслям.
А веселят меня ли эти мысли, смешат и вдохновляют? Придают мне силы или моею силою меня же гложут?
И если да, смешат и вдохновляют, подпитывают силой – ура им, если нет – где те, что в тему?

Где Моё?

…

Дело мое – мое лишь дело
Чужое дело – не мое

Всему, что вам идет, один вопрос: - Это Мое? Или чужое?

Дело мое – мое лишь дело
Чужое дело – не мое.

Знать, как таблицу умноженья и даже тверже.
Намного тверже.

Тут промахнулся, силу растерял. Накапливай сначала…

…

Вы сами минус Силе придаете, когда ее не признаете.
Вы сами отрицательные свойства Ей даете, когда сажаете под замок.
И тем сильнее будет эта Сила, чем неприятней Вам Она…

…

- А как с обидой разобраться? – тянет руку Вовик.

Алан резко повернулся и произнес ему и нам:

- Пришла обида? Что с ней делать?

Если смертельная – умри.
А не смертельная – посмейся над обидою своею.

Как посмеяться?!!
А вот так, смотри: ха-ха-ха-ха …

И начинает ржать конярой дикой.
И мы ржем лошадьми Пржевальского …

…

Жестоко наблюдать жестокое к себе стремление жестоким к себе быть!

Обида – агрессия себя к себе.

Очень скоро вы будете гонять обиды, а не они гнобить собою вас!

Будет так:
Пришла обида?!!
А ну, иди сюда!!!

И хвать ее за шиворот, за шкварник: - А ну, стоять!!!

А, ты не моя обида?!! Просто мимо проходила?!!
Ах, ты просто мимо проходила?!!

А ну, иди сюда!!!

…

...  Раз появилась напряженность – знайте: играете вы в игру чужую.
Расслабьтесь.
Энергия не просто потечёт, а хлынет.

Мы ж по привычке, сжимаемся, тугой пружиной.
Дрожим от перенапряженья. И продолжаем нагнетать.
А выстрелим, не удержав пружину – дрожим инерцией, пока утихнет импульс ...

…

Забудь про все планы, все зароки.
Всё самопричинно. Нет никакой причины у чего-то, кроме ее собственной причины. Она причина для себя и есть.

Те, кто ищут причины-поводы в ином, от настоящего отличном, огорчаются во всем.
И в огорчении спешат с зароком: «Чтоб я еще раз это сделал!».

Конечно, о намерении быстро забывают. Но только вот они не забывают вас.
Забором плотным обступают. И душат, притесняют, ограничивают вас.

Всё самопричинно. И если что-то – что-то, оно такое, потому что ТАК оно и есть, оно ТАКОЕ это что-то …

…

О страхе:

Боязнь чего-то только усиливается боязнью страх признать.
Как только вы отчетливо произнесете, что страшно вам, страха станет меньше.

В страхе вы, как при холоде дрожите, не впуская холод внутрь, но стоит лишь его впустить, и дрожь уходит.


Ошибок и случайностей пуганье–избеганье:

Страх сделать ошибку, тормозит, парализует действия. А перспектива непредвиденных случайностей еще и заставляет действовать с оглядкой.
Озираясь, будто воры.

Вам в тему про ошибки анекдот:
«Всегда признавайте ошибки. Это усыпит бдительность начальника и позволит наделать новых».

Если вы боитесь случайностей, уясните, что случайностей не бывает. То, что произошло – неизбежно, иначе не случилось бы.

Теперь можете перестать страшиться случайностей и начать бояться неизбежного.
Или не перестать.

Традиционный подход настаивает на версии, что страх вызывается:
- объектами;
- субъектами;
- неопределенностью.

Вы можете бояться в лучших традициях или осознать простой факт самодостаточности проявлений.
Страх, как и любая разновидность энергий, не является следствием чего-то извне, он – компонент общего набора характерных особенностей человеческой формы проявления.

Когда вы перестаете притворяться человеком, становитесь Осознаваньем, пугающие очертанья ужасов-кошмаров тают, как дым, а суть – энергия – видится вами, как ваша неотъемлемая часть.

Проблема – это непринятая Возможность.
Страх – не принятая Сила.

Первый шаг Себе навстречу – встреча страха.
Признание его непринятым собой, своей частичкой, отвергнутой когда-то.

Признаться: страшно, да.
Признал. Что дальше? Продолжать бояться?

Зачем боять себя?!! Тебе же страшно!!! Исследуй: КАК? КАК тебе страшно? Расскажи, в подробностях.
Найди того, кому ТАК страшно. Ты поищи его.
А заодно, найдешь того, кому не страшно. И даже весело. И даже наплевать на все!

Раз, два, три, четыре, пять. Я иду свой страх искать …

Кто прячется во мне, меня пугая? Сейчас найдем …

…

- На что же у нас уходит энергия?
Наверное, на поддержание серьезности.
Та еще игра. Что черная дыра.
Удачи Нам глядеть на все По-Детски!!!

…

- Танцуем и пританцовываем!!! – говорит нам Алан. – Танцуем и пританцовываем!!!
Каждую фразу, каждый жест, каждый вдох и выдох свой …

…

Я читаю в миллионный раз «Легко и Просто. Возьми Свое».
Я засыпаю с ней в руках и с Возвращалкой под подушкой.

Чтобы проснуться и сразу сонастроиться с восторгом, когда всё просто и легко …

…

У нас гостила Ильме. Захохотала и ухохотала нас …

…

У нас первые выпускники. Смешливый Пашка и веселая Наташка.
Решили в Школу Магии идти. Легко и Просто

Пообещали навещать …



Вопросы и Ответы к теме «Возвращая Себе Свою Силу, Себя»


Вопросы и ответы к теме. Я их читаю жадно.

- Ты позволяешь агрессию так называемым близким только по причине их, так называемой родственности.
Эта пресловутая родственность и близость словно гипнотизирует тебя и не позволяет увидеть простую вещь, что подобное ты никогда бы не попустил посторонним и чужим.

И как ни странно, именно последние ничего подобного не устраивают тебе.
Не означает ли, сей факт, что близкие и родные таковыми не являются, исходя из их поступков?!!

- Я желаю тебе только добра, - девиз бытового деспотизма.

- Свой своему поневоле друг, - говорите вы.

Там, где присутствует неволя, попахивает рабством, а никак не дружбой.
Да что я, в самом деле, стесняюсь в выражениях: это вонь рабства.
Так смердят банальные манипуляции, эксплуатация и агрессия.

…

- Тебя донимают все, кому не лень, по той простой причине, что ты не увлечена Своим, а на подхвате тех, кто окружает. А, окружив, пленяет, в плен берет.

Займи Себя Своим – Тем Самым Делом и Бездельем, которое Твое.
Когда ты сверх всяких мер-химер увлечена Своим, Собою, тебе всё – трын-трава!
По барабану.

Ты будешь понимать, что кто-то от тебя чего-то хочет, но отдаленно, на периферии.
Не будет времени анализы творить,  вдыхать «анализы» больничные чужие.

Тут как в психушке, хочешь выйти – выходи, не заговаривай со психами.
И не ведись, не слушай.
А иди себе, иди. Мимо всего, что по пути, не в тему.
Видя свой выход и наслаждаясь ходьбой ему навстречу ...

…

- Преданность и предательство.
Двусторонняя одежда, где изнанка – такая же лицевая сторона, стоит ее только вывернуть наружу.
Твое предательство – это когда ты отрекаешься от того, с кем или чем был связан.
Преданность – это, когда предан ты. Кем ты предан – глупый вопрос, потому что преданность твоя, а значит, ты предал сам Себя.

Преданность – это предательство себя. Предательство – кого-то или что-то.

Я не призываю ни к одному, ни к другому – одна фигня.
Живи Своим, именно тогда ты вне людских запутанных замысловатостей, их суеверий и пристрастий глупых ...

…

- Я не предлагал тебе бегать от людей и неприятностей. Я предлагал не бегать за ними.

Когда ты перестаешь преследовать не свое, оно оставляет и тебя в покое.
И тогда последующие встречи с людьми или неприятностями означают, неизбежность встречи.

Ты поговорил с кем-то, и тебе стало муторно и тошно.
Не он причина. Он – носитель, но не причина. Причина в том, что ты был к этому готов.

Теперь ты можешь сетовать и сокрушаться, давать зароки и страдать или расхохотаться в лицо творящейся фигне и двинуться навстречу Счастью – Себе.

Сейчас любая агрессия – Твоя же Сила. Достаточно ясно видеть это.
Всё – это Твоя Сила.
Возвращай Её.

Любое вмешательство означает, что пора расти и это напоминание о том, что ты удалился от Себя.
Ты можешь использовать, что угодно, как указатель к Счастью, тут же забывая все знаки и символы.
Когда ты Счастлив, тебе не до мелочей ...

…

Я в стороне от всех, чтобы не разбудить кого-то своим чтеньем вслух.
С фонариком читаю. Бывает плачу, но чаще хохочу, свою же глупость узнавая.

- Тебе читать не надоело? – ехидно спрашивает Юра, мне неприятный парень. – Может, развлечемся?

Меня он за руку берет, и я сопротивляюсь, но вяло. Еще совсем слаба.
Что делать?!!

- Слышь, отвали, козел, - я слышу голос Вовика. – А то Я сейчас с тобою развлекусь! Британским флагом станет задница и морда!

Юра отползает. С Вовкой не очень-то поспоришь. Он из Спецназа. Какие-то специальные войска.
На одной из войн слетел с катушек. Списали и в психи записали.
Чернее и мрачнее тучи был сначала. Я сторонилась его, как и все. Теперь мы с ним – кенты, кентухи.
Смеемся часто, страхи вспоминая.

- Спасибо, Вовик, - говорю.
- Если что кричи, я рядом, - он на другой бочок перевернулся и засопел.

Забавно Вовиком детинушку такого называть. Но Вовка радуется нашей забаве.

…

- Такие вещи надолго выбивают из колеи.
- И я о том же. К чему тебе все эти траншеи и окопы.
Завязывай войну и земляные игры!
 
Вне колеи быть – быть Собой …

…

Наутро Юры среди нас не оказалось.
Кельха мягкая и дружелюбная планета, но в мягкости той таится сила.

И озорство пинков под зад …

…

- Сказала деду: - Для тебя главное – Ты. Твоя радость, потом всё остальное и остальные.
А он мне выдает нравоучительно: - Вот раньше были люди! Герои!!! Потому что жили для других. А вы, и вам подобные, учат всех жить для себя.
Посмотри на Павку Корчагина!

И посмотрела я фильм «Как закалялась сталь».
Жуть!!!
- С огромным интересом посмотрел фильм еще раз. Спасибо за возможность вернуться в прежнее и взглянуть на него с нынешней перспективы!

Теперь мне понятно, ЧТО помогало мне успешно разрушать свою же жизненную историю так долго.
Вот именно такое отношение к ней: «Всё плохо, все – плохие, я – плохой. Всех побеждю, всех победю!!! Всё и всех исправлю. Всем пожертвую. Чтобы не жег позор...».

Результат налицо. Выкарабкиваться из той помойки пришлось, ох, как нелегко.

Героизм, не в нем суть. Прожил человек жизнь, как прожил – его дело, его история. Разговор об использовании героизма, как средства манипулирования сознанием и о разрушающем все фанатизме. Отличное пособие по разрушению психики и здоровья.

Отдать жизнь легко, когда она невыносима. Сжечь всё дотла, уничтожить и исчезнуть, посеяв семена ненависти.
Борьба. Даже растерзав себя в клочья, герой жаждет борьбы, мечтает только о ней, живет только ею.
Что это? Одержимость, болезнь, голод, ломка? Что его плющит-то так, не по-детски?!!

Наверно в мире, где идея – всё, а человек – всего лишь мусор, иначе не бывает.

…

- Я честно служил своей стране и оказался на ее помойке!!!
- Какая разница: честный ты или нечестный. Ты – служака, слуга.
А слуги мне не интересны, слуги никому не интересны, даже самим себе. Когда себе ты не хозяин, ты просто чья-то собственность.
И хорошо, когда ты на помойке оказался. Есть шанс помойку ту покинуть, а Себя Собою посетить.

Я сам служил, уж мне ль не знать?!!

Мне было больно, нестерпимо, когда рванули Родину из сердца.
И разорвали на куски.
Чтоб раздербанить по карманам.

Я думал: не переживу, но пережил.
Теперь без Родины живу.
Планета Родиной мне стала. Вселенная.
ВСЁ, что ЕСТЬ мне Родиною …

И Родиной себе стал я …

А ваши родины, одна против другой, не вместе, ВМЕСТО.
И каждая кричит, словно в базарный день:
- Я – лучшая!
- Нет, я!
- Нет, я!

И вы кричите вместе с ними ...

Мне было больно, нестерпимо ...

Теперь Легко и Просто
Жизнь
Моя

…

Когда Вовка прочел эти слова, он страшно разозлился.
И в лес ушел. И ТАК(!!!) кричал.

Жестоко, безнадежно, одиноко …

…

Вот это, да!!! Я чуть ли не обписалась от страха!
 
А потом решила шагать навстречу страхам, и за Вовиком пошла.
Когда его нашла, ориентируясь по его крику, он не кричал уже, а плакал.
И я присела рядом и с ним плакала.

- Я уйду, - сказал мне Вовка. – Я для этого не подхожу.
- И я уйду, - сказала я. – И я не подхожу.

- Не уходи, - сказал мне Вовик. – У тебя получится!
- Если у тебя не получилось, то куда уж мне, - вздохнула я. – Ты сильный, а я слабая.

И Вовка не ушел. И я осталась …

…

Говорят: «в свое время». А теперь, значит чужое?
Сейчас - всегда Свое. Тогда – всегда чужое …

…

- Я не говорил вам перестать быть грустными или скучными. Я предлагал перестать быть несчастными. Несчастье – это неприятие происходящего, в том числе неприятия происходящего себя.
Будьте грустными, будьте скучными. Знаете, как это смешно, когда вы осознанно грустите или скучаете?!!
Даже осознание несчастья – хохма непередаваемая!!!
Будьте любым осознанно ...

Оборжётесь …

…

- Я за веселье, только за веселье.
И если что-то говорю вам, то только чтоб смогли открыть веселье. Смогли Себя открыть через веселье.
Смогли Весельем Бесконечным Быть

…

- Себе вопрос задайте: «Чего себе не дал я, раз себя кому-то отдал?». И, получив ответ, скорее это себе дайте …
И себя скорей верните …

…

Записи заканчивались просто:

 - Вникли в сказанное? А теперь дружно выникаем и живем Своим!!!

- Своего-то нету, Алан, - шепчу неслышно. – Можно поживу пока твоим?
- Живи же мной, лишь только мною, а я к тебе поближе прислонюсь, - он обнимает меня сзади и накрепко сжимает. – По жопе захотелось Лии получить?!!

Я несколько шлепков по попе получаю.
Ему, ушедшему, и озорству его смеюсь ...



ПсихологИя Легко и Просто


- Мне необходим психолог, мой психоаналитик!!! – кричит один из новичков, мажор очередной.

Он – не жилец. Таких я чую за версту.

- Психолога кто звал? – появился Алан. – Я психоаналитик!!!

Его никто из новичков не узнаёт. Он в бороде, в усах, в очках смешных и в странной (из перьев) шляпе.
И с темой новой.

Вот мне бы так уметь: даже в соплях зеленых мерзких чьих-то увидеть новую возможность!!!

…

- Я говорил и говорю об этом, будто заведённый, и буду говорить!

Что мешает играть нам дерзко?
Отсутствие дерзости у нас.

Тот самый пресловутый Страх – Ах – Ах – Ах – Ах …

Где набраться смелости трусишке?
У Страха!!!

- У Страха?!! - я ахаю.
- У Страха, - дразнит он меня. – У Страха.

Легко и Просто знать, что страх любой – восторг Живых, что Мы Живые, Живы.
Тобой, Живым, пока непринятый восторг …

Пугайтесь. Не зажимайтесь.
Пугайтесь радостно и с визгом.
Такая доложу вам: Развесель!!!

Говорят, у страха велики глаза. Он тоже перепуган вами!

Пусть каждый страх ваш – вам звоночком будет.
Напоминалочкою: всякий раз шагать навстречу страху
И обнимать его, любимого.

Привычная метода: переселенье страха в себе подобных.
Вытеснение его в другого.
Но порождая страх в других, вы порождаете его в себе. Лишь тот пугает, кто сам боится.
Иначе, чем пугать? Зачем пугать, когда вы сами не пугливы?

Страшатся и страшат лишь перепуганные идиоты.
Пугающие и пугаемые пуглецы.

Вы верите в переселенье душ?
А я не верю, знаю: переселенье душ – переселенье страхов в оболочки ...

…

- Они тебя пугают потому лишь, что боятся сами.
Им необходимо переселить свой страх в тебя, уж очень неуютно это дело – бояться.

Бояться – означает, зажимать энергию, кажущуюся тебе опасной. Тогда дрожишь ты, как при холоде. Когда ты не впускаешь в себя холод, тогда дрожишь.
Но стоит лишь тебе раскрыться, впустить в себя опасность, холод, как тут же успокаиваешься ты.
Всё ровно. Нет противоречий. Вы – одно поле, Ты и Страх.
Единая неотличимая энергия Твоя в Тебе же Необъятном …

…

- Одной из потерь энергии является обида.
Ох, и дурацкая игра: и обижать, и быть обиженными!!!

Страсть к обидам может быть вызвана наработанным приемом манипулирования окружающими. «Смотрите, как я страдаю!».
Или склонностью к хандре и поиском поводов для нее, желанием обратить на себя внимание или тягой к жалости.
У вас могут быть и другие предлоги быть обиженными.

Всё, к чему я веду, перечисляя их, чтоб вы уяснили, что это дело ВАШИХ рук.
Вас невозможно обидеть, без ВАШЕГО на то согласия.
Обидеться – означает обидеть себя.

Если вы не согласны и продолжаете считать причиной ВАШИХ же обид кого-то, кроме себя, я пожелаю вам успехов и откланяюсь красиво.
Уверен вам не будет скучно!

Тут мы с вами и попрощаемся. Па-па!!!
Поклоном, реверансом и танцевальным па!

Па-па!!!

Алан проделал какие-то неописуемые кренделябры и коленца, и мы заржали снова …

…

- Поговорим о скуке, - предлагает Алан.

- О скуке – суке? - кто-то выкрикнул из нас.
- А вы хотите поговорить о кобеле? – нас спрашивает Маг.

- Нет, - смеемся мы. – О суке!

- Скука. Когда заходит речь о скуке, передо мной встает картинка: на лавочке сидим мы, вчерашние проказники и сорванцы, а ныне взрослые. Скучаем. Взрослые ведь не играют!
Мы – не малолетки!!! Мы – не лохи сопливые!!!
Поэтому сидим придурками и лясы точим. Нет, сопли не жуем. Ни в коем случае!!!

Жуем, да еще как жуем, просто себе не признаемся!
По передаче - без отдачи получили и жуем.
Соплю, подсунутую нам, жуем, а не живем тогда, когда мы – взрослые.

Играть-то в Детства игры запрещено законом взрослости. У взрослости свои законы, свои игры. Серенькие мышки. Мелкие и шерстяные.
Скука. Что будем делать?

- Давай покурим, - кто-то предлагает. – В картишки срежемся.
- А может, забухаем? Родители гужбанят, не заметят, если я стяну вина.

Скука серая требует себе разгона. Разгоняйтесь, взрослые!!! От серости одной до еще большей.
Разгоняйтесь, догоняйтесь!!!

Теперь вы – мертвые, а мертвенность не жалко.

…

- Представьте на мгновение: нет нуждающихся.
Тебе не холодно, не голодно, не одиноко, не беспокойно.
Ты Счастлив.
А значит, само Изобилие.
И Безграничность.

Что делает здоровый счастливый ребенок?
Он шалит, балуется, играет ...

Живи Ребенком и нужде конец, а Развеселию начало

…

- Будь Ребенком.
Всё, с чем имеешь соприкосновенье, описывай для себя, как делает ребенок.

- Пришел злой дядя и на меня кричал. Пугал и обзывался. Нехороший.

Будь ребенком … Тогда всё уладится само собой …
Живи Ребенком и нужде конец, а Развеселию начало

…

Пританцовывайте каждую фразу свою, каждое действие и движение.
Пританцовывайте Собой …

Вам нужны секреты? Вот вам секрет.
Дурачьтесь и пританцовывайте всё Собою …



Еще одна хорошая идея


Все разлетелись и мой Вовка тоже.
Он не хотел меня оставить, но Кельхе не указ хотения кого-то. Ей и самой не очень-то хотелось Вовку отпускать.
Но парню необходимо отдышаться и Оживленьем расцвести.
В стороне от несчастливых.

Она сказала мне во сне об этом. И я, вздыхая, другу рассказала поутру и друга отпустила.
И одна осталась.

Из прежней нашей группы первой, осталась только я.
Я снова в новой группе первой. Такая вот фигня!

«Я всё еще тут» – одна возможность воспринять факт присутствия печально.
«Я всё еще тут!!!» - вторая, та, которая повеселей.

Я одна из прежних. Закончились истории по-разному для каждого из группы.
Одни ожили и живут на Хасе. И посещают Кельху, как Живые.
Другим, на горло Детству наступившим, ходы заказаны везде, где Жизнь. Они в отказе от Живости Своей, а значит помертвели.

Лишь я болтаюсь ни там, ни здесь.
Не победила и не проиграла …

…

Мне хреново. Хреново жутко.
Воспринимается всё это ярче и страшнее, после того, как я недавно веселилась.

Есть слово: рецидив. Как бы, не знать таких мне слов дурацких?!!
Не знаю: вынырну ли я на этот раз?!!
Я в скорби, как в воде тону. Гребу, гребу, не выгребаю. Я больше не могу.

Я больше не могу!!!

…

Мне не выскочить, не вынырнуть на этот раз.
Мне не вынырнуть и он за мной ныряет. Зачем ему, незнающему скорби, нырять за мной, скорбящей и утонувшей в скорби?!!

- Алло, подруга, что за дела?!! Подъем!!! – зудит мне развеселый голос в ухо. – Мне пенделями пробуждать тебя для Радости и Счастья?!!

- Я не могу, - скулю тихонько. – Не могу!
- И не моги! И улыбайся, не могя!
Скажи себе: - Я проиграла.

И, сдавшись, посмеши себя.
Сбрось груз необходимости победы и облегченно рассмеши себя …

…

Мне приснился сон кошмарный, будто Алан умер.
Будто болел какой-то болезнью страшной и неизлечимой.
И недавно, буквально только, умер …

И я сначала заплакала во сне, а потом улыбнулась восхищенно.
ТАК Жить Счастливо, ТАК ярко и смешно!!!
 
Невероятно!!!

И я Счастливою проснулась. А Алан у костра сидит, зевает и усмехается мне озорно.

- Какая прыткая ты, Лия! Уже меня похоронила!!! За что?!! За что?!!
- Всё самопричинно. И всякие «за что» не в тему, - ядовито отвечаю я. – Рада, что ты не умер, - я наполовину пошутила, наполовину правда рада, что он жив.

- Еще чего?!! По-человечески я не умру. Я каждое мгновенье умираю.
Поэтому планету лишь покину. Планету под названием Земля.
Вот и всё, - он нажал, как кнопку звонка мой носик.
- А потом куда? – спросила я, отмахиваясь.

- Да никуда, - ответил Алан, снова усмехаясь. – Я в этом Никуда уже и обретаюсь. Я уже Дома …
Поэтому Везде, Нигде я. И нет меня ...
Одномоментно. Без противоречий …

И снова носик мне нажал звонком.

…

Пашка и Наташка!!! И Вовик!!! Привет, мои хорошие!!!
Как здорово, что они проведывают!!! Не забывают.
Сейчас рассказывают о том, как там у них всё классно.

Я радуюсь их радости. А у самой: слез полные глаза.
Так это от меня недостижимо отдаленно.
Я научилась выныривать из скорби, чтобы порадоваться.
Но глубоки мои провалы. И я боюсь: однажды мне не вынырнуть из них.

Мы слушаем рассказ ребят.
А Алан говорит: - Хорошая идея, устроить класс подготовительный у нас для тех, кто хочет в Магию податься.

- Ура!!! – кричим мы.

…

- Лия!!!

Она повернулась и увидела Гонзика, Горна, Ярче. Ее дыхание перехватило, она прижала ладонь ко рту.

- Я вспоминала о вас, - сказал девушка.
- А я думаю, кто меня всё вспоминает. Всё вспоминает и вспоминает, - ужаснулся Гонзик.

- А ты всё думаешь и думаешь, - в тон ему ответила Лия.

И они рассмеялись, а потом обнялись.
Все разом …

…

У нашей Оживающей компании нашествие гостей. Столько Детворы Живой я сразу вместе не видала!
Веселье, шутки, смех. Раздолье Развеселости.

Какие легкие они, простые, смешливые, смешные!!!
Как легко и просто с ними! Смешливо и смешно!

Какие все-таки они Живые!!!

…

- Давайте развлечение здесь проведем. На Кельхе, - всем предлагает Алан. – Занятие  по Магии Легко и Просто проведем.
- Ей будет приятно, что под ее крылом оно пройдет, - охотно подтверждает Гонзик.

- Ура, Магия Легко и Просто!!! – радуемся мы.

А я восторгом захлебнулась. Вот везуха!!!

…

- О, нет!!! – я ощущаю, как подступает волна скорби.

Сейчас меня накроет ею, и мне не видимы Живые будут, и им буду не видна. Как это не ко времени, некстати!!!
Столько интересного предстоит. И мне не предстоит?!!
Что делать?!!

- Лия, да? – раздался детский голосок.

Я повернулась. Малышка улыбается мне. Чудесное Дитя.

- А ты Лизонька, я не ошиблась? – улыбнулась я.

- Да, - ответила малышка. – Мое имя Лизонька. А ты в невидимости практикуешься?
- Я исчезаю для Живых.

- Зачем?
- Я не специально. Меня хренью накрывает, как одеялом. Сейчас исчезну для тебя.

- Ну, ты можешь и под одеялом сделать то, что посоветоваю я.
Сделай «Цыпочек», это успокоит беспокойство и гомон умственный угомонит, - порекомендовала Лизонька. – Поджимаешь пальчики ножек и накатываешь их вперед до приятного упора. Накатываешь, отпускаешь. Накатываешь, отпускаешь.
Разуйся, присядь, чтобы удобно было. Можно на стульчик, на пенек. Можешь прилечь, но сидя все-таки удобней …

И Лизонька исчезла, а я под одеялом оказалась. И в первый раз мне одеяло скорби не мешало, я Цыпочек делать принялась.
Вот это да!!! Как оказалось, это приятно – так ступни разминать!

- Ну, как понравилось? – спросила меня Лизонька.

Ура, я опять видна!!! И мне видны Живые!!!

- Да, - ответила и обняла малышку.

…

Леди Тейлин, как всегда прекрасна. Я склоняюсь перед нею. Она же обнимает запросто меня.

- Как ты, девочка? Всё хорошо с тобою, у тебя?
- Всё хорошо, - киваю я в объятьях дружеских и нежных. – Всё хорошо со мной и у меня!



Охота


Как весело в присутствии Детворы. Вот они рядом с нами. Их столько!!!
А мы опять немногочисленны. Наша группа накануне растаяла до десяти. А было больше сотни нас. Ушли все те, кому не выносима близость Детства.
Ушли и ладно.

…

Мы так навеселились, что я счастливо улыбаюсь, не в силах шевелиться ...

Алан прикрыл глаза, молчит. И мы молчим.

Я чую нутром, сейчас заговорит Маг, и мы еще сильней притихнем …
И будет еще глубже Тишина …

…

- То, чем хочу я поделиться с вами, просит предисловием себе когда-то сказанное неоднократно мною.
Не люблю я повторений, поэтому заново скажу. То, что неоднократно говорил.

Что мешает играть нам дерзко?
Отсутствие дерзости у нас.

Тот самый пресловутый Страх – Ах – Ах – Ах – Ах …

Где набраться смелости трусишке?
У Страха!!!

- У Страха?!! - кто-то ахает.
- У Страха, - дразнит Алан. – У Страха.

Легко и Просто знать, что страх любой – восторг Живых, что Мы Живые, Живы.
Тобой, Живым, пока непринятый восторг …
 
Такое предисловие для Магии Легко и Просто. И, по сути, вся Суть Ее.

Дерзость. Полнота энергий. Сила. Детскость. Смех. Веселье.

Все это вам недостижимо, пока есть страх. Непринятый Твоим Восторгом.

Всё – Ты. И вся энергия – Твоя.
Но, чтобы к этому прийти, необходимо осознанье: я – есть Реальность, а значит Всё.
Всё остальное – мимолетные проявления Мои.

Как же осознать своими их, когда они тебя пугают?

Сменить позицию. Не убегать и прятаться, а находить и догонять.
Вам просто необходим вкус Вашего Слияния.
Познать слияние в Охоте.

Объявляя всем Страшкам своим: «Охота», вы говорите им: - Я вас хочу, мне вас охота, вот потому я на охоту выхожу.

Вам будет страшно, но и появится азарт.
Теперь на равных вы, со страхами и жутью.
Не в стороне, не сбоку от Себя.

Когда вы преуспеете в Охоте, и вам всё будет нипочем – потребность в добывании энергий отпадет.
Покажется вам детской шалостью, забавой. Не пропитанием насущным, а игрой.
Ну, а пока Охота!!!

…

- Прямо сейчас у каждого из вас столько отверженной вами Силы, воспринимаемой, как ваша слабость, что ее вполне достаточно, чтобы устроить пресловутый конец света.

- Во мне так много Силы? - спросила я.
- Если тебя оставить наедине с Собою, то отвергнутой тобою Силы с лихвою хватит, чтобы раздавить тебя, как образ некий, который ты собой считала.
Устроить персональный твой Армагеддон.

Или наполнить вновь Тебя Тобою, вернув Тебя Тебе.

Если б ты была готова умереть, как слабость, чтоб Силой обернуться, тебе без надобности было в чем-то разбираться.
Сказал Всему доверчивое: «Да».
И порядок.
Сплошная Сила!!!

Но Возможность эта никуда не убежит, всему свой звездный час ...

Ну, а пока объявим-ка охоту на тех и то, что нас в нашей слабости пытается активно убедить и вынуждает действовать наперекор нашим истинным стремленьям.
Всему, что делает нас слабыми, забитыми, Собой забытыми.
Пугает что нас до усеру.
Идет?!!

Начнем охотиться, вместо того чтоб дичью быть!

Итак, Сезон открыт.

Сейчас объявим дичь.
На тех, кого охотиться мы станем.

По видам разберем, чтоб в хищников стрелять, а не по соседским кошкам.

Пункт первый.
Домашнее зверье – чужое дело, дело не мое.
Как видим: домашние соседские зверушки – так сразу моментально прячем пушки. А лучше и не достаем.

Соседские домашние питомцы – это мысли других и о других, к нам не имеющие отношенья. Не трогающие нас, пока не тронем их.

Ну, например, соседка – толстая дурёха, а ее муж похож на лоха. А у начальника автомобиль богатый, во всем евреи виноваты.
Жена молчит, наверное, полно обид. Шипит и булькает, как в воде карбид.
Я другу вовремя не позвонил, сидит и думает: - Вот забывчивый дебил!

Все это «Чужое дело – не мое».
Кто, что там думает и кто какой – «Чужое дело».

…

Охотнику на диких хищников предстоит отработать до автоматизма этот прием.
Иначе растеряет он всю свою силу на мелочи и, столкнувшись с лютым зверем, будет беззащитен.

Итак, перво-наперво, на нюх чуять запах домашнего чужого и на него не то, чтобы ружья не поднимать, а бровью не вести в ту сторону.

Обостряй свой нюх. И отрабатывай прием «Чужое дело – не мое».

А сам готовься к добыванью Силы. К Охоте.
И Силы накопив, не потакая мелким тварям, и не растратив на домашний скот свой пыл, становишься готов на зверя крупного идти Охотой.

Ну, и, конечно же, идешь.

…

Улыбнитесь зверю. Ведь без него вы – не охотник, а турист с ружьем. Грибник, ружье вместо корзинки взявший.

Если не получается оскалить зубы зверю, так улыбнитесь распрекрасному себе, заметившему раньше зверя.
И усмехнитесь по-свойски: - А вот и ты!

Только тогда Охотник – ты, когда ты улыбнулся зверю! До этого ты – дичь. Пусть и с ружьем.

Пункт два – улыбка зверю.

…

Пункт три.

Сигнал тревожный уловить и быть готовым к нападенью.
Когда готов ты, тогда охотник – ты. Дичь – то, что не готово.

Сигнал тревоги, означает приближенье отринутого Твоего.
Тревога – твой восторг от встречи с отвергнутою раньше Силой.
Не гони тревогу, будь ей благодарен.

Скажи: - Ага!!! Попалась!!! Попалася!!!
И, если можешь, благодарно улыбнись.

Каким бы ни был страшным и огромным зверь, ты помни: он – твоя законная добыча.
А раньше было-то наоборот.
Черед меняться вашими ролями.

И встретиться лицом к лицу …

…

Пункт четыре.

Не забывай, кто из вас охотник

И раз уж умереть тебе сегодня предстоит – охотником умри, не жертвой.

…

Пункт пятый.

Не различай звериные повадки страхов.

Если зверь внезапно нападет, или просто слишком прыткий будет – будь охотником, не философствуй. Не разбирай происходящее. Происходи.

Каков бы ни был зверь, не различай его методу нападений. Не различай.

Медведем ли тебя ломает, собою накрывает или жабой душит, вынуждает. Нудит, нудит.
Сосет ли комарами кровь, или вампиром. Рвет росомахой на куски. – НЕ АНАЛИЗИРУЙ.

Скажу еще раз: НЕ АНАЛИЗИРУЙ.
Не лезь в предложенный анал. Там шоколада – захлебнешься!

…

Давайте, вспомним, как поступали в пору малолетства (детством язык не повернется называть способность манипулировать). Или, примеры рассмотрите, что отпрыски (свои или чужие) устраивают на отказ.

Не так ли нудит внутри у вас, к чему-то принуждая? Не так ли душит, давит, рвет, сосет?

Прием у хищника простой: на все одним ответом: «нет», пока вы не сдадитесь и не согласитесь сдаться принужденью. Плюс к этому тяжелый ненавистный фон.
Наплывом мерзость ощущения.
Давление, давление, давление…

И обещание давленье прекратить, как только согласитесь с наважденьем.

Та хрень жестока, неприятна!
Вам хочется ей потакать, чтоб дать ей силу половчее вами управлять?

Пункт номер шесть.
Не ведись!!!

На потакание и на отказ, на обсуждение и компромиссы.
НЕ ВЕДИСЬ!!!

Скажите принужденью: «Да, хорошо. Иди само и исполняйся. Я тут причем?!! Твое желанье – ты и исполняйся».
И не ведись.

…

Сама Охота

Сигнал тревожный: Крупный хищник.
И ты – вмиг чуткое прислушивание.

Вопрос: что твой трофей? – не самый глупый.

Пункт седьмой.

Твоя добыча – его сердце.

Не шерсть, не когти, не клыки. Не бивни, не рога, не панцири и не шипы.
Ты не ведись на внешнее.

Все мысли, образы, все объясненья, слова и звуки, вопросы и ответы, мелькания и разноцветья – всё в сторону летит.
Всё это – ширмочки, картинки, фантики, обертки.
Не Суть.

- Где главный приз-сюрприз?!! Где мой подарок мне?!!
Где непринятое мною сердце?!!

А вот оно!!!
Тревожное, открытое своей пугающей тревогой.
Смятение и ничего, кроме него.
Без примесей, добавок, без посредства.

- А вот и я!!! Твой обладатель, приз-сюрприз!!!

Вы  спросите: - И что теперь стрелять, колоть и бить?

Прожить смятение и полюбить. Раскрыться шире горизонта.

- Пункт восемь: Прожить смятение и полюбить? Раскрыться шире горизонта? - переспрашиваю я.

Мне Алан улыбается.

- Способность полюбить вне всяких пунктов. Вне чисел, вне количеств, вне любых понятий



Вопросы и Ответы на вопросы


- Есть вопросы или уже закончились трусишки?

- Я трусишка, у меня вопрос, - я руку подняла.
- А почему одну? Вторая отдыхает?!! – ехидно полюбопытствовал Алан. – И вторую подними.

Я поднимаю, улыбаясь. Получается: сдаюсь.

- Вот так, ребятки, выглядит любой вопрос, - погладил по головке меня Алан. – Когда вопрос, а не презрительное осведомленье.
Ваше «сдаюсь» вам говорит, что вы ответ внутри себя услышать не хотели и согласились на чужой.
Не торопитесь, признавать себя никчемным, еще раз прикиньте: может, стоит вам ответ внутри, а не снаружи поискать.

И спрашивайте лишь тогда, когда рукою на себя махнете или невмоготу не спрашивать.

Я руки снова подняла. Сдаюсь. Невмоготу.

Маг снова волосы мои погладил.

- Когда с вопросом обратились вы к всезнайке, прислушивайтесь у себя внутри. Когда внутри ответ теплом ответным отзовется, только тогда его примите.
Хорошо? – он обращается ко мне.
- Ладно, - я киваю.

…

- А как не испугаться страху? – рвется наружу мой вопрос. – А не поддаться боли? Боль перетерпеть?
- Не терпите. Навстречу радостно идите. Терпенье – означает: у, фигня какая!!!
Признайте: Да, боль. Да, страх.

И влейтесь в ту энергию Собою. Доведите до абсурда.
Так испугайтесь весело и озорно, чтоб рассмеяться.

А боль щекоткою воспринимайте и хохочите, хохочите …

…

Ты можешь оказаться на задворках Вселенных. В уме.
Ум скажет: - Ну вот, не получается!

Все получается и точно происходит.
А это зверь такой же, как другие.

Ату его!!!
Ату!!!

…

- Будьте веселы и творчески в своем охотничьем подходе. Всё для того, чтобы увидеть Жизнь, Живое в том, что кажется тебе угрозой Жизни.
Увидеть Жизнь, смеясь и радуясь.

Когда во всем ты с интересом и энтузиазмом высматриваешь Жизнь – Живым вокруг тебя всё оживает. И Ты Живой тогда.
Теперь, когда ты видишь всё Живым, ты видишь лишь Живое и, будучи Живым и видя лишь Живое, ты радостно сольешься с Ним.

Не стройте умозаключений, что будет, когда это будет.
Скажите: - Что происходит, я не знаю. Но знаю: ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ, ВСЁ ХОРОШО!!!

Глубинность Восприятия такая отзывается Твоею Глубиной и Ты вне мира, вне любых миров ...
Ты Дома
Ты Дом Свой



Танец с богом


- А можешь показать охоту? – спрашиваю я. – Свой творческий подход к охоте?
- Пример охоты вам необходим? И творчество подхода? Извольте, - отвечает Алан. – Только охотиться мне не на кого больше. Мои эмоции – ручные все зверушки.
Вываливай свой главный страх, кто смелый!

Детвора уставилась на нас – тех, кто Оживает. Нас взглядом подталкивает и ободряет.
Ну, давайте!
А мы молчим. Нам каждому, ой, как же страшно признавать свой главный страх!

- Раз добровольцев нет, найдется крайний, - весело нас обнадежил Маг. – Лия, ты всё еще желаешь получить ответ на свой вопрос?
Да, я могу – вот мой ответ.
Позволишь мне охотиться на страх твой или вернешь себя ему в господство полное и попрощаешься возможностью Ожить?
Позволишь?

И я киваю-позволяю. Я не затем здесь, чтобы вернуться к прежнему.

…

О, нет!!! Я вижу, как разрастается то, чего боялась, чего бежала и прятала что глубже от себя.

Я уже была готова в обморок упасть, но Алан подскочил к кошмару.
Доверчивый Малыш, сверкающий улыбкой озорной к пыхтящему и недовольному могуществу. К силе разъяренной, от которой нет спасенья.
Потому как сила эта – бог.

- Потанцуем?

Сорванец повыделывал коленца возле бога, смеша себя и нас, подхватил его и закружил-захороводил-завертел. И завертелся сам.
И хохотал безудержно, счастливо, без умолку

И хохотали мы с ним

…

И треснул бог по швам гнилым мешком. И разлетелись в стороны все ангелы и бесы, заветы и запреты, все обещанья и угрозы – слова, слова, слова, слова …
Так много слов, чтоб спрятать страх.
Нагроможденья слов в непроходимые для Жизни догмы.

Рассыпались словами догмы, и буквами рассыпались слова.
И буквы хохотали радостью освобожденья и танцевали звуками смешными в Пустоте

Сначала было слово. И слово было – бог.
К чему какие-то слова, когда восторгом Пустота и Безначалие открылись нам?
И нам явился Мир Несотворённый. Не сотворённый, а Существующий, Осуществляющий себя.
И был тот Мир, Проистекающий Из Безначалья, непередаваемо прекрасен.
Но даже он был частью Необъятного Простора. Мельчайшим огоньком.

И мы все были огоньками в том Просторе, в Бескрайнем Поле Пространственной Природы Бытья и Небытья.

Прекрасными мерцаньями огней в объятьях нежных Пустоты и Безначалья

…

- Я люблю поля, ля-ля-ля, ля-ля-ля! – пропел Алан, и мы обнаружили себя смехом.

Сидящими у нашего костра.

А Маг кружил мой страх.
Я присмотрелась: он со мной танцует? С моей сестрой-близняшкой? С частью меня?

- Танцуй свой страх теперь сама, - мне предлагает Алан.

Мой страх передо мною. Опять суров и строг. Разгневанный моими прегрешеньями мой всемогущий бог.
Ой, мамочки, как страшно!!!

- Охота началась, - мне шепчет Алан за спиною. – Кто – дичь? Ты или твой страх?

…

- Жалость – это в сердце жало, - себе напоминаю тихо. – Без всякой жалости. К себе и страху.

И шагнула к богу и обняла. И закружила в танце беспощадное проклятие мое.
И хохотала, хохотала, хохотала
От Дерзости Своей и Радости ликующей и безбоязненной Моей же

Исчезла в танце я. И не было меня. И бога.

Ведь без меня не существует бога. И, если даже есть он без меня – какое дело мне до бога?!! Нет дел унылых и ужасных, как впрочем и любых, для несуществующей меня.

О, бог мой!
Оказывается, тебя Я сотворила и над собой поставила. Надсмотрщиком к себе приставила.
Вот это да!!!

Акт трансформации фантома. Чудесный акт развоплощенья.
А значит так: придумки про тебя мне не интересны, но часть моя в тебе – она МОЯ
Ее я обнимаю в Танце Единенья

…

Я ощущала всей Собою, как подключались к Радости Моей другие Радостные Огоньки. И ширилась бескрайне Радость в Общем Танце.
И Радость лишь была

Был Танец
Танец Жизни

Жизнь
Живое Танцевало
И Танцем Оживало Всё
И Мною

И МНОЮ Оживала я



Это тебе


- Я стану охотницей на кошмары!!! – ликую я. – Ух, держитесь, страхи, ахи-ахи!!!

…

- Это тебе, - мне сверток Ярче подает и обнимает. – Подарок.
- Подарок? Что за подарок? - радуюсь сюрпризу. – Спасибо, Ярче!!!

- Мне Кельха рассказала, что любишь ты читать, - сказала мне подруга. – Это Истории Легко и Просто.
Знаешь, даже мне забавно прочесть о том, что со мною было. А о других – так просто жутко интересно!!!
- Спасибо!!!

- Ты тут держи хвост пулеметом! Нам Алан разрешил бывать здесь. Будь Радостною и нас увидишь.
И будь безрадостной, если надоели мы.

- Сейчас же!!! – возмутилась я. – Быть безрадостной и не попасть в Истории Живые?!! Еще чего!!!
- Когда-нибудь и о тебе страницы будут, - мне улыбнулась Ярче. – Точно будут!



Поцелуи Небес


- Мои Волшебные Напевы Легко и Просто
Просто и Легко

Попробуйте.
В Них ласкового солнца вкус и аромат после дождя травы весенней.
В них ветер разгулялся, балованный волей.
В них плеск реки и капельки росы в цветочной утренней пыльце.
В них шорох Тихой Пустоты словами этими.

В них шаловливый поцелуй Дитя по Сути

…

Я плачу от красоты сказанного.
И плачу от того еще, что не способна это оценить.

Мы не способны это оценить, но Алан продолжает с нами говорить  ...

…

- Наши Воды легки. Нежны и безбрежны. Когда мы глубоки
И безмятежны

…

- Легко и Просто.
Своим звучаньем легким  и простым позволить прозвучать Живому.
Не помешать ему ни сложностью, ни тяжестью своей людскою.

Иначе Оно где-то прозвучит. И кем-то.
Не тобою
А значит, для тебя опять не прозвучит …

…

- А среди грязи, боли есть Возможность.
Возможность видеть: ты – не боль, не грязь. А нечто, для понятий невозможное. Безбрежное, не сложное, не ложное …
Легко и Просто.
Невозможное
Для слов, для мыслей, для ума …

…

Я плыву в его напевах …
Плыву в Бескрайности поющего, Бескрайностью его напевов …

…

- Пора бы нам, подружка, с твоею скорбью разобраться, - мне говорит сегодня Алан, после моего выныривания.

- Ты же ничего не знаешь про несчастья? – удивляюсь я.
- Скорбь – это не несчастье. Несчастье – непринятая скорбь. Любое неприятие любого…

…

- Признай СВОЕЮ Скорбь свою. Скорбь – всего лишь двери, в которые можно войти, не застревая на пороге.
Нырни, как можно глубже в Скорбь Свою, стань глубиною. Войди, как в воду в Скорбь Свою. Собою Целиком.

Тебя пугает Глубина? Стань Глубиною ...

- Мне страшно!
- Еще бы!!! Да тут все смельчаки бы обоссались дружно, добавляя еще большей глубины! И большей глубины пугаясь новым обоссаньем.

Мы смеемся.

- Лия, ЧТО есть Страх?
- Мною не принятый пока восторг, того что я Живая, - отвечаю.

- Прикинь, как много Твоей Силы в Твоем же Страхе!
Какая Глубина Твоя у Его пугающих собой глубин!

Ныряй!
До встречи в Глубине …

…

Скорбь – всего лишь двери, в которые можно войти, не застревая на пороге.
И я вхожу. И не застреваю, а просто двери прохожу …

…

Шумит прибоем океан. И ножки бОсые волной мне лижет.

- Где мы, Алан? – спрашиваю я.
- На Хасе. Где ж еще? - он отвечает мне лениво, как будто ничего особенного и не происходит. – Как хорошо позагорать с утра на пляжике любимом, под шум волны дремать и наслаждаться Тишиною
Внутри Себя …

- Так это Хаса?!! – я ушам своим не верю.
- Прости, наверное, немного шепелявлю я. Я повторю членораздельно: мы на Хасе, Лия, - ехидничает Маг.

А я песок целую. Мы на Хасе!!! Я Жива!!!
И Алана целую.

Он вяло защищается:
- Лия, песочными губами не целуйся! Тьфу. Дай позагорать мне!!!

А я ликую. Я Жива!!! Живая я!!! Я – Поцелуй Небес!!! Я – Поцелуй Себя Себе же!!! Я – Свой же Поцелуй Себя!!!

- Будь Навсегда Счастливой, Как Сейчас, А Хочешь Будь Еще Счастливей

Новая Напевочка выскочила из Алана и зажила своей чудесной жизнью.
И как же я чудесно зажила!!! Я буквально не касалась ступнями земли. Песочка пляжного, если говорить точнее.

И крик ликующий летит над океаном, восторгом рвется из меня, звеня.

Откуда-то здесь появилась Детвора.
Мы скачем, взявшись за руки. И Алан скачет с нами.
И не притворяется, как будто и не празднично ему от праздничной меня …



Я в Магии Легко и Просто


Я в Магии Легко и Просто.
Как только Радость Возвращения Живой отбуянила во мне по полной, я сразу к Алану.

- Я в Магию хочу Легко и Просто!!! Возьми меня, я в Магию хочу!!!
- Попроси, пусть Детвора тебя подтянет, подготовит, - не спорит Алан. – Горна, Гонзика и Ярче попроси …

…

- Ты пришла по адресу, подруга, - важно отозвался на просьбу Гонзик. – Тебе задание. Надуть щеки важно и глянуть исподлобья на меня. Давай.

Я выполнила требуемое. Гонзик отшатнулся.

- Нет, ты, подруга, не подходишь. Ты всех Детей перепугаешь! Какая ты суровая!!!

Я рассмеялась озорству его, и он мне добродушно рассмеялся.

- Хочешь в Магию, иди! Кто я тебе, чтобы указывать и запрещать?!!
- Алан мне сказал, что меня необходимо подтянуть и подготовить.

- А ты расслышала? Может: обмануть и приготовить?!! Я как раз для Детворы обед готовлю, а ты, наверное, вкусняшка. Раз Алан предлагает тебя в меню включить!
- Гонзик!!!

- Ладно, вот тебе  задание заданий!
- Надеюсь, зад здесь ни при чем?!!

- Какая пошлая девчонка, сейчас же прекрати меня позорить!!! – воскликнул Гонзик, нос поморщив. – Слушай: мелко, шумно, и толчками дышишь животом и через рот, и через нос. На вдохе животик надуваешь, на выдохе – втягиваешь, руками дожимаешь так, чтобы коснуться позвоночника.

…

Лия  так старательно исполняла смешилку, что пукнула.

- Ой, - сказала девушка сконфуженно.
- Давай, давай! Не останавливайся. Всё чудОво-прэчуОво, - заверил ее горячо Гонзик.

И Лия рассмеялась. И продолжила.

- Достаточно, - услышала она, когда уже в Себе плыла. – Посиди спокойно, ученица Мага, пока я приготовлю обед ученикам и ученицам Мага. И, кстати, и тебе.
Поэтому сиди спокойно, ученица Мага. Плыви тихонечко в Себе …

…

- Стоять!!! А ну, иди сюда!!! - командует смешливо Ярче.

Мы обнимаемся.

- А я в школу Магии иду Легко и Просто!!! – озвучиваю Радость. – Меня Гонзик посвятил в ученицы Мага.
- Ни капельки не сомневаюсь!!! – отозвалась Ярче. – Ты пукнула?

- Да, - смутилась я.
- Он это может, - Ярче улыбнулась. – Я знаю, ЧТО тебе в тему будет. Вот, послушай:

- Какое дело мне  до мертвецов? Да никакого дела!!!
Теперь я ничего не знаю о несчастьях.
Не знаю и не узнаЮ …

Легко и Просто. Я НЕ ЗНАЮ.
Как ползать, я не знаю!

Я летаю! Я пою!

Живых Полет – от Радости Летать. Восторга удивляться-удивлять.
Удачи нам, Живым, и Радости Полета!!!
Я говорю себе: айда летать!

Мой организм мечтает о полетах и ни в какую не желает ползать …

- Классно!!! – восхитилась я.
- Произнеси, и тебя нет ни для каких несчастий!

- Ярче, кися, говори потихоньку, а я буду повторять. Я выучу эту прелесть наизусть и буду говорить ее снова и снова.
- Легко, - ответила девочка. – Какое дело мне  до мертвецов? Да никакого дела!!!

- Теперь я ничего не знаю о несчастьях.
Не знаю и не узнаЮ, - шепчу я восторженно ...

…

- Привет, Горни!
- Привет, Лия! – радуется мне воин.

- Я к тебе по поводу поступления в Магию Легко и Просто, - поясняю. – Алан подсказал к тебе обратиться.
- А ты готова, как сама считаешь?

- Не знаю, но очень-очень хочется!!!
- Тогда готова, - успокаивающе кивает Горн. – Давай-ка я тебя кое-кому представлю.

- Кто эти прелести?!! – умилилась я.
- Это хлапики. Знакомьтесь.



Снова на Кельхе


- Лия, - он обнимает мои плечи. – Ты расположена содействие мне оказать?
- Всё, что угодно, Алан!!! - соглашаюсь.

…

Мы на Кельхе. Что-то дрогнуло внутри меня.

- Проще неприятное не знать, чем знать и с этим постоянно воевать, - сказал мне Алан. – Но если уже знаешь неприятное, тогда его СВОИМ признай, откройся и открой его приятным.
Когда оно – твое, то за тебя. С Твоим тебе легко и просто управляться …

- А если оно преследует меня, чужое и враждебное? – спрашиваю для полноты картины.
- Оно чужое непризнанием твоим. И ломится к тебе и твоему признанию его Твоею Силой.
Признай враждебное, как Свою Силу и пусть в Тебя вливается она …

И, может, хватит бегать от своей же силы?!!

- Наверно, хватит, - я соглашаюсь, и укоризненно-сердитый взгляд его ловлю. – Точно, хватит!!!

…

Да, мы на Кельхе, ну и что?!!
А то, что дрогнуло внутри меня и замерло легкою тревогой что-то. Здесь столько всякого произошло. Я не спешила возвращаться к прежнему.
А Кельха, где происходило Оживание мое, то расставанье с прошлым и олицетворяла.


- Но Оживание-то состоялось, - напомнила себе я, и к Кельхе благодарно прикоснулась.

Мне улыбнулась радостно Она. По-детски и восторженно.
И я Ей улыбнулась, обняла, к траве Ее щекой прижалась.
И прошлое отпало.

Остались я и Кельха …

…

Мы купаемся и загораем на том самом месте, где Оживала я. И наполняет Радостью меня от вновь вернувшегося Детства …

Мы загораем, не спешим, а Алан всё поглядывает на меня, как будто что-то ожидает и не дождется всё никак.

Меня окутывает легкое волненье. Что со мною?!! Я Алана хочу?!!
Хочу. Вот, я попала!!!

А он попал?

- Это что, свидание? – решаюсь я вопрос задать.
- Да, - он мне спокойно отвечает. – Тебя с Тобой.
Во всём свидание Себя с Собою видь.
И, кстати, так оно есть. Вопрос лишь в том: сейчас ты это признаёшь или потом, когда-нибудь признаешь.

- Пойдем отсюда, еще немного и я наброшусь на тебя, - я признаюсь бесстыдно.
- Не стоит, - останавливает он меня и озирается вокруг, словно кого-то ищет или высматривает что-то.

- Не стОит или не стоИт? – смеюсь я Алану и прижимаюсь  к нему, на всё готовая.
- Значит, они здесь, - он странно головой качает. – Они здесь …

…

Значит, они здесь, раз Лия загорелась страстью. Мы их не видим из-за их несчастья, но чувствуем присутствие их излучений.

Так Тейлин, когда мы на Земле, особенно игрива и склонна к пошлости. Она энергии людской не противоречит, а дразнит меня ею, как пошлостью и грубостью своею.
Забава – высший пилотаж – играть с убийственной энергией красиво.
Да, Недостижима ты, Непостижима, любимая моя!!!

Значит, поселенцы здесь, Но к Оживанию неторопливы. Просто обитают здесь и всё. Какую-то еду нашли. А может силу. В общем, приспособились не оживать.

И Кельха их не может от себя убрать, прогнать.
Наверно, много их.
И с ними некто сильный …
Может, их слабостью?

…

- Новость хорошая, - объявляет Алан. – Ты ничего не знаешь о несчастьях, не знаешь и не узнаёшь. Ты их не видишь, и они тебя не видят.
- Классно!!! – обрадовалась я.

- Новость вторая. Группа новобранцев перехотела Оживать. Взялись за старое и травят планету своим ядом.
- Так плохо всё? – я ахнула.

- Ну, это поправимо. Стоит лишь Гонзика позвать, он мигом всех увидит, и они его увидят. Это его планета. Расскажем Гонзику …
- Расскажем …

…

- На Кельхе с группой Оживающих глухо, Гонзик. Похоже, там переворот.

- А что же меня кися не зовет? – засобирался плут.
- Пробует своими силами, - ответил Алан. – Не хочет пустяками огорчать тебя, но пустяки, видать, там разрастаются кошмаром, - он повернулся вдруг ко мне. – А что кошмар – такое, по своей природе, Лия?

- Очень, очень много силы, - я засмеялась. – Благодарю за вопрос красивый!
- Благодарю за сильный ответ!

- Я готов, - сказал нам Гонзик. – Давайте других не будем вовлекать. Застенчива в таких вопросах Кельха. Собою всё отдаст друзьям, а вот принять ответом всё, пока что с этим у нас туго.
А впрочем, нечего тужить, растужим!

…

Мы на Кельхе. На нашем месте горит костер. И больше никого.
Но Гонзик шепчется с планетой и мы видим: тени проступают у огня.
Люди. Их много.

Я смотрю на них.
Я тоже сидела здесь же у костра, как и мои Ожившие друзья. Теперь они здесь.
Я с удивленьем вспоминаю, что в центре нашем был костер, а в центре этих кто-то темно-серый.
Мы – нашедшиеся потеряшки, вернувшие Себе Себя. А они – те, кто упустили свой шанс Ожить.

…

- О, тут даже гуру есть свой. Адептик некой силы, - замечает Гонзик и говорит, подставив небесам лицо. – Какой подарок!!! Какой подарок, Кельха!!! КАК Я ЛЮБЛЮ АДЕПТОВ!!!
В качестве десерта.
- Он силу всех забрал себе? – спрашивает его Алан.

- Да. Мне сердце вырвать у него и съесть ту силу? – Гонзик изумление мое прочел и рассмеялся. – Да шучу, шучу я … Или нет!
- Когда-нибудь отшлепаю тебя, чудило! - говорю ему.

Да ну его, озорника!!!
Я шлепаю подставленную попу.

…

В центре круга притихших слушателей расположился некто грозный. В нем серость сгущенная. Он – центром серости и от него она тускнеет постепенно, по мере удаления, и до бледненькой доходит на рядах последних.
Или от них та серость в него уходит и сгущается сумерками в нем.

- Бог – сила наша, - говорит тот серый, обращаясь к пастве. – Он – источник нашей силы. Мы происходим от него. Я к вам пришел от бога, спасти вас, пока не погубил вас Алан Лига Легко и Просто.
Я уберег вас от него.

Теперь вы знаете, что смехом вы ему видны и тишиною. Смех беспричинный – смех безбожный. На всё причиной – бог. Всё то, что беспричинно – не от бога.
Когда вы тишину заполнили молитвами и мантрой, когда в серьезность вникли – вы Алану Легко и Просто не видны. Вы видны богу.
Вы уяснили, что я – посланник божий. Через меня предайтесь богу и спаситесь!
Я – тот, кто говорит от имени его.

- У, как всё запущено! – качает головою Гонзик. – А мы его же салом ему же по мусалам!

И появился лик благообразный в огне, запричитал и заречитативил. И замерли религиозники, словам торжественным внимая.

- Истину говорю вам: обмануты вы, он – не тот за кого себя выдает. Посланник не небес он, а жалкий червь подземный распоследний, в сердца залезший вам.

Всё зашумело, ветер налетел и грянул гром, и молния сверкнула, слова те подтверждая – так Кельха к развлеченью друга своего охотно подключилась.

- Увидьте лжепророка вашего таким, какой он есть!

И все увидели адепта в прозрачном пеньюаре, с кокетливой улыбкой на губах в помаде, с макияжем на лице, с призывно томным взглядом.
Увидели и разозлились. И принялись, конечно, бить.
Восторг же как-то надо выразить! И как-то отблагодарить за приобщение к прекрасному!

- О-ля-ля, - прыснул Гонзик. – Какой я озорной!

И мы покатились со смеху.

- О, эти взлеты и падения толпейские! – отсмеялся Гонзик. – Взлеты из толпы, падения в толпу …
О, серенькое коллективное убогое.
О, Яркий и Непревзойденный Я!!!

…

- Потерянное поколение, - заметил Гонзик. – Какие-то убогие они! Гони их, Кельха!
Гони их, милая! Гони!
Вот тебе Сила Радостная обнимать Живых и уклоняться от объятий мертвых.

Гонзик обнял свою любимую планету. Всем Собою.

Он обнял Кельху и заструилась Сила.
А показалось нам: он нас обнял. А это Кельха радостно приветствует Живых Собою.
И видим мы: словно метлою метутся серенькие тени. Планету покидают.
Им тут не место.

…

- Прости, - пожал плечами Гонзик. – Я забрал площадку для твоей игры. Но Кельхе хватит горестей отныне.
- Ты прав, - обнял за плечи друга Алан. – Конвейер не прошел. Не удалась затея!

- Не удалась?!! – я засмеялась. – А я?!! А Пашка, а Наташка?!! А Вовка?!! Мне что всех пересчитать?!! Всех сходу и не сосчитаешь!!!
- Да, Алан, не останавливайся, - Гонзик подхватил порыв мой. – Да, не торопись с набором новым, но не прекращай.

- Что ж будем оживлять еще одну планету, - согласился Алан.
- А, это запросто, - улыбнулся Гонзик. – Домашнее задание нашим Магам: пусть вырастят из мертвенности новую планету рядом с Кельхой. Она поддержит будущую свою подружку.

- А ты сам не хочешь? – спросила я.
- Я пас, - ответил Гонзик. – Слишком люблю я Кельху. Пусть каждый из учеников влюбится в свою планету и в себя свою планету влюбит.

- Хорошие и свежие идеи, - отозвался Алан. – Спасибо вам!
 
…

- Мне их немножко жалко, - призналась я и пояснила. – Тех, кто не Ожил.

Гонзик вскинулся в готовности мне заяснить все мои промахи, но Алана лицо увидел и утих.
Да я и сама от выражения его лица затихла.

- Понимаю, девочка, тебя. Я сам болел болезнью этой чрезмерно долго, - Маг вздохнул. – Ты уже знаешь: жалость – это в сердце жало. Собою сердце жалит, колет и болит.
Поэтому скажу-спрошу, как однажды моя любимая сказала и спросила:
«Голодных накормить собою!!! Как это мило! Кому еще себя раздаришь?!! Всех упырей не перечесть».

И от себя спрошу: - Ты Счастлива, малышка Лия?
- Да, - я восторженно шепчу, в себя заглядываю и восторженно молчу.

- Готова ты отдать Твою Счастливость тем, кто сможет Ей Ожить, и после этого остаться несчастливой?
- Нет, - голос мой дрожит от тягости подобной перспективы. – Это Моё. Оно не для других. Каждый Собою Оживает, не другими.
НЕТ!!!

- Тогда уже нелепо спрашивать тебя: готова ты отдать Твою Счастливость тем, кому Она до фонаря?
Нелепая, не правда ли, забава?
Вопрос такой.
И в жалости твои игра …

…

- Спасибо, Кельха! – Алан тихо говорит.
- Спасибо, Кельха, - я шепчу.

- Меня восторгом оросило: Красота, Здоровье, Гибкость, Сила, - улыбнулся Гонзик. – Давайте искупнемся, что ли?!!



Ученица Магии


Вот это да. Нас ничему не учат. Скорее, демонстрируют КАК можно весело магичить. Просто передают нам нечто, как игрушку, напоминают: ты ТАК тоже можешь.
И если я и ученица, то ученица Магии, не Магов.

Развлечение (здесь не занятия, а развлечения) ведет нам Марк, а я на Алана поглядываю. Не то чтобы сверяюсь со сказанным и сказанное проверяю его реакцией, а просто мне нравится смотреть, как Маг маленьким мальчишкой виден мне и леди Тейлин – девочкой с косичками.
Такие милые детишки, сидят впритирку и слушают, из рассказанного ничего не пропускают, просто прелесть!

И Мага им приятно видеть, слушать и ему кивать, согласно и счастливо отзываясь внутреннею сутью.

Мы с Вовиком тоже рядом. Плечом к плечу. И его плеча тепло родное согревает-ободряет.
И я, Счастливая, вздыхаю.

И мой блаженный вздох меня переполняет еще бОльшим Счастьем.

…

- Привет, твое имя Лия? А меня зовут Маришка, - мне улыбается девчушка с прекрасными глазами, меняющими цвет.

Марк и Хинея нас покинули, мы предоставлены себе и своим играм детским и смешным.

- Да, - я в ответ заулыбалась, и цвет глаз Маришки стал пронзительней небесной синевы. – Привет!

- Привет, я Амери, - меня коснулась девочка с глазами чернее ночи.
- Я Сабина, - назвала имя улыбчивая рыжеволосая красавица.
- Я Затиохо, - помахал мне мальчик.
- А я Хлоя …
- Я Кешка …
- Я Алиса … - зазвучали имена мелодией напевной и родной.

- Мы можем показать тебя то, что мы умеем, а ты покажешь нам свое умение.
- Классно, - восхищаюсь я. – Вот только ничего я не умею.

- А улыбаться, будто солнце проглотила?!! – хитро мне пальчиком грозит малышка Лизонька.

И моя улыбка становится еще блаженней.



Кельха


Я на Кельхе.
Сижу на бережку, ножки в воде.
Здорово здесь. Мы улыбаемся друг дружке, две Ожившие: планета и я. Улыбаемся благодарно за то, что счастливы друг за друга.
И счастливы за себя.

В свое первое посещение Кельхи я сказала Алану, что хотела бы жить здесь. Я и теперь хочу. Хочу еще больше. И Кельха этого хочет.

Хаса прекрасна, но меня тянет сюда, нас всех тянет сюда.
И Пашку, и Наташку и моего Вовчика. И многих наших сотоварищей по Оживанию.

Мы все здесь.
Мы хотим того, что у нас уже есть.
Все мы, выпускники Кельхи, возвращаемся к Ней. Она стала нашей Родиной. Здесь мы родились Живыми.

Мы, Дети по Сути
И Дети Планеты по имени Кельха …



Алан Лига Легко и Просто



История Одиннадцатая



Детвора Легко и Просто


ДЕТВОРА
И больше не нужны слова. Они излишни …


Алан Лига Легко и Просто



Детки


- Раз – два. Раз – два – три. Кошке сопли подотри, - звенит бойкий голос Ярче.

Детвора делает зарядку.

Магам, если они хотят в земном мире присутствовать осязаемыми телами, следует напоминать себе о теле. Физическими движениями в том числе.
Если тело начнет напоминать о себе болью, станет не до Магии.

Гимнастика Ярче – просто чудо!!!
Она не только – напоминание себе о теле. Она – напоминание и телу о Себе.
Она, как вдох и выдох, как легкий плавный переход  прихода в тело и ухода из него. И нового прихода …

Верещат от восторга Детки, отдавшись танцу своих приливов и отливов в теле …

…

- Корова, корова, корова.
Корова.
Корова дает молока.
Мы любим, мы любим корову.
Корову.
Не любим мы молока …, - распевает Детвора, стуча ложками по столу.

Гонзик приготовил обед, и в ожидании Детки развлекаются пением. А так как песенку со словами: «открывайте шире двери, а то повара съедим» петь небезопасно, ввиду того, что Гонзик в прошлый раз сам принялся кусать певунов, они поют нечто нейтральное к кухарям.

- Кушайте, мои цып-цып-цыпочки! Кушайте, мои кровинушки! Кушайте, радуйте меня своей радостью! Ах вы, манипусечки мои!!!
- Гонзик, ну, не надо так говорить, мы себя чувствуем малышней! – просит Лизонька, самая младшенькая из всех.

- Ах вы, мои возмужавшие и возженавшие повзрослевшие деточки, дедуганы старые и старушёночки дряхлые.
Давайте я за ручки ваши возьму вас, провожу вас. До соседнего кладбища.
- Ну, Гонзик, перестань! – взмолились, оплевав в смехе друг дружку едой, Деточки.

- А вы не будете больше старичками-взрослыми наряжать себя? - спрашивает плут.
- Нет!!! – хором уверяют его Детки.

- Точно? – подозрительно переспрашивает он.
- Да!!!

- Кто мы?
- Мы Дети, Детвора. Нам радоваться и шалить пора! Ура!!!

- То-то же, - Гонзик посмотрел вслед убегающим озорникам и утер набежавшую скупую слезу. – Цып-цып-цыпочки мои. Бегите, папочке нисколько не одиноко без вас, малыши.

И, уткнувшись в плечо обалдевшему от неожиданности Горну, зарыдал.
Воин смущенно погладил его по голове.

Гонзик посмотрел благодарно на друга.

- Одни мы с тобой остались, Горни. И нам одинаково одиноково, - и принялся рыдать в другое, еще сухое плечо.
- Вот баламут, - усмехнулся Горн, но не стал мешать сорванцу.

Когда оба плеча стали в равной мере мокры, Гонзик поднял голову и засмеялся.

- Прости, дружище, - пожал он плечами. – Не хотел насмехаться над твоими глубокими и трепетными чувствами ко мне. Просто так получилось.
- А никаких чувств и нет, - ответил Горн своим пожатием могучих плеч.

- Горни, ты ведь пошутил, - всполошился Гонзик. – Скажи, что ты обожаешь меня! … Как друга и как своего кумира. Скажи!
- Да ни за что! – Горн вырвался из объятий плута и кинулся наутек.

- Горни, у меня еще полно слез, - гнался за ним Гонзик. – Не вынуждай меня включить истерические всхлипывания! Ты же знаешь, их не выносят даже жестокосердные разветси!
Горни!!!

…

Как же тут хорошо!!! Детскостью светится и дышит всё-привсё.
Аута блаженно потянулась.

- Привет, красавица, как же ты вовремя! – пробежал мимо нее Горн так быстро, что она только успела ротик приоткрыть, как его след простыл.

Гонзик же резко затормозил и обнял девушку свою.

- Ау, ау, Аута! – пропел любимой плут. – Ау, ау, ау!!!
- Смешно! – она смеется. – А моего малыша тут не обижали? – отвечает на объятия Аута. – Кто щипал эти щечки? Кто шлепал эту попку? Я им!



Небесные дела


Сегодня полеты.
Детвора топчется на утесе, заглядывает в его небесную глубину. Там под нами Ткада. И сегодня она лазурна, как и небо.
Вообще-то Ткада повсюду, и небо – не что иное, как Она, ее шалость и озорство.

Именно это я и пробую втолковать Деткам. Они же в ответ хихикают и подталкивают к краю друг дружку.

- Не бойтесь падений, если куда вы и упадете – то только в Реку Жизни, в Ткаду, в Себя.

Первой прыгнула Маша. Без предупреждения. Прыгнула, как первоклассные ныряльщики, ласточкой.

- Кто последний – тот поросячий хвостик! - крикнул Гонзик и сиганул вниз.

Вся гурьба тут же рванула за ним, и поросячьим хвостиком остался на утесе я.

…

Грохочущая смехом и гиканьем компания уже рядом со мной. Мокрые, счастливые, стоят рядом Детишки, готовые к новым потехам.

- Отлично, - похвалил я прибежавшую Детвору. – Прыжки мы освоили, спасибо Гонзику!
А где Маша?
- Наверно утонула в Реке Жизни, - завистливо охнул Гонзик. – Счастливая!!!

- Значит, не знаете? А я знаю. Давайте притихнем, баловники, - предложил я. – На минуточку.

Все тут же замолчали, и до нас донесся восторженный визг.
Это Маша летела, касаясь ладошкой верхушек деревьев. И визжала от избытка чувств.

- Машенька, - ахнула Лизонька. – Я к тебе!
- И я, и я, - завопили Детки и ринулись в небо.

Легкость, с которой они совершали свой первый полет, наполнила меня радостной гордостью.

Гонзик проделывал всевозможные фортели и норовил столкнуть в Речку всех подряд.
Я улыбнулся, озорник всё превращает в игру и тогда пилотаж экстра-класса осваивается слёту. Во всех смыслах.

Горн обнял меня за плечи.

- Правда, здорово, Марк, когда невозможное ранее, становится возможным благодаря тебе. И когда оно представляется детской забавой тем, кому передаешь эту возможность ты.
- Да, здорово, - ответил я. – И когда мною воспринимается, как детская забава.
Тогда еще здоровей!!!

Горн усмехнулся и шагнул в небо. И я шагнул следом.
Пусть в небе будет больше поднебесных Счастьев …

…

- Леди Тейлин, леди Тейлин, - дразнятся Детки, паря над домиком. – Алан, Алан!!!

И показывают им языки.

- Ах вы, кисечки небесные!!! – воскликнула Повелительница. – Я вас сейчас переловлю!!!

Все заверещали и, сталкиваясь и хохоча в попытке улизнуть, кинулись наутек.

А Алан прикрыл глаза и влился в небо мягким и могучим порывом. Небеса зазвенели восторгом от его Счастья.
И Оно откликнулось во всех нас …



Забавы Магов


Мой милый с Марком говорит. И не по телефону. У них свой способ разговора.

Сегодня заглянул шутливо под кровать, разыскивая там мешок с деньгами, и … обнаружил там мешок, забитый под завязку инвалютой.
Наверняка Марк прознал о развлеченьи Алана.
Мой милый всякий раз, заглядывая под кровать, ерничает и озорничает: - Ау, где мой мешок с деньгами?!!

Вот и мешок. Просили – получайте.

В ответ он Марку под кровать любовника подсунул. Якобы любовника. А на самом деле, мыслеформу плотную.
У них игра такая: подкалывать друг друга.

Хинея, первой обнаружив хохму, просила не заглядывать под их супружеское ложе и так настойчиво, что Марк из любопытства заглянул и обалдел. Она смешливо уговаривала Марка не горячиться, держать себя в руках. И заверяла жарко, что это в первый и последний раз.
А шкаф открыли: там еще один красавчик! И еще один за шторой. И каждый с огроменным причиндалом.

В общем, здорово повеселились. Так шкафчик спальный пустовал один у Марка и Хинеи. Теперь «любовники» там. Целых десять штук.

- Могли бы заглянуть к нам, - мягко выговаривает Алан, когда утих восторг потехи.
- Да, - поддакиваю я.

- Мне лень покидать нашу кровать, - лениво отвечает Марк и на торопливый шепот переходит. – Меня Хинея, если честно привязала и не отпускает.
- Я всё слышу, - слышу голос своей подруги.

- Если тебе, конечно, интересно: я прихлебываю домашнюю простоквашу (дикую побаиваюсь) и утепляю домик, - мой парень говорит и, встретившись со мною взглядом, заканчивает разговор. – Всё, пока, меня тут кое-кто влюбил в себя!

…

Мы обнимаемся, друг друга из объятий не выпускаем. И не выпускаемся из обнимашечек друг дружки.

- Мы не помешаем? - бухаются к нам в койку Детки.
- Нет, милые мои, - я отвечаю им. – А ну-ка, обнимай нас все, кто любит!

- Люблю тебя, - мне шепчет милый и из рук своих не выпускает.
- А я тебя, - ему шепчу, притискиваясь крепче.

- А нас? - Лизонька меня целует. – А нас?!!
- И вас мы любим. Куда же вас девать?!!

- Не надо нас никуда девать, - смеется Гонзик.
- Не надо нас никуда девать, - качает головкой Лизонька.

- Да вы такие ребятишки, вас захочешь задевать – не задеваешь! – смеется Алан.
- Да, мы такие!!! – подтверждает Лизонька, прижимаясь своей щечкой к моей щеке и гладя Алана по волосам.

- Да что это за деточки такие мне попались?!! – вспыхивает умиленьем Алан.

И всех нас обнимает.
Ярче, Горна, Гонзика и Лизоньку. А меня он и не выпускал из своих объятий.

Все мы легко и просто поместились в них.
У Алана бескрайние объятья ...

…

Мой любимый домик утеплил. Стеночки и потолочки тонким мягким полосатым материалом.
Все это перед тем, как зашивать листами деревянными.
Ну, а пока он радуется тому, что получилось.

- Лин, гляди на Домик. Это он в пижамке!

Я радостно погладила по пижамке Домик за его Радость и за то, что Он радует меня и Алана.

- Ой, Домик в пижамке!!! – заверещала восхищенно Лизонька. – Солнышки, скорей сюда!!! Тут Домик наш в пижамке!!!
 
…

- Привет, Домик, - глажу благодарно Домик, с которого и началась история моя. – Благодарю, - я говорю тихонько. – Благодарю!!!
- О, Марк, привет!!! – мне салютует Алан. – Классно, что зашел!!!

- Пришел на пижамку Домика взглянуть, - я говорю ему. – Детвора так радуется, что я не удержался!
- И я, - целует Алана в щеку Хинея. – И я не удержалась.

- От Радости Себя не удержать Живым, - нам улыбается Недостижимая и нас целует. – И в этом наша Радость …



Замена


- Я слишком увлекаюсь. Живу тем, чем занимаюсь, - я начал разговор двух Магов. Себя и Алана.
- Тотальность – это обалденно! Поэтому ты Маг, - ответил Магу Маг.

- Хинеей безоглядно мне увлечься захотелось. Мы как-то отдалились друг от друга. Не значит, разошлись, - я головой качаю. – Не значит, разошлись, но и не сблизились еще сильнее. Мне хочется той близости, что была у нас и даже ближе.
- Ты спрашиваешь моего благословенья? – он хитро щурится.

- Конечно, нет. Прошу, чтоб подменил меня ты в Школе Магии Легко и Просто.
- Легко и Просто, - отвечает Алан. – Легко и Просто, Марк, я подменю тебя.
А то какой-то ты незаменимый. Мне даже завидно слегка!

…

Маг прошел сквозь стену, будто ее и не было, но висящая на ней и умиляющая всех композиция из птичьих пёрышек, сделанная Ярче, аккуратнейшим образом легла Алану на голову. И он стал похож на диковинную смешную непонятку.
Конечно же, это развеселило и без того развеселую Детвору.

- Что такое?!! Что за смешки?!! – возмутился Алан, и Детвора грохнула от сочетания серьезности и комичности.

Маг почесал нос и сдвинул на бок перья, от чего принял залихватский вид.
Детки покатились по полу.

Тогда он снял и оглядел свой головной убор.

- О, пёрушки! - озвучил Пашка недоумение Мага, и Малышня выдала новую порцию хохота.

Им сейчас палец покажи, дойдут до визга.

- О, перушки! - обрадовался удивленно Алан и нахлобучил гнездо на голову.

Ребятня истерично застонала.

…

- Сегодня с вами занятие проведу я, - сказал, зевая Алан. – Будете ценить вашего Мастера. ЗацЕните его по-настоящему!
- Алан, классно!!! – обрадовались Детки.

- Что классного?!! Прежний наставник ваш сбежал от вас!
- Ты не сбежишь, - пообещала Лизонька и все снова грохнули раскатом смеха.

- И Марк не убежал. У них с Хинеей медовый месяц, - проинформировала всех Полинка. – Алан, не наговаривай на нас. Да и на Марка тоже.
- Не буду, - Маг пообещал, зевая. – Больше не бу-бу-бу.

Алан зевнул еще раз и все дружно принялись позевывать. Магу устроился поудобнее на столе и задрых, сладко посапывая во сне.
Детворе не представилась возможность возмутиться или засмеяться из-за безостановочного позехания.

Они зевали до тех пор, пока ни сдались, уютно погрузившись в сонное пространство, навеянное Магом …

…

- Ты нас чему-нибудь научишь, Алан? – проснулась Маша, сладко потягиваясь.

Малышня здорово отдохнула, была тихой и умиротворенной.

- А оно вам надо? – усмехнулся Мистик. – Вы и так классные!
- Ну, Алан, поиграй с нами в обучение, - заныли многоголосием Детки.

- Ладно, сами напросились!

…

- Мысли, - сказал Маг и оглядел ребят.
- Ага, - приготовились к игре малыши.

- Масло – пасло. Мысли – пысли, - сказал Алан. – Они рядом. Они увлекают, они ужасают, они понукают. Мысли, мысли, мысли … Как туман.
Как быть вне их, чтоб как в туманах в мыслях не теряться?
- Быть Собою, - подсказал Сережа.

- Быть Собою. Да.
Но и позволить мыслям самими мыслями побыть. Не разгонять туман.
Вы пробовали разогнать туман?
- Я пробовал, - признался Тимофей смущенно.

- И как? – не стал посмеиваться Маг.
- Дурацкое занятие, - ответил парень.

- Сейчас мы будем разгонять туман, - распорядился Алан. – Тимофей за главного. Он в курсе дела.

Туман стелился и клубился, всех накрывая неосязаемым на ощупь покрывалом.

- Алан, научи туман, как напускать, - смеются голоса в тумане.
- Сначала учитесь разгонять, чтобы понять его природу. Все дружненько туманчик разгоняем, не сачкуем!

Все стали разгонять завесу плотную и дымку. Махали, дули, хватали, толкали.
И конечно, хохотали.

- Разгоняем, разгоняем, разгоняем…
Рассеиваем, развеваем, раздуваем …

Сказал им Маг, а сам уснул.

…

- Попался, Алан!!! – щекочет Детвора. – Мы тебя поймали!!! Ох, и учитель, все время спит!
- Я не сплю, лежу в тумане. Почему его вы до сих пор не разогнали? Поставлю двойки в дневники!!!

- А у нас нету дневников!!!
- Разбаловал вас, Марк!!! Хвалю и одобряю. Его и вас …
Все по местам. Сейчас я разгоню туман. А может, всё же сами?

- Нет, - кричат все. – Опять уснешь!
- Я делаю все снова, не опять. Ладно, - Маг улыбнулся и отмахнулся любимой фразой: – Нет, так нет, - сказали Дети. Мы скачаем в интернете …

 - Миллер – пиллер – крокобиллер, - он хлопнул в ладоши. – Теперь надо пару часиков подождать и станет ясно.

- Наверняка, дурачится, и только что придумал крокобиллера, чтобы опять поспать, - раздается из тумана голос Рады.
- Алан!!! Не спи!!! … Вот это да … А где туман?!!

- Миллер – пиллер – крокобиллер, - кинулись записывать Детки.

- Мысли, - будто и не прерывался, заговорил Алан. – Попробуйте хоть раз, дать им возможность быть собой. Пусть порезвятся. А вы в сторонке побудьте.
Вы получите наслаждение, наблюдая за ними. Как за рыбками в аквариуме.

- А, если они станут нас одолевать? – почесал кончик носа Край и обменялся улыбкой с сидящей рядом Ярче.
- Они вас одолевать, а вы не отвечать, не воевать, - хмыкнул Маг. – Скажите им очень серьезно, без тени улыбки: «Миллер – пиллер – крокобиллер».
Я настаиваю: полнейшая серьезность, хиханек и хаханек не потерплю!!!
Полная серьезность.

Все затихли. Только и слышно было: «Миллер – пиллер – крокобиллер» и последующий хохот.
Говорить серьезно шутливое волшебство было очень смешно.

Алан хмурит брови гневно, грозит кулаком, и оттого закатываются Детки. Ухахатываются.

Попроси их Маг посмеяться, ну, может, посмеялись бы немного.
А тут запретили настрого. Никакого смеха. Всё серьезно.
Как тут удержишься?!! Как не рассмеешься?!!

- Миллер – пиллер – крокобиллер, - говорят они Магу по очереди и хохочут.
- Будете биты до синевы!!! – возмущается Алан. – Каждому персональный ремень, подпишу.

Новый взрыв веселья. Потешаются над серьезностью учительской Детки. Над его сжатыми челюстями, над взбешённостью его, над всякими приличиями и уважениями.

Ярится, топает ногами педагог, слова гневные выкрикивает.
Да тонет тот крик в потоке общей потехи. Сотрясает Деток Смех Неуемный, ломает спичками все запреты. Как снаружи, так и внутри.
Пух и перья летит от запретов и угроз, от неистовства любого.

Жалкой, скулящей в предсмертном страхе сукой жмется агрессия в углу, развоплощаясь. Становится, чем всегда и была агрессия – постыдным страшком, пустячковым дрожанием, рябью глади.
Возмущенной прикосновением Реального к своей поверхности.   

Перестал нагнетать Маг. Словно шубу мокрую, сбросил с себя тяжесть солидную.
И заржал, перекрывая всхлипывающий от изнеможения клекот Детворы, своим безудержным, звонким, неистовым гоготом …

…

А когда отгрохотала общая канонада, Тишина и Пустота явила свою Природу.

НИЧЕГО …

Всё исчезло в Этом НИЧЕГО …
Никаких туманов …
Никаких мыслей …
Ни даже волшебных Миллеров – пиллеров – крокобиллеров …

НИЧЕГО …



Магия прикосновения


- Что такое, что такое?!! – возмутился Алан. – Почему смех прекратился?!! Кому по жопе?!!
- Мы молчим, кто дольше, - ответила Полинка и спохватилась. – Ой, я проиграла!

- Ты выиграла. Мы с тобой пошепчемся, а остальные пусть молчат.
- Так не честно!!! - закричали все.

- Ты против молчания, Алан? – спросила Хлоя.
- Я за молчание руками и ногами, телами, головами, и даже фибрами, хоть и не знаю что это такое, фибры. Но вы же не молчите. Вы на спор пересиливаете друг дружку. Сдерживаете силой силу.
Хотите о Молчании узнать?

Кивает Детвора, вслушиваясь в слова и в то, что между ними.

- А ну-ка покричим, ни капельки не сдерживаясь. От нутра!

Такое началось!!! Невообразимье!!!

Потом рев пошел на убыль, а непроницаемость крикливая паузами проступила.
И … Тишина …

- Молчание – оно легко и просто. Оно блаженно.

Оно внутри, оно снаружи. Оно повсюду. Всё в нем. Мы, мои слова, наше дыхание …
Не молчите, а себя в молчаньи ощутите. В бескрайнем, необъятном и приятном.

Детвора притихла, блаженными улыбками сверкая.

…

- Внутренняя Тишина – вот Сила Мага. В молчаньи и в происхожденьи всего производимого из внутреннего своего молчанья – источник Силы необыкновенной.

Слова. И в них, конечно же, присутствует энергия и сила.
Но посмотрите, что есть у меня. Возможно, вам перехочется ронять слова впустую, а только Радостному посвятить слова.

Алан прикоснулся к животику, сидящей за первой партой Маши, к солнечному сплетению, и девочка глаза прикрыла. И Детство Изначальное в ее лице раскрылось необъятно.
Маг подходил и руку клал кому на голову, кому на плечи, кому на шею, кому опять же на животик. Меня обнял, поцеловал слегка. Я тоже Детвора, хоть и Повелительница тоже.
Он меня коснулся, я затихла ...

…
 
Затихла Детвора, восторгом тихим упиваясь, и только Тишина тихонечко вдыхалась Детками и выдыхалась. И Детками жила …



Кружиться Радостно


На входе магазинчика «Атрибуты и Аксессуары» Ярче колокольчики развесила.
Звенят на ветерках они, не затихая, радуют своим звучаньем. И Детвора под ними, с перезвоном колокольчиков перекликается смешливо. Стоит под ними и хохочет.

- Колокольчики желательно и в магазинчике самом повесить, иначе на пороге все стоять и будут, - цёмнул в носик Ярче Алан и сам под колокольчиками встал.

И зазвенел еще один смешок в смеяньи общем ...

…

- А это правда, что имеет значение в какую сторону кружиться? – спросила Маша. – Или что-то делать, или энергию как поворачивать. Похоже, в сторону одну раскручивается сила и сжимается в другую.
- Главное, кружить всё Радостно и Радостно кружиться, - улыбнулся Алан. – Всё очень просто: потребуется развернуть энергию, кружи ее по стрелке часовой, а если требуется тебе ее свернуть – то против.
Со скручиванием переусердствуешь – пружиной развернется и тебя ударит. А развернешь наполную энергию свою, то сам исчезнуть можешь в Изначальи. Так образ свой ты растворишь. Себя как высохшего и как Двери в Вечность …

Знание об этом – хорошая возможность. Нет, не для однобокости. Не для того, чтобы всё делать в сторону одну, а для того, чтобы осознавать: сейчас сворачиваю я энергию и сжимаю, сейчас – раскручиваю и высвобождаю.
Это отличная возможность для осознания.
И отличная возможность пошалить.

Детки навострили ушки. Пошалить – это по ним, это то, что им близко и радостно.

- А как? – первой не выдерживает Полинка.
- А вот как …

И писк звенит и в «Атрибутах» и в «Аксессуарах». Веселье плещется восторгом неуемным.

Я бегаю с Детворой. И я, и Алан.
Мы тоже Детвора!!!

…

Со стороны это выглядело так, будто носила по магазинчику Деток их Радость. И писк их развеселый, как моторчиков звучанье. А блеск их глазок восхищенный, как ближний или дальний свет. Только намного ярче, мягче и живее.

Детвора развлекалась тем, что сворачивала свою энергию до упора и резко отпускала. И носилась с визгами, раскручиваемая отпущенной энергией.

Это им очень нравилось. И им и их энергии.
И в этом восторге они были едины. Не было отличного ни в истоке, ни в его проявлении.
Каждый из Деток был един со своей энергией и был един в Детворе.
Восторженно Живущей и Живой Восторгом Жизни



Воин и Маг


- Я буду воином, как ты, не Магом, - поведал о своих намерениях Тимофей.
- Воины необходимы там, где не хватило Магии и Магов, - ответил воин. – Я сам мечтаю Магом стать …

…

- Алан, я мечтаю Магом стать, - сказал мне Горн.
- Вот это да! – ответил я. – Это прикол такой, мечтать о том, чтоб стать таким, какой ты есть?
Горни, это высший пилотаж осознанной игры и трепет восхищенья!!!
Благодарю, дружище!!!

Сейчас же этим и займусь!
Как здорово!!! Мечтаю быть Собой. Таким вот прямо, как я есть.
Ага, ага, таким, таким … Да, именно таким и не другим, и не иначе, только так … как уже есть …

Ха-ха-ха-ха, как классно!!! МОЯ – вся Моя Сила!!! Вся-прився!!! И никаких утечек Силы!!!
Я Собственной Исполненной Мечтой Являюсь!!! Мечтанием Себя и Исполнением Мечтания Одномоментно!!!
Всё Слито Воедино, не разлито.

Я – Океан Бескрайний и Бездонный. Я – Бесконечность, Безначальность.
Течение Живое из Ниоткуда в Никуда!!! И в Никуда из Ниоткуда!!!
Ты – гений, Горни, ты – Маг Магов!!! Такое развлечение собой создать!!!
В ТАКОЕ двери распахнуть легко и просто!!!

…

Я обнял его и приподнял.
А чтобы Горна приподнять необходимо не восхищение, а ВОСХИЩЕНЬЕ!!!!!!!

- Ты просто прелесть, милый, - Тейлин говорит ему и обнимает Горна – воина и Мага.
- Горни, я жалкое и недостойное твое недоразуменье-дополненье, - поэтично-артистично восторгает себя Гонзик и скачет рядом. – Ты – теперь Легенда Всех Легенд!!! Я – друг Легенды Всех Легенд!!!

- Я – Его Друг!!! – кричит плут в небо. – Горни, мы с тобой герои!!!

А Ярче просто тихо подошла, поцеловала Горна благодарно.

- Готовься благодарности принять, - смеюсь, счастливый. – К тебе потянутся немедля все Живые.
Марк и Хинея на подходе. А там нахлынет остальная Детвора … Затискают тебя …
Ты просто чудо, Горни …

…

Ночь на дворе. И я в постели. Готовлюсь отойти ко сну. Явиться новым сном, иным.
И, конечно же, Счастливым!

- Алан, - шепчет Горн.
- Что, Горни? - отвечаю.

- Хочу признаться я.
- Признать Себя? Уже признал Себя ты, Горни, - я восхищенно выдохнул. – Теперь ты, парень, навсегда Живое Неотъемлемое Чудо Жизни и Жизнь Сама!

- Я не специально так сказал. Хотел сказать другое. Получилось клёво.
- Я знаю, Горни. Это то, что я зову Легко и Просто, когда ты говоришь и действуешь, минуя всё.
От сердца к сердцу, от нутра к нутру.
Какие ни были бы поводы и предпосылки, причина – Ты.
Так и живи …

Ты – просто БОМБА, Горни и, если ты не улизнешь сейчас же, я запищу в восторге и снова буду обнимать тебя!!!

…

- Я – дурень распоследний, но счастливый, - смежил веки Горн, оставшись наедине с собою. – НевЕдение-неведЕние мое. Какой подарок для меня – ты!!!

Сегодня День Благословенный. Оказывается я – Маг и плюс невЕденьем своим позволил чудо, способное еще счастливей сделать Мага … Магов … Всех моих друзей ...

Двух новостей таких  и дня такого воистину достойна Вечность …



Как быть мне с обожанием всеобщим


- Алан, как быть мне с обожанием всеобщим? Все дружненько тронулись и почему-то в мою сторону! - Горн сопит растерянно и мило.
- Дело не в них, оно в тебе, - ему я отвечаю. – Ушла дистанция, которую ты держал. Открылась Твоя Суть, а Она Прекрасна.
Вот в тебя все и повлюблялись.

- И что теперь мне делать? – Горн смущен.
- Люби и обожай в ответ. Тебе понравится. Ты – такой пусик, Горни!!!

- А ты, как будто не такой!!! Ты – пусик и вдобавок балабусик!
- А, Горни, мой маленький такой биндюжничек и барчучок!!! Люблю тебя и обожаю!!! – подключилась Тейлин.

- И я люблю вас леди Тейлин. Вот прямо запищал бы громко-звонко, так рядом с вами хорошо!!!
О, я заговорил, как Гонзик!
- Ты стал открытым, Горник, - потрепала по загривку воина моя любимая. – И это радует твоих друзей безмерно.

- Благодарю вас за содействие! Ты тему предложил мне, Алан: любить и обожать, любви и обожанию в ответ!!!
Пойду и ошарашу Гонзика открытостью своею! Спасибо, леди Тейлин, за подсказку!

- Какая леди Тейлин – молодец! – обнял любимую я, когда нас Горн оставил.
- Да и парень у нее – ей под стать! – ответила она мне поцелуем.

- ПетУшка хвалит кукуха за то, что хвалит он петушку, - передразнил я строчку басни*.
* Басня И. А. Крылова «Кукушка и петух»

Но Лин не удосужилась ответом. И я не собираюсь отвлекаться больше от поцелуев нежных.



Маги


- Откуда же возникают дурацкие суеверия? – подсаживается ближе к Магу Маша.
- В основном, из-за страха и желания избавиться от этого страха, разделив его с другим. Из-за невыносимости чьей-то радости и желания ее спугнуть. Но бывает и из-за непонимания сказанного.

Вот вы знали, что примета сбрасывания воды с рук берет начало из мудрости Магов?
Водичке престало играть, струиться и струить. Будучи необъяснимо чудесной и Живой, Водичка струит энергию. И когда вы сбрасываете воду с рук, вы совершаете магический трюк по остановке струения Себя в мир.
Вы умываете руки и отбрасываете всё, заканчивая игру в происходящем. Вы больше не подпитываете наружное и не берете из него.

Это хороший способ увлечь за собой вовнутрь. Маги совершали подобное для того, чтобы поглотить неприятное и, не дав ему выйти, растворить в Себе. Мир, оставшийся без подпитки, устремлялся за уходящим вовнутрь Себя Магом и сливался с Изначальным.
Но в обиходе (язык не поворачивается сказать: «в повседневности» по отношению к Живым) Маги окунали ручки в водичку и позволяли ей стекать с пальчиков, тем самым удлиняя и без того бесконечные струи Себя в окружающем пространстве.
Сила Мистиков отнюдь не в накоплении энергий, а в полной отдаче всего внутреннего происходящему.
Вхождение тотальное во всё.

- И это хороший способ не впускать в Себя неприятное, - заметила Маша. – Когда ты безостановочно излучаешь энергию, то неподвержен излучению других.
- Да, - погладил по головке девочку Алан. – Позвольте вам представить, Детки, это Мастер Маша.

- Ты шутишь? – улыбнулась девочка-Дитя.
- Не переставая, - подтвердил ей Алан. – Но не вру. Все вы – Мастера Свои же.
Я от вас это скрываю, как могу, чтобы меня вы не затмили сиянием своим, и во мне и моих мудростях нуждаться продолжали.
Но Машу скрыть уже никак я не могу. Она меня своим могуществом уже пугает, и я сдаюсь.
Маша, я признаю: ты – Мастер!

Детвора смеялась, и энергетические смешки кидала в Мага, но он не прекращал.

- О, Деточки мои, моя услада, позвольте еще немножко вас пообучать и побурчать, делая вас несмышлеными и слабенькими, чтобы на вашем фоне блистать звездой недостижимой.
- Кхе-кхе, - покашлял Гонзик. – ДВУМЯ недостижимыми звездами блистать!!!

Все хохотали, но Маша через смех смогла произнести.

- Ты не такой, Алан. И в смысле обучения и в смысле Проникаемости. Ты Проникаемый, да, но и Проникновенный!
- Да, Машунь. Я ненормальный, и самый чокнутый из Магов.
Я любитель Проникаемости и Проникновенности. Легко и Просто.

Легко и просто заигрался я, и меня не стало …

…

- Ура, Машуня – Маг!!! – мы закричали. – А почему мы – не Маги. Мы знаем то же, что и Маша.
- Она ведет себя, как Маг. Вы все тоже Маги, но притворяетесь другими.
Вы – притворюшки-хрюшки! Играете в прятки с Собою и с Магичностью Своей.
Ой, я не Маг, ой я не Маг! Я – букашка-таракашка, а не Маг!
Дитя по Сути – он же Маг!!! Вы – Маги, Дети Сути!!!

- Ура, мы – Маги!!! – мы еще громче закричали. – Ура!!!
- Ура, нам Алан разрешил, а сами мы решиться побоялись: Себя Себе признать и Себя Магом осознать! – ехидничает Маг.

- Алан, ну, не вредничай, - мы налетели на него и на нем повисли, на манер гирлянды.

С той лишь разницей, что светимся от Счастья, а не от электрического тока.

- Ура, мы – Маги!!!

…

Вы – Маги, вот и будьте Магами.
С этого момента, с этих пор, это не школа, а Курсы по Обмену Радостью Магических Забав.

Вы – Маги, и с вопросами уже не приходите. Ни ко мне и ни друг к дружке.
Во всем – Доверие к Себе. Пусть каждый слушает Себя.

А здесь мы можем все играть и хвастаться открытием Своим Себя и достиженьями Своими.

На поприще Веселия и Озорства ...

…

- Ау, ау, а где мои ученики девались-подевались! Сплошные Маги, а не ученики! – дурачится Марк, с Хинеей обнимая Деток. – Мы вернулись, а школы уже нет.
О, я не удел, я – безработный педагог!
- Мы тут обмениваемся и играем, - сказала Лизонька. – На попроще … короче, веселимся и озорничаем. И делимся секретами, как это делать веселей и озорней.
Вы с нами?

- Ни за что не пропущу! – ответила Хинея.
- И я охотно пообмениваюсь и поиграюсь! – откликнулся на приглашенье Маг.



Тикоя


Гонзик, зажмурившись и вскинув руки, шутливо пританцовывает-приплясывает под напевы Ярче.

- Гонзик, не смешно! – прерывает пение девочка.

Попоёшь тут, как же, когда Гонзик кривляется. Впору по полу кататься от смеха.
 
- А вы пойте, пойте, - дурачится плут.
- Гонзик, отвали!

- Ну, или как сейчас, повойте.
- Гонзик!!!

- Тебе, возможно, будет интересна новость. К нам приехала Тикоя.
- Приехала?

- Да, Горна обнимает за его Открытие Живое. А наобнимается, споет. Айда, послушаем!

…

- А почему кися больше не поет, - я обнял Ярче.
- Услышала, как поет Тикоя, - ответила мне Девочка-Дитя.

- И …?
- И мне перехотелось петь. Я услышу песню и могу спеть точь-в-точь ее, таким же голосом, не отличишь. Я умею спеть по-любому, но не знаю, как по-своему мне спеть.

- Ты знала, что самобытная Тикоя поет свои недостижимо шаловливые песенки своим недостижимо шаловливым голоском, вслед за композитором своим, жутко искажая и перевирая исходную мелодию?
- Правда?!!

- Да. Это не означает, что она фальшивит. Просто она ИМЕННО ТАК слышит мою мелодию и поет ПО-СВОЕМУ. И это теперь уже Ее мелодия.

Не пой под стать другим. Услышь Себя. Свое звучание.
Будь Счастлива, когда звучишь.

Нет ничего прекрасней Своего Звучания
Нет ничего прекрасней Счастья Твоего

…

- Я подслушала, как Ярче в магазинчике своем поет, - положила на плечо мне свою головку Тейлин. – Так классно!!!
Я не стала ее смущать и потихоньку удалилась.
А почему мой милый не поет?
- Сейчас ватрушку Гонзика неторопливо дожует и очарует своим пеньем! Заранее найди пути отхода, - я губы облизал и поцеловал любимую. – Как? Вкусно?

- Очень! А есть еще?
- Полно! Целый поднос.

- Я о поцелуях.
- В них тоже недостатка нет, - я успокоил Тейлин.

…

Тикоя улыбается, как ребенок. Вот, кто незаслуженной милостью даже небесам!!!

- Привет, солнышко! – целую ее милые щечки.

Но Тикоя и не думает ограничиваться этим и, пища от восторга, виснет на мне.
Я с удовольствием покружил девушку.
Вот, когда вам так будет радоваться Дитя по Сути, вы сможете меня понять.

- Как ты, пусик? – спрашиваю, хотя и так прекрасно знаю, как она.

Суперски!!! 
Быть Тикоей невыразимо прекрасно. И я бы охотно побыл ею, если бы мне настолько ни нравилось быть собой.

…

- Должна признаться, я пришла к тебе за новой песенкой, - щебечет Тикоя. – Прости, я хочу прийти хоть раз в гости просто так, но как начинаю петь, про всё забываю. Простил?
- Ага, - соглашаюсь я. – И у меня есть для тебя песенка.

- Классно!!! – восхищается она. – Спой скорее!!! То есть, пожалуйста. И на этот раз я постараюсь погостить у тебя.
- Тебе и не убежать. Как только я спою, тебя поприветствуют все и никуда не отпустят. Будешь петь для нас. А мы все будем млеть и восхищаться.

- Договорились!



Лизонька


Рассказ о Лизоньке – еще одна история Живая. Еще одно восторженное Детское, согревшее нас своим теплом Любви …

… 

- Я сейчас кому-то!!! – я шлепнула Гонзика. – А ну-ка, угомонись, солнышко. Пока я тебе все лучики твои не расчихвостила!
 
- И не больно, - засмеялся он. – Мне не больно и курочка довольна!
- Я сейчас этой курочке!!!

- Курочка довольна, - хохочет Лизонька.
- Я сейчас одной и второй курочке! – обняла я озорников.

…

Гонзик надул щеки, вот-вот лопнут!

- Что ты, милый? – спросила я.
- М м-гм-гм, - ответил он.

- Что?
- Я надулся, - заявил жалобно Гонзик. – Никто меня не ценит, не хвалит, не обнимает, а только ругают.

- Кто? – невинно полюбопытствовала я.
- Ругалки и неценилки.

- Иди, я тебя обниму, оценю и похвалю! Ты мой хороший дружочек-пирожочек!!!

Лизонька комично надула щечки.

- Иди, я и тебя обниму, оценю и похвалю!

Я обнимаю шалунишку.

- А похвалить! – напоминает она.
- Ах ты, моя хорошая подружечка-кружечка!!!

- Ну, Тейлин, - протестует Лизонька. – Я не кружечка!
- Ах ты, моя подружечка – не кружечка!!! – я любуюсь малышкой, не могу наглядеться. – Ты – моя прелесть!!!

- А Гонзик? – уточняет она.
- И Гонзик – прелесть, моя чудесная!!!

- И он – чудесная?

…

- Обожаю ее, - Тейлин светится от Счастья. – Так бы никуда и не отпускала бы!
- И не отпускай, - говорю. – Лизоньке хорошо с тобою.

- Не хочу ею делиться с людьми. Она такая тонкая. Ей среди них не место!
- Не хочешь, не делись, - соглашаюсь с милой.

- Алан, любимый, ты меня слышишь?!! У нее же есть родители, родственники, друзья!
- Прекрасно, как и всегда тебя я слышу, и слушаю с любовным трепетом, - целую я любимую. – Мы – ее родители, родственники и друзья. Она – Дитя по Сути.
Радость мне принесшее Собой Дитя.

- Она была …?!!
- Тихо, тихо, - успокаиваю Тейлин я. – Не надо никаких названий. Она Дитя. Солнышко с детским именем Лизонька.

- Но как?!! И кто ее послал? Ведь колдунов не существует для тебя!!!
- Я отыскал в Себе убийство собственное. Оказывается, его я в тайнике держал. В запасе. Если станет мне совсем невыносимо, меня убьют.
А то, что будет мне невыносимо я, похоже, твердо знал.

Теперь-то собственные мне убийства ни к чему.
Невыносимое уже закончилось и растворилось, а началось и отворилось Выносимое.
То, что выносит мозг от Счастья. Выносит и на место вносит.

Нет надобности мне в насилии, но возможность есть.
Я обнял Собой эту возможность, а она меня обняла Лизонькою.

Теперь-то собственные мне убийства ни к чему. И тому, с кем я договорился в прошлом, потенциальным убийцей быть ни к чему.

И скоро он придет, появится за обещанной наградой.
Я – жулик, знаешь? Ему я обещал Непередаваемое Счастье, как будто кто-то кому-то может Счастье дать.
Да, подтолкнуть. Да, подвести его к Нему. К Нему, а значит, Счастью.

Но я-то обещал, что дам. Наверно, из себя кусочек вырвать я намеревался.
Теперь по-честному: он не убивал – я не давал.
Он готов был мне содействовать, и я готов содействовать ему.

- Тейлин, кися, я тебя жду!!! – Лизонька первая из всех зовет мою любимую запросто. – Алан, я заберу Лини у тебя! Ты и так с ней долго гулял!
- Люблю тебя!!! – сказала Тейлин. – За то, что есть ты! За то, что вынес ты невыносимое! За то, что не убил себя! И за Лизоньку люблю!
Иду, родная!!!

Лизонька смотрит изумленно.

- Алан, а ты не с нами?



Назови меня просто по имени


- Теперь все меня будут звать только по имени!!! – ликует моя милая. – А ты не забывай говорить мне: леди. Так будет честно.

Не знаю, что она прочла на моем лице, потому что поспешила объявить.

- Шутка не прошла, ладно.

…

- Гонзик, солнышко, сделай для меня кое-что.
- Все что, угодно!!!

- Назови меня просто по имени.
- А-а-а …

- Давай прямо сейчас.
- Я не могу.

- А ты скажи «леди», сделай длинную паузу и уже тогда скажи: Тейлин.
- Леди …

- Вот умничка!!! Держись, крепись!!! И …
- Тейлин, - выпалил мальчишка.

- Отлично, милый. Теперь разделим пополам. Я говорю: «леди», ты – мое имя. Поехали!
Леди …
 - Тейлин, - робко выговорил Гонзик.

- Умничка! Так теперь и зови меня.
Классно!!! Теперь все меня Живые так будут звать!!!
Без почитаний.

Запросто!!!



Стишок про лопушок


- Алан, - ласковою кисей жмется Лизонька. – Расскажи, пожалуйста, стишок про лопушок.
- Опять?!! - страдальчески вскрикивает, а затем смеется Алан. – Что делать?!! Гнать с планеты!!! Ох, уж эти мне поэты.

Ему и самому по вкусу сей стишок.

- СТИШОК ПРО ЛОПУШОК, - объявляет Алан. Он всегда начинает названием стишок, давая паузу перед разгоном.

Расцвел зеленый лопушок
Пописал на него Пушок.
И получается стишок
Немножко мокрый, но веселый

Детвора запищала от восторга, и общий хохот оживил собой окрестности.

- Это мой любимейший стишочек, - всплеснула ручками Лизонька. – Классно и прекрасно!!!
- И вдобавок пушисто, ведь речь и о Пушке.

- Ох, уж этот Пушок! Пописал на лопушок, - засмеялась девочка.
- Он такой!!! Он может, - подтвердил Гонзик.

- Сильнейшая вещь. Классика, - подтвердил веско Горн.
- Что ты понимаешь в высокой и глубокой поэзии?!! – хмыкнул Гонзик. – В ее недостижимых высях и бездоннейших глубинах.

- Что понимаю? А вот что!!!
Не удержать веселого смешка. В чем сила у Пушка и Лопушка? Нет ни обидчиков, ни разобиженных. Возвысившихся нет и нет униженных. Ни злобы, ни заплаканных очей. Нет жертв, нет палачей.
Всё чудесно, честно и уместно.

Всего лишь маленький штришок
Для Лопушка Пушок
И для Пушочка Лопушок

- Горни, вот это нечестно!!! – прижал к груди ладони Гонзик. – Как сказано красиво, какая глубина бездонная и высота недостижимая!!!
И как я проглядел талант под носом у себя?!!

…

- А теперь расскажи про птичку, - просит девочка.
- Ладненько.

 ПТИЧИЙ СЕКРЕТ

О, птицы, я пою вам оду!!! Примите восхищение мое!!!
Восторг от вашей легкости полетов в Небе Жизни!!! Жизнью!!!
Я покорен величьем вашим и вашей простотою.
В чем ваш секрет, скажите птицы?!!

Птица мне одна сказала, озорно блеснув глазами:

- Чик-чирик. Чик-чик-чирик. Ты о чем, какой секрет? Никаких секретов нет.

Зернышек я поклюю
Спою
А потом покакаю

…

- У меня есть в тему стишок, - подскочил от нетерпения Гонзик. – Сейчас расскажу!
- Может быть, не надо? - попросила Ярче.

- Я, может, тоже поэт, - надулся от важности озорник. – Почему меня никто не слушает?!!
- Давай послушаем, солнышко, - предложила я. – Пожалуйста, прочти нам, Гонзик.

- Не стоит, я смотрю, никому не интересно, - стал он набивать себе цену.
- Да у него и нет никакого стиха, - кричит Ярче. – Он  время тянет, на ходу сочиняет!!!

- Ах, так?!! Ну, и оставайтесь без высочайшего полета сочетаний слов узорных, воздушной легкости и аромата благоухания Небес!!!
- Читай уже! – воскликнул Горн. – Ты ведь не успокоишься, пока не вывалишь на нас свой сомнительный шедевр!

- Горн хотел сказать, что мы в нетерпении, милый, - Тейлин погладила сорванца по голове.
- Правда?!! – удивился Горн и, ощутив ласковое прикосновение Недостижимой, замолчал.

- Так и быть, пощажу вас, - возопил Гонзик. – Приобщайтесь к красоте стихов моих и наслаждайтесь:

Я какал-какал, пока был кал.
Я какал кал пока не выкакал …

…

- Фу, - поморщилась Лизонька. – Фуфунька!
- Что? - переспросили мы малышку.

- Фуфунька, фунька-фунька, - повторила она и до нас дошло.
- Вот чудик!!! – я обняла Лизоньку.

- Да уж, тут и узоры, и воздушность. И аромат благоухания Небес!!! – засмеялась Ярче.
- Комментарии излишни, - ехидно прокомментировал экспромт Гонзика Горн. – Только что прозвучал Гимн Засранца!

- Я знаю и другие стихи! – принялся горячо заверять всех плут. – Слушайте и трепещите!!!

И не успели мы запротестовать, как он выполнил свое намерение.

…

ПЕСИК КУШАЕТ КАКАШКИ

Песик кушает какашки
Песик, не смеши Детей
На, поешь-ка лучше кашки
Сразу станет веселей.

И пока во рту какашки
Целовать меня не смей

Он посмотрел на нас, предлагая оценить экспромт.

- Отличные стихи, - мы восхитились.

- Мне нравится про песика. Хорошие стихи. Вот только в них всё кто-то какает и ест какашки. Ты можешь о чем-нибудь еще писать? – Лизонька плута спросила.
- Про пИсать написать. О том, как песик писает, к примеру, - добавил Горн, смеясь.

Но Гонзик головой качает и нам серьезно говорит.

- Пушок ТАК отличился в этом деле, что песику тут нечего ловить!

…

- А еще про Машу и Кису дорасскажи, - просит Ярче. – Ты тогда не всё нам рассказал. Машунь, Кисунь, можно про вас стихи послушать?

Маша кивает, готовясь слушать. Все, как по команде гладят Кису, и она мурчит, довольная ласковым вниманьем.


ПРОГУЛКА МАШИ С КИСОЙ

Говорит сурово Маша
Я сейчас твоя мамаша.
Я не просто Машечка
А Машечка – мамашечка.
Не как мамочка моя
А привередливая.

Так что, Киса, не брыкайся.
Не сердись, не обижайся.
Помоем твои лапочки
Раз не носишь тапочки.

- А теперь про лопушок, - просят все.
- Ох, уж мне этот неувядаемый лопушок!!! – засмеялся Алан.

- И легендарный, - добавляет Гонзик.



Не разлей вода


Лизонька прилипла к Гонзику. А он к ней.
Вот, как увидели друг дружку, так сразу малышка плута взяла за руку и уже никуда не отпустила.

И ручку разжала лишь, когда уснула после колыбельной, смешной и перевранной по ходу дела.

…

- Простите, леди Тейлин, - начал, было, он извиняться.
- Не прощу, - ему я твердо говорю. – Кто?

- Тейлин, - кивнул Гонзик. – Прости, Тейлин!
- Что упрощать мне предлагаешь? – усмехнулась я. – И так легко и просто всё.

- Я не хотел мешать вам …
- Быть родным родному мне?!! Я для родства тебе не подхожу уже?!!

И Гонзик облегченно рассмеялся.

…

- С тебя колыбельная, - мы с Аланом в постели. И я решила покомандовать.
- С меня? – Алан удивлен.

- Нет, сначала с Гонзика, которую он Лизоньке пропел. И ты готовым будь пропеть мне колыбельную, когда потребую.
- Яволь, майн фюрер!

- Гонзичек, пожалуйста!!! – прошу плута. – Ну, спой!!!

Баламут хотел еще немножечко упрашивать себя заставить.
Тут Лизонька заворочалась в кроватке и Гонзик начал петь.

И Лизонька, и я, и Алан заулыбались, когда раздался приглушенный, мягкий, озорной напев:

- Спи, моя радость, усни
В доме погасли огни*
Рыбки уснули в аквариуме
Буль-буль-буль, буль-буль-буль
Змейки уснули в террариуме
Пщ-пщ-пщ, пщ-пщ-пщ
Птички уснули в клеточке
Чик-чирик, чик-чик-чик
Листочек уснул на веточке

Спи, моя радость, усни.
И запертых всех отпусти

Рыбок в океан из аквариума
Буль-буль-буль, буль-буль-буль
Змеек в лес из террариума
Пщ-пщ-пщ, пщ-пщ-пщ
Птичек в небо из клеточки
Чик-чирик, чик-чик-чик
А листочек пусть будет на веточке

Однажды он вниз соскользнет
В полет свой прощальный войдет
Чтобы коснуться земли
И мы увидеть смогли

Как уходить нам красиво
Восторженно и невыразимо.

Спи, моя радость, усни
Красивым листочком скользни
Из мира в Свою Глубину
Тайную
Неизведанную

Спи, Лизонька, засыпай
Тайную радость познай
Как приходить нам красиво
Восторженно и невыразимо.

И как выходит из почек листочек
Для новых полетов и ласковых строчек

*Две строчки из песенки «Спи, моя радость, усни» (Русский текст С. Свириденко, музыка Б. Флиса - В. А. Моцарта)

Гонзик забавно озвучивает пропетое:
Рыбки – Буль-буль-буль, буль-буль-буль
Змейки – Пщ-пщ-пщ, пщ-пщ-пщ
Птички – Чик-чирик, чик-чик-чик

А после Листочка нам открывается ТАКАЯ Тишина, что возникший внезапно упоительный сквознячок в животиках наших отзывается свежестью, и уносит нас вглубь Себя, в бездонное блаженство Детскости

Магия Пения в Пустоте-Тишине Безначалья-Бесконечья
Детское невыразимое Счастье
Восторг Живой Живых
Живое

…

- Тейлин, кися, а мы кино* смотрели уморительное. Про девочек смешных и озорных.
*Фильм «Одноклассницы / St. Trinian's» (2007)

- Там песик не погиб. Песик не погиб, - успокаивает меня Лизонька. – Он как будто бы погиб. Погибла его роль. Закончилась. А сам он весел и здоров.

Белокурая девчушка улыбается, будто солнышко сияет.

…

- Ах, вот вы где, обормотистые пусики! – нашла я неразлучную парочку.

- Трум-ту-тум, - доверительно ответил мне Гонзик.
- Трум-ту-тум, - повторила за ним Лизонька.

- Не трум-ту-тум вам!
- Трум-ту-тум, - смеются мне озорники.

- Ах вы, трум-ту-тумчики такие! Я сейчас вам!!! – шутливо пригрозила я.

Они переглянулись и обняли меня.
И я растаяла.

…

- Жарко, - обмахивается девочка.

Алан подул ей в личико. Тонкая струйка из сложенных трубочкой губ освежила румянец.

- А так?
- Так, хорошо.

- А ну-ка, я, - отозвался Гонзик и подул открытым ртом, обдавая жаром.

Малышка наморщила носик и прикрыла глазки.
Проказник повторил свою шалость.

- Так еще жарче, – запротестовала Лизонька. – Так еще жарче!!! – она потрепала щечки плута за его шутку. – Так еще жарче-е-е!!!

…

- А где твой Гонзик?- спрашиваю у Лизоньки. – Что-то не видно его!
- Я видела его, - доверительно кивает мне улыбчивое солнышко. – Летит, летит, крылышками машет!

- Крылышками?!!
- Да! Такими большими крылышками!!! – уверяет меня малышка.

- Все ясно. Опять пугает всех, жутики изображая, - поняла я.

…

- Обувай уже свои сапожищи, и погнали, - торопит Гонзика Горн.
- СапОжки, - поправила Ярче, чтобы предупредить возможные пререкания.

- У меня сапожкИ!!! – заявляет обидчиво плут и готовится прочитать лекцию об уважительности к предметам его обихода.
- А у меня тобики, - сказала Лизонька, и все рассмеялись.

…

- Гонзичек, а кто такие люди? Вот бы посмотреть на них!
- Кисенька, Деткам желательно не смотреть на них! – увещевает Гонзичек.

- Они опасные?
- Опасней всех!

- А они в клетках?
- Если бы! – вздохнул мечтательно плутяра.

- А они страшные?
- Они больные, - отвечаю я. – Моя хорошая, держись от них подальше, - прошу я девочку, ее целуя в лобик.

- От них подальше, а к Гонзику поближе? - спрашивает Лизонька.
- Да, - соглашаюсь я.

…

- Гонзичек, давай на людей посмотрим, - заговорщицки шепчет девочка плуту, щекоча губами ему ухо.

Он хохочет и так же, губами ушко малышке щекоча, ей отвечает.

- Тейлин нам не разрешила.
- Лини сказала быть подальше от людей, к тебе поближе. Я буду к тебе поближе, когда мы станем на них издалека смотреть.

Гонзик головой качает, и девочка вздыхает: ладно.
Мальчишке, как нож в сердце малышкин вздох.

- Пусть монетка все решит, - поозиравшись, предлагает Гонзик. – Угадаешь, будь по-твоему. Орел или решка?
- Решка, - ответила Лизонька.

- Думай, сестренка, думай, у тебя еще две попытки!

…

- Ты как? – заботливо наклонился к Лизоньке Гонзик. – Смотрю: не очень, чтобы было очень.

- Питеньки хочу, - облизнула пересохшие губки девочка. – Сухонько тут. И еще как-то … не могу слово подобрать.
- Больно, - подсказал Гонзик.

- Да, - кивнула малышка. – И в глазках чешется какая-то водичка.
- Это слезы, - кивнул Гонзик. – Айда домой!

- И Алан живет среди людей? – блестит слезами милая мордашка.
- Не живет, но раньше жил, - ответил Гонзик. – Теперь скользит, не замечая. Сейчас он только для Живых. Ну, и для Оживающих.

Лизонька молчаливо разглядывала людей, пока ее ножки ни подкосились. Тогда она легонько опрокинулась, но не упала, подхваченная ловкими руками ее друга.

…

- Ты обалдел?!! – я рассердилась на Гонзика. – Мало я возилась с Аланом?!!

Тот в ответ лишь понуро мотал головой.

- Теперь она знает о людях! – я не сдерживала своего огорчения. – Спасибо, что познакомил ее с несчастьем!!!
- Тейлин, - позвала Лизонька. – Не ругай Гонзика. Это я его упросила.

- Как ты, моя хорошка? - мой голос сорвался на последнем слове и вместо «хорошая» получилось то, что получилось.

Но Лизонька просияла.

- Хорошка, - повторила она, наслаждаясь словом. – Хорошка.
- Ты, моя хорошка! – умилилась я, обнимая ее.

- И ты, моя хорошка, - обняла она меня и зашептала мне на ухо. – Скажи и Гонзику, что он – хорошка, пожалуйста.

Я отпустила свое сокровище.

- И ты – моя хорошка, - обняла я мальчишку, и он засопел растроганно.
- Гонзик, ты – хорошка, - засмеялась девочка. Ей уже было явно получше. – А еще Гонзичек знает, как не знать несчастья. Его Алан научил.
Как там говорить, Гонзичек?

Гонзик прокашлялся и радостно продекламировал:

- Какое дело мне  до мертвецов? Да никакого дела!!!
Теперь я ничего не знаю о несчастьях.
Не знаю и не узнаЮ …

Легко и Просто. Я НЕ ЗНАЮ.
Как ползать, я не знаю!

Я летаю! Я пою!

Живых Полет – от радости летать. Восторга удивляться-удивлять.
Удачи нам – Живым и Радости Полета!!!
Я говорю себе: айда летать!

Мой организм мечтает о полетах и ни в какую не желает ползать …

- Теперь я ничего не знаю о несчастьях. Не знаю и не узнаю …, - нараспев читаем мы с Лизонькой.



Достойная смена


Маришка не отстает от Кухонного Божества.

- Ну, Гонзичек, я смогу! Я очень-очень хочу готовить классно!!!
- Маришка, беги вприпрыжку!

…

Девушка не сдается. Она уже на кухне, готовит обед Детворе.
Гонзик не сможет прогнать ее. Маришка исполнена решимостью. Она будет готовить для Детворы.
Она знает, КАК это прекрасно!
Она не сдастся.

О, нет началось! Гонзик с кем-то идет!!!
Так, не подавать вида, что я посторонняя тут. Все в порядке, Я НА СВОЕМ МЕСТЕ!!!

…

- О, привет, Маришка! – Алан целует меня в щеку. О такой поддержке я и не мечтала!!! – У тебя чудесный ученик, Гонзик!
- Да, взращиваю достойную смену, - небрежно ответил тот.

Они взяли по куску пирога из заначки, и пошли на выход.

- Пахнет лаврами, Маришка, - сказал уже на выходе Гонзик. – В том смысле, что пора лавровый лист выбрасывать из кастрюльки.
- Да!!! – сказала я, оставшись одна. – Да!!!

И поспешила извлечь весь лавр из борща.
Какое признание!!! Я – Повар!!!
 


История от Гонзика


Лизонька обожает огонь. И Алана обожает. А потому рядом, когда мой расчудесный разжигает костер.

- Что ты, мой юный поджигальщик? – обнимаю свою прелесть.
- Тейлин, я умею разжигать огонь! - в ее глазках мерцает восторженное пламя. – Смотри, это всё я. Алан рассказал, а всё делала я. У меня получилось!!!

- Еще как получилось!!! – похвалил Алан. – Сейчас будет огонь до неба!
- Хочу до неба!!! – обрадовалась Лизонька. – Хочу до неба!!!

- Давай небольшенькие дровцы, - предложил Алан. – Чтобы разгорелся костерчик быстро.
Сейчас разгорятся веточки сухие, и тогда я закину дровишек–чурочек, крупнячков-сушнячков, - пояснил Алан. – Знаешь, как хорошо у костра?!!
- Не знаю, - шепчет она. – Не знаю …

- А теперь узнаешь, - обещает он. – Еще  как узнаешь!!! Будем сидеть у костерка, смотреть в огонь.
- И позовем всех наших, - предлагает девочка.

…

- Гонзик, Гонзик, - теребит плута Детвора. – Расскажи Историю!
- А кто кулеш полевой варить будет? – спросил тот.

- А я сварю, - отвечает Маришка. – Ты же меня научил.
- Ладно, - легко уступает Чудо-Повар. – Но советую тебе попрощаться со стройностью фигуры. Если не получится, съешь все сама! Согласна?

- Мы тебе поможем, - ободряют Маришку Детки. – Соглашайся!
- Согласна.

Девушка извлекает из ниоткуда поварской наряд, крупу, лук, воду и все причитающиеся ингредиенты и принимается за кухонное волшебство.

- Что бы вам рассказать-поведать, малыши? Какой историей вас поразвлечь?
- Расскажи, которую мне на ночь рассказываешь, - просит Лизонька. – Про сестричек.

Манюня подперла ручкой свой подбородочек, приглашая Гонзика незамедлительно приступать к изложению.
Обормот буквально из рук ее ест, так благоволит к ней. Да и мы обожаем девочку за ее Детскость Глубинную и Взрывной Восторг.

Дружно подсаживаемся поближе. Мы тоже Детвора.
Я обнимаю Ярче, и она радостно прижимается ко мне.

- Жили-были две сестрички, - начал торжественно рассказчик. – Симпа и Антипа.
Симпа была симпатичной и всем симпатизировала. А Антипа …

- … была антипатичной и всем антипатировала, - засмеялись мы.
- А, так вы знаете эту былину!

- Нет, - смеемся мы.

Гонзик не Гонзик будет, если не подурачится сперва. А Горн не Горн, если не выскажет ему за это.

- Ну, давай, рассказывай уже дальше! Уверен, ты уже придумал продолжение.
- Не понимаю о чем речь!!! – безапелляционно заявляет озорник воину. – Излагаю всё, как было, ни словечком не приукрашиваю, не то что додумываю.
За кого вы меня принимаете?!!

Так вот, придет, бывало Симпа и как давай всем симпатизировать.
Только выпроводят ее, а тут Антипа, как нагрянет, как заантипатирует всем!
И антипатирует всем, и антипатирует, пока не прогонят и ее.

Неуемные были сестрички.

Решили как-то они поменяться местами. И стала Симпа Антипой, а Антипа Симпой.
Но их все равно прогоняли.

И тогда решили, что теперь они будут всех гонять и стали королевами.
А их поданные стали Симпами и Антипами.

Вот такая вот сказка, мальки!

Лизонька зашептала на ухо баламуту.

- Нет, не эту. Про Муфи и Пуфи. Про них.
- А, эту! Ну, слушайте.
Жили-были, Муфи и Пуфи.
Обе были кошечками.
Пуфи была пушистой, а Муфи – мышистой …

- Не так, Гонзик, ты не так рассказываешь, - поспешила внести ясность малышка.
- Не так? Наоборот? – спохватился Гонзик. – Муфи была пушистой, а Пуфи – мышистой?

- Ну, глянь, - шлепнула его по руке Лизонька. – Не придуривайся! Там про сестричек, не про кошечек.
- Да я и не помню уже, - засмущался Гонзик.

- А я тебе расскажу. Там дело было так, - уговаривает его  девочка. – Жили-были две девочки-сестрички. И звали их по-разному. И даже нехорошими словами ругали. Но сестрички называли друг дружку: Муфи и Пуфи.
Жили они сами, потому что родителей у них не было. 
Вспомнил?

- А дальше как? – хитро спрашивает плут.
- Некому было заступиться за Муфи и Пуфи, и выгнали сестричек из дома противные родственники и собаку злющую посадили у входа на цепь, чтобы девочки не смогли во двор войти. Но страшнее собаки были девочкам: дядюшкино ружье и сковорода тётушкина.

Ушли Муфи и Пуфи в лес, чтобы не знать людей больше. И меньше не знать.
Чтобы вообще не знать.

Днем ягодки, травки, орешки и грибочки собирали Муфи и Пуфи, а ночью спали в пещерке на горе.
Всё было хорошо у них, вдали от людей. Но пришел к ним однажды говр.

- Это такой большой, вонючий и нехороший лохмандей, – поясняет нам девочка явно словами Гонзика то, с чем мы знакомы не понаслышке. – Гонзик обещал мне его показать.
Обещал, обещал, - отвечает она знакам плута не выдавать его.
- Гонзик!!! - вскрикнула я.

Говры те еще уроды!

- Издалека, - успокаивает меня малышка. – Из укромного местечка.
- Никаких говров!!! - говорю обоим.

- Хорошо, - отвечают те, слишком быстро.

Ну, вот, теперь у меня два заговорщика!

А что, если разрешить, но уговорить Гонзика показать Лизоньке кого-то другого?
Медведя, снежного человека, буреломку на крайний случай, слишком уж мерзкий вид и нрав у говров.
Я устыдилась заполошности своей. Хороша мамаша, ничего не скажешь!!!
Я шумно выдыхаю воздух.

- Кисенька, пообещай мне: быть осторожной, - прошу Лизоньку.
- Хорошо, - отвечают обе кисеньки мне радостно.

Ну, вот, так-то лучше!

…

- А что было дальше? - спрашивает Маришка, помешивая в котле кулеш.
- Да, как там дальше? - поддерживает ее Гонзик.

- Ах ты, хитрюга!!! - грозит ему пальчиком Лизонька. – А ну, рассказывай сам!
- И ты мне ни капельки не напомнишь, как там дело было? – умоляюще смотрит на девочку плут.

- Рас-ска-зы-вай, - Лизонька карабкается по нему, как по дереву, забираясь на плечи, и говорит в ухо. – Рас-ска-зы-ва-ай!!!
- Жили-были Муфи и Пуфи, - затараторил Гонзик.

- Они уже пожили-побыли, - напоминает ему Лизонька.
- Как?!! Уже отжили-отбыли свое?!! Когда похороны?!!

- К ним пришел …, - напоминает она.
- Новый Год?!!

- Нет, - смеется игре Лизонька. – Го …
- Горн?!!

- Говр!!! К ним пришел говр!!!
- Какой ужас!!! Бедные девочки!!! Их необходимо срочно спасать!!! – подскочил Гонзик. – Скоро вернусь, покрытый славой!

Хорошо, что мы готовы к подобным выходкам и быстро перехватили хитреца.

- Попался, - довольным голосом выговаривает ему Лизонька. – От меня не убежишь!
Пришел говр. Рассказывай дальше.
- Пришел говр, - повторил Гонзик. – И девочки побежали. Гораздо быстрее, признаюсь, нежели сейчас я. Иначе их схватил бы говр.
Девочки бежали, куда их несли их ножки.

А ножки принесли их в отчий дом, отнятый когда-то противными родственниками.
Муфи и Пуфи бежали не за помощью, нет. Они не ждали помощи от людей. Просто за ними гналась некая свирепая, невиданная ранее ими Сила.

Раньше они были бессильны, но не теперь, когда могли легко и просто представить себе, что сила за их спинами – за них. Девочки могли вообразить, будто они – полководцы во главе непобедимого ужасного войска.
И Муфи и Пуфи играли с этой Силой, увлекая за собой. И кричали не только от страха, а и от восторга удалью своею.

Когда они забежали во двор, выскочившая злобная псина оказалась под ногами говра.

- Одна из его ножищ наступила злой собачке на лапку и превратила ее в ласту, а вторая на голову и та стала размазней, - блестя от возбуждения глазками доверительно сообщает нам Лизонька. – Девочки забежали в домик, и дяде с ружьем говр откусил ручку, а тёте со сковородкой ножку.
Да? - уточнила она у Гонзика.
- Да, - кивнул он. – Пуфи и Муфи выскочили в окошко, а говр остался.
Ему хотелось посмотреть, как истекут кровью дядя и тетя, потому что говры и сами злые и любят смотреть, как умирают в мучениях такие же злые. А еще потому, что они остерегаются кушать людскую кровь и даже прикасаться к ней, чтобы не заразиться бешенством.
Потом говр отнес трупики дядечки и тётечки своим деткам, и никто из людей, которых своими криками разбудили Муфи и Пуфи, не захотел ему помешать.

- Хорошая идея разбудить соседей, чтобы и их скушал говр. Жаль номер не прошел, - одобрительно хохотнул Горн.

Мы охотно присоединились к его смеху.

- Муфи и Пуфи после всего вернулись в свой домик, сначала запустив туда уличных собачек, чтобы те вылизали кровь.
И стали жить-поживать и добра не наживать, и зла не делать.
Легко и просто жить.

Они продолжали ходить в лес и подолгу бывать в нем, потому что он стал их вторым домиком, а на ночь девочки возвращались. Они не боялись встречи с говром, потому как знали секрет обращения с ним.
Односельчане очень крепко полюбили сестричек на всякий случай, чтобы и к ним не пришел злой говр.
И всё у Муфи и Пуфи было хорошо …

Гонзик помолчал, глядя на Лизоньку.

- Вот так, девочка моя …, - подсказала она ему, и ему ничего не оставалось, как завершить историю.
- Вот так, девочка моя,  не зачем быть злым против зла. Где-то обитает твой говр – худший из твоих кошмаров, и ему разобраться с твоими обидчиками, как ...

- Как котику насрать в прихожей, - подсказала малышка.
- Да, - кивнул Гонзик. – Главное: пусть и испугаться, но не потерять Себя при встрече с ним. Тогда твой говр – помощник твой.
А твой обидчик – тот, кто на погибель себе зовет твоего говра. Ведь, зло отыскивает на свою голову еще сильнее зло.
Как и добро приходит к еще большему добру.

Будь Собою, не доброй и не злою, и позволяй злу и добру играть злом и добром без привлечения тебя ...

…

- Прости, что тебе пришлось поделиться Сокровенным, - тихо сказал Алан. – Это история была только вашей: твоей и Лизоньки.
- Ой, - спохватилась малышка. – Прости, Гонзик!!!

- Ничего, - в глазах Гонзика блеснула слеза, когда он обнял Лизоньку. – Эта история, видно, уже давно просится выйти. А что может быть лучшим для истории, чем быть услышанной Живыми?!!
- Она теперь Оживет, милые мои, - погладила по голове Гонзика я и легонько пощипала проказницу за щечки. – Вы только что оживили чудесную историю!

Мы все мечтательно вздохнули. Наша Мечтательность зазвучала самой звонкой и высокой нотой.
Еще мгновение и оборвется нота ...

На выручку Ей пришла наша Чудо-Поваришка Маришка.

- Кулеш готов, - объявила чудесница, и мы оживленно загомонили.



Ожившая История


- Говры – самые мерзкие существа!!! – говорю Алану. – И как я согласилась?!!
- Как? – переспрашивает он. – А вот так, - и, презабавно изображая меня, продолжает. – Кисенька, пообещай мне: быть осторожной!
Не упади, когда захочешь увидеть выражение его лица вблизи. Когда говр рядом, такую высоту ты не охватишь взглядом, как голову ни задирай! Смотри не опрокинься.
И носик не пытайся зажимать – это не поможет. А слезки пусть текут, чтобы в глазках твоих не резало от вони.
Примерно так.

- Что я наделала!!!
- Ты, походя, вручила нашего ребенка прямо в руки монстра! О, бедное, невинное дитя!!!

- Тебе смешно!
- Всегда. И тобой, моя хорошая, горжусь я! Ты – молодца!!!
Я уж было решил: в земную мамашу обращаешься.
Те свято верят: что без них их чадам не протянуть и дня. Вот эти наперекор и тянут тем. Натужно.
А их опекуны вместо того, чтоб представлять, как у детей всё прекрасно и счастливо, им жути накликают-нагоняют безумной неуемностью своей.
Рад, что не одна из них ты!

Он меня целует.

- Но это же говры!!!
- Они не кровожадны, - отвечает мой шутник.

Я оценила шутку горьким смехом.
Говры действительно обходят стороною кровь людскую. ЧТОБ НЕ ЗАРАЗИТЬСЯ БЕШЕНСТВОМ!!! 

Как вам это нравится: даже самые отъявленные монстры  не то, что не едят, обходят стороною человеческую кровь?!!
Вонючие, безжалостные, чудовищные монстры!!!
И Лизонька среди них, беззащитная!!!

- Так, - твердо сказала я. – Хватит представлять мою малышку беспомощной. Представлю я ее себе бесстрашной, всемогущей и красивой.
- Я тобой горжусь, - Алан обнимает и я плыву в объятиях его восторженной стихией. Бесстрашной, всемогущей и красивой

- И я тобой горжусь, - раздался голос звонкий. – Простите, я подслушала. Я не нарочно.

…

Гонзик спит на сеновале. Вообще-то ни он, ни Горн, ни Ярче и тем более я не нуждаемся во сне. Но Алан обучил нас этому чуду: СПАТЬ ОСОЗНАННО.

Лизонька тихой мышкой забралась к нему, и щекочет нос травинкой. Гонзик чихнул и отвернулся. Но малышка уже с другой стороны и снова забавляется чиханием друга.

- Ах ты, шкода малАя!!! – раздается звонкий голос Гонзика и визг девочки.

Они выходят из сарая. Гонзик, зевая. Лизонька, светясь от восторга удавшейся шалости.

- Мы пойдем посмотрим говра, - говорит малышка.
- Осторожно, моя хорошка, - прошу я.

- Ладно, - обещает она.
- Ладно, - обещает Гонзик.

…

- Так вот ты какой, лохмандей! – присела рядом со спящим говром девочка. – Спасибо, что помог Муфи и Пуфи.

И погладила его по голове.

…

- Что это?!! Гонзик, что это?!!
- Солнышко, не пугайся, - успокаивает он меня, обалдевшую от вида Лизоньки, держащейся ручкой за ручищу говра. – Она погладила его, и он теперь ходит за ней неотступно.

Мой парень меня объятьями своими сдерживает. Мягкостью объятий.

- Не торопись атаковать, любимая! Он ничего не сделает плохого.
- Ладно, мы. Но это Дети, Алан!!! Ты хочешь, чтобы кровь детей напамять лужами осталась. Хотя и крови говры не оставят. Наша кровь по вкусу будет им. Мы же не люди.

- Послушай, что тебе я расскажу. Говры очень милые создания, - потрепал лохматость Алан, и гора вонючей шерсти припала к его ногам.
- Не говори, что и они тебя однажды съели!!!

- Нет, только откусили голову, - ответил он. – Такой был уговор.
- А тело есть не стали?!! – насмешливо осведомилась я. – Водрузили на алтарь для поклоненья?!!

- Не на алтарь, а в Гроте Говров, как святыню. Они не ограничились моею головою, и выпили вытекшую кровь. С тех пор они и не выносят даже запах человеческой крови.
Я всё не соберусь из Грота выкрасть тело.

Лизонька погладила говра и тот голову поднял.

- Сами отдадут. Правда, говричек?

- Я его покормил перед тем, как привести сюда, - продолжил релаксировать мою психику уже Гонзик. – Очень плотно. До отвала.

Но я уже само спокойствие, раз Алан в теме.

…

- Ребята, знакомьтесь, это мой друг Говрик, - представила своего друга Лизонька, когда вся Детвора собралась.
- Ничего ж себе, коврик! - ахнула Маша.

- Ух ты, у тебя забавная зверушка, игрушка-лохматУшка! - одобрила Ярче.
- Говрик, а это мои друзья, - представила нас говру малышка. – Такие же, как Гонзик и Алан.
Их тоже есть нельзя!



Предводительница Говров


- Говры весьма мерзкие существа, - вертится в моей голове. – Они не пожирают моментально, как амиты и не высасывают постепенно жертву, словно серту.
Говры откусывают конечность жертве и наблюдают, как та истекает кровью.
- Мы не жертвы, - усмехаюсь обстоятельному дикторскому репортажу и тоже глажу громадный шерстяной комок.

Надо же, я радуюсь его ответной реакции: тому, что он зажмуривается и блаженно сопит. 

- Ах ты, мой ластёна!!! – сказала ему Лизонька и потрепала его за ухо.

Тот посмотрел на девочку доверчивым щеночком.

- Кушать после того, как вымоешься и пострижешься, - непререкаемым тоном ответила на его просящий взгляд девочка. – Маришка, как раз приготовила всем покушать. Ты же не хочешь распугать всех своей фу-фунькой?!!

- Меня даже его вымытая фу-фунька напугает, будь здоров! - пробурчал Гонзик. – Штаны ему какие, сообразить, что ли?
Я ведь мастер кройки и шитья! – добавил он, хвастливо подбоченившись.
- Точно, поддержал его Горн. – В смешных коротеньких штанишках, как у тебя, Коврик будет смотреться посимпатичнее!

- Нам необходима парнушка, - в устах маленькой девочки это звучит презабавно, когда знаешь, что речь не о порно, а о парной, бане.

- Гонзик, кися, мы идем купать Говрика, - позвала малышка. – А потом пострижем и принарядим моего лохматенького!
- Предчувствую, что лохматенького придется мыть мне, - крякнул плут. – Летописцы оборжутся от того, что Несравненный моет гениталии говрам!
До чего я докатился!!!

А Горн радостно засмеялся его конфузу.

- Когда-нибудь и я посмеюсь над твоим смущением, - пообещал ему Гонзик.

…

К обеду говр вышел в крайнем замешательстве, зато помытым, постриженным и в обещанных штанишках. Мы ахнули от симпатичности его вида.
То, что все кинулись восхищенно обнимать его, наверняка, придало ему уверенности.
А обед вознес его на вершину блаженства.
 
Детки наперебой угощали его кто, чем мог и, наевшись, плюш улегся под стол и уснул.
Уходить из кухонного рая, он, по всей видимости, не собирался.

Я была не против. Сытый говр, голодного приятней!

…

Мы называем (конечно же, только между собою) говра Ковриком.
Так смешнее и легче воспринимать его присутствие Детворе. Или это мне легче думать о легкости их восприятия?
Деткам всё ни по чем!!!
Виснут на нем, как на огромном песике, играют с ним.

Но говр даже в пылу самой развеселой игры следит: рядом ли Лизонька. Он, прежде всего с ней. Он ее.
Я улыбаюсь преданности Говрика и радуюсь, что не помешала этому чуду произойти.

…

- Куда подевался наш Гаврик? - спрашивает Гонзик.

Мы так привыкли, что говр всегда рядом, что отсутствие огромного, немножко нелепого и смешного мишутки ощущается сразу.

- Он придет, - Лизонька что-то знает, но не считает нужным говорить об этом. – Сами увидите.

Между ними нет никаких недопониманий, они каким-то образом общаются с Говриком, и явно не угадыванием. Их взаимопонимание безошибочно точно, они на одной волне.

…

Честно говоря, я вздохнула с огромным облегчением, когда Коврик привел с собою подружку. Ее появление, конечно же, сулило нам новые встряски, но мне куда спокойней, когда я знаю, что половые потребности вчерашнего зверя не перенесутся на нас.

Подружка Коврика – Говрочка – вдруг воспылала привязанностью не к кому-то, а к Горну. Он отныне – ее жизненный ориентир и бескрайние горизонты.

Как всё это смущает воина и веселит-забавляет Гонзика, говорить, пожалуй, не стоит. И так понятно.
Вот как, к примеру, сейчас.

- Горн, она без тебя ничего не хочет, - я пожимаю плечами. – Отказывается мыться.
- Без тебя никак, мой хороший! – подтверждает Лизонька. – Говрочка хочет тебя. Выручай, Горни-кися!

Горн, не глядя по сторонам, идет за Лизонькой. А я взглядом прошу быть великодушным плута. Знаю, ему бальзамом на сердце происходящее.
И готов он ржать, катаясь по земле.

Он прижимает руки к своей груди. Он понимает мою просьбу и сделает все, что в его силах.
Я спешу вслед за воином и малышкой.
С чувством исполненной жизненной миссии.
Я сделала всё, что могла.

Разудалый смех Гонзика вспугивает воробьев, да и набежавшие облачка прицепом. И мы, не удержавшись, хохочем.
И Горн с нами.

…

Уверена, когда Говрики занялись прямо посреди детской площадки любовными утехами, Горн испытал ни с чем несравнимое воодушевление. Наверное, ни одну ночь просыпался в холодном поту, представляя, как дарит ему ласки его вновь обретенная подруга.

Я забавлялась, слушая, как Лизонька читает лекцию о желательности уединения во время исполнения актов супружеской близости и тем, как Горн кивает головой в знак согласия.
С тех пор у Ковриков появился отдельный домик.



Паровозик Пусик


- Алан, нам необходим Паровозик Пусик! – говорит мне Лизонька и, поджав губки, внушительно кивает мне своей белокурой головкой. – Без него никак!
- А как же Паровозик Кися? – спрашиваю.

- Алан, - как маленькому объясняет мне малышка. – Паровозик Кися, чтобы ехать к филюстрикам и хлапикам. А чтобы ехать к говрикам паровозика-то и нету. Понимаешь?
- Прекрасно, - киваю ей я. – Прекрасно тебя понимаю, солнышко.

- И пусть он улыбается, ладно? И подмигивает глазками, когда стоит на остановке. Потому что, когда паровозик едет, ему нельзя подмигивать, а то его за семафор примут или сигнал какой.
- А улыбаться паровозику можно, когда он едет? – любопытствую.

- Конечно, можно! – разрешает девочка. – И даже смеяться. Паровозики очень развеселые!

…

- А хочешь, я тебя научу, как паровозик получить?
- Хочу, - шепчет восхищенно малышка. – Хочу, Алан!!! Алан, хочу!!!

- Представь, что паровозик выезжает из животика, из солнечного сплетения твоего.
- Из солнышка?

- Ага. Из твоего солнышка выезжает Радость. А когда наиграешься им, представь, что он возвращается обратно и растворяется там.
- А я смогу свой паровозик с говриками переносить в себе, когда пересекаю Междумирье?

- Да. Только тогда паровозик с пассажирами не растворяй.
- Не буду, - обещает Лизонька, смеясь.

…

- Алан, у меня из солнышка появился Песик Пусик. Не паровозик.
- Наверно, ты хотела песика сильней, чем паровозик, - я глажу милое существо – лохматого терьера.

- Да, - признается девочка. – Хотела. Теперь пусть будет паровозик.

…

- Алан.
- Да, моя хорошая.

- А я могу то, что неприятно мне, в себя впускать и растворять?
- Запросто. Тут главное, прочувствовать, что не твоего ничего не существует. И оно когда-то вышло из тебя, и ты его назад не позвала.
Теперь зови, в себя впускай - в него входи.
И растворяй.

Да оно само и растворится, когда вошла-впустила его ты.

…

- Кисенька, хочешь кое-что я расскажу тебе о говрах?
- Хочу, Алан,- блестит восторженной улыбкой Лизонька.

- Говр – сокращенно означает говор.
- Они умеют говорить? – вскакивает радостным порывом ветерка малышка.

- Не умеют. Но могут научиться.
- Я научу!!! – ликует девочка. – Спасибо, Алан!!! Я тебя люблю!!!

И убегает к говру своему.

- И я тебя люблю, малышка!!! – ей вслед тихонько говорю. – И я тебя люблю!!!

…

Стоит ли говорить о том, что спустя совсем немного все говрики обосновались у нас.
Теперь у них отдельное селение.
Где, кстати, расположено очень занимательное съестное учреждение: харчевня «Три Говрика», в коем имеют обыкновение питаться далеко не три представителя этого вида.
Заправляет там Гонзик и Маришка.

Детвора обожает там бывать.
Они увлечены обучением говриков. У Лизоньки здорово получается разговаривать своих новых питомцев.

А пока самый жаркий час в харчевне. Обед.
Все уплетают за обе щеки стряпню Несравненного и его напарницы, смеются.
Вы знали, что говры способны смеяться? Я не знала.

- Сейчас кисечки покушают, - приговаривает Гонзик. – Ах, вы такие кисечки!!!

И все, и говры, и Детки улыбаются заботливому другу.

- Машунь, тебе прогул, - радостно приветствует нового посетителя Гонзик.
- Киса отработает, - смеется девочка, указывая на кошку, похожую на огромного бобра, жующую вкусноту посреди стола из своей не пустеющей миски.

Говрики реально обожают Кису, иначе не делились бы с нею своей едой.
Особенно сейчас, когда жутко проголодались, вернувшись с экскурсии к филюстрам и хлапикам.

Теперь вот восторженно и благодарно мычат, вспоминая свое общение с прекрасным.
Киса – та вообще завсегдатай у развеселых комочков и так похожих на котят пушистиков.
Они с Машей открывают для себя заново Магию Озорства и Бездумья.

…

Лизонька пыхтит с говрами, осваивая науку говорения.

Говрик охотнее обучается. Он уже бегло говорит с Лизонькой, хотя пока еще стесняется при других.
Если так дело пойдет, вскоре мы будем небрежно переговариваться с говрами за чашечкой чая (говры обожают заварушки Алана) или обмениваться приветствиями по пути к океану Хасы или реке Кельхи.

Потому что и Хаса и Кельха обожают говриков, а говорить они научатся очень скоро, или я не знаю мою малышку Лизоньку.



Мамы – дочки


- Тейлин, кися, скажи мне, пожалуйста, я готова быть самостоятельной или мне необходима твоя опека?

Я зажмурилась, обнимая малышку, но мой голос был ровен, когда я мягко и нежно ответила ей.

- Кисенька, ты всегда была самостоятельной. Я никогда не пыталась посадить тебя под замок, просто очень хотела побыть хотя бы немного для тебя мамой.
- Тебе надоело ею быть? – спросила девочка.

- Что ты, конечно же, нет!!! – запротестовала я. – Просто подумала, что наверно я тебе уже не нужна.
- Не нужна, - согласилась Лизонька. – Ведь дело не в нужде, а в Любви. Мне невероятно повезло, что у меня ТАКАЯ мамочка!!!

Она посмотрела мне в глаза, и я увидела ее счастливые слезы.
И сама заплакала от Счастья.

…

- Ну, вот, еще одна малышка вполне способна обойтись без своей мамочки. А во мне столько нежности!!! – широко раскинула руки в стороны Тейлин. – Алан, мне срочно необходима малышка! Или малыш.

Я надул губки и детским голоском спросил.

- А такой бутуз-карапуз не подойдет?

Лин подозрительно ласково осмотрела меня.

- А что мой маленький делает? – обняла она меня. – Расскажи мамочке.

Похоже, я перестарался и слишком глубоко вошел в образ.

…

- Гонзичек, приготовь нам, кися, лавтуриков, - просит Лизонька, и мы строим просящие глазки.

На всякий случай, потому что, как нам известно, обаяния Лизоньки хватает с лихвой для согласия прохвоста с выдающимся кулинарным талантом.
Но лавтурики – это нечто, а потому наши умоляющие взгляды будут нелишними.

Лавтурики.
Как однажды великий Моцарт единожды, услышав чарующую тайную мелодию, сыграл ее*, так и Несравненный Гонзик, унюхав аромат секретного блюда Эмима, тут же воспроизвел лакомство.
Поговаривают, что Эмим пребывал в крайней безутешности, и даже готов был прыгнуть в кипящий поварской котел, но передумал, получив от Гонзика рецепт кАрики, который вожделел с того самого момента, как Кухонное Божество впервые явил его на свет.

- Будут вам лавтурики, - легко соглашается Несравненный и затевает волшебное действо.
- А к ним еще и карику забабахать будет классно, – предлагает Ярче, вспомнив легенду, и тут же прикусывает язычок.

Гонзик может заартачиться в любой момент. Он такой.
Но плут кивает одобрительно.

- Хорошая идея!!! – одобряет он. – У тебя наконец-то появляется утонченный вкус!
- А я отойду в сторонку, чтобы тебе не мешать, - говорит Горн.

- Ну, что ты, дружище, будь рядом, - благоволит Гонзик. – Все рассаживайтесь кружком. Я буду лавтурики прямо с печи подавать, чтобы с пылу с жару их в ледяную карику окунать.

Деликатная смесь сладких и горьких перцев с хрустящими воздушными чудо-оладушками – это феерия услады вкуса.
Мы только за!!!

*В Ватикане всего один раз в год исполнялось гигантское девятиголосное сочинение Аллегри для двух хоров. По приказу Папы Римского партитура этого произведения тщательно охранялась и никому не показывалась. Но Моцарт, прослушав всего лишь раз это произведение, записал его на слух. Он хотел сделать подарок для своей сестры Наннель – преподнести ей ноты, которые имеются только у Папы Римского...
Узнав о "похищении", Папа пришел в крайнее изумление и, убедившись, что нотная запись безупречна, наградил Моцарта орденом Рыцаря золотой шпоры

…

- Тейлин, кися, я тебя люблю!
- Ах ты, Лизонька-подлизонька, - подхватываю я девочку. – Ты ж такая девочка-конфеточка! Сладкая и вкусная моя! – целую я малышку, а она хохочет.

- И моя, - целует ее в щечки Алан. – Вы обе – сладкие конфетки, - касается губами губ моих.
- Я – карамелька, - ухахатывается Лизонька. – А Тейлин – шоколадная. Меня нельзя кусать, а только целовать. А Тейлин любит, когда ты ее кусаешь.

- Ах ты, вредина малая, - легонько покусываю ее я.

Хохочет озорница.



Сокровенное


- Алан, проведи с нами урок. Проведи еще один урочек, - обступает Мага Детвора.

Маг вздыхает.

- Вам нужны уроки? Вот вам главный урок Магии Легко и Просто:

БЫТЬ СЕРЕДИНКОЮ СВОЕЮ. И ЖИТЬ СВОИМ, ДЫШАТЬ СОБОЮ

Детки захихикали, вспомнив продолжение про пуканье-мяуканье-ауканье.
Алан посмеялся заодно со всеми и повторил сказанное.

- БЫТЬ СЕРЕДИНКОЮ СВОЕЮ. И ЖИТЬ СВОИМ, ДЫШАТЬ СОБОЮ

Детвора притихла, понимая: сейчас прозвучит нечто, без чего не обойтись. А если и обойтись, то значит обойти Себя. Без Своего Живого обойтись. Живое за ненужностью отбросить. И мертвому шагнуть навстречу.
А мертвое не для Живого. Для Живого Жизнь

И потому зазвучал голос Мага в тишине внимания его словам.

- Не ведитесь на силу, предлагаемую вам людьми. Когда вам говорят: да, ты – супер, ты – тот, кого я долго ждал, ты – мой спаситель-избавитель, ты – ангел, посланный мне небесами, и всё такое прочее. Конечно, говорить всё это могут изощренней, но смысл вы уловили.

- Чем плоха сила доверия других тебе? – спросила Маша.
- Доверие всегда к Себе и отзвукам Своим на сказанное кем-то. Не к другим и их словам.
Доверие всегда Свое, всегда к Себе.
А пресловутое доверие людское – не что иное, как их недоверие к себе.
Они тебе показывают всем своим видом: смотри, КАК доверяю я тебе, я никому не доверяю, даже себе, ТОЛЬКО ТЕБЕ!

И ими ты становишься превознесен. Превознесение людское – всё та же сила, взятая взаймы.
Они ведь могут и спросить за силу. И спрашивают, когда кумиров низвергают. И кумир вчерашний растоптан отнятою силой и недоверием к себе.
Ведь сила, взятая у кого-то – недоверие Твое к Тебе. Недоверье к Изобилью Твоей же Силы.

- И, взяв чужую силу, ты лишаешь отдаваку силы? – уточняет Маша.
- Да, - отвечает Маг. – Он всё равно б ее кому-нибудь всучил, но это роли не играет. Ты – тот, кто ему в этом пособил. Ответ держать обоим.

- Перед Собою? – снова уточняет Маша.
- Да, кисенька, - соглашается с нею Алан. – Все ответы мы держим только лишь перед Собой. И все Собой даем Себе ответы.

- А ты раньше велся на людские похвальбы? – спросила я. – Брал силу у людей?
- Да, любимая, - кивает Алан. – Еще и как!!!
Мне казалось, что я смогу помочь им их же силой. Они же предлагали отвечать за них. Раз сила у меня их, с меня и спрос.
Тут такое дело, когда ты силу чью-то взял – то, значит, недобрал Своеи. Свою оставил в стороне.

Когда выходишь ты из «доверия» людского – разбитым чувствуешь себя.
И никому не нужным.

Такой прием освоили прежние мои враги. Ведь, вынимая свою силу из тебя, «доверчивый» ее вручает не кому-то, а твоему врагу.
Забавно это вспоминать, но не забавно проживать.

- Что делаем с доверием людским? – нас спрашивает Алан.

- Шлём на три буквы, - говорит Светланка.
- Отбрасываем, как гомно с лопаты! – шутит Гонзик.

- Обходим стороною, - отвечает Алан. – Рекою полноводною обходим-огибаем берега людские. Не атакуем и не лижем жопы берегам.
Кому Ожить охота – прыгнет в Воду. Все остальные – пролетают мимо.

Удачи Нам Всем, Счастья и Любви!!!

…

- Но мы, Живые, не такие. Мы же происходим из тебя, - спросила Лизонька. – Ты – Наша Жизнь и Наша Сила, а мы – Твоя.

Она ТАК это радостно сказала, ТАК мило и проникновенно, что боль у Алана внутри запела сладкой нотой. Убийственной и упоительной одновременно.
Я ощутила его боль, как будто бы свою.

Он покачнулся от потрясения открытия такого. Голос любимого охрип, но был спокоен, ровен, когда опять звучал в звенящей тишине.

- Вы, что?!! – блеснул слезой детской обиды Алан. – Я же такой, как вы, я не над вами!
Вы видите меня возвышенным и величавым?!!
Отцом семейства?!!
Благообразным и сославившимся верховодцем?!!

Я рядом, не над вами. Мы вместе, вы не со мной.
Мы – ровня. И всё, что нас объединяет – Любовь и Детство Озорное.

Ведь если я – ваш центр, а не вы – свои же, то я – обычный Грёзер, а вы – мои причуды. Тени мимолетные других теней.

А, если вы, мои родные и любимые – сосредоточие мое, выходит, я использую вас.
Если вы – мое отдохновение и сила, я сам Себя задвинул в угол, в попытке избежать Себя.
Вместо того чтоб выдвинуть себя и засиять, я спрятался за ваши спины. И вам при этом не даю сиять.

Вот это да!!! Приплыл.
Гомном очередным к очередному бережку.

Простите, малыши, меня за то, что стал я на пути у каждого к вашим Сердцевинкам Сокровенным!

- Но ты – наш …, - начала Полинка и осеклась.
- Кто? Отец, царь, бог?!!! Кем вы меня себе вообразили?
И тем, кто есть я – я вам не подхожу?
 
Молчим мы все.

- Любимая, прости, мне необходимо одному побыть, - Алан зашагал от нас, лишь поцелуй моим губам оставив. – Как и, наверное, тебе. И каждому из нас …

…

Алан развернулся круто и ушел, а мы стояли, рты разинув.

- И что нам делать? – спросила Маша.
- Своим же Центром признать Себя, - сказала я. – Каждому наедине с Собой остаться, представить, что Алана не существует (а так и есть в данный момент) и поговорить с Собою.
И НЕ В КОМ-ТО, А В СЕБЕ – СВОЙ ЦЕНТР И СОКРОВЕННОЕ СВОЁ ПРИЗНАТЬ.

Кто-то из малышей заплакал.

- Мне очень жаль, - я стала обнимать Детей. – Мне очень жаль, но выбора не существует для Живого: быть или не быть Живым.
Удачи, малыши!!!

И, закончив с обниманьями, ушла.

…

- Простите за то, что это я подтолкнула всех к произошедшему, - попросила Лизонька.
- А меня за то, что брякнула не в тему, - Полинка попросила.

- Мы сами хороши! К чему упрямо шли – к тому пришли, - ответил Горн.

- Алану и Тейлин трудней всех, - сказала Лизонька. – И Алан, и Тейлин правы.
- Им труднее всего, - согласился Марк. – Но всё равно Легко и Просто.
А нам так Легче Лёгкого Проще Простого.

- Ты как, Детка? - спросил Хинею Марк.
- Я обойдусь без тебя запросто! Наконец-то сдЫхаюсь и стану вольной. Птицей привольной, - огорченно сопела девушка, безуспешно пытаясь бравировать.

Марк поцеловал любимую, и она ответила на поцелуй так, будто он был последним в их истории.

- Всем пока! И Удачи!!!

Горн смотрел на Тиссу, а она на него. Они поцеловались взглядами, не в их привычках демонстрировать свои симпатии на публике и двинулись в разные стороны.

- Да, у каждого Свой разговор с Собою, - вздохнул Гонзик. – Привет всем и до встречи!!! Удачи всем нам!!!

И все, как по команде, разбрелись.

…

Я поторопилась уйти, чтобы не грустить ребят своей печалью.

Я шла, пути не разбирая, в глазах стоял туман от слез.
Я очутилась у Реки и у воды присела.
И плакала, и плакала.
Беспомощно.

Навзрыд.

…

Ладно, я одна. И ничего не остается, как заглянуть в Себя поглубже и посмотреть, как там обстоят дела. Или обстоит безделье …

…

Я присел, давая гудящим ногам передышку. Глупо убегать от чего-то, но прогулки здорово освежают и проветривают голову.
Жгучая обида улеглась, и я смог поближе разглядеть ее.

Она была на Лин, на Детвору, идеализирующих меня, на себя, допустившего это. И на несправедливость.
Я точно знал, что придется распрощаться с тем, кто и что дороже мне всего возможного и невозможного. И Лин, и Детки стали моим собственным Центром и Сокровенным.
А значит, я разминулся с Собою. Незаметно для Себя же. И разминул Живых. Каждого Живого разминул с Им же.
Встал на пути Себя к Себе у каждого из них.

Я заглянул в Себя и попросил прощенья у Себя же. В этом не было нужды, но мне хотелось упростить всё.
Потом попросил прощенья-упрощенья у Детворы.

- Где каждый из Живых? Они во мне и я в них. Да, тут вопрос: «где?» – не прокатит. Стоит замолчать, Живые тут, как тут.
Значит, не откидывать мне чьи-то центры предстоит, как чьи-то, не мои, а отыскать свой центр – моя задача.

И я нырнул в Себя ...

…

- И отчего без Алана мне ТАК невмоготу?!! Выходит, я без себе и Алана нестерпима и противна?
Вот это да!!!

Тогда пора бы неприятие приятным сделать. Приять Свое и пусть мне неприятное приятным будет.

Я рассмеялась. И неприятие приняла Себя и мне оно приятным стало. Приятным стало неприятие мое меня.
Я заглянула вглубь Себя, отыскивая: что же мне во мне противно мне. Противно мне и нестерпимо.
Снаружи совершенство я, а что внутри не совершенно?
Что там я не свершила для совершенья моего? Что не совершено?

…

Чуланчик, серенький и затхлый в себе я обнаружил.
Я в нем расположился и свой мир признал. Тот, что отыскал, а может, создал я собой однажды.
Чтоб напугать себя и скукою замучить, чтоб вдохновить себя на подвиг: чуланчик осветить собою.
Светом своего сиянья!
Как пафосно!!!

Я посопел обиженно, потом обиде рассмеялся, да и уснул. И сон приснился мне, что я один, несчастлив и печален.
Потерян и затерян.

И я расхохотался и проснулся. Я хохотал не по причине сна смешного, а потому что обожаю хохотать. Смех состоялся-разбудил меня.

Я снова в том чуланчике. А чего хотел я, от Живых уйдя, от Жизни?!!
Хотел, чтобы Живые обходились без меня? Тогда не удивительно, что я в кладовке позаброшенной и пыльной!

Вообще-то я хотел, чтоб каждый из Живых Жил от Себя, и Безоглядно.
И без меня?

Нет, не без меня, а Жил Собою.

Вообще-то странно: в заброшенной каморке оказаться.
Ведь о несчастьях я ничего не знаю, не знаю и не узнаЮ.

А это не несчастье, это … серость.
Беспросвет и беспросветность бытия.

Но где же Центр Мой и Сокровенно Моё?
Неужто Он и есть – вот эта серость?!! И все мои попытки объясненья серости, что серая она.

Я с ней решил сразиться? Ею сразить себя?
Или сразить ее собою, красотой своею неземною? Чуланчик поразить своею нечуланской красотою?
Как это мило!

Я хотел себя здесь отыскать и не сыскал. Нет в серости меня!
Ура!!! А значит, с серостью пора прощаться!

Тут что-то промелькнуло и серенькая тень зашевелилась и предо мной нарисовалась струящимся потоком пыльным.
И это я?!!
Вот этой тенью я боялся быть?!! Боялся обмануться ею и за себя принять.
Вздор редкостнейший, глупейший и полнейший!!!

Ох, и глупостей себе насоздавал!
Теперь вот хохочу, тревожа пыль в кладовке.
Гримасничаю и кривляюсь.

- Какой я пыльный! Немедля отряхнуть себя от пыли! - дурачусь я.

Но только пыль струится под ладонями моими. И пляшет в свете.
Всё это – тень от света, все эти отсветы от меня на стенках закутка.
Зловещие (у-у-у!!!) и скучные (а-а-а) мои отсветы.
И мне смешные, глупостью моею прежней.

Я крепко постарался, чтобы создать мирок непроницаемый Живому. Настолько плотно доски подогнать, законопатить щели, чтобы ничто Живое не проникло внутрь.
Вот так игра: потом в него пробраться, в нем потеряться и найти Себя!!!
Покинуть том мирок убогий, скучный.
И памятью его себе оставить ...

…

… Моя застенчивая детскость? Вот это да!!!
Я убегала от застенчивой себя, от робкой и пугливой, и неуверенной в себе себя.
Всё это я Совершенством внешним скрыла. Теперь нашла.
Я Девочка-Дитя.
Стыдливая и боязливая малышка. Не знающая о Красоте Своей и Силе.
Бутон нераспустившийся прекрасный.

Ты, моя прелесть, робкое дитя! Иди ко мне, малышка.
Ты ведь сокровище мое, которое я не замечала, а прятала.
В Себе и от Себя.

Смотри: какая ты красивая, малышка, какая сильная!!!

Смотри …

…

… Я окинул взглядом чуланчик. Каким нелепым занятием показалась мне затея объяснить ему, что он темен и грязен, изображать из себя фонарь, собою освещая пыльные углы.
Я – яркий лучик света, нашедший щелочку-лазейку в изолированный короб декораций.

Я засмеялся и толкнул ногой одну из стенок.
Она не преминула пошататься, а после нескольких моих несильных футболяний коробка развалилась.
Наверно склепать сумрачный уголочек-закуточек было куда сложней, чем развалять.

Я оглянулся в поисках  тени и ухмыльнулся. Тень возможна, когда ты загораживаешь собою солнце. Когда стоишь ты на пути его лучей, тогда лишь тень возможна.
Когда препятствием стоишь ты на пути Себя.

Когда ты – солнце, нет тени для тебя и у тебя.
Нет тени для тебя и у тебя, когда ты – собственное солнце ...

Я рассмеялся прежней глупости своей, как хорошей шутке, и в Себя нырнул гораздо глубже ...

…

… И во всю мощь я развернулась ...

И небо плакало во Мне от Счастья, и земли ступни целовали мне, а все ветра шальные меня восторгом обнимали, и брызги пенных волн мне доносили поцелуями морей.
Когда я Девочкой-Дитя и Повелительницей Крови танцевала.
Когда мы обе становились Целым и Единым.

Всецелым, Радостным и Необъятным
Восторгом Единенья Бытия

…

… Ну, вот я и один. Свое собственное солнце. С чем себя горячо и поздравляю!!!

Я – не Грёзер, а Детвора – отнюдь не грезы, но вот теперь я понимаю Грезящих. И почему они творения свои не отпускают.

Я – не творец, а Детки – вовсе не шедевры моего пера и кисти.
Они Живые, Живы. Собою Живы и Своим.
И им узнать об этом предстоит. И Свою Самопричинность уяснить.
И, если вдруг они во мне нуждались – поскорей меня покинуть.

Меня, свою нужду во мне.
Нужду любую.

Следует признать, что было здорово быть с Детворою. Быть вместе с Детками Живыми.
Но подло – быть их Серединкой, Сердцевиной! У каждого Она – Своя.
Своя Серёдка, Сердцевинка …

Но вот теперь всё без обманов, всё предельно ясно.
Я рад за каждого из Детворы. Я точно знаю: каждый стал Срединкою Своею, стал Сердцевинкою Своей

Чудесные и милые мои родные. Мои РОДНЫЕ. И Собственные Серединки-Сердцевинки
Удачи Всем Вам, Счастья и Любви!!!



Живой среди Живых


Тут нет границ-перегородок, на которых бы мелькали тени. Тут Буйство Необъятного Простора и Необъятного Покой Простора
Есть лишь Живое в проявлениях своих Живых
Такое всё Живое!!!

И полилась песнь о Живом Живого

Живые Живы.
Нет среди Нас того, кто чуть Живее или намного больше Жив
Мы все Живые
Живые средь Живых

О, как легко и просто БЫТЬ Живыми
ЖИВЫМ легко и просто быть

…

В Бездоньи Глубины Моей.
Там не было никаких кладовок и чуланов.
И там был я. И я был всем.

И не отдельным и неотделимым.
И были Детки в Глубине. Оказывается Глубина одна на всех!

Живое для Живых – Единое и Они едины

- А вот ты где, Алан!!! Попался!!! ПАли-стукАли, мы тебя нашли. Теперь тебе водить!
- Хороводы с вами? Запросто!!! Как вы сюда попали?

- Мы заглянули в Глубину Себя …
- И провалились …
- И Сюда попали ...
- И оказались Этим Всем …, - ответило мне многоголосье.

А мои губы получили сладкий поцелуй моей любимой.

Я охватил всех взглядом. Детвора восхищением сияла, глядя на меня.

- Мы хотим с тобою полетать!
- Именно со мною?

- Да, - все оживились.
- Мы собрались полетать все-привсе, - пояснила Лизонька, беря меня за руку. – А без тебя мы, получается – не все-привсе!

- И вы – не продолжение мое случайно? А Собственное Изначалье?
- Да, - ответил хор многоголосый дружно.

- Я – не источник ваш?
- Да!!!

- Ты – не источник наш, Ты – Свой Источник, - сказала Лизонька. – И мы – Источники Свои, - мне доверительно поведала малышка. – И вполне легко и просто обходимся мы без тебя.
- И с тобою легко и просто обойдемся, - Тейлин обняла меня.

- И нам, Живым, усладою Живою: Своею Сердцевинкою и Серединкою Своею Быть?
- Да!!!

- Как сказано красиво про меня!!! – воскликнул Гонзик и обнЯл меня. – Благодарю тебя за Красоту Твою Живую, Алан!!!
Себя благодарю за то, что пробуждаю красоту твою своею красотою!!!
И все красоты остальные зову цвести под стать МОЕЙ!!!

- Вы – Собственные Дети, не мои? – я уточняю скрупулезно, погладив по голове плута. – Вы – Собственные Дети? Дети по Сути? Вы – Суть, по Сути?
- Да!!! – мне радостно ответил хор.

- Ты тоже Собственная ДЕтя, - сказала Лизонька. – И Детям полетать пора!

Я обнял улыбающуюся Тейлин, и вся Детвора на мне повисла.
Я закричал от восторга, переполнявшего меня, и взмыл в небо.

- Одним движением, - предложили все: в унисон осуществить чудачество смешное. – Синхронно. Последующим ударом сердца.

Детки отпустили меня и Небо Ожило сверкающими Счастьем Магами, как тысячами солнышек вспыхнуло Оно.
Словно бы сама Магия расцвела пышным многоцветием, заполнив Собою восторженно внимающее Своей Радости Пространство



Просто и Легко


- Ну, ладно, я играл и заигрался, но ты-то, Марк, мог мне подсказать!
- А что подсказывать тебе? Такого до тебя никто не делал!
Для Мага – запросто подпиткой быть всему ему родному.

Мне было проще всех, меня ты отфутболил ко Мне ловко. Я был свой собственный, хотя и чувствовал, что мы – едины.

Маги. Маги все делали, чтобы их ученики Себя открыли. И жили от Себя.
Маги не привязывали к себе своих реализовавшихся учеников. Но их питомцы были их цветеньем, их яркими цветами и благоуханьем неземным.
Да, каждый ученик, осознавший себя Магом, был самобытен и самопричинен, осознав Изначалие Свое. Но при этом он с Мастером своим един был, как веточка на дереве, как листик веточки.
Да, уходил корнями вглубь земли, а ветвями в небо созвучием Своим. Но и созвучием, созвучным Мастеру.
Великолепие Потока Жизни, где ты – Поток и в тот же миг – лишь капелька Потока Жизни.
Ты приоткрыл завесу: Маг – есть Жизнь. Живой – есть Жизнь.

Для Магов их состоявшиеся Магами ученики были сияньем Силы. Утвержденьем Жизни в мире. Их блаженной Радостью Реализации Живой.

Ты же ободрал себя, и веточки отдельно рассадил. И при этом выжил и расцвел еще красивей. И веточки все принялись, ожили и расцвели красиво.
Цветеньем неизвестным до этого мгновенья.
Они корнями собственными в Безначалье окунулись.

Ты не прибегнул к иным корням, свои растил в Свои Глубины, в Себя. Не зная и не признавая иных путей-дорог, что не вели тебя к Своей же Радости Живой.
И близких и родных своих ты к этому привел. И они в Свое Своим укоренились.

Ты – самый чокнутый из Магов, Алан!
Я даже и не представляю, ЧТО ощущал ты, отпустив всех нас.
Опустошив себя.
Отдав всю силу.

И пред тобою в восхищении склонился б я (мне совсем не жалко), но знаю-помню о твоем приколе: подзатыльник кланяющемуся и, на колени вставшему, пинок под зад.

- Ты просто подхалим, Марк, - отмахнулся Алан. – Я ничего для вас не сделал.
И рад, что вас у вас же не отнял, не встал великим монументом славы на пути цветам.
Цветы живут-растут-цветут, благодаря СВОИМ корням.
Они живут СВОИМИ лишь корнями

…

Вышел я во двор. Пасмурно на улице.
- Это тучи – главный вор, - сказал я проходящей курице.
Солнышко закрыли тучи, думают: они могучи.

Я представил солнца луч, говорю:
- Не слушай туч. Не они, а ты могуч.

В небе сразу из-за туч показался солнца луч.
Подмигнул, меня увидев. И меня к себе втянул.
Прямо в Солнышко с разгона луч с восторгом окунул.
Без раздумий я нырнул.
В Солнце тут же утонул …

И ни много и ни мало, но меня тогда не стало.

Появился я из Солнца, будто распахнул оконце.
Оказался Солнцем я и лучами Солнца.
Радуйся теперь Земля возвращенью Солнца

Во Мне Солнышко Мое
Высоко и Глубоко
И, когда нет разделений
Всё Так Просто и Легко …

Пели Ярче и Тикоя.
Два чудесных неповторимых голоса звучали в Тишине.
Пели девочки две ли, или Восторгом двухголосым пела Тишина, не знаю.

Наверно Тишина, раз уже дружным хором тут же зазвучало:

Во Мне Солнышко Мое
Высоко и Глубоко
И когда нет разделений
Всё Так Просто и Легко

Всё Так Просто, Всё Так Просто
Всё Так Просто и Легко

А потом зазвенело-заискрилось Детским Смехом Пространство
И снова улыбнулась Тишина



Алан Лига Легко и Просто



История на протяженьи всех историй


Мы Легко и Просто


Неслыханною щедростью мгновенья
Прикосновенья твоих рук
И губ твоих прикосновенья


Алан Лига Легко и Просто



Владычица По Умолчанию


- Склони колени перед Владычицею, смерд!!! – проревел бугай великорослый в доспехах сияющих, как солнце, но меркнущих в сиянии Императрицы.

Я демонстративно обнюхал себя и ответил, лениво зевая: - Не смердю, недавно окунался в воду, а от тебя разит козлиной или псиной. По вашему, мурлоном грязным прёт.

- Что-о-о!!!
- Тиболт, успокойся.

Повелительница По Крови соскочила с черного, как смоль тихонского жеребца и подошла ко мне.

- Я знаю только двух безумцев, способных не склонить передо мной колени. Один из них зовется Алан Лига Легко и Просто.
- Смешное имя, - улыбнулся я.

- Так значит, ты – второй. Тот, кто не знает, что это его имя. Пока не вспомнил, что это он. Не знаю, повезло ли мне с тобою?!!
- Не знаю, о чем вы, леди. Но в случае любом я вам не пригожусь нисколько. Моим уделом: улыбаться, жить стороною от соблазнов и быть спокойным при любом раскладе.

- При любом?

Она сделала еле уловимый и дразнящий передёрг плечами, отчего ее грудь несколько раз качнулась-вздрогнула.
Я прикрыл глаза, спрятался в ладошки, а она удовлетворенно засмеялась. В ее смехе было нечто вызывающе бесстыдное, от чего мой организм взбунтовался дико и неудержимо.
И я прикрыл и уши.

Она мягко прикоснулась к моим рукам и отняла их от моего пылающего лица.

- Не надо меня бояться, - ласково попросила она, и это всполошило меня еще сильнее.

- Он едет с нами, - распорядилась леди Тейлин.
- Позвольте, но я не слышал приглашенья, - напомнил я.

- Как гость с почетом или багажом поперек седла, - добавила она.

…

Я заглянул за занавеску и остолбенел.
Обнаженная Владычица!!!
Какая непередаваемая сила в небесной красоте и красота небесная в непередаваемой силе!!!

Мое дыханье замерло, я, наверно, умер.

Я стиснул зубы, и тихонько застонал, как от нестерпимой боли.
Уже готов был отвернуться, собрав остатки сил в кулак. Но тут Она затанцевала.
И я понял, что пропал …

…

- Я видел ваш танец, леди Тейлин, - честно признал я. – Простите, я не смог оторвать взгляда. И я смотрел, ясно осознавая, что меня может ожидать за подобную наглость.

Она оглядела меня с ног до головы.

- Тебе понравилось?
- Теперь, я могу умереть, ни о чем не сожалея, - просто ответил я. – И если я буду счастлив, помнить этот танец из жизни в жизнь, мне не придется ни о чем сожалеть.

- Мне бы хотелось, чтобы ты вспомнил меня, -  сказала она. – Но может, это мой шанс.

Она взяла мою руку в свою и легонько потянула на себя. Моя ладонь коснулась ее груди раньше, чем она заключила меня в свои объятья. И это было похоже на короткий сбивающий дыхание удар под дых, перед потрясением от горного обвала.

…

Я открыл глаза и увидел это прекрасное волевое лицо рядом на подушке. Блаженная улыбка растеклась по моим губам и отозвалась на ее устах радостным ответом.

Я был готов сказать слова любви, и будь, что будет, но тут изнутри меня волною всколыхнулось узнаванье.
Ее …
Меня …

Улыбка с губ моих испуганно сползла, сменилась напряженьем.

- Тейлин?
- А кто еще?!! - ответила она. – Ну вот, ты вспомнил.

- Я не помнил, кто я, а ты…
- … попробовала все начать сначала. Получится? Ночь-то чудесная была!!!

- Мне пора!
- Послушай, Алан…

- Никаких переговоров!!!
- Тогда все, как всегда, - вздохнула Тейлин. – Избегаешь и пренебрегаешь. И опять уходишь.

…

- Его остановить мне, Повелительница?
- Нет, пускай уходит.

- Уверены?
- Его уже наубивалась я! Мне надоело убивать Свою Мечту.
Безрадостное дело. Идите, Тиболт.

- Может, еще что…?
- Уходите!!!

…

Слеза предательски сползла.
Прощай, Мечта Моя!!! Прощай еще раз!!!

А может, слез не следовало мне держать? Тогда б увидел Алан, как больно мне, когда он от меня уходит?



Приглашение


Я отпустила Свою Мечту гулять по свету. Впервые не уничтожив, когда Она покинула меня. И вот Она вдали,  и снова неуловима для меня.
Я сделала все, что могла, все перепробовала, но Она по-прежнему недостижима.

Осталось только пригласить Ее. А значит, попросить.

Просить Владычице, чья воля не только непреложна, а священна?!!
Это сродни тому, чтоб умереть.

А разве я когда-нибудь боялась смерти и разве я сейчас жива?!!

Я задумчиво смотрю в дворцовое окно.

- Объявите мою волю, Тиболт: Императрица Великая приглашает Алана Лигу Легко и Просто.
- Он не придет!

- Теперь это не ваша забота, Командор! Исполняйте приказ.
- Как объявить о царском снисхождении? Как о высочайшей милости: Императрица Великая дарует счастье личной аудиенции…?

- Дословно. Императрица Великая приглашает Алана Лигу Легко и Просто.
И проследите, чтобы с него волос не упал.



Лиха беда – Начало
Ох, и лиха беда


Увидел Тейлин и расцвел, как к солнцу потянулся. Бывает же ТАКАЯ красота!!!
И с губ моих слова слетают. Восторженные детские слова.

- Ты моя маленькая. Пусечка. Крохотусечка.
- Алан, что за ботва творится с этим миром?!! Чтоб что-то сделать в нем, приходится болтаться в Междумирьи, Оттуда совершеньем управлять. Тут вязнут, как в болоте, все дела.
Какого хрена ты затащил меня сюда!!!

- Пожалуй,  моя любимая сегодня грохотусечка. Грохочет громом. И молнией сверкает.
Сегодня точно, ГРОХОТУСЕЧКА она.

…

- Тебе чего, влюбленный паренек? Приспичило заняться сексом?

В такие моменты она несносна и невыносима. А боль моя невыразима.
Когда мне мстит за отношение ко мне. Когда себе позволит доверия и нежности накануне. Немного больше, чем была готова подарить.

- Давай по-быстрому! Снимай уже штаны!
- Я тебе принес твои любимые детские улыбки, которые собрал я поутру. Детвора спросонья такая милая, зевает и улыбается вовсю.

- Я тронута во всех местах!!! Снимай уже свои штаны.

…

Он улыбается мне и уходит.
Что на меня порой находит?!!

Была на все готова, чтобы его вернуть.
Вернула и теперь бешусь, как дура, за то, что ТАК его люблю.



Повелевай


- Ты повелительница, повелевай, - мне говорит проникновенно Алан.

А мне под хвост вожжа попала.

- Я Повелительница и без всякий разрешений. И позволения твои мне ни к чему! Повелеваю, только захочу!
- А я о чем? О том же. Повелевай!

- Ах, так!!! Я предлагаю состязание!
- Любовь – не состязание, отдача без остатка.

- Тому, кому немного есть чего отдать и кто готов сильнейшему отдаться и на милость сдаться. Чтобы позволили ему сильнейшего любить.
- У, как запущено всё у нас!!! – мне рассмеялся Алан. – Нам еще так много предстоит изведать неизведанного о Любви.

- Давай посмотрим, кто первый сдастся!!! – предлагаю я азартно.
- Давай!!!

Он тут же сдался, я ощутила себя дурой.

…

Я вызываю Алана на поединок, подначиваю раз за разом.

- Раз ты на побегушках у меня, раз ты меня так сильно любишь, расчеши мне волосы.
- Охотно, - он радостно сверкает взглядом и принимается за исполненье приказанья.

Он так взволнован, так сосредоточен, касаясь гребнем моих волос, что я сама готова разделить с ним его радость. Но вовремя спохватываюсь и говорю.

- Ну, ладно, я вижу: тебе только дай возможность побатрачить. Теперь ступай, я позову тебя, когда приспичит, моя послушная и нелюбимая жена.
- Жена?!! – он уточняет. – Жена?!!

- Жена, - киваю я. – Жена, рабыня, домохозяйка, сучка и подстилка. Мне продолжать?
- Значит, война?

- Война?!! Ой, не смеши меня, шутливая моя! Иди, в углу присядь пока. Я позову тебя, как надо будет.

- Что ты говорила там о состязаньи? – спрашивает Алан.
- Я с женщинами не воюю, - отвечаю я.

- А я воюю с женщиной одной. Она со мной воюет.
Женщина, что взять с нее?!! Ей надо удавить любовь своею хваткой. Иначе не успокоится она, не раздавив того, кто ее любит.
- Кого назвал ты женщиной, свинья?!!

- Хрю-хрю. Тебя, любимая моя.
- Сейчас увидим, кто женщина из нас. Давай посмотрим, кто первый сдастся!!!

…

Я улыбаюсь, зная, ЧТО парня моего накроет.

Он улыбается мне так же.
И млеет от его улыбки сладко у меня в груди.

Не расслабляться, Повелительница!!! Соберись!!! Не расслабляться!!!

Сейчас мне предстоит сражаться!!! И победить!!!

Но он качает головою. И улыбается, улыбкою маня. Разводит руки в стороны, обняться предлагая. Так много в его жесте обещания, но я не уступлю, не отступлюсь от своего!!!

Еще посмотрим, кто кого …

…

- Ты победил, я проиграла …
- Я проиграл и победила ты…

Звучат одновременные признанья.
И вскрик восторга от отдачи полной. От сдачи любящих, готовых проиграть, доверившись Любви …



Величие и дерзость
 

- Я шалею от тебя, любимая моя!!! Какая недостижимая высота в тебе и глубина бездонная!!!
Я, то тону без всякой надежды на спасенье в твоей бездне, то в твой открытый космос меня уносит безвозвратно …
- Перестань превозносить меня, - прошу сердито. – Или не переставай и возноси, как можно выше, чтобы потом меня в углу поставить раком и отодрать, приговаривая всякие похабные слова: «Ну, что ты сука величавая?!! Как тебе такое обращенье?!! А ну, подмахивай сильнее, шлюшка!!!».

Он смотрит на меня ребенком, которому родители вдруг запретили улыбаться.

Вот сука!!! Ну, какая ж сука я!!!

Я и мечтать о том, что будем вместе, устала-перестала.
А о подобном отношении – трепетном и нежном – я даже и не представляла. Я знать – не знала, что подобное бывает.

И вот ОНО со мной случилось, о чем даже мечтать не смела - не умела.
И что я, счастлива и сделала любимого счастливым?!!

Я тяжело вздохнула и обняла его.

- Прости … я, как дикий зверь, кусаю руку … ту, что гладит, - я поцеловала его печальные глаза. – Ты не сдавайся, гладь меня, и перестану я кусаться. А свои укусы залижу.
 
Он засиял, как солнышко, и продолжает увлеченно, как будто и не перебивали. Захлебываясь восторгом и словами, как удивленное и восхищенное дитя.

- Ты даже и не представляешь, какая ты – удивительная прелесть, у тебя ТАКАЯ глубина!!! Она  меня немножечко пугает, как на высокой вышке, на воде, но я шагаю в нее с криком. И ныряю, и ныряю …
Ни разу так и не донырнул до дна …

У тебя ТАКАЯ глубина!!!
Ты даже и не представляешь, какая ты – удивительная прелесть …

- Ты даже и не представляешь, какая удивительная прелесть – ты!!! – вздохнула я.

…

- «Как ты, любимая?!! Девочка моя, я так тебя люблю!!!», – передразнила меня Тейлин. – А сам мечтаешь, как половчей меня отжарить!
- Об этом тоже, - согласился я. – О том, чтобы тебя отжарить, никто и не мечтает. Не смеет!!! А я мечтаю!!! Смею!!! Как можно не мечтать ТЕБЯ отжарить?!! Такую славную и нежную мою …

- Прости.
- За что? За твои шутки?!! Мне нравятся они. А еще они меня заводят.

- На что? Чтобы отжарить меня снова?!!
- На это тоже, а еще ты после них мне говоришь: «прости».

- Прости.
- Прощенья просишь, даже умоляешь и на все готова. А я, такой весь напыщенный и величавый, гарцую. Снисхожу, вхожу …
Напыщенно и величаво …

- Ах ты, жопа!!! - закричала Тейлин и принялась отшлепывать на мне какой-то барабанный ритм. – Я не знаю, что с тобой сейчас сделаю!!!
- Подсказать? - предлагаю я, остужая поцелуями ее разгоряченное лицо.

- Входи уже, подсказчик!!! – смеется милая, ловя своими восхитительными губами мои. – Напыщенно и величаво …

…

- Наивный, - засмеялась я. – Ты считаешь: это ты гарцуешь, а это соблазняю тебя я!
- Коварная моя, - он заглянул в мои глаза. – И восхитительно прекрасная в своем коварстве …

…

- Алан, тебе со мною хорошо?
- Еще бы!!!

- И мне с тобою хорошо, еще бы, - ласково поддразнила милая моя.
- Еще?!! Еще бы?!! – передразнил ее и я. – Сейчас устроим!!!

И тут же все устроил я …
 
…

- Неповторимая моя!!!
- Сейчас, как повторюсь, и буду повторимая!

- И даже в повторимости своей, ты – неповторима. Во всем Неповторимая моя … 

…

- Ты что, меня любишь?!! – Тейлин умеет меня изумить.

Я с открытым ртом являю собой пособие для актеров. Глава: изображение крайнего удивления.

- Что такое?!! Ты, что влюбился?!!
- Конечно, - насупился я.

- Влюбился, влюбился!!! - дразнит меня Тейлин. – Втрескался по уши, втюрился. Какой смешной!!!

А потом как шагнет в мою сторону, как прижмется ко мне, как поцелует!!!

…

- Алан, я хочу, чтобы ты меня развлек, - капризно заявляю я.
- Хоти, - кивнул мне он.

- Ты что не собираешься меня завоевывать?!! Думаешь, я такая доступная?!!
- Отвечаю по порядку. Не собираюсь и я вообще об этом не думаю.
Не собираюсь я  тебя завоеваниями принижать.
И завоеванное мстит завоевателю, чтоб ты знала.
И чем сильней покоритель, тем изощренней, незаметнее покоренный его точит.

Пусть каждое мгновение будет внове для тебя. Пока тебе я интересен, будь со мною.

- И ты уйдешь, когда не стану интересной тебе я?!!
- Конечно, - отвечает он. – И это честно по отношению к себе и ко всему другому.
Вот только без тебя мне уже не будет интересно. Мне слишком по нутру, как я тебя люблю …

…

- Так скоро стану я твоей рабыней, - вздохнув обреченно и огорченно, прошептала Тейлин.
- Ну, уж нет, - возмутился я. – Твоя очередь быть госпожой!!! Где твой сверкающий кожаный костюмчик и фуражка с кокардой? Наручники и плети?

Но моя девушка настроена на печальный лад и шуток не воспринимает. Плохо дело, а за плохие развлеченья я не берусь.

- Я стану влюбленной и послушной, быстро надоем тебе, и ты меня прогонишь.
- Хорошо, прогоню, а что потом?

- Потом? – непонимающе хмурит свои тонкие брови Тейлин.
- Ну да, потом. Когда в твоей игре мы сливаемся в трепетном соитии? Когда перчим друг друга, жарим, делаем «трах-бах, бэби, ой-ля-ля»?!!

- Ты думал: я предлагаю ролевую игру?
- А для чего все эти приготовления, если не для того чтобы потрахаться? Я решил: ты за разнообразие подходов к сексуальным утехам, - насмешливо выговариваю любимой я. – Решил: тебе не хватает драматизма для остроты ощущений.
Уверяю, гораздо проще свесить тебя из окна высотного дома во время секса.

Я привлек ее себе, и мои руки нахально пробежались по ее восхитительным гибким извивам. Тейлин сладко зажмурилась.

- Я тебя не отвлекаю?
- Ты меня привлекаешь, - прижалась ко мне еще крепче Тей.

Ее волшебные губы нашли мои, и я получил неописуемо прекрасный поцелуй. А после и ее счастливый и одновременно печальный вздох.

- Я боюсь потерять тебя, - честно призналась она. – И скорее всего, потеряю из-за своего же страха.
- И по быстрячку найдешь, я надеюсь, - в тон ей ответил я. – Знаешь ли, мне совсем не улыбается числиться в потерях.

И она заулыбалась.
И я, конечно же, не преминул попробовать вкус ее улыбки.
Ах, какие же вкусные бывают улыбки!!!

…

Она наклонилась, и ее груди качнулись перед моим лицом. Озорно и вызывающе, и, на мой взгляд, даже призывно. Как не откликнуться на такой призыв?!!

Я коснулся губами сосков. Лин вздрогнула и ее отнюдь не маленькие малышки совершили еще один такт восхитительной амплитуды.
Мой моментально охрипший голос выдал мое волнение Тейлин с потрохами.

- Как легко тебя соблазнить, - удовлетворенно и радостно засмеялась она, приручая меня еще одним непроизвольным повтором магических колебаний, вызванных смехом.
- Легко и просто, - подтвердил я, ловя ее ускользающие от моих губ и языка затвердевшие сосочки. – Есть несколько вещей в твоем исполнении, делающих меня твоей собственностью. И некоторыми из них ты активно пользуешься.

- Так мило с твоей стороны утешать меня по поводу  страхов утраты моей гордыни, уверениями в собственной сдаче!

Я смотрю в прекрасные глаза той, кто не боится признавать свои страхи. Насколько мне известно, это высшая форма мужества – открыто смотреть в лицо боязни.
Эта способность – шикарная прелюдия к самой Любви. Смелость – это шаг навстречу Любви. И готовность растерять все, включая саму отвагу.
Потому что Любовь – это  отсутствие страха, а значит, никакая не форма и даже никакая не храбрость.
Это отсутствие всего в Присутствии Любви.

Мне хочется сказать об этом Тейлин, а еще проникновенно произнести признание, чтобы моя любимая ощутила все то, что переполняет меня, когда она рядом и перестала бояться меня потерять. И потерять себя.

И вот я открываю рот в готовности излить мои ощущения, но вижу, что послание уже состоялось. Тейлин  растроганно гладит мои волосы и исходящее от нее счастливое сияние, говорит само за себя.
Потому я замолкаю, так и не проронив ни слова.

А еще, потому что мне, наконец-то сама собой удалась поимка шустрой аппетитной вершинки такой магически притягательной груди Тейлин.



Главное


- А она ничего! – продолжаю подтрунивать над своим парнем. – Красивая фигура и лицо такое одухотворенное!
Тобой!!!

Он молчит. А я, знай, посмеиваюсь. Не ревную я, да и не жалко мне его отзывчивости.
Вредная я просто. Нравится мне парня своего допекать. Слишком уж он классный. Хочется мне его на грубость толкнуть. Очень хочется!

- А ты заметил, какие у нее округлые бедра. И это-то при тонкой талии.
- Твоя талия еще тоньше, а бедра округлее, - бурчит он.

- А лодыжки толстоваты, - продолжаю я. – Но тебе ведь не зачем их рассматривать. И кисти рук не идеальны. Не очень-то разумно с ее стороны все время прикасаться к тебе своими пальцами, якобы для привлечения внимания к сказанному, когда они коротковаты, несмотря даже на длинные красиво наманикюренные ногти. Она же только отталкивает этим!

Алан уже сопит. На подходе. Но не закипит опять.
Он умеет ускользать от гнева. Да у него и гнева не бывает.
А мне охота довести его до гнева, когда во мне гневом кипит волна.

- А грудь у нее маленькая, - сочувственно качаю головой я. – При больших бедрах – это смотрится нелепо.
- Лин, - мягко берет меня за плечи мой невозмутимый. – Всё, о чем ты говоришь, не имеет ни малейшего значения! Эта девушка пришла не на кастинг моделей, не по вызову, как дорогостоящая проститутка.
Она пришла по зову сердца.

- Твоего, - парирую я. – Его красивое биенье ее позвало. Ей сердце необходимо сувениром в женскую шкатулку. Ей до ****ы о чем ты говоришь. И зов ****ы в ней, а не сердца.
Это тебе надо?
- Ты ошибаешься, - устало он мне отвечает.

- Да я не против, если в тему. Верни ее, вон телефончик набери, и выеби при встрече. Только на пальцы, кисти и лодыжки не смотри во время секса.
Ты знаешь, я повернута на твоем сексе и понимаю тех, кто хочет от тебя его.
Но я не принимаю, когда на стену вешают трофеем чье-то сердце, прибив его гвоздями к этой ****ной стене побед!!!
- Заткнись, - мой монолог дослушав, заявляет Алан.

…

- Что?!! – я удивленно уставилась на него, не веря своим ушам. – Повтори!
- Мы проходили это неоднократно, - напомнил утомленно Алан. – Ты опять убьешь меня, и тебе станет скучно.

- Повтори, пожалуйста, - мягко прошу я. – Повтори.
- Заткнись.

- Ах, - восхищенно прошептала я. – Ты такой грубый!!! Р-р-р!
- Прости, я не хотел тебя огорчить.

- Не спеши с извинениями, мой неотесанный варвар. Очень скоро я заставлю умолять тебя!

- Как это здорово! – шепчу я неслышно.  – Повелительница нашла способ покорить непокорного.
Того, кто смеется в боли и обнимается со Смертью каждое мгновенье. 

Пусть даже Повелительнице для этого придется и самой кричать от Счастья и умолять любимого не останавливаться.

Но все же …

…

Люди!!! ФУХ!!!
Когда закончатся они?!!
И мы начнемся.

Я, Алан, Детвора.

- Я опять вляпался во всю эту бодягу, - посмеивается Алан, отряхиваясь брезгливо и поспешно, будто от приставшего дерьма.
- Ты ведь осознанно все сделал, а значит, понял вляпыванья механизм. Может, и вляпался как раз за этим?!!

- Ах ты, премудрая моя!!! – он обнимает и целует. – Хорошему научишь?
- Только плохому, - обещаю я. – Но будешь делать хорошо!

- Хочу бескрайностью быть простора.
- А ты и есть сплошной простор.

…

- Может, из-за того, что ты отвлекся от главного и лезет всякая хрень? – предположила хитро я. – Ты упускаешь нечто основное, солнышко.
- Точно!!! Основное!!! – обрадовался Алан и, круто развернувшись, куда-то ушел.

«Ох, и дура!!!», - подумала я.

Теперь мы его точно долго не увидим. Будет носиться со своими людьми или устроит еще какое светопреставление, во имя всеобщего блага и процветания.
Но Алан тут же вернулся.

- Я готов, - радостно оповестил он меня.
- К чему? – удивилась я.

- К основному, - передразнил меня он и показал язык. – Ты – мое основное.
- Правда? – умилилась я, заглядывая ему в глаза.

Правда-правда, - ответил его взгляд.

- Предлагаю пикник.

Я радостно кинулась ему на шею. Он не стал терять время, и двинулся по направлению к лесу.

- Эй, бандюки, - крикнула я Детворе. – Мы с Аланом на пикник. Остаетесь за старших.
- Мы с вами, мы с вами!!! - закричали Детки.

- Мы никого не принуждаем!
- А нас и не надо!

- На хозяйстве Горн и Ярче останутся, - деловито распорядился Гонзик. – Какой пикник без перекуса?!! Я просто там необходим! А вы, ребятки, тут покараульте. Немного приберитесь к нашему приходу, постирайтесь.
Я так считаю: их можно на пару часиков одних оставить, - советуется с нами плут. – По крупному они тут не набедокурят. А по приходу можно наказать.
Как я распорядился?!! Шикарно, правда?!!
- Не шикарно, - Горн и Ярче подступаются к нему, а Гонзик прячется за нами. – Идемте, нам пора!!! Пока не увязались агрессивные за нами.

- Гонзик, не шали, - смеемся мы. – Мы все идем. Хинею с Марком позовем. И Тиссу пригласим.
- Шалить не перестану - не устану!!! – улыбнулся Гонзик. – Друзья мои – моя отрада!!! Идемте же, пока я не расчувствовался и не разрыдался!
Я впечатлителен и тонок, помните об этом и гордитесь мною!!!
 


Множественность


Я зевнул, готовый отойти ко сну.

- Я перевернусь на другой бок, солнышко. Хочешь спереди быть или обнимешь сзади?
- Я могу и спереди и сзади, - раздалось многоголосие.

- Поросенок ты, Лин! – вздохнул я.
- Поросята, - отозвалась троица и прильнула ко мне со всех сторон. – Хрю-хрю!!!

Я еще раз вздохнул. На этот раз по другой причине. Чего кривить несуществующей душой, ощущение бомбовское. Прямо скажу, бомбейское!
Прелесть Лин, размноженная в несколько экземпляров, оставалась ее полноценной прелестью, а ее копии обладали тем же оригинальным очарованием и тем же неудержимым воздействием на меня.
Безоговорочным.

Просто Тейлин становилось больше, и я ощущал то, что наверняка чувствуют обладатели гаремов – множественное внимание, направленное на тебя.
И то, что они не почувствуют никогда, пока не обретут свою утраченную цельность.

Лин была моей цельностью, а я – ее.

- А хочешь, я научу тебя множественности, - шепнула мне одна из Тейлин и наверняка, включила обольщение на пиковые обороты, потому как сладко зазвенело в моей головушке, и я превратился в сгусток Счастья.

…

Я сурово посмотрел на малолетних близняшек, когда они уже было, решили, что я весь в их власти и утихомирили свое влияние на мой такой охотно отзывающийся на ласки организм.

- Уроки все выучили? Отличница может остаться, остальные, марш делать уроки!
- Мы – двоечницы, - хором откликнулись они. – Накажи нас, Алан!!!

Тьфу ты! Лин не переиграешь в эту игру. Но я не сдаюсь.

- Вам еще следует подрасти, - делаю решительную попытку я.
- В каких местах? – девочки охотно демонстрируют стремительный рост размеров груди, бедер, ног.

Я уже готов выпороть мелких заноз, да они только этого и ждут.

- Лин, - говорю я.
- Да!!! - в один голос отзывается троица.

- Кто из вас Лин, - делаю еще одну попытку.
- Я!!! – хором отзывается трио.

 - Вот и хорошо, - наполняюсь решительным протестом я. – Тогда так: на одной – уборка дома, на второй – приготовление еды, а третьей … третьей достаюсь я.
Шучу. Ей – покупка продуктов.
- Давно мечтал жить с тройней!!! – я заложил руки за голову и закинул ногу на ногу. – За дело, девчонки!!! Чтоб все сияло, сверкало, пахло и радовало!!!
За работу!!!
А я …, - я зевнул. – А я посплю.

- Скучный ты, - признает поражение Тейлин и отворачивается.
- А почему ты – одна? Я уже начал привыкать, когда тебя много.

Она тяжко вздыхает, и я повторяю за ней ее горький вздох. Видать, я лишил свою девочку чего-то радостного своим упрямым правильным отношением к ее забавам.
Наверно, я – закоренелый моралист и пришло время поближе рассмотреть свои пристрастия и запреты.

- Ладно, - говорю примирительно, зарываясь в ее волосы на затылке и пьянея от их тонкого аромата. – Пусть тебя будет много, если тебя это так радует.

Лин тут же повернулась, радостно поблескивая глазами.

- Только пусть каждая из них будет тобой, - попросил я и, когда она изогнула бровь, готовая проявить во всей красе свое непобедимое упрямство, добавил. – Не по внешнему виду. Будет Тобой. Той, кто любит меня и любима мною.

Она тут же кивнула и облегченно рассмеялась трехголосым щебетом юных сестричек-близняшек.

- Алан, обними нас. Мы не кусаемся … если не попросишь.

Я обнял всех троих, и они обняли меня.
И, надо же, мне это понравилось. Еще и потому, что это понравилось Тейлин.

- Девчонки, - честно признался я. – Только чтобы без обид! Я не знаю, как с вами обходиться, но готов научиться. Вот как, к примеру, обнять вас всех? У меня рук не хватит.
- Не грузись, - засмеялась одна из них. – МЫ будем тебя обнимать.

- И целовать, - подхватила вторая.
- И сделаем с тобой такое, о чем ты и не мечтал, - тихо, но уверенно произнесла третья, глядя мне прямо в глаза. – Позволь нам это сделать …

…

Она прижимается ко мне всей собою. А я все еще вздрагиваю от наслаждения, не спешащего покидать мое ликующее экстазом тело.
Я лежу на спине, а Лин невесомой легкой пушинкой на мне. Смешливо заглядывает в мои глаза, улыбается, и снова заглядывает. То, что она там видит, веселит ее и перехватывает дыхание. Я чувствую, как она замирает в упоении, вздрагивая всей собою.
А потом снова окунается в мой блаженный взгляд, кусая губы в восторге, чтобы не закричать от переполняющего ее восхищения.

- Как же хорошо!!! – говорю благодарно.
- Так хорошо, потому что ты перестал защищаться и отталкивать меня, - слышу шепот любимой и ее счастливый вздох.

И сам вздыхаю. Так же счастливо.

- Теперь мне остается научить тебя множественности, - хитро продолжает моя чудесная упрямица.

И чтобы я не успел возразить, включает обольщение на максимум.



Множественность (игры продолжаются)


- А можешь применить ту фишку, которой я недавно научила?
- Мне раздвоиться, расстроИться?

- Алан, будь тремя, а хочешь очередью нетерпеливой. Ты скажешь мне: «Ты этого хотела?», а я такая: «Да, еби, еби меня!!! Еби без остановок!!!».
Я буду легкодоступной. В руках во многих послушной и отзывчивою буду, и буду знать при этом – это ты, любимый.

Он задумчив. И я заглядываю в его прекрасные глаза.

- Тебя что-то смущает, милый?
- Меня пугает такая перспектива. Узнать такой тебя.

- Алан, но ты же не оставишь себе неузнанной меня?!! Не утаишь себя неузнанным?!!
Раскрыться до нутра, предстать перед друг другом открыто, обнажено, Реально, не притворно.
Все остальное – игры. Наши игры.
И это всё – игра. В которой только Ты и Я. И где не место посторонним.

- А есть в ней место нам влюбленным? Не потеряем мы себя в игре?
- Давай об этом и узнаем! То, что теряется тобою – не Твое. И если ты влюблен в свой образ, а не в меня живую, тогда такой любви хана.

- Ты, смелая моя!
- Я – жуткая трусиха всего, где ты и я. Я притворяюсь смелой.

…

Да, я овладел секретом множественности. Совсем недавно.
Как будто только что все это состоялось. ТАКОЕ не забудешь, как ни забывай!!!

Да и глупейшее занятие; «забыть». Что требуется позабыть? Ах, это! Вот ты уже и вспомнил.
Гораздо проще прошлое создать иное, не перечеркивая прежнее, а рядом. Такое, что гораздо интересней, чтоб увлекло. Тогда унылое сотрется и отскочит самостоятельно.
Такая штука, память.
Всего лишь информация, с которой соглашаешься, как с чем-то, что когда-то было и непременно составляет часть истории твоей. И из чего история твоя проистекает.   

Пытаться забыть или переделать прошлое, также глупо, как переубедить другого. Это как методично зачеркивать нелюбимую книгу, строчка за строчкой, страница за страницей. Куда, как проще новую достать, а можно написать свою.
К чему растрачивать себя на то, чтоб что-то зачеркнуть, гораздо легче остальным оставить остальное, гораздо проще выразить Свое.
Тогда на все твои вопросы – ответом Ты …

…

- Ты хочешь множественности научиться? – спросила Тейлин.

И я вздыхаю: - Да.

Для меня  загадкой быть многими одномоментно и при этом быть собою.
Я пробовал, но от этого тошнит, как при морской болезни, тебя шатает, лихорадит, пока двойник твой обрисовывается неумело.
Да, для меня соблазн большой: узнать, как воплощаться рядом в таком же теле. И если не одним, а множеством – вот это круть!!!

И надо же такому приключиться, что научиться этому могу у Тейлин лишь, участвуя в ее фантазиях-экспериментах.

- Хорошо, - смеется Тейлин. – Согласен практиковаться всякий раз, когда я предложу во множественности потренироваться?

Шах и мат.
Осталось лишь признать мне пораженье.

- Да, - говорю чуть слышно.
- Погромче, - требует моя заноза. – И пальцы покажи.

- Какое недоверие к моей персоне!!! – за возмущением скрываюсь я. – Какое…!!!
- Ну, как хочешь, - плечами пожимает Лин. – Насильно мил не будешь!

И тут же добавляет, пожирая меня взглядом: - А хочется насильно милого… !!!

Я торопливо говорю: - Согласен!!!

- На насильно?!! Какой прорыв у нас!!! Поехали, я – недотрога, а ты – маньяк!!!

Во, я попал!!!

…

- Тут, как во всем: легко и просто.
Не относись ко мне, как к женщине, а к себе – к мужчине.
Забудь всю эту чушь про члены, дырки.

ТЫ необъятен, необъятна Я – легко играть, из этого понятья исходя.
Ведь ты когда – сама Бескрайность, ты необъятен. И всевозможен.
Без разницы Бескрайности количество. Ей вЕдомо лишь Качество – То, Чем Простор Бескрайний напоён.

И это Качество присутствует в одном лишь теле из-за усилий, которым обучили, одним лишь телом быть.
Ты – не тело, оно – лишь свет Твой.

Так навключай себе торшеров, сколько пожелаешь, Качество одно.

…

- Я лекцию закончила. Сейчас посмотрим, как ты теорию усвоил.
Своими ощущениям передай все то, что я тебе сказала.
- Я понимаю так.
Когда не знаешь, что к чему, все – тайна. И всё, как в первый раз. Сплошной Полет и Упоение Полетом.
Всё есть.
И Крылья Страсти. И Свобода для Полетов.

Но бывает и привычная бодяга – осведомленность от других.
Я называю такой подход к существованью: «Это значит – обозначить».

Когда еще не приступил к движению, но его уже продумал. Тут член, а там вагина. Или грубее: тут ***, а там ****а.
Член тычь в вагину. В ****у засовуй ***.
Теряется спонтанность.

Есть восприятия восторг, а есть прибитие гвоздями с помощью избитых слов.

Когда всё - неизведанным простором, тогда всё – неизведанный простор. Восторг от необъятности простора.
И чудеса.
Непрекращающиеся чудеса …

- Ты – супер, Алан!!!

… 

- Практика, любимый, - хищно улыбнулась Тейлин. – Разденься.
- Это так необходимо? – упорствую, но у нее готов ответ.

- Так легче, чтобы одежда тебя не отвлекала. Чтобы ее не создавать у двойника.
У двойника, у тройника, - передразнила себя Тейлин. – Поправка: можно и двойника создать, но это другое, двойник – энергию сосет, ему твоя подпитка необходима, он отблеск отблеска…
Мы же Качество Бескрайности открыто видим в Целом и играем условно обозначенными секторами.
Понятно объяснила?

Мне давно понятно. Но хочется мне Тей помучить, перед тем, как мучить примется она меня.

- Я лучше понимаю, когда ты обнимаешь и целуешь.
- Еще наобнимаемся и нацелуемся, я обещаю!!! Сначала практика.

Кто б сомневался!!!



Крылья Страсти и Свобода для Полетов


Держи меня в объятьях крепко-крепко. Не отпускай меня любимый, а я не отпущу тебя …


- Алан, - ласково шепчет мне моя юная красавица. – Неужели тебе хватит наглости трахнуть такую милую девочку?!!

Сейчас Тейлин подчеркнуто девственна. Умеет же моя прелесть подать себя!!!

- Только, если она попросит меня об этом, - уверяю ее в своей порядочности.

Чем не порядочность? Тебя попросили – ты пошел навстречу. Не попросили – сам взял.
Все по порядку.

- Только, если она меня недвусмысленно попросит. Не раньше, - заверяю.
- И ты намерен заставить ее тебя упрашивать и даже умолять?!! Изверг!!!

…

- Что ты, пусик? - обнял свой домик Алан. – Что ты, мой чудесный домик?!!

Он так радовался!
И я радовалась его радости. А потом обняла Алана и спросила:

- Что ты, пусик?!! Что ты, мой чудесный домик?!! Что ты, мой любимый?!!

…

- Я приближаюсь. Бесшумно и неотвратимо, - предупреждает Алан.

Но я настроена повредничать. Пусть знает!
Не знаю, знает ЧТО, но пусть он знает!!!

- Алан.
Алан!!! Алан, прекрати!!!
Алан!!! Алан!!!
Алан, не прекращай, не прекращай, любимый!!! Не прекращай, не прекращай!!!
Не прекращай …

…

- Я вот так его буду держать, чтобы он не дебоширил!
- Отлично! Вот так и держи! Покрепче!!!

- Алан!!!
- А я ее буду держать, чтобы не манила.

- Алан!!! Алан!!!
- Что любимая?

- Держи крепче, держи крепче!!!

…

- Что, моя хорошая? – шепчет он.

Я мягко, но настойчиво соплю ему в ухо.

- Что ты, кисечка?
- Мур-мур, - смеюсь я.

- Ни слова больше! Я все понял!!!
- Не надо, Алан, прошу тебя: не надо, милый …

- Как скажешь. Не надо, так не надо.
- Что за дела?!! С каких ты пор вдруг стал таким послушным?!!

…

- У нас с тобой, как в анекдоте!
- Надеюсь, не как в том, где сказано:  «У меня растут рога, кем работать мне тогда? Чем мне заниматься?».

- Сам придумал?
- Переврал одно стихотворение*.
* Стихотворение Владимира Маяковского «У меня растут года» («Чем быть»)

- В любом случае, это из другой оперы. Мой анекдот про письмо в редакцию.
- А это, где письмо начиналось словами: «Я ***ю, дорогая редакция!!!».

- Почти. Там было так: «Дорогая редакция, прошу вас принять меры. Мой муж – сексуальный маньяк. Он имеет меня повсюду и всегда. Простите за неровный почерк».
- Ты куда, любимая?

- Писать письмо в редакцию.
- Пиши. Достоверность изложения и неровный почерк я организую.

…

В темноте я слышу свой блаженный шепот.

- Алан.
- Да, солнышко.

- Иди ко мне.
- А ты ко мне …

…

- Алан!
- Да, моя хорошая!

- Сейчас же перестань хвалить меня!
- Да, моя хорошая и, да, моя плохая!

- Ну, вот совсем другое дело!!!



На свежем воздухе веселья


- Грязнуля, - целуя меня, заметила она. – У тебя выпачканные ручки в твоей строительной штуке.
- Это цементный раствор, - подсказал я и не преминул распушить перья. – В строительной штучке выпачканы ручки. И только это не позволяет мне тебя обнять.

- Это еще что такое?!! Что за фокусы?!! А ну-ка, обнимай!!!

…

- Ах!!! – я выдыхаю сладко. Как замечательно в его игру вмешаться.

Мой милый занимал себя дровами. Пилил, колол. Такие развлечения на свежем воздухе у Алана бывают, а тут нарисовалась я. И фиг меня сотрешь!!!
В сарай для дров его позвала.
И понеслось!!!

Я понеслась …
Понесся он …

…

Я оглядываю кучу дров под нами, рукою глажу их: - Это всё палки, которые ты мне кинул только что? – с восторгом усмехаюсь.
- Те, что собираюсь кинуть.

- Подкинь еще одну, - прошу.
- Тебе или на кучу?

- Конечно, мне. На этой куче.

…

- Будь кисей, поддержи меня, - прошу любимую.
- Какой полет фантазии и витиеватый слог. Писею побудь и подержи меня. Не проще ли сразу к делу?!!

Ее игривое настроение не победить. Но я держусь, серьезность напускаю.

- Могу рассчитывать я на твою поддержку? Мне необходимо, чтоб меня ты поддержала!!!
- Охотно!

- Лин, - смеюсь. – Не у меня держи, а поддержи меня. Окажи поддержку.
- А эта, чем плоха тебе поддержка?!! Не спорь!

Поспоришь с нею, как же!!!

…

Ах, Алан,  от дел скорее отвлекись и мной займись. Я вся доступная такая. Ну, отвлекись же!!! Отвлекись!!!

Ах, так!!!
Я – неприступная холодная скала. Ты доигрался, Алан!!!
Не понимаешь мысленных моих посланий, так тебе и надо!!!
Упрашивай теперь меня и безуспешно-безутешно.
Я – неприступная холодная скала!!!

Я мимо проплываю величаво, но он нахально ловит талию мою и нагло так мне:
- Сударыня, а ну-ка, оголите грудь! И трусики скорей снимите! Без пререканий. Все слова потом.

И неприступная холодная скала высокомерно отвечает:
- Мне нравится, когда меня ты раздеваешь. А трусики я не ношу, ты это знаешь. Придется их одеть, чтобы потом их снять.



Разговор о Силе


- Хочешь, расскажу, как обращаться с Силой, - спросила я у Алана, целуя его оцарапанный пилою палец.
- Хочу, - обрадовался он, покосившись на очередное «боевое» ранение. Везет же ему на синяки и царапины!

Я улыбнулась радости его. Другого ответа я не ожидала. Мой парень во всезнайство не играет. А просто знает и не знает.
Да и нравится ему, когда я выступаю, когда я мудрая такая вся.

- Для меня удивительно твое взаимодействие с земною силой.
Тебя, влюбившего в себя меня – Свою не перед кем не кланяющуюся Силу – всё тянет энергией земной по-человечески распоряжаться.

Ты так неосторожен со своей физическою силой!

Тут все, как в Магии: ЛЮБИ, ВЛЮБЛЯЙ. НЕ ДЕЛАЙ ЧТО-ТО ДЛЯ ЧЕГО-ТО. НЕ ДЕЛАЙ, ЕСЛИ ДЕЛАНЬЕ ТЕБЕ НЕ В КАЙФ.
НО ЕСЛИ ДЕЛАЕШЬ, ТО ДЕЛАЙ НЕСПЕША, КРАСИВО.

Он слушает мои слова, а суть вдыхает. И не перебивает.

- Совет простой: обращайся с Силой, как со мною.
- Любить?

- Люби. И ни к чему не принуждай. Пускай живет Собою Сила, танцует …
- … шаловливо и игриво, - продолжил он, когда я замолчала, ему продолжить позволяя.

- Ты сам все знаешь.
А теперь любое действие, собравшись предпринять или уже предпринимая, вспоминай меня.
- Почаще вспоминать тебя? Чудесная идея! -  радуется милый.

- Ухаживай за ней красиво, а заартачится – бросай.
Без жалости, без сожаленья.
И дело, и ее бросай.

Когда ты будешь, как со мною с нею – она твоя. Влюбленной дурочкою рядом.

- Лин, ты – не дурочка!!!
- Я – дурёха, Алан. Не спорь. Я – дурочка счастливая.
Влюбленная и благодарная.
В тебя, тебе …

А Сила умная – несчастна, а несчастливой Силы хуже нет.

…

- Мне легче будет, если будешь ты со мною. Всегда. Везде.
- И я тебе не надоем?

- Твои объятья? Поцелуи? Волшебный голос? И твоя улыбка?
- Ты прав: ну, как такое может надоесть?!!

…

Алан капризничает. Не всерьез, понарошку.

- Меня опять оцарапало.

Я подозреваю, что это своеобразная шутливая месть: взялась меня учить уму-разуму, так тебе и надо!

С Аланом все легко и просто. Хочешь, чтобы он к тебе прислушался – обними.
Я обнимаю его, и он ворчит по инерции какие-то свои бухтелки, мол, его не любят, пальчики царапают …

- Я что, тебя холила и лелеяла?!! И кусалась, и царапалась, и хамством на твою ласку и нежность отвечала.
Почему ты терпел?
- А я и не терпел. Мне всегда нравилось быть с тобою. Ну, а резкость, что резкость, прозвучала и стихла. А ты осталась. И вкусно целуешься, и классно обнимаешься. Сокровище!!!

Вот обалдуй!!! Мне тут же захотелось его поцеловать повкуснее и обнять покрепче.

Потом меня осенило.

- Занимайся только тем, что тебе по нутру. Вот, вспомни, как ты возился с Марком. Тяжко было?
- Было очень больно, - по-детски, без затей ответил Алан. – У меня даже слез не было поплакать. Словно выгорели все. Потом, как попустило, я с наслаждением денек проплакал, спрятавшись от всех.

У меня перехватило дыхание от его признания, но я твердо решила вести свою просветительскую линию.

- Почему тогда не бросал? – спрашиваю, ожидая ответа, дескать, нравилось дело, несмотря на неприятности.

Как же, разогнался Алан по моему сценарию отвечать!

- А дурак был, - прояснил ситуацию он. – Сейчас на такие штуки не подпишусь ни за какие коврижки!

- Не означает ли, что действовал ты вопреки логике и так называемому здравому смыслу. От нутра своего.
- Так и есть.

- Не ведись и впредь на результат.
- Хорошо, - согласился он. – Отныне только Радость совершаемого. Лишь только Радость.

…

Я рассмеялась.

- Так смешно!!!
Ты Маг и Магией живешь. Ее танцуешь и поешь.
При этом сам не понимаешь, что Маг и Магией живешь.
Ее танцуешь и поешь …



Шарики


- А в этом измерении есть шалости для моей малышки? Ей хочется немножко пошалить.
- Изысканные или грубые?

- Изысканные, грубости мне и с тобой хватает!
- Какое хамство!!! Или на грубость ты меня толкаешь? Одно из двух. Или из десяти.

- Толкаю, милый. Погруби.
- А утонченные забавы?

- Потом. Сейчас мне захотелось грубости!!!

…

- Шарики?
- Я слышал, их называют «бенва». Но суть не в названии. Тебе необходима шалость для малышки – вот она. Шарики сделаны специально для этого. Они обладают некой удивительной инерцией отскока друг от друга и дрожанием при сталкивании.
Солнышко, раздвинь ножки. Дам и сала, и картошки!

Я засмеялась.

- Очень нужна мне твоя продуктовая взятка! – я тут же развела ноги. От подобных предложений милого я ни за что не откажусь.

Алан поцеловал меня, поцеловал шарики, потом еще раз меня, и мне уже стало не до причудливых забав. Восторженный крик слетел с моих губ и, похоже, вдохновил любимого.
Когда он оторвался от меня, я исходила тихим стоном, текла блаженством, я  все на свете позабыла.

Но Алан помнил мой заказ. В его руке весело звякнули обещанные шарики.
Он осторожно ввел-вкатил их, и я ощутила тепло его ладоней не только снаружи, но и внутри себя. И подарила ему тепло своих ладоней.

- Протолкнуть поглубже? – хитро спросил он.

Мои пальчики мягко касались его, нетерпеливо готового выполнить шутливую угрозу.
Я повлекла его к себе и, когда он вошел, шарики погрузились в самую глубину, но не остановились, а пришли в движение, друг от друга отразились, метнулись в стороны, опять столкнулись и напоили неким шаловливым перезвоном пространство, запевшее восторженной нотой внутри меня.

- Пускай побудут там, не вынимай. Тебе понравится, - шепнул мне Алан. – Наслаждайся…

…

- Прижми ладонь ко мне, - попросила она.

Мне объяснять не надо, что это означает. Я прижал ладонь, она зажмурилась и выдохнула шумно. Я не удержался и ее поцеловал. Она ответила на поцелуй.

И изогнулась сладостным движеньем.
Потом расслабилась.
И шарики в мою ладонь скользнули.

- Пускай побудут у тебя, - она мне прошептала.
- Пускай побудут, - ей ответил я



Ответы на вопросы
Его …
Мои …


- Ты хочешь, когда я хочу. И я хочу, когда ты хочешь. И у людей все также?
- У них все невпопад. Он хочет, а она не хочет. Он, затаив обиду, ждет ее хотенья, чтоб тоже отказать и за обиду поквитаться.
А если уступает кому-то кто-то, то начинается потом возня и недовольство принужденья.
Дурацкая игра: хотенье одного – другого нехотенье. Нужда в чужом тепле.
Нужда, нужда, нужда, нужда...

- Все беспросветно так?
- Ну, отчего же. Просветы есть, иначе все перестали б дружно в дурацкую игру играть.

- Ты точно это знаешь?
- Наверняка. Сам о себе был чуждым представленьем. Играл в игру: «я – человек».
Хотел, чтоб обогрели. И обогреть хотел.

…

- «Хочешь счастья – заслужи» - вот принцип управленья «разделяй и властвуй».
Пока заслуги копишь – не живешь, а служишь.
А слуги не принадлежат себе, а принадлежностью другим, как вещи служат.
Своим амбициям, желанию повелевать, стремленью первым быть.
Господ полно, лишь были б слуги. И было бы желание в господ и слуг играть.
Господ и слуг собой изображать.

Быть человеком – быть себе могилой. Стремится потерять себя среди людей.
И быть слугою чуждых устремлений, рабом чужих идей.

…

- Быть человеком, значит, не признавать реального, что уже умер и проигрался в пух и прах.
И продолжать историю в надежде отыграться.
В надежде жалкой оказаться сверху.

Как будто бы, все дело в позе, когда тебя сношают, тебя используют, как вещь!
Быть человеком – означает вещью быть.
И уповать на самый верх на полке.
В шкафу с названьем громким: «мир»…

Мне повезло, я проиграть и умереть решился.
И получил возможность заново раскрыться: суметь сказать кому-то нежные и милые слова, смеяться, отдыхать, резвиться-веселиться.
И быть Ребенком, быть Дитя.

И этому пришлось мне заново учиться.
Смеяться, отдыхать, резвиться-веселиться. Суметь сказать кому-то нежные и милые слова…
И быть Ребенком, быть Дитя …

…

- И как ты к Себе вернулся, милый? Как удалось тебе из шкафа ускользнуть?
- Мне надоело чьей-то вещью быть.
Я понял, что отвергнут не кем-то, а собою.

И я сказал себе:

- Используй все возможности мои.
Я понимаю, может показаться, что их не так уж много.
Но сколько есть их – все они твои.

Используй их по полной, без стесненья.
И те, которые зовутся отсутствием возможностей, используй.

Используй их по полной, без стесненья.
Для обретенья Счастья и Любви …

…

А еще сказал себе я:

- Можешь на меня рассчитывать во всем, без боязни услышать насмешку, грубый окрик, умничанье, оскорбления и поношенья.
Я за Тебя!!!

А вся фигня, что против – обычная привычная фигня, а ни фига не я. Не стоит ни мгновения вниманья.
Все Наше – наше, все твое.
А остальное – остальное. Не для тебя.
Тебе – Твое.
А остальным – все остальное.

Дело моё – МОЁ лишь дело. Чужое дело – дело не мое.

И что бы ни случилось, будь уверен:
Я ЗА ТЕБЯ!!!
Отныне и Всегда.

…

- Но, ведь, было что-то даже в сером прошлом?- спрашиваю я.
- Было, - он кивает, улыбаясь.

- Расскажи.
- Однажды отработал, из машины вышел, иду и вижу. ЕЕ!!!
Я до сих пор не помню, КАК выглядит ОНА. Но ТОЧНО ЗНАЮ: БЕЗУСЛОВНО.

Тогда же у меня отвисла челюсть, я улыбался, как вкопанный стоял.
ОНА же прошагала мимо и улыбнулась восхищенно. Восторгу моему.

Он выглядит смущенным. И счастливым.

- А улыбнулась ТАК?

Он посмотрел, увидел, закричал.
Чудной!
До сих пор хранил воспоминанье.
До настоящего момента не признал.

- Лин!!! – у него нет слов. – Лин!!!

И взгляд его сияет, как тогда.
И улыбка.
Его …
Моя …

Я крепко обняла его, его восторг вдыхая.

- Я это я, кем бы к тебе ни приходила! Я это я, кем бы тебе ни представлялась, ни являлась! Я это я.
- Классно! Как же это классно, Лини!!!

 …

- Гонзик, солнышко! Какой-то пасмурный немного Алан. Не знаешь, милый, почему?
- Знаю, леди Тейлин. Он с другом говорил.

- Опять его друзья!!! Что ему подсунули по дружбе на этот раз его «друзья»?
- Подарок, десять лет, он сделал другу. А тот спросил, с каким условием презент.
А Алан говорит: «Да никаких условий у подарка. Подарок – он и есть подарок. Просто будь Счастливым».
А тот ответил: «Тогда без надобности мне эти десять лет».

Я рот открыла … и закрыла. К чему ненужные слова? Махнула Гонзику: «Пока».
И подошла к любимому.
Он улыбнулся мне, поймал в свои мои ладони и, сжав их ласково, тихонько попросил.

- Пожалуйста, Любимая, Будь неизменно и всегда Счастливой
Со мною, без меня
Всегда



Игра, где ты и я


Ах, какие я услышала слова!!!

Волшебные, чудесные, как шелест ветра в волосах моих, как нежное прикосновенье любимого.
Как объяснение в любви любимого. Нежданное, врасплох.
Простые нежные слова.

Звучат они во мне, не затихая.
Мурашками по телу, пробегая.
И эхом отзываются во всем …

Алан шевельнулся.

- Уже уходишь? – ногами крепче обнимаю талию его. – Не уходи, когда во мне ты, мне кажется ты – только мой.
- Я всегда в тебе. И только твой. А ты …

- Я помню-помню: «Я хорошая везде, а не только между ног, в…», - смеюсь. – Не уходи пока.
- И не собирался. Просто я увлекся.

- Мною?
- Только лишь тобой.

…

Это нечестно, что я так отдаюсь ему. Без остатка.
А он, он сам, без остатка отдается или снисходит, оставаясь при своем?
Великодушный покоритель он или моей любовью увлеченный?
Влюбленный или правитель мудрый, благоволящий к своей рабыне?

Настало время покорений.
Правительница По Крови улыбается, как перед битвой.

Повелевать настало время.
Настало время побеждать.
Вкусить триумф  своей победы …

…

Она сидит в постели грациозно, ноги протянув, слегка согнув в коленях.
Мое лицо в ступнях ее.
А губы пальчики ее целуют.

Я покорен еще раз. Утерян безвозвратно в блаженстве единения с любимою своею.
На милость Повелительнице сдался.
Она склоняется ко мне. И спрашивает с торжеством Императрицы, легко и просто завоевавшей новый мир.

- На что готов ты, за мою улыбку?
- Все, что угодно, - шепчут губы. – Только скажи. Все, что угодно.
Лишь прикажи … Лишь прикажи …

- Совсем, как я, - тихонько отвечают ее губы поцелуем.  – Все, что угодно … Только прикажи …



Мой главный страх


Ты – мой главный страх. Всегда так было, пока я ни шагнул тебе навстречу.
И оказалось, Ты – Моя Любовь.
Мое Дыханье


- Неясная тревога витает с тобою рядом, - принюхивается Алан.

Я поглубже прячу край своей сути, как выглянувшие трусики под платьицем, внезапно поднятым ветром. Плотнее закутываю ножки, смущенная взглядами прохожих.
Так же запахиваюсь наглухо, чтоб, будто б показалось взгляду то, что приоткрылось  взгляду, показалось.

Я обнимаю торопливо.

- Люблю тебя!!!
- Что это было?

- Не обращай внимания, - прошу, но он неумолим.
- Показывай!!!

- Не надо, Алан!
- Хорошо, я сам открою.

- Алан, ты не готов!!! – закричала я.
- Конечно, не готов я к неприятностям, знать их не будет. Или будут совсем не неприятности они, а новые возможности, замаскированные хренью, чтобы все, кому не лень, не обретали их.
Возможности – они не для деляг, а для ленивых.

А я – ленивый и в лени классный и неповторимый.
Все краски Жизни для меня!!!
Для Жизни!!!

Показывай …

…

И я раскрылась сутью до нутра …

…

- Я тебя пугаю?
- До всирачки, - признался я.

- Прости!
- Не нужно извинений. Ты – мной отвергнутая – Целое, отброшенное перепуганною частью.
ТЫ меня прости! Я – остальное, отвергнувшее Основное.
Испугавшись и не совладав с собою…

- ТЫ – Главное!!!
- Нет, ТЫ!!!

…

- Я тебя пугаю! ****ец полнейший!!!
- Я тебя сейчас отшлепаю, унылая моя! Поколочу. Твоих мне только не хватало огорчений!

- Отшлепаешь свой главный страх? – невесело смеется Тейлин. Все легче, чем уныние любимой. – А ты – отважный парень!!!
- Сама отвага!!! Что ты!!!

- И все же я тебя пугаю…
- Не ты. Все это прежний страх. А знаешь, я рад, что перепуг открылся. В нем Глубина Бездонная. Твоя. Моя. Вопросы и ответы наши.
Ты так и знай, тебя не отпущу.
Ты – Моя Сила. Ты – Мое Дыханье.
Моя Любовь.

Позволь Тебя Любить, Любимая Моя.
Позволь Тебя Любить.
И Быть Тобой Любимым …

Ты – мое отдохновенье. Вдохновенье. Наслажденье.
Моя Любовь и Нежность.
Мой Вдох и Выдох Восхищенный …

…

- Я этого не понимаю. Любить того, кто вызывает ужас! Ты объяснишь мне?
- Это вне объяснений, пониманий, любимая моя. Доверию доверься. Пускай Оно все разрешает.

- Неужели нам предстоит опять расстаться?
- На этот раз уходишь ты, не я.
Меня пугала необузданность твоя.
Неконтролируемая Сила. Живая. Вне морали, предрассудков. Авторитетов, раритетов. Заветов, предписаний и молитв.
Вне представлений всех, добра и зла. Вне воспитаний, обучений. Исконная Отвага.
Безрассудная.

И это испугало мой рассудок.
А что тебя пугает, милая моя: быть ужасом моим? Стать нелюбимой?

- Я знала, что однажды встала на пути твоей любви. Помехою явилась. Стать нелюбимой снова – выше моих сил!
- Все это правда, я не знал любви при силе, но и без силы я не знал любви. Придя к тебе, обрел Любовь я, а не Силу. А Силу я обрел с Тобой в Любви.

- Прости. Мне следует побыть одной.
- Я буду здесь, любимая.

…

- Покинешь нас? – меня Хинея удивленно обнимает.
- Не знаю. Просто я не понимаю. И в первый раз по-настоящему боюсь.

- Но я тебе по-прежнему подругой?
- Намного ближе, солнышко мое!

- Тогда позволь мне рассказать тебе одну историю мою.

Когда я в замешательстве была, потерянная в страстной силе, мне Алан показал, как выйти на свободу, доверившись порабощающей тебя стихии.
Принять ее природу, как свою, и радостно отдаться той стихии.

Я так и сделала, и выход приоткрылся.
Я основала Храм Свободной Страсти и Страстнои Свободы.

Он часто песню напевал тогда и говорил мне, что ищет не Любовь, а Безусловное Принятие Собой Любви.
Любовь – Она повсюду, поцелуй – не промахнешься. Обнимешь и Она в твоих объятьях. Но если ты с условиями к Ней припрешься – все мимо, так Любови не найти.

Хинея смотрит вдаль, за горизонты. Притихла Алана сестра.

- А что за песню Алан пел тебе?

Хинея улыбнулась.

- Ты ее знаешь. Слышала, как пела я.

- Ой, люли-люли?
- Да. Это песнь – любимая моя! «Ой, люли-люли» привела ко мне любимого, и привела меня к нему. Ее я пела, как дышала, не переставая …

- Споешь мне?
- Легко и просто! А может вместе? Подпевай!


Ой, люли-люли
Люли-люли.
Ой, полюблю ли
Полюблю ли?

Без условий
Без сословий
Без расчета

Без намеков
Без упреков
Без отчета.

Без вопросов
Без ответов
Бесконечных

Без допросов
Без советов
Ран сердечных.

Без сомнений
Сожалений
Без страданий

Без волнений
Обвинений
Оправданий.

Ой, люли-люли
Люли-люли.
Ой, полюблю ли
Полюблю ли?

Без обетов
Без учений
Без надзора

Без запретов
Без мучений
Без позора.

Без обид
Без наказаний
Без прощаний

Без молитв
Без указаний
Обещаний.

И без вздора
Без раздора
Ожиданий.

Без хотений
Невезений
Расставаний.

Ой, люли-люли
Люли-люли.
Ой, полюблю ли
Полюблю ли?

Океан приютом словно кораблю
Полюблю ли безусловно? Полюблю …

- Ты моя хорошая! – обняла я подругу. – Как же я тебя люблю!!!

Хинея уткнулась мне в плечо растроганно, как девочка. Я погладила ее по голове и попросила.

- Давай еще раз споем.

Она энергично кивнула, незаметно сбрасывая слезы с ресниц, и запела.
Ее голос несколько раз дрогнул, но это только придало песне неизъяснимого очарования.
Мой голос, куда как чаще, дрожал, когда я пела, а слезы не катились, лились потоками.

Когда мы допели, наши лица были мокрыми, но глаза сверкали.

Кто-то засопел в углу и Хинея радостно потянулась:
- А ну, выходи, я тебя застукала.

Марк сделал шаг из темноты и обнял Хинею.

- У-у-у. Еще один плакса, - принялась она выцеловывать следы-потеки на его щеках.

- Мне пора, - заторопилась я.
- Побудь с нами, - начала подруга, но Марк ее остановил. – Удачи Вам, леди Тейлин!

- Удачи!!! – замахала Хинея исчезающей мне.
- Удачи Вам, Солнышки, Счастья и Любви!!!

…

Я решительно шагнула к любимому.

- Я была в гостях, - начала издалека, пряча лицо на его груди.
- Хорошо, что вернулась, - я услышала ровный стук его сердца, и это почему-то успокоило меня окончательно.

Я зевнула. И он зевнул.
И мы отправились отдыхать.

Мы уснули одновременно.
И также проснулись.
Может, из-за объятий.



Первая зима


- Ну, здравствуй первая моя зима. Все предыдущие мы все благополучно пропустили, - из снежного сугроба детская горит улыбка Горна. – Спасибо, Алан, за шикарнейший подарок!!!
- Да был подарок этот под рукою год от года, но я не догадался вам его вручить, - слегка сконфужен Алан.

- Знать, не были и мы готовы. Подарки от тебя принять, - еще одна улыбка из сугроба –  Гонзик.
- Но мы теперь готовы, - заверяет звонкий голос, соседняя улыбка в снежной куче. – Ты балуй нас подарками скорее. Особенно меня!

- Как скажешь, Ярче!

- И меня.
- Меня!
- Меня!!
- Меня!!!

Вся гоп-компания кричит. Горн, Гонзик, Ярче, Тисса, Хинея, я. И даже Марк.

- Как скажете, мои родные! – не спорит Алан.
- Подарки – это хорошо!!! – глаза прикрыл блаженно Гонзик.



Ледяные забавы


- Как он это делает? - спросил Гонзик.
- Тайна тайная, - покачал головой Горн.

- Это же КАКОЕ насилие над организмом!!!
- Я спрашивал у Алана, он говорит: без фанатизма развлекается.
Как прийти сюда, у тела спрашивает: «Хочешь?» и идет на речку, когда оно согласно. И даже – говорит – придя, еще раз спрашивает. И еще раз, уже раздевшись.
Если тело будет против – оденется и домой пойдет.

- И все равно, кошмар!!!
- Жах!!! – согласился Горн.

Ему почему-то нравилось (подобалось) выражаться на языке, отдаленно напоминающем тот, на котором изъяснялся Алан. Нравилось именно в такие моменты, когда точные, скрупулезно выверенные привычные выражения, словно прибивали говорящего гвоздями к малопривлекательной картинке.

Вот скажи «Ужас» и все: ты подписался на этот самый ужас. Получай по подписке. Хорошо хоть не по писке!!!
Высмеивай потом это слово, передергивай, переворачивай с ног на голову, чтобы утратило оно свою серьезную, вложенную десятками несчастливых поколений, силу.

А сказал: «жах!!!» и полный порядок, только знай, ржи себе потихоньку или включай закатуху – ухахатывайся в полный рост, не сдерживаясь.

Вот и подтверждение. Стоят они с Гонзиком и подхихикивают, давятся словечком-смешком.
Оглянулся по сторонам Горн и хотел обозвать антураж ледяной пустыней, да вовремя спохватился.

- Крыжанна пустэля, - выдохнул он, и они заржали уже дружно, вчетвером.

Естественно, вышеупомянутые он и Гонзик.
И девочки.
Ярче и леди Тейлин, которые до этого демонстративно стояли, отвернувшись от плескающегося в коченеющем водном растворе из донного ила и осколков льда Алана.
Ярче из приличия, а величественная повелительница из принципиального несогласия с развлечением любимого.
Даже вид обнаженного купальщика не мог поколебать ее твердости. Хотя она и бросала быстрые взгляды на ныряльщика, но это вполне можно было списать на заботу.

Когда все отсмеялись, слово взял Гонзик.

- Я, конечно, могу изобразить, будто тоже окунаюсь в ледяную воду, но это будет нечестно. Алан-то по-настоящему – через тело – участвует в игре.
- Это напоминает мне, им же рассказанный анекдот, - опять насупилась леди Тейлин. – Покорили американцы Эверест, глядят: а там уже парочка тибетских лам сидит. Они, конечно же, подрасстроились, что не первые. И заторопились вниз, кислорода-то ноль целых фиг десятых.
А ламы удивились. Зачем же, говорят, забираться на вершину самой высокой горы мира в человеческом теле?!! Это так глупо!!!

Все улыбнулись. Но смеяться не стали. Алан – друг. А его, кажущиеся глупостями, развлечения – его дело.
 
- Моржи уже на берегу. Пакуют замерзшие тела в одежду.

Леди Тейлин не в духе, раз Алана во множественном числе всем представляет.

- Ледышкой будет стылою, - резюмирует ворчливо. – Я отогревать собой тебя не буду!!! Нафига тебе моржевание, Алан?
- Не знаю ничего о моржевании, милая. Я просто купаюсь-развлекаюсь.
Надоест – так брошу.

- Скорей бы надоело!!!

…

Мы в домике. Алан оживленно с печкой возится.

- Подпоете, малыши? – весело предлагает он.
- А что подпеть? – охотно откликается на предложенье Ярче.

- После каждой строчки петь: «Да-да-да-да-да».
- Ура!!! Давайте петь!!!

Алан тут же завел смешной мотив. И Детвора подхватила.

- Мальчики и девочки.
- Да-да-да-да-да!!!

- Не стойте на крылечечке.
- Да-да-да-да-да!!!

- Зажигаем свечечки.
- Да-да-да-да-да!!!

- На растопку колем щепочки.
- Да-да-да-да-да!!!

- Потом затопим печечку.
- Да-да-да-да-да!!!

- И окунемся в речечку.
- Нет-нет-нет-нет-нет!!!

- Ах вы, хитруши!!! А еще, друзья называются!!!

- Я хотел спеть «да», Алан, - деловито принялся объяснять Гонзик. – Но как представил, что плыву в холодной воде – меня тут же схватила судорога.
- А я кричала: «нет, нет!!!», видя, как тонет Гонзик, - схватилась за голову Ярче. – Ты меня так напугал, милый!!!

- А я, тоже не хотел в холодной реке купаться, - сказал Горн.



Зимняя прогулка


С неба сыплется снежок, холодный белый порошок.
И получается стишок
Румянцем красит щечки …


Сегодня он пришел малышом.
Он всегда Малыш по Сути. Но сегодня он проснулся малышом, мальчишкой маленьким.
Улыбается, зевает. И ямочками на щеках меня восторжит-умиляет.

Вот Детвора обрадуется!!!

Я поворачиваюсь, чтоб позвать.
Уже!!! Уже все на местах!!!

- Какой хорошенький!!! – шепчет восхищенно Ярче.

А Гонзик с Горном переглядываются радостно.

…

Мы на дворе, а Алан возится, одеваясь потеплее.
Он сам оденется и всё тут! Не маленький!!!

- Падает, падает, падает, падает снег*, - пропела Ярче, ловя снежинки языком.
- Снег кружится, летает, летает**, - наставительно поправил Гонзик, подставляя ладони пушистым хлопьям.
* Песня Стаса Михайлова «Свеча»
** Песня группы «Верасы» «Снегопад»

Горн, молча посопел и, слепив снежку, кинул ее в Гонзика. Та, обогнув его по дуге, шлепнула Ярче по плечу. Ох, и хитрец, этот Гонзик!
Ярче тут же ответила метким броском в Горна, а он ни при чем, снисходительно взирает на разбушевавшихся друзей.

А вот и Алан, явился - не запылился! Мой малыш смешливый.

- Ха, киси–пуси греют лапки!!! – как маленький обрадовался Алан.

На электрических проводах сидели нахохлившиеся от холода птицы. Целая стайка.

- Надо кисям булку покрошить, - решил он и Гонзик протянул ему сдобный батон.

Не иначе выдернув его перед этим из чьих-то пухлых рук или умыкнув из-под самого носа устрашающего вида продавщицы.

Гонзик ничего не делает без озорства и назидания заевшимся до отвращения персонажам. Он и Харнов донимал своими наглыми разбоями, как равновесная стихия.

- Цып-цып-цып, перушки. Цып-цып-цып, лапки. Цып-цып-цып, клювики, -  мнет  сайку Алан и разбрасывает.

Пернатые косились на угощение, но спускаться не спешили.

- А ну, всем хавать! Живо!!! – драматичным шепотом прошипел Горн.

Птиц, как кто-то столкнул с их насеста и уткнул в еду.

- Мои хорошие, - умилялся Алан. – Проголодались, поди! Отощали. Ешьте, ешьте.

- Совсем не боятся, - радостно говорит нам малыш, сияя восторгом.

Птицы спорить не стали. Халявное угощение, да и Горн не сводит с них пристального взгляда.
С ним не забалуешься. Если Дитя по Сути хочет погладить птицу, Он ее погладит или Горн за себя не отвечает. 
А то гляди, везде во всех мирах к Алану выходят самые дикие и пугливые звери, птицы обожают рядом находиться, а в этом противничает всё, время от времени, пытаясь доказать что-то!
Так дело не пойдет!

- Гав-гав-гав, - злобно залаяла собака.
- Сама такая! – сказал ей Алан.

Горн и Гонзик уже были готовы вмешаться, но тут стремительным прыжком ворвалось нечто черное громадное и шавку злобную вспугнуло появлением своим.

- А вот и Ева. Ева – королева, - обрадовался Гонзик знакомой собаке.
- Ева – кояева, - запищала Ярче и обняла ньюфаундленда.

- Ева – кояева, - повторил тихо Алан, и Ева ткнулась ему лицом в лицо.

Малыш рассмеялся и обнял повизгивающую от восторга собаку.

…

- Гонзик побудь, пожалуйста, лошадкой.
- Еще чего?!! – плут сгреб снега в пригоршню и Ярче запихнул за воротник.

- Ты что ку-ку?!! – строго спросила девочка. – Ку-ку, ку-ку, насери себе в руку?!!
- Прости, я думал: будет весело, - признал ошибку Гонзик.

- Давай изюмчик, - мизинчик мира Ярче предлагает.

Она мизинчик изюмчиком зовет.

- А теперь побудь лошадкой!

Гонзик, закатив глаза и вздохом тяжким исходя, становится на четвереньки. И скачет с Ярче на себе. Брыкается и на дыбы встает.

- Скакали мы на кониках. Иго–го, иго-го! – веселится Ярче.

А Алан, распахнув глаза, восхищенно вбирает все в себя. Младенцем восхищенным смотрит, будто впитывает земную белизну в себя.
И нас вбирает в Глубину Себя.

- «Далеко, далеко ускакала в поле молодая лошадь, - распевает Ярче понравившуюся нам всем детскую песенку. – Так легко, так легко. Не догонишь, не поймаешь, не найдешь*».
*dj dimixer «Далеко, далеко ускакала в поле молодая лошадь»

…

- Кис – кис – кис, - зовет соседского кота малыш, но тот сторонкой оббегает.

Даже амиты, серты к Алану тянутся-стремятся, а тут ты посмотри, какие цацы!!!
И на фига подобный мир устроил Алан? Безусловную Любовь в себе развить?!!
Мир неказистый-черствый полюбить, в себя влюбить?!!

А может, это такое приключенье: создать себе чуланчик грязный, серый уголок, где неуютно, страшно, сумрачно и затхло; и осветить собою позаброшенность его?!!

Игра такая: Всесилием бессилие преодолеть? И быть Счастливым, невзирая на несчастность мира. Принять бессилие свое в несчастном мире и Силой обернуть бессилие свое?

Спрошу у Алана, глядишь ответит. Пусть мне ответит: что милого ему на этом свете?
МНЕ – милый он.

- Ему что милого на этом свете? - я милого спрошу.
Пускай ответит …



Мечта


Я не всегда хорошим был.
И не всегда хорошим буду.
Как станет мир уныл, постыл.
Я сразу мир тот позабуду.

И двину я тогда домой.
А вы катитесь с миром прочь, долой.

И ни причем тут Колдовство и Вуду.
Простая Детская Любовь к Мечте и Радость Чуду …


- Я, признаюсь, дружище, не равнодушен к теме Мечты, - кому-то Алан отвечает в Интернете. – Однажды догнав, что я на этой планете из-за Своей Сокровенной, я не перестаю интересоваться мечтами во всех  их проявлениях. И не устаю увлекаться их реализацией.
Для себя, для других. Как оказалось, мечтания не только неразрывны, а и являются Чем-то Необъятно Единым, Живым и Детским, вневременным и вневозрастным.

Спасибо за чудесное напоминание.
Удачи!!!

…

Мой милый разбудил Мечту в Себе и пробуждает нынче Мечтания в других. Ему плевать на то, что люди с желаниями обращаются к нему на сайт Легко и Просто, и о Мечте, о Сокровенной, не хотят и слышать.
Ему их Детское Доверие к Легкости и Простоте бесценнее наград любых. Их Детская Непринужденность в знании, что Мечта исполнится всенепременно.

Я не упускаю случая подглянуть в заявки на исполнение мечты. И Алана ответы на заявки.
Вот девочка одна, к примеру, конкретную сумму в заказе объявила, в заказе маму не забыла.
Маме аэрогриль заказан. Себе же деньгами пятьдесят тысяч запросила.

Немножко грустно Магу получать такие просьбы. Как если бы в лавке игрушек, на предложение делать все, что хочет, ребенок вызвался пол подмести.

«Солнышко, я не знаю, что такое аэрогриль и там, где я обитаю, нет денег.
Шучу. Хотя, что такое аэрогриль, могу только догадываться.

Знаете, милая, когда я прочел Вашу заявку, то радостно засмеялся.

Если бы мне приходилось осуществлять чьи-то желания, от меня только б огненный след остался.
А я б бежал, как говорится "язык на плечо, с языка пот капает".
Неблагодарное дело – чьи-то желания осуществлять.

А, вот, Мечта. Мечта – другое дело.
Она – Хозяйка сама себе. Она Ваша. Не чужая. И в помощниках не нуждается.
Потому как разворачивается Сама.

Мне и самому интересно, как развернется Ваша Мечта.

Ну, это лирика.
Теперь к делу.

Заказ принят.
Мечта – вот причина присутствия Вас на этой планете.
ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ.

Вы, только что, открыли свой доступ к чудесам.
Легко и Просто.
Теперь время удивляться легкости существования, радоваться и благодарить.

Не удивляйтесь, если Ваша Мечта преобразуется в нечто волшебное и удивительное.
Но, безусловно, Сокровенное. И Ваше.

Удачи не желаю Вам. Отныне Вы и есть Удача. И для других, и для Себя.
Хотя ... Желаю Вам Удачи!
Желаю Вас для Всех и Вас для Вас!

…

Мой любимый мечтательно вздыхает и говорит проникновенно.

- Мечта – единственная реальность в этом мире.
Всё остальное – миражи.

И все же, к чему гоняться за мечтою, чтобы обрадоваться лишь в конце?!! И то в том случае, когда она свершится.
Гораздо легче, проще, веселей прямо сейчас начать резвиться. Она придет, а ты – веселый.
А не придет, ты счастлив все равно …

…

- Ты собираешься исполнять их мечты, - я удивляюсь.
- Конечно, нет. Как может кто-то исполнить Сокровенное другого?!! Но вот завесу приоткрыть, легко.

- Легко и Просто?
- Не дразнись!

- Буду дразниться, и дразнить!!! – веду себя, как балованная девчонка, но он доволен, обнимает нежно и целует, как маленькую в щечки.

И говорит опять проникновенно: - Как же я люблю тебя!!!

- А какая у тебя Мечта? – я шаловливо рассмеялась.
- Ты – Моя Мечта, Моя Открывшаяся мне Реальность.

- А ты – Моя!!! – довольная, кусаю губы и тихо повторяю. – А ты – Моя…

Он мне целует губы легкими касаниями, ему невмоготу, когда я их кусаю.

И, в продолженье разговора о Мечтах других, он добавляет также тихо, будто по секрету:
- Пускай они доверятся Себе, пускай доверятся Своей Мечте. Тогда никто, да и ничто их уже не остановит …



Дожились


- Ты – ласковая девочка моя, - шепчу. – Я ощущаю лесбияночкой себя, когда меня ты всю ласкаешь.
- Дожились! – смеется Алан, не прекращая дарить мне поцелуи.  – Ты – лучшая, любимая моя!!!

- ТЫ – лучшая!!! – в восторге я. – Прости, что я тебя дразню. Я знаю: это ты, но представляется мне иногда, что ты – любовница моя, которая со мною вытворяет все, что хочет. А ты ей позволяешь все, что угодно со мною вытворять.
- Стараешься, стараешься, - в притворном огорчении вздыхает Алан. – А лавры мимо кассы рулят.

- ТЫ рулишь!!!
- Рулю. Но вот куда?

- Куда, не важно. Главное, во мне!!!

Его нахальные руки побежали по моим изгибам, бесцеремонно требуя ответных действий. Я охотно в очередной раз взорвалась.

- Мне повезло необычайно. Ты слишком ласковый даже для парня, который меня любит. 

Что я несу?!! Но я не прекращаю излияний.
Словесных и своих.

- И я – законченная лесбиянка, пока ни появляется твой волнорез. Тогда все лесбиянство отдыхает. Какое лесби, что за чушь, когда ты драишь мои палубы прилежнее прилежного матроса!!!

Качаю головой.

- Прости, хотела поделиться радостью, поблагодарить, а сама тебя смутила.
- Так мне и надо! Пора с накопленными представленьями прощаться. И с ханжеством, ко мне прилипшим.

- Со мною только не прощайся!!!
- Еще чего!!!

…

Мой ход. Мой выход.
Ах, Алан, я тебя не пощажу.
Ты влюбишься в меня еще сильнее.

Или я – не я …

…

- Тебе понравилось, любимый?
- Понравилось?!! Теперь я – твой!!!
А человеком был бы, то сказал тебе:
«Я твой отныне до могилы!
Ну, а поднимешь из могилы, снова – твой!!!».

- Ты – мой герой! А любят сладкое герои? – нахально раздвигаю ноги.
- А ну-ка, откушу кусочек!

- Ешь целиком!!!

…

Я сплю, а этот баламут мне, спящей, тихо говорит.

- Люблю тебя, моя хорошая, - и целует нежно.
- А я люблю тебя, любимый, - я обнимаю Алана.

Он думал, что я не проснусь, а я проснулась.

- Попался, милый!!!



Опять весна


Я застыл на месте. Тейлин красуется перед зеркалом в новом прикиде. Я заслонился ладонью от ее вызывающей красоты, чтобы не наброситься на свою девочку.

- А ну, открыть глаза, - раздалась веселая команда. – Для кого я наряжалась?!!

Я снова шалею от вида любимой, от ее вкуса и откровенной открытости.

Лин, довольная произведенным эффектом,  лукаво прикусила губку:
- Как тебе я? – спросила она, намекая на то, что самое время для моих комплиментов.

Я сглотнул, прокашлялся и хрипло выдавил:
- Эти твои джинсы …

- Они мне к лицу?
- Скорее, к другой прекрасной части твоего прекрасного тела. И они удивительным образом подчеркивают восхитительную длину твоих прекрасных ног.

…

Когда моя девушка ступает царственно и величаво – все расступается.
Но когда пускается в свою игривую походку – хоть стой, хоть падай, хоть поднимайся и вставай!!!
Всё замирает в притихшем изумленьи.

Я затихаю на мгновенье. Но удержать внутри себя клокочущую радость даже не пытаюсь.

- Какая озорная у тебя круть-верть!!! – провожаю восхищенным взглядом высокое произведение искусства. Шедевр.
- Ох, чувствую: доиграется эта попка, довертится, - смеется Тейлин.

- Похоже, на то.

…

- Люби меня, любимый.
- А ты?

- А я люби тебя!

…

- Я тебе уже наверно надоела! «Ой, Алан, мне так хорошо!», «Ой, Алан, я тебя люблю!»?!!
- Еще чего?!! Я так тебя люблю!!!

- Меня, послушную? А не послушную?
- Я всякую тебя люблю!

- Всякую разную и разнообразную? И в больших количествах и даже в небольших? - развеселилась я.
- Точно.

- Какой ты любвеобильный! В любви своей разносторонний!
- Ах ты, восторженная кися! Ты посмотри на нее!!!
Прямо забаловала-захвалила своего парня. В пух и прах!!!

…

Я мягко скользил ладонями по цветам, и цветы ласкали мои ладони.

Какой-то селянин косил траву. Я подошел ближе и поздоровался. Он ответил мне кивком, не отвлекаясь от своего насущного занятия.
Среди уже скошенной травы тут и там виднелись, мелькали желтенькими солнышками ромашки. Я извлек их. Получилась целая охапка.

- Вы не будете против, если я возьму их для своей девушки? – вежливо спросил я.

Косарь насмешливо покачал головой.

Я вручил их Тейлин, которая, не отрываясь, следила за моими контактами с местными жителями.
Ее порадовал букет. Она понюхала цветы и зарылась в них лицом.
Ее благодарная счастливая улыбка согрела мое сердце.

А потом мы молча лежали, я посыпал Тейлин ромашками, а она тихо посмеивалась моему ребячеству. Ее поцелуй придал моему настроению еще большую романтичность, и я принялся за плетение венка.
Когда он был готов, я украсил им головку любимой. Она на мгновение замерла, а потом расцвела еще одной трогательной улыбкой.

- Здорово!!! – прошептала она, прислушиваясь к исходящей от веночка силе.

…

- Мы будем счастливы вдвоем, - пропел мне Алан.

- Втроем, - сходу подпела Ярче.
- Вчетвером, - подхватил Гонзик.
- Впятером,- пробасил Горн.

- Будет праздник для двоих.

- Для троих.
- Для четверых.
- Для пятерых.

- А ну, подпевка, брысь!!! – шуганула я Детвору.

Те, хохоча и кривляясь, исчезают между деревьев.
Ненадолго.

…

Я сконфуженно посмотрел на Тейлин. И на хрена, я позарился на угощение, повелся на уговоры соседки?!!
«Попей молочка домашнего с пирожками. Только коровку сдоила и пирожки еще горяченькие», - передразнил я мысленно добрую старушку.

Тому, кто земную пищу воспринимает, как нечто необязательное, а традиционные способы обработки продуктов считает умертвляющей процедурой, не очень-то улыбается принимать вовнутрь субстанцию, наполненную человеческими излучениями.
Но отказать радушию весьма затруднительно. Я не любитель трудностей. Предпочитаю во всем легкость и простоту.

Вот и сейчас, запросто пёрнул. Не пукнул, нет, жахнул, как из пушки!!!
Нашел соблазн, мною в себя принятый, выход. Хлопнул дверью, покидая меня.

Во, стыдуха!!!

- Прости, - я поморщился конфузу.
- За что? За твою естественность?!! – удивилась Тейлин. – Мне всё это очень приятно!

- Что тут приятного?!! Выходит, я нисколько с тобою не считаюсь. Я будто один, а ты отсутствуешь!!!
- Алан, - рассмеялось мое солнышко. – Ты со мной, как наедине с собою. Никаких зажатостей, никаких ограничений, никаких стеснений. Ты со мною, как с собою.
Я не чужая тебе, ближе близкого. Я своя, родная. Безусловно.
Разве ЭТО не прекрасно?!!

- Ты просто чудо!!! – восхищенно и ошеломленно выдохнул я.
- Я знаю, - легко согласилась она. – И прежде всего благодаря тебе.



Постирушка


- Это постирушкаем, и это постирушкаем … и даже это постирушкаем  … и даже то …, - мой милый затевает постирушку.

Такое я не собираюсь пропускать!
Вот взять хотя бы прошлый раз.
Смешное милое занятье: воды разливы, хохот, грохот, мое горящее лицо и всплески брызг и поцелуев, рубашка мокрая ко мне прилипла-облепила, и Алан, целующий меня через рубашку.
Я вся сырая, как вода струюсь и только губы Алана повсюду.
На мне, во мне ...

…

- Чтоб не стать чумазой хрюшкой, я займуся постирушкой. ПОСТИРУ-ШКОЙ!!! - звенит озорной голос, и я возвращаюсь.

…

Я выдыхаю потихоньку. Ух, ты!!! Как здорово бывает!!!

…

- Все Андрюшки любят постирушки.
Не дужки, не катушки. Не рюшки, финтифлюшки. Не прочие фигнюшки, а только постирушки.
ПОСТИРУ-ШКИ!!!

Не золотые чушки. И не побрякушки. И даже не ракушки.
А только постирушки.
ПОСТИРУ-ШКИ!!!

Вещи пришли в движение.
Трусы, рубашки, футболки, шорты – все летит в огромный таз с водою пенною.

- Наволочку не меняй, - обнимаю я подушку. В ней аромат его волос пьянящий.
- Как скажешь, милая, как скажешь.
И, кстати, ты мне не подскажешь, что это за непременный в песнях персонаж? Толямба-Толька? Что за Толик – Анатолик?!! Что за фрукт не по сезону?!!

- Толька?!! Толик – Анатолик?!!
- Ну, вот послушай:

Толька, Толька, Толька. Толька, этого мало.
Толька, Толька, Толька. Толька, этого мало.
Толька, Толька, Толь-ка-а, этого мало.
Мало…*
*Песня в исполнении Софии Ротару

Или:

Но, Толька, не говори мне
Но, Толька, не говори мне
Но, Толька, не говори мне
Что любишь меня…*
*Песня в исполнении Натальи Ветлицкой

Так и хочется спеть в ответ, вместо безответного Тольки:

А я вот тебе скажу-жу
Всю правду тебе доложу-жу
А я вот тебе скажу-жу
Что лЮблю тебя …

Что это за Толька такой, а? Везде в песнях присутствует, везде трётся! Что за дела такие?!! Надо бы поближе разглядеть пострела!!!

Я смеюсь его развлечению и поясняю то, что он и сам прекрасно знает, просто захотелось ему подурачиться и чтобы я его поуговаривала, захотелось.

- Толька – никакой не Толька, а ТОЛЬКО. Лишь.
- Хм. Тогда ладно.

…

Я снова в прошлой постирушке.
И нежность чувствую собою.
Так здорово, вновь окунуться в то былое!!!
И я тихонько млею, и, проживая наслажденье, вдруг понимаю: - Ой-ё-ёй!!!

Я чувствую иной настрой. Фантазия давно стучится в мои двери. Они, бесстыдные, поют бесстыдные мне песни: «Ты ЭТОГО давно уже хотела, признайся, не стыдись».
Раскрылись двери …

…

А милый все поет и не ожидает бури.

Боятся постирушки
Запойные пьянчужки.
Не любят мыться чушки.
Болотные гнилушки.

Кукуют им кукушки
Помойтесь, засирушки.
Бегут от постирушки
Какушки и сыкушки.

Но любят постирушки
Веселые зверушки
Крылатые пичужки
Рыбешки и лягушки.

Мальчишки-ребятУшки
Ванюшки и Павлушки.
Моднявые девчушки
Валюшки и Надюшки.

В восторге манипушки
Их детские веснушки
Смешные канапушки
От ПОСТИРУ-ШКИ!!!

…

И нараспашку я. Какие двери?!! Уже с петель легко слетели.
И не сквозняк гуляет в их проемах, а неуёмный вихрь …

…

- Разминка-потягушки
Началом к заварушке.
Запахнет в комнатушке.
Преддверьем постирушки.

Хлопайте хлопушки!!!
Гремите погремушки!!!
И грохочите пушки!!!
Во славу Постирушке!!!

ПОСТИРУ-ШКЕ!!!

Вертитесь все вертушки,  дымите дымовушки
И верховенствуйте верхушки
Во славу Постирушке!!!

ПОСТИРУ-ШКЕ!!!

И грянут в деревушке
Не распри, не войнушки
А только постирушки.

ПОСТИРУ-ШКИ!!!

Прихрюкнут поросюшки, заголосят индюшки, и замычат телушки, и закричат несушки.

И зазвучат частушки
В честь славной ПОСТИ-РУШКИ!!!
ПОСТИРУ-ШКИ!!!


Постирушка, как игрушка, как детская пустушка
Как лавочка – седушка.
ПОСТИ-РУШКА!!!

Разлетайтесь мушки, в сторону подружки.
Ни к чему тут кружки, заполняй кадушки.

Намокнут наши тушки от пят и до макушки.
Намокнут ушки, брюшки в волшебной постирушке.

ПОСТИРУ-ШКЕ!!!

Мимо кассы грушки и грибы волнушки.
Сушки и галушки. Мякушки и горбушки, хлебные краюшки.
Вкусные пампушки.
Плюшки и ватрушки. И славные пирушки.
Все это мимо кассы. И даже крэм-бруле.

В сторону, подушки, клюшки, раскладушки.
Лишь только постирушки сейчас в моей игре.

Честные и врушки
Красавицы, дурнушки
Любите постирушки.
ПОСТИРУ-ШКИ!!!

Пастухи, пастушки, не городите городушки
Сестрицы и братушки, зазнайки и простушки
Любите застирушки и ПОСТИРУШКИ!!!

Пусть будут постирушки
В моей смешной избушке
Смешные развлекушки
ПОСТИРУ-ШКИ!!!

… Не в тему по****ушки…
… Не в тему потаскушки…
… Совсем не в тему шлюшки…
Только постирушки!

Лишь только постирушки сейчас в моей игре …

…

Не в тему?!! Ну-ну!!!

Ах, как же сладостна была та постирушка!!!
Но с этой постирушкой, мне захотелось побыть шлюшкой.

И в этом пламенном порыве, я неудержима.
Огонь уже горит вовсю.

…

… Странные рифмушки…
… Как опилки, стружки…
… Защитные кольчужки
И чьи-то заманушки.

Не из моей кормушки.
Мои, как печенюшки и крема завитушки.
А эти – побирушки, колючки-бигудюшки…

И все же постирушки!
ПОСТИРУ-ШКИ!!!

И нечего подпихивать чужую мне мигрень
Лишь только постирушки сейчас в моей игре …

…

Это моя рифма, милый, мой головняк!
Несет меня, не остановишь.
И нашим прежним отношениям конец.

Ах, мне б остановиться, и вернуть назад все, но не умею я поворачивать назад …

…

- Дружище, накрахмалим простыни? – бесстыдно усмехается моя подруга. – Чтоб было, что тебе стирать.
- Хозяюшка, ну, что тут скажешь!!!

- Крахмала хватит, милый, все тут искрахмалить?
- Я – сам сплошной крахмал, любимая! Сплошной крахмал!!!

…

- Не надо грусти, поебём-отпустим, - говорю той, кто обожает мои грубые шутки.
- Хам!!! – реагирует она, довольная.

- Именно. И в твоем полном распоряжении.
- В полном, говоришь? - прикусив мизинчик, с таинственной заинтересованностью, разглядывает меня она. – Не знаю, справишься ли?
Мне сейчас необходим грубый самец. Дикий, дерзкий, похабный.
Тот, который сможет порвать меня пополам, без сожаления.
Отыметь, как распоследнюю суку.
Раскатать дорожным катком по асфальту. Вывозить изнеженную цыпочку в грязи и переступить через ее стоны.
Не просто взять силой, а подчинить, поработить и наслаждаться порабощенной, до этого заносчивой, самоуверенной, высокомерной.
Возомнившей себя выше всех прочих…

- Пойду, поищу такого, - резво подрываюсь.

Но ей не до шуток. В глубине ее глаз горит все ярче яростный огонь неудержимой дикой первобытной страсти.
И кто еще кого порвет сейчас!!!

Единственным спасением – бежать. Ей тот необходим, в чьей глубине бушует еще ярче и сильнее пламя.
Неистового, одержимого-неудержимого огня.
Сжигающего все пожара.

И трусы ей не в тему. Поэтому скорей бежать!
Скорее!!!

Она в каких-то двух шагах. Аж искры в стороны летят и, занимаясь факелом, потрескивают рядом с нею, все предметы. И мы не в домике земном, а на природе, в джунглях девственных, непроходимых.
Вот только девушка моя не девственна, а обжигающе опасна.

Ах, Тейлин, милая, ну, почему тебе я не под стать? Какая дикость у меня?!!
Сплошной Покой и Глубина.

Я в Глубине Себя, в Покое, Тишине и Пустоте. Нет там ни буйного огня, ни даже слабой искры. Там ничего нет.
Сплошное Ничего.

Там даже нет меня.

Но почему бы и не появиться? Тем самым, бешенным родиться, который и необходим.
Родиться  – умереть, делов-то!!!

Так Изначальное нами играет, будто рождает, будто убивает.
Рожденье – смерть.
А между ними – краткий миг игры.

Какой игры?
Любой!!!

И главное, игрою насладиться.
Иначе на фига, они нужны?!!

…

Тот, что на моем месте появился, был узнан ею, признан был.
Два зверя яростных в одной агонии слились. Сошлись два зверя в яростном одном инстинкте.
Одною искрою вспыхнули-воспламенились.

Ах, Тейлин, милая, с тобою мы сгорим. Не будет прежних нас.
И прежнего уже не будет.

Не будет нас …
Тебя …
Меня …

…

Ох, неужели, ЭТО Алан!!!
Мой зверь жестокий, кровожадный, пришедший жажду страсти утолить к такой же точно, зверской и жестокой, кровожадной.

Мой стон, как песня удовлетворенья. Мне боль – наградой.
Мы – звери, Алан, что бы ты ни говорил и ни мечтал о нас с тобою.
Моя мечта сбылась, пускай и непомерною ценою.

Ты – зверь, такой же, как и я!!!

Вот только жаль немного нас с тобою …
Меня влюбленную …
Влюбленного тебя …

…

Мы в изнеможеньи полном, на съехавшей, на пол постели. И не лежим, а распластались, пожаром отгорели. Нет силы, нет огня, сгорело все. И мы в огне сгорели.
Потухших угольков две жмени.
Пепел и зола.

…

Ее губы шевельнулись в улыбке.

- Ох, и злючий ты, когда захочешь, Алан!!!
- Когда захочешь ты, любимая! Когда захочешь ты …

Нелепое звучание нелепостей между чужими.
А может, мы такими были. И притворялись, что любили.

И все, что было – лишь превратности игры. Нелепейшей забавы, когда окончена игра.
И ты не знаешь, кто ты. Пока играл, как будто знал.

Окончена Игра и окончанье знанью. И меня с Тобою.
И все же, я благодарю Тебя, Игра, за то, что Ты была. Что родила, играла мною и убила.

А умирать – не привыкать. Привычная игра, привычная забава – скользить мимо.

На этот раз, совсем игра простая: КОНЕЦ ВСЕМ ИГРАМ И НИКАКИХ «СНАЧАЛА».
Последняя игра …

- Благодарю за все, любимая, - я Тейлин говорю …

…

- А я тебя благодарю, любимый. За все благодарю …

…

- А я знаю, что дальше с нами будет, - слышит то, что от меня осталось, шепот остатков прежней Тейлин.
И шорох слов напевный слышит: – И ветер развеет то, чем был когда-то кумир …
- Моя Вечность, - откликнулось внутри меня и зазвучало песней.
Моей, а теперь и нашей.

Как странно, нежданно
Закончились у времени дни.
Простой и желанный
Костёр догорел в угольки.

И ветер развеет
То, чем был когда-то кумир.
И Солнце согреет
Пришедших опять в этот мир …

Моя Вечность меня смехом разбудит
Только времени больше не будет.
Боль заменит собой Пустота
Превратится в Покой суета.

Моё Счастье меня не забудет
А несчастье исчезнет, не будет.
Повторяю я эти слова:
Бейся сердце, молчи голова …

Как мудро и глупо
Ценно и всё ж пустяки
Исчезнут без муки
Ушедшей Весны лепестки.

И ветер раздует
То, чем был когда-то кумир.
И Вечность разбудит
Пришедших опять в этот мир …

Моя Вечность меня смехом разбудит
Только времени больше не будет.
Боль заменит собой Пустота
Превратится в Покой суета.

Моё Счастье меня не забудет
А несчастье исчезнет, не будет.
Повторяю я эти слова:
Бейся сердце, молчи голова …

…

- Ты нас вернул, - восхищенный-облегченный выдох Тейлин прохладой напоил меня.
- А нас ли?

- Нас. Я знаю …

…

Я знаю, о чем меня любимая попросит. И ни к чему мне вынуждать любимую просить, когда я понимаю милые ее запросы и то, что суть не в сказанном, а между слов и предложений, суть в том, что между ними, и чем наполнены они.
В том, что между слов таится, пока для тайны не готовы мы.

И в том, как мы признали себя этой тайной.
И этой тайною – Собой живем …

- Лини.

- Да, мой хороший.
- Нет, ничего.

- Что ты улыбаешься? – толкает меня Тейлин в бок.
- Ты просто чудо, милая моя!!!

- Чудо – юдо?!!
- Ты просто прелесть!!!

Она растрогана моим порывом вдохновенным.

- Ты, моя чудесная, родная, любимая девочка!!! – я чувствую восторг свой, ласковость и нежность меж ласковых и нежных слов.
- Продолжай, - счастливо улыбается она.

- Ты – Солнышко мое лучистое. И неземная радость.
- Еще, еще!!!

- Моя Малышка, маленькая кисечка пушистая.
- Мяу.

- Ах ты, такая, кисечка-пусечка! Да еще, вдобавок, балабусечка!!! – порывисто обнял я любимую.

…

Уже стемнело, а мы лежим под одеялом, обнявшись, влюбленные в свои объятья.

- У тебя же постирушка! – засмеялась Тей.
- Самая лучшая, - подтвердил я.


Здесь Мы Легко и Просто  перетекает в новую главу, чтоб вскоре снова быть историей Мы Легко и Просто.
А пока становится еще одной историей о нас …

 
Еще одной историей о нас



Успешный и богатый взамен Легко и Просто


Все ошибки и провалы, боль и потери – лишь неудобства на пути к Себе, когда мы не согласны возвращаться и норовим за мертвое обычное-привычное цепляться.
Пугливо прячемся и убегаем от Себя.

Когда приятен, сладок сон – не до пробуждений.
И лишь, когда кошмарен – есть шанс проснуться.
С Собой соприкоснуться.
Чтоб больше не уйти, не упустить Себя …


Алан Лига Легко и Просто



Вступление


- Когда же ты богатым станешь? – смеюсь я Алану.
- Наверно, никогда.
Точно, НИКОГДА!!!
И снят вопрос с повестки дня.

С повестки дня, повестки ночи ...

…

- Почему бы тебе ни покорить этот мир, раз ты в него пришел? – я мягко, но настойчиво уговариваю любимого. – Взять то, что причитается. Сполна.
- Ты хочешь быть возлюбленной правителя-царька, собою попирающего одно из коллективных представлений?

- Да, я хочу, - я Алану упрямо заявила. – Чтобы ты был на недосягаемой вершине!
- Я уже на самой умопомрачительной вершине, - сказал он, обнимая. – Все остальные, в сравнении с тобою, милая моя, постыдные убогие пригорки.



Сюрприз


- У меня для тебя сюрприз, мой хороший, - немного смущенно поведала мне Тейлин.

Смущение той, кто ничего не знает о конфузах и замешательствах, дорогого стоит. Оно воистину бесценно.

- Надеюсь, не о беременности речь, -  заметил я. – Вот только обосраться мне и не хватало. Я и отцовство, как понятия, несовместимы.
- Как я и материнство!!! - фыркнула Тей. – Рада, что нам и без этого хорошо!

За окном, звеня звонкими голосами, чудила Детвора.

- А, может, мы и являемся в некотором смысле родителями, - задумчиво отметил я. – Сами не понимая этого.
- Не начинай, Алан! - взмолилась Лин. – Пожалуйста, ЭТО точно не мое!!!

- Леди Тейлин, можно вас отвлечь?

Малышка сияет восхитительно детской улыбкой. Наша земная встреча с этим чудесным ребенком еще впереди, но временные странности не для Хасы. Здесь возможно всё. Не зря же Хасидия в переводе с древнемудрого языка: Всевозможность (Хас – Всё, Иди – Можно). 

- Полина, солнышко, что у тебя, моя хорошая? – присаживается рядом с девочкой Тейлин, обнимает, поправляет волосы и платье. И снова обнимает. – Что у моей хорошей?

- Я хотела вас увидеть, а вас всё нет и нет, - ответила девочка. – Я уже с ребятами набегалась и наигралась. Еще мне хочется побыть и с вами, а вас всё нет и нет!
- Ну вот, теперь я есть и есть! Что хочет моя волшебная девчушка?

- Давайте к дельфинам сходим!
- Охотно, солнышко!

- Алан, а вы пойдете с нами? – мне улыбается Полина.
- Лорд Алан, вы с нами? – Тейлин смотрит на меня.

- Конечно, солнышки!!!

И глядя на счастливых Тейлин и Полину, я молчаливо усмехаюсь: ЭТО не твое, любимая?

Ну-ну …

…

- Ты только с выводами не спеши, любимый, - прошу я Алана перед тем, как раскрыть сюрприз.

Хоть бы не рассердился! Не собираюсь выглядеть богатой благодетельницей-невестой неудачливого жениха.

Предчувствую: он улыбнется и выйдет, дверь потихонечку прикроет, будто кто-то умер.

- Хочу, - бессвязно лепечу. – Тебя порадовать … Просто, подарить еще одну возможность. Но … как не в масть … не в тему … не сердись …

Он меня приобнял и доверительно так говорит.

- Не бойся огорчить меня. Давай с тобой договоримся: если предложение твое не по нутру мне, я тебя отшлепаю. А если по нутру …
- Отшлепаешь два раза!!! – азартно предлагаю я.

- Что ж по рукам. Договорились.

…

- Возможность быть богатым?!! Быть тем, кто правит бал? Быть средоточием всех устремлений человеческих? Ты думаешь, мне это так необходимо?
- Всего лишь один день. Понравится – так новый день страницею откроешь. А не по нраву будет, о чем речь? Про неинтересное и говорить не интересно. 
Не для меня, а для себя, день проживи богатым.

Будто богатый и успешный ЧЕЛОВЕК.

От Лин услышать предложение: побыть, как человек – сенсация, сродни закрытию навечному всех земных фаст-вудов.

Возможно, это то, что мне необходимо.
Кто знает, как повернулась бы история моя, будь я успешен в мире.
Богат и знаменит, всеми любим.

Может, так и спал бы, пребывая в грезах сладких и поныне.
Не вспомнил Тейлин, Детвору.
Себя не вспомнил.

Я не позволил этому произойти.
А если бы позволил?!!

…

Он смотрит на меня, я понимаю в тему тема.

- Это не будет по-настоящему, - пробует он на вкус идею. – Ты будешь рядом, ничем другим или другими я не смогу увлечься.
- Меня не будет рядом, - я тихо говорю. – Меня не будет рядом.

- ***вая идея!!! – также тихо отвечает Алан.

Он тих, но тихое решительное несогласие его в моих ушах звенит, как сталь о сталь, непримиримо.

Мне жутко польстила его реакция. Но я спешу всё разъяснить скорей, пока он это «всё» с размаху не отправил на ***.

- Я буду рядом, но ты не будешь знать, что это я. Любая с кем ты будешь вместе, будет мною, за это не переживай. Но ты об этом не узнаешь.

Он успокоился немного.

- Ох, и развлеченья у тебя!!! И развлеченья ли?!!

Он понимает с полуслова, что ждет его, лишь только согласись.

- А если я тебя забуду?
- Я не забуду, рядом буду, - утешаю я и спрашиваю, переходя на шепот. – Страшно?

- Страшно, не то слово!!! Лин, это не игра!!! А вдруг, так и останусь в затее этой я, удачливым потерянным звеном затеи!!! Мне страшно, как никогда!!!
- «Где набраться смелости трусишке?
Легко и Просто знать, что страх любой – восторг Живых, что Мы Живые, Живы.
Тобой, Живым, пока непринятый восторг».

Моя любимая прекрасно знает, что сказать. И, главное, когда.
И знает, что нет сильнее аргумента для меня, чем мое сильное высказывание, процитированное вовремя и к месту.

И нет сильнее аргумента для меня – ее объятий, поцелуя и улыбки …



Развилка


Мы на развилке.
Той самой, где я проиграл жестоко и окончательно.
Без вариантов.

И где впервые признал, что проиграл.
И, заплакав, как огорченный ребенок, повторял единственную фразу: «Я хочу ДОМОЙ!!!».

Той самой развилке, где «мой» ум, до этого такой могущественный и безраздельно властвующий, впервые был бессилен. Потому что малыш наигрался мертвыми и холодными игрушками этого мира и не просто хотел домой, а отчетливо понимал, что здесь ему делать больше нечего.
И на все уговоры и посулы ума твердил одно: «Я хочу ДОМОЙ!!!».

Мы на том самом перекрестке, где умрет расчетливый и самоуверенный, никогда не признававший проигрышей человек и на его месте будет плачущий мальчик.
Он будет, куда более живым, чем его предшественник, но и ему предстоит умереть. Потому что с той поры череда смертей персонажей будет беспрерывной.

Ну, а пока слезы и магический рефрен. И едва осознаваемое, но все отчетливее проступающее облегчение: - Я, наконец-то, проиграл. Проиграть – означает умереть прежнему. Я позволил себе проиграть.

Когда уляжется обида и смягчится огорчение, тот парень улыбнется мысли, что в одной из возможных вероятностей его двойник удачлив в игре на тотализаторе, богат и счастлив.
 
Значительно позднее мне встретится Чудесная История Клауса Дж. Джоуэла «Посланник» и порадует меня. И отзовется во мне немного грустной ностальгией несостоявшегося обещания, едва уловимого, но такого живого и моего.

Но это когда еще будет!!!

А пока мы в том самом месте и времени, где многое решается. В поворотном месте и времени.
У меня в ладони чек тотализатора со ставкой 123 к 1 на невероятный, с точки зрения логики, но такой очевидный мне результат футбольной встречи.
На поражение фаворита турнира от аутсайдера. С разгромным счетом. Счет указан конкретный: 3 : 0.

Я доверился нутру, поставил все, что было и сейчас пребываю в состоянии легкой эйфории в ожидании окончания матча.
В спокойной уверенности в сочетании с легким возбуждением от своей предстоящей победы.

- Готов? – уточняет Тейлин.
- Готов, - киваю я. – А ты готова?

…

Она кивает, пряча легкое волненье, объятием своим меня. И шепчет.

- Наслаждайся ...

И ее шепот затихает в непривычно гулкой тишине меня.

И замолкает знание о ней во мне …
О Сокровенном …
О Моем …

И обо Мне…

…

Двадцать минут до окончания матча.
«Челси» рвет на части «Ротерхэм юнайтед». Трещит по швам оборона середнячка второго дивизиона, сейчас не выдержит, пропустит гол. И тогда конец всему!!! Всему!!!
Потому что, кому тогда и доверять, если собственное нутро тебя разводит, как в Питере мосты?!! А без доверия к себе, не жизнь, нелепая затея.

И видится мне: бреду я, проигравший, в соседний пролесок к заброшенному пруду и плачу, как ребенок огорченный. И что-то там кричу и снова плачу.
Ну, это бред! Привидится ж такое!!!
 
- Черт, держитесь, не подпускайте к себе так близко!!! - я весь в игре. Кричу. – Лэмпарда держите!!! От него идет раздача.

Фрэнк сегодня неудержим, Фрэнк рулит… Сволочь!!!
Кричу, а внутренне спокоен. Рябь пробежит внутри, волнительная, и опять покой.

- Блин, но ведь играть всего минут пятнадцать!!! – мысль рябью.

И снова глубина покоя …

…

«Челси» наседает. Удар. Мяч не идет в ворота. Еще один удар. Мяч попадает в защитника и в аут отлетает.
Джон Терри, Фрэнк Лэмпард, Арьен Роббен, Дидье Дрогба. Отработанная распасовка, пушечный выстрел от ивуарийца. Круглый нахально рикошетит от штанги и уходит за поле.

Звезды лондонского клуба в шоке. Жмут и давят, жмут и давят соперника-слабачка.
Жмется и давится «Ротерхэм», но нет гола.
Все получается у звезд футбола, собранных в одну команду.
Идет игра, но мяч не лезет в рамку.

Какие имена, какие гранды выступают, как исполняют!!! Целое звездное соцветие расцветает на газоне, забивая собой сорную траву Ротерхэма.
Ну, не дурак ли я?!!

Ротерхэмцев забивают, но им не забивают.
В шорохе непобедимая дружина. Непонятное творится. Мяч не идет в ворота.

- Это не лезет ни в какие ворота!!! – ругаются нападающие «Челси». Вытирают мокрые от дождя лица. Плюются, руками машут.
- Это не лезет ни в какие ворота!!! - тренер в шоке, кричит и кулаками машет.

И Абрамович кулаками машет им на вип-трибуне.
- Это не лезет ни в какие ворота!!!

Спокойный парень он всегда. Что на него нашло сегодня? Не похож сам на себя!

Еще одна атака «Челси». Еще раз мяч отбит …

…

Красавцы, ротерхэмцы, ничего не скажешь! Но мне пока упорство их по барабану.

Будет ничья, два тайма по пятнадцать дополнительных минут подкинут. Но это без меня. Ничья и проигрыш одно и то же.
Моя победа – с разгромными 3 : 0.

Ну, не дурак ли я?!!
Кому расскажешь, оборжут и еще долго ржать не перестанут.

Все деньги?!!
На 3 : 0?!!

Над «Челси»?!!
И от кого?!! От «Ротерхэма»?!!

А это еще кто такие?!!
Вторая лига?!!

Во, придурок!!!

…

… И … Морган убегает по левому флангу.
Защита не успевает накрыть его. Он один на один с Питером Чехом. Чех выходит из ворот, пытаясь сократить угол обстрела.
Морган несильным ударом перебрасывает вратаря.

Мяч катится-скользит по мокрому газону. За ним скользят два подбежавшие защитника. Карвальо, Джонсон.
Они не успевают …

ГО-О-О-О-О-Л!!! ГО-О-О-О-О-Л!!! ГО-О-О-О-О-Л!!!

Не лезет, говорите?!! Еще как, лезет!!!
Вынимайте!!!

…

Сразу две замены в «Челси». Свежие ребятки, готовые забивать, победу вырвать силой.
Резерв. Все сделаны замены. Попутно отмечаю мыслью.

Двенадцать минут еще играть.
Сейчас попрут столичные вовсю, им надо, кровь из носа, отыграться. Матч кубковый. Проиграл и отдыхай до следующего года.

Кровь из носа, надо забивать!!!

Кровь из носа?!! Да не вопрос, мяч точно попадает капитану в нос.
Защитник мяч выносит из штрафной, а на пути мяча лицо плеймекера попалось.
И Лэмпард им уткнулся в поле.
Врачи, носилки, нос разбитый, фонтаны крови.

Жить будет и игрой блистать.
Но на сегодня хватит.
Отыгрался …

…

Все замены сделаны. Вдесятером теперь играть.

Врачи колдуют над капитаном, но куда ему играть?!! В нокауте полнейшем, безвопросном.

Наседает фаворит, крушит напором тех, кого слабей себя считает. Удила закусили звезды. Как, мы не можем обыграть?!! Кого?!!
Порвем!!!

Высокомерие – все та же глупость – причина первая всех промахов нелепых. Поскользнулся на ровном месте Джо Колл, мяч потерял. И грубо сбил соперника, сорвал атаку голевую.

Арбитр азартно подскочил, красную карточку вынул. Минус еще один у «Челси».

Главный тренер вне себя от ярости, рассержен Моуриньо, взбешен.
Кричит, но крик так симпатично вплетается в растерянность его команды.

А у «Ротерхэма» кураж проснулся. Заиграли парни. Не успевают за ними лондонские игроки.

Плевать на счет!!! ИГРА КАКАЯ!!!
КАКАЯ КЛАССНАЯ ИГРА!!!

…

Передача на Моргана. Нападающий гостей выглядит куда свежее лондонских защитников.
Обводит одного, второго. Делает пас в центр. Грант один на один с Чехом.
Вратарь его сбивает!!!

Это пенальти!!!
Но судья сегодня не намерен попускать неуважение ни к себе, ни к правилам игры.
Чех удален.

Ввосьмером играть. Без вратаря.
И предстоит одиннадцатиметровый.

Защитник надевает перчатки голкипера, становится в ворота. Посмотрим, как Глен Джонсон исполняет вратаря!
Арбитр успокаивает разгоряченных «синих». Кому-то «горчичник» прилепил.
Неохотно остывают игроки королевского клуба.

Свисток. Морган разбегается и точно бьет в правый угол.
О, такие не берутся!!! Нет!!!

…

Три минуты до окончания матча.

«Ротерхэм» просто рвет в клочья оборону «Челси». О том, чтобы отыграться нет и речи. Как выстоять и до разгрома не дойти.

Какой удар!!! Мяч сотрясает перекладину ворот. Отскок … Еще удар!!!
Рядом со штангой.
Ребята соперников катают, возят. А я шепчу: - Не увлекайтесь. Будьте осторожней!!!

Контратака «синих». И сносят лондонца в штрафной. Такого танком не собьешь!!! Сам же и подставился, упал!
Как трюк, под нарушение защитника подставил, сам всё и исполнил!!!

Ручки театрально разбросав, лежит в мокрой траве Дидье Дрогба.
Несите Оскара скорее, будем вручать за артистичность парню! Артист!!!
Вставай уже, актер!!! Не Станиславский я, но все равно не верю.

Пенальти в ворота «Ротерхэма». Плюс удаление с поля игрока.
Точнее, минус для команды.
Последняя минута матча.

Пенальти!!!
А я так близок был к победе!!!
В одном каком-то шаге от исполнения своей мечты!!!

Свисток. Дидье Дрогба, насмешливо прищурясь, бьет …
Штанга!!!

Еще один удар …
Вратарь вынимает из угла кончиками пальцев, выцарапывает мяч!!!
Еще удар …

Защитник встал на пути мяча …
Выносит его за центральный круг.

Здесь Морган. Принимает мяч. Делает обманное движение. Еще одно.
Обводит Демьена Даффа. Пробрасывает мяч себе на ход. Убегает от опекуна. Бьет с линии штрафной …

Мяч в левой девятке!!!
Это какой-то праздник!!!

«Синие» успевают лишь разыграть мяч в центре поля, и тут же мяч у них отобран.
Быстрый пас на левый фланг диспетчеру, тот находит длинной диагональю Гранта, тот сходу бьет …
Удар … и гол!!!

****ец полнейший, перестарались парни!!! С лишним взятием ворот.
Я огорченный, разрываюсь криком: - Какого хрена!!!
Бессильно опускаюсь в кресло.

Но линейный машет флагом и отменяет гол арбитр.
Офсайд, гол не защитан.

Я выдыхаю шумно, осторожно.

Рикардо Карвальо длинно пасует мяч к воротам «Ротерхэма». Свисток арбитра мяч в полете застает.

ВСЁ!!!

Свисток судьи набатом судьбоносным мне возвещает об окончании великолепнейшей игры.
И о начале новой, не менее восхитительной.
Уже моей игры.

…

Мое ликование сливается с ликованием игроков победившей команды.
Это восторг Невозможного!!!
Это Новое Измерение!!!
Это Начало Нового!!!

Успешного и вскоре до чрезвычайности богатого меня …



Успешность и богатство до чрезвычайности успешного, богатого меня


Я не думаю. Смотрю в бюллетени матчей и в разные расклады-ставки не вникаю. 
Скольжу лениво взглядом, за что взгляд зацепился – отмечаю.
И чаще всё зацепки против фаворитов, за аутсайдеров. Там ставки выше.

Милан – Кальяри. Ставлю на Кальяри. 2 : 1.
Милан на пике. Шева – лучший.
Но ничего не светит ни ему, ни его клубу.
И Берлускони ничего не светит. А может и он в теме. У них, у итальянцев тяга: матчи продавать. Хотя, какая разница, галочкой отметил, подробности мне ни к чему.
А деньги – очень даже кстати!

Бой супер – тяжей. Ставлю на ничью.
Ну, не дурак ли?!! Ничья в боксерском поединке – редкость, как и в баскетболе! Нонсенс.

И вот уже я хохочу. А два боксера одного хозяина.
Вполне возможная ничья.
Когда такой хозяин у боксеров.

«Шахтер» донецкий в Украине рулит, все остальные клубы спят спокойно. Футбольчик смотрят, как горняки играют против них.
Но в этот раз накладочка произойдет.
Шахтер один лишь гол забьет, а три пропустит …

Скользит по строчкам взгляд лениво, цепляясь лишь за то, что мне необходимо.

…

Я начинаю диктовать вереницу результатов. Я в несколько прогнозов не играю, играю по одному прогнозу на одну игру. Экспрессы не по мне. По мне отдельная игра и уважительное отношение к каждой.

Дилер (смешно, так величаво называть мутного типа за окошком кассы) берет деньги, выдает кипу квитанций, смотрит, как на дурака.

Смотри-смотри, мне твои взгляды до уличного фонаря!
Я дурак и богатый, а ты умный и нищий. Когда такие умники надо мной смеются, я знаю: все классно!!!

Посмотрим, как ты выпучишь глаза, когда расплачиваться будешь.
И снова ждать меня, чтоб повторить мои прогнозы.
Но не дождешься, я играю только раз в одной букмекерской конторе.

И все они не рядом с моим домом. Мне ни к чему излишнее вниманье.
А деньги очень даже мне к чему!!!

…

А пока криви губы в презрительном снисхождении, ощущая свое превосходство. Насмехайся над глупостью моей.
Таких, как ты я перевидал премного.
Таких презрительных всезнаек – нескончаемые миллионы.

 Незнаек молчаливых – один на миллион …

…

Я в разъездах. Все меньше букмекерских контор, мною не окученных, осталось.
Когда-нибудь, мечтаю я, по интернету ставки делать можно станет. Не надо разъезжать. Менять конторы.
Ну, это вряд ли будет. Занесло меня!

А дальше что? Игра на деньги – не моя игра. Мне интересны сами деньги.
Можно махнуть на запад и там подняться. Там этого полно добра.

Ну, не дурак ли я?!!

Я повторяю эту фразу, как волшебную.

- Ну, не дурак ли я?!! А что мешает мне по-крупному играть. На бирже. На курс валюты обратить внимание. А почему только валюты?!!
А предугадывать политические смены курсов стран?!! Падение режимов, взлет демократических обманов?!!

Отличная идея!!!
Погнали!!!

…

В окошке девушка мне улыбнулась. Обрадовалась радости моей.

- Решили сделать ставку? – спрашивает.
- Решил, что мне пора расти, с тотализатором прощаться. Хотите вместе попрощаться? Я ставки дублем сделаю. Для вас и для меня. И оплачу естественно из своего кармана.

- Нам запрещается делать ставки, - улыбается она.
- Так я их сделаю, не вы. И выигрыш наш заберу. А вы поужинать со мною согласитесь, когда мы выиграем.

- А выиграете?
- Даже, если проиграю, на ужин хватит, было бы желание поужинать со мной у вас. Согласны?

- Да, согласна …

…

Так забавно: меня он не узнал в окошке букмекерского спорт-прогноза.
Так романтично: знакомство, ужин, прогулка по ночному городу и наша ночь …
Но утром, попрощавшись … он уходит.

Я поняла теперь, о чем мне говорил любимый, когда просил собою быть.

Я с ним, но он с другою, не со мною.
Я с ним, но он не знает обо мне, как и не знает о себе.

Я с ним, он не со мною.

Я поняла: я буду с ним всегда, но он всегда с другою будет. С одной второй … десятой. Я буду каждою из них, а он со мной, ЕДИНСТВЕННОЙ, не будет.
Со многими он будет, но не со мною.
Не со мною …

Я снова встану на его пути какой-нибудь милашкой и очарую красотой своею.
Я снова встану на его пути …

Я снова встану на его пути …



Новая страница новой истории нового меня


- Работать будешь на меня.

Небрежно надиктовывает мне условия хлыщ, вальяжно развалившись в моем кресле. А два угрюмых шкафа внушительно маячат за его спиной.

Я щурюсь: ни фига!!!

- Будешь-будешь, -  ощерился мне Леша Мутный.
 
Что за уроды!!! Ну, и имена у них! В натуре, кликухи мутные!!!
Вот назови его так, взовьется расколоченной газированной пенной шипучкой.
Но он и есть Леша, и есть Мутный. И он об этом знает.

Как и я знаю все об Алексее Петровиче Безфамильном – местном авторитете и царьке.

Я был готов к наездам. Куда ж без них?!! И без их любителей.
Такое ощущение, они поблизости всегда толкутся незаметно. А стоит дело приоткрыть, хоть краешком, слегка, не то, что развернуться – они уже тусуются у тебя в гостиной, без разрешенья вламываются в твои кабинеты и начинают объяснять свои права и как ты им по жизни должен и обязан.

Любители хреновы!!! Ну, этот вроде, профессионал, творческий и любящий свою работу.
Смотри, как быстро перешел на благодушный и даже благожелательный тон.

-  Предприятие ваше новое, перспективное, заботы требующее, заботы круглосуточной. Безопасность и стабильность в бизнесе превыше всего, не мне вам объяснять.
Мы же организация солидная и надежная, имеющая вес в нашем регионе.
О наших рекомендациях вы легко можете узнать у любого предпринимателя.
Мы готовы гарантировать безопасность вам и вашей фирме, предложить вам взаимовыгодное сотрудничество.
Со всем нашим уважением. И ожидая ответного уважения.

Я бы и сам так сказал, будь я бизнес-дояром. В лучших традициях дона Корлеоне из «Крестного Отца».
Издержки жанра, ничего не попишешь!

Я принимаю его тон.

- Я уважаю вас и ваших коллег, равно как, и организацию, коею вы представляете.
Я даже уважаю ваше желание, Алексей, навязать мне роль дойной коровы.
У каждого свои представления об устройстве мира. Не все они оригинальные, замечу.

Мои же представления весьма просты. Я придерживаюсь тривиального правила: иметь дело только с теми, с кем иметь дела выгодно.
Вести же дела с вами накладно для моего предприятия.

- Ребята, убедите нашего будущего компаньона в ошибочности его суждений, - Мутный явно наслаждался сценой, контрастным сочетанием собственной элитарности и грубой силы своих мордоворотов. 

Откуда ему знать, что я заинтересовал неким предложением одного очень толкового и куда более влиятельного компаньона. Способного не просто оттереть в сторону от открывшейся кормушки мелкую мафиозную структуру, а разложить на атомы любого, кто встанет на его пути.

Откуда знать Леше Мутному, что я помог одному чудаку и его семье переехать и безбедно обосноваться в Европе. А он для меня слегка приоткрыл секреты своей, мало кому известной, но чрезвычайно эффективной техники единоборств. Всего лишь взамен на мое обещание ни с кем из людей не делиться полученными знаниями и навыками.
Он настоятельно подчеркнул слово «людей».
Восток – дело тонкое, что в головах его детей, сиротам западным и невдомек, и я без уточнений согласился.

- Муть сказала другой мути: «Меня от мути что-то мутит», - я потянулся всем телом, как после долгого освежающего сна и засмеялся в их ставшие злобными лица.

…

Бронированный мерс, мягко покачиваясь на колдоёбинах разбитых отечественных дорог, везет меня в глухомань несусветную.
Моя чуйка подсказывает мне: тут будущее золотое дно.
Реальное бабло. Реальная раскрутка.

А еще она мне подсказывает, что меня в очередной раз попытаются убить.
Я зеваю безвкусице местных воротил в решении насущных вопросов.

Я даже знаю кто, когда и чьими руками попытается сделать, хрен знает, какую попытку смахнуть надоевшего, непредсказуемого и опасного конкурента с соседней дорожки непрекращающейся ни на секунду скачки в погоне за первенством.

…

Откуда я это знаю, я не знаю. Я просто знаю, что я знаю, совсем не зная, как я и откуда это знаю.
Я знаю точно что-то, а о другом  совсем не знаю.

И, честно говоря, не знаю: хочу ли знать …

…

Гоша Тертый – поднявшийся на рэкете авторитет. Именно он заказчик. А исполнитель мой водитель. Ему приказано убить меня только по завершению сделки.

Неохота Гошику упускать лакомый кусок, потому приказ очень точный: до окончания сделки сдувать с меня пылинки, а после вывезти в лесок, благо он рядом, и прекратить мое бренное для многих существование точным выстрелом из пистолета с глушителем.
Не знает Владик, шофер мой персональный, что ждет и его участь аналогичная.

Есть деловые ребята, кого не очень-то обрадует перспектива утраты такого выгодного  и не жадного компаньона, как я. Знающего что предстоит, кому и когда.

Не хочет Тертый рисковать, не зря погремуха у него точная. Тертый калач Гоша, стреляный воробей. Из всех захватов выворачивается.
И из этого выскочить ожидает.

…

Я выхожу из машины.

- Владик, пока я буду решать дела, смотайся, разведай подъезды к реке. Хочется у речки посидеть спокойно. Может, даже искупаюсь.

- Сделаем, - бодро отзывается Владик и уезжает.

Вот и славно, чего парня раньше времени огорчать.

Я делаю вызов по мобильному.

- Марк, - говорю без всяких приветствий. – Пришли мне машину по-тихому. Чтобы максимум через три часа была здесь. Я перезвоню, скажу конкретно, где меня забрать.
- Что-то случилось? – спрашивает без всяких эмоций голос из телефонной трубки.

Он знает наверняка: что-то происходит. Я звоню крайне редко и только в крайних случаях. Беспонтовый треп в наших отношениях отсутствует за ненужностью.
Деньги исправно текут, дела исправно делаются, идеи неуклонно воплощаются в действительность. О чем говорить?!!
Происходящее говорит за себя.

- Водитель приболел, - отвечаю равнодушно. – Заразился лихорадкой. Потертый весь какой-то … Врачи говорят: плохой совсем. Диагноз окончательный.

Марк понимает с полуслова: приболел – значит, ссучился. Золотой лихорадкой – погнался за баблом, плохой совсем – нюх потерял, чутье утратил. Потертый – под Гошу Тертого лег.
И край ему. И это без вариантов. Не обсуждается.

- Берега, берега, - насмешливо пропел я. – Надоела мне потертость эта постоянная, хочется гладкости бытия. Перепутались берега с этой потертостью.
- Берега не ее тема, - усмехается Марк. – Ее – то, что между ними. Будет нам гладкость бытия.

- Может, что еще от меня? – слышу. – Могу своих докторов подтянуть.
- Во вторник у нас встреча с Маргаритой, - напоминаю.

- Слушай, - он нерешительно сопит мне в ухо посредством телефонной связи. – Она меня на старте здорово приподняла и пару раз из жопы конкретной вынимала. Давай, не будем ее разменивать.

Просит он меня впервые. И отказом отвечать на его просьбу я не намерен.
Что я денег не найду, где мне срубить?!! Я сам не в восторге от подстав тех, кто когда-то здорово выручил.

- И вот мне тема подвернулась, - продолжаю, будто и не слышал просьбы, а отвлекся, не понял, выглянул в окно. – Раскрутить ее поможет твоя тётечка. А сливать ее мне не резон, не уговаривай. Сейчас не так и много тех, с кем можно играть чисто.

Он молчит ошеломленно и благодарно.

- Марк, не молчи, если ты желаешь ее подвинуть и раскошелить, то это без меня, как и последующие все дела. Мне она, могучая, необходима.
Налоговой дай бабла, сколько попросят. Дай из моей доли, не скупясь. Бандитам отстегни. Ментам. Хоть президенту!
Пускай оставят женщину в покое. Мне надо приподнять ее. На уровень, недостижимый для всей этой своры.
Нам фишка будет, куда деньги вкладывать. У меня нарисовалась тема. Обсудим позже. Я уже на месте.

Я выключил мобильный. О чем тут говорить? Он благодарен, я и так об этом знаю.

…

Я поворачиваюсь к идущему навстречу представительному человеку, тому, кого не развеселит, не позабавит банальная идея моей насильственной смерти.
Эх, Владик, оброни я хоть слово – и тебя, и твоих нанимателей не на атомы, на туманность,  на электронное облако распылят. Настолько болезненно и жестоко, насколько это возможно.

Но везучий Владик и Гоша Тертый везучий, потому что на все конкретно задаваемые мне вопросы отвечаю конкретно я.

Мы обнимаемся, довольные возможностью личной встречи.

- Надеюсь, вас не утомило мое деловое однообразие? – интересуюсь шутливо у бизнес-партнера. – Прозрачная схема. Демонстрация на месте. Подписание документов. Незамедлительное начало. Минимум усилий. Все участники богаты и счастливы.
- Стабильность – признак мастерства, - в тон отвечает влиятельный дядечка. – Что у вас, рассказывайте, не томите. Мне не терпится узнать новую тему …

…

Река!!!

Я не придуривался, когда сказал, будто хочу побыть у речки. Владик знает мою любовь к природе, лесам, прудам, криницам, рекам. К свежести воздуха и тишине уединения.

Я на причал присел, разулся, ноги в воду опустил, с собою рядом кожаную папку с договорами примостил. Пусть все призы в одной корзинке будут.

Владик сзади запыхтел, приставил ствол к затылку моему, затвором щелкнул, потом курком – вот и сделан выстрел.

…

Осечка …

Еще щелчок. Еще одна осечка ...

Еще один щелчок – не выстрел …

…

Я повернулся и беспрепятственно вынул из рук ошарашенного горе-палача пистолет.
И на прощанье улыбнулся, словно другу.

…

Приглушенный выстрел аккуратной дыркой украсил лоб Владика. Мощь тела какое-то мгновение поддерживала его в вертикальном положении. Но потом он зашатался, сделал два шага вперед и рухнул, кувыркнулся-заскользил по покрытому илом и водорослями деревянному сооружению.
Река поглотила труп. Я зашвырнул оружие в ее воды, продолжая наслаждаться тишиной и покоем.

…

- Марк, машина на месте?
- Да, на въезде, куда подъехать?

- По дороге до первого поворота к лесу. Там подъезд к реке. Я здесь. За рулем ты?
- Да, - ответил он.

Другого ответа я не ожидал.



Только вперед


Мой юркий спортивный автомобильчик нагло втирается между роскошных лимузинов и навороченных точил.

Я вхожу по лестнице в холл, направляюсь к охранникам, делаю одному из них небрежный взмах рукой: «ко мне».
Говорю, небрежно цедя слова: - Проводи меня.

Он гостеприимно распахивает передо мною двери и сопровождает в зал, где происходит совещание влиятельных персон. Беспредельно влиятельных и настолько же опасных.
Тех, кому плевать на все законы, кто сами для себя закон.

…

Вопрос на засыпку.
Проводят, к примеру, вас на сходняк авторитетов?

Помилуйте, вас скорее разорвут охранники на части и между собой съедят!!!
Или Нобелевскую Премию на дом доставят девочки «Плэйбоя».

Просто я, помимо дара предсказывать происходящее, открыл в себе талант: мягко убеждать других.
Мне надоело махать ногами и отстреливаться, отбиваясь от желающих подняться за мой счет. И я пришел в охранную контору, и не попросил, потребовал себе охраны.
Я так увлекся, что они охотно согласились. Про оплату я вспомнил, когда вышел.

Тогда вернулся я в охранное бюро и мягко так напомнил о деньгах ребятам.
Они обрадовались и … заплатили.

За то, что будут охранять меня.

…

- А вдруг, очухаются?!! – мелькает мысль во мне, когда иду лениво и вальяжно за охранником. – Порвут, как Тузик грелку, как Мухтар диванную подушку! На лоскуты располосуют!!!

Да, по любому порвут,  хоть так, хоть так.

Вся надежда на себя, любимого.
Всё в моих руках и в даре убежденья …

…

Я жестом отпускаю провожатого: «свободен» и, оглядев присутствующих, спокойно говорю: - Я вам принес удачу. Как человек отныне я для вас не существую.
Я – ваш талисман живой.
Покуда я счастливый, богатый и живой, у вас идут дела. Все счастливы, богаты, живы.
Такие вот дела …

…

Ну, не дурак ли я?!!

Я выхожу, ощущая спиною, мокрою от пота, ситуацию, как будто бы радаром.
Все спокойно.

Дрожащими руками открываю дверцу, сажусь за руль.
И только тогда ржу, как сумасшедший.
Я он и есть. А кто ж еще?!!

Потом распахиваю куртку и вынимаю два коротких автомата.

Дипломатическое искусство, оды я пою тебе и славу!!!
Ты даришь мир желанный, на сторону свою других склоняешь.
Миролюбивым делаешь меня.
И автоматы ты не расчехляешь.

Не расчехляешь ты готовые в любой момент стрелять заряженные автоматы.

Способствуешь тому, чтоб я не расчехлял готового стрелять меня …

…

Я иду по гулкому коридору, не просто иду, а нахально запечатлеваю каждый свой шаг на холодном мраморе пола холодного правительственного учреждения.
Усиленно жую клубничную жевательную резинку.

Такое неуместное вызывающее действие в стенах карающего меча независимого государства! Как и аромат, плывущий со мною.
Эдакой шалой разудалости и игривости.
Обожаю вкус клубники.

В мозгу бьется перепуганная насмерть мысль: «подвалы этой конторы еще неуютнее», но она только добавляет обостренный привкус опасности к моему наглому настроению.
Я до всирачки боюсь смерти, да и болевые ощущения меня не радуют, но нет пути обратного. Не идти вперед – означает умереть. Я до всирачки боюсь смерти.

У меня, что называется «шерсть дыбом».
Тут пан или пропал. Без дополнительных возможностей и вариантов.
Сюда оружие не пронесешь. А если пронесешь – немало толку. Живым тогда уж точно не уйдешь.

В приемной народу не протолкнуться, да и не удивительно: выборы на носу, обеспечение безопасности – первое дело. При такой-то голодной оппозиции!!!
Но толкаться в толчее и быть толпой, я не люблю не меньше смерти.

- У меня встреча с генералом, - машу пропуском и открываю дверь.

- Подождите, я у него узнаю… Подождите!!! – мне слышится в ответ.
- Ну, конечно!!!
 
Я не затем гипнотизировал всех, кого не лень, добиваясь этой встречи, чтобы толочься перед дверью.

…

Мне предложение сделано. Не отвертеться.

Всегда так, играешь за одну команду.  Но есть команды посильнее. И раз позвали, целуй руки и жопу рви за новую команду.
Тут не футбол. Здесь «нет» сказал, пиши: «пропало». А может, и не успеешь написать!

- Что скажете на наше предложение?
- Скажу, весь бизнес, как в «Мальчише - Кибальчише». Продай своих. И жри свое варенье и печенье.

Они смеются, могут себе позволить немного поиграться мною.

- Да, так и есть, - кивают головами.

- А, если я продам вас с потрохами? При случае удобном, - спрашиваю я. – Что тогда?
- Тогда опять свое варенье и печенье будешь жрать, если успеешь нас продать. Но не успеешь, - усмехнулся тот, что был всех старше. – Ты с нами или … нет тебя?

- Ответ простой: все вы, ребятки, будете работать на меня. За просто так, чтоб неповадно было в предательства играть, меня на подлость вынуждать.

Расскажете мне все схемы ваши, связи. Людей доверенных сдадите. Расскажете про всё.
И с этого момента моей долей – доходов ваших половина …

…

Умеют же высокие сановники свое служение народу уютным сделать, ничего не скажешь!!!
Уважаю!!!
Какой размах!!!

Я вхожу в роскошный просторный кабинет и, улыбаясь так, словно неземным удовольствием одариваю, говорю его хозяину по-дружески.

- А не пора ли тебе, друг разлюбезный, уходить из политики? Ну, ее на хрен, неблагодарную ношу власти!!! Пусть ею всякие придурки, вроде твоего молодого зама занимаются. Таких много, их не жалко! А таким, как ты, беречь себя необходимо.
Передавай-ка ты все свои дела преемнику своему, поднатаскай его, и на покой.

К внукам, охоте, рыбалке, биллиарду.  Самое время свой экстра-класс показать, чемпионом абсолютным стать. Кому ж, как не тебе им быть?!!
Слишком долго ты свое мастерство под замком держал, пора удивить им этот мир.

И он согласно, радостно так кивает, и тепло благодарит за такой своевременный и ценный совет.



Он не со мною…


Я улыбаюсь, слыша комплименты Алана.
Так здорово опять столкнуться с ним!!!
Как будто бы случайно. Задеть его, как будто бы нечаянно. Увлечь собой хотя бы ненадолго, хотя бы на ночь. 

- Такой еще одной красавицы уже не выдержал бы мир, - смеется Алан. – Столько красоты ему не вынести, уверен!

Ах, если б это было так!!! Покончить разом с этим миром, отправиться домой.

- Вот и обмишурился ты с прогнозами своими, - двусмысленно шучу. – У меня сестра, близняшка. Она вот-вот появится.

И я, конечно, появляюсь еще одним добавочным прелестным телом, здороваюсь, присев. И улыбаюсь комплиментам.

Мир выдержал, зараза!!!

А Алан взглядом шалым мечется от одной меня к другой.
А я обеими флиртую, играю, завлекаю и чарую.

- Какая красота!!! - вздыхает. – Простите, солнышки, я не смогу ни одну из вас отказом огорчить. Я счастлив нашей встречей и несчастлив вас необходимостью покинуть.

Вот, чудик, он собирается уйти!!!

Мы, я и я, переглянулись.

- А мы тебя не собираемся делить. Друг с дружкой тобой делиться – сколько хочешь, но не делить!

…

Мы снова вместе. Все чаще я Алану встречаюсь.
Меня все чаще, то двое, то даже трое.
Сестричками, подружками, соседками, мамой-дочкой, лесбийской парочкой.

Но даже когда мы двое, он и я, он не со мной одною. Я – очередною.
Приласканной, заласканной. Когда хочу того – затасканной, но не ЕДИНСТВЕННОЮ, не ОДНОЮ.

Я с ним.
Он не со мною…



А мне пора


Нескончаемая вереница побед. Но меня уже не радуют победы.
А проиграешь как?!!
Так страшно проиграть тому, кто знал лишь только их, одни победы!!!

Но дальше невозможно побеждать.

У меня внутри такое чувство притаилось, как будто кто-то плачет, не из-за меня, а за меня.
Как будто бы назначено свиданье, а я забыл о нем в пылу своих свершений бесконечных.

Пропущено свиданье с Сокровенным.
Свидание со мной … меня.

И часть меня тихонько плачет где-то. Кусая губы, плачет у окна.
Оплакивает, как безутешную потерю, на встречу не пришедшего меня…

…

Чего скулить, я получила то, чего хотела. Быть многими.
Я, ведь, не знала, что быть многими – не быть одной.

А я соскучилась по ЕГО объятьям и поцелуям. И по ЕГО влюбленным взглядам на любимую влюбленную меня.

Я скучаю по тому, чтоб просто РЯДОМ НАХОДИТЬСЯ.
Чтоб находить себя все время рядом с тем, кто и себя находит непременно со мною рядом.
Рядом с собою находить его, и рядом с ним себя.

Нам находиться рядом.
Рядом друг с другом находить себя.

По-Детски Радуясь находке новой.
Себя счастливыми от каждого обнаруженья нас …

…

Я смотрю в дождливое окно.

- У тебя нет ощущения, что мы что-то упускаем в этой гонке? Гоним, гоним…

Но Марк качает головой: - У меня ТАКАЯ тема, что ты!!! Мне предлагают стать представителем…

Он на листе бумажном написал название могущественной западной финансовой структуры.

- Представлять их интересы по всей стране. Ты представляешь, ЧТО ЭТО для нас?!! Мы – боги местного масштаба!!! Правители немаленькой страны!!!
А с твоим везеньем и моим размахом нам вскорости не будет равных…

…

- А скоро к нам вернется Алан? – спросила Детвора.

Я кусаю губы, сдерживая слезы, не поворачиваясь к Детворе, не отворачиваясь от окна.
Откуда знать мне, когда вернется мой любимый.

Не скоро…
Скоро…

Может, никогда…

…

Такое ощущение, словно разминулся я с собою.

Утраченное Нечто Основное и Сокровенное Мое стучит дождливыми слезами мне в окно.

Утраченное Нечто, Сокровенное Мое, где я с Тобою разминулся?
И Кто Ты? Что Ты? Где ты?

Ответь мне, Сокровенное Мое …

…

- Что скажешь? – Марк сияет от восторга.
- Поздравляю, но это без меня, - я, видя недоумение его, вздохнул и искренне ответил. – Я проиграю, Марк. Мне просто необходимо проиграть, иначе мне хана! А тебе к чему мои провалы?!!

- Ты не торопись с решением, - Марк предлагает.
- У тебя доступ к моим деньгам и выходы на людей необходимых, считай они твои.

Он пробует меня увлечь моим же увлеченьем.

- У нас билеты на «Баварию» и «Барселону», «Реал» против «Боруссии». Полуфинал!!!
- Я не поеду, Марк, - опять вздыхаю и на прощанье добавляю. – В финале встретятся  «Бавария» с «Боруссией». В итоге будет 2 : 1. Манджукич счет откроет, а Гюндоган сравняет счет с пенальти.
А Арьен Роббен победный гол забьет. Себе успех вернет, после прошлогоднего фиаско.

«Боруссия» 4 : 1 «Реал» красиво раскатает, а дома едва разгрома избежит. Удержит нужные 0 : 2. Левандовский забьет «Реалу» четыре плюхи!
«Бавария» собою очарует мир, разделав под орех в полуфинале «Барселону», дома 4 : 0 и 3 : 0 в гостях.

КАКИЕ ИГРЫ!!! КАКАЯ ЛИГА ЧЕМПИОНОВ!!!

Но мне неинтересны игры, когда в них не присутствует меня.
Надеюсь, что когда себе себя верну я, смогу я ими насладиться …

Удачи, Марк!!! А мне пора …



Белый свет


И стал мне белый свет не мил… Не мил, постыл, уныл…

Напевный крутится мотив, и я иду, как заведённый, иду без остановок, пути не разбирая.

Мне свет не мил белого цвета, а какого цвета он мне мил?

Что я несу?!! Во фразе этой, свет обозначает мир. Мне мир не мил, мне мил не мир. Мне мил не мил, а мир не мир…
Чего гоню я?!! Гоню, какие-то дурацкие напевы. Да и себя вперед по бездорожию гоню.
Но как-то легче мне немного от напевов и от того, что быстро я иду.

Мне белый свет не мил… Вот же прилипло!!!

А если белым светом называют этот мир, то где источник света?!!

…

Мир – вот он, весь снаружи, а где его источник? Уж не внутри ли? Меня?!!
Вполне возможно, я где угодно побывал, но только не внутри себя.
Не удосужился.

…

Кого винить?!! Моя мечта исполнилась. Я богат, могуществен и до сих пор не проиграл.
Я – победитель.
Что остается, когда не в силах проигрыш перенести, одну из разновидностей смертей?!!
Лишь побеждать без перерыва.

Я хочу соскочить и выйти из игры, но не могу. Как будто что-то мне диктует свою волю, как Леша Мутный, развалившись в моем кресле. И голос тот не новый, во мне присутствовал всегда. Он вел меня, когда я шел за ним охотно и тащит волоком меня, когда я против.
Все это время исполнял я чуждую мне волю. Нечто во мне было созвучно ей и пока все было так, все было ровно.
Но сейчас я вижу, что наигравшись, я не могу закончить. Это означает проиграть.
А проиграть – как умереть. Мне прежнему.

…

Возможно, это намного легче сделать теперь, когда так невыносимо волочь на себе весь собранный груз.

Прямо сейчас я с удивлением ясно слышу эти ранее такие смутные, а теперь такие отчетливые и настойчивые чужие побуждения-голоса.

Они диктуют мне что делать.
Они толкают меня все дальше и дальше от себя.

…

По крайней мере, направление ясно. Меня выталкивают наружу. А значит, следует идти вовнутрь.

Мысли рвут голову на части, стучатся в тело болезненной отдачей.
Хороший знак, раз всё так всполошилось, и замелькали без очереди мысли. И хорошо, что неприятно это, так концентрированно и изуверски.
Так ядовито.

Знать, раньше размеренной и аккуратной была доза.
А сейчас жестокий передоз, убийственные порции.
А разве я не этого хотел – покончить с этим миром.

Мелькают мысли, мечутся, грызут меня, между собой грызутся.
Я в верном направленьи.
А их переполох – лишь головная боль, пройдет …

…                        

Я внутри себя, глаза прикрыты. Устало прислонился к дереву, вытянув гудящие от перехода ноги.
Наверно заблудился. И в лесу. И в жизни.

Я внутри себя. Когда устал, в изнеможеньи затихают мысли, такая ясность в тишине.
Внутри темно. Я вглядываюсь, вглядываюсь, вглядываюсь …
И темнота нисколько не пугает, напротив, умиротворяет и успокаивает меня.
Я соскользнул из головы поглубже в само нутро. В районе живота, если наружной географией отмерить, оказался.

Потом вдруг всполошилось нечто, зашевелилось и потянуло меня в голову обратно.
Из живота и из нутра. Жестоко, беспощадно.

Оно мне объяснило, кто я и что мне делать предстоит.
Но не было привычного меня. Он был, но только я им не торопился становиться.

Он корчился от боли, царапался ногтями, выл. Он умолял меня быть им.
А я тихонько рядом находился, готовый снова соскользнуть вовнутрь.

Он плакал, протягивал мне руки, пугал и проклинал. Потом обрушилась тоска с размаха, и тяжким грузом придавила. Ревела бурей и живот крутила. Потом плеснуло-разлилось внутри печальной неизбывной грустью.
Я и не знал, что во мне так много грусти. Так до фига меланхолической фигни.
   
Она в себе меня топила, а ей не мешал. И тонущим не становился.

Тот парень умер. С упорством диким за меня цеплялся, но я реально в это наигрался.
И он затих. Потом его не стало.

Я соскользнул вовнутрь, и стал кромешной тьмою, тишиною, пустотою. И не было меня.

…

Не знаю, что случилось, и как вдруг обернулась темнота ярчайшим светом, но полыхнуло из меня, как из стартующей ракеты.
Из тысячи ракет.

Всё выгорело без остатка, а, может, и не было чему гореть. И ничего-то не было.
И было НИЧЕГО всегда и не было ЕГО всегда, для разнообразия, одномоментно.

…

Одной из шуток НИЧЕГО – явилось всеповсеместное и неуместное ха-ха.
Смешное детское непринужденное веселье. Непрекращающийся детский смех.

Все эти ха-ха-ньки, бойкие и озорные, скакали-танцевали озорно и бойко в Пустоте и в Тишине, как бисер  рассыпались смехом.

Легко и Просто Алан Лига, дразнило именем себя, то безымянное смешное бесподобство.
И в нем я радостно признал себя.
И мной узналось то смешное бесподобство и мною сразу стало.

Им и было …



Рядом


- Алан, Алан!!! - вмиг налетела Детвора, заверещала, зашумела, набежала.

Все руки тянут, обнимают. Целуют, радостно кричат приветствия и шутят.

- Хорошие мои, так рад вам я!!! – ликует Алан, радостью всем отвечая. - А где хорошая моя?

…

- Я здесь. А ты вернулся!!! – стою столбом, как дурочка счастливая, и всхлипываю я. - Вернулся!!!

Он пробует сместить к шутливому настрою слезливое расположение мое.

- Я за гитарой.

И я смеюсь смешному анекдоту, смешному мне только сейчас. Тогда мне показался он нелепым.
Сейчас я хохочу, присев в углу. Как-то внезапно ноги резко ослабели и я сползла.

Так мне и надо!!! Самое место мне в углу, чтоб неповадно было отправлять любимого, чтоб затерялся милый вдалеке.

Он рядом, поднимает, обнимает. Что любит, понимает.
Несет меня. И так целует, как я и не мечтала никогда.

И я его целую.
Как давно мечтала …
И не мечтала ТАК его поцеловать …

…

Я спохватилась: это сон приснился. Всего лишь сон и я опять одна!!!
Чарующий, волшебный сон, не покидай меня!!!

Я закричала, а он обнял меня. Не сон обнял меня, а мой любимый и любящий меня.

- Тихо, тихо … Я здесь … Ты здесь … Все хорошо … Все хорошо, любимая моя.

Он шепчет мне, меня целует, прижимает крепко, качает, в лицо дует, и затихаю я.

И шепот мой мурашками по телу отдается.

- Держи меня в объятьях крепко-крепко. Не отпускай меня любимый, а я уже не отпущу тебя …
- Я вспомнил о Тебе, любимая моя. Не для того, чтобы забыть. Не для того, чтоб помнить.
Не для того чтобы держать и отпускать.

И всё, зачем вернулся я:
Любить тебя и быть тобой любимым …

…

- Лин!!!
- Я рядом, милый! Я постоянно рядом нахожусь. Я рядом нахожу себя с тобой, любимый.

- Будь рядом, далеко не отходи. Хочу я тоже находить себя рядом с тобою. Но сам я парень ненадежный. Прошу, будь рядом, далеко не отходи!
- Не отойду, - смеюсь. – И не надейся …

…

Гонзик понизил голос до шепота, как заговорщик.

- Мы привыкли, что он рядом и думали, что так и должно быть.
А подзабыли главное о долгах, что ничего никто-то никому и ничему не должен.
- Теперь я от него не отойду, - решительно решила Ярче.

- Даже, когда он с леди Тейлин? – удивился Горн. – Все время будешь рядом?
- Когда он с леди Тейлин, я за него спокойна, - отмахнулась Ярче.

- Алан отсутствовал всего четыре дня, - напомнил Горн.
- Да, четыре, - согласился Гонзик. – Но ощущение, что прожил он без нас довольно долго. И все это время вдалеке он обо мне не помнил.

- И обо мне.
- И обо мне.

…

- А кто мы, Алан, для тебя? - спросила Ярче.

И мы все замерли, затихли, на Алана глядим, не отрываясь.
Наверно, каждый задавал себе такой вопрос в разлуке, и только смелости спросить хватило у малышки.

- Как кто? – удивился Алан.

Ярче печально посопела и тихо говорит.
 
- А вдруг мы те, кто всё это время просто рядом жили?
- Просто рядом жили. Жили – не тужили. Вечно и беспечно. Развлекались и шалили, - улыбнулся Алан и замолчал.

Он ушел целиком в Себя, и на нас пахнуло непередаваемым ароматом Жизни.
Домом.
Чем-то непередаваемо Родным.

Когда Алан взглянул на нас, готовясь дать ответ, ответ уже был не нужен. Мы получили ответ, никаких других ответов не требовалось.

Алан, поблескивая повлажневшими глазами, счастливо выдохнул и распахнулся объятием.
И впустил всех нас в себя …

…

Мы вместе, я и Алан.

Мы вместе, но я прошу его не торопиться.
Когда мы просто рядом, я чувствую, что им любима. А когда займемся сексом, не стану ли я очередной собою - не собою и не уйдет ли Алан от меня, как уходил не раз собою - не собою?
Не стану ли я одной из многих «я», к которым приходил и от которых уходил мой парень?

Я прошу не торопиться, а он даже не думает сердиться. Мне шепчет нежные слова, не уставая - не переставая.

- Лин, любимая, единственная и неповторимая. Любимая моя …

У меня дыхание перехватило от проникновенности его, как тут еще одно признание звучит и перехватывает мне дыханье.

- Нет лекарства от тебя, как нет и от Любви лекарства.

Конечно, нет!!!
Какие могут быть лекарства от Здоровья?!!

Удачи Всем Нам, Счастья и Любви!!!
Удачи, Счастья и Здоровья!!!

…

- Давай не будем торопиться, - упорно предлагаю я.
- Хорошая идея!!! Я сам хотел, как следует, пообнимать тебя.

Он затаенно улыбается.

- Что? – спрашиваю я.
- Надо быть окончательно обделавшимся засранцем, чтобы хоть в чем-то нуждаться и быть несчастным, находясь рядом с тобой!!!

Ему, видать, чудесно находиться рядом. А мне еще так не бывало хорошо. Не много нам для Счастья надо.
Ведь, Счастье – Безусловное Оно …

…

С каких я пор трусихой стала?!!

Я рассмеялась.

- Где набраться смелости трусишке?
Легко и Просто знать, что страх любой – восторг Живых, что Мы Живые, Живы.

Тобой, Живым, пока непринятый восторг.


Иду на абордаж!!! И будь, что будет.

- Моя чудесная завоевательница. Неудержимая стихия, - смеется Алан. – Сдаюсь, я – твой. Завоевала, забирай трофеем.
Ах, как же сладостно по вкусу мне пришлось, твое блаженство упоения быть просто рядом.
Спасибо за него!!!

А я расплакалась и рассмеялась разом.
И поняла, что он вернулся.

И это навсегда …

…

- И, кстати, я люблю тебя, и уходить после соития отнюдь не собираюсь, - усмехнулся я.
- Ах ты, жулик!!! – закричала Тейлин. – Ты раскусил меня!!!

А я обнял и ласковей, и крепче, и заглянул в ее чудесные глаза.

- Такую сладкую конфетку?!! Раскусывать?!! Что за нелепая игра!! Тебя смакую я, и смаковать не перестану.
- Ты вылижешь меня, не торопясь? Как леденец? – тихонько ойкнула Лин и засопела в умиленьи.

- И вылижу, и вылежу! – пообещал ей я. – Ты – лакомство мое, мой сладкий леденец. Мой леденец на палочке! И всегда на новой.
- Нахал!!!

- Будь здесь и никуда не уходи!
- Глянь, я и не собиралась!!!

…

- Я к вам, чудесные мои.
- Ура!!! – заверещали Дети.

- С огромной просьбой, - прижимаю я к груди ладони.
- Все, что угодно, - уверяет Ярче. – Все, что захочешь!!!

- Пожалуйста, мне улыбнитесь, солнышки мои. А я букетом соберу улыбки, и леди Тейлин подарю.
Что может быть прекраснее улыбки?!! Лишь только вы, кто дарят нам свои улыбки. Бесчисленные шалости Любви.

И Детвора счастливо засияла.
И засопела носиками. Растроганно и мило.

- Чудесные мои!!!
- Иди уже, иди. Неси улыбки леди Тейлин. И свою в букет вплети, - руками замахала Ярче, блестя счастливыми слезами.

- У меня идея, обнять вас, милые мои.
- Хорошая идея!!!

…

- Пришел? И хорошо!!!

- Это тебе, от Детворы улыбки.
- Какое чудо!!!

…

- Поцелуй меня, пожалуйста, - тихо попросила Тейлин.

Я слегка прикоснулся губами, обозначил, чмокнул.

- Еще? – уточнил я, смеясь ее округлившимся глазам и приоткрывшемуся настежь ротику.

Вместо ответа, она крепко прижала мое лицо к жаждущей моего внимания территории.

Когда я вынырнул из ее рук, она была уже в улете.

- А, ты сказала: «отцелуй», в том смысле: зацелуй по полной! Прости, я не расслышал. Сейчас устрою …

…

- Любимая, так классно, с тобою рядом просыпаться!!!
- Тогда просыпься мне на грудь, а то она томится.

- Я ей потомлюсь!!!

…

- Как ты это делаешь, любимый, что я ТАК тебя хочу?!!

…

- Ах, какой он у тебя!!!
- Не у меня, а у тебя!!! Внутри тебя.

- Ах, какой он у меня!!!

…

- Я вся твоя, любимый Алан, - дурачусь я, а может, и не очень-то дурачусь.
- И здесь? – меня целует он вопросом в шею.

- И здесь! – смеюсь.
- И здесь? – мои целует плечи.

- И здесь!
- И здесь? – вопросы приходятся на грудь.

- И … здесь!!! – сладко выдыхаю я. – Везде!!!
- И в …? – он замолкает, предлагая догадаться.

- Что за хамство, Алан!!! – кричу от хамства шутки, слетевшей с губ и хамства губ прикосновенья.

Свой слышу шепот вперемешку со счастливым стоном.

- Там тоже …

…

- Я ТАК тебя люблю …
- А я тебя …



Миллион


- Марк к Алану приехал, - Хинея запыхалась для пущего драматического эффекта.
- Бежим!

И мы бежим.
Подслушать.

Как эти двое соберутся – бесплатный цирк для посвященных …

…

Марк чемодан с деньгами на столе открыл.

- Ко мне лимон пришел зеленый. Ко мне, не для меня.
Тебе не нужен?
- Скажи ему, он опоздал, - ответил Алан, усмехаясь. – Тот парень, что хотел, давно как умер…

…

- Лучше послушай, что у меня:

Когда дела идут, и все легко решаешь, все получается, и вроде бы, живешь …
Когда же рухнет все, как будто умираешь. Тогда ты тихо отдыхаешь и нового рожденья тихо ждешь.
И смерть "привычного" тогда, как избавленье.
И выглядит привычное мученьем.
Нелепым увлеченьем, развлеченьем.

И радостно со Смертью ты поешь.
Пока совсем не отдохнешь
Для нового рожденья и влеченья.
Тогда ты снова, вроде бы, живешь …

…

- Кто тут присутствует? Присутствует – не отсутствует, - поворачивается в нашу сторону Марк. – Кто тут присутствует? Присутствует и отсутствует.

Мы притихли мышками, может, пронесет.

И тут Алан говорит. Тихо и проникновенно.

- Ты ускользаешь от слов, от всех ответов, Любовь …
- Любовь, - также тихо и проникновенно соглашается Марк.

- Ах вы, распушистые поросятки!!! – не выдержали мы с Хинеей и кинулись обнимать своих любимых.



Прости меня


Ошибок и случайностей не бывает.

Я знал, что это произойдет. Прятал это знание от себя, бежал его. Но в самой глубине себя не только знал, но и желал этого.
Потому что пришел в этот мир только затем, чтобы умереть в нем и для него. И посмотреть, что из этого выйдет.
Как и в любой из миров.

Потому что восторг, который переполнял меня, когда я делал этот шаг в любом из миров, стоил того.

…

Потому что ТО, что открывалось после моей человеческой смерти, было Настоящим и Живым, Реальным.

А все человеческие и мирские игрушки казались убогими и жалкими перед Раскрывшимся Бескрайним Простором Меня.

…

Я снова на том перепутье.
Том самом, где, доверчиво открытый и вдохновленный, заполняю бланк спорт-прогноза, ошалевший от переполняющего меня внутреннего восторга и предвкушения грядущего небывалого успеха.
Я присутствую в этом парне, тем самым безошибочным радостным знанием, что это Мое. Неясным, но таким желанным обещанием Счастья.

Я присутствую этим Детским Доверием и Началом Новой Игры.
Я присутствую Жизнью, которая требовательно ищет выход Своему Течению в одном из завалов, по имени человек.

И  неслышным ему Шепотом Вечности: «Прости меня» …



Окончена история, название которой  Успешный и богатый взамен Легко и Просто
И втекает вновь в историю



Мы Легко и Просто



Крылья Страсти и Свобода для Полетов


- Алан.
- Да, любимая. Я отвечаю: «да».

- Но ты даже не знаешь, что я предлагаю!
- В твоих устах даже фраза: «Хочешь умереть мучительною смертью?» звучит, как соблазнительное предложение.

…

- Как хорошо, что ты – моя …
- ТВОЯ?!!

- … любимая!!!
- И я люблю тебя. Так бы прижалась крепко-крепко. Отдала бы всю тебе себя …

…

- Я не закричу, - тихонечко шепчу, чтобы он не слышал. – На этот раз тебе не удастся уговорить меня кричать, любимый. Не в этот раз.
Может, как-нибудь позднее. Но не в этот раз.

Говорю без всякой веры к своим посулам. Алан умеет уговаривать.
Ему без разницы: кричу я или не кричу.
Он – Мастер Наслаждений.
И всякий раз я оглашаю спальню своими неуемными восторгами.

Но не в этот раз …
Не в этот раз …

Я не закричу …

…

Он улыбается, счастливый. А еще смешно ему.

- Я кричала? – спрашиваю осторожно.
- Ага, - кивает он, меня целуя. Надо же, не нацеловался!!! – Кричала: «Я не закричу».

…

Ну, ладно. Не удержалась, закричала. И впредь буду кричать.
А с Аланом еще я поквитаюсь. Пусть только он уснет.
Посмотрим: долго сможет он молчать!!!

…

- Что?!! – ему я выговариваю мило. – Небось, доволен тем, что девушка твоя кричала?!!
- Я искуплю!!! – притворный ужас он изображает. – Я искуплю проступок!!! Обещаю!!!

- Ну, хорошо, - охотно соглашаюсь. – Тогда начни сначала. Уговори еще раз покричать …

…

…  И поцелуями застать меня врасплох …

- У тебя забава новая, хорошая моя? Пока во сне я, обольщать меня … И поцелуями застать меня врасплох …
- Забава, но не новая, любимый. Мне нравится. Ты ТАК кричишь всегда!!!

- Тебе смешно!!!
- И радостно, любимый, - она облизывает губы и будто бы глотает наслажденье.

И вслед за ней глотаю я. Но нечего глотать, внезапно пересохло в горле.

У меня мороз по коже от ее улыбки. От губ ее, внутри меня бушует шквал.
И треплет, поднимая вверх знамена.

И хриплый крик меж потолком и полом бьется, всенепременной увертюрою постельных неприличных сцен …

…

Нечаянно я разбудила Алана ночной игрой своею.
А оказалось, нежность пробудила в нем.
Проснулись губы и сорвались поцелуи.
И побежали на меня, по мне, в меня, во мне.

Я и не знала, что такие нежные у Алана бывают губы.
И что бывают поцелуи.
До самого утра.

Я и не думала, что ТАК бывает!!!

…

Я и не думала, что ТАК бывает!!!

- Ты так и будешь за мной, Счастливая, ходить и очаровывать улыбками своими?
- Я просто улыбаюсь, - я смущаюсь.

- Вот и прекрасно!!! Такой и будь. Счастливой быть тебе к лицу. И мне услада, наглецу.

Он восхищенно смотрит, затаив дыханье.

- Тебя поцеловать или обнять?
- И трахнуть, - предлагаю. – Если можно.

- Легко, любимая. Гораздо легче и приятней, сделать это, чем безуспешно и уныло избегать тебя …

…

- Алан.
- Да, любимая.

- Я готова к новому полету.
- Как обожаю я тобой, любимая, летать!!!



Тут кто-то ТАК целует!!!


- Подъем, - командует мне Алан. – Любимая, подъем!!!
- С переворотом? – бурчу ему.

- Я сейчас кого-то тут переверну!!!

Он меня ворочает, завернутую в одеяло, а я визжу и хохочу.

…

- Тут кто-то ТАК целует, что срывает крышу!!! Тут кто-то ТАК целует, что тает сердца лед!!!
Тут кто-то ТАК целует, что стук сердца слышу!!! Тут кто-то ТАК целует, что всё внутри ликует и поет!!!

- Алан, у меня уже застыли губы!!!
- Давай их разогрею, разомну!

- Так они от поцелуев и замлели!
- Размять, немедленно размять!!!

…

- Не целовать тебя – как без дыханья быть!!! Жить, затаив дыханье!!! – воскликнул Алан и тут же жалобно запел-заныл. – Мне можно хоть немножко кислорода?!! Ну, хоть немножко?!!
- Дыши уже!!! Дыши!!! – смеюсь.

…

Тейлин, закрыв глаза и откинувшись на подушки, плывет блаженными потоками своими и не целуется со мною.

Я поцелуями прошелся по лицу легкими прикосновениями, спустился к шее. Тейлин охнула и шумно задышала, когда я по плечам губами заскользил.

Я бы так и целовал их, не переставая, но грудь у Лин вниманием не обойти, а когда вздымается она и ходит ходуном, меня магнитом словно тянет.

Я подышал на ее сосочки, и они набухли. Это подвигло меня на новые подвиги. Бюст Тей подвергся более ощутимым выражениям моей искренней симпатии.  Я прикрыл глаза, ощущая блаженство девушки, как свое.
Тело Тейлин выгнулось аппетитной страстной дугой. Я решил не скромничать и двинулся дальше.

Ее животик задержал меня на подступах. Он был такой чудесный, что я никак не мог от него оторваться. Покрывал его поцелуями, доходя до его границ и снова возвращаясь.
Но вот я наконец-то ускользаю от его притягательного влияния и опускаюсь ниже. Страстный выдох Тей мне чемпионской медалью, он вдохновляет меня на новые свершения и награды.

Я развел в стороны восхитительные ноги своей девушки, подарив им лишь несколько торопливых поцелуев.
Они так манили меня! Особенно милые коленочки, кои соблазняли и звали меня очень уж активно. Я дал им торжественное обещание вернуться и ретировался поспешным трусливым бегством.

Я на месте назначения, произвожу быстрый обзор местности, разглядывая подробности.
Очевидно, мое дыхание коснулось этих самых подробностей, потому как Лин вздрогнула новыми изгибами и выдохнула новыми стонами.

Я подышал еще раз, усиливая благоприятное впечатление от моего появления, и слегка прикоснулся губами к ее губам, потом поцеловал нежно и осторожно.
Тейлин так бурно отреагировала на мои действия, что мне захотелось продолжить.

Не мудрствуя лукаво, я раздвинул губы языком и подарил ее лону свой самый долгий и жаркий поцелуй. 

Мне показалось, что мир раскололся на части, и в его проломы хлынула непередаваемая свежесть Реальности
Будто плеснуло океанской шипящей волной в мое лицо, и я восхищенно закричал, как ребенок, радостно барахтающийся в качающейся стихии.

…

- Алан, что ты прилип к моим коленкамм? – шумно выдохнула Тейлин.
- Тебе не нравится? – оторвался я на секунду.

- Очень нравится, - всхлипнула моя бунтарка. – Я и не думала, что они такие чувствительные! И все же, не слишком ли много внимания ты уделяешь им?
- Я им обещал, - ответил я, любуясь их идеальными шаловливыми очертаниями. – И притом я просто не могу устоять перед их очарованием!

…

- Раз ты уже там, - стонет жалобно и сладко моя прелесть, когда я добрался до ее лодыжек. – Загляни на обратном пути, проведай мою …

Она замялась, и я охотно подсказал: - Кисечку?

Она восторженно хохотнула от моей подсказки.

- Да, проведай, пожалуйста, ее …

…

- Тут кто-то ТАК целует, что срывает крышу!!! Тут кто-то ТАК целует, что тает сердца лед!!!
Тут кто-то ТАК целует, что стук сердца слышу!!! Тут кто-то ТАК целует, что всё внутри ликует и поет!!!

Так, КТО тут ТАК целует?!! Признавайся!!!
- Наверно, я.

- Я говорила, что тебя люблю?
- Да, говорила, любимая моя!!!

- Так вот, выходит, что тогда тебя я обманула. Оказывается, я сейчас тебя люблю!!!



День за днем и ночь за ночью


- Такси, такси, - пропела я. – Хочу в такси*…!
- Такси, такси, - закричал на всю улицу Алан, поднимая руку.
*Песня «Такси» в исп. Игоря Николаева и Кати Лель

…

- Тебе нравится, как я прижимаюсь к тебе грудью, - заметила я самодовольно.
- Очень, - подтвердил он. – А еще мне нравится, как ты прижимаешься животиком и щекою.

- Какой ты романтичный!
- И очень даже не приличный, - ответил Алан скольженьем рук по мне.

- Ну, просто очень не приличный. Очень … - согласилась я.

…

- Я так тебя люблю, мой хороший, так люблю!!! Люблю!!!
- Лин, ты обнимаешься с подушкой, - говорю.

- Ах ты, явился?!! А ну, бегом сюда!!! Бегом!!!

…

Мой милый заливается соловьем.

- Ты, как птичка певчая, любимый!!! – восхищенно засмеялась я.
- Чик-чирик, - ответил он. – Я покушаю, спою. А потом покакаю.

- На голову твою, - добавила, я смеясь.
- На любую голову, - пропел он мне.

И я поняла, что он меня сейчас обнимет. И поцелует. И глаза прикрыла …

…
 
- Мне нравится быть тобой любимой!
- И любящей меня, - напоминает Алан.

И я смеюсь его напоминанью, но подтверждать не тороплюсь.

- Что?!! – он изображает крайнюю сердитость, потом изображает молящий взгляд.
- И любящей тебя, - ему я говорю, и поцелуи сладкие ему дарю.

Потом меня собою шаловливость накрывает.

- Люблю тебя, люблю тебя. Тебя. Бя… бя… бя… бя…

…

- Солнышко, напоминай мне о себе. А то игрою увлекаюсь я, то одною, то другою, а ты одна.
- Хорошо, любимый. Я буду целый день к тебе сегодня приставать.

- Целый день, что за дела?!! А почему не день за днем и ночь за ночью?

Я рассмеялась детскому его бурчанью.

- Будет тебе день за днем и ночь за ночью.
- Прямо сейчас? – он обнимает.

- Ну, глянь, ну перестань так делать, - прошу его. – А  сделай лучше так …

…

- Давай?
- Давай.

А что давать?
А ничего не надо. Всё уже дадено.

Подвижемся немного, покричим и помолчим …

…

- Что за кашлюки? – спрашиваю моего раскашлявшегося парня.
- Хотел посмеяться и поперхнулся, - прохрипел он.

- Жаль, - сказала я, зная, как Алан дорожит каждой возможностью посмеяться.
- Ничего, я отдышусь, и оторвусь вдвойне, а то и втройне, - грозится он.

…

Когда к Алану приходит сердитость, он не прячет ее, а раздувает до невообразимых размеров, пока та ни лопается.

- А кто тут сердун? – спрашиваю, заглядывая в застывшее в гримасе лицо Алана. – Кто эта сЕрдушка-сердУшка?
- Хорошо, хоть не сИрушка – засИрушка, сирУшка – засирУшка!

- Что ты насупился? - я разглаживаю хмурые брови любимого. – У кого бровки домиком, губки бантиком?
- Я отвечу тебе словами великой певицы*: «Просто мне прохладно. Ладно, ладно»,  - высокопарно ответил Алан.

- И что это за певица? Она потому и развеликая, что ты ее имя позабыл?!!
- Да, - кивает он. – Неудобно перед тетечкой!
* Наталья Ветлицкая

…

- Прости, - мне говорит мой парень. – Я хрень одну собою растревожил.

Вокруг нас роем кружат мерзкие, паскудные мысли.
Мыслота, как порой называет их мое солнышко. Ментальная быдлота.

- Ох, и херня к нам лезет-липнет, Алан!!!
- А к нам ли, солнышко? У херни природа вот такая. Ползать. Липнуть.

А Природа наша – летать и нЕбыть. Для ползаний, для хрени липкой.
Ведь, среди грязи, боли, есть Возможность.
Возможность видеть: ты – не боль, не грязь. А нечто, для понятий невозможное. Безбрежное, не сложное, не ложное …
Легко и Просто. Невозможное, для слов, для мыслей, для ума …

- Ты – такой классный. Я, благодарная тебе, счастливою летаю.
- И я тебя люблю. И тебя благодарю, - он, видя, что я сейчас расплачусь, усмехается игриво. – Светало. Где-то часы били. А они благодарили все друг друга, и благодарили …

- Вот я тебя ОТБЛАГОДАРЮ!!! - его я шлепаю, кусаю и в объятиях сжимаю. Царапаю слегка. – Противный хулиган, смеется над благодарностью своей подруги. Я вот тебе!!! А-а-а!!! Алан!!! Ну, не на полу же!!! Алан … Тяни себе под спину одеяло!
И меня ... меня тяни …

…

- Ты беги, беги*… - озорно и восхитительно поет девичий голос.
- Бегу, бегу, бегу, бегу … - бежит на месте мой обормот любимый.
*Песня в исп. Полины Гагариной «Я твоя»

- Ты найди меня…
- Найду, найду, найду, найду …

- Я твоя …

Я поворачиваюсь: что он споет? Что ответит?
И радостно смеюсь, услышав детскую считалку:

- Ты, Полина – не моя, а чужого короля. А король пошел гулять – раз, два, три, четыре, пять …



Под звуки песен и пародии на них


- Будь сегодня со мною поласковей*, - пою Алану и вместе со звучащей песней.
*Песня в исп. Ирины Круг «В плену твоих рук»

- Не вопрос, чикса. Базар тебе нужен?!! Я тебя сейчас по полной … это самое … заласкаю!!!
- Алан!!! – смешливо возмущаюсь я. – Разве так можно разговаривать со своей девушкой?!!

Я отвечаю на его поцелуи и завожусь с пол-оборота.

…

- Широка река, глубока река, - звучит песня. – Не доплыть тебе с того бережка…
- ТЕБЕ не доплыть, - возмущается Алан. – Ты чего, тетя?!!
 *Песня «Широка река» в исп. группы «Золотое Кольцо»

- … Вот она любовь окаянная. Коротаем мы ночи длинные. Нелюбимые, с нелюбимыми, - льется этот выброс химических отходов парфюмерной фабрики. Химия с запахом проникновенности.
- Во, демонит тетка!!! – восхищается Алан. – Это ж как надо себя не любить!!! Уважаю!!!

- Черная вода далеко течет, унесло весло, да разбило плот… - нагнетается обстановка.
- Пора остановить этот мутный поток, - говорит мой расчудесный. – Там уже и ласточки воронами обращаются, и беда стелет постель и кони черные бродют около.
О, наворожила тетка!!! Куда только Управление Уничтожения Заклинаний Конгломерата смотрит?!!

И удаляет трек, на его смену приходит мягкая мелодия.

- Я пойду по дороге,* - проникновенно звучит голос из динамиков.
- И я тоже пойду, - подпевает Алан.
*Песня «Березы» в исп. группы «Любэ» и Сергея Безрукова

- Деловую колбасу зовут Алсу, - отзывается мой парень на еще одну песню.

Я знаю точно, он слова не скажет, пройдет мимо того, что внимания не стоит. И если смеется над чем-то, то только потому, что в этом что-то есть.

- Такое классное вступление, почему короткое! – вскрикнул Алан. – Кому там не терпится попеть!!! Кто у нас тут такой неудержимо певучий?!! Фидель?!! Не гони волну, Федя, дай музыке сыграть!

- Вот, неугомонный, - возмущается он. – Дай музыке сыграть!!! Вот же ж «щас спою!!!»!

- Ну, наконец-то пошел пописать – водички попить, - радуется Алан затихшему певцу и тут же восклицает. – Эй, это не тот проигрыш! Федот, да не тот – полное имя певца. Не иначе.

- Вот тебе и «джемусилия ма»*, - передразнил Алан, когда песня закончилась. – Придется самому нарезать микс.
*Речь о песне Faudel «Je Me Souviens». Золотые хиты Азии (1 диск)

…

Есть у Алана одна печально-грустная песня с давних времен. Он все свои прежние песни плаксивые перепел на счастливый лад. А с одной разрушительной вообще сотворил чудо, теперь она – само вдохновение.
Но эту он не тронул, может, как напоминание.

О том, что жить можно только собой, никак не другими, пусть и кажущимися такими близкими и родными.
Если ты Счастлив, это благословение для окружающих. Если нет, то хоть на нитки себя раздари таким же пыльным и несчастным – не поможешь. Несчастья не уменьшишь, на нитки истрепав себя.
А отойдут друзья, где ты? Всего себя раздал. Осталось замешательство и слабость. Что дальше?

Прямо сейчас и звучит та самая песня о дружбе, друзьях и расставании с друзьями.
И эхом просмеивание всего этого.

«До сих пор по ночам…»
- И по дням, и вечерам, - с готовностью откликается Алан. – И даже по утрам.

«Вижу милые лица.
Снятся милые лица друзей до сих пор».
- И прибор.

«… Дворы озябшего района так пусты …»

- Пусты кусты, без нас пусты, - подпевает он.

«Придет рассвет и будет песней без куплета».
- С куплетом летом. С куплетом летом, - выводит Алан.

«Заблудились…».
- А потом разблудились, - подтягивает плут.

«Наши чувства угасли совсем».
- Немножко, - показывает Алан узкий промежуток между указательным и большим пальцами.

 Смеюсь его детской непосредственности.

- Я тебе говорил, что человеческая дружба – одно из самых дорогих удовольствий в этом мире? - спрашивает Алан. – И из самых сомнительных.
- Говорил, - обнимаю его.

Нечего моему парню настраиваться на грустный лад.
Настрою-ка я его на свои фантазии.
Они намного приятней любых сожалений.

Моя горячая симпатия к Алану, возможно, одно из самых приятных для него явлений в любом из миров.

…

- Что за цыганский табор? – вскинулся шуткой к новой для него композиции* Алан. – Табор уходит в небо, - говорит он себе и отвечает другим голосом. – Табор уходит на ***, дайте поспать, я – Мюллер – шеф гестапо, а русский разведчик Штирлиц живет этажом ниже!!!

И хохочет анекдоту.
*Ирина Круг – «Юбочка» (Версия 2010)

- Весна расплескала зеленые листья, - звучит первая строчка песни.
- Ух, ты!!! – восхитился он и красивой озорной фразе, и красивому озорному голосу певицы. – Я разгулялся!!!

- И разгулялась шпана, - следует вторая. – И в голову лезут веселые мысли.
- С грязными ногами, - шутит Алан.

Теперь он прокомментирует песню. Его уже не остановить. Да и песенка того стоит. Шалой развеселостью веет от нее. Живая песенка.

- И сердце щекочет весна.
- Обалдеть, КАКАЯ ПЕСТНЯ!!! Прямо защекотала меня во всех местах!!!

Я смеюсь восторгу Алана, его неуемной тяге открывать для себя что-то новое и чудесное.

- И ты говоришь, приходи на свиданье …
- Приду, - легко соглашается мой парень.

- И юбочку эту надень.
- Но-но!!! – протестует Алан от неожиданного поворота событий. – Полегче!!!

Он танцует. Кривляка мой безудержный.

- Над Тверью весна. Ой, не надо …
- Ой, надо, - детским голосом и детской непримиримостью отвечает мой любимый.

- Такую не сыщешь нигде …
- Я сыщу, - хвастливо утверждает Алан, поднимая руку.

- И девочка-пай идет …
- … с лимонадом, - подсказывает он и опять хохочет. – С лимонадом!!!

- Идет и идет!!! – марширует на месте, изображая, как она идет, так забавно, что у меня слюни летят от смеха.

Вот баламут!!!

- Вся Тверь захмелела от белой сирени и участковый исчез …
- Уграли парня! – понятливо машет рукой шутник.

- Все девочки, помнишь …
- Помню, - подтверждает шалопай.

- … в тот вечер надели юбчонки и с боку разрез.

- Надень-ка юбочку в разрез, чтоб проявился интерес, - следует припев.
- Какое понимание!!! Вот Твери пруха!!! Везет же некоторым местам! Даешь юбочки в разрез и майки тонкие, не скрывающие ничего, чтобы сосочки озорно торчали!!!

- Даю!!! – ему я говорю.

Он поворачивается.

- Ваш заказ. Всё, как вы просили: юбочки в разрез и майки, не скрывающие ничего, чтобы сосочки озорно торчали.

Он смотрит восхищенно.

- ДА!!! – говорит, делая неповторимый, еле уловимый взгляду жест удовлетворения от исполнения мечты.

Вот, обормот!!! И как же я его люблю!!!

Он рассматривает меня в новом наряде и блеск его счастливых глаз выдает его внутренний восторг.

- Девушка, позвольте с вами познакомиться! – подкатывает повеса этот, заполучая меня в свои руки.
- А незнакомки вас не возбуждают?!! – ехидно осведомляюсь я.

- Сейчас я буду готов по достоинству оценить ваши несомненные достоинства, мадмуазель! – обещает он, не выпуская меня. 

- Удачи Тебе, Солнышко, Счастья и Любви!!! – шепчет восхищенно мой парень певице и включает песню заново.



Скрипучие мелодии кровати


Эту певицу я знаю. Девочка-француженка Ализе. Песни у нее, как и ее голос, чистые и нежные.

- Hey! Amigo!*, - поет Ализе. – Elle veut du haut, elle veut ta peau
Et sur son dos, un tatouage.
Hey! Amigo!
Mi amigo, elle veut du beau
Et d'un amour, sans maquillage.

- Эй, амиго, - подпевает ей мой обормот. – Не пугайся. Не надо прыгать. Восьмой этаж.
Эй, амиго, не надо прыгать. Сейчас поправлю свой макияж, - и хохочет.

- Чего ты всполошился, парень? – задушевно увещевает воображаемого амиго Алан. – Ну же, соберись! Не надо прыгать, ножками не надо дрыгать. Твоя подруга сейчас поправит свой макияж, - и опять хохочет. – Да, не повезло парню!
* Песня «Hey! Amigo» в исп. Alizee

Я пристально разглядываю доморощенного пародиста и уже готова сама рассмеяться, но переупрямливаю себя и говорю ему: - Ах, так?!! Тогда я весь день буду такой!

Я принимаю самый блеклый окрас из известных мне женских обликов.

- Посмотрим, что ты запоешь, мой амиго!!! – мстительно добавляю я.

Он уже около, берет мою руку в свою, подносит к губам.

- Мы не знакомы. Какой промах!!! Как вас не разглядел я до сих пор?!! – обволакивает меня смешливым шармом мой проныра. – Позвольте подле вас побыть, быть вашей тенью, в надежде милость вымолить у вас: вашу улыбку.
- Обормот, - смеюсь я, тая. – Тебе такие нравятся?!!

- Ты можешь наряжаться в любые образы чужие, блеск глаз не спрятать. Не спрятать свет таких прекрасных глаз!!!

…

- Алан, скажи что-нибудь неловко-пошлое.
- Раздвинь ножки, закрой глазки. Впусти в дырочку колбаску.

- Фу, какая неуклюжая пошлость!!! Какая чудовищно нелепая рифма!!! Какой низкий слог!!! Гадкий и неумелый поэтишка!!! Меня так мелко еще никто не унижал!!!

Покажи, хоть, что за колбаса там у тебя. На вид, вроде ничего!
Хоть, свежая?!! Дай понюхаю, а то может, подсовываешь лежалый товар!
Нет, гляди, не лежалый, поднимается!

Можно попробовать?!! Ммм, вкусно!!!
Надо же, тает во рту и набухает от слюны.

Я хохочу, поверженный и побежденный, по пошлостям мне Лин не превзойти.
Да и щекотно мне. Но это ненадолго.
Сейчас кричать начну. И что это я кричу?

А вы бы не кричали?!!

…

- Чего ты хочешь больше: поговорить или обнять?

Я смеюсь. Нет, Лин, меня не проведешь. Скажу: обняться – значит, я не хороша для разговоров, а дура сексуальная всего лишь. Скажу: поговорить – я, что тебя, как девушка уже не интересую.

- Люблю с тобой поговорить, люблю с тобой пообниматься. Мы можем, обнимаясь, говорить и, разговаривая, обниматься.
- Хитер, бобер!!! А ты еще хитрее!!!

…

Его пальцы скользнули в мою узкую расщелину между ног, и я зажмурилась: сейчас начнется!!!
Но он повернул их вправо-влево, вправо-влево и произнес:

- Чик-чик, закрыл. Чик-чик, открыл.
- Что за дела, что ты закрыл там у меня?!! Я тебе позакрываю!!! – засмеялась я.

- Ты невнимательна. Сначала я закрыл, потом открыл. Ключиком невидимым.
- Я думала: ты ее заводишь, как машину.

- Прекрасная идея!!! – оживился он.
- Я открыта и заведена без всяких там ключей!!! В ****у, идеи, и все ключи, в ****у!!!

- Как скажешь. И нечего ругаться, сейчас засуну все ключи. Вопрос один: они нам там не помешают?

…

- Алан, ты перестал нахально приставать ко мне! Уже полдня не пристаешь!!!
- Ты – сытая, я – сытый. Мне не хотелось напрягать тебя. Ты проголодалась?

- Мне просто захотелось повизжать. Оказывается, мне не хватает твоего нахальства и моих заполошных визгов.

- Ай-яй-яй-яй, Алан, прекрати!!! Ай-ай!!!
- Ты права. Чудесное занятие!!! Одобряю.

…

- Я не знаю, ЧТО мне делать … Я не знаю, ЧТО мне делать … - поет Алан детским голоском. – А значит, ничего не буду делать … Я ничего не буду делать …
А буду делать НИЧЕГО … Я буду делать НИЧЕГО …
И НИЧЕГОШЕНЬКИ не буду делать …
Ничего …

А буду обниматься, а буду целоваться!!!

Первой под раздачу попадаю я. Чтоб я такое пропустила?!! Да ни за что на свете!!!

…

Ее ноздри дрогнули, она, словно принюхалась, зажмурилась, как от неописуемого восторга, и подлетела ко мне.
Молчаливый, ни с чем несравнимый комплимент.

Тейлин целует меня запоем, отрывается, вкусно облизывает губы, улыбается.
Я приподнимаю ее, обнимая за невообразимо тонкую талию, она смеется, смешно морща носик, и поджимает ноги.
Невесомость в моих руках, упоительная, не поддающаяся ни одному закону, космическая невесомость. Она озорно хохочет, не сдерживая эмоций. Ее грудь под тонкой тканью касается-дразнит меня, когда она, взмахивая, делает вид, что летит.
Я приподнимаю прелестную фигурку повыше, не в силах устоять перед соблазном, окунуться в ее декольте. Пока я с упоением погружаюсь в волшебную страну перси, она с не меньшим упоением зарывается лицом в мои волосы.

Лишь окончательно ошалев от магии бюста, я сдаюсь, делаю несколько решительных шагов и опускаю Тейлин на кровать.
Она, не переставая смеяться, помогает мне избавиться от одежды, нисколько не заботясь о своей. Умоляюще поднимая указательный пальчик вверх, берет паузу для некой сверхважной и сверхсрочной вещи. И когда я терпеливо отстраняюсь, она погружает лицо в мою начавшую отрастать шевелюру. Вдыхает и опять хохочет.

- Позволь нюхать тебя, любимый, - говорит эта ненормальная. – Какой аромат!!! Он меня сводит с ума!!!
- Это запах мыла, - пытаюсь убедить ее.

- Мыло – только мельчайший компонент, совсем необязательный. Ты ТАК пахнешь!!!

Я же сказал: ненормальная.
А  какая еще может быть возлюбленная у такого же ненормального?!!

Только такая!!!
Любимая, чудесная, близкая по сути, родная суть …

…

- Люблю, - шепчу. – Люблю, люблю, люблю, люблю ...
- Кто это тут меня любит?!! – вопрошает Тейлин, наклоняясь надо мной.

- Я … я … я …
- Ах, вот кто!!! Попался!!!

Она порывисто стискивает меня, покрывает мое лицо поцелуями. Находит мои губы своими, дарит свое дыхание и свежесть, пока ее тело сливается с моим.

- Будешь знать, как меня любить!!! – шепчет она ошеломленному и счастливому мне.
- Буду. Буду – не забуду … - шепчу я, и мой шепот тонет в сладком стоне любимой и скрипучей мелодии раскачивающейся кровати.



Один


- Солнышко, - я подозрительно смотрю на мою играющую с Детворой прелесть.
- Да, - откликается она и еще несколько солнышек.

Игра остановилась. Все солнышки сверкают мне улыбками своими. И я в ответ сверкнул улыбкою своей.

- Я вас всех ТАК люблю!!! – сказал я солнышкам и тут же на мне все солнышки повисли.

…

- Кися, - вспоминаю о своем вопросе, когда игра возобновляется.
- Да, - откликаются все.

Все киси. Кто б сомневался!!!

…

Лин все еще в объятиях моих, а Детвора опять играет.

- У тебя ко мне вопросы?
- Один.

- Да, это так.
- Что так?

- Я была всеми теми, с кем когда-то ты бывал. Скорее в них была, чем была ими.

- Ну, целуйтесь уже!!! – насмешливо нас прерывает Ярче, и все хихикают, глядя на нас. – Хватит уже шептаться, ведь все равно намерены поцеловаться!!! Целуйтесь!!!

…

Я не всегда был один. Просто с некоего поворотного момента потекла моя история диковинно. Мне понравилось быть одному.
Уверен, если бы я поставил себе такую задачу: целибат, как путь – задача бы успешно провалилась. Но я не ставил никаких таких задач.

Поначалу мне хотелось от отношений отдохнуть, потом всё интересней становилось.
Занятие Собой – занятная игра.
Дни складывались в месяцы, а те – в года.
Я с удивление бывало, отмечал: ну, ни фига ж себе, прошло четыре года; ну, ни фига ж себе, семь лет; ну, ни фига ж себе …

Я был один, иначе встреча была бы невозможной. Иначе я б не отыскал Себя, не вспомнил.
Иначе …

Всегда был бы кто-то рядом, напоминая мне привычного меня.
Напоминают нам о нас же, чтобы ни в коем разе мы не обнаружили Себя и не затихли в восторге необъятности своею.

Оглядываясь назад, я с удивлением осознаю, что позволил произойти Главному Чуду, позволил Пустоте обосноваться во мне и не торопился ее заполнить.

О, одиночество мое, ты все мои открыло двери.
Открыв Меня …

…

- Ты принес мне розу?!! – я аромат цветка вдыхаю, пьянящий аромат. – Набрался смелости сорвать?
- Она сама сломалась, - признался Алан. – И я принес.

…

- Я тебе потом дам, - смеется она, признательная за цветок и внимание.

Ничего себе выражение благодарности!!!

- Значит, потом?
- Угу.

- Потом – означает: «отвали». Досадно, - я вздыхаю.
- Мне так грустно, - смешливо сказала она.

Ей совсем не грустно, в ее чудесных очах поблескивают переливами озорные огоньки.

- Что-то от Счастья совсем я распустилась.
- Цветком прекрасным!!! Ярким маленьким цветочком!!!

- Правда? Я думала, что просто распустилась, - тянется всем телом соблазнительность моя.

Я тут же рядом, обнимаю.

- Так значит, не потом!!!



Я в шорохе полнейшем


Я потянулся к ней губами, как пустынный скиталец к роднику, и она охотно потянулась ко мне, ответила на мой призыв.
То, как она это сделала, переполнило меня нежностью сверх меры.
Она поцеловала меня, словно восхитительно неземная ласка Недостижимой и Непостижимой – нечто саморазумеющееся для меня, нечто, что не обсуждаемо мое, по праву. Без всяких прав.
Мое и только мое.

…

- Ах ты, кисечка моя пушистая, - я прижимаю крепко милую мою.
- Мур, - говорит она и тычется носиком в мое лицо совсем, как кошка. – Мур.

- Ах ты, мой мур-мурчик!!! – выдыхаю восхищенно я.

…

Урок по изяществу идет полным ходом.

- Шубу, - вскинула величественно голову Ярче.

Леди Тейлин придирчиво оценивает каждый жест девочки, каждый вдох и выдох, каждый взмах ресниц, все повороты головы фиксирует.
Гонзик на подхвате, изображает слугу, служение усердное собой являет. Не фиг было соглашаться!
Но он и не думает унывать. Еще чего!!!

- Позвольте накинуть вам на плечи шубку-мишутку, владычица, - он жестом заправского фокусника выдернул огромный мятый ком линялого меха из пустоты.

- Меха, - дунул он в побитую молью опушку. – Уважаю!

В дранной шубенке Ярче была бы похожа на промокшую ворону, если бы не ее огненный взгляд, ничего хорошего не предвещавший озорнику. Но тот и в ус не дует.

- Ап! -  всем своим видом предлагает восхититься произведенным эффектом озорник.

На чистом прекрасном лице Повелительницы По Крови никак не отразился взрыв внутреннего веселья, только в глазах полыхнуло Детское, Озорное и заплясало языками яркого пламени.

- Гонзику не циркачить, а служить. Ярче не краснеть! – сделала замечание наставница.

Какое-то мгновение все балансировали на острие игры.

- А ну их, манеры!!! – неожиданно сказала леди Тейлин. – Ты уникальная, Ярче! Я не перестаю - не устаю восхищаться тобою. А ты, несравненный пакостник, давно восторгаешь меня! Будьте собой.
К чему эти игры?!!
- Ни к чему, - спокойно согласилась Ярче.

И принялась охаживать Гонзика шубой.

- Я прибью тебя, фокусник хренов!!! - кричала девочка, тыча в лицо плуту его подарок.

А леди Тейлин смеялась заливисто и звонко. Ее великолепное лицо светилось Счастьем, а  шаловливо обозначившиеся на щеках ямочки выдавали собой Ребенка.

Я смотрел во все глаза на любимую и радостно улыбался.

…

Сейчас Тей претят былые царские замашки и повелительские закидоны.
Я в шорохе полнейшем, украдкой наблюдая, какая милая моя!!!

Она Недостижима и Непостижима в своей волшебной Простоте.
И в Легкости Недостижима и Непостижима.

Какой восторг всё это наблюдать!!!

- Что? – улыбается она.
- Я так люблю тебя!!! Люблю до остановки сердца, до потери пульса!

- Так дело не пойдет, - качает головой она. – У меня кое-какие планы на тебя, - и, мне бесстыдно усмехаясь, нахально добавляет. – Повремени с кончиной, милый! Несвоевременность ее нам ни к чему …

…

- Алан!!!
- Ты почему сердитая такая?

- Я не люблю тебя сердитого. Внимания ты на меня не обращаешь!
- А я люблю тебя сердитую! – ей улыбаюсь я.

- И якобы ты укрощаешь меня, сердитую?!! – готова в бой пойти любимая моя.
- Ага, конечно, тебя укротишь-укоротишь! Шутить изволила, шутливая моя?!!

- Хочешь укротить-укоротить мою сердитость?
- А можно?

- Еще чего?!! Конечно же, нельзя!!!
Но ведь «нельзя» не для тебя.

…

- Ну вот, опять меня в себя влюбил, - довольная, мне шепчет Тейлин.

А я от чувств, переполняющих мое пространство, ошалел. Целую, не могу остановиться.

- Любимая, - шепчу. – Любимая …
- Вот видишь, и сам в меня опять влюбился!



Спокойной ночи


- Спокойной ночи, - желаю я.
- А вот и нет. Ночка предстоит та еще! – безапелляционно заявляет мне мой парень.

…

- Ты же не будешь ко мне приставать? - с надеждой в голосе спрашивает Тейлин.
- Не буду, - успокаиваю я. – Сразу примусь за дело.

…

Он нахально и деловито раздвигает мои ноги, устраиваясь между ними.

- Алан, это хамство!!! - радостно отзываюсь я.
- Хамство – быть такой красивой! Вот это хамство!!!

…

- Расскажи мне, что тебе особенно приятно в наших играх?
- Твое нахальство, - краснею я не от смущенья, а приливом крови во всех местах от его касаний наглых. – И при этом нежность, - всхлипываю я.

- Твои сосочки льнут к моим ладошкам! – объявляет восхищенно он. – К их самым серединкам.
- Твои ладошки – просто чудо!!! – я выгибаюсь кошкой и чуть ли не мурчу.

- И чудо – ты, что отзываешься красиво на мои прикосновенья!!!
- Еще мне нравится, как ты обнимаешь, - шепчу. – Берешь за талию и привлекаешь, как будто только этого и жду я, и этого мне не хватает.
Ну, глянь!!! Я не сказала обнимать меня!!! Сказала: нравится, а ты – нахально обниматься!!!

- Готовься, сейчас полезу я не только обниматься, целоваться, - запоздало предупреждает мой парень. Уже вовсю меня заобнимал-зацеловал!
- Во всех местах? – хрипло уточняю я.

- Есть пожелания особые? – его губы изгибаются улыбкой, и я заранее кричу.

…

- Разве можно так девушку в себя влюблять?!!

Лин прижалась ко мне и я, увидев блеск ее глаз, с готовностью отметил грядущее:

- О, о!!! По-моему, кто-то доигрался!!!

…

- Ты знаешь, это хамство, такой красивой быть!!!
- Я знаю.

- То, что произошло между нами – возмутительное бесстыдство!!! Спасибо за ночное приключение, любимая.

- Ты не будешь ко мне приставать, Алан?
- Не буду.

- Ну, глянь!!!

…

- Прости, не хотел тебя шлепнуть!
- Это я хотела!

- Еще раз спасибо тебе за ночное приключение!
- Тебе понравилось?

- Очень-очень!!!
- Очень-очень!!! – передразнила я. – Ах ты, мое очень-очень!!! Ах ты, мой такой нежный и благодарный!!! Каким коварством отплатить тебе за твою доступность?

- Проси, что хочешь!
- Просить?!! Еще чего?!! Потребую!!!
Где мой главный приз? Где кубок чемпионский?!!

- Лин!!! Лин …
- Ночь еще даже и не подошла к своему концу. Я же подошла. Посмотрим ближе, что за конец тут?!! Алан, он меня толкает!!!
Вот и прекрасно! Обожаю грубияна!!!
Наслаждайся …



Еще один чудесный день


- «Yesterday» - поют из мобильника «Битлз», – «all my troubles seemed so faraway. Now it looks as though they're to stay. Oh, I believe in yesterday...».
- Естудэй, - подпевает мой парень. – Ой, манчики ту сопфаруэй …

Дурачится на звонок, сигнал из вчерашнего дня.

- Алло, привет Владик.

- Привет, заехал к тебе, а ты не дома? – звучит из трубки.
- Иду в магазин.

- Хотелось встретиться, а то я уже забыл, как ты выглядишь!
- Так я тебе расскажу, - охотно отозвался Алан. – Я двухметровый голубоглазый блондин с мощной атлетической фигурой.

- Как у тебя, всё нормально?
- Шикарно, просто шикарно!!! – заверил его Маг, не переставая играть с малышней.

- Как всегда, - усмехнулся голос в телефоне.
- Даже лучше, - заверил собеседника Алан.

- Ну, ладно, не буду уже заезжать, раз ты не дома. Пока.

- Так сильно хотел увидеть, что полкилометра трудно проехать на машине, - засмеялся Алан, качая головой.
- Ну, ты же описал себя, - сказал Гонзик, принимая мяч и ловко уклоняясь от попытки Горна отнять его. – Горн, не толкайся! Веди себя спортивно. Ярче, тебя это тоже касается!!!
Как я понимаю теперь Марадону. С нами – королями футбола – так неуютно простым любителям попинать мячик!

…

- Ты – знаток боли, - горько сказала я. – Ты ее всю собрал собою? Или другим чуть-чуть оставил?
- Не всю. Свою прожил и ладно.
 
- Рада это слышать. И что же случилось?!! Как это ты решился на такое?!!
- Мне просто уже не нравится вызывать в себе боль. Надоело, - просто ответил Алан. – И нравится быть с тобой.

Он посмотрел мне в глаза и добавил.

- Очень нравится!

…

Своим звучаньем легким  и простым позволить прозвучать Живому.
Не помешать ему ни сложностью, ни тяжестью своей людскою.
Иначе Оно, где-то прозвучит. И кем-то.
Не тобою.
А значит, для тебя опять не прозвучит …


- Ух, ты!!! Вот это да!!! – вскакивает мой парень. – Ну, ты даешь, Говик*, признаюсь: не ожидал!!! КАКАЯ МУЗЫКА!!!
* Govi – бесспорно виртуозный гитарист. В данном случае речь о его композиции «Mosaico»

- Всё, пошло тыри - пири – пип, - махнул Алан. – У парня дар. Но заносит его. Любит блеснуть своей техникой исполнения.
Необходимо беззаветно быть влюбленным в свое творчество, чтобы дать ему возможность жить красиво. Не мешая своим умением.

Мастерство – не только в виртуозном владении чем-либо. Оно еще и в виртуозном позволении владения собой.

- Ты придираешься, мой хороший, - погладила по щеке его я, своей фразой давая ему выговориться по полной.
- Лини, солнышко, - отвечает он мне нежно, и так же ласково беря мою мордашку в свои ладони, а потом целует. – Я не придираюсь.
Этот музыкант при всей своей яркости и великолепии торопится заполнить Пустоту, спешить не оставить ей ни малейшей лазейки. Для ученика такого мастера, как Ошо, это довольно странно …

- Вот, слушай, - он готовится включить заново. – Обрати внимание, как в самом начале звучит в Тишине гитара. Это невероятно красиво и самобытно. Это … у меня нет слов … как это … ах!!!
Потом подключаются другие. Теперь все насыщенно звуком, но вполне благожелательно воспринимается. Да, симпатичненько. Но уже не ах!

Слушай дальше. Пространство перенасыщено, даже забито звуком.
Красивым звуком. Утонченным, великолепным по одиночке, но в общем сочетании представляющейся некой ворочающеюся кучей, шевелящейся грудой.
А под занавес полнейшей неразберихой и чехардой.

Я замечал у многих музыкантов эту тягу к перекрытию всех промежутков музыкой.
Дар подчеркнуть звуком Тишину, мазком Пустоту – Истинный Дар …

Я, открыв ротик, слушаю милого. Вот это да!!! Во мне все пищит от восторга.
С ним реально интересно!!!

- Ну что, я придираюсь, по твоему?!! – восклицает Алан.
- Придираешься, - мило настаиваю. – Придираешься, и бурчишь.

Вот он всплеск! Глаза горят, он весь, как пламя!!!

– Представь гениального художника, который использует полотно для демонстрации своего таланта. «Я так могу и так могу, и вот так могу,  и даже так могу!!! Я по-всякому могу!!! Смотрите, какой я яркий и великолепный!!!».
Будут смотреть? Да хрена с два!!! Никого не интересует, что ты там можешь и умеешь.
Смоги!!! Сумей!!!
А сам побудь в сторонке.

Пусть шедевр всё скажет за себя. Кто восхитится – прочитает в углу твою подпись.

…

- А ты на мне поставишь свою подпись? – спрашиваю тихо я.
- Еще чего?!! Ты – свой собственный шедевр!!! – мне отвечает Алан. – А в наглую тебя украсть из галереи и в личное пользование забрать – вот это запросто, легко.

- Алан, куда ты меня несешь? – визжу восторгом я.
- В собственные закрома. Теперь ты – только мой шедевр. Тебя я миру не отдам.

- А я всегда твоя, - шепчу, щекою прижимаясь к его щеке. – Твоею только и была. Только твоею …

…

Я забавляюсь тем, что целую Алана и замечаю, как он отзывается на поцелуи.
Где реагирует мощнее. В каких местах.
При этом милую веду беседу.
Его охрипший голос меня волнует и смешит.

- Тебя послушать, так все не знают, как им еще поусложнять вокруг себя всё!
- Как просто и гениально сказал один парень: «Не наворачивай». Шикарность изреченья.

- Я покажу тебе шикарность изречений! - кусаю за бока его. – Хорошо, поставь нечто такое, что, по-твоему, Живое, Легкое, Простое.

Он смотрит на меня жалобно. Ему так не хочется отдаляться от меня и моих губ, блуждающих по его телу.

- Ладно, - драматичный вздох он испускает и ставит …
- Shahin & Sepehr, - подсказываю я невозмутимо.

- Да, Shahin & Sepehr. Их «Body & Soul» вне границ и вне любых краев. А, знаешь почему?
- Потому что слиты воедино с музыкой они. И не выпендриваются своим умением.

- Да. А они лучшие, реально. Могли б такого напиликать, будь здоров!!! Кстати, откуда ты все знаешь?!!
- Потому что знаешь ты. Есть еще примеры, посвежей, которых я не слышала еще?

- Есть, - кивает он. – Свежайшие примеры!

И включает новое, мне незнакомое доселе.

- Та-ра-ра-ра-ра-ра-ра-ра, - вот это так напев!!!

Полминуты озорства!!! Вот это да!!!

- Ну, как? – он радуется радости моей.
- Волшебно!!! Поставь еще раз! … Что это?!!
 
- Я не знаю. Попросили на мобильный скинуть музыку через компьютер, там рингтоном была эта прелесть.
- Классно!!! – соглашаюсь я.

- Слушай еще, - включает новую песенку Алан. – Тоже рингтончик был в мобиле.
- Обалдеть!!! – восхитилась я детскому напеву*.
*dj dimixer «Далеко, далеко ускакала в поле молодая лошадь»

Я заглянула в глубину его счастливых глаз и вдруг сама охрипла.

- Приятная была беседа. Теперь приятно помолчим, а может, даже покричим.
Ты так неосторожен с нежностью своею, меня расплескиваешь постоянно.
- Какой прекрасный слог!!! Шикарность изреченья!!! – восхитился мой любимый. – Я вдохновился на геройства!!!

- А я как вдохновилась!!!

…

Мой любимый вовсю хохочет.

- Что?
- Я убираю везде точки между Алан Лига и Легко и Просто. В имени моем давно нет точек, сплошная ширь.
Зашел на сайт свой, а там точки везде в имени. Сайту-то лет и лет!

- Не так и много.
- Не для меня.

- Согласна. Прости, ты говорил мне о смешном, пока я пять копеек не впихнула.
- В общем, убираю точки. Их много.
А смеюсь – я удаляю точку и удивляюсь: откуда у Л в Легко такая завитушка нижняя. Кокетливая, с каплей на конце.
А это я не точки, а пробелы убираю!

Хохочет снова. Его способно развеселить все, что угодно.

- Ты и в конце не ставишь точки.
- Не ставлю. Пусть живет написанное. И в конце имени не ставлю, пусть живет.

- А точка так важна?
- Вот именно, важна. А мне солидность-важность, как птице штанга и гантели.
Алан Лига Легко и Просто ТОЧКА. Пришел, стал памятником, не сдвинешь!

А я пушинкой легкой невесомой в своих просторах всем ветрам полетом отвечаю.
Я, как ветра пушинкою играю.
И наслаждаюсь присутствием пушинок и ветров в Себе. Бескрайности Простора Необъятном …

- Сейчас как обниму, - шучу. – И будешь ты объятным!
- Тогда Необъятной станешь ты, иначе, как тебе меня объять? Лишь, будучи Простором Необъятным. Только Ему по Силам всё пообнимать.
Пообнимай меня скорей и буду дальше я свои просторы раздвигать.

- И хохотать, - целую я любимого.
- И хохотать, - целует он меня любимую.

…

- Знаешь, это несправедливо было хаять хорошую тему только за то, что она не стала тем, чем могла. Равно, как прищучивать классного гитариста.
На всякую фигню я вообще внимания не обращаю, а отрываюсь на хороших вещах и тех, кто делает хорошие вещи.
- Я пыталась тебе об этом сказать, - нагло заявляю я. – Да ты разве дашь слово мне сказать! Всё рот мне затыкаешь, - сварливой женой корю я своего парня, с удовольствием наблюдая, как округляются его глаза. – Продыху нет от твоих поцелуев!!!

Он рассмеялся облегченно, как мне показалось, порадовавшись за мою, как оказалось, здоровую психику.

- Знаешь, что? – сказал он с вызовом. – Я сейчас включу все его концерты подряд, посмотрим, долго ли ты выдержишь все его пиликанья, все его экзерсисы?!!
- Ты и так не умеешь!

- Конечно. Лучше не уметь, чем уметь, но не гениально! Иметь возможность гениальным быть, но им не становиться …

…

- Я такой!
- Тебе нравится эта фраза. Почему?

Алан рассмеялся.

- Есть анекдот, - поведал он мне. – Парочка занимается сексом. В позиции номер два. Той, что под углом 90 градусов.
- То есть, раком, - уточняю я, прижимаясь.

- Да. А он курит по ходу дела. И горячий пепел падает ей на спину. Она кричит, естественно, а крендель, довольный, говорит: - Я такой!

Я хохотала, повиснув в руках Алана, если бы не он, я бы уже каталась по полу.
Облегченно переведя дух, я затихла.

- Так хорошо, - тихо сказала я и предложила. – Поза номер два?

…

- Ты просто развратник! – заявила мне моя чудесная.
- Легко и просто, - уточнил я. – Не просто, а легко и просто.

- Так бы тебя всего заобнимала-зацеловала!!! Чтобы знал, как девушку так зачаровывать. Ты, не иначе, зачаровал меня!
- А ты такая вся зачарованная! Вся такая: «Ой, помогите, меня причаровали! Отчаруйте меня скорее».
Я могу. Отчаровать. Я такой!

- Ты – обормот нешлёпаный!!!
- И такой тоже …

…

Я с удивлением глядела, как Алану настойчиво жужжала муха в ухо. С полминуты что-то.

- Вот тебе и жу-жу-жу, кися, - сказал мухе Алан. – Жу-жу-жу, я с тобой дружу.

…

- Да что это за такой мусипусешный зайчик – побегайчик!!! Я сейчас кому-то по жопе дам! – пригрозила я шутливо.
- Да ты что?!! Вот так запросто и дашь? – он смотрит на меня удивленным ребенком.

- А что ты такой классный?!! Так нечестно!!!
- Ты еще класснючей, но я же как-то обхожусь без угроз и силовых воздействий!

- Алан, - засмеялась я. – Поугрожай мне, повоздействуй на меня силовыми методами. Приструни меня уже, наконец!!!

…

- Я к тебе, - шепчу прерывисто.
- За этим? – какое хамство в прелести его касаний нежных, наглых!!! – Или за этим?

- За тобою, - отвечаю я, млея в его руках ласковых, нахальных. – За тобою, - хитро повторяю я. – Чтоб был ты под рукой и организовывал мне все это.
- Сейчас организую, раз по вкусу тебе моя организация.

- Давай уже, организовывай!

…

- Хорошо, когда я под рукою – под ногою?
- В моих руках, моих ногах, - ехидно уточняю я и головой качаю. – Не под каблуками.
И я в твоих руках, твоих ногах. Не на шее.

- Еще я между твоих ног, - мне напоминает поцелуем Алан.
- Ах, - слышу шепот исчезающей меня. – Конец беседе …

…

И мы молчим. Мы переполнены молчанием.
У нас так много есть того, о чем мы можем помолчать.

…

Сорвались с губ слова и поцелуи. Слова прекрасные ласкают уши, а поцелуи всю меня.

- Так, хорошо?
- Чудесно!

- А так?
- Да, хорошо!

- А тут?
- А тут – «Вот это да!!!».

- Что я могу сделать для тебя?!! – шепчу восторженно.
- Будь счастливой, - шепчут его губы, касаясь поцелуями меня. – Будь всегда счастливой. Это невероятно здорово, когда счастливой ты, счастливым я!

- Я счастлива, любимый!!! Настолько!!! Что даже не могу тебе я передать.
- Ты уже передала, родная.

- Классно!
- Я говорил тебе, что ты, как волшебная река, прохладными живыми потоками струишься, не переставая?

- Это ты струишь меня, - шепчу я восхищенно. – Ты струишь меня!!!
- Струиться может лишь Живое. Я говорил тебе, что ты прекрасна, как свежие ветра? Не ветреные сквозняки гоняющие пыль с места на место, а свежие потоки, которые своим приходом позволяют всем склониться благодарно Жизни. 

Сорвались с губ слова и поцелуи. Слова прекрасные ласкают уши, а поцелуи всю меня …

…

Мы лежим, восторженно собой друг друга ощущая.

Снова звучит Govi со своей «Mosaico».

- О, какая симпатичная музыкалочка, - шепчет Алан. – Как насчет: подвигаться в ее ритме?
- Я буду кричать! – отвечаю.

- Это очень даже приветствуется, - заверил он меня.

…

- А что кисечка еще не в постельке, - ерошит мне волосы любимая.
- Кисечка заигрался, - говорю, затихая от ее ласки.

Я отрываюсь от компьютера.
Она целует меня в височные уголки глаз и расстилает постель.
Я сладко зеваю и желаю отдыха оргтехнике выключением.

- Прости, я тебя задержал, - запрыгиваю я в кровать. – Мы же собирались баюшки-баю, а я заигрался.
- Ну, конечно, - засмеялась моя прелесть. – Я так спешила, так спешила, а ты меня задержал!
Все такие хорошие, никто меня не задерживает. А ты, такой нехороший, прямо всю меня задержал!

…

- Я посплю, а ты пообнимай меня.
- Такого случая не упущу, не сомневайся! – смеюсь.

- Ты можешь …?
- Угу, могу. Не сомневайся.

- Лини, - протестует жарко Алан. – Я не об этом!
- А о чем? – опять я веселюсь.

- Приди ко мне в мой сон, как ты умеешь приходить. Приди, любимая, прошу. Я обожаю узнавать тебя в различных проявленьях.
Родное узнавать среди чужих.
Придешь, моя хорошая?!!
- Приду …



И никаких границ …
Блаженство Быть Тобою …
Блаженство Быть Собой …


- Пришел? – зевает Тейлин сонно и обнимает теплом своим.

Приятное, донельзя, ощущенье, когда слегка продрог.

- Ага. Я был недалеко.
- Я знаю. Иначе, уже бежала за тобой.

- Ух, ты какая!!!
- Это потому что ты такой …

…

- Позволь я лепестки твои раскрою.
- Алан!!! – протестую я. – Сейчас же перестань так говорить.

- Как так?
- Чарующе, проникновенно и нахально.

- Так ты позволишь лепестки твои раскрыть, к ним прикоснуться нежно поцелуем?
- Не позволяю!!! Сам там разбирайся нагло и бесцеремонно. Бессовестно, бесстыдно, хамски, беспардонно.

- Ты примешься сопротивляться?
- Я ужаснусь восторженно твоею беззастенчивостью нежной.

…

- Ты замираешь, вздрагиваешь, когда тебя целую. И раскрываешься, как распустившийся бутон. И ароматом опьяняешь и зовешь. А еще крепче прижимаешь. И пальцы в волосы мои вплетаешь. Притискиваешь голову так мягко! И требовательно в то же время!  Я и не собираюсь отрываться от тебя.
- Алан!!! – протестую слабо. – Оставь при себе свои наблюдения.

- А что так?
- Они меня смущают.

- Мне хочется, чтобы ты знала, КАКАЯ ты чудесная, чудесная моя!!!
- Я знаю.

- Уверена?
- Уверена. А ты, ты знаешь, какой чудесный ты?

…

- Алан.
- Да, любимая.

- Тебя со мною хорошо?
- Невыразимо!!!

- И мне невыразимо хорошо. Хочу побыть тобой, любимый.
- А я хочу побыть тобой.

…

- Ах ты, шаловливая моя!!! – я восхищаюсь. – Решила узнать, как сладко это восхитительное тело обнимать, как восхитительны эти неземные губы, как упруги восхитительные груди, как упоительны переплетенья ног с твоими восхитительными длинными ногами, как нежны и требовательны восхитительные руки, и как бездонна глубина твоя!!!
- Алан, прекрати, - шепчу в восторге от нарисованной им картинки. – Мне захотелось побыть тобой, чтобы узнать, что так тебя в меня влюбляет.

- Чтобы влюбить еще сильнее?!! Одобряю!!!
А я хочу побыть тобой хотя бы миг, ведь быть ТОБОЙ – уже Блаженство.

…

- Как это сделать? – спрашиваю я.
- Сливайся в мгновенья единенья.
Для начала используем совокупленье. Я вхожу в тебя и становлюсь тобою. Это просто. Я вошел и влился.

Она смеется, сжимает ноги сладко.
Я поясняю, целуя ее губы.

- Влился. Не излился. Но для тебя всё проще: истечь вовнутрь меня. Так ты вошла в меня и мною стала. Условности нужны лишь поначалу. А дальше веселей пойдет игра. Я тебя почувствовал, меня ты ощутила – считай, вошел-вошла.
Вкус ощутить, потом уже легко и просто…

…

Он вошел в меня, и я впервые ощутила ТАК ярко его в себе.
И сразу соком потекла, входя его каналом в глубину того, кого я Аланом считаю. Неудержимо потекла.

И вот я – он, он – я.

Ах, КАКОЕ тело,  КАК вздрагивает и трепещется в моих руках, на ласку отзываясь.
КАК восхитительны эти неземные губы, КАК упруги восхитительные груди, КАК упоительны переплетенья ног с ее восхитительными ногами, КАК нежны и требовательны восхитительные руки, и КАК бездонна внутренняя глубина!!!

…

Скорей побыть Собой, Алан прав: быть Мною – Настоящее Блаженство!!!
Я осознала это, существуя им.

Скорей побыть Собой!!!
Скорее …

…

- Алан, я хочу побыть Собой!!! – говорю я голосом его. Мальчишеским и звонким.
- То-то же!!! – удовлетворенно смеется Алан моим смехом.

- Выйди из меня, - слышу девичий певучий голос, нахальный и счастливый. – Буквально, выйди. Вынь эту штуку из меня!!!
- Что дальше?

- А теперь входи в меня, зная, что входишь ты в себя, входи и оставайся, а я перетеку в тебя. КАКАЯ ты текучая, любимая моя!!!

Я медленно вхожу толчком в себя и замираю, а он течет в себя.
Толчок несильный и я … ДОМА.
Я это я.

Чего, дурёха, торопилась?!!
Быть Аланом – самим Блаженством быть.

Хотя и Мною – сущее Блаженство …

…

Мы обнимаемся в изнеможении.
Обнимаем.
Кто?!!
Кого?!!

Мы растворились и слились  друг в друге и друг с другом. И воображаем, что по-прежнему отдельными живем.
Ах, как же хорошо!!!

Я плыву в его Любви, а он мне мелочи слияний проясняет.

- Ты можешь быть мною в мгновенья единений, не просто ощущать собою.
Быть.
Перетекать из одного в другого плавно. Или задержаться в чем-то.
И быть и тем, и этим. Одномоментно.

Тогда тебе без надобности будут чьи-то настроенья.
Лишь только ты и ты.

Блаженствуй …
Наслаждайся …

…

- Пришел? – спросила Тей спросонья, довольно ловко заключив меня в свои объятья.
- Пришел, - я замираю восхищенно, как хорошо объятым ею быть!

А Лин сама мне шепчет восхищенно: - Пришел, и сразу хорошо!
Я передразнил любимую: - Ну, прямо сразу! Может, постепенно?

И ею став легко и просто, и позволяя Тейлин стать собой, я замечаю:

- А вообще-то точно!
Сразу!!!
Точно!!!



Как здорово тобою быть
И мною


- И я хочу. Но и хочу своим отказом я тебя помучить.
- По-моему, ты мучаешь себя, любимая моя!

- Немного. Но ты мучаешься больше.
- Нет, ты!

- Нет, ты!!!

…

- Алан, - в спальне голос раздается звонкий. – Так я дождусь тебя?!!
- Ах ты, моя измученная ожиданьем крошка!!!

- Я не крошка, а целый каравай. Кусай уже меня!!! Да не воспринимай всё так буквально!!! А впрочем укуси еще разочек … еще … еще … еще вот здесь … и здесь …

…

- Он такой большой, - шепчет она.
- Сделать поменьше? – смеюсь я, не останавливая ни на секунду свои плавные накаты.

Волнами, одна за одной, накатываюсь я на чудесный пляж. Шипящими восторженными волнами ласкаю я его влажную от моих прежних накатов гладь.
Шероховатый песочек теперь гладкая ласковая поверхность, а угловатые и острые ранее камни, отныне отполированные моими всплесками милые округлые валуны.

Мой смех отдается внутри Тейлин ликующими вздрагиваниями.
Она издает сладкий стон, который переполняет меня новым приливом, которым я исхожу в мою любимую.

- Не надо ничего уменьшать, - шепчет Лин, снова и снова  идя моим навалам навстречу и раскрываясь глубже и глубже перед моими ласковыми натисками. – Он все во мне раздвигает до бескрайности.

- Хочу быть Бескрайностью, - шепот любимой шелестит тем самым ветерком, который гонит мои волны, играет ими, зовет неустанно орошать собою прекрасный истосковавшийся по живительной влаге пляж.

…

- Я люблю тебя.
- Нет, я!!!

- Нет, я!!!
- Нет, я!!!

- Мы оба, - соглашаясь, смеемся мы, переплетаясь телами тесно.

Где чье, уже не различить …

…

- Как здорово тобою быть. И мною.

…

- Я хочу попросить тебя, любимая.
- Проси, - смеется Тейлин, указывая на свои губы.

И я ее целую.

- Еще проси, - она указывает на свои плечи, шею, груди. – Еще проси, еще … Еще …

…

- Я чувствую, что любишь ты меня не краешком, а всем собою. И здесь, и здесь, и здесь … везде …
- Везде-везде? - смеется мой любимый.

- Там тоже, - отвечаю смехом я.

…

- Я увлеклась твоими просьбами, - счастливо улыбается мне Тей. – Что спросить забыла, о чем просил ты.

- Ты выговаривала мне, что я не прибегаю к твоей силе. Вот я и прибежал к тебе.
- Классно, - обнимает меня Лин. – Я полностью в твоем распоряженьи!

- Я о Силе. Не отвлекай меня своею красотою!
- И я о Силе. Я буду обнимать, и целовать тебя.

- И в этом наша Сила?
- Еще какая!!! Прислушайся и ощути Ее прилив. Ощущаешь?

- Ощущаю, - шепчу блаженно.

На поцелуи отвечаю. И исчезаю. Бесследно и бесповоротно.
 
Если и вернусь, уже иным …
И с милою неотделенным …
Без рубежей, пределов и границ …



Ты можешь девушкой побыть


- Я ревновал.
- А я не ревновала.
- Я предавал.
- А я была верна.
- Я не прощал.
- Я всё ему прощала…*, - поют по очереди он и она в компьютерных динамиках.

- Он пара-бАм. Она не пара-бАбам. Он тара-дАм. Она не тара-дАм … Все так и было, все так оно и было. Любовь Шепилова Романа Слатина любила, - подпевает этот поросенок.
*Песня в исп. Любови Шепиловой и Романа Слатина – «Все так и было»

- Вот это да!!! Ай да песенка чудесная!!!* - ликует мой чудесный парень новой композиции.
*Песня в исп.  «Traintafullos» - «Monoxoe»

- Монокос, Агрепис, зашли за угол и сделали пис-пис, - подтягивает Алан и смеется. – Я люблю тебя, Гринпис, ты рифмуешься с «пис-пис»!

…

- Хрень какая-то, - поморщился Алан следующей песне и сразу удалил ее с компьютера. – То ли дело Монокос, Агрепис! Вот это я понимаю, шедевр!!!
Кстати, где они?
- Они уже сделали свое дело, - лукаво говорю я.

…

- У меня вопрос к тебе, любимый. Только не сердись.
- Ты обратилась по адресу, любимая. У меня как раз есть ответ на твой вопрос. И мне не до сердитости.

Он обнимает меня, и я ничего не имею против. В моих объятиях Алан, куда сговорчивее. Не то чтобы он поперечный, просто предложения мои зачастую шокируют его.

- Если мы можем быть друг другом и выглядеть иначе, будучи собою, не означает ли, что мы можем быть еще другими, - говорю ему невинно. – К примеру, ты девушкой побыть.
- А ты мужчиной?

- Не будем событиями торопить себя. Вопрос: ты можешь девушкой побыть?
- А ты собой побудешь?

- Да, - отвечаю, на всякий случай готовясь еще крепче прижаться к милому. – Побудь девочкою милый.
- Я не знаю, понравлюсь ли вам, леди Тейлин, - в моих руках чудесное хрупкое создание неземной красоты.

- Ой, какая девочка!!! Какая хорошенькая!!! – воскликнула я и залепетала изумленно чуду в моих объятьях. – Иди ко мне, моя хорошая, не бойся. Ты меня все время ласкала из Алана, теперь моя очередь!
Ах ты, моя красавица! Я ж тебя зацелую-заобнимаю всю-привсю!!!

…

Она счастливо и удовлетворенно вздыхает, и я слышу:
- Ты просто прелесть, моя девочка! Ты не будешь огорчена, если я попрощаюсь с тобой? – Тейлин дарит мне восхитительный вкус своих губ и говорит. – Ты можешь снова стать собою, милый?

…

- Теперь я заправская лесби, - довольная, шепчет Тейлин. – Ты подарил мне сказочные переживания. Но я попрощалась с куколкой своею. Теперь только ты.
- Совершенно напрасна твоя героическая самоотверженность. Всё, что из меня исходит – Моё, а значит, я. И потом девочка влюбилась в тебя.

- Она придет еще? - блестит глазами Лин.
- Если позовешь.

- Алан …, - она растрогана. – Алан …

Смотрит на меня тепло и нежно.
Сейчас расплачется.
Пора девчонку выручать.

- Что?!! Не смотри так на меня!!! Я не собираюсь твой опыт однополый перенимать-усваивать. Не собираюсь с мужиками я педрилить.
Об этом даже не проси!!!

Она уже мне улыбается игриво. Просохли слезы. Всё, пошла мазута!!! Держитесь крепко, Алан!

- Ну, так не честно, - говорит. – Я в однополую любовь сыграла. Теперь черед твой!
Мне мальчиком побыть или мужланом грубым? Ты хочешь сверху или мне активной стороной побыть? С чего начнем эксперимент?

Я обнимаю милую, целую. Пора ее отвлечь. Собой увлечь.
Всё делаю, чтобы экстазом девочку накрыло, а сам поглядываю осторожно.
Не обернулась парнем ли, не превратилась ли в мужчину.

Без опыта такого я точно обойдусь.

…

- Рассказать тебе, как мы тут здорово пошалили. Она такая трепетная, такая ласковая, такая нежная! Вся твоя нежность в ней. Рассказать?
- О, нет, это ваши девчачие дела, - засмеялся Алан.

- Ладно, - сказала я про себя. – Будут и твои.

…

- Алан, - позвала Тейлин. – Останься, малышка, - обняла она свою возлюбленную. – Алан! – громче и при этом еще нежнее попросила Лин. – Выходи, кися!

И я вышел. Это настоящее чудо!!!

Довольно забавно было видеть эту чудесную парочку и осознавать, что они неотличны от меня. А одна из них, не так давно вышла из Моего Пространства и представляла меня, пока я отсутствовал.
Забавно было в присутствии двух недосягаемо прекрасных существ с интересом осознавать тот факт, что только что моя открытая экспериментам соблазнительная подруга подтолкнула меня к еще одному чуду – явления в мир двумя противоположными полюсами.

Эта девочка, такая живая, подчеркнуто изящная, будто ювелирное бесценное произведение искусства была мною.

Мною!!!
Одномоментно!!!

Она не была очаровательной и пленительной. Любые чары и пленения казались грубыми кандалами в сравнении с ней.
Она не была сродни цветку или даже нераспустившемуся бутону. Она была проста и непостижимо трогательна.

Она словно была открытым окном в Безмолвие Вечности.
Милым оконцем, за которым распахнулась Необъятная Безначальность, Необъятная Бесконечность. Изначальность и Окончательность. 

Эта тонкая восхитительная травинка была мною. И я был ею.
И Собою ...

…

- Это и есть Алан, - поцеловала в висок девушку Лин. – Я его очень люблю. И хочу, чтобы и ты полюбила.
- Я даже, если бы захотела не полюбить, у меня бы ничего не вышло, - она слегка смутилась. – А вдруг я не нравлюсь Алану? Я вам хоть немножечко нравлюсь, Алан?

- Ты – просто прелесть, солнышко. Просто эта хитрюга Тейлин подталкивает нас к соитию.

Она радостно улыбнулась моей хитруше и та поцеловала ее в губы. Я ощутил своими губами этот поцелуй.

- Мы и так в Соитии, Алан. Мы неотличны. Ты сам это знаешь. И какая разница, во что играет с Собою Живое.
- Ты слишком продвинута для необычайно красивой девочки, зайка, - забросил я наживку, проверяя глубину ее осознанности.

Она покачала прелестной головкой и хитро изогнула губы.

- Продвинута куда? И откуда? – она широко раскрыла глаза, и там я прочел ответ.

Я усмехнулся. Глубина у этой крошки бездонная.

- Иди к нам, Алан, - без всякого кокетства, запросто позвала она. – Ты же понимаешь, что это неизбежно. Ни ты, ни я не станем огорчать отказом леди Тейлин.
Да и мы сами вряд ли удержимся от слияния. Две Сути еще с Одной.
Потому, как леди Тейлин неотлична от тебя и меня.

Три индивидуальности Единого Целого исчезнут в Нем. Разве это не прекрасно?!!
И не для этого ли вы призвали меня, не для того ли, чтобы исчезнуть?
И при этом неизменно быть …

…

- Ты на меня не сердишься, любимый? Ни капельки, ведь, да?
- Ни даже пол-капелЮшки, - уверяю я. – Воспринимаю, как возможность: еще раз попрощаться с ханжеством своим.

- Какой ты – пусик! - восхищенно шепчет Тейлин.
- Тут всё очень просто. Если это твое – оно твое, а если нет – в нем не участвуй, точка. Чего мельчать на осуждения чужого!



Танец Жизни


Я замерла на пороге, мой ротик открылся нараспашку.

Алан танцует. Не к дождю.
Просто так. Самозабвенно и неудержимо, восторженно и счастливо.
Блаженно зажмурившись и оглушительно хохоча.

Я понимаю в этот самый момент без всяких пояснений и подсказок.
То, что я вижу: чудо расчудесное и никакое не чудо вовсе.
Танец Жизни.

Именно Так Эта Неуловимая и Живая предпочитает проявлять Себя.
Именно Детским Блаженством и Счастливым Беззаботным Смехом. 
И Бесшабашным Развеселым Танцем.

- Так вот  ТА, из-за кого я танцую и веселюсь, не переставая!!! – восклицает Алан, завидев меня. – Попалась, голубушка!!!
- Это кто еще попался!!! – закричала я и набросилась на него. – Ты - обормот!!! Ты это знаешь?!! Ну, разве можно так девушку в себя влюблять?!!

Он поцеловал мои ждущие его поцелуев губы, и принялся нежно ласкать мое лицо.
Я издала пронзительно неудержимый вопль.

Всю свою ошеломленную и счастливую радость выдохнула я без остатка.
Чтобы тут же вдохнуть еще более ошеломляющую и счастливую …



Шуры-муры и Кошки - мышки


- О, Гонзик!!! Ты первый, кого я встретила сегодня. Спасибо за чудесное начало дня!
- Я в раю?!! – Гонзик ошарашен.

А Ярче озорно смеется и треплет волосы проказника.

- Какой ты симпатичный, братик. Симпапулишный – симмамулишный! О, привет, Горн!!!
- Явился – не запылился, - пробурчал, появляясь, Горн. – Мы с Аланом уже успели загрузить тачку дровами, без тебя.

- Да тут, еще грузить и грузить! – Гонзик заглянул в тачку.
- А можно не грузить – не грузить, - откликнулась Ярче.

- Можно, - легко согласился Гонзик. – Еще как можно!!!

Плут поближе пододвинулся к Ярче.

- Дрова с утра? – дивится он. – С чего бы?!!
- Алан развлекался.

- Ясно. А где сейчас?
- Леди Тейлин позвала. Сказала: очень срочно.

- Понятно. Амуры. Шуры-муры. А Горн почему мрачный?
- Он не мрачный, это я сияю. Вся сяю, сяю.
Застала Алана в разгар его игры с дровами, он мне обрадовался и поцеловал в макушку. И я Счастливая такая стала!!! – закружилась Ярче, глядя в небо.

- Светишься солнышком, сестренка!!!
- Так и есть!!! – девочка остановилась и лукаво взглянула на мальчишку. – А ты гулял с Аутой?

Гонзик мечтательно вздохнул.

- Гулял, - и в его взгляде проступила нежность, и детская улыбка губы озарила.

…

Мои волосы растрепаны, торчат всклоченные, являя собой вселенский хаос.
Будь тут Ярче, не удержалась бы от шутливых комментариев. Она коллекционирует смешные детские высказывания. Вот бы я наслушалась!

- Что это у вас, леди Тейлин? Стрижка – вспышка? Взрыв на макаронной фабрике? Утро в курятнике? Я упала с самосвала, тормозила головой? …
У Вас повысилась лохматость? Всех парикмахеров казнили?

Да и сама она не промах, непременно от себя бы что-то отчебучила.
Прижала бы одну руку к сердцу, а вытянутой второй дистанцию установила, мол, ближе не надо подходить.
И искренне и восхищенно промолвила бы что-то вроде: «Вам очень с волосами!!! Очень!!! А может лучше без волос?».

Но Алан ласково и восхищенно гладит их.

- Какая ты причесонистая!!!
- У меня в любовниках парикмахер.

- Пошли его на хер! – рифмой отвечает мой парень.
- Точно!!! – радуюсь я. – Я же тебя еще ни разу не посылала!!!

- В этом я – девственник, - соглашается Алан.

Я улыбаюсь в предвкушении предстоящего развлечения и уже открываю рот, чтобы произвести посылание готового посылаться.
Но улыбаюсь еще шире и молчу.
Пусть и остается нетронутой эта страничка.

- Я помогу тебе, малыш, - дурачится любимый. – Заинтересую. Для начала пошли меня не на отдаленный хер, а в ближайшую лагуну. Бухту. Лоно …
- Произнеси это слово, - оживилась я.

- Язык не поворачивается обозвать твою писечку …
- Чем?

Но Алан сконфуженно молчит.

- Я помогу тебе, малыш, - дурачусь уже я, говоря проникновенно, как и назад минуту Алан.

И целую.

- О, и ты меня не посылал! – доходит до меня. – Давай, ты пошлешь меня на ***, а я тебя в ****у, чтобы не заблудиться.

Мы смотрим друг на друга.

- Алан, иди …
- Лини, иди …

- … ко мне, - выдыхаем одновременно и обнимаемся, как сумасшедшие.

Ну, их, эти посылания!!!
Они нам не нужны.
Дорогу мы и так прекрасно знаем …

…

Я выхожу во двор, босая, всклоченная, в рубашке Алана.
Но волосы мне – сверкающей короной, сорочка мятая – мантией роскошной, ибо свечусь счастливым светом.

- Доброе утро, леди Тейлин!!! – мне радуется Детвора.
- Оно и вправду доброе, - я обнимаю солнышек.

Потом потягиваюсь долго и сладко.
Тянусь в бескрайнее небо бескрайностью своею, уходя в глубины подземные своею глубиной.

…

Появился Алан.

- Как делишки, ребятишки? Поиграем в кошки – мышки?

Это у нас игра такая.
Он нас ловит, мы пищим.

…

- Алан, давай затеем заварушку, - предлагает Ярче.
- Бучу? – переспрашивает он.

- Да, нет, - смеется девочка – Дитя. – Заварим травки разные, как ты умеешь, попьем неспешно. Ну, а потом, если захочешь, устроим бучу.



Невинность


- Прощаюсь с девственною плевой, мне надоело оставаться девой, - задорно выводит Ярче. Ее сильный голос будоражит, а насмешливый тон подчеркнуто обостряет откровенную безбашенность текста. – Мое тело закипело. Эй, налетай, кто смелый, налетай, кто смелый!!! Мне надоело оставаться девой!

Она подмигивает моему изумлению и шоку Тейлин, машет нам рукой и испаряется.
Вот так напевы юной девы! Ничего себе песенки!!!

- Она шутит, - успокаиваю я свою девушку. – Поет не о своих, а о людских делах.
- Что я наделала! – шепчет потрясенная какими-то своими озарениями Лин. – Прости!

Теперь моя очередь ничего не понимать.

- Я сделала все, чтобы поразить твое воображение своей искусностью в обольщении и напрочь забыла о такой простой вещи, как невинность.
- Ты переживаешь из-за того, что не сыграла в невинность?

- Мне кажется, в спешке я лишила тебя чего-то. Не додала. Словно украла.
- Лини, солнышко, - я ободряюще посмотрел в ее прекрасные печальные глаза. – Ты – мое всё. То, чем ты являешься для меня – необъятное, необъяснимое, ничем незаслуженное Счастье. И я - распоследний балбес, раз не сумел донести это до твоего сведения!

Она уже улыбается растроганно. Нежно касается кончиками пальцев моего лица. А ее улыбка настолько трогательна и блаженна, что я беру на заметку почаще говорить любимой о том, что она любимая.

- А как же невинность?
- Давай сыграем в нее. Нам ничего не мешает в это сыграть.

- А как это, невинность? - заинтересованно уточняет она.
- А я покажу, - говорю. – Это удивительное ощущение незнания.

- Не знания него?
- Не знания серого. Тяжелого, мрачного, похотливого, мелкого. Тебе понравится!

- И Лин …
- Да, любимый?

- Без того, что уже было между нами, ты бы не смогла оценить ее, распробовать и насладиться. Так что, всё так.
Наслаждайся!!!

…

Мы идем в обнимку сонными улицами.
Я столько всего сделала, чтобы быть желанной и необходимой Алану.
А, оказалось, что ему достаточно, чтобы была я рядом. В обнимку шла. Присутствовала рядом.
Ему предостаточно того, что я так близко. Доверчиво прижимаюсь к нему и счастливо улыбаюсь.

Мое Счастье, безусловное и вдохновенное – вот, что перекликается с ним.
С его Счастьем.

И является нашей Сутью.
Перекличкой Счастливых Сутей …



Счастливая влюбленная малышка


- Ну, что ты, малышка?!! – прижал меня к себе еще крепче Алан.
- Надо же, я вправду малышка!!! – засмеялась я, поняв, кто я.

…

- Я нравлюсь тебе такой? - верчусь я перед ним в облике ином.
- Да, нравишься. Ведь нравишься себе такой.

- А раньше, когда в других я превращалась – не нравилась?
- Ты превращалась для меня, не для себя. Ты отдалялась от себя, и это мне не нравилось.
Сейчас, ты – счастлива, и это лучшая твоя игра.

…

- Ты балуешь меня, любимый. – Вот стану избалованной, что тогда?!!
- Я сам балуЮсь, когда тебя целую. И избалованным тихонько становлюсь.

- Ах, как же славно баловать друг друга!!!
- Это да!!!

- С тобою я,  все больше, девочкой, девчонкою смешливой. Меня не тянет в возраст наряжаться и примерять года.

…

- Никакого доступа к телу?!! – забавно ужасается он.

Я мучаю его молчанием несколько секунд, смеюсь, и он с облегчением тянется ко мне.

- Алан Лига Легко и Просто, - я царственно вскидываю голову. – Вам даруется  неслыханно щедрая милость. Правительница По Крови наделяет вас правом однократного прикосновения к Ее божественным стопам.

Алан открывает рот от изумления. Сомнительная щедрость – получить соизволение прикоснуться к нижним конечностям после полного и безраздельного владения всею мною.
Вот наслушаюсь сейчас благодарностей!!!

Но мой парень принимает все с безмолвным восторгом. Склоняется в глубоком благодарном поклоне, произносит бессвязные искренние заверения в восторге и преданности, незамедлительно принимает  вручение награды.
Высвобождает мои ступни из сандалий, берет их бережно и нежно в ладони, целует.

А потом меня накрывает волной, потом еще одной и еще … 



Амиты и серту


Я отложила Летописи Легко и Просто в сторону и пошутила: - Про летние писи там ни слова.

Хоть и шучу, но разговор готовлю нешутливый, хоть и шутливо говорю.
Как сказал Несравненный Гонзик, Мастер Изысканных Глубоких Изречений: «Серьезничаю с вами я шутливо и, по серьезному, шучу».

А еще он сказал:
«Я – Несравненный Мастер Изысканных Глубоких Изречений.
Изысканно Проста и Глубока Вода в Моей Реке. Свежо Течение Речение Мое, а потому свежи и хороши  потоки-брызги Из моих Речений-ИзРечений.
Так упоительно свежи и хороши».

Вот же обормот!!! Надо потискать его при встрече, как щеночка!

- Расскажи, как докатился ты до того, что съеден был амитами и серту?!! – чего крутить хвостом пушистым, сразу к делу.
- Искал Любовь я Безусловную повсюду. И попадал в престранные места, - ответил Алан. – В места престранные. И просто попадал. Когда ты Безусловность ищешь, не до торговли и оглядки на мелочи, сопутствующие поиску.

- Расскажи, пожалуйста, подробней об амитах, серту, - его прошу.
- Амиты, как маленькие страшненькие дети, но искренне голодные. В момент сожрали и успокоились, хоть и ненадолго.
А серту – те вечно сытые и потому не торопливы. Амиты на вид ужасны, а серту обворожительно прекрасны. Коварно принимают вид твоих желаний. Обманным обещаньем льнут к тебе и ублаженье обещают. И поначалу ублажают.
Снаружи мягкие, как бархат. Ласкают, манят, а сами уже внутри своими остриями. И тянут потихоньку внутренность твою, смакуя.
Потом отпустят ненадолго, пока ты боль переживаешь. И снова подступаются, и снова манят и ласкают. И снова соки твои пьют.
Их приближенье ждут их жертвы, как самого ужасного кошмара и остаются до последнего в сознании. В помутненном, жалком, боязненном, но непрестанном, пока не высосется всё.
Тогда сознанье гаснет.

- Жуть какая!!! Совсем, как женщины с мужчинами своими! Хотя я вижу: ты не помутнел ни капли.
- Мое сознанье не мутилось, и радостно приходы серту я встречал. И под конец сознанье полыхнуло ТАКИМ светом, которого до той поры не видел я.
Которым я до той поры, и не был …

…

- А если я, как серту. Обольщу тебя и соблазню, чтоб высосать. Ты не боишься?!!
- Меня однажды серту высосали. И я осознанно прошел их поеданье. Теперь я серту, как бы свой. А значит, свой тебе, если ты – серту.
Амиты дружно голодают, раз нет добычи, себе подобных не едят, не поедают, а серту принимаются точить друг друга. И начинают с самых младших, без всякой ненависти, злобы, а потому что так необходимо для выживанья рода. И голода они не приемлют, не выносят.
Я ж говорю, они все время сытые.

- И что мешает им съесть тебя, как своего и младшего?
- В присутствии меня они спокойны, будто бы поели. Видно в гены внедрилось их тогдашнее блаженное удовлетворение после съедения меня. Они и млеют рядом в удовлетвореньи.
Когда с амитами я рядом – такая же на них снисходит сытая счастливость.
Их голод – это пустота, которую они пытаются заполнить.
А я – их Наполненья Полнота.
Они не принимают Пустоту внутри себя, но соглашаются с Моею Пустотою, как со Своею Полнотою.

- Поэтому ты в стороне был от амитов, чтобы они не ощутили сытость? – спросила я, похлопав по страницам Летописи.
- Да, - он пожал плечами. – Я не горжусь, но и не сожалею. Я сделал то, что следовало сделать.
 
- Как же тебя мне припугнуть, чтоб стал ты шелковым, послушным?!! – я его щипаю и кусаю. – Хотя тогда мне быстро надоест твоя послушность-шелковистость и снова буду я тебя пугать! Что я несу?!! Никто меня не остановит!!!
- Не пугай меня собою, - он засмеялся. – Ведь ты не женщина. Вот те, куда опасней серту. Прилипнут и из истории в историю с мужчиной. У них «любовь» не только до могилы. А от могилы до могилы. Мужчиной становиться – трупом быть, а женщиной – ему могилой. 
Хотя я даже женщин не боюсь.
Я же не мужчина и не женщина. И не гермафродит.
Меня не существует для понятий-разделений.

Какой я – молодец, как оказалось!!!

- Тебя ничем не напугать! МНЕ даже не сподобилось тебя повергнуть в ужас!!!
- А ни к чему меня пугать. Дурацкая забава.

- Так значит, дура – я!!! – я подбочениваюсь строго.
- А вот сейчас меня пугает решительность твоя, - смеется он.

И я смеюсь и шлепаю его по попе.

- Еще, еще, - он предлагает. – Выпусти на волю зверя своего.
- Давно пора, - я соглашаюсь и стаскиваю трусы с него. – А ну-ка, выходи, мой зверь!!! Немедленно ко мне!!!

…

О, зверь мой, попал в надежные ты руки, губы, лоно!!!
И ты не покорен, по той простой причине, что покорение происходит одного другим.
А ты – всего лишь выпуклый фрагмент мозайки, нашедший выемку свою в другом фрагменте этой же мозайки.

Исчез фрагментом ты в слиянии с фрагментом.
И время исчезать мозайки в Целом.

Исчезнуть.
При этом становясь Необъяснимым Упоительным Ничем …



О конях, щеночках, псах и рыбках


- Алан, иди ко мне, - зовет меня Тейлин.
- Моя девочка знает, чем это закончится? – спрашиваю свою ясноокую бесстыжую малышку.

- Закончится? – хитро улыбается она. – А я считала: этим всё начнется …

…

- Все, можешь уже уходить, - смеется Лин. – Я все, что хотела – получила.

А сама, на всякий случай, крепче обнимает. Вдруг я действительно решу уйти.
Кто меня знает?!!

Она правдиво признает себе: она меня не знает.
Но очень хочется ей меня узнать …

…

- Я запущу твою рыбку в мой океан, - шаловливо поет Тейлин. – Пусть плещется там вволю. Воде приятен плеск ее. Плеск рыбок обожает океан. Не подавляй естественную шаловливость рыбки, дай ей волю. И выпусти в мой океан… Мой океан, зови рыбку, мани ее своим привольем. Зови ее, мой океан … Мой океан …

Моя рыбина рвется наружу, навстречу своему океану, своей родной стихии.
Теперь понимаю, почему Тей шутливо зовет волнорезом мою крайнюю плоть.

…

- Он, как маленький щеночек, жмется к моей ладошке, трется об нее. Хочет ласки, - восхищенно кричит Тейлин.
- Это бешенный пес, - раздуваясь от важности во всех местах, прорычал я. – Запомни это, детка!

- Посмотрим: на сколько, он бешенный.

…

- Вот видишь, он не бешенный, а ручной, - гладит его Тейлин. – Ему надо было нагуляться и набегаться.
- Не советую терять бдительность, - небрежно и снисходительно вещаю, откидываясь на подушки. – Это тот еще гулеван! Загуляет тебя по полной!!!

- Я и сама обожаю прогулки, - успокоила меня Лин.

А ее легкие ласковые поглаживания напротив, взбодрили.
 
- Ух, ты!!! - воскликнула она. – Намечается еще одна гульба!!!

…

- Бобик сдох, - заверяю любимую заимствованной фразой из земного сленга.
- Фу, как пошло!!! – кривится Тейлин. – Бешенного пса называть Бобиком. Тем более, прогулки отменяются, пока не вырастет газонная травка в парке для выгула. Твой сорванец действительно бешенный, все вытоптал, - она сладко вздыхает. – Я не за этим.

Она погладила своего питомца и, надо же, он в ответ приветливо завилял хвостом!

- Наговаривают на моего малыша, - проникновенно сказала ему Лин и, поцеловав, сказала. – Отдыхай, еще нагуляемся …

…

Я молчу, подбирая подходящие слова.

- Что? – подбадривает он.
- Не скажу, - иду на попятную.

- Скажи, будь кисей!!!
- Ну, это девичьи секреты, Алан!

- Тогда ладно. Храни в секретности свои секреты.
- Вот блин!!! Ну, ладно, слушай …

…

- Что ты, кисик?!! – целую притихшего Алана.
- Хочу тебя, - нахально обнимает он меня.

- Что это за хочун тут такой?!! А?!! – отвечаю на его объятия.

…

- Кто тут еще не оминъечен?!! - тоном строгого билетера встревожила меня Тейлин. – Оминъечиваемся, не стесняемся!!!
 
…

- Какая ты приятная во всех местах!!! – восклицаю восхищенно я.

- Нахал!!!
- Я не махал, я дирижировал!!! – с пафосом вспоминаю детскую шутку.

…

Ах, какая музыка сейчас звучит!!!
Ликует безудержно в исполнении дуэта. Мелодия блаженства разливается во мне. И сердце мне стучит восторженными ритмами любовного сонета.

- Ты – моя радость, - я шепчу. – Моя нечаянная радость!
- Нечаянная, некофейная, - подтверждает Алан, меня целуя и прижимая крепко-крепко. – Мое сокровище, а я – пират, тебя завоевавший и покоренный щедростью твоею!!!
Какой я молодец!!! А!!! Как я похвалил себя?!!

- Давно пора!!!

Мы замолкаем, но мне интересно: он ощущает то же, что и я?

- Какая музыка еще звучит! Ты слышишь ее, милый? – шепчу чуть слышно, боясь вспугнуть очарование момента
- Да, - шепчет он. – Ты классно отыграла партию свою. Недостижимой высотою мастерство то прозвучало!!!

- И прозвучит еще не раз недостижимо и непостижимо. Исполнить, просто и легко, когда ты рядом и таким нахалом, - бесстыдно усмехаюсь я. – Чтобы музыка восторженно звучала, главное, уметь водить дирижерской палочкой …

…

- Ах ты, мой маленький щеночек, - говорит она взъерошенному мне, неукротимо вставшему на дыбы коню.
- Это конь, - хрипло отзываюсь я. – Берегись, он вытопчет всю твою траву!

- Ах ты, конячка – поскакачка!!! – ликует Тейлин. – Черногривая лошадка. У меня полно сочной травки, топчи, сколько хочешь!!!

Ну, это уже слишком!!!
Так с жеребцами не разговаривают!!!

Неудержимым диким напором ринулся гнедой на необъятные просторы.
Они такие, дикие мустанги!!! Фиг удержишь!!!

…

- Алан, - зову любимого.
- Что, моя хорошая?

Я попадаю в водопад из поцелуев и объятий. Визжу от восхищения.

- Что, моя хорошая?
- А я забыла, что хотела.



Закат


Тонкая, как тростинка девушка.

Ее талия, запястья и щиколотки такие узкие, что упругая грудь, крутые бедра и округлая попка, словно живут своей, отдельной, волнующей историей.
Ее фантастические волосы, ниспадающие на обнаженные загорелые плечи, высоко поднятая прелестная головка, ямочки на щеках, мечтательная улыбка на неповторимых губах – все это замечает мой острый взгляд.
Мимоходом, попутно, ибо влечет его встретиться с ее взором. Несказанно живым и волнующим.

Блеск ее глаз способен лишить вас навсегда пристрастия к женщинам.
Вы согласитесь-предпочтете жить этой Недостижимой Мечтой, лишь бы только не соприкасаться с привычными отношениями, поскольку всё остальное, в сравнении с Ней будет уныло и пошло.
Как и все остальные – однообразными и серыми.

Я знаю только одну ТАКУЮ девушку.
Пусть и с другими чертами лица.

Тейлин!
Опять разыгрывает меня.
Ну, заяц, погоди!

…

Без лишних слов я обнимаю и целую «незнакомку».
Она не сопротивляется, но и не спешит отвечать на поцелуи и объятья.
И, когда я неохотно отстраняюсь, внимательно и даже изучающе разглядывает меня, не проявляя ни отвращения, ни заинтересованности.
Потом говорит чуть глуховатым грудным голосом.

- Я уже с полчаса у моря и вы первый, кто решился подойти.

Последнее слово звучит немного насмешливо.

Я уже готов разоблачить игру, но что-то останавливает меня.
Может, ее взгляд.

- Составьте, пожалуйста, мне компанию, - просит она. – Сегодня будет незабываемый закат. Жаль будет, пропустить его.

Она молчит и добавляет тихонько: - Так же, как и делить его с теми, кто не только не способен насладиться им, но и готов отравить суетливым дерганием и визгливым гомоном.
Ах, если б можно было устроить так, чтобы они исчезли!!! Не умерли, нет, а, скажем, отправились по своим домам.

- Это вполне осуществимо, - отвечаю спокойно.
- Правда?!! – оживляется чудесная собеседница. – Это было бы просто замечательно!!! Вы ведь не шутите?

- Шучу. Но шутка уже чудо, - уточняю, не собираясь иметь ничего общего с любой разновидностью серьезности, и добавляю успокаивающе. – Уверяю вас, останутся лишь те, кто будет способен не нарушить таинство и вкусить прекрасное, не помешав собой ничуть.
- Я знала, что все устроится наилучшим образом! - радуется девушка. 

Еще одна ее улыбка, и я буду готов отдать всего себя за то, чтоб следующая состоялась.

- Приступайте, закат уж на подходе, - она командует, точно друг предлагает другу что-то сделать – тепло, но без лишних церемоний.
- Я буду танцевать, так получится быстрее, - предупреждаю я.

- Я не буду смеяться, - обещает незнакомка.
- Напротив, смейтесь. Вам так к лицу улыбка!

Она кивает. Так и есть.

И я танцую. И в танец вкладываю свой восторг любимою своею, такой знакомой и все же незнакомой мне.

Танец для нее.
Такой знакомой незнакомки.
И абсолютно незнакомой мне …

…

- Ха, водичка! Кап-кап-кап, кап-кап-кап, - пою я, подставляя ладони первым небесным капелькам. – Кап-кап-кап, кап-кап-кап …

Она изумлена, никак не ожидала этого.
Ее распахнутые омутом глаза, я не забуду никогда.
Они, и как Извечное Блаженное Нигде и Никогда, растворены-раскрыты для готовых раствориться в Извечном и Блаженном Сокровенном Нигде и Никогда.

- Ведь, вас не испугает дождик? – я улыбаюсь, зная точно, что не испугает.

Она раскрылась небу и дождю. Раскинув руки в стороны. Ладони кверху и лицо для поцелуев дождевых.
И крик волнующий летит над пляжем восхищеньем шалым, а кажется мне, что я лечу.

…

Мы сидим плечо к плечу и смотрим в море, куда уходит, ласково прощаясь с нами, солнце.
И гладь морская ровная горит огнем заходящего светила.

Мы, не сговариваясь, беремся за руки и идем в море, куда зовет нас восхитительный закат.
Пылаем солнцем уходящим, течем спокойной теплою водой.

…

Она касается ладонью моих губ. Не надо говорить ни слова.
Но я и не собирался говорить.

Пусть говорят ее глаза. Восторгом, упоеньем, восхищеньем.
Пусть говорят ее глаза.

И губы …
Тело …

Пусть говорят ее глаза …



Такая, как я тебе, любимый?


Мы расстались, не сказав ни слова.
Расстались поцелуем.
Блеском наших глаз.
Восходом солнца.

Разными путями к дому …

…

- У меня теперь такая же прическа, как у тебя, - Тейлин проводит ладонью по коротко остриженным, ежиком, волосам. – Как я тебе …?

Но мне не до разговоров, я целую ее неистово, бесцеремонно смяв в свои объятья.
Тей слишком хороша, чтобы ее не целовать.

…

- Одно из преимуществ такой прически – легкий сброс воды. Для зимнего купания, кстати – самое оно, когда секунды на счету для одеванья.
- До зимы еще, ой, как далеко!

Я несколько раз резко провел по волосам, поднимая тучи мелких брызг. Когда ваши волосы пострижены на манер ежика, это всегда забавно.
Тейлин зажмурилась восторженно от летящих в лицо капелек и проделала тот же фокус.
И блаженно зажмурился я.

…

- Я тебя люблю, нежная моя! Люблю.
- Я это знаю, любимый. Ощущаю. Всей собою …

…

Она лежит рядом. Плечо в плечо.
В ее прекрасных, бездонных, лазурных, как море глазах горит восторг.

В глазах ее, наш дождь.
Закат наш.
Наш восход.

Прощанье расставанья …
Встреча …



Расскажите, промолчав


- Какая ты мечтательно счастливая, подруга! - в мое лицо Хинея заглянула. – А ну, колись, в чем дело?
- У меня свидание.

- Свидание?!! И с кем?
- Как с кем?!! С любимым.

- С Аланом свиданье?
- С ним.

- Счастливая!!! Пойду, назначу Марку встречу.
Чем я хуже?!!

…

- Расскажите о своей девушке, Алан.
- Я лучше помолчу о ней.

- Так все плохо?
- Слишком хорошо. Слова бессильны.

- Так расскажите, промолчав.
- Идет. Я помолчу, а вы послушайте.

- Идет.

…

Я зажмурился и увидел ее. Руку протяни и ощутишь ее тепло.
Но я не протянул, а наслаждался ее присутствием незримым и все же таким отчетливо красивым.

Мой трепет внутренний меня пьянил и отрезвлял одномоментно. Утихомиривал и будоражил. Звал за собой и уговаривал не торопиться.

Я дотронулся до плеча любимой. Она повернулась и просияла Счастьем. Обняла и оглядела, будто после продолжительной разлуки.
И поцеловала вкусно-вкусно.
И я пропал …

Я вздох услышал и открыл глаза.
Она была такой красивой в блаженстве Счастья.

Я руку протянул, дотронулся до плеча любимой. Она повернулась и просияла Счастьем. Обняла и оглядела, будто после продолжительной разлуки.
И поцеловала вкусно-вкусно.
И я пропал …

…

- А вы о парне, о своем, расскажете?

Она кивнула и глаза прикрыла.
И я прикрыл глаза.

Он далеко. Он недоступный, непреступный.
Она снаружи холодна, высокомерна, но грусть, печаль внутри ее, надрывом.

Он рядом, но не достигаем.
С другими у костра, о рабстве говорит и о свободе, и о свободе от всех рабств и всех свобод.
Потом на дыбе, на костре. И никого нет рядом. Лишь она.
А он не достигаем.

Потом он к ней приходит и Счастлива она.

Затем среди друзей и недругов.
Парень, как парень. Легкий и простой. Смешной, смешливый.
О чем-то с кем-то говорит смешливо, хотя какой тут смех, когда истории его конец.
Не хочет продолжения историй оплачивать ценою жизни малышей. Ведь в руках другого: в одной проснувшийся филюстр, в другой кинжал, готовый убивать.

И сталью серые глаза сверкают, когда кинжал направлен в малыша. А только изумрудной ящеркой проворной метался озорною.
Теперь металл. Куда кинжалам и мечам.

Она, тревожная, вздыхает предчувствием беды.
И тихо стонет, когда кадык себе перерезает он и падает в последний бесконечно долгий миг.

Я ощущаю, ЧТО он для нее, когда она его теряет.
Я ощущаю, ЧТО он для нее, когда она его находит снова.
Когда он обретается Живым …

…

Мои глаза открыты, как и ее.
И наши взоры соприкоснулись мягкими краями.

И в глубину ушли друг друга, распознав Любовь …



Я тебя люблю


Музыкой заполнено все пространство домика. Такое ощущение, что я нырнула в музыкальность.
Но как только я вошла, Алан нажал на паузу. Смотрит на меня вопрошающе.

Я благодарно улыбнулась и покачала головой.

- Просто пришла, - отвечаю уже в его объятьях. – Включи, хорошая песня.
- Ну, что ты, Казаченко,  - обратился мой баловник к исполнителю остановленной им песни. – Пой уже!

…

- Ну, рассказывай, что у тебя чудесного произошло? - спрашивает Алан, обнимая. – Небось, Небо осыпало Тебя лепестками лотоса, а все котята терлись о твои ноги.
Ветер играл твоими волосами и шаловливо заглядывал в пикантные места.
Солнышко светило только для тебя одной, а пенящийся барашками волн океан шептал Тебе на ушко нежные признания.
- Ты что подглядывал? – смеюсь, обнимая любимого. – Всё так и было. Только никто в пикантные места мне не заглядывал. Ветер сказал: «Тебе есть, кому позаглядывать».

Он смотрит в мои глаза своей нежной глубиною взгляда. И я доверчиво к нему тянусь. Один лишь способ есть спугнуть проникновенность.

- Алан, трахни меня, как девку блудную!

Он целует меня в уголок рта.

- Не старайся, у тебя уже не получается быть пошлой.
- Это всё ты, - я легонько провела ноготками по его спине. – Что ты со мной сделал? Признавайся!!!

- Показать? – спрашивает он лукаво.

И я снова исхожу блаженством …

…

- Переставай меня влюблять в себя, - я милого прошу.
- Я влюблять  не перестану, не устану, не отстану, - заявляет он, вспомнив шутку Гонзика. – Это так чудесно в тебя влюбляться и влюблять в себя!!!

- Кисенька, - тогда прошу. – Повлюбляй меня еще в себя. И повлюбляйся …

…

- Знаешь, - задумчиво смотрит на счастливую меня Алан. – Мне следует тебе кое в чем признаться. Будь ты обычной девушкой, я не смог бы быть твоим парнем.
Я не привязываюсь, не строю отношений, не зарабатываю, и не защищаю.
Если кто и может находиться рядом со мною, так только такая необыкновенная, как ты.
- Благодарю тебя за то, что я необыкновенная, а не обыкновенная, - целую его я.

…

- Твои сисечки в надежных руках, - заверяет меня этот прохвост.
- Это твои руки на надежным местах, - говорю ему нахально. – Как и ты сам!

- Это да, - легко соглашается Алан. – Я в твоем надежном междуножье! Древнее Междуречье не исчезло бы, будь оно твоим – Всегда Современным Междуножьем!
- Хам!!!

- Я иду тебе навстречу. Я тебя откукарэчу, - пропел мой нахальный парень. – Мои выпуклости несутся навстречу твоим впуклостям, - шепчет он мне жарко.
- Так почему они еще не там? Как-то подозрительно медленно они несутся!!!

- Ах, так?!! – преисполняется решимостью мой расчудесный.
- Не так грубо, любимый! – я прошу. – Еще грубее!!!

…

- Я тебя люблю, любимый.
- А я тебя люблю, чудесная моя.

- За то, что я люблю тебя? – смеюсь ему.
- И за это тоже, - смеется он.

- А если б я тебя ни капельки бы не любила? – спрашиваю я. – Что тогда?
- О-о, - он не смеется, головой качает и его взгляд печален, когда он сказанное мной себе представил. – О-о …

- Прости меня, - прошу и обнимаю. – За глупость, глупую меня, прости! Я так тебя люблю!!! – ему я говорю.

И он сияет и говорит мне: - И я тебя люблю … и ты меня прости.

- За что, любимый? – удивляюсь.
- За то, что я тебя когда-то не любил, прости …

…

- Я люблю тебя!!!
- А я тебя!!!

Звучат восторженно слова.
Звучат …
И не надоедают …



Вне секса Легко и Просто


Я с удивлением прислушиваюсь к себе внутри.
Что-то новое там вместо былого. Да, улётного, да, непередаваемо прекрасного, но теперь былого.
Нет, сексуальная энергия по-прежнему во мне, как и раньше и по-прежнему могучим потоком, но вроде как выросла я.
Я выросла. Вот это да!!!

- Кися хочет секса? - спрашиваю любимого.

Хороша я буду, если стану крутить носиком в ответ на его порывы!

- Не знаю, - отвечает мой расчудесный изнутри себя.

И я вздыхаю облегченно. Вот в чем прелесть наших отношений: мы происходим из Единства Нашего и потому созвучны!!!

- И я не знаю, - отвечаю. – Но хочу узнать …

…

Все перекликается, все работает. Все отзывается и отвечает.

Мы смотрим в глаза друг другу и улыбаемся новому откровению. Нам не интересно заниматься сексом.
Нам не зачем соприкасаться краями, да и погружаться в глубины наши не зачем, не зачем сливаться воедино. Мы и есть Глубина.
Слияние состоялось.
Уже ...

…

То, что раньше воспринималось, как наслаждение, оказалось дрожью тела.
Телу уже не хочется дрожать. Ему очень хорошо. Ему спокойно нашему общему телу. Ему счастливо и радостно. Оно переросло секс.

Оно открыто для новых, более тонких энергий. Оно выросло из секса, как из семени. Проклюнулось прекрасным цветком, укоренилось в сексе, когда семя переродилось в корни.
Корни нашего тела в земле, но рвется оно к небу, солнцу, дождям, ветрам.
Оно укоренилось в сексе, оно впитало в себя его энергию, но назад в зерно цветок не вернется. Это противоречит его природе.

Да и не знает цветок ничего ни о зернах прежних, ни о противоречиях. Цветение, аромат, танец на ветру – вот его жизнь ...

Восторг состоявшегося обещания …

…

Мне спокойно и даже весело. И ничуть не страшно.
Я слишком хорошо знаю, ЧТО необходимо моему любимому: ЧТОБЫ Я БЫЛА РЯДОМ.
Уж это-то я уяснила себе безошибочно, особенно в чудесные времена нашей игры в невинность.
И потом я знаю, что вслед за одним наслаждением, приходит новое, куда более утонченное, более глубокое и более возвышенное. Когда принято и прожито вдоль и поперек прежнее.

Если ты идешь по пути Радости, Радостью являешься, иначе не бывает!

…

Мы всё еще друг в друге выпуклостями-впуклостями, как смешливо любит говорить Алан, не торопимся покидать, но и не движемся.

- Ты расстроен? – я глажу его лицо.
- Шутишь?!! Я сколько занимался практиками, всё мечтал о выходе за пределы Секса, не о подавлении его, а о выходе.
Когда он – часть меня, и не отвергнутая, а прожитая, Живущая моим принятием энергия моя, которая всегда со мною.

- Я с тобою навсегда, - шучу. – Тебя я этим напугала?
- Люблю тебя!!!

- А я тебя!!!

…

- Соприкоснемся серединками своими, - тихонько мне любимый предлагает. – Соприкоснемся серединками своими …



Соприкоснемся серединками своими


Мы лежим обнявшись. Просто лежим.
А еще целуемся. Мы открыли нечто новое для себя.
Нечто непередаваемо прекрасное.

Соприкосновение сутью, серединками своими

…

Наши серединки будто ждали приглашения к танцу. Стоило Алану предложить соприкосновение, как внутри моего живота, где-то в районе солнечного сплетения тут же отозвалось Живое и устремилось навстречу Живому любимого …

…

- Алан, кися, ты собираешься спать? – спрашиваю только для того, чтобы услышать блаженство в его голосе, созвучное моему.
- Собираюсь, Лини, кися, - то, чем напоены его слова отдается внутри меня упоительными перекличками. – Всё собираюсь-собираюсь, и никак не соберусь!

Он целует меня, и я его целую.
Это нами целуются наши серединки …

…

- Давай прижмемся животиками, - предлагает Алан.
- Это ведь не обязательно для серединок? – уточняю для ясности.

- Неа, просто хочется попробовать. А ты боишься, что это вернет нас в секс? Накроет его волною.
- Ну, конечно, я боюсь, - я весело смеюсь. – Да я сразу запрыгну на тебя, и будем скакать друг на дружке праздничней обычного!

Мы прижались животиками. И наши серединки моментально слились воедино.
Откликнулись и другие части тела. Весьма ощутимыми толчками и устремлениями. Но это-то как раз естественно.

Мы ощущали их призывы, но были только серединками своими, исчезнувшими в своем едином, а телу позволяли отзываться играми своими.

Оно блаженно запело, когда мы вновь не вовлеклись в игру гормонов, а зазвучали общим сонастроем …

…

- Он меня толкает, - смеюсь я Алану. – Еще я никогда тебя ТАК ни хотела!!! А ты?
- И я, признаюсь честно, так еще ни жаждал заполучить тебя для своих низменных, да и возвышенных утех!!! Для всех утех!!!

- Если хочешь – входи, - смешливо предлагаю я. – Я вся твоя!
- Если хочешь – вводи, - смеется мой любимый. – Я весь твой! Я твой герой!!!

- Еще какой!!! – я отвечаю. Его словам и поцелуям.

Спасибо сексу, но у нас новая игра. Тем более нас секс к ней и толкает. К новой игре.
Ему приятно вырасти так же, как и нам.

Я распахнулась серединкою своею и шаловливо прикоснулась к серединке Алана. И мы слились в едином поцелуе серединок наших …

…

Обожаю секс!!!
Именно он, будучи чудом, привел нас к новому чуду, еще большему, еще более необъятному ...
Именно он, будучи восторгом, привел нас к новому восторгу, еще большему, еще более необъятному ...
И не оставляет нас, ведет энергией своею в наше небо!!!

Мы вне его легко и просто. Вне прежнего его, но с новым его качеством. Объятьями любовными и благодарными за то, что мы его прожили, каким бы неприглядным ни казался он. За то, что мы его так искренне любили и восхищенно жили им ...

Секс в нас не замолкает и даже набирает обороты. Его энергия на крыльях поднимает нас в экстаз, а не в позиции нас ставит.
На крыльях поднимает.

И мы летим, летим, летим …



Новые горизонты Шихоны


Я всё еще во власти соприкосновений наших серединками своими, а Алан возится, какие-то делишки у него.

- Что такое?!! Почему фонарик не заряжается? Почему зарядка отошла? А-та-та, - погрозил Алан пальцем, подключая утерянное соединение.

- Смотри и удивляйся, милая, - предлагает восхититься он своим умением плыть в воздухе, как пловец в воде.
- Ты нас так часто удивлял, что мы привыкли удивляться. Нам удивление, как воздух, дыханьем свежим, - растроганно отвечаю я.

…

Я вздыхаю.
Нет никакого напряжения, такое ощущение, как будто нет тяжести вообще.
Мне знакомо это ощущенье. Однажды Алан меня просто обнял, и меня Шихона приняла в свои объятия.

Гонзик прав был, говоря, что это словно бы обняться с солнцем.
Все, о чем подумала тогда: если объятья Алана так хороши, то к черту секс!
Но мысль та, как и все другие, полыхнула в пламени Любви, сгорела. Нет секса, мыслей, нет чертей. И некому, и некого, куда-то посылать, когда «куда-то» этого не существует.

Слов не осталось, адресатов, пунктов назначений ...
Ничего ...
Сплошное НИЧЕГО …

…

Соприкосновенье серединками своими – преддверие Шихоны?

Были мы без секса, и были мы невинными. Теперь вне секса мы. Он в нас – цветочком крошечным прекрасным. Цветочком Познанного.
А мы не познаны, непознаваемы. Непознанностью и Непознаваемостью Своей раскрыты Необъятно.

Лишь только вроде бы познал себя, а новые открыты двери. Нет ни зацепок, ни отметин. Все ориентиры, вехи и границы, пределы, рубежи исчезли и растворены. Нет ничего. Все смыто волнами Нутра.

За Новой Глубиной нам открываются еще Глубины. Бездонней и еще Глубинней.
Их не изучишь, не опишешь и не обозначишь, ТАК упоительны Они.  А ими можно только жить и раскрываться глубже и глубинней.
И Глубиною этой быть. И в Глубь Бездонную Свою блаженно уходить. И пить, и пить, и пить Глубины. Они, как воздух нам.
Живая, Жизненная пища для Живого – Его Немыслимая Глубина.

Вот именно теперь, нет никаких запретов, никаких ограничений.
«Да» полное всему. Да сексу, как возможности. И да всему, как всевозможности.

Да мне, открытой ...
Да, Алану, открытому ...
ДА нам, открытым и распахнутым ВСЕМУ …

…

- «Сегодня ты – королева бала…*», а я, ну, конечно же, твой король, - пропел Алан.
*«Сегодня ты – королева бала…» – строчка из песни «Королева бала»  в исп. Михаила Шелег

Меня переполнило нежностью и шаловливым умилением.

- Ах ты, такой – такой!!! Да что это за певун тут такой?!! – я крепко сжала его в своих объятьях. – Что тут за певун такой?!! А?!!

Я трясла Алана, не в силах сдержать бушевавшую во мне бурю восторга, тискала, сильно прижимала к себе, отпускала, чтобы рассмотреть этого шалопая поближе.
Шлепки и похлопывания, пощипывания и покусывания – моему парню перепадало их в изобилии. А еще безостановочные поцелуи накрывали его снова и снова, волна за волной.

- Ах ты, кисечка – пусечка!!! - приговаривала я растроганно, обнимая свое сокровище и покрывая его бесчисленными чмоками детских поцелуев. – Ах ты, такой – такой!!! Ты посмотри на него!!!

И снова трясла, шлепала, тискала, прижимала, отпускала … рассматривала и снова трясла, шлепала, тискала …

- Ах, ты такой, мальчишечка-паренёчек!!! Да, я тебя заобнимаю-зацелую!!!
Такого всего славного тебя! Всего тебя! Ни сантиметрика не пропущу!!!

Да кто ж тут, такой чудесный-расчудесный?!! А?!!
Да я ж его люблю!!!

Люблю!!!

…

Я слышал рокочущий грохот нарастающих в себе волн. Они поднимали, качали меня, швыряли одна другой, с шипением приветствовали и прощались. Океан бушевал ласковой стихией, он заполучил меня в свои руки, и ни что не могло помешать ему наиграться мною, перед тем как сделать своей неотъемлемой частью.

И теперь я не был краем в крае океана. Рыбкой в родной, но всё же отличной от нее стихии. Фрагментом во фрагменте. Одной из разновидностей своей энергии сливающейся с разновидностью другой.

А был я целиком. Всей Необъятностью Своею ...
Необъятным Целым в Необъятном Целом ...
Я был Ничем, в Себе же и плывущим ...

А еще я послушно плыл в своей кипящей восхищенной пучине розовым бумажным корабликом, прощанием с ним и обещанием его отваге и безоглядности.
Вплетался собственным милым детским стишком-напевочкой в неистовый рокот Бескрайнего.

А розовый кораблик я недавно встретил.

Оказывается, утонула лишь бумага. Бумажный, ведь, не долог век.
Теперь кораблик – Перекресток Мирозданий в пересеченьи Измерений Рек …


А вас когда-нибудь обнимал океан?

…

Шихона
Бескрайнее Моё
Бескрайнее Ничто
Бескрайнее Не Знаю

Колыбель моих происхождений-похождений
Обитель возвращений

Домой
К Себе



Алан Лига Легко и Просто



Хроники Летописей Легко и Просто



Летописи Легко и Просто



О, Мое Былое, живущее во Мне не прошлым, а Одномоментным и Живым.
Происходящее со мной от мига к мигу, в каждый миг …


Алан Лига Легко и Просто



Битва под Харной


- Гонзик!
- Что, сестренка?

- Я только что была на Харнии, - призналась Ярче. – Хотела стырить их Королевского Торта …
- Тебе покоя мои лавры не дают на поприще хищения съестного? Могла б сказать, я бы еще торта принес от Харнов.

- Там не до тортов. Там началась война. На них напали. Мне жаль.
- А мне как жаль всех этих бедолаг, нарушивших покой моих питомцев!!! - прищурившись, ответил вмиг побледневший Гонзик.

- Но что от них надо нападающим? – спросил Марк. – Почему на Харнов напали?
- Такие сверхбогатые, зацикленные только на себе сообщества постоянно привлекают алчные взгляды завоевателей, - пояснил Горн.

- Харны – доверившиеся мне жадные детишки, - согласился, облачаясь в легкие воинские доспехи Гонзик. – Но только папе позволительно им выговаривать за скупость их и шлепать!!! Никак не посторонним, никак не левым чайникам со стороны!!!

…

Это боевое поле такое видело уже не раз. Под Харной, городом-столицей, сражения – привычное явленье.
Всё, как всегда у Харнов, как в лучших воинских традициях великих воинов: раскрыть противника, раздергать, принудить бросить силы все, запасы в бой и нанести, введя резерв, решительный удар.

Резерв был введен в битву. Пехота уж теснит пехоту. И конница чужую конницу теснит.

- Еще немного поднажмем, и победим!!! – это уже Харны торжествуют. – Еще немного и победа!!!
Ура!!!

…

Жестоким откровением было увидеть в своем тылу пылящийся клубами горизонт. Услышать громоподобно нарастающий топот неисчислимых копыт.
Осознать, что это конец.

…

Это называется унынием, утратой боевого духа. Не зря, ох, не зря Горн не раз говаривал, что самый лучший дух воина – это его отсутствие. Когда чего-то нет, оно не может быть слабым, пасть или утратиться.
Хваленный боевой дух Харнов сник, сдулся, испустился с неприличным шипением и запахом выпускаемых кишечных газов.
Слишком много было атакующих, слишком алчно жаждали они причитающихся в случае победы богатств, слишком хороши были, как бойцы.

Вожди пытались вдохнуть веру в своих солдат собственной доблестью. Они звали за собой и личным примером вдохновляли соплеменников.
Но даже это было напрасным.

Умереть, погибнуть в бою всем, дабы избежать позора пленения и рабства – вот единственное, что оставалось Харнам.
Впервые они не справились сами. У них никогда не было союзников из-за их непомерной жадности. Они всегда рассчитывали только на собственную силу, и вот в первый раз она оказалась недостаточной.

- Отец Наш, - взмолился израненный юноша, уже с трудом отбиваясь от наседающих врагов. – На Тебя уповаю, как на последнюю надежду!!!

Один из вождей, бившийся рядом с ним, горько усмехнулся. Как объяснить парню, что выдумка об Отце Харнов никого из них не спасет?!!

…

Гонзик летел над полем воплощением неизбежности. Его соратники едва поспевали за ним.
Это было незабываемое зрелище: тонкий всадник на белоснежном коне, бесстрашно мчащийся наперерез вражеской коннице.
Взъерошенный мальчишка навстречу необъятной лавине свирепых воинов-наемников.

- Отец, Отец!!! С нами Наш Отец!!! – пронеслось по рядам защищающихся.

Рев восторга пролетел по утратившим было всякую надежду боевым порядкам Харнов и вдохнул в них энтузиазм. Веселей зазвенели мечи, словно острее стали копья и стрелы, даже кони с куда большим воодушевлением сшибались с сородичами неприятеля.

…

- Пленных не берем!!! Отсюда я никому не дам уйти!!! Ни одному врагу!!! Всех уложу я в это поле, - кричал надсадно Гонзик, звон клинков и топот лошадей перекрывая. – Никому!!!

И хохотало войско вражье мальчишеской хвальбе.
Но он кричал, не прекращая.

- Отныне, так и будет для агрессоров любых!!! Отсюда я никому не дам уйти!!! Ни одному врагу!!!

…

Небольшой отряд принял на себя всю безудержную мощность летящей кавалерии, весь ее исступленный накат.
Его какое-то время она несла впереди себя, как на капоте автомобиля сбитого пешехода.
С той лишь разницей, что несомый, пятясь под напором, неукоснительно и четко множил на ноль первые ряды, делая вторые первыми, а третьи вторыми.

Гонзик словно демон возмездия кроил по своей мерке атакующих, рассекая хитонским клинком мощные тела неприятеля, как бумагу.
Рядом с ним громадной горой возвышался Горн. Его мощная секира кроила черепа и кости тем, кто был справа.
Слева тонкой верткой змейкой жалила Ярче. Укусы-уколы ее тонкого, как стилет меча были мгновенными и безошибочно смертоносными.

Вражеская тяжелая броня была бессильна перед сокрушающим неистовством Гонзика, исполинской мощью Горна и виртуозной точностью Ярче.
Если Гонзик в действии был похож на крупнокалиберный пулемет, заливающий свинцом всё вокруг, а Горн на гаубицу, накрывающую одним залпом это самое всё, то Ярче в бою напоминала работу скоростного снайпера, сверхточного, сверхэффективного и неуловимого.

- Отсюда я никому не дам уйти!!! - хрипло горланил Гонзик. – Никому!!!

И встречным всадникам теперь было не очень-то смешно.

Монолитный кулак острия атаки расползся двухдневной пляжной медузой, измочалился и уже  озирался в поисках места для отступления. Напиравшие сзади гнали бедолаг, как в мясорубку, чтобы вскоре и самим угодить в ее смертоносные жернова.
Растекаясь по краям, противники готовились взять в кольцо троицу.

Попытку обойти с флангов перекрыли появившиеся эскадроны.
Девочки из Храма Охольи слева и отряд помощников и помощниц справа.

- Отсюда я никому не дам уйти!!! - хрипло кричал в порыве шалом Гонзик.

И это леденило кровь врагам.

…

Когда среди воюющих возникла Тисса и заглянула в лица нападавших, переполох возник немалый.
Когда же в небе возникла леди Тейлин и тень Недостижимой накрыла поле битвы, вражье воинство пустилось в бегство, оружие бросая и пути не разбирая.

- Нам никому не убежать отсюда!!! - бежала в панике орущая толпа. – Мы все погибнем!!!

И затихала, под ударами безжалостных мечей она.
И гибла, гибла, гибла, гибла …

…

- Обосраться, как красиво!!! - воскликнул Марк, увидев панораму битвы с высоты.
- Благодарю, - ответил Алан.

- За что?
- За красоту похвал.

- Так ЭТО ты?!!
- Скажем: и я.
Удаль и отвага, мастерство и воинский талант – всё это малыши, не я, изобразили. Я лишь – немножечко везенья, капелька удачи им.
Я тот, кто восхищенно все действо видит и радостно ждет радостной развязки, самой игрою наслаждаясь безусловно.

- Алан! – ошеломленно лепечет осознавший сказанное Марк. – Магия Легко и Просто!!!
- А ты грыз ногти из-за ненужности своей и что в сторонке от друзей, когда они воюют, а ты нет!

- Ты потому в сражение меня не отпустил?
- Да. Это редкая возможность обученья. Мне не хотелось, чтобы ее ты пропустил. Лишь это имеет для тебя значенье. Чтобы увидел ты.
Искусство, которое сродни Величью Простоты.

Искусство видеть все прекрасным и счастливым …
Своих друзей прекрасными, счастливыми увидеть.
И красоту Себя …

…

- Отец!!! Отец!!! – ликуют Харны. – Ты нам принес победу!!! Ты нам принес победу!!!

- Я буду говорить, - перекричал всех Гонзик.

И воцарилась тишина.

- Сегодня вы увидели, к чему приводит ваша жадность и восприятие ее, как силы, и упование на силу в столкновениях с другими. Она приводит вас к тому, что против вас объединяются другие. И к вам на помощь не спешит никто.

- Но мы не знаем другой силы, Отец, - отозвался вождь. – Лишь силу племени в хранении своих богатств.
- Отныне знаете, - ответил Гонзик. – И имя этой силе – дружба.

- И, обращаясь ко всему народу Харнов, хочу все прояснить, - продолжил он. – Я вам не отец.
- Но вожди получили послание Безмолвия Небес, - раздался выкрик. – Они нам ясно объяснили, что ты – наш благодетель!

- Отец родной, - усмехнулся неслышно Горн, и Ярче ответила ему быстрой улыбкой.

Вожди хмуро молчали, но начавшийся было ропот снова острой сталью клинка разрезал звонкий голос Гонзика.

- Вожди точно приняли сообщение, но не знали, как дословно передать его вам. Потому как никто из вас не знает о дружбе. Я не ваш отец, я Ваш Друг.

Вожди заметно приободрились и воспрянули духом.

- Научи нас Новой Силе, Наш Друг, - попросили они хором, и все племя взвыло дружным эхом. – Научи нас Новой Силе, Наш Друг!!!



Ох, уж этот Гонзик


Страницы Хроник перемешались. Про Гонзика и битву – совсем не первые листы.
Опять читал плут про себя, да так и бросил!

А впрочем, и ни к чему последовательность изложений.
Жизнь непоследовательна и тем Жива …



Немного о себе, любимом


Первой строчкой, которую я написал, как летописец Жизни стало обращение ко мне Горна:
- Главное, не путайся под ногами, придурок!

Чем не девиз!

Я – Хроник. Один из безымянных летописцев.
Один их тех немногих, присягнувших на верность Жизни.

Мой жребий – вписывать в страницы Летописей то, что происходит из ряда вон.
Сюжеты те, что логикою не объять. Умом не вымерять, линейкой не померить.
Ораловское что-то. То, что через край.

Смеется Жизнь над книгами своими.

Я и не думал быть документалистом чьим-то. Случилось все само.

…

У меня все, что было до этого, можно одной фразой описать: не жил, а проживал.
Вот уж действительно, жизнь прожевал! Поэтому весь помятый, пожеванный, выплюнутый!

Насчет помятости-пожеванности, речь не о внешности моей. С нею-то как раз все в полнейшем порядке.
Это о внутренней динамике происходящего.

Был я тем самым мажором, о которых говорят: «золотая молодежь».
Мальчиком из золотой колыбельки, единственным и неповторимым отпрыском богатых и влиятельных родителей.
Был не под стать им. Не было во мне захватнических и поработительных склонностей, равно как и трепета перед властью и богатством, не болел я лестничной болезнью – стремлением карабкаться иерархическими ступенями.
По мне, глупо это – жить на лестнице.
За что и был отлучен я от родительского доверия и уважения.

Привыкнув к холодности папиков-мамиков, я легко перенес их смерть, в результате какого-то странного несчастного случая.

Моим опекуном стал дядя. Мы сошлись на том, что вмешиваться в дела близких – дурной тон. А вот поддержка – то, что надо. В масть и цвет.
Он не скупился.
А его денежное довольствие – сплошное удовольствие.

Все вроде у меня было «в ажуре и даже абажуре», кроме меня самого.
Вот меня не присутствовало в этом ажуре-абажуре. Словно потерял себя на одном из гай-гуев. Где-то в непрекращающейся веренице случайных встреч и ненужных происшествий.
На одном из пресловутых пати. Или в одной из чужих кроватей.

В одной из красочно раскрашенных картинок-картонок, что на вид прекрасны, а на вкус …  на вкус – картон …

…

Ничего себе, в баньку сходил! Отмылся наухнарь!!!

- Давай, с нами, - уговаривал меня один из моих тогдашних прилипчивых попутчиков, мерзко ухмыляясь. – Мы в баню. Девочки, все дела. Заодно познакомишься с оч-чень серьезными людьми. Пора тебе расти…

Товарищ этот мертвого уговорит!
А я и был в ту пору мертвым, ну, или не совсем живым.

Все было поначалу вроде клево. Гай-гуй, веселье, девочки…
Потом я проводил девчонок к выходу – настало время разговоров, не до них.

И так мне не хотелось этих разговоров! Ну, просто вой!!!
Я неохотно подхожу к сидящим за столом. Смотрю на них издалека: по виду – редкие пройдохи, если не скажешь хуже. Я вдруг остановился и думаю: «а может, ну их!».

…

А тут, как ураган, ворвалось нечто. И всю компанию в куски поразрывало.

А я вхожу, как зачарованный, и вижу: лужи крови.
А этих страшных было двое.

Один другому говорит:
- Лучше привыкнуть к пати, чем к лому и лопате, - и смеется. – Опять порвали в клочья сходу упырей. Им надо было, как-то объяснить. Что, мол, на Алана батон крошить мы не позволим. Ну, а потом их порешить.
- Всё – фигня, они и так все в курсе, что упыри, и упырей собою наплодили. Что с них возьмешь?!! – ответил мощный парень.

- Опять нам петь!
- А может, потихоньку где-то закопаем?

А я на цыпочках, на цыпочках …
На цыпках, цыпках …
На подкрадухах …

- А это кто?!! Что за боец?!!

А это я.
И был я простыней обмотан, как в римской тоге.

- Ты кто, не похороненный мертвец? Для летописца – вид придурковатый!
- Я … я … я летописец … летописец …

- А, летописец, а я – Гонзик, - усмехнулся тот, что веселей. – Ну, что ж, раз ты – летописЯй, то летопИсяй - летопИсяй. Дашь почитать потом?
- Конечно.

- А к упырям не подходи, чтоб кровожадностью от них не заразиться!

…

Я заперся в квартире, и на гомно тихонько исходил.
Мне было страшно, но не настолько, когда в моей квартире тот тип возник.

- Теперь ты – летописец. И твой удел правдиво освещать происходящее Живое, - пророкотал мне в ухо невесомый силуэт.
- Хрена с два!!! – ответил я, еще не разобравшись, что к чему. Не перевариваю я, когда мне надиктовывают свои условия чужие дядьки.

- Назвался летописцем – будь им! – непререкаемо сказало мне прозрачное подобие фигуры. – Или унылой строчкой оставайся. А Жизнь унылое не замечает.

И уж совсем ехидно к сказанному добавляет: - А вот ребятки, которые тебя считают служителем неприкосновенным, заметят сразу. И, заметая за собой следы, небрежно заметут тебя.

- Хрен с вами, я такое накатаю – вам крыши посрывает! – сдался я.
- То, что и необходимо! – сказал прозрачный и исчез.



Наука Гонзика


- Сначала гостя накорми, как самого себя бы накормил ты, - бодро отчеканил Гонзик.
- Приготовленное мною получает мою силу. Отдав ее чужому – я сделаю сильнее чужака, - воскликнул кто-то торопливо и пугливо.

На возглас дикий, удивленный, ответил Гонзик.

- Тобою приготовленное получает твою силу и наполняет гостя твоей силой. И он созвучным становится тебе. Симпатизирует тебе, относится к тебе блаженно и красиво. И твоя сила в нем живет, а значит, шире твоя сила.
Чем большее созвучие с собой ты получил – тем больше твоя сила.

Как думаете вы, влюбился в ваше племя, если не отнимая и воруя вашу чудесную стряпню? Но дело с дружественностью моею совсем окрепло, когда готовили вы ДЛЯ МЕНЯ еду.
Вот это Магия Еды, друзья.
Уж в ЭТОМ я, поверьте, Несравненный.

- И не только в этом, - заметил тихо Горн. – Вот повезло болванам жадным!!!

Гонзик улыбнулся Горну и продолжил.

- Хотите, продемонстрирую для вас все это? Где ваша кухня? Я приготовлю ужин.
- И позову своих друзей, - подсказывают Горн и Ярче.

- И позову своих друзей на этот пир, - прибавил Гонзик и обнял их. – Всех своих друзей. Не только тех, кто рядом. За дело, повара!!!

- Малыш сколько угодно может уверять, что он – не отец Харнам, - восхищенно улыбаясь, сказал леди Тейлин Алан. – Лучшего, чем он папы, мне еще не доводилось встречать!
По сравнению с ним другие – жалкие третьесортные имитаторы.



Дар Летописцев


Летописцу достаточно лишь прикоснуться к теме, чтоб темой быть.
Он видит всё былое наяву, его собой переживает. Даже то, чему и не был он свидетель лично.
Такой вот Дар у Летописцев.

Чудесный Дар, замечу …



Охота на грёзу


Совещание Службы Безопасности Конгломерата было экстренным, а потому протокол был похерен.
Забавно видеть, как слетает спесь с высоко вознесенных зазнаек, когда им припечет.

Я, молча, наблюдал за тем, как Глава Контроля Измерений, важный, как индюк, в повседневности, потеет и кряхтит, будто его начинили яблоками и окунули в жар кухонной духовки.
Я посмеивался перекошенному судорогой злобы лицу Главного Советника по Энергетике и барабанящим корявым пальцам Шефа Отдела Возмездий.
Сравнивал с непрожаренной отбивной пунцовую рябую физиономию Главного.

Их можно понять: те, кому служат они, с кем связали свои судьбы и благополучие, не у дел. Вчерашние хозяева могут завтра стать рядовым пушечным мясом в надвигающемся перекрученном будущем.
Их могущество, такое безраздельное и всеобъемлющее раннее – все это рушится, рассыпается, ускользает из рук.
Стабильное и безопасное богатство вселенских воротил на кону. Под угрозой их жизни. А к такому бонзы не привыкли.

Видать, Главному дана визгливая команда: «Фас», а может даже и на нем самом есть несколько их злобных укусов.
Он охотно искусал бы весь совет по передаче, но понимает: сейчас не до извращенных утех с подчиненными. От них зависит и его благополучие. Не время латекса и плетей.
Главный знает, когда кусать, когда лизать.

Он вылизывает словесной лаской всех Членов Совета, будоражит трепетными призывами, простите уж за прямоту оперативную мою.
Но не млеют в сладостной истоме Члены. Не раздуваются от важности, не набухают, устрашая взоры.
Не возбуждают их оральные ласки Главного. Скукожены все, как один.
Безжизненными тряпочками висят на креслах.
 
- Давайте!!! Вы можете, я знаю, - их будоражит словесно Главный, ходит по залу, за плечи обнимает по очереди всех. – Нужна идея!!!

Цирк когда такой увидишь?!!
Да никогда!!!

Все в потугах потных, рожают идею, которая спасет всех.
Я буквально слышу скрип их мозгов.
И отчаяние, витающее в зале, ясно вижу.

…

Из всего Большого Совета только, пожалуй, я держался молодцом. Может, потому что не держался, не притворялся, а равнодушно присутствовал, даже изредка лениво зевал.
Со мной такое сплошь и рядом: опасность, а я – соня соней.
Ничего, это ненадолго. Шок скоро пройдет, и я буду целиком в распоряжении Госпожи Паники.

Я зевнул опять. На это раз от скуки.

Я остро ощущал себя чужаком среди этих людей. Вчерашний успешный оперативник Отдела Чрезвычайных Ситуаций, я был вознесен до титула Советника по Экстренным Вопросам и до Членства в Совете отнюдь не за выдающиеся заслуги.
Я оказался единственным выжившим из всего отдела в одной из таких чрезвычайностей.

И это стало куда более весомым аргументом для Главы Службы Безопасности Конгломерата, чем какие-то заоблачные достижения на ниве обеспечения безопасности. Держаться поближе к способным выживать тогда было очень насущно – ВсеРегулирующих в ту пору теснили на всех направлениях.

Сейчас же все устаканилось, но я по-прежнему обитаю в кабинете, дверь которого выходит в приемную Главного, и время от времени на совещаниях давлю задом кресло возле выхода.

Но подобных чрезвычайностей на моей памяти еще не было.
Плевать на воротил, тут для всего и всех готов тот самый пресловутый медный таз, что всех и всё накроет!
Мало никому не будет.

…

Когда отчаяние достигло апогея, голос неохотно подал Советник по Экстренным Вопросам, самый молодой из присутствующих, до этого молчавший в стороне.

- Нам необходимо обратиться к Магу.

…

- Другого выхода нет, - поддержал идею Шеф Отдела Возмездий. – Рон прав.

К этому панибратскому обращению мне не привыкать. Все в Совете господа, все сэры, а я – Рон. Меня это вполне устраивает. Вот если б: Рон – гандон, тогда было бы обидно целых пять минут. А так ничего, сойдет для сельской местности.

- Ни один из Них нас, не то, что слушать, даже близко не подпустит! – отреагировал Глава Контроля Измерений извечный неприятель Шефа Отдела Возмездий.

Они не то, чтоб воевали, но не упускали случая пободаться. Можно было подумать, что неприязнь Контроля и Исполнения была прописана в уставе. Хотя почему и нет, если они сговорятся, грядет переворот. Хозяин тогда станет безрукой куклой, что хочешь, то и делай с куклой.
Безруким куклам на помойке место, а не у руля вселенских управляющих организаций.

- Значит, нам требуется чокнутый Маг, - упрямо настаивала карающая десница организации.
- И вы, конечно, знаете такого?!! – вложил весь свой едкий сарказм в вопрос заглавный контролер.

Главный Безопасник Конгломерата закатил глаза, предчувствуя затяжную перебранку неугомонных противников, и повернулся ко мне.

- Рон, вы знаете Мага, который выслушает нас?
- Я знаю только одного настолько чокнутого Мага, сэр, - ответил я. – Не его самого, а о нем. И знаю, как его найти.

- Сейчас же отправляемся к нему, - приказал Главный.

А может, это хором все произнесли.



Чокнутый Маг


Маг рассмеялся, выслушав короткий рассказ молодого советника.

- Кто-то из людей был настолько оригинален, что пукнул некой бредовой идеей? И она тут же отправилась гулять по мирам, коверкая их и без того не очень-то оригинальные предпосылки?
Возьмите его за жабры, пусть он создаст противоположную. Одна другую уравновесит, и вся любовь.

Гости поморщились, как от зубной боли, но удержались от едкого комментария на совет.
Советник же хохотнул, довольный смешными аналогиями.

- Было б все так просто, мы бы к тебе не обратились, Алан, - мягко произнес он, взглядом успокаивая хмурых шефов.
- Вы бы усложнили простое и все равно ко мне пришли, - усмехнулся тот.

Визитеры открыли, было, рот, но не рискнули с ответом. Компания начальников угрюмо молчала. Молчал и собеседник Мага, погрузившись в некое, ему одному известное раздумье.

- Что с ним сталось? – мягко напомнил хозяин, зевая, когда тишина в комнате, казалось бы, зазвенела от избытка восторга. – Мне предстоит об этом догадаться?!!
Ладно.
Он не умер, иначе было бы еще проще его за жабры взять. Не спрятался. Разве спрячешься от ВсеРегулирующих?!!
Он исчез в самой грезе!!!

Торжествующим мальчишкой оглядел всех Маг.

- Ай, да молодец, этот парень!!! Нет, не парень, девица, точно. Мужчины рвут куски из себя, в других бросая, и очень редко чему-то отдаются без остатка. Да, отступают, уступают, себе на горло наступают женским каблуком. Но редко отдаются целиком, себя теряя.
Для женщин раствориться в ком-то или чем-то проще.
Теряя, женщина намного большее приобретает. В мужчине растворится, выпьет кровь и по-хозяйски развернется внутри его. Собой его наполнит и снова видима, нарисовалась-появилась-проявилась, расширившись за счет другого.
Да, эта греза натворит делов!!!

Она не просто все миры переломает, она их поглотит, отдавшись им. И быть мирам – уродливо кивающим мужчиной на требования неумной взбалмошной гарпии-жены.
А может, она шанса и не даст мужчинам даже уродливо кивать.
Возможно, у нее покардинальней планы.
Вот это да!!!

Все, открыли рты, застыв от новой перспективы, очерченной словами Мага.
Застыли в шоке от такой уродливой картины, такой уродливой игры.

- Так, мне пора!!! – заторопился Маг.
- Алан, подожди!!! – очнулся самый молодой из всех, который вел беседу.

- Такое представленье пропустить? Помилуйте, любезный!!! Вы просите о слишком многом.
- Нам необходима твоя помощь!!!

- А что я получу взамен за помощь?
- Миров, спасенных от разрушенья, недостаточно? – советник удивлен.

- А я и спрашиваю: что взамен миров, спасенных, мне предложат. Я не фанат мироустройств любых, - ответил Маг. – Вот, лично, ты, что мне предложишь?
- Отдам, что есть, - заверил Рон. – Всё, что способен буду дать – отдам.

Алан хлопнул в ладоши.

- Значит, так. Молчуны могут быть свободны, - он засмеялся каламбуру. – А с тобой, говорун, мы отправимся на охоту.
Охота на грезу, что может быть еще глупее?
Кого ж на глупое в напарники, как не тебя взять?!!

Он деликатно не произнес слово: «придурок» и мне пришлось самому сказать его себе.



Разведка


- Посмотрим на действие вблизи. Предчувствую, что будет мило! – радовался Маг.

Но мило не было.
Подобного мне видеть, никогда не доводилось. И я надеюсь, что не доведется никогда.

Это было похоже на массовую кастрацию. Из мира буквально выдернули мужское начало, до основания, до корня, со всеми причитающимися причиндалами и подводяще-отводящими каналами.
Без остатка, без малейшего намека на то, что оно когда-то было.

Я ощущал все настолько ярко, будто это происходило со мной. Меня вывернуло наизнанку тошнотной корчей.
Внизу живота все болело и разрывалось.
Я давился собственной блевотой, выталкивая ее из себя.
Слезы были едкими и кислыми.
Хотелось побыстрей умереть.

…

- А ты – впечатлительный, - одобрительно заметил Алан, подавая мне воду в видавшей виды мятой кружке. – Значит не все потеряно.
- Тебе понравилось представление? – я опрокинул содержимое мятого сосуда вовнутрь и прикрыл глаза. Меня все еще передергивало от пережитого ужаса.

- Не особо, - скривился он, наливая еще воды в мою чашу. – Очень похоже на религиозное воздействие, только не постепенное, а ускоренное. Резкое получение надлежащего результата.
- Я уж было решил, что ты нас бросишь на съедение этой мерзости!

- Я не любитель любых проявлений истерики.
- Повезло же, начальничкам!!! – вдруг разозлился я, хрястнув кулаком по деревянной колоде, и тут же жалобно взвыл, неловко прижимая поврежденную руку. – Суки!!!

Алан заботливо взял ее и поместил между ладошек.

- Обещаю тебе сатисфакцию, - усмехнулся он. – Это легко устроить.

Он отпустил мою кисть. Боли, как не бывало.

…

Я молчал, слушая, как руководители всех мастей отмазываются от предстоящей демонстрации.

- В общем, поговорили. Будет, как я сказал, -  непререкаемо отрезал Маг, когда я вволю насладился растерянным блеянием шефов. – И если этот жирный хрен еще раз зыркнет на меня, спасайте себя сами. Пусть он вас и спасает.

Увидеть, как Глава Контроля Измерений проглотит подобное оскорбление – дорого стоит.
Какое шоу!!!

- Манипуляторы всех стран и измерений, соединяйтесь! Вперед, на мины! – вдохновил верхушку Конгломерата Мистик. – Вы будете вблизи, но недосягаемы для грезы. Мне необходимо, чтобы вы воочию убедились в последствиях и не скупились на полномочия, да и на награды в случае успеха. Я – кадр, чьи услуги весьма дорогостоящи.

- И, ребятки, это не обсуждается, - подвел итог Алан. – Либо будет по-моему, либо без меня.

…

Мне даже было немного больно смотреть на то, что вернулось из разведки. Таким жалким и плачевным оказалось вернувшееся.
Могу понять, на меня самого произвело неизгладимое впечатление первое знакомство с грезой. Зато в этот раз я был куда более спокоен и насмешлив, наблюдая стенания коллег по цеху.

В общем, сатисфакция состоялась. Если бы я знал, что получу такой подарок, давно бы перестал избегать Магов и состоять на службе тех, кто всячески избегает Их.
 


Любитель и любимец грез


- Мы у Ханта Грезящего? – забеспокоился я. – Зачем?!!
- Чтоб обезвредить грезу, ее предстоит поймать. Мне понадобится некто привлекательный для грез. Я бы использовал, как приманку тебя, но ты даже себе противен.

- Он не согласится, - ответил я, пропуская колкость. – Ненавидит, когда нарушают его уединение. Пребывает в своих собственных грезах.
- Было бы глупо, если бы он пребывал в твоих, - резонно заметил Алан. – И еще глупее, если бы барахтался в коллективной грезе, под названием «мир».
Люблю тех, кто любит уединение. Он нам подходит.

- Дохлый номер! – с нажимом ответил я.
- Оживим!!! – рассмеялся Маг. – У меня есть нечто, от чего он не сможет отказаться.

- Неужели? – недоверчиво усмехнулся я.
- Представь себе, - ехидно парировал он. – Или не представляй, без разницы.

- И что это за соблазн?
- Я подскажу ему, как сделать его грезы явью.

…

На пороге дома Ханта бурлила толпа фантазий, среди которой сновали фантики – всевозможные отщепенцы, торгующие воплощенными и готовыми воплотиться иллюзиями.
Не иначе готовился кастинг. Хозяин дома – известный, если даже не легендарный любитель и покровитель фантазий.

В своем давнем детстве безнадежный фантазер Хант сфантазировал одну опасную идею, за что был осужден на лоботомию Конгломератом.
Операция только началась, как в здание Исполнения Приговоров ворвалось бесчисленное количество грез, и Хант оказался на свободе.
Но что-то ему успели повредить, он перестал быть действующим фантазером – тем, кто запросто фантазии плодит и ими измеренья наполняет. Но он остался причудцем, как любитель причуд.

Хант объявился спустя годы, когда ажиотаж вокруг его персоны уже утих.
За неприступными загражденьями армейского заслона расположилось обиталище его. В его охране состояло не меньше тысячи отъявленных головорезов-грез и тысячи бессчетные в запасе, готовые в любой момент прийти на зов его.
Конгломерат решил: он  не опасен, а может, новых неприятностей не захотел.

- Как мы пройдем через толпу? – нервничал я.
- Толпу? Какую?

Я рот открыл, мы в коридоре. Идем, картинами любуемся, в кабинет заходим.

- Когда начнем? – задал вопрос визгливо парень со шрамами от скальпеля на роже.

Хант. Тот самый легендарный Хант.
Когда ему мозги крошить пытались, меня в Конгломерате не наблюдалось, я там не работал. Но он не станет уточнять. Хант не из тех, кто будет себя такими мелочами утомлять. Прихлопнет, походя.
Надеюсь, Алан не отдаст меня, как бонус к соглашенью.
 
- Сейчас начнем просмотр, - заверил Ханта гигантский хайлдук. Не иначе, греза.

- Хант, есть разговор, - прервал его беседу Алан.
- Убирайтесь!!! – визгливо отозвался Хант. – Не то…

- Не то, что?

Охранник таял, теряя очертания. Смертоносный внезапный и кровожадный оборотень просто стремительно таял себе, как пломбир на солнцепеке, как пустынный мираж вблизи.

- Не жалко свои игрушки? – спросил Алан. – Чем дольше я нахожусь здесь, тем меньше шансов выжить окружающим тебя грезам.
- Прекрати, - завизжал Хант. – Я поговорю.

- Я ничего не делаю, просто рядом со мной...
- Знаю, знаю. Иллюзии исчезают, реальное проступает отчетливей.

- Хайлди, - обратился хозяин к прозрачному силуэту прежней такой отчетливой копии уроженца измерения Хайлду. – Срочная эвакуация всем!!! Срочная!!! Я позову, когда опасность для вас исчезнет.

…

- Ты вернешь мою способность грезить и научишь, как сделать мои грезы явью?!! – оживился Хант.
- Я расскажу, как попасть туда, где исполняются Твои Мечты, если ты согласишься привлечь собою грезу. И привлечешь.

- А способность грезить?
- Верну сейчас же. Мне необходимо, чтобы был ты во всеоружии, в случае чего. И был всесилен, как Грезящий.
Хант Грезящий, как в былые времена.

- Хант Грезящий, как в былые времена, - зачарованно и восхищенно повторил тот. – И что конкретно мне предстоит за это сделать?
- За это или за то – мне все равно, - передразнил его Алан. – Тебе предстоит открыться для всех грез. Стать доступным. И прекратить защиту.

- Они меня порвут!!! – возмутился Хант.
- Не волнуйся, я буду рядом. Я с ними разберусь. Да и эта греза сумеет быстро отыскать тебя и растолкать другие. И тут же я ее цап-царап!

- И что ты с нею сделаешь? Как уничтожишь?
- Я проживу ее.



Сборы


- Пообещай не отвлекаться, - потребовал Алан. – Как только я верну тебе способность грезить, не отвлекаться ни на что другое, кроме охоты. Пока не завершим ее.

Хант кусает губы. Ему не терпится незамедлительно свести счеты с Конгломератом.

- Мне обессиленный ты ни к чему! – настаивает Алан.
- Ладно, - сдается Хант. – Потом с долгами разберусь.

- Ну, хохму отмочить ты можешь, - усмехнулся Маг. – Безадресную. Чтобы на тебя охота не началась Конгломератом.
- Им сейчас не до меня, - озорно блестят глаза у Ханта. Уже придумал шутку. – Обещаю, Алан, никаких разборок. Один лишь лёгенький прикол.

- Давай вернем тебе способность отмачивать приколы.

…

- Всем спать, - сказал Алан. – Нам необходимо быть свежими. Завтра будет завтра …

Его ровное дыхание говорило о том, что он уже целиком и полностью посвятил себя озвученной затее. Наполнением себя свежестью.
Я уж было приготовился последовать его заманчивому примеру, когда заметил, что Грезящий пристально смотрит на меня.

- Ты работаешь на Конгломерат? – ехидно осведомился Хант.

Нотки его голоса не предвещали мне ничего такого, о чем принято мечтать.

- Я состою в Конгломерате, - не менее ехидно ответил я. – Но работаю на Алана.

В глазах Грезящего мелькнуло удивление.
Но я был до странного искренен, и он уловил истинность моих слов.

- Вот как, - вдруг улыбнулся он мне, как своему и, отвернувшись, уснул.

А я ворочался, занимаясь привычным самокопанием. Какого хрена, я так ответил? И главное, почему был искренен, казалось бы соврав?

Я действительно меньше всего хотел рисковать ради своих жидких на расправу работодателей и их, неуклонно находящихся в тени, хозяев.
И даже идея всеобщего благополучия и процветания не вдохновляла меня на подвиги.

Я находился рядом с Аланом, потому что быть рядом с ним – это все, чего мне хотелось. Это могло убить меня, но восторг пребывания возле Мага несравненен.
 
Именно поэтому Хант признал во мне своего. Я – авантюрист не меньший, чем он.

…

Я вскочил, как ужаленный. Опасность!!!
Наяву я зеваю в лицо опасности, готовый уснуть, но тревога во сне пробуждает меня на раз.

- Что происходит? – спросил я спросонья,  тупо разглядывая стоящих напротив друг друга Ханта и Алана.

Расслабленность Мистика меня не обманула, он был готов действовать. Так лениво раскачивается змея, готовая мгновенно разжатой пружиной атаковать врага.

- Пересмотр договоренностей, - отозвался Алан, когда я решил, что мой вопрос исчезнет втуне. – Кое-кто решил, что можно похерить свои обещания и улизнуть.
- Я передумал участвовать, - нагло ухмыляясь, отозвался Хант. – У меня теперь есть все, что нужно, а явью быть моим грезам не обязательно. Главное, чтобы их было много.

- Чем больше, тем лучше, - согласился Алан, усмехаясь.

Он так радовался, как будто мы оказались не посреди разъяренной толпы проекций Ханта, а на карнавале. Нас уже грубо хватали, толкали, кричали в лицо оскорбления.

«Нас сейчас разорвут» - подумалось лениво мне, и я зевнул. Говорю же, в минуты опасности я – соня соней!

«Фантомы или грёзы – производные Грёзеров (Грезящих)», - вспомнился мне отрывок из служебной инструкции, - «обладают тусклой внешностью и неотчетливостью, расплывчатостью контуров…».

Сейчас же «производные грёзера» ярко светились, как лампочки накаливания перед тем, как взорваться и их контуры были сверхотчетливыми.
Сверхярко и надрывно отчетливо выделялись фантомы, тогда как не успевший далеко отойти Хант казался тусклым, нелепым пятном, исчезающей утренней дымкой. 

- Хватит, - бесцветно просипела нелепая туманность.
- Ко мне, - скомандовал Алан, и пятно, принимающее очертания человека, медленно поползло к его ногам мимо своих бледнеющих и исчезающих копий.

- Ты в порядке? – спросил меня Алан.

Я кивнул, и меня вырвало прямо на подползшего Ханта.

…   

- А ты в порядке? – как ни чем не бывало, осведомился Маг у Ханта.
- Да, - прохрипел тот, морщась от запаха блевотины, и даже нашел в себе силы съязвить в мой адрес. – Это у вас, двойных агентов, такие приколы?

- Все в порядке, - нисколько не смущаясь нашим видом, моим – растерянным, а Ханта – мрачным и облеванным, воодушевился Алан. – Тогда приглашаю вас на охоту, милые мои компаньоны!
- Ура! – саркастично отозвался Хант. – Как же мне охота на охоту!

- Что ты сделал с Хантом и его толпой? – поинтересовался я.
- А, милые шалости, - обрадовался вопросу Алан. – Я вместо того, чтобы тушить фантомов, качнул из Ханта в них добавочной энергии. Хант обессилел, и его ослепительные проекции замерли.
Кстати, Хантик, позволь прояснить ситуацию с договором. Я обещал тебе два приза: способность грезить (и ты ее получил) и сделать грезы явью. Второй приз ты получишь по любому, не отопрешься.
Вы, грязуны, уже напачкали изрядно. Подтирать пора за собой!

- Мы – Грёзеры, - поправил еще сильнее помрачневший от подобной перспективы Хант.
- Я и говорю: грязуны, - хохотнул Алан. – Грёзеры поддерживают равновесие. Их общее суммарное воздействие грезами нейтрально, будто Грёзера ни одного не существует.
А такие, как ты – грязуны.



Сама охота


- Я никого не буду призывать к верности, и распространяться насчет командного духа. Если ты стратишь, Хант, тебе мало не покажется. Мы охотимся на такую грезу!!!
- Знаю, я уже пораспрашивал у своих грез. Надеюсь, ты не держишь на меня зла, - насупился тот. – Мне бы хотелось услышать от тебя это, перед тем, как начать.

- Не держу, - заверил его Маг. – Ни добра, ни зла.

…

Мы стояли на краю обрыва, под нами разверзлась гигантская расщелина, в бездонной глубине которой, насколько хватало глаз, зияла гулкая пустота.
Тут лететь предстоит так долго, что жизнь не пролетит перед глазами, а проползет самой медленной улиткой, пока ты будешь хрипнуть и глохнуть от собственного крика и обсираться тоннами накопленного гомна.
И слабым утешением будет надежда на то, что дополнительная тяжесть обгонит тебя, а не станет неким зловонным подобием догоняющего водопада.

Я сразу зазевал от мысли о смерти.

- Отличное место для окончания истории, - приободрил меня Алан. - Не так ли?

Он был прав. Для пикника, к примеру, этот ландшафт явно не подходил: голые, холодные скалы и опять же нехилая ямка за спиной. Тут ни от одной даже самой отъявленной нимфоманки  секса не дождешься, а кусок в горло, если и полезет, то только чтобы окончательно и бесповоротно там застрять.

- Значит, так. Я в засаде рядом, Хантик – козликом на привязи. Как пойдут потоком грезы, я открываюсь и поглощаю их. Так что не ссы, а писяй потихоньку! – хлопнул он по спине Грёзера.
- Понятно, - подобрался Хант. – Давай быстрее покончим с этим!

- А что буду делать я? – задаю резонный вопрос.
- Ломать голову над тем, как тебя угораздило попасть в такой переплет, - ответил Алан. – Ты здесь, чтоб нам не так обидно было.

- Поехали!!! – хлопнул в ладоши Маг. - Ты уже поехал, Хантик?

Тот не ответил, а прикрыл глаза.

Сначала ничего не происходило вроде. Ни одной грезы. Потом вдруг обозначилась одна, еще одна, еще…
И к Ханту потянулись.
Одна из них взялась к нему принюхиваться, вторая – ублажать его. Она по-настоящему припала к его паху.
Вот еще одна принялась кружиться рядом. Другая – грызть его.

- Алан!!! – воскликнул Хант.
- Прости, я не хотел мешать бесплатному минету, - успокоил его Маг. – Я же не садист. Все понимаю.

Грезы стали исчезать в нем как в пылесосе, но раструб обходил своим вниманием ласкающую Ханта.
А мыслеформ все становилось больше, больше. Сплошные мысли, не протолкнуться. Спасибо, хоть я им был неинтересен!

Вот блин, накаркал!!!
Какая-то чумная идея вдруг прорвалась ко мне и принялась меня гнобить.

- Ты снова не выучил уроки!!! – визжала истерично и хлестала по лицу меня, совсем как истеричная моя мамаша. – Ты снова в доме не прибрался!!!

Мне было не до смеха, но тут у Ханта кончилась потеха, и Алан пылесос на полную включил.
На них, как из ведра помои, обрушились потоки грез. Мою мамашу тоже затянуло, к счастью.
И я расслабленно вздохнул.

Алан стал воронкой необъятной, а Хант сиял призывно яркою звездой.
Он так был соблазнителен для грез, что они неслись к нему, пути не разбирая. Но их в воронку увлекало. Они до Ханта и не долетали.

Так продолжалось некоторое время, пока не появилась и она.
Внезапно объявилась и ринулась на Ханта.

И пока она летела, я ощутил ее присутствие жестокой хваткой. Внутри меня все застонало, заныло, занемогло. И приготовилось к обрыву.
С корнями естества.
Без всякой жалости. Садистки.
С удовольствием больным и изощренным.

Я представляю, что ощущал Хант Грезящий, когда к нему летела греза.
Он даже завизжал девчонкой в ожиданьи столкновенья, но грезу засосало, мимо Ханта протянув.

И с резким лязгом воронка завернулась, захлопнулась, исчезла. И Хант включил защиту, перестав сиять призывно.
Оставшиеся грезы побродили рядом и разбрелись, оставив неуютные места.

…

А Алан на землю плавно опустился, захлопнув веками глаза.

Его как будто изнутри толкало что-то. Из носа брызнула и засочилась кровь. А по щекам спустились-заструились слезы.
Веки вздрагивали, как от ударов изнутри.

- Она хочет его покинуть, - тихо пояснил мне Хант. – Если она вырвется, будет…

Он не договорил, но я понял, что нас ожидает, и почему Алан выбрал это место, вдали от любой жизнедеятельности.

- Ей необходимо, чтобы он увидел другой мир… или кого-то другого…, - Хант продолжал ненужные пояснения. – Если он откроет глаза, можешь попрощаться с миром, да и с собою.
- Я с ним заранее расшаркался, - съехидничал я. – Как и с собою.

- Молодец, - насмешливо похвалил Хант. – Я отойду отлить.
- Далеко все равно не убежишь, - предупредил его я. – Не суетись.

Он вздрогнул от моей проницательности, но тут же напустил на себя непринужденность.

- Да я, реально поссать, да и посрать заодно. Тут рядом.

Он отошел на несколько шагов и принялся за дело. А я вгляделся в лицо поглотившего грезу.
Оно было белее белого.
Судороги корчили тело, под кожей выпуклыми уродливыми буграми из стороны в сторону в поисках выхода суетливо перемещалось нечто.
Но на губах Алана все также играла легкая полуулыбка.

И я понял: он не выпустит ее, он для нее таким же бездонным каньоном-колодцем, как тот, что рядом с нами. И летит она в нем в бездну и долетит ли? Ей предстоит исчезнуть в нем.
И она исчезнет.

Я это понял и это понял Хант. Бежать от нас он всяко передумал. И даже заулыбался.

- А Алан – молодец, - Хант присвистнул восхищенно. – Только ему не говори.
- Он и сам наверняка осведомлен об этом, - усмехнулся я.

- А чем ты занимаешься в Конгломерате. Пытаешь фантазеров? – небрежно осведомился он.
- Советник по чрезвычайностям, - ответил скупо я.

- А, крыса канцелярская, пороху не нюхал! – расхохотался он. – Устроился неплохо, одобряю!

Я зубами скрипнул.

- Я перед этим оперативничал в отделе чрезвычайном, его закрыли, когда погибли все, а я был ранен, - выпалил я гневно. – Теперь вместо отдела Управление создали. Оно отдельною структурой, подчинено на самый верх. Известное Управление, не слышал? Оно на таких, как ты, и носом не ведет. Его задачи поважнее фантазеров.
- Слышал. Единственно разумное в Конгломерате – Уничтоженье Заклинаний, - Хант скривился. – Противная херня, все эти эфемеры-заклинанья. И ты боролся с ними?

Я кивнул и на Алана взглянул.

Каково ему сейчас, пока мы лясы точим?
Я отогнал нервно этот вопрос от себя. Меньше всего мне хотелось получить ответ на него.
Но получить пришлось.

…

Во-первых, я ощутил себя воронкой, в которую вливаются потоком грезы. И это было легким приключеньем. Для Алана, не для меня. Я почему-то ощущал собой его все ощущенья.
Вопрос задал, ответ пришел.
 
Но я не испугался, потому что не боялся Маг.
Да я и не ощущал себя, а чувствовал лишь то, что переживал в мгновенья эти Алан.

Грезы струей тугой вливались и уходили в глубину меня, как водопад в ущелье. И где-то в самой глубине водой спокойной становились.
Все это умиротворяло. Чудесно, когда опасный грохот обращается покоем шаловливым и в легкий плеск небрежно превращается обвал. Я заглянул в Бездонье и ощутил себя Покоем Тишины и Пустоты Покоем.

Но тут набатом громким прозвучало эхо от удара на поверхности моей, и я вернулся, как воронка. В меня втянуло грезу, которую я поджидал, и на которую велась охота мною.

Она влетела со всего размаху и боль внутри меня запела тонкою струною. Я перестал воронкой быть и стал для грезы окончанием ее историй.

Она во мне истошно бушевала, надеясь выход отыскать. Крушила все, что попадет под руку и ломала.
Потом буянить перестала и успокоилась.
Неспешную и вдумчивую изощренность подключила. И в боль меня исправно погрузила, куда тем палачам!!!
Так методично, целеустремленно! С фантазией неугомонной! С огоньком!
Ведь точно знала, куда ударить побольнее будет, и точно била.
Все виды боли мне собой напомнив, сдалась устало.

Для женщин раствориться в ком-то или чем-то очень просто.
Теряя, женщина намного большее приобретает. В мужчине растворится, выпьет кровь и по-хозяйски развернется. И снова проявилась, расширившись за счет другого.
Да, эта греза знает свое дело!!!

Она не просто тебя переломает, еще и поглотит, отдавшись, растворившись, став тобою.

…

От собственного крика я открыл глаза.
Хант перепугано бледнел, все поняв.

- Он теперь она? – задал вопрос ненужный, когда и так понятно все без слов. – Он – эта греза?

Хант застонал и опустился на колени. Завыл, прощаясь сам с собой.
А я ощущал каждой клеточкой опасность, но не зевал и не дергался. Это могло означать одно: я проснулся. Может быть, впервые.

Я задал тот же вопрос.
Каково сейчас Алану?

Я хотел быть рядом, я хотел знать.
Возможно, это мой главный вопрос.

Каково это быть Магом?

…

Я снова ощутил то, что чувствовал Алан. Я переживал переживаемое им.
Греза растворилась в нем. Мне предстоит сделать то же.
Раствориться в нем.

Я тут же растаял не труднее грезы, исчез мгновенно.
И понял, что значит быть Пустотой и Тишиной.
Потому что Маг – это и Присутствие, и Отсутствие одномоментно.
Это Присутствие Отсутствия и  Отсутствие Присутствия.
Это отрыв башки, всех маний-пониманий, всех привязок к чему-то.

Потому что есть Магия Жизни и Жизненность Магии, но нет Мага, как чего-то отдельного от Магии и от Жизни.
Потому что Жизнь и Магия – суть одно.
Суть …

…

А потом меня мягко вытолкнули. И вот я жив здоров.
И Алан жив здоров. И Хант.

- Все кончилось? – осведомляется Хант у нас обоих.

Но я молчу, мне надоели его ненужные слова. А отвечает Алан.

- Кончилось, если угодно. А хочешь – началось. Как воспримешь – так для тебя и будет.

- И она тобой не стала?
- Стала.

Хант выпучил глаза.

- Как стала?!!
- Стать мною – означает, стать Ничем, - ответил Алан. – Она Ничем и стала. Как грезы ее не существует, и никогда уже не будет существовать.
Как бы то ни было, но это мы удачно разрешили.
Давай уладим-ка с тобой дела.
 


Дар Сокровенности


- И что мне сделать предстоит, чтобы мои грезы стали явью.
- Умереть.

- Умереть?!!
- И заново родиться. Но ты не напрягайся твоя задача: умереть. Рождение без твоего вмешательства состоится. Уходишь в Изначалие. А оттуда тебя потоком вынесет туда, где обретается Твое.

- А где уверенность, что меня вынесет в мои же грезы, а не в другие.
- Сокровенное Твое. Тебе Оно не интересно?!! Тебя вынесет в Него, в Твое!!!
Если то, чем так ты дорожишь – Твое, родное, то не о чем и волноваться.

- А если вдруг оно – чужое?
- Тогда оно – чужое.

- Ты прав.

Хант молчит. Потом вздыхает.

- Мне надо попрощаться.
- Я не тороплю.

…

- Готов?

Хант мнется.

- Вижу не готов. Айда за мной!

- Что мы делаем на Земле? – скривился Хант презрительно. – Надеюсь, у нас не будет встреч с землянами.
- Сколько отвращения к братанам по духу! – засмеялся Алан.

- Они мне не братаны, эти сируны мыслеформами!!! – зазвенел в оскорблении голос Ханта. – Эти засранцы, страдающие недержанием ментала, мне не братаны!!! Эти говённые разносчики проклятий-заклинаний, всякой эфемерной заразы, мне не братаны!!! – вопил, топая в бешенстве Грезящий.

- Мы здесь для того, чтобы напомнить тебе, кому не стоит уподобляться, - ответил Маг.
- Ты меня не станешь принуждать?!! - обрадовался Грезящий.

- Не стану, - согласился Алан. – Ни тебя и никого другого не собираюсь принуждать. Мои дары – дары, а не обязанности, не проклятья.

…

Мы опять на том же месте. Меж скал, рядом с пропастью.
Наверняка, не зря ее зовут так: пропасть. То, где так легко пропасть.

- Пора прощаться, - Алан говорит. – Если ты, Хант, не передумал.
- Я боюсь, - признался честно тот, вздохнув. – Боюсь исполнения Сокровенного.
И жалко дар свой оставлять. Я им еще не наигрался.
 
- Не хочешь, и не надо. Толковых Грёзеров в мирах, считай, и не осталось. Будь Грёзером, раз хочешь быть им.
Обидно, когда обходят стороной Свою Мечту, и Сокровенное Свое обходят стороною.
Когда их не хотят.
- Я хочу, - внезапно выпалил я. – Я хочу Сокровенное Свое, Свою Мечту хочу!!!

- И умереть готов? – вопрос прозвучал от обоих спутников.

Спокойный от Алана и ошеломленный от Ханта.

- Готов, - ответил я обоим.

«Ты – авантюрист, меня похлеще будешь!!!» - сказал мне изумленный Ханта взгляд.

А Алан принялся мне растолковывать всё по порядку.
Мы с Хантом слушали, не пропуская ни словечка Мага.

- Тебе придется осознать, что ты – Грёзер. Все прошлое твое – твои фантазии. За истинность осознавания себя, как фантазера, не переживай – любой, в той или иной мере, грёзер. Успешный - не успешный – не суть. Грёзер. Все сам и натворил.
- Осознал, - заверил его я.

- Теперь все проще репы пареной. Я понимаю: это похоже на то, как если б тебе сказали:
«Ты – результат неудачного эксперимента. Просим немедленно вернуться в лабораторию для немедленного уничтожения».
Совсем, как в анекдоте.
Но, что поделаешь, если происходящее с тобою – рассказанный тобой тебе же анекдот.

Ты умираешь для своей грезы. Всего, что ты когда-то сотворил.
Или ты частью станешь грезы. Ее доказательством, ее основанием, ее собственностью. Ее действительностью.
Я точно обойдусь без этой утомительной игры – собою чье-то представленье наполнять. Путь даже и мое, то представленье. Былое представление мое, как может быть.

Я посмеялся вдоволь над анекдотом, но частью его я стать не собираюсь. Несвежий анекдот имеет неприятный запах и уже не очень-то смешной.

Я буду ждать тебя на той стороне, за гранью иллюзии. Недолго.

Он сделал шаг и исчез в пропасти.
Мы с Хантом даже пукнуть не успели, не то, что помешать.

Мы заглянули друг другу в лица и истерично рассмеялись.

- Ты прыгнешь?
- Я пас!!! – ответил Хант, мотая головою.

Я Алана своим отказом не собирался огорчать. С момента нашей встречи я мечтал о его расположении и о восхищении его мечтал, все ждал похвал его, как новогоднего подарка. И так и не дождался.

Может, услышу похвалу, когда на стороне, где Алан окажусь.

- Я тоже пас!!! - завизжал привычный я, когда шагнул я без раздумий в пропасть.

Он все визжал, как чей-то голос, чужой, не мой.
Моим восторгом стала Пустота …



Начало Нового и Новое Начало


- Я не стану хвалить тебя только потому, что ты там что-то загадал, - я повернулся на насмешливый голос.

Алан выговаривал мне, как дед Мороз, обалдевший от наглости ребенка, переборщившего с заказом подарков на Новый Год.
Никакой Снегурочки ты не получишь, и не надейся!!!
Я смущенно потупился.

- Но ты и без всяких загаживаний, молодец. И тебе ни к чему чьи-то подтверждения. Ты уже здесь.
- А что это за место? – с ходу подступился я с вопросами к Алану. – И почему я не разбился?

- Не знаю, - ответил Маг, посмеиваясь. – Это место: Не Знаю. Это Реальность. Она повсюду. Стоит лишь признать себе себя. Осознать себя, как Не Знаю, чтобы осознать себя Реальностью.

Я кивнул, хотя ничего не понял из сказанного. Что-то внутри меня согласно кивнуло.

- Но почему я не разбился? И что с Хантом?
- Ты в некотором роде разбился, умер. Для Ханта. Для той грезы, где пребывал. Иначе, как бы она согласилась тебя отпустить. Грезы лопаются мыльными пузырями без подпитки.

- Значит, прямо сейчас Хант в восторге, что не последовал за нами? Рассматривает наши трупы и веселится?
- Пусть тебя не заботит несуществующее. Пусть тебя не заботят любые заботы. Забота – еще одна греза. А озабоченность – ее господство над  тобой.
Мы умерли для той фантазии, но это не значит, что мы оставили свои тела там, даже в виде трупов. Таким грязным способом перемещаются из мира в мир люди. Засоряя предыдущий, перед тем, как засорить собой последующий. Потому что попадают в следующую грезу именно посредством желаний.
Поэтому настоятельно рекомендую тебе перестать желать.

- Хант непременно когда-нибудь решится, - озвучил я невысказанное. – Не волнуйся.
- Не собираюсь волновать себя, - сварливо отозвался Алан и я почувствовал себя счастливым от его грубости. – Где твой Хант? Покажи мне его. Сейчас!!! Здесь!!!

- Он несущественен, так как он не в Сейчас и не в Здесь, - согласился я. – Но он в состоянии оказаться в Реальном, стоит ему наиграться и затосковать по Реальному. Именно так я встретил тебя, ощутив пустоту внутри и не спеша ее заполнить.

Алан улыбнулся.

- Ты сумел удивить меня. И я благодарен тебе, чего скрывать!
За твою Открытость и Доверие благодарен.
И за Реализацию.
 
Я успел устать от поисков затерявших Себя среди людей Живых и готов был махнуть на все рукой. Я благодарен тебе.
И переставай гадить пожеланиями. Ощути нечто потребное, как присутствие в Тебе отсутствующем, и оно в твоем распоряжении.
- Так я – Маг?!! – восхитился я.

Алан счастливо рассмеялся: - Тебе необходимо мое подтверждение?

Я потрясено покачал головой. Без нужды мне подтверждения, как и сама нужда.

- Подходящий момент для того чтобы прощаться, - запросто объявил Алан.

Мы обменялись рукопожатием и он исчез.

А я огляделся на предмет растущих груш. Мне до чертиков охота наесться груш!!! Перед тем как мне откроется некая тайна, которую я приберегал для себя.

Так и есть, грушевое изобилие ожидало меня в нескольких шагах.
А в самой глубине меня радостно пробудилось Сокровенное Мое, готовясь раскрываться, лишь только я накормлю себя любимым лакомством … 



Хохотушка Ильме


Нет веселее хохотушки Ильме, хохочущей бесперерывно …


- Ты нахохатываешь Вселенным веселья неизмеримо, - восхитился Алан, все еще смеясь. – И Веселенными становятся они.
- Если бы, - погрустнела Ильме. – Мне пора.

- Рассказывай, - потребовал Алан.
- Это безрадостная тема, - отмахнулась девушка. – А безрадостное я не распространяю.

- Как и я, - улыбнулся Алан. – Но ты поделилась со мною Счастьем, посвяти и в остальное.
- Когда свое я отсмеюсь, приходит чернь какая-то, как туча, и радость будто отнимает, - печально вздохнула Ильме. – И я в унынии пребываю, пока опять я не развеселюсь.

- Классно!!! – восхитился Легкий и Простой. – Обожаю тучи и когда их мною пучит!!!

И они расхохотались.
Пустосмехи.
Дети в восторге от смешной потехи.

Смеющиеся Пустотой из Пустоты …

…

Алан заслонил Ильме от черноты и рассмеялся. Испуганные глаза девочки округлились.
Но смешинки уже прыгнули в нее. Такие же живые, как и ее собственные, которые она так щедро рассыпала вокруг себя и которые закончились с приходом беспросветности.
Закончились у нее, но не закончились у Алана.
Смех зазвенел россыпью новых счастьечастиц, спровоцировал еще один их выброс, и еще один, и еще … 

Темнота подступала и обступала, но смешливость набирала обороты, качая по полу заворачивающихся от смеха, щекотала шаловливо и любяще.

Когда они затихли в изнеможении, солнышко уже сияло вовсю, и звенела Тишина.
Она окутывала в Свою мягкость всё без разбору: лево – право, больше – меньше, снаружи – внутри, хорошо – плохо, силу – слабость …
И всё оказывалось лишь ее отзвуками.

Всё всегда и было отзвуками Тишины и ничем больше.
Ничем больше …
Ничем … 



Песнь Любви


- Алан, - кричит мне Хинея и виснет на моем плече. – Алан …
- Ты взволнованна, сестренка. Что случилось?

- Я пела твою песню «Ой, люли» и вдруг до меня дошло. Как молнией прошило пониманье. Там не только о Любви. Там и бесы перечисляются. Все бесы.
Я пою, и слышится мне:

Ой, люли - люли
Люли - люли.
Ой, полюблю ли
Полюблю ли?

Бес условий
Бес сословий
Бес расчета

Бес намеков
Бес упреков
Бес отчета.

Бес вопросов
Бес ответов
Бесконечных

Бес допросов
Бес советов
Ран сердечных.

Бес сомнений
Сожалений
Бес страданий

Бес волнений
Обвинений
Оправданий…

- Их столько! - Хинея прикрыла лицо руками.

- Любовь, девочка моя, это Сила, неподвластная ни одному бесу, - погладил доверчиво прижавшуюся девушку я. – И ясность вИдения, к тому же.
Когда ты поешь эту песню – ты идешь мимо всех этих бесов, не увлекаемая ими. И попутно забираешь свою силу у каждого из них.
Любовь не для трусов, моя хорошая. Она для дерзких и безоглядных.
Ты ведь дерзкая и безоглядная, Хинея?
- Да, - кивнула она.

- Будешь песенку и дальше напевать?
- Буду, - на ее прекрасном личике проступила решительность, а глаза полыхнули фиолетовым пламенем. – Споешь ее со мной?

Моя улыбка стала шире.

- Я уж было решил, ты не попросишь, сестренка …



Жизнь, к Счастью, не последовательна, Жива


Все перепутались рассказы.
И пусть.

Жизнь непоследовательна, к Счастью, а Жива.
Жива от мига к мигу. Вне мигов. Вне «от» и «к».

Жизнь к Счастью …
К Счастью Жизнь …

Жизнь, Счастье – Суть одно
Неразделимы



Девчачий кошмар


- Мне нужен Алан Лига Легко и Просто!!! Срочно!!! Иначе моя девочка умрет!!!

…

- Поехали, - напутствием приободрился он и принялся за дело.

Присел  рядом с упавшим и высохшим от солнца деревом и стал его пилить.

Отвел живую поросль, чтобы ножовкой ее не срезать, не задеть, и ветка, выскочив, хлестнула по лицу.
Потом еще одна задела глаз.
И вскорости еще одна хлестко щелкнула по уху.

- Какая-то фигня творится? Что такое, лес?!! Я тебе не в тему и мне уйти? - спросил у леса Алан, потирая ухо и поглаживая глаз.
И удивился: - Он отвечает мне, что ни причем. Странно!

Алан принялся опять за дело. Сушняк пилить. И снова ветка зарядила ему в глаз. Прилично стеганула!

- К тебе я больше не приду, - по-детски выразил обиду Алан. – И не хрен придуряться, лес, что пакостишь не ты!!!

Алан загрузил велосипед дровами и покатил по направленью к дому. Дорожка, как дорожка, усыпана листвой. Откуда сырости там взяться? Ну, она взялась. И потянуло заскользившим колесом и опрокинуло велосипед.

- Шикарно!!! – обрадовался Алан. – Вот это понимаю, дров себе привез!!! Педаль согнуло, сиденье вывернуло. А я люблю чинить велосипеды, просто жуть!!!
Какого хрена, лес!!!
 
- Всё, с этого момента я тебя не знаю, - сказал сердито Алан, поднимая велосипед и поправляя деревянную на нем поклажу. – Я ничего про лес не знаю.
А знал ли? Или притворялся, будто знал?!!

- Вот это номер цирковой!!! – развеселился Алан. – Вот так откровенье и прозренье!!! Откуда взял я, что существует лес?!!
Вот дерево, вот дерево … и вот еще одно. Полно деревьев, сплошь одни деревья, а лес, ау, где лес!!!
Вот это повезло, так повезло: мне отличить реальное от наважденья!!!

Есть дерево, как жизнь. Но лес – всего лишь человечества условность и изобретенье. И я среди живых деревьев, бродил в несуществующем лесу.
Среди живых ходил, живых не замечая,  всё оттого что пребывал в идее.

Стоять!!! Есть мысль, еще одна, еще … огромные количества отдельных мыслей и никакого нет ума, лишь только мысли.
И их вязать в охапку под названьем ум – не лучшая идея, как в лес вязать деревья.
С отдельными проявленьями несложно иметь дело. Но их объединить условной ложью – сложным сделать дело.

Прощай иллюзия моя!!! В лес больше ни ногой, хожу к деревьям я.
Всё, с этих пор хожу к деревьям.
И к мыслям обращаюсь, не к уму …

…

- Почему она не может очнуться?!! Откуда у нее открывающаяся разрезом на горле рана?!! Почему разрез, не прекращаясь, расползается?!! Медленно, но постоянно! Что происходит с ней?!! – кричала молодая женщина.

- Мы разберемся, в чем дело, не волнуйтесь, - мягко, но решительно нажимал врач.
- Пока вы разберете себя, моя девочка умрет.

- Мне нужен Алан Лига Легко и Просто!!! Срочно!!! Иначе моя девочка умрет!!! Мы едем к нему, - повернулась к своему спутнику она. – Заводи машину. Мы с дочкой сейчас спустимся.

Муж кивнул и побежал.
Алина легко подхватила дочку и направилась к выходу.

- Я не могу позволить вам забрать умирающего ребенка, - преградил дорогу доктор.
- Так значит, она все-таки умирает! А вы попробуйте остановить меня.

От ее тонкого стройного тела веяло неудержимой силой. Врач отшатнулся.

- Мы не поедем, а полетим, - хлопнула она дверцей. – Если нас хоть кто-то попытается остановить, а сама загрызу его.

Машина сорвалась с места. Супруг тихонько выдохнул. Такой, жену он никогда не видел. Но точно знал, она поступит, как пообещала.

…

Есть множество мелькающих картинок, нет картины. И мира, всеобъединяющего, не существует. Есть только обобщенья. Потуги жалкие собрать всё в кучу.
Я – тот, кто согласился на подсунутый сюжет.

Со сценаристами я разберусь еще, узнаю сих затейников и мило о сценариях поговорю.
Свои подсуну. ХрЕновы вершители чужих историй!
Свои вершите!!! А то ведь я могу и помогу истории ваши вершить и завершить красиво.
Как я умею, весело-шутливо.
Хотите анекдотом быть?

…

Впрочем, еще вернусь к затейникам однажды.
Сейчас речь о другом. Я – тот, кто согласился на сюжет. Сюжета попросту не существует.
Ведь для Реальности отсутствует любой сюжет. Иначе это был бы попросту еще один фрагмент, а не Реальность. Эпизод сюжета.
Реальность бессюжетна. Любой сюжет в Ней – просто сон.
Я тоже сон, когда я – продолжением сюжета.
Поправка: я – сном чужим, являясь продолжением чужого мне сюжета.

Я – сном своим, когда сюжет исходит из меня.
И чтобы сном чужим мне не явиться, желательно мне сном своим легко и просто претвориться-притвориться. И мимолетной грезой пролетев, охотно просыпаться и наново, как сон являться.
И снова новый сон собой явить.
Чтобы однажды наиграться.
Игрой в миры и сны …

…

Сюрприз, сюрприз …

И значит, мира никакого нет. Есть неисчислимость проявлений, снов. А проявления от Сути, сияют Сутью.
Нет продолжения их угасанья, по мере удаления от Сути.
И мира никакого нет. Мир – нескончаемое продолженье, условность восприятия, отказ от Жизни, как Свежести и Новизны.

И твоего проистекания не из Себя, а из других стремленья.
Убогой, обязательной для горемык игры.

Мы вяжем-связываем их, спонтанные живые проявленья. Мы вяжем-связываем их.
Мгновения живые с мертвыми, вчерашними-позавчерашними, как будто бы мгновеньями. Течем не из Себя, а из умЕршего уже.
Мы вяжем все живое с представленьями, навязанными нам извне.

- Уже не вяжем, - рассмеялся я. – Уже не вяжем …

…

- Алан!!! Смотри!!!
- На горле отрывающаяся разрезом рана, - ладонью Алан тот разрез прикрыл. – Что было до того, как Маша окунулась в забытье?

- Машу мучили кошмары. Она боялась спать. И даже научилась в полудреме находиться, чтобы выскакивать из сна. Она мне говорила. Мы к докторам ее водили, но все безрезультатно.
- Ко мне придти не догадалась?

- Я не подумала.
- Понятно. Пока ни припекло, ты не проснулась. Я не в обиду, констатирую, как факт былое.

- Я – плохая мать!!!
- Похоже, в окружении твоем колдун хороший, поэтому тебе закрыли выходы и к тебе входы.
И ты открылась только, когда стало не до тебя, когда вниманье переключилось.

- На кого?

Он кивнул на Машу.

- А дочка звонкая у вас!!! В Любви приглашена-зачата, не иначе, - Алан одобрительно оглядел смутившуюся пару и засмеялся. – Уважаю!

…

- Она поправится, моя малышка?

Вместо ответа я убрал ладонь. На коже ни следа ножа. А нож-то ритуальный!!!

Держать Собою ритуальный клинок под силу только очень сильным. Если учесть, что девочка опоена какой-то хренью, тогда достойно восхищенья противостояние ее.
Как держит вражеское проявленье!!! Атака на нее идет, ей горло хладнокровно режут, а не визжит, не истерит она. А нож Собою держит.

Конечно, матери сказать такое я не решился. И врать не стал. А показал исчезнувшую рану.
Вид нетронутого горла Алину успокоил.

- Ты, Алина, остаешься здесь. Будешь рядом с Машей. А вам желательно домой отъехать, - я повернулся к мужу.
- Я дочку не оставлю, - хмуро он ответил.

- Без вас не справиться. Домой придете, дверь заприте. Жене звоните, поддерживайте друг друга, но из квартиры ни на шаг. И не впускайте никого. Когда я говорю вам «никого», то это означает: мать придет – вы не пускайте.
- Всё так серьезно?

- Более чем! Одна отрада – я смешить серьезное люблю. До коликов, до хрипоты, до изможденного захлёба. И эту буку непременно я развеселю!

…

Иллюзор.
Здесь в деле иллюзор.

К кому-то едет ревизор, а к нам приехал иллюзор.
Скорей всего не приезжал, а был по месту и исподволь готовил дело.

Подобной хрени я навидался предостаточно. И знания о ней в избытке у меня.

Вот то, что мне известно о зыбких маревах, питающихся чьей-то силой.

Субстанции неплотского покроя:
Грёза. Может существовать, питаясь силой Грёзера, как продолженье Грезящего.
Фантомы – это сгустки силы, эмоции и мысли. Они управляемы своим создателем, но не питаются его силой. Они, как сила, вырванная из себя.

Есть разные фантомы: убийцы, наговоры, приговоры, проклятия, банальные ментальные отходы людских голов и истерий.
Убийцы убивают, отнимая силу. Наговоры, как паразиты питаются психическими силами людей, зверей, не убивая сразу, а собою отравляя. Приговор – растянутое по времени самоубийство.  Проклятия – фантомы-эфемеры, разрушающая разновидность хрени.
Есть мысленный понос и недержание эмоций.
Зовутся грязунами – ментальные и эмоциональные те пачкуны.

Есть коллективное создание фантома, известного, как бог. У коллектива каждого он свой. Богам необходимостью вниманье. Внимание – основа их питания.
Они внимание твое едят, их освещаешь ты собою – холодные безжизненные выдумки, сияющие ярко общим сбором света. Они, как зеркало, в котором отражается всеобщий свет всеобщества поверующих – направленных на зеркало изрядного количества горящих фонарей.

Но иллюзоны – это те фантомы, которым до зарезу нужна кровь. Иллюзы или иллюзоны оживают чьей-то кровью. Они живут лишь кровью чьей-то. Только ей.
Зовутся «иллюзорами» – те, кто создают богов кровавых, нуждающихся в алой влаге, кумиров-идолов, в которых гаснет свет не от утраты веры, а от отсутствия кровавых луж на алтаре.

Амиты, серту, хищники из крови – плоти, честны и без стесненья свою добычу поедают.
А эти кровь не будут пить. Куда как изощренней в добываньи силы иллюзоры.
И иллюзонов создают-плодят и кровью чьей-то их приводят к алчному до крови бытию. И кровью свежей поят жертвенники, и получают доступ к силе.

Я усмехаюсь невеселым мыслям. Ну, почему так много мне известно о всякой этой хрени, сосущей силу.
Может, пора расширить горизонты?!! Узнать о бабочках, о птицах, о цветах, единорогах.
И девочка тогда умрет.

Сначала девочка, потом единороги, - решаю я.

…

Алина успокоилась. Хотя какое, к черту, успокоенье, когда не может очнуться дочь твоя!
Хоть рана перестала расширяться и под ладонью Алана мгновенно зажила. И вздрагивать и бормотать малышка перестала.
И вроде успокоилась слегка.

- Поэтому успокоилась и я, - расслабилась Алина. – Всё будет хорошо.

…

В подземельи мрачном-темном легкий шорох пыли от сквозняка.
Как будто царапает когтями кто-то по стеклу. Противный скрежет.

Устала девочка Собой изогнутое лезвие ножа держать. Отрава в кровь стучится, мышцы наливает ядом. Еще чуть-чуть и дрогнет девочки броня и располосует горло жалом.
И брызнет Маша кровью на алтарь.
И станет кровь ее – едою чужака, восставшего из склепа-алтаря.
И что-то страшное ею насытится-напьется.
И ее уже не будет…

…

И потихоньку режет кожу горла нож.
Вот капелька собралась… и упала.

И заходило ходуном лежащее на дне могилы.
Зверь восстает, он поднимает голову. Его холодное дыханье Маша чует горлом.
Язык, он подставляет свой язык!!!

Еще одна скатилась капля и упала на лизунец его.
И высунулась пасть.

- Да, что за чертова девчонка!!! Хватит мне сопротивляться!!! Смирись, - визжит противный голос, гадко, мерзко подвывая.

И крепче прижимая к глотке лезвие кинжала, безжалостно дрожит костистая рука. Вторая грубо тянет волосы назад. Так бессердечно, что боль в коже головы воспринимается ребенком острее острого клинка.
А правая рука, хоть и дрожа, не ослабляет натиска ножа.

Еще чуть-чуть и все…

…

Но что это?!! Тепло ладони на горле у нее. И нож скользит разрезом по ладони.
А из нее не кровь, кровавый кипяток.
Зверь завизжал, обжегшись, и отпрянул.
И стало жарко Маше, раскаленной печкой разогрелась вдруг она. И разлилось тепло по всему телу, отравленье прогоняя пОтом.

И отпустила хватку мерзкая старуха, завопила от ожога.

И побежала Маша, куда глаза глядели. Собою обгоняя крики, визги, вопли.
Проклятия старухи не смогли ее догнать.
Но крик разбуженного зверя долетел, донесся до нее.

Зверь обезумел. Дайте крови. Призвали, подавайте кровь!!!

…

- Бежать не надо. Во сне ты далеко не убежишь, - сказал знакомый голос. Родным его признала и прижалась к обладателю его. – Взгляни в меня и распахни глаза. Увидь меня, уйди в меня, чтобы уйти из сна-кошмара.

Я сделала, как он просил. И вылетела птицей из страшноты, влетая в тихий свет пустой.
И вылетая, оказалась в ярком дне.

…

- Ой, дядя Алан!!! – обрадовалась Маша.
- Ой, тетя Маша!!! – ответил Алан.

- Фу, какой противный ты!

…

- Мне необходимо, чтоб ты замолчала, Маша. Иначе нас услышат недруги твои.
- А я и так молчу, после того, как обозвал меня ты тетей!

- После того, как ты меня дядей обругала.
- Так тебе и надо! – я хихикнула. – Прости, со мной истерика.

- Всё ровно. Я о молчаньи говорю, о внутреннем. Внутри молчи. И это срочно!!!
- Я стараюсь!

- Стараться-то, как раз, не надо. Ты просто замолчи.
- Просто?!! Мне мысли не дают прохода!!!

- Покоя?
- И покоя не дают! Жужжат и жалят!!!

- Жужжат и жалят, говоришь?
 - Ага.

- А ну-ка быстро закричи!
- Зачем?

- Затем, что с нами та злая тетка.
- А-а-а-а-а!!! – завопила я.

…

- Можешь замолчать? – спокойно попросил я Машу.

Маша замолчала, глаза открыла.

- Мы убежали?
- Да, благодаря тебе и твоему крику. Когда снаружи ты кричала, внутри молчала. Мы оторвались.

- А где мы?
- На пасеке.

- Что мы делаем на пасеке, Алан? – беспокойно озираясь, спрашивает Маша.
- Не гомони. Послушай улей и прислушайся.

- Слышу жужжание.
- И не похоже ни на что?

- ???

- На мысли в голове.
- Похоже. Я поняла: мысль, как пчелка. Жужжит и мед приносит. А, если потревожу, то кусает.

- Да, мед, но только не тебе, себе на пропитанье. Чтобы рождалось больше пчелок. Чтоб делать еще больше в голове жужжанья. Тебе приятно это?
- Неприятно, даже больно. А иногда мне страшно, даже стыдно.

- А бесятся они не оттого ли, что ты их гонишь?
- Да. А еще другие бесятся, когда я с одной играю, а их не замечаю. А та, с которою играю, становится, как слон, большая. Мне тяжело с нею играть…

- Послушай, Маша, пчелок в улике. Сиди и слушай, их не беспокой, пускай летают и летают рядом. И в улике пускай жужжат. Ты просто слушай …

…

Маша в тишине сидела. В полнейшей и спокойной.

Все мысли отжужжали, с пчелами на пасеке остались. Пусто в голове. Приятно. Нет боли.
Красота!!!

- Откуда ты всё это знаешь? – поинтересовалась Маша.
- Откуда? От верблюда, - рассмеялся Алан.

…

- Я в доме у тебя? И мама рядом?
- Да.

- Как такое может быть?
- Там ты крепко спишь, а здесь, вроде как, во сне гуляешь.

- В чем разница сна и яви?
- Ни в чем.

- Да ну?!!
- Когда во сне ты, он кажется сном тебе?

- Нет, кажется, на самом деле всё, - вздохнула Маша.
- А сейчас уверена: не спишь?!!

- Уверена.
- Как и во сне, к тебе такие мысли даже не приходят. А если вдруг придут, для них готов ответ: «Не сплю».

- Но я сейчас не сплю!!!
- Уверена?!!

- Уверена!!!
- А подобное возможно наяву? – усмехнулся Алан и голову снял себе, как шляпу.

…

- Если б я могла, то не заснула б никогда! Во сне – кошмары! – вздохнула Маша. – Я даже изучала всё, что есть по Пробужденью. Всё, что найти смогла. Как оказалось, эта тема популярна среди искателей. Я даже преуспела в том, чтобы не спать, а в легкой дрёме пребывать. Из нее выскакивать намного легче.
Поэтому мне расскажи, как мне проснуться. Чтобы не засыпать.
- Освой, Машуня, ты осознанное снотворенье. Тех, кто не осознан – спят все, кому не лень.
Тут главное понять желательно: сон – это хорошо, не плохо. Когда ты что-то обзываешь словом «плохо», тебе и плохо быть в нем, с ним.

Все, как один стремятся к пробужденьям, отвергая сны, и тем теряют свою силу. Попробуй сутки не поспи и сразу квёлый ты.
А больше? Всё – вяжи веревки из тебя, узлы морские, растрёпывай на бахрому, хоть лапти выплетай или корзины.

Секрет простой для спящего: во сне усни.
Как исчезаешь ты для мира-яви? Сном своим. Уснула, и нет тебя для мира.
Так и для сна: усни во сне, чтобы из сна уйти …

…

- Во сне возможно всё, и невозможно наяву. Так научили-подучили.
Ломать каноны и привычки – хлопотно и грязно. Как при любом ремонте. Но обойти учение легко.
Всё это сон, всего лишь зыбкий сон. Привычка принимать всё, как безусловную реальность. Воображения игра.
Я не заумно говорю?
- Мне ясно и понятно. И приятно. Я не люблю сю-сю.

- Ну, ладно, еще я научу тебя смеяться. Вернемся к разговору. Когда поймешь, что сон – ВСЁ, ты сможешь ВСЁ. На сны запреты не распространены. Снам не указ какие-то запреты. Они не существуют, а несуществующему как ты что-то запретишь?!!
Поэтому ты, Машенька, не существуй. А обнаруживай себя от мига к мигу. Вне мигов. Вне «от» и «к».
- Воображение не знает ни о каких запретах, - фразу пробуя на вкус, сказала Маша. – Когда не существую я, мне можно всё. И мне никто и ничего не запретит, и не посмеет сделать, когда я – зыбкая, как сон, и мимолетна, как виденье.

Я захочу и вспомню: я – лишь сон, который снится мне, пока я сплю. Пока я сплю, я сном являюсь. Являю сном себя.

А, когда проснусь и обнаружу я себя, на сон былой плевать мне с колокольни.
Теперь я – настоящая и снова уязвима. Я снова засыпаю, считая настоящею себя. И снова просыпаюсь, осознавая сном себя.
И так до полного осознания, что я не существую.
Я Жива.
Я – это Жизнь, а совсем не то, что происходит якобы со мною …

Откуда это знаю я?!!
Не говори, что от верблюда. Не обзывай себя!

…

- На что у нас энергия уходит?
На поддержание серьезности.
Та еще игра!!! Что черная дыра.
Удачи Нам глядеть на все По-Детски!!!

- По-Детски – это как?
- Я покажу …


- Как вспоминать про сон? Уснула и, привет, всерьезную я всё воспринимаю.
- Прислушайся к тому, что говоришь.

- Во сне.
- Сейчас. Все равно ты спишь.

- Я сплю. Вот же ж, надо же, опять уснула! Я сказала: стоит мне уснуть, и взаправду всё воспринимаю.
- Ты сказала другое слово. Не «взаправду» было слово.

- А! Я «всерьезную» тогда сказала.
- Точно! Когда серьезно всё, то всё серьезно. Не до шуток.

- Я не веселая, серьезная.
- Ничего, развеселим. Есть веселуны-специалисты. Заохочат. Захохочат. 

- Ах, если бы!!! Мне надоело быть печальной.
- Я сам серьезным был, пока не надоело …

…

- Погнали к веселунам?
- Сейчас погоним. У меня есть относительно просыпания идея. Тебе необходим будильник.
Такой, чтобы был всегда с собой и был происхождением из сна.
Ты будешь знать: он со мной – знать, я во сне.

- А если его не будет рядом?
- А ты к нему привыкнешь и удивишься: «где он?», когда он вдруг исчезнет. И проснешься сразу, осмыслив: это сон.

- Оригинально, ничего не скажешь! Как ни крути, будильник рядом – сон, а нет его – где он? Я во сне другом.
- Желательно, чтобы тебя он защищал. Был только твоим и ничьим другим. Был талисманом, своеобразным оберегом. Чтоб ты спокойная была: уснула ты или проснулась – твой амулет убережет тебя.

- И что мне будет талисманом, оберегом, амулетом?
- Чего б тебе хотелось?

- Кошку!!! – выпалила Маша и спохватилась. – Глупо?
- Глупо?!! Гениально!!! Давай тебе отыщем кошку-соню, во сне. А лучше пусть она тебя сама отыщет. Ты ведь давно ее хотела?

- Давно.
- Рукой махнула?

- Махнула.
- Тогда она в пути. И нам пора ее найти и отыскать себя позволить.
И помни: сна не бойся. ВСЁ – есть сон.
И еще: я рядом.

…

- Будь сном, в котором уютно примостилась кошка, тебя выглядывает-ждет.
- Киса!!! – я восхитилась. – Киса!!!

- Мяу, - сказала кошка и потерлась мне об ноги. – Мяу.

И замурчала радостно, включив моторчик свой, когда на руки я ее взяла.

- Алан!!! Киса!!! – протянула кошку Алану, смотри мол: вышло-получилось. – Киса!!!
- Будем знакомы, Киса, - улыбнулся Алан. – Алан.

…

- Мур, - ответила Киса.

Дескать, приличной кошке приличное знакомство очень даже кстати. Неплохо бы знакомство закрепить приличным угощеньем.

- Сейчас покормим тебя, Киса, - отозвался Алан. – Мы отправляемся к моим помощникам.
- К веселунам? - обрадовалась Маша, прижимая к себе Кису.

- К ним, озорным, к кому ж еще?!! Ты, главное, их не пугайся сразу.
- Пугаться постепенно и степенно? – смеется девочка, зарывшись в шубку Кисы радостным лицом.

- Вообще, старайся не пугать себя, - ответил Алан, наклоняясь к Кисе и подставляя ей свое лицо.
- Мур, - сказала Киса, целуя мокрым носиком лоб новоявленного друга.

Потом боднула головой и посмотрела требовательно: что за дела, где угощенье?!!

…

- Гонзик, чем мы покормим Кису? – осведомился я, когда помощники на зов возникли.  – Желательно едою сна, чтобы она и в нем могла явиться-появиться.
- Я покормлю ее едою всех миров, всех снов, - предлагает Гонзик.

- Отличная идея!!! Маша, выходи, здесь все свои.
- Уверен, - она опасливо еще раз посмотрела на Гонзика и Горна.

И вышла за порог.

- Здравствуйте, - приветливо сказала девочка, решившись.
- Маша, это Гонзик, это Горн, - представил я. – Ребята, это Маша. Прошу любить и жаловать.

- Ну, это навряд ли, - покачал головой Горн.
- А, еще одна плакса, - скривился Гонзик. – Кукса.

- Кто? – ничуть не обидевшись, полюбопытствовала Маша.
- Любительница покукситься, - охотно пояснил Гонзик. – Кукса. Еще одна кисла-прокисла, - он скривился будто от неспелого яблока. – Кислятина. Кислюнция. Бе!

- Не принимай их выпады близко к сердцу. Парни не воспитаны, - предупредил я девочку.
- Значит, спонтанны и искренни, - обрадовалась малышка. – Такие мне нравятся. Они грубые, но милые.

- Горн – грубый, а я – милый, - передразнил ее Гонзик, помешивая варево всех существующих миров.
- Ты кашевар? – спросила Маша Гонзика.

- Точно, кашевар!!! – охотно рассмеялся Горн.
- Готовьте сами, - разобиженный повар, бросил черпак в котел и пошел прочь, надувшись.

- Я хотела, как лучше, - растерянно развела руками Маша.
- «Хотелось, как лучше» – это девиз растерянности, - едко процедил Гонзик.

Он обосновался неподалеку и источал собой яд в окружающее его пространство.

- Переставай фонить, - попросил его я. – Тяжести и грязи, и без этого, хватает.
- А что она дразнится и оскорбляет, - возмутился тот. – Назвать кашеваром короля блюд!!!

- В каком из твоих снов, ты – блюдный король? – изобразил удивление Горн. – А, ты имел в виду, ублюдный! Король ублюдный, попросту ублюдок.
- Готовьте сами, - огорченно Гонзик повторил.

- Это такая нелепая привычка воспринимать Жизнь только по первой букве, - усмехнулся я. - И не замечать открывающихся возможностей.
- Ну вот, и ты туда же!

- Я не туда же, я оттуда.
- Откуда? – поинтересовался Гонзик.

- От верблюда.
- А кто такой верблюд?

- Ты – верблюд – король блюд, а верблюдица – королева блюдец! Твоя супруга будущая, - расхохотался Горн. – В вашем королевстве Верблюдия-Ублюдия.
- Верблюд – это пустынное животное с одним или двумя горбами, - объяснила Маша и поняла, что нечаянно снова оскорбила чувства мальчишки.

Горн хохотал, как сумасшедший, вытирая слезы. Он катался по земле и причитал: - Пустынное животное с горбами!!! Это надо же!!!

На Гонзика было страшно смотреть, так он побледнел.

- Я о возможностях, Гонзик, - как ни в чем, ни бывало, произношу ему. – Мы с Машей уяснили, что всё и все – сны спящих нас, которые не существуют. Горн подсказал идею.
- Я подсказал идею?!! – остановился удивленно Горн. – Когда?!!

- Ты сказал, на вроде этого: «В каком из твоих снов ты – мастер блюд непревзойденный?». В каком из твоих снов? А, Гонзик?
Стань этим сном и снись себе, когда понадобится поваром присниться.

Все замолчали, а Гонзик просиял.
Прикрыл глаза и сам себе приснился. Лицо его восторженно блистало солнцем.
Потом он подскочил к котлу и принялся мешать. Он добавлял в еду диковинные специи и всевозможные приправы, извлекая их из ниоткуда.

Запахло остро и пряно. И у нас слюнки потекли.

- Прошу отведать Блюдо Всех Миров. Кто съест его, тот сможет легко по снам-мирам перемещаться, быть сном любым. Нам это ни к чему, и так везде мы и повсюду. Но девочке и кошке подойдет.
Нам предлагаю вкусом насладиться.

- М-м-м, вкусно!!! – хором промычали мы, и даже Киса громко заурчала.

А Гонзик посмотрел на наши осчастливленные лица и что-то про себя решил.
С тех пор у нас в друзьях, есть Несравненный Повар.
Легенда поваров любых …

…

- Мир, как и сон, он продолжением живет. Твоим согласием на продолжение.
Продолжение любое – сценарий, про твое «должение» рассказ. Предъява на твои долги.
Всё тянутся и тянутся сюжетной нитью, вяжущей тебя они.
Пора бы обнулить их.
- А как?

- Проснуться.
- Проснуться – означает, умереть для сна?

- Да, Маша. Умереть для сна. И умереть, как сон. Но смерти – глупое занятие бояться, когда в любой момент готова ты создать свой новый сон.
- Мне кажется, что чем новее сон, тем он прекрасней!

- Так и есть.
- А люди умирать боятся. Они, как долго тянущийся страшный сон?

- Да.
- А мы с тобой тогда не люди. А кто?

- Ты не пугайся, Маша, но нас не существует. Нас нет, в обычном понимании. Мы неподвластны любой мании.
Когда мы есть, мы – сны свои, готовые в любой момент растаять. Вдруг появились. Миг и снова нет нас. Нас не существует.
Нигде мы и мы повсюду. Мы не живем. Мы – Живы, мы Живые, сама Жизнь.
- Бояться? Боять себя? Еще чего!!! Теперь, когда меня не существует, кому бояться?!! Пусть «настоящие» боятся, те – кто снами беспросветно существуют.
Снами, и не с нами.

Не с Живыми …

…

- А как мне окончательно проснуться? – спросила Маша.
- Я не знаю, - честно ответил Алан. – И ты не знай. Любое знание – привязка прочная ко сну.

Пусть так и будет Невыразимой Тайною – Твое Живое.
Не знай.

Сначала наиграйся снами – своими проявлениями. Рождайся-умирай своими снами и всё само произойдет. Не задавайся целью: отказаться от иллюзий, от целей.
Отказ от цели – цель. И от иллюзии отказ – еще одна иллюзия.

Откройся, будь Бескрайней, всякой будь, играй восторженно.
Своею красотой веселой привлекая чудеса.
Пускай они не смогут устоять. Пускай к тебе придут.

Многие серьезность подключали, пытаясь отыскать Реальность. Но Реальное – не противоположное иллюзиям. Оно – Бескрайнее и Безграничное Пространство, где место есть всему. Иллюзии ничем не хуже.
А нежелание рождаться после смерти, как сон очередной свой, чревато попаданием в чужой.

Ты, умерев, как сон, рождайся новым, с тем чтобы снова умереть. И снова умирай-рождайся.
Своим Сном, не чужим.
И все время Новым.
Безвременным, Мгновенным и Живым …
И Беспрестанно Новым …

- Если упорно легкости засопротивляться – можно проснуться в тобой же жестко зафиксированный сон?
- Возможность есть такая.

- Как же так?!! Выходит, свобода от иллюзий – еще одна иллюзия, зовущая искателей собой.
- Может, всё дело в том, что нет дел никаких.
Что некому и просыпаться. Когда ты есть – ты крепко спишь. Когда ты пробудился – еще крепче.
Куда ты пробудился? Кто пробужден? Сон пробужденный?!!
Любой «ты» – просто сон.
Когда ты пробужден – о том, что спишь ты, нет никаких тебе подсказок. Ты – пробужденный, о, трепещите небеса!!!
Вот только для чего и кем ты пробудился, пробужденный?!! Каким из своих я?

- Пробуждение – всего лишь сон еще один?
- Возможно …

- А если вляпалась я в сон чужой, как в свой мне сон проснуться?
- Когда во сне чужом ты – крепок сон и, кажется, что не проснуться.
Но то, что спишь ты – тоже сон. Когда ты бодрствуешь во сне, то речь о том, чтоб пробудиться не ведется, и просыпаешь ты возможности проснуться.

Ты спи во сне, будь сном своим. Усни во сне.
А где ж еще, как не во сне, проснуться … 

…

- Вопрос тогда задам иначе, - сказала Маша. – Всё – сон. Как мне уснуть во сне? Уснуть во всём?
- На шикарные вопросы даю шикарные ответы, - рассмеялся я. – Ты видишь сон прямо сейчас?

- Да вижу.
- А чтоб не видеть этот и другой увидеть …

- Прикрыть глаза.
- Да. Прикрыть глаза и дна внутри себя коснуться. И сном иным, открыв глаза, вернуться.

- Шикарным сном, - смеется Маша, закрыв-открыв глаза.
- Иначе, дурной тон … и сон, - смеюсь и я. – Нелепости творенья …

- И главное еще: сном на одно мгновенье. Мгновенным сном, - сказала девочка.
- Сейчас я появлюсь, - прикрыл глаза я ненадолго и, приоткрыв, добавил. – Гордым сном.
Сном гордым за тебя и за себя …

…

Алан раскачивается и говорит певуче, вслушиваясь в то, что говорит.
Он говорит себе, но рядом я. Мне интересно.

- Позволить-разрешить проистекающему из меня проистекать свободно.
Пусть все течет, струится.
Не надо связывать Живое и связываться с не живым.

Деревья есть, но леса нет. Есть мысли, нет ума. Есть проявления, но нет миров.

Все – лишь бесчисленные равноценные песчинки.

В ладонях Алана песок струится множеством песчинок.
Вот Чудо!!!
Нет песка, одни песчинки.

- И нет песка, одни песчинки, - Алан говорит. – Тогда Легко и Просто всё. Тогда не странные миры – естественные проявленья, и не зыбучие пески субстанцией тягучей, в которой вязнешь ты, а одинокие волшебные песчинки.
Россыпь, не завязанная общим глупым смыслом. Свободных и самодостаточных явлений-проявлений.

Когда всё – это россыпь, то рассыпается придуманный сюжет. Нет линии сюжетной там, где смысла нет, нет связи. На россыпь рассыпается любой сюжет.
Рассыпался песочный замок, пугающий воображенье, на то, чем был всегда – на россыпь милого песка – песчинок россыпь.
Благодарю тебя за мудрость, Хаса, где солнце, воздух и вода. Где Смех Веселья Детства, купающего-загорающего свою Радость в Океане Изобилья Бытия.

- А где мы, Алан? – спросила я, когда затих он, расцветая Счастьем.
- Это Хаса.
Здесь самобытно всё. Само собой живое.
Песчинками песка – песка песчинки, водой – вода, а солнце – солнцами. Их тут пять.
Тут всё Живое, без смысловых причуд ...

- Солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья, - согласилась я.
- И песок песчинками в придачу, - улыбнулся Алан. – Наслаждайся …

…

Мы на пляже и у наших ног радостным ласковым щеночком плещет океан.

- Мне хочется, чтобы ты влюбилась в Хасу и Хаса полюбила бы тебя.
- Мне очень нравится Она, - сказала очарованная Маша.

- Теперь надежно ты, девочка, защищена. И что бы ни случилось, ты вынырнешь сюда. Вы с Хасой вспомните друг друга, в твой распоследний миг.
- На случай, если что-то не так пойдет?

- Все так! Но даже, если и не так, то будет так. Теперь уж стопудово будет!

…

- Прощайся с Гонзиком и Горном. Нас ждут великие …
- Дела, - подсказала Маша.

- Дела?!! Нет, дела не в тему!
- А что нас ждет тогда?

- Меня – чудесная игра. Тебя, не знаю.
- Ты сказал: «Нас ждут великие …» и замолчал.

- Когда?!! Не сочиняй. Не наговаривай, будь так любезна, на меня, - категорично хлопнул дверью Алан.

А Гонзик, тот в ладоши хлопнул.

- Вот ты, продолжалка, и попалась!
- Попалась я?!! Когда?!!

…

- Ты подрумянилась слегка, - заметил Гонзик. – Где-то загорала?
- На Хасе, - улыбнулась Маша. – Там реки, океан, пять солнц, песочек теплый! Там хорошо!!!

- Там … ни хрена!!! – удивленно округлил глаза плут Горну, переходя на шепот. – Там нету ни хрена, кроме руин, развалин на умирающей планете! Какие океаны, реки? Там их и не было. Течения подземные высосали упыри, как и суть планеты, трава, и без того пожухлая, давно сгорела под солнцами и без воды.
- Значит, видела она ту Хасу, что когда-то будет, - восхищенно выговорил воин. – Вот, здорово!!!

- Шептаться неприлично, - заметила им Маша. – Не тактично.
- А мы не тактики-стратеги, - ответил ей ехидно Горн. – И да, не при личинах мы.

- Давай прощаться, - предложил ей Гонзик.
- Не буду я прощать себя, мне не за что прощаться!

Горн прихмыкнул.

- Вот это, да!!! А девочка осознанна, мы на ее фоне отдыхаем!
- Я отдыхаю круче, чем какой-то ты!!! – самодовольно отрезал Гонзик.

- А почему вас Алан не берет с собою?
- Потому что он – герой, а мы – мелкая хулиганская босота, - ответил Горн. – И я, заметь, крупнее! Есть и помельче мелкота.

- Тут твоя взяла, - притворно засокрушался Гонзик и быстро перешел на доверительную речь. – Машунь, тут такое дело. Ты овладела осознанным снотвореньем. И поняла всю несерьезность сна-игры. Прими  веселости ее.
- Какие? - заинтересовалась Маша.

- Ну, вот, смотри: прикол любой во сне – оружие, острее сабли. Взяла приколом и приколола. И помни не врага, а сон. Во сне всё – сны, все – сны. Прикол сказала, и сон тот приколола. А сама рекою утекла. Ну, или сном своим, будто растаяла снежинкою.
Не будь комком ты или глыбой, будь снежинкой. Снежинка быстро тает.
- Играй смешливей, веселей, - тут Горн заговорил. – Сработай несуразность, чтобы сон разрушить. Что-нибудь не к месту. Невпопад.
Пукни. Захохочи. Закричи. Замолчи.
Импровизируй. Будь спонтанной.
Замерзни, отогрейся, дождем пролейся. На ветру развейся. Птицей улети.
Испарись. Дразнись. Легонько ущипнись.

Пой, танцуй, шути.
Все, чтобы проснуться от чужого сна.

Но только лишь не бойся и не беги от сна.
Во сне ты можешь всё. Моги.

- И фразы, где прозвучат слова: «обязан», «надо», «должен» и «продолжим»  – пусть вызывают смех. А всякие угрозы: «изнасилую», «убью», и «покалечу»  – пусть провоцируют на дикий ржач.
- Что бы я делал без инструкторов своих, - Маше улыбнулся Алан. – Прощайся, нам пора.

- А как же мама? Она одна, пока я прохлаждаюсь.
- За Алиной и тобой телесной присмотрят Гонзик с Горном.

Он обнял по очереди помощников и Маша на прощанье их обняла.

…

- Я не боюсь. Но сном себя являю робким. Даже трусливым.
- В этом чудовище течет твоя кровь. Призови ее, придет чудовище.

- И что я ему скажу: «мы с тобой одной крови, ты и я»? А оно мне: «Да, это очень вкусно, ням-ням. А у тебя нет сестрички?».
- Что-то вроде этого ты и почувствуешь, мой милый Маугли.
Еда имеет власть над съевшим, об этом знают многие хозяйки. Готовя, они вкладывают себя в пищу. Свою людскую ипостась. И говорят тогда: «с душою приготовлена еда», «вложила в приготовленное душу».
Никто не станет есть, если сказать, что поваром отравлена еда, он отравил ее людским собою.

Ты кликнешь кровь свою и точка. И кровь та выйдет из него, в тебя войдет.
 
…

- Пришла, пришла… Сама пришла…

Противный шепот шелестит во мраке подземелья. И чмокает противно, мерзко. И хохоток истерики и вожделения морозит кожу. Скрип сквозняка пылинками скребущими, будто когтями по стеклу, уверенности не способствует, не добавляет.

И ужас разливается внутри.
Все тот же непередаваемо ужасный ужас. Тоска и страх.
И холодок в груди.

А рядом с холодком тепло живое и «Мур» – будильничком моим меня от сна чужого пробуждает Киса.

- Ах, умница моя!!! Вот я и проснулась!
Во сне каком-то, чьем-то. Проснулась Сном Своим.
А значит, мне все позволительно и все возможно.

- Кровь кровь свою зовет, - тихонько говорю. – К слиянию зовет. Домой.

Из темноты за алтарем отчетливо возникла-проступила хреновина одна. Куда там фильмам ужасов – младенческие сказки на ночь!!!
Та хрень была моим кошмаром. Голодным. Жаждущим меня.
Готовым жрать меня кошмаром, готовым выпить всю меня.
До дна.

И мне не совладать с моим кошмаром. Он так могуч, а я слаба.
Зачем пришла на встречу со своим кошмаром?

И снова «Мур» в моих руках, к груди прижатых. И снова Киса греет грудь мою и пробуждает.

Я здесь за своей кровью. Кровь к крови. И я зову тебя обратно, МОЯ кровь ...

…

То чудище, что за алтарем стояло, вдруг напряглось и заворчало. И сила некая его через алтарь влекла и, протащив через надгробье-жертвенник, выступила моей кровью.
И кровь в меня втекла, пока ревело в подземельи смертным воем что-то.

А я, как будто сильной сделалась. И так мне хорошо вдруг стало, что рассмеялась я.
Кошмару прошлому, всем страхам, подземелью.
И тени, что зловеще промелькнула предо мною.

Чтобы немедленно исчезнуть.

…

Алина окошко приоткрыла, Маше нужен свежий воздух. Пылает печкой дочь. Как будто воздух в доме раскаленный. Уже самой невмочь.
И свежесть хлынула потоком. Какая сказочная ночь!!!

…

Вдруг стало душно за окном и затхло.
Створки оконные сильнее распахнулись.
Тень промелькнула перед Алиной, обернулась тучей темной и огромной и … припечаталась к стене, как будто пригвоздилась. Как будто кто-то приколол ее к стене.
Тень вскрикнула пронзительно и, вырвавшись, исчезла в распахнутом окне.

- Вот же, привидится от недосыпа! – поморщилась Алина.

…

- Теперь готова ты к возвращенью Своей Силы, отнятой раньше у тебя.
 Сейчас ты призовешь свою же силу, однажды выпитую-отнятую у тебя.
- Ты хочешь что-то важное сказать, не знаешь как?

- Сейчас всё разрешается Твое. Или не разрешается.
Ты станешь разрешать - не разрешать. Решать не разрешать или разрешение себе позволить.
Ты разрешишь Себя Себе же и развернешься во всю ширь Свою.
А испугаешься, кого-то и чего-то или пожалеешь – ты испугаешь Силою Своей Себя и пожалеешь для Себя Свою же Силу.
Если отдашь на этот раз Свое на откуп чужакам из жалости и состраданья к палачам, я буду бессилен перед твоим решением - не разрешением.
- Ты сможешь мне помочь, когда я справлюсь? И не сможешь, если оплошаю?

- Когда позволишь-разрешишь Себе Себя, тебе без надобности будет чья-то помощь, без надобности станет и сама нужда.
А отвернешься от Себя, никто тебе и не поможет.
Такой расклад.
- И в чем загвоздка, в чем запарка? В моей жалости, что пожалею я того, кто высасывал мою же силу?!!

- А если это тот, к кому привыкла ты? Считать своим, любить привыкла?
- Да, это будет полный аллес!

- Я знаю, кто не оплошает, - улыбнулся Алан.
- Киса!!! – мы имя вместе вымолвили, и Киса нам ответила мурчаньем.

…

- Секрет Легко и Просто: ВЫНИМАЙ СЕБЯ ИЗ СНОВ.
Ту Силу, коей ты наполнила все эти сны.
Теперь кошмар любой – источник твоей силы. Теперь охотиться, отныне, будешь Ты.

Ты. Не за тобою.

Ты поняла?
- Я поняла.

- Тогда произнеси. Скажи всё от Себя.
- Секрет Легко и Просто: ВЫНИМАЙ СЕБЯ ИЗ СНОВ.
Ту Силу, коей я наполнила все эти сны.
Теперь кошмар любой – источник моей силы. Теперь охотиться, отныне, буду Я.

Я …
Не за мною …

…

- Я Дом Себе и Своей Силе. А значит, Сила к Силе. Мое ко Мне.
Я возвращаю Свою Силу, зову Мое ко Мне.
Домой зову.
Я Дом Себе и Своей Силе. А значит, Сила к Силе. Мое ко Мне …

Поднялся ветер или буря разыгралась, не знаю. На меня, как будто бы со всех сторон подули вихри. И передо мною замелькали лица чьи-то, события, где я слабела, оставляя свою силу. Где обидели меня, где я обидела кого-то, где что-то обещала сделать, зарок давала чего-то избегать. Где уступала слабостью своею напору чужаков.

Пока вертелось все вокруг, я помнила: я – сон, я – соня, и это сны мои, и не вовлекалась. А сила потихоньку извлекалась и в меня вливалась. И я безостановочно смеялась.
Я не стояла, а парила над землей.

И вдруг до боли мне знакомый силуэт возник. Какая точность фразы!!! До боли.
Меня полосонуло болью и к земле прижало.

Знакомая фигура прятала лицо за мне знакомой шалью. Я знала, кто она. И знание мое в меня впивалось болью.

- Бабушка? – шептала я. – Бабушка моя?!!
- Да, внученька,  я это. Это я.

- Как ты могла?!!
- Мне очень больно, внученька, и я слаба. И умирать мне страшно. Ты даже и не представляешь, как больна, печальна старость! Как это плохо!!!
Вот вырастешь, тогда узнаешь! И бабушку свою поймешь.

- Что скажешь, Алан? - я растерялась. – Плохо бабушке моей! Ей плохо!!!
- Помоги мне, внученька. Будь моей опорой. Позволь мне опереться на тебя. Твоя бабуленька совсем плоха.

Я подошла к ней, к ее протянутой ко мне руке, а Киса дико зашипела, не подпуская близко бабушку.

- Ах ты, мразь, - заголосила бабушка. – Сейчас же ее выбрось, внученька. Дикая она. Еще тебя поранит!!!
- Киса, это бабушка моя. Ну, успокойся!

Но не успокаивается Киса. С рук спрыгнула и встала между нами. Грозно выпустила когти и подвывает злобно.

- Ах ты, тварь, - ударила ее клюкою бабка.

И стала Кису избивать.

- Я проучу тебя, котяра!!!
- Бабушка, не надо!!! - я шепчу. – Она хорошая, не бей ее!!!

- Не бить?!! Да я ее убью, чтоб неповадно было!!!

…

Маша шагнула и приняла удар клюки, загородила Кису.

- Сейчас же перестань!!!
- Внученька, я добра тебе желаю. А это дикое неблагодарное животное. Сейчас же выбрось!!!

- Побудь в сторонке, Киса, - попросила Маша, и положила раненую кошку в стороне.
- Вот и молодец, Машуня! Помоги мне, что-то я совсем ослабла.

- Избивая мою кошку? - уточнила Маша. – Умаялась, поди!
- А ты не хорохорься, не хорохорься, Маша!
Не жалко бабушки тебе и обойдемся.
Я тебя растила, я знаю все твои ходы, все твои выходы я знаю. Принадлежишь ты мне.
Давай начистоту, ты согласилась с этим и пришла ко мне. Ты мне принадлежишь.

…

И вспомнилось былое мне. Мой договор у смертного одра с ближайшей родственницей.
В ту пору я знахаркою была. Тогда ее я не спасла, но обещала посвятить ей жизнь. Искренне, от всего сердца и без оглядки обещала.

- А обещание пора держать, - проревела торжествующе старуха.
- Держи его сама, - вдруг отозвался Алан. – Ты, Маша, молодец! И Киса, - погладил кошку Алан. – Момент-развилка, Маша, что тебе по сердцу разрешить. Или отвергнуть свое сердце.
Все договоры прежние, контракты, приговоры обнулены. Они …

- … всего лишь сон дурной, - я подхватила фразу. – И ты, бабуль, в пролете.
- Как в пролете? – удивилась мать отца.

- На самолете, вертолете, как угодно, - ответила ей я. – В пролете.
- Так дело не пойдет!!! И я спрошу за обещание сполна!!!

- А у кого ты спросишь? – вкрадчиво осведомляюсь я.
- Как у кого?!! У внучки, у тебя!!! С тебя спрошу, не сомневайся. И ты мне, Алан, не указ. В моем-то сне никто мне не указ!!!

…

- Он мать свою впустил, - вдруг понял я. – Не устоял, разжалобился, сдался.

И вот старуха на коне. Мы сном ее. Мы в ее сне.
Она за крепостными Машиной семьи стенами. Их дом в ее руках. Хозяйкой властной утвердилась в нем. И если я по ней ударю, удар придется на семью.

Сейчас я буду матюкаться.

- Матюк, матюк!!!

Ведь знал же, так и будет!!!
Я-то соскочу в любой момент, а Маша?
Как поведет себя в чужом и агрессивном сне?

Что ж, Машин выход. Сейчас узнаем …

…

- Как страшно Маше!!! Маша даже пукнула от страха, - засмеялась я. – А с чего ты вдруг решила, что я реальна или реален Алан? Мы просто сны.
А ты, ты – настоящая во сне своем? Растаять дымкой сможешь? Или снежинкою? Туманом?
- Что?!!

- Ты не в пролете, бабка, ты попала! Сон твой?!! Вот ты его и спи!!!
А мы, как сны растаем, без остатка, - я улыбаюсь Алану. – Уснем во сне чужом, чтобы проснуться в сне Своем и Новом. Обернемся Новым сном. На раз-два-три?
- Без счета, - мне смеется Алан. – Сразу.

И вот нас уже нет во сне, для сна чужого. И Кисы нет в том сне.
Сну не указом сны другие…

…

И снова вихри нетерпеливо гонят сновидения ко мне. И наполняюсь Своей Силой.
И снова появляется знакомая фигура. Знакомый силуэт, иди ко мне!
Открой лицо. Яви Мне Мою Силу.

- Позволь мне, бабушке твоей, уйти, - визжит старуха, от ветра безуспешно уклоняясь.
- Пора открыть лицо! Или что там у тебя вместо него, - перекрывая свист ветров, промолвил Алан. – Будь готова удивиться, Маша!

Порывом резким шаль сорвало-унесло, и я вдохнула, а выдохнуть забыла.

Мое лицо у бабушки. МОЕ лицо!!!
Она присутствует во сне моей же силой. Пора той силе возвращаться!

Домой …
Ко мне …

…

И вылетела сила птицей яркой из силуэта темного и в меня впорхнула.
И образ темный разлетелся пылью, и унесло ту пыль, развеяло ветрами …

…

- Всё кончилось?
- Всё только началось!

- Спасибо, Алан!!!
- За что? За то, что разбудил тебя?!! За это не благодарят обычно, посылают!!!

- Что я могу сделать для тебя?
- Пожалуйста, будь счастливой. Здесь слишком много тех, кто счастье норовит отнять, здесь слишком много несчастлИвых. Пожалуйста, будь счастливой.

- Договорились. А могу я…?
- Можешь!!! И без всяких разрешений!!!

...

Гонзик с Горном развлекались тем, что швырялись камнями друг в дружку и хохотали, в случае попадания. Несмотря на всю свою ловкость, уворачиваться им не удавалось. Да и как тут увернуться, если каменюка летит согласно цели, а не прямой траектории.
А так как их выстрелы были точны, хохотали они попеременно. Получалось, что смех не прекращался.
Это был жестокий бессердечный смех. Смех над чьей-то болью.

- Все-таки ненормальные они, эти ребята, - заметила Маша.
- Есть такое, - согласился Алан. – Но они тянутся к прекрасному в себе.

- И уверена, что отыскивают его, - кивнула девочка. – Но прямо сейчас они … ужасны.
- Прощайся, тебе пора домой.

- Пока, Гонзик! Пока, Горн! – кричала Маша издалека, не решаясь подойти ближе из-за камнепада.

- Пока! – крикнул Гонзик и получил булыжником в ухо.
- Пока! – проревел, шатаясь, Горн, махая руками то ли на прощание, то ли удерживая равновесие после удара крупной грудки в лоб.

- Завязывай с дракой, - попросил он, устало присаживаясь прямо на землю. – Она ушла.

Гонзик плюхнулся рядом, все еще потирая ушибленное ухо. Так они и сидели, притихшие и молчаливые. Кровь сочилась по их лицам, но они не удосуживали себя ее вытиранием.

- А здорово поиграли! – восхитился Гонзик.
- Да, - кивнул Горн. – И за одно, оттолкнули девчонку, как и хотели.

- А она – очень даже ничего. С нею можно водиться.
- С нами нельзя.

- Хорошая компания нам бы не повредила, - вздохнул Гонзик.
- Мы можем повредить хорошей компании, - мрачно отозвался Горн.

…

- Выходит, я не очень-то усвоила твою легкую и простую науку, - признала Маша по пути к дому.

Она понимала, что не моментальное возвращение в тело, может означать, прощальный разговор с Аланом. 

- Шутишь?!! Ты – вундеркинд!!!
- Мне в присутствии Гонзика и Горна все равно жутко.

- Как и мне, - усмехнулся Алан. – Ты удивила и обрадовала меня, девочка. Я благодарен тебе.
А жуть ты чувствуешь, потому что, как ни крути – ни верти, это предназначение подобных парней – жуть напускать, - о еще одном – убийственном – предначертании он промолчал. – Хотя эти – бесподобны …
Ты чувствуешь исходящую от них угрозу, но не паникуешь, не удираешь, не истеришь. Спокойствие, легкость и простота снотворения.

Обалдеть можно, какая ты – молодец!!! И не потому, что я об этом говорю, а сама по себе.
Почаще себе об этом напоминай.
А пока, пока. Тебе пора.

Киса, пушистостей тебе в твоих делишках!!! – погладил кошку Маг. – Пушистостей-мышистостей!!!
- Мы еще увидимся?

- А кто или что может помешать несуществующим?!!
- Никто и ничто, - засмеялась Маша, обнимая на прощание Мага.

…

- Мы не перестанем быть опасными, - вздохнул Горн. – Это факт.
- Мы, как самозатачивающееся лезвие хитонского клинка, - подсластил поэтичностью горечь откровения Гонзик.

- Смертоносные и уникальные, - подтвердил Алан, сидевший рядом, будто бы никуда и не уходил. – Но вы можете вкладывать свою опасную остроту в ножны и вынимать только в случае необходимости. Умение вовремя и быстро доставать оружие – один из показателей классности мастерства бойцов. Как и внутренний покой от схватки до схватки.
- Можно потренироваться, - охотно согласился Горн.

- Да, Горни, потренируйся! Тебе срочно следует подрасти до моего уровня.
- Да ты – самый несдержанный психопат, кого мне доводилось встречать! А я перевидал психов не мало!

- Ты сделал мне больно, - жалостливо проныл Гонзик. – Ты ранил мои чувства, неотесанный мужлан! – и тут же расхохотался. – Так им и надо! Добей их, чтоб не ныли!!! Я самый, самый, тут ты прав!
Следует признать: ты – самый проницательный и мудрый, Горни.
После меня …

…

- Вот ты и очнулась, солнышко, - Алина улыбнулась Маше и вздохнула облегченно.
- Ты как, мамуль? Тебе б поспать.

- Теперь посплю.
- Да, из-за бабушки не переживай.

- Ты знаешь?!! Слышала? Мне только что звонил твой папа.
- Поспи.

- А ты?
- И я посплю. Теперь без надоедливых кошмаров …

…

- Ты смеялась, солнышко, во сне, - улыбнулась Алина. – Приснилось что-то безобидное и веселое?
- Да, меня хотели изнасиловать два урода, - спокойно ответила девочка. – Я едва не уписалась во сне. От ржачки.

- Ты шутишь?!! – всполошилась мама.
- Да расслабься, мам, - обняла ее Маша. – Алан научил меня, как обращаться со всяким сбродом во сне. И наяву, делая сном явь.

- Я думала: закончились твои кошмары?
- Они закончились. А это муть со дна. Пройдет. Развеется прозрачностью моих потоков. И буду видеть я единорогов.
Во сне.
А хочешь, наяву.

Ты любишь, мам, единорогов?



Ну, ни фига ж себе, дела!!!


- Ну, ни фига ж себе, дела!!! Какой-то я в рассказах великий и великолепный, - усмехнулся я.
- Какой и есть, - не согласилась Тейлин.

- Что ты, гулеван?!! – Тей обняла меня и утопила в своем бездонном взгляде. – Пришлось по вкусу приключенья приключенить без меня?!!

Я промолчал, исчезнув поглощенным бездной персонажем.

Обожаю, любимая, Тобою исчезать!!!
Хотя когда исчез ты, есть только обожание, и нет того, кто обожает.

Как хорошо, любимая, Тобою исчезать …



Отзвуки ушедшей эпохи


Я не говорю, кем Вам быть, во что Вам верить.
Я не учу Вас мудростям и не объясняю, как Вам жить.
И если говорю порою:
- Делай Раз и Делай Два.

Только затем, чтобы сказать Вам:
- Делай Полтора.

И Вас оставить наедине с Собою …


Алан Лига Легко и Просто



Встреча


На войне, как на войне! Я был во всеоружии, готовый ко всему.
Я ожидал увидеть все, что угодно, но только не этот балаган.

Он висел на турнике вниз головой. Качался и хохотал.
Рядом стояла сказочной красоты девушка, она подставляла ладошку всякий раз, когда его лицо пролетало мимо.
Его высунутый язык слизывал что-то густое и, очевидно, сладкое с ее руки. И тогда он самодовольно смеялся.
Когда в нечто джемоподобное он въезжал всем лицом, смеялась она.

Подобный (а точнее говоря, бесподобный) смех может кардинально переменить любые жизненные устои, и я уверен меняет.
Я преисполнился гордости от того факта, что достаточно закален, чтобы быть рядом и пребывать в ясном состоянии ума, а не умолять, распростершись на земле у ее ног, о милости умереть за любой мимолетный каприз.
И все же несказанным упоением было наблюдать за шаловливой грацией Той, которую язык не повернется назвать иначе, чем леди даже у злейших ее врагов.

Леди Тейлин.
Сюда следовало прийти только за тем, чтобы ее увидеть.
А величайшей милостью склонить колена, пасть ниц, в надежде шалой, что она пройдет поблизости и коснется тенью …

Моя привычка отдавать себе отчет в происходящем напомнила вопросом: «что происходит, где происходит и когда?».
Этого хватило, чтобы мое новое натренированное «я» взглянуло на совершающееся со стороны.

Я прочистил горло, и они посмотрели на меня, как на чудака, будто я, а не они, развлекался причудливым образом.

- Я Пойнт Антройский, Мудрец Иеррикана, - представился я, ожидая соответствующего моему сану обращения. – К Алану Лиге Легко и Просто.

Парень спрыгнул с перекладины и подошел ближе. Он так резко припал к моей руке, что я даже отшатнулся.
Поскучневшая было, красавица вдруг оживилась и горячо пожала мне другую кисть.

- Это для нас такая честь, падре! - елейным тоном произнес он, а красавица прыснула в ладошку.

Мне оставалось надеяться, что непонятное мне слово на его родине является уважительным.
Они были – само почтение, если не считать того факта, что оба не удосужились вытереть: она руку, он лицо.
Перед приветствием.
Теперь мои рукава были липкими и представлялись мне двумя использованными полотенцами.

- Я к вам с серьезным разговором, - сказал я жестче, чем хотелось.
- У вас пять минут и не секундой больше, - отчего-то непререкаемость Алана не очень-то вязалась с его все еще перемазанной физиономией.

Девушка повернулась было уйти, но заинтересовано передумала.
Она выдернула из ниоткуда песочные часы Дхмеры и подала Алану. Я с удивлением узнал в хронометре свои собственные коллекционные часы из храма.

- Мало кто воспринимает твои слова буквально, любимый, - насмешливо произнесла восхитительная спутница Алана и жестоко улыбнулась. – Пусть так и будет.

Жестокая насмешка Несравненной предназначалась мне.   

- О чем бы вы хотели поговорить в свои последние пять минут, почтенный? – Алан поставил часы на стол и песчинки резво заскользили вниз.

И я понял, что всё, с чем я пришел, не стоит даже одной из них …



Сила Мудрых Иеррикана


Иеррикан.
Он влек и манил меня всегда. Я наследник рода знатного Антройских, мечтал стать одним из Мудрецов.
Меня не привлекали блеск-богатство, наследование которых было делом времени.
Меня не соблазняли ни почести, ни власть знатного происхожденья.

Я с детства знал могущество иное.
Власть Мудрых.

Без Мудрых не решалось ничего.
Ни один правитель не осмеливался обойтись без благословения Иеррикана.

Меня прельщало Их Знание, как Сила, перед которым и которой склонялись всё и все.
И я ушел в Храм Иеррикана, и стал прислужником могущественных Мудрецов.

…

Я день-деньской работал, а ночью просиживал в библиотеке храма, постигая знанье.
Годами по крупицам терпеливо собирал доступное мне пониманье, но преуспел тогда лишь, когда мне повстречался странный парень в одном из моих редких и коротких снов.

…

Приснилось мне однажды мое поместье родовое.
И детский домик мой в кроне древесной. Укрытие секретное мое.
В детстве любил скрываться ото всех в нем.

…

На этот раз мое секретное убежище оказалось рассекреченным другим.
Захватчик вольготно расположился в домике и даже напевал какую-то незамысловатую песенку.

- У тебя тут здорово!!! – радостно сообщил мне он. – Бывает, Детское живет в забавах прежних детских, хотя забавник уже не излучает Детское и даже будто не живет.

- Ты кто?
- Веселый парень, - ответил он и осмотрел мою хламиду. – Премиленькое одеяльце!

- И как тебя зовут?
- По-разному. Но чаще не зовут, а зазывают.
Улыбаются, ликуют и называют милым.
Руками машут. Радуются, увидев. Приглашают. Назначают встречи.
Предлагают угощенье. Игру веселую. Забаву.
Лелеют, как любимого младенца. И в обожании мне признаются.

Я, знаешь ли, приятный компаньон и знатный собеседник, а не какой-то ябеда и сплетник!

- Меня интересует твое имя!
- А, имя. Мне тоже нравится оно. Не удивительно, что и ты заинтересовался. Такое славное, как шелком по нутру и в тоже время в нем таится сила! И никакая-то взаймы, а настоящая, реальная, не напоказ …

- Как твое имя?!! – прервал я словоизлияния незнакомца-болтуна.
- Имя? Гонзик.

- Зачем ты здесь?
- Затем же, что и ты. Люблю я Детство. Мне нравятся места, в которых вырос ты. Благодаря тебе они такие. Они меня и попросили прийти на выручку тебе. 

- Мне никто помочь не в силах, кроме Мудрых. А они пока во мне не видят своего ученика.
- А на хрена тебе какие-то мудрилы? Ты ищешь Силу через мудрость. Но мудрость без Любви зовется скорбь.
Иди Любви навстречу. Она Начало всех Начал и Завершенье Завершений.
Она есть Всё.
Все остальное – остальное.

- Мне пора, - нетерпеливо повернулся я. – Мне не досуг выслушивать нравоученья! Мне необходимы Книги Мудрых.
- Конкретно, чем тебе помочь? Библиотеки, в том числе и разлюбезного тебе Иеррикана, к твоим услугам!

- Она и так доступна мне!
- Подвальное книгохранилище Мудрил?

- А ты бываешь там?
- Я не люблю его, но, если надо, побываю. Сюда я буду книги приносить. Ты засыпай по окончанию работы и навещай во сне свой детский домик. И тут читай до самого утра.
И выспишься, и просветишься. А то похож на привиденье в одеяле!

…

Так начал постигать я мудрую науку.
И за короткий срок все перечел и Мудростью Иеррикана овладел.
Но чуял я, что это не предел и знанье тайное сокрыто от меня.
Не все описано в литературе.
И многое сокрыто в головах не видящих во мне ученика Мудрил.

- Как мне прочесть, что в голове другого? – спросил при встрече компаньона.
- Ой, вэй!!! Тебе сортира мало своего, понадобились другие? По форме может содержимое другое, но качество одно. Гомно.

- Ты мне поможешь?
- Гомно-о! Там, гомно-о!!!

- Мне край, как необходимо это!

Он смотрит на меня с печалью легкой, как на тупого, потом вдруг осеняется радостной идеей.
- Ладно, если исполнишь пожелание одно.

- Я не торгуюсь!
- Я не торгую!

Я понял, что Гонзика мне не переупрямить.

- Какое пожеланье, я могу узнать?
- Ты знанием полученным воспользуешься так, как я тебе скажу. Хотя бы один раз используешь его по назначенью. Хотя бы раз. Задача для того, кто овладеет им, совсем простая.
Ее решение не к спеху, можешь оставить на конец своих историй.

- Ладно. Я согласен.
- Обещаешь?

- Обещаю. Рассказывай!!!
- Становишься, как он. И всё.

- А как им становиться? – нетерпеливо продолжаю я.
- Забудь себя на миг, стань вслушиванием, чувствуй его отклик на произнесенное тобою. Прислушивайся к отзвуку его и подправляй по ходу, что собираешься ему сказать, чтобы в созвучии его звучанья прозвучало. Чтоб он услышал будто бы себя.
И говоря так и его реакции ловя, ты вдруг настроишься на излитие им, ментальных и эмоциональных излучений.

- Я понял: видеть в нем партнера, а не конкурента?
- Не понял. Видеть лишь его и быть им.
Тебя нет. Забудь привычного себя.
Есть только вслушивание в другого, который не другой, потому как нет тебя.
Когда же нет тебя, то нет другого.
И все – открытой книгой.

Я уже готов был рассердиться, как вдруг внезапно понял. И сразу благодарно замолчал.

- Потом, освоив дар «другого - не другого», ты сможешь вслушаться во Всё.
И ЭТО слушание, Пойнт, куда как круче всех людских убогих эманаций!!!

Вот именно Его, ты обещал однажды мне исполнить.
Однажды вслушаться во Всё …

…

И стал осваивать я дар «другого - не другого», и в этом быстро преуспел.
 
Тогда я стал читать диковинное в разумах всех Мудрых. Прислушаюсь, настроюсь и читаю, словно книгу.
Так все секреты выудил. Из знаний этих сложилась четкая картина.

В ней было всё, но не хватало Жизни в том холсте.
Как будто на своих местах всё, но не шевелится, а замерло в порядке идеальном.
И оттого необходимо было пользоваться знаньем, дабы оно ожило.

Мне требовался выход знанью.
Я бросил вызов Мудрым. И Мудростью своею мудрость их преодолел.
И стал я Мудрецом Иеррикана.
Одним из Них.

Я был готов почить на лаврах, но Мудрый Матбух, не простивший мне моей победы, в покой мой яда сыпанул изрядно.

- Кому, как не тебе, наш Многомудрый Непревзойденный Знающий, решить доселе непосильную задачу! Ее решить мы так и не смогли.
Нет там решенья, где сплошное разрешенье.

Есть баламут один, нам словно костью в горле. Ты справишься с ним, покроешь славой имя доброе Иеррикана Мудрых.
Я первый голову склоню в признании, что ты – наимудрейший среди самых мудрых.
Пока пред мудростью твоею почтительно не сникнет сей смутьян, ты будешь, как и мы все, безутешен. 

Я понял замысел его, меня подставить, и решил не торопиться, а ознакомиться с мировоззреньем баламута.
Я разберусь во всем, как и умею, не спеша. А там посмотрим на голову склоненную твою, Матбух!

- Как имя баламута?
- Алан Лига Легко и Просто.

…

Я лег пораньше и встретил Гонзика опять.

- Мне необходимо знать все про Алана Лигу Легко и Просто. Ты такого знаешь?
- Конечно. Ты хочешь встретиться? Погнали, я познакомлю вас!

- Чуть позже. Сначала мне необходимо знать о нем. Все значительное и даже не кажущееся таковым.
Что он сказал, что сделал, с кем встречался!
- А может лучше, как промолчал и как бездействовал, как был один? Это куда как интересней! Просто Песня!!!

- Ты мне поможешь с моим заказом?
- Конечно, все соберу. По мере нахожденья, буду приносить.

- Во сне?
- Зачем во сне? Во сне и наяву. Все время.


 
Эхо громовых раскатов и щебетанья птиц


- Я не знаю, чего именно, ты добиваешься, Пойнт. Гораздо проще, да и веселее, взять, да и с Аланом поговорить, - Гонзик водрузил передо мной первую кипу листов.
- Я хочу узнать его получше перед встречей.

- По сказанному им однажды? Ты шутишь?!! Это отзвук. Эхо.
Эхо громовых раскатов …
Эхо щебетанья птиц …

- А ты поэт, мой милый Гонзик!
- А ты начитанный болван, Пойнт!

…

- Посмотрим, что тут за раскаты птичьи и щебетанья громовые! Посмотрим.

И я засел за чтение.

Я сразу обратился к его высказываньям о любви. Мне было интересно, что говорит тот, кто осчастливлен любовью Бесподобной леди Тейлин.

- Нет лекарства от любви? Конечно, нет.
 Какие могут быть лекарства от здоровья?!!

 Удачи всем и крепкого здоровья!

***

- ... Любовь... может здорово удивить... возвысить до небес или...
 - Никаких "или".

  Любовь МОЖЕТ, Она и есть МОГУЩЕСТВО.
  Всё остальное – остальное. Отблески Её.

  Удачи Вам!!!

***

 - Эко, Вы Любовь приложили!!!
  Пообзывали Её всячески.
  Красиво, не спорю.
  Мелодично, страстно...
  Гармонично и прекрасно...

  Любовь не может быть поздней, как и ранней. Она вне времен.
  Любовь не только всегда в тему, Она и есть Единственная Тема.

  Хотя, возможно, Вы говорите о другом. О влечении, например.
  О радуге игры гормонов. Или еще о чем...

  Что ж, знать, момент настал Вам познакомиться с Любовью.
  Похоже, Она Вас здорово сумеет удивить.
  Любовь на это мастерица.

  Будете знать, как обзываться.

  Удачи Вам!!!



Погружайся в Себя
Реализация по переписке


- Солдат наслаждается покоем, зная, что в любой момент может начаться бой.
И ты не дергайся, а пользуйся затишьем, набирайся силы.

Можно наблюдать "захваченный сюжет" и свои переживания отстранено, позволяя всему протекать.
Усиление негатива происходит нашим нежеланием, отрицанием, а значит участием.
Нашей подпиткой.

Всему говоришь: "Да, и ...", дескать, продолжай-продолжай. Поток переживаний со временем иссякнет, его сила будет твоей.

Удачи, зайчик!!!
Всё Классно!!!

…

- Чё-то меня выворачивает наизнанку  и не пойму что это - состояние шока, потери, страх, вообще мне так фигово что-то? Не могу разобраться, что это и откуда приходит или от кого?
- Не выдумывай.
Просто выходит ранее задавленное.
Не разбирай, не сортируй, не участвуй.

Пусть течет мимо.

Наблюдай, как всё течет в Тебе.

Как облака по Небу.
Что облака Небу?!! Лишь незначительная часть Его Необъятности.

Как ветки, листья, брёвна, пузыри по поверхности Реки.
Что они для Реки?!! Лишь незначительная поверхностная часть Его Бездонной Глубины.

Ты будешь удивлена, если послушаешь отвергнутый тобою СоНастрой.

Глубже, глубже, глубже ...
Услышанный тобою эротизм – поверхность.

Попробуй нырнуть глубже ...

То, к чему ты прикоснешься, вернет тебя Тебе.
Попробуй ...

Если в тему.
Если надоело ощущать себя лишней.
Если хочется вернуться Домой ...

…

- Время научиться распознавать свои и сторонние ощущения.

- А как?
- Слушать своё нутро и действовать соответственно ему.

Спрашиваешь внутри: - Это моё?

Как правило, то, что приходит, просто проявления, характерные для человеческой формы существования.
Программа по умолчанию.

Как в компьютерной игре.
Тебе придется сражаться в играх-сражениях.
Выращивать цветы, и жить долго и счастливо, там ты не в силах, тебе никто этого не позволит.
Но ты вольна выйти из этой игры, и войти в игру «Барби».
Там нет потрясений.

А, можешь не входить ни в какую.
Наслаждаться Собой.
Быть Тем Пространством, Где Всё Легко и Просто.
Легче легкого, проще простого.

- Если я чувствую, что я этого не хочу, и мне это не нравится, сразу от этого уходить? И прислушаться к себе, что бы я сейчас хотела?
- Почему меня спрашиваешь, а не себя?
Сама ж всё знаешь и даёшь ответы.

- Мне нужны твои подтверждения, что я мыслю в правильном направлении.
- Это означает: «Я не доверяю Себе».

- Слишком долго мне внушали, что я всё неправильно делаю, живу  и дышу.
- Ты сама все знаешь.
Слушай Себя.

Почитай, что пишешь.
Вот тебе подтверждение.

А ошибок и случайностей, кроме, как в уме, не существует.
Как в этом мире, так и в Реальности.

…

- Не живи настроениями.
Погружайся в Себя.
Из глубины, все настроения – рябь поверхности ...

Не спеши всех исцелять.

А слабость – показатель: время отдыхать и силой наполняться. Классно!
Сам через это проходил ...
Очень греет, когда ты обладаешь Даром согревать.
Да, только, солнышко, тепло расходуется быстро на других, покуда ты не открываешь заново Себя, как Силу.

И, если тебе Твоё не очень-то по теме, и ты опять готова Себя на части раздарить, то может мысль о том, как мне приходится расти тотально, чтобы все эти глыбы выводить, твой пыл умерит ненадолго.
Те залежи, которые ты щедро так выводишь у родных и близких, идут по мне, через меня выходят.
И, ладно б, всё это всех очищало – они ж загаживают вновь себя.
Ты, ведь, не яма выгребная, а я уж точно не она.

Научишься всё выводить сама, впрямую, тогда хоть всех на свете исцели.
А так, поосторожней ...

Коль так уж тянет исцелять …  Всё просто: вот исцеление свершилось, второй раз, вновь, нет смысла помогать. Твой пациент здоров и счастлив.
Если же нет, то значит, вновь насобирал он грязи, и снова будет пачкаться … и пачкать …

Не парься, всё будет хорошо.
Люби Себя.
Когда наполнишься Любовью, Она польётся через край.
Тогда любой твой жест – благословенье.

Не выжимайся досуха. Так не поможешь ...
Лишь навредишь себе и остальным.

Люби Себя, переполняйся Силой, всё остальное подойдет само собой.

Удачи, солнышко, Счастья и Любви!!!

Впрочем, Возьми Своё.

Людей не бегай, но и сама не догоняй.
Случилась встреча, так случилась.
Свои процессы не тормози, не выключай.

Я просто рассказал, как обстоят дела.
Тебе в СоДействие.

Не для того, чтоб скисла.

Попробуешь на Вкус Себя, распробуешь Вкус Жизни (читай: Силы) и невозможного останется чуть-чуть. Не для нужды, для развлечения.

Ведь, у тебя открылась Ты. Когда исчезло лишнее и остальное.
Вот это – есть Твоё. Пространство, Где всё Легко и Просто.

Тогда и помнишь Его Ты.
И Им являешься ...

Попробуй СоНастрой послушать, по сайту пробегись. Ум отвлечется.
И ты вспомнишь ...
Вспоминаешь ...

Удачи, Счастья и Любви!!!

…

- Включила твой СоНастрой и у меня опять покатились слёзы, сами по себе, какая-то закупоренная грусть вытекает из меня, и я ей радуюсь.
- Похоже, ты сонастроилась.
Теперь Всё в Тему.

А я пойду на криничку, сольюсь с Водой.
Покружусь и Баюшки-баю.

Слушай Себя ...

Вот тебе присказка:
- Какие мы – молодцы!!!
- Почему?
- Просто Так. Молодцы и всё!!! По умолчанию ...

Удачи, Удача!!! Тебе Тебя!!!

…

- Чем занята, сомневающаяся в себе волшебница?

- Солнце моё не поверишь, хотела  взяться за уборку, а потом решила всё-таки покушать  за целый день, ну поела, посидела, спрашиваю себя: «ну, что я хочу», чувствую: в сон потянуло, а я говорю себе: ну, давай поспим немного и поспали мы до 24 часиков. Но самое интересное, что я видела удивительный вроде бы как сон…
Потом  я начала пробуждаться и увидела себя изнутри, словно тело моё всего лишь оболочка, а внутри меня пустота вселенская и потом внутри  уровня вселенной лица словно разбилось стекло мутное и до сих пор парят эти осколки во мне словно  во времени застывшем, никак не обрушатся по привычному нам тяготению  и представлению, я чувствую себя как-то очень слабо, сейчас соберусь чуток на занятия и снова лягу спать,  и буду во сне перестраиваться без своего присутствия. ( Смайлик «Лопну от смеха»). Вот такие во мне сегодня метаморфозы.

Целую тебя в щёчки и обнимаю, спокойной ночи тебе и сладко-интересных снов!
Пока!

Ты знаешь, мне так неудобно перед тобой за вчерашний выпад… вовремя ты меня вытянул из этой игры ненужной мне вообще, спасибо!!!

- Наконец-то ТЫ проснулась.
С пробуждением, солнышко.
Пора светить и греть.

Время легкости и веселья.

Неудобству в Пространстве Легко и Просто места нет.
Теперь ТЫ – для Всего Удача, и прежде всего для Себя.

То, что случилось-приключилось с тобой – Пробуждение.
Время для Счастья, солнышко.
Слушай Свою Пустоту Вселенскую ...

И невозможного не станет.
Рад за Тебя!!!

Будь Собой, это так прекрасно!!!

- Такое ощущения что я – огромнейшая вселенная в своем небольшом, по пониманию, теле, а столько много пространства внутри необъятного и я это наконец-то чувствую да сама понимаю, что наконец-то я пробудилась и начнётся теперь жизнь моя с нуля, но по другому, по моему, а не по чужому.
- А то ...

(Смайлик «Танцую»).
Это так танцуют клеточки Твоего Тела

- Классно!
- Наслаждайся ...



О Счастье
О Себе


Меня обескуражило его касательство к происходящему и отношение ко всему. Он это называет «подход к существованию».
По его «подходу» выходит, что он есть – всё.
И нет отдельного.

Он даже и не утверждает, а мимоходом говорит: «я – Жизнь, я – Счастье».
К примеру, его высказывание о счастье:

- Счастливым можно всё.
А я Счастливый!

Оно меня сбивает с ног. Какая наглость!!! Как с ней спорить?!!

- Если ты несчастлив, для тебя всё и все – опасность и она на каждом шагу.
Как буря, ураган.
Когда ты счастлив – лишь забавное покачивание и ветер попутный в парусах.
Когда ты и есть Пространство, любой ветер попутный. 

…

- Может показаться, что я зову тебя от обыденности к мистическому.
Но, если я и демонстрирую мистическое то только для того, чтобы ты не обманывался, насчет привычного, будто это всё.

Я не зову тебя в еще одну крайность.
Я выталкиваю тебя за пределы всех двойственностей.

Тебя в Тебя толкаю.
И уговариваю Тебя к Тебе вернуться …

…

- Как глупо выглядят, когда разводят руки: «А что мне остается?».
Действительно, так мало остается, когда отбросил сам Себя.
Когда в отказе ты принять Свою Природу, то остается мусор, крохи.
Да, так немного остается, когда ты отказался от Себя! 

И как бескраен горизонт, когда отброшен «сам» Собою!!!

…

- Не будь тем, чем ты себя считаешь – просчитанным и выверенным типажом.
Не будь себе чужим, а будь Собою. 

…

Сейчас, читая эти строки, ты можешь ясно видеть всё и осознать: всё откликается в Тебе, а узнавать в другом Себя, доступно лишь Тебе.
А, значит, остальных не существует. Есть только Ты, во Всём и Всех.
Когда ты осознаешь Это, Тебе без надобности станут все подсказки и советы.
Вопросы и ответы.
Когда на все Ответом – Ты.

…

Как можно убедить того, кто говорит тебе: «Не знаю. И это знание мое и есть»?!!

- У меня нет ответов на Ваши вопросы.
Я лишь содействую Вам в Вашем раскрытии, чтобы Вы могли услышать Себя и Свои собственные ответы.

Не верьте говорящим, что у них есть универсальные ответы.
Или верьте. Кто знает, может, вам удобны поводки?!!

…

И снова он о Себе, о Счастье:

- Я плюшевый счастливый мишка, наполнен Счастьем Детским до краев. Не страшно мишке, что его порвут, как книжку.
Забавная забава – разлетающийся в клочья плюш!!!

…

Его Счастье делает несчАстливым меня.

Я читаю и читаю, и нет ответа для меня. Как мне его словесно одолеть?!!
Как убедить Счастливого, что он не прав?!! Как вынудить прислушаться Счастливого к премудрости Иеррикана?!!

Я перед непреступною скалою!!! Перед громадными дубами вековыми!!!
Ах, если бы пред скалою! Холодный неприступный камень капля точит.
Ах, если б дубом! Я б его бобром изгрыз или срубил бы топором, спилил пилою.

Так нет же!!! Он пухом, куда подуешь, туда радостно летит.
И я с водою, топором, пилою перед периной и подушкой!!!
Рубите, Пойнт Антройский, мягкий в наволочках пух. Пилите и водой полейте!
Вот будет смеху!!! Вот потеха!!!

От меня только этого и ждут все Мудрые Иеррикана, чтоб позабавил я любителя забав!!! И опозорился при этом.

И от того бешусь я потихоньку.
И все равно читаю.
В поисках ответа.



Поспорь со мной!!! Отдай мне свою силу


- Ты не получишь больше ничего, - решительно заявил Гонзик. – Пока не скажешь для чего тебе все это!
- Это важно? - устало спросил я.

- Ты не похож на воодушевленного, - ответил он. – Ты озабочен, и озабоченность твоя растет. Тебе не в тему эта тема, но ты упорно нагнетаешь. А значит, у тебя есть свой резон. Ты против.
- Я собираюсь вызвать Алана на философский поединок, - признался я. – Ты помогаешь мне подготовиться.

…

- Ты намерен убедить Алана? – удивился Гонзик. – Алана?!!
- Ты не скажешь ему об этом? Мне бы хотелось застать его врасплох, - говорю, а сам думаю: как же глупо просить не предупреждать друга о поползновениях на него. Бред!!!
 
- Не скажу, - легко пообещал Гонзик. – Он расхохочется мне в лицо, если я скажу ему о чьем-то намерении отговорить его от Счастья. От Себя.
- Он не станет со мною говорить?

- Он не станет с тобою спорить, - засмеялся Гонзик. – Однажды один спорщик …
Впрочем, ладно. Тебе, в любом случае, встреча с Аланом пойдет на пользу.
- Что там со спорщиком? - оживился я. – Расскажи!!!

- Ладно, слушай, - усмехнулся Гонзик. – Пришел к Алану хмырь один. Все ныл и ныл, как все плохо. И убедительно так ныл!
И требовал опроверженья словам своим, зная, что ответить в случае опроверженья. Он создал сопливый и кошмарный мир своими убежденьями-соплями, и наслаждался этим. И в нос тыкал свой мир.
«Все это так, неопровержимо, вот оно, не отвернешься, не отторгнешь!!! Не поспоришь!!!».

- Хорошо, - охотно согласился ему Алан. – К чему тут споры?!! Никто, кроме тебя не знает, как тобою быть.
Как скажешь, так и будет. Но не для всех, а только для тебя.

Что называется: «сказал, как прилепил».
Опешил яростный тот спорщик.

- Как для меня?!!
- А ты хотел, чтоб разделили все твои кошмары с тобою все, - ответил Алан. – Они хотят того же для других. И всё же у каждого свои кошмары.
И это справедливо. Пусть каждый булькает своим дерьмом и грязью. Не вытирая свои сопли о других.

…

- Не похож он на любителя поспорить, - соглашаюсь читая. – Как Гонзик говорит: «Сказал свое и отвалил. Дошло до собеседника – прекрасно. А не дошло – чего трепаться?!!».

…

- В споре рождается Истина!
- Ух, ты!!! – воодушевился Алан на пафосное заявление собеседника. – Значит, рождается? А до спора ее не существовало. А где она была? Была в отгуле? Была в утробе? Была мертва?
По-твоему выходит, спор изначальней Истины, Ее исток. Но спор – упёртость столкновения придурков, стремящихся ловчее доказать чья придурь посильнее будет.
А не означает ли, что не Истина – она, рожденная подделка в споре?!! 

…

И вот, снова, словно в подтверждение, встречаю тщетную попытку убеждения.

- У вас мировоззрение. Вы с тем, что видите.
Мировосприятие же  – восприятие всеми доступными и недоступными возможностями.

- … Но наш мир - это, как вы говорите, «мировосприятие» даже не миллионов, миллиардов!!!
- Прекрасно, зачем тогда вам я? Вам и так не скучно в миллиардной каше.

- Вы очевидное беретесь отрицать!
- Если вы собираетесь лепить очередное очевидное строение из мыслеформ, то это без меня!
Есть некая идея, и есть носители ее. Вы собираетесь опорой сделать их своих теорий?

А ну, как их не станет?!! Или идея выдохнется?!!
Несмешной финал.

Вы предлагаете мне исходить из ограниченного вашими познаниями пространства, как комнаты, которую вы скрупулезно изучили.
И вы хотите, чтобы я признал, что в комнате закрытой, вы – эксперт.

Да, люди, я согласен, что по кладовкам душным, затхлым, пыльным и унылым, вы все – специалисты, которым  равных нет.

Не буду вам мешаться, победой вашей наслаждаться.
Пора на свежий воздух!!!
Вы тут пылитесь дальше, а я пошел гулять.

…

… а, значит, мне сказать ТАКОЕ предстоит, чтобы его нутро затронуло и зацепило.
Логические построения не в тему.
Соскочит.

- Как вы искусно сети наплели! Ну, вы сидите в вашей паутине, а мне пора.

И разбираться в сложностях не станет.
Его ответы куда мощнее красноречивости ораторской, конкретностью своею.

- Проблема – это не принятая Возможность.
- пРОСТо для роста, сЛОЖНОЕ – ложное.
- Оружие в словах? Как это точно!
Спасибо. Помолчу. Разоружусь.

…

Он не станет со мной спорить.

- Ему необходима твоя кровь!!! И он зовет тебя на бой, зовет к растрате сил твоих на ерунду.
Он говорит тебе: «Поспорь со мной!!! Отдай мне свою силу!!!».



Ответ на зов сердец, не на вопросы бесконечные ума


Странно, порой он готов говорить об элементарном, но порою рвет самый интересный разговор на полуслове.
Наверно, дело в собеседнике.

- Страх твой – тобой непринятый подарок. Раскрой его, и получи подарок.

- Мне очень страшно!!!
- Тебя пугают образцы подарочной бумаги?!! Разверни ее.

- Ты не понимаешь! Тебе не страшно, страшно мне!!!
- Значит, будем прощаться. Тебе по вкусу страх, и нравится тебе бояться. Устрашать себя.
А я не изверг, чтобы игрушки силой отнимать.
Если тебе дороже, ближе твои страхи, тогда держись за них покрепче. Уверен, ты найдешь, чего бояться.

Пока!

…

Точно, кому-то в Тему, а кому-то нет.
Кто-то слушает, а кто-то непрестанно говорит.

А вот и подтверждение моим догадкам:

- Я откликаюсь ответом на зов сердец, не на вопросы бесконечные ума

…

- Солнышко, да никакой я не добрый!!!
Разве Вы не видите: то, о чем я говорю Вам, ОЧЕВИДНО!!!

А ну, марш к зеркалу, рассмотрите Себя повнимательней снаружи.
Рассмотрели?

А теперь закрыли глазки и заглянули вовнутрь.
Разглядели Себя внутри.
Присмотритесь, прислушайтесь к Себе.

ТО, что Вы увидите и услышите ...

В общем, скажете потом: - Поскупился, пожадничал Алан, скупердяй прижимистый.
Я совсем не такая однобокая.
Я ЖИВАЯ.
Я НАСТОЯЩАЯ!!!

Пожелания Ваши принимаю с благодарностью и радостью.
Пишу и пищу.
Попискиваю от восторга.

Спасибо, кися!!!
Удачи Вам, солнышко!!!

…

- Так много нового у тебя! Как будет время, прочитаю непременно.
- Подкинул бы тебе времени, но знаю: если его на что-то не хватает, значит, есть дела поинтересней.
И это хорошо. Хорошо, когда  играешь свои игры, свои истории живешь.
Мы здесь за этим.

Удачи тебе во всем!!!

…

- Обладать бы таким искусством,
Чтоб беду отводить рукой!
- Заказ принят.
Получите и улыбайтесь.
Расписываться нигде не надо.

А, как насчет того, чтобы беду вообще не знать, о ней не ведать?
Заказываем?
Или «итак, сойдет»?

- Переживем как-нибудь…
- Зачем переживать, да и еще, вдобавок, как-нибудь?

Будем поживать, да добра наживать. Знаете, сколько добра можем нажить?!!
До фига!!!

…

- Тебе легко. Вот, если б я, как ты, был без жены, детей, без забот – тогда другое дело.
- «Вот если б я – вот если б ты»!!! Не заблуждайся. Ты – это ты. И все твое – уже с тобою.
И даже если б поступал иначе, то это был бы кто-нибудь другой.
Иначе поступающий. Иной.
И тот, кто о тебе сегодняшнем не знает.

Я разве говорю: бросай?!! Жену, детей и надоевшую работу.

Я говорю: наполни Счастьем то, что уже есть.
Наполни все Собою …

…

- … По Вашей просьбе отвечаю Вам.

Я не игнорирую.

Просто всё Легко и Просто.
Счастье – Оно, как Любовь не оставляет места ничему, кроме Себя.

В вашей истории  камнями спотыкают слова: «грех», «душа», «возраст».
С  таким багажом – не то, что взлететь, передвигаться, хромая, трудно и уныло.
Знаю не понаслышке.

Простите мне Моё Счастье. Не до серьёзности мне, не до страданий.
Насерьёзился-настрадался до одури.
Наследовался за другими, набродился чужими путями, напобеждался и напроигрывался, наслушался и наговорился, наверился и насомневался, нанадеялся и наотчаивался.

Пока ни умер.
Для всего этого меня нет.
В списках не числюсь.

Это Высший Пилотаж.
Счастье Безусловное.

Чего и Вам от всего сердца желаю.
Счастья.

Насчёт того, о чём Вы не решились спросить:
Заигрались Вы в эзотерику, наисцелялись, начудотворили в займы.
Она такая эзотерика: кто-то в плюсе, кто-то в минусе.

Вне плюсов и минусов – нулевое состояние.
Вне рождений, вне смертей.

Если захотите – всё уже Вами же подготовлено.

Просто загляните внутрь Себя долго-долго, молчаливо и доверчиво. И скажите Себе:
- Удиви меня ...

…

- Беседа с астрологом, тебе не интересна, - Гонзик убирает в сторону листок.

- Что за астролог? Известный? – я протягиваю руку.
- Неизвестный,  и, главное, Себе, - смеется он. – Про таких я говорю: «у нее Сатурн не в том доме».

Я заглянул в листок.

- Вы сказали, что временные порядковые сочетания: день, месяц, год – удобное время, и я загадала желание. И что же?!! Всё это бред!!!
- Я сказал, цитирую: «… временные порядковые сочетания, такие например, как день-месяц-год или даже часы-минуты-секунды – удобный момент для сдвига с мертвой точки ваших безнадежных дел. Это удобный момент ДЛЯ ДЕЙСТВИЯ».
Я не предлагал гадить желаниями.

- Вы просто не признаете не своего!!! И не уважительны вдобавок.
- Да я не признаю чужого и не Своего. Вам следовало бы отринуть всё чужое, чтобы Себе открыть Своё.

Я уважаю ваши взгляды, но не уважаю страданья и несчастья.

И не говорите мне, что всё уравновешено и ваша несчастлИвость – только ваше дело. Всё уравновешено, но не вам благодаря, а вопреки. Вы ничего для равновесия не сделали, напротив всячески стараетесь его нарушить.
Просто вам не хватает сил его нарушить.
Да и не хватит.

Не надо говорить мне о Живости и Мертвечине, как о состояниях. Вы ничего не знаете о Живом. Вы надежно в знанье упакованы, мертвы.
Живое ничего о вас не знает. Мне, чтобы разглядеть вас, необходима ваша пища, иначе вы мне не видны.

И не кичитесь вашими познаниями в Астрологии, Нумерологии и Эзотерике – они для вас, как савана слои. Поводы списать свое несчастье на звезды, числа и законы.
И обойти вниманием Себя.

И ты – несчастьем, пока ты не с Собою. Ты не с Собою, не со Счастьем. Пока чужими знаньями ты умудрился избежать Себя …



Шоковая терапия


Некоторые его высказывания меня просто шокируют.

- Я в шоке!!! – выговариваю Гонзику.
- Тебе это на пользу, - он смеется. – Шоковая терапия – твое единственно возможное лекарство.

- От моей Мудрости?!! - надменно восклицаю я.
- Да. И что тебя повергло в шок? – он открывает перечитанное мною и смеется.

- Да всё!!! Он посоветовал хроническому суициднику:  «Держи разжатыми ладони», и ЭТО помогло!!! 

- А ты прочти еще раз.

…

- Лишь тот живет, кто умирает каждое мгновенье

…

- Не переписывай, не воюй, не исправляй.
Если тебя не устраивают чьи-то истории, оставь их и обратись к другим.
Или напиши свои.

…

- Мир – это представление о том, как все есть.
Так представляй все веселее и чудесней!

…

- Вам говорят: немного потерпи. Все, кому не лень.

Не следует терпеть. Прожить – вот то, что в тему.
Терпение – как ожидание: «когда закончится, когда же, ну, когда же?!!». И неприятие момента. Переживание из-за него. Не Проживание, переживание.

Не терпи, не переживай, а проживай.
Тогда сплошная Жизнь – Ты, и никаких переживаний

…

- Вам предложили стать частью чего-то большего? Чего-то большего, чем вы? Есть что-то больше вас?
Вас только что на мелочь разменяли

…

- Непременным условием здравомыслия является способность всегда отдавать себе отчет, и ясно осознавать, что именно с тобой происходит. Иначе, непременно станешь путать вымысел с действительностью.  А там и до безумия недалеко.
- Если ты называешь пребывание в умеренно болезненном мертвом состоянии здравомыслием, то – да.
Если не отслеживать протекание болезни под диагнозом «человеческий ум» – хвороба, вполне возможно, выйдет из-под твоего контроля.
Контроль позволяет тебе удерживать твою одержимость мыслями, твою шизофрению на вялотекущей, умеренно опасной для окружающих стадии, но при этом ни о каком здоровье не может идти и речи.

- Ты меня не понимаешь!
- Конечно, не понимаю. К чему мне мутность твоей схемы!
Мне не зачем что-то контролировать, а уж тем более – зыбкие, исчезающие при близком рассмотрении мелькания отсветов и теней.

Меня интересует Реальность.
Со мною происходит НИЧЕГО.

А ежемоментные рождения и умирания – не заслуживающая интереса смена иллюзий, на фоне Неизменного и Всегда Нового и Живого Ничего. 
Меня

…

- Было б намного лучше, если бы ты заработал эти деньги!
- Продал себя?!! Конечно, тогда было бы, куда как лучше.
Был бы я пристроен, являлся собственностью чей-то, а не болтался, неприкаянность являя.
Конечно, кто же спорит!

…

- Опять: умри. У вас других советов нет?!!
- У меня нет других рецептов от болезни «человек». Снотворными я не торгую. Да и вообще я не торговец.
Я – тот, кто вас зовет к Себе, Тебя к Тебе вернуться приглашает.

Согласен, дурацкая игра.

Но куда нелепей – своею несчастлИвостью всё отравлять.
Ты – человек или Живой.
Я предлагаю умереть, как человек, не человеком. Ожить возможно лишь, когда исчезнет ваше наважденье, которым научили вас считать себя.
Вы продолжаете просчитывать себя. И оставаться человеком – придуманной другими копии Себя.

Я говорю:
Умри, как несчастлИвость, как человек. Чтоб стать Счастливым.
Чтоб Счастьем быть, Собою

…

- Причины – поводы лишь потому и существуют, чтобы отвлечь тебя от Счастья, от Себя.
Чтоб ты ждал команды, приглашенья, чтобы обрадоваться, обрадовать себя.
Праздника, Дня рожденья, Дня города, страны. Ждал Новый Год, а может, Дня Защиты Насекомых.

Сосредоточить всё твое внимание на причинах, на ожиданиях, приготовлениях – да на чем угодно. Любых удобных поводках для удержания тебя на расстоянии от Счастья. От Тебя.
Как будто тебе нужны причины быть Собою!!!

Они нужны для тех, кому Счастливый ты – угрозой. Потерей денежной и энергичной. Кто свое благополучие построил на страданиях других.
Несчастный – ты в биомассе общей варганишься в котле на ужин им.
Куском обычным человеческого мяса.

Причины делают таким тебя, когда ты – не причиной собственной себе, а кто-то или что-то …

…

- Вы демонстрируете мне свое неуважение?
- Любая сущность уважается уважением Ее Необъятной ни с чем Несравнимой Пространственности.
И уважением Себя, как Необъятной Единой Пространственности.

Вы видите во мне досадную помеху, которую вам требуется устранить.
Недолго вам других за нос водить, с таким-то отношеньем …


А это будто про меня. Я вижу в нем досадную помеху, а видеть надо интересного врага. Тогда ему я интересен буду.

Что ж, неплохо для начала!!!



Сокровище Гонзика


Он рядом мнется нерешительно.

- Что у тебя? Еще на чтение какие-то страницы.
- Страницы, - фыркает тот, насмешничая моему наиву. – Мое сокровище, почище бриллиантов будет!!!

- Давай, не мнись!
- Оставим это. Навряд ли ты готов их оценить.

- Жалко?
- Немного. Как матери младенца показать.

- Понимаю. Я буду деликатен, обещаю.
- Эти я собственноручно собирал, - восхищенно разложил передо мною листки бумаги Гонзик. – Сам вписывал и наслаждался недостижимой легкостью и простотой.
И Силой.
- Ну, ты читай, а как прочтешь, я заберу. Еще раз почитаю.

Я удивлен, мой компаньон не хочет оставлять мне рукопись свою.
Оставить Сокровенное Свое наедине со мною.

…

- Если необходим контекст, помолчи и прочувствуй, он появится. Ну, давай читай, пока я не передумал.

Я окунулся в чтение, стараясь не выдать своего волнения.

- Вы говорите о Детях. Детях, по Сути.
Как это понимать?
- Не предполагал, что мои пояснения требуют пояснений.
Впрочем, спасибо за вопрос.

Если Вы думаете, что я тот, кто умиляется при виде младенцев и пускает слюни, то ошибаетесь.
Речь о тех, кто Жив.

Есть «дети» по возрасту, дети снаружи, но «старики» уже внутри.
Типа:
Родился, как Иван Иваныч.
Родился с именем Админ.

Но чаще «старят» Деток, все кому не лень.
Особенно родители запретами и фразами: «Смотри, ты взрослый…».
И тут же говорят «куда смотреть»: «не балуйся», «веди себя прилично», «слушай старших», и «учись отлично».

Когда нам - Детям, говорят: «Себя забудь».
Нам говорят: «Побудь серьезным (а значит, кислым и больным, унылым и печальным, взрослым), а я тебе за «это» заплачу. Получишь то-то или то-то.
Ну, а не побудешь – будет ай-ай-ай!».

Откуда я это знаю?
Сам таким был.
Ребенком, который пребывал когда-то в состояньи взрослом.

Быть взрослым – значит мертвым быть.
Быть взрослым – означает, щеки дуть напыщенно и важно, при этом говорить небрежно и вальяжно, пресыщенным и многое познавшим быть.
Быть утомленным и пожившим.
Искушенным.
А удивленье, радость, восхищенье воспринимать за лоховство.

А кто способен думать – тому думать, думать, думать. Продумывать свой каждый шаг на сто шагов вперед.

Быть взрослым, означает: Себе быть посторонним, но близким к мнению других.
То палачом, то жертвой наряжаться.
При этом быть, как все, стараться.

Быть взрослым, означает, умным слыть. И поклоняться слову «Надо».
Бояться, что в тебе увидят чужака в бесцветной массе оболваненного стада …

В чем сила Детства, Детворы?

В готовности все бросить и оставить
Заняться тем, что интересней, веселее.
И нет премудрости светлее и смелее.

Не откликаться мертвому, коварство не плести, и не влачить судьбу, и не таскать кресты.
И в ступе философий воду не толочь.
А Радоваться и, конечно, Мочь …

…

- Вы не умеете летать!
- Да, не умею. А еще умею.
И не умею и умею.

Вас что интересует?
Неуменье?
Или умение мое?

А, может, все же сам Полет?
Пока вы думаете, я летаю …

…

- Не знаю.
- Знаешь!

- Раньше, может, знал.
Теперь не знаю даже это «раньше» …

…

- Для меня не является главным о чем-то красиво и понятно сказать, скорее, промолчать так, чтобы все объяснения оказались нелепыми и ненужными

…

- Задача управленцев банальна: принудить людей ломать голову в поисках ответов.
Ни в коем случае не допустить того, чтобы они слушали Себя, для этого придумана масса головоломок. Не знать – считается отсталостью. Люди ведутся на головоломки.
Вот и живут с поломанными головами.

Живые честно признают: «не знаю».
- Не знаю я ответа и не буду я его искать. Пускай он сам меня находит.

В этом невинном доверии при необходимости отчетливо слышится ответ.
Свой собственный ответ.
Ты слышишься себе Собой – Своим ответом …

…

- Кто выдохся? Кто выдохнул себя? Пускай вдохнет себя и снова всё в порядке …

…

- Вам страшно, что подумают и скажут о вас люди? А зачем вам … эти …  люди?
Чтоб было с кем поговорить?!!
А о  чем вам с ними говорить? О неустроенной и обустроенной их бытовухе?!!

…

Пришел Мудрец Иеррикана к шалопаю с мудростью своею. А стоило ли приходить?!!

- Нет выше мудрости, чем мудрость Иеррикана, - торжественно баламуту объявил мудрец.
- А что это за мудрость, которая зависит от расположенья своего?!! – рассмеялся смешливец мудрецу. - А впрочем, мне какое дело до  чужого дела?!!
Раз так удобней, пусть так и будет.
Что ж, пусть она там и побудет, сверху мудростей других.

Всё то, что сверху – охотнее пылится.

Мы слов достаточно уже наговорили. Черед поступкам говорить. Черед поступков …

Он замолчал, ехидно улыбаясь, Пространством раскрываясь.
И мудрец сбежал.

…

- Матбух НаиМудрейший сбежал?!! Ах, Алан Лига Легко и Просто, только за это можно полюбить тебя!!!
Но с этим лучше мне повременить. Мне так необходимо победить!!!

Мы слов достаточно уже наговорили. Черед поступкам говорить. Черед поступков …

Звучит во мне набатом гулким фраза, провалом в Пустоту Зияющую манит. Я на краю стою, качаюсь, дух захвачен восхищеньем шалым.
И Гонзика глаза блестят, толкают в Пустоту легонько. Не сталкивают, а подталкивают: ну, давай же!!!

Уже готов был сигануть я в Бездну, да мудрости багаж пришлось бы оставлять. А он мне доставался, ой, не просто!!!
И я вцепился мертвой хваткою в багаж, да и остался вместе с мудростью своею. И мудрость та меня от края Бездны отвела.

А Гонзик, поморщился в досаде от неуклюжести моей, отвернулся и, листы забрав, исчез.



Еще один мотив
Еще одна причина
Несчастливым быть


- Нет Радости чужой. Она всегда своя. Она Родная

…

- Еще один мотив, еще одна причина, чтоб несчастливым быть.
Вы можете не утомлять себя перечислениями ваших бедствий. Я понял: вам не в радость – радость.
Любая.
Ваша.
И моя.

Без Радости  всё – мертвая мура. Без Радости не Жизнь, а наказанье.
Не будем мы затягивать прощанье.

Без Радости, еще и  означает, без Меня …

…

Я снова раздражен, меня колотит, бесит.
Я распознал причину раздражения.
Он счастлив, а я нет.

И я завидую.
И это меня бесит. И заставляет победить. Его несчастным сделать.

Вот это откровенье!!! Как это агрессивно – несчастливым быть!
А может, плюнуть на стремления и пойти на встречу.
Навстречу чьему-то Счастью, может, и Свое там встречу.

И оставить всё?!! Всё, что с таким трудом досталось, что собирал по крохам, ночей не досыпая и порой не доедая?!! Оставить все?!!
Подвергнуть смерти?!!

Ну, нет!!! Вперед, к решительной победе!!!

Я, Пойнт Антройский, Мудрец Иеррикана, отведавший вершины истин.
И Я (?!!) ревную (?!!) и завидую?!!
КОМУ?!!

Еще одна причина для победы. Еще один мотив сопутствующий, чтоб победить.



Оставь Меня наедине со Мною


…  И всё, о чем прошу я самого себя: оставь Меня наедине со Мною. Оставь меня в Покое, в Покое потеряй меня …


Гонзик снабжал меня информацией, по его выражению «что подносил снаряды».
А я читал, читал, читал …

И усмехался.
Дело оказалось проще, чем я мог подумать. Чего я ярился?!!

Неискушенным парнем оказался Алан.
Легко и просто у него всё.
Как будто сложности, проблемы и страданья мимо.

Действительно, Легко и Просто всё.
Я – Мудрый, познавший суть вещей, а он – обыкновенный шалопай, который даже не скрывает обормотства.

Я – взрослый, умудренный, а он, по сути, неразумное дитя. Ребенок, играющий бесстрашно опасными игрушками.
Игрушки разные бывают. И у меня есть для него особая игра.
 
Он ясно виден мне, как будто на моей ладони.
И я готов ко встрече.
А он нет.

Мне даже жаль его немного.
Неловко побеждать того, кто будто на моей ладони.
Согрел ее своим теплом.



Шорох песчинок


Я безошибочно понял, что он имел в виду, говоря о пяти минутах. Эти странные часы всегда забавляли меня. Когда я соизмерял отпущенный колбой промежуток, необходимый для полного просыпания песчинок из верхней в нижнюю сферу с известными мне измерениями преходящей временной субстанции, меня странным образом умиляло полнейшее их несоответствие.
Меня завораживала эта несогласованность с привычностью моего слаженного со всем и во всем бытия.
Кто же мог подумать, что это несоответствие станет символичным знаком окончания привычного меня!

Теперь часы со своими несоизмеримыми с нашими единицами отсчета правилами насмешливо предлагали мне альтернативу моей мудрости.
Отсутствие любой мудрости, за отсутствием мудреца.
По причине моего предстоящего отсутствия.   

…

Все рухнуло в один миг, стало грудой мусора. Все, чем я жил и дорожил.
Я не испугался, не запаниковал, не впал в бессознательность. Просто внезапно и безошибочно ощутил окончание прежнего, безоговорочное и неумолимое завершение меня.

Песчинки только принялись образовывать собою череду, сливаясь в общий поток, а я уже знал, что всё, с чем пришел, не стоит даже одной из них.

Но мой тренированный ум тут же подсказал выход. Он в голове у Алана мой ответ.
Сейчас посмотрим, что на уме у Алана.
Читать других я запросто умею!!!

Я настроился на его излучение и был оглушен Тишиной.
Пусто было в голове у Алана.
И Тишина была ответом моему уму. Та самая, которой я боялся, пытаясь наполнить пустоту ее высокой мудростью Иеррикана.
Конец!!!

В мгновение ока передо мною пронеслось былое. Промелькнуло, пролетело, прогрохотало торопливо, и исчезло, будто и не было его.

Ну, вот и все.
Осталось проститься и выполнить нечто непременное, что откладывал именно напоследок.
Но не было ничего подобного, если не считать глупейшего обязательства перед Гонзиком: Вслушаться во Всё.

В любом случае, обещание есть обещание. Хоть и глупое.
Все посулы, присяги и обязательства глупы – это осознаёшь, когда приходит время их выполнять. Или когда оно уходит. Стремительной струйкой песка.
Особенно, когда уходит.

Я усмехнулся. Что я услышу?
О чем шепчет песок?!!

Я пережил парадокс происходящего, как непонятное доселе упоение.
Мне оставалось всего чуть-чуть, а я настолько неспешен, что могу позволить себе вслушиваться во Всё, когда смерть уже дышит в затылок. Наслаждаться обстоятельной неторопливостью, в ее присутствии.
Заплатив за это удовольствие всего лишь несколькими щепотками струящегося песка.
Бесценного и незначительного. Столь желанного и безразличного мне.

Время на исходе. Каково оно: быть вне времени?

Я лениво вслушался, как это делал множество раз, но не сосредотачиваясь на ком-то или чем-то, будь-то голове или предмете, а охватывая собою всё.

Я вслушивался, вслушивался, вслушивался …
Уходя все глубже, как в воду, но при этом не задерживая дыхание, а вдыхая глубину.
Глубже, глубже, глубже …

Я различал множество оттенков звука, но не останавливался ни на одном, меня манила бездонная глубь, и я вслушивался снова и снова.
Глубже, глубже, глубже …

Я понял глубиной своею: Алан не издевался надо мною, не наслаждался слабостью моею.
И все, чего хотел: Меня оставить наедине со Мною.

Понятие об этом проскочило и отстало, в слоях поверхностных осталось.
А я все глубже уходил.
Всё глубже, глубже, глубже …

И потом это произошло.
Я шелестение песчинок слышал!!! Песчинок временнЫх, струящихся неспешно.
Но даже это было сопутствующим и не существенным, ибо я услышал То, в Чем, не торопясь, шуршал песок.

Я услышал …
Себя …

…

- Вы кто? – спросил меня лощенный молодой привратник, наклоняясь ко мне, сидящему посреди цветочной клумбы.
- Не знаю, - честно ответил я.

- И как вы здесь оказались? Вас только что здесь не было!!!
- Отвали, Маглох!!! – раздался голос постарше. – Не видишь что ли одеяние Мудрецов Иеррикана?!! Ваше святейшество, чем могу помочь?

- Мне ничего не надо, - засмеялся я. – Я уже дома!!!
- Дома?!! – удивился привратник.

- Что за шум?!!
- Господин, у нас Мудрец!!!

- Мудрец?!! Да это же мой сын!!! Сынок!!!

Меня обнял седой мужчина.

- Я дома, - шептал счастливо я. – Я дома!!!

И дело не в потомственном поместье моего древнего рода, где оказался я, и не в отце, меня обнявшем.
Я ДОМА!!!

Я ДОМА!!!
Я и есть СВОЙ ДОМ!!!



Заварушка


- Нас ожидает заварушка, - ворвался Горн. – Готовься к бою, салага! Бери свой ножичек, который ты зовешь клинком.
- Кто б говорил!!! – ехидно отозвался Гонзик. – Топорик свой мясницкий прихватил?!! Пока ты им разок махнешь, чтобы промазать, я порубаю всех врагов!!!

- Прихватил! Сейчас махну и не промажу!!! Что ты копаешься, копуша!!! На Алана наехали какие-то хмыри!!! Скорее!!! – поторопил Горн Гонзика. – Что ты там куёвдишься?!!
- Я овладеваю искусством кройки и шитья, - напыщенно ответил Гонзик.

Он показал шедевр свой и Горн не удержал себя от смеха.

- Что, плохо? – удивился плут. – Кроил по самой модной мерке!
- Ладно, одевай свои штаны, и погнали! – сказал Горн. – Будет посмеяться над чем в пути!

- Правильней будет сказать: «надевай», грамотей! – передразнил его Гонзик.
- Ладно, набувай свои кроссовки и помчались!!!

- С кем я имею дело! – экзальтированно всплеснул руками плут. – Село!!!
Ладно, погнали. Хорош собирать фуфлячки!!!

…

Никаких усилий не потребовалось. И подоспевшие на выручку малыши с интересом наблюдали за действиями Алана и замершими в оцепенении фигурами.
Маг остановил картинку и теперь не спеша осуществлял некое таинство.
Уверена, импровизируя на ходу.

- Что тут произошло? - шепотом полюбопытствовал Гонзик.
- Алан исцелил девушку одну и спрятал, а это не по вкусу ее родне пришлось, на ней громадное наследство и ей пора в права вступать. Вот родственнички и подтянули этих гадов, чтоб разыскать ее и Алана убрать, - тихонько Ярче отвечает и гордо добавляет. – Я сама ее через Междумирье выводила, пока их Алан за собою уводил. А на пороге Междумирья и земного мира нас встретили эфемеры-заклинанья. Я их рубала клинком хитонским, как ящики картона. Хитона – это сила!!!
Потом смотрители Конгломерата подоспели, они не любят заклинаний. Пока они схлестнулись с эфемерами, мы ускользнули.

Я слушаю, а взгляда от любимого не отвожу. Мне интересно: что там будет?

…
 
Вот он вынул песочные часы Дхмеры, доставшиеся нам трофеем в одном несостоявшемся философском противостоянии и подул на них, перевернув их горизонтально, уподобляя символу бесконечности.
Они ожили и засветились, и тогда Алан, посмотрев сквозь их стекло на застывших типов, легонько потянул на себя воздух, глубоко вдыхая, и, поставив колбу у их ног.
С первой упавшей песчинкой незваные гости зашевелились.
И даже совершили попытку атаковать, но как-то слишком уж вяло, и словно теряя силы с каждой убегающей секундой.
Их сила уходила стремительной струйкой песка и вливалась в Алана.

…

Ах, как же жалки упыри, лишившись силы!!!

- Что с ними делать будешь, Алан? – спрашиваю, от отвращения кривясь.
- Заброшу в Хэппиленд.

Так мы зовем жестокое верховье Остроконечных гор, где окончаньем всех историй – безнадежное и жалкое противоборство с хищными и кровожадными зверями-упырями, амитами, строеньем тела, напоминающими людей, но без клыков, когтей и чешуи на коже.

- Кому не повезет в живых остаться-задержаться, тому не повезет. Кто выживет …
- Не выживет никто, - со знаньем дела головою качает Гонзик.

- Охотно верю. Так тому и быть. И это справедливо. Пусть с упырями возятся другие упыри. Эти-то считают себя самыми крутыми. Да школьники они, в сравнении с амитами!

Он колбу опрокинул вертикально другим концом, и сила упырей вернулась к ним.

- Что ты там гонишь, малохольный?!! – вызверился мрачный дядька с холодными глазами и со шрамом вдоль лица.
- Смешное выраженье, - засмеялся Алан. – Когда-то сам его употреблял. Гляди, оно ко мне вернулось! Спасибо за отличную идею!!!

Гонзик, проследи, чтоб этот крендель первым хищникам достался. А остальные пусть увидят, что с самым сильным сделают они. Чтоб без иллюзий многоцветных пребывали на окончание благополучное их историй. Пусть напоследок повизжат от слабости и безнадеги, которую они так щедро раздавали остальным.

- Базар окончен, - равнодушно отвернулся от бандитов Алан.

А повернулась к ним туманная лесистость странных гор, и дикий вой поблизости им заморозил жилы.
И первым выхватили именно того со шрамом стремительные тени темные, возникнув из тумана. И вой нечеловеческий звучал в ушах его товарищей, вой разрываемого на куски и поедаемого заживо. И чавканье голодное и булькание крови.

Но напугала больше тишина, возникшая за этим.
Она-то означала, что съедена добыча и время новых блюд у упырей …

…

- Как там неродная девушки родня? – спросил Алан в пустоту.

Та зашевелилась и обрисовалась Тиссой. И хрипло отвечала.

- Обосранная, жмется по своим углам.
- Не посмеет снова к девушке пристать?

- Не посмеет, обещаю. Как только мысль подобная мелькнет, я тут же появлюсь. Они об этом знают.
Ты уверен, что их не стоит убивать? Они куда мерзотней исполнителей, которых ты безжалостно скормил амитам.
- Эти – упыри, им место с упырями, а не среди людей. Те – люди жадные и перепуганные насмерть. С людьми я дела не имею. Пусть всё устраивают сами.

- Они похуже упырей неизмеримо.
- Спасибо, Тисса. И ты мне не обязана ничем и ничего мне не должна.

- Спасибо, Алан, но я не из-за долгов-обязанностей с тобою.
- Понимаю, - обнял ее мой парень. – Ну, а пока, пока. Прости, амиты подойти хотят, но ты их не пускаешь.

Он улыбнулся Тиссе и шагнул в туман. И мы за ним шагнули, а Тисса усмехнулась нашему за Алана испугу и исчезла, помахав нам на прощанье.

Когда исчезла Тисса амиты подошли поближе и заскулили … умиротворенно (?!!), опустились на колени и поползли на брюхе, извиваясь шипастыми телами.
А Алан, присев, погладил всех подползших по их кровавым мордам и почесал им их мохнатые без чешуи затылки.

- Как это понимать? – спросила я.

Ну, ладно я.
Я – Повелительница по Крови для всех, без исключения, у кого есть кровь.
Но Алан!!!

- Был съеден я амитами однажды. Теперь для них я, вроде бы, как свой, - с легкой грустью ответил он, прощаясь, глядя вслед в тумане исчезающим амитам. – И быть съеденным амитами – не означает, стать своим им, если ты не принял съедение тебя осознанно и добровольно.
- Был съеден?!! – на этот раз мы все единодушны и синхронны.

Все пучим глазки. Я, Хинея с Марком, Ярче, Горн и Гонзик. Вот это ошарашил Алан нас!!!

- Да ладно вам, - нас успокаивает Алан. – У них по-честному всё: раз и разорвали, поедая. У серту всё куда противней. Они вас обвивают и жилы тянут постепенно. Снаружи ласково так обволакивают, а вонзаются внутри. Высасывают всё и не из пор, как эхилаты безобидные, а изнутри.
Все внутренности вытянут, смокча, а кожу тряпочкой бросают.
Вот это да!!! Жестокая игра.
Быть съеденным амитами – мне после серту – курортом показалось.

- Так тебя еще и серту пожирали?!! – мы в шоке.
- И для них я тоже вроде свой. Когда скрывался от Конгломерата, себя не помня, убежище себе среди них и находил. Ни к серту, ни к амитам любого под дулом автомата не загонишь.

- А еще святая инквизиция, - тихонько говорю.
- Святой отдел расследований еретической греховности, скажу вам по секрету, куда безжалостней и бессердечней, - нам доверительно шепнул безумец этот и пошутил. – Случайно, к слову, не завести ли нам корову. Мне захотелось молока.

Он улыбается, но мы не улыбаемся в ответ.

А я качаю головою.

- Ты в этом весь. Всегда, - я возмущенно топаю ногою. – Голодных накормить собою!!! Как это мило! Кому еще себя раздаришь?!! Всех упырей не перечесть.
- Ты права, - тихонько согласился Алан. – Благодарю, любимая, за точность описанья моих спасительных потуг. Я бы сказал, что это глупо – мои мытарства, поиски и жертвы, но не скажу. Куда глупее было бы хлебать с людьми из одного корыта и прозябать в уныньи и боязни показаться-оказаться глупым.
Скажу лишь, что в поисках-мытарствах-жертвах отпала у меня необходимость. Благодарю тебя за это.

Я в умилении готова прослезиться, но милый мне на выручку приходит.

- Кто там? – визжит внезапно Алан. – Кто там, в кустах шаршит?!!

Мы вздрогнули, он рассмеялся. Вот, обормот!!!



Я чувствую страницы, как себя


Недостижимая моих страниц касалась.
Я чувствую страницы, как себя. Я ощущаю ее легкие прикосновения к моим заметкам.
Сначала Гонзик Несравненный, теперь Она.

Недостижимая Непостижимая Владычица По Крови.
Мечта Неуловимая и Повелительница По Умолчанью.
Словами Непередаваемое Счастье Бытия.
Невыразимая Неописуемая Леди Тейлин.

Я чувствую, как улыбаюсь восхищенно, от прикосновения тепла. Ожившими листочками, их строчками, их неизбывной тишиной.
Какая честь для летописца – быть интересным в пересказе приключений!!!

Большая незаслуженная честь!!!

…

Эту историю о Заварушке Она особенно внимательно читала. И перечитывала еще раз.

- Истории шикарные о нас, - сказала леди Тейлин. – Почитай.

А Алан Лига Легко и Просто своей подруге царственной явил язык.

- Еще чего?!! Мы – основное, а не сказания о нас, пусть самые и распрекрасные рассказы!
- О нас рассказы – отблеск наш. Когда читаешь их – захватывает дух от Ощущения: Какие Мы Живые, когда такой живой о нас рассказ!!!

- Согласен, - согласился Алан. – Такой подход по мне. Я почитаю …



Когда исполняются Мечты


Я назвал цену, и он с сомнением посмотрел на меня.

- Я знаю, вы скажете,  что мне не составит никакого труда выполнить ваш заказ и попробуете снизить цену, но поверьте …, - начал я, но он перебил мой спич.

- Вы сказали: вам не составит никакого труда сделать необходимое?
- Легче легкого, - признался я.

Он улыбнулся: - Легче легкого, проще простого?
Не знаю, почему я улыбнулся в ответ: - Да, именно так.

- Вот и здорово, - обрадовался он. – Трудности мне ни к чему. А удивился я цене, поскольку ожидал большей суммы.

- Я не откажусь от премии, - заверил его я.
- Рад это слышать.

…

Я уже заканчивал, когда он появился, улыбаясь во весь рот.

- Есть хотите? - спросил он. – У меня друг ТАК готовит!!!
- Не откажусь, - согласился я. – Я уже все сделал. Сейчас проверю и порядок.

- Вот и здорово!!! – обрадовался он.

Хотя куда еще больше?!!
И так всевозрастающая радость.

Вот бы мне так научиться!

Но тут к нам некто заявился. И я прозрел!!!
Вот, где радость через край!!!

…

- Я здесь, и мир дому сему, по сему!!!

Объявил о своем появлении громким и звонким голосом чудесный некто и принялся обниматься с заказчиком и его подругой (?), женой (?).
Ох, и хороша, к слову, я чуть ли с лестницы не грохнулся к ее ногам!!!

Гость подхватил меня-обнял. Поставил на ноги.
А я, как солнце проглотил. Так изнутри меня всего прогрело.

- Марк, что за парень легкий? – рассмеялся гость.
- Мне спутниковый интернет налаживает, - откликнулся тот. – Себе не хочешь, Алан?

- Обойдусь твоим, - ответил Алан. – Сейчас и обойдусь.

Я взгляда от него не отвожу, готов за ним идти, без разницы куда.
Но тут вошла-возникла Она из ниоткуда, и я, шальной, присел, уткнувшись в сумку с инструментом. Прикрыл глаза, но облику Недостижимой и Непостижимой опущенные веки – не помеха.

И в голове моей сплошная пустота и ощущение внутри: «Я жил не зря!!! Не зря!!!».

…

Я уже паковал сумку, когда Марк протянул мне мой заработок.
Я пересчитал и смутился. Чересчур.

- Не мало? - усмехнулся он.

Я покачал головой.

- Сейчас перекусим, - пообещал он.

- Можно вопрос? – решился я.
- Откуда я знаю, что тебе можно, а что нет, - засмеялся он, легко переходя на «ты». – Хочешь спросить – спрашивай.

- Кто ваши гости? – брякнул я. – И кто вы?
- Алан – Маг, а его спутница – Повелительница По Крови, леди Тейлин, - запросто, походя поверг меня в ступор Марк. – Хинея – его сестра и моя любимая, Жрица Ордена Охольи  и Великая Воительница Детства.
А я – вроде, как ученик Мага. Только Алану не говори об этом. Он ученичества не признает.

- А чем занимаются Маги?
- Как чем?!! – черед Марка удивляться. – Развлекаются!!!

- А как он развлекается? – занудствую.
- Ты шутишь?!! Он сам – сплошное развлеченье!!!

- Да не похоже вроде. Спокойный, как удав! Сияющий удав!
- Ему достаточно съесть печенюшку или конфетку и фонтан эмоций бурлит через него!!! Тебя так от самой мощной наркоты не торкнет!

Но это редкость, только лишь для дела. Лишь для соприкосновения с людьми.

Он нас не понимает.
Не понимает устремления к несчастью Счастья.
Когда ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ, быть нищим?!! Быть озабоченным, когда ТАКАЯ упоительная беззаботность?!!

Он все это прожил, наелся этим, высрал.
И чтобы нас почувствовать, он ест людскую пищу. Лишь иногда, когда нельзя иначе.

- В еде присутствует несчастье?
- А кто еду готовит? Несчастливые участвуют в приготовлении еды. К ней прикасаются своим несчастьем.
Я знаю только одного, в волшебных чьих руках становится все непередаваемым Счастьем, когда готовит он еду.
Но он не человек.
Дитя по Сути.

К недосягаемым высотам вознес свое искусство приготовления еды.

И ты попробуй …

…

Я прочитал однажды, что если замолчать минут на сорок и в тишине без мыслей продержаться, потом мечтанье вспомнить, то исполнится оно.
Я целую вечность промолчал.

Подруг Хинеи было много, но я видел лишь одну. И глаз своих от девушки от этой я отвести не мог.
Все угощения небесные на дальний план ушли. Я исходил слюной от ароматов, но есть не смел, боясь взгляд оторвать от девушки. Боясь, а вдруг она от этого исчезнет.

Она лишь раз взглянула на меня и дальше щебетала с подругами своими. А я готов был умереть за взгляд ее еще один.
Смешливая девчонка с пытливыми и черными, как ночь глазами, я – твой.
Не знаю,  тебе необходим я или совсем не нужен.
Но все равно я – твой.

И только твой …

…


- Алан.
- Да, Амери, - Алан обнимает девушку мою.

Я застываю, глыбой ледяною.
Маг, не уводи любовь мою, прошу, не уводи!!!

Но он уводит, и они о чем-то шепчутся в сторонке.
Наверно, я умру.

А что еще осталось?!!

…

- Что со мною, Алан? Я помню: всё – мое и из меня же. Но что со мной?
- Ты, Амери, об этом парне?

- Да, он глаз с меня не сводит и это все, что нужно мне. Я, как представлю: мы уходим, он уходит, так сразу худо мне. Как будто я теряю что-то, что неожиданно нашла.
- «Так хочется Влюбиться и Влюбить! Любить и быть Любимой! Как найти нам это?
Одной Свободы Страстной мало нам. Так хочется Влюбиться и Влюбить!!! Любить и быть Любимой!!! Как найти нам это?» – передразнил ехидно ее Алан. – Не следует таких вопросов задавать, когда ответы не готовы вы принять.

- Я не готова?
- Вокруг да около не ходи, родная. Ты его любишь?!!

- Да.
- А он тебя? Как чувствуешь?

- Он тоже, - улыбается она.
- Тогда зачем вам я? - насмешничает Алан.

…

- Ты любишь эту девушку? – нахально осведомился Алан у меня. – Ту, что смеется больше всех, что с черными глазами. Амери.
И не крути хвостом. Со мной, как скажешь – так и будет.
- Люблю, - ответил я.

- Но не признаешься, конечно, - ерничает Маг. – Зачем? Найдешь другую. Нелюбимую взамен. Или обойдешься.

Ты прав: зачем любимой признаваться в своей любви?!!
Храни секретом. Секретом ты Свою Мечту похорони.
Ходи к ней на могилку. Цветы носи и рви траву. Слезами поливай. Оградку крась. И всякий раз жалей себя, ругай за свою слабость.
За нерешительность: Любовь Свою Признать…

Маг раскрывает передо мною унылую картину без Мечты, но я уже иду к Мечте Своей, ловлю ее за руку и говорю Ей, обмирая.

- Прости, наверно, это глупо, но глуп я и не стыжусь нисколько.
Я знаю, что будет всё печальнее печального, если я не скажу тебе, что я люблю тебя.
- Что?!! – она глядит во все глаза.

- Люблю тебя.
- А я тебя …

…

Эти двое за руки держатся, глядят друг другу в лица, не могут наглядеться.

- Не знала я, что Алан – сводник, - улыбнулась леди Тейлин.
- Самый лучший!!! – Хинея прижалась к Марку. – Самый лучший!!!

- Какие ты еще таланты скрываешь от меня, похоронив секретом? - вопрошает Недостижимая у Мага. – Сегодня ночью будут пытки, готовься все секреты рассказать и не опаздывай к началу пыток.
Я обещаю: выдашь все, и даже парочку придумаешь по ходу.
- До ночи ждать?!! Ты терпеливая настолько?!!

- Мы уходим, - готова оповестить всех леди Тейлин, но Алан рот ладошкой прикрывает.
- Уходим, не прощаясь, по-английски.

И они исчезли.

 - А нам уйти и некуда, - засокрушался Марк. – Что делать? 

Хинея просияла.

- Давно намеревалась я освоить чуланчик пыльный, темный. Хотелось мне, чтобы в него меня ты затянул.
- Где тот чуланчик?!!

…

Хозяева исчезли-испарились, и гости потихоньку расходились, а эти двое ничего не замечали, кроме себя.

Кроме Себя.
И Счастья Своего …



Искушение Мага


- Хант Грезящий! Собственной персоной!!! – я руки в стороны раскинул, в объятья приглашая.

Хант ошарашен моей радостью.

- Как ты меня нашел, трусишка зайка серенький? – спрашиваю прежнего я компаньона.
- Создал грёзу, где у меня возможность есть вновь повстречаться Магу.

- А Алану уже ты повстречался?!! – насмешливо поинтересовался я. – Не отвечай, я сам узнаю. Ну, конечно, ты снова испугался! Ведь следующая встреча с ним тебе грозит прыжком в Себя.
А у тебя такие славные игрушки! Их дядя Алан не разрешает с собою в пропасть брать?!! Какой он нехороший!!!
Да и не станет он с тобою попусту возиться. Ты и меня нашел, лишь потому что я не против был тебя увидеть, чтобы сказать, что ты – балбес.
Хант – ты не представляешь, от чего ты отказался!!!
- Я к тебе по делу, - бурчит мне Хант. – Ты до того, как Магом стать, с проклятиями воевал в своем отделе. Возможно, тебе будет интересно, Конгломерат с проклятиями облажался. От Управления по борьбе с проклятьями остался пепел.

- Тебе до этого какое дело? - я натянулся, как струна.
- Да задолбали эти эфемеры!!! Распоясались не на шутку, спокойно не погрезишь, тут, как тут, они! Поможешь?

- Уйди. Покинь меня.
- Рон, их до чёрта расплодилось!!! Люди расстарались проклинаньями своими.

- Тебе помочь меня покинуть?!!
- Всё, ухожу, - заверил меня Хант и вмиг исчез.

А я в раздумьи горьком очутился …

…

Гад этот Хант!
Так всё чудесно было!!!

А впрочем, он просто тот, кто наступил нечаянно на мой мозоль. Мозоль незаживающий кровавый был до него. И вот напомнил о себе саднящей прячущейся болью. И болью, что я прятал от себя.

Он прав: я воевал с проклятиями, работая в Конгломерате. Я мстить хотел, когда погиб отдел, а я ранением отделался. И был взбешен смещением с оперативной службы. И повышением своим был оскорблен. Метался зверем в клетке и молнии метал, как громовержец.
Был разъярен и успокоился не сразу. Но гнев прошел, и я награды принял.
Сейчас, заглядывая в прошлое свое, я понимаю: я был тогда напуган.

…

Я был испуган-перепуган беспомощностью-беззащитностью своей перед жестокой сокрушимостью проклятий.
Я был раздавлен, устрашен.
Ну, а теперь?!!

Теперь взбешен!!!
****ец проклятиям и проклинающим ****ец!!!
Я всё могу сейчас.

Могу вернуть коллег былых по моему отделу в строй и их возглавить.
Могу быть тем, кто посвятил себя благому делу.
Теперь могу.

Ох, берегись, испуг мой прежний!!!
Я за тобой иду!

…

Потом ко мне пришло и до меня дошло то, что дерьмо – мое. Причем мои коллеги бывшие?

Вернуть их в строй, вовлечь в сражения без спроса?!! Мне отчего-то невеселая – сия затея.
Они не зря погибли-отошли от этих дел.
И возвращать их к прежнему – верх свинства!

Ну, что ж управлюсь и один!
Так даже легче!!!

…

Меня переполняет могучей силой. И сила та, зовется просто: законный, справедливый гнев.
Гнев праведный.

Я – праведник?!!
Хожу направо, и моя сила – в правоте?
И как давно я в праведники записался?!!
Недавно. Лишь только больно стало мне.

Ах, бедный неженка, а мир – это не боль?!! И не его ли  мне кусочек собою Хант принес?
Не я ли Хантом притащил дерьма себе кусочек?!! Не я ли ему позволил-разрешил своим желанием покрасоваться перед Хантом неудачным?!!

Мое дерьмо, не спорю. А значит, предстоит прибраться.
Заботы подождут. Это подарок мой всем хлопотам-заботам.
Вы вечность Меня ждите. Вы Вечность дожидайтесь вечность не одну.

Я рассмеялся облегченно.

Ах, как велик соблазн!!! Ах, как велик искус: начать мне тут же мстить!!!
За боль, за раны, за отчаянье былое, за страхи прежние, обиды.
Безжалостно и беспощадно мстить.

Какой искус для Мага!!!
Тебе не искусать меня, мой сладостный искус, мое дорогостоящее искушение.
Быть Магом – быть искусством искусы проживать Собой.
Собою растворять искусы. Как концентрат, как двери для Себя.

Рон – Милостивый к проклятым.
Рон – со скверною Воитель.
Заступник тех, кто с заклинаниями-проклятиями сражается, кто с эфемерами вступает в бой и Покровитель с нечистью борцов.

Забавный получился персонаж. И я хочу им быть?!!

Нет, эфемеры – проклятия людские – вам не увлечь меня своею неприглядностью и не вовлечь в сраженье.
Сражаться?!! Что за чушь – себя сражать!!!

К чему всё усложнять, когда легко и просто всё. Пусть будет легким и простым легко и просто.
И почему бы мне проклятия не отослать обратно? К хозяевам дерьмо и отослать, которым они мир и засирают! Пусть своего же гомнеца и хлебанут изрядно!

И если Маги прибирают за собой дерьмо, чем лучше люди?!!
И это им пойдет на пользу, ведь мне пошла на пользу уборка за собой дерьма!
И никакого тут неуваженья, никаких истерик. Сплошной покой и благодарность.
Благодать.

К чему всё усложнять, когда легко и просто всё. Пусть будет легким и простым легко и просто …

…

Я стал самою Пустотою. Меня не стало.
И вот тогда в отсутствующем мне возник видением сюжет один, в котором все проклятия шуруют полным ходом к хозяевам своим. И обнимают, как родных, и их уже не отпускают из восторженных объятий.
Какая встреча родственников!!!
Уссаться от восторга.

Еще увидел я: те проклинания, что вылупляются, словно из коконов из человеков – берут за ручку их и не отходят никуда. Ведь, как-никак родные, не чужие.
Таким вот позабавил я себя сюжетом.

Возникший я из Пустоты, был легок-невесом, и этим очень мне приятен.
И так понравилось мое открытие Себя Собою, что я решил поглубже заглянуть в Себя.
Еще раз.
И еще …

Что за подарки я Себе в Себе еще оставил?!!



История Земная о Неземном



Брат – акробат


Приплыли!!!
Или к берегу оно само приплыло. Ну, почему тебе неймется, Алан?!! Ведь было все так хорошо!!!

Из города мой милый возвратился, да не один. Вот после этого и отпускай его!
Надолго одного.

С ним рядом … чепушило. Другое слово и не подберу.
Ободран в край. А запах!!! Зловоние, сродни Отстою. И взгляд потухший, а скорей всего протухший. Уныние я чую за версту.
Да, дело дрянь…

- Это еще что за чепушило?!! – удивилась я. – На какой помойке его ты откопал?!!
- Да, выхватил его я из фигни одной. Пришлось сказать, что младший брат мой, слегка придурковатый.

- Побудь здесь, я сейчас, - сказал огрызку Алан и в дом направился легко.

- А можно, буду называть вас мамой, - огрызок этот руки тянет для объятий.
- Убью, - спокойно отвечаю.

Он не испугался, но руки опустил.

- Ну вот, опять я – сирота, - заныл нахальный оборванец. – А так хотелось материнской теплоты!

Я, слов попусту не тратя, взяла за шиворот его и зашвырнула в бурьяны соседской дачи.
В кущари – как Алан выражаться любит.
Огрызок вынырнул из них, еще грязнее прежнего.

Тут появился Алан, когда я в луже с отвращеньем руки полоскала.
Я и лужа!!! Он удивленно округлил глаза, но обратился не ко мне, к огрызку.

- Так, отправляйся мыться. Вот, одежда свежая. А старье в огонь. А то тобой врага любого хоть деморализуй!

…

- Забавно встретить уже похоронившего себя. Ему любую гадость сделай, он скажет: «мало», и еще себе добавит.
- Зачем тебе он?

- Он не боится, а ненависть его к Себе тотальна, необъятна. Ему слегка помочь взорваться.
- И этим взрывом всех накроет! Не отмыться!!!

- Немножко освежит нас и жирок наш подраструсит.
- Алан, о каких жирках ведется речь?!!

- О моих, любимая, не о твоих. Не горячись.
- Алан, ну, было все так хорошо!!! К чему все это?!! Тебе безрадостно с одною мною и ищешь развлечений ты в содействии другим?!!

- Прости, любимая. Когда-то я хотел содействия себе и так и не дождался. И плюнул на себя. Конечно, не так сильно и окончательно, как этот парень, но отвернуться – отвернулся от себя. И мир охотно отвернулся.

У парня дар: смеяться и смешить сквозь слезы. Сквозь боль и безнадегу. У парня дар другим прощать, а мир его всё не прощает, всё его не любит, топчет, добивает, убивает. Ты видела бы, как его пинали остервенелые козлы. Мальчишку ногами забивали. Испугавшиеся твари того, что в нем увидели страхи и падения свои.
Он безобиден для других, себе – угрозой. Но миру он невыносим, как будто миру он – ужасною угрозой.

Я ставлю на мальчишку, не на мир.
А хочет драки – он получит драку.

Пока я здесь, со мною предстоит ему считаться. Я знаю лишь его, и никакой другой.
Я знаю только этот мир. Всё знаю-знаю, но могу и перестать … 



Это не мое


- Как тебе тут? – спросил Алан.
- Моя Какандия расцвела-разнежилась на благодатной и мягкой туалетной бумажке. Это вам не картонными ящиками подтираться! – охотно отозвался шуткой я.

Мы посмеялись.

- Что за пресса? – заинтересовался я, увидев газету в руках Алана.
- Я зову ее «Местный брехунятко». Использую для растопки.

Моя рука опустилась.

…

- И ты отказался от любых действий, чтобы тебя не рвали на части твои побуждения?!!
- Это глупо? – насупился он.

- Ты сам ответь, - предложил я.
- Мне полегчало, но выбросило за борт. Сам видишь, во что я превратился и куда меня зашвырнуло.

- Я вижу, - усмехнулся я. – А ты видишь?!!

Насмешка подействовала, он тоже усмехнулся.

- Ты хочешь сказать …
- Уже сказал. То, что тебя швырнуло на подводные камни, протащив по ним, вынесло, куда ты и не смел мечтать, не рискнув всем, что было.

- Какой образный сленг, - пошутил он. – Всего лишь надо доверять потоку?
- Да. Мне это подсказал один приятель, напарник по занятьям йогой.

- Он научил тебя Доверию к Потоку?
- Нет, просто фразу произнес. Так часто те, кто нам дают наши лучшие советы, их не придерживаются. Меня потоком вынесло, через пороги протащив, водовороты, а он остался  перед перекатом киснуть.

- А йога – это Тема?
- Всё Темой, когда Тема – Ты. Данхак, цигун и хатха-йога …
Любая техника – твоя, когда есть Ты. А если с помощью ее пытаешься решать проблему, проблема станет непролазной, как колючие кусты.

- А почему?
- Все эти техники – с энергией работа. Теперь представь: энергия идет потоком, в уме проблему держишь ты.

- Это как порчу, сглаз себе устроить.
- Точно. Не зря адепты йоги настаивали на мыслей чистоте и планов-помыслов, считая ее обязательным условием занятий.
Но в йогу сейчас идут, как раз за успокоеньем, уходом от проблем. С проблемами приходят к беспроблемью. А беспроблемие бежит проблем.
На то оно и беспроблемье …

…

- Я отказался от всего, потому что слишком утомительно оно – жить, как все, - говорит он уныло. – Проще отказаться от всего, чем быть задерганным одной идеей.
- Согласен. Но это и не мешает делать дело, когда оно тебе, как край, необходимо. Делай одно дело и не ведись на остальные.

- Когда меня разрывают мои же намерения, быть только с тем, что делаю?
- Это концентрация. Внимание, зауженное в точку. Ты напряжен, - я загибаю пальцы. – Эпизодичен. И атакуем другими побужденьями своими. Плюс, ко всему, растерян, раздражен. Не удивительно, что все надоедает быстро.

- И я бросаю.
- И бросай!

- Так как же надо?
- Надо до упада! Со всем будь. Будь с делом, с отвлекающими побуждениями, шумом, игрой теней. На все ответом: «Да».

- Тогда меня таскать из стороны в сторону будут, кто попало!
- Если ты будешь говорить чему-то одному «да». То одному, то приходящему другому. По очереди. По очереди тебя таскать и будут. Когда ты говоришь уперто: «нет» – таскают хаосно, безочередно.
Я предлагаю: «Да» сказать Всему.
Пришла идея, ты отвечаешь ей согласием своим. И говоришь: «Отличная идея!!! А вот еще одна. И еще … И все они – отличные идеи. Идеи, осуществляйтесь сами».

Когда ты не цепляешься ни к одной идее: желанием, вниманием, отказом, а позволяешь им присутствие, как равноценных, не сортируя, не привлекая, не толкая – тогда в Твоем Принятии и Позволеньи легко заметится Твое.

Твое – это, братуха, никакая не идея. Оно – Твое. Придет и в стороны идеи разбежатся-разлетятся.
Ну, а пока идеям говорить всем «Да». Не сталкивать между собой идеи, а позволять тонуть им в Позволеньи. Бескрайнем Позволении Тебя.
Пришла мыслишка: «надо что-то сделать», ты говоришь ей: «Хорошо», а еще «вот это можно сделать, вот это и вот это … и вот это, а можно и не делать ничего».

И тонут мысли в Позволении Всему Тебя, и Ты им Океаном Бытия.
Признай их равноценными. ВСЕ МЫСЛИ – РАВНОЦЕННЫ.
Тогда они, как ровная поверхность, а не бугры и кучугуры, - я пальцы разжимаю. – И всё, как на ладони и в твоих руках.

- А как же дело? Как дело делать, когда все – равноценно?
- Делай, между прочим, между делом. И не готовься к действию, а просто делай.
Или не делай. Ведь, главное, не результат и не процесс. А Ты.
Вот, кто наиболее мне интересен, а не какие-то дела.

- Мне собой заинтересоваться?
- Заинтересуйся. Восторгов будет неизмеримо. И с достижениями любыми несоизмеримо.

- И быть со всем, - он крутит пальцем у виска и весело смеется.
- Совсем, - смеюсь и я. – Когда совсем ты, а не немножко, на тебя рукою машут. В покое оставляют, как неисправимого придурка.
Представь, как классно, когда мертвые бегут тебя!

…

Мы смеялись, когда он без всякого перехода задал вопрос:
- Что не так?

И я ответил, не задумываясь:
- Это всё – не мое.

- Конечно, не твое, - усмехнулся он. – Это Мое. А для тебя возможность приоткрыть Твое.

И я почему-то успокоился.

…

- Что не дает тебе покоя? – спросил он неожиданно меня.

И я не смог соврать.

- У меня внутри пустота, - признался я. – А ее так неуютно ощущать. И я пытаюсь ее всячески заполнить.
- В точку!!! – восхитился Алан. – А ты молодец! Обалденно точное попадание!!! Теперь уясни простой факт: ЭТА ПУСТОТА И ЕСТЬ ТЫ, и, пытаясь заполнить Ее чем-то, ты пытаешься заполнить чем-то Себя. Не наполнить Себя, а заменить. Не в Себя, вместо Себя.

Я призадумался. Крепко призадумался. Так, что даже загудело в голове.

- Ничего не понял, - постучал себя по тыковке. – Ничегошеньки.
- А вот это хорошо, - обрадовался он. – Потому что ты, - он легонько коснулся ладонью моего живота. – Ни в каких пониманиях не нуждаешься.

Не знаю, в ладони его что-то магическое было или нечто мое нашло отклик теплу, но перестала гудеть голова и я, блаженно смежив веки, поплыл внутри себя мягким и уютным дыханием.
Алан усадил на лавочку плывущего меня и исчез в глубине сада, будто его и не было никогда.



Полюбить любить себя


- У тебя нет времени на ерунду, парень! – решительно мне объявляет Алан. – Еще немного и ты себя добьешь в конец, и я бессилен перед твоим упорством уничтожения себя.
- А может, это не так и плохо! – усмехнулся я. – Добить себя, не мучить.

- Это без меня. И у меня нет времени на разговоры с несчастлИвым.
- А как мне стать счастливым?

- Все просто: ПОЛЮБИ ЛЮБИТЬ СЕБЯ.
- Полюбить любить себя?!! Это глупо!

- Значит, убирайся. И несчастлИвым к нам не возвращайся. Никогда.

…

Он отвернулся, и я понял: что я умер. Что мертвым был, а Алан все это время собою оживлял меня, и я живым себе казался.

- Я понял, я согласен, - я закричал, но он не обернулся.

А я так и остался, разинув рот. Влетай любая птица, вей гнездо, располагайся поудобней, не скоро отойду от изумленья. Ой, не скоро.
Я присел и погрузился в размышленье. Как полюбить любить себя? Когда единственная мысль звучит во мне: «Так тебе, урод, и надо!!!».

А чьими голосами там она звучит?

Я подобрался, вспоминая эти голоса. Родителей услышал я, соседей, приятелей, учителей…
Их хор многоголосый убеждал меня, что я – урод, каких не видела земля.
Я что, младенцев ем на завтрак?!! Беременных насилую?!! Над кем-то издеваюсь?!!
Да, нет же!!! Я издеваюсь только над собой!!! Себя насилую и ем себя!!!
А ЭТО, милые мои, мое лишь дело!!! Не ваше!!! Отвалите!!!

А голоса упрашивать и не пришлось, как только вспоминал хозяев голосов и рот кривил ехидною усмешкой, их слушая, они меня уже не волновали, а потому во мне стихали.
И на любой призыв, идею, мысль и оскорбленье, я задавал один простой вопрос: «Кто говорит? Представьтесь».

И хохотал двусмысленности предложенья: представиться – назвать себя и перед Вечностью предстать, а значит, предлагал откинуть их копытца.
И Вечностью себя я ощущал, перед Которой голоса ответ держали.

Так развлекался я довольно долго. Тех голосов было немало.
Я так давно уже не веселился!!! И благодарная умиротворенность мною овладела теплом в груди.
Я так реально полюблю себя любить!
Сейчас-то это запросто, легко и просто.

- И несчастлИвым к нам не возвращайся, - сказал мне Алан.

А счастливым?

Я подорвался с места и устремился к дому.

- Ты вовремя, - обрадовался Алан. – Если не трудно помоги мне сдвинуть эту штуку! Мне самому не хочется трудиться. Кого-то мне охота припахать!



О Магии Легко и Просто
Быть Домом Чудесам


- Как от надоевшего избавиться?
- Как отвлечь себя от игр поднадоевших?!! Стань увлеченным Тем, что играм этим ни за что не по зубам.
Ты отвлекись от игр понятием простым: они идут в Тебе.
Будь в играх Тем, Чем Ты и Есть По Сути.
ПРОСТРАНСТВОМ НЕОБЪЯТНЫМ БУДЬ

Свое внимание всё на Себя, где происходит ВСЁ.
Всегда интересуйся тем: ГДЕ ВСЁ ПРОИСХОДИТ?
Не что, а ГДЕ все происходит.
И СНОВА ОТКРЫВАЙ БЕСКРАЙНЕГО СЕБЯ

Энергия твоя перестает тогда питать собою твои игры. А без твоей энергии, игра – застывшая нелепая картинка.
Все игры без Тебя – нелепые и мертвые картинки.
Всё без Тебя – полнейшая херня.
Ты – Тот, Кто наполняет всё Собою, Своею Силой …

…

- Всё – игры. Не парься по поводу игры.

- Как мне соскочить с игры дурацкой: «я – чмо и бомж»?
- Выиграй игру, - сказал мне Алан. – И Проиграй игру.

Выиграй игру. Когда я это говорю – речь не о победе. А о выигрыше игры до основанья.
Выиграй – значит, НАИГРАЙСЯ.

И Проиграй игру. И проиграй, не означает, поражение твое.
Все также, означает: НАИГРАЙСЯ

…

- А наигравшись в прежнюю, я новую смогу начать?
- Она сама начнется. Сокровенное Твое свою игру затеет.

- И я смогу стать Магом?
- Легко и Просто, - легко и просто мне ответил Алан. – Всё это легче-проще, чем быть, как ты, бомжом.

…

- Уже до одури наползался и наигрался в чмошного бомжа. Хочу высот заоблачных. Хочу летать!!! Хочу быть Магом!!! Научишь?
- А  это просто: ничего не продолжай. Все время начинай сначала – с Себя. Заканчивай Собой. И снова начинай сначала.
Будь Собой. Будь для всего Началом.

Будь в Начале, будь Началом. А в продолжение чего-то – ты продолженье чье-то, может вчерашнего, уже покойного себя. Но не начало, не причина, не истоки.

В Начале всё легко и просто начинать. И не начать легко и просто.

Не продолжай. Все время начинай сначала.
Будь всему причиной

…

Мир не принимает чудеса?
Нет никакого мира, есть неприятие чудес, как равноценная возможность, одна из множества других, таких же равноценных и возможных. Бесчисленного множества других.

Ты не живи в миру и не живи им.
А Живи Собою.
И не питай Собой иллюзий.

Не разделяй, не властвуй – растворяй. Всё растворяй в Себе.
Не зазывай и не толкайся.
Пусть всё само приходит.

И растворяй пришедшее к тебе.
Как концентрат вода и как хозяин двери

…

Всех дружно учат воевать с тем, что не по нраву.
Но ты, признав его своим, тихонько и без шума возвращаешь свою силу. Зачем бороться с тем, что сам и натворил. По глупости, незнанию, из страха, по принуждению или необходимости своей глубинной.
ТЫ это сОздал. Теперь, признав своим, оставь в покое созданное, и начни с Себя.
С Начала.

В любой момент ВСЁ НАЧИНАЙ СНАЧАЛА, не исправляй, не продолжай, не убивайся над случившимся.

ВСЁ НАЧИНАЙ С СЕБЯ
СНАЧАЛА

…

Не зря укладом жизненным зовется распорядок у людей.  Укладыванием тебя в общую могилу, согласно распорядку общему и для тебя теперь.

…

- Но ведь толкает-то меня нужда! И как не исходить мне из нужды? Нужда меня толкает от меня, от изобилия к себе, к нужде меня толкает. И перед ней бессилен я!
- Тебя толкают, когда ты толкаем. Когда чему-то «нет» сказал. Тем самым, отвернув себя от силы.
Ты «нет» сказал и дулю показал. Себе.

Вот, как ты в туалет идешь? Когда приспичит – так, не рассуждая и вприпрыжку. И не идешь, летишь. И радостно то облегченье принимаешь. При этом не мудришь и не рассуждаешь, что погналА тебя нужда.

Так радостно и проживай нужду любую, и обратится радостью она. Облегчением от лишнего Тебе, от груза прежнего тебя

…

- Скатертью дорога.
Лентой ровный путь.
Без тебя, Алена
Проживу я как-нибудь* - уверяет себя и нас певец.
*Песня в исп. Вадима Казаченко «Скатертью дорога».

- Нет, как-нибудь не пойдет! – смешно возмущается Алан. – Только по-хорошему!

…

- Твой отказ от Своей Силы, куда как утомительней и напряженней Всемогущества, - сказал мне Алан между прочим.

И я с упавшей челюстью стоял, наверно, вечность.

…

- Если я скажу: «Я все могу, я – всемогущий», мир рассмеется мне в лицо. Все люди рассмеются. Да даже ты возможность не упустишь посмеяться.
- Я рассмеюсь от радости своей, в восторге радостью твоею. Признай свое МОГУ, как Суть Свою.

- Мне тут же кинутся доказывать все остальные, что я – не светоч всемогущий, а чмо последнее. Им долгого труда всё это не составит. И где же светоч – я?!!
А чмо – прилипшее, привычное мне состоянье.
- Их миллиарды говорильщиков, всех не переслушаешь, не переговоришь! Тебя считали люди таким же, как они. И намного ниже. Им так удобно, когда есть похуже кто-то.
Ты слишком долго верил им. Настал Момент Доверия к Себе.

Ты прав, довольно сложно доказать, что ты не чмо, а всемогущий.
Но я и не прошу о вере. Прошу Доверия Тебя к Тебе.
Ты – не всемогущий, Ты – Всемогущество Свое.
Ты – ВСЁ

Чего молчишь?

- Рад, что мы знакомы!

…

- Люди – это камень преткновения для новичков в магических забавах.
Они не зря тебя упорно окружают, и выпроводить их из своих историй не так-то просто. Им надлежит тебя душить собою. Своими «нет», «нельзя», «ты должен», «надо».
Точнее не своими, а вложенными в них. И даже, если есть среди них те, которым можно всё, то это означает для других «нельзя».
Когда за счет других такое «можно», оно не настоящее, оно по-прежнему «нельзя».
Сам понимаешь, кто-то вдруг сильнее стал тебя (за счет других «ты должен») и вот опять тебе «нельзя».

Тебе вернуть Свое Пространство будет в Тему. Будь Одиноким и с Собой наедине: в уединении, в толпе.
Ты пребывай всегда Наедине С Собою.

Когда ты – Маг, тебя для них не существует, а их не существует для тебя.
Для них существенно: привычное-обычное, никак не чудеса.
И Ты – Чудесный, Легкий и Простой для них не существуешь, а существуешь, как обычный и привычный, поникшей серостью, как и они.

Пускай, тебя не существует для привычного-обычного. И пусть его не существует для тебя

…

- Ты человеконенавистник, Алан?
- Отнюдь. Ненависть – это открытая активная форма неприятия, эмоция столкновения. Кстати, к твоему сведению, презрение и отвращение – пассивная форма неприятия, эмоция отторжения. И то и другое – очень энергозатратные увлечения.
А я равнодушен к подобным играм, равно как и к игре в человека.

- Что так?
- Сам был человеком. Мне не понравилось.

…

- Все проявленья РАВНОЦЕННЫ. Как и все проблемы. Не выбирай же ни одну, и нет проблем.
Проблемой называем мы возможности, непринятые нами.
Когда ты осознал: Все Проявленья РАВНОЦЕННЫ – ты принял каждое из них, как равнозначный-равносильный свой потенциал.
СВОЙ ПОТЕНЦИАЛ.

Только теперь ты стал свободным от явлений-проявлений, от мыслей, побуждений, от идей, когда освободил их от своих пристрастий и отвращений.
И это же касается людей …

…

- Еще раз возвращаюсь к той же теме. Всё делай только для себя.
В Магии Легко и Просто чужое не прокатит.

А все хотят не для себя чудес, а для других.
Чтоб оценили, восхитились, полюбили.

Я говорю: ЛЮБИ СЕБЯ. ЖИВИ СОБОЮ.
Все делай ДЛЯ ЛЮБИМОГО СЕБЯ. Другие не существенны, не существуют.
ВСЕ ДЕЛАЙ, ЧТОБ ОБРАДОВАТЬ СЕБЯ.

И если делай для других чудесное, то только потому, что это ОБРАДУЕТ ТЕБЯ.

…

- ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ. ВСЁ ТАК.

- А если всё не так?
- Не так всё?!! А откуда информация о нестыковке тебя с тобою?
Из происшедшего?

Ой, в зеркальце мне отразилось что-то! – передразнивает он меня. – Какое горе!!!

Этот кусочек тебя, тебе открывшийся внезапно.
Хочешь быть кусочком в какой-то отражающей фигне? 
Быть отражением своим в каком-то отражающем кусочке?!!

Он ждет ответа, я качаю головою: «быть отражением я не хочу».
Тогда он расслабляется, вздыхает и говорит проникновенно, в меня словами проникая, какой-то молчаливой силой между слов.

- Мага отличает отстраненность от происходящего.
Он не исходит из так называемых сложившихся обстоятельств, ситуаций, условий.
Единственная точка, с которой стартует Маг – Нулевая.
Единственная «площадка для игры» – «Я – Маг».

Все остальное – остальное.
Для Него не существует понятия «не получилось, не вышло».
У Него всё – всё получилось так, всё вышло так, всё ТАК

…

- Хочешь быть Магом, будь Им. Действуй, как Маг. Живи Чудесным. Собой живи.

- Я не понимаю, - развел руками я. – Подскажи!
- А, тут все просто! Всё те же причуды восприятия. Вопрос, чем ты живешь: причудами и объясненьями чужими или Своим Невысказанным ты живешь.

Представь, ты провел волшебную ночь с девушкой, все поет в тебе, ты светишься от счастья и благодарности. А твоему хмурому придурку-другу от этого совсем тошно. Ты можешь обойтись без него и тебе так радостно. Это его и пугает, и раздражает.
И обязательно появляется точное, бьющее наповал слово и твое очарование мгновенно исчезает, разбивается в осколки, оказывается выпачканным и обыденным, падает подстреленным.

«Я знаю эту шлюшку», - скажет твой приятель-неприятель. – «Как поеблись? Нормально?».

Ярлык приклеен. Всё, чем ты летал, вмиг оказалось лоховством и помутнением.
Но для тебя страшней другое: твой приятель знал ее, и знает приключение твое, как пошлую, обыденную еблю. А это просто непереносимо.

Потому что он – козел, от которого ты никак избавиться не можешь.
Боишься признавать себе, что ты поменьше хочешь в истории своей того, что знает твой попутчик ненавистный.
Вообще не хочешь знать ни его мерзких знаний, ни самого его.
Но ты берешься грязно вместе с ним шутить и хохотать, дабы не обнаружить свою боль и беззащитность. И вот тебе становится совсем невыносимо.

Так все чудесное бежит от вас.

- А если я оторву башку своему придурку-другу?!! И никого не стану слушать?
- И ринешься за ней? Послушаешь другого друга, который уговаривает тебя, ту девушку не отпускать, в нее вцепиться? А может, третьего, который скажет: «будьте вместе, пока не надоест»?
Речь не о друзьях, речь об уме, который вечно что-то говорит и предлагает что-то взамен Чуду.

И речь о Чуде.
Ты жил им. И неси его в себе, как Чудо. Внутри себя. Не отдавай его словам, друзьям, умам. Не прогоняй и не спеши в него вцепиться.
Позволь ему остаться Чудом. То нежное тепло внутри тебя, согрей его собою и бережно неси в себе. Позволь ему.
Каков бы ни был век его, позволь ему быть Чудом. И когда оно уйдет, исчезнет, испарится, не поддавайся привычному соблазну: почувствовать себя обманутым.

Велик соблазн воспринимать его, как обещание. И разочароваться, когда исчезнет Чудо и ум потребует ответа за пустые обещанья.
Единственное обещанье Чуда – Чудом быть, пока ты им живешь, как Чудом.
Тебе не удержать его, но ты ведь можешь стать довольно симпатичным Чуду. Жить благодарностью к приходу Чуда, когда оно уйдет.

Прожив Чудесное однажды «от и до», ты открываешь некие секреты, двери. Ты обновлен. Ты счастлив.

И вдруг.
Ты слышишь: - Тук-тук-тук.

Чудесное опять стучится в двери.

И снова им живешь.
И снова тук-тук-тук.

Потом стучаться перестанут.
Теперь Ты – Свой Чудесному. Ты – Домом Чудесам. Они в Тебе живут, в таком Уютном и Чудесном

…

- Но если встретил я кого-то, и мне открылось Чудо, по-твоему, открывшая мне Чудо ни при чем?!!
- Чудесное – это ТО, что ты в себе открыл, когда кого-то встретил. Оно всегда в тебе. Но ты не с ним. Но Чудеса на то и Чудеса, чтобы Чудесными являться. Тебе открылось Чудо.
Оно в тебе.
И не привязывай его, Чудесное, к столбу, возле которого его ты встретил.

Будь благодарен девушке за встречу.
Цветам, Луне, столбам, скворцам, чему угодно. Но не вяжи узлы и не живи другими. Цветами, лунами, столбами и скворцами.
И девушками не живи.

Ты ЧУДОМ лишь живи …
Одним лишь этим ЧУДОМ



Прогулка


Я уже привык мириться с косыми взглядами (косиной, как я называл этот эффект) и брезгливым отвращением окружающих. А наносимые обиды воспринимал, как неизбежность.
Поэтому для меня откровением стала моя вспышка ярости в ответ на оскорбление шпаны.

- Чё ты тут трёшься? Ты кто такой? Откуда такой, распальцованный? А ну, иди сюда!

Их было трое. Зачинщик свары был той мерзкой породы людей, встреча с которой отзывается внутри невыразимо тоскливой жалобной спазмой и задолго до столкновения понуждает прятать глаза и переходить на другой край улицы.
Два его приятеля были куда сильнее, угрюмее и тренированней. Их развлечением было избиение и унижение.
Задире же требовалось нечто более изощреннее. Если вам устроят бойню подобные этой парочке – вы будете мечтать на больничной койке о том, чтобы выжить и иметь возможность упражняться в искусстве боя до изнеможения, чтобы однажды поквитаться с обидчиками.
После встречи с паскудником вы будете мечтать поскорее умереть.

Он смачно жевал жвачку, готовясь демонстративно плюнуть ею мне под ноги. Я врезал с ходу в его презрительную морду и, рыча диким зверем, накинулся на ненавистную мне фигуру, подминая под себя своим весом и скорострельными хлесткими ударами.

Я бился, словно на кону была моя жизнь.
Я защищал нечто Сокровенное внутри меня. Нечто Детское, чем я жил, и что не собирался позволять топтать никому ни при каких раскладах.

Я точно убил бы его, но хохот Алана отрезвил меня. Я ощутил крайнее неудобство, неловко слез со стонущего обидчика. Помимо него, на дорожке пачкались в лужах его сотоварищи по играм.
Хорошо, когда твоя спина прикрыта!!!

Когда решился взглянуть в глаза Алану, был крайне удивлен его теплотой и одобрением.

- Идем, гладиатор, - обнял меня он за плечи. – Ты хоть понял что произошло?!!
- Я сорвался с катушек, - промямлил я.

- Ты не согласился с дерьмом, которое хотели впихнуть в тебя. Это старый, как мир трюк – перекинуть свое дерьмо на тех, кто согласится его принять и считать себя этим дерьмом.
Силовое воздействие помогает вот таким вот примитивным экземплярам, - Маг не удосуживался переступать через валяющихся на асфальте хулиганов, и мне приходилось тоже ступать по их телам, - хоть ненадолго избавляться от внутренней грязи за счет других. Интеллигентные, образованные люди делают это куда, как искусней. Внушением, посредством логики и прочим утонченным изуверством.
Но и тем и другим время от времени перепадает звиздюлей.
- Ты хотел, чтобы я …?

- Раскрылся, - кивнул он. – Тот способ, который ты избрал честный, но грубый. Конфликтный и энергозатратный.
- Ты научишь меня утонченному интеллигентному изуверству?

Он даже остановился. На какой-то момент мне показалось, что я тут же присоединюсь к отдыхающим в грязи, но потом он махнул рукой, списывая сказанное на мою тупость.

- Вот, где высший пилотаж воздействия!!! – мысленно восхитился я. – Уважаю!

Но Алан не дал мне упиваться его величием еще одной остановкой.

- Неужели минутная драка так воздействует на твое восприятие?!! – он покачал головой. – Хватит восторгаться! Единственно действенно во взаимоотношениях – симпатия.
Пока тебе симпатична моя симпатия, ты в теме. Только надоест, соскочишь. Это твое внутреннее узнавание Своего. Его и держись, а не симпатяг.
Впрочем, симпатия – сама все устроит.

Мне необходимо было, чтобы ты раскрылся и это произошло.
Теперь о том способе, каким ты станешь защищать свое нутро.
Если по-человечески, это не ко мне. Драки, интриги, выясненья отношений – всё это без меня.

Но если ты хочешь узнать, как Маги не позволяют миру вмешиваться в их дела, я расскажу и покажу.
- Хочу, - тут же горячо отозвался я. – То есть не как люди. Как Маги.

- Один из способов – помощники. Их совсем не нужно создавать. Всё уже есть.
Ты начинаешь ЖИТЬ ТАК, БУДТО ВСЁ УСТРОИТСЯ САМО. БУДТО ВСЁ УЖЕ УСТРОИЛОСЬ САМО.
И так как Жизнь – это Ты, то Твое Доверие все сделает, не сомневайся.

Но есть такие прилипчивые сюжеты-конфликты, такие надоедливые кадры-люди, которые ломятся к тебе неугомонно. Твоя непримиримость восприятия этих сюжетов и их отдельных кадров – верный признак.
Ты их создал когда-то и зачем-то. Когда – не важно – может, только что. Тут главное: зачем?

- Зачем?!! – не удержался я от вопроса, когда пауза слегка затянулась.
- Наслаждайся паузами, они стоят того, - мимоходом заметил Алан. – Затем ты создаешь конфликты, что тебе вырасти пора.
Конфликт – тебе сигнал, это срочно. Энергия твоя не может быть вдалеке от тебя. Бери ее. Или она пойдет войною на тебя.
 
- Как взять ее?
- Не конфликтуя. Когда ты в магазине, узнаёшь свое – платишь, берешь товар и уходишь. А улыбнешься мило продавщице, получишь точно сдачу. Или не получишь точно. Не важно.
Главное, ты ведешь себя, как покупатель.
Так и здесь. Узнай СВОЁ в конфликте этом или человеке (животном, рыбе, птице …) и откройся внутренне ему.
Оно войдет в тебя. То, что однажды создано тобой, войдет в тебя. Вернется в Дом Родной

Не вампирь, не тяни чужую силу. Вампиры живут чужим и потому вампиры.
Ты же в самом страшном узнавай себя и возвращай домой себя частичку.
Потом это становится спонтанным.

- Когда я верну всего себя Себе из мира, мир рухнет?
- Твой прежний – да, но Отблеск Твой заменит этот прежний тусклый твой отсвет.
Если тебя беспокоит – воздействует ли на людей Возвращение Себя Себе – отвечу: «да».

Это тебе вызов. Те, кто жрали поедом тебя, скорей всего, отскочат. Угаснут, заболеют, умрут, к другим прилипнут.
Если готов собой кормить вампиров, нам не по пути.
Жалеть их, когда они питают свои мерзкие тревоги продолженья собственных историй моею силой – я не стану.
А ты?

- И я не стану!!!
- Тогда вернись к событиям недавним, пленку отмотай к началу, узнай Свое и пригласи раскрытием своим.
И не спеши опять закрыться, побудь открытым, сколько сможешь. И паузы люби.
Они окошки в Вечность, сквознячки веселые Реального, Живого

…

Я, как перед прыжком с огромной высоты, а вдруг не полечу!

- Мне что-то следует еще знать?
- Ты забираешь не чужое, лишь Свое.
И никаких при этом сожалений и настроений мстительных.
Лишь благодарность и любовь Себя к Себе.

И для планеты ЭТО здОрово-здорОво, и для Живых, и для всего Живого – всё ЭТО здОрово-здорОво.
Конфликтная энергия уходит, Свой Дом находит. И успокоенной в Тебе живет.

Подтолкнуть?

- Я справлюсь, - я смеюсь.
- Тогда справляйся. Справляй себя …



Секрет Детей


- Вот почему до фонаря наш собственный восторг нам?!! Мы ждем восторга от других. Других?!! Не от себя.
Вопрос: почему важны другие? Зачем они, какие-то другие?
Пусть будет собственный восторг! Будь собственным восторгом!

Вот, где оглядка на других теряет свою силу.
И обретаешь ее ты …

…

- Но ведь бывают и провалы?!! О них ты и не говоришь!
- Провалы. Когда ты в них летишь, визжа восторгом – становится игрой провал.
Послушай, ФИШКА ведь не в том, чтоб быть каким-то, а в том, чтоб никаким Себе не быть. Не быть себе чужим, а БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ, БЫТЬ СЕБЕ СВОИМ.

Счастливым быть в любом навязанном тебе сюжете.
Быть вне любых сюжетов.
СЧАСТЛИВЫМ НЕУКЛОННО, ПО-ЛЮБОМУ БЫТЬ

…

- Как не утрачивать свое сияние.
- Ты не утрачивай, не продавай и не теряй Себя.
А миг от мига совершай открытие.

- Что за открытие?
- Открытие Себя. Ты миг от мига совершай открытие Собой Себя.
С восторгом находи в Себе Себя от мига к мигу.

И ничего не делай для других, не делая всё это для Себя.
Тогда что бы ни произошло – ВСЁ, всё Твое, всё для Тебя, потому как совершал его ты для Себя, и из Себя, и за Себя же.
Не против и не вместо.

Тогда нет никаких надежд и ожиданий. Нет сожалений и разочарований.
Сплошной восторг

…

- А чего ты достиг в этом мире? – спросил он.

Спросил просто, без подвоха, без сарказма. Заинтересованно спросил.

- Ничего, - ответил я. – Я достиг НИЧЕГО. Это настоящий отрыв башки!!! Быть Счастливым и наполнять Счастьем все вокруг себя, пребывая среди всего этого сопливого нытья – это НЕВЕРОЯТНОЕ достижение.

Он кивнул, соглашаясь.

- А еще я был футбольным тренером, не проигравшим НИ ОДНОГО турнира, в котором участвовал, - добавил я небрежно.
- В компьютерной игре, - усмехнулся он.

- Парень, декорации – не суть. Когда ты умеешь проживать игру, как ДЕЙСТВИТЕЛЬНО происходящее с тобой, испытывая весь сопутствующий эмоциональный спектр и целиком отдаваясь фантазии – ты получаешь то бесценное, мимо чего проходят многие якобы «действительники».
Это волшебное свойство Детей – Жить свою фантазию.
- Если ты ТАК ярко проживаешь игровой  спортивный симулятор, то тебе вообще все и всё без надобности. Ты можешь прикрыть глаза и вообразить всё, что угодно, - ошеломленно произнес он.

- Ух, ты!!! Шикарный вывод. Я в шорохе!!!
- Научишь?

- Запросто …

…

Дети владеют секретом этим, на раз-два три. Им наплевать, что отражается в мирах во время их игры. Упорно уверяют их миры: это песок, а это камни, а это грязь.
Когда Ребенок увлечен игрою, песок струится речкой золотою, и камни птицами летают, а грязь им – наисовершенным тестом для несравненных королевских пирогов …

…

Это, как в игре на рояле. Клавиш много, пальцев всего десять. Но не это главное, не количество. Тебе вполне хватит твоих десяти пальцев и твоих десяти клавиш для твоего мгновения. Потому что в следующее в твоем распоряжении опять десять клавиш.
Но вполне возможно, что ты тронешь одну или даже не одной.

Вполне возможно, что ты прикроешь глаза и услышишь Свою Мелодию так, словно она реальна.
Словно только она и реальна, а все остальное – остальное.
И тогда она прозвучит в Вечности, отзовется в Вечности, окажется Вечностью.
Тобой



Цельность


- Цельность – это когда ты не разбросан-расхлябан, но и не собран-сконцентрирован.
Расхлябанность – это распыление, а концентрация – это заужение твоей сути.

Цельность – это даже не пребывание в Здесь и Сейчас, ведь это будет означать пребывание чего-то постороннего.

Цельность – это и есть Здесь, это и есть Сейчас. Цельность – это твоя Суть, а не пребывание, это Реальность Реального.
Попросту говоря, Цельность – это нескончаемое блаженство неразрывности Тебя с Тобой.
Это безусловное НАСТОЯЩЕЕ, без прошлых и будущих.
Твой Полет Тебя в Тебе.
 
Нескончаемый Блаженный Полет …

Он говорил мне или я себе? Или это был Шепот Вечности, проникший в меня?
Шепот Сокровенного, услышанного Собой же.
Нескончаемого Блаженного Слияния Воедино Меня со Мною.

Мой Нескончаемый Блаженный Полет Меня во Мне …

…

- Уходишь?
- Мне пора. Благодарю за Чудесное Твое и за возможность обрести Чудесное Мое.

Теперь Я – Свой Чудесному. 
Я – Домом Чудесам.
Они во Мне живут, в таком Уютном и Чудесном …

…

- Одно лишь дело предстоит осуществить мне.

- Чудесное?
- После него мне по плечу любое чудо будет!!!



Да будет чудо


- Простите, леди Тейлин, мне мои прежние попытки грубо отшутиться. Боялся я общения с другими, а с Вами так, тем более.

Он мило и доверчиво улыбался. Как дитя.

- Тем более как? – я слегка смягчилась.
- Вы так прекрасны, как Самая Прекрасная Мечта. И, как самая Недостижимая Мечта, Недостижимы  и Непостижимы.
Презренье от других – пустяк, когда презренные другие. Но отвращение от Вас – убийственно, необратимо.
Как окончательный вердикт, как смертный приговор, утрата смысла жизни навсегда …

- Какой высокий стиль!!! – восхищенно засмеялись, выскочив из ниоткуда, Гонзик, Горн и Алан. – А парень стал певучим!
- Чья школа?!! Чья школа?!! – запричитал Гонзик. (Как же, упустит он случай похвалиться!!!). – Эх, счастливый я!!! Любите, восхищайтесь, трепещите!!! Моя школа!!! Ну, и немножко Алана. И уж совсем не Горна.

Я растроганно потрепала всех по загривкам.
Сказавшего за красоту и проникновенность сказанного. Обормотов за их искусство обучать подобному искусству красиво и проникновенно говорить.
Благо, теперь прикосновение к гостю не вызывало у меня тошноты, а напротив, было даже приятным, как прикосновение к любимому ребенку.

А еще, решила я, надо бы поосторожней обращаться со своими презрениями и отвращениями, раз настолько убийственны они.



Зазеркаленная Алиса



Тут только отморозку мою хрень понять и только отморозку с хренью разобраться


Я подскочила, как ошпаренная, ломая собою все барьеры сновидений. Задыхаясь и ощущая нестерпимую боль.
Я вырвалась снова каким-то необъяснимым чудом.

От моего рывка в комнате зашаталось всё, заходило ходуном. Покрывало, накинутое мною на зеркало при заселении в номер, словно насмехаясь, медленно сползло и на меня дохнуло Зазеркальем.

За прозрачной гранью мелькнуло мое перепуганное лицо и унеслось, влекомое чьей-то безжалостной волей.

- Пора покончить с кошмаром, - глухо сказала я исчезнувшему отражению в зеркале. – Пока оно не покончило со мной.

…

Будучи маленькой девочкой, я, конечно же, читала «Алису в Зазеркалье», но уже тогда меня не умиляло это, несомненно, гениальное произведение.
Детским чутьем я ощущала исходящую опасность. Нет, нет от книги, а от подобной возможности.
Возможности оказаться за пресловутой гранью, разделяющей якобы мир от якобы его отражения.

Детские предчувствия забылись, стерлись, затаились.
Предупреждение о таящейся опасности сродни насмешке. Неотъемлемой части самой угрозы. Поэтому проще забыть.
Все равно приходит она внезапно.

…

Грянуло громом посреди ясного неба несчастье.
Теперь будет все не по-детски, - объявило. Все будет всерьез. И безнадежно.
Пришла беда, отворяй ворота!!!

Как же, разбежалась!!!

Разбежалась я и побежала, выпучив глаза. Добежала сюда.

Не верьте, когда говорят, что бывают безвыходные ситуации.
Припечет, найдете выход, как миленькие!!!
Разыщите безошибочно.

Вопрос, захочет ли он вам открыться, этот выход …

…

Я стою перед дверью, даже не стучу – скребусь в нее псом голодным, что только не поскуливаю.
Я здесь, потому что это чуть ли не единственный мой шанс вынырнуть.

Этот Алан Лига Легко и Просто, как я услышала всё в том же Зазеркалье – отморозок, не признающий  ни чьей-то власти, ни каких-то там придуманных законов, и он – угрозой любому из миров-кошмаров, и счастье тех миров-кошмаров, в которых он не побывал.
А значит он, вполне возможно, тот, кто может выдернуть меня из этой хрени, разрушив эту хрень.
Тут только отморозку мою хрень понять и только отморозку разобраться.

Захочет ли?!!

…

- Вам придется доиграть начатую игру, - никакого удивления, никакого испуга, никакого сочувствия. Отстраненная деловитость.
- Я не хочу ее доигрывать!!! – вспылила я возмущенно. – Я хочу все закончить!!!

- Закончить и означает доиграть. Вы же хотите соскочить.
Представьте себе, идет кино.
Да хоть тот же «Хищник против Чужого», к примеру.
Помните, когда главная героиня – полярный проводник – говорит всем: «Мы не готовы к этой экспедиции».

Вот, гадство, я видела этот фильм и помнила этот момент!

- Представьте, что все соглашаются. Говорят: «Да, вы правы» и тут конец фильму. Такое может быть?
- Для меня это слишком реально. И слишком болезненно. Мне не до философствования!!!

- Так вот те, кто смотрит этот фильм, досмотрят его до конца, каким бы он ни был для вас, - не обращая внимания на мои реплики, говорил этот парень. – Вы всего лишь персонаж киноленты. Я могу посоветовать: вам исходить из этого.
Доиграйте свою роль и ни на что больше не подписывайтесь.

…

Она всхлипнула и разрыдалась.

- Кто тут? Еще одна тобой обманутая красотка? – появилась Тейлин. – Не переживайте, милочка, подумаешь, ****ся хорошо!
- Нет, девушка по делу, - ответил я. – Она ищет помощи.

- Так помоги ей, - запросто разрешила всё моя милая.
- Я никому не помогаю, дорогая. Я лишь содействую.

- Значит, так, - решила Тейлин. – Ты, дорогуша, оторвала нас от секса. И секс, уж ты поверь, тебе такой не снился даже!!!
Поступим так. Ты к нам присоединишься - содействие получишь. Если же нет, вали по холодочку!
Любой – за счастье, присоединиться к Магу и Недостижимой!
Да, к твоему сведению, мы полны фантазий и то, что извращением зовут другие, для нас – обычным делом. Чтоб не было соплей потом!

- Что?!! – мы с гостьей вскрикнули одним вопросом.

…

Удивительная девушка. Я бы даже сказала, неземная.
Пошлость ее кажется мне некой оболочкой, одеждой что ли, которую она может сменить на любой другой наряд, но сути это не заденет.

- Хорошо, - согласилась я отрешенно. – То, что со мной творится, хуже уже не будет.

С этой сияющей девушки вдруг слетел налет вульгарности, и она тихо попросила друга.

- Посодействуй ей, Алан. Видать, у нее действительно худо дело.



Придется доиграть игру
Вопрос лишь в том, КАК доиграть


- Все норовят к другим вмешаться, своими представлениями воздействовать на мир. Когда свои истории неинтересны, свои истории писать не хочется, да и не умеют, то норовят коряво в историях соседних расписаться.
Сплошь и рядом бытовое колдовство вмешательством присутствует в людских сюжетах.

Помимо этих грязунов, есть масса гениальных фантазеров, кому их грез вполне хватает, которые они собою создают и ими же живут, и среди них живут. Забавные ребята эти Грезящие, Грёзеры. Им люди без нужды, слишком уж тяжеловесны. Их манит легкость грёз.
Подчас иные грезы, куда живей иных людей. Кому и знать об этом, как не фантазерам?!!

И существует каста глобальных «созидателей и разрушистов», всеобщих «фантазистов».
Они уже людьми играют, их придумывают-создают, ими истории придуманные проживают. Их убивают, воскрешают. Мифологию творят.

И раз настолько эфемерны люди, соблазна избежать и не воткнуть в свои сюжеты уже готовых к употреблению человеков, не все из фантазистов избегают.

Кому-то не по вкусу возиться с тем, чтобы придумать персонажи, кому-то отвратительно использовать людей, кто-то более разносторонен в творческих подходах, но, так или иначе, они – проектировщики, писатели, конструкторы событий многих.
 
Зовут их демиургами, создателями и творцами.
Я их не зову, чего их звать в истории свои?!!
Но иногда (когда они мне там следят) я называю сценаристами придумщиков чужих историй.

Я уважаю тех, кто пишет от себя. И сам написанное проживает. Или прожил и написал.
Я уважаю тех, кто каждого героя своего переживает-проживает.
Но кто другим играет, не вовлекаясь в описание и не рискуя – просто сука!

Те, кто презрительно высокомерны и забавляются, будто потехою, чужою болью, страхом и бессилием других … Те, кто недостижимы для ответного удара ...
Просто суки!!!

И, если б наигравшись, они бы отпускали выживших, тогда б еще хоть как-то легче было. Но они последовательные, гады. Скрупулезны. Живут последовательностью. И неувязки-нестыковки им неуютны, раздражают. Пугают их. Напоминают, что они – не боги, им.
Для них условием всенепременным – во всем порядок.

Так во франшизе, при переходе от истории к истории, тех, кто не вписывается в последующий сюжет или участвовать не хочет, небрежно выдворяют мусором на свалку, лишь замечая, лишь обозначая, походя в сюжете: выбыл.

Тебя на свалку кинули, а в это время твой персонаж картинкой прежней виртуалят, избавляясь. И ты на свалке это проживаешь, не в силах помешать, да и понять не в силах, что с тобою происходит.
Тебе не предоставляют права и возможности даже умереть в сюжете. Они картинку тебя прежней убивают, а чаще просто трупом представляют.

Представь же, каково тебе на свалке мира трупом не умершим!!!
Не сладко.

Конечно, ПОЛЬЗУЮТСЯ ТЕМИ, КТО ПОЛЬЗОВАТЬ СЕБЯ ДАЕТ.
Этот факт простой проблему объясняет и понимание дает проблемы, но совсем не означает, что делает проблему ближе и роднее.
Вы можете понять маньяка, но при этом навряд ли вам захочется его в свою историю впускать.

Ну, ладно, это лирика. Я с Зазеркальем дела не имел. Теперь придется, как бы ни хотелось дел с Зазеркальем не иметь.

Теперь касательно твоей игры.
Когда сказал я: «доиграть» – имел в виду я, что тебе сейчас пора признать сюжет и выйти из него, играя роль свою, а не навязанную. Отныне, роль играть свою. 

С теорией покончено, теперь о наших перспективах.
У нас пока навскидку два разрешения задачи. Они друг другу не мешают, скорей наоборот.
 
Мне отыскать тех, самых сценаристов, что пишут о тебе, тебя в сюжеты вовлекают.
Тебе же – вспомнить, когда дала ты соглашенье на вмешательство извне.

Пока я покумекаю, что там к чему, расскажешь леди Тейлин историю свою ...



Моя история


- А интересная история? - оживляется Недостижимая.
- Не очень, - отвечает Алан. – Но требуется ей выговорить дерганье свое, а мне тебя отблагодарить за то, что мне подкинула шабашку!
Развлекайтесь, девочки.
Обнимитесь, пошепчитесь, за ручки подержитесь, а мне побыть наедине необходимо …

- Хам! – леди Тейлин Алану сказала и приблизилась ко мне. И сердце мое затрепетало, сама не знаю отчего. – Какой он деликатный, вовремя ушел!
Тебя за руку взять, обнять, поцеловать? А может, сразу к делу?

Ее дыханье, блеск ясных глаз, и исходящие очарование и сила меня вдруг напугали.
Я дернулась, а леди Тейлин звонко рассмеялась.

- Ладно, шалости потом. Ну, заводи свою шарманку, пой печаль печальную свою!
Скажи только, в каком мне месте разрыдаться. И утешать всю бедную тебя, когда пора настанет?

Вот только без имен давай. Я не хочу к тебе привязываться.
Будь безымянным неудобством …

…

С чего начать?

Что однажды, в зеркальное трюмо я заглянула и не увидела там отражения. И испугалась, что приведеньем или вампиром стала.

Еще раз глянула: на месте я. Думаю: вот дурочка!!!
Смеялась так, что сопли на зеркало летели. Ну, может, и не сопли, но слюни точно.
Решила протереть его и, надо же, в него я провалилась!!!

Я не Алиса в Зазеркалье, ума хватило не искать на жопу приключений, а выбраться назад скорее.
Все вроде и на место встало, да вот проснулась я наутро среди только что зарезанных, как оказалось, мной людей.
Я и не помню, как их убивала, но очутилась там свидетельница одна, она и закричала, и выдала меня.

Я якобы их ела, не целиком, а только их сердца.

Меня поймали, и повесить собирались. Я убежала.
Я отчего-то точно знала, что это шутки Зазеркалья. Бежала и зеркала искала, пока, на счастье, ни нашла.
И еле выкарабкалась я из зеркала в свое жилье.
Себя оглядываю: вся в кровищи. Во рту всё сухо, такой привкус, будто действительно жралА сырое мясо.

Я в душе долго отмывалась. Решила отдохнуть, уснула и там же, в Зазеркалье, оказалась.
Другое место, но вновь убитые вокруг меня и я в крови.

На этот раз меня не захватили, хоть и долго гнАлись.
И вырваться из зеркала труднее было. С меня как шкуру сняли, когда я через зеркало ломилась.

Вот вся история моя. Еще раз попаду туда – возврата мне не будет.

…

- Не вздумай засыпать, - сказала леди Тейлин, историю мою дослушав. – И поскорее постарайся вспомнить, когда ты с зеркалами разругалась.
И так, на всякий случай, - улыбнулась сладко мне она. – Предупреждаю: нас не так уже просто и зарезать …



Жертва снаружи, монстр внутри


- А ей удастся вспомнить? – спросила я.
- А что такое память? – усмехнулся Алан. – Информация о чем-то, что мы согласны воспринять, как будто это было раньше, мною прежним, предшествовало нынешнему мне.

По сути, вспомнить то, что было до самой проблемы – найти решение ее. Свой выход.
Ум не приемлет гениальности спонтанной и ориентируется привычней, если согласиться воспринимать последовательно, по порядку все события-картинки.
Никак не сразу, не вразброс.

- Ей удастся отыскать решенье-разрешенье?
- Не знаю … 

…

Они переговариваются, будто меня нет рядом.
Но в этом видится мне ясный знак: никто меня не собирается щадить, оберегать и защищать.
Настраивайся, девочка, на всё, что будет. Готовой будь.

- В Зазеркалье-то, зачем было спроваживать ее? С ней делай всё, что хочешь и без каких-то там зеркал! - леди Тейлин охотно шлепнула меня по попе, когда я проходила мимо и причмокнула губами, предлагая поцелуй. – Как ты, куколка моя? Иди ко мне.

И я подальше отошла на всякий случай.

- По эту сторону от зеркала она – трусиха и паникер, а там, наоборот.
Сюжет причудливый. Контрастом. Тут декором – мегаполис, там – деревушки древние.
И очень точный психологический контраст.
Жертва снаружи, монстр внутри. Жертва внутри и монстр снаружи.
Факт компенсации ущербности, одной другой.
Любая ярость – выход страха. И страх любой – задавленная ярость.

- Да, - вздыхает леди Тейлин. – Самый страшный враг – пугливый идиот.
Видать, эти писатели, тонкие ребята.
- Или она дорогу им однажды перешла. Или чем-то их пугает. Предположений много может быть.
Давай пока отложим их. На месте проще разобраться, там можно все это вдохнуть …

…

- До сценаристов мне не достучаться. Пока не знаю как, - признался Алан. – Задачка будет мне. На вырост.

Его улыбка заставила меня вздрогнуть до нутра.
Такая, кого угодно содрогнет!!!

- Ты же не сдавайся, вспоминай.
Пока же, мы доиграем до конца твой фильм. Ты будешь не одна.
Напутствие тебе: - Набей им морды. Чужим всем. Хищникам.
Всем, кто попадет под руку.
Пускай они визжат, не ты.

- Что еще тебе будет темой? Искренне прими: все, что с тобою происходит – ты создала сама.
Да, я убила. Да, сердца жралА.

«Вот это всё, сама?!!» - эта фраза, что откликается в тебе – часть сюжета, сценария любого.
«Это не я!!!» - то самое, что подвигает вдохновенно писать за нас истории чужим.
Писать пренебрежительно-небрежно, лишь потому, что отказались от ответственности мы.

Теперь насрать тебе, что происходит, кто идет навстречу, ответ на всё один: ВСЁ ЭТО Я.
ЗАЧЕМ, НЕ ЗНАЮ, НО ЭТОМУ «НЕ ЗНАЮ» ДОВЕРЯЮ.

Не важно, понятен механизм происходящего или туманен:
ВСЁ, ЧТО СО МНОЮ ПРОИСХОДИТ – ВСЁ ИЗ МЕНЯ, ВСЁ ЗА МЕНЯ И ДЛЯ МЕНЯ.
ПОД КАЖДОЮ СТРАНИЦЕЙ СТАВЬ РАЗМАШИСТУЮ ПОДПИСЬ: ЭТО НАПИСАЛА Я.
ВСЁ ПОДПИСЫВАЙ СОБОЮ

…

- Как это посодействует мне, кроме моей ответственности за происходящее? – спросила я.
- Ты оживешь Собою, а сценаристы вмиг отскочат.
Им не резон участвовать в сценарии, где их не существует для тебя.

Когда ты – собственный писатель, это означает, что их нет. Они тогда совсем исчезнут.
Уж лучше только для тебя. Они сольются быстро. Им нестерпима пустота.
Они и пишут за других истории, иначе станет ясно: несущественны они.

Алан взглянул на меня, словно взвешивая каждое последующее слово.

- И чтоб ты знала и иллюзий не питала: я с тобою, пока с собою ты. Как только плюнешь на себя, я выйду из игры.
Как только дашь кому-то расписаться под случившимся с тобою, я выйду из игры.
Когда себе ты не нужна, мне и подавно ты не интересна.

Тебе понятно?

- Понятно, - кивнула я.

…

- Я до сих пор не удосужилась, поблагодарить тебя, за твое участие …
- И не удосуживайся, - Маг легко прервал мои потуги извиниться и поблагодарить. – Я – для тебя возможность, ты – для меня.
Я для тебя – окно для бегства от кошмара, а ты – мое в покои сценаристов.
Или в беспокои.

Навряд ли в покое пребывают те, кто сами сеют беспокойства …

…

- Спасибо, леди Тейлин, за поддержку вашу в моем деле.
- О, благодарностям черед немного позже будет, - ответила она, меня ощупывая взглядом. – Я знаю двадцать способов, как следует благодарить меня. Потом тебя со списком ознакомлю.
Пока побудь немного в стороне. Владычице уединение необходимо.

…

- Почему Алан, - спустя время, спросила меня леди Тейлин, мягко беря мою руку в свою. – С чего ты вдруг решила, что он – твой персональный избавитель и спаситель?

Я поспешила ответить, пока ласки не зашли слишком далеко.

- Я слышала разговор, то ли в Зазеркалье, то ли между ним и явью, когда прорывалась наружу.
Пару фраз. Какой-то визгливый голос назвал Алана отморозком. А грубый и сиплый ответил ему, что этот беззаконник и разрушитель миров только своим присутствием разваливает все устоявшиеся порядки.

- И ты решилась к отморозку обратиться? Моя ты девочка, бесстрашная, - я уже готова биться в панике и ее руках, как вдруг ее внимание перемещается на Алана. – К отморозку девочка пришла. К безбашенному, отпетому и конченому негодяю!!!

- Какой же ты ужасный, - забывает обо мне тут же строптивая красавица. – И я пришла к тебе, насильник, изувер кровавый. Мучитель, изверг, истязатель.
Мне трепетать в твоем присутствии, маньяк?!!
Спасите, помогите, МАНИАК!!! Маньяк!!!
- Слухи сильно преувеличены, - ответил Алан, бережно беря ее лицо в свои ладони. – Благодаря тебе я – нежный и пушистый зайчик!

Леди Тейлин засияла мягким успокаивающим светом, и я ее бояться перестала.

…

Правда ненадолго, потому что перед тем, как поцеловать Мага, она без всякого стеснения сказала ему: - Хочу тебя, аж попискиваю, - и небрежно уронила в мой адрес. – Если желаешь поучаствовать, оставайся. Вдвоем побудем у отморозка развлеченьем.

И я пулей вылетела из дома …



Капли крови густой


- Мне необходима капля твоей крови. Одна мне, и еще две – двоим помощникам моим.
- Зачем?

- Чтобы попасть в сценарий этот. Ты, плотью-кровью в их игре. Три капли крови для спасения себя не пожалеешь?
- Четыре, - раздался голос леди Тейлин. – Я с вами.

- Четыре, - повторил мне Алан. – Подписываешься под страницей?
- Подписываюсь, я это написала!

- Крови нам не пожалеешь?
- Из горлА хлебнёте или разрез необходим?!!

- Настрой мне нравится, - мне Алан улыбнулся, подавая острый тонкий нож. – Пальчик слегка порежь.

…

- Это Гонзик, это Горн, - представил Алан помощников своих.
- Ребята, угощайтесь, - пошутила я, им подставляя маленький разрез кровавый.

- О, а ты вкусная! - заметил Гонзик, облизывая мой палец. – Если нас подставишь, тобою подкрепимся.
- Только не резать мелко, в этот раз порубишь крупно, - мрачно отозвался Горн, чмокая губами, прищелкивая языком.

Еще один распробовал. Гурман!

- Неувязка? – хмурит брови Алан. – Плохие все вокруг, всё портят?
- Да, я сама всё и создАла, - я вспомнила. – Подписываюсь.

Я кровью капнула ему в ладонь, и он слизнул с ладони эту каплю.

А леди Тейлин обхватила кисть мою и поднесла ко рту. У меня мурашки по телу побежали, какие ласковые нежные прикосновенья у нее!!!
Она язычком тягуче протянула по раненому пальцу от основания и до надреза.

Я губы ощутила, будто бы внутри себя.
Меня, как будто мягко приподняло в небо и сладко зазвенело в моих ушах.

Когда открыла я глаза, на пальце раны, как и не бывало.
А леди Тейлин рассмеялась моей податливости ее чарам.

И тем убийственней ее слова звучали:

- Если ты Алана подставишь, девочка моя – узнаешь мою ярость. Зубами медленно располосую твою кожу и наизнанку выверну тебя. Все прежние кошмары покажутся веселым детством. Меня ты поняла?
Если да, кивни.

И я киваю.



Затишье перед бурей


- Затишье перед бурей, - сказала, смежив веки, я.
- Затишье перед бурей?!! – хмыкнул Гонзик. – Неведение перед поносом.

- Гонзик, посвети, пожалуйста, в темноту - попросила я, мне не хочется засыпать, когда неясность рядом.
- Посвящаю тебя в темноту, - заунывно и торжественно запричитал он, кладя длинный фонарь мне на голову. – Стань на одно колено и прими посвящение. Отныне ты – сама темнота темная …

- Да не меня посвяти, а в темноту посвети, - я выхватила у него фонарик, включила и направила его луч во мрак.
- А-а, вот для чего это штука, - обрадовался он. – Но ты все равно, если надумаешь стать посвященной, обращайся. Я – мастер посвящений!

- Непременно, - пообещала я и засмеялась нервно. – Ох, и сюжетец у меня бредовый!!! Ох, и причудливая я!!!

- Прежний кошмар был лучше? – у меня спокойно Горн осведомился, прерывая речь Гонзика.
- Нет, вы намного симпатичней моего кошмара, - спохватилась я. – Вы – просто лапочки!!!

Гонзик смерил меня снисходительным взглядом.

- Ты хоть знаешь, с кем говоришь?
- Не знаю.

- Тебе повезло!

…

- Не помешаю?

Мне слегка неловко навязываться к Алану в компанию, похоже, ему вполне комфортно и одному. Но меня тянет к нему магнитом.
С Гонзиком и Горном интересно, леди Тейлин меня очаровала и покорила, вдохновила и напугала до усеру.
Но Алан, он, как глоток воды простой, и воздуха глоток легчайший. Мне, после перекрученностей, легкость-простота, как воздух свежий, как прохладная вода.

- Не помешаю?
- Мне нет, но себе вполне возможно, - ответил Алан глубиною на мой поверхностный вопрос.
 
- Могу побыть я рядом?
- Рядом с собою? А может, Собою сразу, а не рядом?!!

Я хлопаю глазами, а он меня еще одним вопросом опрокидывает навзничь.

- Относишься ли ты к себе именно так, как хочешь, чтобы относились и другие?

Я черепахой перевернутой качаюсь, в себя привычную никак не возвращусь.
И вижу ненависть свою к себе, придирки в мелочах и недовольство нескладностью своею.
Жестокая привычка кнутовать себя, привычно рядом, но только больше для нее не существую я.
Ей больше не доступна.
Внезапно для нее я умерла обычною доступностью своею.

- Выходит… - начинаю ошарашено.
- Вышло, - усмехнулся Алан. – Вышло. И вовсю уже воняет …



Зов за грань зеркальную


Я засыпаю, неохотно сползаю в дремоту. Я знаю, стоит мне уснуть и Зазеркалья зов меня уносит.

- Спи, - мне Алан говорит. – Ты как уснешь, мы тоже в Зазеркалье попадем с тобою. Спи.

И я с доверчивой улыбкой засыпаю …

…

И снова пугающий сюжет.

И снова тени мелькают рядом, к чему-то страшному меня подталкивают и готовят. И пробуждают что-то страшное во мне.
Я снова жажду чьей-то крови.

Я снова жажду чьей-то крови.
И снова я готова кровожадно убивать.

…

Я просыпаюсь в луже крови, среди зарезанных недавно, еще свежих и теплых трупов.
Под ноющий во рту противный привкус сырого мяса и заинтересованное обсужденье моих зверств.

- Да, девочка, точно знает, чего хочет! – восхищенно говорит Гонзик. – С таким мировосприятием она быстро станет популярной у местных жителей.
- Да, пищевой рацион тот еще! – соглашается Горн.

- Местные ей полюбились, смотрю. МестнотА ей явно пришлась по вкусу.
МестнотА-мяснОта.
МестнОта-мяснотА.
- Ей в напарники хорошее племя людоедов требуется. А то и целых два! Глянь, сколько свеженины пропадает!

- Может, ее лучше к амитам пристроить, Алан? – предлагает Гонзик.
- Прекрати, - обрывает его Горн. – Амиты не чужие Алану, как можно их подвергать такой опасности?!!

Они смеялись, будто на вечеринке. Пока я, опешившая, озиралась, никак не могла прийти в себя, они чесали языками, беззлобно зубоскаля на мой счет.

Я была благодарна насмешникам за их добродушную шутливость. За равнодушное молчание Мага и Владычицы.
Собственной паники у меня было через край, а легкое отношение свидетелей к сотворенному ужасу и кровожадной дикости моей действовало успокаивающе.

Странное дело, но в присутствии моих новых товарищей (а то, что они – товарищи было несомненно, раз не отвернулись от меня после такого!!!) мне было неловко истерить.
Поэтому я, на удивление, мирно поинтересовалась предшествующими событиями.

- Что со мною? Кто это сделал?!! – взвизгнула я.
- Кто это сделал? – повторяет Алан.

- Сценаристы? – отвечаю я и вижу, как его лицо застыло, а глаза вдруг засияли беспощадным светом. Я тут же спохватилась. – Я? Точно, я! Но на фига?!!
- Не суть. Что сделаешь теперь?

- Подписываю своим именем случившееся.
- Не именем. СОБОЙ!!!

- Подписываю СОБОЙ  случившееся. Что дальше?
- Вливаемся в сюжет, не шебуршим пока, - улыбкой благожелательной отозвался Алан. – Тебя к убийствам принуждают, зовут к убийствам, значит, будем убивать!
Но не мелочась, а массово!
А пока поспи.

- Прямо здесь? А вдруг я снова что-то отчебучу?
- Я присмотрю за этим. Спи …

- Надеюсь это шутка про убийства?!! – воскликнул Гонзик. – Я – пацифист!!!
- Ты – потц и фитишист, - ответил громко Горн.

Но я услышала, как они между собою пошушукались довольно.

- Вот оторвемся!!! – радовался Горн. – Мне страсть, кого порвать охота!!!
- Я сам немножечко раскис, - ответил также тихо Гонзик. – Пора бы разгуляться под шумок!!! Эх, скорей бы нас схватили!!!

И я блаженно засыпаю, радуясь, что они со мной …



Вдох зеркальности


- Вдохнул зеркальности? – наморщилась Владычица.
- Вдохнул, - ответил, морщась, Алан.

- Что понял?
- Всё.

- Мне тебя пытать, чтоб получить ответы на свои вопросы?
- Озвучь их. Задавай уже свои вопросы. Ты, кстати, знаешь, что в братском языке «пытаты» – означает: спрашивать? Какое точное определенье!
*Питати (укр) – спрашивать

- Ух, ты!!! Правда?
- Один язык – слишком конкретный. Второй – смешной. Но когда вместе – становится понятным и прозрачным всё. А есть еще язык, но я его не знаю. Но познакомлюсь.
Хорошая возможность расширить горизонты!

- Сила в единстве, а не в отдельном, понимаю.
- Сила – Она, как и в единстве, так и отдельности. В Слияньи Общем и Параллельном Проявленьи.
В отсутствии границ. И легких переходах от одного к другому.

- Как ты ловко с темы соскочил!
- Я не соскакивал, любимая. Вопрос – ответ, так мы договорились. Где твой вопрос?

- К чему такие сложности? Зазеркалье! Не проще ли просто создавать сюжеты, придумывая персонажи? – спросила леди Тейлин, показав Магу язык. – Вот мой вопрос, где твой ответ?
- Вот мой ответ: конечно, проще, - согласился Алан, демонстрируя ей свой. – И честнее.
Но играть другими – соблазн, которого не избежали многие писаки историй за других.
Они царапают сюжеты под существующих людей. Таких полно.

Но наши изощренней. Они ломают привычный образ героини. Меняют его на противоположный.

…

- Зачем?
- Им это представляется некой трансмутацией образа, их новой разновидностью могущества. Они нашли способ от заурядных авторов сценариев подняться до уровня тех, кто по своей воле может творить, что угодно.
Им нет надобности зависеть от уже четко сформированных и жестко зафиксированных образов.
Они превзошли иезуитов, конкистадоров, инквизицию, нацистов, интернационалистов, всех человекоулучшителей и богов.

Они могут вывернуть наизнанку типаж и принудить его функционировать, согласно замыслу.
Такое даже гестапо и ВЧК - ОГПУ - НКВД - КГБ удавалось лишь после подавлении личности.
Здесь же личность, вывернутая противоположностью наружу, вполне функциональна и не зажата, напротив излишне действенна  и активна из-за непонимания происходящего.
Но это не смущает новоявленных людских Господ. Неведение величия замысла рядовым составом даже наполняет дополнительным ощущением своей исключительности этих сверхбогов.

- Причем тут зеркало?
- О, с этим-то как раз всё очень просто. Люди ничего-то, по сути, и не ведают, кроме зеркальности. Согласия с некоторыми своими отражениями и всех разновидностей противостояния другим.
Все, с чем они имеют дело – массовость воспроизводства их образов другими. Человек – не что иное, как выгнутая искаженная отражающая поверхность.

И большинству по вкусу их перекрученность, они способны ее видоизменять. У них есть некий люфт этой самой крученности.
Они таким образом забавляются, вводя в растерянность и замешательство себе подобных.
Они черпают силу из растерянности и замешательства себе подобных.
Когда кто-то выведен из равновесия, присутствуют множественные утечки энергии, которую можно поглотить.
Да и нравится им способность манипулировать другими.
Каждый каждым манипулирует, искаженно отражая собой ближнего.
Близстоящего, близлежащего.
Близко стоящего, близко лежащего.

Вот это и основа агрессии людской: так изловчиться и перекрутиться, всё отражать собою на манер такой, чтобы другие перекрученными были, пытаясь выровнять образ отраженный свой.
Когда их перекрученность тебя устроит, ты соизволишь отразить благожелательнее остальных. Но пусть не забываются, кто их отражает! И ведут себя, как подобает.

Ох, люди, люди. Вам бы в ваши заповеди лишь одно заветное ввести: НЕ ОТРАЖАЙ.

Отрази ближнего своего, как самого себя!
То есть не отражай других, пока себя не отразишь ты. Пока в Себе Собой не отразишься. Пока в Себе Собой не отразишь Себя.

- Ты, мой неотразимый!
- А ты – неотразимая моя.
Неотразимая, Невыразимая.
Недостижимая, Непостижимая.
Необъяснимая. Своя.
И капельку моя.
Поскольку так решила-разрешила Неотразимая ...

- Озимая! – смеется леди Тейлин счастливым смехом. – Что там дальше про зеркальность, информируй меня, Неотразимую-Невыразимую?
- … Недостижимую, Непостижимую. Необъяснимую. Свою. И капельку мою..., - охотно подхватывает-подхохатывает Алан.

- А-лан, - прижимается щекой к его щеке Великолепная. – Что там про зер-ка-льно-сть? Расскажи-и-и.
- Когда Осознающие говорят, что мир – это зеркало, они говорят о коллективном восприятии людей. Но помимо общей зеркальности, присутствует и личная.
Каждый зеркалит каждого. Жены, выговаривая мужьям, родители детям, учителя ученикам. Все поголовно подсовывают другим неприглядную картинку, свою версию этих самых других.
Зазеркаливание – это очень мерзкий фокус.
Притягиваешь внимание жертвы приятной картинкой, подсаживаешь ее на желание и впредь выглядеть подобным образом. Потом демонстрируешь хрень.
Кто-то делает это внезапно, шокируя. Кто-то постепенно, ведя свою, можно сказать, незамысловатую сюжетную линию.

 По большому счету, людям не за что винить сценаристов. Именно они научили, подсказали любителям поиграть их историями, как это можно сделать.

- Получается, что сценаристам захотелось остроты ощущений, и они нашли способ, как это устроить?
- Я уверен, что не все любители вымыслов стали сценаристами – теми, кто вовлекает в свои игры людей. Надо быть порядочной сукой, чтобы играть кем-то. И быть, или азартным игроком, любящим риск (а риск неизбежен, когда есть возможность получить сдачи), или зажравшимся, оборзевшим от отсутствия отдачи скотом.
Или быть фанатиком, преследующим некую, конечно же, благородную цель.
Наши, скорее всего, последние.

- Почему?
- Они взяли перепуганную безобидную девочку и превратили ее в чудовище. И всяко не для того, чтобы торжественно вручить ей всевозможные награды и подарки.

- Они ее зверски убьют?
- Скорей всего. Возможно, у них весьма обширное Зазеркалье и кому-то начинает надоедать бояться. Сценаристам необходимо объединить зазеркаленных ими некой общей идеей.

Толпу объединяет страх. Пугающий до дрожи ужас.
Когда у кошмара милое личико симпатичной девочки – это вдвойне ошеломляюще. Это обескураживает, это сбивает с толку, это побуждает к зверствам, казалось бы, не адекватным, но теперь ими обоснованным и им понятным.
Перепуганные идиоты готовы будут переплюнуть Средневековие Земное.
Какая массовка для гениальности творца!!! Какой размах художника, воистину, от слова худо!!!

- Похоже, что кто-то устраивает весьма премерзкий лимб. Ни хрена ж себе, у кого-то тяга к кровожадности!
- Не обязательно. Вполне возможно, что им необходимы фанатики для их историй. Их и выращивают здесь. Психологически.

И им не чужд азарт ломки подходов трафаретных и стереотипных. Злодей кровавый прежний – под три метра ростом, мордоворот и костолом.
Они возводят новый тут  шаблон: зло с ангельской улыбкой, ребенок беззащитный, кроткое дитя.
Агнец станет, невиданным доселе всем, кошмаром.

Вот, зажравшиеся суки!!!
Психологисты херовы!!!

…

Я слушала разговор, и у меня внутри всё ёкало и обрывалось.

- Алан, мы совсем напугали бедняжку, - леди Тейлин заботливо присела рядом с моим ложем. – Иди ко мне, малышка, я разгоню все твои страхи. Ты такая славная девочка!
Не бойся, иди ко мне.

И мне сразу перехотелось бояться.
Всего на свете.

Кроме леди Тейлин.

…

- Не стоит деморализовывать личный состав, - мягко попросил Алан свою великолепную подругу, пока я судорожными толчками, забивалась в отдаленный угол.
- Зато она не боится грядущих опасностей!!! – возразила леди Тейлин.

- Потому что боится тебя!
- Я настолько плоха в постели? – подбоченилась красавица так эффектно, что даже у меня слюнки потекли.

И это при всей моей нерушимой антипатии к однополым контактам!

- Ты великолепна во всем, любимая, - Маг рассмеялся. – Даже в устрашении маленьких девочек.
- Не будем обобщать, - мягко выговаривает ему Недостижимая. – Мне нравится пугать именно эту девочку. И успокаивать.
Иди ко мне, мое невинное дитя!

- Вроде бы кто-то идет, - надо же, я обрадовалась, что нас обнаружили! Того, чего до тремора боялась я совсем недавно.
- Отбой любезностям, - подобралась Повелительница. – Посмотрим, что тут за дела!

…

На площади было полно народу. Толпа.
Нас схватить хотели. Схватили мы их.

- Все дружно, хором завываем, - командует Гонзик, размахивая, как дирижер руками. – Те, кто пишут наши судьбы – чмошники и ***сосы. Сопливые гундосы.

Все нехотя, но как один, вторят за обормотом.

После того, что он с Горном сделали со стражниками, скопление людское предпочитает исполнять их прихоти. Вот они – десяток солдат и их начальничек лежат – завязанные диковинными узлами рук и ног. Не знаю, случайно или нет свалены эти горе-нападаки, но лица одних упираются в зады других.

- Ну же, веселее! Активнее! Где ваши руки!!! Мне что, их оторвать?!!

Скопление людей заметно оживилось в движении и пении.
Это вдохновляет баламута на художественность изречений.

- Не хочется мне быть штрихом сюжетным на злобу дня. Потехой чьей-то прихоти и злобы, - он в такт повтора качает головою и ораторствует снова.  – Нет сценаристов никаких над нами, кроме тех, кого мы водрузили, свою свободу попирая.
Мы сами по себе. Мы ничего о сценаристах и не знаем, живем, как сами захотим.

Гонзик с наслаждением вслушивается в повторение его красивых сильных фраз.

…

- Есть, кто из вас, желающий забрать истории свои в свои же руки? - заговорил со всеми Алан. – Рядом со мною та, что взять свою не побоялась!
Есть те, кто устал бояться? Вздрагивать во сне, в поту холодном просыпаться, не зная, что еще с ним сотворят. Игрушкой быть чужой не надоело?!!
Тот, кто смелый, выходи!!!

В движение толпа пришла. И на помост пошли отважные ребята и девчата.

- Проверяйте выходящих к вам, - шепнул нам Алан. – Пусть ясно, четко говорят, что сценаристов для них не существует. Они за все в ответе.
Кто-то из них вполне возможно по сценарию предатель.

- А те, кому и так прекрасно, все повторяем неустанно: «Наш сценарист ****ся в жопу, его ебут без остановки. Бригада гомосеков в очереди на его пухлый зад», - Гонзик развлекается вовсю.

Я представляю сценариста рожу, когда его в очко сношают.
«Чтоб ты сдох, урод!!!» - ему желаю.

И Гонзику кричу: - Пусть говорят, что сдох их повелитель!

Но Гонзик головой качает: «Перебор». Я поняла, конец тогда истории настанет.

Какой конец?!! Смертельный.
Тем, кто на себя ответственность не взял, конец их сценаристов – означает их конец.

…

- Заставь сказать их вместо слова «сценаристы» слово «боги» и кинутся они нас убивать, - леди Тейлин пристально смотрит мне в лицо. – А ты осмелишься сказать, что ты в ответе за себя, не в теме здесь любые боги?
- Они не боги, эти сценаристы, а всего лишь те, кто развлекаются, играя, как игрушками другими!!!

- Да, они не боги. В богов играют, но не они. Бог – это идол мертвый, наполненный твоею силой отвержения себя. Он не создает сюжетов, а тупо кровь твою сосет вниманием твоим к нему, как к центру, как к главному, как к основному.
Скажи мне искренне, что ты за всё в ответе, а бог – уловка хитрая тебя лишить ответственности, а значит и свободы.
- Леди Тейлин…, - мое дыханье перехватывает спазма.

- Скажи …

Я головою оглушённою качаю. Владычица кривится презрительно.

- Алан, среди нас предатель …

…

- Они – исчадия, посланные преисподней. Слуги дьявола. Мучители и истязатели нашего бога, - пронесся крик над площадью.

- А вот и поворот в сюжете, - усмехнулся Алан.
- Очко-то не железное, как оказалось у сценаристов! – ощерилась хищным зверем леди Тейлин. – Ты с нами или с богом? И радетелями за него. Присоединяйся.

- Ну же, подружись с собой. Ты свой собственный герой, - подмигнул мне Алан.

- Убить их всех, во имя бога!!! Убить, - скандирует толпа.

Откуда-то взялись вооруженные солдаты. Подступают к нам неотвратимо. Желающие взять свою свободу, как-то незаметно рассосались.
Я морщусь от их трусости и от своей.

- Я всё сама и создала, - шепчу я непослушными дрожащими губами. – Я всё сама и создала, - и громче, набирая обороты. – И я за всё в ответе, а не бог, не сатана, всё – лишь мои сюжеты.

Мой голос зазвенел, как сталь.

- Нет никаких богов над нами, кроме тех, кого мы водрузили, свою свободу попирая.
Кто хочет умереть игрушкою чужой в чужих руках, ко мне, уроды, подходите!!!
Я обещаю, всех перерубаю!!! Всех порублю!!!

- Посмотрим, сколько у них в наличии уродов, - мне улыбнулся Гонзик, вынимая меч.
- Их станет вдвое больше, - заметил Горн, топор целуя. – Я все делю напополам. Себе и другу.

- Поехали, - взмахнула я кривою саблей, которую я у солдата отняла.
- Леди Тейлин, не убивайте всех и сразу, - жалобно пропел, сложив молитвенно ладони, Алан. – Пусть малыши немного порезвятся!

…

Я думала, что Алан шутит. Но когда нас стали числом одолевать, теснить напором, леди Тейлин перестала с Аланом любезничать и в небо птицею взметнулась.

Ее полет я сроду не забуду. Ах, мне бы так летать!!!
Полет недолгим был, один лишь круг над площадью. И плотью обгоревшей устелилась мостовая, оплавленным оружием сверкала и тишиной так сладостно звучала.

Как хорошо!!! – глаза прикрыла я.



Передышка, пауза в сюжете


- Мы тут всерьез и надолго, - вздохнула обреченно я.
- Печальная картинка, - в тон мне «прослезился» Гонзик. – Долгая серьезностью болезнь.

- Такое ощущение, как будто кто-то умер из родных, - сказала я. – Ты знаешь, как это терять родных?
- В универмаге? – охотно отозвался Гонзик. – Меня однажды Горн там потерял! Мне было очень одиноко!!! А он ни капли не страдал!

- Еще чего?!! Страдать!!! Какая чушь. Как все запутано, девчонка, у тебя.
Нелепо, странно. Не удивительно, что ты в чужой игре, игрушкою второстепенной.
- А что во мне не так?!! - я рассердилась.

- Да не в тебе, а в человеческом дурацком восприятии происходящего. Пойми: все, что ты чувствуешь, заложено в людское проявление по умолчанью.
Прими все это, как часть людской природы. Как твои руки, твои ноги.
- Правда? 

Сказать, что я удивлена, соврать бессовестно.
Я в шоке!!!

- Да. Из-за непонимания простого факта возникают многие ограниченья.
Приходит огорченье и вы, бездарные его принять самодостаточным и самоценным, самопричинным, ищете лазейку: строите предположенья, делаете выводы, запоминаете всё это.
Вам больно и вы делаете некий вывод для себя, отрицая этим природу проявлений, не понимая болезненность всех представлений. Вы ограничиваете себя зароками: «Так поступать я впредь не буду», «Я буду поступать вот так».
Ограничения, что создАли, вы забываете. Они вас нет.

- А что же делать?
- Прожить то чувство без поиска его причины, без разбирательств и зароков.
Прожить.
Тебя отпугивает какая-то идея. Ты проживи ее внутри.
И вот опять примЕряй ту идею. Чем отзывается она внутри?

Ты удивишься звучанию ее. Тишине внутри.

Я кивнула Горну. И прожила чувство, сходное с утратой близких. И заново примерив, удивленно засмеялась. Утрата силой оказалась. И не потерей, а находкой.

- Ты как? – поинтересовался Горн.
- Ты знаешь, хорошо! И даже очень. Реально, хорошо! Как и Реально – хорошо мне тоже.

- Тебе хорошо, и даже реально, - надрывно протянул Гонзик. – Ты никого, оказывается, не потеряла. А я один одинешенек.
- У тебя нет родственников?

- Нет у меня ни братьев, ни сестер, ни матерей и не отцов, - жалобно заныл он, набирая обороты страдальческого напева.
- Мне очень жаль, - сказала я.

- А их и не было, - вдруг засмеялся Гонзик. – Я – фантом, ярость колдуна, направленный на Алана.
- Ты был им раньше, - погладила по голове его подошедшая леди Тейлин. – Сейчас помощник Мага ты. Не забывай об этом. Ты вырос из фантома.

- Я вырос из фантома и в Вечность врос, - продекламировал Гонзик.
- Красиво, - одобрила я.

- Снаружи крепкий, внутри питательный. Кокос!!! - смешливо продолжил он свой экспромт, весьма довольный возможностью подурачиться. – Питательный снаружи, внутри крепкий. Абрикос!!!
- Гонзик – мастер высказываний, - похвалил его с Непостижимою пришедший Алан.  – Себе он в этом не признался, но, я уверен, скоро это состоится.
А Горн – мастер молчаний.
И если с Гонзиком так славно: красиво погутарить, то с Горном симпатично: красиво помолчать.

Обоим было приятно. Я видела это по их потеплевшим взглядам.

- Вас двое? – спросила я.
- О, намного больше, - улыбнулся Гонзик. – Тебе не хватит крови, чтобы привести нас всех сюда. И те, другие, покажутся тебе ужаснее кошмара, который преследовал тебя!

- Ужаснее?!! – я не поверила своим ушам.
- Если придумать, как их подселить к твоим писакам, то те, не то чтобы писАть, а даже пИсать разУчатся и разучАтся!!!

- Так сразу все б и обоссались?!!
- И изошли бы на гомно. Там ребятки, будь здоров!!!

- А вы, не будь здоров?
- И мы такие, но немножко …

- Потеплели? – я вспомнила их теплый взгляд.
- Да, потеплели. Точно, потеплели ...  Горни, мы с тобою потеплели!

- Я знаю, Гонзи. Я – сам огонь!!! Меня не тронь.

Гора с именем Горн легонько шевельнулась и от восторга мои колени подкосились, и между ног готово было зажурчать. Но вовремя обрадовалась я, что Горн на нашей стороне.

- Горн шутит, он – славный малый, - успокоил меня Гонзик и хищной остротой зубов сверкнул.

Я поняла: мне срочно в туалет пора.
Ну, просто экстренно, безотлагательно и неотложно!!!



И продолжение пока неоригинального сюжета


Снова толпа гудит, готовая команды исполнять господ своих.
Я больше сопли не жую, не церемонюсь.
Мой голос рвет собою их перепуганность в клочки. Кого-то присоединиться призывает, кого-то на кровопролитие толкает.
Им выбирать.

…

- Бог – сила, объединяющая людей в стадо. Эта сила – людьми отвергнутая в страхе.
Непринятая вами ваша сила. Выглядящая неприглядною энергия твоя.
Бог – это Страх. Последствий, наказаний и возмездий.

Если вы любящи – вам без надобности любые объединения, вы уже едины.

А, разобщенные и перепуганные, вы, сбившись в кучу, рождаете толпу, в которой вы по-прежнему разобщены и перепуганы.
Просто теперь в союзе против других разобщенностей и перепуганностей.

Кто хочет выйти из толпы, явите свою дерзость!!! Оживайте!!!

И снова поворот сюжетный.

- Богохульников к ответу!!! Убить на месте!!!

И я в ответ кричу, перекрывая рев толпы.

- Нет никаких богов над нами, кроме тех, кого мы водрузили, свою свободу попирая!
Кто хочет умереть игрушкою чужой в чужих руках, ко мне, уроды, подходите!!!
Я обещаю, всех перерубаю!!! Я всех перерублю!!!

Теперь слова вот эти – мой девиз …



Смена сюжета


- Тебе удобно? – спрашивает Алан хохочущую леди Тейлин.
- Очень – очень, - уверяет она его.

Подойдя ближе, я замерла, и было от чего.

Недостижимая, обхватив длинными точеными ногами талию Алана, а руками его шею, целовалась с ним. Их тела двигались в унисон плавными накатами.
В глазах леди Тейлин мерцал мягкий огонь. Ее слегка хриплое дыхание будоражило мою кровь, а ласковые слова Алана отзывались в моей глубине.

- Я тебя люблю, - шепчет Алан. – Не потому что хорошо сейчас с тобою, а потому что хорошо всегда! А ты меня?
- Ни капельки! – смеется леди Тейлин. – И даже мне немного ты  противен.

- Классно! А я люблю.
- Я знаю. Чувствую собою.

- Ты вьешь веревки из меня! – шепот девушки необыкновенной в ушах моих, а пламя в моем лоне.
- Ну, что ты! Канаты, любимая, прочнейшие канаты!!!

Леди Тейлин впилась зубами в Алана плечо, чтобы не закричать и тихий стон ее излился моим вздохом.

И угораздило меня попасть в такой момент!!! Я словно сама позанималась сексом небывалым. И будто бы не леди Тейлин, я говорю ему.

- Ты мой хороший!!!
- Кто б говорил!!! – смеется Алан леди Тейлин, а может мне.

- Алиса, ну, не мнись там вдалеке, иди на огонек, - шумно дышит леди Тейлин. – Тут огонек один такой! Так изнутри все прогревает!!! Иди, слегка тебя пожарят.
- Почему Алиса? – спрашиваю хрипло я.

- А кто еще, раз в Зазеркалье бродишь?!! Алиса Зазеркаленная ты и есть. Да ты не беспокойся, раззеркалим. Отзеркалим!
Не отвлекайся пустяками, иди я уступлю тебе Алана на ненадолго. Не ходи кругами, ты же его хочешь! Тянет же к нему!!!
- Тянет, - призналась я. – Но не так, как вы это представляете. Мне вполне достаточно присутствия рядом.

- Ты можешь не смущаться, а просто ближе подойти. У меня еще не было лесбийского опыта. Может, пора начать? Ты – симпатяшка и вкусняшка, - она так запросто об этом говорит, что у меня лицо пылает. – Уверена, ты Алана забыть не сможешь, и я постараюсь не оплошать! 
- Милые леди, я предлагаю, - Алан прокашлялся. – Перенести фокус-внимание с моей скромной персоны на ваши несомненные достоинства, лежащие за гранью вашей несравненной красоты и несомненной ловкости в постели.

- Как ты умудряешься любую предлагаемую мною похабщину превратить в поэзию?!! – восхитилась Властительница По Умолчанию и опять обратила свой сияющий взор на меня. – Расслабься, девочка, я просто мщу тебе, тебя смущая, за то, что ты присутствовала. За то, чему свидетелем быть не следовало тебе.
Скажешь, это случайно?
- Не скажу, - твердо ответила. – Я в ответе. Сама все и устроила.

- Как и я, - усмехнулась леди Тейлин. – Подписываюсь.
- Один я – бедная заблудшая овечка, - жалобно пропел Алан. – Среди коварных устроительниц сюжетов!

Мы посмеялись и Алан, удивленно хмыкнул, признавая.

- Я эту ситуацию и создал.
Надо же, мне захотелось, чтобы ты, Алиса, рядом побыла, когда мы общались с моей любимой! Какой затейник я!!!
Надеюсь, это не травмировало твою психику?
- С ней все в порядке.

- А с чем же не в порядке?

Я присаживаюсь к костру.

- Предчувствие у меня: грядет какая-то фигня. И даже не изменение сюжета. А другой сценарий нам подсунут.
- Умница, - хвалит меня Маг.

- Хочу узнать: как не поддаться на обман? Как не обмануться?
- Как может обмануть обман?!! - смеется Алан. – Он ведь уже и есть обман! Неправда.
Всё очень просто: то, что не Твое – обман.

- Как отличить Мое и не мое?
- Твое питает тебя силой. Чужое требует ее.

- Будет неожиданность, а у меня еще не очень гладко с моей ответственностью, - признаюсь я Алану.
- Шероховатость будет, - успокаивает он смешливо. – Будет уходить.
А ты и есть внезапность для внезапности любой.
Сюрприз сюрпризу.

Будь для всего внезапностью-сюрпризом …

…

Брожу по декорациям чужим, рублю ряды чужие. Где же выход?

Быть может, это он?
Внезапный разворот событий.

- Научи нас истине, Посланница Небес!!! – голосит восторженно толпа. – Будь нашей мудростью, великая!!!
- А вот и трубы медные трубят, - ехидно усмехнулся Алан. – Поведешься?

- Нет, - головой качаю я. – Хоть и сама все это создала, не поведусь, а поведу свою историю своей дорогой.
- Как сказано!!! – Гонзик нежно взял мой локон и экзальтированно его поцеловал. Пять раз.

Учитывая нашу перепачканность и запыленность, касания его губами моих волос было вдвойне почтительней и восхищенней.
Эффектно парень подает свои восторги!

- Ты тоже мудрости поклонишься моей и мне великой-развеликой? – ядовито осведомилась я.
- Неа. Только свой выразил восторг, - отмахнулся Гонзик. – Куда тебе до мудрости моей!!! Ты по сравнению со мной – не мудрая, мудрилка. Для мудростей моих копилка.
Не спорю, симпатичная!

- Хам!!! – отвечаю я, как леди Тейлин и добавляю от себя. – Болтун и дуралей!

…

- Есть колдовство на крОви, когда тебе ее внедряют. Она внутри комком зловонным отравляет тебе жизненность твою.
А твоя кровь в нас в общей крови бродит. Живой и невредимой. Ей там не скучно и даже очень хорошо. Ты не волнуйся за нее.
- Спасибо, Горн!

- Да, не за что. Лишить кого-то беспокойства глупого всегда приятно.
А беспокойства – все глупые.
Все без исключенья …

…

- Где мы?!! – готова испугаться я. Испугать себя готова.

Место явно нежилое, скорей отхожее от жизнедеятельности. Кругом гниение и вонь, и трупы вперемешку с декорациями. Что за местечко?!!

- Дожились!!! На свалке всех историй оказаться – вот это окончательное свинство, - заныл протяжно Гонзик. – Вот это точно: дожилИся!!!

И вопреки всем страхам я засмеялась. Умеет Гонзик рассмешить.

- Золото и в гомне блестит, - заметил Горн.
- И золоту в гомне не место, - согласился Гонзик. – Давайте выбираться!

- Куда теперь? – спросила я.
- Назад в сюжет нахально, - Алан предложил. – Нас выперли за кадр, чтоб не мешали мы иллюзию за нас творить и с нами. Я предлагаю снова в кадр.

- А есть альтернатива?
- Тебя в покое не оставят, пока ты не в покое.

- Тогда давайте снова в кадр.
- Тут ключевое слово: «снова». По новой, будто заново. Пусть будет снова.
Не опять, а
СНОВА.

Пусть будет НАНОВО

…

- Без всяких прошлых, - догадалась я.
- Прошлое точнее будет называть «пришлым».  Пришлое оно и ушлое.
Пришло, ушло.
И, если только ты согласишься использовать его, как отправную точку, оно начнет использовать тебя.
Когда ты видишь всё, как есть, прошлое для тебя – череда не связанных между собою и с тобою посторонних образов.

- Пусть будет снова, - согласилась я.

…

- А как нам в кадр попасть?
- Проще простого, когда тебе стиль сценариста полюбился, когда его ты знаешь. Почерк авторский. Если угодно, слог.
И слоган наш Живой тебе в подсказку:
ВСЁ НАЧИНАЙ ВСЕГДА СНАЧАЛА.
С СЕБЯ.
С НАЧАЛА НАЧИНАЙ.

Вломиться в полюбившийся сценарий, к понравившемуся сценаристу в гости заглянуть, проще простого!
Вот говорят: «мне любо-дорого».
По мне, раз любо тебе что-то – дороговизна значенья не имеет.
Главное, что полюбилось … 

- А он нам полюбился, сценарист наш?
- О, да!!! – опять вмешался Гонзик или снова. – Мне полюбился, не то слово. В него влюбился я.
Где автор, буду я его любить сейчас же!!! Сейчас же!!! Не отходя от кассы!
Где его касса?!! Ух, распотрошу!!!

- Пойдем, отлюбим автора, а может даже нескольких, если не один он, - согласился Алан.
- Обожаю групповуху, - усмехнулась леди Тейлин и почему-то посмотрела на меня.

И я опять смутилась.
Или снова …



Здравствуй, жопа, я – твой Новый Год


- Как хорошо вернуться в сказку, - мечтательно промолвил Гонзик. – И обосрать ее своим  восторженным вниманьем!

- А это что? – я указала на столпотворение, чуть в стороне от нас.
- А это нас, похоже, убивают, - Алан руки радостно потер. – Нагнали под резню массовку, героя легендарного пригнали. Он нас и отлегендарит, точней не нас, а виртуальный образ наш. Картинки, что в памяти истории остались.

- Компьютерная графика в кино, - подсказывает Горн.
- Да, с памятью игра, - согласился Маг – Голограммы, без живых актеров.

- Идемте, голограммы, - скомандовала леди Тейлин. – Без нас там скучная какая-то возня!
- Ура!!! – восторженно мы закричали битве новой.

…

- Ух, ты!!! – я взираю на одномерную картинку, похожую так на меня. – Неужто это я?
- Неужто?!! – восклицает Гонзик. – Ужто!!!

Обормот смешливый!

- Ты бредишь? – головой качает леди Тейлин и шлепает меня попе и гладит ласково по голове, прижав к себе. Я от восторга замираю. – Вот это ты, - мне говорит Невыразимая. – А не вот это!

И ногой пинает одномерную картинку. Мне показалось не забавным такое обращение с копией моей! Но заяви об этом я, опять нарвусь на утешения. И сладкие объятия.
А я … не признаю я однополые контакты. Не признаю?

- Так, ребятки, кто как поступит со своей картинкой дело не мое. Но все, надеюсь, понимают, что оставить без присмотра подобные картинки … опрометчиво и не разумно.

- А почему? – спросила шепотом я Гонзика.
- А потому, - громко ответил Алан. – Что это слепок твой и все, что с ним сделают другие – ты ощутишь собою.

Гонзик во время объяснения, беззвучно разевал свой рот, и получилось, будто это он сказал. Смешно мне стало. Но я спешу еще с одним вопросом.

- А что с картинкой сделать? – интересуюсь я, но все молчат.

Я ни к кому не обратилась, никто и не ответил. Я прокашлялась.

- Алан, что мне с картинкой сделать?
- Сожги, - он отвечает. – Но перед этим вложи туда что-то такое, с чем хотелось бы расстаться. Но не отбрасыванием, а благодарным дружеским прощанием.
Что-нибудь такое, что ты пережила собою, но оно все тянется, не отстает.

- Я с поклонениями мне другими попрощаюсь, - со мною делится прохвост. – Мне популярность ни к чему. А я ужасно популярен!!!
- Началось! – дает отмашку Горн.

- Да, это так. Удел печальный тех, кого безумно любят все без исключенья – нести восторг толпы собой!!! Безропотно и безвозмездно.
- Понеслась!!!

- Да. Я – Несравненный и Незаменимый!!! – воскликнул Гонзик, очевидно пребывая в восторге от себя.
- Ага, - Горн подтвердил охотно. – Оттого, что торопиться сравнивать себя с тобою, желающих пока что нету.
И нет желающих: собою заменить тебя.

- И зависти свидетелем быть по-сто-янно!!!

Выдыхает артистично Гонзик окончанье монолога, не соскользнув в соблазн схлестнуться в диалоге с Горном. При этом на все выпады ответив.
Да, это талант!

- Вложи в фигурку неприятие свое любви девчачьей, - мне предлагает озорно Невыразимая. – К чему оно – сопротивление тому, что тебе и так, Алисочка, не интересно? Оно и так не интересно!
А если интересно – то, как ты ни сопротивляйся – интересное оно.
Оно тебе по-прежнему, и даже больше, интересно.
И так, и так дурацкая растрата силы – сопротивление твое!

Я вздрагиваю от ее улыбки и признаюсь себе: она права.
Коль не мое всё это, то не мое оно, а вдруг мое – все отпирательства мои переломает то интересное мое, как спички. К чему тогда мои ограничения?!!

И я в картинку вкладываю неприятие свое. Прощаюсь с ним. Да и не мое оно. Картинки.

- Можно я, можно я? - просит Гонзик, подняв руку. – Я подожгу. Ну, можно я?!!
- Ладно, жги, - позволяет леди Тейлин и, взяв под локоток меня, мне говорит. – Нам лучше отойти в сторонку. Уж в чем малыш и несравненен, так в своем размахе!
Сейчас тут всё заполыхает. Огонь до неба. В общем, жуть!
Ты не замерзла, милая? Я могу обнять.

- От костра наверно будет жарко, - я не решаюсь ускользнуть и рядом оставаться не решаюсь.

Стою и мнусь, как дурочка. Мне выручкой – костер.

- Вот это да!!! – мы восхищенно отозвались возникшему пожару. – Бежим!!!



Мы бродим, бродим, бродим


Мы бродим от селения к селению. Но бегут от нас их жители, как от чумы. Сценаристам явно не по вкусу пришлась идея пожеланий от толпы.
Уверена, тут без Алана не обошлось.
Он как-то воплощает пожелания толпы в действительность. А замыслы коварные развоплощает.

Но как?

- Я пользуюсь каналом: «сценаристы – люди», - как самое простое объясняет Алан. –  Это односторонний сигнальный рецептор, но для меня не существует никаких сторон, и я им пользуюсь.
Ты кровью своей завязана в сюжете, во мне есть капля твоей крови.
Когда освоишь умирание, как необходимость для окончания тебя в сюжетах, для нового рождения, для развлечения – тогда и ты сумеешь такое вытворять.
- Умирать для раз–влечения. Выходит, Смерть, как оберег от уВЛЕЧЕНИЯ и воВЛЕЧЕНИЯ.

- Ты – молодец, и не потому что я так тебе сказал, - похвалил Маг. – По умолчанью, молодец!

…

- Почему они уклоняются? – спросила я Алана.
- Ждут, когда нам надоест, и мы уйдем.

- А почему они нас не тревожат, чем-то посерьезней?
- Им немного не до этого. Я играю с ними в одну веселую игру. Им не досуг.

- Мы застряли в повтореньи, - я скрипнула зубами. – Одно и то же!!!
- Есть и привязчивые, и липучие к тебе сюжеты, к которым вяжешься и липнешь ты. Играй осознанно, и растворятся потихонечку в тебе они.

- Как лишнее?
- Как лишнее и как двери. В Новую Тебя.

…

- Ничего не происходит, - твержу, как завёденная. И взад-вперед хожу - брожу и выхода себе не нахожу. – Ничего не происходит!
- Не происходит, - согласился Горн, жуя. – Чего так волноваться?!!
НИЧЕГО не происходит, все происходит из Него.

- Я не об этом …
- А я об этом!

- Я о том, что ничего не происходит!!! – закричала я.
- Не происходит, - мне кивает Горн. – Всё из Него.

- Завязло всё в бездействии!!!
- В бездействии развязывается всё, - перечит воин мне. – Не тупи, подруга фронтовая!

- Гонзик!!! – я вспылила. – Хоть ты скажи!!!
- Сейчас скажу! - Гонзик облизал ложку, а заодно и свои персты с довольным бурчанием. – М-м-м, какие у меня вкусные пальчики!!!

Когда он чинно встал, подбоченился и, взмахнув рукой, приготовился к художественной декламации, я несколько раз успела пожалеть, что обратилась к нему.

- Неужто, я у Вас в игноре. Любимый, персональный мой автОр, - взвыл он и упал на колени, заламывая руки, словно в крайнем отчаяньи. - О, небеса, какое горе. Какой кошмар, какой позор!!!

Он еще немного посокрушался под одобрительный гулкий рокот Горна.

- Этот Персональный одной рукою держит вход анальный, другою зажимает рот, - сказал насмешливо мне Гонзик. – А я тобою восхищен, Алиска!
Какое разнообразие подходов к беспокойствам и несчастьям:
«Ой, помогите, убивают!!! Ой, помогите, перестали убивать!!!»,
«Ой, помогите, ко мне пристали!!! Ой, помогите, перестали приставать!!!».

Вот уж точно: все равно, какая песня – лишь бы только танцевать!
- Одно слово: люди, - отмахнулся Горн. – Всё лишь бы истерить!

- Это от серьезности твоей всё, матушка, - заботливо приобнял меня Гонзик. – Все гнойнички и прыщики на теле от нее, проклятой и серьезной!!!
- У меня нет прыщей и гнойников на теле? – оторопело отвечаю я.

- А внутри?!! – качает головою Горн.

…

- В серьезности всё дело? – спросила я. – Мне Гонзик с Горном сказали, что я серьезностью больна.
- Больна была, но на поправку дело навострилось, Осталось лишь тебе понять, что все дела – веселая игра, когда веселой станешь.
Пойми всю несерьезность происходящего с тобою.

Воспринимай всё, как кино, будучи в кино актером.
В одном кино тебя убили, тебе же хоть бы хны. Убит всего лишь персонаж игры.
И персонаж другой об этом ничего не знает, об этой параллельной роли.

Всё – роли, нескончаемые роли, пока не надоест игра …

- Тогда конец?
- Тогда всему Начало! Твое Начало.
Где ты без всякого начала и конца …

- Во мне всё дело, все дела, а не в сценаристах. В моей готовности участвовать в сюжетах злых.
- В сюжетах злых, в сюжетах добрых. В любых.
Твоя привычка видеть их и отражаться в них.
Ты зазеркалена не кем-то, а собою. Мелькнет движенье в зеркале и ты за ним.
Считаешь отражение собою.

- Как перестать играть в зеркальную игру?
- Доиграть игру, где все, кому не лень, тобой играют. Начать игру, в какой играешь ты.
Начать Свою игру

…

- Давайте, хоть что-то сделаем!!! – возмутилась я, когда стало совсем тоскливо от безделья. – Мы больше говорим и отдыхаем, чем чем-то занимаемся!!! Мне надоело ничего не делать!!!

- Переставай пытаться «делать и не делать» НИЧЕГО, а позволяй Ему Собою быть, - как всегда глубоко ответил мне Маг. – Занимай себя не «хоть чем-то», а именно отдыхом и этим НИЧЕГО.
- Алан, ты мне испортишь девочку! – черед Владычицы повозмущаться. – Ты моя кисечка деятельная. Я могу подсказать тебе чудесное занятие. Иди ко мне, рыба моя шустрая!

- Алан, присмотришь за мной, пока я буду спать? – спросила-попросила я, поспешно закутываясь в лежащий огромный плащ Горна.
- Хорошо, - откликнулся он и невинно осведомился. – Ты не подпишешься под этой страничкой?

- Подписаться – означает признать, как совершенное мною?
- К чему уточнения? Ты это прекрасно знаешь!

- Но не означает вестись даже на сотворенное мною, а просто творить новое.
- Умничка!

- Простите меня, леди Тейлин, за то, что я провоцирую вас приставать ко мне и пугать меня, - попросила я. – Я не знаю как и, главное, зачем я это делаю. Простите меня, пожалуйста!
- А как ты меня прости, моя хорошая!!! – горячо, даже жарко ответила мне она. – Вот прямо, как никогда никого не прощала, так меня и прости. И за прошлое и за наше возможное совместное будущее.

Я сочла за разумное заткнуться, дабы не торопить пресловутую совместность, и притворилась, будто уснула.
 


О тех, кто грезит, а не сценаристит других


- Ты говорил о Грёзерах, как-то очень уж тепло, - заметила леди Тейлин. – А ну, бегом рассказывай!!!

Она так прижалась к Алану, что даже я ощутила вкус ее упоительных объятий.
Представляю, каково ему!
Я потрясла головой, приводя себя в чувство. 

- Знал парочку, - ответил, зажмурившись от восхищенья, Маг.
- Расскажи, - Повелительница попрыгала на месте, как восторженная девочка.

Шикарный прием, следует заметить: плотно прижимаясь, совершить несколько прыжочков.
Алану можно только посочувствовать или позавидовать.
Что я несу?!!

Я снова потрясла головой.

Мой респект Мистику, он принялся хоть и хрипло, но довольно ровно просвещать свою невообразимую подругу в интересующем ее вопросе.

- Быть Грезящим довольно соблазнительно. Грёзы не знают границ и кажутся такими живыми. При всей приятности общения с фантазиями, фантазер всегда сверху, всегда основной, всегда в главенствующем положении.
Достаточно заманчиво вкушать все прелести, не заморачиваясь по поводу сотворенных тобой иллюзий, они на то и иллюзии, чтобы исчезать.

Воздушные замки прекрасны и не требуют к себе особого отношения, какого-то определенного внимания. Не капризничают, не ревнуют, не изменяют.
Идеальный вариант и материал для творческого индивида.
И всё честно. Сам создал причуду, собой кормишь – пока интересна, надоела – отвернулся.

Грёзеры никогда не позволяют ожить своим грёзам. Грёзер, позволивший грёзе ожить, уже никакой не Грёзер, он Маг.
- Ну, вот видишь, не такие уж они и душки! – замечает соблазнительница, обнимая Алана.

Рубль за сто, стопудово, будь на его месте кто-то другой, он сразу бы согласился. Он и не на то бы подписался!

- Они нейтральны, Лини. Они – настоящее благословение для любой планеты, для любой Вселенной. На них Природа отдыхает, в хорошем смысле слова.
Она устала от пачкотни людей, от постоянного перенапряжения. Она не ждет и не просит каких-то особых живых потоков. Она хочет, чтобы ее хотя бы оставили в покое. Она отдыхает там, где Грёзеры.
Она устремляется туда, где есть возможность просто быть. Где все нейтрально.

Воздействие на окружающее их пространство Грезящими равно нулю. Грёзеры считают дурным тоном тревожить что-либо своим искусством. Для мира плотского их не существует.
Но, если кому-то вдруг вздумается потревожить их покой своей агрессией, их ответ жесток и непредсказуем будет. И все равно в итоге их воздействие на общее пространство будет нейтральным. Они всего лишь виртуозно и оригинально возвращают адресату его враждебность.

Они нейтральны. Грёзеры не переносят, когда покой их нарушают и умеют не беспокоить попусту чей-то покой.
Они называют людей грязунами и презирают за их пачкающее и оставляющее за собой следы колдовство.

Грезящие вполне самодостаточные ребятки, все делают из себя. Все их возможные страхи и комплексы – личное дело Фантазеров, потому как они их не выносят за пределы себя, не тревожат ими общий мир.

Я действительно тепло отношусь к ним. Они не обеспокоены сами и не беспокоят других.
А еще и потому, что они – стоящие на пороге Себя.
И пусть они не Дети по Сути, пусть играют во взрослые игры и сюжеты, но они куда живее так называемых общечеловеческих детей.
Их способность наполнять красотою самое неприглядное, просто очаровывает.

- В чем же слабость Грёзеров, или они совершенны?
- Совершенно лишь Отсутствие. Хотя бы тем, что нет ничего нуждающегося, несовершенного. Ни совершаемого, ни совершённого.
Присутствие чего-либо всегда означает его Исчезновение. То, что началось, имеет свойство заканчиваться.
Лишь Единое Присутствующее и Отсутствующее Одномоментно, Безразличное к крайностям и есть Житие. Жизнь.
Запутал тебя?

- Ничуть. Просто пока еще не ответил на мой вопрос.
- Грёзеры так же подвластны Исчезновению. Они могут шалить гораздо дольше, чем длится унылое человеческое прозябание, потому как не играют в человеческие ограничения, а значит, находятся вне традиционных временных рамок, но все же и у них есть свои границы. Когда-то и им приходится столкнуться со Смертью.
Это неизбежно.
Фантазеры готовятся загодя к этой встрече, тут они поотважнее людей.

Они не впадают в бессознательность, заслышав шаги Предвестницы Окончания Историй. Правда и не встречают лицом к лицу.
К тому моменту, как Смерть постучится в грудь Грёзера, его уже нет в телесной оболочке. Он становится Грёзой своих прежних грёз.
Сверхгрёзой.

И пока сила, вложенная в собственные фантазии, его питает, он существует, как некий центр,  средоточие своих былых идей.

- Он – бог?
- Не бог. Бог – выдумка, подпитываемая теми, кто не готов оставить факт Непознанности Бытия в покое. Тех, кто за верой прячет страх непонятой им Природы Проявлений. Тех, кто играет в прятки с ужасом за спиною идолов, которым свою силу отдает, в надежде, что его спасет могучая спина Великого Папаши или Мамочкина грудь. И многочисленность их прислуги.
Но выдумки не очень-то спасают, а силу, отданную идолам, назад никто не возвращает. Ее вернуть возможно, умерев для идолов.
И заново родиться, ничего об идолах не зная.

Грёзеры, куда умнее человеков. Они не разбазаривают свою силу, аккумулируют ее в свои идеи. И теми грёзами потом живут.
Когда фантазии заканчиваются, Сверхгрёза угасает.

У Грезящих великолепный шанс пронаблюдать уход себя уходом своих грез, их растворением в общем потоке. Их исчезновением.
Безропотным и безмятежным.

Грезер может также безропотно и безмятежно приять уход свой. И, умерев, как Грезер, Грёза, стать ВСЕМ. Вернуться в Безначалье.
В это мгновение он – Маг.

Кто знает шаловливость Изначального Потока?!!
Возможно, Им придет тот Маг в миры благословением восторга …
Вполне возможно …

- Кто, по-твоему, они, все эти Грезящие?
- Они любимцы и любители фантазий.

- Они сродни тебе, близки по сути Магам?
- Маг умирает каждое мгновенье. Для Нового всегда открытый он. И он в Реальное влюблен, а грёзы, ему не очень интересны.

- А если Маг способен грёзы оживить?
- Он Счастлив Живостью и Благодарен Своей Сути. Он от восторга плачет и смеется Чудесам.
Дитя По Сути дышит Сутью. Он понимает, что это Чудо, когда Тобою Оживают Чудеса и Чудо, когда становятся Детьми фантомы.

Он – Само Счастье.
Полнота Восторженного Вдоха.
И Выдоха Блаженства Полнота …
Люблю тебя, - сказал любимой Маг без перехода. – Люблю тебя, любимая моя …

…

Как он ухитряется, полностью отдаваясь любимой, не потакать ей во всем?!! Я бы так не смогла! Была б на все согласной, лишь бы не прекращалось бы благоволение Недостижимой. Любой другой был бы на все согласен.

Но так устроена Непостижимая, что не нужен ей никто другой, кроме этого немного странного, немного смешного и такого притягательного парня.

Я готова на любое предложение от Повелительницы. На любое!!!
Я готова сама отдать себя в ее руки.
Но отчего-то уверена я, прогонит она меня насмешкою.

А может, даже оплеухой или пинком под зад.



Веселая игра со сценаристами
Кто еще кому попался?!!


Я не спеша вхожу тоннелем, ведущим от сценаристов к людям. Обратного тут хода нет.
Но как остановить того, кому неведомы законы, кому до фонаря все «можно», все «нельзя»?!!
Ответ простой: никак.

Обормот такой не существует. Он, обормот, Живет.
Живой …
Жизнь есть, по Сути …

…

Тут не пройти, умрешь. Легко и просто я шаг за шагом умираю, не привыкать!

- Привет, ребята! – говорю я сценаристам. Их двое. – Я к вам. Будем мы в игру играть.
Прыг-скок, прыг-скок, перепрыгнул я порог. Перепутались края, когда все до фонаря.

Я живу горя, паря, и даря, благодаря. У меня заря, моря, и, конечно, якоря. И мне всё до фонаря.
До этого, - я бросил им фонарь под ноги. – Бросил вам фонарь под ноги, по вам соскучились дороги.
Ждет вас радостная встреча. Слушать вам и не перечить.

Вы – других коря, свое творчество творя – листья жухлые наброски сентября и октября. Ноября и декабря. Января и февраря …

Сюжеты ваши расТВОРЯ, расцарёвываю я царя …

…

- Давайте я вас развлеку историей печальной. Вашей.
Ваш страх, что вас не существует. И никогда не существовало. С него все началось.
С того, что вы не смогли принять это открытие.

Осознавание спокойное того, что ничего-то и не существует – начало Осознания Живого. Живого восприятия. И бытия Живого.

Но вами оно воспринялось, как угроза, и вы тотчас же породили страх.
Страх – это сила, если принят. И неуютный полумрак, когда отвергнут новым страхом.
И по приходу он, удвоенный, отвергнут снова.
Так страх растет и вырастает в монстра, фантома, бога.

Убогие дела у бога, а творческие у творца.
Убогие богам, творцы к творцам.

Вы, гениальные, сумели обнаружить способ, как обмануть себя и страх.
И разыграть подмостками театров мира ужас свой – великолепная идея. Создать сюжеты, породить фантазией актеров и действие устроить, где страх распределен, разыгран. А вы ни при делах. Вы в стороне от страха.

И, чем мощнее страх, тем яростней сюжеты. Тем они острее, тем бесподобней, тем отчетливей, тем более реальней.
Вот вы и вершили других судьбы, чтоб доказать себе, что вы неуязвимы.

И это ваше дело, не мое. Придумали кого-то, разыграли, родили, мучили, убили.
Пока все в вас – это для всех – чужое дело.

Мне неприятна роль, разыгранная мною. Как будто я – судья, а вы – преступники, заслуживающие кары.

Но вы, ребятки, заигрались.
Вам стала невыносима Жизненность Живого, и вы решили это разыграть в своем сюжете.
У вас в гадюшнике есть девочка одна, которая вам не принадлежит ни по какому праву.
Вы методично ей внушали, что она – урод.
И вы настолько гениальны, что вам почти, что это удалось.

Мне наплевать на вас, на ваши игры и на людей, вам позволяющих играть собою.
Но эту девочку я вам не отдам. И вашею игрою отныне станет завершенье всех историй.
Вам встретиться пора.
С девочкою, страхами, собою.

Признайтесь: вы ведь этого хотите: раскрыть свой страх. Дать вырваться ему наружу.
Я помогу вам в этом.

Чтоб вам не так ужасно было умирать, скажу вам: и я умру.

Пора бы умереть тому, кто это создал.
Кто породил вас монстрами, а девочек, как жертв.
Как видите, я вас намного хуже. Глобальнее намного.

Вы не отличаетесь от ваших жертв. Вы, как они, не доверяете себе. Вы не в ответе за себя.
Вы не в ответе.

А я в ответе.
За вас, за всех, за всё …
И за себя в ответе.

Я все это создал.
Подписываю всё Собою



Какая встреча!!!


- Леди Тейлин, а почему меня так сильно тянет к вам и к Алану?

Властительница была готова рассказать о прелестях моих и напугать меня своим напором, но передумала и ответила спокойно.

- Я Повелительница По Крови, попробовала б ты не притянуться!!!
А Алан …, - лицо Владычицы смягчилось и расцвело улыбкою. – Он видит Чудеса в других, способен разглядеть Чудесное, заваленное хренью всякой, которую охотно собирает человек.
Да, что кривить собою, и Сути Изначальные такую хрень подчас насобирают – хоть стой, хоть падай!

А он Живое видит сразу. Только Его и видит. Все остальное – остальное. Ему не интересно.
Живое, в присутствии его, тотчас же оживает и рвется из завалов хрени.
Поэтому к нему влечет любого. Живым перекликается с Живым.

А еще в знании его охотно пробуют войти и закрепиться все, кому не лень.
Быть частью историй Мага, практически бессмертным быть …

…

- Не вспомнила?
- Нет, - виновато покачала головою Магу и вмиг одернула себя – сама так и хотела, сама и создала!

- Ну, это и не важно. Твоим писателям вдруг захотелось встретиться с тобою. Им пожелалось повстречаться с героиней их сюжетов и умереть красиво.
Впервые им захотелось умереть.

- Но как это возможно?!!
- Говорю же: почерк, стиль и слог.

Поймай волну собою, стань волною, и живи волною.
Умри волною.
До следующей волны …

- Как сказано прекрасно, - зажмурился блаженством Гонзик.

…

- Их всё нет и нет, - волнуюсь я. – Они не придут.
- Конечно, нет, когда ты это постоянно подтверждаешь, - кинул в меня ветку Гонзик.

А я поймала и кинула в него. В ответку ту же ветку.

Плут, округлив глаза, пропустил ее, и она шлепнула его по груди. Он театрально вскинулся и упал, весьма натурально изображая предсмертную агонию.
Получилось забавно.

- Они придут, - улыбка Алана сомнения мои вспугнула.

Такая, кого угодно и что угодно распугает!!!

- Меня никто не собирается спасать? - раздался обиженный голос Гонзика. – Меня вообще-то только что предательски убили!

…

Я, маленькая, в зеркало смотрю, разглядывая отражение свое.

- Кто это? – спрашиваю маму.
- Это ты, - она мне отвечает ласково.

…

Я вскидываюсь, рвусь, ломая собою все барьеры воспоминаний. Задыхаясь и ощущая нестерпимую боль. Я кричу беззвучно.
Каждой вздувшейся жилкой, каждым перенапряженным мускулом, каждой клеточкой своего тела.
Я не хочу продолжения прошлого. Оно чересчур неуютно и пугливо неуравновешенно.

- Эту бы энергию, да себе во благо, - слышу смех и затихаю.

Алан. Он рядом.

- Сколько тратится силы на глупейшее отрицание самой обычной рядовой информации. Проще не отрицать ее, позволить ей быть.
Легче и проще подписаться под сюжетом и играть, чем воевать и проиграть.
- Там очень … страшно … муторно … там очень плохо …

- Память – это информация, которую мы согласны воспринимать, как случившееся с нами и исходить из нее, как из точки отправления.
Говорю тебе, зная об этом не понаслышке:
Мы вольны смеяться над всеми приходящими сюжетами.
Мы вольны выбирать себе любое прошлое, если оно нам необходимо.
И любое будущее.

Мы вольны, пребывая в Себе, в Настоящем, Необъятном, Реальном …

- Как только согласимся с происходящим, возьмем за него ответственность и доиграем, как свою игру, - прошептала я.
- Вот именно.

…

Я снова маленькая. Боюсь ходить мимо зеркал.
ТАМ я. Когда смотрюсь в них.
ТАМ появляюсь я. И, появляясь в зеркалах, я исчезаю, как здешняя, живая. Смотрю оттуда перепуганная. Значит, там не сладко. Там нехорошо.
Я не хочу быть тамошнею!

Но страшней всего, когда я ТАМ, я пропадаю. А мне не нравится, мне страшно пропадать.
Но рядом Алан. С ним не пропадешь!

- Вот этот образ, что мелькает, все время что-то делает, как будто бы живет, печалится, страдает, себя тобою узнаёт – совсем не ты. Игра.
 Твоя или чужая, не важно, но не ты.

- А кто игрок?
- Ты, если ответственность за происходящее ты принимаешь, и чужой дядя или тетя, если ее ты в руки дядям-тетям отдаешь.

- А я? Кто ЭТО я?!!
- Ты – Суть всего. Не образы Ее мельканья, а То, откуда это всё и происходит. Где происходит это всё …

Пока достаточно.
Ты задала вопрос, ответ придет.
Ты подалась ему навстречу, и он к тебе спешит.

Свидание не за горами …

…

Я уже давно не та перепуганная девочка возле зеркала, но отчего-то чувствую себя именно такой.

Маленькой.
Растерянной и удрученной.

…

- Идут.

Я подорвалась, таращась во все глаза. Кого я ожидала встретить, не знаю, но авторами моих кошмаров оказалась парочка тщедушных субъектов.
Невзрачного вида подросток, на которого без слез не глянешь и нескладная тетечка-библиотекарша.

- Они выглядят, как люди.
- Но как-то надлежит им выглядеть. Тебе привычней видеть их людьми.

- А как они на самом деле выглядят?
- Никак. Их попросту не существует, как и твоего этого самого дела.
Вопрос не том: чем что-то кажется, а в том: что есть оно по сути.
Чем обнаруживает себя по своей природе, а не внешним признакам …

…

Мне вдруг стало их жалко. И неловко за мою лютую ненависть к тем, кто помог мне исковеркать мою … историю. Да, именно историю, не Жизнь.
Еще чего, вы не дождетесь, чтобы я сказала Жизнь!!! Нет доступа чужому к Жизни.
Ведь Жизнь всегда Своя.
Жизнь … это, наверно, и есть я. Вот это да!!!

- Пусть уходят, - отмахнулась я в великодушии от своего открытия. – Жизнь – это я?
- Да, когда ты осознаешь Себя Жизнью. Пока же ты – всего лишь мысль о себе, как о жизни.

- Мы отпускаем сценаристов? – огорченно уточняет Гонзик. – Отпускаем?!!
- Как ты их отпустишь. Они пришли, чтоб умереть. Они превратили Алису в монстра-психопата. И даже готовясь к смерти, они линию сюжетную ведут.
Играют беззащитных жертв, чтоб содрогнулись небеса от гениальности  и остроты сюжета.

- Я не стану убивать их! – заявляю я.
- Еще как станешь!!! - вспылила леди Тейлин. – Что за фигня?!!

Я смотрю на парочку и удивляюсь. Теперь они – мои отец и мама.

- Я не стану убивать их, - в моих словах решимость.

- Какое свинство!!! – оскорбленье прозвучало, как плевок. – Прости, что втянула тебя в это, Алан. Дай мне хорошую пощечину, когда я влезу со своими предложениями помочь кому-то!
 - Мы уходим, - твердо сказал Алан. – Игра закончилась, и начались дела. Теперь не наше дело – дело это. Уходим, раз Алиса перестала подписывать собой происходящее.

- Я не стану их убивать, - непреклонно сообщаю я. – И я собой подписываю не то что бы страницу, а слово, каждый вдох и выдох мой.
И даже если я не хочу брать ответственности на себя – это все равно я делаю. И я беру ответственность за свою безответственность, за свою попытку избежать себя.

Прямо просветление какое-то!!!
Взять ответственность за себя – означает просто позволить себе быть Собою.
Нелепою, кровавою, страшною, смешною …
Любою...

Любой себе позволить быть …

Они смотрят на меня … восхищенно. Да, именно восхищенно, смотрят на меня … мои друзья.

- И я не стану убивать тех, кто помогал мне в моей ненависти к себе. Это моя ответственность, моя игра. Я проживу сама все мои боли.

Но есть другие боли. Тех, для кого всё это не игра.
И справедливо будет, чтобы прожили вместе с ними их страдания и авторы страданий. Напополам.
Те, кто хотели-жаждали страданий. И те, кто жаждали-хотели им страданья дать.
Так будет честно.

Те, кто прикинулся отцом и матерью моими вздрогнули, как от удара молнии по головам.
Их головы чрезвычайно шумно загудели и раскололись пополам. От перенапряжения, наверное.
Протяжно взвыли их владельцы, как смертельно раненые звери.

- Похоже, ты нашла хороший способ снести им башни, - одобрительно и удовлетворенно заметила мне леди Тейлин. – Это куда бесчеловечнее того, что предлагали мы!
- Зато по-честному, - сказала я. – Пусть проживут свои сюжеты вместе с их героями. И боль пусть проживут!



Тебе конец, тебе начало


И тут они заговорили. Я подскочила на месте.
Когда с вами заговорят те, у кого аккуратным пробором расколоты черепушки, словно раскроены огромным топором, уверена вы подпрыгните значительно выше.
Гораздо выше.

- Гадина, - сказала тетка моим голосом. – Мерзкая гадина.
- Скользкая жаба, - моим голосом подхватил мужик. – Отвратительное пресмыкающееся.

Говорили не они, а словно кто-то из них. Точнее будет сказать, что из них вылетали некие обрывки фраз, но даже они убийственно ранили меня.
Это были те самые слова, которые я говорила себе, якобы наказывая себя за якобы совершенные мною грехи.

- Тварь конченная.
- Паскудина.

Произносимые так похоже на то, как говорила себе когда-то я, они жестокими жалами вонзались в мое сердце. Безжалостно разрывая его.

Я рухнула на колени, прижимая ладони к разорванной груди. Кто мог знать, что в Зазеркалье жестокие слова – оружие жестокое.

- Я признаю. Подписываю, - прошептала я, ясно осознавая, что мне конец. – Они мне говорят мои слова. Меня моими же словами убивают …
- Неужели, - не поверил Алан. – Ты раньше слышала их, да.
Ты принимала за свои их, да.
Но с чего ты вдруг решила, что они действительно ТВОИ?!!

- Мне все равно конец, - доверчиво я улыбнулась. – Я знаю.
- Тебе конец, тебе начало, - ответил он. – Ты, девочка, просто при жизни еще не умирала. Нет ничего живей, чем умереть, как прежнее и родиться новым!!!
Ты гадиной умри, родись всем тем, чем ты захочешь. При этом будь всегда Собою…

- Я подскажу, малышка, чем тебе родиться. Родись собою снова. Не слушай их, - игриво подмигнула леди Тейлин. – Ты – такая лапочка. Прямо бы тебя заобнимала и зацеловала всю!!!

Я благодарно улыбнулась ей.
Услышать от Недостижимой и Непостижимой восхищение!!!
Да пошли они все на хер, все эти остальные, с их убогим устремлением меня уверить в собственном моем паскудстве!

Кто мог знать, что в Зазеркалье напоминание о моей силе – Моя Сила?!!
Меня Алан все время силой наполнял.
 
Кто мог знать, что в Зазеркалье ласковые нежные слова – Живое, Оживляющее Счастье?!!
Все это время леди Тейлин выражала мне свой искренний восторг, а я вместо того, чтобы порадоваться ее симпатии, пугалась, прячась от проявления приязни.

Мне стало необычайно легко, словно что-то мерзкое и липкое отпало от меня.

Я посмотрела на остатки сценаристов. Они выглядели ужасно, как оплавленные пластмассовые куклы. Из которых механическим речитативом вылетали обрывки фраз, все таких же выверенных и точных, толкающих убитую ими прежнюю меня.
Я равнодушно оглядела мое прошлое «я», исчезающее утренней дымкой, и улыбнулась.

Они всё еще булькали отвратительным клокочущим злобой варевом, но меня уже скорее умиляла, чем отвращала их старательная вонь.

- Подписываюсь, - неожиданно легко рассмеялась я. – Алисой можете меня все называть.
Просто Алисой …



Это я


- Мы уходим, - сказал Маг.
- Уходите? – удивилась я.

- Конечно, - засмеялся Алан. – Мы теперь тебе зачем? Ты сама себе хозяйка.
Вот только научу умирать легко тебя!

…

Опасность толкнула меня в грудь, и я ее узнала.

- Алан, надо убегать!!! – кричу. – Опять погоня!!!
- Неужели?!! – он наклоняется и гладит поверхность, на которой мы стоим.

Трава, земля, пылинки, камешки льнут к его ладони.

- Вот тебе еще секрет простой. Готовность умереть. По-своему, не по чужому.

Он говорит спокойно, будто бы опасности не существует.
Нас настигают!!! И в метрах десяти вооруженная толпа!!!

- Нас догоняют, Алан!!!

Но Алан ласкает прикосновеньями своими мои ладони и гладит по лицу меня. И я в восторге затихаю.

- Где твоя погоня? - смеется он.

Но мне не до погонь, во мне горит огонь, какие мягкие живые у него ладони!!!
Мне не до погони и, может, потому погони нет.

…

- Надеюсь, ты не влюбишься в меня, - меня приводит в чувство Алан.

- Что это?
- Ты.

- Я?
- Ну, не я же!!! Я прикоснулся, да, но отозвалась ты.  Я просто прикоснулся.

- И я могу блаженство это вызывать?
- Отныне, не вызывать не сможешь! Ты и есть блаженство.
Ну, не влюбишься в меня?

- Нет, - мотаю головою, сама не веря в искренность свою.
- Влюбись в себя, Алиса Вне Зеркал Любых, влюбись в себя!
Еще раз покажу тебе Тебя, и ты влюбляйся с ходу. Да не в меня, в Себя влюбляйся!

- Ах, - я выдыхаю упоенно от его ладоней. А может, от Себя.

- Наслаждайся, - шепчет Алан.

…

Я  и мама возле зеркала стоим.
И я смешливо говорю ей, указывая пальцем на трюмо.

- При всей моей к тебе, мамулечка, любви, это не я. Мой образ отраженный, но никак не я.
А ну-ка, обними меня! Навряд ли ты полезешь обниматься с зеркалами!!!

И мне смеется моя мама и обнимает ласково меня …

…

- Как она?
- Теперь в порядке полном. Для своих порядков.
А для чужих порядков – беспорядок полный.
Люблю тебя!

- Я очень рада, - ехидно отвечаю.
- Так радости, любимая, ты не скрывай своей, - он обнимает. – Лини, не скрывай восторга и улыбки!

Я скалюсь зверскою ухмылкой.

- Вот это да!!! - отшатывается Алан.
- Куда?!! – хватаю за рубаху. – Люби меня такую!!!

- Люби меня, - шепчу ему я в поцелуе.
- А ты меня, - мне шепчет он.

Когда-нибудь «люблю» скажу, ну, а пока я о любви моими поцелуями шепчу, а не словами.
Молчаливым сладостным «люблю» я отвечаю Алану …

…

Я прячу лицо на груди Алана. Опять Алиса появилась. Вот сюжет прилипчивый у нас троих!

Хочу озвучить шуткой появление Алисы, в ее глаза смотрю и понимаю: пошлость будет лишней. Ребенку пошлости будут не в тему.
Она в Себе. Собою дышит.
Дитя по Сути перед нами.

Я ей приветливо киваю, потом легонько обнимаю.
А Алан Гонзика и Горна зазывает.

- Эй, мальки, пора и по домам!

…

- Вылазим из Зазеркалья, - предлагает Алан.
- А как? – я тут как тут с вопросом.

- Как ты выбиралась прошлые разы?
- Ломилась, как по бездорожью, не зная как, - смеюсь.

- А мы умрем для Зазеркалья этого. Умрем, раз умерла игра.
- А как умрем?

- О, это очень просто. Загляни вовнутрь, увидь свои привязки и перестань подпитывать их собою. Они так постепенно отомрут, и ты умрешь для прошлого.
- Смотри и восхищайся!!! – крикнул Гонзик и растворился.

А Горн мне ничего не произнес, а вслед напарнику, как сквозь землю провалился.

Я не стала дожидаться, чтобы одной остаться, а глаза прикрыла и принялась привязки наблюдать. Они пищали, как живые и требовали, как детеныши меня.
А я взирала отстранено, пока они ни отцепились от меня. Крепчайшие веревки истончились в нити и растрепались и отгнили.

Я глаза открыла. Я во дворе у Алана. Все смотрят на меня.
И улыбаются мне. Не как чужой и посторонней, а как своей, родной.
Как посвященной …

…

- Ну что, прощай сценарии чужие и иди на хер, Зазеркалье? – мне улыбнулся Алан.
- Точно, - улыбнулась я. – И снова здравствуйте, сюжеты, в которых жизнями играют не своими, а чужими.

Мой сценарий будет прост: ходить по фильмам и жопы рвать кошмарам. А жертв переквалифицировать в активных игроков.
Пока ты доберешься до сценаристов, я здорово попорчу сценаристам кровь. Своим вмешательством настырным в их сюжеты.
Я армию такую соберу, что ахнут эти дармоеды!

- Чем не игра!!! Прекрасная игра!!! Удачи!!! – восхитились мне друзья.
- С Алисою пора прощаться, поросята. Удачи, просто Алиса! – тепло мне улыбнулась леди Тейлин.

- Если что – зови, - Горн предложил поддержку. – Теперь, когда истории твои – Твои, ты можешь пригласить в них кого угодно. Приглашай!
- Приглашай, - махнул мне Гонзик. – Звать знаешь как?
Вовнутрь заглядываешь и молчишь там, молчанием зовешь. Зови, Алиса, не стесняйся!!!
Мы с Горном – будь здоров!!! Хоть и потеплевшие слегка!!!
Ну, а пока – кара-ка-кА!!!

- Еще один штришок под завершение, - провозгласил намерение Маг.

…

Прижал ладонь к животу Гонзика и того вывернуло … свежей каплей моей крови. Такое ощущение, как будто она с пальца только что упала после надреза.
И Гонзик для меня исчез.

Ладонь на животе у Горна, и он на землю каплю уронил на выдохе и тоже испарился.

А леди Тейлин сама исторгла каплю моей крови, мне на прощанье усмехнувшись озорно.

- Твоя ответственность во всем, твоя игра, - напомнил Алан, пока летела наземь капля крови. – Туда, где кровь твоя упала, пусть будет перекресток твой. Твой нулевой отсчет.
Спеши сюда, если забудешь, что ты – начало всех своих начал и окончанье окончаний.
Зов крови приведет тебя сюда, и вспомнишь ты Свое Начало.
И Окончание Свое.
И Новое Начало…

Но, это так на всякий случай, чтоб кровь напрасно не валялась.

Кровь капнула на землю.

- Ну, а пока …
- Кара-ка-кА, - я засмеялась шуткой Гонзика и одна осталась.

Открытая для игр своих и, главное, для Себя



Эту историю написал я


Я долго ничего не знал о вас. Обходился без осведомленности о вас и ваших шалостях.
Но у вас не хватило инстинкта самосохранения, чтобы обходить меня стороной, настолько вам хотелось, чтобы я винил кого-то и что-то в своих неудачах!

Вы долгое время жили моей отчужденностью и разобщенностью.
Вы даже умудрились пачкать, когда я взял ответственность за всё на себя.
Малейшие отвлечения мои от ответа за происходящее ловили вы и использовали в своих сюжетах.
Я воспринимаю ваши поползновения, как крик о помощи, как то, что вы устали вершить чужие судьбы.

Вы безымянны и никогда не подписываетесь под своими «творениями». Ваши произведения не подписаны вами, не из-за скромности, а потому что вы не желаете отвечать за содеянное.
Отныне, я буду различать вас за сюжетной канвой, я буду узнавать почерк каждого из вас и влюбляться в ваши замыслы.
Вы уже знаете, к чему это может привести.

Я знаю, вы внимательно следите за мной.
Я знаю, что вы впервые перепуганы и взбешены.
Я знаю, что может последовать после моего активного вмешательства.
Я не стану с вами воевать, я однажды легко и просто возьму вас за ваши задницы, и вам придется за все ответить. Так или иначе.

А пока можете бесноваться, сколько угодно. Я знаю, чего вы больше всего боитесь.
Исчезнуть. Будто вас и не было.

На всё, что вы сделаете, я отвечаю просто: ВСЁ ЭТО СДЕЛАЛ Я.
Тогда я не «Ой, какой я бедный и несчастный», а «Ни хрена ж себе, какой я озорной и на фантазию богатый!!!».

Какая славная тогда игра, когда играешь ты, а не тебя!!!

Те, кто презрительно высокомерны и развлекается чужою болью, страхом и бессилием. Те, кто недостижимы для ответного удара. Недостижимые пока.
Сказать хочу вам дружелюбные и теплые слова.

Моя фантазия, куда богаче всей вашей вместе взятой, и я вам бесконечно благодарен!!!
Моя фантазия, куда богаче вашей, когда-нибудь смогу и я порадовать и удивить всех вас, отвыкших радоваться-удивляться и ищущих острот в игре другими.
Я здорово смогу вас удивить.

Ну, а пока - кара-ка-кА!!! Отведайте вкус чуда личного исчезновенья. Смерти для кого-то.
Умрите для меня моей ответственностью.

За каждый взмах ресниц мой, за каждый вдох и выдох, за каждое мгновение отвечаю я СОБОЮ.
Я всё и сделал.
Подписываю Собою.

Я это всё и сотворил. Чтоб странностью случившейся себя проснуть. Или еще зачем-то.

А на хрена? Не знаю.
Хрен его знает! У него спросите.

Но получилось, я проснулся.
И заявляю: это сделал я.
Как и зачем, не важно …

Теперь таких незапланированных чудес в ваших историях будет намного больше. Теперь отвага взять ответственность свою себе, доступна стала для любого.
Начнем с меня. Прямо сейчас …

Я засмеялся, строчки крупно выводя:

ЭТУ ИСТОРИЮ НАПИСАЛ Я.

И подписался:

АЛАН ЛИГА ЛЕГКО И ПРОСТО



О сценаристах


Ну вот, и я!!!

Обещанный вам праздник!!!
Поди заждАлись, голодные ребятки папу?

Тот, кто охотно умирает, веселию не чужд. Они – родня.
Да, мы – родня, веселие и я
И потому веселый я

А вы, что так напряжены? Оголодали?
Мои сюжеты легкие, простые. Они мои и из меня.
А голодание полезно. До самой смерти польза у него!

Вы к пище местной привыкайте. Ее навалом тут. Вы угощайтесь, приобщайтесь, не стесняйтесь!!!
КАКУю пищу сочинили для людей, к той и приобщайтесь. Другой для вас не будет.
Отныне только лишь, что на земных столах.

Кстати, о вашей каке.
Я к вам вот по какому дельцу, разлюбезные мои. Давно заметил я, что кто-то мне упорно подпихивает каку. В мои истории КАКУю-то херню вплетает.
Я рад за вас, что вы.

А еще слегка мне поднадоела истерика о предстоящем конце света.
И тут не ваших рук все это дело?!! Не ваших острых перьев разухабистый сюжетец?!!

Ну, не скромничайте, признавайтесь! Тут я на вашей стороне!

Что может быть прекрасней конца света?!!
Я первый ряд себе беру. И наслаждаться буду концом света.
Еще одним. Очередным …

Еще вам хочется, чтобы ваш сценарий обсуждался, чтобы сражался кто-то в нем и проиграл, предотвращая конец света. И я вам в этом подхожу.

Ребятки, я обожаю концы света!!! И вас участвовать я в них зову. Весь первый ряд для вас, мои воображалы. И вы уже сидите на своих местах. Не замечали?!!
Творческие люди, понимаю. Вам не до этого.
Я, кстати, чтоб вы из кресел не упали, прищелкнул вас ремнями безопасности. Удобно будет наблюдать всё то, что вы наворотили. И первыми всё это на себя принять.

КАКОВ СЮЖЕТ!!! А!!! КАКОВ СЦЕНАРИЙ!!!
Я так горжусь вашим бесстрашием, вершители историй чьих-то. О, толкачи дешевых судеб, на этот раз вы впарили поддержанный товар себе!!!
Ну, наконец-то вы хоть что-то для себя создали.
Какое представление!!! Поехали, дружки-сюжетники!!! ПО-Е-ХА-ЛИ!!!

А, что вы там поспешно застрочили?!! Другой финал?!!
Помилуйте, к чему вам исправленья!!!
Даешь конец!!!

 …

- Алан, - раздался голос любимой.
- Да, моя хорошая.

- Зачем ты им помешал? Такое шоу нас не дождалось!!!
- Я не помешал, я им вручил билеты в первый ряд.

- И пристегнул ремнями!!!
- Теперь со всеми они  в одном корыте. Справедливо. Пускай корыто станет симпатичней и вкуснее. У них-то нет другой еды, кроме обычной. И мои ремни крепки.

- Они очеловечатся, - засмеялась Тейлин. – Вот хохма!
- Или введут иную, прогрессивную еду. Это их дело, им решать, - отмахнулся я и напыщенно заметил. – Они не где-нибудь, а в свободном, очень уютном и симпатичном измерении!!!

- Как скажешь, мой хороший, - хохотнула Лин.
- Как скажу, - я соглашаюсь. – Как скажу …

- Может, для мира этого настанет процветание теперь! Ты – благоденствие для мира, милый!!! Поздравляю!!! – насмешничает Тейлин мне.
- Любимая, не заблуждайся, мир не существует. Его конец в осознанности проявлений, не обобщенных ни одной идеей.

- Вот это, понимаю, высший пилотаж!!!



Ау!!!


- И плакать хотелось, и не было слез. Наверно, по-взрослому всё и всерьёз, - выдохнул ошеломленно Алан и отложил страницы Летописей.

Я вижу: крутит внутри его, бушует некое сокровенное откровение, расчищая себе и без того чистое пространство. Ох, и силища у открывшегося глубиной потока!!!
Покоем принимает его Алан. Невозмутим, блажен перед стихией Сокровенного.
Он – Свой для Сокровенного, Свой для Себя …

…

Я затихаю рядом в ожиданьи чуда.

Мой милый приоткрыл глаза, и на губах его улыбкою играет Счастье.

- Ну, не молчи, - я мысленно прошу. – Дай выход на меня нашедшему тебя веселью-новоселью!

- Все время возвращай Себя Себе. Живи, Себя не прекращая, не прекращая возвращать Себя Себе!
Собой проистекай, не из сюжета. Сюжет раскручивай в обратную. К Себе …

А где здесь я? – живой вопрос Живого.

К примеру, вот мысль: «хлеб». Вот мысль «купить». Вот мысль «деньги». Мысль «магазин».
А вот желание, соединяющее их в решение – движение – брожение.
А где здесь я?

Все время возвращай Себя Себе. Живи, Себя не прекращая, не прекращая возвращать Себя Себе …
Собой проистекай, не из сюжета. Сюжет раскручивай в обратную. К Себе …

И не песок – песчинки, не сюжет – отдельные картинки. Не фраза, а отдельные слова. Не слово – буквы.
Слова Дыханием движимы и потому нам кажутся живыми. Картинки, окружающие нас, живут сияньем наших глаз и исчезают под закрытыми глазами.
Не Суть они, картинки и слова.
А Суть – всё то, что между ними, и  ГДЕ находятся картинки и слова

Во Мне, в Реальности. В Моем

Реальность …
Простора Необъятность, Всепроникающее и Проникновенное Пространство, Неудержимое Бескрайнее Мое …

…

Явить Себя Реальностью в сюжет, запутанный и жалкий – будет значить, конец сценария, конец истории, конец игре. Конец всему запутанному, жалкому.
В сценариях, историях и играх.

Живое в Присутствии Моем становится еще Живее, Оживает ярко. Исчезнет иллюзон
 
…

Мой милый в одиночестве. Молчит и в том молчаньи – миру приговор.
Не будет никакого мира, теперь ему уже не ускользнуть.
Скрипит, разваливаясь на куски, ревет и ярится неукротимой силой.

И слышу голос Алана, по-детски звонкий голос.

- Ты моей силою живешь, моими красками себя раскрасил, и меня – своим хозяином не признаешь и даже игроком, когда в тебя играю. Но регулярно ты меня колбасишь.
Ты охуел вконец, бродяга!

Пора узнать тебе: кто для кого хозяин.
Смотри, как оживился моим вниманием, готов бодаться! В хозяина, еще не наигрался?
Тебе не повезло: уныло-бесконечная игра «кто в домике глава» – не для меня.
Я – не глава и не хозяин. И ты уж точно – не вершина всех вершин!

Я – дом, ты гостем в нем. Зарвавшимся и оборзевшим гостем. Гостям и честь пора познать!
И был бы я убогим, небольшим, я б дал тебе пинка и дверь прикрыл.

Но необъятен я, и некуда тебе идти. Пора признать, что никаких миров не существует. Ты бесконечно долго меня пытался убедить в могуществе своем, в моем бессильи.
Я буду куда оригинальней.

С чего ты взял, что я существенен? Меня же просто нет. И никогда не существовало.
Где взять могущества, как и бессилья, тому, кого ни разу, ни однажды, ни в коем случае не существовало…?!!

И где и у кого теперь разжиться силой и немощью тебе?!!

…

Дергается мир последний. Огрызается.

А Алан, то в ответ хохочет, то ухмыляется: «ну, ну», дескать, побеснуйся напоследок.

Нет никакого мира, нет никаких миров, всё – лишь причуды восприятия людского. Есть проявленья Сути, но в узлы их и переплетенья, вяжет страх перед Беспричинным.
Страх иллюзорных представлений, собою заменивших некогда живых.

Проявления легки, просты. Но легкость-простота для сложных и тяжелых мертвых, удару молнии в сухое дерево сродни. От легкости и простоты, труп иллюзорного в прах рассыпается и исчезает.
Но для живых осознанная легкость-простота – свежайшим воздухом, глотком воды в пустыне.

И нет миров, а есть увязшие в привычном представлении Живые блики Сути. Высвобождает их Алан из узлов, развязывает крепко связанные их хвосты и вынимает живые проявления Живого из мертвых объяснений и сюжетов.
И расправляет крылья проявленьям.
Летите птицами, не попадайтесь на приманки мертвых!!!

Игра такая у него.
Смешливая игра. Без смеха как тут обойдешься?!! Без смеха впору выть и плакать, так туго все опутано, заплетено!!!

Опять хохочет!

- Ты постоянно провоцировал меня на то, чтоб я ответил на выпады твои.

Покажи себя, где ты?!!
Есть несколько поломанных моих игрушек-погремушек. И мне ты утверждаешь, что сломал их ты? Еще сломаешь, если я не сдамся - не поддамся?

Наивный миленький кошмарчик, с чего ты взял, что я тебе поверю?!! С чего ты взял, что я поверю хоть кому-то и чему-то?!!
Нет никого, кому предписано во что-то верить и не верить.
Нет никого. Ни брехунов. Ни тех, кого пытаются надуть.

Ау-ау!!!
Обманутые брехунами.
Сами брехуны.

Где вы?!!
Отзовитесь!!!

То, что мы миром громко величаем – игрою надлежит быть, не тюрьмой.

Как хорошо, что ты, мир, НЕ неподражаем. Не весел и не обожаем. При этом скуден и паскуден, а не восхитительно хорош.
Мой сон последний, мой кошмар. Кошмар того, кого не существует.

Как хорошо, что плох ты, как игра и для игры …


Алан Лига Легко и Просто



 Хроники Летописей Легко и Просто 2



Летописи Легко и Просто
Часть 2



Предназначенье Летописца


Предназначенье Летописца – Летописцем быть. Фиксировать и не мелькать собою на страницах.
Я же мелькаю, не в силах устоять перед соблазном радость выразить свою прикосновения к прекрасному.

Мне однажды Алан скажет: - Забей на все предназначения. Забудь про всё, Себя лишь вспомни. Только Собою будь.
Собою будь. Ни Летописцем, ни героем, ни кем другим, отличным от тебя.

Собою будь. Лишь будь Собою …



Ловцы сути


Их не существует


- Никаких ловцов сути не существует, Марк, - ответил Алан на мой вопрос. – Это, считай, образное, поэтическое название самых темных углов, куда зашвыривается за ненадобностью Детство, Мечта, да и сама Суть. Тот глухой похоронный ящик, куда погребается Детскость.

- Алан, ловцы сути существуют, - Горн кивает, молчаливо выражая согласие с утверждением Гонзика.
- Извечно Мертвыми Идолами, питающими себя мерцающим подобием людских огней – да. Но не как субъекты с ногами и руками, не подобия живых, а конкретно, как предметы.
Проще говоря, есть гробы, в которые укладывается суть, как лишнее, мешающее погрузиться в мир – общественную грезу – своей грезой. 
Иногда может показаться, что углы и гробы якобы живут. Но скорее всего это проблески упрятанной сути.

- Мы сами видели ловца сути, - сказал Горн. – Это точно, Алан!
- Он появился у детей серьезной важностью, и их суть унес в себе, как будто проглотил, - поведал Гонзик. – Мы докричаться так и не смогли до них, пока обмен вершился.

- Значит, кто-то рядится под легенду. Или тот, кого вы видели, существует, как порождение человеческого ума или даже множества умов.
Что ж, возможно, пора выяснить это. – И, солнышки, - мягко обратился к Гонзику с Горном Маг. – Вспомните, пожалуйста, все до мелочей.

- Хорошо, Алан, - согласились оба. – Это так серьезно?
- Более чем, - подтвердил он и рассмеялся озорно. – Тем смешнее будет серьезность эту рассмешить!!!

…

- То, что мы можем отдать, не является нами, – я постарался, чтобы мое ехидство было спрятано, как можно глубже. – Как пресловутая душа, к примеру.
- Я понимаю, куда ты клонишь, умник, - заметил Алан. – Но не стану тебе помогать. Умничай без меня.

- Означает ли, что суть не является нами, если мы можем ее отдать тем же ловцам?
- Суть неописуема и  безгранична. Суть, сродни дыханию. Если ты отказался от дыхания, ты – мертв, тебя нет для Сути.
Именно дыханием ты проявляешься здесь. Тебя нет для мира. Есть только дыхание. И не спрашивай меня чье это дыхание, потому как есть оно, но нет того, кто дышит.
Отказавшись от дыхания, ты – бездыханный, неживой. Но тогда ты есть для мира. О, теперь ты очень даже существенен для мира!!!
Ты – его добыча, его трофей, ты – его собственность!

И когда я говорю о мире, я говорю не о деревьях, цветочках, птичках, солнышках и речках, а о представлении твоем о происходящем, навязанной тебе методе видеть всё не так, как оно есть, а так, как это удобно развеликим мира сего.

Суть, как Дыхание Живого.
А душа, позволь тебе напомнить – это человеческая привязка, привязка к человеческой форме проявления. Это груз, накопленный поколениями не убирающих за собой засранцев.
Это, если хочешь, их способность быть засранцами, их способность гадить под себя по ходу дела. Метить территорию, чтобы вернуться на нее еще раз.

Маг извлек из себя черный кристалл раздражения, полюбовался им, достал свой легендарный Мешочек Гнева и бережно уложил драгоценную крупицу.
Не сказать, чтобы симпатичный пакетик со шнурком раздувало от содержимого. Этот парень крайне редко злится. Мне порой кажется, что он целенаправленно вызывает у себя ярость время от времени и хохочет безуспешности своих попыток.

Он оказался очень смешливым. После того, как мы прожили мою боль, это стало очевидно. Вот и сейчас смешинку проглотил, подхихикивает, прикрыв глаза.

- Что-то маловато у тебя в мешочке, - усмехнулся я.
- Если развязать – мало не покажется, - заверил меня он, делая страшенные глаза. – Будешь донимать меня, непременно развяжу.

- Алан, - не отставал я от Мистика. – А ловцы сути, о которых ты рассказывал, действительно такие могущественные?
- Они сильны людскою слабостью, не более того, - охотно ответил он. – И не реальны.
Живи Реальным. Будь Реальным.
Ловцы, словно туман, мираж, и марево.
Сон чужой, где кто-то спит тебя.
Ты просыпайся, как Реальность. Тогда всё остальное – остальное.

Когда ты есть – их нет, не существует для тебя, как ловцов твоей веселой сути. Они туманом зыбким для тебя.
Но если нет тебя, если себя задвинул в темный угол, то темный угол станет для тебя твоей тюрьмой. Ловцом тебя, ловцом твоей живой и детской сути.

- Исходя из сказанного тобою, получается, что и люди не реальны.
- Покажи их, - отсекает он все мои сомнения одной короткой фразой. – Покажи.

Я усмехаюсь. Не поспоришь. Люди, ау, где вы!!!

- И если тебе вздумается показать на меня, - говорит он, заметив мою хитрую усмешку. – Получишь в лоб!
- Я и не собирался, - горячо запротестовал я. – Кого-кого, а тебя я точно за человека не считаю!!! – добавляю двусмысленно.

- Вот и чудесно, - подвел итог Алан. – Поговорим о Реальном

У Алана это означает помолчать.
Я моментально заткнулся, и внутри меня воцарилась Тишина.

Школа Гонзика!

…

- Я был у них плену когда-то? – затаив дыханье, спрашиваю я.
- А ты не помнишь?

- Цепи и крюки? - тихо уточняю. – Ты снимал меня с них, как червячка с крючка.
- Ты был наживкой для меня, - также тихо ответил Маг. – Но рыба хитрая – твой разлюбезный Алан!!!

- Благодарю!!! – я снова тихо говорю.
- Пустое. Всё обошлось и ладно! – отмахивается Алан. – Ты леди Тейлин поблагодари. Она истечь нам кровью рваными кусками мяса не дала.

- Поблагодарю, - отвечаю я. – Непременно поблагодарю.

…

- И ты один сразишься с тем, кто под ловца рядится? – подбоченилась леди Тейлин. – Опять удары на себя все примешь?!!
- Не все, - смеется Алан. – Пару ударов мимо пропущу.

Повелительница По Крови изогнула бровь. Сейчас популярно и в деталях объяснит, как она геройства Алана воспринимает.

- Леди Тейлин, - вмешался я. – Позвольте вас поблагодарить за наше с Аланом спасенье, когда я на крюках висел!!!
- Позволяю, кися, - ласково погладила меня по голове Недостижимая. – Вот видишь, Марк признает мое участие живое, а ты всё сам, да сам!

- Не в этот раз, любимая, - ответил Алан. – Я только разузнаю что к чему, а рвать нахала самозваного предоставлю Конгломерату и ловцам сути.

…

- Какой-то ты притихший, - Алана я обнимаю. – Прости, что налетела на тебя!
- Если б налетела! - мечтательно мне улыбнулся Алан. – А так в игноре полном! Все – киси, только я один плохой!!!

- И ты насупился, что я тебя не обозвала кисей?
- Я не насупился, а наборщился, - он касается моего лица ладонями, и нежностью плыву его прикосновений и ласковостью поцелуев.

- Кисечка, я так тебя люблю!!! – ему я тихо говорю. – Пожалуйста, не рискуй по пустякам.



На ловца и зверь бежит
Еще какой, зверюга!!!


- Я знаю всё, что вы скажете, - упрямо мотнула головой девушка. – Что я не люблю себя и ищу любви в другом и от другого. И мой будущий ребенок – попытка бегства от Себя.
- Насколько мне известно, ребенка никакого нет, - съязвил ей Алан. – Ты только приготовилась «заиметь» его, чтобы потом его «иметь».
Какие емкие слова!!! Какая перспектива Детству!!!

Хочешь заиметь ребенка, я мешать не стану, как и помогать.
Расслабься я не за этим.
Мне интересно, кто твое детство заберет. Мне уже все уши прожужжали про ловцов сути.

По мне всё проще произойдет: кто-то твое детство заберет и в сундуке своем запрет. Кто-то, кому оно горлу поперек. Мне сундуки не интересны, мне интересен тот, кто заберет.
А на ловца и зверь бежит! Еще, какой зверюга!!!
Я о себе любимом. О пушистой маленькой зверушке, - развеселился Алан.

- Мне мама сказала: вы отговорите меня.
- Еще чего?!! И упустить возможность увидеть всё в натуре. Ты не волнуйся, я матушке твоей скажу: тебя не отговорить, и уйду из дома вашего. Но незримо буду рядом, меня ты даже не заметишь.
Мне интересно, кто подбил тебя на страстное желание обзавестись потомством.

- Вы говорите так, как будто дети – это плохо!
- Ну, что ты, Дети – это хорошо. Дети – это Песня, Дети – дыханием любым вселенным.
Но ты намерена не пригласить Дитя прийти, ты тащишь за уши или за рога тебе необходимого ребенка. Кого ты вытащишь, нетрудно догадаться. Очередного новорожденного старичка. И будешь удивляться: где ребенок?!!

- Вы говорите гадость!!!
- Я знаю: Дети приглашением приходят. К тем, кого переполняет Любовью через край.
Они к Любви приходят. Им не интересны чьи-то нужды в ком-то, чем-то.
Они не для нужды.
Они от Изобилия и к Изобилию приходят.
К Любви, в Любви и из Любви …

…

- А ты используешь кого-то, чтоб получить в распоряжение того, кого намереваешься использовать впоследствии. Вопрос: ты не считаешь, что используют тебя? – он усмехнулся и меня покинул.
- Придурок!!! – я говорю исчезнувшему вслед.

…

… Я с мужчиной.
Я и он. Наедине.

Мне безразличен он, но главное, что не противен.
Я глаза прикрыла, когда он прижимает, на руки берет, несет меня к кровати.
Пусть уже скорей случится то, к чему стремлюсь я!!!
И веками отгородившись от происходящего, я вижу …
Алана!!!

Какой стыдливый фарс – мое не начавшееся приключенье!!! Я вырываюсь из объятий парня и говорю: - Не надо!
Но он и слушать не желает.

Я кричу, а он мне рот ладонью накрывает.

- Алан!!! – я в глубине себя молчу. – Алан, помогите!!!

И тут же что-то парня подорвало и уволокло, попутно проверяя головою крепость стен, дверей и коридора.
Я слышала, как хлопнула входная дверь и разрыдалась.

…

- И как прикажете мне сексом заниматься?!!
- Приказывать?!! Еще чего?!! Я не приказываю и не подчиняюсь!
А ты не сексом собираешься заняться, а делаешь детей. Ты – часть конвейера, часть производства.
Ты сексом раньше занималась, теперь ты делаешь детей.
Вот выражение!!! Как будто заготовки собираешься строгать. Тогда ты точно получаешь заготовки!
И заготовки получаешь, когда случайно залетаешь. Когда не радостью беременность, обузой.

Слушай, что это я?!! Нудничаю-поучаю!
Мне дела нет до твоих дел!
С тем парнем некрасиво вышло!!! Какого хрена ты его отшила?!!
Уже бы все закончилось, уверен. И я бы рассмотрел ловцов твоей готовой к распродаже сути. Займись привычным сексом, наконец!!!

- А я еще им и не занималась, - потупилась смущенно я.
- А то, не знаю и не чувствую невинной свежести твоей!
Кому ж не терпится тебя так разменять, подруга?!!

…

- Я вот нахальства наберусь, и мое дело доведу до конца!
- Оригинальная угроза. Что ж, концов хватает.

Я вспыхнула до кончиков ушей.

- Я маме расскажу!!!
- Да, порадуй маму, скажи, что дядя Алан нехороший ****ься ее дочке не дает!

- Я расскажу историю другую, что вы пытались изнасиловать меня!!!
- О, грязная игра!!! Я обожаю грязные приемы! Гонзик.

…

- Да, хозяин.
- Не называй меня «хозяин», - цежу сквозь зубы тихо, а этот шалопут мне скалится в ответ. Как же, упустит он возможность порезвиться!!! – За этой девочкой присмотришь.

- Да, хозяин.

И заполошный крик звенит в ушах, не умолкая, пронзительной сиреной.

- Обожаю грязные приемы! - я рассмеялся.

Гонзик умеет ужасать.

…

Я всхлипываю жалко.

- Он ушел?
- Теперь он будет рядом. Присмотрит за тобой.

- Пожалуйста, не надо, - прошу. – Я не скажу обмана.
- Теперь не скажешь, - он соглашается ехидно. – Не скажешь ни за что!



Ау, ловцы-молодцы!!!


- Так странно, когда вы рядом, меня не беспокоит идея о ребенке.
- Какая точность, - обрадовался Алан. – Беспокоит. Теперь прикинь: насколько беспокойства станет больше, когда пойдешь навстречу беспокойству ты.

…

- И говори мне «ты». Я здесь один, меня не много. Тебе подходит больше твое «вы».
- Намек на моего ребенка?

- Это было б так банально! Я говорю о том, что не одна ты. Тебя много. Одна желает-жаждет продолженья рода. Другая – беспокойствами зовет потуги заиметь ребенка. А есть еще другие «ты». Ты не одна, не цельна, раздергана и разобщена.
А если ты разобщена, то будешь …
- Порабощена, - я продолжаю рифмой фразу. – Но кому понадобилась я?!!

- Вот это нам и предстоит узнать. Тебя в покое не оставят. Так ты готова поучаствовать в твоем спасеньи или мне снова Гонзика позвать?
- Согласна, - я нахмурилась. – И нечего меня пугать. Что надо будет делать?

- Надо до упада, нужно-натужно, - передразнил вопрос мой Алан. – Займемся сексом.

И видя мой ошеломленный взгляд, он продолжает: - Понарошку.

…

- Вы … ты уверен, что сработает?
- Все колдуны эмоцией живут и знают только мысли, чувства. Им неизвестна Глубина. Мы им и подсунем мысли, чувства.

- И что им помешает прочитать-услышать то, о чем мы думаем и говорим.
- А разве мы такое производим? Разве происходят сейчас мысли и болтливость?

Я возразить хотела, но поняла-почуяла, о чем мне Алан промолчал. О чем ему ответно промолчала.

- Научишь молча говорить меня?
- Смешная девочка, ты разве не умеешь? И кто тогда красноречиво так молчит?

- И что мы будем делать?
- Ты мне доверишься, обнимешь. А я спектакль такой устрою, примчатся тут же упыри!

…

Никто к нам не примчался, мы словно провалились в западню. Как в шкаф попали, на одну из полок.

- Не очень-то похоже на методы ловцов, - заметил Алан. – Те забирают суть, ее носителей не похищают.
- Ты тоже ошибаешься, - ехидно констатировала я.

- Кто ошибается? – спросил меня смешливо Алан. – Того, которым ты меня воспринимаешь, не существует. А значит, ошибаться некому.
- Да ну, - я не поверила ему.

- Давай продемонстрирую, - охотно отозвался Алан. – Я исчезну, так как и не существую, а ты останешься.
- Ладно, ладно, - согласилась я. – Вас нет и нет ошибок, я согласна. Что делать будем?

- Я посплю. А ты, уверен, будешь переживать о предстоящем.
- Хам!!!

…

Я улегся поудобней и глаза прикрыл. Я не шутил, когда девчонке говорил, что буду спать. Мне край, как было, необходимо стать сном собственным, а не пребывать в чужом бреду.
Я понял: кто-то снотворит свой собственный сюжет, используя ловцов.
А если и Конгломерат – часть сна умельца снотворящего, то весело придется мне!

Ох, как же весело, придется мне!!!

…

- Сколько мы будем здесь торчать?!! – рявкнула я, чтобы вывести его из блаженного улыбания. – Давай хоть что-нибудь сделаем!!!
- Тише, тише, - успокоил меня Алан. – Не следует суетить себя.
Сейчас ты войдешь в Себя, тогда и сделаем и не что-то, а нечто ценное-бесценное и развеселое!

Это очень простая штука – вход в Себя и выход за пределы всех ограничений.
Представь, что вводишь ты PIN – код в мобильник свой.
В свой розовый девчачий раскладной мобильничек. (Я показала ему язык).
Код по умолчанию четыре нолика, вводи «0000». Множь известную себе себя на ноль.
И то, что остается от тебя, множь на новый. Пока ты ни исчезнешь вовсе.

- У моего телефона другой код, - бурчу я, ловко избегая словосочетания «у меня другой код». Нечего давать повод Алану для новой взбучки.
- Когда освоишь вход – любой назначишь или отменишь все кодировки, - терпеливо объясняет он. – Но поначалу входи, как вложено по умолчанию.

- У каждого оператора свой код по умолчанию, - умничаю я.
- Ты обходишь суть, к словам цепляясь. Давай-ка я тебя оставлю, а ты одна в гробу побудь со своим умничаньем наедине.

- Я поняла, - бурчу.
- По умолчанию, - мне Алан повторяет. – Молчать!!!

Похоже, довела его до белого каления. Нет, не довела, смеется. Смешно ему, он мной играет.
Игрун смешливый и смешной!!!

- Молчать, - мне предлагает внутренне заткнуться Алан. – Молчать …
Множь себя на ноль. Пока ты ни исчезнешь, как привычка.
Пока тебя не станет той привычной и обычной.
Пока ты ни исчезнешь ослицей бестолковой и наимудрейшей умницей.
Пока ты ни исчезнешь, множь себя на ноль …



Имя твое


Я именем назвал себя иным, людскому пониманью недоступным. И все зовут теперь меня: дурак.
А я смешливо соглашаюсь: да, ты – дурак и ты – дурак…
И постоянно удивляясь: других имен нет у людей?!!
Кто ни представится – опять дурак.
Сплошные дураки ...


- Девица бойкая на язычок, за мной, - махнул рукою Алан, когда исчезли мы привычным и обычным и оказались в тусклом полумраке неизвестности.
- У меня есть имя, - огрызаюсь я. – Мог бы и запомнить.

- Еще чего?!! Чужие бредни повторять не стану, тем более запоминать!!!
- Мое имя – бредни?!! - оскорбилась я.

- А оно ТВОЁ? В нем отклик твой живой? И отзывается нутро твое восторгом, только ты его услышишь?
Или ёкает внутри тебя, как не на оклик, а на окрик? Не зовом-приглашеньем в сердце имя отзовется, а страхом и приказом хлестким продолжать бояться?

Я чтобы не молчать, ехидничаю.

- У меня не нутро!!!
- Еще одна к словам придирка, чтоб избежать осознавания необходимого для осознания тебе, и я тебя оставлю здесь одну!

- А, кстати, где мы?

Он молчит, и неохотно сознаюсь ему.

- Да, свое имя не люблю. Своим его я не считаю. И вздрагиваю всякий раз, как будто бы на окрик.
- Я не знаю, где мы, - ответил он. – Какой-то восприятия провал.

…

Мы идем, идем, идем, идем …

- А имя – это важно? – спрашиваю, чтобы хожденье наше приукрасить.
- Имя, данное тебе другими, и есть это «важно». То, что стало важным для тебя. Та тяжесть, в которую тебя впихнули и которой навьючили тебя.

- Как осла? – обижено надула губы я.
- Ослицу, - парировал мою обиду Алан. – Твою Бескрайнюю Природу скрыли от тебя, видя в тебе осла и воспринимая тебя, как удобную ослицу.

- И я на это согласилась?!!
- Не сразу.

- А те, кто в мир приведены Любовью, их имена – родные им.
- Да.

- Обидно мне прийти в мир не Любовью, - вздохнула огорченно я.

Он остановился резко и обнял меня, и я опять растаяла мгновенно. Его тепло меня согрело изнутри. Алан отстранил меня и улыбнулся.

- Теперь не обидно?
- Нет, не обидно.

- Конечно, неприятно сознавать, что твой приход – сопутствующей причиной для кого-то. Чтоб мужа удержать или одной не оставаться, или потому что так кому-то надо. Так принято и т.д.-т.п.
Да, неприятно.
Зато у тебя есть возможность себе имя взять любое. А это, несравнимое ни с чем тебе известным ранее, живое наслаждение. Я знаю.

- Какое имя мне выбрать-взять?
- Не выбирай, а узнавай, - ответил Алан. – Чтоб оживало всё внутри тебя от имени звучанья, и ты им оживала.

- Хочу имя Хлоя.
- Классно!!! – восхитился Алан, и я помимо воли расцвела.

…

- Я понял, - засмеялся Алан. – Ай да номер!!! Он поглотил собою и Конгломерат и ловцов сути. И восприятия провал – проваленная его сущность. Он Необъятностью не стал, но выскочил за грань условий, махнув рукою на себя.
Отверг привычного себя, на ноль не перемножив.

Себя он ненавидит и жаждет своего исчезновенья, но не представляет, как осуществить сие без исчезновения всего живого.
И он готовит уничтожение всего. Аннигиляцию себя в исчезновении всего.
Он зеркально окружил свои владения. А раз нас нет, то видим мы лишь отражения зеркал.
Их полумрак.

Нам выйти поскорее б из его зеркал, пока он в полную не разгулялся. Пока он только начинает суть поглощать других. Но стоит ему только лишь дорваться до сути, готовых с сутью распрощаться, будет бада-бум.
- И как нам выйти из зеркал? – я тороплю его восторг перерасти в конкретность предложений.

- Как выйти из зеркал? Хорошо, что ты спросила!!! – радуется этот ненормальный, с объяснениями не торопясь. – А вот как!!! Понять простую вещь: ТЕБЯ ТАМ НЕТ, НЕ СУЩЕСТВУЕТ.
Как только ты от мира отвернешься, исчезнет он.

Кто в зеркале тебя увидит?!! Некому на зеркала смотреть, когда ты вовлечен в Живое, когда Живым ты, когда Реальное спиною к зеркалам …

…

И вот мы вне зеркал самоубийцы. Но меня не веселит наш новый антураж.
Наверно, смену декораций производил мой худший враг.
Огромная собака на пути. Не выношу собак!!!

- Идем, - торопит меня Алан. – Она тебя не тронет.

- Гав – гав – гав – гав, - не согласилась с ним собака.

- Я их боюсь, - я признаюсь. – Меня однажды собака покусала.
- Теперь все собаки чувствуют эти оставшиеся на тебе укусы, - понял Алан. – Будь наглой и пройдем.

- Собака гавкает, мне страшно и противно!
- Будь созвучной своему покою, не раздражению извне. Собаке страшно и она свой страх тебе внушить пытается, чтоб ты, а не она боялась.
Ты не внушайся, улыбайся. Покоем находи себя.

- А если кинется, укусит?!!
- Хотела б укусить, уже б кусала! Ты в угол, главное, ее не загоняй. Иди, куда тебе необходимо. Покоем находи себя.

- Тебе легко так говорить: «покоем». Она не лает на тебя!!!
- Да, мне легко и просто всё. Потому что я на имена обидные не откликаюсь. А ты ведешься.
Она не лает, а имя предлагает тебе лаем. Зовет тебя: Сыкухою, и ты охотно откликаешься на это имя. Ведешь себя сыкухою.
Может, ЭТО твое имя, а не Хлоя?!!

- Кто сыкуха?!! Да я сейчас собаку эту загрызу!!!



Стрелки Конгломерата


Нас окружали.
Их было офигеть сколько и были они вооружены, что называется до зубов.

Но оружие оружием, меня же пугали до усёру их равнодушные, неторопливые, профессиональные ухватки, их обстоятельное и безучастное оглядывание нас.
Так мясник привычно примерятся в замахе топора, расчленяя тушу на аккуратные кусочки.

У меня дядя – мясник с двадцатилетним стажем рубки. Я знаю этот взгляд перед ударом.

- Мне срочно вводить пин – код? – спрашиваю торопливо.
- Введите пин – код, - механическим голосом предлагает себе Алан и отвечает своим. - Так, ввёл.

- Теперь выведите, - предложил он снова на манер говорящего робота.
- Дурак, - засмеялась я, ощущая, как страх покинул меня, стоило только рассмеяться. – Кто это?

- Похожи на стрелков Конгломерата. Не переживай, а проживай. Да и отойди в сторонку. Нет, лучше прижмись ко мне плотнее. Живо!

Я прижимаюсь, а сама смотрю, что он там делает.
Полнейшая нелепость!!!
Тут вооруженные мордовороты подступают, а он с завязочкой мешочка возится!!!

- Что там в мешочке?
- Там черные жемчужины мои! Чистейший гнев и ярость! Р-р-р!

Я засмеялась: – Да ну тебя!
- Так, я не понял, кого ну?!! Что за наезды на благодетелей своих?!! – он ущипнул меня, я взвизгнула и шлепнула его в отместку.

- Смотри и восхищайся! – он говорит, мешочек раскрывая.

Ну, конечно!!! Так и разогналась!!! Прямо вся завосхищалась!!! Во всех своих местах!!!

…

- Вы оба, руки за голову, лечь лицом на землю, - раздалась ленивая команда. – Немедленно руки за голову и лечь лицом на землю.
- А я вас жду, - насмешливо ответил Алан.

Ну, ни фига ж себе!!!
Из мешочка вырвались темные стремительные тени, как вспышки темноты во свете дня, и разбросали-расшвыряли наступавших будто кегли.
И не успокаивались, а на них скакали. И расцветали-расплывались-растекались синяками, шишками, кровавыми разрезами, буграми, царапинами по погрустневшим лицам тех мордоворотов.

Во дела!!!
Да, я – восхищенная во всех местах!!!
Мне б такого парня!!!

Я еще крепче вжалась в Алана.
Эх, если у него в мешочке крохотном такая сила, какая ж сила у него, у Алана внутри?!!

- Эй, подруга, харэ мной восхищаться и ко мне бесстыдно прижиматься! Мы победили! И нам пора.

И сколько в нем противности!!! Нет, мне такого парня даже даром не всучить!
Того, у кого противности больше, чем у меня.

- И хватит там бурчать! Тоже мне бурчалка!



Мне не зачем себе всё это представлять


- Мы бродим, бродим, - недовольно промолчала я.
- Прости, вынашиваю я идею, как все закончить, к спокойствию вернуть.

- Вынашиваешь, как ребенка? – ядовито пошутила я.
- Тьфу, на тебя, - ответил он. – Ребенка следует приглашать в Любви. А мамаша что-то подгуляла!

- Кого назвал мамашей ты?!! - я крепко сжала его в своих объятьях и принялась душить.

И снова мне понравилось быть прислоненной к Алану.

- Тебя, - он высвободился мягко. – Зачем-то ты понадобилась снотворящему. Он многих уже собой окучил, но ты – та, которую он толкает к детскости потере неустанно.
Ты для чего-то ему необходима. Но для чего?
Что даст ему твоя утраченная детскость?

Он крепко сжал меня и в глаза мои нырнул, я даже охнуть не успела! А так хотелось охнуть мне восторженно от нежного его присутствия во мне.

Мы стояли на расстоянии, он лишь касался моих рук, но глубиной своею был во мне.
Не в теле, а намного глубже.

По-видимому, в самой глубочайшей глубине …

…

И потекли липучей лентою помятые картинки, которым я значения не придавала.
Соседка косится на мою обновку недовольно, а я цвету от счастья: мама мне купила платье.
Красивое такое!!! Я в нем красивая, аж сердце замирает от восторга!!!

И я бегу к друзьям, свечусь от радости и … падаю лицом в асфальт. Разбиты локти и колени, свезены ладони, а на лице живого места нет.
И платье в клочья, жалобным цветным лохмотьем просит извиненья.

Кровь. Ее так много. Отовсюду. Течет, слипается.
Какая же липкая бывает кровь!!!

Я плачу и жжет мое лицо от слез.
И от обиды сердце ноет.

И всё, чего хочу: исчезнуть.
И перестать быть этим нелепым уродливым растерзанным цветным пятном.

Исчезнуть.
Навсегда.

Немедленно исчезнуть …

…

Слезы бегут ручьями.
Я плачу и жжет лицо от моих слез.
И от обиды сердце ноет.

В глазах расплывчатый туман. Но видится мне темная фигура.
И Алан заслоняет от нее меня собою.

- Я ей не причиню вреда, - тихо говорит фигура. – Я здесь, чтобы ее мечту исполнить.
- Ее Мечту ей исполнять, - также тихо Алан отвечает.

- Тебе меня не остановить, Я – Хрог, мечтающий исчезнуть. А для осуществления желаемого необходима пара сил – слияние начал. Она мечтала, как и я, исчезнуть.
- А Детскость ей мешала это сделать. Веселость Детская к Жизни возвращала и Счастье обещала. Просила от Нее не избавляться.
А ты ее поторопил. Через соседку, подельницу свою. Через эту мерзкую старуху-упыря.

- Нет сил, мне больше ждать и это было просто. Да только не подельница она. Полезная старуха.
Была.
Когда я девушку с собою заберу, то лично тетку навещу. Ты удивишься, но мучить я умею! Сам через муки прохожу от мгновения к мгновению. И ими поделиться мне не жалко.
Хочешь, и с тобою поделюсь?
- Хочу.

- И не боишься?
- Не боюсь.

- Я говорю с тобою, потому что уникален ты, как и мы с нею.
Ты провалился в ловца сути и вышел. Мой мир зеркальный тебя не удержал. И эти бесполезные стреляки из Конгломерата с тобою облажались. Я восхищен!
Есть, чем еще меня порадовать?
- Есть, - прищурился, разглядывая Хрога Алан. – Что остается, когда уходит боль? – спросил он, и темную фигуру кинуло на землю.

- Усталость, - прошептал он. – Когда живешь ты болью, и она уходит, остается лишь усталость.

Он отрешенно разбросался и словно не дышал, как будто бы устал дышать.

А Алан словно заледенел чужою болью. Я видела в прозрачности его, живой источник теплый. Он неустанно бился в леднике, не замерзая, собою отогревая миллиметр за миллиметром тело.

Маг выдохнул и улыбнулся, когда согрелась внутренность его. Источник благоухал собою.
Теперь пространство, окружающее нас, собою согревая.

…

Хрог перевернулся на бок.

- Ты не представляешь, как больно быть, - устало и обреченно вымолвил он.
- Мне не зачем себе всё это представлять. Я знаю, - также тихо отозвался Алан. – Я знаю.

- Я не остановлюсь, - подумав, заявил Хрог. – Мне край, как необходимо исчезнуть. Я дошел до края.
- Дошел, - усмехнулся Алан. – Я – твой край. Шагай в меня и исчезай. Я – Пустота и Тишина. Я – Изначалия Поток и Окончательность Потоков.

Хрог вдруг просиял улыбкой, а меня прижало к стенке крепко, как будто рукою к стенке припечатал меня Алан.

Он вдруг раскрылся-развернулся Пустотою-Тишиною и мой восторга крик смешался с ликованием самоубийцы.
Если бы не сила, удержавшая меня, я бы нырнула в Алана, чтобы исчезнуть Пустотою-Тишиною. Я, может, и не до края, как Хрог, дошла, но гадости немало навидалась и многое пережила.

Хрог растворился, будто не было его.
А вслед за тем ко мне приблизилась ладонью Пустота и Тишина, и знание мое о Хроге, ласковым движеньем стерла, будто корова языком слизала.
Вместо себя оставив Блаженство Пустоты и Тишины Немыслимым Покоем ...



Пора в дорогу отправляться
Туда, откуда возврата больше нет


- О, хозяин, - взвыл заунывно Гонзик. – Что прикажешь, господин мой?
- О, господин великий, - подключился Горн. – Повелевай!

- Рад вам, оболтусы! – обнял их Алан. – Хлоя, солнышко, ты посиди пока, я пошепчусь с ребятами.
- Привет, Хлоя! – как другу улыбнулся Гонзик.

И чего я его боялась, такой смешной мальчишка?!!

- Привет, Хлоя, - помахал рукою второй, мощный мускулистый парень. – Я Горн.
- Привет, ребята!!! – облегченно рассмеялась я.

Алан о чем-то пошушукался с друзьями, и они исчезли.

…

Сгорбленная старуха швырнула в ярости поднос с приготовленными ритуальными принадлежностями.

Такой привычно отработанный акт ворожбы не только дал сбой, он дал этот сбой по самой старухе.
Наотмашь, как будто кто-то самим подносом врезал по лицу.
Старуха даже челюсть вставную уронила на пол.

Что происходит?!!
Все шло, как по маслу, девчонка исходила на дерганье, и колдунья вдыхала ее силу.
Но всё переменилось.

…

Ей невмоготу была живость этой пигалицы. Теперь же, когда она буквально расцвела совсем недавно, соседке нет покоя.

Так и не смоглося ей сжить девчонку дерзкую со света.
Что ни устраивала ей она – все с нее, как с гуся вода. Только вот обезображена егоза ранами или ожогами, а отвернешься, зажило лицо ее, и тебе ни шрама одного, ни пятнышка на коже.
Только вот по сердцу удар коварный получила, с жизнью распрощалась, а глядь, вновь носится со сверстниками в игре звонкой.
И смеется, и смеется, и смеется!!!

А в смехе детском тает колдовская сила.
Совсем уж было отчаялась колдунья.

Но силу обрела старуха мощную, когда ее призвало Темное Могущество под свою длань.
Какая честь!!! И несомненное признание заслуг ее.
К ней обратился Покоритель Конгломерата и ловцов сути.
И силы стало неизмеримо больше.

Приказ же Господина нового привел в неописуемый восторг разуверившуюся в колдовстве старуху. Девка нужна ему для уничтожения всего живого.
О, ненавистное Живое, пришел и твой черед (как и пигалице той, в которой ты живешь) и мертвенности, такой уютной мне, мешаешь!!!

Сжить со свету девчонку теперь ей стало просто, толкнув ее к потере детскости через желание иметь ребенка. В объятия чужие, в руки похотливые чужих.
Через такое ты пройдешь, девчонка, у меня! Сама себе противной станешь и отречешься от себя!!!

О, навязать докучную идею, удалось довольно просто.
С силой, данной ей, она могло и не такое. Но большего Хозяин ей не разрешил.

…

Но с каждым действием колдуньи, тает сила. И отдача долбит все ощутимей.
На этот раз врезало конкретно.

- Не зря слово «ворожить» так предостерегающе звучит, - мальчишеское хихиканье словно ударило по ушам колдунье. – Ворожбою зовется, ворожьим, вражьим делом.

Знала она: ответ держать придется, но не готова отвечать старуха.

…

Но полилось, как ни старалась удержаться, изо рта признанье. Кому ответ давать придется, развязывать умеют, как оказалось, языки.

- Всё расступалось передо мною. Склонялось и уступало мне дорогу к тому, чего хотела я. Но эта девка – во всем преградой на пути стояла.

Щенок или котенок нужен для действа колдовского, только отыщу – она их подбирает и на руки тащит.
Невесту обрядом тайным в услужницы желаньям многим посвятить, а жениха ввести в кручину – она восторженно глядит на пару и ВИДИТ ИХ счастливейшей из пар.

А где мне силу брать, как из других не вынимая, как не выдергивая силу из других?!!

И порчу я на девчонку навести старалась, и сглазить, а проклинала так вообще без перерыва. Хотелось мне, чтоб видела она других, как мерзость жалкую и мне своей восторженностью не мешала.
Но было все напрасно. Ее как будто что-то защищало!!!

Я места себе не находила пока не догадалась что.
Все дети заурядными спешили стать, стать взрослыми и скучными, но эта (!!!) взрослость, как чуму, собою обходила и радовалась жизни постоянно.

Тогда взяла себе за цель я: Детскость эту выбить из нее.
И Детство это в ней травила я нещадно. Вытравливала, как могла.

Та: «Ой, котик!!! Ой, щеночек!!!» тянется руками, а те ее в ответ кусать-царапать моей злобой. Она кому-то улыбнется – я щерюсь ненавистью из встреченного ею.
И так во всем.

И именем ее все время называла, всю желчь свою в него вливала при оклике девчонки, весь свой гнев и отвращенье ею. Пусть имя станет для нее еще одним источником разочарований.
Я додавлю тебя, негодница!!!

И додавила. Стала тенью та девчонка, всех сторонится, избегает, ускользает ото всех.
Сама с собой играет. И ни в ком не ищет для себя в игре партнеров.
В уединении нашла себе приют.

А тут еще и подросла, и заневестилась, и расцвела красиво.
И тут меня идея посетила, как уединение ее нарушить.

Но мне на это не хватало силы. На это силы надо много.
И я к ловцам веселой детской сути молилась и обещала отдать им ее Детскость, которая им так и не досталась.
Им верно-неустанно служить клялась, нещадно вырывая-выдирая суть из тех, кто неуступчив.

И вышел из ловцов мой новый повелитель темный, и я ему на верность присягнула.

…

Знала она: ответ держать придется, но не готова отвечать старуха.

Ее взмах был неожиданным, а заклинание неотвратимым. Сейчас отведает шутник дела вражьего. Хлебнет и захлебнется!

Но скалится охальник и кривится ее потугам.
А ей в обратку, словно битой со всего размаху!!! И пухнет гуля на лице, во всю ее ширь мордатую.
Набухает чернотою, пока на четвереньках ползает она.

Что с ее умением колдовским?!!

- Пора в дорогу отправляться, откуда возврата больше нет, - он говорит,  и острыми и мелкими зубами тревожит зябко.

Но колдунья не сдается, разматывает нить нательную, готовясь покрыть ее узлами, удавкой виртуальною охальника душить.

- Хорош, дурью маяться, бабушка!!! - вышел из темного угла гигант в заляпанном кровью медицинском халате. – Порву на тряпки. В лохмотья.

И бабка завыла тонко и протяжно, пустила противные липкие слюни. Уронила вставную челюсть, захлюпала соплями.
Изошла мочой, потекла поносом жидким.

- Пум-бурум, - сказал Горн.
- Тырыбым-мырыбым, - отозвался Гонзик.

- Какая постановка, мальчики!!! – глуховатый грудной голос ударил в потолок и лишил старуху чувств. – Алан  сказал: клиент еще тот попался! Малышей попросил поддержать.
За что вас подержать, мальки?!!

- Тисса, - восхищенно потупился Горн. – Здравствуйте, Неудержимая и Окончательная!
- Здравствуй, Горн, - тепло откликнулась воплощающая собой Окончание Историй.

- Привет, Тисса! Тисса, ты просто киса! Бабулька нас разводит на отврат полнейший, зловонной жидкостью исходит. Тут девочкам красивым не пристало быть. Не пристало приятной даме возиться с немощной старушкой! Мы сами разберемся.
- Мне нравится этот хохотун! – улыбнулась Тисса Горну. – Начинай скорее прибираться, Гонзик. Пока я бабку распакую.

- Я по разборкам спец, не по приборкам, - надулся плут. – Не буду больше твоею красотою любоваться!!! Вот тебе за это!!!
- Хотелось бы и мне так красиво научиться говорить!!! – мечтательно промолвил Горн, стараясь не смотреть на Тиссу.

- Ты молчишь не менее красиво, - Тисса коснулась волос воина, и он смутился еще больше.
- Ты сказала, Тисса, что бабку распакуешь. Может, упакуешь? – Гонзик от любопытства сам не свой. Свой, но очень любопытный.

- Смотрите, мальчики, такое редко кому увидеть удается, - взмахнула Тисса дланями, пальцы между собой сплела, глаза прикрыла.

Заерзала старуха, завертелась, ногами засучила.
А Тисса глаза как распахнет! Одни глаза, лица и нет совсем.
И пальцы потихоньку расплетает.

И видят Гонзик с Горном: не бабка на полу гомном исходит, а мерзость клейкая когтистыми щупальцами пол скребет, ожогами и ранами исходит. Как будто кто-то кипятком ее полил, огнем обжег, нанес порезы и об асфальт старательно потер.

- Мы думали в Отстой ее спровадить, - признался Гонзик.
- Ты прав: пора в дорогу отправляться паскудству. Туда, откуда возврата больше нет, - Тисса топнула ногою, и мерзость разлетелась, растеклась под сапожком ее. – И та короткая дорога.
 
- И нету больше осьминога, - закончил Горн.
- А ты – поэт, - улыбнулась ему Тисса.

- Я пробегусь, ребятки, если что, зовите, - Гонзик испарился, вместо себя напев оставив. –  Мы тут всё знаем вдоль и поперек. Ёк. Другим об этом невдомек. Ёк …

- Могу я проводить вас до дома вашего, - спросил Горн Тиссу.
- А у меня нет дома, Горн. У Смерти дома нет.

- Я просто захотел пройтись, - признался Горн. – И все равно куда.
- Мы можем запросто пройтись, - кивнула Тисса.

- А может, в гости к Алану, не торопясь, пройдемся. С докладом о проделанной работе. Попросим Гонзика состряпать что-нибудь для пира.
- Тогда прогулке длинной, долгой быть. Алан просил, чтоб не будили. Скорей всего, опять исчезнет, как окончание истории, - Тисса уважительно вздохнула. – Таких побольше и я бы от работы отдохнула!

- Значит, очень долгая прогулка будет, - обрадовался Горн. – Я знаю много классных мест, где мы могли бы побывать.
- Отличная идея! – поддержала Тисса.



Счастливая и влюбленная дурочка


- О чем спросить ты хочешь, солнышко, меня? Пора прощаться. Я жутко заскучал по своей подушке!
- Хочу поблагодарить тебя.

- Считай, уже поблагодарила! Ты счастлива, другое мне без надобности.
- У меня вопрос дураций, в моем стиле.
 
Я помолчала, а потом решилась.

- И что теперь, мне девственность свою хранить сокровищем бесценным, чтоб не утратить Детскость?
- Странные вопросы! Она тебе мешает? Боишься от кого-то подотстать? Пугает чистота твоя? Что за спешка?!!

Позволь себе Собой раскрыться. Теки, не запирай - не подгоняй свои потоки.
Пусть из тебя произойдет любое происшествие твое.

Не от других, не для других. Не по обязанности, не из-за страха.
А из Тебя, из-за Тебя …

- А если я влюблюсь в тебя?
- Не стоит, - попросил он. – Я не смогу тебе ответить на твое влеченье.

- Ты женат и у тебя полно детей? – я вдруг осознаю, что ничего о нем не знаю.

Он улыбнулся благодарно, как будто я напомнила ему о ком-то и о чем-то сокровенном и я вдруг сразу поняла, что мне с ним ничего не светит.
Так ярко переживать кого-то вдалеке способны только настоящие влюбленные.

Вот и хорошо, обрадовалась я: я тоже буду любить, и быть любимой!

Начну прямо с себя …

…

Он забывает о моем присутствии мгновенно, навстречу устремлен своей любимой необыкновенной.
Она скользнула взглядом, увидела меня и позабыла, утонув в его объятьях нежных.

Я поняла, о чем твердил мне Алан. Как происходит-проистекает из тебя Живое. Как течь, не запирая - не подгоняя свои потоки.

Два Счастья встретились Живых. И стали Безграничным Счастьем.
Два любящих великолепия соединились.

И понимаю: необыкновенная – она, и он – необыкновенный.

И я необыкновенна
Я точно это знаю

Наверняка

…

- Алан, - тихо, но настойчиво шепчет мне девичий голос в ухо, а нежные пальчики скользят по виску, щеке, касаются моих губ.

Я вскидываюсь, тру лицо.

- Как ты здесь оказалась, Хлоя? – щурюсь спросонья.
- Ты сам научил меня, как не существовать для ограничений.

- Какие ж мы – молодцы, - я зеваю, готовясь вернуться ко сну. Ко сну, где сон, который все считают мною, исчезнет и этим отдохнет. – Возвращайся домой!
- Алан, - тихо произнесла девушка, целуя меня. – Я хочу тебя поблагодарить.

Она скинула одежду, и меня кинуло в жар. Следует признать, ее тело было великолепно!
А на ощупь просто восхитительно. Особенно ее груди, на которые она положила мои ладони.

- Меня устроит минет, - ответил я небрежно. – День выдался слегка спортивным. Еще одни скачки не очень-то в тему.
- Боюсь, я в этом не мастерица, - засмеялась она. – Хотя во всем я неумелая, что к сексу можно отнести. Но ты меня научишь, правда?

- Да, я научу тебя, моя хорошая, - не стал я спорить и попросил. – Повернись ко мне своей замечательной попкой.
- А как же …, - она запнулась. – … минет?

- Сначала повернись, - я обвил рукой ее талию так, чтобы соблазнительница оказалась у меня под мышкой, и принялся шлепать ее аппетитную упругую заднюю выпуклость. – Я научу тебя, как меня дурачить, Тейлин!!!

Тейлин, а это, конечно же, была она, принялась радостно визжать. Это подвигло меня на нанесение нескольких ласковых укусов отшлепанной поверхности. Но и они привели в восторг мою вредину.
Она хохотала, моя малышка, принимая за развлечение мою попытку донести до ее сведения недопустимость подобных розыгрышей.

Когда я понял тщетность метода убеждения, то блаженно рухнул в постель.

- Что ж, - как ни чем, ни бывало и ничуть не смущаясь, отозвалась Тейлин. – Минет, так минет, мой милый Алан.
Мой спаситель, вы получите незабываемое наслаждение.

И не утруждая себя сменой образа, принялась за исполнение угрозы.

Я каркнул подстреленной вороной и меня не стало.
На моем месте возник эмоциональный взрыв, почище ядерного. Он ширился, набирая обороты и снося на своем пути все, что только попадалось. Он сметал, играючись, всё, расчищая собой пространство.
Поскольку оно было необходимо для заполнения счастьеактивными частицами.

Чтобы выплеснуться безудержно, Счастью был необходим Простор ...

…

- Какой-то ты притихший, - заметила Лин, целуя меня в уголки глаз. – Надо почаще тебя оминьечивать!

Я жмурюсь блаженно, реагируя на ее волшебные прикосновения, а не пошлости.

- Что теперь будет? - спросила Тейлин, укладывая мою голову себе на колени и переходя на деловой тон.
- Буду благодарно прижиматься к тебе, пока не прогонишь, - ответил я.

И замер, ощущая упоительную поверхность ее животика своими губами и его восторженную глубину своей внутренней  глубиной.
Ловя созвучие глубин бездонных

- А потом, когда буду способен пошевелиться, - звучал мой голос тихо и проникновенно. – Я зацелую тебя, любимая до блаженного исчезновения. Мне бы только дотянуться до твоего живительного родника губами.

Она вздрогнула от моего ласкового прикосновения и перестала дышать долгую бесконечную вечность ...

…

Ее выдох оповестил все миры, что у них есть шанс на существование, потому как Владычица По Крови Счастлива.

Лин заглянула в мои глаза и поцеловала меня в губы живым и оживляющим поцелуем.

- Прекрати ненадолго свои нахальные поползновения на мои родники, - немного жалобно попросила она. – Я не собираюсь никуда тебя прогонять, вот еще!!! Я спрашивала: что будет после твоих самоотверженных и глупых приключений?
Не опасны ли, прежде всего, для тебя, все эти Конгломераты и ловцы сути?
- Им уже не подняться до былой мощи, - ответил я. – Теперь любой их отзвук во мне. Они лишь незначительная часть в Моей Необъятности. Этот безумный Хрог мне кое о чем напомнил.
О Необъятности Моей ...

- И? - напоминает о своем интересе любимая коротким словом и объятьями, видя, что я готов отдаться Необъятности Своей.
- Хрог получил долгожданное исчезновение, к которому стремился, посредством уничтожения всего живого. Для этого не понадобилось никаких истреблений и катаклизмов, - ответил я, готовясь и сам исчезнуть. Исчезнуть, как этот пресловутый сам.

Но Тейлин снова не позволила мне соскользнуть в блаженство небытия.

- Ты разрушишь Конгломерат и ловцов сути?

Я покачал головою.

- Как бы жестоко это ни звучало, но были б овцы – пастухи найдутся.
Люди создадут себе новых пастухов и сколотят новые гробы для детскости. Проще все оставить, как уже есть, используя пастухов-гробы, как инструменты для равновесия систем. Что хорошего в Конгломерате и ловцах сути?
- Их отсутствие, как и людей!!!

- Не торопись с ответом. Пастухи, помимо прочего, охраняют скот. А гробы хранят суть. Без пастухов начнется беспредел «говонес» – всей мелкой бесовщины колдовской.
Опять настанут времена проклятий, сглазов, порчей и ответных мер противоположных мракобесов, религий и политических систем.
А без ящиков, куда ненужным барахлом выбрасывают детскость люди, найдутся пожиратели ее, на вроде Хрога, а может и похуже.

Кто станет управляться с этой хренью?!!
Я точно не стану этим заниматься!!! Мне слишком хорошо с тобой и Детворой!

…

Я умиляюсь.

- Ты – мое солнышко!!!
- А ты – мое!!! - охотно отзывается на поцелуи Алан и, чтобы больше ни на что не отвлекаться от меня, оканчивает разговор. – Отныне задача Конгломерата – безопасность, а ловцов веселой детской сути – быть камерой хранения и возвращать хозяевам их детскость по требованию сразу.
Теперь любой может играть спокойно, без тревог. А наигравшись в мертвенную взрослость, себе Себя вернуть мгновенно.

- Я тебя очень люблю, моя чудесная девочка, - без всякого перехода признался Алан.

В такие моменты лучше отшучиваться и пошлить, иначе можно разреветься от Счастья.

- Настолько хорош был минет?!! – ехидно осведомляюсь я. – Или тебе понравилось мое воплощение – твоя напарница, благодарящая тебя минетом?!!

Алан крепко и нежно прижался лицом к моей ладошке, и я заплакала, как дурочка.

Счастливая, влюбленная и любимая дурочка.



Великий Воин Безумной Орды


Это всё Хинея. Когда она о чем-то просит, прижимаясь и заглядывая в мои глаза своими фиолетовыми озерами, я готов на это самое пресловутое всё.

- Они, как тени бродят, не понимая, что умерли давно. Пора б их отпустить. А кому, как не тебе?!!
Если даже я тебя сначала приняла за Воина Великого, Вождя Орды Безумной.
- И что я им скажу? Привет, мы с вами одной крови. А они предложат мне: «Мы верим, но давай проверим!!!».

- Детали обговорим, когда ты согласишься.
- Ах, ты уверена: я соглашусь?!!

- Ага, - невинно мне кивает соблазнительница, и соблазнение свое наполную включает.
- И как я их призову?!! – отчаянно сопротивляюсь из последних сил  ее воздействию на мою стойкость. – Развешу объявления в пустыне на миражах и на барханах?!!

- Я дам тебе рог Вождя.

…

- Как он попал к тебе? – невинно поинтересовался я.

Хинея напряглась.

- Я не хочу об этом говорить, - жестко отрезала она.
- Тебе не кажется, что это нечестно? - мягко выговорил ей я. – Вписывать меня в историю, ничего не объясняя.

- Не кажется, - также резко ответила она. – Это действительно нечестно. Если не хочешь, не вписывайся.

Крайне редко Хинея ведет себя подобным бесподобным образом. Не скажу, что я в восторге от ее закрытости в некоторых вопросах. И от ее грубости.
Но она права. Если мне не в тему тема, незачем вписываться.

…

И вот стою я один среди безмолвствующей пустыни. В своей рогато-хвостатой шубе.
Девчонки Ордена и леди Тейлин в засаде притаились-схоронились. На всякий случай. Мало ли что!

Повелительница По Крови здесь затем, чтобы совершить свой Полет Воинской Смерти над заблудившимися в миражах воителями.

Я достал из заплечной сумки трубящий рог. И опробовал его легким вдутием воздуха.
Эффект был конфузным. Будто у меня случился неконтролируемый выброс газов. Шумный и неуклюжий.
Получилось смешно. Жрицы прыснули.

Я принялся развлекаться и развлекать своих спутниц художественным пуканьем, не обращая внимания на хмурый взгляд Хинеи. Пусть дуется, если ей так хочется!
В какой-то момент я, увлекшись шалостью, сжал крепко рог и выдохнул в него, комично трясясь телом.

Рог неожиданно разродился протяжным воем ...

…

Тревожно и призывно гудел рог вождя. Слышался в нем клич безумных и зов к безумству. Присутствовала в сигнале какая-то трогательная даже не вера, а безусловность, что Смерть дарует возвращение домой. Потому, что одолеть великих воинов в состоянии только их Великая Хозяйка. И именно Она забирает их.

Мурашки побежали по телу моему, а кровь запульсировала гулкими толчками.
Во мне пробуждалась некая сила, о которой я и не подозревал.
Мое тело словно налилось некой жгучей энергией, голова гордо вздернулась, а на губах зазмеилась гибкой презрительной плетью высокомерная улыбка. Глаза посетил какой–то непривычный мне внимательно щупающий окружающее пространство прищур.
Челюсти налились металлической тяжестью враждебности к миру, а зубы сомкнулись жесткой сцепкой.

Пока я с трепетом и интересом прислушивался к внутренним ощущениям и отмечал перемены снаружи, появились всадники Безумной Орды.

…

Я их узнал совсем не по идентичному наряду – шубам из адакта. Я узнал их, как узнают знакомых.

- Беги, Марк, беги!!! - кричали Жрицы, как обычные перепуганные девчонки.

Они словно были за неким стеклом, пребывали в отдаленном измерении. Я был им видим, но для них недосягаем.

Да и не слушался я призывов к бегству.
В моих ушах стоял грохот копытный, а перед глазами бушевал океан диких неудержимых всадников.
Всё поплыло перед глазами, я понял: я он и есть, когда-то был им – Безумцем Главным Беспощадным,  Великим Воином Дикой Орды.

Крик вырвался из меня.
Вопль восторженного ужаса от собственной неудержимости и дерзости.
Мои ноздри трепетали, улавливая грядущий разлив алых рек, их тошнотворно пьянящий аромат, мутящий голову и находящий выход в жестоких взмахах клинка и в этом устрашающе-парализующем всех крике.

Мой рев еще отзывался дрожью в поднебесьи, а притихшие было, воины Орды уже ликовали, приветствуя своего вождя.

Я обвел их взглядом, готовый вести своих бойцов к новым завоеваниям и новым кровавым утехам. Мир жалобно скулил в ожидании предстоящей резни и готовился к худшему, когда кто-то мягко тронул меня и ласково принял мою ладонь в нежную свою ладошку.

Я дернулся, чуть не опрокинув Хинею. Но она удержалась, прижавшись ко мне, и заглянула в мои глаза своими фиолетовыми озерами.
Я улыбнулся и кровавое наваждение пропало. Я прижал лицо любимой к своему и выдохнул счастливо.
И этот счастливый выдох отозвался в Вечности и в сердцах воинов.
Я повернулся к ним и произнес:

- Наша миссия завершена. Великая Хозяйка готова проводить нас к Обители Нашей, осталось лишь дать согласие на это.
Об этом мне сказали наши звезды. Об этом говорят наши сердца.

Пора Домой …
Пора Домой



Символия


Символия.
Края упрятывания сути в символы, вотчина изготовления красивых маленьких окошек и дверей, штор и завес для истины живой.

Здесь я люблю случаться, незваным нежеланным гостем навещать, бывать слоном в посудной лавке.

…

- Мы к Алану Лиге Легко и Просто, - объявил один из символистов. – Со срочным делом.
- Проходите, он как раз хотел повеселиться, - ехидно ответил Гонзик и сердито придобавил. – И символами по дороге не сорите. Заставлю убирать!

- О, ко мне с предъявой! - обрадовался я. – Проходите, проходите.
- Нам есть, что предъявить, - надменно заметил старший. – Это возмутительно, от того, кто навел порядок и четко для всех определил понятия «чужое» и «мое», такое неуважение к чужим делам нам наблюдать!

- Вы что-то перепутали, гости незваные. МНЕ в пору вас претензиями изобличать, взывая к справедливости и законному порядку.
- Мы ничем не нарушали благополучие твое и твой покой! – удивился старейшина картели.

- Неужели?!! А кто все выходы к свежести истин конопатит, красиво оформляет созданные тупики?!!
Искусство ваше, сродни таланту гробовщика, резными вычурными завитушками украшающего гроб, пока стучится живое, находящееся в нем, требуя своей свободы.
- Живое ни каким гробом не удержать, - философски отвечает символист. – И мы не гробовщики.

- Мне говорит о Живости тот, кто от Нее все время прячется и Ее прячет!!! Кто о Ней Родимой ничегошеньки не знает!!!
Да, пробуждение сродни цветку, рвущемуся сквозь асфальт.
Вы те, кто ставит монументы на Его пути. Не спорю, талантливые монументы, но представьте, каково цветку!
Ведь, вы не просто украшаете, ради красоты. Вы силу, рвущуюся к воздуху и свету, используете для своих блистаний. Вы вдохновляетесь идущей Жизнью и ставите Ей памятник на Ее пути.

Молчат парламентеры, впервые осознав последствия таланта.

- Нам прискорбно слышать, что наше предназначенье приносит вред. И еще прискорбней то, что нам оно единственной отрадой и даже смыслом бытия.
Как нам быть теперь? Не знаю.
- Попробуйте свой дар употреблять, не пряча Истину за декорацией-картинкой, а обнаруживая доступ к Ней в мирах, где глубоко она сокрыта за ворохАми объяснений-мыслей. Всё теми же окнами-дверьми, которые легко открыть.
Тогда талант ваш: все оформлять красиво, станет раскрывать, не прятать Суть. Станет прекрасным карнавальным маскарадом, а не тугой подарка упаковкой грубой.
И будет пробуждать, и побуждать: не успокоиться глянцевой оберткой, а маску и костюм сорвать с прекрасной незнакомки. Познать Суть ее и увлечься манящей глубиною Жизни.
Во всём лишь Истину Собою обнаруживать-изобличать.
Такое вам по силам?!!

Молчат мечтательно все гости-символисты. Молчат и в новое предназначение вникают.

Старейшина поднялся и меня обнял.
По-дружески и благодарно.



Встреча


Рыжеволосая богиня, чье пребывание на этой планете, сродни незаслуженной нами милости Небес, покачивая своим грациозным телом, скользит мимо.
Ее огненные кудри пляшут язычками необъятного пламени на ветру.
Я ловлю ее взгляд, не с целью знакомства. Я просто не прощу себе, если не увижу блеска ее восхитительных глаз!
А то, что они не восхитительны – богохульство, смертельное оскорбление, последнее из грехов!!!

Я остановился резко, будто врезался с разгона в столб. Меня словно окатило волной и унесло, смыло, точно и не было никогда такого парня-недотепы со смешным именем Кеша и пафосным Иннокентий.
Будто не было их обоих.

Я не потерялся в ее глазах.
Я нашел себя. В самой глубине их разыскал утраченного однажды себя.
А она в моих отыскала себя.

Это было странно. Я не знаю, как подобное возможно?
Может, мы отдали себя целиком друг другу в одной из своих прежних ипостасей. И были разлучены.
Может, не поэтому.
Какая разница!

Мы отыскали себя и друг друга ...



Такое по плечу лишь исключительным придуркам


- Прошу тебя: заткнись, - сказал мне Алан. – «Молчание – начало всех начал» – великие слова, когда ты вникнул в их молчание-начало.
Хвастливость – глупейшая растрата силы. Как вызов всем желающим: обратное попробуй докажи! И «доказАк», желающих обезобразить что-то важное другим, в достатке.
Они на раз готовы образ исказить, чтоб неповадно было над ними возвышаться.

Взгляни на Горна, он одарен неимоверно и немногословен. Ты ничего о нем практически не знаешь. Могущество свое не выставляет напоказ.

- А как же Гонзик?!! Он хвастлив!!!
- Гонзик … Гонзик потому и Несравненный, что он Гонзик. Виртуоз!!! – восторженно ответил Алан. – Он хвастовством своим над Несравненностью своей смеется.
Он преувеличенно хвастлив, возвышенно доступен для насмешек. Он будто подбивает всех над Несравненностью своею посмеяться. Плут!!!
Это великолепный и недостижимый трюк – не выставлять на обозрение свои таланты, открыв их всем и осмеяв. Открытостью полнейшей Свое Заветное и Сокровенное от глаз чужих прикрыть.
Как клоун-фокусник: «внимание сюда!». И обнаружить неуклюжесть исполненья.
И ты пока смеешься, уже он провернул все, что ему хотелось провернуть.

- Я так смогу?
- Ты любишь прихвастнуть? Любитель розыгрышей и шоу?
Речь не об этом, о другом.
Мой разговор о дарованиях твоих и о Тебе. О том, что дарования – ТВОИ, не ты их.
Однобокость не к лицу любому. А быть разносторонним – означает, не принадлежать ни одной из своих сторон. Не быть их принадлежностью, а многогранным, и даже безграничным быть.

Ведь когда не в центре ты Себя – ты не равновесен и раним. И главным образом, для Цельности Твоей твой образ уязвим.
Поставив что-то в центр Себя вместо Себя, ты тут же ставишь это что-то раком.
Пойми: жить не из Себя, а из чего-то исходя – быть продолжением чего-то. Твое Начало быстро с этим «что-то» разберется, других подтянет.
А если нет, то потерялся ты. И твой талант закроет к Тебе доступ твой. Закроет свежесть для тебя Тебя же.
Такой талант, взамен Тебя – приз утешительный тому, кто мертв. И он не утешает. А только подгоняет быстрее удирать в погоне от Себя.
Впрочем - между прочим, достаточно о мертвецах.

Будь Позволением любым идеям, а не слугой любых идей.
Пришла идея, ты говоришь ей: «Прекрасная идея, осуществляйся без меня. Осуществляйся – осуществляй себя. Легко и просто».

…

- Мне нравишься? Осуществляйся!!! Само.
Всему я говорю: «Хорошая идея. Осуществляй себя».

А жить чем-то одним я не умею, а значит, это не мое.
И я живу Своим, дышу Собою …

…

Я жил-дышал его Живым Присутствием. Пусть так бы говорил и говорил. А я слова его ловил, сам в междусловии его парил, как птица.
Пусть так бы говорил и говорил …

…

- Все приобретенья и потери ваши для получения эмоций, чувств.
Так чувствуйте всё напрямую! Не дожидаясь поводов для чувств.

Упейтесь обладанием или потерей, не дожидаясь появлений и утрат.
Живите то, что вам так жизненно необходимо, как произошедшее уже.

Живите чувство, не дожидайтесь подтверждений от людей и мира. Их можно так и не дождаться. Или дождаться с опозданием изрядным, когда не в тему станет тема.

Вам нужен результатом спектр эмоций. Вот им и наслаждайтесь.
Все ухищрения для Счастья Вашего, а не наоборот.
Живите Им, минуя всё, что мимо Счастья, мимо Вас …

…

- И есть еще попутный бонус: с тобой уже не происходит ничего не Твоего.
Когда нет надобности в подстегиваньи чувств, то для тебя один лишь Ты и остаешься. Ты остаешься и никаких туманов и обманов.
Лишь только Ты ...

…

Алан выдохнул устало и немного огорченно, и замолчал.

- Тебя что-то гнетет? - спросил я удивленно.
- Да, - ответил честно он. – С тобою очень трудно находиться рядом. А может, я слегка отвык с людьми подолгу находиться рядом.
И привыкать мне не резон.

Я обиженно пошмыгал носом.

- И что со мной не так? – спросил, как можно равнодушней.
- Когда с Собою ты – всё так, и спрашивать не нужно.
Ты почему-то не с Собой, - он потер лицо, как ребенок сонный. – Мне странно и печально обнаружить тебя, Марк, не в Магии Легко и Просто, а снаружи. От Магии Легко и Просто вдалеке.
Мне горько и тревожно, с тобою рядом находиться.
И безысходно мне.

И это всё твое, его принес ты. Всем этим ты живешь. При этом, как будто, всем доволен.
И этой горечью-тревогой безысходной увлечен.

Мне непонятно это. Непонятно …

…

- Не буду я тогда тебя тревожить-безнадежить, безысходить и горчить, - ехидно я ответил и добавил. – Никогда.
- Меня теперь уже ничто не потревожит, после того, как умерла в тебе Мечта. И ты Мечтою умер для меня.
Не приходи, как человек сюда. Не унижай свои сияния былые угрюмым погребным обрядом, в который превращается история твоя.

Не приходи, как человек сюда.
Такой ты здесь не в тему…

…

Он отвернулся и скрылся в доме, костер, горевший, вдруг погас, и стало холодно и сиротливо.
Но лицо мое пылало, и кулаки костяшками мои белели. Я сел в машину и помчался в город свой.

- Такой не в тему?!! - кривился я. – Не в масть?!!

Пытался выговорить оскорбления, но рот противился хоть что-то про него похабное сказать. А так хотелось.

Чем я не в  тему? Тем, что не забросил бизнес?!! Воспользовался возможностью своей, вместо того, чтобы овладевать искусством Магии Легко и Просто?!! Одно другому не помеха!!!

- Ты смотришь на дорогу или по памяти ведешь, - раздался голос озорной.
- Ярче?!!

- Собственной несуществующей персоной, - согласилась Девочка-Дитя. – А ты?
- Что я? – не понял я.

- Я здесь, а ты?!! Похоже, часть тебя осталась с Аланом и спорит, а часть в машине едет символично, поспешно убегая от Себя.
- Ярче!!! – взмолился я. – Не надо!!!

- Не надо, так не надо, - ответила она. – Я тут сойду. Минуты через две ты врежешься и разобьешь машину. Со мною ничего, конечно же, не будет, но мне безрадостно смотреть, как ты казнишь себя.

…

Я резко врезал по тормозам. У меня надежная машина и потому, слегка вильнув из стороны в сторону, она послушно встала.

- О чем ты говоришь?!! – воскликнул я. – Со мной авария случится?!!
- С тобой авария уже случилась, а ты не понял, дурачок, - как можно мягче, пояснила Ярче. – Ты сам всё и устроил. Не знаю, что творится в голове твоей, и почему не можешь ты принять того, что счастлив. Мне не понять стремление твое к несчастью и отвержение счастливости твоей.

- Алан хотел меня убить?!!
- Какой ты глупый!!! Ты жив лишь потому, что выжить захотел и к Алану пришел, а он тебя Мечтой увидел и стал ты Собственной Мечтою. Начал раскрываться.
Теперь от Жизни ты поспешно отвернулся и удивляешься, что ожидает тебя смерть.

- И все из-за того, что в бизнес я вернулся, и свое дело делать захотел?!!
- Причем тут дело?!! Ты от Себя поспешно отвернулся, прикрывшись делом! Впрочем, может, твой удел – свернуть назад от Дома на его пороге. И так Домой и не вернуться.

- Я вас не понимаю!!! Алана, тебя!!! И вы меня не понимаете!!!
- Я знаю, - ответила она и вытерла украдкой слезы. – Ну, всё, пока. Приятно было побыть тебе знакомой.

…

Во мне бушевала противная неуступчивость: «Да пошли, вы все!!!».

Кому и куда надлежало идти, я не уточнял.
Потом меня вынесло из машины и вывернуло наизнанку криком отчаянья.

…

Когда я вернулся, в машине уже уютно устроилась Хинея.

- Покатаешь? – ясно осознавая двусмысленность вопроса, улыбнулась она. – Я слышала, что в этом измерении парни обожают катать красивых девушек. Поехали к реке.

- Что со мной, солнышко? - спросил я, заводя мотор.
- А-а, - отмахнулась она. – Ты не вписался в проем дверной и врезался в дверной косяк. Ты умудрился поскользнуться на пороге в шаге от Себя. Такое бывает сплошь и рядом.

- Правда? – облегченно обрадовался я.
- Нет, не правда, - ответила она, смеясь. – Такие дураки редки! Чтоб отвернуться от Себя, уже придя к Себе, такое по плечу лишь исключительным придуркам!

…

Мы у реки. Хинея гладит волосы мои, а я удобно головою примостился на ее коленках.

- Я был готов себя убить?!!
- Готов был. Ты и Алана убил.

- Как?!! – вскакиваю и вскрикиваю я.
- Собою помертвевшим, - хмыкнула невесело Хинея. – Мне Ярче свистнула. Ты ловко отгородился от меня, я твою опасность и не ощутила. Светлячок твой жив?

Я глянул на ладонь и ужаснулся.
И стал поспешно дуть и уговаривать его.

- Ну же, милый, оживай!!! – я заплакал, как ребенок. – Оживай же!!! Оживай!!!

Хинея взяла мою ладошку в свою, чтобы наши фонарики живые были вместе, и поцеловала меня в губы.
И я ответил поцелуем.

…

Когда мы оторвались друг от друга, фонарики сияли чистым светом.

И я вздохнул.

- Все будет хорошо, - пообещала мне Хинея.

- А как же Алан?!!
- Ему не привыкать. Он в умирание легко и просто, запросто играет. Подолгу он не умирает, а раз и умер. Раз – заново вернулся.

- Он, правда, обо мне не знает?
- А ты напомни о себе. Ожившим, не отжившим о себе напомни. Найди любой предлог и появись.
Алан обожает Жизнь.
Живых, Оживших и тех, кто вновь готов Ожить …



Мне содействие необходимо


- А Макроэкономист пожаловали, - обрадовался моему приходу Алан, кланяясь в пояс. – Надежда и опора экономической стабильности государства нас своим присутствием почтили!

…

- Я думал ЭТО навсегда, ощутил и порядок, - сказал я.
- ЭТО навсегда, когда ТЫ – ВСЕГДА,  Марк, - ответил Алан. – Когда ты – ни макро, ни микро, и даже не Марк.
Когда же ты узнаёшь нечто, как себя, и этим становишься – ты становишься этим нечто.
ЭТО – просто узнавание Себя Собою. Никем, ничем другим.

- Как же происходит это сползание в прежнее?
- Тебе помогают сползти. Знаешь, почему многие искатели уходили от людей. Помимо всего прочего, они уходили, прежде всего, от представлений людских о себе.
Чтобы остаться наедине, пусть и не с Собою, но хотя бы с собственным представлением о себе. И, разобравшись, остаться наедине с Собою.

- Людские представления настолько влияют?
- Да, если ты ведешь себя, как человек. Не притворяешься, а искренне считаешь себя им.
Тогда ты подключен к человеческой программе.
Тогда всё, как в компьютерной игре, где ты – персонаж сюжета. Шаг влево-вправо по умолчанью невозможен. Тебе отведена там роль.
Она тобой играет.

…

- ЭТО – нечто бесспорное. Да, необъяснимое, но безусловное, если в тебе есть хоть капля чувствительности, живости.

Я безмолвствую, ничуть не удивленный тем, что Алан резко замолчал.
Он – мастер резких остановок, смен тем, окончаний разговоров.
Только вы собрались составить мнение, он уже оставил обсуждаемый вопрос.
Только собрались перебить вопросом, он задает свой и такой, что обухом по голове все вопросы вышибает.
Только собрались вы его прижать аргументом железобетонным, а его и след уже простыл.
Но, если уж ухватит повествованием – не отпустит. Как миленький выслушаешь и уяснишь, не забудешь.
Поэтому легче и проще идти рядом и наслаждаться покоем его присутствия. Захочет – сам скажет. А не захочет – клещами не вытащишь.

- Меня вот какая вещь занимала в прежнее время. Все, ходящие по лезвию ножа, с кем мне доводилось встречаться, были разными, но сходились, будто сговорившись, все в одном.
Они – фартовые ребята. Те, кто живет фартом, удачей, везением, фортуной.
И, главное, фартовому: удачу эту не вспугнуть.

Все они (кого принято в социуме называть: мошенниками, убийцами, картежниками и ворами) говорили об одном.
Есть лох – нагрей лоха, есть толстопуз при бабках – обчисти толстопуза, кого-то заказали – вали заказанного этого козла, того он заслужил, раз заказали. Но только не приведи господь или судьба нарваться на того парня, кто тебя еще фартовей!
Не в смысле, что он – тоже бродящий по лезвию ножа, а просто он живее, что ли. Он не от мира этого.
Такого встретишь – другом стань ему, если получится. От этого удача вырастет твоя.
А нет, так помоги ему, чем сможешь. Или хотя бы не мешай.

Тогда я был пуглив и суетлив, и потому себе сказал: вот бы мне так!
Да, я, Глубинный, хохотал скорей всего над поверхностным собою, а может, плакал.
Забавно и немного горько наблюдать, как Дитя по Сути мечтает: тем, кто уже есть он стать …

- Не очень-то ты был робок и пуглив, если общался с этими людьми, - сказал шутливо я.
- Так вот, то, что проделал с собой ты, сродни потере фарта. Ты грубо отшвырнул Себя с дороги. Ты, вроде как ребенка оттолкнул, что на пути твоем возник.

И мне вдруг стало не до шуток.

- И что теперь? – спросил я чуть глуше, чем обычно.
- Переставай толкаться. Переставай толкать Себя!

…

- Мне необходимо содействие, - сказал я. – Ситуация глупейшая, понимаю.
Столкнулся лбом с сопливой, взбалмошной капризой.
Подумаешь, меня ни в грош не ставит! Да дочка моего партнера делового вообще мало кого за ровню себе воспринимает!

Сам не могу с ней справиться и отступать до тошноты мне не охота!
Вопрос дурацкий, но мой вопрос.
- Отличная возможность порезвиться Детворе, - обрадовался Алан. – И, вот еще что, Марк …  я рад тебе!



Будящий



Подъем!!!


Я БудЯщий.
Вам от меня не отмахнуться, и не заставить вам меня заткнуться.

Я – шило в мешке мира, меня не утаишь. Я – гвоздь в ботинке, со мною далеко не убежишь.
Я шила-гвозди в жопе мира. Не утаишь себя в побеге. Таясь, не убежишь.

Я – тот, чье предназначение будить.
Так я устроен.
Я – пробуждение твое, идущее к тебе. Не важно, хочешь пробудиться ты или не хочешь.

Для очень, очень многих я – ужаснее любых кошмаров, которыми все люди спят. Я – пробуждение, а мало кто желает пробудиться. Единицы. Им я не нужен.

Я нужен большинству, которое предпочитает умереть, но не пробудиться.
Проваливаясь в бессознательность, себя опять отдать в чужие руки, но только не проснуться из миров.
Я – окончанье их кошмаров.

Их нежелания проснуться – их проблемы …

…

- Подъем, - сказала я, и Алан глазки приоткрыл. – Ты спи, хороший мой, я не тебе. Тут парень залежался!
- Лин, - шепчет он. – Я и так в тебя влюбленный, куда же еще больше?!!

- Я покажу потом куда, - смеюсь ему.

Такой забавный! Вздрагивает, смеется. Ему щекотно, видите ли!
Будет жарко, мой любимый! Очень. Тебя заставлю я собою покричать …

…


- Что там, на улице, за стук? – спросила я.
- Гонзик с молотком заводит дружбу, - ответил Алан. – Всё, хана забору!

…

Баламут, завидев приближающихся друзей, принялся увлеченно колотить молотком по забору.
Идут-торопятся, голубчики. Сейчас начнется, будут клянчить. Приготовь что-нибудь поесть, миленький Гонзичек!

Шиш на граблЯх!!!
Будете знать, как меня обзывать, а точнее, будете знать, как не обзывать.

- Вот, - сказал он, вытирая якобы выступивший пот. – Новую специальность осваиваю. Заборостроение.

- Я бы поточил чего-нибудь, - намекнул Горн, уже предвкушая плотный перекус.
- Поточи топор для дров, - хитро разрешил ему Гонзик.

- Гонзик!!!
- Нет, Горн, и не проси, хоть ты мне и друг, но свой меч я никому не даю точить, - Гонзик был неумолим. – Потренируйся сначала, руку набей, потом приходи.

- Я бы тоже чего-нибудь потрепала, - согласилась Ярче с Горном.

Гонзик демонстративно, якобы на всякий случай отодвинулся от девочки.

- Там в прихожей есть старая фуфайка. Навряд ли Алан из-за нее рассердится.

- Гонзик, мы хотим есть!!! – в один голос сказали его приятели.
- Подержите вот здесь, - скомандовал тот. – Нет лучше здесь и здесь. Я мигом …

Озорника словно унесло сквозняком. Когда прошло по меньшей мере минут пять, подсобники великого заборостроителя переглянулись понимающе.

- Да ну его, погнали лучше абриков поклюем, - предложила Ярче. – Вон их сколько поспело!

Они отпустил забор и тот с громким ляпом упал на землю.

…

Дитя по Сути, Сама Суть, вот это да!!! Сам Алан Лига Легко и Просто.
Собственной персоной. А может, чем другим. Их Детей по Сути не поймешь.

Кто их поймет?!! Даже если Пробужденный их не понимает. По крайней мере, Пробужденный и Будящий Безжалостно Других, - поправил сказанное я.
Я отвечаю за себя. А за других пускай другие отвечают.

Уточнение и корректировка – издержки осознавания Осознающего любого. Осознание неловкости и неискренности слов, когда они неловки и неискренни.

- Будешь меня лечить?!! – ехидно усмехаюсь Алану.
- Что ты!!! – протестует он. – И не собирался. Случилось, рядом быть. Хороший случай повидаться.

- Что ты гонишь?!! – не поверил я и передразнил его слова. – «Случилось! Хороший случай!». В этом мире так не бывает!!! Просто так.
- А разве в этом мире я? – мне улыбается не менее ехидно он.

- Вот зараза!!! Точно!
- Если обо мне ты, то не болен я. И не здоров.

- Ты Легко и Просто. Тебя не существует. Знаю, знаю. Тебе, зачем я?
- Поблагодарить.

- ???
- Ты – для меня возможность не играть в твою игру. Если бы не было тебя, я вряд ли б удержался от шалостей подобных!

Мне понравился его ответ.

- Выходит-входит, есть шалости поинтересней, раз соблазн будить других перед тобой бессилен.
- Помимо этой, шалостей полно, а интереснее они или скучнее – дело вкуса. Говорю же: не будь тебя – я бы не удержался.
А как не удержались бы мои друзья!!!
Там оторвилы, те еще!!!
Им только дай порвать!!!

Я окончательно расслабился и засмеялся.

- Тебе ведь хочется сыграть в мою игру. Побыть будильником хоть ненадолго.
- Очень!

- А я с твоими играми ознакомиться не против, если ты не против.
- Я только за ...

…

- Вот это да! Ты, правда, благодарен мне, - прислушался к ощущеньям Край.
- Да, за отзвук Свой в Твоем Пространстве.

Мы сидим возле костра вдали от всех цивилизаций. Край в ночь дела не начинает. Поспим, тогда с рассветом новое начнется.

Но мы не спим. Нам есть о чем поговорить.

- Как пережить непереживаемое, что не прожить никак?
- Пугня кошмарная – обычный факт. И хочет он, чтоб ты его прожил.
Не жил им, цепляясь за него или сопротивляясь. Прожил.
Позволил ему ПРОСТО БЫТЬ.

Он – мельчайшая пылинка в Твоем Просторе Необъятном. Но неотъемлемая часть Бескрайнего Тебя.
Дай ей возможность просто быть.

Твоего Простора хватит …

…

- Как тебя нет? Как ты живешь, что не доступен всякой хрени?
- Живу, ничего на потом не оставляя ...

…

- Как же так?!! Я – Пробужденный. Пробужденный – ты. Я вовлечен, а ты играешь.
- Я боль прожил свою. Не пропетлял, не спрятался, не избежал. Прожил по полной без остатка.

- А я?
- А ты проснулся и обалдел, как это больно. И возмутился, что все вокруг, как будто поморожены, а вся боль тебе досталась.
Я сам, когда вернулся в мир, от боли выл и был готов в отместку пробуждать всех поголовно. Чтобы проснулись и почувствовали боль, что они несут собою.
И поняли, как больно пробужденным, цветам, деревьям, рыбкам,  птичкам, собачкам, кошечкам, и даже самым лютым тварям из-за них.
Чтобы проснулись и почувствовали боль, что они несут собою. И перестали этим заниматься.

Конечно, на своих знаменах я слово «месть» не написал.

Я осознавал, что мстить хочу и потому заткнулся.
И боль прожил свою, потом чужую по привычке взялся проживать.
Не верь тому, кто говорит, что боли нет чужой.
Вся боль – чужая. Ведь боль и есть миры.

- А что потом?
- Потом пришло Легко и Просто. И даже не пришло, а было. Всегда было.
Так кончился мой сон последний. Имя, которому: Я – Осознающий.

- Получается: то, что пробудило нас, потом же нас и усыпляет? Становится последним сном?
- Да. Мы столько сил вложили в Пробужденье, что силы там сто один вагон и нехилая тележка.
Мы так сроднились с Пробужденьем, что продолжаем подпитывать его своей энергией, которой мы могли б играть.
И та нехилая тележка мечется от нас к вагонам, их пополняя и опустошая нас.

- И что же делать?
- Да можно ничего не делать, Край. К чему тебе еще заботы?!!
Когда энергии там будет через край, она сметет собою все края. Все огражденья, все заборы.
Тогда уже пойдет Твоя Игра ...

- Знать, следует дождаться подходящего момента?
- Всё, что следует – это, как следует, игрою наслаждаться, чтобы однажды наиграться.
Поэтому и потому, поэтом можешь ты не быть, но наиграться в игры постарайся.

Наслаждайся …

…

- Я прожил Собой все представленья. Все свои миры, все свои боли.
Оттого и говорю тебе: всё дело в нас.
В отверженности Цельного и в разделении Его на сектора и на фрагменты.
А те – на более мелкие, а их – на еще мельче.

Так мельчают в страхе сутью непосредственные проявленья Сути. Так Суть становится людьми. Они уже не проявленья Сути, а проявленья проявлений.

Они не принимают самобытность и самопричинность проявлений Сути. Для них причина – бог, родители, рожденье … Все, что угодно, но только не они.
Их Суть Живая уже находится вне их, и требовательно стучится в свои двери.
И это называют люди – превратности судьбы. И оттого считают Жизнь – Себя – чем-то побочным, посторонним и враждебным.

«Жизнь проходит мимо», - говорят они.

Их Жизнь, Живое просится вернуться в свои формы, которыми решило поиграть, но слишком крепко заперты и забаррикадированы формы. Да, расстарались люди запереться изнутри. Не помелочились. Надежно страхами в клетушках тесных притаились.
И разрушает оболочки мертвые Собою Жизнь в попытке оживить их и Собой наполнить.

Печальный и в то же время радостный финал.

Люди – это вызов Сути по отношению к Себе. Забиться в тупиках непроходимых, душных, темных, и оживить их. Или найти лазейку и  выбраться наружу из каменных мешков. 
Или Собой разрушить, когда лазеек нет, когда всё наглухо законопачено, закрыто.

Люди – вызов Сути. Самая отчаянная по остроте Игра.
Они прекрасны, как Возможность Проявиться в мертвом Сути.
И мертвенностью отвратительны, а излученьем боли – просто … ЗАЕБАЛИ!!!

Маг улыбнулся резкой смене благословия на мат, а Край захохотал, с признательностью обнимая Мага ...

…

Край осознанно не называет крах людских историй Смертью.

- Непринятая Смерть, как если разминулся ты с учителем своим. Урок проспал, не получил урок. Они просто выпадают из одной спячки, чтобы впасть в другую.
Из мира в мир …

Он молчит, потом решается вопрос задать.

- Это правда, что после … того, как люди выпадают из сознания, их волокут в места … 
- По интересам?

- Можно и так сказать.
- Они стекаются, как ртути шарики, - ответил Маг. – В единый ртутный жидкий монолит.
Их слишком много. Часть лишняя выплескивается снова на планеты.
Они, как ртутный дождь.

- Я представлял: все собираются, как близкие по духу. И там тусуются, пока ни надоест. Пока друг другу там ни осточертеют.
И даже радовался: палачи к палачам, жертвы к жертвам, торгаши к торгашам, мошенники к мошенникам. И представлял, как им несладко быть друг с другом.
Кого казнишь, обманешь, обмишуришь? Такие же, как ты, сплошь все.
Не разгуляться …
- Ты представлял, как попадешь к будящим, как и сам?

- Я с ними бы ужился, на раз-два-три!
- Уверен. Вот только …

- Что?!!
- Кого бы там будил? Все бодрые, все, УХ (!!!), сами готовы, кого угодно разбудить!
А будить привык-то. А не кого будить …

Край отвернулся и с головой накрылся одеялом.

Разговор окончен.



Настало время чудесам сиять


- Вы со мной не говорите?!! Так вам и надо, - улыбнулся плут. – Прекрасное пропустите своим упрямством!

Но Горн и Ярче помалкивали, не ведясь на уговоры и подначки.

- Вот, как заведу себя я друга, спохватитесь, да будет поздно! – хвастливо Гонзик припугнул. – Вот, как найду того, кто меня оценит! Будете знать! – он подумал немного и добавил. – И даже понимать!
- Скорее у меня появится парень, чем у такого обалдуя – друг, - парировала Ярче. – Ну, а ты в курсе, как к парням я отношусь!

- Тогда настало время чудесам сиять! – торжественно провозгласил тот, кого назвали обалдуем. – Сияйте чудеса, под стать Мне, Несравненному!!!
Возьмите моего сиянья, не стесняйтесь, и осветите пыльную унылость прЕдавших меня друзей!!! Мне для друзей чудес не жалко.

- Ну, и идите, - крикнул вдогонку Гонзик. – Вам никуда не скрыться от чудес!!!
И от меня вам никуда не скрыться!
Я – чудо из чудес …

…

- Спрошу на этот раз интеллигентно: что на хрен происходит между вами? – любезно поинтересовалась я.

- Мы с ним не дружим, - пояснила Ярче.
- Это еще, что такое?!! – возмутилась я. – А ну-ка, быстро помирились!

- Перестань, солнышко, - попросил меня Алан. – Ребята сами разберутся. Если они не дорожат дружбой, пусть сорятся. Вот наговорят друг дружке обидных слов и разбегутся. Я давно мечтал об этом – отдохнуть от неприятностей.
Кто знал, что отдых подразумевает отсутствие родных тебе существ?!!

Детки повесили головы.

- Так, живо подружились! – я не шутила. – Иначе с вами раздружусь!

Гонзик вздохнул и первым пошел на мировую. Конечно же, дурачась, как же без дурачеств!

- А меня Гонзик зовут. Можно мне с вами дружить?

- Дружи уже, - откликнулась Ярче.
- Дружи, - разрешил Горн.

- Теперь пусть они спросят: можно ли им со мной дружить, - повернулся ко мне плут.

Я усмехнулась и кивнула.

- Можно с тобой дружить? – спросили Горн и Ярче, ожидая подвоха.
- Конечно, мои хорошие! – кинулся обнимать их Гонзик. – Дружите!!!
С кем еще и дружить-то, если не со мной?!!



Мы уже проснулись
А вы нет?!!


Во дворе их было трое, Детей по Сути. Легких и Простых. С Аланом - четыре.
Детвора по Сути и я. Будильник.

Я впервые ярко осознал мое точное призвание, на фоне их полнейшего незнания никаких призваний, никаких мобилизаций, никаких призывов.

Я ощутил, что всё для них игрой. Они играют в игры, а я игрой своей играем.
Да, любимой. Да, родной и близкой мне. Но играем.
Я, как раб, влюбившийся в госпожу.
Не признающий иного рабства, кроме власти полюбившейся хозяйки.

Я остро себя почувствовал изгоем. Притом, что Дети весьма заинтересованно и благодушно на меня смотрели.

- Знакомьтесь, - сказал им Алан. – Это … В общем, знакомьтесь …

- Меня зовут все: Гонзик. Это Горн и Ярче. А как нам звать тебя? – спросил взъерошенный мальчишка.
- Зовите: Край.

- Край? Классно! - улыбнулась Ярче. В ее улыбке девичьей таилась сила дерзкая, не знающая никаких границ. – Можно узнать, что означает: Край?
- Для всех я – /краем пропасти. Уж слишком я собою всех пугаю.

- Да, мало тех, кто обожает Бездну. Обожает Глубину, - согласился Гонзик. – Я обожаю!!!

И Край с симпатией на Гонзика взглянул. И Горн своим молчанием спокойным Краю приглянулся. А Ярче – дерзостью и хлестким восприятьем.

Что ж, с этими ребятами Край охотно сварит кашу.
Такою кашей может даже захлебнуться мир!

…

- С чего начнем? – спрашивает Алан.
- С побудки, - Детвора кричит.

- Всё начинается с побудки, - хитро философит Гонизик.
- Что ж, если все за ...

- Я предлагаю, разбудить самых зажравшихся, - усмехнулся Край. - Это вдвойне приятно. Им и без нас край. Не мы, так Смерть придет будить. Доигрались, гады!
- Красивый ход, - согласился Горн, – отодвинуть от корыта тех, кто уже не ест, а блюёт в корыто.

- У меня есть на примете несколько заевшихся до тошноты миллиардеров и миллионеров.
- Миллиардёры и миллионэры, как я вас люблю! – воскликнул Гонзик.
…

- Они тут все одною кучей? Вповалку? – удивилась Ярче.
- Да, - ответил Край. – Чем роскошней сны, тем более убогая действительность для спящих.

- Для равновесия, - кивнула Ярче. – Чтоб без перекосов между краями.
- Да, - кивнул солидно Край ей и рассмеялся. – Это я их так пакую. Для смеха. Знаешь ли, не только вам не чуждо озорство!

- Уверена, ты – тот еще шутник! – улыбнулась ему девочка-Дитя.

- Можно я первый, можно я первый!!! – взмолился плут.
- Да хоть всех перебуди, - легко позволил Край.

- Мне одного оставь, - предупреждает Горн.
- И мне, - сказала Ярче.

- Выберите самых завалященьких себе, - царской милостью снизошел баламут. – Эх, кого б порвать!!! Кого бы прихватить?!! Кого бы взять за жопу?!! – разудало распахнулся проказник. – О, ваша ягодица мне сгодится!

- Я будить не перестану, не устану, не отстану, - поет Гонзик, расталкивая одного из сонных засранцев. – Подъем!!! Я – твое солнышко лучистое!
А, ну-ка, улыбайся мне!!!

Дикий крик пронесся под сводами пещеры и эхом отозвался в нескольких углах.

- Край, он коньки отбросил!
- Да, нет же, просто выпал из сознанья.

- И мой, - вскрикнула Ярче.

Горн только хмыкнул. Видать, и у его клиента коньковая болезнь.

- И что теперь? – спросила Ярче.
- Они исчезнут, будто кто-то их утащит …

- А ты не пробовал ни разу вернуть в сознание засранца?
- Нет, - удивленно отозвался Край. – Зачем?

- Для смеха, - Гонзик ввел руку в тело неподвижное и что-то там проделал. – О, с возвращением, приятель!!! Я – доброе утро твое!

Крик метнулся заполошно к потолку и стих.

- Видать, не очень доброе я утро!!! – заметил Гонзик и опять вернул засранца в строй. – Привет, я снова твой герой!

Еще раз вопль пещеру сотрясает.

- Я будить не перестану, не устану, не отстану, - поет Гонзик.

…

- Дали разгуляться сорванцу, - усмехнулась я.
- Нам всем уже давно следовало разгуляться, - обнял меня Алан.

…

- Не против моего вопроса? – Алан скалится добродушно.
- Валяй.

- Это такое равлеченье, чувствовать себя изгоем?
- Я и есть изгой!

- Да вроде бы Будильником играешь, Побудку, как на тревогу, устраиваешь самым обнаглевшим.

Я промолчал.

- Я не к тому веду, чтоб напрягать тебя, А к тому, Край, что ощущай себя, как дома, с нами. Для нас ты не изгой. И даже если не родной, то уж точно не чужой.
- Двоюродный, - я неожиданно почувствовал себя … легко и просто.

- Как скажешь! – кивнул Алан. – А хочешь, будь своим.

…

- Ребятки, повеселились, будучи будильничками, и баста, у вас другие развлеченья, - рассмеялся Алан и обратился к Краю. – Не передумал поиграть в мои игрушки, пока играю я в твои?
- Не передумал.

- Тогда удачи!!!

- Срочно выдвигаемся, - закомандовал всем Гонзик. – Гоп-гоп-гоп!!!! – захлопал он в ладоши, словно подгонял курочек в загончик. – Ножками, ножками!!! Всем срочно выдвигаться!!!
- А тебе значит не срочно?!! - подбоченилась Ярче.

- Куда вам до меня! – самодовольно ухмыльнулся плут. – Вам срочно выдвигаться. Мне – срочшейше!!!
- Ну, если только срачнейше, тогда ладно, - не стала спорить с командиром Ярче.



Играем увлеченно, а не обреченно


- Мы куда идем, любимый? Ты куда меня ведешь? – пропела Тейлин.

Она была такой радостной и озорной, что я прижал ее к себе и поцеловал.

- Играть, любимая, - ответил я. – Играть в игру, которую я запрещал тебе, себе.
- Ты никому и ничего не запрещал, - дурачась, снова пропела Тей. – А только дозволял, а только позволял. И даже разрешал.
Что за игра?

- Будить людей в Реальное.
- Вот это да. Как Край? Как Гонзик, Горн и Ярче?

- Еще хуже.
- А как же сострадание?

- Ошибок и случайностей не бывает. Ими зовут непринятость течений-проявлений.
- Пожалуй, мне придется за людей вступаться. Мой милый разгулялся не на шутку!

- На шутку, - смеется Алан.
- Тогда тем более пора мне умолять тебя!

…

- Это база Военно-Морских Сил, - пояснил Горн.
- Это база военно-морских корабликов, - обрадовалась Ярче. – И военно-морских подводных лодочек! И даже военно-морских катерков!

- Тебе скользить в этот раз, - кратко информировал ее воин и она, поджав губки, смешно наклонила головку в знак согласия.

- И где ваши дельфины, которых надо спасать? – спросил Край.

Тоже мне развлечение!!! Будил бы потихоньку оборзевших крендельков, а не крался в каком-то заброшенном порту.

Гонзик укоризненно глянул на него, но ничего не сказал. Ярче шла чуть в стороне, и ее глазки были закрыты. Она ощущала нутром обстановку, чтобы предупредить о приближающейся опасности.

Вообще-то, если говорить откровенно, ее не было рядом, потому как девочка двигалась на стыке миров, в Междумирье. Ее-то, по сути, и не было ни в одном из миров. И виделась она неясным мерцанием и только тем, кто наблюдал ее уход, и скорее помнил ее присутствие, чем явственно ощущал.

Горн же предпочитал молчать.
И оттого вопрос Края ушел в туман.
И в прямом и переносном смысле.

- Я задал вам вопрос, - напомнил о себе он.
- Спасибо, - кивнул Горн. - Я его услышал. А ты чего молчишь, балабол? - обратился он к Гонзику.

- Хто мовчить – тот трёх навчить, - съехидничал тот.
- И четвертого переучит, - в тон ему добавил Горн.

- Того, кого пучит, - согласился озорник.

Ярче отчетливо, ярко проступила и жестом остановила всех.

- Там караулы, полно охраны. Пройдем Междумирьем?
- Тогда придется оставить Края, - поморщился Горн. – Край, ты как, может, останешься?

- Могу и остаться, - нервно хохотнул Будящий. – Объяснишь, что за тон?
- Ты мне с каждым мгновением нравишься всё меньше, Край, - глухо прояснил ситуацию Горн.

- И чем же это? – подобрался он, готовый ответить на неприятие.
- А тем, что и сам не веселишься и другим мешаешь своим кислым видом, - пояснил гигант. – Игра только началась. Дай ей возможность тебе понравиться.

- Ты не в своей тарелке. И это нервирует тебя. Ты привык – чуть, что не так – ты в деле, выдергиваешь козлов из общечеловеческой темы, - поддержал друга Гонзик. – И никакого раздражения. А тут, надо же: никого нет под рукой, на ком бы можно было отыграться!
- Так уж и нет, - ухмыльнулся по возможности самым мерзким образом Край.

- Ты меня не буди, я и сам разбужусь, - насмешливо пропел Гонзик.
- Я и усыпить могу, - Край приготовился к прыжку.

- Что ты сказал, урод? – интеллигентно Гонзик уточняет. – Я был до этого благословением твоим.
- А я заботливой мамашей, - рубанул воздух ребром ладони Горн.

- Я сейчас, одному и второму!!! – прикрикнула на них Ярче. – Как вы легко разводитесь-ведётесь на напряг.
А ты! Ты – Будящий или гудящий?!! – повернулась круто девочка к новому товарищу по играм.

И Край притих. И Гонзик с Горном.

…

Что с Аланом? Он воодушевлен, пламя в глазах его восторженной идеей пляшет.
Он будить по одному не станет. Разбудит всех на раз!

Алан глаза прикрыл, и его пламя под кожей заплясало.
И я мешать ему не стала. А рядышком присела, прислонилась.
Заметив его легкий вдох, в него ушла на этом вдохе …

…

- Что ты говорила о напряге? – Край спросил. – Тут действительно напряжно.
- Тут два каких-то странных аппарата хрень постоянно нагнетают, - девочка махнула сначала в одну, затем в противоположную сторону. – Локаторы что ли.

- Ну что, в водичку прыг, бултых! – предложила Ярче. – Водичка все напряги снимет, и заодно патрули морские обойдем. И выскочим прямо к караулу.

Четыре легкие тени без всплеска опустились в темную, слегка плещущуюся соленую гладь залива.

…

Я была внутри Алана и потому всё ощущала им.
Не сразу, так как, попав вовнутрь, я стала нескончаемым блаженством.
И поначалу всё вокруг мгновенно откликалось на него, либо короткой вспышкой исчезало в нем же.

Но потом затемнели очертания чего-то огромно-шевелящегося и мне не потребовалось никаких объяснений, чтобы понять что это.

Это была матрица человеческого проявления. Огромный энергетический сгусток, в который стекалась общечеловеческая энергия и откуда по тем же каналам в обратном направлении поступала информационная, четко отрегламентированная программа.

Было не очень-то забавно наблюдать, как высасывается сила этим монстром и направляется на еще более безраздельное подчинение обессиленных.
Я уже готова была взвыть от отчаянья, но меня обдало свежестью уяснения, что проявления самобытны и самодостаточны, а значит, факт подпитки собственных ограничений обусловлен собственной природой, а не чем-то посторонним и чужим.

…

- Оружие наизготовку. Приказываю: при появлении посторонних открыть огонь на поражение, - раздалась резкая отрывистая команда. 

- Нас что, убить хотят? – заплакал Гонзик. – Вот же ж!!!

Край вскинулся. Такого он точно не ожидал!
Ярче успокаивающе похлопала его по плечу и, слегка наморщившись, покрутила носиком. Дескать, не ведись - не разводись. Мы и не такое видели в исполненьи обормота.

- Это не честно, если честно! – размазывая по лицу пыльную влагу, причитал новоявленный плакса. – Мы еще так молоды, нам еще жить и жить! На кого ж мы себе покидаем?!!

Гонзик шумно высморкался и зевнул.

- Всё, я уже оплакал нас. Можно пойти повеселиться.

И пошел прямо на вооруженных до зубов охранников.
Автоматные очереди прошили его щуплую фигурку, растрепали куртку и сбили с головы шапку.
Гонзик упал, перевернулся и продолжил свой путь ползком.
Вояки, не переставая, стреляли, пытаясь пригвоздить его к палубе и прекратить уже внушавшее трепет безостановочное движение того, в ком, по идее, должно было находиться свинца гораздо больше, чем внутренностей.

Увлеченные расстрелом, они, конечно же, не заметили появившегося внезапно за их спинами Горна и Ярче.
Исполин одним ударом разметал всех, как ветер пыль дорожную.
Край даже не успел удивиться, как всё закончилось.

Только Гонзик доходил, слабо шевеля пальцами, и булькал кровью, что-то пытаясь сказать.
Конец его истории растекался рубинового цвета лужей под растерзанным пулями телом.
Края сотрясло от безразличия Ярче и Горна к смерти их друга.
Он наклонился над умирающим, когда тот поманил его еле заметным шевелением.

- Ну, вот и всё, - прохрипел Гонзик ему в лицо.

Мельчайшие капельки крови обдали лицо Края. Когда на губах расстрелянного надулся розовый пузырь от крови и слюны, он не успел отскочить.

- А-а, я умер, меня убили, - просипел бодро Гонзик. – Чик-чик, я снова жив!!!

Край плюнул в сердцах. Вот же гад, этот Гонзик!!!

- Бывают же такие дебилы! - рассмеялся гад. – Открывать огонь необходимо на победу, а не на поражение!
- Точно, - облегченно расхохотался Край.

- Ярче, - посмотрел на девочку Горн.
- Они никого не пустят вслед за нами, - кивнула Ярче, закончив шептать на ухо военным необходимые распоряжения. – По крайней мере, до тех пор, пока они не убиты.

- Меня порадовало твое огорчение по поводу моей глупой безвременной кончины, - заметил Гонзик, обнимая за плечи Края. – Я вижу: ты стал проникаться симпатией, дружище!

Край промолчал.

- Будь осторожен, - предупредил его шалопай. – Так не далеко, и до обожания меня. Не обременяй меня еще одним восторженным поклонником.

…

Никаких спасательных экспедиций, сплошь озорство и ребячество.
Я легко подключился к зыбкой субстанции, и меня словно ударило изнутри каким-то липким и одновременно шершавым разрядом.
Но боль воспринялась мною, как нечто издавна знакомое и не только не остановила, но даже раззадорила.

Еще немного и гигантский сгусток загудел натужно, и разряды побежали по его поверхности, а внутри заискрилось.
Следовало не откладывать затею, пока пресловутое коллективное дало сбой.

Я увидел каналами системы все ее элементы, всех людей.
Я сделал то, о чем никто не смел ни однажды осуществить.

Я разбудил всех поголовно …

…

- Это спецназ, - прищурился Край. – Явно не обычная матросня.
- Спецнас – спецвас. Сейчас я отспецаю всех подряд, - пообещал плут.

- Смотри, чтоб тебя не отпецали! – ехидно ответила Ярче.
- Мне уже ничего не страшно, сестренка, - доверительно и проникновенно произнес сорванец. – В крайнем случае, у меня уже есть тот, кто поплачет на моей могилке!

И Горн с Ярче, не сговариваясь, посмотрели на Края.

…

Мне надоело быть центром внимания, я отошел в сторонку

- Ты как? – Ярче приблизилась ко мне.
- Хорошо. Зачем они дельфинов держат взаперти?

- Опыты какие-то у них. Над ними кто б провел их!
- Мы и можем провести. Вы знаете, как будить. Будите от кошмаров всех тех, кто подобен этим, кто опыты проводит на живых …

…

Осознание отсутствия бесповоротности совершенного было для меня очевидно.
Мой милый, отнюдь, не намеревался покончить ни с кем-то отдельно, ни с человечеством в целом.

Шалость Гонзика натолкнула Алана на идею.

Когда люди массово принялись выпадать из сознания, дабы избежать встречи с Реальным, я уже знала, что он легко вернет всех в их уютные клеточки общей тетради, под названием мир.
Ну, может, еще их разбудит, ради шалости, из хулиганских побуждений. Но не больше одного раза.
Есть проснувшиеся, есть пробудившиеся.
И следует спешить к ним.

К тем, кто смотрит в глаза Реального бесстрашным детством.
И хочется Алану, чтобы встретили они Реальное – Себя – радостным смехом …

…

А потом случилось чудо или пришло. А, может, серое привычное отпало-отошло.
Всех наступающих вояк как будто кто-то из розетки выключил. Все дружно, словно по команде, рухнули на пирс.
А от Края отвалился кусок и расползся по бетонке мерзкой лужей.

Великолепная четверка озиралась. Их не касалось действо.   

- Вот это да, - воскликнул Край. – Ай, да, Алан!!! Теперь я точно знаю разницу между Будящим и будильником.

- Бегом, пока все в отключке, выпустим дельфиков, - поблескивая загоревшимися от озорства глазами, закричал Горн. – Гонзик, с тебя хохму на память козлам.
- Заметано!

- Ярче тебе открывать портал на Хасу. Выведем дельфиков туда.
- Идет!

- Край, тебе разбудить окончательно всех участников проекта. В первую очередь руководство. Ты же знаешь, где их подключение.
- Конечно, знаю. Да только отключены они.

- Ты Алана не знаешь. Вернет он им их тесные каморки. Ну, может, ради озорства еще разок разбудит. Так что будь готов.
- Есть.

…

- Портал открыт!
- Туалеты заряжены дрожжами, попрет мазута, не отмыться!
- Проектёров я отключил!
- А я дельфинов вывел!

- Ну что, в водичку прыг, бултых! – предложила снова Ярче. – Вслед за дельфинами.



Как тебе игры наши?


- Как удается тебе не раздражаться, а всегда веселым быть.
- Ответ на всё – не месть, а Благодарность.

Живу соблазн я благодарно. Из Благодарности я благодарно исхожу.
Вот мне подсунули гомно, а я стал сильнее, вырос.
И мне легко и просто.
Легче легкого, проще простого …

Выходит это не гомно, а благо.
И это благо я дарителю дарю. Благодарю. Я благодарен.

Я благодарно прихожу, с дарами.
Из Благодарности я благодарно исхожу …

- Из Благодарности. Не из гомна, не на гомно, - тихо промолвил Край.

…

- Как тебе игры наши?
- Обалдеть!!! – устало восхитился я. – Я здорово повеселился и спесь моя с меня слетела, тоже плюс.
Я перестал себя считать для мира основной занозой. Единственным неповторимым шилом в заднице его.

- Бывает, - усмехнулся Алан. – И со мной такое было. Великий я и мир плохой.
- Я что-то как-то наигрался, - признался я.

- Я был уверен, что тебе понравится, - удивился Алан.
- Я – мелкий пакостник на фоне воротил твоих!!!

- Не прибедняйся. Просто ребятки крупноваты. Размах у них недюжинный!
- И творческий, - рассмеялся Край. – Признайся, Алан, ведь, ты специально в мои игры поиграл, чтоб подтолкнуть меня к решенью-завершенью моих дурацких игр!

- Конечно, так летописцы и запишут. И вознесут величие и грандиозность замыслов моих!
Но по секрету я тебе скажу: давненько так не развлекался. Это притом, что пребываю я в развлеченьях неуклонно, постоянно.
Я раз-влекаю себя играми и из-влекаю из любых влечений.

И, тем не менее, на этот раз я основательно себя развлек-извлек. И радостно сыграл в игру, которую когда-то я не принял. Хотел, но постеснялся. Постеснял себя.

Великий-развеликий Алан Лига Легко и Просто и подрывает всех с постели?!! Их голышом гоняет по планете?!!
Какой пассаж! Дурной и грубый тон!

Он не такой, великий-развеликий Алан Лига Легко и Просто Просто и Легко!
Он нежный, мягкий, легкий и простой …

- Тебя ж не существует! – рассмеялся я.
- Кто б говорил!!! – ответил он и тоже засмеялся. – Я не существенен и этим привлекателен и мил …

…

- Пока, - махнул рукою на прощанье Край Детворе. Дитя по Сути таким же, как и сам он.

Скупое прощание, чтоб не огорчаться. Но Гонзик кинулся устраивать обнимки.

- Пока, мой корешочек дорогой, пока братушечка!!!
Горн, обними нашего кентуху!!!
Ярче!!! Вы, как не родные!!!

Горн усмехнулся понимающе Гонзику и обменялся коротким объятием с Краем, уступая очередь Ярче.

Они стояли и смотрели друг другу в глаза бесконечную вечность, пока Гонзик ни подтолкнул одного к другому. Тогда Край и Ярче обнялись …

…

Еще на одну бесконечную вечность …

…

- Мы еще увидимся, - спросил Край Детвору, глядя на девочку.   
- Конечно, дружище!!! Всенепременно!!! Мы же с тобой, считай, дружочки-пирожочки!
Это Горн бука-закарлюка. А мы с тобой, товаришОчки!
Свои аж в дёсна!!!

Гонзик так и продолжал бы выводить восторженно рулады, но Горн сгреб в охапку балабола и понес его к дому.

- Да, - кивнула Ярче Краю. – Непременно увидимся. Давай договоримся когда.

- НапилАся я пьяна, не дойду я до дома, - раздавался тем временем озорной мальчишеский голос из-под мышки гиганта.



Как ты?


- Как ты? – вместо приветствия произнесла она.
- Хожу-бужу. Но как-то уже по привычке что ли, без особого рвения. Как оказалось, я ничего-то больше делать-то и не умею. Разучился.

- Бедолашный, - насмешливо пожалела его она. – Давно ждешь?
- Неа. Всего-то часов пятнадцать. Я даже не успел проголодаться.

- Мы же на точное время договорились, - ахнула девочка.
- А что мне делать?!! Кого надлежало разбудить – я разбудил, – усмехнулся Край. – А тут я вроде бы, как к тебе ближе.

- Дурашка, - ласково сказала Ярче, потрепав его лохматость. – Ну, пойдем.
- Только … знаешь, Ярче, я … не очень-то знаю, как … ухаживать. Если, что – спиши на мою темноту, не считай … пренебрежением.

- То же и со мной, не переживай. Пойдем, погуляем …



Поговори со мною, Алан


- Малышка как-то быстро расцвела, - Алан улыбнулся. – Влюбилась, не иначе.
- Да?!! Как я такое пропустила?

- Лини, хочу, чтоб ты цвела, - сказал любимый, лаская меня взглядом. – Чтоб ты заулыбалась.
Пусть ветер за меня под платьем под твоим гуляет.  Пускай играет твоими волосами.

И я заулыбалась.

- Алан, у меня под платьем нет волос. Мне что, лохматости туда подкинуть?
- Пусть ветер играет твоими волосами, - смеется он. – И пусть под платьем порезвится-погуляет … где нет никаких волос …

…

- Поговори со мною, Алан, - попросила Ярче.
- Какое выражение лица мне приодеть к беседе нашей? – перевожу в шутливость разговор.

- Таким и будь Счастливым, как и есть, - сказала девочка.

Я приобнял ее и первым начал.

- Тебе его не хватает?
- Хватает, - рассмеялась Ярче. – Как будто дождь я, а он – цветочек-лепесточек, который я могу собой полить. Как будто солнышком могу согреть и ветерком качать его легонько. И быть ему землей, питанием его.
Притом, что он вполне и без поливок, обогревов, качаний и питаний обойдется.
Как я, легко без поливания кого-то, обогревов, качаний и питаний обойдусь.

Я не нуждаюсь в нем, а он во мне.
Нам просто хорошо быть рядом.

Свой я взгляд насупил строго.

- Вам я зачем? Мне вас за ручки подержать, - спросил я якобы ворчливо. – Вам без меня не разобраться, что ли?!!
- Алан, - Ярче мягко обняла меня. – Ты если хочешь видеть маленькой меня – я маленькою буду. Мне здорово от вИдений твоих!

- Будь Собою, - ответил я. – Это приказ!!!
- Есть!!! - по-военному вскинулась ладонь к виску.

- Я только ничегошеньки не знаю о взаимоотношеньях, Алан.
- И не знай. Любое знание – чужое, и только лишь незнание – СВОЁ …
Люби и будь Любимой. Вот и всё …

Я в носик Ярче чмокнул.
Она глаза прикрыла.

- Ты странные вопросы задаешь мне, девочка, - удивился я и не преминул насмешливо добавить. – Ярче, ты позволишь быть мне с леди Тейлин?!! - передразнил ее. – А то,  вдруг ты меня иначе видишь!

Ярче рассмеялась.

- Права Алина. Ты прячешься за эти «бу-бу-бу» от нас, чтоб мы тебя не заобнимали.
Такой ты классный!!!
Я вот, как обниму тебя! Такой ты маленький бутуз ворчливый! И как потискаю тебя!!!
- Всё, я убегаю от тебя! И что за тяга поголовная у всех, меня потискать?!!

И я буквально убегаю …



Рожденный наново


Неуемная радость Хинеи от встречи со мной была первым звоночком для меня, который я благополучно пропустил. Слишком уж приятен был мне ее восторг.
Марк только посмеивался восхищенным визгам своей подруги, а потом и сам выразил переполняющее его.
Правда, в гораздо умеренном ключе.

- Ты какой-то необъяснимо младенческий, - заметил он. – От тебя веет свежестью только что пришедшего.
- Я таким себя и чувствую, - признался и признал Себя я. – Впервые, ощущаю вкус выражения: «Будто заново родился».

- Тут уместнее сказать «Наново родился», - уточнил Марк.
- Верно, - улыбнулся я.

 - Твоя Мечта Себя Осуществила, - что ж, проницательности этому парню, как и осознанности не занимать.
- Точно, - радостно кивнул я. – И КАК!!!

- Тогда тебе ждут большие сюрпризы, - усмехнулся он. – И не когда-то, а прямо сейчас.
Мы ведь не будем задерживать Алана, солнышко, правда?
- Ну, пусть он побудет еще немножечко, - заныла по-детски Хинея. – Я его покормлю чем-нибудь вкусненьким. А потом мы с тобой его уложим в кроватку, споем ему песенку и наш малыш отдохнет. Малышу пора баеньки.

- Тебе пора, - сказал мне Марк, обнимая Хинею и тем самым удерживая ее на расстоянии от меня. – Во мне уже вовсю резвятся отцовские чувства. Лучше бы вам разминуться.
- Малышу пора домой, - заглядывая в глаза любимой, уговаривал ласково Марк.

- Но он такой хороший, - уговаривала его девушка. – Давай его себе оставим.

Еще немного и Марк уговорился бы.
Его решительный жест за спиной Хинеи: «Выметайся!!!» окончательно предопределил мой стремительный побег.

…

- Алан, присядь, отведай моих лучших блюд. Я предвкушал приход твой, как ярчайшее свое мгновенье всех ослепительных моих историй.

Гонзик был сегодня явно в ударе. Благозвучие его речей соперничало с ароматами приготовленных яств.

- Маленький, хочет кушать, - угощал он меня и … любовался мною, как-то слишком … по-отцовски. – Маленький покушает и будет самым сильным. Ложечку за … папу, ложечку … за маму, а самую вкуснейшую … за Гонзика …

Я буквально ощущал себя карапузом. Пора было сматываться и отсюда.

…

- Что с Гонзиком, еле сбежал я от него? Такой весь: «Муси-пуси»!
- А с ним ли, Алан? Не с тобой? Ты, как Дыханье Запредельного.
Ты, как щеночек, которого хочется приласкать, взять на руки, к себе прижать. И никуда уже не отпускать …

- И ты туда же, Горн!!!
- Лучше уходи, - предупреждает меня воин. – А то я тоже вскорости не удержу своих порывов.  – И знай, я безутешен, - усмехнулся он. – Своею невозмутимостью впервые не горжусь я.

- Спасибо, Горн. Я знаю, что вознаградит уравновешенность твою. Там Гонзик всяких вкусностей настряпал-наварганил.
- О, это тема, - улыбнулся Горн мне вслед.

…

Ярче, увидев меня, радостно вскрикнула и усадила меня на качели.

- Тут тебе будет хорошо, - ласково пригладила она мои взъерошенные волосы. – Ты такой кудрявый мальчуган!
- Я не кудрявый, Ярче, - попробовал я вразумить девочку, при этом высматривая пути отхода.

Поздновато, замечу.

- Я покачаю тебя на качельке, мой маленький чудесный медвежонок, - приговаривала она. –  Высоко в небо взлетай, в небе радостно летай. Далеко не улетай.
Ой да, ой да, полетай малыш, выше всех высоких крыш …

Я уже готов был полететь птицей, но Ярче решительно остановила гойдалку. И я оказался в ее нежных ручках.

- Ты же мой волшебный медвежонок, знаю я тебя с пеленок, - напевала она, крепко прижимая к себе.

Я поцеловал ее милый носик, и она прикрыла  глаза.

Мне пришлось усадить малышку на качели  и, пока она не пришла в себя, спасаться бегством ...

…

Тисса времени не стала тратить на подходы.

А запищала в умилении и кинула меня в свои объятья.

- Такой хорошенький!!! – шептала восхищенно Тисса.
- Ну вот, и ты туда же!!! – вздохнул я.

…

- Что со всеми? – я дверь прикрыл и поцеловал.

Теперь никто сюда не проникнет, здесь не возникнет. И я немного от восторгов отдохну.

- А что со всеми, мой хороший? – Тей спросила ласково меня.
- Все пристают и дразнятся щеночком, карапузом.

- Какие приставучие они!!! -  сказала Тейлин, обнимая. – Вот эти щечки тискали они, вот эти глазки целовали?!! Я им дам! – шутливо пригрозила Лини.
- Ты ведь не будешь меня тискать? - я подозрительно спросил.

- Ну, что ты?!! Откуда такое недоверие ко мне, - меня прижала девушка моя легонько. – Малыш устал и хочет отдохнуть? Иди ко мне, любимый … к своей маме ….

 

Моя Мечта


- Как делишки у Маришки? – спросил я, ловя ее ладони в свои.
- Классно!!! – откликнулась моя любимая, согревая своим шаловливым детским восторгом. – Хорошо, что ты меня отвлек. А то у меня такое ощущение, что не я готовлю борщ, а он меня!

Ее чудесные глаза-хамелеоны, сейчас цвета неба – того самого безмятежного оттенка, который бывает у нас над головой только в моменты нашего беззаботного покоя и упоительного счастья.
Мне слегка неловко, что я – тот, кто провоцирует обожаемую мною девушку так переполненно светиться радостью.

- Когда уже я скажу тебе: «Мариш, поехали в Париж»? – спросил я, снова с удивлением разглядывая мое ничем не заслуженное сокровище.
- Я за тобою хоть в Кацапетовку, любимый! – ответила улыбкой та, кого зову Маришкой и чье имя Марихосо.

В переводе с древнемудрого это звучит, как «Нашедшая себя в собственной потере».
Но к чему переводить такую красоту на объясненья? Она и так звучит красиво.

Недавняя Великая Жрица Храма легко вписалась в мою холостяцкую историю, нисколько не стеснив, а только украсив собою.
Вот и сейчас занята приготовлением какого-то диковинного блюда.

Маришка берет уроки у самого Гонзика.
И сегодня Самый-Самый придет к нам.
Маринка уверяла меня, что они с Гонзиком – роднули близкие, и знакомство с ее родней желательно начать с него.

Честно говоря, я ожидал увидеть эдакого необъятного добродушного усатого дядюшку в белоснежном колпаке, с огромным поварским ножом в одной руке и половником в другой.
Каково же было мое удивление, когда перед нами возник всклоченный мальчишка в порванной рубахе и несколькими свежими царапинами на лице.

- Ты просила нимкари, - подал он шмат чего-то благоухающего свежестью младенца и тончайшим ароматом снежной равнины, готовящейся к приходу весны. – Это самый лучший образец.

- Что у тебя с лицом? – моя девушка метнулась к аптечке.
- Харны сегодня были особенно гостеприимны, - отшутился Гонзик. – Не хотели меня отпускать.

Они захохотали шутке. Я тоже улыбнулся за компанию.

- Харны – легендарные жадины, считающие любую утрату – потерей частички своей силы. Гонзик – их самый страшный кошмар, - пояснила мне Маришка.

Обожаю ее за это особо. За ее внимательность. Она не допускает ни на мгновение своего отдаления от меня. Она по-настоящему рядом. И наша доверчивая открытость – ее заслуга.

Я засмеялся, а Гонзик придирчиво оглядел меня с ног до головы и ехидно осведомился.

- И из-за него ты хочешь овладеть искусством приготовления неземной еды?

Он посмотрел в мои глаза, будто заглянул вовнутрь меня. Его насмешливость резко сменилась дружелюбностью. Он по-свойски хлопнул меня по плечу.

- Рад знакомству, - на его плутоватом добродушном лице светилась искренняя радость от встречи со мной.

И … не было ни царапинки.

…

Маришка укоризненно посмотрела на внезапно выздоровевшего пациента и выбросила в ведро вату, смоченную в зеленке. Мою девушку умиляет ее цвет, и она весьма охотно пользует меня ею.

- Я в восторге от твоего стремления приукрасить мою темную сущность, - ядовито произнес гость. – Но давай займем себя тем, ради чего мы здесь собрались. 

…

Когда мы приготовили массу блюд, Маринка, немного смущаясь, спросила Гонзика.

- А мы можем позвать всех наших в гости?
- Да, - поддержал любимую я. – Отличная идея!

Мы уже обсуждали этот вопрос и сошлись на том, что было бы неплохо познакомить друг друга с нашими близкими.

- Ну, не знаю, - задумчиво почесал голову Гонзик. – С одной стороны, конечно, можете, спору нет. Но вот с другой стороны … - он замолчал, озабоченно качая головой.
- Что с другой? – ахнула Маришка.

- С другой-то вы не можете, - цокнул плут. – Такая вот петрушка получатся!
- Тьфу, на тебя, - засмеялась она.

- Знаешь, как позвать Живых? – спросил меня Гонзик.
- Да, - кивнул я. – Замолчать внутри.

- Да. Или быть Живым. Тогда и звать не надо. Живые только Живых и видят.

…

- Ты знаешь, со Своей Мечтой подойди-ка ты к Алану, - внезапно сказал мне Гонзик.
- С какой? – я захлопал глазами. Откуда он знает?!!

- С какой, не знаю. Не мое дело, - ухмыльнулся он. – Но чтобы я Мечты не почувствовал - не распознал, такому не бывать!!!

…

- Я даже не знаю, существует ли Париж на самом деле, как и самое дело, кстати, - пояснил мне Алан. – То есть я, конечно же, информирован о наличии такого города и даже больше: у меня имеется множество сведений о нем. Но за достоверность их я не ручаюсь.
Все эти данные получены путем заимствования. А это самый ненадежный способ знакомства с чем бы то ни было.

Я готов был решить, что он подобным образом тонко издевается надо мною и моей мечтой, но он был радушен и искренен.

- Прости мое обстоятельное занудство. Издержки моей нынешней просветительской деятельности.
Если бы ты знал, как утомительно быть светочем! Тянут тебя всё в темные пыльные закоулки. Никто не зовет в солнечество и благоухание. Только в темень беспросветную и зловоние застойное.

Я уже такой хрени насмотрелся в закутках человеческих!!! В таких местах побывал, что в пору выть, луны не дожидаючись.

И как меня угораздило подписаться на это?!! - он помолчал, усмехаясь некоторое время, потом вспомнил обо мне. – Я не стану отправлять вас в заимствованное. Я вообще не хочу, чтобы вы куда-то уезжали. Мечта Марихосо исполнилась. Ты озвучил свою, а значит, Твое Сокровенное очень скоро постучится в твои двери. И огорчаться совсем ни к чему, - приободрил меня он.
- Я честно признаюсь, огорчился, - неожиданно признал я. – Я сам какой-то нескладный, непрактичный. В делах, деньгах, в быту. А очень хочется Маришку порадовать.
Маришка мне на сайт твой указала и я, как ребенок загорелся. А еще меня Гонзик подтолкнул.

- И будь Ребенком, и гори. Ты выразил Мечту Свою, может быть окольно и коряво, но выразил. Позволил прозвучать Ей.
Ведь дело не в поездке, а в том, что ты все самое прекрасное готов отдать любимой.
Вот это сущая бесценность, а не поездка! И знай, она об этом знает, и ей подарка лучшего и не хотелось.
Быть той, которую любимый любит и готов ради нее на всё!!!

Пойми простую вещь: ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ.
И прикинь пошире, не зажимай в рамки Мечту, ДАЙ ПРОСТРАНСТВО ДЛЯ СВОЕЙ МЕЧТЫ. ПРОСТОРОМ ЕЙ ПОЗВОЛЬ СЕБЯ НАПОЛНИТЬ.
ПОЗВОЛЬ МЕЧТЕ ПРОСТОРОМ БЫТЬ.
Раз хочешь для любимой раскрыться изобилием – задай себе вопрос.

- Что я могу для Счастья большего любимой сделать? – я озвучил тот вопрос.
- Вот видишь, всё Легко и Просто, когда Легко и Просто всё.
Вопрос тобою задан. Теперь дождись ответа …

…

Этот вечер стал первым, но не последним нашим совместным времяпровожденьем. Мне полюбилась Маришкина родня. И я, похоже, ей полюбился.

Все встало на свои места, на них и было, стоило мне этот факт заметить.

Меня переполняло упоеньем.
День ото дня все отчетливей становилось понимание, что все уже есть.
Я буквально ощущал, как разворачивается Моя Мечта, раздвигая горизонты, озорно подталкивая меня к Себе. Обнимая меня объятьями Маришки и целуя ее чудесными губами ...



Перекресток


Его машина!

Я пересек дворик-колодец и вышел ему навстречу.
Моя рука скользнула под отворот пальто.

Еще мгновение и залп-выстрел дуплетом из обреза-двустволки снесет башку этому козлу.
Тому, кто перековеркал мою жизнь, как захотел.
Кому доверился я и шел за кем, как за богом. Кого наивно принимал за посланца господнего, считал, чуть ли не мессией.
Кто отравил и изгадил внутри меня всё.
После кого нейму нутро свое, отвращением захлебываюсь.

Сейчас я разнесу черепушку ему.
Сейчас, пока остались у меня хоть какие-то силы. У того, кто уже на издохе. Кто держится в теле лишь упрямым намерением поквитаться.

Я столкнулся с девочкой-подростком и мой стремительный порыв встретил эту хрупкую живую преграду и опрокинул ее.
Я уловил малышку в последний момент, не дав ей растянуться на мокром асфальте. Поставил на ноги.

- Прости, я не заметил тебя!

Раздался лязг подъездной двери. Так и есть, он ускользнул.
Я устало выдохнул и обреченно присел на асфальт. Не знаю, хватит ли мне сил еще на одну попытку. Хватит ли их, хотя бы на то, чтобы оторваться от притягивающей к себе шершавой твердой поверхности. Я буквально ощущаю ленивый толчок ее в мое лицо, брезгливый и равнодушный.
Мысленно я уже отхожу от лежащего замертво тела.

- Вам плохо? – спросила девочка. – Вот выпейте чаю.

Она отвернула крышку-чашку забавного цветастого миниатюрного термоса и плеснула ароматной жидкости в нее.

Она осторожно влила глоток в мой безмолвно открывшийся рот и я хрипло задышал и приподнялся.
Я самостоятельно отхлебнул напиток и с удивлением обнаружил себя окрепшим. Еще пара глотков и чашка опустела, а я обнаружил себя молодцом-удальцом.
Готовым скакать молодым козликом. Готовым взлететь под облака.

И не готовым в кого-то стрелять, кого-то убивать.

…

Мы стоим на оживленном дорожном перекрестке.

Не знаю, каким даром убеждения обладает крошка со смешным именем Ярче, но я послушно ожидаю неизвестно чего рядом с ней в самой сердцевине разветвления дорог и дорожек. После того, как обстоятельно пропел заунывную песнь свою о событиях, опрокинувших меня навзничь.
Ныть в присутствии юной, и чего таить очевидное, прекрасной девушки не пристало, и я насколько смог подал свою историю иронично и небрежно.

О том, как поверил одному проходимцу, говорящему от имени бога, как прошел обряд инициации, как избавился, будто от скверны, от всего своего движимого-недвижимого имущества в пользу общины. О том, как потерял жену, ушедшую по первому зову гуру.

Выложил всю нехитрую эпопею эту и с облегчением заметил, что укладывать ее обратно вовнутрь себя не собираюсь.
Пусть остается мое прошлое на этом перекрестке. Хрен с ним!
И хрен со мною!

…

Девочка внимательно и спокойно выслушала мою исповедь, не перебивая. И заметно оживилась, когда я мысленно попрощался с собою и прошлым.

- Перекрестки – живые, а не ваши дурацкие боги, - заметила она. – Любой Живой является Перекрестком, потому как каждое мгновение он снова в Своем Центре. Но тот, с кем тебе предстоит увидеться – Центральный, Изначальный, Срединный, Нулевой …
- Привет, Ярче, - появляется из ниоткуда смешной парень и протягивает мне руку. – Алан Лига Легко и Просто.

- Игорь, - блею я.
- Так вот, Игорь, - заявляет Алан, будто мы уже говорили долго и нас прервали. – Не фиг, тебе собой энциклопедию заболеваний изображать!!!

Он выдернул из меня что-то тяжкое и колючее и бросил под ноги. Эта пакость корчилась, скребла щупальцами бетон, испускала противное скуление.
Меня передернуло от омерзения, но тут на ближайшем светофоре затормозила …

Я ни с одной не спутаю его машину.

Пока я отходил от неожиданности, раздался хруст противный, это Алан ногу опустил на хрень, что вынул из меня.
И хруст, и скрежет со стороны автомобиля до меня донесся.
В него на полной скорости влетел КамАЗ и раскатал, размазал по дороге и словно так и надо дальше покатил.

Раздавленная хрень у моих ног, раздавленная хрень в машине …

Я собираюсь поблагодарить исчезающих в нигде Алана и Ярче, но тороплюсь с вопросом.

- Я вас смогу еще увидеть? Как вас позвать?!! – кричу.
- Не надо звать, - услышал тихий шепот. – Достаточно внутри себя затихнуть-замолчать, быть тишиною, и будешь ты услышан.

Мною …
Братвой Живою ...

А главное, Собою  …



Подвиг безумной отваги


- Дались тебе эти Харны! – со смесью неодобрения и восхищения сказал Горн.
- А ты знаешь, они мне нравятся, - улыбнулся Гонзик.

- И чем же эти скареды тебе так приглянулись? Жадюги, каких свет не видывал!!!
- Они искренние в своей скупости. И не наряжаются, губы не красят, строя из себя пушистых-шелковистых.

- Они возвели жадность в ранг добродетели и поклоняются ей, как своей силе.
- Харны не скрывают себя: какие есть, такие есть. Как на ладони. Те же Хокки мне совсем не симпатичны, хоть и занимаются оздоровлением. Для них это только бизнес. У меня такое впечатленье: что они люто ненавидят то, чем зарабатывают.
И попомни, Горни, мои слова: эти бессмертные святоши еще себя покажут, содрогнется мир!!!

- Еще один пророк нарисовался-объявился. Давай уже валить отсюда!
- И упустить возможность стырить харну?!! Позырь: они уже несут ее. Румяную и восхитительную харну!!! Алану и леди Тейлин будет кстати отведать вкусненькое с самого утра. И мы немного подкрепимся.

- Давай сегодня без погонь и драматизма! – настаивает Горн вслед исчезающему другу. – Сдается мне, он только для развлечения и промышляет грабежом и воровством. Ну, вот: нахально выхватил поднос со сладостью и неуклюже убегает!
Какого хрена, Гонзик!!! Упал, к себе ватрушки прижимает и жалобно пощады просит.
Сейчас еще убьют его!!!
Да, конечно же, он позволит! Уже всех перепрыгнул и бегает взад и вперед.
Вот обормот!!! Еще и дразнит Харнов!

Вот доигрался! Поскользнулся, и рядом куча копей вонзилось в землю. И Харны стадом мамонтов бегут, разгневанно мечами машут. Сейчас затопчут, если не зарубят.
Он еще и среди мечей скакать умеет?!!
Беги уже!

Вот это скорость, понимаю! Как оторвался!
Стоит и дышит тяжело, усталость крайнюю собой изображает. Подбадривает Харнов доступностью своей.
Водички из родничка попить приспичило. Потом напьешься! Гонзик!!! Они рядом, окружают.
Харна стынет!!!

Ну, наконец-то, исчезает. Я тоже, молодец, раньше следовало о плюшек свежести напомнить! На свежесть сделанного угощенья, кстати, время не влияет – Харны умеют приготовить так, словно пища только что с огня.
Тут дар у жадин несравненный, уважаю!

И Гонзиком подмеченный талант.
Уверен, он и их секреты тырит.
Свои бывает, оставляет, как будто впопыхах, при бегстве обронив.

Что я говорил, пергамент выронил. Его читают Харны, радуются, словно дети. Стало быть, еда еще вкусней у Харнов будет.
Еще один пример обмена опытом у поваров великих. Нет слаще ничего: украденного кулинарного секрета.
И еще один пример безумной храбрости, отваги.

Зовется подвигом безумнои отваги – поступок смелый, когда герой при этом погибает.
Однажды этот кадр оставил вместо себя видение похожее. И хохотал, следя за тем, как то видение разгневанные Харны убивают.

Я представляю, как округлились их глаза, когда он снова появился!

- Ну, ты идешь домой? - нетерпеливо зазывает Гонзик из Междумирья.
- Иду, иду, - буркнул Горн. – Герой былинный и любитель блинный!!! Иду.
Дай заценю, что ты там спёр. У, пахнет вкусно!

- Получишь со всеми вместе, за столом!
- Дай харну! Ну, хоть одну … Вот жадина!!! Почище Харнов будет!



И Радость, как волною тебя неудержимою накроет


- Они просто сдали свои матчи, - вскрикнул Гонзик, а Горн пожал плечами и брезгливо поморщился.
- Значит, испанского финала в Лиге Чемпионов не будет, - огорченно улыбнулся Алан. – Ну и ладно. Значит, повеселимся в следующем сезоне в полуфинале! И без испанского финала снова обойдемся. Не привыкать им: от финалов отвыкать.
Финал немецкий будет очень кстати.

Дело не в футболе. И, конечно, не в сорвавшемся зрелищном сражении мадридского Реала и каталонской Барселоны. Не в противостоянии легендарных наставников этих грандиозных клубов – Жозе Моуриньо и Пепе Гвардиолы.
И не в том, что финал будет – сплошное недоразумение. Челси засушит игру, а Бавария облажается в серии послематчевых пенальти.

Просто еще один праздник отменяется.
Просто слишком уж упорно противодействует этот мир нашим радостям от его симпатичных нам сторон.

А значит, грядут перемены.

- Опять этот Челси, - морщится Алан и, вздохнув, говорит свою коронную фразу. – Ладно, так даже интересней!

Гонзик с Горном ехидно переглядываются. Похоже, предстоит оралово.
Клоунами будут Челси, Реал и Барселона.

А Бавария всех удивит. Кто там у нее облажается в этом сезоне по полной программе?
Арьен Роббен?

Ну, что ж, Роббен – бобен, держи хвост пистолетом. Все у тебя будет в следующем году бомбейски!!!

…

Мы уходили, мы вернулись.

- Я ненадолго, за гитарой, - смеется Алан миру.

Не понимаю этот анекдот. Что в нем смешного?!! Жена встречает мужа пьяного, его ругает: «Где шлялся?», а он ей: «Я ненадолго, за гитарой».
И где смеяться?!!

Но мне не до жен и их мужей, мне главное: смеется Алан.
И что мы здесь лишь за обещанным себе подарком.
Мы за гитарой и назад к веселью.

…

Супер Кубок Европы.

Встречаются победители Лиги Европы и Лиги Европейских Чемпионов.
Мадридский Атлетико, уже второй раз, подряд выигрывающий Лигу Европы и тот самый засушливый лондонский Челси, что тихой сапой вполз в финал и тихой сапой кубок взял.
Я знаю, был сезон, когда всё тот же Челси игрой блистал и в финале Лиги Чемпионов.
Манчестеру обидно проиграл в серии одиннадцатиметровых. Тогда и Алан хорошо о Челси отзывался.
Сейчас же рукою машет и ничего не говорит. Когда игра не увлекает, по барабану счет и победитель скучный ему по барабану.
Он любит, лишь когда игра живет, когда восторгом оживает.

Меня не трогает футбол, но Радость даже очень. Сегодня ее будет в изобильи.

…

- Не огорчайся огорченью, а порадуйся, что очень скоро Радость заслоны все прорвет и волной неудержимою тебя накроет.

Так сказал однажды Алан, а он не пустозвон. И слов на ветер не бросает. А если и бросает, то только чтобы дули те ветра еще сильнее, все ограничения собою раздували.

Это какой-то праздник!!! Мой парень счастлив и по-детски безостановочно смеется.
Атлетико устроил представленье. Фалькао хет-трик уже оформил в первом тайме.
Не утруждайтесь лондонцы, спокойно спите!

Здесь вам не там! Бамбук курите! И учитесь заново в футбол играть!!!
С такой игрой вам ничего не улыбнется.
Учитесь заново в футбол играть!!!

…

Мы снова на Земле.
На этот раз не иначе за роялем! В кустах рояль у нас.
Полуфинал.

Вчера Боруссия Реал катала. 4 : 1. Левандовский – супер.

Сегодня Бавария и Барселона.

4 : 0.
Игра КАКАЯ!!!

- Пора домой? - целую радостного Алана воодушевленно.
- Да, - хохочет он. – Потом еще мы пару раз сюда вернемся. Через неделю на Баварию в Барселоне и после на финал.

- И всё? - я уточняю. Ох, не увлекся б он!
- И всё, - смеется он.



Гонзильеро нашей эпохи


- А-а-а!!! У-у-у!!! - завывает Гонзик, выпучив глаза.
- И совсем не страшно, - сказала девочка нелепому пугалке и даже показала язык.

- И тебе ни чуть-чуточки не жутко?
- Неа!

- А так: Ы-ы-ы!!! … Нет? – он поник. – Всё пропало. Такая трусишка, как ты, была моей последней надеждой, - сказал он грустно. – Если даже ты меня не боишься, тогда каюк.
Я ни на что не гожусь.
- Не расстраивайся, - утешила она его. – Я знаю очень многих, кто испугался бы.

- Так-так, - оживился Гонзик и в его руках появились карандаш и мятая бумажка. – А вот отсюда поподробнее и поконкретнее.
Имена, фамилии, адреса.
Предпочтения: чего боятся - чего страшатся?

Он послюнявил карандаш, готовясь записывать.

- Неа! Чтобы ты их напугал?
- Да как ты такое подумала?!! – запротестовал плут. – Ты же меня знаешь! Да ни в жизнь!!!

Девочка смеялась и озорно грозила ему пальчиком.

…

- Меня Аней зовут. А тебя?
- А меня не зовут, - покачал головой он. – Прогоняют отовсюду. И никто, никто не боится!!! Побойся меня хоть капельку, ну хоть капелюшку!

- Мне и без тебя …, - девочка сделала паузу, дожидаясь имени собеседника.
- Гонзик, - подсказал тот.

- Так, вот, Гонзик, мне и без тебя есть, кого бояться, - невесело усмехнулась она.
- Ах, вот в чем дело, - воспрял бедокур. – Отныне, будешь меня бояться! Теперь я – твоя крыша, тьфу ты, твой подвал. Самый тё-о-омный!!! А-а-а!!! У-у-у!!!
Я Гонз – шеф шефов, бонза бонз! Да я же Гонзильеро нашей эпохи!

Девчурка хохотала, отмахивалась ручками, брыкалась ножками от дурашливо наступающего мальчишки.
Вдруг ее личико перекосило жуткой судорогой.

- Беги, скорее беги!!! – зашептала она. – Это мой жутик идет!!! Беги!!!
- А-а-а!!! А-а-а!!! – заполошно заметался Гонзик, размахивая руками. – Помогите!!! Спасите!!! Убивають!!!

Он забился в самый отдаленный угол и подвывал там от перепуга. И даже напрудил под себя лужу.
Сжимался клубочком под пристальным взглядом монстра. Косматого, мерзкого фантома-оборотня, от одного вида которого, то бросало в пот, то в озноб.

- А это еще кто?!! – грозно осведомилась громадная темная фигура.
- Это мой … пёсик, - уговаривала его малышка.

- Гав-гав-гав, - отозвался пёсик и заскулил еще жалобнее.
- Сейчас я его поближе рассмотрю!!! – потянулся в угол уродец.

- Пожалуйста, не надо, - увещевала хозяйка спальни.

Небрежный жест отбросил девочку. Груда жестокой и уродливой массы не собиралась никого слушать.
Анюта упала на пол, больно ударившись коленками и локтями, но тут же подскочила и кинулась на громадную тушу.

- Не смей!!! – кричала маленькая, запрыгивая на спину чудовищу и молотя его кулачками. – Не смей, это мой гость и друг!!! Не смей маленьких обижать!!!

…

Анечка взлетела под самый потолок вместе с обидчиком, и от этого резкого взлета у нее в животе всё запело.
Девочка не отпускала захват и болталась на приподнятом вверх одоробле.

- Тебе что хозяйка сказала, туебень сиволапый!!! – раздался озорной мальчишеский голос, и гулкий удар сотряс туловище и мотанул заодно и Аню.
- Будет гораздо веселее, если ты отпустишь свою железную хватку, - насмешливо сказал ей Гонзик. – Ты крепко держишь это чучело, и я никак не могу провести свой коронный бросок через ведро.

- Через бедро, - засмеялась девочка, отпуская кудлы кошмара. – Через бедро!
- У меня свои секретные приемы, - важно ответил плут, и в его руках невесть откуда появилось ведро, которое он и одел на голову страху.

…

- Как же так? – спросила малышка, когда они хорошенько наподдали незваному гостю и надежно упаковали его, затолкав еще глубже в ведро. – Ты же боялся?
- И ты боялась, - улыбнулся Гонзик. – Почему потом перестала?

- А я за тебя испугалась и про свой страх и позабыла! – призналась девочка.
- И я твоей отвагой вдохновился и свой страх – кхх, - он сделал жест, будто скручивает кому-то голову.

- Врёшь!!! – закричала весело Анечка. – Ты и не боялся!!! А просто придурялся!!!
- Ну что, сдашь мне своих друзей-трусишек? Буду их пугать!!! А-а-а!!! У-у-у!!!
Ну, что уже лучше получается?

- Теперь совсем хорошо! - обняла его девочка.



Мукта – проснувшееся воплощение Пустоты


- Обалдеть!!! – просто выразила свой восторг Ярче. – Никогда не знала, что на пустынном безгоризонтном пространстве может быть настолько хорошо!!!
- Ты в гостях у Мукты, в его Храме, - пояснил, улыбаясь по-детски Алан.

- У кого?!! – разинули мы рты.
- У Мукты, - улыбка Алана стала еще шире. – Мукта – проснувшееся воплощение Пустоты.

- Но тут нет никакого Храма, - раскинув руки, покружилась девочка. – Здесь вообще ничего нет!!!
- Здесь есть НИЧЕГО. А что лучше подходит Храмом для Мукты, как НИЧЕГО?!!

Горн зашатался-закачался мишкой косолапым. Гонзик же начал прыгать, как мячик.

- Давай возьмемся за руки, дружище, и побежим, - предложил он омедведившемуся другу. – Я всегда мечтал, взявшись за руки, бежать с тобой, Горни! Далеко, далеко!!!

Горн на всякий случай отодвинулся от Гонзика, не преставая свои раскачивания из стороны в сторону.

Алан, счел за хорошую идею взяться за руки со мной, но не побежал, а принялся кружить меня. Какой же сверхлегкой была я в его руках!!!

- И меня покружи!
- И меня!!
- И меня!!!

Детвора уже скакала в нетерпении.
И, конечно же, Алан всех покружил. Мы парами хватались за его руки, и он вращал нас. Когда мы набирали максимальные обороты, Алан отпускал нас, но мы не улетали, а продолжали вращение, вокруг него, как вокруг оси.
Пока мы с Ярче, вопреки всем законам физики, нарезали круги, мой парень протянул ладони Гонзику и Горну и развертел их. Потом снова нас. И снова ребят.

Когда наше кружение стало естественно полетным и не требовало его поддержки, Алан взмыл над нами и принялся вращаться. Его движения были скупы, точны и эффектны. Исполнены изящества и красоты.
Мы же ребячились, размахивая конечностями. Попросту говоря, нелепо и забавно махая руками и от избытка чувств дрыгая ногами.
Когда же с внутренним замиранием мы обнаружили, как можно кружить, мы взмыли вслед за Аланом.

Мягко, даже лениво совершал каждое вращение мой парень, он больше парил, чем  двигался. Скорее шевелился, чем перемещался.
Поворот одного лишь пальца вызывал целую спираль взлетов и плавных опусканий его тела.

Я пережила несколько экстатических переживаний, только глядя на него. А когда его ладошки, соприкоснувшись с моими, увлекли меня в поднебесье, я потекла безудержно и блаженно.
Малыши немножко коряво, но все же уверенно последовали за нами, хохоча и все еще суча ножками и шало размахивая ручками. Они не могли сдерживать своего сумасбродного веселья и дурачились вовсю.

Долгий гортанный крик, вылетевший из нутра Алана, покрыл мурашками мою кожу и пробудил что-то дремавшее во мне.
Мы потянулись к Алану и соединением наших рук образовали внутренний круг и пять ласточкиных хвостиков снаружи.

Воспарившим в небесах цветком казались мы с земли. Или некой диковинной снежинкой.
Я не знаю, когда закончился наш полет. Даже оказавшись на земле, мы все еще не прекращали его.

По мне, он продолжается до сих пор ...

…

- Расскажи о Мукте, - попросила я, остро ощущая плечо Алана своим.
- Мукта – это Мечта Пустоты познать наполняющее Ее разнообразие.
И будучи Реальностью, он никого не находил, кроме себя. Не было ничего, кроме Мукты. Кроме Ничего.
И понял он, что пока он есть, не будет ничего иного. Не будет Ничего, кроме него.

Тогда он огорченно по-детски вздохнул и прикрыл глазки, которыми видел только Реальность, только Себя. Он закрыл глазки и представил, что его нет. И под его веками, которыми он отгородился от себя, забегало, запрыгало, замельтешило разнообразие ничем несвязанных между собой проявлений.
Они были отдельными и самодостаточными, и первородный хаос, которым они жили, быстро надоел Мукте.
И тогда он соединил некоторые в цепочку. Ему показалось куда веселей и забавней наблюдать за движением ленточек, величаво проносящихся на манер паровозиков с вагончиками мимо.

Мукта так увлекся игрою, что навязал множество хвостиков. Они мелькали под его прикрытыми глазами, и он не заметил, как уснул.
Теперь он мог связывать из юрких ленточек-змеек различные узоры. И восторгаться ими. Но однажды одна из цветных связочек пронеслась совсем близко и вызвала некий всплеск на его поверхности своей перепутанностью.

Впервые он не распознал рисунок. Он знал наизусть каждый узелок, но этот нахлест вызывал некое беспокойство.
Малышу Мукте это показалось забавным: то, что он не в силах вернуть все в прежнее свободное от связей состояние, и он стал представлять, как еще одна завязочка, и еще одна, и еще носятся рядом, переплетаются причудливо и вызывают новые всплески.

Его пьянила собственная плещущая поверхность. И когда мимо него пронесся огромный перепутанный ком, он впервые познал ужас. И этот опыт был так не похож на всё, что он испытывал до сих пор, что Мукта вызывал это состояние снова и снова, пока ни привык это делать автоматически.
И когда ужас пришел по привычке, а не по его желанию, он испугался по-настоящему.
Он был в недоумении, как с этим совладать.

Тогда он стал уснувшим воплощением Пустоты.

…

- Ленточки перестали быть тонкими, они стали крепкими жгутиками, свились в веревки и канаты, а причудливые хвостики – в петли и удавки. Все это оплетало Мукту, связывало, душило и стесняло.
Теперь каждый охват его той или иной связью, был все страшнее и безысходней.

Вся его сила вязалась в узлы и становилась силой путаницы. Силой всех этих ниточек, веревочек, канатиков и канатов. И когда Мукта понял, что есть нечто сильнее его – они зазвенели металлическим звоном, закалились сталью. Стали цепями и кандалами.
И вот тогда стало действительно жутко.
И когда он осознал свое бессилие перед страхом, Мукта познал и стыд.

А с ним пришла и вина за содеянное.

…

Мы проживали рассказ, будто сами оплетались сверхпрочной паутиной, словно нас сжимали оковы и обездвиживали путы.
Молчание затянулось.

Ярче спросила-попросила: - Аланчик, не останавливайся. Ты нас уже чересчур крепко связал. Будь кисей, дай нам свободу!

Алан очнулся и хрипло рассмеялся.

- Мукта искал к кому обратиться за освобождением, потому как ясно осознавал свое бессилие. И тогда он придумал освободителя.
И наделил его сверхсилой и принялся взывать к его милости. Отдал ему все свое внимание и почитание.

Но спаситель не мог избавить его от настигшей напасти и, чтобы объяснить немощь Всесильного  придумал Мукта того, кто мешает избавителю спасти Мукту.
И возненавидел его.

Но ненависть имеет свойство возвращаться бумерангом.
И враг спасителя – погубитель – опалил ненавистью Мукту.

И бросился спящий к спасителю с мольбою о защите от ненавистника. И не желал уже освобождения Мукта, а умолял даровать ему оборону от темного.
Так отверг Мукта одну из своих сторон.
И стало совсем худо.

А его продолжало заплетать и оковывать его же творение из ранее таких милых и забавных перехлестов и узелков.

Пока была у Мукты кроха свободы, возможность полувдоха, он мирился и замирал, надеясь и уповая на будущее.

Но сколько веревочке не виться, все равно придет конец.

Оплели-опутали Мукту собою связи проявлений, продолжение кошмара вылилось в свой пик-развязку. Слишком туго, слишком крепко, слишком жестко. Не вдохнуть, не выдохнуть, не шевельнуться.
Рванулся Мукта, но безжалостным перезвоном натянулись цепи и … задушили Мукту.
И умирая, принял умирание свое он, как блаженное освобождение от прежних мучений.
Спящий Мукта погиб с блаженной улыбкой на губах.

Когда не стало спящего, оказалось, что есть пробудившийся, есть проснувшийся.
Так Мукта стал проснувшимся воплощением Пустоты ...

…

- Фух!!! - облегченно произнесла Ярче, и мы засмеялись.

- Надеюсь, когда я рассказываю жутики – эффект не такой угнетающе ужасный, - вытер будто бы выступивший пот Гонзик, демонстративно обмахиваясь.

Горн прокашлялся смехом и покачал головой.

- Мы только что умерли, как спящие, - тихо произнесла я. – И что теперь?
- Мукта видел, что он натворил потерей себя и как вернул свой покой своим обретением. Он понял, что любая борьба с путаницей путает тебя и спутывает.
А когда тебя нет, она и не касается тебя.

И принялся умирать Мукта для путаницы раз за разом. И познал легкость и простоту бытия-небытия. Бытия для Себя и Своего, небытия для остального.
Не злого, не плохого – остального.
Не своего.

Так он играл, игрою наслаждаясь, пока ни затосковал по Дому.
Тогда он рассмеялся переплетениям-мирам.
И этот смех звучит поныне набатом колокольным. Прощальным для миров.
Малыш, вернувший свою Детскость, играет в легкость-простоту.
А это означает для миров конец историй.

Малыш идет в миры, не жертвой, а неуемным беззаботным Малышом.
А беззаботность Детская – незнание миров, как таковых.

И в каждой Детке, в любом из Детворы по Сути, проснулся Мукта …

…

Мы пребывали в глубочайшем молчании, сонастроенные с изысканным мифом, поведанным нам Аланом. Мы ощущали каждой своей клеточкой проснувшегося в нас Мукту и мифом становились все миры и представленья о происходящем.

Мы услышали тихий шепот, похожий на шелест листьев, шорох травы и легкое дуновение ветерка.

- О, Мукта, - поклонились Алану некие сияющие дядечка и молодая мама с младенцем на руках. – Благослови наше дитя на Суть. Яви свое милосердие быть ему Дитя по Сути.

Мы остолбенели от такого поворота событий.

И, если б Алан тут же принялся их благословлять, мы бы обалдели еще больше и, пожалуй, выпросили благих напутствий и для себя.
Но он шагнул и обнял незваных гостей, мягко сгреб их в кучу, благо напрактиковался на обнимании нас изрядно.

…

- Ребята, это великолепный Незваный и его прекрасная супруга Настя. И Малыш их, Дитя по Сути …
- Лёгок, - подсказала Настя, целуя ребенка. – Обиходное имя наше. А Сокровенное сам себе выберет. Да, солнышко?

- Незваный так зовется, не потому что никто в гости не зовет. Его-то зазывают! А потому что никто не знает, как звать его, - пояснил, посмеиваясь, Алан и обнял меня. – Леди Тейлин позвольте вам представить моих друзей и отрекомендовать вас им, как мою любимую, опуская все ваши несравненные титулы, достоинства, таланты.
- Позволяю, - улыбнулась я и обняла по очереди друзей любимого и подула в лицо малышу, отчего он зажмурился и защебетал переливчатым смехом. – Для меня приятная неожиданность познакомиться с близкими по сути, родными моего возлюбленного.

- Какой слог!!! - восхитился Гонзик.

- Вы нас вгоняете в краску, - засмущалась Настя, качая малыша.
- Меня нет, - ответил Незваный. – Обожаю ясность и красоту изложения.

- Это просто феерия легкости и простоты изречений!!! – экзальтированно воскликнул Гонзик. – Дождусь ли я от вас подобной красоты?

Горн и Ярче промолчали, давая понять, что не намерены потакать выпадам в свой адрес.

- А кто этот мальчик, восторгающийся легкостью и простотой? – Незваный с интересом рассматривал плута.
- Позвольте отрекомендоваться, - поклонился Гонзик. – Ничем особенным не выделяюсь. Я просто другом Алану, - он при этом посмотрел на друзей слегка высокомерно. – Я – лучший его друг.

Ярче с Горном, оба показали кулаки ему.

- Что ж, отрекомендовался знатно! – признал Незваный.
- Это Гонзик, - я, притянув озорника к себе, взъерошила его волосы. – Редкий баламут и проходимец. Незаменимый, но не сказать, чтоб незаметный. Он впереди любого будет.

- А ты не тот ли Гонзик, что всех искусней поваров? - спросила Настя. – Точно, ты – Кухонное Божество во всех мирах и Несравненный!
- Весьма польщен, что вы меня узнали, - Гонзик расцветает пышным цветом. – Но все же довольно обо мне неповторимом. Давайте о моих друзьях поговорим.
Вот это Горн – великий воин, а это Ярче – Девочка-Дитя и Леди Озорства.

- И про вас мы, Горн и Ярче, знаем, - кивнула Настя.
- Моя супруга взахлеб читает Легко и Просто, - пояснил Настин безымянный спутник. – Я тоже кое-что глазами пробежал …

- Три раза, - выдала супруга Настя. – И это лишь при мне. Я специально посчитала, чтобы не дразнился!

…

Алан с Незваным отошли в сторонку. О чем-то тихо говорят. Но я-то слышу, мне любопытно.

- Я рад тебе и за тебя, - сказал тихонько друг. – И Настя очень рада.
- Спасибо вам за вашу радость, - ответил Алан. – Для меня бесценна Радость!

- На Землю собираешься вернуться? Там уже полегче стало. Как и везде.
- Да, вроде нет. Концов там не предвидится, а продолжениями сыт по горло.

- А как же узелки твои?
- Я ничего о них не знаю, - улыбнулся Алан. – Не знаю и не узнаЮ.

- Легко и просто. Я НЕ ЗНАЮ. Я летаю, я пою, - улыбнулся Безымянный гость. – Ты удивил меня, порадовал открытием своим.
- А как себя порадовал и удивил!!! Что ты!!!
Так, радостным и удивленным, и обретаюсь вдали от дел земных. И впредь так обретать себя и собираюсь.
А ты в спасители меня собрался записать?

- Там нечего спасать. Да и не было, по правде говоря. Я не за этим.
- Рад за нашу дружбу, - усмехнулся Алан.

- Ты на меня сердит?
- Не много. Но не из-за тебя. Оберегом от тебя – моя сердитость.
Чтобы не воспылать к тебе порывом страстным и не душить тебя объятьями без перерыва на вдохи-выдохи твои.
Чтобы не захотелось мне калачиком свернуться у ног твоих щенком послушным и мудрости твоей внимать, как воздухом дыша.

- Я – не указ тебе. И мудрости мои тебе без надобности, без нужды.
- Как и сама нужда любая.

- Прости за прошлое.
- Какое? Начнем его придумывать с тобой и упрощать?!! Не проще, сразу к делу? К просьбе. Если ты о Хасе, уверен, Она вас примет.

- Я не просил тебя еще ни разу. И за мир, оставленный нами, в том числе.
- Тебе и не понадобилось, Настя попросила. Как оказалось, ей я не умею отказать.
И я пообещал не прилагать усилий к подготовке конца света и не способствовать его приходу.

- Но ты не обещал, что он не состоится. И мы решили … убежать. Чего скрывать, да, я убежал.
- У тебя была весомая причина. Жестокая игра – в мир приводить Детей по Сути. А приводить Их под треск и грохот рушащейся системы, в развалины Их приводить – верх свинства!
Для меня огромною уступкой было – не вовлекаться в шоу исчезновенья мира. Я так о нем мечтал, об окончании истории своей!!! Я не мог дождаться ее развязки, развязывания своих узлов, удерживающих меня в этом мирке, убогом и больном!
А тут приходит Настя и говорит мне о ребенке.

- Прости.
- Давно все упростил-простил. Ты жулик и прохвост, Незваный, все же спровоцировал меня проговорить былое!!!
Давай проси уже и умоляй, о чем хотел просить и умолять униженно. Не заставляй меня униженно просить и умолять тебя!   

- Когда мы оставили тебя, - друг замолчал, нахмурился и вытер слезы. – Я, честно, места себе не находил, но по-другому не сложилось.
- Сложилось классно и прекрасно, - ответил Алан. – Я понимаю, вам следовало Землю покидать. Тут катавасия назрела с концом света. И Настя малыша ждала. Рожать в такой момент!!!

- И все-таки я тебя оставил, - огорченным вздохом признал Незваный.
- Ты мне учителем не стал. И это лучшее, что я получил в подарок.
Мне следовало быть одному. Иначе леди Тейлин я не вспомнил. Не вспомнил о Себе, Себя не вспомнил.

- Соблазн велик был стать учителем твоим. Но от соблазна меня Настя отвела. И Лёгок.
- Меня же отвело неуважение к учительствованию и ученичеству любому. Ты мне помог преодолеть соблазн навязываться учителем  к искателям, а оставаться болтуном, не принимающим всерьез учений и нравоучений.

- И говорила Пустота в тебе и говорила Пустота тобою. И говорит поныне, Мукта.
- Какой высокий слог!!! Жаль Гонзик не услышал!

- Я все слышу, - отозвался плут. – А кто, кому и что сказал?!!!

Мы дружно посмеялись, а Незваный голос еще сильней притишил.

- Так вот, я попросить хотел для малыша о дружбе с Ярче, Гонзиком и Горном. Я их отдельно попрошу. Мне захотелось заручиться твоим согласием перед тем, как их спросить.
- Я не указ кому-то. Нравится – дружите.

- Но ты не против?
- Я за. Хорошая компания им не повредит. И Лёгоку понравится с филюстрами играть и с хлапиками молчаливо совещаться.

- И об одном еще хотел просить я, - смущенно улыбнулся безымянный. – Быть другом сыну моему.
- Я для всего Живого друг и другом каждому Живому. Без ограничений, - охотно улыбнулся Алан. – Что ж, если Лёгок удостоит меня дружбой – почту за честь. Мы уже друзья почти.

- Почти, почти, - усмехнулся осознанностью гость. – Почти друзья и за честь почти. Почти, почти.

Они, обнявшись, рассмеялись и к нам вернулись.

…

- Дружить с вашим младенцем?!! Мы даже и мечтать не смели о подобном!!! - ответил Гонзик, принимая из Настиных рук Лёгока.
- Мы не подведем, - растроган Горн, покачав ребенка.
- Не сомневайтесь, - подтверждает Ярче, беря на руки малыша.

- Как же здорово у вас здесь!!! – вздохнула Настя.
- Бывайте, не стесняясь, - ответил Алан, обнимая за плечи супругов и взглядом зовя меня.

- Ты – светом мне, теплом во мраке беспроглядном и холодном. И темнотою, и прохладой – слепящим, жарким днем, - сказал мне мой баламут, и пока я, обалдев от сказанного и невысказанного, пребывала между небом и землей, поцеловал меня в дрогнувшие счастливой улыбкой губы.

Гонзик упоенно зажмурился, проживая красоту и сокровенность произнесенного Аланом и мой неуемный  восторг.
Похоже, не я одна числюсь в подслушивателях.

- Я быстро, - оповестил всех Гонзик. – Пока ополосните ручки, а я в момент управлюсь. Такое дело не отметить – святотатство постыдное перед друзьями и собой!!!
А для малыша у меня есть специальный безграничный сок из ягод и фруктов всех измерений.
Будет ходить по измерениям, как по комнатам гулять!
- Ой, а может не надо, - забеспокоилась Настя. – Маленький он еще для такого!

- А мы на что? – улыбнулся Горн. – И потом Мукта вышел посмотреть, что за узелки навязались, пока он спал. А возле него всё и все – пусики. Пусики-балабусики, - сказал он в ответ заулыбавшемуся ему малышу.
- И сказанное Гонзиком – не аллегория, факт, - подтвердила Ярче, обращаясь к Лёгоку. – Что означает, когда все измерения – комнатами для тебя, а, малыш? А означает это, маленький, что тогда все они – тебе домом.
Они – твои апартаменты, твои владения, твои родные пенаты.



Глубина Полета


- А потом мы еще раз все вместе полетаем, ладно? – спросила-предложила я.
- Конечно, полетаем не то слово! – заверил меня Алан. – Нам летунам то тут, то там. Тарам-пам-пам, парам-пам-пам.
Ай!!! Ай!!! Нас щипать, а мы летать!

…

Алан дул тихонько в лицо Лёгоку и тот смешно морщил носик. Когда он неожиданно подбросил в самое небо малыша, мы ахнули все, как один.

Я видела, как Алан был готов лететь за ним или ловить, но это не потребовалось. До нас донесся звонкий смех. Парнишка легко обосновался в небе.

Настя вздохнула умиротворенно, прижалась Магу головой к плечу.

- Тебя когда-нибудь поколочу, - тихонько пригрозила.
- Ах, так, - сказал мой плут и, Настю подхватив, швырнул. – Вам к малышу давно пора, мамаша!

- Когда спущусь, тебя поколочу, - кричала звонко Настя в поднебесьи.
- Мне что вас всех забрасывать, как баскетбольные мячи?!!

- Меня забрось!!!
- Меня!!!
- Меня!!!

- Какая наглость!!! Разленились Детки, - Алан, как мячики Ребят кидает в небо.
- Ты тоже Детка? - он поворачивается ко мне. – Тебя закинуть тоже?!! Тоже хочешь?

- Хочу, но лучше научи взлетать, - покусываю губы.
- Я слышал, леди Тейлин летает Смертью над любою битвой, - гость не удержался от любопытства. – Это правда?

- Конечно, - ответила ему я. – Но то полет Уничтожения. А Алана полет – Полет Любви в Любви.
- Тогда не вправе вам мешать. И обученью вашему Летать в Любви, - он разогнался и в небо прыгнул.

…

- Знаешь, как птицы учат птенцов летать? – спрашивает Алан грозно.
- Целуют их? – лукаво намекаю я.

- Ладно, птичий метод отменяем!

Он обнимает мои колени и в небо меня приподнимает.
И … Алан, нет, сейчас же прекрати!!! Да, я летаю поцелуями твоими.

Но в небе!!!

Я и не знала, что Небо нам постелью, а Поцелуи – взмахи наших крыльев.
И Небо каждого – Свое.

И каждый в Небе лишь Своем летает …

…

Мы в Необъятном Нашем Небе.
Восторгом шалым я парю с любимым.
И Вечность длится Наш Полет …

…

- А как нам ко всем вернуться? - спрашиваю я.
- Легко и просто. Где ты хочешь обнаружить наших?

- Вон там, - махнула наугад.
- Тогда летим туда.

Два взмаха и мы среди друзей, визжащих и веселых.

- Алан, кися, полетай нас, как в тот раз, - хохочет Ярче, нагоняя на Горна с Гонзиком белёхонькие облака.

И мы беремся за руки, и круговым вращением уходим в Поднебесье ...

…

- Похоже на суфийские полеты, - Незванный радостно обнял счастливую супругу.
- А мы про суффиксы-то ничего не знаем, - нахально усмехнулся Гонзик. – Нам и предлоги и окончания не очень в тему. Мы все больше по корням. По Сути. И по полетам.

- Красиво сказано, чертяка!!!
- Пусть нос не задирает! - сказала Ярче. – Нас Алан полетал.

- Ваш Алан – удивительное существо!
- А ваш? Похуже?!! – выпендрился Гонзик.

- Да, - нежданно поддержала его Ярче. – А почему не ваш?!! Он – достояние всеобщее, без ограничений!!!
- Твой комментарий, Горн, - усмехнулся гость.

- Я промолчу, - ответил кратко воин.
- Тебе на это нечего сказать?

- А я решил, без рассуждений долгих-нудных обойдусь, легко и просто.
Уж лучше промолчать, давая-позволяя отскочить ненужному, чем отсекать его своим ответом. И признавая за существенность ненужное и за необходимость реагировать своим ответом.
- Ух, ты!!! – воскликнули все присутствующие.

- Чья школа, чье благотворное влияние?!! – возопил торжествующе Гонзик.  – Моим примером неустанным демонстрация высот недостижимых. Вот результат!!!

Все рассмеялись.

- Алан, твои мальцы меня прижали к ногтю, засунули за пояс, отчихвостили по полной! – позвал Незваный Алана, сидящего с ребенком на руках.

Лёгок наелся, налетался и потихоньку спал, блаженно улыбаясь. И Алан был тих и молчалив.

…

Не знаю, как там, у суфиев, но мой полет не прекращался. Я не взмывала выше, а уходила вглубь себя. И это было упоительным блаженством.

Малыши тоже притихли, как и наши гости.
Каждый совершал Свой Полет.
В Себе ...

В Собственных Бескрайних Просторах Себя …



Бегущая по огню


- Срочно доставить донесение Алану Лига Легко и Просто, боец, - отдал приказ Командор маленькой девочке, подавая слегка обгоревший по краям запечатанный конверт и, помолчав, вдохновил ее на опасное задание мягкой перефразировкой повеления в дружескую просьбу. – Считай, теперь в твоих руках нечто бесценное, Ярче. Не попадись Мавераку.
Алану просто необходимо получить эту информацию.
Гордись своей боевой задачей!

Гонзик имел обыкновение воодушевлять своих воинов заботой и вниманием, словом точным и шуткой ораловской, истиной живой красиво оживлять.
За него воители готовы были идти в огонь и воду.

- Вот, это тебе. Подкрепись и в путь.
- Чумазый коржик, - обрадовалась девочка, охотно поедая угощение – один из шедевров Несравненного.

Командор потрепал девочку по светлым спутанным волосам и вышел. Понятное дело, дел по горло, побеждать врага необходимо. Самое время.

Она услышала звонкий мальчишеский голос своего командира.

- Эй, навались, ребятушки! Закрывай, заваливай проход. Узкую лазейку оставляй, чтобы наши проскочили. Будьте готовы перекрыть его в любой момент.
Эх, и дадим понюхать супостату конского зада обдрыстанного!!!

Гогот солдат грохнул орудийным залпом.

Малышка знала о готовящемся хитром трюке: заманить своим якобы паническим бегством в западню конницу противника.
Враг никак не ожидает того, что проходное ущелье готово стать тупиком и западней. И как только ворвется в ловушку неприятель, мышеловка захлопнется. Закроется, стоит только нашим конникам оказаться вне ее.

Ярче не хотелось уходить, не хотелось покидать сподвижников в разгар решающей битвы, но на войне команды отдаются для исполнения, а не для оспаривания.
Она доела всё до крошки, сладко вздохнула, переживая заново вкус поглощенного и решительно поднялась.
Сейчас ее понесет над землей танцем. Радостно и весело.
Это же чумазые коржики!!!

…

Гонзик краем глаза увидел мелькнувшую фигурку Ярче.
Все так. Ей делать здесь нечего. Пусть Алан увидит чудо трансформации фантома в Дитя. И тогда это станет необратимым наверняка.
Девочке самое место возле него и леди Тейлин.

Ему с Горном повезло быть с ними достаточно долго, чтобы их превращение состоялось. Лишать Дитя по Сути заботы Тех, чья радость и любовь окрыляет-оживляет, Гонзик не собирался.
Тем более войне скоро конец, что бы там ни воображал себе кровавый Маверак – властитель Ледяных Верховий и Травяных Равнин.
Главнейший поработитель и работорговец вокруг на сотни измерений.

Ну, Ярче, ну удивила!!!
Цветок расцвел в пустыне, наперекор пескам, жаре, отсутствию воды. И перестала быть пустынею пустыня. Когда цветут в песках цветы.

Кто мог предположить такое?!!

…

На порыве веселья пробежала Ярче полпути. Одним махом одолела его.
Закончилась радость пряничка горнзикова, но не закончилась собственная радость девочки.
Вытерла носик рукавом малышка и еще быстрее припустила …

…

Они были в засаде или дозоре. Вражеские всадники.
И она влетела прямиком к ним.
Но не растерялась. Тонкий, как стилет, клинок блеснул на солнце и трое продырявленных порезанных бугаев валятся на камни.
Скрытничать некогда. Скакать, лететь птицей до поля. В поле она укроется.
Она влетела в седло и понеслась, обгоняя ветер.

И в пору, потому что за ней уже бросились в погоню. Ее преследовал небольшой отряд гвардейцев.

…

Свист арбалетов разрезал гулкую копытную перекличку.
Лошадь споткнулась и рухнула наземь. Ярче легко соскочила и продолжила бегство.

Ну, вот и убежала девочка от преследователей. На полном ходу она ворвалась в поле. Трава была по грудь любому взрослому, а ей так с головой. Пока, придурки, не найдете!

- Выходи, - взревел один из врагов.
- Поцелуй у лошадей копыта сзади, - засмеялась запыханно девочка.

- Жги поле, - приказал командный голос. – Иначе гонец уйдет.

Вот это да! Сам Маверак скакал за ней, перехватить пытаясь.
Теперь бамбук курИте!!!

Сухая трава пыхнула, как порох.

- Подъем, девочка, - на манер Гонзика сказала она себе. – Сейчас немного жарковато будет.

И побежала, побежала.
А поле полыхало, и пламя Ярче догоняло. И не успела девочка покинуть поле.

…

- Мои бусики!!! Мои бусики горят!!! - вскрикнула девочка, всплеснув ручками, но ни на мгновение не замедляя бег. – По перышку вас я собирала, от каждой птички в гнездышках искала. И плела узор.
Горите ярко-весело, мои хорошие, пылайте напоследок радостно, прощаясь с неживой природою своей. И оживайте тем, что в вас вложила, когда нежно и любовно вас носила, как прижимала ласково к своей груди.
Вот этим вы ко мне и возвращайтесь, моим веселым смехом и озорством моим, - приговаривала-напевала она, не останавливаясь и продолжая бег среди свирепого огня.

- Пусть дорожка остынет немножко, - приговаривала Ярче, ощущая, как рассыпается на ногах от огня плетеная обувь. – Пусть дорожка остынет немножко!!! А лучше множко!!! Лучше множко!!!

И бежала, бежала по огню.
И представляла себя одним из его язычков, жадно лижущих траву, с треском несущегося по полю пожара.

…

- Огонёчек-огонёчек, я такой же огонёчек, как и ты! Меня огонь убережет от погонь, - приговаривала Ярче. – Лошадки в пламя не пойдут. И всадники пожара побоятся. Ну, как тобой не восторгаться?!!
Ты только не кусайся, не щипайся! Будь попрохладней и не обжигайся!

…

Говорят, что люди в трансе могут бегать по горячим углям!
А по огню, в огне?!! Наверно, тоже могут, но недолго.

А девочка была не «люди».
Живая девочка, Дитя по Сути.
Живые чувствуют происходящее вживую. Не по-людски, а крайне ярко, напрямую.

И потому так ярко, жарко, душно, безвоздушно. Так обжигающе и горячо всё девочка воспринимала.
Бегущая в огне и по огню.

…

Гонец-молодец выскочила из объятого пламенем уже обугливающегося поля и, сорвав с себя дымящуюся одежду, вынула депешу. Та была нетронутой жадными языками пожара. А подпаленный конверт таким и вручил ей Командор.

Она окунулась с головой в мелкую горную речушку. Выскочив пулей из студеной воды Ледяной горы, с удовольствием одела остывающий, но все еще теплый наряд.

- Маверак, - закричала девочка так и не настигшим ее всадникам. – Погоди еще немного, Командор накормит тебя до отвала грязью этих мест!!! Сделает из тебя и твоих вояк нарезку.
Яйцерезок на всех хватит!!!

Она пошевелила пальцами ног. Обувь скушало пламя огня, придется дальше босиком. Ярче намочила ножки и, как следует, вывозила их в пыли.
Сейчас подсохнет и чем не обувь?!!

…

Она бурей промчалась оставшиеся метры до удобного места для открытия портала, лишь слегка приоткрыла завесу, ворвалась и, услышав хлопок затворившейся за ней двери межизмеренческого прохода, влетела в залу домика-дворца на Хасе.
Неудержимой бурей на полной скорости разметала уединение Мага.

- Срочное донесение …, - буря запнулась и тут же нашлась. – Алану Лиге Легко и Просто.



Непримиримая


- Напомни мне, когда мы были единым и неразделенным, чем мы были увлечены? – мрачно взирает на меня Тейлин.

В такие моменты Мое Детское верещит во Мне от упоения близости смерти.
Оно доверчиво отдается этой Вероятности, как излюбленной забаве.

Я молчу, давая моей возлюбленной возможность беспрепятственно блистать яростным взглядом, а себе наслаждаться неукротимостью Повелительницы По Крови.
Ее неистовой красотой, трепетом раздутых ноздрей, вздымающейся грудью и волнами силы, пробегающими по ее совершенному телу.

Сейчас всё, кроме безмолвия, будет звучать жалким диссонансом.
Попыткой, жалобой, донесением.

Детское в такое не играет. Ему куда радостнее от яркости красок и ощущения края бытия.

Мерцание взгляда Тейл освещает ненавистью всё вокруг.
Как знакома мне эта жажда мести, неутоленная отмщением боль!

Именно она и явилась причиной раскола Моей Сути надвое, на якобы меня и якобы Тейлин.

Но в этот раз бежать от Своей Силы я не намерен.
Но и потакать Ей не собираюсь.

- Мы это уже проходили, Лин. Не стоит возвращаться к прежнему.
- Дети по Сути, Алан. Мы выступали против всего, что было агрессивно им. Я как-то благополучно забыла об этом по твоему уходу.

Она прикрывает глаза, и я слышу ее шепот:

- Благодаря тебе я это вспомнила. Время возвращать долги!
- Ах, как это мудро! – ехидно замечаю я. – Вместо того чтобы веселиться и радоваться, отдать всё внимание хрени!

Но Тейлин не слышит меня, она шепчет, холодно улыбаясь:
-  Время возвращать долги! Время возвращать долги …

 …

- Любимая, я тут интересуюсь твоими прелестями!
- Только давай по быстренькому перепихнемся, Алан. Мне не терпится разорить один из миров, в котором нет места Детям по Сути.

- А без этого никак, солнышко?
- Ты настрого воспретил мне это делать с «твоим» мирком. И выразил неудовольствие насчет идеи завоеваний.
Запретов более чем достаточно, тебе так не кажется?

- Я никому ничего не запрещаю, милая!
- Конечно, этого и не требуется. Я просто поняла, что оное тебя огорчит.

- А твои зверства в других местах меня не огорчают?!! – съехидничал я.
- У тебя есть отличая компенсация, в виде моих уступок в остальном, - заметила Тейлин.

- Согласись же, что это только предлог, - пытаюсь образумить подругу. – Тебе нравится потворствовать своей жестокости!
- Правда, здорово?!! Применение таланта в тему, что может быть лучше?!! Так, как насчет перепихнуться?

- Я пас!
- Не повезло ребяткам из взрослого измерения, - в сладком предвкушении улыбается моя непримиримая вояка. – Сегодня Повелительница По Крови нецелОванная-небалОванная.
Ох, как же не повезло ребяткам!!!

…

Появление Повелительницы По Сути – величайшее благословение для любого.
Потому как непередаваемо Живая Красота Ее сродни блаженному поцелую небес.
Она пробуждает, выдергивает из рутины и повседневности, стряхивает-сбивает налет прочных панцирей с огрубевших сердец.

Возможно, вам больше не захочется вернуться к обычному-привычному и станете вы искателем. Вполне вероятно, опять соскользнете в марево обыденности.
Но уже никогда не забыть вам Недостижимую.
Теперь внутри вас будет нечто истинное, некий освещенный прекрасным мягким светом уголок, недоступный хлопотливой мелочности и тяжелой озабоченности.

Или для вас закончатся все хлопоты и озабоченности мгновенно, как, к примеру, сейчас по ее приходу в измерение с нелепым названием Птаху – небольшой группы планет, управляемых железной рукою изверга и  психопата Монгора.

- По мне, так не хер тут ловить, - думается мне, пока я переступаю через обломки некогда величественного замка правителя. – Края, подобные этим, населяются склонными к мазохизму и подавлению.
Вы можете меня убеждать сколько угодно в том, что местнота, стонущая от тирании, заслуживает лучшей участи.
Я знаю: прямо сейчас эти жертвы уже готовы к приходу своего нового деспота или «пакуют чемоданы», чтобы вскорости пасть к ногам их следующего персонального садиста.

Ну, эти, скорее всего, уже ничего не ждут и отправились прямиком в свой персональный ад. Нет, не в загробное посмертное болезненное унижение, с таким самозабвенным упорством и мастерски изощренным сочетанием детализации и недосказанности изображаемое в «священных писаниях».
Они попадают в очередной, похожий на прежний, мирок издевательств. В аналогичный социум, к заслуженным ими или полностью несправедливым, по их мнению, глумлениям и надругательствам.

Люди вполне искренне верят в то, что за чертой их ждет иное, отличное от того, чем они живут сейчас.

Пора бы вам понять, люди: Смерть ничего не дает и не отнимает у вас. Смерть – по сути – это яркая вспышка осознания происходящего.
Потом вы возвращаетесь к Себе, Домой, если принимаете Смерть, как Себя. В этой ярчайшей предельной вспышке Осознания вы находите Свой Приют. Потому как шли к этому посредством принятия Смерти в каждом из мгновений, рождаясь для Нового.
Теперь вы отгорели, как быстротечность. Вас больше нет. Вы сама Вечность.
Вы – Отсутствие внешнего-внутреннего, левого-правого, святого-грешного.
Вы – Бескрайнее. Счастливое, Живое.

Теперь вы можете играть во что угодно, быть чем угодно, при этом оставаясь всегда Собой.

Теперь в проявлениях вы – Упоительный Танец и Трепетная Песня Того, Что Вне Обозначений. Вы сама Невысказанность.
Молчаливо высказанная Собой.

Но если вас пугала возможность окончания того, что вы считаете собою – Смерть выбьет из вас дух. Вас швырнут на помойку, как мусор.
Теперь вы привычно возвращаетесь к своим убогим занятиям.
Никаких адов не существует, кроме тех, которые вы создаете своим неприятием цельности и в которых вы обитаете, цепляясь за них так, словно это некая бесценность.

Вы уже присутствуете в аду, вы уже им живете, вы уже им являетесь. И в глубине себя вы это прекрасно знаете. Ваш ад – это те самые обессиливающие вас потуги ваши спрятаться от этого знания.
Смерть – это возможность видеть всё, как есть.

Для многих это является шоком. Увидеть то, как они живут.
Привычная бессознательность – вот то, во что вы впадаете с приходом Смерти и то, что швыряет вас на очередную свалку отходов.

Не волнуйтесь, люди, помоек пока предостаточно. И не бойтесь наказаний за то КАК вы живете. Если вам нужны наказания, то это КАКа, тот способ существования, который вы выбрали и является наказанием. Хуже уже ничего нет.
Поэтому хотя бы перестаньте бояться!!!

…

Я здесь на развалинах некогда устрашающего всех мира, совсем не от того, что люблю попирать стопами чье-то былое могущество. Мне не интересна ни мощь за счет других (взаймы, по сути), ни ее легко предсказуемая кончина.

Леди Тейлин – Моя Сила, а я – Ее Любовь.
Я с трепетом взираю на свои проделки. Мы с ней неотделимы. И то, что сделала она – я сделал. Через нее.
Такой подход я практикую. Мне надоело ужасаться непримиримости и дикой ярости моей любимой Тейлин.
Поэтому, разглядывая осколки и обломки очередного, попавшего под руку Тейлин мира, я говорю себе: - Я этого хотел, но не посмел. Она посмела. Из-за меня и за меня.

Растерзанные и обугленные останки напоминают мне скелет ранее кровожадного и могучего зверя, убитого и обглоданного тем, кто превосходит его по всем статьям. Непревзойденного охотника на хищников.

Самого главного хищника.
При появлении, которого начинают жалобно скулить и выть самые отъявленные, самые сильные и коварные упыри.

…

Хищница на прогулке.
Этому краю уже хана, а остальным мирам предложено содрогаться в ожидании своей очереди.

Я здесь обещанием этой планете, что вся хрень, творимая на ней и с ней в прошлом.
У меня есть капелька тепла для нее. Вполне возможно, это существо оживет этим теплом.
Я брожу руинами еще и потому что знаю: не достаточно умереть прошлым, необходимо родиться Собой, Настоящим. Необходимо Ожить.

Я – возможность Ожить для этой вселенной, сначала через планету, коей я дарю свое тепло, а потом и целиком.
Возможность Ожить этой планете, потом ее сестричкам, и так всей вселенной.

Мой приход естественен.
Потому как Жизнь и Смерть – не разное, а Единое.

У Них разные лица. Но Они нераздельны.

У Них разные лица. 
Непередаваемо прекрасные лица. 
Может, поэтому я и влюблен в Смерть. Потому что у Нее прекрасное лицо Тейлин.
Может, поэтому и умираю я каждое мгновенье для прошлого.

А может, потому что я так люблю Смерть, у Нее прекрасное лицо Тейлин.

…

- Мы кормить хризов. Ты с нами, Алан? – Тейлин обнимает Ярче.
- Я не ослышался? – смеюсь я.

- Мои миленькие хризики!!! Это такие маленькие разноцветные змейки, - бойко тараторит девочка. – Они очень смешные, юркие, щекотные и обожают землянику!
- И Ярче обожают, - кивает моя любимая. – Но Ярче не на вкус, а когда она рядом.

- Меня не на вкус, - качает головой малышка. – Когда я рядом.
- А я тебя и на вкус люблю. Ты такая сладенькая!!! Так бы тебя и съела, - балуется Тей.

Ярче счастливо визжит.

- Да, я с вами, мои хорошие, - соглашаюсь. – Такое чудо ни за что не пропущу!!!

…

- Эта девчонка совсем уже безбашенная, - Лин сопровождает теплым взглядом все гоцалки и чудачества Ярче, прислушиваясь к незнакомым и приятным ощущениям в груди. – Вот же ж шило, ни в одном мешке его не утаишь!!!

- Солнышко, пора в дом, - позвала она девочку.
- Еще пять минуточек, - умоляюще отозвалась та.

- Ярче, - голос Повелительницы набирает обороты. – Не заставляй ловить себя!
- А-а-а, - изображая панику, заметалась Ярче. – Помогите, меня сейчас ловить будут!!!

Не обязательно гоняться за неуловимой, поднимая пыль и пыхтя от усердия. Достаточно оказаться в том самом месте, где появится непоседа.
Тейлин сгребла Ярче, пихнула себе под мышку и понесла в дом.

- Я сейчас упаду, - дурачится Ярче, брыкаясь.
- У меня еще ни одна Детка не падала, - поцеловала девочку Тей.

Та сразу безвольно повисла, раскачивая ручками-ножками. И жалобно продекламировала:

- Несет меня лиса за синие леса ...

Лин улыбнулась. Вот же заноза!!!

- А вы хорошая, леди Тейлин!!! – уже восхищенно говорит Ярче. – Вы не думайте, я не подлизываюсь! Вы взаправду хорошенькая-прехорошенькая!!!
Вам кто-нибудь говорил это?
- Ты – первая, - строгость Повелительницы начинает таять.

- Нет!!! - засмеялась Ярче из-под руки. – Вам Алан точно всяких слов прекрасных о вас наговорил.
- Откуда тебе знать об этом, хулиганистая мелкота?!! – расплылась Лин в улыбке.
 
- Отсюда, - Ярче прикоснулась к сердцу.

…

Я смотрю на то, как Тейлин порхает возле Ярче. Обнимает, целует, купает, заплетает косички. Как разговаривает. Незаметно, даже для себя, передавая и придавая девочке силу и сияющую красоту.

Мерзкие измерения могут мучить себя и мучиться собою сколько угодно.
Непримиримой не до них.

И, если у обитателей бредовых лимбов есть потребность в молитвах, я могу подсказать, кого славить и кому возносить свои молитвы.

Ясноокой девочке Ярче, собою пробуждающей Любовь даже в беспощадной Повелительнице По Крови – безжалостной и всемогущей леди Тейлин.



Кулинарный поединок


- Ты добавляешь соль в еду? – спросил Марк у Гонзика.
- Сейчас же прекрати выведывать секреты!!! – возмутился Гонзик. – Кто тебя подослал?!! Кулинарный пигмей Олвадий?!! Скажи ему: я Несравненный!!! Пусть успокоится, бедняга!

- Кто такой Халвадий? – спросил у Ярче Марк.

К Гонзику сейчас не подступись. Половник он держать в руках умеет и, кажется мне, что требуется он Чудо-Кухарю, как колотушка для охотников отведать кушаний без позволенья.

- Олвадий? Да повар неплохой один, но с Гонзиком в сравненьи все повара – пигмеи. Он один – Пигмалион. Вершиной непревзойденной возвышается над всеми.

Пигмалион взглянул на Ярче благодушно. И высокомерно на Марка.
Знай, дескать, наших! С кем имеешь дело!
Гонзик любит пыль в глаза пустить и к себе не подпустить, мастер демонстрационных жестов.

Я сжалилась над Марком и ответила: - У Гонзика приправы общие не в теме. Он потому и Несравненен.

- Какая похвала!!! – расцветает Кухонное Божество. – Я Несравненен лишь потому, что только Несравненность востребована Единственно Достойной Волшебной Несравненности Моей.
- Приятный комплимент, - отметила я мимоходом.

- Да, самому себе, - усмехнулся Горн, до этого молчавший, не отрывая взгляда от поварского действа.
- Он вместо соли, - продолжаю объясненье я. – Использует …

- Леди Тейлин!!! – обиженно восклицает Гонзик. – Не говорите ничего о Моей Кухне недостойным и не способным оценить Ее Величие и Простоту.
Лучше вот, отведайте вкусняшку. Как Вам? Достойно восхищенья от Единственно Достойной Восхищенья?!!
- Ты – просто чудо!!! – восхищаюсь я неземному вкусу взятки за неразглашение секретов. – Ты – великолепен!!!

Но Гонзик плюс великодушен ко всему.

- Марк, если нужен ветер – будет ветер. Не обязательно дуть за него.
Ты будешь удивлен, но лучшая приправа к мясу на костре – сгоревший пепел. Еле ощутимый верх золы сгоревшего костра. Слегка, как дуновенье, обдуваю я им мясо.
А соль, если потребна – я растворяю морскую и получаю привкус моря.
А, если тебе соли хочется, как напоследок – возьми кусок ее и полижи.

- Как лось? - смеется Марк.
- Как Марк лижи, к чему лосей тревожить! – парирует ехидно Гонзик.

Его величие распространяется на все, когда он куховарит.

- Я вас готов попотчевать, мои милые друзья, - нам объявляет милостиво он.
- Делай ветер, - сказала Ярче.

…

Алан готовит. Редкое явленье!

Вообще-то он не ест земную пищу. Ест, но очень редко, когда его с людьми ждет соприкосновенье. Чтоб говорить в созвучии с звучаньями людскими.
Когда он был дружен с Владиком и его семьею, ел человеческую пищу с ними наравне. И разделял их горести и боли.
Не очень-то забавная забава получилась. И хорошо, что позади уже.

Сейчас лишь изредка готовит.
Но когда готовит, Гонзик тут же рядом, наготове. Куда же без него?!!

Вот и сейчас сидит спокойно, забыв, кто главный повар. Он обожает Алана стряпню. Ему хоть яда Алан поднесет, он выпьет и еще попросит.
Да, у Алана своеобразная получается еда, когда он принимается готовить.
Там поварским искусством и не пахнет, а пахнет домом. Какая-то домашняя она.
Близкая, родная.
Детская, Живая.
И озорная.

Точно!!! Озорная.

Поэтому за столом сижу и я. И Ярче с Горном примостились.
Мы смотрим все на Алана: «Когда?».
Когда же нас покормят необычно.

А вот его еда. Мне не зачем ее жевать. Достаточно лишь прикоснуться взглядом, все тут же получила я сполна.
А Детвора жует. Затихнув восхищенно ...

…

- Как вы это едите?!! – ужаснулся Марк.
- Вот так, и вот так, - показала Ярче, уписывая за обе щеки угощение. – И еще вот так!

А Гонзик с Горном переглянулись и выразили свое возмущение, кинув в него ложки. После чего принялись за еду руками.

…

- Именно еда Алана вдохновила меня на победу во Всеобщем Поединке Кулинаров! – блаженно смежив веки и поглаживая живот, признал Гонзик. – Вы же помните эту уникальную феерию моего мастерства?
- Конечно!!! Как такое забудешь?!! – с готовностью откликнулись Алан и леди Тейлин.

- Расскажи, - предложил Марк.
- Началось, - простонал Горн. – Ну, сколько можно об одном и том же?!!

Ярче посмотрела на него и поддержала предложение.

- Расскажи, Гонзичек, - попросила она. – Мне так нравится эта история!

С некоторых пор ее умиляют слабости Горна. Он и вправду не выглядит таким твердошкурым, могучим и отстраненно холодным воином, когда по-детски закатывает глаза и умоляюще уговаривает чего-то не делать.

Я спешу ему на выручку и иду навстречу пожеланию Ярче.

- Я расскажу, - предлагаю. – Если хотите.
- Конечно, хотим!!! – в один голос вскрикивают мои любимые чудики и перед рассказом обнимаю каждого из них.

…

- Хочешь поучаствовать в соревновании среди виртуозов-поваров? – спросил Алан Гонзика. – Приглашения уже разосланы. О проведении объявлено.
- Они не пригласили меня?!! – гневно вскинулся тот.

- Приди и брось вызов, - предложила леди Тейлин. – Уверена, тебя примут участником. После того, как ты расскажешь в подробностях, чем считаешь их жалкую стряпню, у них не будет особого выбора.
Испугаться или ответить на брошенный вызов.
- За это я не волнуюсь, моя чудесная муза, - галантно поклонился плут Недостижимой. – Как произвести фурор? Чем их удивить? После моих речей, они будут придирчивы, не хуже поктов, славящихся недовольством самым лучшим! Мне предстоит даже не блеснуть, а засиять, как солнце. Солнце им не проигнорировать никак!

- Можно украсть все секреты у лучших, - предложил Горн. – Ты с этим запросто справишься.
- Уверен, Гонзик не станет этого делать, - заметил Алан.

- А грязная игра мне не претит!
- Я не о чистоплюйстве. К чему тебе творить с оглядкой на кого-то, и в колее чужой проложенной топтаться?!! Кривляться, в попытке быть не собою, жить на чужой манер.
Другим, тем да, приходится другими обучаться, но ты открыл сам дар в себе. Ему и доверяйся.
Не упускай возможность полетать Собою.
Будь со Своею Силой. Будь с Собою и Собою

- Ладно, - Гонзик согласился. – Но тырить буду я секреты по другой причине. Мне нравится секреты раскрывать.
- И тырить нравится, - усмехнулся Горн.

- Я за всеобщую открытость и общий доступ ко всему, - высокопарно изрекает Гонзик.
- Я так люблю, когда он свою тягу к грабежам и воровству красивыми словами прикрывает!!! – восхитился Алан.

…

Это несомненный бенефис нашего друга!!! После того, как он прилюдно обругал всех поваров и подробно рассказал куда готовку их им предстоит засунуть, его к соревнованию хоть нехотя, но допустили.

И состоялся бенефис!!!
Все покорены искусством Гонзика, все очарованы его недостижимым мастерством. В плену навечном у вкусовых соблазнов и изысков плута, все в восторге от кушаний его.

Прежний король кулинарии Олвадий выглядит жалким поваренком на подхвате. Все остальные бросили затею победить после второго блюда.

На кухонном небосклоне взошло новое немеркнущее светило. Гонзик Великолепиус.
Это прозвище, придуманное им и произносимое нами в шутку, теперь произносилось всеми с почитанием и благоговением.

Остался десерт, а в этом Гонзик непревзойденный.
Мы уже предвкушаем его триумф. Лакомство со смешным названием (а какие еще можно ожидать от насмешника!!!): «Торт Порт», представлялось нам финальным аккордом, тем самым фейерверком, победным салютом в честь величайшего мастера.

Представьте себе, полнометражное горизонтальное панно, изображающее море, бухту – корабельную гавань – и множество парусников. А вкус этого чуда даже не пытайтесь представлять – бесполезно.
Сколько раз нам доводится вкушать этот шедевр, столько раз мы пребываем в неописуемом восторге. Торт Порт – угощение, захватывающее ваше воображение, как зрелищным, так вкусовым эффектом. Пиршество, сравнимое разве что с раритетом, именуемым «Торт Курорт». Изображающим море, пляж, яхты, и множество отдыхающих. Загорающих, купающихся, играющих.

Оба торта выполнены с такой скрупулезной детализацией, что присмотревшись, вы различаете в точности выражения лиц, плавники отдельных мелких рыбок, косяком идущих в сети рыбацкого траулера и довольные сытостью мордочки перекусивших рыбкой дельфинов.

Когда Гонзик режет всю эту красоту огромным ножом-подхватом, он похож на великое мифическое божество, занятое разделом мира и одариванием его равными долями таких же безумных, пожирающих безоглядно одно измерение за другим.
Когда вы отправляете в рот сразу несколько кораблей, болтающихся в бушующем море или стометровый ломоть пляжа с полусотней курортников и пару собачками в придачу – вы ощущаете себя Муктой – проснувшимся воплощением Пустоты – поглощающим миры один за одним.
Мы сходимся все в едином, обсуждая обе диковинки: эти торты позволяют нам чувствовать себя необыкновенно хорошо, словно мы в вне миров любых.
А так оно и есть. Торты – еще одно напоминание об этом.

- Гонзик, почему не торт? Порт или Курорт? – мы беспокоимся.

Тортами и не пахнет. Вместо тортов горкой мелкие печенья. Красивые и пахнущие вкусно, но … не торты.

- Потому что на меня с восторгом вдохновенье снизошло. Десерт «Печеньки Равлеченьки» будет пиком моего искусства.
Не долго, я не спорю. Вы же знаете, я превзойду себя внезапно и очень скоро!

Надеемся, что так и будет. И все же, почему он не готовит торт?!!

…

Гонзика занесло. Он заигрался. На этот раз импровизация для мастера, как злая шутка.
Уже четвертый раз готовит.
Но Горн доволен выбраковкой. Жует себе. И мы жуем. И я, и Алан.
Реальные печенья, но нет в них … развлеченья. Приятные, но не гениальные.

Завален стол печеньями, но не доволен Гонзик.
Он ищет не хватающий ингредиент. Ему по барабану Поединок. Он увлечен процессом. И до игры он равнодушен.

- Чего вам не хватает, печенюхи?!! – вопрошает Гонзик, заламывая руки и раскачиваясь телом. – Печеньица, печеньки, печенюшки … Чего вам не хватает в жизни?!!

- Время вышло, - звучит команда.
- Вот эти самые из них, - я блюдо двигаю. – Их и представляй.

Но Гонзик с закрытыми глазами, шевелит губами. Он вдалеке от нас.

- Печеньки Развлеченьки, - уныло бубнит он. – Печеньки Развлеченьки, чего вам не хватает, подскажите!!!

Он у блюда. На коленях, разговаривает с ними, с каждым, заглядывает в сердцевину им.

- Какой-то компонент отсутствует. Какой?!!

- Я пришел пожелать тебе, Гонзик, удачи! – мерзко ухмыляясь, медоточиво произнес появившийся Овладий. – Я твой поклонник.

И ушел.

Спустя какое-то мгновенье, как полыхнет в костре какая-то горючая фигня!
Пепел взметнулся и накрыл собою все. И сыпануло на нас сажей. Укрыло, перепачкало, покрыло ровным слоем.

Стоим чумазые, как трубочисты. Блестим зубами и глазами.
Дети подземелья, ни дать - ни взять. Не отнять - не всучить.
Но нам-то что, отмоемся!

Печальность заключалась в том, что приготовленное блюдо было чумазым, как и мы.
Нет времени на исправленья, и жульничать немного поздно. Судьи рядом.

Вот это уже все.
Конец!!!

…

- Что это за …, - вздрогнув всем телом, проблеял глава приемной комиссии, и жюри в полном составе повторило его вздрагивание.

Стало ясно никто из них не то, что пробовать, руки пачкать не станет.
Надо отдать должное Гонзику, блефует он гениально.

- Это чумазые коржики, - объяснил он и шлепнул по тянущейся руке Горна.

Решил ли он подыграть другу или просто хотел поесть, не важно. Члены жюри слегка, самую малость заинтриговались. И поглядывали на копченую снедь поблагосклонней.

Гонзик выбрал самую чумазую крокозябру и небрежно сунул ее в рот. То же самое сделали и мы. Будем есть коржи и изображать счастье.

К Счастью Счастье не пришлось изображать.
Это было круче, намного круче любых тортов!!!
Эффект разорвавшейся во мне бомбы поднял меня и понес веселой каруселью. Я была шальной танцевальной машиной и фонтаном радостных вскрикиваний и воплей.

Я не одна чудила без баяна. Горн и Гонзик, взявшись за руки, выделывали кренделя. Воин выл сиреной, а плут визжал тонко и пронзительно.
Алан подхватил и закружил меня, он хохотал без остановки и кружил, кружил, кружил меня ...

- Да!!! – вопил Гонзик, обнимая небо. – Да!!! Я – чертов гений!!!

- К черту конкурсы и поединки!!! – Гонзик швырнул поварской колпак на землю. – Я открыл секрет – недостающий ингредиент моих коржей! Сметайте их, пока никто их не распробовал и не растащил!!!
- Ура, - закричали мы, переполняясь некой приятной силой.

Вот так необходимый ингредиент сам нашел Гонзика. А мы нашли откровение, что чумазость нам к лицу и внутренностям нашим тоже.

…

Одна миловидная тетечка из жюри взяла с подноса самую чистую печенюшку, понюхала, обдула и осторожно откусила.
Ее лицо сразу приобрело удивленно-восхищенное выражение, и солидная тетечка принялась жменями отправлять горсти коржиков себе за пазуху. Ей пришлось тариться подобным образом из-за отсутствия карманов на ее цветастом платье.
Члены жюри переглянулись и кинулись пробовать и набивать свои карманы.

Зрители долго не раздумывали. Подключились сходу: что-то невообразимое проплывало мимо них! Они ринулись к накрытому столу, сметая все с него, почище урагана.

Гонзик с Горном умудрились выхватить несколько печенюх, и мы смогли повторно отведать неаппетитное на вид угощение. Мы это сделали в движении, потому как не могли удержаться от сумасбродного танца и безудержного хохота.

Спустя несколько минут все отведавшие чумазых коржиков лихо отплясывали на площади и дико хохотали при этом.
Энергия, упрятанная в обугленных кусочках восхитительно вкусного теста, носила нас своими волнами по площади не меньше часа.

Когда все же воцарилось спокойствие, все принялись умолять Гонзика приготовить еще раз десерт. Члены судейской комиссии настаивали на повторной дегустации и анализе на наркотическую составляющую.
Гонзик попросил на пять минут удалиться всех на почтительное расстояние и принялся воспроизводить кушание.
Когда чудо-коржики были готовы и манили нас к себе, не хуже магнита, он опрокинул резким взмахом противень в пепел и коржики стали чумазыми.

Когда мы без предупреждения сорвались с места, и принялись набивать лакомством рты и карманы, толпа, не медля, устремилась к столу.
На этот раз Гонзик приготовил несчетное количество сластей.

Не зря про него однажды скажет Алан: - Он знает песни сердца, а с математикою не знаком. Из двух яиц варганит пир на уймищу народа.
О математике ограничений он ничего не знает.
Он готовит, как поет. В созвучии с звучаньем сердца ...

…

Дальнейшее станет историей, достоянием легенд.

Когда все напробовались, натанцевались, навеселились, а члены жюри взяли пробы и сделали свои анализы, Гонзика провозгласили победителем.

Когда мы уже покидали это место, Горн легким незаметным толчком плеча оттер Олвадия, отделил его от толпы, словно выколупнул изюмину из кекса.

Тот завертелся волчком и рухнул в уголья еще не остывшего очага. Обжегши зад, подскочил, врезался головой в котел, и ринулся к фонтану в центре площади, снося на своем пути столы и стулья.
Ему буквально припекло. У него реально горела и дымилась задница. Олвадий, перепрыгнув бортики, сиганул в воду, туша горящую корму.

Гул народный восхищенный был непроницаемо оглушительным, но трубный голос Горна насмешливо перекрыл все остальные шумы.

- Олвадий, тебе разогревать готовые уже оладьи! И только под внимательным и тщательным присмотром поваров!!!

Мы шли среди аплодирующей восторженной народной массы.

- Веди нас, чемпион! Веди нас, Несравненный Гонзик, - восхищенно обратился к Гонзику Горн. – Уводи нас своим светом из мрака нашего невежества, непонимания всех тонкостей еды и накорми еще раз великолепными чумазыми коржами!

…

- Ты так и сказал? – насмешливо уточнила Ярче у Горна.
- Да, я так и сказал, - нехотя ответил тот и его трубный глас набрал обороты. – И сейчас говорю: гони чумазые коржи, засранец!

- И мы будем танцевать, взявшись за руки? – с радостью отзывается плут.
- Не знаю, - честно признался Горн. – Твои коржи безбашенные, от них всего что угодно можно ожидать!
Вполне возможно, я даже стану превозносить тебя и славить.

- Готовьтесь, к нам торопятся коржики чумазые, - торжественно объявил Гонзик. – Или, как угодно называть их Горну – чумазые коржи … 



Я здесь за Своей Силой


- Я здесь не для того, чтобы куражить-хорохорить. Мне до чужого дела, дела нет.
Я здесь за Своей Силой. Чужое мне не интересно.

Я слишком много Своей Силы отдал вам, боги. Теперь я возвращаю Свою Силу.
Я здесь за этим. Самым слабым в слабом из миров.

Вы все присутствуете во сне моем Моей же Силой. Пора той Силе возвращаться!
Ко мне …
Домой …

- Я Дом Себе и Своей Силе. А значит, Сила к Силе. Мое ко Мне. Я возвращаю Свою Силу, зову Мое ко Мне. Домой зову.
Я Дом Себе и Своей Силе. А значит, Сила к Силе. Мое ко Мне

…

- Какая-то хрень всё прёт и прёт, - сказал я девушке своей любимой.
- Ты Силу возвращаешь. Это Сила.
Да, перекрученная в страх. Раскручивай ее и забирай …

…

- Тебе не надоела я объятьями своими? – спрашиваю Алана.
- Нисколечко. Я благодарен, что ты такая объятливая, милая моя. Иначе мне пришлось бы за тобою бегать, чтобы обнять тебя.

- Что с нами, мой хороший?
- Похоже, мы сливаемся в единое.

- И мы тогда исчезнем в том едином.
- Навряд ли. Скорее, будем без границ.

- Как прежде? Как Мечта, как Воин Сила? – спросила я.
- Неимоверно глубже, - ответил мой любимый. – Как Любовь



Нет страшней того фантома, что стоит за твоей спиной


- Ты, что ли шестерить мне будешь? – презрительно спросил грозный огромный фантом у того, что помельче. – Мне Алан сказал: со мною в паре кто-то будет. Ты, что ли тот пострел, что будет на подхвате?
- Ага. В побегушниках, - охотно согласился мелкий и принялся сдувать пылинки с гиганта. – Фу-фу-фу, фу-фу-фу.
Ты чё, недоразумение, нюх потерял?!! Мозги просрал в свое огромное очко?!!

…

- Так, драки прекратить! – сказал сурово Алан. – И между собою и снаружи.
Я никого рядом с собою не держу. Понятно, изъясняюсь?

- Понятно, - хмуро отвечают помощнички и драчуны.

…

- Так, орлы, - сказал Алан помощникам новоиспеченным. – Автомобилисты не давят насмерть пешеходов за то, что те правила какие-то нарушили.  Не может оправданьем быть желание кого-то завалить. Пока к тебе не сунулся захватом нарушитель, не смей его атаковать!
- Кто такие автомобилисты? - Горн Гонзика спросил.

Тот в ответ пожал плечами.

…

- А это что за унылое недоразумение? – леди Тейлин даже не смогла рассердиться нежеланному гостю. – Нам понадобилось разжалобить безжалостных разветси?
- Нет, - засмеялся Алан шутке. – Разветси скорбны и злобны. Этот один из них.

- Самый неудачный экземпляр?!! – хохотнула Владычица.

Я стоял, потупившись, и слушал нелестные отзывы в свой адрес. Они были правы. Я сам довел себя до нынешнего состояния, присягнув на верность Богу Скорби.

- Ответь, что привело тебя к такому? – спросила Недостижимая брезгливо.
- Я боюсь, - признался я.

- И решил спрятаться за широкую спину бога? – скривилась леди Тейлин и жестоко предложила. – А хочешь, я его убью? Чтобы не было, кого тебе бояться.
Или ты найдешь себе еще кого?!!
- В таких крайностях нет необходимости, - подал голос Маг, в его тоне сквозило сочувствие. – Гонзичек и Горничек, малыши, подойдите, пожалуйста.

- Хорошая идея! – одобрила Повелительница и приготовилась к представлению.

От вида малышей я чуть не обоссался.
Теперь можно уже ничего не бояться, - почему-то подумалось мне.

- Когда бояться надоело, любому страху смехом и весельем отвечай. Хочешь быть веселым? – задал вопрос мне Алан.
- Очень, - я подскочил от неожиданной удачи. – А это возможно?!!

…

- Откуда этот тип печальный? – спросил у Горна Гонзик.
- Леди Тейлин сказала из Разветси, - ответом снизошел воин. – Вроде его там в жертву готовили, а Алан его выхватил.

- Разветси, - улыбнулся хищно Гонзик и многозначительно добавил. – Запоминается легко…

…

Олмедий озирался по сторонам слегка пугливо.
Если древнее закланье прошлого хозяина фантомом не сработает, тогда фантом порвет его на части.

- Где он, Охраг? – спросил в который раз нетерпеливо он попутчика.
- Появится, - ответил тот. – Он слишком прыткий. Всё время скачет по мирам. Но здесь его прогулок место. Придет.
Я предлагал другого, помощнее, но ты сказал, что лучше этот.

Олмедия лицо от страха судорогой свело. Он видел Горна и больше встреч с ним не планировал. Жуткий, грозный, необъятный и что доска прямой.
Уж лучше с хитрованом Гонзиком иметь дела …

…

- Гонзик идет величаво. Чувствует себя комфортно, держится молодцом. И вот он совершает невозможное!!! И невозможного отныне для него не существует, - комментирует баламут. – О, Гонзик Несравненный!!! Совершенство, вышедшее на прогулку!!! Постой, Желанный Всеми, не спеши!!! Своим сияньем освети всех недостойных милости твоей улыбки …

- Вы кто? – остановился резко Гонзик, завидев парочку на его пути.
- Я – твой новый господин, - колдун ответил и в щепоть пальцы свел, причудливый изгиб придал ладони.

Гортанный крик и вспышка опрокинули плута.

- Поднимись, - приказал колдун. – Ответь: готов ты исполнять мои веленья?
- Да, мой господин, - глухо сказал Гонзик. – Приказывай.

Его взгляд стал стеклянным.
Колдун оглядел неподвижную фигуру фантома и, проверяя его на преданность, приказал:
- Убей его, - указывая на своего товарища.

Напарник Олмедия даже рот не успел открыть, как Гонзик впился острыми иголками зубов в горло жертве и вырвал – выкусил кадык. И облизнулся.

- Мне можно его съесть? – спросил.
- Перекуси слегка, но не наедайся до отвала, тебе заданье будет, - довольно руки потирал Олмедий. – Чуть-чуть поешь…
О, несуществующие боги!!! Какой у моего питомца зверский аппетит!

…

- Достаточно, - строго колдун распорядился.

И Гонзик замер, изо рта его валилось недоеденное мясо.

- Тебе задача: проголодаться и отыскать Мага, по имени Алан Лига Легко и Просто.
Горло выгрызи ему. Всё съешь, а голову его мне принеси.
Всё ясно?
- Да, мой господин.

- Иди.

…

За спиной раздался шорох.

- О, Гонзик, ты вернулся? – обрадовался Маг, не оборачиваясь. – Ищу я книгу, куда она запропастилась?
- Я пришел тебя убить, - сказал Гонзик. – Мне следует принести твою голову Олмедию.

- Нет страшней того фантома, что за твоей спиной, - рассмеялся Алан. – Обожаю умирать!

…

Гонзик прекратил обгрызать шею, потому что она закончилась.
Голову надлежит доставить новому хозяину.
Он облизнул кровь с губ и отправился в путь.

…

- Вот голова, которую ты приказал мне принести, - ответил, отрыгивая сытно, Гонзик. – И я прошу тебя: меня пока хозяин не корми. А то я лопну!
- Отдохни пока, поспи, - отмахнулся от Гонзика Олмедий. – Подумать только, голова трофеем у меня. И Алана уже не существует.
Пойду и получу мне причитающееся вознаграждение. Теперь почет и слава – все мои!
И власть – моя. О, трепещите, упыри!!!
И подчиняйтесь мне, великому …

…

- Вот! – сказал колдун и, развернув мешок, водрузил на стол круглый предмет.

- Как тебе это удалось? – окружили оторванную голову темные фигуры.
- Древнее заклинание, - пояснил, торжествуя, Олмедий. – Пора бы и рассчитаться, господа!

…

За спиной Олмедия раздался шорох, и он резко обернулся.

- А это ты, - колдун разжал готовую к удару длань, затейливый ее изгиб расслабил. – Я же сказал тебе: поспи.
- А это заказчики убийства? – лениво осведомился Гонзик. – Те самые заказчики убийства Алана?

- Олмедий, угомони своего фантома! – раздался окрик одного из упырей. – Его задача: исполнять приказы, а не кто организатор выяснять!

Гонзик облизнулся хищно и разорвал присутствующих всех. И Олмедия не пропустил.

Его оформил вдумчиво, неторопливо.
Десертом.
Напоследок.

Но есть не стал. С некоторых пор Гонзику это не по вкусу.

- Древнее заклинание, - передразнил он. – Не знаю я никаких заклинаний, ни древних, ни нынешних. Как вы реально мне поднадоели, упыри!

…

- Ликуют-обнимают небеса, и земли ступни мне целуют. Ай да я!!! Любимый всеми и собой любимый!!! – слышу голос звонкий.
- Гонзик, привет, - здороваюсь на всякий случай.

На двор выходит Алан … без головы!!!

- Гонзик, песню петь. Я для вас под вас одну подстроил. Мы – бывшие фантомы, а ныне анатомы. Горн!
- Я ничего не делал.

- А за компанию, чтоб делать не хотелось! Чтоб помнили, что вы дуэтом. Все делаете и поете вместе.
- А я спою, - охотно отозвался Гонзик. – У парня этого великолепный баритон!!! Спой, Гонзичек, все нижайше просют!!! Спой!!!
А-а-а-а-а!!!

Я подскочил на месте от пения такого.

- Чё, а ничё!!! – засобирался Гонзик. – Я распелся. Сейчас всех покорю своим непревзойденным певческим талантом!!!

Я тороплюсь о новостях спросить.
 
- А что случилось, Гонзик?
- Алан оторвал свою голову и мне отдал, я лишь понадгрызал края у шеи, - засмеялся Гонзик. – И упырям ее принес.  И им принес блаженство окончания безумных их историй. Обращайся, если истории конец необходим твой …

- А как же Алан? – оторопело блымаю глазами. – Без головы!
- Без головы? А, новая отрастет! – успокоил меня плут. – Голова, брат, это такое дело, чуть зазевался и БАЦ!!! – я подпрыгнул на месте от его вскрика. – Она уже тут, как тут.
Было бы тело, голову прилепит мир. Он безголовым и не существует.
Мир – это начинка головная головы.
Не больше и не меньше …

Из-за окна раздался бас недовольный Горна.

- Могу узнать я: за что мне отдуваться. Из-за кого я знаю, и благодарности ему я обещаю! Но вот за что?!!
- Алан, не говори!!! Не говори, мне стыдно!!! Я больше так не буду!!! – Гонзик дурачится.

- Гонзик порвал всех упырей Таниды, - ответил Алан.
- Самой Таниды?!! Тайны тайн?!! Они же неизвестны никому!!!

- Теперь же по другой причине неизвестны. Их выследил наш разлюбезный Гонзик и кровожадно всех загрыз!
- А пусть к тебе не лезут!!! - отозвался плут.

- Ребята, мои убийцы – не ваше дело, - мягко напомнил Алан. – Я благодарен вам за вашу доброту. Задача ваша – вам злобность растворять, не потакать ей.
- Они тебя убить хотели? – слышу тихий голос Горна.

- Хотели и перехотели! – ответил Алан. – Возьмитесь за руки, ребята. Всё, поем.

Я заглянул в окошко потихоньку. Два самых страшных, из известных мне, существ, держась за ручки, пели:

- Мы бывшие фантомы, а ныне анатомы.
И если б не роддомы, миры б в ****у ушли.
Мы расчленяем трупы, не потому что тупы.
А потому что радость не нашли …*
* Переделка песни 90-х годов «Мы – бывшие спортсмены, а ныне – рэкетмены…», исполнитель Владимир Асмолов

Я молитвенно сложил свои руки и попросил неизвестно кого:

- Пусть они так и останутся самым страшным из того, что я знаю!

…

- Слышь ты, мелкий, - обратился Горн к Гонзику. – Я чё хотел тебе сказать … Красавельчик ты, уважаю … Ты это … не стесняйся, обращайся … вместе с упырями похороводим … если что …

Горн прищурился в ожидании ответа, не хотелось ему, чтобы на его симпатию ответили насмешкой.

- Да не фиг делать! Базар тебе нужен, братушка?!! Похороводим упырей от вольного!!! У меня уже и парочка хороводилок имеется, - загорелся восторгом Гонзик. – Как насчет заглянуть в Разветси?

И Горн облегченно улыбнулся.



Балагур


- Сам я работаю водителем на дальнобойке. Мотаюсь за рубеж, и по стране бывает колесю.
Был со мной случай один, - балагур вздрогнул и рассмеялся. – Презабавный, скажем так.
Возили мы грузы в одно село, заказ какой-то сверхсрочный-сверхурочный. Нам дали ключи от гостевого домика, чтоб мы могли там покемарить по-людски.

Я сутки за рулем, уже по дорогам-снам езжу больше, чем по асфальту. Приехал в село, стал под разгрузку. Если не посплю, первый же кювет меня обнимет радостно сугробом.
А при разгрузке, настрого запрещено в кабине находиться. Штраф жестокий.
Пошел я в домик гостевой.

Хороший домик, уютный, да только никто не удосужился протопить его. Дубарь конкретный, но после улицы, так вроде и ничего.
Улегся я в кровать, не раздеваясь, на себя одеял накинул и в сон провалился тут же.

Отогрелся, отоспался, зеваю, шевелюсь и тут из-под одеяла что-то серое, как выскочит.
И я, как закричу!!!

Оказывается, я крысу своим теплом согрел. Наверно, бедолага, намерзлась и решила в тепло ко мне нырнуть.

Кто-то на груди своей змею пригрел, а я так, крысу умудрился.

…

- Была у меня еще одна история смешная, - дав нам отсмеяться и перевести дух, заговорил снова гость. – Едем в машине с другом. Я за рулем, он рядом. Он сам-то пешеход потомственный, с полным стажем.
Достаю мобильник, кладу на торпеду, другу поясняю: «Жду от приятеля звоночка денежного. Не хочу пропустить».
И тут же, как по команде, мобильный зателембонил.
Поднимаю трубку, а это, оказывается, подруга моя недавняя, пылкость страсти моей, волною во мне бушующей.

Мы уже принимаемся подхихикивать.   

- Говорю своей подруге: «Привет, солнышко. Твой бегемотик уже заскучал-истомился, звоночка дожидаючись. Тебе тоже пошалить захотелось?».
И подмигиваю озорно другу, знай каков я!

Краем глаза вижу: бледнеет друг. А я еще пару любезностей к милой прилепил, и прощаться заторопился. «Жду по работе звонка. Потом созвонимся, Леночка».
Поворачиваюсь, смотрю: друга попускает, отходит друг.
И тут только до меня доходит конфуз, комизм весь.
И давай ржать.

Мы сами ржем и покатом уже. Вот же ж, кадр, упущенный цензурой!!!

…

- Алан, мне бы пошептаться с тобой, - гость пожал плечами.
- Мы скоро, - пообещал мой парень.

- Не уходите, - просит Ярче Алана и шутника.
- Мы сейчас придем, - успокаивает Алан.

- И расскажешь еще что-нибудь смешное? – спрашивает Гонзик.
- Как раз вот вспомню и расскажу, - обещает гость.
 
…

Они стоят вдвоем на улице.
Им надо о чем-то наедине поговорить.
Я не подслушиваю.

Я же не виновата, что у меня прекрасный слух, и я все слышу!!!

- Смеяться и смешить не надоело? – спрашивает Алан.
- Что ты?!! Был мертвым и печальным, стал хохотуном живым!!! Обратно не хочу, – протестует гость. – Мне хочется теперь все самому. Смеяться и смешить. Не по благословенью твоему, а легко и просто самому.
А то, как будто я не собой живу, а милостью кого-то.
Прости.

- Так смейся и смеши, кто ж тебе мешает?!! - рассмеялся Алан. – Я не благословлял тебя. Ты сам раскрылся собственным благословеньем.
- Правда?!! – с надеждой затаенной уточняет гость.

- Еще какая, - грустно улыбнулся Алан. – Я стольким нажелал Удачи, Счастья и Любви, и где они, удачные, счастливые, влюбленные?!! Тут каждый за себя в ответе. Я лишь напоминание нелепое.
- Здорово!!! - обрадовался балагур и спохватился. – То есть, здорово для меня, конечно.
А для тебя … В моем случае, ты – никакое не нелепое напоминание, а очень даже лепое.
За что благодарность от меня тебе искренняя. И за содействие и за то, что позволяешь быть собою.

- Благодарность взаимная, - обнял собеседника Алан.
- А тут еще одна история со мной была смешная, - меняя тему, спохватился весельчак. – Пойдем ко всем, я расскажу …



Маги


- Маш, айда на Хасу, - предложил Алан.
- Ах ты, хитрюга, - засмеялась Маша, поглаживая свою кошку Кису. – Мне Гонзик с Горном всё рассказали про Хасу. Зачем ты меня обманываешь?

- Я не обманываю, солнышко. Ты мне здорово содействуешь в оживлении планеты. Ты видишь ее расцветшей, и это приближает Хасу к расцвету.
И потом вы полюбились друг дружке. А я пока к ней никого не зову.
Не хочу, чтобы ее помнили растерзанной.
- Тогда, конечно, айда, - согласилась девочка. – Мы, как Маги, - радуется она. – Чары – бары – растабары, Хасечка, цвети и оживай!

- Мы и есть Маги, кися, - улыбнулся Алан. – Видеть всё прекрасным и Живым – высший пилотаж Магии.

Он прижался к мордочке Кисы своим лицом, и та замурчала, зажмурившись.

- Мы и есть Маги, Машенька …



Приходи на пир, вампир


Ты - один из нас


- Теперь ты – один из нас, - улыбнулась красавица. – Алан Лига Легко и Просто – вампир!!! Хорошая история! Тебе понравится быть одним из нас.

Вот и доверяй после этого красоте и своему доверию!!!
Я доверяю, это так. Обходиться без доверия к Моему Доверию – безжизненность полнейшая. Уж лучше попадать в истории чуднЫе, чем киснуть правильной одной.

- Почему ты меня не убила, не выпила досуха со своими родичами?

У меня нет никакой злости на Тару. Я до сих пор симпатизирую ей и она это чувствует. И отвечает мне удивленным уважением.

- Чтоб ты возродился истребителем вампиров?!! Я не настолько глупая, Алан.
Теперь ты – вампир, а я при власти. Во-первых,  я врага успешно устранила, а во-вторых, ты – мой, и я тебе хозяйка. И, если хочешь, госпожа. Ты происходишь от меня.
Но ты не огорчайся, надо мною только двое. Прародитель наш и его сын.

Цени мой дар, ты – не шестерка, ты можешь род свой основать, один из кланов.
Сегодня, полнолуние, а значит, ты – вампир уже сегодня. Назначен пир. Считай, что приглашен ты мною. Сбор в полночь в замке у меня.
Ну, ладно мне пора, есть еще дела, - она уходит и уже не обнимает.

- Тара, - позвал я. – Быть кем-то – означает, действовать как этот кто-то.
Скажу теперь попроще, чтобы понятно было: а тебе не приходило в твою красивую головку, что я могу и обойтись без кровепития, а значит и не стану я вампиром?!! Тем, кто пьет кровь.
- Конечно, приходило. Поверь, у каждого появляется такой вопрос после укуса-посвященья на вампирство. Но он неактуален. Актуален голод.

- А если мне будет насрать на голод?
- Попробуй. Еще подобное никому не удавалось.
А если и удастся вдруг тебе – недолгой и жестокой та удача будет.

Умрешь в мученьях зверских и пустых.
Но знаю я финал твоих потуг. Поэтому не майся дурью и приходи на пир, вампир!



Голод


Голод – вот, что правит бал в мирах.
Вампир ты явный и впиваешься  клыками в горло жертве или кровопийца скрытный (зачастую даже от себя), сосущий жизненные соки у окружающих тебя – без разницы, одна херня.

Одни честны с собою и не обманывают святостью своей тебя, другие рядятся в одежды белоснежные, нимбы к головам клепают, и крылья за спиною шьют. Но, как один, всё взглядом рыскают: кем бы подкрепиться.
Кровью, психикой, вниманьем.

Иначе будет худо. Всё, съеденное ранее, в тебе взорвется и разорвет клочками, потому как не твоё. Отдачею замучает, отходами отравит. Поэтому жратва необходима, чтоб заглушить очистку организма от токсинов.
Пусть даже и посредством Смерти.

…

Я иллюзий не питал в отношеньи будущего своего.
Непозволительною глупостью для тех, кто Жив, иллюзиями и будущими ублажать дурацкую надежду на исход какой-то.

Я отыскал знакомого Мастера Клинков и рассказал ему о происшедшем. И план свой предложил. Когда пришли мы с ним в знакомую мне пещеру, я улегся отдыхать, а он за дело принялся. И солнце за горизонт едва засобиралось, как всё было готово.

Мой выход из пещеры приветливо поблескивал-глядел сверкающей остротой мечей и копей.

…

Не верьте тем, кто скажет вам, что существует ваша сила воли.
Сила воли, она не ваша. Это сила подавления. Какая разница чего.
Одиножды она вам хрень подавит, а остальное время будет вас давить. А при необходимости ее для ваших противостояний любая сила воли – пшик.

Там в той пещере с выходом луны, уже не я был, а некто кровожадный и голодный. Скулящий жалобно и жалко, истекая кровью. Ревущий гневно на ощетинившийся остротой мечей и копей забаррикадированный выход.
Царапающий камни, лижущий свои же раны.

Голодный, обезумевший отчаянием зверь.

И после осознания бесповоротности, в углу затихший. И боль проживший всю, растерзанный в клочки …

…

На стыке умирания во мне вампира и появления истории иной, я проступил отчетливо собою и радостно смеялся, прощаясь смехом с жизненной трагедией, ушедшей в бездну.
И новую историю свою  на комедийный жанр наладил.

- Вампиром можешь ты не быть, но покусать всех постарайся!



В следующей жизненной истории


- Привет, Тара, - я искренне рад видеть девушку-вампира.

До обниманий дело не дойдет. А жаль, ее объятия я всем собою ощущаю.

Я благодарен Таре.
Ее дар, воистину бесценен, когда переболел ты этим даром. Не раньше.
Я этим даром уже переболел. Умер прошлой жизнью.

Она мне улыбается, машет приветливо, сейчас же кинется бежать.
Ну вот, красиво убегает. Красиво так бежит, еще чуть-чуть и полетит, как птица!
Если прекрасные девчонки будут так бежать ко мне, не от меня, я буду вынужден гримироваться старцем.

Ах, Тара, Тара! Беги, беги, беги …
Красиво … и недалеко ...
Беги …

…

- Кто они?!! - визжит в истерике в ручищах крепких Горна Тара и отворачивается от тонких игл-зубов у Гонзика, который тоже рядом.
- Что нелегко кусать того, кого не существует? – улыбнулся я. – Не визжи, я к тебе с дарами и благодарностью. Ты здорово мне помогла вкус голода познать. Кровавый привкус жажды чьей-то крови.
Забавно было умереть, его не утолив. И не забавно тоже …

Последствия того укуса твоего во мне еще живут в голодном. Я могу, есть буквально всё, чтоб голод утолить. И он не утоляется, а надо мной смеется.
Так я познал природу Пустоты, которую ничем и не заполнишь.
Я благодарен тебе, Тара.
Благодарен!

- Если так, то отпусти. Вас только трое, а моих … сам посмотри!

Я посмотрел и усмехнулся.

- Не очень-то и много. Нас трое симпатичных. К красивой даме с ужасными помощниками ввалиться, я не посмел бы, Тара. Ты слишком восхитительна для этого!

- Мы симпатичны, Горни, - похвалился Гонзик.
- Помолчи, - тот попросил товарища и успокоил. – Совсем недолго.

- Если с головы моей упадет хоть волосок! – злобно зашипела предводительница клана. – Вас раздергают на нитки!
- Мне незачем хвалиться, но охота побахвалить. Гонзик, свистни наших, пускай покажутся!

Гонзик по-хулигански свистнул, и Тара взгляд от ужаса прикрыла за локтем Горна. И ее собратья и сосёстры попрятали от ужаса глаза, ладонями закрыли.

- Ну, если всё мы прояснили, свою сосущую братву ты можешь отпустить домой. Твои сосёсты больше уже сосать людскую кровь не станут.
И ты не станешь, после того, как укушу тебя.

- Меня укусишь?!! – отшатнулась Тара так сильно, что покачнула Горна.
- Да, в моем укусе – избавление твоих сородичей от жажды крови и от зависимости вековой.
И просто я хочу тебе вернуть укус твой. Я покусать тебя хочу. Не знаю, почему.
- Ты всех не перекусаешь, все равно! - бьется в железной хватке Горна Тара.

Ее биение почти и не заметно вовсе. В капкане Горна не очень-то побьешься-подерешься!

- А всех мне и не надо. Я укушу тебя. Твой выздоровеет клан. А ты других родоначальников перекусаешь. И прародителя вампиров и даже его сына.
А впрочем, тебя зная, могу предположить: родоначальников перекусают твои люди. Те, что пониже рангом. А к прародителю и его сыну, ты отправишь самых нижних званьем, дабы унизить их величием твоим и их ничтожностью.

- Так ты теперь мой господин?!! – насмешливо скривилась Тара.
- Я господином даже для себя не выступаю. Дурацкая игра: раб-господин. Когда я – всё, кому рабом быть? Мне?!! Я не желаю рабом быть. И не желаю господином.

- Но ты будешь нам старшим, я под тобою буду. Хочешь во всех смыслах?
- Не пошли, красивая, - прошу ее. – Мне так приятно находиться с тобой рядом! Но пошлости я почему-то не терплю.
Насчет карьеры – да, это карьера. Возглавить всех. С твоей позиции ты даже выиграешь. Никаких зависимостей и полная свобода от пристрастий.
Стоит попробовать  …

- Я не хочу, - сопротивление оказывает Тара.

Но ее отпор отчаянный не очень-то бросается в глаза. Так, неприметненько. Лишь мимикой натужной на лице.

- Если ты не хочешь, я отпущу тебя. Просто мне не очень хочется кусать кого-то, чтобы он кусал тебя. Ведь после моего укуса переставший быть вампиром не успокоится, пока есть хоть еще один вампир.
Ты сделала подарок мне – свой укус. Вот мой подарок. Ты можешь не принять его.
Это не обязанность, а благодарность.
Горн, девочку отпусти, пожалуйста.

- Если что, далеко она не убежит, - Тару отпускает воин.
- Она не побежит. Постыдно будет убеганье от возможности Ожить.

Тара посмотрела на меня.

- Я могу идти?
- А что замлели ноги, необходим массаж ступней?!! – смеюсь.

Она готова уходить. Что ж жаль. Немного.

- Что будет, если после твоего укуса меня укусит кто-то? – вдруг поворачивается ко мне она.
- Он тоже исцелится, как и ты, чудесная моя.

Она подходит.

- Ладно, - кивает девушка - пока еще вампир. – И обними меня, как будто посвящаешь … в тайну.

Я взял ее ладони в свои руки и притянул к себе.

- Кусай уже, - Тара зажмурилась.
- Прими осознанно дар этот, Тара, - сказал ей я. – На тебя взирают твои бойцы. Будь повелительницей им, не жертвой!

- Я готова, Алан, - сказала Тара и меня обняла. – Могла бы я тебя убить, но видишь сам, не стала.

Я ощутил нож у спины.

- И умничка, - Горн похвалил ее. – Я не люблю себя, когда ломаю кому-то кости.
- А я люблю себя, - встрял Гонзик в разговор. – С любовью руки я пообрываю, а мест немало в организме, куда я ножичек могу пристроить.

Но Тара величественною была и на мелочи внимания не обращала.
Она сородичей всех оглядела, взглядом пригласила видеть то, что будет и шею мне подставила.

И я укусом отметил шею Тары …



Пояснение Недостижимой


- А ну, иди сюда, парень моей подруги, - скомандовала шутливо леди Тейлин. – Есть разговор к тебе один.

- Хочу я кое-что прояснить. Хинея тебе не станет докучать подробностями. А другой никто тебе не скажет об этом.
Хинею женщиной считать не смей. Это оскорбленье для Живой. Она Живая.

- Что мне следует узнать? – я подобрался, понимая, что услышу нечто важное.
- Я буду говорить не о Хинее, о себе. Чтобы в ее отсутствие, ее не обсуждать. Все равно мы – Сути не различные.

- Вы тоже не посещаете отхожие места? – вдруг брякнул я.
- Еще чего!!! Мы внутрь не принимаем ничего такого, что требует зловонных выделений.
Мы не оставляем за собой следов. В том числе отходы: кал, пот, мочу, - она смеется. – Любовь не знает об отходах и побочном.
Ответила на твой вопрос?

- Да, - киваю я, слегка смущенный.
- Теперь о сексе. Запомни, что Живая – живая вся. Не отдельными местами.
Все эти игры в выпуклости-выемки – просто игры.

- Что это означает? – спрашиваю я.
- Я отвечаю всей собою. А те места, которые привыкли люди считать причинными и дающими утехи, всего лишь условность у таких, как я. Возможность подыграть любимому в его игре.
Я отвечаю всей собою …
И ты любимой раскрывайся полно и ее собою раскрывай!

Не примешься Хинею женщиной воспринимать, себя – мужчиной?

- Не стану, - обещаю я.
- Вот и умничка, - кивает Владычица По Крови. – Разговор окончен …



Заглянуть в Себя


- Ты перестал писать, забросил сайт. Что случилось? – спросил я. – Я вроде бы как не вишу уже у тебя на шее.
- Я устал от нытиков, Марк. И непонятливых или такими притворяющихся, - ответил Алан. – Мне приходится объяснять самые простые вещи.
Я говорю: загляни в Себя. Меня спрашивают: а как? И мне хочется выть.

Маг прикрыл лицо руками.
«Пора его взбодрить», - решил я.

- Алан, - якобы в нерешительности замямлил я. – У меня к тебе вопросик …
- Чего тебе? – посмотрел он на меня.

- А как это: заглянуть в Себя?
- Я тебя убью!!! – закричал он, а потом засмеялся, оценив мою злую шутку.



Следопыт


Дыхание Живое и не очень


- Это Настоящий Раритет, - убеждал странник, потрясая древним пергаментом. – Карта указывает место Живого Дыхания.
Кому же, как не Алану Лиге Легко и Просто отыскать Его?
Кому же, как не Живому отыскать Живое?!!

Алан только, знай себе, позевывал, слушая завывания этого ряженого клоуна. И согласно кивал.
Подозреваю, что он согласными кивками так куняет, и научился спать с открытыми глазами.

Я раньше думала: тоже мне, сон! Все спят, без исключенья, не только в снах своих, а и наяву.
Вот люди снотворят, что серут. Кругом, с собою рядом, в кого-то, под себя, в себя.
Их сонные фантазии, их и душат!
Но это и не сон, как оказалось, а кошмар бредовый.

А сон есть и иного рода. И Алан показал мне эту грань. И что за ней.

Сон, который я считала примитивной спячкой и без коей вполне легко жила и обходилась, вдруг оказался искусством тонким. Мастерством, сродни полету и перемещениям среди миров. (Речь не о перемещении в мирах, а среди миров, по тонкой грани их – в Междумирьи).

Дар сновидения – возможность видеть себя в других, подчас и незнакомых, и даже несуществующих в действительности измереньях – уникальная способность.
Но сны творить осознанно – осознанно снотворить – полет полетов, и мастер снотворенья – Мастер Несомненный.

И этот Мастер спит сейчас с открытыми глазами и видит сон, и сон творит, куда как интересней того, что перед нами.

Хотя беру свои слова назад. Этот путник контрастом к Хасе. Ее прекрасному и радующему нас Началу.
Ах, как чудесно жить на Хасе!!!

И как чудесно быть с Аланом!!!

- Секрет осознанного снотворенья прост – умирай, как сон. Являйся новым. Легко и просто умирай. Растаивай, не увязай во снах. А тай.
Снежинкой. Туманом. Сахарком.
Не переставай в Себе – в Реальности – тонуть и растворяться.

Такой секрет осознанного снотворенья у моего любимого, которого он и не скрывает.
Чтоб быть Живым – для прошлого умри.
Живи не прошлым и никем-ничем другим.
Живи Собой,  Дыши Собою  ...
СОБОЮ лишь Живи-Дыши …

- Я рад, - ответил Алан, доиграв свой сон. – И твоя карта указывает путь к сокровищу?
- Она указывает место Раритета, - восклицает странник.

- И ты туда нас отведешь?

Наш гость заметно побледнел.

- Я предлагаю карту, я не проводник, - ответил он, поклоном оторопь скрывая.
- Значит, нам потребуется проводник. И самый лучший. Настоящий Легендарный Следопыт.

- Что ты хочешь взамен карты? – спросила я.
- Немного золота в дорогу. Нам пилигримам дорога домом. Но даже на дороге хочется поесть.

Гонзик бросил мешочек с золотом. И ловко гость мешочек подхватил.
И, кланяясь, заторопился.

…

- Похоже, мой любимый приключеньем загорелся! – съязвила я. – Игрушечку добыть себе решил!
- Все эти раритеты – просто чушь! – ответил возмущенно Алан. – Замануха для приезжих.
Нет Живей Дыхания – Дыхания Живых, Дыхания Живого. Вот, Гонзик, подыши!
Вот, где свежесть!!!

Гонзик подбоченился, на Горна кинул взор высокомерный.

- А я? – Горн жалобно взглянул на Алана. – Мое дыхание – не свежее?
- Горн, не заставляй нас говорить тебе неправду, чтобы не ранить твои чувства, - отозвался Гонзик. – Мы не любим огорчать друзей. Правда, Алан, мы не такие!

- Живое – Дыхание твое, - я отвесила несильный подзатыльник насмешнику, отвечая Горну. – Зачем и спрашивать?!!
- Горн, я не раздаю благословений. И ты Живой без всяких подтверждений, - ответил Алан. – А ну дыхни! Какая свежесть!!!
Так и дышал бы вами, малыши, но Я ДЫШУ СОБОЮ.
И вам всем настоятельно рекомендую не дышать никем другим - ничем другим, пусть самым и прекрасным. А только лишь Собою.

- А можно мне тобою подышать?!! – воскликнул Гонзик, вдыхая исходящую от Алана прохладу. – Ну, хоть не долго, парочку столетий?!!
- А по жопе?!! – грозный вид изобразил собою Алан.

- Горну, - стрелки перевел плутяра. – Это он меня плохому учит. Горн, перестань меня позорить!!!
- Ты – собственный позор, - ответил Горн ехидно.

- Чушь раритеты или не чушь, ты все равно намерен прогуляться, - уточняю я. – Не собираюсь играм поперек стоять. И разрешать не собираюсь. Ты сам себе указ, не я.
- Прогулка нам не помешает, - меня целуя, благодарно отозвался Алан.

- Карта – всего лишь замануха? – спросила я, отзываясь на ласковые прикосновенья губ.
- Ага, - кивнул мне Алан.

- И все равно готов ты поиграть, - вздохнула я, прижимаясь крепче.
- Безусловно. Наживка на крючке – еда для рыбы, когда она достаточно ловка, смышлена и нетороплива.
И карта эта – возможность мне узнать, кто и зачем заманивает нас в ловушку. Дайте карту подержать. Понятно, - улыбнулся он. – Понятно.

- Мне его убить? – с готовностью подростка к играм Гонзик уже готов махать своим мечом.
- Сиятельного Матбуха? Зачем стараться?!! Он и так давно убитый! Своею мудростью.
Пускай мудрит. Когда-то домудрится.

- Я знаю, где заполучить нам Следопыта, - Горн вглядывался вдаль. – Он на Земле. 
- А, вижу, - зевнул лениво Алан.

- Мы вмиг его доставим, - охотно Гонзик подскочил. – Беру командованье на себя!

…

- История не о бриллиантах и каратах
И уж тем более, не о волшебных  колесницах.
Всё прозаичней: отпечатки лиц в салатах.
И радугой салаты в милых лицах.

Гонзик переступал через дрыхнущих без задних ног собутыльников. Требуется изрядная поэтичность, чтобы стихотворно импровизировать в подобной клоаке. Но это же Гонзик!

- Подъем, - потряс он одного из компании. – Тебе повезло. Ты понадобился Алану Лига Легко и Просто.
- Бери его и погнали, - скривился Горн от застоявшегося воздуха, в котором от перегара кислород выгорел явно не только что. – Выдергивай его в Междумирье. Здесь зловоние, сродни Отстою!!!

- Это идет в разрез с этикетом, - усмехнулся Гонзик, поднимая мычащего что-то невразумительное парня. – Мы не представлены друг другу.
- Мы – Птицы Высокого Полета
И Жидкого Помета.
Умеем высоко летать
И нам на всё насрать, - продекламировал Горн.

- Ух, ты!!! - Гонзик настолько восхитился, что разжал пальцы, и его ноша грузно ударилась о пол. – Горни, ты цитируешь меня?!! Какая честь и удовольствие какое для меня!!!
- Не особо привыкай, - пробурчал Горн.

- Сегодня знаменательный день!!! - не унимался плут.

Вошел шатающийся ханурик, не видя друзей, продефилировал к столу и проверил содержимое бутылок. Огорченно вздохнув бездушной пустоте тары, вынул из пепельницы окурок, раскурил его.
Дышать стало особенно дискомфортно, а гарь горелой уборной тряпки, исходящая от чадящей едким дымом папиросы, была невыносима.
Поэтому друзья выдернули добычу слишком резко.

Если бы очертания лежащего таяли постепенно, возможно, пропажа осталась бы незамеченной.
А так со стороны это выглядело, будто собутыльник поднялся на манер зомби, с закрытыми глазами и свесившимися безжизненно руками.
Противно булькая слюнявой невнятностью и хрипло рыча внутренним бурчаньем застоявшейся грудной харкоты, он встряхнулся, нелепо всплеснув руками, оторвал ноги от земли, и паря рогаликом в воздухе едва уловимую взглядом долю секунды, исчез бесследно.
Потому похитителям  вдогонку донесся заполошный крик и сиплое:
- Во, бля, белка долбит! Пить пора бросать!!!

…

Двое всадников, немного поотстав от каравана, вели неспешную беседу. Не повышая голосов, о чем-то тайном толковали.

- Я сделал дело, ты заплатил. Достал тебе проводника и карту. Хочешь, чтобы я заинтересован был играть с тобою дальше, то плати. И не скупись. Тут Алан Лига Легко и Просто в теме.
А с ним шутливых разговоров лучше не вести, коль не готов к шутливости ответной.

- Никто и никогда не утверждал, что он бессмертный. Когда-нибудь и он умрет!
- Когда-нибудь?!! Он умирает чаще, чем ты слова роняешь! Его и Смерть за своего воспринимает: «А, это ты, привет».
Тому, кто умирает каждый миг, рождаясь новым мигом, Смерть подругой.

- И у него подругой – необузданная леди Тейлин. Вот я ее бы обуздал!!!
- Тут в стороны наши пути расходятся, Маквеллий. Я Смерти не боюсь, боюсь лишь глупой смерти и за компанию с каким-нибудь придурком!

…

- Это похищение! – хмуро озирался гость. – Притащили меня, не спросясь, держите вопреки моей воле.
- Что ж вы натворили, малыши?!! - воскликнул Алан, притворно сожалея. – Сейчас же верните этого достопочтенного господина в его прежнее место обитания, в его ареал, в его природную среду. Попросите прощения и спросите, не соизволит ли господин стать богатым и счастливым.
А впрочем, не спрашивайте, нам ни к чему с травмированной психикою пассажиры! Отыщем не такого ранимого и чуткого.

Пассажир прокашлялся.

- Что вы хотели мне предложить? – уточнил он.

…

Мы идем по горной местности с самого утра. Как выдернули меня, так сразу к делу.
Я с бодунища жесточайшего, а он мне говорит: - Возглавишь экспедицию одну. Тут только ты дойти сумеешь, следопыт. И вся надежда на тебя.
Идем к какому-то древнему раритету, нарушая все предсказания, игнорируя все проклятия, ломимся к черту на рога.

Алан честно предупредил, что проект – авантюра та еще. А насчет чертей пояснил, смеясь, что рогатые-хвостатые-копытные существа, кого наделяют зловещими и зловредными качествами люди, кого предают анафеме христианские служители – безобидные и радостные сути ВнечЕрты.

Внечерты – вышедшие за строго очерченные мирскими законами границы дозволенного. И их рога – никакие не рога, а подобия нимбов, уходящих двумя подключениями в небо.

Тем, кому доводилось видеть полностью головное украшение внечЕртов, знает, что оно не рогатое, а овальное, охватывающее небесную суть. И хвост – ни какой не хвост, а заземление, уходящее вглубь земли и переплетающееся там со всеми корнями.
Соединение копчика с глубиной земною, оказывается, элементарный энергетический трюк, один из первых шагов к полноте энергетической своей.

Когда вы ощущаете, идущую из вашего копчика соединительную нить вглубь планеты и представляете, как там свиваетесь ею с корневой кроной всей растительности – вас переполняет покоем и глубиной.
Прибавьте к этому ваше подключение к небу выходящими из полушарий невидимыми руками, которые вы, зачерпывая высь, совмещаете – и вы получите неиссякаемый доступ к энергии.

Внечерты пошли еще дальше или пришли еще ближе, это как посмотреть (заметил в пояснении Алан) и научились дышать стопами и ладонями. Поэтому их не видно людям. Ноги внечертов по щиколотку утопают в земле, а кисти в воздухе. Если учесть, что грунт и воздух для них еще одна условность, то они не утруждают себя демонстрацией конечностей целиком.
Да и на руку реализованным сущностям избегание их суетными людьми.

Скорее всего, однажды осознав, что внушают ужас, они и сами приложили руку к подтверждению суеверий. Они очень веселые ребята.
Когда тебя переполняет до краев энергия, ты весел и игрив, а твои шутливые проказы – верх забавного.   

…

Мы в поисках Дыхания Живого, а у меня страшенный перегар.

Да, мне свежее дыханье будет кстати.



Мудрость Иеррикана


Мудрец в нетерпении.
Он ход свой сделал.
И Алан Лига Легко и Просто в теме. Как и безудЕржный яростный Маквеллий.
Они теперь охотятся с разных сторон за одним священным раритетом.

А надо, чтобы охота повелась на Алана.

…

В прямую Алана не взять. Как мне еще сбежать сподобилось от Алана, не понимаю? А остальным не позавидуешь!
Те, кто ломились напрямую, назад уже не возвращались.

Вон Пойнт Антройский, на что был умудрен, силен умищем и то после свиданья с Легким и Простым от сана Мудреца отрекся.
Мне сообщили: сидит и улыбается. К нему идут со всех концов, чтобы узреть Небес Улыбку.

Так, если дело развернется, то мощь Иеррикана будет угасать, а силу набирать начнут улыбчивые идиоты!!!
Ведь каждый мудрый знает: улыбка без причины – враг мудрости любой.

Пока же дело ни одно без Мудрых Иеррикана не творится, а значит, путь твой ведет ко мне, Маквеллий, к моему порогу.

…

- Скажи мне, мудрый Иеррикана, кто сможет мне помочь в осуществлении моего плана? Я заплачу по-королевски, не скупясь!
- Заплатишь, несомненно. Но в твой план закралась маленькая неточность, - пожевал губами Матбух перед тем, как продолжить. – Сможешь устранить ее, совет получишь.

- Охотно устраню, - гость тот обещает. – Какая?
- Алан Лига Легко и Просто. Пока он в теме, ты будешь не удел.

- Что делать? Научи, – с готовностью отозвался гость.
- Тот, к кому тебя отправлю. Проси его не только помощи тебе в необходимом тебе деле, а согласись подельником его стать в устранении конкурента. С ним будьте заодно.
- А хватит ли мне денег, покупая его помощь?

- Он денег не возьмет. Возьмет услугу. Ты уже понял, в чем заключается услуга. Ей имя – исчезновение с шутовских мирских подмостков всего Легко и Просто. Их главного поднадоевшего уже шута.
- Алана Лиги Легко и Просто? Я «за» обеими руками!!!

- Бог суеты Элдак. Тебе к нему, Маквеллий. 



Вход в Химерье


- Не страшно?
- Страшно, когда боишься, - мрачно ответил я Алану.

Он даже подпрыгнул на месте. И одобрительно посмотрел на меня. При другом раскладе мне это польстило бы. Но теперь …
Становилось все хуже и хуже. В обычных условиях я бы уже нашел опохмел. И, в очередной раз избежав расплаты за содеянное, балагурил бы и шустрил. Хороводил и фестивалил, расплескивая бьющую фонтаном энергию.

- Всегда приятно вместо заслуженной зуботычины получить халявный пряник, - эту фразу, похоже, я произнес вслух.
- Это какой-то праздник!!! - восхитился Алан. – Еще немного и я буду готов признать, что открыл новый живой источник!

- Не будем спешить с выводами, - холодно заметил Гонзик. - Не обсуждай, не осуждай, не рассуждай.
Знай или Не знай …

Его отчего-то не обрадовала похвала в мой адрес.
Алан восторженно прищелкнул языком,  потрепал его по загривку, как любимого сынишку, и он оттаял.

- Главное, чтобы в Радость, а не в тягость. Тогда все смело. Смело и умело.

- Видно, этот парень числится в придворных мудрецах и благословах, - подумалось мне, и я мерзко ухмыльнулся.

Я тоже считался кладезем премудрости среди своих приятелей. Может, взыграл во мне соревновательный дух или из вредности и херового самочувствия, я выдал еще одни перл.

- Нет ничего страшнее пустоты.
- И веселее, - согласился Алан.

- Бездушна пустота.
- Здорово, правда! Нет места для несуществующего в Реальном. Никаких «кажись», сплошная Пустота.

- Я о бессердечности пустоты, - пояснял я тупо и упорно.
- Да понял я, твое «кажись»! Нет сердца у несуществующей души, душа твоя – твоя тревога. А у Пустоты объятия мягче пуха и нежнее шелка.
Нет желаннее Себя Себе, Бездонной Пустоты для Пустоты Бездонной.

Взгляд Гонзика представлялся мне двойным удовольствием: празднованием финального высказывания и моего промаха.

…

Проводник наш – без слез не глянешь! Печальная печаль и жалость жалостная. Не живет, а додыхает.

- Ты мог бы дать ему настоя, снимающего похмелье, - мне тихо Гонзик предложил.
- Пусть проживет свое похмелье, - также тихо отозвался я. – Ему желательно его прожить.

- А если башню оторвет ему?
- Пусть оторвет, тут главное, чтоб сам не сполз он в измерение Химер.

- А если все-таки сползет?
- Пойду за ним.

…

- Алан, у следопыта чайник закипает! – подходит быстро Горн и тихо шепчет. – Вот-вот сорвет!
- Еще немного и сорвет, - не спорит Алан. – Наш Следопыт – наш проводник и вход в Химерье.

…

Пот. Едкий пот заливает лицо. Вот херь же с меня прет! Во рту скребет наждачкой. Только не пить, воды не пить, а то влихую развезет и вытошнит. Я знаю.
Только идти, идти, идти, идти. Молиться, чтоб попустило, башку не оторвало.

- Попьешь воды? – мне Алан предлагает.

Мотаю головой, не буду пить.

- Привал не сделать?
- Идти, идти, - упрямо я твержу. – Не останавливаться, а идти …

- Как знаешь!

Да что я знаю?!! Все знание мое, как переболеть похмелье и новое как заработать.
В глазах мелькают огоньки, а может искры, птицы? Тень когтистая таится за скальной глыбой. Зверь или ползет тихонько крыша?

- Там острые клыки и когти, - говорю, проваливаясь в яму. – Осторожней!!!
- За ним!!! – крик Алана в ушах звучит, а может, объявляется за мной погоня.

Тут главное, запомнить - не забыть: у зверя странного когтистые резцы, резные когти.



Теперь Я – твой бог


- Элдак?!! – нелепо одеялом прикрываясь, Мудрец Иеррикана присел в постели.
- Не будь неуважительным, Матбух!!! – Зови меня: мой Бог Элдак. Теперь Я – твой бог.

- Мой бог?!! Да ты не заболел ли?!! – вскричал Матбух.
- Отныне мною заболел мудрец Матбух, и весь Иеррикан в болезни по имени Бог Суеты Элдак, - торжествуя, рассмеялся незваный гость. – А ты решил, что можно безобидного Элдака использовать в своих нелепых играх?!! И сталкивать его с его милейшим другом Аланом?!!
Наши разборки – наше дело. И хитрецам от философии, как править бал, не вовлекаясь в танец, тут ничего не светит.

- Я обожаю Алана цитировать, - заметил вздрагивание разбуженного Элдак. – Мне неприятно, когда на Мистика охоту тайную ведут, меня псом охотничьим своим считают.
Зверюга этот вам не по зубам, а пёсик, так и быть, побудет с вами. Моими новыми хозяевами. И не один, а с милыми подельничками. СуетнЯми.
Дурацкая получилась рифма. СуетнЯми. Бр!!!

Прости мне, Матбух, мою неловкость и неуклюжесть в поэзии напевной. Я только этому учусь.
А хочешь, не прощай! – тоном заговорщика прошептал Элдак. – Люблю я непослушных шалунов. Рабам ведь тоже необходимы развлеченья, внимание господ.
В виде хлыстов, цепей и прочих наказаний.
- Я не поддамся суете твоей, - надменно, хоть и испуганно, ответил Матбух. – И не надейся!!!

- Не поддашься?!! Тебе неведомы смятение и суетливость?!! Как же!!!
А желание возвысить свой способ бытия, мировоззрение свое поднять в могущество над всеми?!! А хлопоты по устранению врага – чем не суета?!!

Из-за спины Элдака появились словно призрачные тени, белесые созданья.

- Обнимите олицетворение мудрости людской собою, мои дети. Нам так по вкусу мудрость суетящихся людей, - ехидничал Элдак, глядя, как обступают плотным кругом мудреца его миньоны. – Я буду честен с тобою, Матбух, хоть и нечестен ты.
Раскрою я Алана секрет, как ускользать от суеты.
Умри для суеты. Собой умри. По-настоящему, не притворяясь.
Или готовься объявить везде о новой мудрости Иеррикана: явился Бог Всемирный. И Мудрость Мудрецов вознаграждена Его Приходом.
Зови к всеобщей радости и поклоненью всех.
Явился Бог Элдак.

- Ни за что!!! – воскликнул Матбух.
- О, непокорность!!! – восхитился гость. – Я обожаю непокорность!!! Игру «хозяин и непокорный раб»!!!
Игра понравится нам, я обещаю!
Ведь я не просто теперь хозяином тебе. Отныне я – твой бог.



О, голова моя, головушка
Не пожалею для тебя ни топора, ни колышка


В яме, в которую я провалился, меня нетерпеливо поджидал сам дьявол или то, что я воспринимал, как такового. Когда-то моя богобоязненная тетка стращала меня им, а я знай, посмеивался и продолжал по-детски хулиганить.
Кто ж знал, что он сидит в какой-то яме и дожидается меня!

А потом я завизжал, когда в меня вонзились острые когти и впились колючие зубы.
Меня полосовало, грызло, рвало, раздирало на узкие удобные для дальнейшего дегустирования ленточки.

Мое лицо вжимало в холодную, даже ледяную безжизненность. Потом крутануло и заскребло, сдирая кожу саднящей скребущей дланью.

Всегда думал, что попав в переделки, буду материться, похлеще пресловутого сапожника. Но на поверку вышло, что вылезло наружу мое воспитание и высшее гуманитарное образование. Высокий штиль снизошел на меня в эти жуткие бесконечные минуты моего пребывания в преисподней.

А потом чья-то легкая невесомая рука погладила меня по лицу, скользнула по моим ранам прохладным приятным ветерком и, крепко ухватив мои волосы, одним рывком оторвало голову и брезгливо отбросило в сторону.

Теперь я мог отстраненно наблюдать перипетии в отдалении, как на телеэкране, не вовлекаясь в сам процесс. Не будучи объектом силового садистского воздействия.
Замечу, это куда приятней, чем быть участником кошмара.

- Не против, что лишился головы? – насмешливо поинтересовался Алан. – Может, вернуть на место?
- Не стоит утруждать себя подобными заботами, - поспешно отозвался я.

- Как видишь, все ваши боги и дьяволы лишь в ваших головах.
- Вижу.

- Теперь пойми простую вещь: боги и дьяволы – отвергнутая человеком сила.
Наделение сияющим могуществом якобы достойного и упрятывание всего темного в противоположную сущность. Эта мистификация помогает не нести за себя ответственность, а списать всё на кого-то. Чтобы не пришлось восхищаться своей яркостью и ужасаться собственных темных углов.
А боль, испытываемая вами в ваших адах – не что иное, как вырвавшаяся из заперти подавленная энергия, накопленная в попытках избежать полноты ощущений.
- Понятно, - мне было так спокойно и … чисто, что я легко на все был согласен.

- Это не философствование, - строго заметил мне Алан. – Вполне возможно, нам предстоит столкнуться с различными проявлениями, крайне причудливыми и неожиданными. Если мой проводник впадет в священный трепет или смертельный ужас, можно смело сворачивать экспедицию прямо сейчас. Забирай тогда свой жбан с помоями и вали по холодочку!
- Можете на меня положиться, - горячо заверил его я.

- Ох, и хрень в твоей голове, парень!!! - переглянулись Горн и Гонзик. – Шипастая-клыкастая-царапастая суетня.
- Это не мое, - поспешно и убедительно отреагировал я. – Ничего об этом не знаю!

…

Алан раскрыл пустой рюкзак и ногой закатил то, что когда-то было источником моих болей и расстройств.
Но даже после всех доставленных мне неприятностей, меня слегка покоробило подобное обращение с моей пусть даже и бывшей частью.

- Не стоит пачкать. Посмотрим куда можно ее пристроить, - сказал Алан, завязывая лямки.

Он перехватил мой взгляд, усмехнулся и кинул рюкзак мне в руки.

- Вы, по-настоящему, странные существа. Вас лишают источника ваших проблем, а вы всё еще воспринимаете его, как свою часть. Тоскливо мне от вас, люди.

Он сказал это не высокомерно, а устало и огорченно, и в то мгновение мне больше всего на свете захотелось перестать быть человеком.

…

- Он их выведет, - забеспокоился Маквеллий, суетливо дергаясь и вздрагивая.
- Он в моих руках, - хищно ощерился Элдак и ехидно произнес уже мысленно. – Как и ты, глупец!

…

- Что-то колбасит не по-детски! – заметил Гонзик.
- Ты тоже подметил? – спросил Горн.

- Погнала суетня дерганая!!! – невесело дал отмашку плут.
- Видно, в тему влез бог суеты Элдак, - усмехнулся Алан.

- Он, правда, бог? – забеспокоился их проводник.
- Конечно, нет, - засмеялся Алан. – Мне нравится его дразнить так. Богами называют всех, кого не лень назвать. Охотно люди создают себе фантомов, чтоб истово-неистово страшиться и поклоняться им. Еще одна затея, как избежать Себя.

Но Элдак – легендарная личность. Будучи самым суетным и суетливым из всех, он открыл суету, как силу. Как способ обессиливания суетой других.
Он понял, что в суете теряют силу и понял, как ее прибрать к рукам.
И в применении различных видов беспокойства он – мастер. От мелочных забот житейских, бытовых до грандиозных потрясений,  всё уяснил.

В беспокойстве и смятении он – дока, генералиссимус.
И как у любого талантливого полководца есть армия и у него.
Его миньоны-суетни. Им нет числа: заботам, озабоченностям, маниям.
Все под его началом.

Так вырос Элдак из несчастливого, суетливого и жалкого неудачника, в несчастливость всеобщую, плачевность жалобную, суету и смятение.
Но он тебе, как бегемоту комары и крошки хлеба под ногами!

- Его не крутит? – тихонько удивился Горн. – Не плющит и не накрывает беспокойством? Не пробивает на измену?
- Его колбасит тоже, он этого не замечает, - ответил так же тихо Алан. – Привык по синьке к этому.

- Вот это, да! Ты знал? – восхитился тихо Гонзик. – Поэтому в проводники и взял его!
- Не знал, и не желаю знать, - ответил громко и снова рассмеялся Алан. – Как у любой живой истории незнание сопровождает каждый шаг. И каждый шаг тогда прекрасен.

- А я предугадываю этот «каждый шаг», - отозвался следопыт. – А знания мои – убогие. Может, оттого и волком вою я от этих знаний!
- Ты знаешь, что нас ожидает? – поинтересовался Маг.

- Не знаю.
- Вот этим «Не знаю» и живи. И живи своим нутром. И будет каждый шаг тогда тебе прекрасен.

- Сделать каждый шаг прекрасным – мне по нутру. Отозвалось, задело, - обрадовался проводник. – Попробую шагать прекрасно!

…

- Похоже, пространство перенасыщено суетнями. Так и кишит ими! – озвучил нарастающее беспокойство Гонзик.

- А они нас не слышат? – я понизил голос.
- Слышат, - ответил Горн. – Но не понимают. Чуют силу, чуют слабость. От силы внутренней бегут.  Слабость слышат запахом еды, льнут к слабому и ослабевают слабого до изнеможения.
Здесь они в разгуле, потому что измерение химер бредовых – им курортом. Сюда попасть не очень-то легко. Для сильного слабеть – дурацкая игра. А слабому, ведомому провалиться-соскользнуть сюда, означает соскочить с крючка зависимости слишком резко.

- Я здесь по синьке?
- Да, по похмельной синьке, - ответил Гонзик. – Считай, что ты свихнулся по человеческим понятиям, без нас ты был бы пациентом дурки.

- Какая разница тебе?!! – спокойно приободрил меня Алан. – Вся дурь твоя осталась в голове. Тебе, неимоверно повезло. В отличие от твоих соплеменников, с трудом удерживающих свое сумасшествие в рамках, предписанных обществом.

- Я был вам нужен, чтобы попасть сюда, - понял я. – Не подло ли это использовать кого-то?!! Повергнуть в бред, не спросясь?!!
- Ну, положим, не нам, а мне ты потребовался. И нужды я не испытываю, - ничуть не смущаясь, ответил Алан. – ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ.
У меня ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ.
У меня прямой доступ ко всему. Я протягиваю руку и беру.
Легко и Просто.
Если мне что-то вдруг понадобилось, и я не могу взять напрямую, это означает, что искомое есть у кого-то, кому полезно со мной встретиться.

- Мне полезно было с тобой встретиться?!! – спросил я, вкладывая все свое накопившееся раздражение в едкий сарказм вопроса.
- Что ты, очень даже вредно!!! - хмыкнул Горн насмешливо.

Но Гонзик не поддержал насмешки.

- Это было твоей роковой ошибкой, - с крайне серьезным и озабоченным выражением лица ответил он. – Как ты жил, как ты жил!!! До этого.
Как сыр в масле катался!!! Верх мечтаний!!!
А сейчас безголовый, безпроблемный, никаких зависимостей, никаких страданий.
Да, не повезло тебе, парень!!!
Крупно не повезло!!!

Я полностью был с ними согласен. Мне необычайно повезло!!! Невероятно!!!
Я не знал, что меня ждет в дальнейшем, но то, КАК я проживал каждое мгновение сейчас, стоило любого финала.
Я был похож на выброшенного на съедение акулам гребца-раба пиратской галеры, кого по неимоверному капризу волн океана вынесло на прекрасный остров Мечты.

Мне бы упасть в ноги и умолять не прогонять меня, а не кочевряжиться, изображая недовольство. Но что-то толкало меня на конфликт, настойчиво и безжалостно.

- Ха, - обрадовался Мистик. – Вот это да!!!

Гонзик с Горном, ахнули, глядя мне за спину. Я моментально сбросил с плеч рюкзак.
Он еще не успел упасть, как меня словно кто-то дернул за мозг и опрокинул навзничь.
Я не мог пошевелить головой. Из заплечного мешка к ней тянулись мерзкие белесоватые нити, у меня было ощущение, что они закреплены в моем мозгу.

- Попробуй уйти из головы в живот, - предложил Маг.
- Не получается, - выдавил я, тщетно пытаясь вырвать себя из цепких, пульсирующих и набухающих моей силой, толстых прожилок.

Меня пугало бойкое движение моей разноцветной сути по этим подобиям прозрачных, слегка замутненных трубок. Выкачивание коей шло полным ходом. Такое ощущение, что из меня полосу за полосой выкачивали радугу моей жизни.

Вот красный цвет плавно перетек в оранжевый, затем в желтый, сменился зеленым. Зеленый трансформировался в голубой,  потемнел и в настоящий момент приближался от синего к фиолетовому.

- Ух, ты!!! Сейчас его затянет в мешок, - радостно возвестил Гонзик.
- Вот это шоу!!! – поддержал Горн.

- Это не смешно!!! – взвыл я от ужаса.
- Не сопротивляйся, - сказал Алан. – Позволь быть тому, что будет.

- Как же!!! – воспротивился я. – Я не хочу в мешок!!!
- Ничего нового тебя там не ожидает, - равнодушно уговаривал меня он. – Все тот же привычный для тебя мир! Расслабься, позволь ему забрать тебя и отпустить хватку. Я тут же тебя выдерну.

Он заглянул в мои глаза, и я перестал противиться. Меня тут же втянуло в некий темный коридор, протащило бесцеремонно его мраком и водворило в узкое тускло мерцающее закрытое пространство.

Я застонал, узнав его. Квартира, превращенная мною в подобие притона приходящих друзей-алкашей.

Тут было привычно и безопасно.
Меня не одолевали химеры, видения и болезненные ощущения. Но беспросветная безнадега, опостылевшая безысходность и четко очерченные рамки моего прежнего бытия отозвались во мне тошнотной спазмой.

Я закричал так, как не кричал еще, ни разу на своей памяти.
Я кричал отчаяньем приходящего в мир младенца, переживающего боль соприкосновения с безжалостной безжизненной субстанцией, обволакивающей живое и проникающей вовнутрь. Я кричал отвращением к уготованному мне уделу – служить питанием мертвого.
Я кричал младенческой жалобой на несправедливость, исходил воплем смертельно раненного обманом детского доверия.

Я не хотел быть нормальным, я не желал быть человеком!!!
Я всей своей сутью рвался из этого больного и болезненного состояния!!!



Наедине с Собою


А потом привычное дало трещину. Довольно нелепо смотрелось оно, раскроенное уродливым разрезом. Картинка, вспоротая рваной раной. Лопнувшее зеркало.
Привычное перестало казаться цельным.

Я почувствовал мягкое зовущее прикосновение и откликнулся на него. Оно подхватило меня, плавно вынесло тем же коридором и извлекло на свет.

Трое моих сотоварищей восхищенно скалились мне в лицо.

- Ну, ты даешь стране угля!!! Мелкого, но до ***, - выдал мне Гонзик. – Ты, парняга, дал прикурить всем без разбора!!!

- Что я сделал?
- Ты расколотил свое зеркало мира. Теперь оно уже не имеет над тобой никакой власти, – покачал головой Алан. – Всякий раз ты будешь его видеть нелепой поломанной игрушкой.

- Купыла мама коныка, а конык без ногы, - запел Гонзик. – Яка чудова играшка. Гы-гы, гы-гы, гы-гы.
*Купила мама коника, а коник без ноги. Яка чудова iграшка. Ги-ги, ги-ги, ги-ги (Укр.)
- Лучше не скажешь, - одобрил Горн. – Детская классика!!!

- Я научу тебя отсекать белесые нити, - успокоил меня Алан. – Представь, что ты умер. Не тянись за нитями, а ощути их приход и не отвечай.
Спроси себя: «Где я? Вот нити, они пришли ко мне, но где я?».
Найди себя.

Я посмотрел внутри черепа и обнаружил пришедших.
Они выглядели, как мысли, но я ощущал их корни, в моем мозгу.
Чувствовал пульсирующий в них тревожный призыв, настойчиво зовущее меня влечение, всевозрастающее давление.
Неумолимое вращение водоворота, засасывающую тягу пылесоса, притягивание сверхмощного магнита.

Сопротивляться было бесполезно, я знал это.
Итак, где я?

Есть склонность увлекаться приходящим, но чья она?
Где я?

Я рыскал в поисках себя, но так и не нашел. А нити потускнели, посерели и оборвались-отмерли.

Я вскинул подбородок. Впервые гордо задрал нос. Как же легко моему телу без мысленной начинки головы.

…

- Я выброшу эту гадость! - морщусь от отвращения, разглядывая свисающие концы еще недавно таких могущественных, а теперь мертвых щупальцев.
- Не торопись. Сколько эта хрень тобою пользовалась. Попользуйся и ты ей немного. Не спеши выбрасывать, пусть они считают, что ты в их власти. В смятении полнейшем и нас ведешь в похмельную бредовую химеру.

- Это так необходимо, - вздрагивая всем телом, отозвался я.
- Да, - кивает Алан. – К тому же это хорошая практика для тебя. По не вовлечению и отсечению.

- Они будут тянуться ко мне?!! – выпучил я свои бенечки на мерзкие обрывки.
- Эти нет, другие, - «утешил» меня он. – За это будь спокоен. Еще неоднократно они потянутся к тебе и твоей силе.

- Не огорчайся без нужды. А по нужде тем более, - по-дружески хлопнул меня по плечу Алан и я просиял.

…

Засада была неожиданной. Еще недавно мы шли среди пыльных декораций унылого пейзажа, как вдруг выскочившие, словно из-под земли всадники атаковали нас.
Реакция Гонзика и Горна была феноменальной. Оружие, сверкнувшее в их руках синхронным взмахом, удвоило первый ряд конников.
Не знаю, из какой стали клинок и топор моих напарников, но режет оно врагов, как бумагу.

- Уводи его, - хрипло и надрывно кричал Горн.
- Уходите, мы прикроем, - звонко вторил ему Гонзик.

Алан выдернул меня, и мы оказались в еще более неуютной местности.
Островерхие горы, возвышавшиеся над лесом, на фоне густой молочном мути – отчего-то подобный пейзаж не радовал глаз, не настраивал меня на романтический лад, не звал беззаботно погрузиться в его купель. 

Я понял почему, когда из тумана бесшумно вынырнули жуткие подобия людей. С чешуей вместо кожи и когтистыми лапами. Их оскаленные острыми клыками и обезображенные холодными пустыми глазницами лица были одухотворенны.
Меня не радовало их благоговение по поводу завоза новой пищи.

Ко всему голос, раздавшийся за моей спиной, заставил меня подпрыгнуть на месте. Надо пометить этот чудесный день звездочкой в календаре! Так много приятных сюрпризов он мне собой принес!!!

- А ты ловкач, Алан Лига Легко и Просто, - в насмешке говорившего сквозило уважение. – Нырнуть к амитам. Ловкий ход!
- Не хотелось тебя разочаровывать, Элдак, - в тон ему ответил Мистик.

Я с удивлением обнаружил, что те, кого бог суеты называл амитами, приближаются к Алану, скорее, как обрадованные приходом друга радушные хозяева, нежели как желающие перекусить нами.

- Еще пересечемся, - улыбка-угроза мелькнула на губах Элдака.
- Скорей всего, пропараллелимся, - улыбнулся Алан. – У нас ничего общего, кроме того, что ничего общего ...

…

Элдак махнул рукой, и щелчки арбалетов его воинов возвестили нам о приближении нашей гибели.
Маг сделал шаг навстречу выстрелам.
Он прикрыл меня, и добрый десяток выпущенных из арбалетов стрел украсил грудь Алана.

Нашим врагам срочно пришлось ретироваться из-за нападения на них амитами, но Элдак умудрился кинуть мне на прощание убийственную фразу.

- Приятно оставаться с амитами, Следопыт!!!

…

И я остался наедине с хищниками.
Когда Алан покинул наше общество, они вполне могут и подкрепиться мною.
Заесть моим мясом и запить кровью горе, постигшее их.
Как говорила матушка моя мне в детстве: - Запей, сынок, горюшко. Заешь горюшко.

Вот и эти славные ребята запьют и заедят горюшко. Мною.
Запьют кровушкой горюшко и мясцом заедят горюшко.

Устроят поминки.
Чем не повод подкрепиться?!!

…

Меня наверняка спасло то, что Алан, падая, крепко схватил меня и, даже уже замертво растянувшись, продолжал стискивать меня. Я не торопился прерывать проявление посмертных симпатий с его стороны, так как мне было страшно.

Меня ознобом било от рвущейся наружу паники, хлестало мурашками кожу и надсадно тянуло в районе живота.

Амиты, то приближались к нам, то отдалялись.
Обнюхивали меня, не в силах понять, стоит им меня есть или нет. Наверняка запах Алана смешивался с моим и вводил их в недоумение.

Они близко наклоняли ко мне свои лица и даже касались меня когтистыми мохнатыми лапами, они дышали мне в лицо оскаленными пастями. И побеги я тогда в панике – это была бы самая короткая моя пробежка.

…

Тогда я и наловчился, если и не управляться с паникой, то выносить ее. Чем дольше я лежал, тем меньше она довлела надо мною. А ведь она безраздельно и безжалостно распоряжалась мною на протяжении всей моей нехитрой жизненной эпопеи.
Способы избегать ее появлений, были чересчур разрушительны, но особого выбора у меня не было.

Как-то повелось с некоторых пор это наваждение посещать мою скромную персону. Приступами немотивированного страха, паническими накатами, всевозможными опасениями и кошмарами.

При первых же симптомах закуривал я, и накатывал положенные сотки спиртовые свои, глушил восприимчивость свою, притуплял остроту восприятия, полировал безкожесть свою беззащитную перед окружающим меня миром. Монстром грубым и могучим. Безжалостным.

Мои приятели-собутыльники все, как один, звали меня не иначе, как мои прозвищем.
Я был благодарен им за это. Звук моего имени странным образом воздействовал на меня, пробуждая дремавших во мне демонов страха.

Я проникся симпатией к Алану, стоило ему только заявить, что отныне они будут именовать меня Следопытом и не иначе. Пояснив, что там, куда мы отправимся, имя может быть использовано против меня.

У меня было достаточно времени, дабы проникнуться симпатией и к амитам.
Конечно, не до такой степени, чтобы разжать пальцы Алана и пуститься с ними в пляс.
Просто я понял, насколько глубоко любят Алана эти жутковатые существа.
Мне даже захотелось погладить по лицу плакавшего амита, но это означало бы привлечь его внимание к съедобной части нашего тандема.
Я представил ласковое прикосновение к моему лицу ароматного шашлычка и, сглотнув слюну, не стал искушать своими ароматами пребывающего в горе существа.

Надеюсь, Маги не разлагаются, иначе меня ждет еще то приключение. Потом, если тушка Мага подпортится и перестанет испускать благоухание, амиты могут распрощаться со своим благоговением и приступить к трапезе.
Паника ожогом полосонула меня внутри, будто плетью. Словно кипятком крутым ошпарила, ополоснула.

- Даже, если меня ожидает поедание в ближайшем будущем, я не стану торопить ход событий, - сказал я себе.

Надо же, я начинал ценить настоящее и не торопить грядущее. И в прошлое не особо сползалось мне в такой милой компании.

Когда я уже было, решил, что остаток дней мне предстоит провести в этом туманном предгорье, появился Алан. Нет, не в теле, опушенном оперением стрел, которые мне мешали прижиматься поплотнее. 
А отдельным симпатичным экземпляром.

- Что ты вытворял с моим трупом, извращенец?!! Признавайся!!! - прогрохотал он смехом. – А впрочем, ни слова!!! Я ничего не хочу знать о твоих шалостях.

- Где ты был? – возмущенно закричал я и содрогнулся, глядя, как его восторженно обступают амиты.
- Вообще-то я умер, - усмехнулся он, лаская лица своих жутких питомцев легкими поглаживаниями. – Ах вы, такие кисечки!!! Ах вы, мои маленькие лохматики!!!
Для тебя это неуважительная причина, Следопыт?!!

…

Когда амиты почтительно отдалились от нас, Алан заметил.

- А ты реально приоткрылся, парень. Страшно было? Как не дрогнул? Не запаниковал?
- Деваться некуда было, - признал я. – Никакой надежды. Только сиюминутным жил.

- Вся фишка, чтобы не мешать, позволить.
И лишь спокойно, отстраненно наблюдать.
От суеты освобождает, от ума неволи
Легко и Просто позволяет принимать
От Жизни всё с улыбкой получать
Не отбирать, не отнимать ...

Вся фишка, чтобы не мешать, позволить.
И лишь спокойно, отстраненно наблюдать, - нараспев прочитал Алан.

- Как ты ожил? – поинтересовался я.
- Привет, буфет, - насмешливо фыркнул Маг. – Как говорила мамина подруга: «Тю!!!».
Я Живым не перестаю быть. Да, рождаюсь Новым и умираю старым. Ну и что?!!

- Ты был в Изначалии? - спросил я, вспомнив подслушанный разговор Гонзика и Горна. – Как это?
- Я плыву по Океану.
И плывет во мне Пловец.
Нет у плаванья начала
И отсутствует конец, - снова побаловал меня Мистик поэзией.

- Красиво, но непонятно, - заметил я. – И все же оживание, ладно – ладно, - поспешно поправился я, видя его устремленные в небо глаза. – Приход в новом теле. Он занимает большое время?
- В Безначальи Молчаливом и Пустом, Струею Изначального Потока явился я и не появлялся ни на миг, - патетически произнес Алан и рассмеялся озорно. – Из Изначалия, дружище, ты не опаздываешь и не приходишь рано. Ты вовремя.

- Не означает ли сказанное тобой, что ты появился задолго до того, как я прирос к твоему трупу?!!
- Кстати о трупах. Благодарю, что напомнил!

Алан поднял свое прежнее тело, обнял его и, очевидно, прошептал на прощание своей прежней форме что-то нежное.
Потом, как подношение, принес и положил к ногам амитов.
И они, забрав тело, исчезли в тумане.

- Что они с ним сделают? – спросил я, зябко ежась то ли от сырости, то ли от предстоящего ответа.
- Разделят на всех и съедят, - запросто ответил Алан.

Меня передернуло, и я забыл выразить свое недовольство тем фактом, что Алан мурыжил меня, хотя давно уже мог избавить своего следопыта от компании своих странных друзей.
А когда вспомнил, уже было не до этого.

Уверен, он вмешался бы в любой момент, просто ему хотелось, чтобы я побыл наедине с собою.
Как ни странно, но чаще всего мы соглашаемся на это, только будучи на самом краю.



Досадное недоразумение


- Где это чертово Живое Дыхание?!! – орал Маквеллий, с остервенением пиная песок. – Вот карта, вот место, указанно на ней. Где Раритет?!!

Проводник качал головою, его дело привести путников согласно месту, указанному на карте.

- Это всё ты, Элдак, со своею спешкой прикончить своего врага!!! - ярился Маквеллий. – Радуешься тому, что Лиги нет и проводника его сожрали амиты. А что мне делать?!! Проще всего было бы проследить за ними и забрать раритет, когда они его найдут. Ты, всё ты …!!!

Маквеллий стиснув кулаки, выругался мерзким айварским способом.
Его наемники плавно потянулись к арбалетам, готовые стрелять по первому же требованию их работодателя. Напарник заказчика ничем не хуже другой цели.

- Тебе больше без надобности, твой провожатый? – спокойно и равнодушно осведомился Элдак, криво усмехнувшись надвигающейся угрозе. – Мне хотелось бы побаловать своих слуг.
- Он теперь балласт, - психанул Маквеллий.

Проводник открыл, было, рот для выражения собственного мнения, но белесые тени, возникшие из-за спины Элдака, скользнув ртутью, моментально завладели лишним в компании.

Крики над пустыней раздавались еще достаточно долго, леденя собою кровь небольшого отряда.
Суетни неторопливо доедали угощение, не удосужившись прикончить несчастливца.

- Если мы разобрались с досадным недоразумением, - холодно заметил бог суеты, и руки наемников, вздрогнув, поспешно отдалились от стрелкового оружия. – То самое время обсудить дальнейшие наши действия.



Пустота


- Что теперь? – спросил я, когда мы покинули ареал амитов и оказались снова в Химерии. – Что дальше?!!
- Дальше чего? – насмешливо осведомился Мистик.

- Ну, после всего, что мы будем делать?
- Не зря последовательность так и зовется. Последовательным быть – идти по следу, быть в колее чужой.
Ведь след всегда чужой. А если ты идешь по собственному следу, он все равно чужой.
Вчерашний ты – Себе чужой.
Где он? Покажи его!
Вчерашнего себя.

Он благополучно умер, и ты идешь по следу мертвеца.

…

- И мне идти по следу мертвеца?
- Иди, опять сюда вернешься. Собой нарежешь круг почета. А, знаешь, ты же следопыт! Будь следопытом, ищи свои следы и проживи «от и до» все свои хожденья-похожденья.

- А ты?
- А я с тобой, куда ж я без тебя. Теперь ты – проводник мой.

…

- Вот хрень ебучая, мы на том же месте!!! – я опустился на знакомый камень.
- В этот раз быстрее, - утешил меня Алан, как будто скорость возвращения значение имеет. – Нарежем еще круг почета?

- Что делать будем? – спросил я, улыбаясь его улыбке детской.
- Я кругами наслаждаться, а ты не знаю.

- Что посоветуешь?
- Умри, - ответил он, словно предложил мне высморкаться. – Умри для прошлого. Высморкайся.

…

Пустота рядом. Пустота во всем.
Она заглядывает ко мне в глаза.
Легонько касается меня своей невесомостью.

Я ощущаю Ее. Ее присутствие. Ее прикосновения.
И отсутствие Ее в себе.

Повсюду и во всем Пустота.
Но нет Пустоты во мне.
И от того тревожится начинка внутри меня, скребет, сопротивляется. Нарастает паникой.

- Забитость растворится Пустотою, - сказал, ни к кому не обращаясь Алан. – Она – водою, а прежнее твое – засохшей грязной коркой. Иссушенным комком соплей.
Всё растворит вода, ей улыбайся и перестань себя воспринимать, как грязь.
- Поговори со мною, - я попросил, заметно паникуя. – Поговори со мной!!!

- Не вопрос. Не можешь совладать с пришедшей жутью, творящейся с тобой – зови свой главный страх. Ему на верность присягай.
Пусть остальные страхи давит он собою. Пусть жалкими пижонами покажутся они тебе в присутствии твоего главного кошмара. Ему поклонишься привычно, а над ними похохочешь. Так ты научишься смеяться страхам, чтобы в итоге главному кошмару в лицо однажды рассмеяться.

Я не хотел о главном страхе говорить. Но паника мне выбора не оставляла.

- Как ты бога не боишься? – воскликнул я. – Для меня он страшнее Сатаны, всех демонов, ведьм и вампиров вместе взятых. Они страшны, но бог страшнее всех. Ведь, если он тебя милостью своей оставит, тогда ты…
- … неприкаянный? Изгой и отщепенец? Тогда ты – нелюдь? Чужак для всех людей?
Так может, ты не бога вовсе и страшишься, а людей, которые увидят в тебе чужого?
Не отвечай мне, себе ответь.
А я пока тебе отвечу, КАК я бога не боюсь.
Я ничего о нем не знаю. И не притворяясь, дверью себя не притворяю наглухо, что знаю.

- Так есть он или нет?!! – мой вопль был безутешен.
- Не знаю, - ответил он.

- А-а-а!!! - закричал я.
- Ну, где твои прежние страхи, когда нарисовался главный жутик?

- Их нет, - я удивился. – Они нелепая херня по сравненью с … богом.
- Прямо сейчас ты перед ним склонен испугом. Поклонись и в преданности заверь его.
Он побушует и утихнет.

- Он есть или нет его?!!
- Что есть Реальность? Не то ли, что присутствует всегда?

- Да.
- Где твой бог?

- Он. Мне его призвать?
- Зачем творить, придумывать и создавать, чтобы потом бояться-поклоняться.

Где он?
Здесь
Сейчас

Я зажмурился и, пьянея от шальной отваги, спросил: - Что есть Реальность?!!

…

Меня рвала внутри моя начинка, она бродила, бушевала во мне пенистою брагой, она в себе меня топила. Было отвратительно и скверно.

Эти отврат и скверна вынуждали меня поспешно согласиться с чем угодно, чтоб только прекратилась та отрава.

Во всем, Повсюду Пустота.
Но нет Пустоты во мне.
И от того тревожится внутри меня начинка, скребет, сопротивляется. И нарастает паникой.
На ее стороне сам бог, на ее стороне всё прошлое, все и всё на ее стороне.
И мне не совладать с этой мутнотой.

И тут я вспомнил-ощутил свое пребывание среди амитов. И то, как проживал каждое дарованное мне мгновение, невзирая на жесточайшие приступы паники, буквально нервные припадки.

Хрен вам, всем!!! Богам, припадкам, нервам, страхам. Всем видам принужденья.
Хрен вам!!! Листочками на воротник!!!

Вас нет вокруг меня нигде, благодаря тому, что во всем - повсюду разлита Пустота.
Всё в Пустоте.

Вы только потому и есть внутри меня, что нет там Пустоты.
И я зову тебя, Реальность – Пустота, зову, приди …

Приди в меня …
Приди ко мне …

…

Я звал так Пустоту, шептал Ей ласковые слова. Называл Ее детскими шаловливыми прозвищами. Меня пугала Пустота, но помнил я, как Алан ласковые говорил слова амитам, и сам шептал Пустотности: - Ах ты, такая кисечка!!!.

Я ждал ее прихода, как волны, которая сметет со своего пути все преграды, вымоет меня дочиста, утопит и растворит все печали и страхи.

Но она просачивается сквозь меня вовнутрь еле заметными капельками.
Я зову Ее, зову, но пока сухо, сухо внутри меня, мало влаги живой для иссушенной пустынной внутренности моей.

Но капельки свое дело знают туго. Они сочатся себе потихоньку. Тут и там монолитная стена покрывается мелкой паутинкой трещинок.
Ручейками оживают капельки, струйками веселыми звонкими переговариваются молчанием своим.
Сейчас, сейчас … вот прямо сейчас …

Зашумело внутри меня, загрохотало что-то, а потом Пустота ворвалась в меня мощной струей пожарного брандспойта. Меня моментально заполнило Ею.
И я закричал восторженно и по-детски ...

…

- Мы можем идти, - радостно сообщил мне Алан. – Теперь никаких кругов.
- Мне уже ничего не надо, - блаженно ответил я.

- Ладно, - легко согласился он. – Наслаждайся …



Полетом доиграть игру


Мое блаженство никуда не исчезло, но, похоже, я немного привык к нему.
Настолько, что смог оглядеться вокруг, заметить смежившего веки счастливого Алана.

Ни подтверждения прекрасному, случившемуся со мною, ни объяснений, не требовалось.
Мне не зачем уточнять вопросами мое новое состояние.

- Ты умер прошлым – Собой ожил.

Так бы ответил Алан, я точно это знаю. Тогда к чему необязательным вопросом воздух сотрясать.
Я на ощупь пробую былой кошмар свой, тревожу вопросом.

- Зачем людям боги?
- Затем, чтобы уповать на кого-то и пенять кому-то за нерадивость. На кого-то надеяться. Иначе станет совсем невмоготу и тогда конец.
Несчастью необходима надежда, иначе оно исчезнет.

Я прислушиваюсь внутри себя.
Тихо.

- Разве это плохо? Предотвращать конец.
- Считать себя тем, кто рылом не вышел?!! Что ты, это очень даже хорошо!!!
Когда надежда есть, ты ходишь боком, бьешь поклоны: «Пусть будет так, пусть будет лучше, но только хуже пусть не будет! За это, если надо, поклонюсь».

Пойми, когда тебе невмоготу – то это означает, конец страданиям, конец привязанностям твоим, конец ограничениям.
Ты начинаешь Оживать.
Отсутствие ожиданий – ТВОЁ начало и твоё НАЧАЛО.
Окончание чужого и начинание Тебя ...

- Расскажи-ка мне о боге, - неожиданно и требовательно посмотрел в мои глаза Маг.
- Я ничего о нем не знаю, - улыбнулся я.

…

- Внечерты. Меня заинтересовала их частичная невидимость.
- Ты об их кистях и ступнях? Они дышат не только ложбинками стоп, а и выемками ладошек. И потому их кисти и ступни словно упрятаны в Реальном, сокрытом для людей. И людям кажутся копытцами. Тем, кто интерпретирует необъяснимое – привычным человеческим набором образов – всё видится уродливым и жутким.

- А как невидимым стать полностью?
- Дышать Собою целиком. Вот это люди точно не увидят!
Собой дышать, дышать Собою.
Быть проникающим во всё и быть проникновенным.
Тогда границ не существует. Есть только ты. А когда всё – Ты, тебя не существует.
Есть Пустота для Пустоты и Тишина для Тишины.

Сплошные Пустоты и Тишины Полеты в Безбрежной Пустоте и Вдохновеньи Тишины.
Твои Полеты

…

- Горн, Гонзик, - обрадовался я, легко найдя наших спутников.
- А это кто? – дурашливо округлил глаза плут. – Где ты потерял нашего ханыгу-проводника, Алан?!!

- Он сам потерялся, - откликнулся Алан, обнимая друзей.
- Молодчина, парень, - обнял и меня Горн.

Мои кости хрустнули, но когда он отпустил меня, я ощутил легкость в позвоночнике.

- Кто так вправляет хребет?!! Смотри, как это делается!!!

Гонзик тоже заключил меня в объятия, во мне захрустело все, что только могло хрустеть и кишечник, заработав на мощных оборотах, выпустил мощный неприличный звук.

Гонзик зажал нос пальцами и укоризненно покачал головой.

- Мы что играем в игру: «Что такое, что такое?!! Это я напукал»?!!

…

- Что нового на поверхности? – спросил Алан Гонзика и Горна.

Те тот час же оживились новостями.

- На пленке на мирской сплошное помутненье!!! Все славят бога нового, - смеется Гонзик. – Иеррикан его представил …
- И этот бог Элдак, - плечами пожимает Горн.

- Не самый худший, - усмехнулся Алан.
- И ты не станешь вмешиваться?!! – мы удивленно вытаращились.

- Еще не знаю. Он и так их бог. Бог людям.
Новость: Иеррикан пал. Доигрался Матбух.
А то, что Суета – бог человеческий, не новость никакая. Факт.

…

- Мы можем возвращаться, - объявил нам Алан. – Путешествие получилось знатным!
- Но мы не нашли Раритет?!! – воскликнул я. – Истинное Дыхание.

- Неужели?!! - они смотрели на меня с дружелюбной насмешкой.
- Нет иного истинного дыхания, кроме как дышать Собою, - понял я и запротестовал по-детски. – Это нечестно бросать начатую уже игру, тем более такую интересную!!!

- Тебе хочется доиграть эту игру? – уточнил Маг.
- Очень!!! – горячо подтвердил я.

…

- Тогда вперед, следопыт. Нам на эту вершину, - указал я на верхушку горы. – Там ты найдешь Живое Дыхание, - и неслышно прибавил, счастливо улыбаясь. – Как и в любом из мест, где ты появишься, Живой ...

…

Я впитывал свежесть горного воздуха, восхищенно крича что-то озорное небесам, спустившимся к нам.
Я хохотал раскрывшемуся обману. Нет иного истинного дыхания, кроме как дышать Собою.
А быть Живым – неизъяснимое блаженство.

Я ликовал, когда появились наши преследователи и не перестал даже после их прихода.
Подумаешь, какие-то хмыри и упыри. Не стоят они того, чтобы о них и думать!!!
Тем более от Радости себя хренью отвлекать ...

- Отдайте Раритет, - скомандовал Элдак. – Пока мы не изрешетили вас.

Наведенные арбалеты меня совсем не беспокоили.
Меня интересовала моя легкость.

- Да, это очень просто, - ответил Алан на мой немой вопрос.

Мы переглянулись-улыбнулись и в небо взмыли четыре невесомые фигуры.

И полетели, Радость даря Небу.
Своим присутствием Живым легко и просто Освежая-Оживляя Небо.
И Отдаваясь Радости Его ...



Встретимся по ту сторону от суеты


Элдак поморщился, как от боли, когда залп из арбалетов нелепо в синеве исчез.

- Похоже, всё закончилось не очень-то удачно, - лениво процедил он сквозь стиснутые зубы. – Мы можем попрощаться тут же. Дурацкою была затея, и неизвестно, как аукнется еще она. Алан Лига – парень озорной. Меня еще ни разу не разочаровал он.
А ты меня изрядно утомил своей нелепой грубостью, своим подходом. Хлопот доставил.
Пора бы расплатиться!
Прощай, Маквеллий, не приятно было иметь с тобою дело и головорезами с твоими тоже!

Когда отряд наемников был атакован белёсыми сущностями, раздался истеричный вой.

- Мне суетням необходимо оплатить усердие, - пояснил Элдак, ни к кому особенно не обращаясь.

…

- Ты пришел ко мне?
- Пришел.

- Будь гостем! Чем удивить тебя?!! Чем угостить?!!
Хочешь взглянуть на Матбуха, поющего мне славу? Нет?
А на иконы новые в церквях и храмах? Нет?

А хочешь, я пообещаю не вводить их на Земле? Или напротив, введу картинку с голым задом? Все прихожане станут целовать его!
Скорее пробудятся сони от наважденья моего. Нет, ты прав, не пробудятся!
- Я здесь, чтоб попрощаться. С привычным мне Элдаком.

- О!!! Я знаю: слова «Будем прощаться» означают перемены, и смерть для старого.
И что ты сделаешь со мною, Алан?!! – спросил насмешливо Элдак. – Убьешь?!! Так я уже бессмертен. Пока тревожны, суетливы человеческие будни, я среди них повсюду. Ведь ты не станешь человечество уничтожать?!! Ты их любишь.
А силу отберешь мою, я новой от людей наполнюсь. Как видишь, я даже смерти уже не по плечу.
Я реализовался, я вне условностей-ограничений.
- Кто я, чтобы игрушки чьи-то отбирать? – с усмешкою ответил Алан. – Я здесь за тем, чтобы сказать: я восхищен тобою, парень!
Ты вырос, это правда. Вот только вырос ты за счет других, приятель. И знай: условность для других, ограничение других – реализацией быть не может.
Она всегда Своя, Реализация, и не иначе.

- Ты здесь за тем, чтобы давать мне наставленья и читать морали? Как это мило!!! Прости, я – не любитель чужого опыта. А комментарии и консультации мне не в тему.
Ничего, что слегка тебе я подражаю? Мне нравится твой стиль, скрывать не стану.
Но каждый остается при своем. Прости, опять украл твои слова.
Итак, что ожидает непобедимого Элдака? Что ты мне приготовил? Признавайся.
- Пришел, чтоб попрощаться. И ты действительно удачно мою фразу произнес.
Каждый остается при своем.
Я при своем, ты при своем.
Так мы и разойдемся. Прощай!

- Ах, Алан Лига Легко и Просто, роскошнее подарка мне никто не делал! Ты сам признал свое бессилие передо мной!!! Теперь все кланы колдовские темные мне поклонЯтся.
Теперь я всемогущ!!!
- Наряд ли, - снова усмехнулся Алан. – Теперь тебя бежать все будут, как чумы! Каждый при своем – для тебя, Элдак, обозначает: все суетни теперь твои и ты их.
Прожить пора то, что ты насобирал.
А еще и то, что на подходе. Ты прав: люди неуемны в суетливости и беспокойствах.
Наслаждайся ...

- Ты этого не сделаешь! Ты этого не сделаешь!!! – заверещал Элдак. – Ты этого не сделаешь!!!
- Мне ничего и не придется делать. Ты уже сделал всё, - Алан небрежно бросил к ногам рюкзак. – Примерь.

- Что это?!! – отшатнулся в испуге суетливец.
- Настоящее произведение искусства, - поведал, восхищенно прищелкнув языком, Гонзик. – Ты – великий художник, Элдак! Оцени свое художество. Тебе понравится.

- Я это не одену, - решительно воспротивился тот.
- У тебя полно прислуги, - подсказал Алан. – Когда они поймут, что именно ты теперь их кухня и пиршественный стол, они будут чрезвычайно внимательны к тебе.
Да, Элдак, и это только краешек ниточки. Клубочек придется размотать.
До его начала, до его исчезновения. Ты перемеряешь все головы, которые заморочил.

- А что потом?!! – содрогаясь от ужаса предстоящего, тихо спросил Элдак.
- Там, где заканчивается суета, ты обнаруживаешься.
Это долгий путь, приятель, но стоит он того, чтобы его пройти. Тем более что выбора-то нет. А отсутствие выбора – присутствие тебя.

Сделай первый шаг сам, не унижай себя суетой и жалкими попытками избежать неизбежного. Не становись забавой своих бывших слуг. ВсЁ сделай сам.
Это твое глубинное говорит, ты позвал меня, потому что не мог решиться на этот шаг. Ты можешь отрицать это сколько угодно, но в глубине себя ты это знаешь.

- Я даже не могу ненавидеть тебя или презирать, - обреченно промолвил Элдак, беря в руки голову из рюкзака. – Уходи, я не хочу, чтобы ты меня запомнил жалким, - попросил он.
- Встретимся по ту сторону от суеты, - попрощался Алан и покинул залу с друзьями.

Суетни уже облизывались, поглядывая на бывшего господина и медленно подступаясь к нему.

- Хер вам, а не угощение, - прорычал Элдак, водружая голову на плечи, будто одевая непроницаемый пакет на свою. – Каждый остается при своем. Все суетни теперь мои и я их. Прожить пора то, что мы насобирали. Тут и на вашу долю хватит!

Суетни, завизжав, кинулись врассыпную, но их словно пригвоздило словами Элдака. Некая неудержимая сила втягивала их в голову, в суетливое и озабоченное представление о том, какой может быть действительность.
Их втягивало, как в мешок, в один из хлопотных вариантов, который они вместе с прежним хозяином и создали.
Потому как любой мир – это пыльный мешок, одетый тобой на голову.
И ничего больше …



Что дальше?


- Что дальше? – спросил я.
- Дальше чего? – насмешливо осведомился Мистик.

- Истории конец. Немного жалко, что она закончилась.
- Ты можешь частью стать ее, собою наполнять историю. Быть тем, кто существует прошлым, пусть и прекрасным.

- Мне не настолько ее жалко!!! – заметил, улыбаясь, я.
- А себя в этой истории? Не жалко?

- Жалко, - признался я.
- Ты можешь продолженьем стать себя былого. Собою наполнять вчерашнего, позавчерашнего, недельного себя. Так год за годом. Быть тем, кто существует собой прошлым, пусть и прекрасным.

- Мне не настолько себя былого жалко!!! – я рассмеялся Магу.
- Тогда ты знаешь, что нужно делать для всего ушедшего.

- Собою умершим для прошлого тихонько попрощаться, - услышал я в Себе. – Для мертвого спокойно умереть. Чтобы рождаться НаНово без всяких прошлых ...

- И имя выбери себе, - мне усмехнулся Алан. – Такое, чтобы пело. Тобой и о Тебе.
- Возможно, это глупо, но кому до глупости моей есть дело?!!
Мне хочется назваться Тихим. Я Пустоту открыл в себе и для Пустоты открылся.
Теперь мне хочется открыться Тишине, открыть Ее в себе.
Мне буйства, ой, как надоели!

- Удачи Тебе, Тихий, Счастья и Любви!!! – засмеялся Алан. – Тебя Тебе!!!



Попочка


- Ох уж мне эта попка!!! – восклицает Алан, оглаживая мою выпуклость. – Нравится она мне улыбкою своею!
- Алан!!! – вскрикиваю я блаженно. – Сейчас же прекрати ее сжимать!

Не прекращай, не прекращай, - прошу я мысленно.

- Мне хочется немножко полежать, - капризничаю я. – Так классно просто полежать!!! С тобой ТАК классно!!!
- Хорошо, любимая, - на удивление легко согласен Алан.

- Пока тебе удалось избежать свидания со мной, - шепчет моей попке он. – Но так и знай, - ее слегка покусывая, продолжает мой бесстыжий парень. – Я за тобой приглядываю!
- Переставайте шушукаться за моей спиной, - смеюсь.

…

- Ложись, - предложила она. – И снимай трусики. Сегодня ты обойдешься без них.

Ее решительность делает свое дело, я тут же дурачусь.

- Лини, - шутливо прошу-умоляю свою кисю. – Ну, пусть они побудут на мне!

- Так, я не хочу это обсуждать, - тоном, не терпящим возражения, говорит мне Тейлин. – Ты снимаешь трусики и всё!

…

- Лин, кися, а мимо тебя не пробегали мои трусы? – спрашиваю вкрадчиво и нежно. - На полке в шкафу их нет.

Уверен, моя прелесть что-то мне готовит.

- Никаких тебе трусов! Так и ходи по домику.
- Лин, мне неудобно! – признаюсь.

- Какой ты комплексный, мой милый. Ничего, я тебя раскомплексую, не волнуйся!
- Я не волнуюсь. Я просто с голым задом.

- Попочкою. Повтори.
- Я с голым задом, Тейл!!!

- С попочкою-ю-у …
- Тейлин!!!

- Ладно, начнем сначала, - вздыхает девушка моя. – Что это у меня?
- Попочка, - оглаживаю я ее пониже талии.

- А у тебя? – гладит мне мою она округлость.
- Жопа. Зад. Задница …

Я слова произношу и чувствую: я как-то агрессивно отношусь к своей же части тела, а значит, к телу агрессивно отношусь.
Ух, ты!!! Вот это да!!!

Язык не поворачивается попочкой назвать свой зад.
Я же не педрило!!!
Ух ты, еще одна фигня! Целая фобия!!! Я – гомофоб, с чем себя и поздравляю!

«Частенько яростное отвращенье – замаскированное сожаленье отверженья. Причастность хоть и негативная к чему-то. Отрицательное, но всё же отношенье себя к нему.
Тяга к запретному, страх вовлечения и гадливость к тем, кто уже соблазну отдан».
Не я ли это говорил?!!

Я. И говорю сейчас.

- Педрило я! По отношению к себе педрило, потому что я в себе ношу стыдливость и трусливость.
И обзываю педрилою себя, небрежно и агрессивно относя себя к чьей-то методе полученья удовольствий. Тем самым возвышаясь над недостойными.

Какой возвышенный вдруг оказался я за счет других-плохих, нетрадиционных-голубых!!! Сама возвышенность, внимайте мне!!!
Внимайте-вынимайте!!!
О, нет, я тут погорячился!!!
Да. Погорячился я. И не чуть-чуть, по крупному погорячился.
Такой горячий весь!!! Возвышенный такой весь и горячий.

Так, посмеялись. О чем там речь велась?
О моей возвышенности (ВАУ!!!) и недостойности чужой (БЕ!!!).

Какое дело мне до чьей-то недостойности-достойности?!!
Нет, мне дела до игры дебильной в достойность-недостойность.

Всё, что я вижу – знание мое, а значит, я знающего себя вижу в другом, в других.
Прощайся со знанием своим сознанием своим, амиго, и будь счастливым незнанием своим. Дурного, пошлого, плохого … да любого!

А знай лишь то, что в тему Счастью – Тебе!!!
Счастливым будь незнанием и знанием своим, амиго …
Счастливым будь

…

Так с этим мы разобрались. Разобрали все достойности и недостойности свои до пустоты.
Что ж, двинем дальше!

Какое дело мне до чьего-то дела? Кто как ****ся и кто как кого ебёт?!! Ну, вот еще одно мне неприятие мое сигналит, замаскированное грубостью жестокой.
Скажу иначе. Мне есть дело до того, кто как себя … ласкает?

Меня не покоробило, а передернуло, что я назвал словом «ласкать» забавы гомиков.
Я представляю: вот один другого в зад дерет, а я им говорю: «как они себя ЛАСКАЮТ!!! Как ласкают!!!» и их благословляю: «ЛАСКАЙТЕ ЖЕ СЕБЯ, ЛАСКАЙТЕ», «и в ПОПОЧКИ себя долбите!!! Ой, простите, не долбите, а ласкайте и любите. Ласкайте и любите в ПОПОЧКИ себя!!!».
Я это говорю, а сам свой зад ладошкой прикрываю, чтобы меня не заласкали и не залюбили ненароком в зад!!!

Я хохотал и Лин со мною хохотала. Она легко всё видит то, что вижу я.
Я отсмеялся и начал всё сначала ...

- Вот некие … РЕБЯТА … что-то там делают друг с дружкой … меня не втягивают и не соблазняют … Да, милые ребята, и увлеченные такие (!!!) своей игрой.
Я с ними … поиграть хочу?

Я тут, как закричу!!! Готовый убежать скорее! Без всяких там: «На старт», «внимание» и «марш».
Я знаю эту позу, которая «На старт»!!! И так и знать хочу, как позу к бегу, и не иначе!!!
 
- Тихо, милый, тихо, - я уговариваю не спешить себя и вздрагиваю в новой панике. – Кого назвал ты милым?!! Что за дела?!!

- Тихо, разве я не милый? Милый. К чему цеплять себя к словам, к чему к словам цепляться?
Ни к чему.
И ни к чему какие-то образы к словам цеплять.

- Еще раз. Я милый? Милый!!! У меня попочка?!! Так, образы не цеплять к словам!!!

Я оглядел и даже погладил отвергнутую раньше принадлежность тела.

- Да, попочка. Такая милая она и ни одной морщинки. Вот косметологии мечта! Вот у кого всем косметологам учиться!
Моя ты, кися, - я погладил еще раз ее.

- Я так проникся симпатией к тебе, моя родная, что готов погладить всех твоих сестричек! И даже братцев!

Ну, это я уже смеюсь, и гладить их не тороплюсь.

Теперь спрошу себя я, и ответ услышу честный. Как всегда. (Чего кривить Собою, кривить, кривлять Себя?). Вранье – такая задница!!!

Я погладил снова свою попку: - Прости за грубость, кися!

- Вопрос простой. Хочу я, чтоб в эту кисю засовывали … тихо, тихо!!! … чтобы ее ласкали … члены … половые органы … тотемы … достоинства мужские …
Не охота. Фух!!! Спасибо.

- А это точно? Как на духу?!! А может быть … подумать еще раз и взвесить перспективы? - я пробуждаю заполошность внутреннюю, но тихо все внутри. – Попробовать разочек? Потерпеть? Нет?
А если сверху, быть активной стороной? Охота мне свой член совать … тихонечко, тихонько … не совать тихонечко, тихонько – это я успокаиваю так себя.
Охота мне ласкать … мужские попки, чужие … ки-си?

Я выдавил слово последнее, как будто вывалил едою изо рта.
И выговорил еще раз это слово: - Ки-си, - и еще раз. – Киси. Киси!!!

- Охота мне ласкать мужские киси … писи … охота мне … мужчин … так спокойно … Охота их мне обнимать и целовать?
Слова любви шептать и умолять не останавливаться? И слушать их проникновенные слова? И просыпаться с ними утром?
И понимать, что ищут они во мне тепла, со мной своим готовы поделиться?

Ведь, это просто способ поиска тепла.
Не лучший и не худший способ …

И, как любой из них, мне неподходящий.

Эх, люди, вам не найти в других тепла! В друзьях, подругах, в мужьях и женах, в любовниках-любовницах, и женихах-невестах.
В традициях и в изысках, привычном и альтернативах.
Пока вы не отыщете в себе тепла. В Себе и для Себя.

Тогда согреете Собой любого и повстречаете ИМЕННО ТОГО и ТУ, уже согретого-согретую Собою, Возлюбленного Своего, Любимую Свою ...
Только тогда начнется, и не раньше, любовная игра …

Я плачу? Да, я плачу. Немного грустно мне. Тому, кто отогрел себя Собою.
Кто не нуждается ни в ком, ни в чем
Немного грустно быть Счастливым среди холодных и голодных, среди печальных и убогих, среди несчастных и больных …

…

Немного грустно. Но недолгой грусть Счастливых.

Итак, что мне мешает снять трусы?!! Ну, вот опять агрессия. Боязнь урона себя ласковым и нежным обращеньем.
Хорош я, если меня можно ЭТИМ уронить!

Что мне мешает снять вас, ТРУСИКИ? Мои милые трусишки, что мне мешает снять вас?
Не престало так?!! Я оглядел себя. Да не пристало.
Ладно, умник, непристойно ходить по дому голышом!!!
А перед кем? Перед собою? Перед кем-то?

Выходит, я стыжусь еще и гениталий?!! В них всё дело? Они постыдны?!! Уродливы?!! Позорны?!!

- Да, вроде нет, - рассматриваю я внимательно и вынимательно свой орган. – Приятненький на вид, да и на ощупь. Не зря он Тейлин симпатичен!
И мне он симпатичен! Ах, ты мой маленький щеночек! Ну, ладно, ладно, волкодав!!!

Да, забавно поиграть с собою, когда нет мерзкого и липкого заезженного комментария моих же игр. Чужими голосами, отвращением, стыдом.

Тейлин присела рядом, смотрит на мою потеху. И улыбается, как вздрагивает мой … песик после каждого поглаживания и тянется за новым.
Она готова присоединиться к моей игре, но понимает: я не закончил разбирательство полетов. И пометов.

Поэтому тихонько рядом обитает и мне нисколько не мешает. И главное, не помогает!

- Итак, мне приятны гениталии мои! Если кому-то неприятны – это их проблемы. Я не по улицам хожу раздетым, а в домике своем.

- Увидит Детвора? Их напугает это, обескуражит, разозлит?
Скорее рассмешит.
Да, может, посмеются. Может, спросят: что это со мною, что я весь напоказ себе.

И я им расскажу, как докатился до такого. Спокойно и смешливо расскажу.
Знать, не в Детворе все дело.

В моих друзьях, в сестричках, в посторонних? В ком?

Перед приходом, в дверь стучатся …
А если вламывается кто-то посторонний, то получай и не скучай, ворочайся потом в кошмарах!!! И с психиатром слоников потом считай.

- Так, в чем же дело? В том, что меня увидят обнаженным-неприкрытым?
Когда ты гол, твоя серьезность-важность шелухой с тебя сползает.
Отлично!!!

Я – несерьезный парень и важность мне до лампочки стоваттной!!!

Так почему же?!!
Непристойно?!! Ну, наконец-то!

- Выходит-входит, все дело не во мне и ком-то, а в непристойности. Понятно …

А есть мне дело до моей пристойности и непристойности?!!
Нет, мне дела до игры дебильной в пристойность-непристойность.

Я представляю, как обнимаю свои трусики. И прижимаюсь к ним щекою.
Мои чудесные!!!

Что-то во мне отозвалось презрительной насмешкой, ударом в глубину мою.
И ю-ю-ю … легонько провалилось в глубину, да там и утонуло-растворилось ...

…

- Лин, попочка замерзла! – по-детски заявляю я.
- Сейчас согрею, - она принялась покусывать ее, щипать и шлепать. – Сейчас, сейчас …

Вот же ж, сам и напросился!

- Ну как, согрелась попочка твоя?
- Согрелась, - спешу заверить ее я.

- Если замерзнет снова, обращайся!

Ну, конечно!!!

…

- Какая попочка!!! Иди ко мне, малышка!!! – сжимает попочку мою моя малышка.

Теперь я знаю, что ощущают девушки, когда их попочки хватают.
Ой, простите мне мой слог тяжеловесный! Правильней сказать: немножко грубо их попочки ласкают. Слишком дерзко и без разрешенья им нежат попки противные мужчины.
Я хохочу.

Классно мягко говорить и классно грубо!!! Без крайностей.

Да, любимая, теперь я знаю, что ощущают девушки, когда их попочки хватают.
И знаю я еще одно. Мне хочется вредину мою, не приласкать, а выебать, и именно оттрахать за все ее царапанья, укусы, пощипыванья и шлепки.
Сама ты, девочка, и напросилась!!!

- Я буду грубым, - предупреждаю Тейлин.
- Конечно, будешь! – отвечает мне любимая моя.

…

- Я грубым был, прости, - меня целует Алан нежно.
- Я сама того хотела. И выпросить сумела, - улыбаюсь я.

- Твоя Пушистая Дырочка меня свела с ума, - поет мой шаловливый поросенок.
- А меня твой – Пушистый Хвостик, - отвечаю я и небрежно спрашиваю. – Скажи ему: Пушистый Хвостик, ау!

- Пушистый Хвостик, ау! Пушистая Дырочка, привет! – смеется милый, легко проскакивая прежние заторы мягких обращений к телу своему.
- Ты уже оделся, солнышко?

- Неа, голенький. А что?
- Иди ко мне, - я радостно прошу.

Мое солнышко нисколько не напрягает ни нежность обращений к своим частям тела, ни к себе.
Ай да я!!! И ай, да мой милый!!!
 
Скорей ко мне, айда!!!

…

- Я одену трусики?
- Ты так спрашиваешь, как будто я запрещаю тебе трусики носить!!!

- Ах так, тогда я буду голышом ходить!!! Буду голеньким ходить, буду голеньким бродить. Озорные песни заводить!!!

Он фланирует-прохаживается так смешно, что я ухохатываюсь.
Вот же обормотистый пусик!!!

…

За окошком снега навалило. Похолодало в домике. Сейчас я печку растоплю!!!
Ну, ни фига ж себе прохлада, ни фига ж себе!!!

- Кися, одень трусики, - просит Тейлин. – Холодно. На дворе пришла зима.
- А ты знаешь, мне понравилось без них обходиться, - удивляюсь я.

- И мне понравилось, - отвечает она, улыбаясь мне счастливо.

Мое солнышко!!! Моя улыбчивая попочка!!!



Всё меня встречает улыбкой


- Здравствуйте, Алан!
- И вам того же, Маргарита!

- Мы можем встретиться?
- Такая вероятность велика, - согласился Алан. – И мизерна при этом.
Как у любого варианта – несомненность проявленья и невозможность полная, одномоментно.

- Давайте встретимся, - конкретно предлагаю я, поняв свой промах.
- Хорошо.

…

- Зачем вам я? У вас и так прекрасно все. Карьера, бизнес. Успех во всем.
Хотите, чтобы я помог вам развалить быстрей все это?
- Хочу, как Марк, - ответила я напрямую.

- Как Марк?!! Марк – единственный, неповторимый. И копии ему, уверен, ни к чему!
- Но вы же понимаете о чем я, - вспылила я. – К чему к словам придирки?!!

- Я-то понимаю, - усмехнулся Маг. – Но понимаете ли, вы чего хотите?!! Пока вы четко не осознаете свое намерение, не сможете его озвучить точно.
А осознав, озвучивать его вам не придется.
- Как-то скучно стало. Да, спокойно. Но скучно мне.

- Так я вас сейчас развеселю!!! – обрадовался Алан. – Малыши, - позвал он в пустоту. – У нас прогулка ...

…

Те, кто появились на зов Мага, меня просто очаровали. Они являлись Шаловливостью Извечно Детской и Радостью, Незамутненной Знанием Любым.

Я не успела удивиться изящной фразе в моей профессионально коммерсантской голове, как они увидели меня. Тогда я истошно завопила.

У юркого и тонкого парнишки были острые, как иглы зубы в три ряда, а у гиганта даже камень в руках казался бы игрушкою тончайшей, новогодней. В любой момент готовой хрустнуть, стоит лишь слегка нажать.

И я пока усиленно кричала, до меня дошло, что изыск в изреченьях, мне явно навевает кто-то.

- Куда мы прогуляемся? - спросил у Алана мальчишка и ко мне слегка придвинулся, пошире открывая рот, чтобы добавить мощи звука моим воплям.
- Задворками Вселенных прошвырнемся, - ответил Маг.

…

- Ты с нами, милая? - он снова обратился в невидимое мне пространство.

И я, увидев девушку его, склонилась.
Впервые я кому-то поклонилась. Снаружи я ответила поклоном Ее Недостижимости Непостижимой - Непостижимости Недостижимой, а внутри себя легла к Ее стопам.

- Играйте без меня, мои хорошие, - ответила Владычица и усмехнулась озорно. – У тебя есть для прогулки дама. Гуляй ее. А мы побудем с Ярче, дома.
Да, чудесная моя?
- Да, - откликается Ей девочка небесной красоты, выглядывая из-под ее руки. – Мне заплетем косички и хризиков покормим земляничкой.

- Они уже совсем ручные? – спрашивает Алан.
- Да, - засмеялась Повелительница звонко. – Ярче кормит хризов земляникой. Они теперь совсем ручные и, как оказалось, милые такие змейки!
Удачной вам прогулки, малыши!
 
- А мне? – Ее целует Маг.
- Тебе первей всего, ты – самая отъявленная малышня!

И Алан получает напутственный шлепок по попе.



Задворки Вселенных


- Знакомься, Маргарита. Это Горн, а это Гонзик.

Я выдавила из себя подобие ухмылки.

Пугающий остротой зубов озорник Гонзик надулся важностью и поглядел на своего соседа – огромное существо, одним своим видом напоминающего о необходимости заблаговременного посещения уборной – весьма высокомерно.

- Всё меня встречает улыбкой, - высокопарно промолвил он.
- А провожает пинком, - добавил Горн.

…

И мы отправились на экскурсию. Маг, в которого, похоже, я тайно влюблена, верзила жуткий и неуёмный шалопут-мальчишка. Балбес с острыми и многочисленными иглами-зубами.
Именно он очень скоро довел меня до белого каления.

Гонзик перемещался исключительно мелкими скачками. При этом неустанно и неукоснительно вскрикивал в каждом прыжке: - Ха-ха!!!

Меня  очень быстро стало это доставать. Я оглянулась на попутчиков. Им нисколько не мешали дурачества проказника. Напротив они посмеивались потихоньку.

Я же шла, регулярно вздыхая о потраченном зря, как мне представлялось, выходном.

- Ха-ха!!! Ха-ха!!! Ха-ха!!! Ха-ха!!! - о, нет, этот обормот сигает в мою сторону мелкими прыжками!

- Поскачем, взявшись за руки, - предложил этот попрыгунчик мелодичным напевом.
- Я что тебе, цирковая лошадь?!! – вспылила я, не удержавшись. – Угомонись уже!!!

- Проблемы с восприятием? – ехидно поинтересовался Маг. – Радость Детская невмоготу, наисерьезнейшая Маргарина?

Такого я не ожидала от предмета своей тайной страсти. Тайной даже от меня.

А тут еще и Гонзик с Горном заржали дико.

- Маргарина!!! – веселился мрачный клоун-переросток.
- Ха-ха!!! Ха-ха!!! Ха-ха!!! Ха-ха!!! – выражал восторг второй, дурашливый который.

- Я не Маргарина, - насупилась я Алану. – А Маргарита.
- Так не веди себя, как Маргарина, - ответил он. – Вообще, оставь привычку странную вести себя. Дай себе свободу, отпусти себя на волю.
И другим свободу дай …

…

- А это кто? – уставилась я на застывшую печальную фигуру, лежавшую в грязи.
- А, не обращай внимания. Это ЖДЮба, - ответил Гонзик, наступая на него. – Их тут полно. Устанешь обходить. Вот еще ЖДЮба! – обрадовался он и снова наступил, грязь перешагивая.

- Кто? – невольно засмеялась я.
- Алан так зовет тех, кто из секты ожидальцев пришествия. ЖДЮбы – похоронившие заживо себя, отдав все свои силы пришествию господнему.

- А он придет?
- Надеюсь, да. Я поорать от смеха полюбляю!
А предстоит нехилая потеха, если он придет.
Хорош господь, нуждающийся в чьей-то силе!!!

Я первым встречу господина ЖДЮб …

…

- Пиу-пиу-пиу. Спроси меня: что это? Горн, спро-си!!!
- Отвали!

- Что это? – спросил Алан.
- Радиосигналы, - ответил Гонзик.

- Похоже, - засмеялся Маг.
- Пиу-пиу-пиу. Нам сюда. Пиу-пиу-пиу ...

…

Когда мы спустились в гулкое подземелье, Горн скривился, как от кислятины.

- Еще одни мученики!
- Их мучит, глупостью пучит, - подхватил Гонзик. – Ах вы, мои бедняжки-какашки! Никто никак не осмелеет вас прибрать, чтоб не воняли.

Посреди огромной естественной ниши, напоминающей дворцовую залу, уродливым грязно-желтым пятном на фоне каменной матовости выделялась миниатюрная копия пустыни.

В ее зыбучих песках беспомощно барахталась добрая сотня - другая отчаявшихся в бедствии существ, по виду напоминающих людей, только уж чересчур тощих, ободранных и грязных.
Как оказалось, эта самая сотня - другая была не доброй, а очень даже крикливой и жалобной.

Мое сердце дрогнуло от ужаса, звучащего в их мольбе о помощи.

- Они тонут!!! Их надо спасти!!! – заистерила я, поддаваясь безраздельно царящей здесь панике, готовая тут же кинуться спасать несчастных.
- Стоять!!! – раздался непривычно зычный рык Мага.

Всё остановилось. Я так, словно налетела на стену и еще с других сторон меня прижало. Все замерли.
И даже утопающие перестали махать отчаянно руками и протяжно голосить.

- Если ты решила, что быть утопленной – хороший финал твоей скучной истории, только скажи. Я сам тебя утоплю.
- Это страстотерпцы секты Спасения Господнего, ждущие своего Спасителя, - пояснил Горн. – Их миссия – тонуть.

- Зачем же они тонут, если им Спаситель так необходим? – тупо прошептала я.
- Чтобы тебя спасли, тонуть необходимо, - ответил Гонзик. – Чтобы тебя утешили – необходимо пострадать. Чтобы дождаться – ждать, и не абы как, а усердно-терпеливо. Чтоб исцелили – поболеть неизлечимою хворью тяжкой. А жопу, чтоб подтерли и подмыли – обосраться.
Я же говорю: они бедняжки, Природы испражнения, какашки.

- Желающих спасти страдальцев, Алан называет спасунами. Ты, только что, чуть ли не стала одной из них, - Горн подарил мне укоризну взглядом, качая головой.
- Ты была б Спасуньей Развеликой, - ухмыльнулся Гонзик. – Недолго, правда. Несколько минут.

- Знаешь, сколько их, сердобольных, к общей каше присоединилось?!! – с нажимом спросил Горн. – А сколько их зыбучей слизью стало, увлекающей на дно и делающей слизью увлеченное собою?!!
- Тонущим просто нравится тонуть, а спасунам спасать, - захихикал мелко Гонзик. – Круговорот дерьма в природе.

…

- Присядем – посидим, приляжем – полежим, - Маг устроился удобно между камней и задремал.

- Чего мы ждем?
- Спасителя!!! – воскликнул Гонзик. – Все ждут спасителя!!! А вот и Я!!!

Я!!! Я!!! Я!!! Я!!!
И еще разочек. Я!!!

- Спаситель!!! Спаситель!!! – тянут к нему руки тонущие. – Спаси нас!!! Мы уповаем только на тебя!!!

- Ах вы, мои цыпочки-цыплятки, - умиленно всплеснул руками хулиган и ринулся к пронзительно вопящим.

Мне показалось, он кинется в самую гущу, но, резко затормозив, обормот принялся их … подкармливать, бросая в них невесть откуда появившиеся куски батона и колбасы.

- Цып-цып–цып, - приговаривал  он нежно и ласково, при этом швыряя со всего размаха вонючие куски протухшей рыбы. – Кому горчички?!!

Он плеснул из ведра жидко-зеленой массой, и пустое ведро гулко стукнуло о чью-то голову.

- Ну, теперь, когда все накормлены, можно вас и поспасать, - заключил он.

Плут руки выдвинул с таким расчетом, чтоб были совсем рядом руки, чтобы манили, но до них не дотянулись люди.
Это было так жестоко!!!

А он рыгочет и пальчиками шевелит.
Уродец острозубый!!!

…

А он всё развлекается, ему неймется. Табличкою себя украсил красочною: «Спаситель самый лучший».

- Фамилии свои мне называйте. Буду спасать по алфавиту.
Спасенный беспорядочно, пребывает в беспорядке. Его опять топить приходится, опять спасать.
Вы что, из инкубатора?!! У всех фамилии на А!

- Гонзик, отвали, - беззлобно Горн скомандовал. – Спаситель настоящий появился. Ходи-броди оттуда, самозванец!
Алан, спаситель объявился.

Маг потянулся каждой клеточкою тела.

- У меня кружочки, - сказал он мне, вводя меня в недоуменье, и подошел к спасителю.

- Я знаю, это дело не мое. Но раз я здесь, скажу вам: это глупо спасать профессиональных тонущих, страдающих рецидивом утопанья.

Я их уже спасал однажды. И еле выбрался из их компании честнОй … и тесной.
Там очень тесно, если честно …
- Если честно, то глупо слушать мне подобные рассказы, когда нужда вокруг, а помощи ей нет. А с вашей стороны – так это преступление: руки несчастным не подать.
С дороги отойдите!!! Вы правы, это не ваше дело!

- Знать, не мое, - посторонился Алан.

- Что еще?!! – грозно и нетерпеливо закричал Спаситель стоящему на его пути мальчишке.
- Это вам, - почтительно подал табличку Гонзик.

…

- Они его утопят так!!! Они же виснут и цепляются!!! Они же тянут в глубину его!!!
- Утопят, - согласился Маг. – Потопят-потопят и утопят. Он сам утонет, когда поймет, куда попал.

- Ему надо помочь!!!
- Не на моей экскурсии, - отрезал Алан. – Как гид и гад, - он улыбнулся каламбуру. – Я за тебя в ответе. Закончится экскурсия, хоть всех переспасай!

Они его топили, своего Спасителя, цеплялись за него, опорою его устроить для себя старались.
Я присмотрелась, просто топят. Берут и топят. Того, кто хочет их спасти!

Я вспомнила, однажды видела похожую картинку.
Руки, тянущиеся жадно к светлому из кишащей и бурлящей телами преисподней.

И вспомнила автора картины: Валеджио или Валледхо, как его ни называй.
У него подобная картина. Но там красавица скользит, над этими руками.
Еще подобная картинка была в фильме с названием: «Куда мечты приводят».

Я вздрогнула, когда мне на плечо легла ладонь и облегченно рассмеялась, увидев: это Алан.

- Мне это напоминает фильм ужасов один, - он снова словно мысли прочитал мои. – «Зловещие мертвецы».
Сейчас этот жутик – комедией воспринимается. Там есть один момент, когда из погреба мама, превратившаяся в мертвеца, зовет: - Доченька, приди.
Так проникновенно, так красиво …

- Вы не будете его спасать?
- Это не мое дело. Тонуть. Спасать.

- Ну, можно, ведь хотя б его спасти! – я попросила.
- Как мне знакома эта фраза!!! Во мне она – оскоминой на деснах, ломотой в зубах!

Я всю эту херню, уже давно, как высрал. Когда тонул вот в этих вот беспомощных руках.
Свою им руку предлагая, желая их спасти.

…

Крик Алана ударил по ушам. И в этом крике прозвучала боль былого, и счастье избавления от прежней боли.

И тишина мгновенно наступила

…

- Все эти тонущие – просто упыри, и руки тянут, как голодные к еде, - тихо сказал он мне. - Спасители, которые собой мечтают облагодетельствовать свет, такой урок вполне своей  чванливостью высокомерной заслужили.
Они друг друга стоят. Спасаки, тонущие.  И порождения друг друга.
Стремление спасать – рождает тонущих, к рождению спасателей зовет огромное количество любителей тонуть.

- Мне надоело говорить об этом, - грубо оборвал беседу он и зашагал на выход. – Нам пора!

- Это действительно избитая тема, - пояснил Горн. – И сказано об этом более чем достаточно, но мне так нравится произносить эту фразу Алана: «В этом мире будет ровно столько страждущих и нуждающихся, скольким вы сможете помочь.
Ровно столько сирых и убогих, страдальцев и жертв, скольких вы сможете спасти и облагодетельствовать.
Кстати, и ровно столько негодяев и злодеев, скольких досточтимый белый рыцарь сможет призвать к ответу».

- Это был не Спаситель, просто подражатель неумелый, - раздался голос из общей каши тел. – Мы ждем тебя, Спаситель Наш!!! Приди!!!
- Приди!!! Мы ждем тебя, Спаситель!!! – отозвались многочисленные голоса.

- Как шоу? – поинтересовался Гонзик.
- Меня уже тошнит от них, - ему я говорю. – Прости за то, что обозвала я тебя уродцем острозубым! Хоть и не вслух, но все же …

- Легко и просто, - отвечает он и улыбается по-детски.

И зубы у него, как зубы.
И ни какие не колючки, не иглы и не острые шипы.

…

- Тут туса всевозможной хрени, - обрадовался Гонзик и дал пинка чему-то юркому размерами со среднюю собаку. – Все зоопарки отдыхают!
Здесь самый цвет разнообразных тварей, здесь их угодья.

И еще раз кого-то или что-то пнул.

- Упыри так часто пользуются огорчением других, как силой и инструментом для сбора силы, что их способность огорчать становится, как будто бы живой. Из-за струящейся по ним все время силы. Ее и называют: горчаки, огорчаки, горчилы, - обстоятельно рассказывал мне Горн. – А по легенде древней они – прислужники людей, подмога людям быть людьми.
Счастливый человек – уже не человек. Живой
- Вот мне и помогли сегодня оставаться человеком. Конкретно огорчили, ваши горчаки, - вздохнула я. – У меня свидание накрылось медным тазом. Значит, всё это горчаки …

- А, горчилы-огорчилы, - засмеялся Гонзик, услышав разговор наш. – Просто шавки упырей.

…

Он снова наподдал кому-то и засмеялся.

- Еще один горчак по жопе получил!!! – попрыгал победоносно Гонзик. – А если ты рассмотришь их повнимательнее, ты заметишь их приплюснутые хвосты.

- Я могу основать свой собственный орден, - важно заявил он. – Буду Гонзик Ловко и Неотразимо!!!
 
Он ловко выхватил и предъявил это трепыхающееся неподобство моему изумленному взору. Практически сунул его под нос, демонстрируя мне плоский хвост пропеллером и заодно и то, что располагалось под ним.

- Они совсем, как плавники, - почему-то закричала я, стараясь не погружаться взглядом подхвостовую скважину существа.
- Смотри, - Гонзик сунул ту же картинку и в лицо Горна.

Тот выхватил визжащую в панике серую шероховатость, отдаленно напоминающую собой собаку, и на манер футбольных вратарей забутснул ее за горизонт.

- Больше так не делай!!! – проревел он грозно.

Гонзик явно не из тех, кто лезет за словом и, похоже, мне предстоит стать свидетельницей драки.

Но плут неожиданно легко сдался. Легко и просто.

- Горни, дружище, прости, - сказал проникновенно он и бросился обнимать великана.
- Не смей ко мне прикасаться, - отбивался от него воин. – Тебя вообще следует изолировать ото всех, поместить в карантин, после твоих целований с горчаками.

- Почему плавники? – пробовала разнять их я.
- Их хвосты неоднократно прищемлены дверями миров, - обрадовался Гонзик продолженью темы, а Горн тому, что он от него отстал. – Маги обожают прищучивать огорчил. Я и сам не раз участвовал в этой игре с Аланом.
Горн, он-то неповоротлив.
Будь у него свой клан, Горна называли бы Горн Поспи Пока Я Повернусь.
Кися, может, хочешь подкрепиться?

- Ладно, - смягчился рассвирепевший, было, гигант. – Только помой руки перед тем, как касаться еды.



О том, как без огорчений жить


- Привет моим бедрам!!! – усмехнулась я, восхищенно впихивая в себя очередное чудо кулинарии. – И дополнительное посещение спортзала.
- Не выдумывай, - одернул меня Чудо-Повар. – Моя еда уравновешивает всё, а не полнит. Она не выделяет выпуклостью бедра, не пучит животы и не разносит талии.
Она уравновешивает всё …
Дюймовочкою ты не станешь. Но будешь очень стройной.

- Тогда ты просто клад!!!
- Еще бы!!! А теперь тихий час. Тишайший. Тсс …

…

- Как действуют они? – спросила я. – Все эти огорчилы-горчаки.
- Подбираются к веселым или повеселевшим, обрадованным чем-то, высматривают причину и отнимают. А люди беспричинно не обучены радостными быть. Им нужна причина.
Вот горчилы ее и отнимают, а силы не хватает – отравляют, огорчают. Горчат собой причину горчаки.
Горчит причина и уже не радует тебя.

- Горн, ты говоришь: они приходят к тем, кто весел? А к грустным и печальным кто приходит?
- Никто. От них энергия сама течет в Упырье. Огорченье и необходимо, чтоб огорчить счастливцев и веселунов.

- Я – счастливец-веселун, - сказал мне по секрету Гонзик. – А Горн – ревнивец и сирун.
- Я все слышу! - заметил грозно Горн.

- Я восхищаюсь твоими гранями разносторонними, дружище! – заверил его Гонзик. – Не устаю их рекомендовать другим!

…

- Как сделать так, чтоб горчаки меня оставили в покое? Не отбирали мою радость? – я фразы взвешиваю, будто на весах.

Мне надоело, что я в конфуз влипаю всякий раз, лишь стоит рот открыть мне перед Аланом.

- Радуйся, не обращая ни на что вниманья. Все внимание свое на Радость направляй. Радости Своей отдайся безоглядно.

- А разве не станут огорчилы отбирать у меня то, что вызывает мою радость?
- Конечно, станут, - «обнадежил» меня Алан. – Еще как, станут!!!
Вот тебе и стимул к Радости: не откладывать свою Радость.

Да и когда ты будешь радоваться ни чему-то конкретному, а потому что нравится тебе Радость, тебе по барабану будут их поборы.
Заебутся отнимать, угомонятся!

Если тебе ничего не оставить, то и нечего будет отнять. А это крах власти.
Власть и стоит на отнимании.
Когда у тебя нечего отнять, власти над тобой конец.

Так что пару игрушек тебе оставят. Не сомневайся.
Еще самой придется отвязываться от них, чтобы освободиться от стороннего влияния на тебя.

- Потери неизбежны? – вздохнула я.
- Люби безадресно, не выбирая, - сказал он. – ВСЁ ЛЮБИ …

…

- Человеческая природа настолько неприглядна? – спросила я.
- Что ты, она просто чудесна!!! Сплошные окна-двери, сплошные выходы в Реальное.
Но не принимают люди свои пустотные проемы в Вечность. Пытаются существовать стенАми.
Вот и живут, как друшлаки.
- Дуршлаги, - поправляю по привычке я.

- И как дуршлаги, - не спорит Алан.

…

- ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ прямо сейчас. Оно уже в твоих руках это всё.
Тут либо ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ прямо сейчас, либо твои руки полны разнообразных обрывков всевозможной хрени.

…

- Ты дышишь мелко, подавляя естество. Такая грудь шикарная!!! Вдохни наполную, Марго!

Я рассмеялась, покраснела.

- Мне что ее понажимать-поотпускать, чтобы тебе неровно задышалось, и сдерживание из тебя ушло?!!

- Вы кадрите меня, Алан? – я смущаюсь, и в то же время грудь вздымается моя.
- Кадрю, - ответил он.

- А если я отвечу на кадриль твою? – смотрю в глаза ему.
- Тогда я закружу тебя мазуркой, - отвечает он, смеясь.

Меня еще никто красиво так не отвергал.

- Попробуй, нЕбыть, солнышко, - сказал мне тихо Алан, и я почувствовала себя ребенком, маленькою девочкой.

- Что значит, нЕбыть?
- НЕбыть? Перестать существовать, как БЫТ, как людская бытовуха. Если ты – человек, то ты воспринимаешься за быт, заБЫТ.

- Ох, ни хера ж себе!!! - сказала восхищенно я, услышав между слов послание его.

Меня всю содрогнуло, как от удара бомбы, вся накипь, словно штукатурка зашуршала, отвалившись.
И я вдохнула полной грудью. Как оказалось, первый раз ...

…

Я блаженно улыбалась, ничего не понимая и не желая понимать. Не желая Ничего.
Я уже была этим Ничего.
И Его улыбкою блаженной.

- Всё меня встречает улыбкой, - засмеялся Гонзик. – Потому что я встречаю всё своей.
И даже Горн … И даже Горн мне улыбается … И даже он!!! … Я жду!!! Я жду-у-у!!!

Горн засмеялся: - Вот, дуралей!

…

- Я могу попросить о следующей экскурсии? На Солнечную Сторону Вселенной, - я не собиралась подлизаться к Алану знанием одного из его рассказов, просто им я точно выразила, что хочу.
- А вот и приз мой, - обрадовался Алан. – Ух, ты!!! Я так много знаю хрени всякой, а знаю ли Живого столько, или хотя бы половину от знаний тягостных моих?!!

Он обнял меня и благодарно щеки мне поцеловал.

- Я обещаю экскурсию на Солнечную Сторону Вселенной, - ответил он. – Вот только сам туда смотаюсь, разведаю там, что по чем.
- И с этим не тяни ты, ладно, – попросила я.

- Как можно, - Алан рассмеялся. – Завтра утром будь пораньше …



Радость Мага


- Что вы, рыжики, рыжики-бесстыжики?!! – сказал котятам Алан по пути домой. – Ах вы, такие-такие, тьфу-тьфу на вас!

- Мы дома, леди милые мои!!! – услышали мы его голос и церемонно вышли. Пусть не воображает, что мы соскучились!

Мы с Ярче, открыв наши ротики, глядели, как Алан кружил по домику.

- Ах вы, такие пусики!!! – Алан касался трепетно любимых вещей, которые сопутствовали его чудесным историям, были их фоном благожелательным и благодарным.

Шавки упырей навострили зубы, выбирая ту из них, коею большим радушием одарил их враг. Именно ту, что ближе ему и роднее, чье исчезновение или поломка выдернет из Мага такую нестерпимую им радость.

Но Алан обнимал, целовал, гладил, ласково шлепал, щипал и тискал всё подряд.

- Ах вы, такие, я вам сейчас!!!

Это сбивало с толку огорчил. Они метались взглядами, не находя ту самую главную привязанность, которую надлежит отнять, сломать, отодвинуть, отдаленностью дразня.

- Ах вы, такие кисечки, ах вы, такие пусечки! Ах вы, такие-такие, вдобавок балабусечки!!!

Алан восторженным взглядом обнял все в домике, в том числе и нас, сам домик, участок, соседние участки и дома.
Его объятия ширились, пока ни обняли собою всю планету.

- Всех вас люблю, мои хорошие!!! Всех!!! Всех-привсех люблю!!!

Горчаки жалобно заскулили, завыли.

А бессчетные пусики смеялись весело и беззаботно.

- Ах вы, такие пусики, вдобавок балабусики!!! Ах вы, такие пусичанские – балабучанские!!! – сказал огорчилам Алан, и они радостно кинулись к нему, смешно виляя своими сплющенными хвостиками.

- Все – пусики, все-привсе!!! Всех-привсех люблю!!!

Алан объял Собою всё.
И всё стало веселым и беззаботным смехом …


Алан Лига Легко и Просто
http://legkoiprosto.ucoz.ru/