Лица из прошлого

Гаишник

Горная дорога  под (вернее, над) Алма-Атой.  Середина девяностых.  Пост ГАИ (теперь, конечно, как-то по-новому это там называется, дорожная полиция, видимо).  Инспектор – простоватый на вид казах – останавливает огромный  Шевроле Гран Каприс Лимитед Эдишн, угольно черный, конечно, с тонированными стеклами. Подходит.  Опускается стекло, за рулем детина в белоснежном костюме (аз, грешный) – очки, золотая цепь, все как надо, для завершения образа курит сигару. У бедного малого глаза лезут на лоб, мучительная работа мысли написана на челе, речевой же аппарат независимо от этой работы автоматически выговаривает стандартный вопрос про  «здоровье».   С облаком дыма  ( с основательной  примесью ароматов благородных пороков, можно признаться за давностью лет)  получает ответ -  «великолепное!» -  глаза  инспектора стекленеют, рука механически отдает честь...  и в зеркале заднего вида запечатлеется  эта картина: остроносые горы Тянь-Шаня, горный серпантин и фигура служивого человека, впавшего в глубочайшую степень задумчивости...

 

Кондуктор

С тем же успехом обладатель такой наружности мог бы быть, например,  министром железных дорог временного правительства. Но судьба и время распорядились иначе, и он был не министром, но кондуктором  поезда, курсировавшего между  Будапештом и Мюнхеном.  Китель серого сукна,  очки в круглой оправе, сдержанное достоинство во взгляде, серьезность необыкновенная...  Я заподозрил, что еду куда-то не туда, подошел с билетом – «министр»  с величайшим тщанием, как карту военных действий, изучал билет все пять минут, пока поезд стоял на станции. В момент, когда  двери вагона с шипением закрылись и поезд тронулся, он наконец вынес вердикт:  да, действительно, выйти нужно было на этой станции, и тогда был шанс успеть на транзитный в Будапешт, теперь же придется ехать до Линца... И, вернув бумажку (я в этот момент мысленно подбирал синонимический ряд к слову “идиот” на всех известных мне языках), с вежливой строгостью  попросил вошедших предъявить билеты.