Простые солдаты Рейха

Под нашей венской квартирой — знаменитый магазин мужской одежды Knize. Питая к этому делу некоторую слабость, сам я тем не менее в легендарный магазин заходил за десять лет не больше трех раз и выходил без покупок. Knize торгует превосходными костюмами, роскошными галстуками, шьет смокинги и фраки, ткани и покрой его изделий великолепны, одеколоны собственной марки благоухают экзотическим деревом, кашемировые кардиганы и стеганые домашние халаты темного бархата вызывают в воображении образ аристократа на покое. Но все это для семидесятилетних пижонов. Я же, не являясь пока семидесятилетним пижоном… (вариант: не являясь ни семидесятилетним, ни пижоном...)

Хотя был случай: примерил их джинсы. Они оказались мягкими, шелковистая ткань ласкала кожу, и выглядело все это так печально, что я выпрыгнул из них как ошпаренный и поспешно натянул свои «габбаны». В общем, нам туда еще рано.

Как-то мимо Knize (чей черно-белый мраморный фасад спроектировал еще великий Лоос) проходила моя жена и увидела, что роскошной дубовой дверью его придавлен хрупкий девяностолетний щеголь. Жена, конечно же, бросилась на помощь и титаническим усилием (дверь и вправду тяжела) высвободила придавленного господина.

Отдышавшись и приосанившись, спасенный спросил, откуда его спасительница. Жена ответила, что ее родина — далекая южная страна, которая некогда была частью Sowietunion, теперь же пустилась в плавание по бурным водам независимости.

Щеголь вдруг приосанился, что-то гвардейско-офицерское мелькнуло в его облике, он вперил в мою сердобольную Frau кинжальный взгляд и произнес:

— А вы знаете, кто переломил хребет этой вашей гигантской, дьявольской, нечеловеческой гидре сталинизма?

— Кто же? — спросила жена, из последних сил удерживая дубовую дверь легендарного магазина, готовую прихлопнуть в лепешку ее сурового собеседника (экс-офицер был ростом по верхнюю пуговицу ее шубы, что придавало сцене некоторую гротескность).

— Мы, простые солдаты рейха!

 

Простой солдат рейха по-военному кивает птичьей головкой, разворачивается на каблуках и скрывается в глубинах знаменитого магазина. Пораженная жена наконец отпускает неподъемную дверь. Занавес.