Сухая мечта

      Вот бывает так: ты живешь, но жизнью своей не доволен. Ты мечтаешь, но мечты кажутся тебе несбыточными и глупыми. Ты не определился, где ты, зачем ты и почему ты. Ты не можешь всплыть, но и не можешь утонуть. Ты существуешь где-то посередине, не добрый и не злой, не умный и не глупый, не богатый и не бедный, а какой-то среднестатистический. И во всех своих неудачах ты винишь людей. А потом эта вина превращается в манию...

      Меня зовут Саймон Вайтнесс, и я умираю. Умираю мучительно, каждый день часть жизни покидает меня, оставляя адские муки. Я умираю из-за своей глупости и слепоты. Но прежде, чем я умру, вы хотели бы узнать мою историю, не так ли? Хотели бы узнать, как это довольно успешный, с довольно хорошей зарплатой, с довольно хорошей работой, среднестатистический человек докатился до такого? Вы ведь никому не расскажете бредни спятившего мертвеца, правда?

      Есть гениальные люди с гениальными идеями, прекрасными, как капля воды для узника пустыни. А есть те, кто лишь прикидывается гениями, надевая его маску, и с ней мантию их величия. Но, сняв мантию, они стягивают со своих лиц маску гениев, становясь обыкновенными людьми. А еще есть те, кто, пройдя даже эту процедуру, считают себя великими, виня в своих неудачах окружающих. К сожалению, я отношусь к третьей группе. Я верил, что я такой непревзойденный и уникальный, гений, а все вокруг лишь помеха для меня. Я так сильно пытался выделиться из толпы, что не заметил, как стал ее частью...

      Больно. Ужасно больно и сухо. Я уже три дня без воды, один, посреди разогретой, как адская сковородка, пустыни. Кое-как иду, опираясь на какую-то палку. Пот катится с меня градом, хотя его уже гораздо меньше, чем было вчера, ведь влаги осталось так мало. Возле обжигающей земли воздух буквально плывет от жара, благодаря чему я виду миражи. Миражи - это хорошо, значит, оазис все-таки есть, но он может быть слишком далеко... Когда же зайдет солнце?

      Я всю свою жизнь посвятил деньгам. Как заработать побольше денег, как жить, ни в чём себе не отказывая и не в чем не нуждаясь - это нормальные человеческие потребности, но мне хотелось большего. Я не смог достичь вершины. Я остался в воронке неопределенности, и тогда пелена спала с моих глаз, но только лишь для того, чтобы застелить их вновь. Меня стала раздражать моя жизнь. Работа была скучной, коллеги завистливыми. Попробовал было мечтать, но мечты казались мне то глупыми, то недосягаемыми. Я не понимал, что всё это ложь, ведь если ты действительно стремишься к мечте, то все преграды тебе нипочем. А вокруг было все больше и больше людей, которые совершали все больше и больше глупостей, сильно этим раздражая.

      Последний луч удушающей жары скрылся за горизонтом, оставив лишь небольшое золотое свечение на западе, и на песчаные барханы подуло свежим спасительным дыханием ночи. Хотя, каким же спасительным? Ночью в пустыне жутко холодно, из нор выползают змеи, скорпионы, пауки, привлеченные сладостной прохладой. Все, больше не могу идти. Сильная, но пока еще довольно терпимая боль в почках заставляет меня отдохнуть. Я решил прилечь возле какой-то колючки, предварительно убедившись, что опасности нет. Теперь можно поспать.

      Я долго не мог уснуть: высушенные красные глаза отказывались закрываться. Но стоило мне погрузиться в царство Морфея, как я слышал голос. Чудный. Чарующий. Внеземной. Он был для меня глотком воды, глотком жизни. Он звал меня. Звал в новую, красивую жизнь. И каждый раз просыпаясь, я видел восхитительную девушку. Да, представьте себе, я когда-то любил, но не стал предавать этому особого значения. И каждый раз она казалась мне настолько реальной, что я вскакивал и несся к ней. Эх, уже галлюцинации начинаются. Ах да, мозг ведь на две третьих состоит из воды...

      Вы делали что-нибудь хорошее? Помогали бабушке перейти через дорогу, доставали котенка с дерева? А были ли вы злым человеком? Грабили банки, убивали людей, совращали женщин? А вот я не делал ничего. Конечно, можно сказать, что бездействие - это самое страшное зло, но зло - это зло, а бездействие скорее относится к хаосу и пустоте, нежели ко злу. Я не делал ничего. Я не спасал людей, но и не убивал их. Я не дарил добро, но и не сеял зло. Я просто жил, вернее, существовал, в середине, в воронке неопределенности. Стал частью той серой массы, которую не интересует ничего, кроме своей персоны и примитивных человеческих потребностей. Вот она, ирония судьбы. Ты хочешь выделиться, но но в итоге становишься как все. Ты пытаешься спастись, но при этом умираешь...

      Солнце ярким лучом озарило пустыню, рассеяв холодный мрак ночи. Меня бил озноб и очень хотелось пить, но пока солнце еще не достигло пика своей огненной мощи, нужно идти. Кое-как встав, я отправился в путь, опираясь на свою палочку. В глаза будто песка насыпали, ноги еле меня слушались, ужасно болела голова и место чуть повыше поясницы, язык не чувствовался. Мираж был в той стороне, значит, оазис там. Только бы успеть дойти! Вот как, Саймон, тебе уже умирать не хочется? Как будто бы у тебя есть то, ради чего можно жить...

      Как вы помните, на миг пелена спала с моих глаз, чтобы отпустив меня, поглотить вновь. Я увидел свой мир, серый, скучный, неопределенный, увидел жаждущих крови монстров и безвольных зомби, но вместо того, чтобы очистить себя от этой грязи, я еще больше погряз в ней, заставляя себя забыть, что значит жить, и вспомнить, что значит существовать...

      Ах, как жарко! Уйди прочь с небес, грозное светило! Твоему свету, расплавляющему мои кости, не рады здесь! Пусть взойдет новое солнце, что будет озарять, а не сжигать наши жизни! Мне очень хочется пить. За последние четыре дня я усох, кожа болталась мешком, глаза, сменившие серо-зеленую мантию на кроваво-красную пелену, словно уже и не принадлежали нормальному человеку. Да разве я и был нормальным существом? Скоро полдень, и пламенная печь солнца начинает разгораться, будто стремясь выжечь всю заразу с нашей планеты. Без всяких сил падаю на колени. Сколько же мне еще идти?!

      Во всех своих неудачах я ВСЕГДА винил людей. Всегда. Просто знаете, мне, эгоисту, ни разу в голову не приходило обвинить в чем-нибудь себя любимого. А с тех пор, как меня окутал новый туман, я стал люто ненавидеть людей. Моя вина превращалась в манию. Куда бы я ни сунул свой нос, меня повсюду окружали эти мерзкие, грязные, тупорылые, пошлые животные! Ужасно раздражает их тупость и ограниченность, вот поэтому у меня родилась безумная мечта. Единственная мечта, которую я осуществил. Мне вдруг захотелось уехать куда подальше, жить в полном одиночестве, не видя эти грязные рожи. И этот способ существовал. Мне предложили пожить в одном из оазисов, раскинувшегося посреди сухого моря Сахары, где не было ни единого человека, лишь раз в неделю мне должны были привозить еду и воду. Столько дней я лелеял свою сухую мечту, что стал еще безумнее, чем был до этого. И вот я один в раскаленной пустыне, и кругом ни души. Этого ты хотел, Саймон? Это твоя сухая мечта? Поверить не могу, но я сейчас отдал бы все свои деньги, лишь бы увидеть живое человеческое лицо!

      Ах, как больно! Я больше не могу идти, только медленно ползу, гадая, скоро ли наступит мой смертный час. Почему же мне не хочется умирать? Неужели я понял, что мне умирать стыдно, ведь я не сделал ничего. Или это опять глюк? Да, кажется, правда, глюк, ведь не может же там быть оазис? О дивное благоухание дикорастущих азиатских лилий, слез пустыни! Я добрался до цели! Или я попал в рай? Но почему же все плывет перед глазами, а низ живота и спины разрываются от боли? Нужно отдохнуть и закрыть глаза. Я так устал...

      А грифоны, мрачные могильщики пустыни, уже кружили над телом мертвого человека, протянувшего руку к мечте, но так и не рискнувшего до нее добраться.