Богини и женщины. V. T

   О предательстве говорить сложно.
   К тому же, я вообще не очень-то хорошо умею говорить, и поэтому я опять взялся за письменный текст, несмотря на то, что Мирра всячески сопротивлялась: ей, мол, стыдно такие вещи рассказывать… И она, разумеется, права, моя Мирра. Потому что предательство, о котором я должен говорить – моё собственное; потому что мне опять придётся говорить о женщинах, о своей материальной власти, (точнее, зависимости), о своём «моральном облике», о дилемме причинения-непричинения и прочих превратностях моего существования. Но я всё равно должен на это решиться, поэтому считайте, что это сеанс психотерапии.
   Итак, Симирреата. Да, речь пойдёт о ней, прекрасной, загадочной, юной частице Мирры, её будущей помощнице, Малом Центре, так самоотверженно спасённом мной от потери миссии и будущего. В рассказе моего друга Айэна часть, относящаяся к Симирреате, изобилует намёками – впрочем, достаточно скромными, а потому не содержит даже истории моего знакомства с Сими, тогда как история, естественно, была, и ещё какая…
   Началась она в тот же момент, когда я и Сими впервые столкнулись в Треугольнике лицом к лицу - причём, столкнулись буквально. Я, будучи в сильном подпитии, вывалился из дверей конкурирующего с маркиным кабака Руди, и неожиданно налетел на намеревающуюся войти девушку. Она ойкнула, отскочила, и я, не удержавшись на ногах, хлопнулся на четвереньки - а в следующую секунду она испуганно склонилась ко мне.
- Извини! Прости, пожалуйста! Ты в порядке?
- Ничего… Нормально… - ответил я, садясь на грязном асфальте и поднимая глаза на загадочную незнакомку.
     И тут со мной случилось нечто невероятное, ибо эта девушка почему-то показалась мне не просто прекрасной, а настолько ошеломительной, что в голове что-то почти ощутимо щёлкнуло, разом переворачивая все мои представления о женщинах. Да-да, именно так! И дело было вовсе не в том, что я был пьян и не мог сопротивляться своей материальной власти; напротив, эту свою способность я в тот момент, кажется, вполне сносно контролировал – однако незнакомка всё равно вызывала во мне такие чувства, что я пялился на неё, раскрыв рот, и не мог ничего с собой поделать.
- Вставай, - сказала она со странной, чрезмерно понимающей улыбкой.
    Я тупо кивнул и беспрекословно подчинился - а поскольку ноги меня держали весьма плохо, я безотчётно схватился за руку удивительной девушки, и… Всё. Моя дальнейшая судьба была решена. Эйфория захлестнула остатки моего рассудка и сладострастно растеклась по телу, расслабляя и сковывая одновременно; не сдержавшись, я застонал, и, ничего не соображая, заключил незнакомку в объятия и стал целовать, неистово, безотрывно, словно в мире не было ничего важнее.
    Это всё происходило прямо посреди улицы, мимо ходили люди, кто-то что-то говорил, кто-то рассмеялся и хлопнул меня по плечу – а потом ещё кто-то заорал:
- Симирреата!!! Что ты творишь!!! – и наш поцелуй прервался.
     Перед нами стоял неимоверно бородатый дядька, при виде которого в моей затуманенной голове всплыло забытое слово «Мардук», однако девушка назвала его совершенно иначе.
- Дивиг, прекрати, - раздражённо фыркнула она. – Лучше проводи меня и Винсента до нашей квартиры.
    Странно, но при звуке моего имени суровый дядька заметно опешил, недоумённо моргнул и, почтительно поклонившись, взял меня под локоть.
- Пойдём, Винс, - ласково проговорила Симирреата ангельским голоском – и мой почти очнувшийся при появлении дядьки мозг снова погрузился в туман.
    То, что я послушался и пошёл, как баран на верёвке, я осознал уже глубокой ночью – и, само собой, проснувшись в постели моей, столь нежданно появившейся, любовницы. У меня зверски трещала башка, во рту пересохло с похмелья, но всё это была сущая ерунда в сравнении с теми обрывками воспоминаний, которые крутились в моём  воспалённом мозгу, стремительно сменяя друг друга. Судя по этим фрагментам, у меня была такая бурная ночь, какой не было уже очень давно – но, судя по ним же, всё это вытворял совершенно не я.
    Чувство, которое я испытал, благодаря этим воспоминаниям, было страшнее всяческого стыда – и одновременно, у меня возникло столько вопросов к Симирреате, что и выговорить невозможно! В ужасе, я повернулся на постели и увидел, что загадочная девчонка лежит рядом, живописно полуприкрывшись одеялом и, разметав по подушке свои шикарные, чёрные с серебряными прядями, волосы, безмятежно улыбается во сне.
    Эта улыбка, нежная, почти детская, настолько меня успокоила, что я совсем уже было хотел тронуть Симирреату за плечо, разбудить и нормально поговорить – но тут мне пришла в голову мысль, заставившая меня резко отдёрнуть руку. Я подумал: а вдруг я могу контролировать себя, только пока она спит? Вдруг она – удачно замаскировавшийся под человека суккуб, нечто вроде Эннай? Конечно, существо такого рода я должен был бы почувствовать сразу, у вампиров, в конце концов, нет энерговолн – но, помня историю со Слэршем, и то, что я лично наделил волновой составляющей несколько тысяч бывших вампиров, я был готов предположить что угодно.
    В общем, будить странную девушку я не стал, а наоборот, как можно бесшумнее, выбрался из постели и вышел за дверь, решив поискать для расспросов кого-нибудь более безопасного. Из одежды на мне были одни браслеты, однако я был не в том состоянии, чтобы слишком париться на этот счёт. Цепляясь за мебель и стенки, я кое-как миновал длинную анфиладу необитаемых комнат, в конце которой оказалась огромная прихожая, а дальше - ещё одна дверь, за которой я наконец-то услышал какое-то шевеление. Толкнув её, я оказался на кухне, где – вполне ожидаемо - обнаружился тот самый вавилонски-бородатый дядька, который накануне пытался остановить Симирреату.
    При виде меня он ахнул, сделал большие глаза и испуганно проговорил:
- Только спокойно, пожалуйста! Я всё объясню!
- Ты кто такой?!
    Мне хотелось, чтобы это прозвучало как можно более грозно, однако ничего не получилось, ибо у меня, как выяснилось, совсем не было голоса.
- Дивиг Уцарна. Эрну Клэйтэр Исфайта…
- Симпэйна мне! Немедленно! – просипел я, и для пущей убедительности стукнул кулаком по дверному косяку, благодаря которому до сих пор держался на ногах.
    Дивиг вскочил со стула, распахнул дверцы кухонного шкафа, вытащил непочатую бутылку и, отвинтив крышечку, осторожно поставил бутылку стол. Вид у него при этом был такой, словно он пытался покормить тигра, с которым случайно оказался в одной клетке – но мне в тот момент было не смешно. Чуть не падая, я пересёк кухню, с размаху оперся руками о стол, едва не повалив его, схватил бутылку и, запрокинув голову, влил себе в глотку не меньше стакана разом, после чего обессилено рухнул на колени и замер в ожидании облегчения.
    Внезапно я почувствовал, как мне на плечи накинули нечто большое, тёплое и шерстяное. Я открыл глаза, и с удивлением увидел, что это – длинная вязаная кофта в жёлто-белую полоску, а потом обернулся и увидел склонившегося надо мной Дивига, лицо которого было уже далеко не таким напуганным, как пять минут назад.
- Тебе плохо? – с нерешительным, но вполне искренним состраданием спросил он.
- Уже лучше… - прошептал я, чувствуя, как затихает боль и мыслям в голове становится немного комфортнее.
- Ты должен простить нашу маленькую Сими за то, что она с тобой сделала, - вздохнув, смущённо пробасил Дивиг. – Понимаешь, она не простая девочка, она – богиня… И ей так сложно сейчас…
- И что с того? – спросил я, меняя позу и поудобнее устраиваясь на полу.
- Ну, такой, как она, быть, на самом деле, очень трудно. За всю её жизнь у неё никогда не было ни друзей, ни врагов, ни даже мало-мальски понимающих людей. Мы, Клэйтэры, старались сделать так, чтобы у неё было нормальное детство, и нам это порой даже удавалось… В общем, пока она была ребёнком, всё было не так ужасно – но сейчас… Она выросла, понимаешь? И она – женщина…
- А причём тут я? – немного растерянно поинтересовался я, плотнее заворачиваясь в кофту, ибо в кухне было прохладно даже по моим меркам.
    Дивиг снова вздохнул, стянул со стула покрывало, бросил на пол и по-турецки уселся напротив меня, уперев локти в колени и задумчиво меня рассматривая. 
- Ты тут притом, что Симирреата, в один прекрасный момент, решила, что первым её мужчиной должен непременно стать Хозяин Треугольника, - сказал он. - Якобы, это единственный бог, достойный её, понимаешь? А если уж она так решила, то остановить её практически невозможно.
- Материальная власть, да?
- Эээ… Да. Это очень хорошее определение! - удивлённо признал Дивиг. – Она управляет людьми Исфайта энергетическим способом, ведь она богиня… Но то, что она способна так легко подчинить человека из другого мира, да ещё и использовать таким образом…
    Тут бородатый исфайт покраснел и замолк, удручённо качая головой, а потом добавил:
- Я, по правде сказать, так и не понял, как ей это вчера удалось. Так что, ещё раз, прошу прощения… Я не знаю, с чего она вообще на тебя набросилась.
- Ну, как это «с чего»? Ты же сам только что сказал, что она решила переспать с Хозяином Треугольника, - пожал плечами я, делая очередной глоток симпэйна.
- Но ты… Ты же не… Ну, то есть… - Дивиг так растерялся, что почти утратил дар речи.
- Думаешь, твоя богиня ошиблась? – усмехнулся я. – Плохо же ты её знаешь, Клэйтэр!   
- Так ты…
- Да. Я – Хозяин Треугольника.
- Вот ведь… - исфайт уставился на меня, словно впервые увидел, и уважительно покачал головой. – Тогда тем более, прости меня, дурака! Когда она вчера назвала тебя Винсентом, у меня промелькнула мысль, что ты действительно тот, кого она ищет… Но потом я подумал, что, будь ты настоящий Хозяин, она вряд ли смогла бы тебя подчинить. А ты… Ты не сопротивлялся, потому что сам не хотел?
- Нет, Дивиг… - ответил я, чувствуя, что, сколько не пей, а говорить на такие темы всё равно сложно. – Я, конечно, очень испорченный человек, но всё-таки не настолько, чтобы ложиться в постель с каждой встречной девчонкой… Я, и правда, не мог сопротивляться… 
- Но почему? Очень пьяный был?
- Нет... То есть, да, конечно… Не в этом суть… Это сложно объяснить, Дивиг… Понимаешь, я сам обладаю материальной властью, да такой, что равных себе ещё никогда не встречал… А она, в этом смысле, сильнее меня, да, к тому же, женщина…
- Она – богиня! – напомнил исфайт.   
- Среди богинь я таких тоже не встречал, - вздохнул я.
- А ты знаешь много богинь? – изумился Дивиг, но тут же спохватился:
- Ах, да, ты же Хозяин Треугольника! Никак не могу свыкнуться с этим.
- Ты не одинок… Меня вообще удивляет, что ты мне веришь…
- Ну, Симирреата ведь не ошибается!
- Да, это точно… Такое сильное существо ошибаться не может… А кто она вообще, эта твоя Симирреата? По сути, так сказать?
- Она – частица Мирры. Знаешь о таком Центре?
     Я ахнул, чудом нашёл силы ответить «да» - и принялся усердно заливать симпэйном остальные, так и рвущиеся с языка, признания, чтобы они остались невысказанными. Мирра, моя Мирра! Вечная моя боль, вечная расплата, потеря, которую я так и не смог пережить за всю свою вечность! Разве я мог рассказать о ней?! Пусть даже и одному из... Из них???
    Это осознание меня так здорово встряхнуло, что я чуть спиртягой не подавился.
- Дивиг… - выговорил я, кое-как пропихнув очередной глоток в своё обожжённое горло. – А ты тоже, получается… Мирреанец?
- Разумеется, - важно кивнул он. – Мы все мирреанцы. И неплохие энергеты, иначе мы бы не смогли так долго наш мир от разрушения удерживать.
- От разрушения?!
- Да, он рушится, наш Исфайт. Мы ведь именно поэтому здесь. Он изначально был неправильно устроен, а в последний месяц всё с каждым днём хуже и хуже… - Клэйтэр не договорил, но лицо его так резко помрачнело, что я сразу всё понял.
- Кармический приговор?
- Ну, учитывая многолетнее несовершенство… Думаю, теперь уже, да.
- Так что же вы раньше-то молчали?! – отчаянно воскликнул я. – Вы же, наверное, в Треугольнике не первый год отираетесь! Могли и о помощи попросить!
- Эээ… - снова растерялся Дивиг. – Как-то не пришло в голову, Хозяин… 
- Не Хозяин, прошу тебя… Просто Винс… - сообразив, что зря ору, в три раза тише сказал я.
- Хорошо, Винс.
- И если вам что-нибудь нужно… В смысле, может быть, я ещё что-то могу для вас сделать? Ну, например, спасти ваш мир, вместо того, чтобы спать с вашей богиней…
    Клэйтэр уставился на меня, как на ненормального, и потрясённо спросил:
- Ты что, предлагаешь нам свою помощь?
- Конечно!
- Да ты сам-то понимаешь, что говоришь?
    Я представил себя со стороны и понял, что Дивиг имел полное право на этот вопрос: мало того, что я до сих пор сидел на полу, в чужой кофте на голое тело, я, по правде говоря, опять уже был совершенно пьян и мог назавтра легко забыть, что вообще чего-то пообещал. Но я всё равно решил идти до конца, потому что выживание мирреанцев казалось мне крайне важным, по многим вполне объективным причинам. В общем, на вопрос Дивига я ответил:
- Да. Вот только…
- Что?
- Я должен уйти отсюда… Сейчас, пока она спит… Потому что – или я вам помогаю, или нахожусь под её гипнозом… Ты должен понимать, что одно с другим несовместимо…
    К счастью, Дивиг действительно это понимал, поэтому не стал возражать и отпираться, а просто выдал мне мои шмотки, помог одеться и отвёл в мою мансарду.
    Вот так я и вписался в историю, которая закончилась сотворением нового Исфайта и едва не стоила мне жизни; вписался не только из лучших побуждений, но и в качестве выкупа своей сексуальной свободы.

***
     Айэн, который ничегошеньки не знал обо мне и Симирреате, в своей части «Хроник» выставил меня таким бескорыстным и бесстрашным героем, что просто стыдно - а между тем, маленькая богиня не собиралась от меня отказываться, и я ещё неоднократно встречался с ней, снова оказываясь у неё в плену.
    Правда, теперь я был нужен ей не только как источник энергии, но и как Творец Мироздания, поэтому Сими вынуждена была со мной считаться - и, когда я взялся за сотворение нового Исфайта, она взяла длительный тайм-аут, благодаря которому мне удалось скрыть нашу связь ото всех, даже самых близких, людей.
    Знал об этом только циничный, но преданный Лане, который вообще знал обо мне столько, что скрывать от него что-либо просто не имело смысла. И, конечно же, Лим молчал - однако я всё равно чувствовал себя подонком, потому что я и без Симирреаты давно уже болтался между двух женщин, не находя смелости объясниться. При этом, Иштар, которая терпела меня больше десяти лет, прекрасно знала, что я люблю Клариссу, которая изо всех сил старалась держаться от меня подальше - и это приносило нам всем ужасные страдания. Как я мог рассказать им обеим о своём принудительно-добровольном романе с Симирреатой?! Как?!
    В общем, можно сказать, что я перманентно пребывал в состоянии малодушного ужаса, а потому, когда я закончил сотворение нового Исфайта, я надеялся только на то, что Симирреата всё-таки от меня отвяжется, что не так уж я ей и нужен теперь, когда у неё есть свой мир и все возможные перспективы... Но, увы. 
    Однажды вечером в маркин кабак заявился Ворон, только что вернувшийся из очередной поисковой экспедиции к границам исследованных территорий. Он явно очень хотел выпить – но к Марке его привело не только это, ибо он, подойдя к стойке бара, первым делом попросил позвать меня, а уже потом заказал хисса.
    Иштар подозрительно прищурилась, и спросила:
- Ты что это задумал? Винс и без тебя пьёт, как проклятый, ты же знаешь, он не в себе последнее время.
- Да знаю я! - нетерпеливо отмахнулся Ворон. – Но вести у меня тревожные. Это очень важно, Иштар!
- Да?
- Да! Это касается Исфайта.
      Иштар вздохнула, покачала головой, но меня всё-таки кликнула – впрочем, я к этому моменту уже и сам стоял в дверях, потому что слышал их разговор из кухни.
- Исфайта, говоришь? – спросил я, изнывая от нехорошего предчувствия.
- Да. Поговорить надо. Присядем? – кивнул Ворон на ближайший столик.
- Ну, давай… Только не здесь… Пойдём в подсобку… - стараясь не смотреть на Иштар, пробормотал я, очень надеясь, что она ничего не спросит.
     И она не спросила, только посмотрела на меня так, что я даже вспотел: таким взглядом можно было, кажется, плавить металл! Конечно, мы ведь прожили вместе столько лет, что я мог даже не надеяться что-то скрыть. Ну, то есть, информацию-то скрыть я мог, а вот чувства мои Иштар читала, как книгу…
    Ворон тоже это заметил, и, когда мы, захватив хисс, уединились в подсобке, спросил:
- Что-то не так?
- Всё не так… - безнадёжно махнул рукой я. – Долго рассказывать, да и незачем… У тебя-то что?
- Странности на рынке кристаллов, - мрачно ответил он, наливая себе сразу полстакана хисса.
    Я выразительно посмотрел на бутылку, и он мне тоже налил.
- И что за странности? – поинтересовался я, когда мы выпили.
- Исфайты выкупают у нашей поисковой братии кристаллы местного происхождения. Самую, так сказать, соль нашего Разрушенного Города: сталактиты, за целую Вечность натёкшие в сырых подвалах, камушки, намытые подземными реками – в общем, всякий энергетический хлам, имеющий смысл только в нашем мире.
- Смысл? – удивился я. – Сталактиты имеют смысл? И в чём же он?
- В самом их наличии, - пожал плечами Ворон. – Разве ты не знаешь? Если постоянно носить с собой кусочек такого камня, он приживается на человеке и предупреждает его об опасности. Например, находишь ты офигительную россыпь ценной кристаллической фигни, случайно от какого-то разрушенного мира отколовшейся, и хочешь её собрать по-быстрому – а родной камушек нагреваться начинает или светиться. Значит, не подходи, будь предельно осторожен, а то быстро без рук останешься, если вообще куда-нибудь не телепортирует…
- А что, бывало и такое?
- Бывало всякое, - хмуро проворчал Ворон и налил ещё. – На моих глазах одного парня в волну обратило, а другой вовсе исчез, и не видели его больше. Да и заблудиться в неисследованном Городе - раз плюнуть! А что происходит с заблудившимися, знаешь?
- Что? – для меня, привыкшего считать жителей своего мира едва ли не такими же вечными, как я, всё это было, надо сказать, весьма в новинку.
- А то, что они там, говорят, с ума сходят, говорить разучиваются, и в теней превращаются!
- Где «там»?
- Ну, в неисследованном. За гранью. Это ведь только кажется, что Город везде одинаковый – тогда как есть в нём места, откуда нет возврата…
- Ого! Пространственные дыры в Городе?
- Я не знаю, как это называется, но знаешь - мне довелось однажды подойти близко к такому явлению, и это было крайне неприятно. Ну, я тогда свой Талисман с шеи снял, вытянул руку – и он так зазвенел жалобно, что я сразу повернул назад. А парень, который со мной шёл, он новенький был, не поверил мне почему-то, сказал, мол, что я его специально запугать хочу, и пошёл дальше…
- И что, исчез?
     Ворон грустно кивнул.
- Да, трудная у вас, мусорщиков, работа… - покачал головой я, и мы снова выпили.
- А покажи мне свой Талисман, а? – попросил я.
     Мой приятель вытащил из-за ворота потрёпанной тёмно-зелёной рубахи небольшой, беловато-тусклый кусочек какого-то камня, на первый взгляд напоминающего молодой нефрит.
- И что это? Тоже кусочек сталактита?
- Нет, это окалина какая-то, из подвалов Пепелища, - гордо сообщил Ворон. – Там снаружи, видать, когда-то до начала Времён, так горело, что в подвале камни плавились, вот и…
- И не страшно тебе было под Пепелище лезть? – окончательно изумился я, который, честно говоря, сам ни разу в том подвале не был; мне даже в голову не приходило, что у Пепелища, этого осколка Старого Мироздания, есть подвал!
- Страшно, - честно признался мой друг-мусорщик. – Но Талисман того стоил.
    Я протянул руку, коснулся раскачивающегося на верёвке камушка, и… Ничего не почувствовал. Вообще ничего! С моей точки зрения, загадочный Талисман вовсе не был энергетическим кристаллом, так, фенька, как фенька… Однако Ворон смотрел на меня в напряжённом ожидании чего-то необыкновенного, поэтому я немного подумал и сказал:
- Это странно… Тут нужен… Эээ… Независимый эксперт…
- Кто?
- Ну, оценщик… Кто у вас на рынке кристаллы оценивает?
- Никто не оценивает. Каждый энергет знает, что ему нужно – а тот, кто не знает, тому, значит, это и не нужно. Ты что же, не можешь понять силу Талисмана?   
- Знаешь, я вообще впервые увидел такой камень... В смысле, из моего мира... И мне кажется, мы с ним настолько совпадаем, что я его не чувствую… Я ведь и есть мой мир…
- Ааа… Кажется, понял. Однако это ничуть не проясняет, зачем Исфайты скупают подобные штуки!   
- Да уж, не проясняет, - согласился я. - Но, в любом случае, спасибо за информацию. Я разберусь.
     После этого я попытался увести разговор как можно дальше от Исфайта; расспрашивал Ворона о его походах и непознанных свойствах Треугольника - а в голове металась паническая мысль: «Вот же чёртова Симирреата! Что это ещё за фетишизм?! Ох, и вляпался же я!».
    Я даже не заметил, как мы допили бутылку хисса; помню только, что Ворон сбегал за второй, и... Дальше я уже не помню ничего. Видимо, от страха я нарезался до полной потери сознания, потому что наутро очнулся всё в той же подсобке, полумёртвый с похмелья - и по-прежнему очень напуганный.
    В зал забегаловки я выполз почти ползком. Иштар за стойкой, к счастью, уже не было - зато за одним из столов сидел мусорщик Муни, который собирался в дальний поход, и у которого я выпросил стакан мири и сталактитный обломок.
    Через несколько минут я был на заднем крыльце и вызывал по менталке Лима Лане.
- Лимми, это срочно! Мне надо тебе одну штуку показать...
- Что такое? - тут же отозвался он, открывая окошко портала.
- Осколок моего мира... Сталактит...
    Молнитец смерил меня сочувственно-насмешливым взглядом.
- Да ты сам, как сталактит, Винс! С тебя спирт капает!
- Не издевайся, Лимми... Я серьёзно...
    Он протянул мне руку, я вылез к нему, вложил в его тёмно-серую ладонь осколок - и выражение лица Лима мгновенно переменилось. Гениальный конструктор разглядывал маленький, невзрачный, голубовато-молочный камушек с неподдельным восхищением, даже с восторгом, ибо Лиму, в отличие от меня, энергетическая сила этого предмета открылась в полной мере.
- Винсент, это потрясающе! – воскликнул, наконец, он.  – Я совершенно не умею работать с таким материалом, но уверен, что если продумать комбинации и найти способ соединения, то можно при помощи этой «гальки» горы сворачивать!
- Какие ещё горы, Лимми? – простонал похмельный и плохо соображающий я. – Если бы малышка Сими хотела сворачивать горы, ей вполне хватило бы кристаллов Исфайта!
- Да уж, - согласился Лим. – Этот ваш Исфайт, кажется, вообще из одних кристаллов состоит.   
- В том-то и дело, Лимми… - пробормотал я, и в отчаянии взмолился:
- Дай выпить, пожалуйста! Я сейчас сдохну…
- Ладно, - проворчал молнитец, и вышел, на некоторое время оставив мою страдающую персону в экранной. 
    Я обессиленно уселся на ковёр, стиснул руками гудящую голову, и мысли мои опять вернулись к Симирреате. Я мучительно пытался вспомнить, не допился ли вчера до приступа полного раскаяния, не проболтался ли – но так ничего и не вспомнил. Что и говорить, хорош я был вчера! Да Симирреата могла взять меня тёпленьким, и я бы даже мяукнуть не смог!
    Подумав об этом, я снова испытал страх. Действительно, почему она просто не пришла и не забрала меня? Зачем скупала кристаллы? Нет, ну, правда, не любоваться же она на на них собиралась; не сувениры же на память обо мне коллекционировала! Она явно задумывала что-то экстраординарное – и Лане, вернувшись в экранную, полностью поддержал мои опасения.
- Знаешь, Винс, - сказал он, вручая мне бутылку своей фирменной настойки. – Твоя Симирреата - такая загадка Вселенной, что не приведи боги. Я бы на твоём месте вообще куда-нибудь эвакуировался. 
- Ты??? – обалдело переспросил я.
    Представить себе бывшего Главу Кэрду эвакуирующимся из собственного мира я не смог бы даже под галлюциногенами, однако Лим преспокойно ответил:
- Да. Ударился бы в бега, не раздумывая. Потому что – а вдруг адская малышка уже обскакала меня в кристаллоконструкторстве? Вдруг она уже нашла способ комбинировать кусочки твоего мира в сверхсильные устройства?
- И что? – спросил я, чувствуя, что холодею изнутри, несмотря на принятые сто грамм. – Ну, устройства, подумаешь… Мало ли во Вселенной устройств…
- Устройств-то много – а Симирреата одна! И интерес у неё, насколько я знаю, тоже только один: как бы тебя заиметь по-полной. Так что тебе есть, чего бояться, Винс.
- А если конкретно?
- Ну, если конкретно… - молнитец бросил на меня странный взгляд, в котором читались, одновременно, сомнение и уверенность. – Помнишь, я сначала сделал для тебя саркофаг, чтобы ты мог разобраться с Разрушителем, потом – микрокопию, содержащую твой энергокод, а потом, для Лорна – ловушку, в любую секунду способную доставить тебя к нему?
- И что?
- А то, что кристаллы твоего мира ведь тоже, в какой-то мере, содержат твой энергокод! Если бы я знал об этом раньше, думаю, это бы в сто раз упростило схему саркофага, и…
- Да ладно, Лимми, если бы я раньше догадался, что мои сущности могут общаться во временных аватарах, саркофаг вообще не был бы нужен! – не подумав, брякнул я, и Лане тут же меня одёрнул:
- Глупости, Винс. Если бы не саркофаг, ты вообще никогда бы не представил себе свои сущности в виде аватаров.
    Я ужасно смутился, потому что он, на самом деле, был совершенно прав. Кем я был до саркофага, я и сам-то помнил плоховато.
- Извини, Лимми... Я дурак... - признал я. - Так что ты там говорил? Кристаллы моего мира содержат мой энергокод?
- Да, и чтобы собрать из них ловушку для тебя, не нужно никакой копии саркофага.
    И тут до меня, наконец-то дошло. Ловушка! Это было как раз то самое слово, которое вертелось у меня в голове, но никак не могло обрести чёткую форму. Симирреата придумывала для меня какую-то ловушку, определённо. Но какую? Неужто это действительно было устройство?
    В это я никак не мог поверить, ибо Симирреата, хоть и была богиней, казалась мне необразованной дикаркой, не способной к кристаллическому конструированию. Да, я знал, что Латис Скерити, создатель первого Экрана Миров, был бездомным малолетним наркоманом, которого никто ничему не учил – ну, может быть, кроме пайки. Я был в курсе, что мой друг Лане всю свою первую, молнитскую, жизнь был гениальным бандитом, а вовсе не гениальным конструктором. Однако, невзирая на то, что сам Лане предполагал в Симирреате нехилый конструкторский дар, с я этим согласиться не мог. Сам не знаю почему. Я только боялся её и немного жалел, за что, в итоге, и поплатился.

***
    Не прошло и полумесяца после нашего разговора с Лане, как Симирреата начала мне сниться в таких безумных эротических снах, что просыпался я совершенно измочаленным, словно всё это происходило наяву. А поскольку эти сны возвращались каждый раз, стоило мне только закрыть глаза, я понял, что дело плохо, внял совету Лима и бросился в бега. Вот только – куда я мог убежать от самого себя?
    Примерно с неделю я шатался пьяным по Треугольнику, заблокировав энергокод, и больше всего боялся случайно столкнуться с Иштар, потому что я и безо всякой одержимости был порядочным лунатиком и часто говорил во сне - а уж теперь, когда я просто бредил Симирреатой, я даже представить не мог, что я нёс в отключке. Конечно, по сути, я должен был не скрываться от Иштар, а поступить совсем наоборот - то есть, прийти к ней и всё честно рассказать, но - куда там... Я же весь буквально состоял из противоречивого чувства страха и вожделения; я был запредельно неадекватен! 
     Однако какие-то частицы разума у меня ещё, видимо, оставались, потому что в какой-то момент я сбежал в Необитаемое. Я думал, что обнаружить меня среди Каменных Тварей будет гораздо сложнее, чем среди людей, и надеялся, что общение с Фонтейром, как всегда, поправит мой раздестроенный мозг. И это, на самом деле, почти помогло, потому что ненадолго мне, и впрямь, стало легче. Может быть, не попытайся я тогда бросить пить, всё и обошлось бы, однако... Придя в себя, я вдруг вообразил, что мне просто необходим самоконтроль - и, стоило только мне хорошенько протрезветь, как уготованная мне ловушка захлопнулась.
    Я этого настолько не ожидал, что при внезапном перемещении через миры даже успел подумать: всё нормально, боль собирать иду – и тут же брякнулся прямиком под ножки Симирреате. Только тогда я понял, насколько недооценил это «юное дарование» – но было уже поздно, ибо я оказался надёжно заперт в мире, который я сам же и сотворил.
    Сопротивляться Симирреате я не мог - да и не мечтал, ибо моё сознание было парализовано дурманом совместной материальной власти; оно словно плавало в отдалении, как равнодушная камера наблюдения, пока Симирретата делала со мной всё, что хотела. А когда она, вдоволь наигравшись, засыпала, меня продолжала удерживать ловушка, которая работала круглосуточно, вытягивая мою энергию и растворяя её в пространстве Исфайта.
    Это был потрясающе тонкий расчёт, потому что Исфайт, моё уникальное кристаллическое творение, ассимилировал мою энергию идеально, он был настроен на это не хуже Треугольника, и наращивал свой уровень, автоматически поднимая потенциал и Симирреаты, и Клэйтэров, и простых людей. Таким образом, Исфайт мог, со временем, и вовсе стать «моим», заменить собой Треугольник, выровнявшись с ним по уровню; тогда он больше не истощал бы меня, а напротив, подпитывал бы за счёт взаимного энергообмена – но я этому сопротивлялся, как мог, из последних сил, ибо это повлекло бы за собой серьёзный сдвиг в самой структуре Мироздания. 
    Я пытался спросить Симирреату, знает ли она, что творит; пытался предупредить её, что это добром не кончится - однако из-за расслабления мозга у меня никак не получалось сосредоточиться, и вместо аргументированных фраз выходил какой-то бессвязный лепет. По той же причине я не мог ни с кем связаться по менталке и попросить помощи; мало того, я не мог даже просто напиться! Моя мучительница знала, что пьяного меня было бы гораздо сложнее удержать в ловушке - и потому ввела среди своих подданных строжайший запрет на алкоголь, так что люди, когда-то с радостью поившие меня, теперь только виновато разводили руками.
     В общем, что и говорить, изолирован я был весьма надёжно - и плюс в этом был только один: в пределах Исфайта, я мог перемещаться абсолютно свободно. Поэтому я ходил по палаточному лагерю и за его пределы, уходил в горы и заглядывал в гроты, пытаясь отыскать устройство, которое явно было спрятано где-то неподалёку. Если бы мне хоть кто-нибудь намекнул, дал подсказку, я бы, наверное, нашёл - но, увы. Единственный, кто мог бы на такое решиться, Первый Клэйтэр Дивиг Уцарна, был выслан Симирреатой в Треугольник под предлогом проверки, не происходит ли там чего катастрофического без меня - но, на самом деле, я думаю, просто потому, что богиня считала его ненадёжным после того, как он однажды меня отпустил.
    Мне оставалось только надеяться, что мои друзья всё-таки когда-нибудь меня хватятся, или - в самом крайнем случае! - меня хватится Рыцарь, когда поймёт, что с Мирозданием что-то не так. А пока, как говорится, я мог просто расслабиться и получать удовольствие - поэтому, в какой-то момент, я, честно говоря, смирился. Действительно, чего было дёргаться, если не было ни малейшего шанса сбежать? Однако шанс мне, в итоге, всё-таки предоставился – причём, довольно странным образом.
    Однажды, поздней ночью, я вылез из шатра Симирреаты, отошёл к границе лагеря, уселся на жёсткую, как стружка, тёмно-синюю траву, прислонился спиной к большому, шершавому камню, и погрузился в меланхолию, глядя на местные звёзды. Я вяло размышлял о том, стоит ли творение жертв, если оно продолжает их требовать после своего завершения, думал о людях и их приоритетах – ну, насколько я вообще мог думать… И вдруг я услышал над ухом чей-то голос, который спросил:
- Винсент, хочешь чаю?
    Голос был женским и казался смутно знакомым.
- Да разве в этом мире растёт нормальный чай… – не оборачиваясь, проворчал я. 
- У меня - нормальный, – обидчиво произнёс голос, и я наконец-то сподобился повернуть голову.
     Рядом со мной стояла немолодая женщина в ярко-красном, вязаном, как почти вся одежда исфайтов, пончо, зелёной юбке до полу и смешной, полосатой, бело-салатовой шапочке-шлеме, из-под которой волнистыми прядями ниспадали седые волосы. В руках у женщины был объёмный, глиняный чайник ручной работы, и большая кружка, такая же цветная, как и её хозяйка.
    Я, разумеется, знал эту женщину: её звали Кифехет, и она приходилась Симирреате физиологической матерью, а, по сути – служанкой, не имеющей никакого права на любовь своей дочери. По этой причине Киф была очень одинока и всегда печальна, даже мрачна; с людьми она практически не контактировала, разве что, с Дивигом, который, как я понимаю, когда-то помогал ей воспитывать маленькую Сими - однако и Дивиг не был ей достаточно близок. Признаться, до сегодняшнего дня я вообще считал, что Киф общается только со своей лохматой, огромной, серой собакой, и вдруг - надо же! Она заговорила со мной и даже принесла мне чаю!
- Ну, налей, - равнодушно сказал я. - Мне ведь всё равно можно только чай.
- А чего бы ты хотел? - неожиданно поинтересовалась она.
- Симпэйна, - ответил я, развернулся к ней всем телом и пристально уставился в глаза.
    Глаза эти, бледно-зелёные и тоскливые, показались мне лет на сто старше их обладательницы, но в них явственно читались сочувствие и жалость, чувства, от которых я уже отвык за время своего заточения. Она жалела меня, эта странная женщина - и поэтому я почти не удивился, когда она вытащила из-под своего пончо приличных размеров кожаную флягу и протянула мне.
     Я буквально выхватил эту флягу из её рук, отвинтил крышку, сделал приличный глоток - и сразу понял, что это был не симпэйн, ибо от крепости и вкуса незнакомой самогонки у меня перехватило дыхание и заслезились глаза. Однако это, конечно же, не могло остановить меня: переведя дух, я запрокинул голову и отработанным приёмом влил в глотку добрую половину фляги, после чего откинулся на спину и зажмурился. Некоторое время я просто лежал, улетая почти что в бесчувствие, а потом вдруг понял, что Киф тормошит меня за плечо и испуганно шепчет:
- Очнись, Творец! Очнись, пожалуйста! Что с тобой?
     Открыв глаза, я мысленно сказал ей спасибо за то, что она не подняла панику – и вслух тоже сказал:
- Всё нормально, Киф… Спасибо тебе...
     Голос у меня был жутко сиплый и тихий: похоже, я всё-таки здорово обжёг связки.
- Ты очень много выпил, - покачала головой Киф. – Так нельзя, это опасно, это очень крепкая штука!
- Как вы это называете? – праздно полюбопытствовал я.
- Флёк. Это спирт из местных диких злаков и ягод, которые мы называем «флекотами». 
     Я попробовал сесть, и перед глазами у меня всё поплыло; руки, которыми я упирался в землю, показались чужими и далёкими, однако правая всё ещё сжимала фляжку с диковинным флёком, и машинально поднесла её ко рту. Киф нахмурилась.
- Так ты скоро совсем не сможешь двигаться, - предупредила она.
- Ну и к чёрту… - пробормотал я, делая ещё глоток и снова ложась на траву.
- А я думала, ты сбежать хочешь, - в голосе женщины послышалось нечто вроде разочарования - и это меня так удивило, что я даже слегка протрезвел.
- Ты хочешь, чтобы я сбежал? – переворачиваясь на бок и приподнимаясь на локте, спросил я.
- Ну, а сам ты разве не хочешь?
     Я задумался. С одной стороны я, конечно, должен был хотя бы попытаться встать и шагнуть через миры в надежде, что ловушка меня не удержит; с другой же – я только сейчас, когда напился, понял, сколько энергии потерял за прошедшие десять дней, и теперь чувствовал себя таким обессиленным и растерянным, что и сам не знал, хочу ли я куда-то бежать.
     Не отвечая на вопрос Киф, я попросил:
- Пожалуйста, расскажи мне про вас…
- Про кого это «нас»?
- Ну, про себя, например… Про Сими... Зачем ты помогаешь мне? И зачем ей моя энергия?
- Я не энергет, Творец, я не особо в этом разбираюсь, - печально покачала головой она. – Но даже я вижу, что миру не нужно столько энергии, сколько отбирает у тебя наша девочка. Ты создал нам прекрасный мир, и пока что он сам себя балансирует – однако Дивиг говорит, что рано или поздно избыток энергии ляжет на плечи Клэйтэров, и они не справятся. А Сими… Ей кажется, что она всемогуща – но она ошибается. Она – всего лишь ребёнок, несмотря на то, что вытворяет с тобой в постели. Она просто хочет, чтобы ты принадлежал ей, а всё остальное - энергия там, повышение божественного статуса и всё прочее – это всего лишь дополнение.
- Эээ… Ты хочешь сказать, что я… В первую очередь… Нужен ей, как мужчина? Не как Творец Мироздания? – удивился я, ибо такой вариант даже не приходил мне в голову.
- Конечно, - пожала плечами Киф. - Она влюблена в тебя по уши - но она не умеет любить. Она умеет только обладать.   
- Знаешь, у меня есть друг… Лимми… Так вот, он, наверное, того же мнения… - сказал я, и вдруг меня осенило: Лане! Я же теперь мог позвать его! Ну и тупица же я!
    В ту же секунду я послал ему ментальный зов – и почти в ту же секунду передо мной и изумлённой Киф возникло в воздухе окошко экранного портала.
- Винсент! Где ты шляешься?! – без предисловий заорал на меня Лим.
- Я не сам, честно… Меня Сими похитила... Лимми, вытащи меня отсюда… Я всё объясню…
    Лане вылез из окошка, рывком поднял меня на ноги - и разозлился ещё больше, потому что на ногах я вообще не держался.
- Похитила, говоришь?! Да тебе же бутылку покажи - и ты сам себя похитишь! Ты, вообще, в курсе, что тебя не было больше месяца?!
- А ты что же, за целый месяц даже поискать меня не додумался? – спросил я, и Лане наконец-то опомнился.
- Я искал тебя, но не мог найти, - на порядок тише признался он. – И я решил, что ты сам энергокод заблокировал.
- Я, и правда… Сначала сам… Было дело… - из последних сил цепляясь за его плечо, промямлил я. - А потом меня Сими заблокировала...
- Ого! Ты это серьёзно? Но как? Неужто она всё-таки собрала устройство из кристаллов твоего мира?
- Да… Как ты и предсказывал…
- Молодец, девчонка! – мрачно похвалил Лим. - И где же это устройство?
- Я не знаю… - помотал головой я и посмотрел на замершую, молчащую Киф. – А может, ты скажешь, а?
- Нет, Винсент. Этого я не могу, - призналась она.
    Тут Лане словно впервые заметил, что здесь есть кто-то ещё, и цепко, по-кошачьи прищурившись, сказал:
- Вообще-то, тебе лучше ответить, женщина.
- Нет, - нахмурилась она. - Я не буду отвечать. А если ты вздумаешь как-то на меня воздействовать, я позову людей.
- Воздействовать? Да ты что, нет, конечно, - усмехнулся Лим, и мне очень не понравилась эта его усмешка. – Если я захочу на тебя воздействовать, я буду это делать на своей территории.
    С этими словами он резко схватил меня за обе руки, развернул лицом к порталу и втолкнул туда - а через мгновение уже тащил туда же упирающуюся Киф, предусмотрительно зажав ей рот ладонью.
- Что ты творишь, Лимми!!! Нет!!! – завопил я с Хиэйри.
- Тише, болван! – зашипел Лим.
- Отпусти её!!!
- Да ты что, Винс! Это же наш ключ! Наш козырь в борьбе с девчонкой!
    Я понял, что словами его не остановить: когда в Лима, словно бес, вселялся Глава Кэрду, с ним нужно было говорить на привычном ему языке насилия - и я, не слишком-то понимая, что творю, на четвереньках бросился к экранному пульту.
- Если ты сейчас же не отпустишь её, я закрою портал! – крикнул я, занося руки над клавиатурой и очень надеясь, что Лим не примет мои слова за блеф.
    И он остановился – однако, вовсе не потому, что поверил мне. Он явно прислушивался к чему-то, чего я не мог слышать из другого мира – и, видимо то, что он услышал, ему весьма не понравилось, ибо в следующую же секунду Лане, оттолкнув свою несостоявшуюся жертву, одним прыжком пересёк границу портала и сам набрал код закрытия.
- Всё, Винс, - с досадой бросил он, махнув рукой. – Спалились! Эх, такой шанс упустили…
- Какой шанс, Лимми?! – воскликнул я, обессиленно садясь на ковёр и чувствуя, что меня просто трясёт от нервного напряжения. – Эта женщина спасла меня! Если бы не она… Если бы она меня не напоила… Я бы даже не смог позвать тебя!
- Вот это ловушка! – с уважением покачал головой Лим. - Она что же, и твои ментальные сигналы блокирует?
- Нет. Всё гораздо проще… Она мешает работе мозга, усиливая материальную власть Симирреаты и подменяя её, когда она спит.
- Потрясающе! – совсем помрачнел мой гениальный приятель. – И ты помешал мне узнать, где находится устройство! Да с ним же надо покончить немедленно!
- Но не таким же способом!
- Винс, когда наглость и подлость принимают такие масштабы, годятся любые способы! А твоё благородство, я считаю, абсолютно не уместно! – Лане резко отвернулся и принялся вышагивать по экранной, от двери к окну.
    Я некоторое время молча следил за ним, размышляя, как его переубедить, а потом сказал, стараясь быть максимально спокойным:
- Послушай меня, Лимми… Я очень уважаю твоё мнение – но в моих делах, прошу тебя, держи его при себе… Я не могу сражаться ни с кем из исфайтов, я не для того создавал их мир… И вообще, они ни в чём не виноваты, это же просто люди…
- Этими людьми командует Симирреата, которая запросто может держать тебя взаперти, выкачивать энергию и блокировать все сигналы до тех пор, пока ваш любимый Исфайт снова не распадётся от энергетического дисбаланса!
- И, однако же, эти люди – не армия, Симирреата, - не враг, а ты – не на войне, Лимми.
    Властитель Хиэйри остановился напротив меня, вздохнул, сел напротив меня и сказал:
- Ладно. Мы не на войне и не будем бороться с наглой девчонкой. И что тогда мы будем делать?
    Однако я только руками развёл. У меня не было никаких идей насчёт того, что делать в сложившейся ситуации - и не потому, что я потерял много энергии и был вусмерть пьян. Просто мне не представлялось возможным остановить Симирреату, не причинив ей вреда – а значит, выход у меня был только один: бежать, бежать, как можно дальше, и спрятаться там, где материальная власть не сможет меня достать, потому что там будет чувство более сильное, более настоящее.
     Так я, вопреки собственным обещаниям и здравому смыслу, оказался у Клариссы.
 

***
     Да, я знаю, что поступил, как последний подлец, обратившись за помощью к женщине, с которой не мог быть вместе по законам собственного Мироздания. С тех самых пор, как Клэр попросила меня сохранить её нынешний аватар по причине своей любви ко мне, проблема нашего раздельного существования в одной Вселенной казалась мне даже сложнее, чем баланс причинения и непричинения. Так на каком же основании я к ней теперь припёрся? «Услуга за услугу»? «Дружеская взаимопомощь»? Глупо. Мы любили друг друга так сильно, что ни коммерческих, ни дружеских отношений между нами быть не могло; намекни я об этом хоть одним словом - и она бы меня просто выставила, наверное. Но я был в отчаянии, я был пьян - и просто сказал: «Спрячь меня, Клэр!».
    И, конечно, она меня не выгнала. Пожалела. И, конечно, соблюдать нейтралитет по отношению друг к другу мы не могли, мы были слишком тесно связаны энергетически и физически; мы были на равных, как два материальных аватара двух очень близких богов. Если представить себе меня без всех моих сущностей и вообще вернуть меня в изначальную форму, до того, как я грохнул Старое Мироздание, я был бы по уровню почти как Клэр; проще говоря, мы были просто созданы друг для друга.
    Я попытался объяснить всё это словами, как-то выразить свои чувства - и тут меня понесло. Я понял, что мне больше некуда отступать, и, более того - я не хочу отступать! Мне надоело быть мудаком; я решил прямо сейчас, немедленно, преодолеть все свои страхи - и, в итоге, сделал такое, чего не сделал бы даже самый последний мудак. То есть я, буквально, свалившись на голову любимой женщине, одним махом вывалил на неё всю правду о Симирреате.
    В тот момент мне, разумеется, казалось, что так и надо, и что я говорю, как нормальный, адекватный человек – но на деле...
    На следующий день Клэр милосердно принесла мне большую кружку холодного мири, села на край постели, опечаленно посмотрела на меня и спросила:
- Винс, ты сам-то помнишь, что вчера нёс?
    Я лихорадочно попытался припомнить хоть что-то, и признался:
- Нет, Клэр, я не помню... Извини… Я решил больше никогда не врать тебе, поэтому…
- Да, это ты тоже говорил – но ты сказал, что вообще не будешь никому врать; то есть, не только мне, а вообще, никому.
- И что?
- Значит, и Симирреате тоже? - уточнила Клэр.
      Я едва не поперхнулся мири.
- Ннууу... Да... - промямлил я.
- А как насчёт того, что ты не хочешь сделать ей больно? И насчёт вашей неудержимой животной страсти, в которой ты мне тут признавался, чуть не биясь головой об пол? Почему ты от неё прячешься и причём тут я вообще?
     Я так и обмер от стыда, сообразив, что докатился вчера до очередной пьяной истерики, устроил показательное «покаяние юродивого», и что Клэр ничем не заслужила этого отвратительного зрелища.
- Клэр, я люблю тебя… - в ужасе прошептал я. – Только тебя, понимаешь? Это всё, что я, на самом деле, должен был сказать… А я… Я – идиот, Клэр…
     Она изумлённо воззрилась на меня своими потрясающими глазами, покачала головой и сказала:
- Ты не идиот, Винс. Ты просто чёртов пьяница, который не соображает, что творит и говорит. Ты совершенно беззащитен, и в первую очередь, перед самим собой – но ты ведь прекрасно знаешь, что я тоже люблю тебя... Я раньше не позволяла себе такое говорить - а теперь вот могу сказать, потому что твоя Симирреата дала мне волю...
- Нам, Клэр… - поправил я, придвигаясь ближе и касаясь её руки. – Она дала волю нам… Не отдавай меня ей, умоляю! Ты ведь не отдашь меня?
- Не отдам, - ответила Клэр, улыбнулась и обняла меня за плечи.
     Я не выдержал и заплакал, чувствуя, что впервые в жизни могу быть свободен ото всех условностей, что теперь, наконец-то, всё может быть так, как я хочу, что больше никто не будет распоряжаться моей судьбой и моим телом…
    Однако Кларисса, которая была намного адекватнее меня и не страдала похмельным расслаблением мозга, прекрасно понимала, что нам нужно ещё многое сделать для того, чтобы действительно быть вместе.
    Немного помолчав, она спросила:
- Винс, но как же мне быть с обязательным присутствием в своём мире? А ты? Как долго ты можешь жить вне Треугольника? И вообще, что ты скажешь Иштар?
- Это самое сложное… - признался я, кое-как успокаиваясь и вытирая глаза краем пододеяльника. – Но, мне кажется, она поймёт… Ты же знаешь, наверное, что между нами уже давно нет никаких отношений, кроме чисто бытовых… А ещё - мне кажется, что Иштар в последнее время очень сблизилась с Айэном, вот только признаться в этом они боятся даже самим себе…
- Что значит «сблизилась»? – удивилась Кларисса.
- Нет, ничего такого… Пока… Чисто по-человечески сблизилась… У них много общего, они постоянно вместе, и дома, и на работе… Они вместе помогают мне… И иногда, когда им кажется, что я в отключке, они говорят на очень личные темы, ничего не скрывая…
- А ты, значит, уши греешь!
- Ну, зато у нас нет никаких тайн… - немного смущённо ответил я.
- Кроме той, что ты подслушиваешь их личные разговоры, - фыркнула Клэр.
- Этой тайны тоже скоро не будет, - со всей решительностью, на которую был способен, заявил я. – Я сегодня же пойду к Иштар и всё расскажу…
- Тогда я с тобой пойду, - не допускающим возражений тоном сказала богиня.
- Думаешь, надо?
- Уверена. Ты же не пойдёшь туда трезвым?
- А ты что, дашь мне ещё выпить? – удивился я.
- Слушай, Винс, давай честно: ты ведь в присутствии Иштар не сможешь даже рта раскрыть, если не напьёшься.
    Я понуро опустил голову, ибо это была чистая правда. Клэр знала меня слишком хорошо – впрочем, как и Иштар с Айэном, которые, наверняка, давно уже ждали, что я приду объясняться.
- Было бы круто всех удивить, но ты права, я не смогу… - сознался я.
- Вот поэтому-то я сейчас попрошу слуг что-нибудь приготовить, мы пообедаем, и я разрешу тебе немного выпить перед тем, как мы пойдём в Треугольник. Надеюсь, ты сможешь удержать себя в руках – а если начнёшь нести чушь, я тебе просто рот закрою, пока ты всё не испортил.
- Хорошо, Клэр… - покорился я.
    Мне не хотелось трусливо прятаться за спину любовницы во время объяснения с женой, однако спорить тоже было бессмысленно; к тому же, мне настолько сильно хотелось выпить, что я готов был согласиться на что угодно, даже на обед, в котором не видел почти никакого смысла.
    За обедом же внезапно выяснилось, что в понимании милых клариссиных слуг «немного» выпивки - это целые ноль-семь первоклассного хисса, поэтому попытки Клэр хоть как-то меня ограничить были заранее обречены на провал, и в Треугольник я  заявился до безобразия пьяным. Страх мой, при этом, почему-то сменился полнейшим безрассудством, и я потребовал, чтобы мы зашли в маркину забегаловку через центральный вход, «как люди».
    К счастью, моя умная спутница не позволила мне этого сделать: уж она-то понимала, какое это было бы посмешище! Я едва держался на ногах, ей приходилось почти что тащить меня, и если бы я на виду у всех ввалился в бар и сходу заявил, что ухожу жить на Хиберду, это было бы чересчур даже для терпеливейшей Иштар. Так что Кларисса решительно развернула моё упирающееся и пытающееся возражать тело на девяносто градусов, затащила во двор и, прислонив меня к перилам чёрного крыльца, распахнула дверь в коридор.
- Давай, заходи! – прикрикнула она на меня, словно на непослушную скотину, и, схватив под локоть, значительно ускорила моё продвижение вперёд.
    Следующая наша остановка произошла уже около дверей кухни, где Клэр снова прислонила меня к стене, и, открыв вторую по счёту дверь, решительно обратилась к тем, кто был внутри:
- Привет, Лек! Привет, Айэн! Слушай, у нас с Винсом очень важный разговор к тебе и Иштар, так что не мог бы ты… - и примерно на этом месте с моим мировосприятием произошла очередная метаморфоза.
    Безрассудная храбрость покинула меня так же внезапно, как посетила; ладони моментально вспотели от ужаса, колени подогнулись, и я, как стоял, так и сполз вниз по стенке коридора. Достигнув пола, я поджал колени к груди, обхватил их руками, уткнулся в них лицом и замер.
- Эээ… Кларисса? – недоумённо произнёс Айэн из кухни. – У вас к нам разговор? Не думал, что когда-нибудь такое услышу!
- Я тоже не думала, но… Просто выйди сюда, - с хладнокровием, достойным самого Лима Лане, ответила Клэр.
    Мой лучший друг и Второй Хозяин Треугольника недоверчиво хмыкнул, но в коридор всё-таки вышел – и, разумеется, увидел там меня, который даже не решался на него посмотреть. Следующим, что я услышал, был тяжёлый, понимающий вздох и звук закрывающейся двери, а потом Айэн спросил:
- Винсент, ты меня слышишь? Ты, правда, хочешь говорить с Иштар?
- Да… - прошептал я, сам не понимая, как на такое решился.
- Тогда вставай, пойдём в подсобку. Не здесь же разговаривать.   
    Айэн тронул меня за плечо, помог подняться и снова вздохнул.
- Ума не приложу, какие разговоры могут быть в таком виде – ну да ладно… Кларисса, будь добра, дойди до бара, позови Иштар, и подмени её на время разговора, хорошо? А то Марки сейчас нет, и стойку оставить не на кого.
    Богиня на секунду остолбенела – но, быстро сообразила, что в случае её отказа мой разговор с Иштар вообще не состоится, и сказала:
- Хорошо, Айэн. Но только, прошу тебя – если Винс начнёт нести чушь...
- Да ничего, Иштар привычная, - не дослушав, отмахнулся мой лучший друг.
     И эта простая фраза внезапно успокоила меня; даже, можно сказать, отрезвила. За время короткого пути между кухонной дверью и подсобкой я успел подумать: а ведь и впрямь, Иштар столько раз в жизни слышала, как я несу чушь, что точно была способна отличить чушь от не чуши! Поэтому, когда она с целым кофейником кофе вошла в подсобку и сказала:
- Знаешь, Винс, я уже в курсе, зачем ты пришёл, так что можешь вообще ничего не объяснять! - я не замкнулся в себе и не разрыдался, а почти спокойно ответил:
- Однако я всё-таки хочу, чтобы ты меня выслушала… А обижаться на меня или нет, решала после.
    Она настолько не ожидала от меня ничего подобного, что просто растерялась. Покачала головой, молча, налила всем кофе, села напротив меня, посмотрела прямо в глаза, и спросила:
- Ты ли это, Винс?
- Я, - ответил я.
     При этом, я даже не отвёл взгляда - и Иштар удивилась ещё больше.
- Вот уж не думала, что Клэр способна так на тебя повлиять, - сказала она с какой-то странной смесью досады и восхищения.
- Дело не в ней… Вернее, не только в ней… - я взял чашку, сделал глоток и, убедившись, что Иштар не собирается меня перебивать, продолжил:
- Я знаю, что нас с тобой связывает целая жизнь – но ведь это давно уже не любовь… Ты сделала для меня так много, что мне никогда не ответить тем же – но ведь тебе это и не нужно… И я, Иштар – я ведь тебе тоже больше не нужен… Ты ведь - не жертва материальной власти, ты прекрасно разбираешься в своих чувствах, и... Мне кажется, я должен избавить тебя от себя.
- Не говори ерунды, Винс, - нахмурилась она. – Я вовсе не хочу от тебя избавляться.
- Прости, я не так выразился... Но неужели тебе не надоело со мной нянчиться?
     Иштар вздохнула.
- Ты давай, на меня не перекладывай, Винс. Ты сам-то чего хочешь? И чего хочет твоя Клэр? Она что, хочет с тобой нянчиться?
- Нет… Иштар, послушай… - я понял, что вообще не с того начал, и предпринял вторую попытку:
- Понимаешь, меня постоянно кто-то с кем-то делит... Все эти мои составляющие, разные Клэйтэры, демиурги, боги, богини, женщины… И всё, чего я хочу – чтобы меня оставили в покое...
- И причём тут Кларисса?
- Да притом... Иштар, я попал в очень большую беду, честно... Одна знакомая богиня изобрела для меня ловушку, и в любую секунду может завладеть мной против моей воли... Только очень сильная любовь может спасти меня от этой твари... Поэтому мне нужна не просто близкая женщина, не лучший друг, а именно Клэр...
- Погоди, Винс! Что ты несёшь?! – изумилась Иштар. – Какая ловушка? Какая богиня? Кто это?
- Симирреата…
    Айэн, до этого не проронивший ни звука, так и ахнул.
- Симирреата??? Та самая???
- Да…
- Пытается завладеть тобой с помощью ловушки?!
- Не пытается, Айэн, а уже завладела! Где я, по-твоему, был целый месяц? На Хиберде?
     Мой друг ужасно смутился.
- Прости меня, Винс… - пробормотал он. - Прости, что не искал тебя... С Треугольником было всё в порядке, и я... Прости...
- Ерунда, Айэн... - отмахнулся я. - Я же выбрался...
- Да, но - Симирреата?! - возмутился Айэн. - Щора миэри, это просто невероятно! Ты же создал для неё Исфайт! Ты рисковал жизнью, Мирозданием, всем! И ей этого мало?!
- Ей мало даже собственной материальной власти, которая намного сильнее моей... - развёл руками я. - Она создала ловушку, которая эту власть усиливает... Ей на всё плевать, она пойдёт на всё, только бы обладать мной... И я не знаю, что с этим делать… Потому что я очень боюсь ей навредить, понимаете? Мне очень жалко Исфайт и всех остальных его жителей…
    На некоторое время в подсобке воцарилась полнейшая, обалделая тишина, прерываемая только звуками подливаемого в чашки кофе да чирканьем зажигалки. В этой тишине Айэн протянул мне уже прикуренную сигарету, и я прошептал:
- Спасибо… Кажется, я лет сто не курил… - после чего Иштар словно очнулась и сказала:
- Значит, мы тебе помочь не можем, а Кларисса может?
- Да.
- Потому что твоя любовь к ней сильнее любой материальной власти?
- Мне кажется, ты давно уже в курсе… - пожал плечами я.
- Да, я в курсе… Ну что ж… Я не стану вам мешать. Клэр, в любом случае, лучше чокнутой девчонки-нимфоманки с безграничной материальной властью.
- Спасибо, Иштар, - с облегчением выдохнул я. – Просто гора с плеч… И, кстати, вы ведь с Айэном теперь тоже можете ничего от меня не скрывать... Как сказала сегодня Клэр, Симирреата развязала нам руки – а значит, и вам тоже…
    Мои друзья снова уставились на меня, как на ненормального – только уже совсем по другому поводу.
- Винс, да ты что?
- Это что ещё за бред?
- Это не бред... Я просто знаю, как вы друг к другу относитесь…
- И что же ты такое про нас знаешь? – мрачно поинтересовался Айэн.
- Да ничего он про нас не знает! – внезапно сорвалась Иштар. – Нет, Винс, ты всё-таки полный придурок!
    С этими словами она встала, резко поставила чашку на стол и вышла из комнаты, хлопнув дверью.
    Айэн вздохнул и сказал:
- А я уж было подумал, что вы и впрямь, по мирному разойдётесь… Кто тебя за язык тянул?
- Она права, Айэн… Я просто придурок… - тоже вздохнул я, и замолчал, чувствуя, что совершенно выдохся, почти протрезвел, и не могу больше ни каяться, ни оправдываться, мне просто страшно хочется выпить.
    Айэн смерил меня хмурым взглядом.
- Ты не придурок, Винс, но... Можно было этот сюрприз на потом оставить? Теперь ведь она, наверняка, думает, что ты её в измене подозреваешь – и будет от меня шарахаться.
- Да разве же я обвинял её? И... Разве я неправ? 
- Насчёт измены - нет. А так-то, конечно - да. Мы с Иштар давно уже находимся в положении людей, которых от близости удерживают только условности и приличия… Но как ты об этом узнал? 
- Ну, мы же столько лет жили в одной квартире… И вы столько раз не могли бросить меня одного в мансарде или оставить пьяного где-нибудь здесь, в подсобке, без надзора…
- Ага, тебя оставь одного! – проворчал Айэн.
- Да-да, я знаю… Я - самоубийца, невменяемый алкаш и так далее… Но вы же в моём присутствии иногда разговариваете так, словно меня вовсе нет… Думаете, что я сплю или отрубился…
    Мой приятель отчаянно покраснел, (видимо, в полной мере представив себе, что именно я мог слышать) – а в следующую секунду вдруг так резко побледнел, что я даже испугался.
- Ты что, Айэн?! Тебе плохо?! – воскликнул я.
    При этом, я машинально вскочил на ноги - и тут же понял, что плохо, на самом-то деле, не ему, а мне. Резкая боль ударила в голову, и она закружилась так, словно её оторвали; ноги мгновенно стали ватные, и я рухнул, как подкошенный. Когда Айэн склонился ко мне, подхватил под локти и усадил обратно на диван, меня уже всего колотило, как в ломке, и я чувствовал, что умираю, сейчас, сию секунду! Меня прошиб ледяной пот, одновременно бросило в жар, в глазах потемнело до тошноты, в ушах запищало, и сквозь этот мерзкий писк я услышал, как мой друг выругался и выбежал из комнаты.
     За этим последовало несколько минут, в течение которых целая вечность темноты пролетела перед моими глазами; мне уже казалось, что спасения нет – но тут кто-то приложил к моему лбу что-то очень холодное, и знакомый голос ласково произнёс:
- Выпей, Винс!
     Я почувствовал у своих губ край стеклянного горлышка, сделал несколько торопливых глотков, сообразил, что это мири, и, перехватив бутылку своей дрожащей рукой, выпил всё залпом. А когда тьма перед глазами рассеялась, я увидел, что рядом сидит Кларисса, и прошептал:
- Пойдём домой…

***
     Так мы с тех пор и жили: я по десять и более дней проводил на Хиберде, а когда мне очень нужно было в Треугольник, Кларисса на пару-тройку дней поселялась в своей квартире в Обитаемом, стараясь ни на миг не оставлять меня одного. Вот только Симирреата меня всё равно ухитрялась отлавливать, потому что меня порой утаскивало в разрушающиеся миры а потом выбрасывало в неожиданных местах. И, несмотря на то, что Лим был начеку и вытаскивал меня с Исфайта вполне оперативно, меня безумно угнетало осознание создавшегося положения.
    Ко всему прочему, мне было ужасно стыдно перед Клариссой, потому что я знал, как со мной тяжело близким людям; даже привычные ко всему Лане и Айэн периодически мечтали от меня отдохнуть, а уж Клэр... Не проходило и дня, чтобы я не жалел о том, что втянул её в эту историю; я оправдывался, извинялся, каялся, изо всех сил старался не пить – но постоянно срывался, и меня с новой силой накрывало осознание безвыходности.
    А выход-то, оказывается, всё время был рядом, только руку протяни, просто я, ослеплённый собственным страхом, ничего не видел.
    В тот вечер, когда я сделал это открытие, всё было, как всегда. Я вышел из миров в каком-то скверике возле набережной Стикса, и страх ловушки сразу погнал меня к дому Клариссы - однако по пути я, само собой, не выдержал, завернул в ларёк и… Спустя некоторое время, когда обеспокоенная Клэр сама отправилась меня искать, я уже снова валялся пьяным на улице. Если бы рядом внезапно не образовался Ворон, она бы, наверное, просто позвала Лима, чтобы он меня забрал на Хиэйри - но Ворон помог, и утром я очухался всё-таки дома у Клэр.
    В комнате пахло свежайшим хибердианским кофе. Я разлепил глаза, и увидел блестящий кофейник на круглом столике перед кроватью - а за столиком, в низких креслах, сидели Клэр и Ворон, которые пили кофе из серебряных чашечек и о чём-то мило беседовали.
    Я хотел было сказать «привет», и даже, возможно, «доброе утро» – но не смог, потому что просто умирал с похмелья.
- Люди… Дайте выпить… - простонал я вместо приветствия - и, наверное, не протяни мне Кларисса кружку мири, со мной, от жалости к себе, случилась бы ужаснейшая истерика.
    Вцепившись в кружку, я проглотил всё её содержимое залпом, ещё какое-то время полежал - а потом ощутил одну вполне насущную потребность, и попытался встать.
    Ворон вскочил, подхватил меня под локоть, и я почти внятно попросил его:
- Слушай, друг, помоги, а… Я сам не дойду… Где тут сортир?..
- Ты что, не помнишь, где у нас в доме сортир? – усмехнувшись, спросила Кларисса.
    Ворон же только кивнул и без лишних разговоров вывел меня в коридор. Идти было, разумеется, недалеко – но тут случилось нечто, чего я уж совсем не ожидал: мне снова резко поплохело, и стены коридора начали раскачиваться, как во время землетрясения. То есть, конечно, это не стены раскачивались, а я сам, но всё равно, в узком пространстве мне казалось, что виноваты стены, и от этого меня мутило. Сортир же и вовсе вызвал нечто вроде приступа клаустрофобии: едва я зашёл, потолок как-то угрожающе надвинулся сверху, пол неудержимо пополз вбок – и я вырубился.
   В сознание я пришёл уже в ванной, причём, в лицо мне хлестала струя холодной воды, и вокруг всё тоже было некомфортно-ледяным.
- Ну, давай, Винс! Ну, очнись же! – упрашивал знакомый голос, а его обладатель, тряся меня за плечи, параллельно говорил ещё кому-то:
- Щора миэри, как не вовремя! Я не хочу отправлять его в больницу! Мне очень надо с ним поговорить!   
- Н-не н-надо… - жалобно заскулил я. – Н-не н-надо в больницу…
- Малли вирэйя! – почему-то по молнитски, обрадовано воскликнул Ворон, выволакивая меня под мышки из ванны. – Дай полотенце, Клэр!
    Я открыл глаза, увидел перепуганное лицо Клариссы – и почти сразу почувствовал, как её тёплые руки практически целиком заворачивают меня в полотенце.
- Отнеси его в постель, Ворон! – распорядилась она. – Он же совершенно замёрз! Сейчас я кофе подогрею!
- Кофе… - рассеянно прошептал я.
- Да, кофе! – ворчливо откликнулся Ворон, внося меня в комнату, укладывая и укрывая одеялом. – И не пытайся больше просить алкоголя! Чёрт, ну и напугал ты нас! Мы уже хотели Марика вызывать!
- Ну, хотя бы чуточку хисса в кофе… Пожалуйста… - взмолился я, и тут в комнату вернулась Клэр с кофейником.
    Видимо, у меня было такое перекошенное от боли лицо, что она посмотрела на меня с нескрываемой жалостью, вздохнула и сказала:
- Ладно, Винс, я так понимаю, что ты не сможешь говорить даже о собственном спасении, если не выпьешь, - после чего поставила кофейник на стол, сунула руку в карман своей кофты и вытащила из него… Ровно такую же странную, похожую на колбу, бутылочку, как в день нашей самой первой встречи.
- Ты что, Клэр! – испугался Ворон. – А вдруг он сейчас снова в обморок грохнется?
- Всякое может быть, - пожала плечами она. – Но не сдавать же его Марику только из-за непредвиденной реакции…
- Какой ещё реакции? – не понял Ворон, и Клэр пояснила:
- Понимаешь, то, что в данный момент происходит с Винсом – не последствия длительного запоя, а скачки энергоуровня аватары. Винс, ты ведь был трезвым, когда позавчера в миры уходил?
     Даже несмотря на  своё состояние, я в сотый раз восхитился этой женщиной, ибо только она одна, во всей Вселенной, понимала такие вещи! 
- Да… Всё-то ты про меня знаешь, Клэр… - прошептал я.
- Вот! – торжествующе сказала она Ворону и вручила мне бутылочку.
     В ней оказалось нечто вроде бальзама, очень приятного на вкус и такого забористого, что я почти мгновенно опьянел, но зато избавился, наконец-то, от подавляющей головной боли и стал способен на главное, а именно - выслушать то, что хотел сказать мне Ворон.
- Я не знаю, как ты отнесёшься к моим словам, возможно, ты просто решишь, что я брежу, - нерешительно начал он, прикуривая две сигареты и передавая одну из них мне. – Но, в общем, Винс, я научился договариваться с кристаллами Треугольника.
- Ого! А с Айэном ты на эту тему не говорил?
- Нет, решил сначала с тобой обсудить… Ты помнишь мой Талисман?
- Да.
- Так вот, я недавно понял, что он помогает мне по собственной воле… Ну, то есть, что это именно воля, почти как у людей или у твоих артефактов. И я попробовал с ним заговорить. Не могу объяснить как - но ты-то меня понимаешь, Винс?
     Я кивнул, бездумно глядя, как в плывущем по комнате дыму преломляется неожиданно яркий, почти солнечный, свет от окна.
- И тут, представляешь, - продолжил Ворон. – Я вдруг услышал их все! Не только свой Талисман, а множество других камней нашего мира. Талисманы всех мусорщиков сообщили мне о здоровье и местонахождении хозяев, сталактиты попросили не ломать их, кусочки окалины и прочие осколки предстали такими, какими они были, когда были целыми… Я чуть с ума не сошёл от такого количества информации!
- Ну да, круто… - признал я. – И что?
- Ты ещё не догадался? – удивился Ворон. - Кристаллы, унесённые на Исфайт и входящие в проклятущее устройство, тоже разговаривают со мной!
    Я открыл рот, чуть не поперхнулся дымом, и уставился на Ворона так, словно впервые его увидел. Давненько никто не производил на меня такого впечатления, честное слово! Я привык считать его обыкновенным парнем из Треугольника: талантливым исследователем, удачливым «искателем сокровищ», добрейшим другом, никогда не гнушающимся помогать мне – но никак не тем, кем он предстал передо мной теперь! Это же был просто какой-то человек-экран!
    Реакция Клариссы была примерно такой же - но с учётом трезвости, естественно, поэтому опомнилась она первой.
- И что, ты можешь уговорить кристаллы не работать на Симирреату? – напрямую спросила она.
- Нет, конечно, они же спаяны в устройство, и работает оно независимо от желания кристаллов. Однако я могу их попросить, и они запросто выдадут мне своё местоположение.
- Потрясающе! – наконец-то вышел из ступора я, и тут же заорал в воображаемый ментальный канал:
- Лимми! Иди сюда! Немедленно!
     Мой друг Лане по части немедленности был самым большим специалистом во Вселенной, и к словам моим он относился предельно серьёзно, так что хиэйрианский портал образовался в комнате буквально за долю секунды. Следующая секунда ушла у Лима на то, чтобы выпрыгнуть из портала, принять боевую стойку, убедиться, что мне ничто не угрожает, и почти разочарованно сказать:
- Какого чёрта ты орёшь, Винсент? 
- Извини, Лимми… - немного опешил я.
- О, кофе! – обрадовался Властитель Хиэйри. – Клэр, привет! Сама варила?
- Ага… - ответила ошеломлённая не меньше меня Кларисса.
- Отлично! Привет, Ворон! Дай чашку!
- Привет, Лане, - сказал человек-экран, наливая Лиму кофе. – Садись, я сейчас тебе такое расскажу!
    Неугомонный молнитец не смог отказаться от этого предложения и всё-таки сел, после чего Ворон подробно изложил ему всю историю про кристаллы Треугольника, как с ними можно договориться и что из этого следует. Естественно, в тот же день опасное устройство было изъято с Исфайта и демонтировано, а кристаллы возвращены в Треугольник и отнесены в Храм Мёртвых – в полном соответствии с их собственными пожеланиями. 

***
    Однако если вы думаете, что мои злоключения на этом закончились, вы глубоко заблуждаетесь. Во-первых, Симирреата была в ярости, а разъярённая малолетняя богиня-мирреанка – это, можно сказать, самое страшнейшее существо во Вселенной! Я ни секунды не сомневался, что Сими будет мстить – и очень боялся, что коснётся это, в первую очередь, не меня, а её «соперницы», то есть, Клариссы. Раньше Симирреате мешало вредить Клариссе то обстоятельство, что она прогоняла почти всю свою энергию через ловушку; теперь же, лишившись своего устройства и шанса заполучить меня, она была способна на всё.
    Из-за этого я вынужден был уговорить Клариссу не появляться в Треугольнике: на Хиберду-то Симирреата вряд ли добралась бы… И я, несмотря на весь свой ужас, снова остался один в своём мире – ибо, уж простите меня за депрессивную образность, даже один день без Клариссы был для меня катастрофой тотального одиночества. Во время нашего последнего разговора я, конечно, храбрился, старался выглядеть уверенным, и, кажется, у меня это даже получилось – однако вечером того же дня я от страха и тоски смертельно запил.
    Три или четыре дня я в несознанке шатался по улицам, падая, отключаясь, снова приходя в сознание и выпрашивая выпивку у самых разных людей, которые случайно или не случайно оказывались рядом. Потом меня разыскали сильно обеспокоенные Айэн и Иштар, и им удалось немного привести меня в чувство – однако, они сделали это совершенно зря, ибо, стоило только им уйти на работу и оставить меня одного, как за мной пришла Симирреата.
    Я проснулся от стука в дверь, открыл глаза и понял, что лежу одетым, на диване, в собственной мансарде. Было ужасно холодно из-за открытого окна, зато воздух был небывало свежим; я сел, с удивлением осознал, что голова у меня почти не болит – и тут стук в дверь повторился, убедив меня в его реальности.
- Какого чёрта? – крикнул я, но мне никто не ответил.
    Кляня неизвестного посетителя и всю свою жизнь, я, шатаясь, доплёлся до раковины, выпил стакан воды, после чего всё-таки сподобился открыть дверь - и тут же оказался в объятиях маленькой богини. От неожиданности я совершенно растерялся, утратив последний шанс на сопротивление – а потому из дальнейшего помню только, как она затолкала меня обратно в мансарду, повалила на диван и принялась так яростно срывать с меня одежду, что только пуговицы затрещали. Примерно в тот же миг моё нормальное «я» ушло в отставку, сменившись набором чисто животных рефлексов и инстинктов, вызванных материальной властью, этим проклятием и наслаждением.
    Опомнился я, конечно, уже в Исфайте, совершенно вымотанный, деморализованный, и напрочь парализованный чувством стыда. Я не пытался позвать на помощь, не пытался встать и уйти; я просто лежал и думал, что я - страшное дело! - понял Симирреату. Никто во Вселенной, кроме нас двоих, не обладал такой огромной материальной властью, и слияние этих двух начал воздействовало на нас обоих круче любого наркотика. Проще говоря, я понял, что Симирреата просто подсела на сильные ощущения - и мне вдруг стало её жалко, как самого себя.
    Этот момент стал переломным в моём окончательном падении, потому что я упустил единственную возможность побега - а потом Симирреата проснулась, обняла меня, и, едва мой мозг приятно затуманился, взяла меня за руку и… Вмазала энергостимулятором. Да-да, тем самым, который изобрёл молнитский доктор Марик с целью активации резервов жизненных сил при энергопотерях, и которое имело весьма интересный побочный эффект сильнейшего афродизиака.
    Чёрт его знает, как Симирреата об этом узнала - но с этого момента я был обречён: ей больше не нужна была ловушка, чтобы удерживать меня при себе, я сам себе стал самой надёжной тюрьмой. Дивиг и Кифехет пытались, тайком от своей воспитанницы, разговаривать со мной, взывали к рассудку, кричали о недопустимом энергетическом перегрузе, к которому неумолимо приближался Исфайт – но я был невменяем, и даже слышать ничего не хотел. И чёрт его знает, чем бы всё кончилось, если бы они не решились пойти против своей богини.
    Я даже не помню, днём это было или ночью. Я просто вышел прогуляться в сопровождении Дивига; одного меня Симирреата никуда не отпускала, справедливо опасаясь, что я просто заблужусь. Вокруг были горы, привычная, жёсткая трава и редкие, изогнутые хвойники Исфайта, а свет был… Ну, в общем, сложно объяснить, каким я видел свет; он словно отражался многократно от каких-то несуществующих предметов, и вся реальность фракталами разбегалась в стороны. А уж что творилось с запахами! Энергетический наркотик, под которым я находился круглосуточно, в прямом смысле, выворачивал восприятие наизнанку, и всё в мире, от неба до земли, источало аромат юного тела Симирреаты, её роскошных волос, её тёплой кожи…
    После, когда я выбрался, я много раз пытался это с чем-то сравнить, вспоминал, что я испытывал, находясь внутри живого Центра, Литеу, или, например, у Сейми Маллюсинди – но каждый раз понимал, что это ни с чем сравнить нельзя. Эффект энергостимулятора, помноженный на безграничную материальную власть, словно помещал нас в эпицентр урагана, и мы были неприкосновенны, тогда как окружающий мир и даже Мироздание были в огромной опасности, ибо - даже не представляю, сколько энергии мы выбрасывали в никуда, не руководствуясь никакими законами Баланса!
    Однако я отвлёкся. Так вот, я шёл, не разбирая дороги, Дивиг держал меня под локоть – и вдруг прямо перед нами возникло окошко хиэйрианского портала, из которого вылез разъярённый Лане.
- Ты что, вообще стыд потерял, герой-любовник?! – зашипел он, хватая меня за грудки и встряхивая, словно грушу. – Какого дьявола ты творишь?!
     Я недоумённо захлопал глазами, совершенно не понимая, что происходит – и ладно бы ещё только это! В тот момент я даже не понимал, кто передо мной! Внезапно напавший на меня молнитец казался мне смутно знакомым, но где и при каких обстоятельствах я его видел, оставалось для меня скрытым за какой-то непреодолимой пеленой.
- Бесполезно, Лим, - скорбно произнёс Дивиг. – Видишь, что она с ним сделала? Забирай его быстрее, пока мы все ещё живы!
    Лане забористо выругался, перестал меня трясти и спросил у Клэйтэра:
- Скажи хотя бы, на что она его подсадила? Мне ведь нужно будет как-то объяснить Марику, от чего лечить этого идиота!
- Марик сам всё поймёт, я думаю. Это вещество наши энергеты выкупили у кого-то из служащих его больницы.
- Совсем они там сдурели, что ли?!! Ну, натравлю я на них Крейта!!! Ну, попляшут они у меня!!! – окончательно взбеленился Лане. - Иди, придурок!
    С этими словами он резко завернул мне руки за спину и бесцеремонно втолкнул в экранное окно. Я полетел лицом вперёд прямо на ковёр, который, конечно, смягчил падение, однако из-за полной атрофии нормальных реакций я всё равно здорово приложился, и у меня из носа ручьём хлынула кровь. Лим понял, что переборщил, испуганно ахнул, прыгнул следом, сорвал с кровати покрывало, сунул его мне в лицо и одновременно крикнул находящемуся в комнате Доэйли:
- Закрой портал!
     Зеленокожий урсинит подскочил к пульту, пробежался пальцами по кнопкам – и связь с Исфайтом мгновенно оборвалась. Я остался на Хиэйри, совершенно растерянный, ничего не понимающий, прижимая к носу неумолимо пропитывающееся кровью покрывало… И вдруг моё мировосприятие стало так стремительно приходить в норму, словно меня поставили на обратную перемотку. Каждая частица всего, случившегося со мной в Исфайте, внезапно вывернулась лицевой стороной наружу, причём, это произошло со всем объёмом этих воображаемых частиц сразу. Такого чудовищного бэкапа даже в моей многострадальной, наркоманской жизни, ещё никогда не бывало!
     Я совершенно обезумел, заорал, вскочил и ринулся, не знамо, куда – однако Лим успел поймать меня, схватил со спины за плечи и снова завернул мне руки за спину.
- Вызывай Марика, Доэйли! – крикнул он, перекрывая мой истерический, переходящий в визг, вопль.
     Урсинит снова забарабанил по пульту – а спустя, как мне показалось, всего секунду, доктор Марик уже выскочил из портала. Всей троицей навалившись на меня, друзья распяли меня на полу и укололи снотворным.

***
    После этого я десять дней находился в больнице, ни с кем не разговаривал и даже смотреть на людей боялся. Мне казалось, что все, решительно все – вся Симпалла, весь Малинтериум, Треугольник, Хиэйри и Хиберда – знают о том, что со мной было, и смотрят на меня с нескрываемым презрением. Это была какая-то навязчивая фобия, паранойя, вызванная масштабнейшей моральной катастрофой; я понимал, что болен, что, на самом деле, мне всё это мнится – но ничего не мог с собой поделать.
    В отношениях с близкими всё было, понятное дело, ещё хуже, причём, раз этак в сто. Лане, Айэн и Иштар, ежедневно сменяя друг друга, дежурили в моей палате, в хорошую погоду выводили меня, совершенно ослабевшего от энергопотери, на прогулку в больничный парк, и, как это всегда бывало в моих молчаниях, вели со мной длинные односторонние беседы-монологи. И, вроде бы, всё было нормально – по крайней мере, я очень старался не паниковать в их присутствии, и это у меня, кажется, даже получалось  -  однако, когда меня впервые навестила Клэр, со мной случилась такая страшная истерика, что санитарам пришлось привязывать меня к кровати.
    Вот в этот-то сумасшедший период своей жизни я и начал писать этот рассказ: переламывая себя и с полнейшей откровенностью доверяя тексту то, о чём не мог даже думать. Делая это, я словно очищался от грязи собственных поступков и заново рождался собой, Творцом Мироздания, Хозяином Треугольника, Винсентом Табу - по-прежнему, далёким от идеала человеком со множеством пороков и недостатков, но, всё-таки, не тем безмозглым, похотливым чудовищем, каким меня сделала Симирреата.
   Что же произошло с самой Симирреатой, я сейчас тоже расскажу, в качестве достойного завершения всех моих злоключений. Дело в том, что маленькая богиня совершила огромную ошибку, причём, ошибка эта была даже не в том, что она чуть не уничтожила меня, свой мир и всё Мироздание в целом, а просто в том, что Сими очень, очень сильно разозлила человека, которого ни в коем случае нельзя было злить, а именно - Лима Лане.
   В тот день, когда Марик должен был выписать меня из больницы, мои друзья пришли за мной всей компанией: Айэн и Иштар, отношения которых, по всей видимости, становились всё нежнее и ближе, моя любимая Кларисса, от которой я, усилием воли, перестал шарахаться, и, конечно же, Лимми со своим напарником Доэйли. Жизнерадостный  и деятельный древний урсинит по такому случаю напёк пирожков, и, удивлённый этим событием, Марик пригласил нас всех в свой кабинет на прощальное чаепитие.
    Некоторое время все просто сидели, наслаждаясь вкусностями и беседуя обо всякой ерунде; потом Айэн открыл окно, достал сигареты - и я, внезапно почувствовав, чего хочу больше всего на свете, подошёл к нему и жестом попросил закурить.
- Ого! – отреагировал в своей обычной полушутливой манере Лане. – Говорить, значит, ты не можешь, а курить – можешь?
- Говорить он тоже может, просто не хочет, - махнул рукой Марик.
- Да, это понятно. Общение жестами ведь тоже общение, правда, Винс? – Кларисса обняла меня за плечи, и я кивнул.
- Прекрасно! – обрадовался Лим. – Ну, раз уж у тебя башня встала на место, я, пожалуй, рискну сообщить, что я, представь себе, всё-таки избавил тебя от Симирреаты.
    Все присутствующие ахнули хором - и Лане усмехнулся самой обаятельнейшей из своих кошачьих усмешек: что и говорить, он весьма любил рисоваться и почивать на заслуженных лаврах!
- Да, дорогие мои! – с удовольствием продолжал он. – Наша милашка Сими больше не имеет ни малейшего шанса дотронуться до Винса – ну, если он, конечно, сам того не захочет.
    Я покраснел, кажется, до самых пяток, и чуть не уронил сигарету, ибо у меня внезапно затряслись руки: Лимми явно переборщил с заявлением, что у меня башня встала на место! Однако Кларисса продолжала обнимать меня и даже погладила по волосам - и я, чувствуя её поддержку, не убежал в панике, а отреагировал прямо наоборот: неожиданно для самого себя, впервые за десять дней, я заговорил.
- Что ты с ней сделал? – хриплым шёпотом спросил я.
    Друзья переглянулись, но удивления не выказали, а Лим ответил:
- Ничего, не беспокойся! Я не убил её и даже не сделал ей больно – хотя и следовало бы, конечно, отшлёпать эту чертовку по заднице! Я едва удержался! – расхохотался циничный молнитец. – Но у меня свои методы, друзья мои. Вы же все здесь знаете, кто я такой. Я… Как бы это помягче выразиться… Человек разнообразнейшего жизненного опыта. Так вот, однажды опыт научил меня тому, что врага нужно бить его же оружием. И я подумал: так значит, девчонка – гениальный конструктор? Ну что ж, я – тоже! И кристаллов в нашем распоряжении – целый Исфайт… Почему бы не поиграть? Проверим, кто из нас круче: я, Лимирэйс Ланейриа, или чокнутая малолетняя богиня?
- Нет, ты всё-таки редкостный выпендрёжник, Лане, - хмыкнул Айэн. – Не томи уже, давай ближе к сути!
- А я близок к сути, как никогда, - улыбаясь шире прежнего, сказал молнитец. – Просто хочу рассказать по порядку. Недавно мы с господином Уцарной провели одно интересное исследование, касающееся энергетических кристаллов Исфайта и мест их добычи – к сожалению, только известных мест, ибо мир ещё слишком мало исследован - но мне и этого оказалось достаточно. Я собрал все разновидности кристаллов и сделал из них ещё одну ловушку, только не такую, которая транслирует энерговолну, а такую, которая удерживает её в определённом месте.
- То есть, ты заключил Симирреату в тюрьму? – уточнила Иштар. – Но это ведь тоже довольно жестоко, ты не находишь?
- Не нахожу. Эта тюрьма – весь её мир, - невозмутимо ответил Лим. – Причём, заметьте, мир, где ей, как живой богине – самое место.
- Исфайт – тюрьма?! То есть, он и есть ловушка?! Устройство?!! – изумлённо округлил глаза Айэн.
     Остальные, включая меня, были потрясены не меньше, ибо ещё никто не использовал целый мир подобным образом. Лане же насладился эффектом, и ответил:
- Да.
- Но каким образом? – рискнул спросить я.
- Да всё просто, Винс. В каждой пещере, где живут энергетические кристаллы, стоит малюсенькая, со спичечный коробок, копия того моего устройства, в которое входят все известные кристаллы Исфайта. Каждая копия, как и оригинал, содержит полный энергокод аватары Симирреаты и ориентирована на её удержание, а также служит передатчиком для связи всех мини-устройств между собой и оригиналом. По сути, я просто создал сеть, вроде телефонной, только круче, потому что с сигналом моих устройств резонирует каждый кристалл в каждой пещере, где находится передатчик. И если Симирреата захочет выбраться с Исфайта, ей придётся сильно попотеть, конструируя глушилку.
- Но ведь она может просто найти и уничтожить твои передатчики, - резонно заметил Айэн.
- На этот случай я установил резервный комплект, да и брешь в существующей сети я замечу мгновенно, - отмахнулся Лане. – Главное не в этом. Главное в том, что Сими в курсе условий моей игры, и если она их не примет, я перестану считать её гениальным конструктором, причём постараюсь, чтобы господин Уцарна донёс эту информацию до её ушей. Я скажу, что никого ещё не считал достойным интеллектуального поединка с собой, и что она меня очень сильно разочаровала.
- Будешь ущемлять её самомнение? – фыркнула Иштар.
- Обожаю это занятие!
- Ты - известный тиран.
- Я не тиран, я – игрок, и притом, очень хороший, поэтому мои враги играют по моим правилам.
    Лим сказал это без малейшего намёка на бахвальство, и, внезапно помрачнев, надолго замолчал, сосредоточившись на чае. Мне показалось, что он расстроен, и я, обменявшись взглядом с Клариссой, высвободился из её объятий, подошёл к нему, присев на корточки, заглянул в лицо – и с удивлением понял, что был прав, и даже больше, ибо печаль, которой был наполнен его взгляд, была чем-то гораздо большим, чем просто печаль. У Лима был вид человека, который за словом «враг» скрывает нечто совершенно иное, если не сказать, противоположное…
- Ты что, Лимми, влюбился? Или решил взять её в ученицы? – спросил я, пытаясь быть предельно тактичным.
- Если бы я только мог, Винс… Но я же - не ты, - очень тихо, чтобы слышал только я, сказал он, и криво усмехнулся.
    Я окончательно остолбенел – но тут Лим опомнился, и ответил уже во всеуслышание своим привычным, насмешливым тоном:
- Можно сказать и так, Винс – если учесть, что мой метод преподавания заключается в том, чтобы заставить её сражаться со мной моим же оружием, поступать, как я, и достигать моего совершенства. Это, знаете ли, очень развивает способности.
- А если она всё-таки придумает глушилку?   
- О, она её, несомненно, придумает, – уверенно кивнул Лим. – Но у меня к этому времени будет готов преобразователь сигнала, иначе плохим бы я был учителем!
- Да, ты, как всегда, на высоте, Лане! – с уважением сказал Айэн.
     На этом история, можно сказать, закончилась. Все хвалили великого конструктора, восхищались его хитроумностью, говорили мне что-то ободряющее, радовались тому, что я в безопасности… И только мне всё не давал покоя тот намёк, который я успел услышать от Властителя Хиэйри, те несколько слов, предназначавшихся мне одному.
    Это были слова человека, жалеющего о том, что он не был на моём месте – и я, как ни странно, мог его понять. По крайней мере, я бы не удивился, если бы Симирреата и впрямь была для Лима чем-то гораздо большим, чем побеждённый враг, партнёр по игре, или ученица, ибо, как ни крути, а они вообще были очень похожи. Может быть, никто, кроме меня, не проводил таких аналогий, но Симирреата была, один в один, как молодой Лане, тот бесстрашный, неудержимый беспредельщик, который возглавил самую легендарную банду Малинтериума и держал в страхе всю Симпаллу. Она была так же самоуверенна, так же не останавливалась ни перед чем ради достижения своей цели – и так же обречена на одиночество…
    Однако, я оставляю свои домыслы. Если Лим захочет об этом поговорить, он сам вам всё расскажет.
   
                Винсент Табу, февраль – март 2014г.