Жираф-мореход

Он стоял неподвижно, время от времени помахивая длинным хвостом с черной кисточкой. Его челюсти двигались монотонно, пережевывая жвачку, а чуткие уши вертелись, улавливая каждый звук. Со своей четырехметровой высоты он внимательно осматривал двух незнакомых людей, которые подошли к его загону. В соседнем вольере были его родные – и он, еще трехлетний подросток, чувствовал себя рядом с ними спокойно. Вскоре он потерял всякий интерес к гостям и занялся привязанным к решетке вкусным веником.
Мы находились у вольера с жирафами, беседовали с сотрудниками зоопарка и поглядывали на Волхова – так звали молодого жирафа, которого для простоты мы вскоре стали звать Вовкой. Он, оторвав сухую ветку, подошел к нам поближе и, пережевывая, опустил голову, будто хотел подслушать разговор.
– Он очень дружелюбный и совсем необидчивый, – рассказывала Елена – рабочая секции тропических животных. – Думаю, в дороге с ним не будет хлопот. Когда вы его забираете?
– Пока неизвестно, судно уже неделю стоит в Ломоносово, и отход задерживается на четыре дня, – сказал Александр Муромцев, мой коллега, ветеринар из Калининградского зоопарка.
– Переговоры с капитаном назначены на завтра, – добавил я.
– Не наступили бы холода, в октябре у нас могут быть заморозки, – вздохнула Елена.
Мы и в самом деле беспокоились о задержке и с тревогой следили за прогнозом погоды. С каждым днем становилось холоднее. Когда ночью выпал первый снег, а дневная температура опустилась до + 4о по Цельсию, мы начали подумывать: не отказаться ли от рискованной затеи. Опасность простудить жирафа в пути была велика.
Шли дни, отход вспомогательного судна Балтийского флота «Ямал» почему-то переносился. В результате вместо четырех дней, на которые планировалась наша командировка, мы пробыли в Петербурге две недели. Границы, окружающие Калининградскую область вынуждают военных моряков использовать длительный морской путь, чтобы доставлять грузы и оборудование для калининградского дивизиона. Казалось бы, никчемное дело – возиться с жирафами, когда немало более важных задач. Но командующий Балтийским флотом адмирал Владимир Егоров согласился помочь и распорядился доставить животное из Петербурга в Калининград.
Между тем мы каждый день навещали Вовку, чтобы он привыкал к нам. В вольере пахло свежим сеном и опилками. Когда бы я ни появлялся в доме жирафов, они неподвижно стояли, таращили на нас свои большие глаза и непрерывно что-нибудь жевали. Вовкины родители с высокомерием следили за нами. Вовка же, напротив, в силу своей юности, оказался очень общительным, он подходил ко мне ближе, приветливо обнюхивал и осматривал меня. Выглядело это впечатляюще: такое огромное животное приближается не спеша, опускает голову, и вскоре ты ощущаешь над собой его теплое дыхание. Его общительность быстро настроила на дружбу.
Наконец капитан «Ямала» сообщил, что судно отходит в пятницу в двенадцать часов, но погрузка жирафа должна быть завершена накануне. Четверг, как назло, был холодным и пасмурным. В восемь часов утра сотрудники зоопарка во главе с директором появились у вольера с жирафами. Здесь же собрались корреспонденты газет, радио и телевидения. Многочисленные камеры на треногах, как пауки, в ожидании были нацелены на объект всеобщего внимания. Люди кутались в пальто. Все семейство жирафов выпустили в уличный вольер, что им очень понравилось после нескольких недель, проведенных в помещении. Вовка с отцом устроили потасовку на свежем воздухе, они принялись бодаться рожками. Прошло более часа, прежде чем работникам удалось отделить Вовку от родителей, а все семейство загнать в помещение. Наш герой остался один. Это обстоятельство напугало юного жирафа, он попытался пройти внутрь, следом за родителями, но тщетно. Он только сломал засов и поранился. Пришлось ждать, пока Вовка не успокоится. Жирафы очень пугливые животные. Любое неосторожное действие рабочего – и животное станет биться о решетки, нанося себе увечья.
Время шло быстро. Корреспонденты маялись от безделья, ежились от холода и топтались на месте, а кое-кто, сделав несколько снимков, не стал дожидаться финала и уехал. Мы время от времени возвращались в директорский кабинет, чтобы погреться чаем. А дело приближалось к полудню, Вовка нервничал, его никак не удавалось загнать в глухой деревянный контейнер.
Прошел еще один час. Мало-помалу рабочим удалось осторожно загнать жирафа в узкий коридор, а затем с помощью досок Вовку оттеснили к контейнеру. Тут ему ничего не оставалось делать, как зайти внутрь. Корреспонденты бросились к камерам, чтобы заснять долгожданное действие, и то, как контейнер с помощью крана грузят на трейлер. Было уже около пяти вечера, когда эта затянувшаяся часть нашей операции закончилась. После недолгого отдыха трейлер в сопровождении милиции тронулся в путь. Маршрут был тщательно продуман заранее. Учитывая прошлый опыт, когда высокий груз не могли провести под арочным мостом в городе, и водителю пришлось спускать шины трейлера, на этот раз наш путь был иным. Мы ехали по набережной Невы, Рижскому проспекту, улицам Калинина, Трефолева, Кронштадтской и Петербургскому проспекту. Скорость движения – 30 км/час, и я, сопровождая жирафа в течение двух часов пути, несколько раз с замиранием сердца наблюдал, как контейнер угрожающе раскачивается на трамвайных переездах. Лишь в семь часов вечера мы доставили жирафа в порт Ломоносово, где его заждался экипаж. Капитан «Ямала» беспокоился уже не на шутку, он то и дело звонил директору зоопарка и справлялся, когда, наконец, доставят жирафа, ведь без него нельзя продолжить загрузку трюма.
И вот мы на пристани. Моряки, сгорая от любопытства, высыпали на палубу, чтобы увидеть, как столь высокого пассажира будут доставлять на борт их корабля. Под моросящим дождем контейнер опустили в трюм, туда же последовали коробки с продуктами для жирафа. Это были ивовые веники, сено, овощи, хлеб. Вся команда «Ямала» собралась на палубе посмотреть на необычный груз. Вовка созерцал всех испуганными глазами через зарешеченное окошечко. И вот трюм с лязгом закрыли. Внутри сделали освещение, включили обогрев – маленький калорифер, создающий больше шума, чем тепла. Затем я убрал решетку, чтобы Вовка мог просовывать голову к кормушке. Но от предложенных моркови, капусты и яблок он отказался. Вовка дрожал всем телом то ли от холода, то ли от страха. Разлука с родителями, переезд, жутковатое брюхо корабля, в котором он оказался – слишком много переживаний, и мы увидели, как из его больших черных глаз текут слезы. Жираф плакал!
Для Вовки было хорошо, что он знал меня и Муромцева. На другой день, он уже брал угощение из наших рук. Я был рад тому, что у него, наконец, проснулся аппетит. Больше всего Вовку привлекали веники, их знакомый запах действовал как утешение, и весь путь до Калининграда он только ими и питался.
Доступ в трюм был довольно затруднительным. С палубы мы должны были протиснуться в люк, спуститься по отвесной лестнице и, прыгая с ящика на ящик, добраться до клетки с жирафом. Кажется, я тогда хорошо поупражнялся, лазая в полумраке трюма во время качки по пять раз на дню, да еще с ведром воды или новой порцией веников для Вовки. Экипаж постоянно интересовался состоянием жирафа. Капитан просил доложить, если что-нибудь понадобиться. Как-то он явился в нашу каюту посреди ночи и передал телеграмму, в которой сообщалось: «Общественность Калининграда Петербурга весьма обеспокоена здоровьем своего любимца жирафа. Приказываю подробно сообщать его здоровье аппетите температуре влажности трюме через каждые четыре часа дня ночи. Оперативный дежурный Балтийского дивизиона».
А в море оказалось теплее. Балтика все еще хранила память о лете. И мы выходили на палубу, оставив куртки в каюте. Но потом погода изменилась.
Несмотря на шторм, разразившийся на второй день путешествия, Вовка чувствовал себя неплохо и каждый раз, когда мы появлялись в трюме, покормить его, он высовывал голову и с аппетитом поедал любимые веники. Как заметил один из матросов: «В море встречаются два типа: у одних морская болезнь сопровождается рвотой, у других – непомерным аппетитом». На наше счастье Вовка относился ко второму типу.
На третий день плавания в три часа дня корабль подошел к Балтийску и встал на рейд. Сколько бы мы еще болтались в море, в ожидании разрешения зайти в порт – неизвестно, кто-то из моряков сказал, будто бы понадобились целые сутки, но командование флота распорядилось пропустить «Ямал» без очереди. В порту мы втроем перекочевали на сухогруз «Индигирка», который доставил нашу компанию в Калининград по судоходному каналу.
В Калининграде был дождь. Трейлером нас везли с пристани мукомольного завода по блестящим бледно-желтым сырым улицам ночного города. В зоопарке под моросящим дождем контейнер с помощью крана сняли с трейлера, поместили в уличный вольер и открыли его. Наш мореход в свете прожекторов осторожно вышел из своего тесного помещения и огляделся. Неужели никуда больше не нужно ехать?
Вовка быстро освоился в своем новом доме. Спустя месяц карантина, его представили новой подруге Иде, с которой они сразу же подружились. Вовка был счастлив, и невозможно было понять, сохранились ли в его памяти те трудные дни морского путешествия.

Декабрь 1999 года.