Танго

                2006г
          Чужая душа – потемки. Мужская душа - чертов омут, прикрытый сверху каким- нибудь невинным ландшафтом.
          Я смотрела в его глаза и пыталась прочитать его мысли. Тщетно. Титров на равномерно- бархатистом, пленительно- коричневом фоне радужки не наблюдалось.
         Его руки были сильными, теплыми и нежными (можно подумать, руки желанного мужчины могут восприниматься хилыми и грубыми!), взгляд - внимательным и добрым. Но мне  не шибко важна была в тот момент доброта.  Нет, я  ничего против сей славной гаммы чувств не имею: просто на данный конкретный момент я искала в его глазах страсть.
          Его поведение за все это долгое время (а знакомы мы были несколько лет) выдавало с трудом сдерживаемое желание. Хорошо скрытую жажду, прорывавшуюся сквозь глубины подсознания. Он никогда не говорил комплименты, он не раскрашивал витиеватыми украшениями банальные фразы, не пытался меня специально рассмешить или очаровать интеллектом и остроумием - любимый прием самодовольных  дон - жуанов в стадии охмурения невинной жертвы. Он тихо и спокойно, без лишней пыли появлялся, всегда по случаю, словно чеширский кот из сгустившегося воздуха и несколько дней, в течение которых мы пересекались, начинали твориться чудеса.
            Складывалось навязчивое  впечатление, что паук, совершая брачные круги вокруг своей добычи, опутывает ее невидимыми нитями, убаюкивая ее бдительность, подходит все ближе и ближе, не выдавая крамольных мыслей. Добыча (то бишь я) была «за» двумя руками.
            С тех пор, как он впервые нарисовался на пороге моего кабинета у меня появилась странное ощущение, что я хочу быть рядом с этим человеком. Причем я тут же осознала, что целью моей близости является далеко не сосуществование в пределах одной квартиры, совместное копание картошки на даче и поедание шашлыков на днях рождений друзей. Мои цели ( хороша жертва) были более примитивны : мне хотелось почувствовать тепло его кожи, его руки на моей спине, его губы на моих губах. Мне  хотелось дышать его запахом и прикасаться к его щеке. Мне хотелось принадлежать ему. Я не могла понять причин этой жажды: да он был милым и очень приятным  мальчиком ( средних лет). Но он был женат – и, судя по всему, склонен к верности. У меня был друг, и я не испытывала острых проблем в реализации низменных инстинктов (и, между прочим, тоже  отличалась крайней устойчивостью к адюльтеру). Никому их всех нас не нужны были лишние проблемы.  Но иногда мне казалось, что мы связаны какой-то дурацкой резинкой: чем дальше мы расходимся, тем сильнее нас притягивает.
           Ощущения нарастали снежным комом: в течение первой встречи мы совершенно спокойно общались, как люди, которых столкнула производственная необходимость. Второе наше столкновение уже отличалось эйфоричным блеском в глазах и тайными намеками, таящимися в мягких ямочках уголков губ. В последующие дни мысли начинали напоминать снежную бурю - миллион снежинок в хаотичном движении и все о нем - день и ночь, особенно  ночью…- Целые ночи напролет…Я переставала высыпаться, что прибавляло блеска в глазах, а гормональный бунт придавал взгляду феерические оттенки. Аура невоплощенных желаний, видимо, озаряла лицо знаками, которые очень одаренно читали мужчины. Ко мне начинали приставать на улицах, знакомиться в кафе, заигрывать в транспорте. С улыбкой принимая этот поверхностный флирт, я все время возвращалась мыслями к нему. Он же был невозмутим и сдержан. Ему не хотелось от меня уходить - он (он!) искал дурацкие темы для продолжения разговоров. Его ладони летали над моими руками, боясь прикоснуться, словно, дотронувшись, мы бы не смогли расцепиться.
           Все это напоминало дикий брачный танец каких - то чудесных птиц. Невинный (пока), полный борьбы морально-этических установок с инстинктами. Когда предмет  моих волнений  исчезал с  горизонта, эмоции остывали медленно, но верно, оседая, как пена на шампанском, забиваясь куда-то в темные глубины неприличных желаний. Редко (очень редко) всплывая в сознании милым воспоминанием - почти как о первых юношеских платонических романах, полных страхом перед неизвестностью и верой в то, что таинственная область человеческих взаимоотношений будет так же приятна, как об этом воспето. Мы, конечно, уже были лишены страхов, мы уже, наверняка знали, что люди не брешут и фантазии иногда случаются беднее реальности. В периоды, когда мы долго друг друга не видели, мы успокаивались. И в следующую нашу встречу я думала примерно одно и то же:
- Какие страсти были! Надо же, как я спокойно на него реагирую сегодня…- В ту же ночь  я металась по кровати в тщетных попытках отогнать от себя призрак, нависающий надо мной и втягивающий меня в свои порочные игры.
                Иногда мне казалось, что лучший способ прервать этот замкнутый круг - воплотить мечты в жизнь. В результате все может оказаться гораздо прозаичнее. Извращенные выпады взрослого мировоззрения отторгают симпатии  по таким, мягко выражаясь, странным причинам, как неправильно причесывается или не закрывает после себя тюбик с зубной пастой. Может, он будет обладать ужасной привычкой  ковырять ногтем в зубах или прилюдно почесываться в интимных местах? Может, вляпавшись в свои грезы, я быстренько разочаруюсь и моим сладким страданиям наступит долгожданный конец? Но осуществить мое дерзкое предположение на практике не предоставлялось возможным: мы безумно долгое время даже не прикасались друг к другу. Эти странные, растянутые во времени и спресованные в короткие и редкие эпизоды встреч отношения, напоминали безумное танго.
                Удивительный танец, сплав нельзя и хочу, осторожные шаги одного партнера вокруг другого, вкрадчивые движения, плавные линии рук, с акцентом музыки резко меняющие положение, замирающие на мгновение, чтобы вновь описать красивую изогнутую в пространстве  линию. Взгляды, пристальные, в упор,  не отрывающиеся друг от друга. Губы, раскрывающиеся во время редких плавных переходов, как распускающийся бутон, локон взлетевший вверх и, в повороте  припавший к зардевшей щеке. Близость партнера: почти щекой к щеке, почти рука к руке, до такой степени, что, если б выключить музыку, зрители услышали бы биение пульса в ямочке между ключицами. Исключая взметнувшиеся юбки, столкнувшиеся с ногами партнера или кружева рукавов, скользнувших в пылу по его лицу,  их тела не соприкасаются ни на миг, а  кажется, что между ними уже давно все было... Этот танец мы танцевали в жизни, сгорая от невозможности потерять голову окончательно.
               За два года я  так привыкла к этому аттракциону, что мне казалось, мы уже давным - давно вместе, и когда он  впервые за эти годы (спринтер!) меня поцеловал, я поняла, что именно так он себя и вел в моих грешных ночных фантазиях.
           С поцелуем вообще была отдельная история…
           Как-то, выполняя срочное задание мы засиделиcь до вечера, не особо обращая внимания на время ( оно вообще переставало существовать, когда нас обстоятельства сталкивали на ограниченной территории). Задание было скучное, мы были вынуждены  по несколько раз сверять цифры и слова. Как обычно, работа делалась, думалось о своем, о том же молчалось. Решив прерваться, мы вышли  покурить в коридор. Оказалось, что энтузиастов, подобных нам, нет. Дойдя до выхода мы обнаружили дверь в коридор запертой. Похихикав по этому поводу, мы недоуменно взглянули друг на друга, обнаружив запертой и вторую дверь у противоположного конца крыла. Поняв, что все кабинеты закрыты, в легком шоке мы, ускорив шаг, подлетели к третьему, последнему выходу. Наверное перейти на бег нас заставила сама судьба - необходимости в этом никакой не было: совершенно спокойно можно было вырваться их заключения, позвонив на вахту из  нашего рабочего кабинета. Но скорость передвижения привела к удивительному результату: мы подлетели к двери почти одновременно, он на шаг позади меня, одновременно потянулись к  дверной ручке и одновременно за нее дернули: дверь оказалась запертой. Я была вынуждена остановиться. Его тормозной путь занял доли секунд, за которые я машинально обернулась к нему, не отпуская дверной ручки: моя рука оказалась за моей же спиной. Я попыталась разжать кисть, но он уже прикрыл мою ладонь своей. Вторая его рука тут же коварно обняла мою талию. Наши лица разделяли миллиметры. Препятствовать таким расстояниям не в силах даже гипертрофированное чувство долга. Чувствуя, как предательски дрогнули колени я, растворяясь во времени и пространстве, начала, как мне показалось, оседать в его руках, он  властно притянул меня к себе.
          Все произошло в считанные секунды, после которых время  прекратило свое существование, как факт. Впервые оказавшись в таком тесном контакте, по умолчанию послав ко всем чертям условности, мы оба с упоением вдыхали запах страсти, оказавшийся даже лучше, чем мечталось. Успешная реализация давнишних планов – чем не повод потешить свое тщеславие, особенно, когда оно удачно сочетается с чувственным, совершенно животным наслаждением для двоих, жаждущих этого удовольствия и понимающих (что немаловажно) в нем  толк! Жадно припав к замечательному источнику моих долгих мучений, я ловила каждую секунду счастья, потому, как каждая из них могла оказаться последней: наш внезапный поцелуй не решал никаких проблем, не обещал никаких продолжений и не давал никаких надежд. Мы, я думаю, оба это понимали, и, наверное, оба, меньше всего об этом думали.
          Мы,  мазохисты, удивительный народ: вечер, абсолютно закрытое помещение, подкупающая забывчивость окружающих, стражник на вахте, охраняющий наш покой -  чем не повод устроить незабываемую ночь? Но я уже не рассуждала: я сошла с ума, узнав вкус его губ. Я отдавалась поцелую с такой же страстью, как отдаются сексу. Время, замершее в тупике запасного выхода устроило эксперимент. Сознание, с трудом прорывавшееся через волны нежности вяло взывало к совести, чьи театральные угрызения затмевало упоение от чувства сбывшейся сказки. Все мои долгие ожидания, страдания, метания по одинокой постели, беспокойные, полные жажды безумные сны, после которых я просыпалась с болью в животе - все эти долгие дни, ночи и сумасшедшие пуританские встречи, казалось, скомпоновались в какой-то момент  и выдали взрыв. И теперь нас несло его волнами в неизвестном направлении: лишенные возможности сопротивляться, мы могли только подчиниться обстоятельствам, толкнувшим нас навстречу друг другу в диком танце, который танцуют двое без света, музыки и платья – ведь и в танго всегда наступает момент, когда партнер опрокидывает партнершу навзничь.