О Петре и Февронии Муромских

«Хотя и грешен я, и невежда, но на Божию благодать и на щедроты Его уповая и на ваши молитвы к Христу надеясь, работал я над трудом своим. Желая вам на земле хвалу воздать, настоящей хвалы еще и не коснулся. Хотел вам ради вашего кроткого правления и праведной жизни сплести венки похвальные после преставления вашего, но по-настоящему еще и не коснулся этого. Ибо прославлены и увенчаны вы на небесах истинными нетленными венками общим Владыкой всех Христом».

Ермолай-Еразм. «Повесть о Петре и Февронии Муромских».




«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий».

Где вода превращается в вино?

Перед алтарём? На брачном пиру? В темноте спальни?..
…Знаешь, что мне больше всего запомнилось? …Нет, нет, молчи и не смейся. …Ох, я хочу рассказать тебе это в двадцать пятый раз. То, как ты сгребаешь ладошкой крохи со стола. Солнце в зените, в трапезной жарко и тихо, всё спит, и, кажется, на целом свете больше никого нет, а если сейчас выглянуть в окно – там будет не княжеский двор, а сад… тот самый. А ты стоишь и собираешь хлебные крошки. Тогда я впервые понял: тебя здесь уничтожат.

«Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто».

Князь и дочь бортника. Какой позор! Мало того – слыхали? – она сама, первая сделала ему предложение! Никакого родительского сговора, никаких сватов, послов, даров… В общем, никакого благочестия. Сплошное попрание вековых устоев. Нечищеному коню самого последнего дружинника понятно, что ею движет. Из нищей избы да к шелкам-жемчугам. Что вы говорите: «блудливая девка»? Да не всё ли одно...

«И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы».

…Знаешь, у людей есть песня, а в ней такие слова: «…и ровно тысячу лет мы просыпаемся вместе, даже если уснули в разных местах…». Это очень странный образ. Неправда, что нынче ведома только плоть. Они уловили, почувствовали и другое. То, что знают поэты, младенцы и Христа ради юродивые.

«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится…»

…Ты меня обманула. Как же я тогда на тебя злился. Я был молод. Я победил! Победил своими собственными силами, хитростью, отвагой. И эта победа принадлежала только мне. Вся жизнь принадлежала только мне. Я видел её, как на расписном блюдце, она звала вдаль, к славе, почестям и новым свершениям. Ну зачем здесь какая-то болезнь, обрушившая все планы и чуть не угасившая меня самого, зачем какие-то лекари со своими условиями, какое все они имеют право хоть что-то решать за меня?

«…не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла…»

…«Любовь изменяет само существо вещей». Так говорит брат Иоанн Златоуст. Когда я тебя увидел… Знаешь, давай лучше не будем трогать тайну. Брат Иоанн говорит, что тайна сия велика есть. …В любом случае, думал я тогда не об этом. Князь и дочь бортника! Дурно воспитанная ещё, к тому ж.

«…не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит…»

…Когда мы ушли из Мурома, в Муроме началось. Они изгнали недостойную править ими княгиню-простолюдинку, заодно – дурака-князя, вцепившегося в её юбку, но они забыли изгнать себя. Бедные мои. Что там было! Страшно вспомнить, любимая. Лучше вспомни, как выросли вновь те молодые деревья. Те, которые повар срубил, чтобы повесить котлы, когда мы причалили и ужинали на берегу. Вера зреет в темноте души, как горчичное зерно, прорастает там, пуская корни. Но ведь не сразу. Пока это ещё вымахает такое дерево, что и птицы небесные укроются в его тени. А может, и с любовью так же? Берегись топора, не вешай котлы на мёртвые древесные обрубки. Чудеса чудесами, а обычно, чтобы такое исправить, потом вся жизнь уходит.

…Земная жизнь уходит сквозь пальцы. Ты знаешь, мне думается, что постепенность нас иной раз выручает. Всю скорбную неполную полноту вещей мы однажды теряем. Понимаю, без этого не обрести новой, совершенной. Но всё лучше, если огонь гаснет не вдруг, оставляет по себе не холод потухшего очага, но тепло от раскалённых углей. Когда так совершилось с нами, мы приняли постриг. Помнишь: я умираю, и тебя зовут ко мне, а ты вышиваешь лики святых на занавеси для храма? Я не мог понять. Даже тогда. А игла всё сновала у тебя в пальцах... Ведь впереди ещё целая вечность, и мы – оба знаем – встретимся очень скоро. Куда спешить? Но я не мог больше дышать. И ты оставила работу и пришла, чтобы отправиться вместе. …Ты завершишь её когда-нибудь, свою чудесную вышивку. «Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится». Так говорит брат Павел.

Ты улыбаешься. Вот точно так же ты смотрела на меня и раньше, и давным-давно, в юности. И я до сих пор почти ничего о тебе не знаю. «Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится. Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое». Как рассказать им про нас? Как дать понять, что эти легенды – и есть их жизнь? Что одно вырастает из другого. Может вырасти, если пробьёт земную плодородную тьму. «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше». Как им сказать, чтобы поняли и поверили?

…Как вода превращается в вино?..