Часть1 У подножия

Проснулся под гортанно-томное воркование горлинок: «гу, гуу-
Гу!», «гу, гуу - Гу!» за окном. Вставай, мол, пора. И то верно. На
дворе необычный день, семнадцатое июня – мой день рождения.
Три дня назад я прилетел в Болгарию, влюблённый в неё ещё с
семидесятых годов прошлого столетия. Павел Баня – небольшой
курортный городок в центре знаменитой Розовой долины,
прославленный горячими минеральными источниками, за что и
назван Баня. А Павел – это в память брата царя-освободителя,
якобы, первым отметившим «пользительные» свойства местных
вод.
Курорт Павел Баня не популярен у россиян, там нет моря, поэтому
предполагаю, что я был в городке единственный русский.
Поскольку отмечать день рождения в одиночестве было бы похоже
на глухую пьянку, то решил совместить событие с подъёмом на
Шипченский перевал. Героическая оборона которого в 1876-78
годах, стала (не побоюсь этих слов) символом сияющей в веках
боевой славы русских чудо-богатырей и нерушимого братства с
болгарами. К подножию горы Святой Никола притулилось село
Шипка, давшее название перевалу и всему, что там происходило.
Чуть выше, на склоне, сияя золотыми куполами на многие
километры над Фракией, высится Русский православный храм
погибшим в боях за свободу Болгарии. Оставив «форд» на стоянке,
благоговейно вошёл сквозь свободно открытые врата в храм-
памятник, отдать дань уважения павшим русским героям.
Осторожно ступая по плитам пола, стараясь не нарушать тишину
под сводами церкви, медленно обошёл памятные плиты на полу.
Читаю имена, воинские звания и наименования подразделений,
отличившихся в боях под Шипкой. Не первый раз я здесь, но
каждый раз с особым чувством, шёпотом едва шевеля губами,
читаю среди других названий полков: Владимирский, Суздальский,
Шуйский…. Перехватывает горло. Наши. Безотчётно для себя
поясно кланяюсь, касаясь пальцами правой руки плит, хранящих
память о земляках. Осторожно, в безмолвии, только тихие шаги
отзывались под сводами слабым эхом, спускаюсь в крипту, где
упокоились и бережно сохраняются болгарами, останки павших.
Невольно, про себя вспоминаю, запинаясь, молитву: «Отче наш,
иже еси…» - не учили нас в своё время. Поклонившись в уважении,2
поднялся наверх и вышел из храма в тенистый парк. Медленно по
тропке выложенной тротуарной плиткой обошел кругом. Сбоку, в
одном месте, неприметная плита сообщила, что рядом находится
кладбище русских воинов, тех, кого раньше мы называли
белоэмигрантами, завещавших похоронить их неподалёку от
павших героев предыдущего века. Видно и находясь в безысходной
эмиграции, они продолжали ощущать себя частью великой нации,
что и после ухода, желали лежать рядом со своими. Видимо, воспринятые с молоком матери патриотизм и любовь к России, к Родине проявлялся и в их последних желаниях…
По тропке поднялся на кладбищенский склон меж островков и
рядов запущенных могил. Одни расположены в беспорядке, словно
павшие после атаки бойцы в поле. Другие расположены чёткими
рядами, как цепи воинов, идущих в атаку. Полустертые на
каменных плитах надписи: «Полк…, штабс капи..», даты 1924 …,
поржавевшие и кое где погнутые металлические кресты, заросшие
травой могилы. Тишина и запустение. Но, тропинки говорят и о
том, что есть те, кто хранит память о бывших и посещает эти
места….
В раздумьях и под глубоким впечатлением вернулся к машине,
чтобы продолжить путь на перевал Шипка