Первая история с подозрением на белую горячку

Рассказал нам эту историю  театральный режиссер Иосиф Леонидович Райхельгауз за поздней, послеполуночной трапезой в китайском ресторане на Дёблингерхауптштрассе. Вена – не тот город, где можно заявиться в ресторан  заполночь  и на что-то рассчитывать, но что не сделает дружба? И мы уговорили наших китайских друзей задержать повара, чтобы  когда-нибудь, вернувшись в Кантон, он мог бы рассказать своей большой семье, как  однажды ночью  накормил блестящую русскую театральную компанию.  Повар вздохнул (видимо, догадываясь о любви богемной  компании к застольям до рассвета) – и остался на кухне.

Между дим-сумами и хрустящей уткой (секрет изготовления которой повар привез из Кантона и, кажется,  собирается увезти его обратно, несмотря на наши уговоры)  Иосиф Райхельгауз рассказал такую историю.

Собирался он  поставить французскую пьесу, главным протагонистом  которой должен был быть... снег.  Действие разворачивалось на фоне падающего, по замыслу драматурга,  снега,  все сюжетные линии были завязаны на этом бесконечном – то утихающем, то усиливающемся – снегопаде.  Эксперимент показался соблазнительным, однако тут же встал вопрос  технического порядка. Драматург волен был вообразить этот снег в качестве главного героя, но как же явить его на сцене?  Как сделать так, чтобы  в театральном зале падал  настоящий, обильный, пушистый  снег?  От идеи эрзацев в виде бликов от стробоскопа и прочих видеофокусов отказались  сразу же -  или настоящий снег, или...  По всему выходило, что идее суждено было остаться нереализованной.

Но тут кто-то прознал, что в оной же Франции техническая проблема эта блестяще решена. Специально для театров производится особый реквизит – небольшой баллон с вентилем, при открытии которого в помещении начинается самый настоящий снегопад.

Райхельгауз заказал ящик.

Увы, пьеса так и не увидела русской сцены. Подозрительный ящик застрял на таможне, театр уехал на гастроли... фестивали, новые планы, новые постановки... – когда наконец  баллоны доставили в театр, не сразу и вспомнили, что это такое.  Искусственный снег был уже не нужен.

Ящик стоял в углу директорского кабинета памятником нереализованным идеям.  И однажды любопытство взяло верх.  Режиссер с одним из актеров прихватили баллон и отправились на испытания в туалет. Хотелось посмотреть – что же это за чудо такое французское.

Чуда, однако, никакого не случилось. С шипением вышел бесцветный газ.  И  - ничего.

Испытатели решили, что виной всему – полгода, проведенные ящиком с реквизитом на таможне. По-видимому, срок действия истек, и волшебство не состоялось. Слегка разочарованные, режиссер с актером вернулись в кабинет – и тут же забыли о неудаче.

Через полчаса в театре раздались дикие вопли. В туалете, казалось,  кого-то убивали.

Райхельгауз с актером бросились на крики, и, ворвавшись в туалет, увидели такую картину:

Мерно падал белый пушистый снег.

Посередине комнаты, по колено в снегу, в состоянии глубочайшего катарсиса  – будто сошедшая с картины Мунка – стояла уборщица. Сжимая запорошенную швабру, глядя куда-то вдаль выпученными сверкающими очами, она кричала:

- Аааааа! Допилась, сука!  Аааааа! Допилась, бл...!!!