Танцкласс глава 22 заключительная

Инга оставила на тумбе цветы, Аня  бережно поставила букет в чудом нашедшуюся вазу.
 Костюмы быстро сложились в удивительно ровные стопки. Через десять минут  женщина предпенсионного возраста из костюмерной забрала  толстую спортивную сумку.
Матвеева осталась одна,пальцы cжали связку ключей, металл больно впивался в ладонь. Аня не знала, как теперь в одиночку прогнать  оставшуюся теперь пустоту перед окончательным прощанием со всем детским.

Анна подошла к надтреснутому зеркалу. Стекло дробило на мелкие кусочки отраженное в нем лицо.Как будто это по щекам расходились ломаные трещины-шрамы.  На улице шумела гроза, тяжелые первые капли превращались в ливень. По комнате разлился пряный и душный запах сырости и намокшей уличной пыли.

Аня взяла в руку телефон. Пришло давно позабытое письмо, отправленное декабрьским вечером. Сколько еще таких писем придется получить?

«Сестричка, я знаю, ты уже хорошо всё сдала и я была права. И ты успела полюбить танцы. Все,кто когда нибудь приходил в танцы, уже не могла из них уйти. 
Твоя София, из прошлого.»

В справочнике Анна нашла номер выхваченный случайно у сестры. В каждой телефонной книжке наверное есть такие телефоны, которые никто никогда не наберет, но которые нельзя удалять.
«Может я заслужила последнее желание — услышать снова этот странный голос? Зачем я это делаю? Услышу, а что потом? Стоит ли вообще? Да и пальцы  не слушаются. Нет!».
Анна одним движением пальца стерла заветные цифры из памяти сим-карты. Сразу стало спокойнее.

Зачем все это было? Наверное, этой зимой просто была потребность влюбиться, похожая на авитоминоз или обезвоживание. А этот тип просто появился вовремя из ниоткуда, такой яркий, или обманчиво яркий, непохожий ни на кого. Старая банальная история — девчоночья влюбленность. Вот и еще одной иллюзией меньше. Как стыдно, просто до злости стыдно за испорченные  нервы, год и характер.
Вдруг кто-то вошел в танцевальный зал. Аня на уровне инстинкта обернулась, рука резко ослабела, мобильник выскользнул и грохнулся на пол, так что даже отлетела крышка.
-Осторожно, я так два аппарата убил.  Все уже ушли? Так и думал.
Низкий голос с резкими перепадами тонов, как будто навсегда чуть-чуть удивленный. Тигриные глаза и добродушная, но островатая улыбка, делающие целый облик каким-то неправильным, надломленным.
Этот человек  появился опять, как чертик из табакерки.
*  *  *
Роберт ушел с фестиваля позже остальных, а потому даже не надеялся застать Ингу и всех ребят. Пустой коридор и  тишина в нем, от которой гулкими становятся даже шаги в мягких кроссовках, подсказывали, что Роб опоздал. Шаг перед неизвестностью — зависание над пустотой. Там, за дверью уже чересчур много потеряно. Может там еще есть кто нибудь?  Они еще в обиде?  Главное знать, что у кого-то последнее впечатление о тебе осталось положительным.
 Роберт дернул ручку двери кабинета. Предчувствие не лгало: все успели уйти.
 Девушка в легком желтом платье о чем-то задумавшись застыла у зеркала со сжатым с силой в тонкой руке телефоном. Только Роб шагнул через порог, она заметила его и от неожиданности выронила мобильник, который с грохотом полетел на пол.
-Осторожно, я так два аппарата убил.  Все уже ушли? Так и думал.
Девушка кивнула и , присев на корточки, стала спешно собирать запчасти телефона.  Она взглянула на Роберта вопросительно снизу вверх. Ему не хотелось уходить на сырую холодную улицу под дождь. Почему-то именно в дождь острее всего одиночество.
Роб вспомнил, что девушку зовут Аней, и она родня кое-кому, но это уже не имеет значения.  Странно, что весь год он ее даже почти не видел.
Лицо в оправе каштановых волос спрашивает взглядом: «Что-то ещё?» Роб поспешил завершить растянувшуюся паузу:
-Просто выглядишь роскошно.
-Я думала, мне опять скажут, что я похожа на пятиклассницу, - ответила девушка недоверчиво,но слегка приподняв в улыбке губы, - давай без комплиментов. Не люблю их.
Анна выпрямилась в полный рост, не глядя  больше на Роберта, подошла к окну; платье густо-желтой волной струилось по ногам от шагов. Отчего, когда говорила она, ни на секунду ее взгляд не соприкоснулся со взглядом Роберта? Голос, пожалуй,  чуть более низкий и взрослый, чем нужно ей с ее детской внешностью.  Странное существо.
- Меня уже обвиняли в дешевых комплиментах. Я не знаю, по какой шкале оценивается их дороговизна. Ты похожа на Хэпберн. Так подойдет? Ты собираешься получать "вышку"?   Кем же ты мечтаешь быть?
Вопрос оторвал Аню от созерцания дождя. Кажется, она проверяет искренность слов в глазах собеседника напротив, в глазах которые много лгали на своем веку.  Откуда она могла знать об этом?
-Тебе интересно, или просто болтовня? Я подаю на журналиста. Не говори про мечты. Я боюсь мечтать. Если не сбывается-плохо, если сбывается, то вместо  мечты остается пустота. Или разочарование. Надо взрослеть, чтобы не было так больно. Взросление-это  прощание с иллюзиями.
-А я просто хочу что-нибудь хотеть. Надо переставать жить без смыслов. Мечты делают тебя лучше. И творчество. Когда танцуешь, испытываешь нереальное чувство вдохновения, а когда этот порыв кончается, сильнее ощущаешь бессмысленность всего вокруг. Искусство вызывает привыкание.

Разговор зашел в непонятные дебри. На улице так темно от туч, что фары машин горели ярко, как поздним вечером. Странная гроза, из тех, которых боишься в детстве, будто хотела наказать за что-то этот город, его жителей и этих двоих в танцевальном классе. Молнии действительно страшно отражаются в зеркалах. Весь пейзаж в окне- огромная сцена, где дождь единственный артист, танцор и музыкант, подчиняет себе все.
-  А как твое образование?
-  Оно успешно только что закончилось. Не хвалил людей, которые учатся ради корочки. Сам три года по утрам отсыпался на камчатке,недавно осознал, что никогда не буду фанатиком своего дела. Меня соглашаются взять кассиром в "Магнит" и консультантом в магазин... белья. О да, всю жизнь мечтал о такой работе. Я завидую тем, кому есть куда уезжать. Я сам мечтал о пафосе большого города. А остался один в своем болоте наедине с детскими амбициями, в то время, как все разлетаются.

Никто никогда не слушал Роберта, как эта девушка. Может, ему так кажется, может ему опять надо стать центром внимания, может она и не слышала слов? Просто Анна иногда отрывалась от созерцпния дождя, дабы свериться с его выражением лица.
Может, и это движение души Роберта, «Робина», пройдет, опять в жизни появятся  скука, будничность, пошлость, банальность? И опять придется, чтобы выживать, надевать маски холодности, равнодушия, распущенностию? Возможно ли это?
И никогда не будет таких порывов, от которых хочется перевернуть мир, изменить себя, жить какой-то более высокой и чистой жизнью, не разменивать душу ради секундных удовольствий?
Что-то необъяснимое теряется вместе с "Танцклассом" Инги и девочкой в простом платье из органзы.

Может, счастье состоит в  боязни потери самого дорого? Если не боишься потерять- не дорожишь.
- Всего неделя.  Если подумать, тут не так плохо. Ты когда-нибудь видела летом запуск китайских фонариков на набережной? Была на рок-фестивале в августе? А на байкерских шоу в августе ? Здесь можно жить и получать еще массу приятных ощущений. Если хочешь, не слушай мой бред. Ты   танцуешь танго?
-Я ?Ты что !?
-Но, конечно, видела, как его танцуют. Дай руку. Я не кусаюсь. Вот музыка, - Роб включил телефон, - я веду, а ты повторяй шаги.
Роберт одной рукой обхватил талию, которую нельзя было почувствовать под шифоном платья. Девушка вся казалась  прозрачной, эфемерной, созданной , как призрак, из эфира. Руки тонкие, беспомощные, но теплые. Если такую партнершу приподнять на руках, то она, наверное, взлетит. Шаги ей не давались.
-Ай, я падаю! Бессмысленно учить что-то в такие короткие сроки, -сказала она, высвобождая ладони, - я так хочу выучиться танцевать по-настоящему, но это уже никогда не пригодиться.
-Почему? Я знаю, тебе стоит учиться.Я хочу сделать с тобой этот танец, если мы когда-нибудь еще увидимся, ты для него очень подходишь.
* * *
- Инга оставила букет. У нее аллергия на этот сорт. Когда мы были еще в спорткомплексе, она велела подарить кому-нибудь. А мне сегодня некому. Возьми себе.
Роб подумал, что цветам жалко вянуть в вазе в пустой до осени комнате. Букет — громкое название для трех роз в упаковке, похожей на конфетную обертку. Роберт небрежно отвернул уголок целофана. Это были бархатные розы великолепного темно-алого готического цвета. Они были не так уж свежи и совсем не  подходящи, чтобы дарить их молодой девушке.  У одной лепестки у верхней каймы еле заметно подсохли. Но это мало портило цветы. Они были трогательны в сознании своей недолговечной красоты.
-Что же, мне розы по остаточному принципу?  Еще чего! - ответила Анна,-Я придумала, что делать!.
* * *
Аня и Роберт вышли в коридор, прохладный и темный, как подземелье. Роб нес букет так, чтобы в в конце коридора, со стороны входа, его не было заметно.  Вахтерша за старым лакированным столом, уставленным всяким хламом в полудреме сидела в свете желтой лампы. Дождь действовал на нее успокаивающе.
-Извините... - побеспокоила ее Анна, - мы не найдем ключи от двенадцатого. Посмотрите, нет ли их у вас.
Вахтерша настороженно глянула на девушку и неохотно поднялась к шкафчику с ключами. Женщина два раза прошлась глазами по подлочкам и отрицательно покачала головой.
-Роберт, - обратилась девушка к спутнику, - ты везде хорошо смотрел?  У тебя точно их нет?
Тот похлопал рукми по карманам.
-Ах, конечно, вот они. Тогда мы их лучше сдадим.
Парень передал ключ с простым пластмассовым пронумерованным брелком вахтерше. Та давно выученным движенем закрыла стеклянную дверку, не забыв проверить, все ли на месте. Успокоившись, она вновь уселась на свое место, вспомнив при этом застарелый радикульт. Молодых людей в коридоре уже не было.
На столи лежали три кроваво-алые розы и криво выдранный из тетради листок, где двумя косыми подчерками было выведено:
«Спасибо за вашу работу, она на самом деле очень важна.
Мира, счастья и добра вам!»

* * *
-Зато не банально, и сделали доброе дело. Так ведь? - Сказал Роберт, когда они с Анной вышли на крыльцо, находящегося под козырьком здания, посеревшего от влаги.
Пространство впереди, заполненное дождем, выглядит сплошным и непроницаемым. Ливень растягивался от земли до неба нитями бриллиантовых бус. Капли-бусины звонко отскакивали от асфальта или терялись в темной глади луж. Тучи еще не растеряли грозовой силы и фиалкового фиолетового оттенка. Но вдалеке, между домами, горизонт окрашивался в золото, смелые лучи уже штурмовали стену дождя.
Как-нибудь придется идти.
Анна сбежала со ступеней почти так же, как Лида из фильма про Шурика. Брызги воды попали на платье и волосы.
-Очень здорово! Дождь совсем теплый! - крикнула она Роберту. Он осторожно спустился, для начала подставив руку под ливень.
-Правда, теплый. Тебе далеко идти?
Робу все равно стало казаться немыслимым отпускать в гущу стихии эту похожую на воробышка девушку.
Роберт снял легкую ветровку и без разрешения накинул на Аню. Она возмущенно поежилась, но оставила кофту на плечах.
-Что ты делаешь?
-Давай я дойду с тобой, мне все равно идти некуда, кстати, хочу твой номер телефона.
-Правда?!
Конец длинной улицы еще не вырисовывался в серебристой дымке.
Надо прощаться, причем как можно проще и легче. Потом разлетаться прочь по жизни в разные стороны с космическими скоростями. Что будет дальше? Это время жизни состоит из постоянных вопросов, на все ли из них ответ будет окончательным? Это время похоже на танец, рискованный,  но  прекраснейший из танцев.
Где-то идут войны, мир раскалывается не успевая лечить себя от ран, нанесенных людьми. Жизнь несется, как бешеная игра, в которой постоянно ставится на карту будущее.
Волнующая тягучесть последних минут, может, и есть секунда счастья, балансирующая, как на канате, между «до» и «после»? А может не убивать все более смелеющую надежду, что это не конец?