Загнанная лошадь

   Она мчалась вперед по широкой дороге, вздымая вверх облака сухой пыли, а иногда и сорванные с ветки и теперь одиноко лежащие, сохнущие листочки. Временами даже мелкие камушки вылетали из-под копыт и стремительно скрывались в высокой придорожной траве. Она мчалась. Позади оставались растянувшиеся вдоль дороги хвойные леса, березовые рощи, бесконечные поля, низкие кустики или просто одинокие деревья. Иногда она пролетала мимо чьих-то повозок, мимо идущих куда-то людей. Она мчалась. Безжалостный ветер бился о ее морду, назойливые песчинки попадали в большие, глубокие глаза. Ее мощные длинные ноги быстро несли ее к чужой цели. Если бы она обладала разумом, то, без сомнения, уже давно повернула бы в сторону зеленых сочных лугов, сбросив жестокого наездника и сорвав с себя седло – клеймо обузданного человеком раба. Но она уже давно привыкла подчиняться одним и тем же крикам, тем же острым,  вонзающимся в ее блестящую от пота буланую кожу ударам. Она не могла знать, к чему такая спешка, что ждет впереди или стремится за ними сзади. В ее большой голове умещались лишь инстинкты. Ее гнали, и она мчалась. Временами, когда, казалось, можно было немного замедлиться, чтоб успокоились сильные, но уставшие мышцы, она снова чувствовала очередные удары под бедра и со страхом возвращалась к предельному темпу. Она могла чувствовать, как, щекоча, по ее задним ногам стекали струйки багровой жидкости до самых копыт и ниже, оставляя на дороге частые капли крови. Она не могла сказать человеку, как ей тяжело, как ей плохо, а он не замечал этого. Он  был озабочен мыслями о своем задании, о каких-то целях. Она тяжело дышала, ее массивное тело вибрировало от сумасшедшей нагрузки.
   Человек прижался к крепкой спине лошади, чтоб ветер не врезался в его лицо, и пыль не попадала в глаза. Он следил за тем, чтоб она не замедляла свой бег – у него было мало времени. В таких случаях наездник бил ее шпорами в бока. Каждый раз, когда ему приходилось это делать, что-то щемило в груди, будто он наносил удары по своему сердцу. Но он старался не думать об этом, он думал о том, что скоро выполнит свое задание, даст напиться своей верной боевой подруге и отдохнуть. А потом он будет смывать с нее пот и засохшую кровь, расчесывать ее гриву, гладить за ушком, нашептывая ласковые слова...
 - Ну! Что ты медлишь! Ну!
   Лошадь останавливалась, не обращая внимания на крики и удары. Ее ноги заплетались, и передвигались все медленнее. Ее огромное сердце билось все быстрее. Она издавала странные, задыхающиеся звуки, хватая воздух. Человек несколько раз сильно и быстро ударил ногами. Багровые брызги вместе с клочками кожи как из фонтана выскакивали из лошадиной плоти. Животное остановилось, делая глубокие вдохи. Человек, словно не понимая, закричал:
 - Ну, тупая скотина, вперед!
   Это было последним, что хоть и не могла понять, но точно смогла услышать загнанная лошадь.
   Наездник быстро перегруппировался, чтоб падающая туша не придавила его кровавой ноги. Он упал, потом быстро вскочил и пару раз в отчаянье ударил тяжело дышащую лошадь ногой. А потом он опустился на колени, положил одну руку на длинную морду, другой поглаживал мокрую шею. Он наклонил голову, слезы из его глаз не стекались по щекам, а сразу падали на буланую, потную кожу. Он смотрел, как большие глаза нервно бились о края глазниц, то и дело обращая свой умирающий взор на своего хозяина. А потом они остановились на нем и словно успокоились.
 - Прости. Прости...
   Этого уже не могла услышать загнанная лошадь.