II Глава

Возвращение к действительности, как изощрённая мучительная пытка. Я до сих пор связана, хотя это и не нужно — руки и ноги отказываются меня слушаться. Щекой чувствую под собой холодный бетон, шершавая поверхность соприкасается с кожей и отдаёт ей свою прохладу. Возможности рассмотреть помещение меня лишает повязка на глазах, и это пугает меня ещё больше.

Свёрнутая в клубок на жёстком полу покорно жду, когда ко мне полностью вернётся рассудок и возможность двигаться; кричать я не смогу из-за скотча, да собственно даже и пытаться не буду. Я не хочу усугублять ситуацию, поэтому буду смиренно ждать дальнейшего хода событий. Непослушные веки под повязкой словно налиты свинцом, но мне удаётся немного приоткрыть их — за плотной тканью я ничего не вижу. Всё, что осталось в моей власти – слух, но пронзительная тишина окутывает всё помещение.

Силюсь привести скачущие из угла в угол мысли в порядок и разложить их по полкам. Одно я знаю точно — меня похитили, но с какой целью и кто пока неизвестно. Где я, мне тоже неизвестно, а самый странный факт состоит в том, что мои похитители переговаривались на английском языке. Чем больше я силюсь распутать клубок своих мыслей, тем туже затягиваю узлы в своём сознании. Окружающая тишина и тьма сводят меня с ума, я уже готова отбросить опасения и попытаться подать голос, но чувство страха заставляет меня одуматься.

Пытаюсь пошевелиться, чувствительность ко мне вернулась, но скотч плотно стягивает руки и ноги, попытки освободиться заканчиваются крахом. Что есть силы трусь головой об бетон, в надежде сорвать с себя хотя бы ненавистную повязку, закрывающую глаза, но ни она, ни скотч не поддаются. Выходов, кроме как, смирившись, ждать чьего-нибудь прихода, не остаётся.

Я не знаю, сколько точно прошло времени: может, час, может, несколько минут, сейчас каждая секунда для меня тянется, как вечность. Скрежет метала, словно открывается засов, возвращает меня к реальности. Кто-то пришёл, шум лёгких шагов всё ближе ко мне, и совсем скоро я ощущаю чьё-то присутствие совсем рядом с собой.

Голосов несколько, оба мужские, но они разительно отличаются; ни первый, ни второй голоса совершенно не похожи на голоса тех, которые были со мной в машине — это уже другие люди, не изменен только язык. Безупречный английский без капли акцента, куда я попала? Почему они все говорят по-английски, для меня это было и останется загадкой.

Голос одного мягкий, бархатный, но отвечает он коротко, видимо, на вопросы первого, скорее всего он просто выполняет приказы. Второй голос жёсткий, холодный, полон стальной уверенности и строгий, от него тянет холодом.

Крепкая мужская рука, очевидно, обладателя ледяного тона, потому что его голос я слышала совсем близко, хватает меня за шиворот, как нашкодившего котёнка, и поднимает из лежачего положения. Я опираюсь спиной о стену и жду, резким движением с моих глаз срывают повязку, и я немедленно слепну от яркого белого света. Зажмуриваюсь и стараюсь свыкнуться с тем, что ко мне вернулось зрение.

Медленно открываю глаза, и наконец, могу видеть всё, что меня окружает. Белое безжизненное помещение, абсолютно замкнутое, за исключением тяжёлой железной двери, но просторное. Всё, что есть в комнате — стены, потолок и пол белого цвета. Перед собой я вижу возвышающуюся мужскую фигуру, в дверях ещё одного человека.
Парень передо мной высокий, у него широкие плечи и мускулистая фигура. Коротко стриженные пшеничные локоны едва спадают на лоб, чуть ниже красуются два айсберга — ледяные голубые глаза, такие свирепые и бездонные. Черты лица безумно притягательны, но в лице нет и капли мягкости, только гнев, решительность и жёсткость.
Смотрю на него и со страхом ожидаю дальнейших действий, что у него на уме – можно только гадать. Да, я не ошиблась, молодые люди снова перебрасываются между собой короткими отрывистыми фразами, и я убеждаюсь в том, что ледяной тон принадлежит обладателю не менее ледяной внешности.

Без лишних церемоний меня ставят на ноги, довольно проблематично удерживать равновесие, когда твои ноги связаны между собой; но я отчаянно пытаюсь не упасть, потому что не знаю, чем это падение может закончиться.
Внезапно, парень, стоящий передо мной, выхватывает из-за пояса небольшой нож, неотрывно глядя мне в глаза двумя своими льдинами. Очевидно, ему доставляет удовольствие видеть мой страх. Растянувшись в ухмылке, он медленно присаживается на корточки у моих ног и вспарывает скотч, наконец-то я могу встать удобнее и не бояться упасть.

Спортивная форма у парня-то, что надо; не теряя лишнего времени, он встаёт и заводит нож за мою спину, ловкими, словно профессиональными движениями он избавляется от скотча на моих запястьях и срывает полоску клейкой ленты с моего лица. Больно. Мои распущенные волосы сбились в причёску под названием «Я упала с самосвала» и пыльными клоками падают на плечи и грудь.

Я молча смотрю парню в глаза и пытаюсь предугадать ход его действий, но тщетно. Он прячет за пояс нож и делает небольшой шаг в мою сторону, я инстинктивно отшатываюсь назад и касаюсь спиной стены. Самодовольная ухмылка расползается по его лицу, и моя кровь застывает в жилах. Резким движением руки он хватает меня за шею и с силой вжимает в стену, воздуха не хватает. Хватаю ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег, мышцы его руки даже не дрогнули в ответ на мои хрипы, драгоценного кислорода всё меньше и меньше. Руками пытаюсь отцепить его пальцы от своего горла, но мёртвая хватка руки не ослабевает. Я близка к потере сознания, как вдруг он убирает ладонь от моей шеи, и я незамедлительно падаю на пол у самых ног этого деспота.

Судорожно втягиваю воздух и никак не могу насытиться кислородом. Поглаживаю горло ладонью в том месте, где сжималась его рука, поднимаю глаза и вижу, что счастью этого садиста нет придела, ледяные глаза горят гордостью и полны самодовольных искорок. Он вновь поднимает меня на ноги и что-то говорит мне по-английски. Сжимаюсь в комок в ожидании новых издевательств, как вдруг его окликают. Я ничего не могу разобрать.

Он хватает меня за руки и разворачивает лицом к стене, скотч, как оказалось, уступил место наручникам. Щелчок — и руки снова обездвижены, я разворачиваюсь, и парень достаёт из кобуры чёрный пистолет; на дуло прикручен глушитель, такие пушки я видела только в западных фильмах. Глаза округляются до невозможных пределов, страх всё больше проникает в моё сознание, а дуло пистолета утыкается в мою спину, подталкивая вперёд.

Мы выходим из помещения и попадаем в коридоры, целую сеть коридоров с множеством дверей. Оказывается, тут куча народу, но никому нет дела до того, что этот сумасшедший тащит меня неизвестно куда под дулом пистолета. Шагаю впереди и изредка позволяю себе окинуть взглядом помещение, всё такое просторное и продуманное до мелочей.
Отделанные в современном стиле коридоры и металлические аккуратные двери, сделанные под дерево. Толпы юношей и девушек, шныряющих по предоставленному пространству, переговариваются между собой исключительно на английском. Мой разум отказывается понимать, что здесь происходит и почему я сюда попала. Прохожие не стараются скрыть во взгляде отвращение и гнев, что я такого натворила? Я ведь ничего не сделала!

Долгий путь заканчивается у шикарной дубовой двери, ведущей в одно из помещений. Мой надзиратель осторожно стучит в дверь и, очевидно, получает разрешение войти. Дверь отворяется, и перед глазами предстаёт шикарный кабинет, оборудованный по последнему слову техники. Огромный лакированный стол окружён множеством кожаных кресел бежевого цвета. Тёмный стол, примыкающий к рабочему столу, великолепно гармонирует с цветовой гаммой всей комнаты. Множество шкафов, в которых покоятся громоздкие папки с бумагами, кубки, медали и небольшие статуэтки. Под ногами раскинут мягкий ковёр, выполненный в светло-коричневых тонах, оттеняя паркет цвета красного дерева. Светлый потолок и стены умиротворяют, но что я вижу. На стене за рабочим столом хозяина кабинета висит портрет президента Америки, флаг и герб США. Мои глаза вот-вот выскочат из орбит.

Перевожу глаза со стены на фигуру, восседающую за столом. Мужчина средних лет, я не дала бы ему больше сорока пяти лет, короткие каштановые волосы и голубоватые глаза, привлекательные черты лица и мягкий взгляд, устремлённый на меня, заставляет немного усмирить свои страхи.

Меня заводят в комнату и сажают в одно из кресел, развёрнутое почти лицом к владельцу кабинета, за большой деревянный стол. Блондин не садится, он стоит за моей спиной, опершись руками на спинку кресла, и это меня пугает — я предпочла бы видеть его, нежели ощущать его присутствие. Они перебрасываются короткими отрывистыми фразами, и теперь я вижу, что Мистер Ледяной Тон подчиняется мужчине, сидящему за столом.

Мужчина опирается локтями на стол и наклоняется ближе ко мне, панический страх всё сложнее сдерживать, кажется, вот-вот у меня начнут трястись колени, и выпрыгнет сердце, но нужно держаться. Горло пересыхает, а всё тело застывает, не в состоянии справиться с волнением.

— Ну, здравствуй, хакер.

Поверить не могу, мужчина, пять минут назад безупречно говоривший по-английски, обращается ко мне на чистейшем русском. Моему удивлению нет границ, куда я попала? Что вообще творится вокруг меня, может, это просто кошмар, и мне нужно проснуться? Отчаянно щиплю себя за руку, но это не помогает, видимо, всё, что со мной происходит — реальность.

— Здравствуйте.

Я почти задыхаюсь от страха, мой голос скорее похож на невнятный шёпот. Хакер, почему он меня так назвал?

— Только давай не будем изображать из себя смертельно напуганных, бояться надо было, прежде чем ты залезла на наш сервер!

— Какой сервер?

— Райан, может, ей вмазать? Она теперь так и будет дурочку включать!

Я узнаю этот голос, парень, который привёл меня сюда, тоже разговаривает по-русски. На какой сервер я залезла? Я скорее пришелец, чем хакер-взломщик! У меня всегда были проблемы с программированием, максимум моих возможностей — установка программ на компьютер, не больше. В своей жизни я и вскрыла-то только собственную почту, к которой забыла пароль, и то через техническую поддержку.

— Умерь свой гнев, Кайл, была бы она парнем, мы бы естественно говорили с ней иначе. Не глупи, лучше расскажи всё сама, меньше проблем и нам, и тебе.

— О чём рассказать?

Блондин, как оказалось, его зовут Кайл, гневно рычит за моей спиной, а Райан — владелец кабинета закатывает глаза в ответ на мои слова и медленно качает головой.

— Две недели назад, дорогая, был вскрыт наш сервер, с которого не увели никакой информации, кроме состава наших войск. Специалисты провели пеленгацию и определили место, откуда было совершено стороннее вторжение. Взлом сервера был осуществлён с твоего IP, и отрицать это бесполезно. Отвечай, как тебе это удалось и зачем вашей разведке данные нашего состава?

От удивления у меня буквально открывается рот. Численность войск, разведка, состав, пеленгация, IP, что здесь вообще происходит? Они хотят сказать, что я что-то вскрыла? Очевидно, здесь какая-то ошибка, я даже сейчас ничего не могу понять.

— Я не знаю ни про какую разведку, и никакой сервер я не взламывала… Где я?

Мой голос дрожит, мне хочется знать ответы всего лишь на два вопроса, где я и что со мной будет. На мои слова Кайл отзывается коротким смешком, а Райан неодобрительно поглядывает на блондина.

— Ты в Штабе разведывательных войск США, в Америке.

Разведка? Какого чёрта? Я думала, что такое бывает только в фильмах о Джеймсе Бонде, а тут, оказывается, целый штаб. Значит, люди, которые передвигаются по коридорам, – военные, и поэтому не отреагировали на то, что меня вели под дулом пистолета. Выходит, все разговаривают между собой по-английски, потому что я в Америке.

От шока я впадаю в ступор, язык не слушается моих команд, я хлопаю ртом, но не могу выдавить из себя не звука. Замечаю, что напрягла руки, и стальные браслеты вгрызаются в кожу на запястьях, возвращая меня в жестокую и абсолютно туманную реальность.

— Я ничего не знаю, правда.

Оправдываюсь, как школьница, голос дрожит и периодически обрывается, слёзы подступают к глазам, и я с трудом подавляю ком, подступающий к горлу. Райан качает головой и отводит взгляд в сторону, очевидно, он мне не верит, но как я могу доказать правдивость моих слов? Что теперь будет?

— Кайл, она твоя, мне нужна информация, и чем скорее, тем лучше. Только не переусердствуй, её смерть нам не к чему.

— Слушаюсь, Райан.

Смерть? Она твоя? Что это всё значит? От страха ноги подкашиваются и отказываются идти, но старое-доброе дуло пистолета, упёршееся в мою спину, заставляет меня держать над собой контроль. Что меня теперь ждёт и как Кайл собирается добывать эту самую информацию? На ум не приходит ничего приятного, мне осталось только смириться с происходящим.

Возле двери в помещение, в котором я очнулась, с меня снимают наручники. Кайл вталкивает меня в комнату так, что я буквально лечу на пол, падение смягчают только руки, которые сами собой выдвинулись вперёд, чтобы смягчить падение.

— Посидишь в камере до завтра, советую набраться сил, они тебе очень пригодятся. Я из тебя всё вытрясу.

Жестокая ухмылка вновь расползается по его лицу, и металлическая дверь с гулким хлопком отрезает комнату от коридора; на замену скрежету засовов приходит тишина, я вновь одна в пустом помещении. Сворачиваюсь на холодном полу в клубок и больше не сдерживаю напряжения. Кайл настроен решительно, и мне наверняка придётся несладко. Я должна быть стойкой, а значит, выплакаться лучше сейчас.