А. Ф. Леопольдов о Митр. Михаиле Десницком

Андрей Леопольдов

Кончина Михаилова

(Письмо к редактору журнала «Москвитянин»)

Письмо известного Саратовского писателя-краеведа, первого редактора газеты «Саратовские Губернские Ведомости»   - Андрея Филипповича Леопольдова к редактору журнала «Москвитянин» М.П. Погодину было опубликовано в этом издании летом 1843 года. Посвящено оно архимантдриту Александро-Невской Лавры, Митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому  Михаилу, в миру - Десницкому Матфею Михайловичу (1762 – 1821), возглавившему митрополичью кафедру в 1818 году. Примерно в это же время приехал в Петербург молодой Андрей Леопольдов и стал учиться в Петербургской Духовной Академии, которая находится на территории Александро-Невской Лавры.
Наполненные восхищением, бесконечным уважением и любовью воспоминания Андрея  Леопольдова о Митрополите Михаиле печатались один раз и с 1843 года не переиздавались.

И я, как очевидец, почитаю долгом передать вам кое-что о покойном Новгородском и С.-Петербургском Митрополите Михаиле, этом знаменитом и достойнейшем Иерархе, чего, впрочем, в двух статьях, помещенных в издаваемом вами Москвитянине, нет.
Раз (это было, кажется, в 1819 году), один из образованных светских людей при мне между прочим сказал ему: «Какое печальное известие пронеслось в ученом мире! В Германии какой-то ученый восстал на Новый Завет, написал сильное опровержение на Евангелие от Иоанна и поколебал многие умы в понятиях о Религии Христианской». Выслушав сии слова, Михаил улыбнулся; тут же глаза его заблистали, на щеках вспыхнул яркий румянец. Он начал в ответ говорить:
- Не бойтесь, не бойтесь! Врата адова не одолеют Церкви. У ней есть Защитник и Покровитель, Который отвращал и отвратит все напоры еретиков и вольнодумцев. В продолжение слишком 18 веков, от безумного Ария до безумного Вольтера и до наших времен, многие восставали против Христианской религии, но ни один из них не мог не только поколебать, но даже убавить одной йоты от Закона; все безумцы посрамлены, презрены, тогда как число верующих во Иисуса Христа не умалялось и не умалится до кончины века, и проч. и проч.
Эти мысли были бесподобно им развиты, и их до гроба я не забуду. Это была едва ли не самая лучшая проповедь из всех его проповедей и бесед? Он говорил более часа, и говорил как бы под наитием Святаго Духа.
Нарисую вам портрет Михаила, когда я его видел, в три предсмертные года. Он был росту довольно высокого; собою статный; волосы на голове черные с большой проседью; борода окладистая, тоже с проседью; глаза проницательные; лицом свеж; на щеках горел нежный румянец; улыбка прекрасная; взор приветливый; речь мягкая, ясная и простая. Впрочем, живописный портрет его – не редкость: им украшены залы многих учебных заведений и частных лиц.
Жизнь его в последние годы, как и всегда, была чужда всякой укоризны, а особенно в это время отличалась деятельностью и благочестием. Дела по Св. Синоду, Комиссии Духовных Училищ, управлению Епархиею и Александро-Невской Лаврою почти не оставляли ему свободного времени. Сверх того, он часто священнодействовал: где бы и когда бы ни служил, он почти всегда утешал посетителей церкви Божией назидательным словом или беседою, часто без приготовления сказываемыми просто, ясно и убедительно. Его очень хорошо понимал даже простой народ; поэтому он всегда тысячами, особенно в праздники, стекался в Александро-Невскую Лавру к обедне, когда служил оную Преосвященнейший Михаил, и, благословленный им, отходил с миром. Этот факт подтвердит целый Петербург. Во время служения благоговейный сей Архипастырь представлял из себя редкое и умилительное зрелище, особенно во время призывания Св. Духа на дары; это был подлинно Архиерей Бога Истинного. К нему Двор, знать, духовенство, чернь, словом, все имели особенное и неограниченное уважение. Благотворение бедным было отличительною чертою его характера; потому он очень мало из тленных сокровищ  оставил в наследство единственной своей дочери; зато завещал ей большое богатство добродетелей.
Смерть его сопровождалась разительными обстоятельствами. Напутствуемый Святыми Таинствами, он умер дня за три или четыре до дня Благовещения (25 марта 1820 года). Известно было всему Петербургу, что он был болен. Я шел по монастырю, - вдруг в Лаврский колокол удар! Немного спустя – другой, - немного спустя – третий; - эти удары пробили последний час земной жизни Михаила; бегу в Митрополичий дом; покойник еще не остыл и будто заснувший сном покойным, посажен в кресла: его облачали на вечный покой; облачили и положили на стол. Началась панихида; когда Протодиакон возгласил вечную память усопшему, - вопль и рыдания огласили дом Митрополичий и Лавру. Ему целый Петербург три дня отдавал последнее целование, как искренно любимому и уважаемому Архипастырю. Погребальная церемония была самая трогательная. Народу стеклись тысячи, коих не мог вместить Собор Александро-Невский: туда впущены были только высшие Чины, Духовенство, академисты и семинаристы. Простой народ наполнял монастырь. При отпевании известнейший доселе Русский вития, Протоиерей Маслов, своею речью заставил плакать всех, кто ни был в церкви. Плакали искренно – и молились об усопшем. Из Собора понесли тело покойника, открытое, по аллеям монастыря для прощания с народом, его любившим; шествие длилось несколько часов: с ним прощались на каждом шагу по нескольку сот человек, и плакали. Наконец, гроб прибыл на место, в придел, самим покойным устроенный при церкви Благовещения, где и опущен в склеп. Так жители С.-Петербурга проводили вечность Михаила, изрекая от искренности сердца вечный мир Благовестнику мира!
В заключение скажу,  что всякий благомыслящий пожелает прочесть и иметь полную Биографию сего знаменитого Иерарха. Если бы кто выполнил это со всею истиною, тот воздал бы достойное достойному. Михаил, по всей справедливости, у нас есть лицо историческое.

Андрей Леопольдов.

Публикация подготовлена М.А. Бирюковой