Интервью для журнала Зимнее Море

Символично, что его зовут также как и одного из первых книгопечатников на Руси. Иван Фёдоров. Тот самый, что выпускает "мертвый формат" на "Зимнем Море". Открыв переписку в вконтакте, я нашёл сообщение, в котором он указывал адрес. Квартира №91. Звонок в домофон, пара гудков и магнитный замок пускает меня в подъезд. Ваня встретил меня, держа на руках своего сына. Того самого, который рвёт редкие зины, катает виниловые пластинки по квартире и является рекламным лицом лейбла «Зимнее Море»..

- Будем знакомы. Кузьма, - перейдя порог квартиры сказал я и протянул ему руку для рукопожатия.
- Ваня. Проходи.

Мы прошли в просторную гостиную, Ваня щёлкнул пультом телевизора. Телеканал "ТНТ", сериал "Деффчонки".
- Саратовские, - отметил я, - Лёля Ржевская - секс, - хозяин квартиры молчаливо кивнул головой, украдкой поглядывая на дверь, не видит ли его жена в этом жесте почву для ревности.
- Давай тогда быстро пообщаемся для журнала, а потом пойдём на прогулку-экскурсию по городу.

- Делу время.

Ваня достал диктофон и нажал кнопку «Rec».

- Готов?
- Вполне.

- После выпуска твоей брошюры с рассказами на «Зимнем Море» многие люди спрашивали меня о том, кто такой Кузьма Спесивцев?
- Я простой парень с окраины Самары, живущий в гетто, почти на выселках, в своеобразной миниатюре России внутри России, в которой сконцентрировано всё самое «лучшее». Аутентичен и ортодоксален донельзя.

- Наверное, второй, самый популярный вопрос, что такое «Малословие» и как оно появилось на свет?
- Появилось оно спонтанно, можно даже сказать ниоткуда, возникло на пустом месте, понимаешь, и вполне вероятно, сгинет в это же «ниоткуда». Четкого определения, что это, я дать не могу. Давай будем считать, что это то, чем я занимаюсь, когда у меня появляется свободное время.

- И вообще как там написано – «в начале было слово» и слов этих было мало.
- Малословие раньше именовалось как «Меньше Слов», но как видно из названия, состоящего из двух слов, мы решили перейти к архаичному написанию в одно слово. Правда, ещё поговаривают, что «слово- серебро, а молчание – золото». А вообще, по поводу причин о том, какое название взять для себя, в своё время хорошо высказался вокалист Pig Destroyer: «Какой бы глубокий смысл вы бы не вложили в название, какая бы замечательная или забавная история не стояла за ним, через полгода все это забудут и останетесь просто вы и ваше глупое название». Частично мы с ним согласны в плане того, что «все забудут и останетесь просто вы». Но в противовес ему можно вспомнить и слова капитана Врунгеля из советского мультипликационного фильма.

- Когда ты начал складывать буквы в предложения и считать себя писателем?
- Буквы в слова я стал складывать в детском саду, слова в предложения уже в школе. Писателям я себя не считаю, хотя, что ты понимаешь под словом «писатель»?

- Ну, писатель, для меня, это, равно как и музыкант, человек не боящийся высказать свое мнение, рассказать о своем видении действительности, и не бояться последствий. Это человек, который вдохновляет, содвигает своим творчеством на размышления или действия других людей.
- Не бояться высказать своё мнение может каждый человек, не обязательно для этого быть писателем, музыкантом или художником, кто-то может «жечь глаголом сердца людей», умело владея ораторскими навыками, призывая к действиям с трибун. Не думаю, что каждый писатель пишет о своём видении ситуации, ты немного путаешь, как мне кажется. Ты описал революционера, живущего одним днём. Последствий не стоит бояться, но о них стоит думать всегда. Одно слово и чья-то жизнь уже никогда не вернётся в прежнее русло.
На мой взгляд, писатель – это оскорбление. Возможно, в моем сознании укоренился неверный стереотип о том, что писатель - это тот человек, который сидит одиноко в комнате за пишущей машинкой или клавиатурой компьютера и колошматит с бешеной скоростью по кнопкам с буковками. Пьёт кофе, курит сигареты, переживает за свои произведения, болезненно реагирует на критику его трудов в свой адрес, на светских вечерах задирает нос, считая себя самим превосходством и непризнанным гением.
Есть и исключения, далеко ходить не надо – Томпсон, Буковски, Уэлш. Отечественные – Ерофеев, Сорокин. Все писали за жизнь и не замыкались в четырёх стенах. Интересно пишут те, кто всё пережил самостоятельно, осмыслил и грамотно изложил для читателя, будь то автобиография из цикла жизнь замечательных людей или произведения, написанные на реальных событиях. Вымысел малоинтересен. Я откровенно не понимаю людей, которые зачитываются фантастикой, истекая слюной от прочтения о летающих тарелках, монстрах, магах, драконах и прочей дребедени. Я никого не хочу обидеть вышесказанным, ведь «каждый drochet как хочет», но подобные жанры литературы я не понимаю.

- Но ведь ты должен понимать, что в фантастике фантастичное - это момент скорее эстетический,  некое наполнение пейзажей, по сути, во главе произведения лежит все равно герой и его взаимодействие с действительностью, проблемы,  по сути, те же, что и в реализме, антураж только другой.
- Тут нужно рассматривать конкретное произведение, чтобы не быть голословным.

- Кстати, как по-твоему, нужен ли современной литературе герой, как образец на который можно смотреть, пусть не подражать, а перенимать черты, стараться что-то увидеть в нем? 
- Безусловно нужен. Если его нельзя выделить среди реально живущих людей, то пусть будет искусственно созданный герой из воображения. Моё поколение росло, взяв для себя прототипом Данилу Багрова. Современное - растёт, опираясь на чуждые идеалы, непонятные для меня. Без царя в голове. Я не считаю себя старым, но современная молодёжь - реальные деграданты. Безынтересные и бесхарактерные.

- Часто ли ты получаешь отзывы о своем творчестве?
- Если бы я получал за каждый отзыв по рублю, то на данный момент мой капитал составил бы сумму в несколько раз меньшую, чем ту, которая всегда находится в моём бумажнике.

- А как ты воспринимаешь критику в свой адрес?
- Если критика аргументирована, адекватна и объективна, то положительно, я даже прислушаюсь к ней. Больше мне интересны негативные отзывы, к положительным отношусь типа «понравилось, ну и ладно».
Ко мне как-то подвалил один подвыпивший товарищ, перекинул свою руку мне на шею, хотя прекрасно знал, что я не люблю подобное панибратство, и высказался о том, что я пишу, цитирую: «такое govno». Возможно, писателя это бы и задело, он, вернувшись домой, написал бы гневную тираду в адрес обидчика, завуалировав донельзя, я же предпочёл решить вопрос на месте ударом в лицо. Многие, из присутствующих при этом очно, осуждали после этот поступок, другие поддерживали, но сожалеть не о чем. Это реальная жизнь. Как правильно сказал один парень: «Сейчас за всё pizdy получить можно».

- СССР когда то была самой читающей страной в мире,  сейчас изменилось многое и читать практически перестали. Как думаешь, что современный автор может дать читателю, как заставить вновь вернуться к слову? 
- Мне тяжело сравнивать со временем СССР, я застал его слишком мало, да и то в бессознательном возрасте. Я могу судить лишь по рассказам родителей, преподавателей. Профессор в моём университете, преподающий дисциплину о радиоматериалах, на лекциях рассказывал нам о том, как, живя в общежитии без телевизора, они, за одни выходные, найдя и принеся всё необходимое по частям, собрали свой телевизионный приёмник. Они действительно жили по возможности интересной жизнью, не сидели сутками за компьютером в Интернете. И книги читать ходили в библиотеку. А запрещенную литературу нелегально тиражировали и передавали только из рук в руки. Современный автор ничего нового дать своему современнику читателю не может. А нужно ли возвращаться к слову? Может, стоит ещё раз перечитать ранее написанное и переосмыслить в условиях нынешней ситуации? Мне кажется, что «1984» Оруэлла, «Мы» Замятина и «О, дивный мир» Хаксли сейчас будут восприняты иначе, чем во время их издания.

- Видишь ли ты проблемы в современной литературе?
- Я не компетентен в данном вопросе. Все проблемы только в окололитературе. Умерщвление бумажного формата с полным переходом в цифровой вид, потеря читательского интереса.

- Как по-твоему, сообщества, вроде проза. ру, помогают человеку пишущему?
- Конечно, помогают. Как помог в своё время майспейс музыкантам, и как сейчас им же помогает бендкемп. И здесь вопрос не только в предоставлении площадки для он-лайн публикации и ознакомления с произведениями, но и возможность коммерческим способом попасть на сборник с рассказами, выпускаемый людьми, которые создали этот сайт.

- А хотел бы ты издаться подобным образом в их сборниках?
- Не думаю. Платить деньги за то, чтобы где-то напечатали тебя - неразумно. В большинстве случаев я печатался на независимых инициативах вроде твоего журнала, самиздата от Сергея Туанолы, и совсем недавно я засветился в журнале Наташи Аргентовской "NoMorePain".Сейчас подкинул рассказ для готовящегося зина от Ромы Григоровича из Красноярска, Юра Крабов из подмосковья тоже получил пару миниатюр. Кстати Наташа Аргентовская со своей подругой Анной решили выпустить зин с рассказами о путешествиях, а у меня как раз оказалась пара-тройка зарисовок о своём нахождении в других городах с прошедшего недавно отпуска.

- Я слышал немного о твоих методах саморекламы.
- Я не хочу привлекать к себе внимания и вызывать излишний интерес, я не продвигаю свою литературу на стенды книжных магазинов, я не расширяю целенаправленно свою целевую аудиторию, мне мало интересен "партизанский маркетинг". Но факт остаётся фактом. Одну из своих брошюр я пронес в книжный магазин и просто поставил её на полку с остальными книгами. Самый простой пример шоп-дроппинга. Опубликовал пост об этом. Любой заинтересовавшийся, найдя мою брошюру в книжном магазине мог просто унести её с собой и это не являлось бы воровством. Во всяком случае, это лучше всяких репост-конкурсов за приз.
Одним зимним утром возле областной библиотеки я установил надгробие, на котором было написано "Здесь покоится литература". Простояла эта экспозиция около трёх недель. Пару раз я приезжал, поправлял покосившееся надгробие. Кстати, устанавливал я со своим товарищем, тот должен был купить гвоздики. Возле дома он вошёл в цветочный магазин и поинтересовался о наличии нужных цветов. Продавщица заулыбалась и спросила, сколько ему нужно. Услышав в ответ: "Две", она мигом поникла.

- Хотел бы ты быть читаем более широкой аудиторией?
- Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Каждый писатель хочет быть читаем широкой аудиторией. Опять же, повторюсь, что «каждый писатель». Для меня было бы достаточно того, что меня нашёл бы «мой читатель», тот, кому это будет интересно. Вообще, я считаю, что для автора, найти своего читателя – это большое счастье.

- Каков он, твой среднестатистический читатель?
- Если честно, то я не знаю. Профиль на Проза.ру показывает статистику количества моих читателей, которая недавно перевалила за 5000 юзеров. Мне знакомы только около 40 человек, которые читают то, что я пишу.

- Ну, к примеру, любительнице детективных романов в духе Дарьи Донцовой понравиться, допустим, рассказ Шлюха?
- Это стоит проверить экспериментально. В «Шлюхе» есть романтизированная линия сюжета, но нет детективной составляющей, криминала. Вот если бы она в конце обчистила его и отравила, то за это дело взялись бы Виола Тараканова или  Евлампия Романова, тогда фанату Донцовой пришлось бы по нраву. Как видишь, я знаком с её произведениями. Как-то раз, один преподаватель русского языка и литературы по секрету призналась мне, что порой, в свободное время, разбавляет подобными «ироническими детективами» серьёзное чтиво от Достоевского или Толстого. Говорит, что читается просто и легко, мозги отдыхают. Я думаю, что именно с этой целью она и пишет свои книги.

- Знаю, что твоя проза вызывает интерес у дам бальзаковского возраста, не с проста все это?
- Наверное, потому, что я завидный жених для их дочерей. Мама, моей подруги, той самой, которая была на фотографии в четвёртом выпуске Зимнего моря, прочла ту миниатюру, которая была посвящена её дочери, она ей, конечно же, понравилась, мама у неё продвинутая, шарит за поколение «пейджер, пепси, эмтиви», открыла интернет, нашла мой профиль на проза.ру и прочла всё, что там было опубликована. Как сказала её дочь, она была в восторге и пригласила к ним на обед. Но почему-то я всё оттягиваю данный визит в гости.

- Вот ты выпустил книгу, что ты чувствовал, когда держал первый экземпляр в руках?
- Такой вопрос, подобный которому задают на суде убийце вроде Андерса Брейвика: "Что вы чувствовали, когда стреляли в людей?" и не менее гениальный ответ: "Я чувствовал отдачу автомата". Сказать честно, то держа "пилотный вариант" я ничего не чувствовал. Подобно перфекционисту, я внимательно изучал полученный вариант, выявляя слабые стороны, дабы устранить их при изготовлении следующих экземпляров.

- Расскажи про оформление.
-  Выполнены полностью в ручном оформлении, представляют собой раннее опубликованные литературные произведения с большим количеством иллюстраций. В двух вариантах. С суперобложкой и без. Обычная версия представляет собой прошнурованную нитью шпагата стопку бумаги в обложке, выполненной из обоев на флезелиновой основе. Суперобложка выполнена из твердого картона и коленкора с наклейкой на лицевой части. Внутри также вклеен лист обоев и кармашек для открытки из бумаги 82 года. Крепление выполнено в виде шнурка-удавки. Внутри всё та же стопка бумаги, прошнурованная шпагатом. В подписке "Малословие" было много фактов о создании брошюры из серии "Знаете ли вы". В брошюре  есть страница, которую можно прочесть лишь в отражении зеркала, есть страницы "для заметок", на которых вы можете указать ошибки или пожелания и при необходимости отправить их автору. Все материалы, применяемые при её создании были вынесены из заброшенного Самарского Дома Науки и Техники, сама же брошюра была нелегально отпечатана в подпольной типографии.

- Я издал твою брошюру в количестве 25 копий. А каков тираж был у тебя?
- Тридцать две брошюры. Из которых 19 были в суперобложке и 13 обычных. Как ни странно, но все они разошлись. Я продавал их, обменивал, кому-то достались подарочные экземпляры, несколько экземпляров ушли в локальные дистро.

- Важно ли тебе, заядлому фетишисту, физическое воплощение вещи?
- Конечно. Нет альбома на диске, кассете, виниле - не музыкант. Нет книги - не писатель. Это весомое доказательство твоего труда.

- С 1 июля ругаться матом со сцены, с экрана кинотеатра и со страниц книг нельзя. Вернее, можно, но это «дорого». С твоих страниц частенько проскакивают крепкие матерные словечки. Как теперь будешь поступать?
- На мой взгляд, данный закон лишь раззадорит литераторов матерщинников. Сладок запретный плод. Насколько мне известно, теперь на произведениях, в тексте которых есть матерные выражения, будет крепится наклейка о соответствующем содержание и само бумажное издание будет «законсервировано» в пленку. Это разумная инициатива. Я читал много мнений известных людей по данному вопросу и полностью согласен с высказыванием Юрия Сапрыкина - шеф-редактора объединённой компании «Рамблер-Афиша». Цитирую: «С одной стороны, я отношусь к запрету мата крайне негативно, с другой — абсолютно уверен, что подобные запреты нежизнеспособны. Я немного пожил при советской власти, когда мат в литературе и на выступлениях был под настолько суровым запретом, что даже закона никакого специального издавать не требовалось. При этом свои книги писали Сорокин, Ерофеев, Юз Алешковский и другие писатели. Ничто им не мешало использовать всю палитру языка так, как они считали нужным. Другое дело, что эти книжки не издавались миллионными тиражами в издательстве «Советский писатель», но прошло тридцать лет, и кто помнит те произведения, которые выходили из типографий миллионами? Зато книга «Москва — Петушки» по-прежнему жива».
Использование мата всегда регулировалось культурой. В 90-е годы запрет на мат был разрушен, потому что понимался как возобновление цензуры, покушение на свободу слова. Сегодня восстановление культурного запрета уже невозможно, поэтому его пытаются восстановить юридически.

- Будет ли апокриф от Кузьмы?
- Если ты имеешь ввиду литературное произведение, созданное на основе другого, то очень сомневаюсь. А если дохристианские произведения, не вошедшие в библейский канон, то точно нет. Я и так не богодуховный и богоугодный, хотя у меня есть рассказ, написанный по мотивам Ветхого Завета – Паралипоменон действительности, который, возможно, оскорбляет чувства верующих.

- Чем занят сейчас?
- На данный момент я дописал повесть под рабочим названием «Лайфстайл», ищу издательство. Не подскажешь? Сейчас думаю всё-таки отсканировать все письма, что писал из армии и на их содержимом написать честную повесть о службе в вооруженных силах.

- А что планируешь делать дальше с "Лайфстайлом"?
- Планирую издаться в каком-нибудь издательстве. Чтобы всё было, как у людей. Сейчас многие издательства сделали уклон в сторону маргинальной прозы, но издавать малоизвестного автора, на мой взгляд, им не рентабельно. Если честно, то первый вариант повести я издам самостоятельно. Сделаю классический книжный переплет, сделаю обложку без каких-либо опознавательных знаков и надписей. И оставлю где-нибудь в городе. Если кто не знает, то есть такое общественное движение, как "буккроссинг",  то есть "освобождение или путешествие книги". В моём городе порядка 8 "безопасных полок" распространения книг, то есть мест, где книги остаются в относительной безопасности, но из моих товарищей и знакомых никто о них не знает и не интересуется, хотя по всему миру насчитывается свыше двух миллионов участников. Главное, что есть возможность отследить путешествие книги. Я регистрирую свою повесть на специальном сайте, она получает уникальный код, я также описываю, где и когда оставлю эту книгу в действительности. Человек, нашедший мою книгу, войдя на сайт и введя код книги, попадает в журнал книги, делает там запись, о чём буду уведомлен я. Чтобы всё прошло нормально в книгу я вложу пояснительную записку, подобно тем, которые оставлял в первых "освобожденных" книгах Рон Хорнбекер в мае 2001 года.
Помимо "безопасных полок" в Самаре есть пара "общественных книжных шкафчиков", которые расположены в близости от библиотек. Они пользуются переменным успехом. Лично я взял из них "Книгу Мормона", которая перевоплотится в очередном блокноте, и пособие по велосипедному спорту советского образца для своего товарища Богдана. Сама идея "общественных книжных шкафов" мне интересна, но отследить пути книг не представляется возможным.

- Интересные затеи. А не думал использовать для самостоятельного издания краундфандинг площадку типа круги, бумстартера, кикстартера или иные?
- Краудфантинг - это как просить милостыню у храма, а в конце дня возвращаться в просторную квартиру со всеми удобствами. Это не моё. Как попрошайничество не назови - оно останется попрошайничеством. Мне проще будет добиться самому, чем зависеть от кого-то. Те же самые понятия как "краудсорсинг" или "фандрайзинг" по-русски будут звучать как "взаимопомощь".

- Твои отношения с богом давно закончились? Крещен ли ты? И когда, по-твоему, большинство людей перестанет жить в мифотворческой действительности, изгоняя бесов, забивая иконой, ставя кресты на штрихкодах и срывая концерты Бегемота?
- Я скажу так – МОИ ОТНОШЕНИЯ С БОГОМ НИКОГДА НЕ НАЧИНАЛИСЬ.
Живя в деревне, прабабушка не раз хотела свозить на телеге меня в церковь и окрестить, но я, предчувствуя эту процедуру в столь малом возрасте, начинал бесноваться, кричать, изворачиваться, и, ни коим образом, не давался в руки.
Стоит чётко понимать разделение таких терминов как «вера» и «религия». Пока есть верующие, будут и те, кто наживается на них. Правда, всё больше случаев проявления  ПГМ, у кого тотальный мрак и ересь средневековая в головах. Когда мать, вытащив из реки утопшее дитя, вместо того чтобы оказать первичную медицинскую помощь начинается молится за здравие ребенка - это уже «финиш». Здравый смысл и рассудок потерян навсегда. Случай с концертом «Бегемота» в Самаре не первичный, до этого за пару месяцев отменили концерт «АХСиМСР», хотя случай с поляками меня забавляет сильнее. Это тот самый раз, когда столкнулись две безмозглых стороны. Очень похоже на выяснение школьников, чей батя круче и кто кому наваляет при очной встрече. Хотя оба отца «ни о чём». Про «околоправославие» можно говорить довольно долго, но, на мой взгляд, они не заслуживают подобного внимания. Как и группа Бегемот.

- Я слышал истории о том, как ты выдирал страницы молитвенников, с целью сделать блокноты, откуда такая любовь к блокнотам, сколько серий блокнотов ты сделал?
- Не то что бы страницы, скорее бумажно-виниловые обложки. Это был запас ещё с армии. Находясь в патруле по госпиталю, я обнаружил запас религиозных книг сомнительного содержания. Зима была холодной, приходилось жечь костры, чтобы согреться, а в казармах была острая нехватка туалетной бумаги. Приходилось жертвовать. Помню, рядовой Ефименко, довольно религиозный, с крестиком на шее, попросил у меня туалетной бумаги, я же сказал, что у меня только страницы из Нового Завета, а они были довольно мягкие, поколебавшись пару секунд, он согласился. Так низменные потребности победили его веру.
Да нет никакой любви к блокнотам, скорее есть любовь к эстетике вещей, эксклюзивной, качественной и с интересом сделанной вещи. Я, если честно, не считал даже. Первыми я сделал 25 тетрадей с обложками из советской бумаги 85 года. Потом делал блокноты для издания книги-дискеты с рассказами Максима Моисеева. Там всё очень просто и мне немного стыдно за это. Потом я освоил классический книжный переплет блоков и сделал блокнот, в котором обложкой служил ламинат, сшитый между собой куском кожи. Массивная вещь вышла, не практичная. В подарок кому-нибудь достанется. Потом из интереса сделал записные книжки, с обложками из дискет 3,5’’. В скором времени планирую реализовать давнюю затею с изданием блокнотов с религиозными обложками. Пробная версия вышла вполне пригодной и качественной и досталась в подарок моему товарищу Артёму, который напрягает голосовые связки в ансамбле Io Apreo.
Мне же, в свою очередь, тоже часто дарят блокноты. Хорошо запомнил подарок от Алины Фединой, блокнот, привезенный из Гоа, с карандашом из ветки, с аппликацией деревянной фигурки слона. Как она позже пояснила обложка блокнота выполнена из переработанного слоновьего дерьма. Я ей на это ответил, что это «дерьмовый подарок».

- Во всей твоей деятельности виден панковский след, сломал ли хардкор тебе жизнь? И что слушал, кроме группы Любэ в отрочестве?
- Если честно, то какого-то характерного следа на своей деятельности я не вижу. Хардкор хардкору рознь. Не сказал бы, что сломал, но сознание и осознание он повернул, как мне кажется,  в нужную сторону. В юности, не желая быть конформистом, причисляя себя к среде панк, я таскал на себе шмотки из магазинов рок-атрибутики, что-то рисовал сам, клепал, ходил на концерты, увлеченно знакомился с литературой анархистов, в общем, вёл себя как типичный подросток в стадии «переходного возраста». Первой пластинкой, которую услышал, была рок-сказка «Бременские музыканты», и, кстати говоря, нравится мне до сих пор, первой осознанной кассетой была концертная запись «Короля и Шута» - «Ели мясо мужики», и потом, постепенно, приобретаемые и вымениваемые, переписываемые записи утяжелялись и коллекцию кассет «Сектор Газа» и «Гражданской Обороны» дополнили кассетографии «Пурген» и «Эксплойтед». Кассеты переписывались, обменивались. С новой информацией стало легче с выходом на рынок обмена мп3 болванок, приобретением компьютера, эры модемного интернета, и гигабайт музыки на винчестерах. Тогда мы подрезали кассеты и диски из музыкальных ларьков по всему городу, первой «позаимствованной», как сейчас помню, кассетой была запись «Гражданской обороны» 87 года – «Некрофилия». Одна из самых любимых записей. С появлением нормального Интернета всё упростилось донельзя, что не может не радовать, но с другой стороны это всё же грустно. Физический носитель вымер как представитель, переродившись в фетиш для коллекционеров.

- Между шумом и тишиной ты выбрал шум, расскажи о своих музыкальных проектах, как когда и сколько их было?
- Самый забавный опыт – это эмбиент-проект. Поспорив с кем-то из веб-списка друзей о том, что «эмбиент - элементарный музыкальный стиль и его может сделать каждый» я решил принять спор. За день до экзамена в университете я скачал программу для создания аудио, нарезал дорожки известных треков, экспортировал их в программу и замедлил в 20 раз каждую. Сведя каждую дорожку в отдельный аудиофайл, я продумал для альбома концепцию, взял за оформление понравившуюся фотографию из альбома знакомой, придумал необычное название и выложил в сеть. Потом одному из моих товарищей понравился релиз, он создал тему на форуме фанкисоулс и уже другие пользователи стали знакомиться с этой псевдо-эмбиент записью и делится своими впечатлениями. Гневных не было. На старых дрожжах появились ещё пара записей этого проекта, выполненных по такому же плану. Решив не останавливаться, я выпустил эти записи ограниченным тиражом в 40 экземпляров каждый, которые осели в закромах неизвестных мне коллекционеров. Таким образом, тираж разошёлся весь.
Сейчас основным проектом является АпполинарияЛавгуд – аутентичный эмбиент, который уже пишется по уму, с использованием различных технических устройств, в необычных местах, своеобразной манерой записи звука и извлечения как такового, с использованием семплов из кинофильмов и привлечения к записи музыкантов, для которых несвойственно играть в подобной манере.

- Для своих шумовых проектов ты всегда привлекал много разных ребят, и много разных инструментов, сложно ли было собрать весь этот материал воедино?
- Невыполнимых задач не бывает. Работа в коллективе всегда тяжела, тем более с теми людьми, которые не являются единомышленниками. Человеческий фактор и человеческое общение. Воедино собрать материал не представляет для меня трудность, основная трудность это добиться предоставления записи от человека. Мало того, что ему нужно объяснить, что мне нужно получить от него, так ещё и проконтролировать сам процесс записи, получение необходимого звука.

- Что там с изданием двенашки?
- Вопрос остается открытым. Мне ответил парень из Норвегии, сказал, что ему очень понравилось и он сейчас пойдёт гулять в лес, прослушать ещё раз в наушниках мою запись. По итогу этот парень больше он-лайн не появлялся. Видимо в лесу его изорвали звери.

- Как, по-твоему, остается ли армия сейчас необходимым социальным институтом для мужчин?
- Социальным ПТУ. Я нёс службу за 14000 километров от родного дома, вдали от родных, близких, друзей. Эта изоляция, атмосфера «школы мужиков» помогает тебе взглянуть на себя, понять, что ты на самом деле представляешь собой. Идти определённо стоит.

- Бессмысленно выброшенный год из жизни?
- Про выброшенный год жизни можно долго спорить, всегда можно найти время занять себя чем-то полезным и интересным. Досадно, что многие традиции российской армии вымирают, проводятся глупые реформы, сокращаются военные части. Служба становится не такой интересной. Каждый, кто считает себя мужчиной, должен уметь обращаться с оружием. Кому-то приятнее держать в руках джойстик от xbox, мне приятнее ощущать рукоятку пистолета Макарова.
Я скажу так: «Это был самый интересный год в моей недолгой жизни».

- Как и когда начали появляться фотографии из серии on tour, и вообще как возникла идея бомбить города стикерами?
- Всё произошло своим ходом. Стикера шлёпал на стены, будучи в других городах. Метил, как собака новые деревья, оставляя свои наклейки вместо криво написанных перманентным маркером из киосков «Роспечать» надписей «Здесь был Кузя».

- Чаще такие вещи делал ты сам или же помогали друзья?
- Фото из других стран делали друзья, за границей я ни разу не был, да и не тянет меня душа к выездам за бугор, мне гораздо ближе русская глубинка. Если свои товарищи из WLVS или Io Apreo ехали в тур, я частенько давал им стикера в дорогу.

- Если бы тебе предложили аттракцион - стать героем какого художественного - произведения хотел бы стать?
- Грубо говоря, я уже герой своих художественных произведений, большая часть, описываемая от первого лица, основана на реальных событиях из собственного жизненного опыта. Однажды моя знакомая – Катя Семенова, спросила меня, почему я пишу именно о том, что пишу. Я ответил шуткой, что в своих рассказах я могу делать что хочу, не боясь последствий. Хотя она, наверное, приняла мой ответ за чистую монету.

- То есть исходя из рассказа «3 дня января» ты и на кладбище тоже работал?
- Конечно.

- Каковы прелести?
- Да ничего особенного. Обычная работа, правда, со своей спецификой. Я называл свою должность не «землекоп», а «ландшафтный дизайнер». Рабочий контингент, правда, оставлял желать лучшего, сплошь околоконченные.

- И если бы тебе сказали - Кузьма, любая распавшаяся группа собереться вновь, ты только скажи, кого бы ты захотел собрать вместе? Можешь даже воскресить участников.
- Как правило, реюнионы редко оказываются удачными, а воскрешение мертвых, судя по кинематографу, ещё более неудачная затея. Из всех мертвых было бы интересно глянуть на «Искусство Души Безобразной», но, судя по тому, что Сергей Старостин отклонился от своей поэтической деятельности и поставил свои экспериментальные художества на коммерческую основу, не думаю, что проект «ИДБ» оказался удачным. Стоян теперь выпускает натуральное скульптурное мороженое с интересными сочетаниями вкусов, совместно с Даниилом Ландаром выпустил серию одежды «униформа для работников культуры», разрабатывает дизайны для разных компаний.

- Что скажешь напоследок? Хотя нет, поставим вопрос по-другому. Представь, что у тебя есть ровно минута, в течении которой тебя будут транслировать по всем телеканалам стран с синхронным переводом. Даже в Антарктиде для пингвинов установили бы большой плазменный экран. Чтобы ты сказал?
- Я бы молчал, внимательно смотря в объектив камеры.

- Потому что малословен?
- Потому что «Малословие».

- Давай на этом закончим? Если я придумаю ещё вопрос, то допишем. И так уже на полчаса наговорили.
- По рукам.

Иван нажал на кнопку «конец записи».