Тайны Русской православной церкви Гл. 8 ч. 1

Тайны Русской православной церкви
Гл.8
Тайны монашеской жизни
ч.2
ПОЧЕМУ ЛЮДИ УХОДЯТ В МОНАСТЫРЬ?

   Из вступления читатель надеюсь запомнил  тот факт, что монашество в христианской церкви первоначально возникло в Египте (тогда  находившемся  в составе  Римской империи как его провинция)  благодаря усилиям преподобного Антония Великого (251–356 г.г.)., потом его «дело»  или скорее религиозную идею о личном спасении христианина на грешной Земле  на свій страх и риск поддержали преподобный Пахомий Великий (292-348 или 349 г.г.), который собственно и создал первые я я бы сказал экспериментальные монастыри  заложившие основу и  послужившие  потом «образцами» для  создания  других монастырей.
     Не оставил Пахомий Великий без внимание и современных ему женщин. Он с помощью своей сестры организовал так же и первый женский монастырь.
    Но историки описывая процесс возникновения монастырей мало уделяют внимание причинам, по которым к Пахомию сходились первые христиане, желающие стать его учениками.
    Хотя, если все же вчитаться в богословские труды на эту тему, то становится понятным что Пахомий Великий был очевидно хорошим проповедником и старался побуждать своих современников из числа христиан к вступлению в монастырь, для покаяния в грехах! рассказывая адептам христианства о тяжкой участи грешников после смерти!

  Но если мы с вами уважаемый читатель заглянем на официальный сайт «Православие.ру» http://days.pravoslavie.ru/Life/life1070.htm созданный и финансируемый РПЦ МП, то нам найдем вот такую  информацию о Пахомии и его трудах.
   Она называется «Житие преподобного Пахомия Великого» и вот как там описывается процесс возникновения первого мужского монастыря!

   «Родился преподобный Пахомий в III веке в Фиваиде (Верхний Египет) от родителей язычников и получил хорошее светское образование. Когда Пахомию исполнилось 20 лет, он был призван в войска императора Константина (по-видимому, в 315 году).
   Новобранцев разместили в здании городской темницы под охраной стражи. Местные христиане пришли с запасами пищи, кормили воинов и усердно им служили. Когда юноша узнал, что эти люди так поступают ради своего Бога, исполняя Его заповедь о любви к ближним, это глубоко запало в его чистую душу. Пахомий дал обещание сделаться христианином.
    Вернувшись из войска после победы, Пахомий принял святое Крещение, поселился в уединенном селении Шенесит и сразу же стал вести строгую подвижническую жизнь. Почувствовав необходимость в духовном руководителе, он обратился к Фиваидскому пустыннику Паламону, был принят старцем с любовью и стал ревностно проходить монашеские подвиги по примеру своего наставника.
       Однажды, после 10 лет пустынной жизни, преподобный Пахомий, идя по пустыне, остановился у развалин селения Тавенниси и услышал Голос, приказавший ему построить на этом месте обитель.
       Пахомий рассказал об этом старцу Паламону, и оба. приняв услышанные слова за указание Божие, отправились в Тавенниси и начали строить небольшое иноческое жилище. Святой старец Паламон благословил начало основания обители и предсказал будущую ее славу.
    Вскоре преподобный Паламон отошел ко Господу. Тогда святому Пахомию явился Ангел Божий в образе схимника и вручил ему устав монашеской жизни. Вскоре к преподобному пришел его старший брат Иоанн и поселился вместе с ним.
     Преподобный Пахомий терпел много искушений и нападений от врага рода человеческого, но все искушения преподобный Пахомий доблестно отражал молитвой к Богу и терпением.
     Постепенно к преподобному Пахомию стали собираться ученики. Всех их поражало трудолюбие наставника, который успевал исполнять все монастырские работы: возделывал сад, беседовал с приходящими, просившими наставления, и служил больным.
     Преподобный Пахомий ввел устав общего жития, установив единообразие для всех в пище и одежде.
     Иноки обители должны были трудиться в назначенных им послушаниях на общую пользу обители.
     В числе послушаний было переписывание книг. Иноки не должны были иметь собственных денег или принимать что-нибудь от своих родственников.
     Преподобный считал, что послушание, исполняемое с усердием, выше поста и молитвы, и требовал от иноков точного соблюдения устава, строго наказывая нарушителей.
         Однажды к преподобному Пахомию пришла его сестра Мария, которая давно желала увидеть брата. Но строгий подвижник отказал ей в свидании и через привратника передал ей благословение вступить на путь монашеской жизни, обещая в этом свою помощь. Мария заплакала, но поступила согласно указанию брата.
       Тавеннисские иноки построили для нее жилище на противоположном берегу Нила. К Марии стали собираться инокини, и вскоре создалась женская обитель со строгим уставом, который был передан преподобным Пахомием.»
   Как видим тут представлен совершенный минимум информации Пахомии.
   Но из не мы видим, что первый монастыря Пахомия, по сути представлял общежительную мужскую трудовую коммуну. Где главным был труд на общее благо коммунаров, а молитва, посты и вообще религиозные бдения отходили на второй план.

     А вот на другом сайте от РПЦ МП - «Православный церковный календарь» http://azbyka.ru/days/sv-pahomij-velikij , есть так сказать более полное «Житие» Пахомия Великого, и оно нам будет более интересным, особенно при сравнении с дальнейшим описанием порядок установленных в современных монастырях. И самое интересное в этом повествовании то как Пахомий и его старшие старцы «промывали мозги» остальным монахам! Тут безусловно у него есть чему поучится все руководителям ныне существующих псевдо христианских церквей и разных набирающих силу и влияние тоталитарных сект.
     Но давай углубимся в чтение чтобы вы уважаемый читатель сами поняли, что хотел ответить автор.
 
     «Конечно, смирение преподобного Пахомия располагало и братии Тавеннисийского общежития также к смирению. Подобно своему великому авве они не искали и даже боялись возвышения. Ни греческие, ни коптские историки не указывают между ними пресвитеров.
    С умножением иноков в Тавенниси явилась возможность укрепить здесь стройный чин общежития, подвести все действия иноков под строгие общежительные правила.
    Сам преподобный Пахомий был для киновитов и учителем и судией, был и правилом, и образцом для деятельности каждого.
   О благе всех и каждого печется прежде всех сам великий авва Пахомий. Он постоянно убеждает иноков не ослабевать в молитве, не переставать призывать имя Божие, чтобы без молитвы не быть застигнутым врасплох сатаною.
    Святой Пахомий пользовался всяким случаем, чтобы сказать слово назидания тому или другому брату. Но, кроме этих частных бесед, он обыкновенно говорил еще три общих поучения в течение недели – одно в субботу и два в воскресенье. Он заповедал, чтобы и всегда начальник монастыря составлял и произносил три поучения в неделю.
    Кроме трех поучений начальника монастыря, во время субботних и воскресных собраний иноков, обязательно в два седмичные поста, т.е. в среду и пятницу, говорили поучения своим монахам начальники домов.
     Иноки всякий вечер собирались для духовной беседы и вообще любили назидать друг друга теми уроками, какие каждый извлекал из чтения слова Божия и из наблюдений над жизнью тех или других людей. Иноки любили повторять изречения свящ. Писания и размышлять о них.
   Поэтому и при взаимных беседах они всегда могли назидать друг друга мыслями и словами Библии.
   Праздных бесед и пересудов мы не видим в Тавенниси.
    В общежитии было много домов; каждым из них заведовал особый начальник, у которого был свой помощник, вторствующий по нем.      
    Этот вторствующий заменял начальника в случае его отсутствия или болезни.
    Святой Пахомий позаботился о том, чтобы каждого вступающего в монастырь брата встречали иноки особенно благочестивые и мудрые.
     Эти иноки-привратники каждого нового брата встречали, устраивали и в течение трех лет искуса, до облечения его в монашескую одежду, усердно назидали своими беседами, предохраняя его от всякого зла.
    Таким образом, новоначальные в Тавенниси находили опытных и постоянных руководителей и могли благочестиво настроиться в первые же годы своей жизни в монастыре.
    Святой Пахомий и сам внимательно наблюдал за новоначальными. Как радовали его успехи и усердие молодых иноков.
    Как внимателен он был к их нуждам! Как предохранял он их от всякого соблазна и искушения совне, также, как и от увлечения какими-нибудь нечистыми помыслами!
    О больных братиях в Тавенниси очень много заботились. О них имели попечение и особо назначенные для служения в больничном доме иноки с их начальником, имел попечение и сам преподобный Пахомий.
    При братской трапезе прислуживали особые иноки. Они сменялись через три недели. От этих иноков требовалось постоянное усердие, тем более, что братия вкушали пищу не в одно время. Иноки, служившие при трапезе, в течение трех часов приготовляли, распределяли и раскладывали хлеб, различные овощи и маслины.
   В дозволенные дни подавали за трапезой сыр, яйца, овощи вареные, похлебку из вареных зерен. Каждый брат подходил к столу в то время, когда желал, и принимал свою часть. Но это было только один раз в день: одни ели в шестом часу, другие – в седьмом, иные – в восьмом, иные – в девятом, в десятом, в одиннадцатом, иные же к вечеру, когда показывались на небе звезды.
     Некоторые иноки были так строги к себе, что вкушали пищу только один раз в два дня.
    Вообще пост, согласно первоначальному уставу, не налагался ни на кого против воли.   
    Только более близких к себе иноков святой Пахомий склонял поститься, т.е. совсем воздерживаться от пищи, по средам и пятницам.
    Но многие иноки сами налагали на себя усиленный пост.
    При многочисленности монахов в Тавеннисииском общежитии было и много различных должностей, послушаний.
     Исполнение некоторых должностей было особенно трудно.
     Все проходившие то или другое «послушание» в монастыре, особенно начальники, были очень усердны.
     Преподобный Пахомий по прошествии некоторого времени иногда сменял тех, кто исполнял известное «послушание», заменяя их другими.
     В этом случае он желал достигнуть двух целей.
     Во-первых, он стремился к тому, чтобы вновь назначенный извлекал из своего «послушания» плоды духовные, чтобы он мог получить от Господа награду за свой ревностный труд на пользу братства.
   Святой Пахомий был того мнения, что всякое «послушание» в обители, исполняемое с усердием, доставляет иноку награду не ниже той, какую получит монах, если будет ревностно поститься, бодрствовать и молиться Богу.
    Во-вторых, Пахомий желал, чтобы имели возможность отдохнуть после труда ревностные труженики хотя некоторое время.
    Однако братия, усердно занимавшиеся исполнением своих «послушаний», неохотно соглашались на отдых, дозволенный великим аввою. Они были убеждены в том, что этот мир не есть место отдыха, а напротив – место напряженного труда, постоянной борьбы и самоотверженных подвигов, и что только тот, кто здесь трудится, в будущей жизни получит истинное упокоение и нескончаемое блаженство.
    И всякий продолжал с усердием заниматься тем делом или ремеслом, какое знал, или вообще какою-нибудь работою для монастыря, в точности подчиняясь распоряжениям начальника.
    От всякого инока, какую бы должность ни проходил он в монастыре, требовалось полное подчинение начальнику и безусловное, точное исполнение устава.
     Это было главным отличием жизни киновии от жизни отшельнической в тесном смысле этого слова.
    В полном послушании был и залог духовного совершенствования киновитов. В послушании было великое нравственное преимущество киновии.
    Нарушение распоряжений начальника или предписаний устава, хотя бы и по ревности о подвижничестве, всегда могло вести к ропоту со стороны других и быть причиною всяких беспорядков в общежитии.
    Поэтому Пахомий строго наказывал нарушителей долга послушания, чем бы они ни оправдывали себя.
    Такие случаи бывали и в Тавеннисийском общежитии, хотя очень редко. Для покупки необходимых вещей и продажи монастырского рукоделья выбирались особенно благонадежные иноки, украшенные всякими добродетелями, чтобы мир не мог их соблазнить, а они служили бы назиданием для мира.
     Обращалось особенное внимание на то, чтобы они не были пристрастны к стяжениям, хотя бы от этих стяжений монастырь мог получить значительную пользу.
    Когда в Тавенниси количество иноков увеличивалось более и более, здесь должны были умножаться и различные хозяйственные учреждения. Должно было умножиться и количество лиц, проходивших те или другие «послушания» ради удовлетворения различных нужд монастыря.
     Когда количество иноков и монастырей в Пахомиевой киновии умножилось, мы видим там очень много иноков, на которых были возложены различные обязанности по монастырю.

    Мы видим здесь правильно устроенные хлебные, сначала только в Тавенниси, а потом в монастырях Певоу (самом главном) и Фенум.
     В этих хлебных иноки работали при самой глубокой тишине, содействовавшей и успеху работы и самособранности духа. Не было здесь разговоров.

   Даже спросить воды или муки нельзя было: нужное требовали стуком о квашню.
   Во время работы читали на память заученное из слова Божия.
    В одно время в Тавеннисийском общежитии было 15 портных, 7 кузнецов, 4 плотника, 15 красильщиков, 20 дубильщиков кож, 12 погонщиков верблюдов, 20 садовников, 15 сапожников, 12 иноков, приготовлявших покрывала, 10 ночных стражей и 10 переписчиков. Иноки своим трудом приготовляли для обители все необходимое, и лишь немногое им приходилось покупать в городах.   
    Особенно распространено было среди киновитов выделывание рогож, и это не только было хорошим рукоделием для монахов, но и могло усиливать денежные средства киновии, а деньги необходимы были и здесь.

     Деньги хранились, по заповеди святого Пахомия, в одном месте, в распоряжении эконома. Этот эконом и удовлетворял все братские нужды.
    Но иноки не могли иметь свои деньги. Между монахами было много таких, которые пришли в монастырь еще в детстве со своими родителями. Выросши, они не умели различать золота от серебра и были совершенно равнодушны к деньгам.
         Нужды братии были очень скромны.
        Нестяжательность была так велика, что всякий имел только одну одежду и одно покрывало из овечьей или козьей кожи.
      Разорванную одежду особо назначенный инок должен был чинить, вымывать и потом хранить в складе поношенной одежды. Когда кто-либо из монахов хотел вымыть свое платье, он брал себе одну из этих починенных одежд, а вымыв свое платье, возвращал эту одежду заведовавшему ею иноку.
     В киновии было очень много переписчиков. Эти опытные писцы усердно списывали те книги, какие были особенно полезны монахам, по указанию начальника. Трудились они с успехом: монастырские книгохранилища увеличивались, и каждый инок мог найти здесь для себя пищу духовную.
    При всяких сношениях с миром иноки должны были соблюдать особенную осторожность.
   Во время пути они должны были повторять про себя известные им изречения святого Писания и размышлять о них. В путешествие отправлялись всегда несколько человек вместе, по крайней мере двое. Если на пути встречалась женщина, желавшая говорить с ними, то старший инок приближался к ней и, опустив глаза, с великою скромностью вел недлинный разговор.
    Встречая на пути начальника или воина, каждый инок сходил со своего осла и молился в стороне, уступая дорогу путнику.
    В мирских домах иноки обыкновенно не вкушали пищи. В крайнем случае вкушали лишь то, что было разрешено монастырским уставом.
    Чтобы мир не оказывал худого влияния на монахов через письменные сношения, письма в монастыре получал начальник, и если он видел, что письмо заключает в себе добрые мысли, то передавал его по назначению.
    Никто в монастыре не мог рассказывать того, что он видел или слышал в мире, если это не вело к общему назиданию. Что-нибудь назидательное можно было сообщать лишь с дозволения начальника.
    Вообще говорливость не поощрялась среди иноков. Странники принимались в особом помещении.
    Никто из братии не мог принимать их у себя в келии. Даже о приходе кого-нибудь из родных никто не мог передавать монахам: о приходе странников говорили кому следует только привратники.
    В гостинице странникам оказывали самый радушный прием. Для женщин было отдельное от мужчин помещение.
      Даже чужих монахов преподобный Пахомий не помещал вместе со своими иноками, не позволял пускать их даже в общую трапезу, хотя и оказывал им все знаки братской любви и позволял им входить в церковь во время общей молитвы, если только они были православные, а не еретики».
(Последний абзац показывает нам что само изучаемое нами «Житие» Пахомия было составлено после 1068 г.  когда христосика церковь разделилась на восточную (православную) и западную католическую. По версии православных-  еретиков! Что могли знать о Пахомии и его первом монастыре эти составители его « Жития»  приступившие к работе  над ним как минимум  через 700 лет после его смерти? Египет в то время был уже завоеван Османской империей, и всякая связи коптской христианской церкви с остальными христианскими церквями была фактически утрачена.

      Но продолжаем читать дальше:
      «Слава святого Пахомия более и более распространялась по Египту. О великих подвигах его узнала наконец и родная сестра его Мария, просвещенная уже христианскою верою и остававшаяся девою.   
       Очень желая увидеть брата Пахомия, она отправляется в Тавенниси. Сообщили о ее приходе Пахомию. Отрекшийся от всяких земных пристрастий, избегавший свиданий с женщинами, святой Пахомий отказывает сестре в свидании, но в то же время через монаха-привратника указывает ей новый путь жизни.
      Он говорит ей, что настоящая жизнь есть лишь приготовление к жизни будущего века, а жизнь в удалении от мира, жизнь монастырская, может дать все средства ко спасению. Пахомий обещает сестре, что для нее иноки построят уединенное жилище, если она захочет проводить жизнь монастырскую.
     Тогда, говорит он, и другие женщины, поселившись с нею, могут отдаться всецело заботе о достижении духовного совершенства. Грустно было для Марии слышать, что брат ее сам не хочет беседовать с нею.
      Она заплакала. Но слова Пахомия, переданные ей через монаха привратника, содержали и много утешительного. Она согласилась на то, к чему призывал ее Пахомий. Тогда Пахомий послал монахов построить для нее жилище вблизи селения, на довольно значительном расстоянии от монастыря мужского, на другой стороне Нила.
        Спустя короткое время уже большое количество женщин являются к Марии, чтобы навсегда остаться жить с нею. Сестра преподобного Пахомия делается для них матерью, старицей. Она руководит их на пути ко спасению до самой своей смерти.
        Со своей стороны, и авва Пахомий с великим усердием заботится об этом монастыре. Для ближайшего руководства духовною жизнью в женской обители он назначает старца Петра. Пахомий сам написал особую книгу с правилами монашеской жизни, и эти правила сестры обители должны были усердно изучать и исполнять.
        Конечно, могли быть случаи, когда кому-либо из иноков нужно было посетить ту или другую сестру. Свидания эти в случае необходимости разрешались самим Пахомием. Получив разрешение Пахомия, инок являлся к заведовавшему женским монастырем старцу Петру. Старец посылал за матерью монахинь, за тою монахиней, которую нужно было видеть иноку, и еще за третьей монахиней: все садились, и тогда начинался разговор, причем, конечно, все имели в виду то, что длинные и особенно праздные беседы неприличны монашествующим.
       Если какая-нибудь инокиня умирала, сестры относили ее в место их молитвенных собраний. Мать инокинь одевала ее погребальным саваном. Авва Петр сообщал о смерти монахини Пахомию.
     Назначенные им иноки, проводившие безукоризненную жизнь, отправлялись в женский монастырь. 
      Они останавливались у ворот молитвенного дома и здесь пели священные песнопения. Наконец усопшую погребали, причем к гробнице сопровождали ее с пением сестры в предшествии матери, а старец шел сзади их. Расходились, зарыв усопшую в землю и совершив над нею последнюю молитву.
      Иногда сестер погребали в самом монастыре, а иногда относили их к ближайшей горе.
      Еще в одном случае иноки Тавеннисийского мужского общежития оказывали большую помощь женскому монастырю.
      Когда являлась надобность исправить или вновь построить какое-либо здание в женском монастыре, Пахомий посылал для этого самых благочестивых монахов.
     Они находились там под неусыпным надзором старца Петра. Они не могли оставаться в женской обители вкушать пищу, но в тот же день возвращались в свою обитель.
        Количество сестер в женском общежитии скоро умножилось до четырехсот. Обычная пища инокинь, их посты, их одеяния, за исключением головного покрывала – все соответствовало принятым в мужском общежитии обычаям. Инокини трудились и на пользу мужского общежития: они приготовляли шерстяные одежды для иноков. В свою очередь они получали необходимые для них припасы от эконома мужского общежития.
        Известен один важный случай из жизни женского монастыря. Одна из монахинь как-то вышла за ограду монастыря. Она встретилась с мирянином портным и, удивляясь, спросила его о причине прихода в эти места.
        Тот ответил, что желал бы иметь работу. Сестра возразила, что они имеют собственных портных.
     Портной удалился. Свидетельницей этого разговора была одна монахиня. Поссорившись как-то с той монахиней, она стала порицать ее и припоминала с укоризною ее разговор с портным. Молодая инокиня, взволнованная ложным обвинением, горячо плакала.
      Она преувеличенно представляла себе тот позор, какой, по ее мнению, ожидал ее теперь в монастыре.
       Угнетаемая скорбью, она тайно пошла к реке, бросилась в ее волны и утонула. Узнав об этом, другая сестра, позволившая себе незаслуженно укорять несчастную молодую инокиню, впала в великое отчаяние и лишила себя жизни, задушив себя веревкой. Скоро узнал об этом преподобный Пахомий.
     Глубоко опечаленный этим случаем, старец запретил поминать их в молитвах домашних, совершать литургию и подавать милостыню за них.
     Пахомий строго отнесся и ко всем сестрам общежития. В виду того, что они не употребили должного старания, чтобы найти невинную и обидчицу, примирить и успокоить их, и пренебрегли их положением и спокойствием, а может быть и поверили клевете одной из сестер, старец отлучил их от святого причащения на семь лет.»

   Вот такие нешуточные страсти уважаемый чтитель разыгрывались в римской провинции Египет во времена Пахомия.
   Конечно ко всему, что тут было выше описано о первых монастырях мы с вами уважаемый читатель для обеспечения объективности нашего исследования должны относится критически.
    Ведь все, что тут выше описано, это не прямые дошедшие до нас воспоминания очевидцев, а очень поздние, скорее всего это позднее средневековые записи   уже европейских монахов подчерпнутых (и приукрашенных ими же) из тех устных легендарных сказаний, что могли в то время циркулировать в христианских общинах.

   Но даже в таком, облагороженном и приукрашенном поздними переписчиками виде, перед взором беспристрастного читателя выступает мрачная картина тех первых монастырей – как сборище (соном) религиозных фанатиков!
   И это все происходит всего  через 200-300 лет от условной даты распятия Христа!
   Христанская церковь еще не признана религиозной организацией в Римской империи и как правило находится в подполье или полуподполье!!! А всякие внешние проявления в поданных Римской империи принадлежности их к христианству строго карались законами Римской империи.
      Да и само преследования христиан в Римской империи начались с распятия Иисуса Христа и описанных в Новом Завете гонений от иудеев и продолжались с разной интенсивностью в течение трёх столетий до 313 года, когда императором Константином Великим был издан Миланский эдикт и положение христиан стало легальным
        Русский историк церкви А. П. Лебедев, основываясь преимущественно на трудах христианских апологетов, указывает три причины гонений на христиан в Римской империи:
       Государственные, в силу того, что «установившемуся веками взгляду языческой государственной власти касательно безусловного господства её во всех сферах человеческой деятельности противопоставлен был от христианства взгляд, в силу которого из под эгиды этой власти отторгалась целая область человеческой деятельности — область религиозной жизни человека».
    Религиозные, поскольку римское государство не могло допустить свободного распространения культа, отрицавшего одновременное соблюдение лат. ceremoniae Romanae, что являлось необходимым условием признания иноземных верований.
   Также государство стремилось предохранить от порчи древние нравы. При этом, отмечает Лебедев, римское государство было чрезвычайно терпимо к самым экзотическим культам, объявляя их лат. religiones licitae, при условии, что они были традиционными религиями соответствующих народов[3].
    Общественные, поскольку христиане не считали для себя обязательным исполнять все те обязанности, которые предполагались обязательными в Римской империи. По словам Тертуллиана, «язычники и христиане чужды друг другу во всём».

      Составители «Жития» преподобного Пахомия Великого, не знали или сознательно скрыли от своих читателей и тот важный факт, что на во время жизни Пахомия  в Римской империи как раз  пришелся «Третий период универсальных гонений на христиан  с целью разрушения христианской церкви, от смерти Александра Севера до единодержавия Константина Великого (235—325).
   И по этому поводу в исторической литературе как в к примеру в книге «История христианства в Римской империи»  можно найти  такие данные:   

      «Отношение римских властей к X. коренным образом изменяется с началом нашего периода. Хотя вселенская церковная организация и существовала уже с 180-го приблизительно года, но прошло с тех пор более полувека, прежде чем эта перемена отразилась на самом методе, так сказать, гонений. Римские власти по-прежнему имели дело с отдельными христианами, доказывавшими свою зловредность тем, что отказывали в поклонении императору или смущали легкомысленный народ новыми верованиями и культами.
       Со смерти последнего из Северов это отношение к X. изменилось; новый император, провозглашённый войском Максимин, сын простого фракийского крестьянина и питомец войсковой религии, решил вернуть империю к её прежним богам и направил свои гонения специально против христианского клира, то есть епископов, пресвитеров и диаконов. Наказание, однако же, было смягчено: вместо казни, по крайней мере в некоторых случаях, назначалось заточение.
    Этой каре подверглись в 238 г. оба соперника-епископа Рима, Понтиан и Ипполит, что имело благодетельным последствием прекращение раскола в римской общине. Вообще гонения Максимина, которого далеко не везде признавали императором, не успели получить универсального характера.
     После его гибели в 238 г. опять наступило время сенатских императоров, благоприятно относившихся к X.; их примеру последовал в этом отношении и следующий войсковой император, второй после Максимина варвар на римском престоле, Филипп Араб.
       Про него говорили даже, что он в душе был христианином и тайно принимал участие в христианском культе; это мнение, основывающееся на свидетельстве Евсевия Кесарийского и признаваемое вновое время де-Росси, Алларом и др., маловероятно.
       Хотя Филипп ничего против христиан не предпринимал, но все же полного мира не было. В 248 г. было отпраздновано тысячелетие существования Рима (Roma aeterna, как его по этому поводу называют на монетах); это событие естественно вызвало подъем языческого духа, и так как христиане оставались к нему безучастны — ожесточение народа против них.
      Действительно, в Александрии произошёл христианский погром, ознаменовавшийся смертью четырёх мучеников (м-ков Митры и Сарапиона, м-ниц Квинты и Аполлонии), отказавшихся поклониться языческим богам.
       Войска Филиппа усмирили мятеж; но вскоре он сам погиб, и римский престол занял Деций.
     При нём разразилось одно из самых страшных гонений, какие когда-либо испытали христиане (251); он возобновил принципы Максимина, но придал им тот универсальный, общеимперский характер, которого они раньше не успели получить.
      Риму угрожала тогда сильнейшая опасность со стороны готов; наказание безбожников должно было поднять дух оробевшего населения. Организатором гонения был, впрочем, не сам Деций, а его гражданский наместник в Риме, позднейший император Валериан; от него получили соответственные приказы правители провинций, и гонения начались повсеместно по одному плану.
        Направлены они были преимущественно против клира, но волей императора было, чтобы все подданные отреклись от X. или же были наказаны за своё упорство.
     Наказаниями были, кроме казни, заточение, конфискация имущества, тюрьма и бичевание. Многие тогда изменили X., другие бежали (между прочим, карфагенский епископ Киприан, который, однако, из своего убежища продолжал руководить своей паствою), третьи удалились в пустыню, что повело к усилению именно тогда начавшегося монашеского движения; но было и немало мучеников.
       Гонения, впрочем, продолжались недолго, и церковь вышла из них хотя и с уменьшенным числом приверженцев, но нравственно оздоровлённая и окрепшая. После нескольких лет мира гонения возобновились по той же программе, когда Валериан стал императором (257).
      Сначала меры воздействия были прежние, но вскоре он счёл нужным их усилить, приказав, чтобы все члены высшего клира были подвергнуты казни, все христиане-сенаторы и всадники подвергнуты лишению прав и наказаны конфискацией имущества, все знатные женщины-христианки — тоже приговорены к конфискации и ссылке, а христиане-служители императорского двора — к обращению в рабство и на полевые работы.
      Много мучеников создал этот эдикт; погибли, между прочим, римский папа Сикст II и карфагенский епископ Киприан.
      При Валериане началось распадение империи, продолжавшееся при его сыне Галлиене; последний эдиктом прекратил гонения в 261—262 г. Для христиан наступила новая эпоха мира; Клавдий Готский, спаситель империи, их не трогал, а её восстановитель Аврелиан даже принял на себя посредничество в антиохийском споре, чтобы препоручить его римскому папе (см. выше).
      Следующие императоры, всецело поглощённые войной, поневоле последовали их примеру; мир с христианскою церковью не был нарушаем вплоть до реформатора империи Диоклетиана.
      Впрочем, и Диоклетиан не сразу после своего восшествия на престол (285) объявил гонения: первые 17 лет прошли спокойно, так что церковный мир после Галлиена продолжался целых 40 лет. Но религиозные реформы, которыми Диоклетиан — подобно основателю империи, Августу, — хотел ознаменовать своё правление, сами собою повели его на путь запрещения сначала манихеизма, этого посредствующего звена между культом Митры и Х., а затем и самого X. (302).
     Он начал с того, что заставил всех христиан, служивших в войске или при дворе, отречься от христианства или же, в случае упорства, подать в отставку.
     По опыту прежних гонений Диоклетиан знал, что мученичества лишь увеличивают обаяние X. и способствуют его распространению; его принципом было поэтому не доводить дело до казней.
     Прежде всего были разрушаемы христианские церкви, запрещаемы собрания, уничтожаемы священные книги (по закону о магических книгах); во втором эдикте было приказано заключить в тюрьму руководителей христианских общин, в третьем — принудить их к отречению от X.; в четвёртом эдикте та же мера была предписана и относительно мирян. Добрая часть слабых и на этот раз предпочла покинуть знамя креста, но зато оставшиеся верными обнаружили ожесточённое сопротивление. Вопреки воле императора они рвались к мученичеству, так что иногда даже язычники — отношение которых к христианам, согласно сказанному выше, успело измениться, — их из милосердия от него удерживали. Впрочем, гонения приняли суровый характер только на Востоке; на Западе рвение властей было значительно слабее, что позднее было приписано христианским симпатиям (или даже X.) соправителя Диоклетиана, Констанция Хлора, отца Константина Великого.
      Вскоре затем (305) Диоклетиан сложил с себя власть. Смуты возобновились; из властителей разрываемой на части империи только Галерей, бывший помощник и вдохновитель Диоклетиана, продолжал его политику в подвластной ему области Востока до 311 г.; но когда коалиция Константина и Максенция на Западе приняла угрожающий для него характер, то и он счёл за лучшее уступить и разрешил христианам свободу богослужения под условием, чтобы они ничего не предпринимали против существующего порядка.
     Так-то значение X. как политической силы было признано самой властью: следующие события ещё более его подчеркнули. В начале своего правления Максенций, чтобы расположить в свою пользу римский народ, поддерживал в Риме христиан; но, по-видимому, он ошибся в своих расчётах, так как вскоре счёл за лучшее опираться на языческую часть населения и преследовать христиан.
       Гибели он все равно не избег: в 312 г. он погиб в Тибре, сражаясь с Константином. Антихристианская политика Максенция принесла христианам огромную пользу: благодаря ей симпатии всех христиан перешли на сторону Константина, война между ним и Максенцием получила значение борьбы X. с язычеством и, стало быть, его победа — победы X.
       Действительно, став благодаря этой победе властителем Запада, Константин задумал наградить христиан за их к нему расположение; но для этого ему нужно было содействие властителя Востока, где после смерти Галерея (311) началась борьба между обоими его соправителями, Лицинием и Максимином. Последний был ожесточённым врагом христиан; гонения против них он продолжал в своей области даже после того, как от них отказался Галерий.
        В методе гонений опять наблюдается перемена; мы видим начало тех принципов, которых позднее держался последний гонитель христиан, Юлиан Отступник.
        Казней Максимин не любил, но к увечьям прибегал нередко; всего больше он старался поднять языческое жречество, чтобы создать из него противовес христианскому клиру, поощрял полемическую литературу против христиан, награждал города, которые твёрдо держались языческих культов, и т. п.
     Напротив, Лициний считался другом и доброжелателем христиан; и вот вместе с ним Константин после своей победы над Максенцием условился издать эдикт о веротерпимости по отношению к христианской религии. Эдикт был издан в Милане зимой с 312 на 313 г.; он называется поэтому Миланским эдиктом.
      Принял его к сведению и Максимин, чтобы не ссориться с Константином до решения своего спора с Лицинием; спор этот, впрочем, вскоре был решён, и побеждённый Максимин недолго пережил своё поражение (313 г.).
      Теперь предстояла борьба между Западом и Востоком, между Константином и Лицинием. Ввиду несомненных симпатий христиан к Константину Лициний счёл полезным заручиться расположением хоть языческой части населения и объявил с этой целью новое гонение (323), возобновившее традиции Диоклетиана.
    Но борьба продолжалась недолго: в 325 г. Константин, выступавший открыто заступником христиан и сражавшийся под знаменем Христа, одержал победу над Лицинием, которая сделала его самодержцем всей Римской империи. Христианскому культу была обеспечена свобода во всех частях империи; вопрос об отношении императорской власти к христианам и X. вступил в новый, последний фазис».

    А когда читаешь «Жите» Пахомия, то поневоле удивляешь той описанной идиллии,  когда  знаешь о том, что  в действительности по всей  Римской империи преследуют и казнят  только за  принадлежность христианству, а тут Пахомий основал 7 монастырей и собрал вокруг себя  до 7000-10 000 человек  тем самым вырвав их из подчинения и налогообложения местных  римских властях. И все это ему сходило с рук. Ну прямо жили как говорится «У Христа за пазухой» Пахомий и его монахи…

     Тем не менее, как не интересно обсуждать тут Пахомия и составителей это «Жития» нам пора запомнив вышеприведенную информацию, вернутся в основное русло нашего повествования.

    В этой работы я хочу рассказать правду о том, как и почему становятся монахами и какие «магические действия» над ними производят священнослужители РПЦ МП, для того чтобы не побоюсь этого резкого слова как бы «за зомбировать» сознание человека и добровольно отказаться от жизни в гражданском обществе стать послушным «до степени автомата-робота» орудием в руках руководителей РПЦ МП, начиная от настоятеля монастыря и заканчивая лично Патриархом Московским.
     Причем тут уже речь пойдет  не о бедных, отсталых и необразованных коптах  населявших Египет во времена Пахомия Великого, а о современных нам людях, которые по крайней мере имеют общее среднее  образование (а часть из современного нам монашества как показывает статистика   закончили кроме  школы  еще либо  духовную семинарию либо какой  либо гражданский  вуз)  дающее  современному нам  человеку такую сумму знаний о нашем МИРЕ  которую во времена того же Пахомия  да и после него и представить  его современникам  нельзя  было!
    И все же не смотря на это, люди принимают решения об уходе «из мира сего» в мионастырь- через пострижения в монахи.
    В связи с этим возникает логический вопрос: ПОЧЕМУ?
    А в качестве одной из   альтернативных версий ответа на это сложный вопрос, я хочу вначале привести для читателя версию ответа н данную ныне покойным Патриархом РПЦ МП Алексием II  (http://www.patriarchia.ru/db/text/51751.html) от 6 октября 2005 г.

    «Святейший Патриарх: «В монастырь не уходят — туда приходят»
     Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II ответил на вопросы журнала «Фома»:
- В конце 30-х годов Вы с родителями совершили две паломнические поездки в Свято-Преображенский Валаамский монастырь на Ладожском озере, и эти поездки во многом определили Ваш духовный путь. Что произошло тогда?
— Да, впервые Валаам я посетил еще ребенком. Впечатление от увиденного навсегда осталось в памяти.
     Позже я писал письма в монастырь — и самое удивительное, что мне, ребенку, монахи отвечали.
     Эти драгоценные, полные мудрости и любви письма я неоднократно перечитывал, храня их как святыню. И, быть может, впервые тогда мне открылось монашество, его глубинный смысл.
— Ваша семья была верующей. Ваш отец был священником. И сами Вы с детства жили церковной жизнью. С какими трудностями приходилось чаще всего сталкиваться церковному человеку в 30-е, 40-е и 50-е годы?
— Мое детство прошло в довоенной Эстонии, поэтому ужасы гонений на Церковь в то время меня не коснулись. Были другие проблемы, связанные с неприятием России и русского.
     В Советском Союзе эти тяжелейшие годы все люди переживали одинаково нелегко — первые пятилетки, страна только встала на ноги, но затем началась война, а далее были послевоенные труды. Все пережили и голод, и холод, и гонения на веру Христову, и репрессии советской власти, и жестокость оккупантов. Переживали всей страной — без разбора чинов, вероисповедания, национальности.
— В тридцать два года Вы приняли монашеский постриг.
   Среди нецерковных людей существует устойчивое мнение, что в монастырь уходят несчастные, раздавленные горем люди. Так ли это? Что подтолкнуло Вас к принятию монашества?
— Принятие монашества невозможно без особой воли Божией, без заботы Господа, без призвания.   
     Поэтому правильно приходить в монастырь, а не «уходить» туда только лишь от горя.
     Конечно, есть случаи, когда личная трагедия особым образом открывает человеку волю Божию, но и в этих случаях движущей силой является любовь.
      Ибо Бог есть Любовь. Вот и меня Господь в свое время подвиг на этот путь, выбранный мною со страхом и трепетом, но главное — с любовью к Богу и людям.
— Насколько справедливо говорить о карьере священнослужителя?
— Думаю, что совершенно неправильно.
     Несчастен человек, рукоположившийся из карьерных соображений.
     Каждодневный пастырский труд, служение Божественной Литургии, совершение Таинств, постоянное попечение о людях без особого призвания превращаются в тягостную повинность, что разрушает личность такого священнослужителя.
……………….
— Ваше Патриаршее служение совпало со временем восстановления духовной жизни. Оглядываясь назад, в чем Вы видите несомненный успех и в чем неудача последних пятнадцати лет жизни Русской Церкви?
— За последние пятнадцать лет многое произошло со страной и Церковью. Нельзя не радоваться многочисленным открытым после долгого перерыва храмам Божиим, созиданию новых церквей, восстановленным монастырям. Но возникают и непростые вопросы. Как привести в храмы Божии народ?
      Как помочь пришедшим обрести истинную веру, стать достойными созидателями Тела Христова? В начале девяностых многие из нас были свидетелями так называемого религиозного бума: народ отводил Церкви очень большую роль, искал в храме правду.
      Не могу сказать наверняка, что мы смогли в каждом подобном случае оправдать надежды общества, некоторые священники и сами были не готовы к этому.
     Например, много говорилось и говорится о проблеме «младостарчества».
(Младостарчество — явление, связанное с тем, что некоторые молодые священники, не обладая достаточным опытом, берут на себя непозволительно высокую ответственность жестко решать за своих прихожан вопросы их духовной жизни.
Явление это связано не с возрастом священнослужителя, а с отсутствием у него трезвого и мудрого подхода к духовнической практике. 28 декабря 1998 года Священный Синод принял определение, осуждающее подобную практику — Ред.)
     Но Церковь, как хранимый Самим Господом ковчег, плывет в бушующем житейском море и обязательно приведет тех, кто доверился ей, к доброй гавани.»

     Так же хотелось, чтобы   читатель для полноты понимания темы прочел и вот эту статью «ЗАЧЕМ ОНИ УХОДЯТ В МОНАСТЫРЬ?» http://www.pravoslavie.ru/smi/1573.htm это рассказ об одном вновь восстановленном в Сибири монастыре.

     Но, это все как бы труды журналистов «на ниве народного просвещения», а если вникнуть в этот вопрос поглубже, то можно найти и научные работы.
     Вот к примеру, эту: Андрианов А.Ю. «Причины и обстоятельства ухода в мужские православные монастыри в России XIX - начала XXI вв» (http://old.iea.ras.ru/autorefs/2009/Andrianov-21.04.2009.pdf)
     И вот эти основные причины и обстоятельства с точки зрения современной нам науки:

     1.Семейное воспитание и религиозные впечатления детства и юности.
  (О них хорошо выше рассказал Патриарх Алексий Второй).

     2.Кризисные ситуации и уход в монастырь по обету.
    «При знакомстве с материалами, повествующими о судьбах, монашествующих, обращает на себя внимание то обстоятельство, что со многими из них происходили различные, выражаясь современным языком, «несчастные случаи», т.е. события, ставившие человека на грань жизни и смерти, что не могло не влиять на решение самого насущного для православного христианина вопроса – об образе «спасения души», во многом определяя последующий уход в монастырь.
 С кризисными ситуациями тесно связана и тема обетов, когда дается обещание Господу при избавлении от угрожающих обстоятельств послужить Ему тем или иным образом, в том числе и избранием монашества».

    3.Видения как мотив ухода от мира.
     «Рассматриваются различные виды видений, как сонных, так и наяву, определивших, по мнению ушедших в монастырь, иноческий выбор. Анализируется фактор видений у разных возрастных групп, в частности, в молодом возрасте при решении вопроса о создании семьи или отказа от семейных ценностей, прослеживается обусловленность роли видений как мотивационной причины ухода в монастырь массовыми религиозными представлениями»

    4.Физические недостатки и душевные травмы как основание для избрания иноческого пути.
     «Материалы источников свидетельствуют, что иногда именно полученное в результате несчастного случая увечье или же врожденный физический недостаток служили основной причиной выбора иночества.
     Помимо физических недугов и увечий решению уйти в монастырь способствовали и душевные, психические травмы.
     Из них наиболее распространенная, судя по имеющимся данным, - утрата смысла дальнейшей жизни в результате трудных личных обстоятельств, в частности, неразделенной любви. Эти причины прихода к монашеству (последствия физических и душевных травм) могли реализоваться лишь при наличии благоприятных условий для такого решения: духовного потенциала и конфессиональных тенденций будущего монаха, определявшихся общественным уровнем религиозности»

     5. Воспитание детей в стенах обители как источник пополнения состава монастырей.
   «Наиболее полно эта традиция была представлена в северных монастырях, таких, как Соловки и Валаам, но бытовала она и в других регионах страны. Суть института трудничества заключалась в том, что родители по собственной воле на определенный срок отправляли своего ребенка для «безвозмездных трудов» в святую обитель.
   Так, в Соловецком монастыре в начале ХХ в. количество трудников равнялось 500 - 700 че- ловек, возраст трудников составлял 12-17 лет, наиболее принятый срок пребывания - год, с весны до весны.
   Заняты трудники были во всех отраслях сложного монастырского хозяйства, обучались навыкам ремесел, в монастырском училище для них преподавались чтение, письмо, арифметика, Закон Божий.
    Многие после годичного срока выражали желание остаться в монастыре, но одного желания было недостаточно, существовала продуманная система отбора, наблюдение за воспитанниками осуществляли монастырские старцы.
   Если было получено их одобрение, то, испросив родительского благословения на дальнейшее пребывание в монастыре, мальчик переводился в разряд послушников. В настоящее время традиции церковной педагогики возрождаются, в разных регионах страны при монастырях открываются учебные заведения, в частности, школы-интернаты для детей, оставшихся без родитель- ской опеки.
     Помещение детей в монастырь по обету или без него – одно из наиболее четких свидетельств традиции народного благочестия, преемственности религиозного опыта поколений.
        В выводах первой главы выделены следующие причины ухода в монастырь:
  - влияние семьи.
    Традиции православного воспитания. Пример старших родственников, особенно роль мате- ри. Наличие в роду монашествующих.
  Встречи, отношения с лицами высокой духовной настроенности – иноками, странниками, юродивыми; - совместное со взрослыми паломничество в монастыри; территориальная близость обители и контакты с ней;
 - воздействия Слова Божия (письменного и устного), книжного церковного наследия, Евангелия, храмового богослужения; - восприятие мистических явлений как указания на принятие иночества;      
 - кризисные ситуации и уход в монастырь по обету (со всем многообразием форм);
 - физические недостатки и душевные травмы как причины выбора монашеского пути;
 - трудники, школы, Дома Трудолюбия при монастырях, воспитание в стенах обители.

     Причины, приводящие к монашеству, в исторической реальности проявляются в совокупности, комплексно.
    То или иное сочетание указанных основных мотивационных факторов можно проследить в каждой иноческой биографии, а в некоторых жизнеописаниях они присутствуют полностью.
     Решение, стимулируемое событием, выделяемым в анализе (физическая или психическая травма, кризисная ситуация и пр.), даже если сам факт носит внешне сугубо мирской, светский характер, основывается на религиозном сознании верующего и, в частности, на распространенном представлении о монастырях как конкретном социальном и конфессиональном явлении.
     Уход в монастырь, как правило, - максимальное выражение религиозности (хотя известны миряне-старцы, миряне – прославленные святые).
    Это – сравнительно немногочисленное явление, но оно возможно лишь при наличии определенного уровня конфессиональности в общественном сознании (в том числе лишь идентификационного признания себя православными с некоторым знанием присущих данной религии явлений, в частности, монашества).

                Обстоятельства ухода в монастырь.
 «В главе рассматриваются выделенные из всего многообразия личностных особенностей ухода наиболее значимые обстоятельства, порядок и последовательность которых составляют определенные этапы на пути к монастырю.
Старческое благословение.
Отношение к благословению старцев, как к непременному религиозно-нравственному условию ухода в монастырь, - устойчивая традиция духовной культуры русских.
 Рассматриваются различные формы старческого благословения, отличающиеся как по категориям подвижников благочестия (насельники монастырей, белое духовенство, миряне), к духовному опыту которых прибегали верующие, так и по способам
Обращения – очная и заочная формы, письменное обращение, использование фотографий.

Также выявлено несколько форм ответа:
 обстоятельная беседа, лаконичный ответ или иносказательный.
 Символический ответ мог быть выражен и в действии или во вручении предметов.
 Содержание ответа носило не только положительный или отрицательный характер.

 Нередко оговаривались более или менее отдаленные сроки поступления в монастырь, указывалась определенная обитель.
Полевые материалы автора показывают, что традиция обращения к старцам за благословением на уход в монастырь сохраняется и в наши дни.

Отношение родителей и юридические условия ухода в монастырь.
Представление о необходимости получения родительского благословения на уход в монастырь было органическим элементом общественного сознания русских XIX в. и признавалось государственными властями.
В параграфе анализируются три варианта развития событий в этом отношении, каждый из которых влек за собою определенное сочетание юридических и морально-религиозных последствий: 1.
Родители охотно благословляют намерение сына послужить Богу в монашеском чине. Нередко и сами способствуют (религиозным воспитанием) подобному выбору своих детей.
Родители дают благословение, смиряя свое нежелание, и уступая неотступным просьбам будущего инока.
Здесь возможно установление временных сроков ухода, а также выдвижение родителями иных условий и обязательств (чаще хозяйственных) перед оставлением родительской семьи.

 Уход тайком, без получения родительского благословения. Препятствием к осуществлению ухода в монастырь могли стать также социальные и юридические обстоятельства.
 Для непривилегированных сословий они возникали, чаще всего, в связи с проблемой уплаты податей.
 Для дворянства – в связи с военной службой или принадлежностью к аристократии, судьбы которой не могли кардинально меняться без согласия императора».

 Выбор монастыря. «К выбору монастыря относились с большой тщательностью, стремясь к максимально точному определению Божией воли о себе, являемой или через людей, или в последовательности событий собственной жизни, воспринимаемой верующим человеком как про- мыслительное действие Господа.

    Наиболее просто и безошибочно вопрос решался при обращении к духовному опыту подвижников благочестия.
  «Зачастую это происходило при получении благословения на монашество, когда одновременно указывалось и название обители.
Иногда же к старцам приходили только с этим конкретным вопросом.
При исследовании источников также можно выделить значительное число сведений, свидетельствующих о выборе монастыря в ходе паломнических странствий, когда останавливаясь на время в той или иной обители и приглядываясь к укладу общины, составу братии, наличию и уровню духовных наставников, человек определял возможность своей последующей жизни в ее стенах. Существенное значение при выборе монастыря имел и географический фактор, т. е. территориальная близость обители и степень ее известности в той или иной местности.

     Можно говорить о наличии традиции, по которой большая часть уроженцев данной области уходила в уже заранее определенный монастырь, с которым сложились устойчивые связи.

    Помимо земляческих оказывали влияние и родственные отношения, нередко в одном монастыре подвизались родственники различной степени близости.
    Более редкий способ выбора монастыря – выбор по жребию (закладывание жеребьевых записок за икону; указание пути посторонним лицом, где в качестве жребия используется вопрос, после усердной молитвы обращенный к «случайному» встречному).
     Приводятся данные об избрании монастыря мистическим способом - в результате видений (сонных и наяву), особых духовных переживаний».

     Заключение содержит выводы и обобщение изложенного в диссертации материала.

     Монастыри - существенное явление в конфессиональной и социальной жизни русских.
     По не утратившей исторического значения характеристике В.О. Ключевского
«…Древнерусское монашество было точным показателем нравственного состояния всего мирского общества: стремление покидать мир усиливалось не от того, что в миру скоплялись бедствия, а по мере того, как в нем возвышались нравственные силы.
Это значит, что русское монашество было отречением от мира во имя идеалов, ему непосильных, а не отрицанием мира во имя начал, ему враждебных».

    «Взаимодействие монастыря и мира, т.е. сугубо религиозной, с одной стороны, и светской общественной жизни, с другой, - касается разных сфер материальной и духовной культуры. Соответственно, это взаимодействие изучалось в социально-экономическом, культурологическом, религиоведческом и других направлениях.
    Сравнительный анализ причин и обстоятельств ухода в монастырь в хронологических рамках исследования, сопоставление данных источников дореволюционного периода со сведениями, относящимися к последним двум десятилетиям современного возрождения монастырей в России, позволяет со значительной долей уверенности говорить о схожести основных причин принятия монашества, о преемственности в этом аспекте разных поколений иночества.
    Естественно, не могли не сказаться коренные перемены социальной и религиозной жизни народа в советский период истории, что во многом влияет на восстановление иноческой традиции в современных условиях.
    Применительно к нашей теме это находит отражение в изменении количественной составляющей того или иного фактора ухода в общей структуре изучаемого явления. Например, трудно ожидать в настоящих условиях значительного числа иночествующих, поступивших в монастырь в результате религиозного воспитания в семье или в ныне действующих монастырских учебных заведениях. Это вопрос времени, необходимого для восстановления традиции
     В большей степени изменения затронули обстоятельства ухода в монастырь. Но в целом нельзя не отметить прослеживающуюся взаимосвязь исторического прошлого с современной действительностью, сходство вариантов избрания иноческого пути на разных этапах исторического развития.
      Как и ранее, уход в монастырь – глубоко личный выбор человека оказывается во многом подготовленным бытованием массовых религиозных представлений, что представляет возможность для изучения проявлений особенностей конфессиональной практики.
       В то же время сами факты ухода в монастырь оказывают влияние на этнорелигиозное сознание, способствуя продолжению народных традиций».
                (продолжение следует)

                (конец ч.1)
Все вото к єтой части находятся тут:http://h.ua/story/407739/