Условное наклонение

Знаешь. Если бы была возможность увидеться. Реальная.
То я бы сняла с пальца помолвочное кольцо, отключила телефон, вообще со всем прервала бы соединение, разконнектилась, отмела бы решительные возражения в сторону, как и связку ключей, чтобы ночевать с открытой дверью. Пропала бы для мира на это время, пока с тобой, ничего бы вокруг не видела, никаких взглядов; не смотрела бы на мужчин, как обычно - оценивая их и привлекая. Мало бы ела и почти не спала б. Я об этом мечтаю - погрузиться в человека на всю глубину и пережить мгновения только вдвоем. Вот.
Я была бы ведомой, слабой. С радостью смотрела  б тебе в рот и ловила каждое слово. Следовала бы, как овечка за поводырем. Мне было бы наплевать, что в меню и во сколько мы ляжем спать, да и ляжем ли вообще. Хватило бы одного только факта, что мы рядом, что сядем в одно такси или вместимся на переднее сиденье маршрутки и будем целоваться так взахлеб, захлестывающе, запрещенно, что водитель себе шею свернет, засматриваясь на нас. Я не буду отвечать на звонки, вообще ни на чьи, исчезну для мира, и он сделает для меня то же самое. Хотя об этом я уже, кажется, говорила.
Стану восхищаться твоими руками – сильными, с красивыми выпуклостями вен, они мощные, как сама земля, они вечно молоды, и как трепетно они меня держат! Буду восторгаться также тобой в постели – как ты плавно двигаешься, как ходят мускулы под твоей гладкой кожей; как ты пахнешь по-звериному и хочешь меня везде, в любом людном месте, даже неподобающе; как надеваешь джинсы, и я желаю тебя, обнаженного до пояса. Мы будем бродить и открывать для себя новые места, мы будем похожи на бродяг, у которых нет дома, и делить последнее, а то и ни есть вовсе. Не работать оба, а потом обустраиваться; кормить друг друга с ложечки, словно малых детей, забывать о своих именах и выдумывать взамен другие. Я хочу любить дико, безудержно, как когда-то – чтобы взгляд сбивал с ног; а неприхотливая комнатушка, тесная, захламленная – казалась королевскими покоями, и мы бы сидели на полу среди всего этого хлама и разбирали его в четыре руки. Я хочу пару раз приготовить невкусно  и, смеясь над этим, выкидывать, а ты станешь отбирать мою стряпню и, героически пробуя, уверять, что вышло превосходно. Я хочу экспериментировать и ошибаться вдоволь, не уберегай меня.
Где же наши бессонные рассветы и мечты о соляных морях? У нас появятся совместные фото, в которых раньше не возникало потребности – ведь мне казалось, ты мой, навсегда, даже если по разным городам. Расстояние всегда было нашей форменной фишкой. Ты будешь злиться и сдвигать и без того сросшиеся брови, дуться и молчать по часам; я – истерить, оба понабросаемся телефонных трубок, разъедемся, не уведомив; - ничего из перечисленного не изменится. Но – не оборвем контактов, и нас не замкнет; бурю нужно переждать, всего-то, что от нас требовалось.
Я буду курить с тобой вместе, даже не протестуй. И не вздумай отнимать у меня сигарету, за эти годы она стала для меня утешением. Я хочу, как ребенок, что-то лепетать на одному ему понятном языке, полусонной, а ты расшифровывай и вникай. Я хочу знать все о твоем прошлом, о твоих несмешных страхах и маленьких радостях и каков ты был в детстве и со сколькими дрался; я покажу тебе свои шрамы и вскрою прикрытые твои, уберу с них твоих руки – не закрывай, имей смелость довериться, я не предам. Ты ждал от меня, что повзрослею, ты не принимал мою суть – капризничавшую, избалованную…Не дотерпел.
Я знала многих, и мужчин, и женщин. Я бы отказалась от них всех ради тебя, не раздумывая. Я лишь хочу завести небольшой огородик и выращивать там что-то. Да-да, обычное скромное счастье, «мещанское», - как я когда-то презрительно это называла. я бы не обращала внимания на ливни, беспробудные, день-деньской, на холод – ведь ты согреешь меня, если промокну или оденусь не по погоде, ты простишь мне оплошности и неуклюжести; на людей, наступающих на ноги и аварии вокруг, ранний подъем, незачёты – какая разница, какая чёртова разница. Я хочу, чтобы мелочи не лишали меня равновесия, как теперь. Чтобы было куда прийти – наша освященная каморка, с растениями на подоконнике и спорами, чья очередь их поливать, с мурчащим котом, с голоданиями и невыспатостью, но – родной половинкой рядом.
У нас всегда будет музыка, мы будем чередовать ее по вкусам. И я буду зачитывать вслух классику, длиннющие отрывки, а ты – покорно терпеть и приучаться, и таскаться со мной по скучным музеям, подавляя зевоту, а я иногда буду оседать у тебя на работе, обнимать тебя, замурзанного, обмазанного машинным маслом, подавать гаечные ключи…видишь, как все просто, если взаправду захотеть.  Выстраивается идеальная идиллия.
Заплетай мне косы, чтобы я так с ними и ложилась спать. Я отращу волосы, обещаю. До той длины, какую захочешь. Говори, что я красива, говори много и не по делу. Из наших ртов будут литься речи, как из треснувших и плохо заткнутых посудин. Мы будем здороваться неизменно со всеми соседями, даже странными, вечно занятыми и нелюдимыми; иногда звать их на ужин, хотя сейчас это и не принято. Мы же купим герани? Продолжим рисковать, путешествовать, ты будешь за рулем, а у нашей дочки получатся самые чудные на свети акварели, а сын окажется похож на тебя, хулиганистый, но с добрым сердцем. Я знаю, как ты любишь все спускать на ветер, до последней монетки, и вот на нее-то давай загадаем желание, совместное? Мне не нужны твои деньги, молва о тебе; мы все создадим сами.
Читай мне по вечерам, не давай соскучиться. Знакомь со всеми, кого ты когда-либо знал. Пробуди во мне дремающую, но готовую раскрыться бутоном нежность. Крути почаще ретро. А когда мы станем стариками, то ударимся в воспоминания. Не говори, что ни с кем у тебя долго не получается. Мы – выдюжим. Приспособимся к трудностям, наживем новых, разрешим. Будем встречать друг друга отовсюду, ехать в незапамятную даль, вычерчивать иероглифы на коже…
Мне не нужны их комплименты, их розы, их обожание. Я нуждаюсь в твоих запутавшихся волосах, пожатию украдкой, прошептанным при гостях непристойностям и уединении. Я хочу любить тебя во всех немыслимых позах, делить тяготы и рутину дней, выслушивать невыносимое и уметь это прощать, стягивать с себя одежду по одному щелчку пальцев и раздевать тебя – вызывающе, щемяще-эротично. Купить по билету, уехать прочь, туда, де не ловит сеть; не пересаливать пищу, запоминать все тонкости – что ты не ешь и чего не терпишь. Гладить животных, водить тебя на конференции; вытворять непозволительные для нашего возраста шалости, вместе стариться и молодеть. Я приучусь к тому, что ты режешься целыми днями напролет в игры, и ужин будет тёпел, а темы – бесконечны; главное – никогда не замыкаться в себе, не отгораживаться. Говори, говори обо всем – о паршивой погоде и неудачах, делись мечтами, начинаниями, начиняй меня каким угодно бредом. Я разделю это.
Мы бы гуляли по паркам, валялись в траве, обгорали, обжигались, смеялись, лепили несмелое – словами, жестами, молчаливыми прикосновениями, наблюдали бы за миром, купались в фонтанах и реках, и я бы не стремилась тебя переделать и не мешала бы. Научи меня плавать и не гневаться по пустякам, просматривай мои стихи и помни, что мне это важно. И после срывов мы будем плакать и заниматься любовью – такой прекрасной, что захочется записать ее на камеру; и мы сами удивимся своему сластолюбию, своей похоти и святой греховности, скатимся на пол, воплотим грязь фантазий, разочаруемся и влюбимся в друг друга вновь, будем названивать десятки раз в день, висеть на проводах и трещать по-сорочьи.  Мы никогда не умели прощаться не понарошку. Мы позабудем все, чему нас учили и начнем с азов.
Дай мне отбросить стыдливость и раскрыться в полной мере, вывернуть наружу кожу, оголить нервы перед тобой. Познай меня. Вливай мне в рот любое пойло вкупе со своими поцелуями, выучи тому, что пригодится и скажи, как я могу принести тебе пользу. Забери меня по первому зову, где бы я ни была, приедь и уведи от всех этих полузнакомых людей; звони даже без видимых причин, сиди со мной до последнего, точно нянька, преодолевая сонливость; прощай раны, нанесенные не со зла – также, как я забываю и зализываю свои. Я бы тоже примчалась на одно твое: «Поехали!», брошенное просто так. Ограничивай меня – твое право что-либо запрещать. Дай почувствовать, что я тебе принадлежу, доказывай это и демонстрируй; держи надо мной зонт, не уходи от ответов, отделываясь недомолвками; не принуждай, тверди, что постоянно думаешь обо мне и не можешь не думать; щекочи меня, а я буду брыкаться; корми, а я буду уворачиваться, обнимай без просьб, доводи меня до мурашек и провожай всегда, всегда, до самого порога…
Завяжи узелок на память, - и мы туда вернемся, станем молчаливей, будем прислушиваться к друг другу, штурмовать тишину и считывать коды, но – ни в коем случае не отмалчиваться и не убегать с судна, севшего на мель.
И жаль, что ключевое во всём этом тексте – «БЫ».