Мои первые чулки

Во время каникул между седьмым и восьмым классом мои груди увеличились от почти ничего до второго размера. И бедра очень округлились.
Первого сентября я пришла в школу в коротком платье и чулках. Вторым уроком была математика, и меня вызвали к доске. Чтобы писать вверху доски я подняла руку. Учитель сидел ко мне спиной, а ученики, не отрываясь, смотрели на то, как подол моего платья приподнялся и обнажил конец чулка, а так же мое голое круглое бедро (в просторечье «ляжка»), которое уходило куда-то вверх.
В классе тут же повисло то тонкое сексуальное настроение, которое чувствуется остро, но словами описывается с трудом. Заговор какой-то кругом почувствовался.
Наконец кто-то сказал срывающимся от волнения голосом:
— День «открытых дверей» в женском монастыре — скрытая реклама презервативов.
Вторым не выдержал второгодник с последней парты.
— Как учиться — так ***, но как ****ься — золотые руки. С этим у меня строго, — довольно внятно произнес он, но учитель сделала вид, что ничего не услышал.
В те годы я производила впечатление застенчивой и даже робкой. Поэтому тоже сделала вид, что ко мне все это не имеет никакого отношения.
— Анька, я открыл новый способ мастурбации, хотя он очень вреден для здоровья. Но ты спасешь меня от преждевременной смерти, я знаю, — продолжал драматическим шепотом канючить второгодник.
— Радуешь словом, Радищев? — не выдержал учитель. — Выйди из класса.
— Рассвет над Лубянкой, — буркнул второгодник, выходя из класса. Тогда его фамилия была Радищев. В дальнейшем, женившись, он взял фамилию жены.
— Кокотка с эстетскими претензиями и нахальной убеждённостью в своей очаровательности, — прозвучало за моей спиной, когда я вернулась на свое место. Говорила, вернее, шипела моя бывшая лучшая подруга. — Иди, «Тихую целину» почитай.
— Лошадь страшная, — не растерялась я, намекая на вытянутое лицо моей знакомой.
— Курица тупая, — безосновательно, но с большим чувством ответила моя бывшая подруга, — к искоренению проституции призваны привести всевозможные строгости, но нашу Аннушку они не остановят.
— Диалог двух представительниц слабоумного пола. Два голых титана общественной мысли сошлись в смертельной схватке за жизнь и судьбы человечества! — прокомментировал это высказывание мой сосед по парте. Маленький и худенький пацаненок по фамилии Харгардян. Он был самоуверенный круглый отличник, но сейчас почему-то волновался, отчего сильно потел и пахнул соответственно своему волнению и происхождению.
— Прочитай слово «либидо» наоборот, — сказала я ему и демонстративно пересела за другую парту.
— ****арот — искажённое «Ёбаный в рот». Выражает изумление или используется как ругательство, — вырвалось из его уст и его большие черные глаза увлажнились, — вернись, Анька, ну вернись! Что я сказал такого?
— Боже, как мне плохо, — устало жеманничая ответила я. — Только в филармонию и идти. Может оттянет?
— Расхотелось трахаться — раз, и отскочила в сторону, — вновь не сдержалась моя бывшая подруга с вытянутым лицом.
— Да Вам явно к врачу психиатрической практики, хотя, наверное, уже поздно, — было ей ответом.
— Аня, как ты полагаешь, буддизм — это иудейская секта? — обратился ко мне белобрысый пацан, возле которого я случайно оказалась. Он был лучший спортсмен в нашем классе и от иудейских сект был далек чрезвычайно.
Я посмотрела на него долго и внимательно, и он густо покраснел. Это было так приятно!