Два гостя

Я умерла, кажется, около двух часов ночи. Это была обалденная ночь в разгаре весны. Я бы могла и не заметить собственной смерти, потому что на самом деле в этот момент мало что изменилось: почти всё осталось по-прежнему – и звуки, и даже почему-то запахи, и фонарь за окном... Словом, повторюсь, я могла бы ничего особенного и не заметить, если бы не абсолютная беспричинная уверенность, что ЭТО уже произошло, и если бы не два гостя – один в красном, другой в белом – появившиеся из ниоткуда и сидевшие напротив меня.

Некоторое время мы просто смотрели друг на друга и молчали.

- Бой за мою душу? – откашлявшись, спросила я у моих посетителей.

- Зачем бой, - приятным голосом отозвался гость в красном, в глазах которого прыгали странные весёлые огоньки, почти детские (если забыть о том, кто он такой). – Ты сама решишь, с кем из нас идти.

Гость белый хранил молчание. Он выглядел строгим – вероятно, потому, что смотрел на такую грешницу, как я.

В общем, с кем из двоих идти – сомнений не вызывало. Но я почему-то помедлила немного. Взгляд мой случайно упал на раскрытое окно, за которым блаженствовала ночная весна.

- А как у вас там? – вдруг спросила я. – Тепло? Жарко? Холодно?

- Нет, - засмеялся детским смехом гость в красном. – У нас не холодно! У нас – огонь!

- Ещё бы, - сказала я.

- У нас тоже огонь, - неожиданно сказал гость в белом. – Но он у нас под контролем. У нас вообще с дисциплиной… всё очень строго.

- А у нас полная свобода! – радостно сообщил гость в красном. – Анархия фактически…

- Вот уж чего нам не надо, - заметил гость в белом.

Замолчали. Мне почему-то представилось синее пламя над конфоркой. И, как ни странно, захотелось чаю.

- А что у вас там едят, пьют? – спросила я.

- О, - радостно отвечал гость в красном, - у нас вино льётся реками, причём какое! Ваши земные вина и в подмётки не годятся, даже и сравнивать нечего, даже и не о чем говорить!

- А у нас – сухой закон, - сухо сказал гость в белом.

Идти с ним мне однозначно не хотелось. Я мрачно глядела на свои руки. Такие же загорелые, как и при жизни.

- А что, - спросила я гостя в красном, - секс у вас там тоже есть?

- О, у нас вообще все постоянно друг друга любят! – расхохотался он.

А гость в белом посмотрел на меня так, что я сразу поняла: там, откуда он пришёл, никакого секса нет, и даже стало неудобно, что я такое спросила.

Мы молчали. Я оттягивала минуту, когда нужно будет окончательно сообщить о своём решении. Кроме того, мне вдруг пришла в голову странная, почти дикая мысль, смутная догадка… А гость в красном по-детски радостно продолжал:

- А ещё у нас там растет такой цветок, очень красивый, называется огненная лилия, так у неё лепестки…

- А ну-ка! – перебила я его.

- Что? – осёкся он, взглянув на меня.

- Перекрестись-ка!

Гость в красном широко улыбнулся. И вдруг спокойно, не спеша, даже размашисто, осенил себя крестным знамением.

Гость в белом закричал диким голосом и исчез.

Наступила пауза.

- Ну и дела… - выдохнула я.

- Так как, идём? – спросил гость в красном.

- А почему ты в красном-то? А не в белом? – спросила я.

- А почему нет? – пожал плечами он. – В некоторых странах именно красный считается цветом добродетели, а белый подразумевает нечто негативное.

- Вот оно что, - сказала я. И вдруг вспомнила, что в шкафу у меня лежит недовязанный оранжевый шарф, очень красивый, с кисточками.

- А можно я ещё поживу? Ну, на этом свете… то есть, в смысле, на Земле? – спросила я.

- Можно, - кивнул мой гость.

- Правда?

- Конечно. Я вообще во всём и всегда за свободу выбора.

Я хотела что-то ответить, но тут мне в глаз попала ресница, я моргнула, а когда открыла глаза, то увидела, что лежу в постели, а в окно бьёт ярчайшее солнце. Вероятно, было часов шесть утра, до звонка будильника оставалось ещё часа полтора, можно было поспать.

Я повернулась на другой бок и заснула снова.